Радужный Орфей. Главы 7-9

Глава седьмая.
Спустя несколько лет, когда училась на третьем курсе юридического института, в который поступила по жесткому настоянию родителей, Юлка потеряла отца. Смерть Сергея Львовича явилась драматическим событием в жизни семьи Свиридовых, послужив окончательным расколом между братом и сестрой. Тогда Глеб обвинил Юлку в смерти отца. Были ли у него на то основания? Кто знает, но, в один не очень прекрасный день, отец узнал всю правду о дочери. Новость явилась громом среди ясного неба, домочадцы долгое   время скрывали от него постыдную истину. Но сколько не скрывай, правда всегда выплывет наружу.   Сергей Львович был беспощадно сбит с толку экстравагантным поведением своей дочери. Все ее действия, увы, воспринял на свой счет, найдя в них  личное оскорбление и черную неблагодарность. Он обозвал поступки Юлки  «вероломными и направленными против него».   Скорый на расправу, он выгнал дочь из дома, обвиняя попутно во всех грехах, и безутешную Нину Федоровну, которая со слезами   умоляла мужа хорошенько подумать, прежде чем принимать столь необдуманное решение. На все её мольбы Сергей Львович мрачно отвечал только одно:
- Кто-то должен ее проучить. Если я   эту дурь из ее головы выбить не могу,   жизнь выбьет!
И оказался прав, жизнь частенько бивала Юлку, но девушка не сдавалась, что-то поддерживало ее все эти годы, придавало сил. Возможно, источником силы стали для нее воспоминания о Лизе, об их любви…кто знает! 
Тогда на третьем курсе юридического факультета Юлка приняла окончательное решение бросить учебу и заняться фотографией. Тот год был для нее особым, в тот год она встретила Дашу. После расставания с Лизой, ни одной души она не подпускала близко к себе, ни на кого не обращая своего пристального внимания. И вдруг,  в один прекрасный день, её взгляд остановился на Даше, и отвести его она уже не смогла. Красивая, видная, не заметить нельзя, выделялась из толпы. В тот год Даша перевелась в их институт, и Юлке пришлось немало попотеть, что бы завоевать её.  Девушка никогда не ходила одна,  рядом с ней всегда кто-то был, из числа её многочисленных поклонников, Юлка долго ходила   кругами, пока не случился один памятный турнир. Странно говорить, но Юлка завоевала Дашу в качестве приза. И хотя, затея с турниром была глупой мальчишеской шуткой, всё случилось именно так, как случилось. 
На втором этаже общежитского корпуса располагались несколько столов для пинг-понга, студенты часто собирались в уютном фойе, разыгрывая  друг с другом небольшие теннисные партии. На кон ставили все, что по бедности могли предложить, всё, кроме денег. Благодаря ставкам, игры проходили шумно, азартно и весело, собирая вокруг играющих немало зевак и даже более заинтересованных зрителей. Многие стремились принять участие в играх, статус хорошего игрока приносил большие бонусы, и давал пропуск в условный элитный студенческий клуб. Существовала даже таблица чемпионов. И вот однажды, в один из вечеров, когда в фойе собралась большая общежитская тусовка, кто-то, то ли в шутку, то ли всерьёз, предложил разыграть поцелуй красавицы на теннисном турнире. 
Красавица, только бровью повела на сомнительно дерзкое предложение, однако, почувствовав себя королевой положения,   снисходительно согласилась,  что уж греха таить, девушке нравилось всеобщее поклонение и внимание. В тот же день составили таблицу турнира, и вскоре, игра началась. Желающих оказалось предостаточно, в итоге, турнир длился целых четыре дня. Юлка в общежитии тогда ещё не жила, но захаживала, о турнире прознала не сразу, услыхав, хмыкнула только, и на второй день заявилась с требованием записать её в участники соревнований. Не стоит говорить, какой ажиотаж она вызвала своим, более чем пикантным, заявлением, но отказать не посмели, побоялись насмешек, мол, девчонки испугались. Устроители турнира поступили хитрее, предложив, предоставить решение об её участии самой Даше, в конце концов, ей же целовать победителя. 
Поступок Юлки взволновал, и изрядно озадачил Дашу, ей польстило смелое  проявление интереса к её персоне, кроме того, участие Юлки создавало большую шумиху и оживление в битве за её поцелуй. Даша решила посмотреть, что будет дальше, по натуре она была человеком увлекающимся и даже страстным, поэтому на участие Юлки в турнире смеясь согласилась, помимо прочего, ей стало любопытно, как девушка собирается бороться за неё.
Юлка только того и ждала, узнав о положительном ответе, она хитро улыбнулась, ибо, на самом деле, довольно прилично играла в настольный теннис. Все свое детство и юность провела она в упорных тренировках, которые были для нее единственной возможностью общения с отцом. Сергей Львович, вечно занятой на работе, уделял своим детям очень мало времени, но эти тренировки чтил свято, они позволяли ему сохранять приличную физическую форму, а заодно  общаться с детьми. Глеб, правда, через время отказался, сочтя еженедельные занятия утомительными, а вид спорта не интересным для себя, а вот, Юлка осталась, со временем сумев даже достичь высшего  юношеского разряда. Отец ею тогда очень гордился. 
Итак, всю неделю в фойе института разворачивались нешуточные бои, страсти кипели тоже настоящие. Первые дни Даша делала вид, что не очень-то интересуется турниром, на третий снисходительно полюбопытствовала, как обстоят дела. Выяснив, что большая половина участников уже отсеялась, она волнуясь, пробежала глазами по списку выбывших, и к облегчению своему узнала, что Юлька не только держится в турнире, но ещё и занимает одну из ведущих строк. И в этот момент, Даша с удивлением поняла, что   рейтинг  этой девушки волнует, и радует ее куда больше, чем следовало бы. С того момента, каждый вечер спускалась с подружками со своего этажа, болеть за будущего победителя. С большим любопытством они следили за результатами турнира, особенно за исходом Юлькиных партий. Наблюдая за её игрой Даша, то и дело, ловила себя на чувстве, что всякий раз сердце её разочарованно замирает, если Юля ошибаясь, промахивается; замечала,  что  постоянно задерживает на ней свой взгляд, любуясь точными, уверенными  движениями, нагловатой, но такой красивой улыбкой; поняла ещё, что предательски краснеет,  когда девушка смотрит в её сторону. Смелость взглядов будоражила не меньше дерзости поступков. Даша приятно  трепетала, ловя на себе откровенный интерес.  Вообще, Юлка нравилась ей  с первых дней в институте, но думать о девушках в каком-то романтическом ключе Даша не решалась. Конечно же, она замечала попытки Юли привлечь к себе внимание, но не очень понимала, чем на них отвечать. И вот теперь….
За  дни турнира, Юлка стала известной личностью, о ней начали говорить, узнавать, и даже предлагать дружить. Юлка только плечами пожимала, и хмыкала в ответ, ей важно было одно, победить. Даша завладела всеми ее помыслами и желаньями,   по ночам закрывая глаза грезила о сладостных поцелуях.  
Дело шло уже к финалу,  претендентов становилось все меньше и меньше, основными соперниками  были двое: старшекурсник по прозвищу Дэн  и Юлка. Перед заключительной игрой Юлка отыскала Дашу,  отозвала в сторону. Девушка заволновалась, ей было чуточку неловко и одновременно приятно, она поглядывала на Юлку с любопытством. Юлка посмотрела прямо в глаза, и нагло спросила, выиграть ей эту игру или нет? Мол, всё будет зависеть от того, чего хочет сама Даша.
- Ого, какая самоуверенность, - Даша подняла удивленную бровь, -  И что, если я попрошу проиграть, ты  проиграешь? 
- Если попросишь проиграть, проиграю, - пожала плечами Юлка.
- А если попрошу выиграть? – улыбнулась девушка.
- Тогда, выиграю, - твёрдо ответила та.
- Ну, посмотрим, сумеешь ли выполнить обещание, -  кокетливо засмеялась в ответ Даша, и заняла место в зрительном зале. 
А посмотреть было на что, потому что страсти накалились до предела. Дэн, за время турнира внимательно изучивший соперницу, разгадал нетерпеливый характер Юльки, и избрал изнуряющую длинную тактику боя, стремясь измотать её до предела. Играл он хорошо,  во время его подач, Юлка изрядно набегалась, однако, парня подводила техника, местами он промазывал из самых выгодных положений. В такие моменты  начинал жутко злиться, совершая ошибку за ошибкой.  Юлка же спокойно пробивала его защиты, лихо закручивая свои подачи.  Она не думала ни о чем, в ее мыслях крутился один лукавый загадочный, брошенный напоследок Дашей, взгляд. В последнем розыгрыше публика  заволновалась, решался исход турнира, а стало быть, поцелуя. Исход партии в Юлькину сторону привлекал всех своей пикантностью и оригинальностью.  Неожиданно для себя, она стала всеобщей любимицей. 
Пропустив предыдущую подачу, Дэн начал серьёзно злиться, его движения приобрели жесткость, даже агрессивность, стали более точными. Выдерживать его натиск становилось сложнее, Юлка сосредоточилась. Украдкой поглядывала в сторону Даши, на лице которой отражалась гамма противоречивых чувств. На своей подаче Юлка остановилась, и посмотрела в сторону виновницы турнира, ей хотелось увидеть неопровержимое подтверждение, убедиться, что девушка действительно хочет  ее победы. В публике взволнованно зашептались. Юлка  медлила, и эти мгновения показались Даше тягуче бесконечными, сердце её забилось, как пойманный, испуганный воробышек. Неожиданно Юлка положила ракетку на стол.
- Ты так и не сказала, отдать  мне партию? – спросила громко, откровенно уставившись на девушку. По гулкому залу фойе зашелестели взволнованные любопытные шепотки. Теперь все вместе с Юлкой смотрели на Дашу, та смутилась, как ни любила всеобщее внимание, такая откровенность вызвала замешательство даже у нее.
- Как хочешь, мне на самом деле все равно, - разыграла равнодушие королева. 
- Все равно? - разочаровано протянула Юлка, - тогда мне тоже!
Публика недовольно запротестовала. 
- Доигрывай, давай, Юлька, - послышалось со всех сторон в ответ.
- Видишь, публика просит, - постаралась перевести все в шутку Даша.
- Публика просит, а ты? – не унималась Юлька.
- И я прошу, - покраснев, тихо проговорила Даша, - играй, пожалуйста!
- Как скажешь! –  и улыбнулась самой очаровательной улыбкой в ответ, так что у Даши колени задрожали. Толпа весело улюлюкала. Юлка повернулась к столу, уверенным движением руки взяла ракетку.
 - Ну, что Дэн, готов? - бросила насмешливый взгляд в сторону оторопевшего парня, - Тогда лови топорик!
Движения ее были столь молниеносны, что Дэн даже не успел понять, что проиграл. «Топориком» - на профессиональном сленге, называется одна из подач, которую Юлка предпочитала больше других, коронная, можно сказать, ее подача. Подается  такой мяч  неожиданно резко и коротко сверху вниз, словно кто-то топором рубит.  Зал охнул, за все время турнира Юлка ни разу не демонстрировала столь блестящего умения,  берегла на финал. Дэн со злостью швырнул ракетку об стол и, не оглядываясь, зашагал прочь. Вслед ему понеслись насмешливые реплики и шутки: 
- Что, Дэн, получил топориком промеж лба?
Юлка  подошла  к Даше, та смотрела испуганно и восхищенно одновременно.
- Может, погуляем? – спросила вдруг. Девушка облегченно закивала. 
- Целуйтесь, давайте! – закричали в толпе, - так нечестно, мы столько дней ждали!
- А кто сказал, что будет честно? - весело захохотала Юлка, - спектакль окончен, финита ля комедия!
И подхватив Дашу, повела к  выходу, мысленно отметив, как доверчиво та подала ей руку.
Недовольные зрители, разочарованно ворча, нехотя  расходились, некоторые сочли себя жутко обманутыми, ибо поцелуй, ради которого затевалось зрелище, так и не случился.
Но он все-таки произошёл! Когда вечером того же дня проводив девушку до дома и сказав ей последнее: «Пока!» Юлка уже отходила от подъезда, Даша, вдруг, сама остановила.
- Подожди! - в глазах её сквозило то же разочарование, которое Юлка днем видела у зрителей, - а как же поцелуй? Ты его честно заслужила. 
Юлка улыбнулась, она ждала этих слов весь вечер. Подошла к девушке близко-близко: 
- А ты хочешь? 
- Хочу, - призналась Даша, смущенно опустив глаза. 
Тогда, Юлка взяла её за руку, решительно завела в подъезд, в самый тихий укромный уголок, где они и поцеловались. Прижав девушку к стене, не дала опомниться, та охала, под натиском её губ, рук, напористого  тела, которое настойчиво стремилось заласкать, затискать, завладеть. И Даша сдалась, впустила в себя послушно, умоляюще глядя в глаза.
- Юля, Юличка, вдруг, кто увидит? – шептала томно, когда та входила в неё нежными приветливыми пальчиками. Прижималась, что есть силы страстно, и целовала всласть, двигаясь в такт нетерпеливым пылким движениям.
С этого вечера начались отношения, которые длились почти год. И все бы ничего, если бы, в конце концов, о них не узнал Сергей Львович. Институт права, в котором училась Юлка, был в то время открыт при его родном институте, и совершенно естественно, когда перед ними стал выбор с вузом Сергей Львович нелегкими трудами, но договорился о приеме дочери, которая после отъезда Лизы, учёбу в школе совсем позабросила, ни шатко, ни валко закончив выпускной класс. 
Конечно же, через время стали ходить слухи, отношения девушек были слишком на виду, после памятного турнира за ними многие наблюдали. Со временем добрые люди расстарались, слухи докатились и до отца, Сергей Львович в гневе был страшен, он рвал, и метал, устроил Юлке   жуткий скандал, но добиться от дочери покаяния так и не сумел, Юлка от Даши не отказалась. В ход пошел шантаж, Сергей Львович даже устроил встречу с Дашиными родителями, уговорам и призывам к «здравому смыслу» не было конца. Когда все возможные разумные методы были исчерпаны, Сергей Львович решил прибегнуть к последней крайней мере воздействия, он выгнал дочь из дома. Думал, что та через месяц вернется, прося пощады и прощения, но Юлка не вернулась. Конечно, не легко ей было, особенно первое время, но такой уж у нее был характер, упрямый и дерзкий. Сергей же Львович позора так и не перенес, с тех самых пор сильно начал сдавать здоровьем и, однажды, просто не проснулся утром. Смерть его случилась через год после ухода дочери из дому. С Дашей она к тому времени все же рассталась, «любовная лодка разбилась о быт». С того самого времени Юлка стала скитаться по друзьям, общагам и съемным квартирам, в жизни ее было много случайных и не случайных связей, ею была испытана масса ремёсел, и, вполне возможно, если бы не Алла, в профессиональном плане жизнь ее сложилась не так удачно. Но все произошло именно так, как произошло, теперь Юлка была успешна, известна, и востребована. И после пяти лет отсутствия она, наконец,  вернулась в родительский дом, который встретил ее ошеломляющей новостью о свадьбе Глеба и Лизы. 
 Глебу, в отличие от сёстры, с женщинами долго не везло. Характер, унаследованный от отца, имел тяжёлый, но в сравнении с компанейским Сергеем Львовичем, был через чур угрюм и неуживчив. Впрочем, до поры до времени его устраивала жизнь завзятого холостяка, проблема семейной жизни ещё долго не стояла перед ним, занятый карьерой Глеб не испытывал какой-либо  сильной необходимости жениться. Будучи человеком дисциплинированным, пунктуальным и аккуратным в быту, он не особо затруднялся, что же касалось разносолов и вкусных обедов, так на этот случай у него под рукой всегда была мама, которая умудрялась баловать его, даже тогда, когда он начал жить отдельно от нее, что поделать, других забот после смерти мужа у Нины Федоровны просто не было. 
Однако, в карьере Глеба наступил тот логический момент, когда  ходить в холостяках стало буквально несолидно. Со временем, он стал замечать, что руководство компании предпочитает  поручать  перспективные задания тем сослуживцам, которые успели  ожениться, обзавестись семьей, и, стало быть, в глазах начальства, были более ответственны, и надежны. На тот момент Глеб был уже руководителем проекта управления по слияниям и поглощениям в одном крупном холдинге. Должность большая  ответственная, от него много ожидали, наконец, и он внял необходимости соответствия не гласным стандартам. 
И задумался, и оглянулся вокруг, в поисках подходящей кандидатуры. Оглянувшись же, пришел в замешательство, ибо понял, какое это будет для него сложное предприятие - брак. Некоторое время Глеб был растерян, и сбит с толку. Но внезапно, жизнь преподнесла ему необыкновенный сюрприз, отправив в командировку в славный город Ялта. Руководство выбрало курорт,  дабы совместить полезное с приятным. И теперь, вместо унылой холодной Москвы, Глебу представилась приятная возможность, провести теплые дни у моря.   Переговоры шли как по маслу, и вечера были свободны. Вот тогда-то Глеб и встретил Лизу, гуляя по набережной. Сказать, что Глеб удивился, не сказать ничего. Годы  разлуки превратили её в прекрасную привлекательную женщину, она стояла у пирса, вглядываясь куда-то вдаль, во всей её фигуре, в её позе чувствовалась грациозность, и приятная уравновешивающая умиротворенность, и он решился подойти, и поздороваться. 
Тот день у Лизы выдался выходным, погода была прекрасная, и ближе к вечеру ей захотелось прогуляться вдоль набережной. Не то чтобы с какой-то целью, а просто так. Ей нравилось проводить время,   бесцельно бродя по тихим улочкам, смотреть на море, прислушиваясь к шуму его волн, вдыхать его запах, летом приправленный дурманящим ароматом цветов и разнообразными, заманивающими к себе, запахами кофеен, зимой же запах моря становился  более цельным, монотонным, без прикрас. Но он  подходил ей даже больше, несравненный запах стихии. Ей нравилось слышать крики чаек над головой, ощущать дуновение морского бриза, смотреть как дети играют, складывая из круглой гальки волшебные дворцы и замки, и как потом волны рассыплют все это великолепие набегающим однообразием своих ритмов. А еще нравилось наблюдать влюбленные парочки, которые вели себя так, словно не было никого вокруг на всем побережье.  
В такие минуты, вглядываясь в бесконечную   морскую гладь, она  ощущала удивительные покой и радость, разливавшиеся   в ее душе и вокруг нее.  Правда  Лиза не всегда знала, причина такой гармонии была внутри или снаружи неё? Иногда ей казалось что, вслушиваясь в  повторяющиеся звуки города, вдыхая привычные запахи,  и глядя на давно знакомую обстановку, ее душа просто успокаивалась, поймав, уловив безмолвное настроение. А иногда она чувствовала, что это ее собственная  тишина нисходила на все, что было вокруг: на улицу, на людей, на море, на весь окружавший ее мир, который каким-то  волшебным образом, тоже менялся. В такие минуты она бродила по городу совершенно ни кем не замеченная точно призрак, словно её внутреннее состояние делало девушку   невидимой  для суетящихся, окутанных заботами и тревогами людей. Это была ее  любимая игра, в которую она играла с детства. И тогда в звенящей тишине,  начинали звучать странные, но красивые мелодии, сложенные из звуков внешнего мира, все вокруг становилось прекрасной музыкой, печали проходили прочь, улетучиваясь, словно их и не было никогда. Лизонька знала волшебные свойства этой детской игры, и частенько прибегала к ней, когда уже совсем становилось невмочь. 
Но не в этот день. Она прогуливалась по берегу, бросая камешки в тихую морскую гладь, кормила голубей, шумной стайкой слетавшихся на угощение, развлекалась приезжей публикой, и, под конец прогулки, собралась уже было в сторону дома, как вдруг, кто-то окликнул ее по имени: 
- Лиза, ты ли это?
Голос показался очень знакомым, Лиза попыталась вспомнить, где и когда могла слышать его, но не смогла. Обернулась. Перед ней стоял совершенно незнакомый, как ей показалось на первый взгляд, мужчина, который, однако, почему-то радостно улыбался, и называл ее по имени. Вглядевшись внимательней, во взрослых чертах лица его,  различила другие, давно забытые детские. 
- Глеб?! – вырвался удивленный возглас.
- Узнала! - обрадовался он, - Я тебя уже десять минут высматриваю, все думаю, ты – не ты? Не ожидал тебя тут увидеть!
- Да, я тоже не ожидала! - улыбнулась ему в ответ. Последовавший дальше разговор, знаком всем: А что? А как? А где? Бегло пересказали друг другу свои истории. Глеб пригласил в кафе, там   Лизонька рассказала ему о смерти сначала матери, потом и бабушки Зины, которые одна за другой покинули этот мир, оставив её совсем одну. Глеб тоже рассказал свою, не очень впечатляющую биографию. Впрочем, для кого как, карьеру его, без преувеличения, можно было назвать   блестящей, небольшая помощь отца на старте, однако,  всего остального в своей жизни он добился сам. Отец только подсказал ему перспективное направление, и помог поступить в новую, открывшуюся  тогда академию государственной службы,  на кафедру финансов и отраслевой экономики. 
Они рассказывали друг другу подробности своих жизней, и почти каждый вечер Глеб приглашал ее на свидание, то в клуб, то в ресторан. За две недели общения она к нему  привыкла, и с тоской стала думать, о том, что же будет, когда настанет время ему уезжать.  И тут, Глеб   сделал ей предложение. Совершенно неожиданно. Это случилось накануне его отъезда. В тот день Лиза пригласила его к себе. Проживала она не в самой Ялте, а в  получасе езды от города, в поселке с необычным названием Гаспра, и работала там же в отеле, с не менее интересным восточным названием «Кичкинэ», старшим менеджером. В свое время Лиза окончила Симферопольское музыкальное училище, а потом и институт искусств, мама и бабушка пророчили ей замечательное будущее на музыкальном поприще, и действительно, вначале своей карьеры она даже работала в Ялтинском отделении Крымской филармонии, но потом ушла. Обе старшие женщины болели, Лиза стала для их маленькой семьи основным источником дохода. Не смотря на шумное сопротивление мамы, а самое главное бабушки Зины, которая долго потом сокрушалась, и сетовала, Лиза решила перейти в более прибыльную сферу услуг и туризма, и благодаря своей природной аккуратности, наследственной хозяйственности и наработанной организованности, быстро заняла свою прочную нишу.
 В тот день она выпросила отгул на работе, и пригласила Глеба к себе. Денек выдался славный, теплый и солнечный. Глеб приехал ближе к обеду, такси долго петляло по извилистым улочкам поселка, прежде чем найти уютный домик, расположившийся почти на самом берегу моря. Лиза встретила его радушно и приветливо, тут же попотчевала своей стряпней, в чем она стала большой мастерицей, а так же наливками, оставшимися еще от запасов бабушки Зины. Глебу было очень комфортно находиться в ее доме, в котором чувствовались тепло и уют, он почти сразу   отрешился от всего, почувствовав себя приятно оторванным от навязчивой истеричной суеты большого города, так, словно   были они где-то на задворках цивилизации, где мог он себя ощущать невероятно легким и свободным. Лиза предложила ему пройтись, посмотреть «Ласточкино гнездо», замок в готическом стиле, выстроенный на самом краю скалы, известную достопримечательность Гаспры. И там, у стен этого рыцарского замка, в более чем романтической обстановке, Глеб и сделал Лизе свое неожиданное предложение.  Отказать ему она не смогла, да и не хотела, чувствуя, что встреча их произошла не случайно, и была предрешена давным-давно, записана где-то на каких-то небесных скрижалях, и все эти годы она видимо только и ждала этого решающего часа. Думала ли она в ту минуту о Юлке?  Вообще отдавала ли себе отчет, почему ее так неумолимо несет в этот неизбежный поток событий, и что они по большому счету значат? Трудно сказать. Скорее всего, уставшая от тоски и одиночества она просто обрадовалась появлению знакомой родной души. Прошлое тесно связывало их, там, на набережной Ялты, Глеб показался Лизе каким-то до боли родным, знакомым. Ему не нужно было объяснять о себе многие вещи, заново рассказывать. Он многое о ней знал, как и она о нем. Конечно, они оба повзрослели, Глеб стал жестче, резче в суждениях, непоколебим в определенных вопросах. Лиза же, и он это заметил, стала более уверенной в себе, и ему это тоже нравилось. Они находили общие темы для разговоров, но больше всего Глебу нравилось, что с этой девушкой можно было просто молчать, держась за руки. Ей же нравилось то, что она нравится ему. Глеб стал для нее безопасной уютной пристанью, знала, что он сделает для нее все, что сможет во многом на него положиться. После гибели отца, после того как похоронила бабушку и мать, ей  стало   не хватать уверенности в завтрашнем дне. А с Глебом все было предсказуемо, и ей это даже нравилось, ибо успела в своей жизни не раз уже обжечься.
 Первый муж влюбился в Лизу, когда услышал ее исполнение на одном из концертов филармонии. По характеру она всегда была ровная и спокойная во всем, кроме музыки. Это была единственная отдушина, в которой Лизонька позволяла себе по-настоящему проявляться. Нажимая  на клавиши фортепиано, становилась похожей на ведьму. Муж влюбился в нее на этих концертах, но спустя время,  испытал огромное разочарование, когда вместо страстной фурии,  обнаружил у себя в постели очень спокойную уравновешенную женщину. Не то что бы Лиза была холодна с ним, но не было в ней той страсти, на которую он рассчитывал. И как не пытался пробудить в ней огонь, Лизонька оставалась прохладной. Со страстью мечтала она только о ребенке, который как раз у них не получался. В итоге, они оказались совершенно чужими людьми, но, тем не менее, промучили друг друга  три с лишним года, на четвёртый  всё-таки развелись. От первого мужа у Лизы остался большой шкаф никому не нужных старых потрепанных книг и потертый велосипед, который грустно пылился в безнадёжном ожидании хозяина. После мужа были другие мужчины, которые исчезали из ее жизни почти так же незаметно, как и появлялись.  Она не очень-то стремилась удерживать кого-то возле себя, по большому счету, они были ей не очень-то интересны, просто так полагалось, и Лизонька послушно следовала социальным нормам. Однако отношения не складывались. Второй парень, с которым она сошлась, оказался пьющим, чего она на дух не переносила. Потом была череда длинных ухаживаний, но претенденты как-то уж совсем не вдохновляли ее. Последним перед Глебом оказался парень веселый разбитной, его энергии хватало на двоих, с ним Лизоньке было хорошо, но, увы, не долго, несчастный погиб, разогнавшись на одном из Ялтинских серпантинов, слишком   спешил жить. По нему одному Лизонька долго грустила, он успел стать ей не столько любовником, сколько другом. 
Что касается девушек, после Юлки Лизонька на  представительниц своего пола никогда не заглядывалась, возможно, предполагая для себя подспудную опасность в подобных отношениях. Только однажды поймала на себе пристальный женский взгляд. Случилось это в одном из прибрежных кафе Ялты, куда Лиза временами выбиралась отдохнуть, порой одна, порой с друзьями. Девушка сидела через два столика от нее, и смотрела изучающим любопытным взглядом, от которого у Лизы мурашки побежали по коже. Как давно та рассматривала ее, Лиза не знала, ибо хоть и сидела в кафе уже с полчаса, но, по обыкновению своему, углубилась в собственные мысли, никого не замечая вокруг. За соседним столиком громко захохотали, вспугнув ее грезы, она подняла голову, огляделась, и неожиданно наткнулась на пристальный взгляд холодных серых глаз. Лиза заволновалась, интерес девушки к ней был недвусмысленным, а взгляд слишком откровенным, не выдержав напора, стыдливо опустила голову, и как-то по-детски принялась изучать содержимое своей тарелки. Потом,  придя в себя, постаралась принять независимый спокойный вид, притворяясь, что рассматривает линию горизонта, и проплывающий по ней туристический лайнер, досадуя на свои никудышные  артистические способности. Но ее интерес тоже был разбужен, а любопытство так и подталкивало обернуться в сторону дерзкой незнакомки. Намереваясь тут же отвернуться, будто машинально, Лиза повернула голову в сторону девушки,  осмелившись бросить беглый взгляд. Но, к удивлению своему, обнаружила незнакомку уже возле своего столика. Лиза замерла. 
- Можно присесть? - с нагловатым прищуром глядя ей в глаза, спросила девушка. 
- Присаживайся, -  растерянно ответила Лиза, совсем потупившись, и вновь принялась разглядывать узоры на своей полупустой тарелке. Недолго думая та плюхнулась на стул напротив, так что оградительная линия стола отделила их друг от друга. Лиза отдала должное ее тактичности. 
- Отдыхаешь? - начала разговор незнакомка.
 - Да, гуляю, - подтвердила Лиза. 
- Одна или ждешь кого?  - дружелюбный голос успокаивал, Лиза бросила первый продолжительный взгляд в ее сторону. Девушка была чуть выше среднего роста, спортивного телосложения, симпатичная. Короткая стрижка и стиль её одежды могли указывать на принадлежность хозяйки к определенной, скажем так, андеграундной прослойке. Впрочем, девушка не сильно выпячивала эту свою несхожесть с обычными людьми, так что лишь внимательный взгляд мог  заметить говорящую символику ее скромных аксессуаров. Лиза заметила кольцо на большом пальце в виде змеи. 
- Никого не жду, - честно призналась она. 
- Да, ладно, а меня? – весело улыбнулась незнакомка. 
- Ну, разве что тебя, - засмеялась в ответ Лиза. 
- Тогда давай знакомиться! Тебя как зовут?
 - Лиза.
- А меня Лера, можно Вэл, кому как нравится.
 - А тебе как нравится? - с любопытством посмотрела на собеседницу Лиза.
- Это зависит от степени близости - улыбнулась та.
- Понятно. Мне нравится Вэл, необычно звучит, - решилась Лиза.
- Правильный выбор! - одобрила девушка, и немного помолчала, ища тему разговора, -  давно здесь?
- Полжизни! - вздохнула Лиза.
- Местная? – присвистнула Вэл, и получив утвердительный ответ, закачала головой.
 - Понятно. Я? Издалека, Новосибирск, слышала?  Мы здесь с командой. 
Заметив непонимающий взгляд, пояснила: 
- Соревнования. Парашютный спорт, многоборье. Спонсоры в кои-то веки раскошелились. Завтра уезжаем.
- Завтра? - Лиза не смогла скрыть разочарования.
- Завтра - Вэл пристально посмотрела на нее. Девушки подобные Вэл очень редко проявляют свои истинные чувства, стремясь демонстрировать силу и независимость. Но в этот раз что-то произошло, с самого начала их разговора она почувствовала к Лизе большую симпатию и даже нежность.
- Чего приумолкла? - хмыкнула Вэл.
- Нет, просто, - оправдывалась Лиза, - только познакомились и сразу прощаться. 
- Ну, не сразу, у нас еще целый вечер впереди, - изучающим взглядом смотрела на не Вэл, - И потом, откуда ты заешь, может я монстр какой? 
Девушка весело осклабилась, но заметив недоумение, поспешила успокоить:
 – Да, ладно, не бойся, не обижу!
 - Я не боюсь – улыбнулась в ответ Лиза.
- А напрасно, вдруг влюбишься в меня, что тогда будешь делать? - шутила Вэл.
- Ничего не буду, что тут поделаешь? – пожала плечами в ответ.
- И то верно, - осадила свою атаку Вэл, и снова пристально посмотрела в её сторону, она чувствовала в Лизе какую-то природную простоту, в которую не сразу решилась поверить, проверяя, играет или нет. Вэл сложно давалось довериться чувствам, но Лиза понравилась ей с первого мгновения, как вошла, в кафе, и обведя взором зал, тут же остановила его на девушке, с таинственной поволокой во взгляде, задумчиво вглядывающуюся в   морскую даль. Та сидела за крайним столиком, одиноко отрешившись от суетливого навязчивого и такого равнодушного мира.
- Чего загрустила? - встрепенулась Вэл, ей не хотелось, чтобы красавица вновь  ушла в себя, - пойдем, погуляем, покажешь мне город, я толком и рассмотреть ничего не успела! Если не против, конечно. 
- Пойдем, я с удовольствием! - обрадовалась та.
Они гуляли, заходили в другие кафе, Вэл была щедра и в ударе, остроумно сыпала шутками и  историями, над  которыми Лиза весело хохотала, чем несказанно радовала свою новую знакомую. Потом решили покататься на малой канатной дороге. Народу было мало, кабинки пустовали. Девушки заняли одну, и она медленно заскользила, отрывая их от земли. Некоторое время смотрели вниз на город, который проплывал у них под ногами. Они плавно  поднимались мимо крыш, разглядывая красивые и не очень ялтинские дворы, башню с часами, мимолетно улыбались друг другу, оглядывая открывающийся простор. Вэл любовалась видом города, морем, показавшимся вдали, потом перевела взгляд на Лизу, и тоже залюбовалась. Красивая, с длинными развивающимися волосами Лиза напоминала ей романтическую героиню прошлого века. Засмотрелась. Та, перехватив ее взгляд, вопросительно посмотрела в ответ. Вэл отрицательно закивала головой, мол, ничего, это я так случайно. Лиза смущенно отвернулась, зацепившись глазами за ровную гладь горизонта. В кабинке нависло неловкое молчание, обе чувствовали, что назревает щекотливый момент, Лиза испуганно   смотрела в сторону, что есть силы вцепившись в поручни кабинки. И тогда, Вэл начала атаку, в любовных делах предпочитая действовать как с парашютом: шаг, и в омут с головой. Подошла близко-близко, коснувшись спины, Лиза затылком ощутила ее теплое дыхание и приятную волну возбуждения, пробежавшую вдоль позвоночника, от которой немножко поежилась, поведя плечами. Это был сигнал для Вэл, приобняв, она уткнулась ей в затылок, жарко дыша, потом откинув волосы поцеловала в шею, и руки её нежно заскользили вверх-вниз, лаская, сначала вдоль талии, потом, осмелев, принялись гладить бедра, ягодицы, и снова нежно вверх, томно подбираясь к груди. Знающие, умелые, уверенные женские руки, что может сравниться с их лаской. У Лизы вырвался невольный стон, она смущенно обернулась, и наткнулась на внимательный   взгляд: 
- Ты как, малыш?
Интонации заботы и желания одновременно. 
- Поцелуй меня, пожалуйста! - прошептала Лиза. В ответ Вэл знойно улыбнулась, смутив Лизоньку окончательно, она покраснела, и быстро прикрыла глаза. Губы их сомкнулись, сначала мягко и нежно, потом все более и более страстно, открываясь волне нарастающего возбуждения. Вэл бедрами прижала Лизу к кабинке, ловко раздвинув её ноги коленом. Лиза охнуть не успела, только страстно вцепилась в её футболку, послушно отдаваясь вездесущим проворным рукам, чувствуя, как по-хозяйски нагло они задирают на ней юбку, бесстыдно оголяя холодные, дрожащие от возбуждения ноги, как лаская,  проникают все ниже, в места уже совсем сокровенные и потаённые. Лиза застонала, сильно сжав пальцы на спине Вэл, но та не дала ей времени опомниться, страстно залепив рот жгучим поцелуем. Её атака нарастала вместе с желанием обладать, поступательные движения усиливались, кабинка чуть закачалась. Лизонька сладко охала, и вздыхала, проваливаясь в тёмный манящий омут упоительного блаженства, Вэл даже вынуждена была придерживать её, ибо та готова была упасть, словно в глубокую манящую пропасть, совершенно обмякнув и растворясь в объятиях незнакомки. 
- Эй, да ты сейчас растаешь в моих руках! - Вэл вдруг очнулась, оглянувшись по сторонам, поняла что ситуация вышла из-под контроля. Кабинка почти приблизилась к пункту своего назначения, нужно было как-то выправлять положение. 
- Прости, сладкая, увлеклась – сказала она, тяжело дыша. Кабинка закачалась, с неприятным скрипом подплывая к земле. Спрыгнув, Вэл подала Лизе руку, и быстро повела прочь. Лиза послушно шла за ней, плохо осознавая реальность. Приобняв, Вэл усадила ее на лавочку, чтобы пришла в себя. Довольно долго сидели притихнув. 
- Смотрю, ты соскучилась по ласкам, - нарушила молчание Вэл, когда Лиза, приподняв голову с ее плеча, посмотрела на нее немного стыдливо. 
- По таким, да, - честно призналась Лиза.
- Понятно, - и немного помолчав, любопытствуя, спросила, - кто же научил тебя быть такой доверчивой?
 - Была одна девушка, - Лиза грустно улыбнулась. 
- И где она сейчас? - не унималась Вэл.
- Не знаю - ответила Лиза, отвернувшись, мгновенно уйдя в себя. 
- Ясно, не хочешь говорить, сменим тему.
К морю возвращались по извилистой улочке имени Леси Украинки, разговор не клеился, когда вышли на набережную начало темнеть. Сели на берегу, наблюдая за бликами на водной ряби. Вэл взяла Лизу за руку: 
- Хочешь, пойдем ко мне? Я одна, соседка утром еще улетела.
Но Лиза, чуть подумав, отрицательно закачала головой. 
- Понимаю, - скривила губы Вэл, -  ты права, так будет лучше. А то я и сама начинаю влюбляться! - ухмыльнулась она. 
 - Черт! Ну, почему я не встретила тебя чуть раньше! А может все-таки? - и она посмотрела на Лизу. Та молчала, уставившись себе куда-то под ноги.
 – Глупости, конечно, - разочарованно покачала головой Вэл, а потом взорвалась, - слушай, ну не можем же мы вот так просто взять и разойтись, давай хоть в кафе зайдем на дорожку. 
Лиза согласилась, и сидя в кафе поведала свою историю про Юлку. Прощаясь, Вэл сняла с себя цепочку с маленьким кулоном в виде солнышка, и подарила Лизе на память. Уходила, не оглядываясь, ибо знала, обрывать такие связи надо решительно и бесповоротно.
Ощущения, пережитые с Вэл, были очень яркими, сильными, и заставили Лизу задуматься. Приключение напугало не само по себе, а тем, что разбудило волну острых переживаний, которые она давно в себе похоронила, рассчитывая, что навсегда. Толпой нахлынули воспоминания, разбуженные за ночным столиком в кафе. Лиза впервые заговорила с другим человеком о днях своей юности. Ни кому еще и никогда не рассказывала она про Юлку. К удивлению своему Лизонька вдруг осознала, что боль потери была такой же болезненной, как и раньше, просто много лет тому назад она запретила себе чувствовать, впрочем, как и смотреть в сторону женщин. Теперь, после почти десятилетнего перерыва, она стала оглядываться по сторонам, но никто из уже известных  ей дам не привлек ее особого внимания. «Наваждение, это было наваждение», - облегченно думала она, - «грустный привет из прошлого».
Прошло ещё немного времени, и,  Лиза встретила Глеба, и ответила согласием на его неожиданное скороспелое предложение. Вскоре после первой их встречи, он еще раз приезжал к ней, и в эту его вторую поездку они сблизились уже совсем по-настоящему. После чего он сообщил матери о своем решении жениться. Нина Федоровна  была очень удивлена и его намерением, но еще больше его избранницей, так и не поняв радоваться ли ей этому странному обстоятельству или печалиться. Месяца два они вынуждены были ждать, Глеб на тот момент выплатил последние взносы за квартиру. Уютный Лизин домик в Гаспре решили не продавать, уж больно дорог он был самой Лизе, да и Глебу очень нравился.  И где-то в середине февраля Лизонька, впервые за десять лет отсутствия, вернулась в Москву. Свадьбу, как и сказала Нина Федоровна собрали тихую, немногочисленную. С Лизиной стороны родни не оказалось, а со стороны Глеба были близкие друзья, важные коллеги по работе, кое-кто из начальства, и дядя Слава, который очень огорчился, не застав на празднике свою любимую племянницу. На эту тему он даже поругался с сестрой. Нина Федоровна только руками развела в ответ. И вот теперь новоиспеченная семья возвращалась в родительский дом, ненадолго, но все-таки. 
Что касается ее отношений с Юлей, то ворошить прошлое при встрече с Лизой, Глеб разумно не стал, она тоже молчала. Слишком много на неё свалилось тогда: смерть отца, тяжелое расставание, переезд, а потом скорая болезнь матери, когда та в лежку лежала, не в состоянии встать на ноги. Лиза запретила себе вспоминать. Глеб крамольное имя своей сёстры произносить не любил, на вопрос Лизы о Юлке отвечал сухо, без подробностей. Почувствовав его напряжение,  она тактично сама перестала спрашивать.  Когда же в его голове в первый раз  мелькнула мысль о женитьбе, о Юльке он уже и думать забыл. Впрочем, по приезду в Москву разобрался с этой проблемой быстро и решительно, со свойственной ему категоричностью. Объявив матери о своем решении жениться, попутно заявил и про Юлю, чтобы духу её на этой свадьбе не было,  Нине Федоровне оставалось только руками развести, мудро и смиренно, как всегда, положилась она на высшую волю.
И вот теперь, выслушав от матери все обстоятельства, Глеб страшно разозлился, мысль провести с сестрой и Лизой в одном пространстве целый месяц, не вызывала в нем ничего, кроме бешенства. Однако, неожиданно наткнулся на стойкий отпор, и вынужден был уступить. Нина Федоровна противоречила редко, но если уж что-то отстаивала, то становилась твердой и несгибаемой. Глеб вынужден был сообщить Лизе об их временном общежитии. К его неудовольствию Лиза ни разу не возмутились, выслушала новость тихо спокойно, сказала только, что Нина Федоровна права, и Юля имеет такие же права, как и он жить в той квартире, а потом добавила, что ему давно пора позабыть все обиды, и примириться с сестрой. Она старалась деликатно избегать опасные темы о Юле, поскольку слышала от него только критические отзывы о ней. Лизе больно было слышать почти грубые высказывания Глеба, в такие минуты она мгновенно замыкалась, переставая поддерживать разговор. Глеб описывал сестру крупными карикатурными красками,  утверждая, что та, превратилась чуть ли не в монстра. Лиза хмурилась, но молчала, они не виделись десять лет, что она могла сказать в ответ? И хотя в её голове никак не укладывались: образ веселой бесшабашной девчушки, которую она так любила в детстве, и ассоциальная, почти патологическая личность, какою, по словам Глеба Юлка стала. Лизонька притихла, притаилась в тревожном ожидании.  Одно она поняла определенно точно, со слов брата, и грустного молчания Нины Федоровны,   Юлка с пути не свернула. Нельзя сказать, что этот факт сильно шокировал Лизу, но все-таки удивил.  Когда Глеб пришел жаловаться на сестру, она постаралась сделать все, что бы остудить его возмущение, и успокоить. Спорить уже с двумя женщинами сразу, он не стал, пришлось согласиться на временное перемирие.
Так, всё и решилось, Нина Фёдоровна в один день обрела обратно и заблудшую дочь, и новоиспеченную семью сына.
- Я знала, что ты меня поймешь. Только не спокойно у меня на душе, Юля, мало ли что, ты и Лиза… -  Нина Федоровна испытующе   вглядывалась в дочь, ища весомые опровержения своим страхам.
- Не начинай, мам, все прошло и быльем проросло, сто лет назад это было. Да она и не помнит меня, скорее всего - с горечью отвечала ей Юлка.
- А вот это ты зря, помнит она, спрашивала   о тебе – вскинулась на неё Нина Федоровна.
- Да? И что ты ей сказала? -   напряглась Юлка.
- Господи, Юля, а что я ей могла сказать? Сказала, что ты у нас фотограф крупного издания…
- Уже нет.
 Нина Федоровна в отчаянии закатила глаза.
- Ладно, мамочка, не продолжай, хвастать нечем, я поняла. Твоя дочь отброс общества, маргинальная личность, позор семьи, лесбиянка, можешь не мучиться, сама знаю! – насмешливо юродствовала Юлка.
- Юля, ты смерти моей хочешь? Замолчи сейчас же! - в отчаянии накинулась на нее мать.
- Всё, закрыли тему. Я тебе обещала их не трогать, я свое слово сдержу, - и немного помолчав, удалилась в свою комнату,   захотелось побыть одной, чтобы как следует все обдумать. Новость была невообразимой, ее брат и Лиза в одном флаконе, в страшном сне она не могла себе такое представить! Как они встретились, где? Почему так скоропалительно между ними все сложилось, почему Лиза согласилась, неужели она его любит?  И как они посмотрят друг на друга, когда встретятся? Изменилась, наверное, да и вряд ли помнит. Мать говорит, что помнит. Ладно,  что будет, то и будет. Они давно уже не дети,  все что между ними было  утекло, и кануло в Лету. «Дважды в одну реку не ступают», - философски думала она, укладываясь спать, решив, что будет вести себя независимо и незаинтересованно.  Будет делать вид, что ей никакого дела  нет до их свадьбы, их отношений, да и вообще, до их жизни. «Интересно, какая она теперь?» - с этим вопросом Юлка уснула, в первый раз за последние пять лет, в родном доме. Оставим ее, пусть спит, ибо нет ничего слаще и спокойнее сна под родительской крышею, где, хоть на несколько часов, мы вновь можем ощутить себя маленькими ангелочками. Сладко потягиваясь в своих старых кроватках, мы можем уютно и блаженно расслабиться, откинув суету прочь, позабыв о тяготах и тревогах взрослой жизни, почувствовать себя беззаботными, наполненными мечтами и надеждами, детьми. 
Глава восьмая.
На следующий день, а был он воскресным, произошло знаменательное воссоединение семейства. Нина Федоровна с утра чего только не наготовила, безумно радуясь тому факту, что оба ее любимых дитятка вернулись, хоть и ненадолго, под ее ласковое материнское крылышко. Она даже Юлку подключила помогать на кухне, та  хмыкнула, но снисходительно согласилась, ей нравилось доставлять матери удовольствие. «Пусть порадуется», - думала она. Но через три часа кухонной каторги взбунтовалось, Нина Федоровна на радостях наготовила такое количество блюд, что Юлка взбеленилась: 
- Мам, ну, кто все это есть то будет? Роту   накормить можно! 
- Ничего, Юлинька, съедим, вот увидишь, еще добавки просить будете, соскучилась, наверно, по моим пирогам?
Юлка только головой качала, но больше не сопротивлялась, понимая,  для матери большой праздник, что все они собрались вместе под одной крышей. Ближе к обеду Нина Федоровна стала волноваться, Глеб с Лизой все не приезжали. 
- Позвони, и успокойся - сердилась на нее Юлка. 
- Нет, что ты, Юля, нельзя, Глеб не любит, когда его отвлекают. 
Вскоре молодожёны сами перезвонили, проходя в этот момент мимо телефона, Юлка машинально взяла трубку: 
- Да. 
- Нина Федоровна, это Лиза, - услышала она до боли знакомые мягкие интонации, и остолбенела, голос застал ее врасплох, после стольких лет разлуки Юлка привыкла думать о Лизе как о существе очень далеком, нереальном, почти мифическом, и поэтому, услышав её в такой близи от себя, замешкалась. Происходящее казалось сном, от которого надо проснуться. 
- Алле, Нина Федоровна, вы куда-то пропали - доносился до нее растерянный голос Лизы. 
- Это тебя, мам - бросила она трубку, так и не найдя в себе силы ответить, Нина Федоровна была уже тут как тут. 
- Не знаю, Лизонька, связь плохая. Задерживаетесь? Но как же так! - Юлка прислушалась к разговору, Нина Федоровна трещала как сорока.   
- Много вещей? – поинтересовалась та в конце. 
- Не очень, - ответила Лиза, и действительно, вещей у них была самая малость, Глеб особо не накапливал, не видя смысла  на съемных квартирах, а Лизонька с собой взяла в основном только из одежды. Нина Федоровна пошумела немножко о том, что все наготовленное остынет, и побежала на кухню досматривать допекавшиеся в духовке пироги. Наконец, часа через полтора новобрачные прибыли.  Первыми, с их приходом, в дом ворвались грузчики, и с шумом стали вносить коробки, чемоданы и какую-то незначительную мебель. Глеб с Лизой явились вместе с последней партией коробок. Рабочие поставили на загроможденный пол последние тюки, и попрощавшись  с хозяевами, ушли, оставив обитателей квартиры с глазу на глаз.  Нина Федоровна, от волнения их первой встречи, шумно суетилась, не давая никому толком поздороваться, распоряжалась и приказывала:
 - Глеб, неси сразу в свою комнату вот эту коробку и чемодан! Лизонька, раздевайся, детка! Юля, ну помоги, возьми у нее из рук пакет, что же ты стоишь? Ну, поздоровайтесь, что ли! Неси вот эти чемоданы в свою комнату пока!
Девушки оказались друг напротив друга, Юлка окинула Лизу беглым взглядом, затем взяла из её рук пакеты, сумку, не громко произнеся: «Привет». Лиза автоматически повторила за ней, пытливо вглядываясь в неё, словно надеясь отыскать  в этой высокой, взрослой девушке ту Юлку, которую она когда-то знала.
 - Что не похожа? – иронично хмыкнула Юлка.
Лиза опешила, не зная, что сказать. Ответить так и не успела, Нина Федоровна продолжала торопить, и они тотчас принялись за работу: разгребать, и переносить вещи по комнатам. Юлка, конечно же, тоже успела отметить про себя, как та повзрослела, но возраст придал Лизе только больше шарма, теперь она не была уже той пугливой беззащитной школьницей, нет, перед Юлкой стояла красивая привлекательная женщина.
Юлка украдкой наблюдала за тем, как Лиза общается с Глебом, с горечью замечая, что в их словах, взглядах, жестах проскальзывают те весьма уловимые интонации близости, которые обычно звучат между   супругами. Почувствовала жгучую обидную ревность, и взгляд ее тут же приобрел саркастический злой оттенок. С братом поздоровалась сухо, впрочем как и он с ней, видимо ожидал, что подойдет к нему с повинной головой, но не дождался,  «Вот упрямые! Оба в отца, что он, что она!» - досадливо морщилась   мать.  После продолжительной суеты наконец расставили все по местам,  Нина Федоровна стала усаживать детей за общий стол, сетуя на то, что все давно остыло. Лиза с Глебом еще немного повозились, переодеваясь, Юлка прислушалась к их негромким голосам в спальне: «Воркуют голубки!» Почувствовала, как неприятной волной  подступил к горлу ком, болезненный, горьковато-соленый.  Сжав зубы, усилием воли остановила накатившую волну.
Наконец, молодые вышли, сели рядышком, как и положено, Нина Федоровна засуетилась, предлагая отведать то одно блюдо, то другое. Глеб  по большей части отмалчивался, давая понять, что присутствие сестры в доме по-прежнему неуместно,  что  он идет на столь невероятный для него компромисс только ради матери. Лиза немного смущалась, не зная как завязать разговор, эхом вторила за Ниной Федоровной какие-то расхожие, принятые в таких случаях, фразы, искоса поглядывая на Юлку, которая все еще стояла в дверях. Атмосфера была натянутой донельзя, готовая вот-вот взорваться. Юлке  моментально расхотелось садиться за стол, притворяться, и лицемерить она не любила, это было не в ее характере, устраивать скандал тоже не хотелось, жалея мать. 
- Юль, что ты стоишь? А, ну, давай к столу, помоги мне ухаживать за гостями, - подталкивали её  Нина Фёдоровна. 
- Мам, -  вдруг, вспомнила Юлка, - я с вами не смогу, у меня на сегодня заказ, вы уж, дорогие, сами как-нибудь без меня. 
- Юля, ну, какой заказ, такой день, останься, прошу тебя! - вскинулась Нина Федоровна. 
- Не могу, мам, волка ноги кормят, ты же знаешь - отрезала Юлка.
- Это точно! - саркастически   прокомментировал Глеб. Юлка вспыхнула, посмотрев на него, но удержалась от словесной перепалки,  не хотелось портить матери  праздник. 
- Не ждите меня, мама, буду поздно. 
Выходя, увидела на себе Лизин взгляд, полный сострадания и жалости. «Еще и жалеть меня вздумала!» - окончательно рассердилась Юлка, чуть не хлопнув дверью. Потом выйдя на улицу разозлилась уже на себя, за то что включилась в глупую игру, не смогла отстраниться, быть   равнодушной. Вспомнив Лизу, сжала кулаки: «Ну уж нет, она не позволит себя жалеть!» Потом подумала, что зря вернулась домой,  и надо искать новую квартиру, да побыстрей. На минуту задумалась куда идти,   вспомнила про хороших друзей, из числа тех, которые всегда примут и днем, и ночью. Юлка, вдруг, отчетливо поняла, что не сможет спокойно любоваться счастливой семейной жизнью Лизы и брата, это испытание будет выше ее сил. Черт побери, зачем она вышла за него замуж? Лиза должна была навсегда остаться прекрасным воспоминанием юности, а не врываться вот так запросто в их жизнь, после стольких лет молчания. Однако, как хороша! Она никак не ожидала увидеть Лизу такой красавицей. Юлка вспомнила изящные линии её гибкой фигуры, манящую округлость груди, плавность движений. Блестящие светло-каштановые волосы ниспадали чуть ниже ее плеч; округлое, слегка продолговатое лицо с мягкими немного не правильными чертами, но эта неправильность, совсем не портила впечатление, наоборот, придавала некоторую изюминку и своеобразие. Немного полные, красиво очерченные губы выдавали слабость характера, её нежность и кротость, Юлке безумно хотелось их поцеловать, такие мягкие податливые они были. Но самым чудесным украшением, удивительно дополнявшим её образ, были, конечно глаза - большие, задумчивые таинственные, с зеленовато-желтым отливом.  Юлка с первых секунд как глянула, провалилась в омут этих волнующих прекрасных глаз. 
Выскочив на улицу, не знала сразу куда податься, в полном бессилии стояла она, словно на распутье своей жизни, прекрасный образ возлюбленной застил глаза, мешая чётко видеть всю картину, не позволяя  сосредоточиться, думать.
«Еще не хватало, заново в нее влюбиться! – простонала она, понимая, в какую глубокую бездну неумолимо несет её поток событий, - Ты дала матери слово, что все в прошлом, пообещала не вмешиваться. Теперь она жена твоего брата! Как же чертовски тебе повезло, Глебушка, только, боюсь, не в коня корм». Юлка бурчала себе под нос, одиноко бредя по тёмным улицам. Мысль, что они там наслаждаются семейной идиллией, болезненно резала сердце. «Пироги жрут!» - подумала она о материнских угощениях, которые в суете так и не успела отведать, в животе слегка засосало, Юлка вдруг почувствовала себя жалким брошенным котенком. «Та-ак!» - разозлилась она, - «возьми-ка себя в руки, Юлия Сергеевна, хватит нюнить!» Зашла в первое встречное кафе, заказала кофе, и стала звонить друзьям, которые: «Сколько лет, сколько зим! Куда пропала? Конечно, заходи!»   действительно рады были ее видеть.
В это время Лиза, оставшись наедине с хлопотливой свекровью и раздраженным мужем, страшно расстроилась, ей стало обидно, что Юлка так скоропалительно сбежала, не сказав с ней   даже двух слов. Она то рассчитывала…. Впрочем, на что Лизонька рассчитывала она и сама толком не знала. Одного взгляда на подругу Лизе хватило, что бы понять, той пришлось через многое пройти, многое пережить, но все-таки она осталась прежней Юлкой, все такой же дерзкой и бесшабашной. За словами и поступками её Лиза чувствовала теперь большую силу и уверенность, та крепко стояла на ногах, и точно представляла, что нужно от жизни. Подобная уверенность обладала для Лизы особой таинственной притягательной силой, она даже позавидовала, прошлое, стоявшее за плечами подруги, было   непонятным, таинственным пугающим и одновременно манящим. И когда Юлка ушла, хлопнув дверью, она ощутила горький привкус разочарования, и в области солнечного сплетения неприятно разрастающийся вакуум. Она почувствовала, словно  дверь, которой хлопнула Юлка,  захлопнулась именно для неё, не пуская в интересную, полную событий, волнующую жизнь. Лиза осталась в пугающей метафизической пустоте. В ту минуту, когда Юлка покинула дом, девушка ощутила именно что-то подобное или  нечто в этом роде, женская неудовлетворенность трудно поддается описанию. Вот, поди ж ты, чего ей не хватало? Все же есть: и любящий заботливый муж, и достаток, и успокаивающее чувство защищенности, и куча возможностей открывавшихся в перспективе этого блестящего брака, а она туда же, в лес смотрит! 
Нина Федоровна, слегка смущенная поведением дочери, извинилась перед Лизой, и весь остаток вечера мать с сыном дружно делали вид, что ничего особенного не произошло. Спустя время, Лиза, сославшись на усталость, попросилась в свою комнату, которую еще предстояло обживать. Нина Федоровна понимающе согласилась, на всякий случай, предложив свою помощь. Лизонька поблагодарила, но от помощи вежливо отказалась, примирительно добавив, что свекрови самой не мешало бы отдохнуть, шутка ли с утра на ногах. На том и порешили, что каждый идет отдыхать в свою комнату, общий семейный праздник завершился вяло, так собственно и не начавшись. Нина Федоровна уступила молодым свою с мужем спальню. Вот так Лиза во второй раз вошла в этот, на самом деле, родной для себя дом. 
Однако, страхи Нины Федоровны за отношения между детьми не подтвердились, зажили они на удивление мирно, Юлка  и Глеб уходили по утрам, каждый в свое время. Брат с сестрой, как обещала Юлка, практически не встречались. Та, дабы не сталкиваться ни с Лизой, ни с братом поднималась ни свет, ни заря, и убегала первой. Нина Федоровна едва успевала накормить дочь, всякий раз недовольно ворча, ибо  Юлка неблагодарно отбрыкивалась от материнской заботы. 
- Ешь, сейчас же! - требовала Нина Федоровна, - Ты посмотри на себя, на кого похожа стала, кожа да кости.  Этот твой богемный образ жизни, Юля, до добра не доведет, попомни мое слово. 
Но, получив напоследок ласковый дочерний поцелуй в щечку, печально замолкала, прекрасно понимая, что не от хорошей жизни дочь убегает ни свет, ни заря из дому. Нина Федоровна подозревала, как тяжело Юлке видеть семейную идиллию Глеба и Лизы, не по ее воле развернувшуюся перед глазами. Возвращалась домой Юлка  тоже поздно, почти за полночь, когда весь дом уже спал. Жила как кошка, сама по себе. А если и приходилось ей вернуться пораньше, когда домашние еще были на ногах, то неизменно запиралась у себя в комнате, и   оттуда ее уже калачом не выманишь. Сидела как сыч одна, даже ужинать не выходила. В такие вечера у Лизоньки учащалось сердцебиение, и, незаметно для себя, она начинала прислушиваться к звукам происходящим за дверью, под разными предлогами выскакивая в коридор,   расхаживая туда-сюда мимо заветной комнаты, в надежде столкнуться с Юлкой ненароком. Но к ее досаде, та и носа не показывала, упорствуя в своем добровольном заточении. Постучаться же в её дверь у Лизы смелости не хватало. Однажды, не выдержав бойкота, Лиза решила встать пораньше, чтобы застать Юлю дома. Чего хотела этим достичь, сама толком не знала, но нарушить непримиримое молчание стало для нее чуть ли не целью. Рано утром встав с кровати, попыталась было тихонечко выскользнуть за дверь, но Глеб, всегда очень чутко спавший, тут же проснулся. 
- Ты чего так рано?
 - Лежи, я кофе тебе сварю, - успокоила его Лиза. 
- Так мама сварит!
- Ну, знаешь, неудобно мне, у тебя теперь жена есть, - сопротивлялась Лиза.
- Да, теперь есть, - расплылся  в улыбке, недвусмысленно притягивая ее к себе, Лиза еле отбилась от его посягательств. 
- Перестань, Глеб, услышат же, не могу я здесь! 
- Да, ладно тебе, пусть слышат, - отмахивался Глеб, но из объятий выпустил. Лизонька выскочила за дверь, машинально поправляя выбившуюся прядь волос и халатик. И нужно же было именно в эту неудачную минуту ей наткнуться на Юлку, проходившую мимо в ванную комнату. Та окинула Лизу  ироничным взглядом: 
- Счастливая семейная жизнь? Понимаю, проходи.
 Саркастически глядя в глаза, уступила Лизе дорогу. От неожиданности Лизонька не нашла, что сказать, промямлила вежливое «спасибо», и быстренько проскользнула в открытую для нее дверь. Умываясь, пришла в себя, досадуя на неловкость ситуации. Вышла, Юлка стояла около двери, подперев стену. 
- Проходи, пожалуйста, - сказала Лиза, вновь  испуганно наткнувшись на ее недобрый взгляд. 
- Спасибо - хмыкнула Юлка, и выразительно захлопнула перед ее носом дверь. Лиза пришла в замешательство, она не знала, что делать дальше, как растопить лед, возникший между ними. В раздумьях прошла на кухню. 
- Лизонька, что так рано? - удивилась Нина Федоровна. 
- Да, вот решила помочь вам, а то неудобно как-то, вы все хлопочете, - оправдала Лиза перед ней свое раннее появление на кухне. 
- Да ты что, не говори глупостей, мне заботы только в радость, у меня и дел-то других не осталось. Иди, поспи еще, - не подозревая подвоха, махнула на нее рукой Нина Федоровна. 
- Нет, все равно не усну, раз уж встала, лучше с вами посижу, вот кофе выпью, - кивнула Лиза головой на чашечку с ароматным кофейным напитком, втягивая носом божественный утренний запах, распространившийся по всей кухне. 
- Это я Юлиньке, но, если желаешь, и тебе сварю. 
Лиза с благодарностью улыбнулась. В это время на кухню вошла Юлка, окатив её все тем же холодным взглядом, села за стол. - Вовремя ты, - обрадовалась мать, - только что  налила, горячий еще, как ты любишь. 
Пододвинула к дочери заветную чашечку. 
- Спасибо, ма! 
Юлка села напротив Лизы, уставившись в стол. Нина Федоровна поставила перед ней аппетитно поджаренные тосты. 
- Намазывай маслом! - приказала строго. 
- Да, намазываю я, намазываю, - отмахивалась от нее Юлка. 
- Вот и намазывай, а я прослежу, совсем ничего не ешь! Глянь, Лизонька, как она исхудала, смотреть невозможно! - обратилась она за поддержкой к Лизе, та не зная, что сказать, натянуто улыбнулась, и покачала в знак согласия головой. 
- Кому невозможно, тот пусть не смотрит, - огрызнулась Юлка, бросив на Лизу беглый взгляд, та опустила глаза, мгновенно поняв, в чей огород брошен камень. 
- Да ну тебя! - рассердилась Нина Федоровна, бросила в сердцах нож, и  вышла из кухни, совершенно неожиданно оставив их одних.
 - Зачем ты так, Юля? - вырвалось у Лизы, ей до слез было обидно, что Юлка так грубо ведет себя с ней. 
- Как так? -  уставилась на нее Юлка. 
- Так зло, - чуть помолчав, решилась ответить, - разве мы не можем с тобой спокойно общаться? 
- Ты видно можешь, - хмыкнула Юлка. 
- А ты разве нет? - выразительно посмотрела на нее Лиза.
 - И я могу, - разозлилась Юлка, -  стиль общения у меня такой, забыла? 
- Не правда, у тебя совсем другой стиль, - нахмурилась Лизонька.
 - Да ты разве помнишь? - снова ирония во взгляде. Лизонька промолчала, ответить «да», значило вступить на очень скользкую почву, сказать «нет» было бы неправдой, да и обидно. Самое лучшее мудро промолчать.  
- Понятно, - нахмурилась Юлка, догадавшись, что положительного ответа ей не дождаться. Кофе допивали молча. 
В то утро попытки Лизы наладить общение только  усугубили ситуацию. Юлка грубо отталкивала ее от себя, а Лиза никак не могла смириться с этим. Ей казалось, что она вновь может протянуть ту волшебную нить доверия,   которая была между ними когда-то. Сама толком не догадываясь, зачем ей это нужно, Лиза пыталась наладить между ними былую дружескую связь, наивно принимала свой интерес к Юлке за желание дружить, общаться.  Не понимала опасную подоплеку своего горячего желания постоянно видеть подругу, не замечала собственной нервозности, когда вечерами с тоской поглядывая на часы, от того, что Юлка вновь задерживается, и у нее опять не будет шанса, хоть мельком, но увидеть ее. 
Но однажды Лизоньке пришлось серьёзно задуматься над собственными мотивами. Случилось это дней через десять после переезда. В ту ночь Юлка вернулась домой  поздно, чуть не под утро, и естественно на работу не вышла, проспала. Нина Федоровна и Лиза, проснувшись, проводили Глеба, немного поболтали, обсудив новости, домашние дела, в том числе и Юлку. Лиза с досадой узнала, что «гулена» вернулась вчера очень поздно.  Посетовав немного, свекровь засобиралась по каким-то важным неотложным надобностям, предупредив, чтобы раньше обеда  не ждали. Лизонька, оставшись одна, принялась за  поручения свекрови, которые были для нее вовсе не в тягость, домашняя работа ей всегда нравилась, и выполняла ее с особой женской любовью и старанием. Но в этот день все не ладилось, какое-то подспудное тревожное чувство  не давало Лизе покоя, заставляя нервничать. Она бессмысленно ходила из комнаты в комнату, недоумевая о причинах своего странного настроения. В конце концов, Лизонька все-таки поймала себя на том, что постоянно прислушивается к тишине в соседней комнате. Что причина ее беспокойства, преспокойно спит, и не подозревает о ее мучениях. От обиды захотелось плакать. Постояла тихонько перед дверью, прислушиваясь к звукам. Тишина. Взялась за ручку двери, затем в нерешительности отпустила, снова взялась, нажала вниз. Дверь легко поддалась, совсем без скрипа. Лиза испугалась, но вошла, лихорадочно соображая, что делать, и говорить, если Юлка вдруг проснется. Привыкая к полумраку комнаты, завешенной плотными занавесями, огляделась на знакомую обстановку, и припоминая, где стояла кровать, сделала несколько робких шагов в том направлении. Наконец, разглядела очертания  постели, на которой преспокойно спала бессовестная гулена. Убедившись, что хозяйка комнаты спит, Лиза решилась подойти ближе. Юлка спала, откинувшись на подушки, разбросав руки ноги по постели,  глубоко дыша. Черты лица ее слегка вытянутые, немного изменились, утратив детскую непосредственность и наивность, теперь, даже от спящей, от нее сквозили дерзкая решительность и уверенная сила. Лиза чувствовала, что Юлка была уже весьма искушена в делах соблазнения женщин, ибо на себе успела испытать взгляд, заставивший ее трепетно  смущаться. Взгляд прожегший до самого нутра. И в то же время, за новыми, неизвестными ей чертами, Лизонька разглядела ту Юлку, родную, до боли  знакомую, свою.  Прислушиваясь к ровному спокойному дыханию,  страстно захотела присоединиться, задышать с ней в одном ритме. Лизонька присела на край кровати, закрыла глаза, успокаивая трепещущее сердце: «Молчи, глупое!» Когда же открыла, то с испугом увидела, обращенный на нее   удивленный заспанный Юлькин взгляд. Ничего не говоря, Лизонька выскользнула за дверь, и скрылась в своей комнате. Там, затаившись как мышка, она провела весь день до прихода Глеба, сославшись на плохое состояние здоровья.  А Юлка долго еще гадала, было ли ей видение во сне, или Лиза все-таки заходила посмотреть на нее в то позднее утро. К ней стали закрадываться смутные сомнения, и на следующий день она специально осталась дома, чтобы проверить свои догадки. Поведение Лизы наводило на определенные мысли. Взгляд, который Юлке удалось перехватить, говорил о многом. Юлка хотела постучаться к ней в спальню, поговорить, но на следующий день Нина Федоровна, как назло, была неотлучно дома, мучая дочь непрестанными поручениями. Лизоньку же наоборот отправила за покупками, старая женщина вбила себе в голову, что невестке необходимо следить за здоровьем, а для этого надо чаще бывать на свежем воздухе. Так что Юлка решила отложить откровенный разговор до лучших времен. Однако, ближе к вечеру мать, по обыкновению своему копошившаяся на кухне, направила ее в кладовку, Нине Федоровне понадобился старый тазик с дыркой на дне, для каких уж там хозяйских нужд, Юлка и предположить стеснялась. Но за тазиком пошла. Подходя к кладовке, увидела чуть приоткрытую дверь, и услышала легкое шуршание внутри. Сразу поняла - там Лиза.  Первым желанием было отступить, ретироваться, выждать, когда Лизонька закончит свои дела. Но не ушла, ноги сами вели её к месту, Юлка тихонько заглянула в кладовку. Лизонька, вытянувшись на цыпочках, стояла на небольшой табуретке, безуспешно пытаясь просунуть толстый чемодан на одну из верхних полок. Забитая до отвалу, полка не поддавалась. Лиза пыхтела, было видно, что она порядком устала, но сдаваться не собиралась. 
- Помочь? - в полголоса спросила Юлка, входя в кладовку. От неожиданности, Лиза  чуть не потеряла равновесие, покачнувшись на табурете, выпустила чемодан, который почти было установила, он тихо соскользнул, и полетел вниз, цепляясь за   другие предметы. Но  Юлка успела его поймать. 
- Ой! - вскрикнула Лиза, схватившись за голову и, виновато посмотрела на Юлку, одновременно робко улыбнувшись. 
- Давай помогу! - закачала головой Юлка, не позволяя Лизе опомниться, взобралась на табуретку. 
- Вместе попробуем! -  командовала она, поднимая чемодан. Лизоньке ничего не оставалось, как послушно следовать ее командам. Чтобы удержаться на табурете вдвоём, девушке пришлось слегка обхватить Юлку за талию, та делала вид, что ничего не замечает. Схватив чемодан, они приложили двойные усилия, запихивая его в небольшое пустующее  пространство полки. Лизоньке стало смешно, она весело захихикала, слушая, как Юлка костерит непослушный предмет. Наконец,  чемодан, поддавшись давлению, проскользнул вглубь пустоты, и плотно застрял где-то между ящиками, четвертью своей туши свисая над ними. 
- Застрял! - констатировала факт Юлка. Они стояли вдвоем на табурете, держась друг за друга. Лизонька улыбалась, и мягко прижималась к ней, Юлка уже и забыла, какая она была веселушка. Слегка развернулась, чтобы оказаться лицом к лицу,  от ее неловкого движения табурет снова зашатался, отчего Лиза ещё сильнее вцепилась в неё. Немного постояли, неловко обнявшись, Юлка ощутила знакомый дурманящий запах ее волос. Когда же молчание стало совсем нескромным, Юлка осторожно спрыгнула с табурета, и протянула руку Лизе. И вот тут та и посмотрела на нее. Взгляд ее длился совсем не долго, быстро спустившись с табуретки, Лиза молча выскользнула за дверь, оставив Юлку  смущенно стоять посреди кладовки. Что было в ее взгляде? Много, очень много, но, увы, не все поддается описанию. Сожаление, упрек, мольба, нежность - буря чувств промелькнула, за один миг, в глазах девушки. Но самое главное, у Юлки осталось   ясное понимание того, что ничего Лизонька не забыла, помнит все, и это трепетное открытие заставило остановить горький поток ее обиженных жалоб.   
- А может совсем не трогать? Ей бедняжке и так от жизни досталось,  зачем запутывать и без того не простую историю? - задумалась Юлка, она прекрасно понимала, что дальнейшее развитие отношений, на которые она могла повлиять, будет означать процесс очень серьезного семейного конфликта. Предположим, она к нему готова, но Лиза? Лизонька явно боится понимать природу своих желаний, а Юлка не собиралась довольствоваться крохами с чужого стола. За последние две недели она, вдруг, впервые рассудила трезво, с полной долей ответственности, и, поняла, что ей ничего не будет стоить сбить бедную Лизу с толку, соблазнить, заставить вновь полюбить себя. В своей наивности та была почти беззащитна перед ней. Юлка видела ее томный тоскливый взгляд, и  понимала, завоевать Лизу будет проще простого, стоит только немножко подтолкнуть, и та сама упадет в ее объятия, уж кому как не Юлке знать ее неутоленную страстную женскую натуру. Лизонька сама себя так не знала, как знала ее Юлка. Но меньше всего на свете ей хотела бы сделать Лизу несчастной. Нет, выбор между ней и Глебом, Лиза должна сделать сама, и не под влиянием одного момента, решила Юлка и, удивительным образом, это мудрое решение   сняло с ее плеч накопившуюся за последние дни тяжесть ожидания, ей вдруг стало  легко дышать, думать, двигаться. Она даже оставила свое добровольное заточение, и вышла помочь матери на кухне. 
- Ма, я наверно скоро перееду, мне тут предлагают несколько вариантов. Не сразу, конечно, но в ближайшее время, - сказала она, прекрасно зная, что слова эти как ножом по сердцу матери. Пять лет они жили почти ничего не зная друг о друге, Юлка отделывалась периодическими короткими телефонными звонками, давая лишь знать, что жива и здорова. И все эти пять лет мать жила с чувством, что потеряла дочь, что совершила где-то ошибку, Нину Федоровну мучила мысль, что она в свое время не доглядела Юлку, что успей она вовремя заметить, понять, нечто очень важное, то, может быть, все для них сложилось бы иначе. 
Люди, столкнувшиеся в  жизни с подобными нетривиальными ситуациями в своих семьях, очень долго не могут смириться, и усвоить урок принятия. Нина Федоровна прошла его до конца, потеряв миллионы нервных клеток на пути к сердцу собственного ребенка. Но даже она смирилась с ситуацией только тогда, когда поняла, что окончательно теряет. В какой-то момент Нина Федоровна ясно осознала, что становится чужим человеком. Сердце ее болезненно сжималось, натыкаясь на стену непонимания. Что это за непонятная жизнь, которую Юля выбрала, и почему она не может по-другому? Почему не хочет как все? Разве Нина Федоровна ей зла желает? Но Юля все делала по своему, настал момент, когда  она совсем перестала рассказывать матери о событиях своей жизни. Нина Федоровна испугалась, что ждет их дальше? Наступила череда тяжелого длительного молчания с обеих сторон.  Долгие годы она страшно переживала, ничего практически не зная о дочери. И только в последнее время Юлка стала звонить чаще, и даже навещать мать, вот тогда Нина Федоровна узнала, что живет она с какой-то женщиной, что у них семья или что-то в этом роде, и прочее. Выслушала она эти новости, молча, почти не комментируя, ибо подобные вещи все еще не укладывались в ее голове. Знакомиться с  избранницей не захотела: 
- Не надо Юля, я даже не знаю, как себя вести, и о чем говорить с ней. 
Впрочем, это было их с Аллой обоюдное желание не встречаться, поэтому Юлка не стала настаивать. Единственное, что Нина Федоровна сказала тогда дочери:
 - Если ты окончательно решила, что в твоей жизни будут только женщины и не иначе, мне ничего не остается, как смириться, хотя я очень надеялась, что со временем ты передумаешь. 
Больше они эту тему не трогали. И вот теперь, когда Нина Федоровна, наконец, почувствовала, что вновь обретает дочь, та, неожиданно, заявляет, что уходит! 
- Зачем, Юля? Почему ты не хочешь остаться? Глеб с Лизой скоро съедут, и я опять останусь одна - сетовала в сердцах пожилая женщина. 
- Мам, ты же знаешь мой образ жизни,   меняться я не собираюсь, а ты не сможешь привыкнуть, ко мне ходят женщины, вряд ли ты захочешь все это лицезреть, - предъявила резонный довод Юлка. 
- Знаешь, Юля, - ответил ей Нина Федоровна, - женского столпотворения здесь, я, конечно, не потерплю,  но если у тебя появиться одна, с которой ты захочешь провести свою жизнь, я, возможно, смогу ее принять. 
Заявление матери немало удивило Юлку, она   посмотрела ища подвоха: 
- Шутишь? 
- Нет, просто перестала надеяться, что ты изменишься. Ты же моя дочь, я не хочу тебя терять, родная. 
Нина Федоровна провела по непослушным волосам девушки, и прижала ее к себе: 
- В конце концов, для меня главное, что бы ты была счастлива.
 Юлка несколько растерялась, неожиданный поворот событий смутил её, ибо привыкла уже быть одна, бороться за жизнь, словно «отрезанный ломоть», полагаться на свои силы, и теперь не знала, как поступить, и что ответить. 
- Мам, у меня нет сейчас такой женщины, и в ближайшее время вряд ли будет, - наконец вымолвила она. Нина Федоровна виновато опустила глаза: 
- Да, нелегкий путь ты себе выбрала. Поступай, как знаешь, Юля, главное, помни, что для тебя здесь всегда двери открыты. 
- Спасибо, ма! - с благодарностью поцеловала мать в щеку.
 - Пойду, прогуляюсь, поищу какую-нибудь получше, на тебя же трудно угодить будет,  - пошутила она.
Лиза в это время пребывала в полной сумятице, коря себя за то,  что допустила слишком много вольностей в своих мыслях и поступках. Ждала с нетерпением мужа, намереваясь все исправить,   излив на него всю свою теплоту и ласку, полагая что таким образом избавится от ненужных опасных чувств, навязчивых мыслей и желаний. Так она и сделала, Глеб даже удивился ее страстным порывам. С его приходом она несколько успокоилась, и даже подумала, что все случившееся днем было страной блажью, легким помешательством, неуместной фантазией. Но стоило Нине Федоровне сообщить новость о Юлке, как она почувствовала страшную боль где-то в области солнечного сплетения, точно ударили под дых, и стало трудно дышать. 
- Зачем она это делает? -  спросила изменившись в лице, - Мы же скоро съедем! 
- Не знаю, дорогая, говорит, что не хочет мне мешать. 
- Правильно, еще не хватало баб сюда своих таскать! - скривился Глеб. 
- Замолчи, Глеб, не желаю больше слышать о ней в подобном тоне, тем более от тебя! - вспыхнула мать. Глеб удивленно посмотрел на нее. Что это с ней? Раньше она терпела его высказывания в адрес сестры. 
- Тебя, между прочим, защищаю, - обиделся он. 
- От кого? Она мне дочь родная! 
- Подальше бы таких дочерей - завелся Глеб, не в силах справиться с накатившей волной гнева, - жили раньше без неё как-то, и теперь проживем.
- Замолчи, если не хочешь со мной поссориться! -  Нина Федоровна твердо посмотрела на сына. 
– Не знаю, с чего это ты вдруг так ее полюбила? - осклабился тот. 
- Я всегда ее любила, не придумывай! Да, мне хотелось для нее другой жизни, но если уж по-другому нельзя, буду любить и такой. - Как? - зашелся Глеб, - ты готова ей все спустить, даже смерть отца? Короткая же у тебя память, мамочка. Впрочем, ты всегда во всем ей потакала, все прощала, и одна во всем виновата! 
- Глеб! - не выдержала Лиза.
 - А ты лучше помолчи, забыла, как вы с ней здесь путались! - точно с цепи сорвался Глеб, - Может,  и сейчас мечтаешь в постель к ней прыгнуть? 
Очнулся он от короткого удара по лицу, Нина Федоровна залепила сыну пощечину. Он глупо смотрел на мать, не веря в то что произошло, никогда за всю жизнь она не поднимала на него руки, и вот теперь, из-за этой гадкой потаскухи его сестры! Щека горела, но внутренняя обида горела еще сильней, он Юлке ни за что не простит, никогда! 
- Никогда не говори слов, о которых будешь всю жизнь жалеть, - проговорила мать и вышла из кухни. 
Глава девятая.
После ссоры между Глебом и Лизой точно черту провели, никак не могли наладить отношения, внешне все выглядело довольно прилично, но внутри, Лиза будто прозрела: «Чужие люди!» Юлка, как и обещала, через три дня съехала, даже не узнав о том, что стала причиной их ссоры. Для Лизоньки потянулись унылые безрадостные дни, не смотря на то, что за окнами бушевала, буйствовала весна, вся природа просыпалась, радостно стряхивая с себя тяжелый зимний сон, каждой веточкой, каждым стебельком тянулась к небу, солнышку, свету. 
- На работу бы мне устроиться, – вздыхала Лиза. 
- А ты не спеши, скоро переедете, квартиру обустраивать будешь, успеешь еще наработаться, а то может в ближайшем будущем,   порадуете нас приятной новостью? -   намекала Нина Федоровна на долгожданную беременность снохи, - Глебушке уют нужен, семья, а зарабатывать он и сам, слава богу, может, вам хватит, не беспокойся. 
Но заметив унылую реакцию Лизы, предложила:
 - Засиделась ты дома, красавица, сходи, погуляй, пробегись по магазинам, в салон какой-нибудь зайди, мужчины любят ухоженных женщин, да и себе настроение поднимешь, а Глебу я устрою взбучку, что это он молодую жену не развлекает, на вас посмотришь, словно полжизни вы с ним женаты!
 И Лизонька послушно шла в салон, по магазинам, но настроения у нее не прибавлялось, словно радость ушла из жизни,  она вновь погружалась в глубокий сон. Но на этот раз в душе ее созревал бунт, оглядываясь на свою жизнь она стала видеть, что не жила вовсе, что вся ее приличная правильная  жизнь лишь попытка угодить близким родным людям. Сперва маме и бабушке, потом мужчинам, время от времени появлявшимся на её жизненном пути, теперь Глебу и Нине Федоровне, которые были так добры к ней, и заботливы. Упасть, уронить свое достоинство в их глазах, Лизе было невероятно стыдно. Тяжела, невыносима была мысль, что она своими действиями может причинить вред, боль и огорчение хорошим людям, вот и старалась делать все правильно, сама того не замечая, как заживо   хоронит себя в чужих ожиданиях. Правда, со временем все тяжелей и невыносимей становилось  воплощать образ  совершенства, не замечая собственные чувства и желания. Бунт зрел в ее душе, Лиза испытывала глубокую потребность сбросить многотонный груз идеального образа, и полной грудью вдохнуть свободу, ощутить себя снова живой, любящей, как когда-то в юности.  
В один из дней, обожая пешие прогулки,   решила пройтись по парку. Воробьевы горы всего в двух остановках от их станции, захотелось вспомнить молодость, ведь в детстве они с Юлкой излазали этот лес вдоль и поперек. Покормила уток на набережной, и долго бродила по тенистым безлюдным дорожкам, вдыхая приятный запах деревьев, нарождавшейся листвы и травы,  потом поднялась до смотровой площадки, где совсем устав присела отдохнуть.  День был солнечный, приятный, людей было не много, кто в одиночку, кто парами,   наслаждались  потрясающим видом столицы. На другом конце смотровой площадки веселая компания молодых людей: жених с невестой, двое друзей и фотограф, шумно смеялись, придумывая забавные композиции для свадебных фотографий. Лиза поначалу не обратила на них особого внимания, любуясь открывшейся панорамой, но шумные взрывы смеха заставили обернуться, привлекая взгляд. Вглядевшись в веселящуюся компанию, у нее  екнуло в груди, в веселом свадебном кружке неожиданно разглядела Юлку, снимающую   молодоженов. Та благодушно похохатывала, давая ценные указания жениху и невесте, совсем еще юным и несерьезным. «Зачем им жениться так рано?» - удивилась Лиза. Она стояла и смотрела, как работает Юлка, щелкая быстро кадр за кадром, немного небрежно, на первый взгляд,   однако знала, за этой непринужденностью – мастерство.  Подшучивала весело над женихом и невестой. Невеста улыбалась, смущалась, краснела под пристальным взглядом фотоаппарата, и было видно, что она почти еще ребенок, с милой улыбкой, доверчивыми глазами. Отсняв на дальней стороне  площадки, решили перейти на другую, чтобы поснимать молодых на фоне могучего дерева, красиво развесившегося на краю, как раз там, где сидела Лиза. Заметив движение в свою сторону, Лиза поспешила незаметно удалиться, она боялась их встречи, Юлиной иронии и сарказма, боялась упреков. Начала  спускаться вниз, как вдруг, услышала, чей-то оклик. 
- Девушка вы не могли бы немного помочь нам, буквально на пять минуточек? – её догнал друг жениха, пояснил, надо цветы подержать для фотографии.
 - Да, пожалуйста, - не сумев найти причин для отказа, согласилась Лиза, и поднявшись  наверх, поймала на себе радостное Юлькино изумление. 
-Лиза! Ты как здесь? 
- Гуляю, - ответила, и бросив беглый взгляд в сторону молодых, спросила, чтобы как-то сгладить чувство неловкости, - Работаешь?
 - Да-а, вот, друзья попросили. Сейчас модно стало, заранее все отснять. 
- Такие молоденькие! - не удержалась Лиза.
 - Известная история, - махнула та в сторону молодых, а потом вновь посмотрела на Лизу и неожиданно улыбнувшись, взяла её за руку, - рада тебя видеть.
От ее открытой улыбки, такой очаровательной и до боли родной,  от мягкого прикосновения её рук, Лизонька обрадованно встрепенулась, и внутренне   вся так и потянулась к ней.
 - Юля, ну где вы там? Мы вас ждем! - капризно пропищала подружка невесты, девица, вида нахального и самоуверенного,  видно, положившая на Юлку глаз.  
- Тебя ждут, - Лиза  неохотно кивнула в сторону компании. Юлка пристально посмотрела на нее. 
- Я здесь не долго. Если хочешь,   пройдемся вместе, когда закончу, - предложила она. 
- Юля! - не унималась девица. 
- Что ж вы такая нетерпеливая, Стася! - крикнула она в сторону клиентки, которая  поджав с обидой губки, бросала надменные  взгляды в сторону Лизы.  
- У тебя, кажется, другие планы были, - вопросительно посмотрела на нее Лиза.
 - С   малолеткой этой? - улыбнулась Юлка, - Хлопот потом не оберешься, себе только дороже. Лиза, это же несерьезно. Лучше скажи, что ты решила? 
- Хорошо, - ответила Лиза, чувствуя поднимающуюся внутри волну радости, - я подожду. Что делать то надо?
Ей предложили незаметно подержать для общего кадра букет цветов.
– Юля, а кто это там с вами? Я ревную! – вновь послышался бесцеремонный голос. 
- Стася, вам это знать не положено, от любопытства лицо портится, - смеялась Юлка. 
- Как это? - не поняла та. 
- Варвару помните с базара? Что с ней случилось? Правильно, так делайте, в конце концов, выводы. 
Девчушка закусила губу с досады: 
- Злая вы!
 Лиза улыбнулась, наблюдая забавную сценку. Наконец, Юлка закончила, стала прощаться с компанией, готовая вернулась к ней. Лиза увидела, как Стася своенравно схватила Юлку за руку, и оттащила в сторону, чего-то напористо добиваясь. Юлка отвечала сперва спокойно, потом не выдержав, наклонилась ближе, и что-то сказала, видимо, обидное, Лиза поняла это по тому, как девушка одернула от нее руку, бросив что-то колкое в ответ. Юлка весело хохотнула, отвернулась, и пошла прочь насмешливо улыбаясь. 
- Сама не знает, на что нарывается, дуреха! - пояснила она. 
- Давно ли мы с тобой были такими? - напомнила ей Лиза.  Юлка кинула на нее внимательный взгляд:
 - Словно в другой жизни. 
Лиза опустила глаза. 
- Куда пойдем? - спросила Юлка, -   Может в кафешку? 
- Нет, давай погуляем - покачала головой Лиза, ей ужасно хотелось остаться с Юлкой наедине, поэтому она сразу отвергла все возможные людные места. Они пошли по безлюдной аллейке, солнце еще светило, народу в этой части парка было совсем не много. Поднимаясь на один из пригорков,  Юлка остановилась, помогая Лизе подняться. И Лиза,  ощутив свою руку в ее, почувствовала как  сильней забилось сердце. «Не отпускай меня, пожалуйста,  не отпускай!» - хотелось крикнуть ей,  и Юля, словно услышав,  больше не отпустила, так и шли взявшись за руки. Чувствуя ласковое прикосновение ее пальцев, Лизе страшно стало думать, что через какой-то час их встреча закончится, и нужно будет возвращаться в постылый дом, к Глебу, ко лжи. 
- Что с тобой, Лиза? -  внимательный взгляд Юлки уловил перемену на ее лице.  
- Так, ничего, - потупилась Лиза, начинать разговор было страшно.
- Но я же вижу, с тобой что-то не то,   - настаивала Юлка. 
- Просто грустно стало - чуть не плакала Лиза. Юлка остановилась. - Мы не пойдем дальше, пока ты не скажешь, что происходит! На тебе лица нет! Он тебя обижает?
 Юлка сделала к ней шаг. 
- Нет, нет, что ты! - испугалась Лиза ее мысли, - никто меня не обижает!
 Сказала, чтоб успокоить, а у самой, не спрашивая разрешения, уже текли слезы, Лизонька поспешила отвернуться, прикрывая лицо руками. Юлка растерялась. 
- Лиза, что случилось, ты можешь сказать? – подошла вплотную, приобняла за плечи, провела рукой по волосам, и вновь спросила,  тихо, но настойчиво, - Звёздочка, скажи мне, пожалуйста, скажи…
Услышав ласковое прозвище, которым та когда-то её называла, Лиза  не нашла больше сил сдерживать жгучее желание прижаться к ней всем телом, ощутить себя в ее любящих объятиях, Юлка была так близко, такая желанная, такая родная.
- Юля, Юличка, не могу я так больше! Думаю о тебе все время! Все время!  Ты не представляешь, как ноет по тебе тело ночами, когда закрываю глаза! - выпалила она, - я устала, я очень устала с этим справляться, сделай что-нибудь, пожалуйста!
Уткнулась Юлке в плечо ища долгожданного спасения. Почувствовала, как та обнимает ее, гладит. 
- Господи, вот так бы всегда, всю жизнь! - прижалась к ней еще крепче. Потом ощутила, как Юлка целует в висок, услышала долгожданный голос: 
- Ты же знаешь, я все для тебя сделаю, звездочка, только попроси.
 И, вот, тогда, проваливаясь в омут её синих глаз,  словно в исступлении, Лизонька прошептала: 
- Не отпускай меня, Юля, прошу тебя! Не отпускай!
- Родная моя, ты сама-то понимаешь, о чем просишь? - Юлка схватила ее крепко, чуть-чуть отстранив от себя. 
- Еще как понимаю, но я умру, если   придётся расстаться с тобой!
И после этих слов, мир словно остановился для неё, на какое-то мгновение Лиза даже забыла, где находится, всё перестало существовать, была только Юля,  её горячие губы, которые прижались к ней в нежном поцелуе, её глаза, синющие, как два больших неба, и руки, как два крыла, обвивавшие её в своих объятиях.
- Поехали ко мне! – Юлка потащила её к выходу, - я сейчас с ума сойду, если не сделаю с тобой что-нибудь. 
 Из парка выбирались долго, потому что бесконечно целовались, где можно и нельзя, прячась за деревьями, в тенистых уголках. Лиза прижималась к ней всем телом, не желая разлепляться, словно боясь потерять, будто могла растаять, как сон.
- Поехали, звездочка, - торопила Юлка, - как же я по тебе соскучилась!
Всё в ней ликовало, отзываясь на Лизу каждой клеточкой, каждой порой  взбудораженного возбужденного тела, обрело удивительную уверенность и силу, Юлка улыбалась, как сумасшедшая, говорила что-то невпопад, сама толком не понимая значения своих слов, держала Лизу за руку, то и дело, заглядывая в глаза.
 «Боже, как сладко её слышать, чувствовать объятия, поцелуи!» -  думала Лиза уже в такси, ликуя от ошеломительного чувства, ворвавшегося  в ее наглухо заколоченное сердце. Юлька обнимала, и положив голову на её плечо, Лизонька ехала,  замирая от сладкого предчувствия счастья, и было уже всё равно, что случится дальше,   что о ней будут говорить и думать люди, и как она в конце концов объяснит Глебу свой сумасшедший   поступок. 
Совсем не запомнила дороги, и то, как оказалась у Юлки в квартире, была словно пьяная, даже говорить не могла, все слова куда-то исчезли. Могла только плакать, слезы катились из глаз, и ни каким усилием воли она не умела их остановить. Впрочем, воли не было тоже. Лиза окончательно сдалась новому чувству, которое так властно охватило ее. Видя ее состояние, Юлка действовала  нежно, ласково и решительно.  Лиза охнуть не успела, оказавшись в ее постели, сверху прямо перед собой обнаружив лицо Юли, и сразу успокоилась, прикрыла глаза, и проваливаясь в блаженное небытие, вкушая нежнейший шёпот:
 - Как долго тебя не было, малыш. Я думала, что никогда больше не обниму тебя. 
Руки любимой касались её, такие знакомые, такие  родные. Юля   ласкала, и каждое прикосновение, каждый   поцелуй были подобны тому, словно её Лизоньку заново распечатывали, словно, до сих пор, она была плотно запакована, закрыта, а теперь ее распаковывали, срывая лишнюю не нужную приросшую к ней старую обёртку, обнажая её истинное естество, её сущность, наконец-то позволяя ей быть. От этого была такая радость, такое блаженство, что, не выдержав, она снова разрыдалась. Понимая, что с ней происходит, Юлка просто легла  сверху, и Лиза обхватив руками, ногами, вжалась в неё всем телом, сотрясаясь от рыданий.  Юля   шептала  сладкие нежности, и от этого шепота Лизе начали приходить воспоминания чего-то очень, очень далекого, давно, давно забытого, но бесконечно прекрасного. Потихоньку она успокаивалась. А Юлка  гладила,  ласкала, её руки словно заново здоровались, говоря: «Привет!» И даже не так, Лизе казалось, что наконец-то пришел хозяин, и обходит свои владения по праву любви, потому что её тело теперь принадлежало Юлке.  Всегда принадлежало, и обе об этом знали. 
Лиза притихла, расслабилась в объятиях, заулыбалась, и тогда, глядя нежно в глаза, Юлка овладела ею, решительно и властно, поцелуями залепляя сладкие стоны наслаждения.
После долго еще лежали, прижавшись, не в силах оторвать друг от друга, разлепить свои тела. Наконец Юля опомнилась: 
- Малыш, ты хоть знаешь который час теперь?
 Лиза виновато посмотрела: 
- Они наверно там с ума сходят. Что же делать, Ю?
 Подъезжая к Юлиной квартире, она отключила телефон, чтобы не мешали. 
- То что ты сказала мне в парке, ты всё ещё хочешь быть со мной? -  спросила Юлка, напряженно всматриваясь в её лицо, - Лизонька подумай, ты еще можешь отступить, если хочешь, соврешь им что-нибудь. Потому что, если ты сейчас скажешь «да» возврата не будет, малыш. 
Лиза видела, каким серьезным стало ее лицо, и на секунду задумалась: 
- Юля, а ты хочешь, чтобы я осталась? Они твои близкие, твоя семья. 
Юлка подсела ближе, провела пальцами по её волосам, по щеке, взяла за подбородок, приподняв вверх, поймала тревожный Лизин взгляд, и мягким голосом сказала:
- Ты моя семья, звездочка, больше всего на свете я хочу, чтобы ты сказала мне «да», а они, если любят, простят. 
- Тогда слушай меня внимательно, - Лиза обхватила ее за плечи, - я говорю тебе: - Да! Да! Да! 
Юлка повалила ее на постель, покрывая поцелуями,  один, долгий страстный в губы.
- Малыш, тогда мне нечего бояться, я звоню! - Юлка взяла в руки телефон. 
- Господи, что сейчас будет! - Лиза прикрыла лицо руками.
 - Не бойся, Лиза, прорвемся, - Юлка с нежностью посмотрела на нее, - Алле, мам, это я. Я вот что хочу сказать, не ждите сегодня Лизу. Да, она у меня. Да, с ней все в порядке, жива, и здорова, но больше она к нему не вернется, слышишь?
- Как не вернется? Что ты такое говоришь, Юля, что ты такое говоришь? - причитала на том конце провода Нина Федоровна. Юлка немного обождала, выслушав все ее ахи и охи, потом сказала: 
- Мама, я знаю, что ты все поняла, и сказать мне больше нечего, я вешаю трубку, пока, родная. 
Окончила разговор, и посмотрела на Лизу: 
- Ну, вот и всё, любимая, ты свободна. 
- Боже мой, Юля, мне ее так жалко! - загрустила Лизонька. 
- Ничего, - обняла ее Юлка, - Она справится, она сильная. Вот увидишь. 
Через полчаса позвонил Глеб, Лиза сама сняла трубку, не дала Юлке. 
- Лиза, в чем дело? Это правда, то, что она сказала, это правда? Я ее убью за такие шутки!
- Это не шутки, Глеб, я действительно от тебя ухожу, - тихо, но твердо произнесла она.
- К ней?! - Глеб не верил своим ушам.
- Да, - Лизе стало вдруг очень легко, она почувствовала огромное облегчение от своего признания, - Да, Глеб, к ней, потому что люблю ее, и всегда любила. Ты же знаешь.
- Ты сумасшедшая, такая же дрянь, как и она, - кричал уже Глеб в трубку, - Пожалеешь, локти кусать будешь, только поздно будет. Если ты сейчас не вернешься, Лиза, завтра я тебя уже не приму.
- Я не вернусь, Глеб, ни сегодня, ни завтра. Прощай! - Лиза отключила телефон, не веря, что смогла произнести эти слова, посмотрела на Юлку, - ну, вот и все…
- Не все, это только начало, малыш, - обняла ее Юлка, - ты, главное, не бойся, я все сделаю, чтобы тебе было хорошо. Буду заботиться.
- Я не боюсь, - Лиза прижалась к ней всем телом, - ты даже представить себе не можешь, как я счастлива.
Перед ней открывалась новая полная неожиданных волнений жизнь, но Лизу это нисколько не пугало, потому что теперь в душе ее звучала музыка, она слышала жизнеутверждающие аккорды любви и радости, и сама становилась такой, подобной своей музыке, сильной и страстной. 
- Господи, Юлька, я все хочу изведать, лишь бы с тобой!