16:35

– Вот дура, чтоб её, – злился Себастиан. – Уж я-то выгляжу на восемнадцать. Мне могла бы… Ну ладно, допьём эту бурду и пойдём отсюда. На трезвую голову тут сидеть – тоска.
– Да уж, скукотища, – поддакнул Бен, обводя взглядом небольшой зал кафе-бара. За столиками и у стойки всего было человек десять, не больше. – И музыка – старьё какое-то, а врубили на всю катушку. Лучше погуляем.
– Нет, стойте, – возразил вдруг Вилли. – Я одну смешную штуку придумал. Серьёзно, прикольно будет.
Хорошо, что в баре не слишком яркий свет. А то парни, чего доброго, заметили бы, какое у Вилли было лицо, когда он произнёс эти слова. Как будто он не пошутить хочет, а прыгнуть этажа так с девятого-десятого. Но свой голос он заставил звучать уверенно и даже нагловато. По голосу точно не догадаются…
В первую минуту, когда они зашли в бар, и Вилли разглядел около стойки этого человека, ему захотелось отсюда убежать. Но он заставил себя сесть за стол и изображать недовольство несговорчивостью официантки.
Чёрт… Вот это, наверное, и называется судьбой. Один он бы не решился – ведь не мог же решиться прежде, хотя подворачивались иногда случаи. А вот так, прямо на их глазах… А если они всё поймут? Нет. В том-то и дело, что на глазах. Поэтому им в голову и не придёт… Но всё равно это бред, полный бред.
– Видите того парня? – Вилли указал в направлении барной стойки. – Мне про него известно кое-что. Он гомик.
Себастиан и Бен дружно рассмеялись, как Вилли и ожидал.
– Ты-то откуда знаешь?
– Знаю. Он живёт от нас не далеко.
– И что? Ты что-то видел… такое?
– С мужиком его видел? – конкретизировал Себастиан расплывчатый вопрос Бена.
– Да. На улице, возле дома.
Большего Вилли, естественно, говорить намерен не был. Того, например, что после этого случая выбирал вечера, в которые Даниель Леманн не уезжал из дома на машине, а уходил пешком, и следовал за ним по пятам, как какой-нибудь долбаный частный детектив. На расстоянии, прячась за спины других прохожих – как полагается. И на третий раз ему удалось не потерять свою «жертву» в толпе. Он проводил Леманна чуть не до самых дверей заведения под названием «Леопард». Гей-клуба.
О том, что от одних соседей знает его имя, Вилли тоже распространяться не собирался. Выяснить, не вызывая никаких подозрений, под безобидным предлогом стоило немалых трудов.
– Они что, друг друга лапали? – брезгливо поинтересовался Себастиан.
– Целовались, – сказал как отрезал Вилли.
– Фу-у, – состоит гримасу Бен.
А Себастиану уже не терпелось узнать, что будет за шутка.
– Я к нему подойду и притворюсь, что тоже педик. Ну, ничего такого, конечно, на словах, то да сё… А когда он поведётся – скажу, типа, ты чё, совсем охренел – приставать? Я нормальный! Шум поднимется, всякая такая фигня…
– Ну, может, это и прикольно было бы, – протянул Себастиан, – только ты ведь это просто болтаешь, а сделать – не сделаешь.
– Это почему?
– Побоишься.
– Я побоюсь? Пидора?
– А что? Они, наверное, разные бывают. Запомнит, обозлится на тебя, подкараулит где-нибудь – тем более, если неподалёку живёт.
– Заткнись, Бастиан! Ни хрена я не боюсь. Сказал – сделаю, понял?
С этими словами Вилли поднялся и пошёл к стойке. Про себя он готов был благодарить Себастиана за то, что он такой задира. А хозяев бара – за то, что они громко включают свою дурацкую музыку. Не настолько громко, чтобы за одним столом приходилось кричать друг другу на ухо, но достаточно, чтобы не слышать, о чём говорят за соседними.
Даниель Леманн сидел, облокотившись на стойку одной рукой, в профиль к залу. Но когда Вилли прошёл полпути, как нарочно повернулся и взглянул прямо ему в лицо. Вилли почувствовал, что у него пересыхает во рту и холодеет в животе. Забираясь на чёртов высокий стул с маленьким круглым сиденьем, он боялся грохнуться. Но обошлось.
Теперь – заговорить… Господи, как же трудно бывает произнести одно-единственное слово!
– Привет, – с трудом выдавил из себя Вилли. – Не купите мне выпить? На мои деньги, мне просто продавать не хотят.
Даниель снова посмотрел на него. И взгляд был довольно мрачный.
– Иди и скажи своим дружкам, которые сидят там и ухмыляются, – Леманн кивнул в угол зала, на стол Себастиана и Бена, – что номер не прошёл.
– Нет, подождите, – скороговоркой, опасаясь, что его прервут, затараторил Вилли. – Не думайте, я вас дураком не считаю, конечно, вы догадались… Но я притворился, понимаете? Перед ними, не перед вами. Они уверены, я ради дурацкой шутки подошёл, а на самом деле нет.
– А ради чего? Не ради выпивки же? – с теми же слегка враждебными нотками поинтересовался Даниель.
– Нет… – Вилли опять показалось, что он падает со стула. – Познакомиться… с вами.
Даниель хмыкнул.
– Не прогоняйте меня, пожалуйста, – снова скороговорка. – Я не шучу, я серьёзно… Не обращайте внимания, что они там ржут. Я… просто не знал, как… Можно, я к вам домой приду?
Теперь Леманн уже откровенно рассмеялся.
– Дайте, пожалуйста, ещё один коньяк, – попросил он бармена.
Когда тот поставил рюмку на стойку, пододвинул её Вилли и сказал:
– Вот. Забирай и иди на своё место. Денег не надо.
– Спасибо… Вы мне не верите? Но я ведь на самом деле, я правду говорю…
Вилли замолчал, потому что горло у него перехватило каким-то спазмом. Он испугался, что на глазах покажутся слёзы. Столько мучений, раздумий, отрицания и напротив – желания сделать этот шаг… Столько смелости пришлось собрать, чтобы решиться… И вот – всё рушится к чертям только из-за того, что он не может говорить так, чтобы ему поверили! Он схватил рюмку, в несколько глотков выпил коньяк и закашлялся.
Даниель вдруг посерьёзнел и с каким-то новым выражением всмотрелся в лицо Вилли.
– Да у тебя актёрский талант… – но прозвучало это с сомнением.
Сердце Вилли забилось как сумасшедшее. Всё-таки есть надежда…
– Пожалуйста, разрешите мне к вам прийти. Я… я даже знаю, где вы живёте. И как вас зовут…
– Да я тоже кое-что знаю. Что ты слишком уж часто около меня маячишь.
– Простите, – Вилли потупил взгляд. – Я не хотел… То есть, наоборот, хотел познакомиться… но не знал, как.
– Теперь придумал потрясающий способ. Ты бы ещё сразу ко мне домой вломился.
– Ну, так же нельзя, чтобы просто взять и прийти.
Даниель снова засмеялся, но уже без колкой иронии. Вилли нерешительно улыбнулся.
– А так вот, заранее попросив – можно?
– Ну… вы ведь разрешите?
– Зачем тебе ко мне приходить?
Вилли набрал воздуха в грудь, как будто собирался нырнуть на глубину.
– Потому что я такой же, как вы. И мне хотелось бы, чтобы мы… чтобы у нас с вами были… ну, отношения.
– У тебя с головой не всё в порядке?
– Почему не в порядке? Что я сказал такого? Разве это что-то необычное для вас?
– Сколько тебе лет?
Вилли сначала хотел не отвечать, но потом сообразил, что уже проговорился, упомянув про выпивку.
– Шестнадцать.
– Я больше чем в два раза тебя старше.
– Ну и что?
На этот раз Даниель глянул на Вилли без улыбки, но всё равно со скрытой насмешкой.
– Что бы ты обо мне ни думал, я не растлитель малолетних.
– А я не ребёнок! – почти зло заявил Вилли. Но тут же другим, каким-то виноватым голосом добавил: – Ну какая разница, сколько лет? Вы мне нравитесь. А я вам нисколько не нравлюсь?..
– Господи, и за что мне такое наказание? – покачал головой Даниель. – Что тебе от меня нужно?
– Просто разрешите мне прийти.
– Да ради бога. Только ты не придёшь.
– Что, тоже думаете, побоюсь?
– Тоже? Это как приятели твои, что ли? Ну да, побоишься. Или передумаешь. Ты ведь меня не знаешь.
– Теперь знаю уже…
– Конечно. Трёх минут разговора тебе для этого достаточно. Ты маленький сумасшедший. Возвращайся к своим, иначе они не то о тебе подумают. Точнее – именно то, что есть. Если ты и вправду комедию не разыгрывал.
– Ничего я не разыгрывал. Сами же понимаете… Им я найду, что сказать. А вы мне разрешили. Я приду…
– Ага, обязательно.
– Завтра же. Вы вечером дома будете?
Даниель не ответил.
– Ну, если не застану – то в другой день.
Вилли вернулся за стол и, опередив вопросы Себастиана и Бена, заявил:
– Он не поверил.
– Какое несчастье, Вил, даже педик послал тебя подальше…
– Отвали, Бастиан.
– Нет, это хорошо. Лучше, чем если бы ты его убедил, и он полез к тебе. Мы с Беном поржали бы, конечно. Но тебе было бы не до смеха, если бы ты увернуться не успел.
– Ну, хотя бы выпивку халявную огрёб, – подлил масла в огонь Бен. – Правда, не знаю, стоит ли пить, когда пидор угощает…
– Пошли вы оба. Мы, вроде, гулять собирались?
– О, принц Вильгельм зол, его отвергли…
Вилли продолжал бросать сердитые фразы в ответ на шуточки Бена и Себастиана, но на самом деле совсем не злился. И не волновался насчёт своих друзей. Они просто валяют дурака. Если бы всерьёз в чём-то его подозревали, вели бы себя совершенно не так.

Когда Даниель открыл дверь и увидел мальчишку из бара, ему захотелось её захлопнуть. Такое решение было бы самым разумным. Но он этого не сделал.
Поступок, в мотивах которого он не желал признаваться даже самому себе. Как и в том, что обратил на этого мальчишку внимание прежде, чем тот подошёл к нему. Даниель не задумывался, случайны ли их встречи на улице или в ближайшем супермаркете. Он не страдал параноидальными наклонностями, и этот вопрос ему в голову не приходил. Но приходило другое. Леманн не мог не замечать, что паренёк очень даже симпатичный. Мимоходом, конечно – до столкновения в баре. В баре Даниель более чем хорошо разглядел его лицо, в котором есть уже мужественность, но пока не в окончательной своей форме. Есть наивность и упрямство, и что-то гордое, и беззащитное… А ещё у него такие длинные ресницы, и глаза редкого тёмно-синего цвета.
Можно сколько угодно называть его ребёнком, но на самом-то деле он действительно уже не ребёнок. Хотя ещё не мужчина.
Утром Даниель решил, что после работы только на минуту забежит домой, и сразу уйдёт. В «Леопард», или просто побродить по городу. А может, позвонит Фабиану или Йоргу.
Но он остался дома. Под предлогом, что уход был бы слишком похож на позорное бегство. На признание себя побеждённым… Как будто остаться не означало то же самое.
– Вот видите, вы ошиблись. Я всё-таки пришёл, – сказал Вилли.
– Вижу. Кстати, с человеком, с которым собираешься трахнуться, можно и без «вы». Я ведь правильно понимаю твою цель, да?
Даниель не думал, что эта грубость заставит гостя развернуться и уйти, но обойтись без неё не смог.
Вилли действительно не ушёл. Но стоял на пороге растерянный и нерешительный. Может быть, сам не верил до конца, что сделал то, что сделал.
– Ну проходи, сколько можно в дверях торчать, – пригласил Даниель. – Только не строй на мой счёт иллюзий. Я не собираюсь потакать твоим глупостям.
Намеренно «взрослая» интонация оставалась единственной защитой Леманна.
В гостиной Вилли сел на краешек кресла. Даниель устроился на другом кресле, напротив, и принялся демонстративно разглядывать гостя. От внимания Леманна не ускользнули не то удивлённые, не то слегка тревожные взгляды, которые Вилли бросал по сторонам.
– Что ты ожидал здесь увидеть? Экспозицию секс-музея?
– Н-ничего… – с запинкой откликнулся Вилли. – Ничего особенного.
– Как тебя зовут?
– Вильгельм.
– О, королевское имя…
– Можешь звать меня Вилли.
– Наверное, за такую честь я должен поблагодарить?
Вилли нахмурился и то ли попросил, то ли потребовал:
– Не разговаривай со мной так!
– А как с тобой разговаривать? Ты притащился ко мне домой, тебе чёрт знает что от меня надо…
– Только чтобы ты мне помог…
– Помог? – Даниель всем своим видом постарался изобразить цинизм. – Это ТАК называется?
– Помог понять, кто я…
– Ты не определился и сомневаешься?
– Нет, не сомневаюсь. Но мне нужно… Мне это нужно, понимаешь? Пожалуйста, не делай вид, что для тебя это что-то такое – из ряда вон. Одним парнем больше, одним меньше...
Даниель откинулся на спинку кресла и рассмеялся, прикрыв глаза ладонью.
– А что, я не прав? – не сдавался Вилли.
– Ну, предположим, вот таким вот образом мне ещё никто себя не предлагал.
– Да какая разница – каким образом? Я ведь не претендую ни на что… В смысле, ни на что серьёзное. У тебя своя жизнь, я не собираюсь в неё лезть.
В этот момент Даниелю стало почти жалко мальчишку. Он выглядел совершенно потерянным и одиноким. Но этой жалости лучше не давать воли. Всё равно он – меленький своевольный нахал. И хитрюга. Прекрасно понимает, что отчасти своего уже добился. Сумел заинтересовать его, Даниеля, даже взволновать…
Нарочито холодным, чуть не назидательным тоном Леманн сказал:
– Давай расставим точки над «i». Ты прямо вот сейчас хочешь со мной переспать?
Не дожидаясь, пока Вилли соберётся с духом и ответит, Даниель встал с кресла и подошёл к нему. Вилли поднялся навстречу, но в следующий миг инстинктивно отступил в сторону. Очутился между креслом и стеной, загнанным в угол. На его лице отразился испуг.
– В дурацкую игру со мной играешь, детка, – тихо и зло произнёс Даниель. – Не знаю, с кем ты и на что спорил, или, может, у тебя такой способ ловить кайф от адреналина – прийти домой к пидору, поиздеваться и постараться уйти невредимым. Не знаю и знать не хочу. Убирайся.
– Прости, пожалуйста, – зашептал Вилли, – это случайно получилось, я не хотел… Ты до сих пор мне не веришь, но я не вру тебе, ни слова не соврал.
– Проваливай из моего дома, – с расстановкой повторил Леманн.
Растерянность Вилли сменилась вдруг ответной злобой. Ну как можно быть таким бесчувственным идиотом?! Не понимать, что это трудно, чёрт возьми…
– Да уж не строил бы из себя праведника! – крикнул он Даниелю в лицо. – Думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? Ты просто сам боишься, из-за того что я несовершеннолетний, и мало ли чем всё закончится… А оттрахать меня до ужаса хочешь, глаза прямо голодные! Еле сдерживаешься…
Вилли хотел добавить что-то ещё, но не смог, потому что оказался прижатым к стене. Даниель завёл обе его руки за спину и перехватил своей одной, другой сначала до боли стиснул бедро, а потом рванул пояс брюк. Вилли дёрнулся было в этом железном объятии – и затих. Но и Даниель ничего больше не сделал, разжал руки и отошёл на середину комнаты.
– Теперь дошло до тебя, да? – в его голосе всё ещё звучало раздражение, но прежней ярости не было. – Твои игры могут плохо закончиться. Я намного тебя сильнее. Если бы мне так уж трудно было сдержаться, я бы от тебя уже всё получил. А насчёт совершеннолетия – преступления на сексуальной почве иногда трудно доказать…
Вилли так и стоял в углу, тяжело дыша от пережитого потрясения.
– Ты предупредил бы, что… тебе грубость нравится, – тихо и немного укоризненно сказал он.
Даниель вздохнул и снова сел в кресло. Выглядел он почти усталым. На мгновение даже прижал ладонь ко лбу, как бы пытаясь избавиться от этой усталости.
– Мне не нравится грубость, Вилли. Я хочу только, чтобы ты понял, в какую идиотскую ситуацию втянул нас обоих. Разберись со своими желаниями. Ты пока сам себя не знаешь.
– Нет, знаю. – Вилли вышел из угла, но говорил всё так же тихо. – Прости, что наорал, это случайно получилось.
– Да ладно. Ты ведь угадал: меня к тебе влечёт…
– Правда? – искренняя радость, прозвучавшая в голосе Вилли, могла бы показаться смешной. Но Даниель на этот раз не думал смеяться.
– Правда.
– Меня к тебе тоже. Очень… Это я просто сдуру от тебя попятился. Не обращай внимания.
– А по-моему – не сдуру. Ты не уверен в себе. Зачем делать то, о чём всю жизнь потом будешь жалеть?
– Я не буду. С чего ты взял?
– Иди домой. Нет, не возражай. Подумай ещё раз обо всём этом. И если не останется сомнений – приходи. Но это будет уже окончательное твоё «да», понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Вилли. – Но… ты ведь не хотел бы, чтобы я сейчас ушёл?
– Не хотел бы. Но так надо. Иди.
– Ладно. Но как же ты…
– Не строй из себя праведника, который изо всех сил заботится о ближнем. Что мне с моим… влечением делать – я уж как-нибудь разберусь.
Вилли улыбнулся смущённой улыбкой, но потом посмотрел на Даниеля вызывающе.
– Я приду. Не думай, что легко отделался.
– Буду рад. У тебя симпатичная задница, – с серьёзным видом заявил Даниель.
И этим, конечно, снова смутил Вилли.

Он пришёл через два дня.
– Окончательное «да»… И, чтобы ты лишних вопросов не задавал – я хочу, чтобы по-настоящему было. Не просто… повозиться, а по-настоящему.
– Хорошо, – согласился Даниель.
На самом деле он не только не знал, хорошо это или плохо, но даже размышлять об этом не хотел. Зато хотел, чтобы Вилли не передумал. И вот – так оно и произошло.
– Выпьем? – предложил Леманн.
Вилли понимал, для чего это. Поможет быть раскованнее.
– Только не слишком крепкого, если есть.
– Вино подойдёт?
– Да.
Даниель открыл бутылку рислинга и налил в два бокала. Вилли, удерживаясь от того, чтобы тут же опрокинуть в себя всё, стал пить маленькими глотками. Когда бокал опустел, Леманн спросил:
– Ещё?
Вилли покачал головой:
– Я ведь не за тем здесь, чтобы вино пить…
– Да, – улыбнулся Даниель.
Он был сегодня не такой, как в прошлый раз. В нём появилось терпеливое спокойствие, нежность, почти покорность – словно не он из них двоих был опытнее и старше. А может, как раз потому, что был именно он… Вилли, несмотря на «окончательное да» и на выпитое вино, не полностью избавился от замкнутости и заметно нервничал. Леманн чувствовал, что вести себя с ним можно только так.
В спальне Вилли, как будто лишний раз стараясь продемонстрировать уверенность в своём решении, сам откинул покрывало с кровати.
– Я перед тем, как к тебе идти, в душе был. Мне не нужно, – сказал он, садясь на постель.
– Хорошо. – Похоже, этому слову суждено было стать лейтмотивом сегодняшнего вечера. – Подожди меня чуть-чуть, ладно?
Но прежде, чем уйти в ванную, Даниель достал из ящика тумбочки, стоявшей возле кровати, тюбик.
– Что… – догадавшись, Вилли не договорил. – А без этого очень больно будет?
Леманн опустился около него на колени и приобнял за талию.
– Вилли, я не люблю делать людям больно. Обещаю быть осторожным. С этим, – он указал на тюбик, – будет приятнее. А это, – из той же тумбочки он взял упаковку презервативов, – чтобы ты не волновался ни о чём.
Когда Даниель вернулся из ванной, одетый в обёрнутое вокруг бёдер полотенце, Вилли сидел в постели, прикрывая наготу одеялом. Леманн включил настенный светильник и потушил верхний свет. Снял своё полотенце и наконец-то оказался рядом с Вилли.
– Как я должен… – начал тот, комкая край одеяла.
– Да не спеши так. Мы с тобой даже не целовались ни разу…
Даниель притянул Вилли к себе, коснулся губами его губ. В первые мгновения едва уловимый, поцелуй сделался более страстным, Вилли ответил, дотронулся языком до языка Даниеля. Потом Леманн принялся целовать его шею и грудь, стараясь, чтобы Вилли ощутил желание глубже и полнее. И добился этого, хотя всё-таки не настолько, насколько хотел.
– Мне лицом вниз лечь? – тяжело дыша, спросил Вилли.
– А сверху быть не хочешь?
– Я? – вопрос оказался таким неожиданным, что Вилли почти испугался. – Смеёшься? Ты что, позволил бы?..
– Почему нет?
Но Вилли даже в голову не приходило, что Даниель может такое предложить. Он не был готов.
– Нет, лучше ты.
– Ладно. Тогда давай на коленях. Мне больше нравится, чем лёжа.
Вилли повернулся к Даниелю спиной.
– Только не трогай меня… там, хорошо?
Даниель уже понял, что Вилли стыдится прикосновений руками. Когда они тёрлись друг о друга бёдрами, ему это явно нравилось, но от рук он отстранялся.
– Хорошо. А здесь можно? – он погладил Вилли по животу.
– Да.
– Постарайся расслабиться.
Не переставая поглаживать Вилли, Даниель, как и обещал, медленно и осторожно вошёл в него. И так же медленно начал двигаться.
Расслабиться Вилли было, конечно, непросто. В какой-то момент он, наоборот, напрягся так, будто хотел вырваться. Но это прошло. Он доверился опытности Леманна, откинул голову на его плечо.
– Говори, если что-то не так, – прошептал Даниель, целуя его лицо. – Тебе не больно?
– Нет… почти.
Даниель ещё немного замедлил покачивания, сделал их более затяжными. Вилли закинул руку за голову, обхватил Леманна за шею, попытался сдержать стон – не получилось. Но это не был стон боли.
Дыхание Вилли становилось всё чаще. Он больше не обнимал Даниеля, обеими руками вцепился в одеяло. Это всё запрет, который он сделал и своему другу, и самому себе. Даже в таком возбуждении Вилли не мог преодолеть стыда и дотронуться до себя, или чуть переместить ласкающую живот руку Даниеля, хотя желание становилось нестерпимым.
Поэтому Леманн, как только для него самое сильное переживание осталось позади, повернул Вилли к себе лицом и тесно прижал его бёдра к своим. Несколько встречных движений – и для Вилли эта их близость тоже завершилась.
Они легли рядом. Даниель провёл ладонью по груди Вилли.
– Как ты любишь, – задал он вопрос, – чтобы тебя сразу оставили в покое, или потерпишь ещё немного приставаний?
– Не знаю, как я люблю, – честно признался Вилли. – Потерплю, наверное…
Минуту-другую Даниель целовал его. После они просто отдыхали друг возле друга, перед тем как по очереди сходить в душ.
– Вилли, а девушки были у тебя? – поинтересовался Леманн, выходя из ванной.
– Это что, так важно? – слова прозвучали холодно.
– Нет. Не говори, если не хочешь. Но мы мало знаем друг о друге. Мне, например, хотелось бы, чтобы ты остался до утра. Но я не представляю, можно ли тебе… Что ты сказал родителям о том, куда пойдёшь?
– Ничего. Наверняка они внимания не обратили, что меня дома нет. Моим родителям на меня плевать. Поэтому о них можешь не думать.
– Ты за что-то на них сердишься? Вряд ли им совсем плевать…
– Нет, не вряд ли. Их интересует только бизнес. Отец занимается недвижимостью, у матери – собственный ресторан. Им совершенно не до меня, серьёзно. Если и заметят, решат, я с какой-нибудь девицей. И большого значения не предадут. У них вполне современные взгляды... до определённых пределов.
До каких пределов – Вилли сам не знал. Разговоров об однополых отношениях в семье никогда не было. Он понятия не имел, что родители об этом думают. Конечно, не обрадовались бы, если бы узнали про него… Только ничего они не узнают.
Была суббота, завтра не нужно никуда спешить. Вилли остался у Даниеля на всю ночь.

Но утром Леманн решил, что это, наверное, ошибка. Лучше было бы проводить его до дома… если бы он захотел, чтобы его провожали. Или – попрощаться на пороге квартиры. Совместное пробуждение, кажется, не доставило Вилли никакой радости. Даниель не стал делать даже попыток его приласкать, потому что кроме раздражения это явно ничего бы не вызвало. Вилли и разговаривать-то не был расположен, в ответ на фразы Даниеля следовало угрюмое «да» или «нет», или вообще молчание.
Но приглашение позавтракать он всё-таки принял. Поплёлся за Леманном в кухню и встал на пороге с таким видом, будто делает хозяину большое одолжение.
– Я был прав, да? – не выдержал Даниель. – Ты уже жалеешь, что пришёл? Злишься на меня?
– Нет, не жалею, – неопределённо пожал плечами Вилли. – И на тебя не злюсь. Просто смотрю – ты такой довольный, что поимел меня…
Даниель поставил на стол банку кофе, которую только что взял с полки, и приблизился к Вилли.
– Зря думаешь, что я вот так к этому отношусь. У меня нет привычки пользоваться людьми, ничего не отдавая взамен.
С этими словами Даниель опустился на колени, расстегнул молнию на джинсах Вилли и потянул их вниз. Он действовал быстро и решительно, не дав Вилли ни секунды на размышление. На то, чтобы оттолкнуть его. Вилли растерялся от этого напора, оттого, что взрослый, сильный мужчина не считает такое унизительным для себя…
– Что ты делаешь?.. – только и смог выдохнуть он.
Голос дрожал. От недавней враждебной интонации не осталось следа.
Конечно, он отлично понимал, что собирается сделать Леманн. Ощутив на своих обнажённых бёдрах горячее дыхание, Вилли не смог бы оттолкнуть Даниеля, даже если бы захотел.
Прикосновения губ сводили с ума. В какой-то момент Вилли показалось, что он сейчас потеряет сознание. Но вместо этого его обожгло изнутри, сладко-томящие, сияюще-электрические волны разлились по телу, и всё закончилось. От внезапной слабости колени Вилли чуть не подогнулись, но поднявшийся на ноги Леманн его поддержал.
Пока Вилли непослушными руками застёгивал молнию и пуговицу, Даниель сплюнул в раковину и прополоскал рот. А потом снова взялся за кофейную банку.
– Будешь кофе?
Вилли молчал. Даниель посмотрел на него. Нельзя было не заметить, что выглядит он так, словно вот-вот расплачется.
– Как ты можешь про какой-то кофе говорить… как будто не произошло ничего?!
Леманн подошёл к Вилли и обнял его.
– Произошло самое естественное, что может быть между парнями, если они геи.
– Даниель…
Вилли уткнулся лицом в плечо Леманна. А когда поднял голову, увидел, что Даниель улыбается.
– Ты первый раз назвал меня по имени.
– Да, правда?.. – Вилли тоже улыбнулся.
– Правда. Так ты будешь кофе или нет?
– А ты сейчас хочешь только кофе?..

– Мы ведь сможем встречаться иногда? – спросил Вилли, когда чуть позже они всё-таки сели завтракать. – Я не буду мешать твоим отношениям с другими. Ты сам говори, когда мне можно прийти, когда тебе удобно…
Даниель принялся намазывать масло на хлеб.
– Ты ничему мешать не будешь. По большому счёту, отношений у меня нет. А связи – это только связи. Мы сможем встречаться так часто, как захочешь.
– Я хочу, чтобы очень часто…
Даниель понял, что, глядя на Вилли, чувствует себя по-настоящему счастливым.

***
Они действительно стали встречаться так часто, что это можно было назвать настоящим романом. Проводили время не только в квартире Даниеля, но и ходили вместе в кафе, в кино или гуляли. Леманна преследовала мысль, что их, наверное, принимают за отца и сына. Скажи ему кто-нибудь прежде, что он способен влюбиться в такого молодого парня, он бы посмеялся. Но теперь не сомневался в своих чувствах. Дружба, нежность, страсть, ощущение необыкновенной близости, желание быть рядом, желание сделать его счастливым – каждое из этих определений говорило только о чём-то одном. А всё вместе и ещё что-то большее, чего не назвать словами – была любовь.
В отношении своих родителей Вилли оказался если не совсем, то почти прав. Никогда не возникало проблем с тем, чтобы они куда-то его не пустили. И некоторые опасения, которые всё-таки были у Даниеля, не оправдались.
– Ты, может, думаешь, я из-за того выбрал человека старше себя, что мне родительского внимания не хватает? – задал однажды вопрос Вилли. – Кто там выдвигал теории про «замещение» отца любовником – Фрейд, что ли?
– Да какое нам дело до теорий, – отшутился Даниель.
– Точно. К чёрту все теории. Практика намного лучше… – Вилли, проказливо глянув на Леманна, запустил руку под его джемпер.
Заниматься любовью Вилли нравилось. И «учеником» он был способным.
Как-то раз они вспоминали день своего знакомства в баре, и Даниель в полушутку полюбопытствовал, не догадываются ли о чём-нибудь друзья Вилли. Тот только рукой махнул:
– Сам удивляюсь, как легко у меня получается людям головы дурить. Да назови меня кто геем – они за меня в драку полезут. – Он помолчал немного, размышляя о чём-то про себя. – Иногда я думаю, хорошо было бы никому не врать. Просто признаться… Твоим знакомым натуралам известно про тебя, я тоже хотел бы так. Но мне кажется, у меня никогда смелости не хватит.
– Ну, я не объявлял это всем и сразу. Знают люди, которые мне действительно близки.
– Всё равно это трудно – сказать правду. Может, близким труднее всего.
Ещё один разговор тоже начался как бы с шутки. Но в конечном итоге тема оказалась для Даниеля серьёзной.
– Ты меня не бросишь, когда я стану старше? – прижавшись к нему, спросил Вилли. – Бриться начну…
– Ну, это помехой вряд ли будет. До тебя я встречался в основном с ровесниками. Скорее, ты меня бросишь… когда я стану старше.
Даниель улыбался, но в словах была доля грусти. Эта печальная нотка с самого начала присутствовала в их отношениях – по крайней мере, Леманн ясно её чувствовал. Да, по сравнению с ним Вилли молод… почти до боли. И их счастье не может быть слишком долгим. Рано или поздно «проблема родителей» всё же даст о себе знать, и проблема правды, которую Вилли когда-нибудь должен будет открыть. И другие мужчины у него появятся – это пока в «Леопарде» он не отходит от него, Даниеля. Так будет не всегда. Это естественно. Наверное, Даниель смог бы не строить из себя ревнивца и «отпускать» Вилли. Вопрос в том, захочет ли Вилли возвращаться…
Но всё это – потом. Пока он обнял крепко и прошептал:
– Мне никто кроме тебя не нужен, Дани. Ты самый лучший в мире.
По-детски наивные слова. Но как же хорошо слышать их…

***
Вальтера Шварца Даниель не видел больше полугода. Тот всё это время провёл в Италии, изучая искусство раннего Возрождения. Теперь долгая командировка закончилась, Шварц вернулся в свой университет.
С Вальтером Леманна уже много лет связывала дружба. Редкий для Даниеля случай, когда мимолётное увлечение переросло в другие отношения, гораздо более прочные. В прошедшие месяцы они иногда перезванивались и переписывались по электронной почте – но в телефонных диалогах и письмах всего не расскажешь. Другое дело – разговор с глазу на глаз, да ещё за бутылкой джинна.
– Мне трудно это понять, – покачал головой Вальтер. – Двадцать лет разницы…
– Девятнадцать, – с улыбкой поправил Леманн.
– Всё равно ты ему в отцы годишься. Не знаю… Мне, наверное, скучно было бы с девственником.
– Я когда-то тоже так думал, Вальт. Но это, скорее, стереотип… Вспомни себя в шестнадцать. Ты ведь был физически вполне взрослым, да?
– Но опыт…
Леманн опять улыбнулся.
– На это можно по-разному смотреть. Дело вкуса, конечно – но мне нравилось, что свой опыт он перенимает от меня. Что первое удовлетворение страсти пережил в моих объятиях…
– Так уж и первое, – попытался Вальтер вернуть на землю своего чересчур поэтично настроенного друга.
– Первое – не в одиночестве, имею в виду, – уточнил Даниель. – И его первый раз – в какой-то мере был и мой тоже. Знаешь, случалось, ночами я просыпался оттого, что он беспокоится и что-то говорит во сне. Обнимал его – и чувствовал, что он хочет любви… Давно тебе снились эротические сны, Вальт? Когда наяву было столько всего, сколько у нас с тобой, сны становятся слишком спокойными. А с Вилли я как будто сам стал моложе.
– Надеешься, во сне он тебя видел?
– Насчёт снов можно только надеяться. Но наяву, по крайней мере, его ласкал я. И часто он, ещё толком не проснувшись, произносил моё имя.
А когда сон Вилли оставался безмятежным, Даниель, бывало, просто смотрел на него сквозь ночные тени. И нежность настолько переполняла его, что хотелось отдать этому мальчику всё, всё на свете. Но о таком не расскажешь даже другу, слов нужных не найдёшь.
– Ты слышишь себя, Даниель? Ты уже говоришь о ваших отношениях в прошедшем времени.
Леманн уставился в опустевший стакан.
– Это всё-таки не совсем так… До Шенбурга полдня пути. Мы сможем видеться иногда… Я смогу иногда приезжать.
– Другой город – это серьёзно. Смотри на вещи реалистичнее. Скорее всего, у каждого из вас со временем начнётся своя жизнь.
– Он не хочет ехать, Вальт. Но не отваживается вот так взять и бросить свою семью. Во всяком случае, пока.
Решение перебраться в Шенбург родители Вилли приняли, рассчитывая на новые перспективы – отцу предложили работу в крупной фирме, а мать надеялась открыть сеть как минимум из трёх ресторанов.
– Но, – продолжал Даниель, – он пообещал мне, что это только на полтора года. Когда ему исполнится восемнадцать, родители, даже если захотят, не смогут его ни к чему принуждать.
– И что? Думаешь, в день совершеннолетия он соберёт чемодан и бросится к тебе?
– Он обещал…
– Он ребёнок, Даниель. Я не про физическое развитие говорю, ты меня понимаешь. Полтора года – это долго. Особенно в молодости.
Леманн на треть наполнил стакан джинном, выпил и устало потёр глаза.
– Чёрт возьми, Дан, я не хочу ещё сильнее тебя расстраивать, – вздохнул Вальтер. – Я вижу, что для тебя тут всё серьёзно, но…
– Но ты всегда был реалистом, да? – через силу усмехнулся Даниель. – Знаешь, что он мне заявил? «Ты, конечно, не сможешь так долго ни с кем не встречаться, но только не влюбляйся, пожалуйста». И рассердился, что я не беру с него такого же обещания. А я сказал: «Дай слово, если хочешь, но не мне, а себе самому. А я не могу ограничивать твою свободу».
– Надо же, Дан, этот мальчишка тебя так зацепил…
– Сильно, Вальт, до ужаса сильно. Я… я ведь даже не уверен, что не перееду следом за ним в Шенбург.
– Но это значило бы бросить всё, что есть у тебя здесь – хорошую работу, дом, друзей. Поменять неизвестно на что.
Само собой, Вальтер прав. Отчасти. Тут есть всё это – должность главного архитектора в строительной компании, очень приличная, если не сказать – шикарная квартира, много знакомств… Но если бы он всё это променял – то вовсе не на «неизвестно что».
– Когда они уезжают?
– Завтра. Поезд в шестнадцать-тридцать пять. Символично, да?.. – губы Даниеля снова искривились в болезненной улыбке.
– Поедешь на вокзал?
– Не знаю. Просто стоять там и смотреть издалека… Нам обоим слишком будет хотеться подойти друг к другу. Слишком… Господи, конечно, поеду.
Леманн с такой силой стиснул в пальцах стакан, что костяшки побелели. Вальтеру пришлось его отобрать, иначе стекло лопнуло бы и изрезало Даниелю ладонь.