Любовь падших ангелов

во всех ее проявлениях

Последние занятия завершились, и Андре, преуспевающий студент школы искусств Тулейнского университета, шел по залитой солнцем улице, одновременно испытывая чувство свободы и легкой неприкаянности. Его темные короткие волосы развевались на ветру, открывая красивое, с правильными чертами, лицо. Глаза темно-серого цвета, рост выше среднего, стройная спортивная фигура. Его внешность словно была создана для обложек журналов, если бы только немного изменить стиль одежды. Одет он был скромно, в джинсы и рубашку темного цвета. Со вкусом, но не броско. Андре всегда был опрятен и аккуратен – он привык ухаживать за собой, хотя акцент на внешности не делал. В свои двадцать два это был уже вполне взрослый человек, знающий, чего хочет в жизни. До выпускного экзамена оставалось полтора месяца, и юноша размышлял, провести ли их в Новом Орлеане либо вернуться на это время домой, как поступало большинство его сокурсников. Родом он был из небольшого городка Харви, расположенного в 3,53 мили от места его учебы. Впрочем, сейчас там его никто не ждал. Родители решили устроить себе второй медовый месяц и отравились в путешествие. Они прожили вместе двадцать пять лет и ни разу за это время всерьез не ссорились. Андре всегда удивлялся их способности ладить друг с другом, впрочем, и к сыну они относились благожелательно, ни к чему не принуждая и ни в чем его не ограничивая.
Когда юноша изъявил желание изучать искусствоведение, они без колебаний дали согласие оплатить его учебу в университете, ни на мгновение не подвергая сомнению сделанный ним выбор. Выбор этот был основан на непреодолимой страсти ко всему истинно прекрасному. Сложная душевная организация и удивительно утонченный вкус позволяли Андре безошибочно определять степень подлинности произведений искусства и совершенно не выносили фальши. Еще с детства, самой большой мечтой его было повидать за свою жизнь как можно больше по-настоящему замечательных творений, прикоснуться к предметам старины, приблизиться к полотнам великих мастеров. Наиболее живой интерес у юноши вызывали живопись и скульптура, а также антиквариат. Вероятно, пристрастия эти достались ему от прадеда. Тот, в свое время, держал антикварную лавку и относился к своему занятию весьма трепетно. После его смерти лавка была продана и многочисленные реликвии разошлись в различных направлениях. Уцелела только одна небольшая картина неизвестного художника, судя по всему принадлежащая эпохе раннего Ренессанса. Местами она была повреждена и давно нуждалась в реставрации. Картина эта изображала то ли человека, то ли ангела – лицо было сияющим, взгляд загадочным, а за спиной угадывалось что-то наподобие крыльев. Хотя полотно было настолько стертым, что это могли оказаться вовсе и не крылья, а темные силуэты каких-то людей, находящихся на заднем плане. Если долго на нее смотреть, силуэты словно оживали, казалось, ангел вот-вот придет в движение, и сотворит неожиданное волшебство. Обрамлена картина была в тяжелую раму с позолотой, украшенной резьбой в виде изящных роз на тонких извилистых стеблях и диковинным орнаментом, сложно поддающимся описанию. Юноше очень нравился этот предмет. Глядя на него, он совершал мысленное путешествие в прошлое, представляя, кем мог оказаться художник, какой замысел он вложил в свое произведение, и как удалось ему создать образ настолько живым. Выбирая будущую профессию, молодой человек уже точно знал, с каким видом деятельности будет связан его жизненный путь. Благо, отец и мать нисколько не возражали.
Андре любил своих родителей и был им благодарен, но последние пару лет, все же, ощущал по отношению к ним некоторую отчужденность. Возможно, он просто повзрослел, или виной тому были расстояние и время, проведенное вдали от дома. А, может быть, отчужденность вызывали не родители, а место, где протекали его детство и юность, и где осталась Саманта – девушка, с которой Андре встречался на протяжении более трех лет. Он был уверен, что временное расставание никогда и ничего не изменит в их отношениях. Но через год после отъезда юноши Саманта сообщила, что предлагает ему остаться просто друзьями. Сама она поступила учиться в местный колледж и там познакомилась с парнем, обучающемся на параллельном курсе. Он каждый день находился рядом с ней, и девушка предпочла ожиданию его общество.
Возвращение родителей должно было состояться только через одиннадцать дней. Андре совсем не хотелось приезжать в их отсутствие, и он склонялся к мысли задержаться на это время в Новом Орлеане.
Завтра большинство студентов разъедется по домам и юноша останется предоставленным самому себе, что же касалось сегодняшнего вечера – предполагалось два варианта. Первый заключался в том, чтобы пойти на вечеринку, которую устраивал его приятель, можно даже сказать, друг, по имени Джон. Этот парень никогда не бывал серьезным, жил, ни о чем особо не задумываясь, и не упускал ни одной возможности познакомиться с привлекательной девушкой. Серьезных отношений он, впрочем, еще не имел и его это нисколько не печалило. На самом деле, Андре всегда с недоумением относился к рассказам парней о том, что им удавалось завести стремительное близкое знакомство с девушками, которое впоследствии не имело продолжения. Подобные истории его нисколько не привлекали и не восхищали. Саманту он больше не любил, но вместе с этим чувством как бы завершился тот период его жизни, который называют детством. А новых, взрослых отношений, ему пока что не хотелось. Пример родителей был скорее исключением, чем правилом, Андре это понимал. И все же он уже приходил к мысли, что был бы не прочь познакомиться с девушкой, не слишком серьезной и не слишком легкомысленной, с которой можно было бы ощущать себя комфортно и говорить обо всем на свете. Иногда у него завязывались отношения, которые, как правило, вскоре оказывались для Андре неинтересными и обычно не заходили далеко. В отличие от Джона, он искал чего-то более содержательного и осмысленного и был осторожен в своем выборе.
Если он решит пойти на эту вечеринку, Джон не оставит его в покое, и будет всячески навязывать общество слегка выпивших, развеселившихся девиц, среди которых обязательно найдет себе новую подругу. Наверное, дружба Джона и Андре не могла бы состояться, если бы не одно обстоятельство – Джон отлично разбирался в искусстве и антиквариате. Он был великолепным собеседником и настоящим ценителем подлинных предметов старины. Настолько же разборчив в данной теме, насколько неразборчив в вопросах личных отношений. Противоречивый и обаятельный, он веселил Андре своими шутками и постоянно пытался вовлечь его в любовные авантюры. Однако тот предпочитал ограничиваться увлекательными беседами и совместным посещением музеев и библиотек.
Второй вариант мало отличался от первого – другая вечеринка у другого приятеля – сокурсника, менее любвеобильного, но совершенно равнодушного к искусству, хотя и получавшего при этом довольно высокие оценки по всем дисциплинам, но не питавшего ни малейшего интереса к изучаемому предмету.
Можно было, также, просто остаться у себя в комнате и провести вечер в одиночестве, но этот вариант был еще менее привлекательным, чем первые два.
До вечера, впрочем, оставалось еще около четырех часов, и у Андре было время подумать над выбором. Размышляя на ходу, юноша поравнялся с небольшим заведением – баром, который работал круглосуточно и манил к себе прохладой полупустых в это время суток помещений. Немного поколебавшись, Андре вошел и заказал себе чашку кофе. Он сел за один из свободных столов и сделал несколько глотков. В этот момент юноша ощутил на себе пристальный, исполненный интереса взгляд. Он поднял глаза – через два столика от него, с правой стороны у стенки, сидела девушка и внимательно смотрела на Андре. Она нисколько не смутилась оттого, что он заметил ее внимание. Девушка не была красавицей в классическом смысле этого слова. Живые карие глаза, черные ресницы, смуглая кожа, темно-каштановые вьющиеся волосы. Она была среднего роста, немного широка в кости, но вполне миловидная. Симпатичная и какая-то забавная – подумал Андре. Он улыбнулся ей, и карие глаза девушки сверкнули радостным приветливым блеском. Она широко улыбнулась в ответ и без промедления, словно только того и ждала, взяла свой бокал с коктейлем и в мгновение ока оказалась около столика, за которым сидел юноша.
– Не против, если я присяду? – спросила она и, не дожидаясь ответа, уселась за его стол.
– Да, конечно, присаживайся, – ответил Андре уже сидящей девушке.
– Меня зовут Мари.
– Я Андре.
– Красивое имя. Почему ты скучаешь один?
– На самом деле я раздумываю, как провести предстоящий вечер.
– Уже есть варианты?
– Я приглашен на две вечеринки, но мне не слишком хочется туда идти.
– Я собираюсь в одно место. Там назначено мероприятие, в котором я принимаю участие. Можешь составить мне компанию.
Андре любовался движениями девушки, ее мимикой. Она словно вся светилась изнутри, и голос ее был приветливым и теплым. Однако действовала новая знакомая уж слишком решительно.
– Что за мероприятие?
– Думаю, ты на таком еще не бывал. Тебе должно понравиться.
– Ты говоришь загадками. Я не привык соглашаться, не зная на что.
– Предпочитаю показать тебе круг своих интересов, чем рассказывать о них на словах. Скучать там точно не придется. Я на машине, подвезу тебя. Или ты боишься общества слабой девушки?
– Нет, конечно, не боюсь. Но меня никто туда не приглашал. Возможно, я буду лишним на этом мероприятии.
– Я тебя приглашаю. И лишних там нет. Пожалуйста, поедем со мной. Мне не хочется идти туда одной.
Андре испытывал сомнение. Что-то подсказывало ему, что не следует сопровождать Мари. Но испытующий настойчивый взгляд блестящих карих глаз одержал верх. Нельзя ведь всегда быть серьезным. Ему вдруг захотелось, вопреки обыкновению, окунуться в авантюру подобно Джону. К тому же не хотелось отпускать Мари. Хотя, скорее, это она не отпускала его.
Андре встал.
– Хорошо, пойдем. Надеюсь, ты не приведешь меня в общество сатанистов, – пошутил он.
– Сатанисты ненавидят человечество. Я же, наоборот, всегда отстаиваю права и интересы людей.
Андре, не понимая до конца, что и зачем он делает, удивляясь сам себе, последовал за Мари. Но отступать было как-то неловко, да и поздно. Он сел в машину, успокаивая себя тем, что такая миловидная девушка действительно не может представлять никакой опасности. К тому же, приятно было хотя бы раз просто отдаться течению обстоятельств, лишь догадываясь, что может ожидать там, за поворотом. Особенно, если этими обстоятельствами управляла Мари.
Ехали они по направлению к центру. По дороге девушка напевала какой-то безмятежный мотив. Наконец, она припарковала машину на пустой улице и жестом пригласила Андре выйти.
– Дальше слишком людно и будет проблематично найти место для парковки.
В конце улицы раздавался какой-то неровный гул.
– Что это?
– Сейчас увидишь.
Чем более они приближались, тем гул становился сильнее. Это были голоса людей, которые, впрочем, трудно было разобрать из-за многочисленности и разрозненности выкриков и фраз.
– Что там происходит?
Они свернули за угол и оказались на широкой площади перед муниципалитетом. Площадь была заполнена людьми молодого возраста, по виду – студентами. Они митинговали, размахивали транспарантами и свистели.
– Вот мы и пришли.
– Зачем мы здесь?
– Я тебе потом объясню смысл происходящего, а пока просто поддержи моих друзей.
Андре, прежде чем он смог опомниться, всунули в руки какой-то транспарант.
– Извини, но я не…
Слова его заглушил неожиданный резкий звук. Со всех сторон раздались полицейские сирены. Люди тут же стали разбегаться в разные стороны.
– Зачем ты меня сюда привела? – несколько возмущенно обратился юноша с вопросом к Мари, но вместо ответа услышал – Беги! – и через несколько секунд ее фигура уже была метрах в двадцати. Она уносилась прочь вместе с остальными. Андре бросил транспарант на землю, так и не прочитав его содержания, не успев понять цели и смысла происходящего. Он мог ожидать чего угодно, но только не такого развития событий. Все произошло в считанные доли секунды. Желая выбраться из толпы, юноша попытался продвинуться в сторону той улицы, с которой его сюда привели. Внезапно Андре ощутил на своем плече руку полицейского.
– Вот, еще один размахивал транспарантом, думал сбежать.
– Послушайте, я здесь ни при чем. Я даже не знаю, для чего эта демонстрация. Меня пригласили сюда, не объяснив, что здесь происходит! – его никто не слышал. На запястьях щелкнули наручники, и через минуту юноша уже оказался в полицейской машине, направлявшейся в участок. В его голове не укладывалось происходящее. «Кошмар! Вот так история! Как это могло получиться?»,– думал он – «Как такое могло произойти со мной? Ничего, я все объясню, меня поймут и отпустят. Никогда больше не стану знакомиться в барах и не приму ни одного сомнительного приглашения. Хотя бы об этом не узнали мои родители».
Юноша оказался в участке, наполненном полицейскими. Все его попытки объясниться пресекались на корню. Каждый был занят своим делом, и никто не обращал на Андре никакого внимания.
Наконец, один из копов подошел и воззрился на него тяжелым неодобрительным взглядом. Это был пожилой мужчина среднего роста, плотный, с проседью в волосах. Казалось, он был уставшим, и присутствие парня ему досаждало.
– Опять эти неформалы. Ведите его в мой кабинет.
На кабинете висела табличка с именем полицейского. Джек Бариссон – так его звали. Оказавшись в небольшой душной комнате, юноша набрал в легкие воздуха, приготовившись говорить, в надежде, что его наконец-то выслушают.
– Будем оформлять? – обратился с вопросом полицейский к другому, стоявшему за спиной Андре.
– Они уже достали. Может быть, устроим ему экскурсию в городскую тюрьму? – отозвался высокий темноволосый мужчина лет сорока.
Андре не поверил собственным ушам. Без суда, без адвоката? В тюрьму всего лишь за то, что держал в руках транспарант?
– Послушайте, – начал он, и тут же испытал резкую боль в области ребер. В руках полицейского мелькнула дубинка.
– Молчи, если не хочешь ухудшить свою ситуацию.
Насколько юноша понимал, его максимум могли задержать за нарушение общественного порядка и поместить в камеру предварительного заключения, предоставив возможность связаться с родными и нанять адвоката. Но в тюрьму… Что же здесь происходит?
Полицейские многозначительно переглянулись.
– Он зарегистрирован?
– Пока нет.
– Нужно будет все оформить, чтобы оправдать его отсутствие. Ведь могут хватиться.
– Я этим займусь. Парень был задержан за активное участие в демонстрации против властей. От права на звонок отказался, вел себя агрессивно и был помещен в камеру предварительного заключения до выяснения обстоятельств.
– Все верно. Оформляй бумаги и вези его. А он симпатичный. На этот раз ребята Энджела будут особенно довольны.
Андре открыл было рот, чтобы потребовать объяснений и соблюдения своих прав, но, вспомнив, к чему привела его предыдущая попытка заговорить, осекся. Он ощутил себя попавшим в западню. Водоворот событий, словно бурлящая горная река, подхватил его, и стремительно нес к обрыву.
Полицейский, нанесший ему удар, жестом предложил следовать за ним. Проходя через коридор, юноша хотел закричать, воззвать о вмешательстве и помощи к другим работникам участка. Интуитивно он понимал, что с ним собираются совершить что-то незаконное и ужасное. Но, как назло, в этот момент в коридоре никого не оказалось. Происходящее не укладывалось в голове. Плохо соображая, Андре вошел в указанный кабинет. Несколько минут полицейский заполнял какие-то бумаги, затем протянул их бедняге.
– Подпиши здесь.
– Я не буду подписывать, не читая.
Полицейский подошел к Андре и осуществил резкий захват сзади. Боль пронзила мозг юноши.
– Будешь.
В глазах Андре потемнело. Наконец, его отпустили и подтолкнули к столу.
– Бери ручку и подписывай.
Прерывисто дыша, непослушными руками он взял бумагу и оставил свой росчерк пера, понимая, что в этот момент пописывает себе приговор.
– Вот и хорошо.
На запястьях Андре вновь щелкнули наручники.
– Теперь пошли за мной. Не бойся, тебе понравится.
Подобную фразу за сегодняшний день Андре слышал уже второй раз. Но нравилось ему все меньше. Да и произнесено это было тоном, не обещающим ничего хорошего.
– И не вздумай что-нибудь выкинуть. Если попытаешься подать голос, останешься здесь гораздо дольше. Вчера в наш участок пришли сведения об убийстве двух человек. Подозреваемый – парень твоих лет. Ты ведь не хочешь, чтобы против тебя случайно нашлись улики.
Последняя надежда на попытку обратиться за помощью покинула Андре. Но он все же отметил, что в прозвучавших словах присутствовала оптимистическая нотка: «Если попытаешься подать голос, останешься здесь гораздо дольше» – значит, его не собираются удерживать слишком долго. Так зачем же и куда его ведут?
Юношу усадили в машину. Там уже находился пожилой полицейский. Он расположился на переднем сидении рядом с водительским местом. Второй коп сел за руль, и машина тронулась, увозя Андре навстречу необратимым событиям.
Машина остановилась перед зданием городской тюрьмы. Полицейский, тот, который был помоложе, вышел из машины и долго о чем-то говорил по телефону. Затем он подошел и приказал юноше:
– Выходи!
Андре вышел. Двери машины захлопнулись.
– Желаю приятно провести время! – услыхал он вслед.
Оказавшись за тюремным ограждением, юноша словно попал в другое измерение. Казалось, что кто-то снимает кинофильм с его участием и ему досталась чья-то чужая, очень странная роль. Пройдя через двор, они вошли в темно-серое мрачное здание. На входе их уже ожидал человек, по виду, тюремный надзиратель. Полицейский передал ему Андре и тот, не говоря ни слова, повел его вдоль узких коридоров, мимо тяжелых металлических дверей, ведущих в камеры с заключенными. Наконец, он остановился подле одной из них. Тюремщик извлек ключ, щелкнул им в замочной скважине, отодвинул засов, и дверь со скрипом отворилась.
– Парни, для вас сюрприз! Посмотрите, кого я привел. Развлекайтесь!
Андре освободили от наручников и втолкнули в помещение. Дверь за ним тут же захлопнулась, словно создавая непреодолимую преграду, напрочь отделившую юношу от внешнего мира, от всей его прошлой жизни.
Помещение, в котором он оказался, представляло собой продолговатую комнату с каменными стенами. Слева от него находились нары, на которых сидя и полулежа расположились люди – восемь человек. Это были мужчины в возрасте, примерно, от тридцати до пятидесяти лет. У некоторых из них были длинные волосы, все они были одеты по-разному – кто-то в кожаные штаны и жилеты, кто-то в шелковые рубашки, джинсы, футболки с надписями через всю грудь. Андре никогда раньше не доводилось бывать в подобных местах, но его, несмотря на шоковое состояние, удивил тот факт, что заключенные не были одеты в специальную тюремную одежду. Насколько он понимал, это являлось нарушением правил, хотя и не самым большим, с каким ему довелось столкнуться за сегодняшний день. Справа располагались двери, ведущие, вероятно, в санузел, впереди была выступающая стена с еще одной дверью, сбоку от которой находился высокий металлический стеллаж непонятного назначения. На нем стояло пару кружек и больше ничего. «Странная планировка помещения», – подумал Андре, и сам себе удивился – о чем только он думает, да и о чем вообще можно сейчас думать, что делать и как выбраться из всего этого. Юноша словно очнулся. Он увидел, что несколько человек поднялись с нар и двинулись ему навстречу. На их лицах играли ухмылки. Андре вжался спиной в дверь, от которой еще не сделал ни шагу. Горло его сдавило, и он не мог издать ни звука, кроме того, он не имел представления, что уместно говорить в данной ситуации. К нему приблизился мужчина лет сорока с лишним. Он имел длинные черные волосы, мускулистые руки, и был достаточно высок ростом. Мужчина осмотрел Андре сверху донизу и провел рукой по его щеке:
– Куколка, – произнес он.
Андре бросило в жар. Он, наконец, понял, зачем его сюда привели, – не понял по какому праву, каким образом, но понял, зачем.
– Послушайте, – начал он сбивчивым голосом, – я здесь оказался случайно. Пожалуйста, извините, я не хотел.
– А мы как раз хотели, – ответил ему другой, более молодой, блондин. И все засмеялись, окружая Андре плотным кольцом.
– Как тебя зовут, красавчик? – спросил его черноволосый.
– Андре, – ответил юноша.
– Красивое имя.
Эта фраза, как и обещание, что ему понравится, прозвучала уже второй раз за этот бесконечный, фантастически нелепый и ужасный день.
– Да и сам он ничего, – добавил еще чей-то голос.
– Давай знакомиться ближе, – произнес блондин и скользнул рукой вдоль тела Андре.
– Прошу вас, не трогайте меня. Я гетеросексуал, я не могу.
Уже несколько рук потянулись к юноше. Он прижался к дверям настолько, насколько мог, но отступать было некуда.
– Откройте, выпустите меня, – закричал он и забарабанил кулаками по железу, – я ни в чем не виноват.
Ему никто не ответил.
– Зачем же так кричать, – к нему уже залезли под рубашку.
Дыхание мужчин, начавших возбуждаться, Андре ощущал на своей коже. Его бросило в дрожь, в ногах он ощутил внезапную слабость.
Вдруг отворилась дверь, расположенная в противоположной стене. Оттуда вышел мужчина со слегка вьющимися недлинными светлыми волосами. Возрастом он был около тридцати пяти – сорока лет, ростом – выше среднего. Одет мужчина был в расстегнутую на груди шелковую рубашку вишневого цвета и темные джинсы.
– Оставьте его, – приказал он бархатным обволакивающим голосом. При этом тон был, не терпящим возражений.
Все мгновенно расступились и Андре оставили в покое. Мужчина неспешно направился к юноше. Двигался он плавно и бесшумно, походка была грациозной, а взгляд – пристальным, пронзающим насквозь. Он подошел к Андре и посмотрел ему в глаза. Андре почувствовал, что его словно пригвоздили к месту этим взглядом. Темные очи незнакомца были глубокими, словно ночь, и таили в себе ощутимую силу. Этот взгляд был чем-то похож на взгляд удава, однако, почему-то, успокаивал. Андре судорожно вздохнул с небольшим облегчением.
– Как тебя зовут? – спросил мужчина спокойно и повелительно.
– Андре, – выдавил из себя юноша. «Только не говори, что у меня красивое имя» – подумал он и снова удивился своей способности думать, да еще и острить, пускай мысленно, в подобной ситуации.
– Как ты здесь оказался?
– Меня пригласили поучаствовать в демонстрации, не объяснив, что и зачем происходит. Я не успел ничего понять, как появилась полиция, и меня арестовали, – с момента появления полицейских впервые Андре кто-то слушал, он, наконец, получил возможность высказаться и объясниться.
– Зачем же ты пошел туда?
– Меня пригласила девушка. Она не говорила, что за мероприятие там намечается, просто попросила поучаствовать и сопроводить ее.
– Видишь, все неприятности от женщин. Будет тебе урок. А что же твоя подруга, ее тоже арестовали?
– Нет, думаю, она успела сбежать. Она мне и не подруга вовсе, мы сегодня познакомились и я о ней ничего, кроме имени, не успел узнать.
– Ты всегда делаешь все, о чем просят незнакомки?
– Нет, в первый раз, и, думаю, в последний.
– Что в последний, это точно.
Андре немного успокоил разговор. У него появилась надежда, что он, наконец-то, нашел вменяемого человека и тот поможет ему выбраться из этой нелепости.
– Меня зовут Энджел. Если ты пойдешь со мной, тебя здесь больше никто не тронет. Если хочешь – можешь остаться, познакомишься поближе с парнями. Выбирай – они или я, – Энджел протянул руку, приглашая жестом и взглядом.
Надежда Андре обрушилась, он окончательно понял, что попал в западню. Его взгляд и мысли метались от толпы готовых разорвать его заключенных к Энджелу.
– Я не гей, – умоляюще произнес он.
– Ничем не могу помочь. Решай!
Андре посмотрел налево, в сторону столпившихся возбужденных мужчин, ожидающих его ответа, и буквально шарахнулся к своему сомнительному спасителю. Преодолев себя, он взял его за протянутую навстречу руку.
– Правильный выбор, – произнес Энджел и повел юношу за собой.
Руки у Энджела были чистыми, ухоженными, прохладными и приятными на ощупь. Он сильно сжал ладонь Андре, и парню оставалось только послушно идти следом, тем более что желание удалиться от толпы новоиспеченных знакомых в данный момент было сильнее всего. Они вошли в ту же дверь, из которой Энджел появился, и оказались в небольшой прямоугольной комнате. В центре ее стоял круглый стол со стульями, под левой стенкой располагался темного цвета шкаф, в правом дальнем углу находилась узкая кровать. Возле входа справа была еще одна дверь, ведущая в соседнюю комнату. Дверь была приоткрыта, и Андре увидел там красивый продолговатый стол со стоящим перед ним диваном, край широкой кровати, в конце комнаты еще какие-то двери. Одной стены не было – и без того просторное помещение сразу переходило в следующее. Все это имело вполне жилой вид. «Куда я попал? И тюрьма ли это?» – подумал юноша. Но вели его сюда тюремными коридорами – в этом не было сомнений. Все было так странно и непонятно, но сейчас Андре более всего беспокоил тот факт, что он оказался один на один запертым с неизвестным ему человеком, по всей вероятности, нетрадиционной ориентации, и находится полностью в его власти. Страх накатил новой волной, и юноша прижался уже к другой двери, боясь сделать хотя бы один шаг.
– Не бойся, – сказал Энджел, – я не трону тебя сразу. Успокойся, проходи, садись за стол.
Он отстранил юношу от двери, слегка обнял за спину и легонько подтолкнул к столу.
– Ты много пережил за сегодня, тебе нужно расслабиться.
С этими словами Энджел подошел к шкафу, извлек из него два бокала и бутылку виски. Он плеснул прозрачную жидкость и подал один из бокалов Андре.
– Выпей!
Андре принял виски непослушными руками, но пить не стал. Сейчас они с Энджелом осушат эти бокалы, а что он захочет сделать после?
– Не бойся, не думай о том, что будет потом, – словно прочитав его мысли, изрек Энджел, – Я же сказал, что сразу тебя не трону. И никто другой без моего разрешения не прикоснется к тебе здесь. Я вижу, ты устал, и просто хочу помочь тебе расслабился. Если бы я решил тобою овладеть, мне бы не был нужен алкоголь – достаточно позвать на помощь пару ребят, и ты бы никуда не делся. Но я не хочу так поступать и тебе нечего пока бояться. Отдохни, выпей виски и расскажи о себе. Чтобы ты успокоился, обещаю ничего сегодня с тобою не делать. Давай!
С этими словами Энджел протянул свой бокал и Андре, наконец, ответил встречным движением. Стекло тихонько звякнуло, юноша поднес к губам обжигающую жидкость. Только сейчас он понял, как его мучит жажда. Он судорожно проглотил содержимое и перевел дыхание. Речь Энджела немного его успокоила. Этот человек говорил внушительно и авторитетно, и почему-то Андре не сомневался в том, что его словам можно верить. В юноше одновременно возникало странное сочетание страха и доверия. Противоречить казалось невозможным – если Энджел хочет, чтобы он успокоился, значит, нужно успокоиться.
Андре, наконец, овладел собой и последовал совету – не думать о том, что будет потом. Обещание, что его сегодня никто не тронет, вызывало ощущение относительной безопасности – в конце концов, выбора у него не было. Алкоголь согрел его тело, напряжение мышц постепенно ослабло. Энджел вновь наполнил бокалы.
– Вот так уже получше. Расскажи, чем ты занимаешься и как сюда попал.
– Я студент университета. Сегодня закончились последние занятия, через полтора месяца выпускные экзамены.
– Что ты изучаешь?
– Искусствоведение.
– Интересный предмет. Почему ты его выбрал?
– Я мечтал об этом с детства. Мне всегда нравилась живопись и скульптура. Я надеюсь, что при такой профессии смогу увидать много прекрасных вещей. Иметь возможность прикасаться к оригиналам шедевров – это счастье.
– Я тоже в некотором роде являюсь ценителем искусства. Я оказался в тюрьме за незаконную торговлю картинами и антиквариатом – осуществлял их вывоз из страны. Мои покупатели – очень богатые люди, коллекционеры. Некоторые вещи, впрочем, я сохраняю для себя. Не люблю расставаться с предметами, которые мне нравятся. Лучшие из них должны оставаться моими.
Вполне культурная беседа приобретала живой характер. Была затронута тема, очень близкая Андре. В нем непроизвольно зажегся интерес. Энджел, оказывается, как и его прадед, торговал подлинниками. Пускай незаконно, но он прикасался ко всем этим вещам, видел их вблизи и обладал ими. Андре посетил множество музеев. Вместе с Джоном они объездили наиболее знаменитые из них. Дрезден, Лувр, Эрмитаж – разные страны они посещали только с одной целью. Но экспонаты строго запрещалось трогать руками, приближаться к ним. Андре всегда завидовал работникам музеев, которые смахивали пыль с бесценных полотен. Он завидовал реставраторам, общавшимся с картинами настолько близко, как никто другой. И вот перед ним человек, не только видевший, но и владевший подобными вещами.
– Ваши картины конфисковали?
– Только одну из них. Я переправлял ее во Францию вместе с небольшой партией антикварной посуды.
– Что это была за картина? – Андре так увлекся, что стал задавать вопросы и свободно участвовать в разговоре. Он забыл о ситуации, в которой оказался.
– «Портрет молодого человека»
– Это же Рафаэль. Его полотно считалось пропавшим бесследно!
– Оно довольно долгое время находилось в частных руках.
– Искусство должно принадлежать всем, чтобы люди могли наслаждаться им.
– Это то же самое, что никому. По-настоящему владеть – значит, владеть безраздельно. Ты бывал в музеях?
– Я объездил почти все доступные мне.
– И тебе было достаточно простой экскурсии?
– Нет, мне хотелось большего.
– Существует много людей, готовых платить за большее миллионы. За любовь к искусству! – Энджел поднял свой бокал. Андре поддержал тост, и новая порция обжигающей жидкости потекла по его горлу.
– Ты, наверное, голоден. Скоро принесут ужин. Как же такой человек, как ты, культурный, образованный, оказался замешан в выступлениях против властей?
– Я уже говорил, меня пригласила девушка. Она не сказала, куда мы идем.
– Ты в нее влюбился?
– Нет, не успел. Мы были знакомы менее часа.
– Ты любишь девушек?
– Любил одну. Но это было давно.
– Что же случилось?
– Я уехал учиться в другой город, она не стала ждать.
– Она совершила большую ошибку. Как давно это было?
– Три года назад.
– И что же, с тех пор у тебя никого не было?
– Нет.
– А сегодня ты решил изменить ситуацию и познакомиться?
– Мари мне понравилась. Я не думал, что так выйдет.
– Видишь, как бывает. Но все, что ни делается, делается к лучшему, так ведь говорят?
Андре вспомнил, где он находится, и беспокойство вновь охватило его.
– Зачем меня привезли сюда, это же незаконно?
– Закон покупается и продается. Я в состоянии оплатить все незаконные события, происходящие в этой тюрьме.
– Что со мной будет?
– Через пару недель тебя выпустят. Все оформят так, как будто ты находился под следствием. «Свидетели» этому будут, документы на отказ от звонка и от адвоката ты подписал. С виду все законно. Доказать, что здесь находился, ты не сможешь. Ближайшее время ты останешься моим гостем. Сегодня ты много пережил и устал, я дам тебе возможность отдохнуть. А завтра мы познакомимся по-настоящему.
– До меня ведь здесь кто-то бывал?
– Неоднократно.
– И задержанные таким образом ни разу не подали жалобу на незаконные действия, произведенные с ними?
– Наши полицейские умеют убеждать. К тому же, вдобавок к их убеждениям я прилагаю вполне приличную сумму в качестве компенсации. Еще не было ситуации, когда кто-то отказался молчать. Все поступали разумно. В противном случае их бы ожидали крупные неприятности.
– Ты развлекаешься таким образом? – Андре сам не заметил, как перешел на вольную форму общения.
– Верно догадался. Если бы ты отказался пойти со мной, тебя бы заставили это сделать. А потом ты оказался бы в соседней комнате, с парнями.
– Ты собираешься после отправить меня к ним?
– Нет. Это зависит от тебя. Если будешь правильно себя вести, останешься только со мной. Мне бы не хотелось отдавать тебя на растерзание этим ребятам. Ты мне понравился. К тому же у нас, оказывается, есть общие интересы.
– Если ты можешь подкупить полицейских, почему не организовал посещение парней соответствующей ориентации? Зачем тебе натуралы? Я ведь не гей и не хочу этого.
– Большинство из них не интересны мне. Если бы я обрел того человека, который мне нужен, я бы не желал приглашать ни геев, ни натуралов. А чего ты хочешь, ты можешь и сам не знать. В любом случае, хочешь или не хочешь, ближайшие дни ты проведешь здесь.
– Это место не похоже на камеру.
– По схеме здесь находится дополнительная душевая, раздевалка и комната отдыха для работников тюрьмы, а также небольшой склад. Пришлось кое-что перепланировать, поменять обстановку. Согласно официальной версии, эти помещения находятся на ремонте. Доступ к ним имеют только ограниченное количество людей. В случае проверки, я выхожу отсюда в камеру к ребятам, мы переодеваемся в форму для заключенных, а вход в это помещение закрывается стеллажом, стоящим возле моей двери. Никто не догадается, что за ним может находиться.
– Я сразу обратил внимание на свободную форму одежды, не типичную для этого места.
– Еще одно исключение, которое начальник тюрьмы сделал для меня. Казенная одежда удручает.
– Если ты так богат и можешь все купить, почему не купил себе свободу?
– В этом деле замешано ФБР. Я признан виновным в контрабанде. Деньги здесь не помогут. Срок сократили, как могли. Через шесть месяцев я освобождаюсь.
– Сколько же тебе дали?
– Четыре года. Это лучшее, чего смог добиться адвокат. Прошло уже три с половиной.
В соседней комнате раздались какие-то звуки и шаги.
– Ужин принесли. Пойдем.
Энджел встал из-за стола, Андре поднялся за ним. Много чего прояснилось, но перспектива оставалась нерадостной. Они вошли в соседнюю комнату. На столе стояли белоснежные тарелки с ароматными стейками, бутылка коньяка и фрукты.
Андре был очень голоден. Он сел за стол на удобный диван темно-бордового цвета, на некотором расстоянии от него расположился Энджел, предусмотрительно соблюдая дистанцию, чтобы юноша мог спокойно поужинать. Они выпили коньяка и принялись за еду. Еще никогда у Андре не было такого аппетита. Он хватал содержимое тарелки жадно, как зверь, несмотря ни на ситуацию, ни на находящегося рядом сотрапезника. Внезапно юноша ощутил сильную слабость. Усталость и шок дали себя знать.
Энджел помог Андре встать.
– Я проведу тебя в душ, там ты найдешь все, что нужно. Переоденься и ложись спать, ничего не бойся, – голос Энджела был заботливым, почти ласковым. И как этот человек мог собираться принудить его к чему-либо? Но сейчас он просто хотел помочь, и юноша последовал в душевую, доверившись этим словам и ничего не опасаясь. Все же он закрыл двери на защелку и убедился, что нигде нет дополнительных дверей, которые могли бы к нему привести. Душевая была просторной, чистой, с красивыми умывальниками и санузлом. На вешалке находился белоснежный махровый халат, на полке стояли гели для душа, средства для бритья, крема, новые чистые бритвы, несколько видов туалетной воды, зубные щетки – все, что нужно для ухода за собой. Андре принял душ, привел себя в порядок и надел махровый халат, идеально подошедший ему по размеру. Он взял свою одежду, не зная, что с нею делать, и, поколебавшись, открыл дверь.
– Оставь одежду в корзине для белья. Ты получишь ее обратно после стирки.
Андре так и поступил. Ноги его уже подкашивались.
– Тебе пора спать. Спи, ни о чем не думай, – мягко приказал Энджел.
Андре уже и не мог ни о чем думать. Глаза закрывались сами собой. Он лег на предложенную постель и почти сразу погрузился в глубокий, беспробудный сон. Постель была широкой и мягкой, простыни и подушки – белого цвета. Словно большая колыбель. Энджел сидел на диване напротив и смотрел неподвижным пристальным взглядом на Андре, будто пытаясь увидеть в нем что-то, понятное лишь ему одному. Затем он подошел, бесшумно поправил одеяло и выключил свет.
Андре проснулся, и первым, что он ощутил, было сладкое ощущение целебного отдыха во всем теле. «Какой чудной сон мне приснился» – юноша встряхнул головой и обвел взглядом комнату. Его словно пронзило током – сон еще продолжался! Он быстро взглянул на себя – на нем был вчерашний махровый халат, на кровати он был один. Андре перевел взгляд и увидал, что Энджел пьет кофе, сидя на диване.
– Я ожидал твоего пробуждения. Ты отдохнул?
– Я надеялся, что все это было сном.
–Разве я тебя плохо принял?
– Нет, спасибо. Ты помог мне прийти в себя. Я не знаю, что было бы со мною, если бы не ты.
Энджел действительно позаботился об Андре. Он дал ему возможность отдохнуть, успокоил и обеспечил всем необходимым. Правда, не скрывал своих намерений.
– Поднимайся. Прими душ и выходи завтракать. Возьми одежду – это не твоя, но должна подойти тебе по размеру. Твою принесут позже.
На диване лежали новые джинсы темно-серого цвета и голубая, со стальным отливом, рубашка. Андре взял все это и направился в душевую. Стоя под упругими струями воды, он с беспокойством думал о том, каким будет сегодняшний день и что ему еще предстоит пережить. Приняв душ, юноша осмотрел себя в зеркало и примерил новую одежду. Словно сшитая по нем, она сделала его еще более привлекательным. Металлический отлив ткани добавлял голубизны глазам Андре, отражаясь в них лучистым светом. Андре поразмышлял пару мгновений и взял с полки несколько флаконов с туалетной водой. Аромат одной из них пришелся ему по вкусу, и юноша воспользовался ею. Если неизбежно предстоит близость Энджела, следует привести себя в порядок. Этот человек располагал его к себе, хотя и пугал. В любом случае, было бы неловко обнаружить малейшую неаккуратность или неопрятность. Андре поймал себя на том, чем занимается, и сам перед собой смутился – неужели он беспокоится о том, как будет выглядеть. До чего он дошел? Может быть, следовало сопротивляться, обороняться до последнего, защищать свою честь? Смысла в этом, конечно, не было, но вот так просто поддаться – не проявление ли это слабости. Пускай результат будет тот же, он должен оказать сопротивление, хотя бы из уважения к себе. Но тогда с ним обойдутся гораздо хуже, и, кто знает, как он сможет это пережить.
Юноша представил Энджела – ему было неловко перед ним после оказанного приема. Он ощущал себя как бы обязанным, кроме того, очень нуждался в его поддержке. Это был единственный человек, который с ним разговаривал, прояснил для него ситуацию и с пониманием отнесся к его ощущениям. Но взамен он хотел слишком многого.
Андре все еще чуть-чуть надеялся, что все обойдется каким-то чудом, и его не тронут вообще, хотя подсознательно понимал – надеяться не на что. Немного постояв перед дверью, он вышел и направился к дивану, на котором находился нынешний распорядитель его судьбы.
– Тебе очень к лицу эта одежда.
Юноша опустил глаза и молчал, не зная, присаживаться или стоять, не зная, что ответить и что вообще делать дальше.
– Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.
Энджел поднялся и Андре без возражений последовал за ним. Они прошли в соседнее помещение без стены. Там обнаружились еще одни двери. Войдя, юноша в очередной раз поразился увиденному. Это было просторное помещение, в центре его располагался прямоугольный бассейн, пол был выложен скользкой бледно-серой плиткой. С правой стороны находились душевые кабины, перед бассейном стоял удобный диван синего цвета с водонепроницаемой обивкой. Подле него – небольшой столик с двумя чашками ароматного кофе и аппетитными круассанами. На противоположной стене, во всю ее ширину, находился экран, подобный тем, что бывают в кинотеатрах.
– Здесь я отдыхаю, – произнес Энджел и, слегка приобняв юношу, провел его к дивану.
Андре ощущал себя, словно натянутая струна, он каждое мгновение ожидал, что Энджел перейдет в наступление.
– Ты вновь не в меру напряжен. Не нервничай. Можешь позавтракать, – с этими словами Энджел взял свой кофе и щелкнул лежавшим на диване пультом, – Смотри!
На экране, во всю его ширину, появилось изображение океана. Он было таким огромным и живым, что, казалось, сейчас их поглотит. Волны шумно накатывали одна на другую, иногда над ними пролетали чайки. Звуки ветра и прибоя, крик птиц – все было очень натуральным, а главное, неожиданным. Андре застыл в изумлении.
– У меня есть уютный дом на берегу. Я люблю за утренним кофе наблюдать переменчивое движение воды, игру света в волнах. Это очень успокаивает.
Андре невольно расслабился. Ему показалось, что свежий ветер дует прямо в лицо, и он глубоко вздохнул. Юноша, последовав примеру Энджела, облокотился о мягкую спинку дивана и взял чашку с дымящимся напитком. Он больше не имел сил поражаться. Все новые и новые неожиданности, такие разные. Мозг не успевал обрабатывать информацию, и Андре перестал пытаться анализировать – просто ощущал. Он словно находился под воздействием гипноза, и уже не удивлялся ничему.
Шум необъятного океана постепенно становился тише, и откуда-то издалека донеслась красивая классическая музыка. Ее звук был нарастающим и вот уже заполнил все помещение. Андре покосился на Энджела – тот сидел, слегка запрокинув голову и прикрыв глаза.
– Послушай, – негромко приказал он.
Андре слушал. Это было похоже на большую чистую волну, промывающую насквозь душу. У юноши возникло желание превратиться в жителя океанических вод и нырнуть в бездонную глубину. Ощущение захватывало дух. Постепенно музыка стихла и экран погас. Андре сидел, ошеломленный. Он восхищенно взглянул на Энджела:
– Это было прекрасно!
– За прекрасное! – Энджел наполнил неизвестно откуда взявшиеся бокалы неизвестно откуда взявшимся коньяком. Андре не смог не поддержать тост. Бокалы опустели.
– Пора! – произнес Энджел.
Мелкая дрожь охватила все тело, на глаза вот-вот были готовы навернуться слезы, мышцы стали стальными от напряжения, а сердце забилось так громко, что Андре, казалось, слышал эхо от его ударов. В голове звучало «Нет!». Энджел поднялся и, крепко взяв юношу за предплечье, вынудил подняться вслед за ним. Андре шел, упираясь и останавливаясь на каждом шагу. Его привели в комнату, где находилась кровать, на которой он этой ночью так сладко спал. Сбоку от кровати стояла широкая тумба с небольшим ночником. Энджел прижал юношу к этой тумбе, оказавшись у него за спиной.
– Не делай этого, – умоляюще произнес Андре.
– Надеюсь, мы обойдемся без посторонней помощи. Лучше отдайся мне самостоятельно, пожалуйста, – убедительно прозвучали слова, от которых парня еще больше сковал страх.
Энджел обнял Андре и прижался к нему всем телом. Слезы уже текли по лицу юноши, отчаяние владело ним. Энджел расстегнул ремень на его джинсах, затем на своих. Андре трясло все сильнее.
– Расслабься, отдайся мне, – прошептал Энджел ему на ухо.
Чувство стыда горячей волной охватило сознание, превосходя даже чувство страха. Андре не поддавался.
– Ну же! Подпусти меня, ты все равно ничего не изменишь, – более требовательно и слегка нервно приказал Энджел.
Тянуть было больше некуда, вдруг стыд от того, что с ним делают, сменил стыд за неумение владеть собой. Андре собрал остатки воли и, преодолев себя, расслабил напряжение мышц, слегка поддавшись Энджелу. С него слетели джинсы, следом за ними на пол полетели джинсы насильника. Юноша боялся пошевелиться, боялся оглянуться и увидеть, что происходит за его спиной. Его слегка нагнули. Он ощутил, как что-то твердое уперлось в ягодицы. Энджел властно положил руку ему на спину, схватив за шею, и наклонил, прижав к столешнице тумбы. Его член уперся в анальное отверстие юноши.
– Расслабься, – резко потребовал Энджел.
Теряя ощущение реальности, Андре подчинился, и лавина обжигающей боли неожиданно вторглась в его тело. Юноша застонал, скорчившись, но Энджел держал его крепко. Он вогнал свой член еще глубже, вызвав новый стон насилуемого.
– Успокойся, расслабься, – вначале требовал, затем просил и уговаривал Энджел, – преодолей боль и отдайся мне!
В глазах Андре то темнело, то возникали цветные пятна, боль эта была невыносимой. Энджел хотел от него невозможного, при этом пытался двигаться, причиняя Андре новые страдания. Видимо, его подсознание решило, что лучше подчиниться ситуации, чем мучить себя бессмысленным сопротивлением. Внезапно, в какой-то момент, словно стена обрушилась внутри юноши. Он единым усилием воли, словно решительным рывком, снял напряжение мышц во всем теле и поддался Энджелу так, как тот от него хотел. Двигаясь навстречу боли, он принял ее, позволил свободно войти и, словно в экстазе, продолжал вбирать в себя с нарастающей силой. Энджел, подчинив себе жертву, казалось, проник не только в плоть, но и в самую сердцевину души, полностью овладев ею. Андре уже находился на границе потери сознания, в ушах звенело эхо, голова кружилась, боль пылала во всем теле, отдаваясь в мозгу. Казалось, он всегда ощущал себя так, и не было ни прошлого, ни будущего, лишь этот полный страдания и безумия миг. Он не мог сказать, как долго это продолжалось – время перестало существовать. Энджел дорвался до него, словно мощный безжалостный хищник. Наконец, он еще усилил свои движения, доводя Андре до последней черты человеческой выносливости, и издал истошный протяжный стон, который юноша невольно повторил, словно эхо, но не от удовольствия, а оттого, что боль уже не умещалась в нем и вырвалась наружу через этот крик отчаяния.
Энджел отстранился. Он нежно и благодарно провел рукой по сгорбленной спине Андре и, наклонившись, легонько поцеловал его в скулу.
– Спасибо тебе. – По голосу его можно было подумать, что он сам ошеломлен произошедшим. – Ты смог преодолеть себя и отдаться мне без остатка.
Он бережно поддержал юношу за локоть и попытался помочь ему подняться, но тело Андре не гнулось, все болело так, будто был разорван целый организм. Энджел подхватил его себе на плечи и дотащил до душевой кабины.
– Осторожно, – он помог юноше опереться о двери.
– Прими душ и воспользуйся этим, – он вручил Андре обезболивающие свечи. – Это снимет боль и воспаление.
Юноша взял свечи и кое-как, держась за стену, вошел в душ. Горячие струи воды смывали слезы, пот и боль. Андре осторожно разогнулся. Он взял свечу и потихоньку, стиснув зубы и издавая сдержанный стон, ввел ее в разорванное анальное отверстие. На руках осталась кровь. Свеча, однако, быстро смягчила ощущения, и он, почти свободно выпрямившись, вышел из душа, слегка при этом прихрамывая. Мягкое махровое полотенце ласково касалось кожи. Андре завернулся в чистый белый халат и взглянул на себя в зеркало – лицо было искаженным, глаза наполнены страданием. Он попытался изменить выражение лица. Того, что случилось, юноша еще не осознал. Он открыл двери и вошел в комнату. Энджел тоже успел принять душ и переодеться. Он уже ожидал Андре и поспешил ему навстречу. Доведя юношу до дивана, он помог ему лечь, затем протянул кружку с непонятным напитком.
– Выпей, тебе станет легче.
Андре принял напиток, по вкусу напоминающий какую-то траву, смешанную с алкоголем, и тут же погрузился в глубокий сон.
Проснулся он через девять часов, был уже вечер. Впрочем, в помещении отсутствовали окна, и понять, какое сейчас время суток, было сложно. Андре пришел в сознание и его охватили ужас и отчаяние от того, что с ним произошло. К этим ощущениям примешивался страх, что все может повториться вновь. Он зажмурился, не желая просыпаться, но сон покинул его, и юноша осторожно шевельнулся – боли не было. Он попытался сесть, при этом почувствовал дискомфорт, но не такой серьезный, какого следовало ожидать.
– Вот ты и проснулся.
Энджел появился, услыхав звуки из соседнего помещения. Он был в одних плавках – вероятно, купался в бассейне.
– Ты можешь встать?
Андре не хотелось смотреть на этого человека и не хотелось отвечать ему.
– Что с тобой?
– Что ты со мною сделал? Как я теперь буду жить дальше?
– Пойдем, искупаешься в бассейне. Не беспокойся, меня можешь не бояться – я подожду, пока полностью исцелятся твои раны. Эти свечи имеют очень сильное действие, их не купишь в обычных аптеках. Еще раз воспользуешься, и все пройдет.
Энджел потащил Андре за рукав в помещение с бассейном. Там он вручил ему плавки синего цвета и отвернулся, чтобы не смущать своим взглядом, пока юноша переоденется.
Вода в бассейне была чистой, прохладной и приятной. Энджел держался рядом, но слишком не приближался. Он включил аудиозапись Моцарта, и волшебные звуки наполнили помещение, отвлекая мысли от всех тревог и унося душу куда-то в поднебесье.
Раздался негромкий щелчок. Андре обернулся и только сейчас увидал, что в дальнем левом углу находится еще одна дверь. Она приоткрылась, и в комнату вкатился столик с ужином. «Так вот откуда берется еда и одежда», – подумал Андре.
Ужинали они в тишине. Андре был очень голоден, но аппетита у него не было. Его взгляд был устремлен в одну точку и казался невидящим. Энджел внимательно наблюдал за юношей.
– Не убивайся так, ничего страшного не произошло.
– Ты считаешь, ничего страшного?! Ты сломал всю мою жизнь! Как я теперь буду смотреть людям в глаза?
– Это они недостойны смотреть тебе в глаза. Ты отличаешься от большинства людей и во многом превосходишь их.
Андре сжался в комок и казался очень одиноким. Энджел обнял его так ласково, словно окутал исцеляющим светом. Эти объятия были похожи на объятия матери. Андре вспомнил свою мать.
– Что я скажу родителям? Как смогу им рассказать об этом?
– Не обо всем стоит говорить. Есть вещи, которые должны оставаться только твоими. Как шедевры искусства. Существует одно место, в котором собрано впечатляющее количество оригиналов, все они мои. Я бы хотел тебе его показать. Это мой собственный музей. Думаю, ты оценил бы собранную в нем коллекцию.
«Смогу ли я еще когда-нибудь интересоваться живописью? Смогу ли вообще интересоваться чем-либо? Разве возможно забыть такое?», – думал Андре. Ему не хотелось высвобождаться из объятий. В данный момент он нуждался в том, чтобы его хоть кто-нибудь пожалел, пускай даже сам обидчик. Энджел нежно гладил локоны юноши, прижимая к себе и успокаивая. Андре вновь захотелось спать. Еда так и осталась брошенной на столе. Они вошли в комнату, и Энджел протянул парню новую свечу.
– Воспользуйся. До утра все пройдет.
Андре вошел в душевую и ввел предложенную свечу. При этом он обнаружил, что крови уже нет, а трещины почти затянулись. Юноша воспользовался бритвой и умылся. Его рука потянулась к туалетной воде и застыла в воздухе, словно в раздумье. Посомневавшись, он все-таки применил ее – теперь уже все равно, а запах был таким приятным – и вышел, немного сняв камень с души. Он слишком устал, чтобы думать, и Энджел так умело успокаивал. Как бы там ни было, сейчас он хочет только спать.
Когда голова его коснулась подушки, Андре почувствовал, что насильник располагается рядом с ним.
– Ты не против? Не беспокойся, я не потревожу твой сон.
Юноша подскочил, но тот мягко обнял его и уложил обратно. Андре вздохнул и поддался. Ему сейчас не хотелось оставаться одному, а в своей безопасности он был уверен. Энджел не обманывал его, когда говорил, что беспокоиться нечего. Он заснул в объятиях человека, совершившего над ним насилие, и теперь утешающего, словно это не он, а кто-то другой заставил пережить его самый ужасный день в его жизни.
Утро наступило моментально. Андре не помнил, что ему снилось. Казалось, что прошло всего несколько секунд. Он оглянулся и увидел спящего рядом мужчину. «Что я здесь делаю?» – подумал юноша – «Может быть, все-таки, это просто дурной сон». Он присел на кровати – от вчерашних физических ощущений не осталось и следа. Разве так бывает? Он был уверен, что последствия этой близости будут напоминать о себе не одну неделю. Андре обернулся. Энджел спал, и у юноши мелькнула мысль, что сейчас он может сделать с ним, что угодно. Например, снять увесистый ночник с той самой тумбы и ударить его по голове. Так, по крайней мере, он избавит себя от продолжения этой истории. Но в следующий миг понял, что даже мысленно не может поднять на него руку. Если бы можно было открыть двери и незаметно уйти, вычеркнуть эти дни из своей жизни и просто все забыть. Однако, забыть ему этого не удастся – Андре хорошо осознавал, что теперь его существование изменится и он не сможет оставаться таким, каким был раньше. Как дальше жить, юноша не представлял вообще. Он встал, принял душ и сел на диване напротив Энджела, глядя на спящего мужчину так же, как двумя днями раньше с этого самого места тот смотрел на него. Энджел проснулся через полчаса. Он хватился Андре, не обнаружив его на кровати, и метнул беспокойный, быстрый, как молния, взгляд в сторону комнаты. Обнаружив юношу на диване, он успокоился и изучающе посмотрел на парня. Тот сидел, погруженный в себя, неподвижно.
– Ты давно проснулся?
– Около получаса.
Энджел встал, приблизился, и изящной рукой коснулся волос юноши.
– Как ты себя чувствуешь?
– Уже нормально.
Он поцеловал его темные локоны и сказал:
– Подожди меня, я только приму душ.
Андре так и не шевельнулся.
Пока Энджел принимал душ, принесли завтрак. Юноша понял это по звукам, раздавшимся в помещении бассейна. «Словно в гостинице», – подумал он про себя.
Энджел вышел, благоухая свежестью и чистотой.
– Пойдем. Уже должны принести завтрак, ты вчера почти ничего не ел.
Андре последовал за Энджелом. Они сели за стол. Перед ними были яичница с беконом, заварник с чаем и свежие булочки. У Андре по-прежнему не было аппетита. Он даже не прикоснулся к приборам.
– Так нельзя. Тебе нужно восстанавливать силы.
Юноша поднял глаза и посмотрел на Энджела.
– Силы? Для чего? Для того, чтобы ты мог вновь поразвлечься со мной?
– Я не развлекался. То, что произошло, для меня много означает.
– Для меня это означает еще больше! Это означает, что я не смогу вернуться к прежней жизни. Что мой привычный мир остался в прошлом. Я не смогу вернуться туда! И я не знаю, как буду жить дальше! Мне кажется, что все люди, которые меня знали, будут читать на моем лице, что я стал игрушкой извращенца, и они отвернутся от меня, как только все поймут.
– Это не извращение.
– Что?!
– Отношения между мужчинами – явление настолько же древнее, как и само человечество. Многие культуры, и даже религии воспевали его. Известные философы, поэты, выдающиеся деятели искусства, в большинстве своем были геями. Для воинов древних скифов иметь жену и детей было социальной обязанностью, не более. Мужская дружба, напротив, означала для них все и была больше, чем дружбой. Александр Македонский, великий полководец, предпочитал мужчин. В Древней Греции эту любовь считали более возвышенной и духовной, поскольку именно она приносила настоящее наслаждение. Римляне с удовольствием перенимали эту традицию, называя ее «греческой модой». Гомосексуальная любовь чтилась и у китайцев, и у японцев, и у многих других народов. Наряду с этим периодически имели место противоположные взгляды, но им никогда не удавалось искоренить данное явление, так как оно составляет неотъемлемую часть природы человека.
Позднее, с возникновением христианства, был наложен запрет на подобные вещи, но, если проанализировать, на то имелись свои причины политического и демографического характера. Евреям Ветхий Завет под страхом смерти запрещал однополую любовь. Однако стоит учесть, что Израиль был небольшим государством, стремящимся сохранить национальное единство. Поэтому расходовать репродуктивный материал понапрасну было непозволительной роскошью. Кроме того, считалось, что отношения между представителями мужского населения снижают их мужественность. Учитывая, что постоянно имели место войны, традиции гомосексуализма были признаны опасными и чужеродными. Подобные запреты, тем не менее, были продиктованы насущной необходимостью того времени, не более. Идеология христианства сформировалась на основе Ветхого Завета. А какое распространение получило христианство, ты знаешь. Но даже в католических монастырях средневековья процветали отношения, признанные смертным грехом. Как ты думаешь, почему? Разве могло извращение существовать так долго, охватывать все времена и народы, проявляться, несмотря на запреты религии, общественную мораль, даже тогда, когда наказанием за него являлась смерть? Это не извращение, это природа человека и победить ее нельзя!
Андре, в смятении, ответил:
– Может быть, для кого-то это и нормально. Но не для всех.
– Современное общество воспитано на негативном отношении к гомосексуализму, поэтому не для всех кажется нормальным принимать эту часть себя. Природа человека изначально носит бисексуальный характер, как у мужчин, так и у женщин. Однако, я предпочитаю любить себе подобных. Первый человек, Адам, был мужчиной, созданным по образу и подобию Бога. И он был совершенен. Появление женщины скорее можно назвать извращением по отношению к изначально совершенной человеческой природе. Мужчины богоподобны. Они являются носителями семени жизни. Женщины лишены этого божественного свойства – в них меньше бога и меньше человека. Так почему же один бог не может любить другого бога. Разве не будет эта любовь природной? Ты не готов воспринимать подобную информацию. Но все, что я рассказал, не мой вымысел. Это факты. Подумай об этом.
– Я не хочу всего этого знать. Меня это не касается. Я этого не хотел!
Андре знал, что среди художников, поэтов, композиторов и философов были люди с нетрадиционной ориентацией. Но он никогда не заострял на этом внимания, не придавая значения данному факту. Ему приходилось видеть скульптуры и полотна, а также росписи на сосудах, изображающие обнаженных мужчин в недвусмысленных позах. Однако рассматривал он их всегда исключительно с точки зрения художественной ценности. В любом случае, данное явление он считал единичным, и видел в нем отклонение от нормы, никак не применяя его к себе. Энджел пытался перевернуть все с ног на голову.
– Гомосексуализм всегда считался извращением и грехом!
– Не всегда. Христианство допускает соитие только с целью зачатия и продолжения рода. Не означает ли это, что секс с женщиной с использованием противозачаточных средств является таким же грехом, как и секс с мужчиной?
– Но ведь это, по крайней мере, естественно!
– Ты привык так думать, не более. На самом деле то, что произошло между нами вчера, не менее естественно.
– Ты преувеличиваешь. И я не могу разделить твою точку зрения.
– Я вижу вещи такими, какими они есть.
Андре не соглашался, однако спорить с историческими фактами он не мог. Человечество действительно с незапамятных времен было заражено данным пороком. Но в том, что это был порок, или, как минимум, извращение, Андре не сомневался.
– Поешь, – вновь предложил Энджел мягко и ласково.
Андре вздохнул, и взял приборы. Он ел нехотя, кусок не лез в горло. Но желудок уже требовал пищи и он поел. Разговор утомил его. Информация, которую Энджел обрушил на него, была ему чуждой.
– Можешь, если хочешь, побыть один. Отдохни, я не буду тебе мешать. И подумай.
С этими словами Энджел встал и вышел из помещения. Двери за ним затворились. Юноша провел рукой по лбу, тяжелым взглядом посмотрел ему вслед и прилег на освободившийся диван. В том месте, где сидел собеседник Андре, подушки еще сохраняли тепло его тела. Почему-то вспомнилась Саманта. Как давно это было! Затем юноша подумал о Мари. Казалось, и ее он тоже знал очень давно. Прошло трое суток, а ощущение было таким, будто он провел здесь несколько лет. Его жизнь оборвалась в тот день, когда он пошел на эту злосчастную демонстрацию – хотя бы знать, чему она была посвящена. Стоит ли жить дальше? И нужна ли ему такая жизнь? Может быть, было бы лучше, если бы он умер в тот день и никогда не узнал унижения и позора. Что бы там ни говорил Энджел, а так оно и есть. Андре прикрыл глаза. Перед ним замелькали картины – аудитории университета, залитая солнцем улица, бар, улыбающаяся Мари. Затем откуда-то возникли полицейские сирены, и сразу стало темно. Андре провалился в глубокий сон.
Очнулся он оттого, что кто-то тряс его за плечо. Конечно, это был Энджел.
– Я надеялся, что ты подумаешь о нашем разговоре.
– Я не заметил, как уснул.
– Ты уже не переживаешь так по поводу произошедшего?
– Какой смысл переживать о том, чего уже не изменишь. Я устал думать об этом.
– Я соскучился по тебе. Ты ведь не против?
Андре испуганно встрепенулся. Неужели опять? Он не хочет снова пережить эту боль и это унижение.
– Энджел, нет, пожалуйста!
– Не вынуждай меня применять силу. Пойдем, я так хочу тебя.
«А чего я хочу, имеет какое-нибудь значение?» – подумал Андре.
Энджел поднял его.
– Разденься, – с этими словами он снял с него халат.
– Я включу запись океана, если ты не возражаешь, – Энджел включил экран, и стало казаться, будто вода в бассейне сливается с простором волн. Он подтолкнул юношу к скользким ступенькам, – заходи.
Оказавшись в воде, Андре быстро переместился на другой край, но Энджел его настиг. Он вновь занял позицию за спиной юноши, обвил руками его тело и прошептал:
– Постарайся, как в прошлый раз.
Пока он стаскивал с юноши плавки, дыхание его стало частым и возбужденным.
– Мне очень больно, – сказал Андре.
– Боль похожа на приправу. Без нее существование было бы пресным. Познай ее вкус и познаешь на вкус саму жизнь.
Энджел пристроился к ягодицам Андре, усилил натиск и ворвался в его тело, вызвав у юноши громкий жалобный стон. Он прижал его к кромке бассейна, как к тумбе.
– Не плачь. Или плачь, если хочешь, только не отвергай меня.
Энджел ослабил хватку.
– Помоги мне сам.
Андре не хватало воздуха. Всем существом он стремился вырваться и уйти от своего мучителя. Ему никак не удавалось расслабиться.
– Ну же, пожалуйста, прошу тебя.
Юноша крепко схватился за ручки, расположенные на краю бассейна. Сквозь слезы он видел накатывающие волны океана и с каждой следующей волной ощущал новый толчок беспощадной разрывающей боли. Наконец, он немного привык и, совладав с собой, все же стал совершать встречные движения, которых требовал от него Энджел. Но боль была невыносимой. Через несколько минут он простонал:
– Держи меня, я больше не могу. Если ты меня отпустишь, я вырвусь и уйду. У меня больше нет сил.
Энджел налег на него и прижал к бассейну:
– Хорошо, я не отпущу тебя.
Он покрыл поцелуями спину и плечи юноши и усилил движения, крепко прижимая его, не позволяя пошевелиться и оказать малейшее сопротивление.
Андре поначалу стонал, затем стон застрял в его горле. Он сдавленно молчал, и только слезы стекали по мокрым щекам. Энджел долго его мучил. Когда он, извергая струю спермы, издал протяжный вопль, юноша уже едва дышал. Наконец освободившись, он разрыдался, закрыв руками лицо и вздрагивая всеми мышцами. Его тело, обмякнув, оперлось о выложенную плиткой стену бассейна. Он не хотел отнимать рук от лица, не хотел смотреть на себя и на мир, находящийся вокруг. Энджел стоял в стороне, не шевелясь, и наблюдал за своим любовником.
– Подойди ко мне, – сказал он.
Андре взглянул на него.
– Подойди!
Юноша подошел, и каждый шаг отдавался режущей болью.
– Ближе!
Энджел обнял его, прижал к себе, и так они стояли долго молча. Только шум океана и звуки ветра нарушали тишину.
– Тебе пора воспользоваться свечами, давай выходить.
Андре выбрался из бассейна, не обращая внимания на боль, взял свечи, и также, невзирая на ощущения, пошел к душевой кабине. В этом помещении их было несколько. Он долго лил воду сверху на голову, затем глубоко вздохнул и ввел свечу. Как и в прошлый раз, болевые ощущения быстро смягчились, и юноша почти свободно вышел, не говоря ни слова. Энджел провел его к кровати.
– Ложись на живот.
Андре лег и ему дали кружку с уже знакомым напитком.
– Зачем это?
– Это вроде анестезии. Он поможет тебе заснуть, а когда проснешься, уже будет легче.
Юноша принял напиток и вскоре после этого отключился.
День был или ночь, уже непонятно. Андре открыл глаза и повернул голову. Энджел лежал рядом с ним, опершись на локоть, и наблюдал за его пробуждением.
– Доброе утро.
Значит, все-таки утро. Насильник попытался его поцеловать, но юноша отвернулся.
– Почему, когда мы вместе, ты принимаешь меня целиком, а сейчас не хочешь принять даже поцелуя?
– Когда мы вместе, у меня нет выбора. Ты не оставил мне его.
– Но ты ведь мог подчиниться только внешне. Однако, я чувствую это, ты принимаешь меня эмоционально. Выбор есть всегда. Твои предшественники усложняли ситуацию бессмысленным сопротивлением. Им не удавалось победить напряжение. Если они подчинялись физически, то в душе испытывали страх и неприятие. Для них это было мучительно.
– Для меня тоже мучительно то, что ты делаешь со мной. И я тоже испытываю страх.
– Но ты справляешься с этим. Ты принимаешь меня, как никто до сих пор. И я очень ценю это.
– Не знаю, что сказать. Мне кажется, по-другому было бы гораздо хуже.
– Ты прав. Чтобы облегчить ситуацию, нужно уметь примириться c ней. Я покажу тебе сегодня нечто новое. Я уверен, ты сможешь справиться с этим. Но только чуть позднее. А пока, пора подниматься.
Что еще Энджел приготовил ему? С чем он должен справиться? Когда же закончится этот беззаконный плен? Никогда Андре не мог подумать, что в тюрьме могут происходить такие вещи – заключенный мог все себе позволить только потому, что был в состоянии заплатить. Юноша даже не стал спрашивать, что имеет в виду этот человек. Он начал считать дни до своего освобождения – их было еще слишком много.
После душа и завтрака Энджел оставил его, удалившись в соседнее помещение без объяснений. Он попросил подождать, и Андре подумал, что с удовольствием подождет целую неделю. Однако отсутствовал Энджел около двух часов. Когда он вошел, Андре взглянул на него и увидел, что тот одет во все черное. Он был очень красив в этом облачении, но какой-то отталкивающей и пугающей красотой. Юноша впервые отметил, что внешность Энджела незаурядна и привлекательна. Он знал, догадывался, что сейчас ему вновь придется терпеть унизительную власть этого человека, но вместо паники, как было поначалу, испытывал что-то вроде обреченной готовности. Не отводя взгляда, он наблюдал за вошедшим насильником и ждал его распоряжений.
– Поднимись. Надень это, – Энджел протянул Андре какую-то непонятную одежду, больше похожую на связку ремней.
– Что это? И как его надевать?
– Расстегни здесь.
Это трудно было назвать одеждой.
– Зачем? Тебе мало того, что ты со мной сделал, хочешь вырядить меня, словно клоуна?
– Это не имеет ничего общего с развлекательным жанром.
– Похоже на одежду садомазохистов.
– Именно так.
– Зачем? Что ты собираешься со мной сделать?
– Ничего страшного. Ничего такого, чего нельзя пережить. Доверяй мне. Хватит вопросов, просто надень то, что я тебе дал.
Андре вновь охватило волнение. Им овладело недоброе предчувствие, но делать было нечего, пришлось подчиниться. Ремни впились в кожу, лишь немного прикрыв гениталии, оставив ягодицы обнаженными и все тело доступным. Андре сгорал от стыда и одновременно холодел от страха. Только он начал немного привыкать к положению вещей, как ему приготовили новое неизвестное испытание. Юноша не хотел, страшно не хотел продолжения. Но Энджел взял его, словно за шиворот, за ремень, и повел за собой в соседнее помещение.
По ту сторону бассейна еще раньше Андре заметил странный предмет, напоминающий складной тренажер. Тогда он не смог его хорошо рассмотреть, чтобы понять, какое тот имел назначение. Энджел подвел юношу к непонятному предмету, разложил его, и стало очевидно, что это устройство для фиксации человека.
Зачем? Он ведь не пытался сопротивляться. Андре никогда не связывали, и он сильно испугался.
– Что ты собираешься сделать, – взволнованно повторил он свой вопрос.
– Доверяй мне. Я не причиню серьезного ущерба твоему здоровью или жизни.
С этими словами Энджел взял парня за оба запястья и посмотрел ему в глаза. Этот взгляд, как и в первый момент их знакомства, словно приковал юношу к месту.
– Но зачем ты меня связываешь?
– Я хочу открыть тебе красоту боли. Научить принимать боль в чистом виде. Если ты сможешь отдаться и вобрать ее в себя, переживешь незабываемые ощущения, похожие на полет. Не бойся, я тебе помогу. Я буду с тобой все время рядом и научу раскрываться и принимать этот дар. За последствия не переживай – если будут небольшие повреждения, я их сам же и вылечу. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.
Ну, это уже слишком! Полное безумие, всему есть предел. Он не давал согласия на такие игры. Андре попытался высвободиться, но Энджел сжал его запястья сильнее и не отпустил.
– Слушай меня. И не бойся ничего.
Он привязал руки юноши к этому адскому устройству, зафиксировал за ремни корпус, положил его голову на специальную подставку и нагнул конструкцию таким образом, что парню не оставалось ничего другого, как нагнуться вместе с ней. Ощущения Андре обострились до предела. Ему казалось, что все это происходит за пределами реальности. Энджел провел рукой по его спине. Затем он резко схватил ремень, находящийся возле горла Андре, отчего тот больно врезался в кожу и затруднил дыхание юноши. Он страстно поцеловал его в шею и вдруг впился в нее зубами, словно вампир. Энджел долго не отпускал, и Андре испытал головокружение. Он стоял неподвижно по двум причинам – во-первых, он был связан, во-вторых, малейшее движение могло усугубить повреждение, наносимое этим безумным человеком. Их тела застыли в мертвой хватке, земля ушла из-под ног. Наконец Энджел отстранился, и место укуса сразу стало пульсировать. От нехватки кислорода у юноши на мгновение потемнело в глазах, но палач отпустил ремень и он смог, наконец, вздохнуть.
– Как тебе, понравилось?
Ответа не последовало. Энджел стал так же страстно покрывать укусами плечи и спину Андре, как раньше покрывал поцелуями. При этом его руки ласкали тело пленника, словно это была сцена нежности. Когда уже не оставалось живого места, насильник выпрямился и обошел вокруг связанного юноши, взяв его за подбородок, посмотрел ему в глаза. Долгий, внимательный, читающий насквозь взгляд. Он ничего не спросил, и Андре ничего не ответил. Энджел отошел на несколько секунд и вернулся, держа в руках плеть. Его лицо стало непроницаемым, почти что каменным. Он встал позади жертвы и, сильно размахнувшись, со свистом нанес удар по обнаженным ягодицам. От неожиданности Андре едва не подскочил, но конструкция его не пустила. Юношу никогда раньше не наказывали физически. Это было больно – новый вид боли, который он раньше не испытывал. Мышцы ягодиц самопроизвольно сжались, словно пытаясь спрятаться.
– Расслабься! – Энджел ткнул его рукояткой плети в напряженную ягодицу, – Расслабься, не смей напрягаться!
Да чего же он хочет?!
– Отпусти меня, – прохрипел Андре.
– Отпущу, только когда выпорю, и когда у тебя не останется сил молить меня о пощаде. Расслабься, прими наказание, как следует!
Энджел принялся пороть Андре. Он размахивался со всей силы, казалось, стараясь сделать каждый следующий удар еще больнее. Андре, лишенный возможности увернуться, напрягся до предела, даже не пытался расслабляться. Юноша боролся с болью. Он не давал согласия на такую экзекуцию и не собирался ее принимать.
– Напрасно сопротивляешься! Я не оставлю тебя, пока ты не примешь этого, даже если мне придется избить тебя до крови!
– Да что же ты хочешь?! – в перерывах между сдерживаемыми стонами выкрикнул Андре.
– Я хочу, чтобы ты принимал меня и все, что я с тобою делаю. Чтобы ты принял меня целиком и отдался мне до капли.
Андре уже обессилил, и сопротивляться больше не мог. Ему пришлось переступить через очередную черту и выполнить все, чего от него требовал этот демон. Он расслабился и стал послушно принимать удары, вбирая их в себя. При этом из его горла вылетал громкий страдальческий стон. Он пропитался этой болью насквозь и вошел в экстаз. Ему уже было все равно, что он чувствует. Казалось, его душа вырвалась из страдающего тела, и наблюдала за ним откуда-то сверху. Энджел, разделяя этот экстаз, учащал и усиливал удары, словно хотел выплеснуть всю свою силу. Он дошел до вершины неистовости и только тогда выронил из рук плеть. С диким, нечеловеческим ревом, он приник к Андре и, трясясь от возбуждения, вошел в его плоть. Юноша издал еще один стон, но уже не сопротивлялся. Они стали единым организмом – насильник и жертва, – который было невозможно разорвать.
Когда все это окончилось, Андре уже не знал, кто он, как его зовут, чего он хочет, или не хочет. В голове стоял шум, все тело пульсировало и пылало, перед глазами была сплошная пелена. Энджел освободил его, помог снять ремни и довел до душа.
Андре автоматически включил воду и застыл, оглушенный и потерянный, не зная, что ему делать. Головокружение и шум в ушах постепенно проходили, и юноша стал возвращаться к реальности. Возвращение это было болезненным. Все тело невыносимо ныло от никогда еще не испытанных ощущений, но это было не самое страшное. Андре чувствовал себя раздавленным, опустошенным, беспощадно смятым и уничтоженным без остатка. Вместо того, чтобы принять душ, он присел на корточки и обхватил голову руками.
Наверное, это точка. Он не сможет выйти из этого душа, не сможет выйти из этой камеры. Он не сможет вернуться в мир, в котором живут обычные люди. С этим нельзя жить, это гораздо хуже смерти. Андре обвел глазами душевую. Его взгляд задержался на бритве, он протянул руку, взял ее и извлек из станка лезвие. Юноша плакал. Плакал и жалел, что не умер раньше. Энджел, обеспокоенный его длительным отсутствием постучал в двери кабины.
– С тобой все в порядке?
Глупый вопрос!
– Андре, ответь!
Энджел ворвался в кабину и схватил своего пленника за руки.
– Что ты делаешь?!
Лезвие упало на пол. Андре посмотрел Энджелу в глаза и сказал спокойно:
– Я не смогу дальше жить. Я никогда уже не стану таким, как прежде.
Энджел поднял его и, так же глядя ему в глаза, произнес:
– Ты никогда не сможешь стать прежним, потому что познал любовь падших ангелов. Такое не забывается и не стирается из памяти – это стало частью тебя.
Энджел привлек юношу к себе и поцеловал его в губы. Андре не стал отвергать поцелуя. Горячий язык Энджела проникал в его горло. Юноше казалось, что он падает вниз, словно летит в бесконечную пропасть. Струи теплой воды стекали по их телам. Энджел обнимал и ласкал его, не считаясь с тем, что на нем не было живого места. Андре не сопротивлялся.
– Я сам о тебе позабочусь, пойдем.
Не отпуская юношу из объятий, Энджел повел его в комнату. Он уложил жертву на кровать, извлек какой-то раствор, и стал обрабатывать им раны. Каждое прикосновение было нестерпимым. Наконец, обработав все поврежденные места, он нанес на спину и ягодицы любовника неизвестную мазь с травяным запахом.
– Постарайся не шевелиться. К утру будет немного легче.
Поцеловав юношу в щеку, он протянул ему знакомую кружку.
– Выпей.
Андре пил небольшими порциями – шея болела, и было трудно глотать. Он не переживал о том, исцелится ли его тело. Юноша больше не ценил жизнь и стал относиться к себе безразлично.
«Ты познал любовь падших ангелов» – прозвучало в его голове. Это было последнее, о чем он успел подумать перед тем, как заснуть. Во сне ему привиделось, будто он летит, вернее, падает. Андре бесконечно падал вниз в полной темноте, ему не было за что зацепиться. Затем перед ним откуда-то всплыла картина из детства – ангел на стертом полотне, в тяжелой раме, увитой изящными розовыми стеблями. Ангел пришел в движение и вдруг юноша увидел, что из картины на него смотрит Энджел пристальным, зовущим взглядом. Андре вскрикнул и проснулся.
– Не спеши вставать, полежи немного.
Энджел придержал юношу, машинально начавшего подниматься. Андре вновь прилег и ощутил, что боль наполовину уменьшилась. Энджел принялся повторно обрабатывать его раны.
– Принимая душ, будь осторожен. Лучше просто оботрись полотенцем. К вечеру уже сможешь двигаться свободнее. Возьми, – закончив наносить мазь, произнес он, протягивая свечу.
Юноша поднялся. Пульсация прошла, воспаление утихло. Боль была, но уже не такой сильной. Он подумал, что теперь, наверное, на его теле надолго останутся шрамы. Однако, осмотрев себя в зеркало, увидел, что следы от укусов и розог начинают затягиваться и кое-где исчезать. Что же, Энджел обладает волшебным снадобьем? Конечно, если он собирается его отсюда выпустить, то не может позволить, чтобы на теле жертвы остались доказательства насилия. Но как он это делает? Андре обтерся влажным полотенцем, умылся, воспользовался бритвой и задумчиво посмотрел на нее. Нет, он не будет этого делать. Там, на свободе, есть люди, которые не смогут пережить его потерю. Хорошо, что они уехали и ни о чем не волнуются. Пускай так ничего и не узнают, если удастся это скрыть. Юноша осторожно надел халат и вошел в комнату.
– Что это за мазь?
– Тебе помогло?
– Так ведь не бывает.
– Не удивляйся.
Андре уже не удивлялся ничему. Он даже не удивился бы, если бы Энджел на следующий раз убил его, а затем воскресил на утро. На столе дымился кофе, завтрак уже был подан, и Андре принялся за еду. Энджел также приступил к трапезе. Юноше было немного больно сидеть, но уже терпимо. Он постепенно привыкал к боли и стал забывать, как это было, когда он не ощущал своего тела. Допивая кофе, он задал Энджелу вопрос:
– Зачем ты причиняешь мне боль?
– Я не могу иначе. Моя любовь, это боль. Тому, кто примет меня, придется с этим смириться.
– Тебя трудно любить.
– Настоящий вкус счастья легко не дается.
– Разве это можно назвать счастьем?
– Особенным. Его дано понять немногим.
Андре замолчал. Разве может боль принести счастье. Можно ли назвать удовольствием тот миг, когда он терял сознание и летел в пропасть. Бред. Это очень трудно и противоестественно для человека. Противоречит всякому здравому смыслу. Садомазохисты – люди с больной психикой, их место в психиатрической клинике. Новый Орлеан считался городом порока. Стоит пройтись по Французскому бульвару, как убеждаешься в этом исходя из количества заведений для извращенцев. Гей-парады, торговля наркотиками, проституция – все это было визитной карточкой города. Андре жил рядом с данными явлениями, но как бы в параллельном мире, в кругу своих интересов и никогда не ожидал, что поворот судьбы заставит его посмотреть в глаза подобным вещам с такого близкого расстояния. Он знал людей, чьи пристрастия и взгляды на жизнь были такими же, как у него, и не выходил за рамки их общества. Окунаться в порочную сторону бытия не входило в его планы. Вчерашняя минута слабости – результат физического и эмоционального перенапряжения. Его раздавленная психика нуждалась хоть в какой-то поддержке. Энджел оказался гораздо хуже, чем просто геем. Он еще и садист. Но почему этот человек имеет над ним такую власть? Андре слишком близко подпустил его, слишком многое позволил. Казалось, у него не было выбора. Но только ли страх был причиной? Конечно, он бы никогда добровольно не подошел близко к такому человеку, как Энджел. Никогда, пока не ощутил на себе его взгляда. Казалось, даже в отсутствие тюремных стен и засовов, одним этим взглядом он мог удерживать его, словно магнитом. Андре хотелось избавиться от этого ощущения и уйти, но он не мог. Энджел считал природными гомосексуальные отношения, ссылаясь на культуру древних народов и отдельные явления средневекового и современного общества. Интересно, чем же он оправдывает насилие и причинение боли – в его глазах это тоже часть естественной человеческой природы?
– Но ведь такой способ достижения счастья противоестественен, не будешь же ты этого отрицать.
– Все зависит от взгляда на вещи. Преодолевая боль, человек разрушает внутренние барьеры и становится свободным. Это духовный акт, открывающий красоту такой свободы. Особое удовольствие, которое стоит того. Стремление к духовному росту заложено в самой природе человека, как и бисексуальность. Процесс духовного роста, как известно, никогда не бывал легким. Садомазохизм – один из путей достижения духовной свободы, если не единственный. Он же – пример высшего проявления любви. Ведь любовь основана на самопожертвовании и способности отдавать себя интересам другого человека – разве это не является чистым садомазохизмом. Принимая боль, ты принимаешь меня, устраняешь барьеры между нами и растешь духовно. Это и есть настоящая любовь.
– Но я не люблю тебя!
– Вчера вечером ты любил меня. Даже если этого не понял.
– Может быть, ты считаешь, что извращений вообще не существует? Все, что творят люди – насилие, жестокость, бытовые и ритуальные убийства – все это тоже часть человеческой природы?
– Если бы это не было частью человеческой природы, не было бы и таких явлений. Но, в то же время, не совсем верно считать правильным и допустимым все, что совершают люди. На самом деле, в мире слишком много неоправданной жестокости и насилия. Нет смысла причинять боль, если человек не готов ее принимать. Совершать это только ради собственного удовольствия либо в качестве жестокого эксперимента, нанося при этом непоправимый ущерб здоровью либо лишая жизни – вот что я называю извращением. Иногда бывает необходимо проявить насилие, чтобы подтолкнуть индивидуума к преодолению внутреннего барьера для обретения им способности по-новому воспринимать бытие. В отдельных случаях условно применимо даже убийство – когда необходимо пройти последний барьер, если эта жертва совершается добровольно и осознанно ради окончательного освобождения. Я говорю «условно», так как не являюсь сторонником убийства и суицида. Жизнь – серия уроков. Не следует прерывать ее раньше времени. Смерть неизбежна, у каждого из нас будет возможность повстречать ее достойно в свое время. Что касается насилия – оно может стать одним из методов обучения. Однако, если человек не созрел, причинение боли и, тем более, убийство станет напрасной жертвой, досрочно прерывающей полезный урок. Высшая цель человеческой жизни – учиться и учить достижению духовной свободы посредством любви. Любовь же – как ни шокирующее это звучит, синоним садомазохизма.
Андре, выслушав лекцию Энджела, замолчал, не имея больше аргументов. Вся эта навязанная философия, а также навязанная практика порядком ему надоели. Он начал понимать Энджела, хотя ему этого вовсе не хотелось. Чего ему хотелось, так это стать свободным не духовно, а физически. Пускай он боялся возвращения в привычный мир, но пора положить этому конец, прийти в себя. Этот проповедник порока таки добился своего, сломал внутренний барьер юноши – боли Андре больше не боялся, по крайней мере, не так боялся, как раньше. Но он хотел свободы. И не нужно ему говорить о любви, которой не было. Было только насилие.
Андре размышлял, а Энджел наблюдал за ним. Он провел рукой по плечу юноши, отвлекая его от тяжелых мыслей, и пристально, с оттенком вопроса, посмотрел ему в глаза. Опять этот взгляд! Неужели он хочет повторить вчерашний эксперимент – на теле Андре не было живого места. Но вместо этого Энджел сказал:
– Я не хочу вновь причинять тебе боль. Пока. Но я хочу твоей любви. Ты сделаешь для меня то, о чем я попрошу?
С этими словами Энджел расстегнул ширинку. Андре понял, чего тот от него хочет.
– А если я не выполню этого? После вчерашнего дня мне уже не страшно оттого, что со мной могут сделать, если я откажусь.
– Я не заставляю. Я прошу тебя об этом.
Внезапно Андре испытал желание. Ему было стыдно признаться себе, но он хотел выполнить просьбу Энджела. Было бы проще, если бы его принуждали. Так бы он имел возможность успокаивать себя тем, что не может поступить иначе. Но он мог. Дыхание Андре стало взволнованным. Юноша нагнулся и, охваченный горячей волной стыда, принялся страстно целовать обнаженный фаллос Энджела. Он говорил себе, что это в первый и в последний раз, что никогда больше не повторит этого, и целовал все сильнее. Казалось, он всегда умел это делать, так искусно, будто не в первый, а в тысячный раз прикасался губами и приникал языком к члену своего любовника, своего учителя, своего палача, открывшего ему новые стандарты человеческого представления о проявлениях любви. Никогда еще он не испытывал такого удовольствия и такого счастья. Энджел стонал от наслаждения, лаская локоны юноши. Сцена страсти длилась около сорока минут, после чего из его мощного, твердого, словно сталь, фаллоса извергся неудержимый фонтан спермы, брызнувший прямо в горло Андре. Юноша закашлялся. Энджел подал ему салфетку и протянул стакан с водой:
– Запей!
Андре выпил несколько глотков, но это не помогало, и ему пришлось пройти к умывальнику, чтобы привести себя в порядок. Когда он вернулся, то испытывал чувство неловкости и не знал, что сказать.
– Ничего не говори, – произнес Энджел, – просто подойди ко мне.
Андре сел рядом, и мужчина обнял его, привлекая к себе и прижимая, словно драгоценный цветок, к сердцу. Так они просидели, думая каждый о своем, но чувствуя одно и то же, пока не услышали шаги в помещении бассейна – принесли обед. За обедом Энджел включил слайды с изображениями средневековых полотен и древнегреческих скульптур. Многие полотна были известны юноше, что же касается скульптур – те изображали, в основном, мужские тела, совершенные по своей форме. Ранее воспринимавший подобные предметы, как произведения искусства, Андре вдруг стал замечать их неприкрытую красоту, словно это были живые люди. Он подумал, что Энджел вполне бы мог стать моделью для одной из таких скульптур – его тело не имело изъяна и было достойным образцом древнегреческого совершенства. История показывает, что именно так и создавались шедевры. Страсть и любовь к своим моделям делала их возвышенными в глазах мастеров. И это многократно усиленное любовью совершенство отображалось в их творениях. Потому-то они и были столь прекрасными. После просмотра слайдов Энджел повторно обработал вчерашние раны юноши – те почти зажили.
– Еще один раз, и достаточно. Не беспокойся, на твоем теле не останется следов.
– Меня это не беспокоит.
Сознание Андре продолжало бороться. Он временами приходил в себя и не желал признаваться, что действует уже не по принуждению. Однако, его поступки говорили сами за себя. Может быть, это просто результат шока. Андре решил, что будет в дальнейшем контролировать свои эмоции. Он сказал Энджелу, что хочет спать, и получил кружку знакомого напитка. Проглотив его содержимое, он действительно заснул, отложив на потом самоанализ, без которого и так было ясно, что его желания изменились так же, как изменился он сам. Убеждение, что все происходит в последний раз, было лишь предлогом. За этим разом неизбежно должен был последовать новый, и еще новый. Остановиться было невозможно.
Андре проспал остаток дня и всю ночь.
Энджел разбудил его поцелуем. Пока юноша спал, он успел нанести ему волшебное снадобье на немногочисленные оставшиеся следы своей неудержимой страсти. Андре открыл глаза и увидел привычную уже картину – знакомое лицо находящегося рядом с ним человека, мужчины, чьи губы, коснувшись его губ, прервали затянувшийся сон. Энджел любовался им. Он нежно гладил тело Андре, неспешно проводя по нему тыльной стороной ладони. Мужчина наклонился и поцеловал его еще раз.
– Я так долго ожидал твоего пробуждения. Я хочу тебя прямо сейчас.
Андре поднялся ему навстречу. Энджел развернул его, поставив на колени, нагнул, и юноша уперся локтями в белоснежную кровать. Он внутренне приготовился к предстоящему соитию, как вдруг, впервые за все это время, раздался скрип двери, соединяющей апартаменты Энджела с общей камерой. Андре забыл о ее существовании – дверь была оснащена звукоизоляцией и все, что происходило за ней, было недоступно слуху. Мужчины надели халаты и поднялись с постели. К ним вначале постучали, и в комнату вошел тот, кого меньше всего ожидали увидеть – тюремщик, несколькими днями раньше приведший сюда Андре.
– Простите, у меня приказ. Собирайся на выход, – обратился он к юноше.
– Какой, к черту, выход! – Энджел взбешенно воззрился на непрошенного посетителя. – Он здесь всего лишь пять дней!
– У меня приказ, – повторил тюремщик. – Его необходимо срочно доставить в участок. За него внесли залог.
– Какой залог? Кто мог узнать о том, где он находится.
– Родители каким-то образом узнали. Они пришли с адвокатом, внесли залог и требуют немедленного освобождения.
Андре не поверил своим ушам. Родители! Здесь! Неужели, все кончилось? Но как они узнали? Юноша стоял, словно каменный, не смея пошевелиться. Он так привык к власти Энджела, что не решался без его распоряжения сделать хотя бы один шаг.
– Оставьте нас! – потребовал рязьяренный мужчина.
– Не могу, время поджимает.
– На пять мнут!
– У вас две минуты, – тюремщик нехотя вышел и закрыл за собою дверь.
Энджел приблизился к своему пленнику. Его лицо побелело от бешенства, в глазах отразилась бессильная досада. Он долго смотрел на Андре отчаянным взглядом.
– Поторопитесь! – раздалось за дверью.
Энджел резко привлек к себе юношу и поцеловал его в губы. Поцелуй был продолжительным и яростным, он укусил Андре за язык и тот негромко вскрикнул, отшатнувшись.
– Это тебе на память, – произнес Энджел.
Двери отворились. Тюремщик схватил юношу за плечо и потащил за собой.
– Пошли! – приказал он.
Андре ощущал себя вконец растерянным. Его сопровождал тяжелый тягучий взгляд Энджела, который был похож на резину. Чем больше становилось расстояние, на которое она растягивалась, тем сильнее тянуло назад.
Освобождение оказалось таким же внезапным, как и плен. Юношу посетило ощущение дежавю. Все повторялось, только в обратном порядке. Он прошел через общую камеру – его сопровождали долгие любопытные взгляды. Отворилась дверь, в которую он отчаянно стучал кулаками, умоляя его выпустить. Знакомый коридор. Юноше вернули его одежду, и он облачился в нее прежде, чем выйти на улицу. Проходя через тюремный двор, он вспомнил, как ему показалось, будто он участвует в незнакомом фильме – съемка кончилась. За пределами двора его ожидала та же самая полицейская машина. Андре сел на заднее сидение. К нему обратился пожилой полицейский с вопросом:
– Ну как, понравилось?
Андре отвернулся к окну и с достоинством промолчал.
– Он онемел от восторга, – съязвил другой полицейский и оба расхохотались.
В участок его завели через черный ход. Вначале он оказался в знакомом кабинете. Полицейский спросил его:
– Тебе объяснили, что не следует распространяться о случившемся? – с этими словами он достал из своего стола толстый конверт и протянул его Андре.
Юноша отверг деньги. Он сказал:
– Верните это Энджелу и передайте ему, пусть ни о чем не беспокоится. Я буду молчать!
– Не глупи. Возьми, это приличная сумма. Они тебе пригодятся, – голос полицейского впервые смягчился и немного подобрел.
– У меня все. Я могу быть свободен? – Андре встал и коп, тяжело вздохнув, спрятал деньги обратно в ящик стола.
– Ну, как хочешь. Имей в виду, тебя ждут крупные неприятности, если ты проговоришься.
Андре не удостоил его ответом. Наконец, его вывели, и он увидал свою мать. Она плакала. Подойдя к ней, юноша обнял ее.
– Не волнуйся, все в порядке.
Покидая участок, Андре все еще не верил в собственное освобождение.
– Как это произошло?
– Потом расскажу. Это вышло случайно.
– Почему ты отказался от права на звонок?
– Не хотел, чтобы вы беспокоились. Я думал, что полиция быстро разберется и отпустит меня.
Их догнал адвокат.
– С него сняты обвинения! Нам вернули залог.
– Нужно подать жалобу. Полицейский вначале сказал, что мой сын просто задержан. Затем заявил, что ему выдвинуто обвинение в нарушении общественного порядка и потребовал залог. Он не позволял увидеться с ним. После внесения залога его освободили только через два часа, – мать Андре не намеревалась отпускать адвоката.
– Не нужно ни в чем разбираться, пожалуйста. Я просто хочу, чтобы эта история закончилась. Они ведь не знали, что я попал на эту демонстрацию случайно. Сейчас все выяснилось, и лучше об этом забыть. Со мной все в порядке, – сказал Андре.
– Но как это произошло?
– Я познакомился с девушкой в баре. Она попросила сопроводить ее, не сказав куда. Я выполнил ее просьбу, и мы оказались на какой-то демонстрации – я до сих пор не знаю, чему она была посвящена. Мне это не понравилось, я собрался уйти, однако внезапно появились полицейские и меня арестовали. Я пытался все объяснить, но мне не поверили. А от звонка отказался, потому что не хотел, чтобы вы волновались. Пожалуйста, отпусти адвоката.
– Если ты так хочешь, хорошо.
– Как вы узнали, где я?
– Мы решили вернуться раньше, к твоему приезду. Но дома тебя не оказалось, и мы поехали за тобой в университет. Там мы узнали, что ты отсутствуешь уже несколько дней. Обзвонили больницы и полицейские участки. В одном из участков нам сообщили, что ты числишься среди задержанных.
– Извините, что вам пришлось волноваться.
– Главное, что ты жив и невредим.
– Где отец?
– Он должен сейчас появиться.
– Я вам больше не нужен? – поинтересовался адвокат.
– Нет, спасибо. Раз мой сын так хочет, мы на этом закончим.
К тротуару подъехала машина, и из нее вышел отец. Он обнял Андре и первым делом спросил:
– Как это случилось?
Мать юноши повторила весь рассказ, и семья, усевшись в машину, направилась домой.
Через пару дней он повстречал Саманту. Эта встреча не вызвала в нем ни боли, ни обиды, ни волнения. Напротив, ему даже показалось странным, что когда-то он переживал из-за этой девушки. Юноша безразлично бросил ей на ходу:
– Привет.
– Привет! – ответила Саманта и улыбнулась.
Она хотела сказать ему что-то еще, но Андре прошел мимо. У него было сильное желание уединиться, скрыться от глаз родителей и от всех, кто его окружал. Большую часть времени юноша проводил в своей комнате за учебниками, не позволяя себе думать ни о чем ином.
Экзамены он сдал блестяще. Возвращаться в Харви Андре не собирался ни за что, и с удовольствием воспользовался предложением Джона поработать вместе с ним в музее искусства и науки, расположенном в столице Луизианы Батон-Руж. Главное, что этот город находился далеко. Именно этого и хотелось Андре – уехать подальше. 75 миль, отделивших его от дома, было не так много, но вполне достаточно, чтобы оказаться вне поля зрения всех, кто его знал. Джон был родом из этого города, в Art & Science Museum работал его отец. Он же и помог с устройством на работу. Андре снял небольшую квартиру, поселившись неподалеку от музея, и внешне его жизнь стала размеренной и спокойной. Но в действительности обрести покой ему не удавалось. Все чаще предпочитая одиночество, по вечерам он предавался тяжелым и мрачным размышлениям, не будучи в силах избавиться от образов прошлого, и не видя смысла стремиться в будущее. Он смирился с мыслью о том, что одиночество теперь – его удел. Об отношениях с женщинами он не мог даже думать – ему было стыдно перед ними, и отталкивала сама мысль о такой возможности. Отношения с мужчинами он также не рассматривал, как вариант. В равной степени безразличный и к тем, и к другим, молодой человек с головой ушел в работу, пытаясь отвлечься таким образом. Иногда его посещал сон, увиденный в тюрьме – Андре бесконечно падал вниз, когда замечал картину в тяжелой раме. Он ощущал пристальный взгляд Энджела и просыпался. Облегчение, которое юноша испытывал в первый момент после пробуждения, вскоре сменяла невыразимая тоска, смешанная с чувством, одновременно отталкивающим и влекущим. Так прошло несколько месяцев.
Джон, вечно неунывающий и ищущий развлечений, не оставлял попыток расшевелить своего друга. Он постоянно тянул его на какие-то вечеринки, в бары, но Андре, каждый раз находя предлог, отказывался.
– Сегодня ты не отвертишься. Твоя жизнь похожа на жизнь отшельника, меня это всерьез беспокоит. Я, как твой друг, просто обязан помочь тебе. Если ты откажешься этим вечером пропустить со мной по пиву, я решу, что ты меня избегаешь, – Джон был настроен решительно.
Андре и сам уже устал от длительного затворничества и решил немного развеяться.
– Хорошо, пойдем. Только никаких сюрпризов. Посидим вдвоем, и все. Ты ведь знаешь, я не люблю больших компаний.
– Отлично! Я знаю одно замечательное место, туда и сходим.
Бар, в который Джон привел Андре, был довольно большим и вмещал несколько залов. Стоило им войти, как Джона окликнули сидящие за одним из столов приятели – парень и три девушки. Андре сразу догадался, что это встреча не была совпадением.
– Мы же договаривались – никаких компаний.
– Я не виноват, что они тоже оказались здесь. Пойдем, я вас познакомлю. Обрати внимание на Сару, она будет рада, если ты захочешь узнать ее поближе.
– Спасибо, меня это не интересует.
– Дружище, ты когда в последний раз был с женщиной? Нельзя же всю жизнь убиваться из-за Саманты. Смотри, она просто куколка.
Последние слова Джона укололи Андре неприятным воспоминанием. Он последовал за приятелем, досадуя, что тот не воздержался от напрасной затеи свести его с девушкой. Сесть пришлось подле нее, и потенциальная подруга сразу же перешла в наступление. Она улыбалась Андре, задавала ему вопросы, на которые тот нехотя отвечал.
– Что, твой друг всегда такой серьезный? – спросила она Джона.
– Такой уж он есть. Может быть, тебе удастся это изменить.
Андре выпил пару бокалов коктейля. Это немного расслабило его нервы, но раздражение, вызванное навязчивым обществом Сары, не проходило. Он поднялся из-за стола.
– Я вас ненадолго оставлю, – с этими словами юноша поспешно покинул компанию и переместился в соседний зал.
Там он с облегчением сел за свободный столик и обхватил голову руками. Что с ним происходит? На что стала похожа его жизнь? Энджел покалечил его, обрек на одиночество. Он стал совершенно не выносить людей. Выход – его нет. Андре заказал себе еще порцию коктейля, и, уставившись пустым взглядом в стол, с отчаянием и безразличием на лице допивал очередной бокал ярко-зеленой жидкости. Он полностью отрешился от окружения и не замечал, что происходит вокруг. Наконец, юноша поднял глаза, и стрела ужаса поразила его. Напротив него за тем же столом, видимо, уже довольно долгое время, сидел Энджел. От неожиданности Андре вздрогнул всем телом, его зрачки расширились, лицо побледнело.
– Как?! Откуда?! Зачем ты здесь? – пропавшим от страха голосом выдавил Андре.
– Не нужно так пугаться, – спокойный убедительный голос Энджела заставил его удостовериться, что это не мираж.
– Как ты здесь оказался?
– Срок моего заключения истек. Меня выпустили, и я сразу приехал увидаться с тобой.
– Как ты смог меня найти?
– Это было несложно.
– Но зачем ты приехал?
– С того дня, как тебя увели, я не мог более ни о чем думать, и ожидал освобождения только для одного. Я приехал за тобой.
– Мы не в тюрьме! Ты не можешь меня заставить!
– Успокойся. Давай чего-нибудь выпьем.
– Уходи! Оставь меня.
– Чего ты боишься? Я ведь не смогу здесь принудить тебя к чему-либо. Я просто прошу, чтобы ты со мной выпил. За освобождение и за встречу.
Официант, заподозривший что-то неладное, подошел к столику и обратился к Андре:
– У вас все в порядке?
Он с беспокойством вопросительно смотрел на юношу. Энджел также с вопросом выжидающе смотрел на него.
Андре вздохнул:
– Все в порядке.
Официант отошел. Энджел с одобрением произнес:
– Ты, хотя бы, не призвал к помощи официанта.
– Уходи, пожалуйста. Оставь меня.
– Я здесь уже три дня. Наблюдаю за тобой. Ты просишь о невозможном – я не могу тебя оставить.
Энджел жестом подозвал обслугу и заказал коньяк. Он протянул бокал Андре:
– Выпей со мной. Я ведь немногого прошу.
Андре взял бокал.
– Ты же не думаешь, что я добровольно соглашусь общаться с тобой?
– Мне кажется, что та девушка, оставшаяся в соседнем зале, интересует тебя не больше. В чем дело, почему ты убежал от нее? Она, если я не ошибаюсь, симпатичная и не против с тобой подружиться.
– Ты не понимаешь? Считаешь, что я могу знакомиться с девушками, как ни в чем не бывало?
– Нет. Я думаю, они тебе стали неинтересны.
– Но и мужчины мне интересны не стали. Я теперь один. Ты виноват в этом, и я не смогу переступить эту черту. Так чего же ты еще хочешь?
– Я хочу тебя.
– Но я не хочу! Неужели, так трудно это понять?
– Чего же ты хочешь?
– Я уже ничего не могу хотеть. Моя жизнь потеряла смысл.
– В твоих силах обрести его вновь!
– Ты считаешь меня полным безумцем?
– Я считаю тебя человеком, которого я искал всю жизнь. Ты ведь не попросил официанта о помощи. И не откликнулся на симпатию этой девушки. Ты живешь обособленно, не ища чьего-либо общества. Почему? Потому что ты страдаешь так же, как и я. Признайся себе в этом.
– Ты виноват в моих страданиях.
– Я виноват в том, что ты узнал вкус наслаждения, и теперь не можешь без него жить. Как я не могу жить без тебя.
– Я не хочу повторения этих ощущений. Это выше моих сил и за пределами здравого смысла!
– Что такое здравый смысл? Разве можно назвать здравым смыслом то, как ты живешь?
– У меня была нормальная жизнь, пока я не встретил тебя!
– До этой встречи ни у меня, ни у тебя не было жизни.
– Чего ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты перестал бороться со своим здравым смыслом и пошел со мной добровольно. Давай уедем отсюда. Я покажу тебе свой мир, свои коллекции. У меня достаточно денег, чтобы жить, как нам захочется, несколько сотен лет.
– Ты думаешь, я смогу прожить несколько сотен лет, находясь в твоей власти? Даже один день, это слишком много. Мне невыносимо думать о том, что ты со мною делал.
– И тебе действительно ни разу не хотелось испытать это вновь? – Энджел повторно наполнил бокалы коньяком.
Андре молчал. Он не знал, что сказать. Воспроизвести все, что было, даже мысленно казалось сверх его силы. Жизнь – та, которую он вел, была подобна медленной смерти.
– Лучше бы ты меня тогда убил.
– Но это бы лишило меня возможности вновь любить тебя.
Энджел накрыл своей ладонью ладонь Андре. Юноша сразу же ее отдернул.
– Дай мне руку. Просто дай руку, независимо от того, будет ли что-то дальше. Я хочу прикоснуться к тебе.
Андре медленно нерешительно протянул ему ладонь. Прохладная рука Энджела крепко сжала ее. Он нежно гладил светлую кожу, изящные длинные пальцы скользили по ее поверхности. Андре не выдержал и убрал руку вновь.
– Не сопротивляйся. Ты не сможешь уйти от себя.
– Любовь падших ангелов – так ты тогда назвал это чувство.
– Ты – мой светлый падший ангел.
– Отпусти меня.
– Не выйдет.
– Тогда убей! Я не хочу больше так жить!
– Ты не будешь больше так жить. Я буду вместе с тобой от первого до последнего мига, но я тебя не отпущу.
– У меня не хватит сил.
– Не думай об этом. Я тебе помогу.
Дрожь и волнение наполняли тело Андре. Яркие воспоминания ожили и на глазах выступили слезы. Присутствие Энджела обжигало и ввергало в чувство безысходности одновременно.
– Ты хочешь, чтобы я окончательно пропал?
– Я хочу, чтобы ты окончательно возродился для новой жизни.
– Если я переступлю эту черту, дороги назад для меня уже не будет. В тот день, когда я стану не нужен тебе, я стану сам себе уже не нужен. Обещай, если этот день наступит, ты не позволишь мне дожить до него. Лучше умереть тогда, чем остаться без единственного, что удерживает меня на этой земле. Я не знаю, сколько я смогу так прожить, но я не хочу продолжать жить без этого. Обещай!
– Этот день никогда не наступит! Но для твоего спокойствия обещаю тебе поступить так, как ты меня просишь. Даже без твоей просьбы я бы так поступил, если бы ты захотел покинуть меня.
Андре не выдержал и разрыдался. Долго сдерживаемое чувство, наконец, вырвалось наружу. Юноша плакал от облегчения и от счастья. Он радовался этому безумию и уже был готов лететь в пропасть до конца. Энджел облегченно вздохнул. Мужчины страстно потянулись друг к другу через стол, невзирая на окружающих людей, забыв, что в мире существует что-то еще, кроме их стремления воссоединиться. Когда они разжали объятия, Андре увидал, что в дверях зала стоит ошеломленная Сара и наблюдает за ними. Девушка, заждавшись, пошла сама его искать и обнаружила за бурной сценой. Кроме нее, на пару, застыв, с нескрываемым интересом смотрел весь зал. Наступила тишина.
– Пойдем отсюда, – произнес Энджел.
Проходя через первый зал по направлению к выходу, Андре поймал на себе удивленный взгляд Джона. Что теперь он о нем подумает? Это было уже неважно. Юноша ощущал себя так, словно шел на смерть, но это ощущение дарило ему одновременно мир с собой и предвкушение счастья. Пусть его существование продлится несколько столетий или один миг, но в этот миг он хочет испытывать головокружение, боль, страсть, свободное падение и свободный полет. Полет в объятиях Энджела.
У входа их ждала машина. Энджел распорядился подвезти их к дому Андре.
– Возьми необходимые вещи и возвращайся. Лишнего не бери – только то, что тебе действительно нужно. Об остальном я позабочусь.
Андре вышел из машины, поднялся на второй этаж и повернул ключ в двери. Он остановился на пороге и обвел взглядом комнату. Сколько тоскливых дней было проведено здесь. Брать с собою ничего не хотелось. Юноша взял лишь документы и несколько книг, оставил на столе ключ и плату за жилье, захлопнул двери и вышел, чтобы никогда больше не вернуться.
Энджел привез его в просторный коттедж, обособленно стоявший на окраине города. Он арендовал его по своему приезду в Батон-Руж. По дороге их руки были сплетены, ехали они в тишине, ибо все было понятно без слов. Как легко, когда делаешь то, чего по-настоящему хочешь! Они переступили порог и встали друг напротив друга. Несколько секунд смотрели глаза в глаза, после чего слились в страстном долгом поцелуе. Мир отделился, ушел на задний план и не смел им мешать. Энджел сорвал с Андре одежду, одновременно срывая ее и с себя. Он прижимался к юноше, покрывал поцелуями его шею, обнимал и ласкал. Затем, резко развернув любовника, приник к нему со спины, приблизив к его лицу свое лицо. Их дыхания слились воедино. Энджел прикрыл глаза, наслаждаясь таким долгожданным прикосновением. Андре полностью подчинялся, готовый выполнить все, что от него потребуется, и принять все, чего пожелает Энджел. Он был полон решимости отдать всего себя без остатка, и уже не пугался ни предстоящей близости, ни последствий.
Энджел не стал овладевать юношей. Вместо этого, он, насладившись прикосновениями, бросил его на диван и извлек длинную розгу. Он, вкладывая всю страсть и всю неистовость, принялся хлестать любовника по спине и ягодицам, словно наказывая его за муки ожидания и сомнений. На этот раз Андре не был привязан. Он героически принимал наказание, вопреки рефлекторной реакции тела не двигаясь с места. Юноша стонал, но в стоне этом была не только боль, но и наслаждение. Энджел не щадил его. Он засек юношу до крови, и, словно желая окончательно и бесповоротно утвердить над ним свою власть, никак не мог остановиться. Перед глазами Андре было темно, он уже терял сознание, но ощущение это было таким сладким, что ему не хотелось, чтобы наказание прекращалось. Наконец, Энджел, увидав, что его любовник начинает впадать в небытие, остановился. Он лег сверху, окрасив свою кожу цветом крови, и вошел в его плоть. Андре, не имея сил стонать, издал лишь слабый, едва слышный звук. Он хотел двигаться навстречу, но уже не мог. Несколько раз он проваливался в бессознательное состояние, затем вновь приходил в себя. Мощное извержение семени, подобно фонтану, заставило его вновь очнуться. Энджел лежал на нем, поглаживая рукой разметавшиеся локоны. Андре из последних сил повернул голову, ища губами губы любимого. Поцелуй увенчал эту безумную сцену, словно последний аккорд всепоглощающей и всеразрушающей страсти.
Последним, что юноша запомнил, был знакомый вкус напитка, напоминающий траву, смешанную с алкоголем.
Как и тогда, в тюрьме, спал он очень долго. Вероятно, необходимость восстановить силы была слишком велика. Когда он проснулся, то все также лежал на животе. За восемнадцать часов сна Андре ни разу не пошевелился. Ему вдруг показалось, что он вернулся с того света. Энджел, как всегда, был рядом.
– Здравствуй, любовь моя. Ты не сожалеешь о своем поступке?
– Я люблю тебя. И ни на миг ни о чем не сожалею.
Мужчина смотрел на своего преданного друга в раздумье, как могло получиться, что он обрел такое счастье. Энджел встал на минуту и, вернувшись, лег сверху на Андре. Он нежно поцеловал его волосы.
– Это тебе вместо обручального кольца.
С этими словами он проткнул юноше мочку уха платиновой сережкой, в центре которой переливался, сверкая многочисленными гранями, голубоватый бриллиант. Андре вскрикнул, вокруг сережки появились капли крови. Энджел приник губами к окровавленной мочке и проглотил выступившую кровь.
Он выхаживал юношу три дня. Силы возвращались медленно, Андре много спал, но чудодейственные мази и эликсиры сделали свое дело. Молодой человек вновь был полон сил.
– Давай уедем куда-нибудь. Я давно хотел побывать в Греции, окунуться в волны Эгейского моря, – предложил Энджел.
– За тобой я поеду хоть на край света.
Они покинули коттедж, ставший для них таким счастливым и желанным приютом, навсегда запечатлевший слияние их тел и душ.
Самолет доставил пару на остров Родос, в аэропорт под названием «Диагорас». Ступив на эту благословенную землю, Андре показалось, словно они очутились в раю. Теплый морской воздух, щедрое солнце, изумительные пейзажи. Аквамариновые воды окаймляли берега, их волны неустанно ласкали гальку и песок, наполняя свежестью своего дыхания многочисленные пляжи. Поселившись в отеле, находящемся в западной части острова, и немного отдохнув, они направились к морю. Их тела обняли пронзительно-голубые волны. Эгейское море, вобравшее историю Древней Греции, ставшее свидетелем ее богатейшей культуры, приняло их в свои объятия, словно в родной дом. Много веков назад оно омывало тела величайших философов, поэтов, скульпторов, отважных воинов, героев, совершенных духом и телом. Андре показалось, будто он слышит их голоса в шепоте прозрачных волн. В течение трех дней они с Энджелом посетили прекрасные замки и крепости, неподалеку от живописного селения Монолифос наблюдали с вершины огромной обрывистой скалы за величественным закатом небесного светила, любовались восхитительными пейзажами. Любовь была их вторым солнцем и окрашивала и без того неповторимо красочные цвета в еще более яркий оттенок. Затем путь их пролег на территорию Афин.
Этот культурно-исторический центр был неисчерпаемо богат памятниками архитектуры и музеями. Много дней истратили они на посещение достопримечательных мест. Влюбленные побывали в Акрополе, посетили Башню Ветров, Театр Диониса, поднялись на гору Ликавиттос, прогулялись по Афинской Агоре, осмотрели храмы Зевса и Гефеста, величественный стадион Панатинакиос. Затем они перешли к посещению многочисленных музеев. Переполняемый впечатлениями, Андре наслаждался приближением к нескончаемому количеству великолепных скульптур, керамики, исторических экспонатов, предметов декоративно-прикладного искусства. Каждый последующий день был наполнен новым волшебством познания, а каждая последующая ночь – вкусом счастья. В эти дни Энджел был ласков и нежен с Андре, оставляя ему силы для восприятия неиссякаемого потока информации и впечатлений.
Оставив Афины, пара направилась в город, некогда именовавшийся Лакедемон. В городе мало что осталось от былого величия Спарты. Однако дух, витающий здесь, напоминал об удивительном народе, достойном бесконечного восхищения и уважения, беспощадным к себе на пути духовного совершенства, постоянно побеждающем собственную природу, а потому способным одержать победу в любом неравном бою. Они осмотрели немногочисленные достопримечательности – руины храма Афины, фрагменты старого Акрополя, остатки святилища Артемиды, увидали статую царя Леонида и посетили Археологический музей, в котором была сосредоточена основная масса исторических предметов.
Следующим пунктом их назначения стал Олимп. Легендарная гора, расположенная в северной части Греции, считавшаяся обителью богов, стала завершающим впечатлением незабываемого путешествия. Они поселились в «Potidea Palace” – месте, по праву носящем название современного Парфенона. Искусно воспроизведенная атмосфера греческой архитектуры, сочетающаяся с высококлассным обслуживанием и непревзойденным комфортом, уютный пляж и роскошный номер – все это казалось прекрасным сном, насыщая и без того переполненную душу ощущением немого восторга. Присутствие Энджела делало это захватывающее путешествие невыразимо счастливым. Засыпая и просыпаясь в объятиях друг друга, мужчины ощущали себя благословленными небесами.
Возвращаясь в Луизиану, Андре увозил в своей душе щедрое греческое солнце, бескрайний простор ярко-голубых волн и таинство прикосновения к культуре древних богов. Его губы сохраняли вкус поцелуев и соленого ветра. С того момента, как он повторно обрел Энджела, жизнь стала похожей на сказку с темным, пугающим началом, и счастливым, бесконечно длящимся во времени концом.
Андре беспокоился о том, чтобы родители не узнали о его отъезде из Батон-Руж от кого-нибудь другого и не принялись за поиски пропавшего сына. Он не собирался раскрывать истинную причину своего отъезда и впервые в жизни намеревался им солгать. Несмотря на то, что в их отношениях всегда царило взаимопонимание, правда могла шокировать, огорчить и испугать. Поэтому было необходимо придумать благовидную причину для смены места жительства. Энджел предложил ему сослаться на перемену места работы.
– Скажи, что получил интересное предложение из Флориды. Мы направимся туда после того, как ты проведаешь родителей. Помнишь, я говорил тебе, что у меня есть дом на берегу океана. Хочу, чтобы мы поехали туда. Я покажу тебе свои коллекции. Кроме того, у меня там есть кое-какие связи с довольно солидной фирмой, занимающейся экспертной оценкой антиквариата. Я могу договориться, чтобы тебя взяли на работу. Это будет полезно для твоей карьеры и не займет много времени. Я стану твоим постоянным клиентом, и все твое рабочее время будет принадлежать мне. Как мы им распорядимся, никого не будет интересовать. Таким образом, внешне все будет выглядеть вполне естественно и тебе даже не придется обманывать своих близких, просто ты им не все будешь говорить.
Андре с радостью согласился. Это было идеальным решением, лучше нельзя было придумать. Таким образом решались все проблемы сразу.
Когда он приехал домой, то, к его облегчению оказалось, что Джон ничего не рассказал о случившемся, и никто его не разыскивал. Родители были рады его видеть. Андре сообщил, что меняет место работы и переезжает, пообещав сообщить свои новые координаты, когда устроится. Он испытывал неловкость за обман, вернее, за недосказанность. Но правда была слишком невероятной, он сам с трудом смог ее принять и щадил нервы своих родных. Даже если бы они смогли когда-нибудь его понять и простить, идиллия их безоблачной жизни оказалась бы разрушена. Он не мог так поступить и выбрал ложь во спасение.
Предстоящий переезд в другой штат немного огорчил отца и мать, так как солидное расстояние предполагало более редкие встречи. Но отговаривать сына они не стали. Всегда и во всем поддерживая его, на этот раз они поступили так же. Уезжая, Андре испытывал тепло от состоявшегося общения и радовался, что на сердце у родителей сохранилось спокойствие. Угрызения совести немного мучили его, но такова была плата за необычное счастье.
Юноша соскучился по Энджелу, тот терпеливо ожидал его возвращения, и, воссоединившись, они сразу же покинули Харви. Самолет доставил их на юго-восток Флориды, в Майами.
Дом Энджела действительно располагался на берегу океана. Из огромных окон можно было наблюдать движение волн. Небольшой, но уютный, он сразу же понравился Андре.
– Вот мы и дома, – произнес Энджел, проводя юношу по комнатам.
– Мне здесь нравится. Но главное, что здесь есть ты.
Мужчины приняли душ и приступили к наслаждению друг другом. Энджел, долгое время бывший с юношей нежным, сейчас дал волю своей страсти. Он исцарапал и искусал тело любовника, постоянно причиняя ему боль. Андре поддавался и входил в экстаз от этих ощущений. Здесь им никто не мог помешать и никто не мог осудить их. Укрывшись от всех глаз, они предавались безумным ласкам и страстям, переступив все рамки отношений, установленные людьми. Таинство их соития было чем-то большим, чем акт физической любви. Чем-то, возвышающим над самой природой бытия.
Спустившись на землю, Андре испытал тяжелое чувство пробуждения. Ему не хотелось отрываться от обретенного состояния и возвращаться в обыденную плоскость.
– Приди в себя! – Энджел пытался привести его в чувства.
– Мне было слишком хорошо и не хотелось возвращаться. Жаль, что мы не можем остаться там насовсем.
– Здесь или там – мы всегда остаемся вместе. У нас еще будут возможности туда вернуться.
Энджел полечил своего друга и предложил ему целебный напиток, но юноша попросил:
– Я не хочу сейчас засыпать, немного позже. Давай прогуляемся берегом океана.
Мужчины одели махровые халаты и вышли на песок. Розовый вечер окрасил волны лучами заходящего солнца. Это было красиво. Они прошлись по пустому пляжу, их переполняло чувство единения.
– Я хочу, чтобы так было всегда, – произнес Андре.
– Так и будет, – ответил ему возлюбленный.
Пара остановилась у кромки воды. На фоне заката их силуэты были подобны древнегреческим скульптурам, внезапно перенесшимся во времени и ожившим для того, чтобы воплотить свое предназначение – предназначение быть вместе. Так стояли они, приникнув друг к другу. Два человека, два падших ангела, готовых любить, готовых дарить и принимать боль ради того, чтобы обрести друг в друге утраченные небеса.
Утром они выехали в город. Позавтракав в ресторане, пара направилась на фирму, владельца которой хорошо знал Энджел. Вопрос решился быстро. Андре получил престижную работу и сразу же обрел клиента в лице своего любовника и друга. Уладив формальности, они отправились обедать.
– За твою новую работу, – поднял Энджел тост.
– За жизнь, в которой есть ты. Спасибо, что ты изменил меня. Спасибо, что не отпустил, когда меня мучили сомнения.
– Я сделал это не только ради тебя. Мне самому это было необходимо.
– Я люблю тебя.
Вместо ответа Энджел взял Андре за руку.
– Я тебя тоже люблю. Сильнее, чем все, что есть в этом мире. Это чудо, что я тебя нашел. Теперь мы всегда будем вместе.
Вернувшись в дом, Энджел привел Андре в дальнюю комнату.
– Я обещал тебе показать свою коллекцию.
С этими словами он отворил дверцы шкафа и нажал невидимую кнопку. Пол раздвинулся и под ним обнаружился вход в подвальное помещение.
– Не бойся, пойдем.
Они спустились по крутой лестнице и оказались в слабо освещенной галерее. На стенах ее находились полотна, принадлежащие разным эпохам. В центре и по периметру располагались многочисленные скульптуры.
– Эти вещи бесценны! – Андре, волнуясь, словно завороженный проходил вдоль экспонатов.
– Можешь прикоснуться. Теперь они и твои тоже.
Не веря своему счастью, юноша подносил руку к картинам, но не решался их коснуться, боясь причинить им даже малейший вред нанесением своего отпечатка.
– Смелее, это не обычный музей. Я оставлю тебя с ними наедине. Когда в полной мере насладишься, поднимайся назад. Ты всегда сможешь сюда вернуться, – с этими словами Энджел покинул помещение, оставив в распоряжении Андре всю галерею.
Молодой человек медленно передвигался между полотен и скульптур, очень осторожно касаясь их. Он целовал некоторые произведения, склонялся перед ними в поклоне, следуя велениям своей души и общаясь с ними, словно с живыми. Андре приблизился к одному из изваяний, выполненному с безупречным тщанием. Его ладонь легла на холодный твердый мрамор, касаясь того же места, которого много веков назад касалась рука вдохновленного мастера. Это прикосновение для него было равнозначно поцелую Бога. Конечно, обладание такими вещами стоит каких угодно миллионов. Если только у человека имеется такая возможность, он не может не воспользоваться ею, чтобы заполучить частицу столь желанного совершенства.
Андре провел в галерее целую вечность. Время остановилось. Его душа наполнилась трепетным восторгом и счастьем. Он, наконец, вспомнил об Энджеле и ощущения счастья померкло. Ему захотелось вновь оказаться рядом с любимым. Несмотря на неизмеримую глубину страсти к искусству, любовь и страсть к Энджелу была сильнее. Андре поспешил к выходу.
Энджел сидел в темно-сером кресле, в нескольких метрах от входа в галерею, и ожидал Андре.
– Это было прекрасно. Но там не было тебя.
Юноша подошел к любовнику, тот поднялся ему навстречу.
– Я уже начал ревновать.
– Тебе не стоит ревновать меня ни к чему в этом мире, так как нет ни одного произведения искусства, способного заставить меня забыть о любви к тебе. Прости меня, если я вынудил тебя ждать слишком долго.
Их губы слились в поцелуе, затем Энджел провел возлюбленного в соседнюю комнату, к кровати. Он обнажил Андре, распластав его на темном покрывале. Внезапно в его руках оказался нож. Изящное лезвие сверкнуло зеркальным блеском, дыхание юноши замерло. Он вспомнил, как просил Энджела убить его, если станет ему не нужен. Неужели, этот момент настал? Может быть, Энджел открыл ему свою тайну, и теперь не может оставить его в живых? Андре набрался решимости встретить свой последний миг. Он ни о чем не жалел, лишь не хотел расставаться. Энджел положил левую руку ему на плечо, а правой сделал тонкий надрез на коже в области ребер. Юноша не издал ни звука. Тот провел ножом по его телу вновь, заструилась кровь. Энджел приник к свежей ране, напиваясь кровью. Он будет убивать его медленно. Что ж, если ничего нельзя изменить, пусть это продлится как можно дольше. На теле продолжали появляться все новые порезы. У Андре выступили слезы. Не страх, только близость разлуки вызвала их. Энджел увидал отчаяние на лице своего друга.
– Что-то не так? – спросил он.
Вопрос из уст мужчины, держащего в руках окровавленный нож, прозвучал нелепо. Но дело было не в этом.
– Я хочу, чтобы ты знал, что я ни о чем не жалею. И я люблю тебя в этот последний миг, даже еще сильнее. Я ко всему готов и ничего не боюсь. Ничего, кроме разлуки.
– Неужели ты решил, что я собираюсь тебя убить? Я никогда не сделаю этого. Для меня это было бы равносильно самоуничтожению.
У Андре отлегло от сердца. Он в слезах обнял своего любовника и, горячо целуя его, сказал:
– Я уже приготовился умереть. Я бы позволил тебе и это сделать со мной, но ведь тогда нам бы пришлось расстаться. А я не хочу, ни за что не хочу с тобою расставаться. Я бы хотел, чтобы мы жили вечно и всегда были рядом!
– Мы всегда будем рядом. И умрем в один день. И даже после смерти я не отпущу тебя. Твоя душа стала частью моей души, и нас уже не разделить.
Это лучшее, что мог Андре желать услышать. Весь в крови, безумный и счастливый, он хотел только одного – гарантии, что эта странная история будет длиться без конца. Засыпая, юноша не подозревал, что конец находится неотвратимо близко.
Молодой человек очнулся и попытался повернуть голову, желая взглянуть на Энджела. Но, почему-то, мышцы шеи не послушались его. В глаза ударил яркий свет. Андре услышал восклицание, произнесенное незнакомым голосом:
– Он пришел в себя!
Юноша перевел взгляд и увидел вокруг себя столпившихся людей – врачей, медсестер, родителей в белых халатах. Все они встревожено смотрели на него.
– Слава Богу! – мать плакала, она выглядела изможденной и уставшей.
Андре поспешил задать вопрос:
– Что произошло? Как я здесь оказался?
Язык плохо слушался его, но слова можно было разобрать. Ответ прозвучал, словно гром среди ясного неба.
– Не волнуйся. Ты в течение восьми дней находился в состоянии комы. Каким-то образом ты оказался на демонстрации, которую разгоняли полицейские. В суматохе ты был сбит с ног и получил черепно-мозговую травму. Сейчас ты пришел в себя и все должно наладиться. У тебя молодой организм, восстановление произойдет быстро. Постарайся не напрягаться сверх меры и не волноваться, – произнеся это, врач осмотрел его зрачки и измерил пульс.
Андре не мог поверить собственным ушам. Как же так?! Неужели, все случившееся было сном? Тюрьма, Энджел, одинокие месяца, проведенные в Батон-Руж, путешествие в Грецию, его переезд в Майями, любовь, без которой он не в состоянии существовать? Нет, это не может быть правдой.
– Меня арестовали за участие в демонстрации. Я находился в тюрьме.
– Нет, все это время ты пробыл здесь, – отец приблизился к нему и взял его за руку.
– А как же полицейский участок? Вы меня освободили, внеся залог. Потом я получил диплом и работал в музее вместе с Джоном. Помните, недавно я приезжал вас проведать. Я получил предложение работать во Флориде и приехал попрощаться. Вы помните? – Андре отчаянно убеждал себя и окружающих, что все это не было сном. Он был готов цепляться за любую соломинку.
– Успокойся. Тебе, вероятно, все это привиделось. Так бывает. Состояние комы не изучено до конца и, кто знает, что может показаться человеку в бессознательном сновидении, – ответил доктор вместо отца.
– Но это было реальностью!
– Это казалось реальностью. К настоящей реальности ты вернулся только теперь. Тебе необходимо беречь силы, довольно волноваться. Попрошу всех выйти.
Доктор обратился к окружающим с требованием покинуть помещение и все подчинились. Последними вышли родители.
Андре испытал глубокое и горькое отчаянье. Он не хотел этому верить. Неужели, все закончилось? Зачем ему теперь жить. Если все, что с ним было, привиделось, лучше бы он никогда не приходил в себя. Энджел! Без него мир казался бессмысленным и пустым. Андре зарыдал. Физическое бессилие меркло в сравнении с бессилием перед обстоятельствами. Жестокая реальность была хуже любого кошмара. Ему захотелось попытаться вновь заснуть, чтобы никогда не проснуться. Как сейчас не хватало волшебного эликсира, который для него готовил любимый. Андре, полностью лишенный интереса к жизни, неподвижно смотрел пустым взглядом на больничную палату и отрешенно молчал. За его пробуждением последовали бесконечные восстановительные процедуры, анализы, пристальное наблюдение за состоянием организма. Юноша проходил через всю эту цепочку бессмысленных действий с безразличием. Его эмоции угасли, а вместе с ними угас и интерес ко всему, что происходило вокруг. Наконец, его выписали и позволили покинуть больничное помещение. Родители очень беспокоились по поводу депрессивного состояния, в котором находился их сын. Но доктор сказал:
– Не все сразу. Имейте терпение. Главное, что он пришел в себя и организм полностью восстановился. Остальное приложится.
Вернувшись домой, Андре заперся в своей комнате и проводил там практически все время. Он ощущал себя, как некогда ощущал в Батон-Руж, в период одиночества и борьбы со своими желаниями. Но тогда он хотя бы находился в одном мире с человеком, ставшим его смыслом жизни и судьбой. А здесь – здесь надеяться было не на что. Через месяц юноша покинул Харви и предпринял поездку в Новый Орлеан. Первым делом он зашел в тот самый бар и сел за знакомый столик. Выпив кофе, он взял такси и поехал на площадь, на которую его когда-то привезла Мари. Затем он отправился в полицейский участок. Войдя, юноша поинтересовался:
– Как я могу найти полицейского Джека Бариссона?
– Простите, у нас нет полицейского с таким именем.
– Он недавно работал у вас. Может быть, он просто уволился?
– Я здесь работаю уже двенадцать лет, и за это время в нашем участке не было человека с таким именем. Вероятно, вы ошиблись.
Андре вышел из участка и снова взял такси. Он попросил подвезти его к городской тюрьме. Наведя справки, Андре выяснил, что Энджел никогда не числился в списках заключенных. Последняя надежда беспощадно оборвалась.
Андре направился в библиотеку и взял с десяток книг, описывающих состояние комы. Он хотел отыскать для себя хотя бы какую-то зацепку. А более всего ему хотелось найти способ вернуться назад. Из множества источников он узнал, что в коматозном состоянии люди иногда совершают путешествия, которые им кажутся реальными. Были случаи, когда изменялась их личность. Кома, как оказалось, имела несколько разновидностей и, в зависимости от степени глубины, делилась на умеренную, глубокую и запредельную. Причины возникновения коматозного состояния были самыми разными. Черепно-мозговая травма, как в его ситуации, являлась причиной этого состояния лишь в чуть более чем трех процентах случаев. Выход из комы чаще всего происходил в период от нескольких часов до двух недель. Но были примеры, когда люди не приходили в себя по нескольку лет. Необратимым это состояние считалось после наступления смерти мозга. Андре пожалел, что его мозг не умер. Может быть, тогда бы он навсегда остался в своем видении и не узнал, что перерождение его личности и обретенное счастье было сном. На самом деле, он не мог поверить, что в действительности ничего не происходило. Ему казалось, будто он очутился в какой-то ловушке, и отчаянно ищет из нее выход. Эта реальность была бледной и неживой, а та – яркой и желанной. Он не может здесь оставаться и не желает сдаваться. Он будет искать выход и найдет его, во что бы то ни стало. Научные издания, мистическая литература – он изучит эти книги и найдет способ поставить все на свои места. Где бы ни находился Энджел, его место там, рядом с ним.
Андре пробежал глазами источники, описывающие выход в астрал, прочел статьи об индийских йогах, произвольно замедляющих процессы организма и вызывающих временную остановку сердца. Все это было не то. Он не имел времени на длительные практики и тренировки, да и к чему они могли привести? Вернуться в предыдущее состояние – вот что ему нужно. Но как это сделать? Где гарантия, что если он получит новую черепно-мозговую травму, это возымеет желаемый эффект. Вдруг он просто повредит свой организм или умрет. Множество параллельных миров, о которых повествовала эзотерическая литература – существовали ли они на самом деле? И как найти именно тот мир? Андре всегда был реалистом и в мистику не то чтобы не верил, просто не воспринимал всерьез. Научный подход был ему ближе. А наука гласила, что сознание не изучено до конца, и не могла объяснить многих феноменов. Вернувшись домой, Андре закрылся в своей комнате. Он без объяснений потребовал, чтобы его не беспокоили. За последнее время он сильно похудел, почернел и выглядел ужасно. Присев на диван, юноша остановился взглядом на своей любимой картине. Он встал, снял ее со стены и, держа в руках, долго смотрел на нее пристальным взглядом.
– Ты – все, что у меня осталось, – произнес он.
Андре смотрел на картину бесконечно долго. Он так и заснул, сидя на диване и держа ее в руках. Ему показалось, будто он летит вниз. Это падение продолжалось целую вечность. Ему так хотелось избежать реальности, что его сознание автоматически переключилось в другой режим.
– Я не могу объяснить произошедшего. Никаких видимых причин я не нахожу, в моей практике это впервые. Организм Вашего сына полностью восстановился и совершенно непонятно, что могло вызвать обратный процесс. Если бы существовал такой термин, я бы назвал это комой по собственному желанию.
– Он просто не хотел жить. После того, как Андре пришел в себя, он сильно изменился. Не знаю, что произошло, но это уже был другой человек. Скажите, есть ли надежда, что он вновь вернется?
– Надежда есть всегда, но в его организме стремительно развиваются необратимые процессы. В первый раз состояние было менее серьезным. Современная аппаратура позволяет поддерживать в нем жизнь, будем ждать.
Родители юноши с тяжелым чувством покинули кабинет доктора, понимая, что потеряли сына и даже его маловероятное пробуждение ничего не изменит. Через два дня из клиники поступил звонок:
– Наступила смерть головного мозга. Вам необходимо принять решение об отключении аппарата жизнеобеспечения.
Это был конец.
Андре, держа в руках картину, продолжал падать. Вдруг он увидел, что из рамы на него смотрит лицо Энджела. Юноша вскрикнул и проснулся. Огромные окна с видом на океан пропускали утренний свет. На теле ощущалось жжение от не успевших затянуться ран. Не веря своему счастью и боясь спугнуть этот бесценный мираж, Андре потихоньку повернул голову и увидел рядом с собой его, своего Энджела. Тихо заплакав от счастья, остерегаясь его разбудить, юноша едва слышно коснулся волос любимого.
Не может быть! Он снова здесь. Означает ли это, что там, в другом мире он снова грезит? Или уже умер? Лучше бы так. Лишь бы никогда больше туда не вернуться.
Энджел пробудился и увидел своего любовника в слезах.
– Что случилось? Почему ты плачешь?
– Мне приснился очень страшный сон.
– Какой сон?
– Мне приснился мир, в котором не было тебя.
– Но я здесь, рядом с тобой. Это всего лишь сон. Вытри слезы.
Энджел провел рукою по лицу Андре. Его беспокоил испуганный вид и отчаяние в глазах юноши.
– Ну же, приди в себя. Все в порядке.
– Я думал, что потерял тебя.
– Ты никогда меня не потеряешь, я же обещал. Все зависит от твоего желания.
– Я никогда не желаю с тобою расставаться. Никогда, ты слышишь!
– Значит, мы будем вместе неизбежно. Всегда.
Мужчины поднялись. Энджел обнял Андре и прижал его к себе.
– Поцелуй меня!
Падший ангел выполнил просьбу. Его губы приблизились к губам молодого человека и страстно приникли к ним. Язык мужчины проникал в полость рта и доставал до горла любовника. Они стояли, не желая отрываться друг от друга. Энджел, возбуждаясь, прижимал юношу к себе все сильнее и все яростнее целовал. Наконец, схватив зубами, он прокусил нижнюю губу возлюбленного. Андре закрыл глаза. Не оставалось сомнений – это был его Энджел, его темный демон, его светлый бог. И это был самый настоящий, нескончаемо долгий и страстный поцелуй. Поцелуй со вкусом крови.

25.07.2013, Херсон
natan.smesh@mail.ru