Бутылка текилы на двоих

Эксперимент первый, или история о том, что происходит за закрытыми дверями ванной 

— Осилим? — Катюшка держала литровую бутылку текилы на ладони, как жонглёры держат кеглю, и улыбалась.

— Бля, Катёна! Опять?

С дивана я поднялся так быстро, что Катька засмеялась моей прыти.

— Ну, а чё? Тебе хорошо, мне хорошо. Всем хорошо. Не дрейфь, Димон! У меня и лимоны с собой.

— Замечательно! — уже с кухни ответил я. — Тебе соль обычную, йодированную или морскую, гурман ты мой?

Катька звонко рассмеялась, доставая рюмки из серванта.

Родители уехали в отпуск и должны были вернуться только через неделю, так что квартира была в моём полном распоряжении. Моём и Катькином…

Любой нормальный человек подумал бы, что мы с ней пара, но это не так. Почти не так. Катька была давно влюблена в своего преподавателя музыки, а я… Давайте назовем это красиво — представитель нетрадиционной сексуальной ориентации. Это не мешало нам изредка нажраться до поросячьего визга и поэкспериментировать. Думаете, геи не спят с противоположным полом? Ерунда! Спят, иногда даже женятся, чтобы прикрыть свой зад, даже детей рожают. Всё ради святой идеи не выглядеть гомиком в глазах друзей и родственников.

Первый раз мы «поэкспериментировали» на первом курсе универа. У Катьки дома была вечеринка по поводу… а хрен его знает, по какому поводу. Просто все напились, расползлись по углам, а я сидел на кухне трезвый как бубен. Мне нельзя было пить. Почему? Всё очень просто: когда я пьян, я веду себя развязно. Не просто развязно, а так, что на следующий день бывает охренительно стыдно. В универе я собирался учиться еще четыре года и потому предпочёл вести себя тихо. Хотя бы первое время.

Катьке это не понравилось. Она была уже прилично под градусом, когда заметила, что один из её гостей трезв.

«Непорядок», — пролетело в девичьей голове, и она тут же ломанулась ко мне с бутылкой текилы

— Ты чего не пьёшь, Дим?

— Так надо.

Я попытался замять тему, отшучиваясь и делая вид, что язва третьей степени не дает мне даже малейшей возможности употреблять алкоголь. Но Катерина не сдавалась.

— Слушай, ну ты же нормальный парень. Почему?

— Ты отстанешь от меня, если я скажу тебе, что веду себя как последняя шалава, когда пьян?

— Это уже становится интересно, — усевшись напротив меня, Катька подпёрла подбородок ладошками и ехидно усмехнулась.

— Уверяю тебя, ничего интересного для тебя в этом нет.

— Это ещё почему? Я не в твоём вкусе?

— Ага, Катенька, меня не интересуют девушки, понимаешь?

Глазки моей давней подружки загорелись нездоровым огоньком, и сама она захихикала:

— Я это знала, Дим. Но ты вот мне скажи, что — совсем-совсем не интересуют?

— Приблизительно так же, как тебя привлекает мексиканский тушкан.

— А он, кстати, очень милый.

Катька налила текилу в свой стакан и подвинула ко мне:

— Димончик, пей! Пей, тебе говорят! Я буду тебя соблазнять!

Идея была не нова — это пробовали уже сделать другие. Не сказать, чтобы я отличался особой красотой, но внимания женского пола мне доставалось достаточно. Периодически некоторые дамочки делали попытки затащить меня в постель, но до сих пор никто не делал этого, зная, что я гей.

— Ну что ж… — я осушил стакан залпом и закашлялся.

— Пей-пей. Операция «соблазнение мексиканским тушканом» объявляется открытой!

Полчаса спустя я был пьян в драбадан, а Катька истерично хихикала: ей казалось крайне забавным, как я начал путаться в словах. Схватив за руку, она потащила меня в ванную комнату — это было единственное безлюдное место в квартире. Заперев за собой дверь, Катька тут же стянула с себя кофту, оставшись в одном бюстгальтере.

— Недурно, — признался я.

Многие считают, что если ты гей, то женское тело для тебя так же отвратительно, как туша жирного тюленя на летней лежанке. Вовсе нет. Я вполне могу оценить красивое женское тело, грудь, задницу… Просто мой дружок при этом спит, как тот самый тюлень, и даже не шевелится.

— Нравится? — явно довольная моей реакцией, Катька расстегнула бюстгальтер, но снимать его не торопилась.

— Ну, показывай уже, — усмехнулся я. — Ты меня соблазняешь или чё?

— Штаны сними, — спокойно скомандовала моя соблазнительница.

— Чего?

— Ну, должна же я как-то видеть, реагируешь ты на меня или нет.

Хмыкнув в ответ, я расстегнул ширинку — не без труда, пальцы не слушались — и стянул джинсы, оставшись в одних трусах. Знал бы я, что меня будут соблазнять, — надел бы что-то более приличное, а не этот семейный кошмар в клеточку.

— Эротиииишно, — протянула Катька и, резво присев на корточки, стянула с меня трусы.

Я так и стоял со спущенными джинсами и трусами посреди ванной, глядя сверху вниз на Катьку, которая не без интереса разглядывала всё то, что только что оголила.

— Эх, Димон, такое добро пропадает — столько бы баб ты осчастливил!

— Ну почему же пропадает? Просто не баб счастливлю, а так тот же принцип.

Резко встав, Катька врезалась затылком о мой подбородок так, что я услышал лязг собственных зубов.

— Чёрт, больно!

Сам не понимая почему, я начал смеяться, и Катька сделала то же самое. Конечно, два пьяных полуголых человека в ванной только что дробылазнулись друг о друга — что может быть веселее? Да что угодно! Но тогда почему-то хотелось ржать как конь. И мы бы ржали, как два упоротых крота, если бы Катька не задала вопрос, от которого заныло внизу живота.

— Дим… Научи меня делать это правильно?

— Что?

— Ну, это… минет…

— Ты меня как эксперта по минетам спрашиваешь? Или как подопытного кролика?

От ощущения того, что меня, возможно, ожидало в ближайшем будущем, кровь прилила в самые чувствительные места моего организма и член стал тяжёлым.

— И то, и другое, — ответила Катька серьёзно и, кажется, даже смутившись. — Дим, ну… тебе будет приятно, если я у тебя возьму в рот?

— А ты попробуй, Катюш, и мы проверим.

Конечно же, я знал ответ. И мой внутренний голос вопил как резаный: да! да, чёрт побери! Ещё одно заблуждение со стороны гетеро: гею никогда не кончить с девушкой. Чушь сивой кобылы! Какая, нахер, разница, чей рот трахать?! Я скорее кончу от хорошего минета девицы, чем от неумелых попыток моего «однополчанина».

Катька опустилась на колени и аккуратно коснулась пальцами моего дружка, на что он тут же отреагировал и приподнялся. Был бы я не пьян, это случилось бы не так быстро. Но я, к сожалению, был пьян до кончиков ушей и уже полгода без секса. Я был готов трахнуть хоть трамвай, если бы мог сделать это физически. А тут такая милая картина: подруга детства на коленях передо мной…

— Дим… Ну чего делать-то? Я…

— Ты никогда не сосала?

— Не. Я, можно сказать, в этом вопросе девственна, как Бэмби.

— Чёрт, Кать, это выглядит как растление малолеток.

— А ты жалуешься или хвастаешься? — хихикнула Катька, обхватив ладошкою мой член. — Растлевай уже, Казанова.

Недолго думая, я положил руку поверх Катькиной ладошки и сжал покрепче:

— Не бойся, это не сахарная палочка, не развалится.

— Так? — Катькина ладошка послушно следовала за моей, оголяя головку.

— Мм… Оближи!

Катька наклонилась вперед, и её горячий язык коснулся головки, слизывая уже выступившую капельку. Облизывая член, как мороженое пломбир, неумело, совсем не так эротично, как это показывают в порнухе, Катька забавно причмокивала. От этих звуков мне стало смешно, и я едва не заржал снова.

— Плохо? — заметив мою попытку сдержать смех, Катька отпрянула назад и виновато посмотрела на меня.

— Не, Катюш, всё отлично. Не боги горшки обжигают — мы из тебя ещё сделаем супер-минетчицу.

— Честно?

— Мм… Болтай меньше, лучше ладошкой поработай. Видишь, тебе удалось меня возбудить, а это уже немало.

Катька послушно заскользила ладошкой по члену, открывая головку и снова закрывая, сдавливая у основания.

— Сильней, Катюш, — подсказал я. Остановив её руку на головке, сдавил так сильно, что подкосились колени: — Тут крепче сжимай.

— А не больно? — Катька, подражая моим движениям, надрачивала головку члена так бодро, что у меня свело яйца.

— Не-ет, — прохрипел я.

— Тебе нравится? — скорее заметила, чем спросила Катька и, не дождавшись ответа, коснулась языком члена. Проталкивая его сквозь плотно сжатые губы, тем самым открывая головку, Катька сжала самое основание члена. Пальцы второй руки впились в яйца, крепко сжимая их. До боли. И я бы даже оттолкнул её — боль прокатилась по пояснице до самой шеи, но Катька сосала с такой силой, что в глазах потемнело и я нервно сглотнул: это была странная смесь боли и безумного наслаждения, заставляющая меня сжимать задницу, требующую своей доли ласки.

Уже потеряв последние капли самообладания, я запустил пальцы в Катькины крашеные кудри и стал нахально насаживать её на свой член: он требовал разрядки. Слишком долго он отдыхал. Слишком много алкоголя было в моей крови. Я знал, что не стоило двигать бёдрами так отчаянно: даже самый опытный минетчик был бы не в состоянии выдержать такого ритма, но Катька держалась. Она послушно открыла рот, давая мне трахать её, доставая головкой до самой глотки — там было горячо и тесно. Слишком горячо. Слишком тесно. Весь низ живота свело, яйца сжались так, что было больно, но кончить никак не получалось. Как будто поняв мою проблему, Катька впилась в мои ягодицы руками и, не церемонясь, засунула палец в задницу. По сухой, без смазки. Неприятное ощущение прокатилось по хребту вверх… К собственному удивлению, я кончил… Неожиданно. Никогда раньше я не был приверженцем боли, а тут — член напрягся, запульсировал, и, предугадывая, что случится в следующий момент, я сделал попытку отодвинуть Катьку, но она цепко впилась в мою задницу, и мне не оставалось ничего, кроме как кончить ей прямо в глотку. Она послушно проглотила всё, дождавшись последних капель, и лишь потом выпустила мой член из своего рта.

— Ну как? Понравилось? — довольная сама собой, Катька поднялась на ноги и чмокнула меня в нос. Как будто ещё минуту назад не стояла передо мной на коленях и не сосала остервенело мой член.

— Неплохо, — признался я. — Правда, не уверен, что твоему благоверному понравится, если ты ему пальцы в задницу совать будешь.

— Это было спонтанное действие, — хихикнула она, вытирая губы. — В следующий раз попробую обойтись без пальцев.

— В следующий раз?

Руки всё ещё мелко дрожали, и застегнуть ширинку получилось только с третьей попытки.

— Мне нужно на ком-то тренироваться, — пожала плечами Катька. — Друг-гей для этого отлично подходит. Да и тебе вроде бы понравилось.

Я только усмехнулся в ответ. Конечно, мне понравилось. Во-первых, она классно сосала. Неумело, но вполне неплохо. А во-вторых, какая, нахер, разница, чей рот трахать?

Ровно неделю спустя меня разбудил телефонный звонок — противной мелодией из рекламы про танцующую лягушку. Я специально поставил эту гадость на Катькины звонки, чтобы знать наверняка, что меня ожидает…

— Димка! Димочка! Он согласился! — завопил голос в трубке, и я поморщился.

— Какого хуя?! Кать! Шесть часов утра — ты хоть понимаешь, что нормальные люди в это время спят?

— Да какая разница, Димон! Через час буду у тебя. С бутылкой текилы.

В трубке раздались гудки. Это было к лучшему — в противном случае на Катькину кудрявую голову посыпались бы витиеватые маты и проклятия, о которых бы я позже частично пожалел. Сама Катька вместе со своими кудрями, бутылкой текилы и сеткой лимонов появилась на пороге моего дома ровно через час, как и обещала.

— Как же к тебе неудобно добираться! — возмущаясь, Катька разулась и без приглашения прошла в дом.

Домом это можно было назвать лишь с натяжкой — сарайного типа постройка на дачном участке, не больше. Но я любил проводить здесь выходные, вдали от города, от шума и от родителей. К тому же мне предстояло написать курсовую, а здесь, в этой идиллии вишнёвых деревьев и миллионной армии насекомых, пишется всегда лучше.

— Чё ты так рано припёрлась, а? — вяло возмутился я, вытирая волосы.

Времени хватило ровно на то, чтобы выдернуть себя из постели и принять душ. Холодный, ещё не прогретый солнцем. Хотя теперь я был бодрячком.

— Дим! Ну, чудо же свершилось!

— Какое ещё чудо? И нафига тебе текила в такую рань?

— Ну, это… Валерка… Я вчера после занятий написала ему смс, пригласила его в кино, а сегодня проснулась, смотрю — на телефоне новое сообщение! Он согласился, Дим!

Катька накинулась на меня, крепко обнимая за шею, повисла в воздухе и начала энергично болтать ногами.

— Ка-тя, — прохрипел я, — ты мне шею сломаешь.

— Ой, прости-прости.

Радостно хихикая, она снова опустилась на пол и, схватив меня за руку, потащила на кухню. Вернее, в ту часть «сарайной постройки», где стояли газовая плита и стол, что назвалось гордым именем «кухня».

— Дим, мне нужна твоя помощь.

И без того я уже догадался, что притащилась она не просто так в такую рань и в такую глухомань.

— Ну, и какая же?

— Ты же поможешь, правда?

— Хуй тебе моржовый, а не помощь, пока не расскажешь, чё надо.

— Вот его-то и надо! Только не моржовый, а твой.

— Чего?

Катьку никогда нельзя было назвать тургеневской барышней, от её речевых оборотов скручивались в трубочку даже дубовые листья, но такого я всё же не ожидал. Я был уверен, что то наше «приключение» в ванной так и останется одноразовым опытом, несмотря на то, что было прикольно. Но Катька, по всей видимости, решила иначе.

— Дим, ну ты же понимаешь, в кино просто так не ходят, — замялась она. — Да и мы давно с Валеркой друг другу глаза мозолим. Чувствует моя жопа, что фильмом мы не ограничимся.

— А я-то тут причём?

— А при том! Ты мне друг или где? Ты обещал меня всему научить!

— Чему всему? И когда это я обещал?

Бросив на меня злобный взгляд, Катька уселась на жалкое подобие подоконника и скрестила руки на груди.

— В ванной, когда я твой хуй сосала.

Зря я в это время пытался попить водички! От такого откровенного заявления вода застряла в горле, и я закашлялся, забрызгав всё вокруг, в том числе и саму Катьку.

— Ну… э… предположим, я брякнул лишнего.

— То есть тебе не понравилось? — усмехнулась Катерина, ехидно прищурившись.

— Не в этом дело, Кать. Ты сосёшь, как королева. Но, бля, Кать, чему я могу тебя научить-то? Я вообще как бы на других объектах специализируюсь.

— Можешь. И я даже знаю, как и чему.

— Отлично. Поведаешь мне?

— Конечно, — на этот раз Катька тепло улыбнулась. — Понимаешь… Я подумала, что надо брать быка за рога. В прямом смысле этого слова. Ну, мы пойдем на последний сеанс, там никого не будет почти, как всегда. На минет я не решусь в первый раз-то, а вот подрочить ему — это я смогу.

— Ты… сейчас серьёзно?

— Абсолютно. Не ты ли мне рассказывал, как классно тебе дрочил тот парень в парке. Ты даже его имени не спросил.

— Мне не до того было, — отмахнулся я. — У него была шикарная задница, и я хотел в ней оказаться как можно быстрее.

— Ну вот представь, у меня почти такая же ситуация.

— Ты хочешь Валеркину задницу? — наигранно удивился я. — Она у него аппетитная, не спорю. Но…

— Да ну тебя! Дим! Я хочу его. Всего. Не только его аппетитную задницу, хотя на её счет у меня тоже определённые планы.

— Хорошо, Катёна. Чем я-то могу тебе помочь? — спросил я, сдаваясь.

Не то чтобы я был против ей помочь… Тот случай в ванной был вполне интересен, и даже сейчас, глядя на Катькины губы, я вспоминал их на своём дружке, и он приятно наливался кровью. Но я просто не представлял, чем я мог ей ещё помочь.

— Покажи, как ты это делаешь.

— Что?

— Ну… покажи, как ты дрочишь.

Собственно, намерения её мне были понятны: она хотела посмотреть, как дрочит парень, сам себе доставляя удовольствие, чтобы потом сделать всё то же самое для своего ах так любимого Валерочки. В этом даже была определённая логика. Но…

— То есть ты хочешь, чтобы я сейчас снял перед тобой штаны и начал дрочить?

— Почти, — широко улыбнулась Катька. — Именно для этого я принесла текилу. И… диск с порнухой.

На этот раз я всё же рассмеялся: похоже, она готовилась к свиданию более чем серьёзно. И я даже по-хорошему начал завидовать Валерке. Не думаю, что кто-то так тщательно готовился к свиданиям со мной. Собственно, почему бы и нет?! Секс мне в ближайшие дни не грозил: отсутствие партнёра, зачёты и загородная жизнь не располагали к личной жизни. С кем попало трахаться было не в моих принципах, а значит, оставалось только одно — ручная работа. Тот факт, что Катька будет внимательно наблюдать, лишь добавлял пикантности.

— Наливай, — усмехнулся я собственным мыслям, а Катька тут же кинулась к шкафу со стаканами…

Полчаса и полбутылки текилы спустя мы сидели на диване и пялились в экран ноутбука. Картинка была вполне даже аппетитной: гладко выбритый по всему телу блондин-качок энергично трахал грудастую девицу, которая не менее энергично махала задом навстречу немаленькому члену и при этом томно, но совершенно искусственно выдавала: «Да, Джони, ты ебёшься, как бог!» и «Я обожаю, как твой хуй трахает мою киску». Несмотря на банальность и тупость этих реплик, само порно было качественно снято. И, конечно же, немаловажную роль для меня лично играл тот факт, что сзади к блондину пристроился такой же качок и пытался насадить первого на свой член. Головка скользила между ягодицами, но так и не попадала в заветную дырку: блондин слишком яростно «жарил» свою подружку. Правда, та очень скоро завопила в голос, выгнулась, как кошка, и, по всей видимости, отрубилась на волнах оргазма. О ней срочным порядком забыли, и блондин тут же, развернувшись к своему товарищу, опустился на колени и взял в рот его член. По самые яйца. Мне самому так сосали только один раз, и это охренительное удовольствие.

— Заводит? — спросила Катька с ухмылкой.

Понятное дело, сложно было спрятать стояк: спортивные штаны уже давно оттопорщились, и я даже не пытался делать вид, что происходящее на экране меня не заводит.

— Ещё как, — хрипло признался я.

На самом деле, я бы сейчас совсем не отказался оказаться на месте второго качка: он в блаженстве закатил глаза и насаживал рот блондина на свой член так энергично, что у меня сводило яйца.

— Помочь?

Не дожидаясь моего ответа, Катька потянула за резинку моих штанов. Член торчал во всеоружии, готовый к бою — смазка уже потекла по головке.

— Ты хочешь смотреть, как я дрочу, или сама это сделаешь? — спросил я. Признаться, я надеялся, что она выберет второе — я бы не отказался, если бы она сама мне подрочила. Но Катька только стянула мои штаны.

— Сам. Я буду смотреть и учиться.

Катькин голос звучал с хрипотцой, выдавая её собственное возбуждение. Что ж… Мой шанс заставить и её играть по моим правилам.

— Хорошо. Но с одним условием…

Здоровяк на экране резко поднял блондина на ноги, развернул, опрокинул на стол, на что тот послушно расставил ноги, и тут же вошёл в него по самые яйца. В жизни, без смазки это было бы зверски больно. Но то в жизни… И как бы я хотел, чтобы сейчас мне так же со всей дури вставили по самые яйца и оттрахали по полной программе.

От увиденного на экране я возбудился ещё больше. Дышать становилось всё трудней, даже глаза стали влажными — нужно было срочно избавлять себя от этого давления, но…

— Какое условие? — прохрипела Катька, наблюдая за тем, как подёргивается мой член, ожидая ласки.

— Ты ведь тоже возбудилась, да, Катёна?

— Ну… есть немного…

— Раздевайся. Я покажу тебе, как дрочу я, а ты покажешь мне, как ты это делаешь.

Признаться, я ожидал, что она откажется. Это было из серии моих юношеских фантазий, которые я не решался осуществить. Правда, в фантазиях на месте Катьки был всегда кто-то из моих дружков, но на безрыбье и рак рыба, как говорится. И хоть Катька не особо привлекала меня как сексуальный объект, сама пикантность ситуации возбуждала до чёртиков… К моему удивлению, Катька послушно скинула с себя джинсы и трусы, обнажив чисто выбритую промежность, и тут же уселась напротив меня в кресло, скрестив ноги. Вид был шикарный: Катька не была девственницей, и уже давно, но вот так, без волос, с аккуратными губками, её киска выглядела совсем невинной.

— Начнём урок, мой верный падаван, — усмехнулся я. — Никогда не передёргивай сухой ладошкой.

— Больно?

— Не обязательно. Но может.

Протянув Катьке ладошку, я скомандовал:

— Лижи!

Катька послушно облизала мою ладонь несколько раз, смочив её достаточно для того, чтобы рука без проблем могла скользить.

— А теперь смотри. И не забывай, я тоже смотрю…

Я положил ладонь на головку сверху и обхватил её пальцами — весь низ живота тут же благодарно заныл. Катька, словно копируя мои движения, заскользила пальчиками по клитору. Я чертовски перевозбудился и потому знал, что мне хватит трёх движений, чтобы кончить. Этого делать не хотелось. Хотелось растянуть удовольствие, да и перед Катькой было неловко. Был бы я один - передёрнул бы разок-другой и счастливо кончил. Но не сейчас. Зажав свободной рукой основание члена, я начал массировать пальцами головку, вращая ладонь по часовой стрелке. Приятное чувство пробежало вверх по хребту, и я непроизвольно застонал. Катька отреагировала тут же — её пальчики исчезли между блестящих от влаги губ.

Многие наверняка подумали: «Как же так, он же гей, его не должен возбуждать вид обнажённой женщины?» И похуй, что она сидит перед тобой и остервенело трахает себя своими же пальцами! Ни хрена! Это возбуждает. Это зверски возбуждает. И не важно, баба перед тобой или мужик — сам факт того, что ты не один и что человек рядом с тобой бесстыдно трахает сам себя, пытаясь довести до оргазма, — это возбуждает…

Крепко сжимая основание члена, я провел рукой до самой головки и оголил её, двигая руку снова вниз. Сжав другой рукой обнажённую часть члена, я начал перебирать пальцами, словно играя на пианино, отчего мой дружок напрягся до отказа и изогнулся налево. Сдерживаться становилось всё труднее, особенно глядя на Катьку, которая насаживалась на собственные пальцы, дышала сквозь пересохшие приоткрытые губы и смотрела на меня, не моргая.

Яйца сжались до боли, и горячая волна прокатила по животу, по стволу до самого кончика члена, выдавив немалую порцию смазки…

— Прости, Катюш, но, похоже, я сейчас кончу, — прохрипел я и, игнорируя все собственные обещания показать подруге мастер-класс, стал надрачивать перевозбудившийся член, сжимая ладонь всё сильнее и ускоряясь.

Катьке, похоже, зрелище понравилось: она громко застонала, запустила руку себе под футболку и начала теребить сосок, выгибаясь, как кошка.

Передёрнув всего три раза, я, уже не сдерживаясь, громко застонал, сжал со всей силы головку и кончил себе в ладонь. Всё моё тело содрогалось, словно в судорогах — такого яркого оргазма у меня не было уже давно. Тёплой волной он прокатился от точки своего происхождения до головы, вернулся снова к члену и передался лёгкой дрожью в ноги…

Несколько раз глубоко вдохнув и найдя нормальный ритм дыхания, я вытер пот со лба, сел и…

— Чёрт…

Катька теребила сосок, трахая себя пальцами и прикусив губу. Это та особенность женского организма, которая меня раздражает больше всего: им нужно целую вечность, чтобы кончить. И не важно, трахает их гуру секса или они сами себя.

Я даже не могу сказать, зачем я сделал то, что сделал. Скажем — меня подтолкнуло чувство долга перед другом…

Наклонившись над Катькой, я довольно грубо отодвинул её руку от чересчур влажной щёлки и, скрестив указательный и средний палец, начал делать то, что делала до этого она: трахать её чисто выбритую щёлку пальцами.

От удивления Катька широко раскрыла глаза и громко втянула воздух. Её лицо было всего в паре сантиметров от моего, и я прекрасно чувствовал, как часто она задышала.

— Давай, Котёнок. Тебе ведь нравится, как я трахаю тебя пальцами?

— Да, Димочка, да… — выдохнула она и, откинувшись на кресло, закатила глаза от удовольствия, ещё шире раздвинув ноги, давая мне возможность свободнее двигаться.

Что я и делал: наращивая темп, я засаживал в её разгорячённое тело пальцы. Ладошка издавала смешные звуки, шлёпая по влажному клитору, а Катька, похоже, вообще забылась и начала стонать в голос, подмахивая бёдрами в такт моим движениям. Её собственные руки уже давно сжимали оголённые груди с такой силой, что мне стало не по себе — казалось, она раздавит соски. Но что я знал о Катькиных сосках? Ну, кроме того, что они были приятным завершением кофейного цвета на вполне симпатичной груди.

Вдруг Катька выгнулась, оторвав свой зад от кресла навстречу моей руке, насадившись на пальцы на всю длину, как-то по животному зарычала, и я почувствовал, как по моей ладони побежало что-то тёплое и липкое…

Две минуты спустя я сидел напротив успевшей отдышаться Катьки и ехидно улыбался.

— Кажется, тебе понравилось.

— Не ожидала, что ты так бесстыже воспользуешься моей беспомощностью, — наигранно надула губки Катька. Она выглядела очень забавно со спущенными штанами и задранной на шею футболкой.

— Твой вид не оставил мне другого выбора. Не поверишь, но даже мне захотелось увидеть, как ты кончаешь.

Катька залилась краской, словно я сказал что-то стыдное. Нет, конечно же, я сказал, но после всего того, что мы только что делали, её реакция была милой.

— Знаешь что, Катюха… Если до тридцати лет тебя никто не позовет замуж, я на тебе женюсь.

Звонко рассмеявшись, Катька поднялась с кресла и одной рукой начала натягивать трусы и джинсы.

— А чё, это идея! Мы с тобой два извращенца, подходящих друг другу: ты будешь трахать мужские задницы, а я наблюдать…

Прокашлявшись, я посмотрел на подругу и усмехнулся:

— Скажи, что и на это ты хотела бы посмотреть…

— Как ты кого-то трахаешь? Хотела бы. Но это слишком. Ты не позволишь…

— Как знать, — усмехнулся я. — Всё зависит от того, сколько ты принесёшь с собой текилы.

Мы одновременно посмотрели на валяющуюся на полу недопитую бутылку текилы и заржали, как два идиота.

— Ну, так что? Ты согласна на моё предложение? — отойдя от истерики, спросил я.

— А то! Я тебе скажу, Дим, до тебя никому не удавалось довести меня до оргазма. И сегодня я реально первый раз пожалела, что ты гей.

— Всё относительно, Катюш. Трахнуть тебя я смогу, несмотря на то, что гей. Ну, так что? Договор?

— Договор, — усмехнулась она и протянула мне руку: та блестела от Катькиных соков.

Недолго думая, я пожал её руку своей, в которую совсем недавно кончил: ладошки приклеились, а Катька снова заржала:

— Это символично, не находишь?

 Эксперимент третий, или история о том, что случается, если не прикрыть вовремя зад 

Следующий раз я увидел Катьку лишь через две недели. Она позвонила посреди ночи и что-то неразборчиво пробубнила в трубку, из чего я понял ни много ни мало, что она торчит где-то на остановке в ожидании автобуса, но то ли они уже не ходили, то ли сама Катька была не в состоянии ходить… Бурча себе под нос, я надел куртку поверх пижамы, взял ключи от отцовской машины и отправился на поиски своей нерадивой подружки.

В подобные ситуации она попадала часто. Я даже не мог сказать, что именно заставляло её лезть туда, куда нормальные девчонки никогда бы и носа не сунули. С самого детства она всегда хорошо училась, слушалась родителей, с отличием окончила школу, поступила в престижный вуз. Сколько её помню, она всегда была показательным ребёнком. Когда она была на виду у других. Стоило ей только скрыться от глаз родителей или учителей, Катька начинала курить, пить, ввязывалась в драки, попадала во всевозможные неприятности. Ничего серьёзного, просто нелепые ситуации, как сейчас…

Я нашёл её на автобусной остановке на загородной трассе, где если когда-то вообще ходил какой-то транспорт, то наверняка в прошлом веке. А Катька… Она сидела на скамейке, обняв коленки, и ревела, размазывая тушь по лицу.

— Что случилось, Катёна?

Не успел я задать вопрос, как Катька подскочила и повисла на моей шее, громко всхлипывая и безбожно портя мою куртку крашеными тушью слезами. В этот раз я позволил ей душить меня своими на удивление крепкими руками…

От неё пахло духами и алкоголем. Причём духами мужскими… Катька оказалась легче, чем я предполагал. Усадив подругу на сидение автомобиля, я завёл мотор и, обдумывая, куда ехать, направился в тот же самый дачный домик, где мы «веселились» две недели назад. У меня дома были родители и брат, а у Катьки не только они, но и сестра, и целое стадо котов. Мне же что-то подсказывало, что ей стоило побыть одной или по крайней мере со мной.

В доме было холодно: центрального отопления здесь не было, а ночи были ещё достаточно прохладными. Усадив Катьку на диван и укрыв пледом, я отправился на улицу за дровами, чтобы растопить буржуйку, а когда вернулся, застал Катюху ревущей навзрыд.

— Ну, ты чего? — растерялся я. Признаюсь, я редко вижу людей плачущими, а Катьку — так вообще первый раз.

— Я ему не нравлюсь, — пробормотала она, всхлипывая и размазывая слёзы и сопли по щекам.

— Кому?

Теперь стало понятно, что ничего страшного не произошло: конец света не случился, да и Катерину мучало не что иное, как любовь.

— Валерка! Я ему не нравлюсь!

— Он так сказал? — я уселся на диван рядом с Катькой, и она тут же плюхнулась головой мне на колени.

— Нет. Он просто… Я хотела… А он… Он постелил мне в комнате для гостей…

— Тю, Кать! Ну, ты нашла из-за чего рыдать! Может, он просто приличных правил и считает, что вам лучше спать в разных… Погоди, а что ты делала у него дома?

— Ну… Мы гуляли, в кафе были, по набережной ходили. Он меня даже за руку не держал. Дим! Даже за руку не взял, понимаешь?!

— Это не объясняет, как ты при таком раскладе оказалась у него дома.

— Он мне рассказывал про свою шикарную коллекцию книг. Дим, он предложил её посмотреть. И, ты прикинь, я-то решила, что он меня не на книжки смотреть зовет. А ни хуя! Показал всю туеву хучу своих драгоценных пылесборников.

— А потом стало поздно, он предложил тебе переночевать у него и постелил в комнате для гостей, так? — подытожил я, пытаясь распутать пальцами Катькины кудри.

Вместо ответа она вздохнула и уткнулась носом в мой живот. Некоторое время мы так и сидели: я — откинувшись на спинку дивана, копошась в Катькиных волосах, а она — на моих коленях, горячо дыша мне в пузо.

— Давай мы тебя умоем, приведём в порядок и напоим горячим чаем, а?

Честно говоря, выбегая из дома, я надел тапки на голые ноги, и теперь эти самые ноги страшно мёрзли. Стоило или растопить буржуйку, или накрыться.

— У тебя нет ничего покрепче? — спросила Катька с надеждой в голосе, поднимаясь с дивана.

— Ты недостаточно выпила ещё? От тебя несёт алкоголем!

— Одну банку пива, — вздохнула Катерина.

— Ладно, Мисс Панда, — усмехнулся я, вытирая чёрные круги под её глазами, — посмотрим, может, найдем чего покрепче…

Умываться холодной водой Катьке не понравилось — она громко возмущалась, ругалась на отсутствие цивилизации в этой богом забытой дыре и в итоге намочила свой свитер. Зато мне «повезло» найти отцовскую заначку… Улыбнувшись забавному совпадению, я показал Катьке бутылку текилы, и она, оценив усмешку судьбы, рассмеялась.

Когда текилы в бутылке осталось не больше половины, огонь в буржуйке наконец-то согрел воздух, а Катька сидела, переодевшись в мою пижамную футболку, я наконец-то расслабился и развалился на диване ничком. Хотелось спать… Но уснуть мне было не судьба.

Катька нагло уселась мне на поясницу и упёрлась руками в лопатки.

— Ты любишь массаж, Дим?

— Угу, — пробормотал я в подушку.

— Хочешь, я тебя помассирую?

Не дожидаясь ответа, Катька начала елозить ладошками по моей спине. Делала она это неумело, но… Странное дело, от её прикосновений становилось тепло. Не физически — тело не реагировало на неё так, как бы реагировало на крепкие мужские руки. Тепло стало где-то внутри. Я знал, что она делает… Катька чувствовала себя отверженной и пыталась хоть как-то восстановить справедливость во вселенной и быть кому-то нужной. Мне она была нужна. Пусть не так, как ей хотелось бы, но как друг.

Попросив подождать минутку, Катька убежала к холодильнику и вернулась с бутылкой подсолнечного масла. Секунду спустя на меня потекла тонкой струйкой холодная вязкая жидкость. Я поёжился, но не стал возмущаться — холодок на коже оказался даже приятным. Катька уселась на этот раз мне на ноги чуть ниже задницы и начала растирать масло по моей спине. Я уже представлял, как буду оттирать этот жир от кожи, но снова промолчал. Ощущения были приятными. Перебирая пальчиками по коже, Катька скорее щекотала меня, чем массировала, но давление постепенно увеличивалось. Помяв мои плечи и шею, Катькины пальцы медленно спускались по позвоночнику, вырисовывая витиеватые узоры по коже, подкрадываясь к моей секретной зоне икс. В районе поясницы на моей спине были две очень чувствительные точки, стимуляция которых заставляла меня забыться. Эрогенная зона, если хотите. Добравшись до этого места, Катька ненароком надавила большими пальцами ровно настолько сильно, сколько было приятно. Я довольно застонал…

— Приятно? — спросила Катька на удивление спокойно.

— Очень, — признался я.

— Подавить здесь ещё? — не дожидаясь ответа, Катька снова надавила на обе точки сразу и начала массировать круговыми движениями.

Даже если бы я хотел сдержаться, это вряд ли бы получилось. Поэтому я уткнулся носом глубже в подушку и тихо застонал. Стимуляция логичным образом привела к тому, что кровь прилила к члену и лежать на животе стало неудобно.

Катька настойчиво растирала большими пальцами зону икс и, кажется, заметила, как я начал елозить на диване. Её ладошки двинулись ниже, и я с облегчением вздохнул. Хотя возбуждённый член всё еще мешал лежать, но, по крайней мере, не наливался ещё больше кровью… Катька подхватила пальцами край штанов и начала растирать место, где остались следы от резинки. Приятное ощущение пробежалось волной по спине…

— У тебя задница покрылась мурашками, — хихикнула Катька.

— Лови их, лови! — сделал попытку отшутиться я.

Напрасно! Катька стянула штаны с моей задницы и шлёпнула ладошками по ягодицам. От неожиданности я едва не подпрыгнул.

— Спокойно, Димон! Все насекомые пойманы, — засмеялась она и начала интенсивно жамкать мою задницу.

Ладошки на какое-то время исчезли, и я уже было вздохнул с облегчением, но тут же почувствовал, как холодная жидкость потекла в ложбинку между моими ягодицами…

— У тебя красивый зад, — констатировала Катерина. — Я понимаю, почему мужики так хотят тебя трахнуть.

Беззвучно рассмеявшись в подушку, я хотел было что-то ответить, но Катька снова начала массировать мои ягодицы, приятно разминая мышцы. Пальцы скользили по круговой, с каждым новым оборотом спускаясь всё ниже к ногам. Совсем скоро Катька, словно случайно, задела мошонку, и я напрягся. Ощущения были чертовски приятными, но я не знал, как к этому относиться. Был бы на её месте кто другой, я бы расслабился и получил бы от происходящего должную порцию удовольствия. Но Катька…

Катькины пальцы вернулись на поясницу, и я вздохнул с облегчением: слишком неоднозначной получалась ситуация. Но расслабился я зря… Катька помассировала немного вдоль хребта и совершенно неожиданно для меня провела пальцем вниз, по ложбинке между ягодицами до самого ануса…

— Кать? — пробормотал я напряжённо.

Ответа я не получил. Вместо этого Катерина начала массировать кольцо ануса, которое я упрямо сжимал, вопреки всему тому, что мне хотелось. Член напрягся, и стало очень неудобно лежать. Всё ещё пытаясь протолкнуть палец внутрь, Катька поднялась, нагло раздвинула мои ноги и уселась между ними. Моя задница теперь оказалась вовсе не так плотно сжатой, а Катька развела свободной рукой мои ягодицы, слегка массируя их.

"Почему бы и нет!" — пронеслось в моей голове. Мы уже сделали немало глупостей, так почему бы не позволить ей трахнуть меня таким образом. От этой мысли в голове помутнело, и я приподнял зад, давая Катьке понять, что я согласен на её безумия. Тут же на мою задницу потекла следующая порция масла, и маленький пальчик просунулся во всё ещё упрямо сжимающуюся дырку.

— Расслабься, мой хороший, я просто хочу трахнуть твою задницу.

Катькин голос звучал непривычно сексуально, и я сам двинулся назад, насаживаясь на её палец.

— Хороший мальчик, — прокомментировала моё действие Катька и вставила в меня весь палец… За ним последовал второй. Мне наконец-то удалось расслабить мышцы, и теперь Катьке ничего не мешало: она начала двигаться в моей заднице совершенно профессионально, словно делала это не в первый раз, растягивая меня всё шире. Через пару движений мне было уже мало…

— Ещё, Катюш…

Объяснять, чего я хотел, было не нужно — Катька тут же послушно вытащила пальцы из моего зада и засунула уже три плотно сжатых. Резко. До боли. И до боли приятно… От новых, ещё непривычных ощущений на глазах выступила влага, и я, закусив подушку, громко застонал. Катька двигалась медленно, словно давая мне привыкнуть, а потом скомандовала:

— Встань на четвереньки!

Я послушно выполнил её указ, высоко задрав задницу в воздух и похотливо выгнувшись в пояснице — мне было похер, как я выгляжу. Хотелось только одного: чтобы Катька оттрахала мой зад хорошенько — слишком долго его никто не обрабатывал.

Следующее прикосновение заставило меня задержать дыхание… Я ожидал очередного резкого вторжения в святая святых, но вместо этого почувствовал что-то горячее и мягкое. Язык…

— Ка-тя! — зарычал я хрипло.

— Хорошо? — спросила она, не отрываясь от моего ануса — я чувствовал, как шевелятся её губы, и от этого ощущения меня накрыло очередной горячей волной.

— Ещё…

На большее меня не хватило. Катьке больше и не было нужно: её язычок энергично вылизывал сжатое от удовольствия колечко, скользя по часовой стрелке, а потом так же неожиданно проник внутрь. Я зарычал, прикусив губу и глотая собственные слюни. Нет, меня не первый раз трахали языком. Но чёрт возьми! Лучшая подруга?!

Катька широко развела мои ягодицы и засунула свой горячий язык так глубоко, как позволяла физиология, и начала делать лижущие движения уже внутри. Выгнувшись ей навстречу, я упал лицом в подушку и громко стонал, уже и не пытаясь вести себя не как последняя шалава, которую трахают во все дыры.

Вдруг Катька отпрянула, и я глубоко вдохнул, переводя дыхание, но… Резкая боль заставила меня вскрикнуть.

— Больно? — испугалась Катька.

— Д-да… — признался я. Катька сделала попытку отстраниться, но я успел поймать её руку: — Не надо. Мне хорошо. Продолжай…

Помешкав секунду, Катька начала двигать пальцами в моей заднице. Признаться, было больно. И не удивительно: четырьмя пальцами сразу меня трахали впервые. Но это было и одновременно так приятно, что уже через пару её движений я начал подмахивать задом навстречу Катькиной руке. Заметив мои движения, Катька осмелела и стала насаживать мой зад на свои пальцы так остервенело, что у меня накатились слёзы на глаза. Член требовал разрядки, звонко стукаясь о голый живот при каждом движении.

Как будто почувствовав мою готовность, Катька свободной рукой обхватила мой набухший до предела член, сильно сжала головку и начала надрачивать её в такт движения пальцев. От двойной стимуляции моё тело начало трясти, колени предательски задрожали, а смазка выступала в таких количествах, что Катькина рука стала издавать чавкающие звуки, полируя красную от напряжения головку. Яйца сжались от возбуждения до состояния сушеных помидор, и, чувствуя пульсацию в члене, Катька, навалившись всем телом, еще глубже вставила мне в зад, так что я почувствовал основание большого пальца, и со всей силы сжала головку члена.

Кончил я бурно, хрипло рыча, залил спермой весь старый диванчик. Даже когда член уже полностью расслабился и удовлетворённо обвис, капли спермы всё еще стекали на потёртую обивку. В заду саднило и приятно пульсировало… Завалившись на диван, я проигнорировал мокрую лужу под животом и, кажется, в ту же секунду отключился…

Проснулся я ближе к полудню. Катька сидела на кресле с моим телефоном и, по всей видимости, играла. Заметив, что я уже не сплю, Катька спрыгнула на пол и пересела ко мне на диван.

— Доброе утро, спящая красавица, — тепло улыбнувшись, она как-то очень по-родному убрала прилипшую к моей щеке прядь волос.

Пытаясь не морщиться, я поднялся и потянулся.

— Я долго спал?

— Часов шесть. Я тоже подремала. В кресле. Диван весь кто-то испоганил.

Беззвучно рассмеявшись, я оглядел «поле боя» и присвистнул.

— Знаешь, Катерина, вообще-то я думал, что этой ночью тебя нужно было ублажать…

— Хочешь сказать, тебе не понравилось? — усмехнулась та в ответ.

— Издеваешься, да?

— Есть немного, — Катька громко засмеялась, откидываясь на спинку дивана.

— Рад, что ты снова смеешься.

— Я тоже… А ещё, знаешь… — Катька стала серьёзной и даже, кажется, покраснела. — Мне понравилось…

— Мм?

— Ну… Мне понравилось, как ты кончаешь. Я никогда не видела, чтоб парни кончали вот так.

— Как так? — усмехнулся на этот раз я. — Когда их в задницу трахают?

— Нет. Так откровенно. Так… пошло.

Теперь пришла моя очередь смутиться. Конечно же, я знал, что этой ночью был более чем откровенен в своих эмоциях. Но в этом была и её, Катькина, «вина». Я просто доверял ей… Переигрывая собственное смущение, я усмехнулся:

— Ну что ж… Буду знать, к кому обращаться, когда мне захочется, чтобы меня выебали как старую шлюху.

Катька громко засмеялась в ответ:

— Всегда к Вашим услугам, мон сеньор!

Эксперимент четвёртый, или история о том, как порой приятно трахнуть "конкурента" 

В ближайшие пару дней я часто думал о том, что, возможно, я не такой уж и гей… Чушь! Конечно же, та история с Катькой ничего не меняет. Как и одна ночь с представителем своего же пола не сделает из натурала гея. Принадлежность к людям нетрадиционной сексуальной ориентации не определяется разовым перепихом… Если бы это было так, то меня с такой же лёгкостью можно было назвать натуралом: у меня было достаточно связей с девушками. У меня их было больше, чем с парнями. Просто потому, что я сам долго не мог определиться со своей ориентацией, да и признаться самому себе, что мужские задницы меня привлекают больше, было не просто.

Однако с Катькой было иначе. Чисто физически. Меня не возбуждало её тело, не хотелось наброситься на неё, как баран в порыве бешенства, но… С ней было здорово. И ей удавалось держать меня в напряжении. Одно только воспоминание об ощущениях её пальцев в моей заднице рождало приятное жжение внизу живота и гнало кровь туда, где она начинала пульсировать, заставляя меня тереться о собственную руку в надежде сбить напряжение.

Я даже придумал для себя объяснение этому феномену. Я доверял Катьке как никому другому. У меня никогда не было партнёра дольше чем пару месяцев. Не складывалось. А Катьку я знал уже лет… Много, с самого первого класса. И доверял ей так, что готов был подставлять ей свой зад, если она пожелает оттрахать меня ещё раз. Больше того — я был готов платить ей той же монетой. И от этой мысли было странно… Я серьёзно начал сомневаться в своей ориентации. И решение этой проблемы было очевидно: мне нужно было трахнуть кого-то, кто не был бы Катькой…

Это решение я принял на лекции по финансовому праву. Препод что-то нудно бурчал себе под нос, но его никто не слушал. Каждый занимался чем-то своим: кто-то пялился в телефон, кто-то играл в карты, а я прокручивал в голове всех кандидатов на разовый трах. К сожалению, таких не нашлось. Можно было позвонить своему бывшему, он бы не отказал, но… не хотелось. Не так уж мне это было необходимо.

После занятий я получил смс от всё той же Катьки — она просила меня подождать её у чёрного входа в корпус и не удивляться, если она будет вести себя неадекватно.

Это предупреждение заставило меня напрячься: неадекватность в Катькином исполнении могла быть чем угодно. Но всё оказалось куда более интересно, чем я ожидал.

Подруга детства появилась, опоздав на пять минут. Вместо привычных джинсов и кофты на ней было летнее короткое платье, через которое просвечивались контуры нижнего белья.

— Привет, — мило улыбнувшись, Катька подошла ко мне очень близко. Сейчас, на каблучках, она казалась выше, чем обычно, и смотреть мне в глаза могла, не заламывая шеи.

— Ну, я здесь. Что ты хотела?

— Погоди. Сейчас узнаешь.

Катька огляделась по сторонам, как будто искала кого-то, и я последовал её примеру… Со стороны мы, наверное, напоминали двух придурков, машущих головами со стороны в сторону. Скоро Катька резко выдохнула, перестала глазеть по сторонам, привстала на цыпочки и… поцеловала меня. От неожиданности я с трудом подавил в себе желание отодвинуть её, но успел заметить краем глаза объект её поисков — Валерку, и он приближался к нам.

Похоже, Катерина решила устроить спектакль для своего возлюбленного. Что ж… Я ей задолжал, так почему бы не отдать должок таким несуразным образом.

Обхватив Катьку за талию, я прижал её к себе, и теперь уже Катька от неожиданности выдохнула и немного отстранилась.

— Играй, Джульетта, — усмехнулся я, и Катька, нелепо похлопав ресницами, снова впилась в мои губы.

Недолго думая, я ответил на её поцелуй, крепко обняв её. Она целовалась, как монашка, просто прижимая свои губы к моим. Почему-то захотелось немного поиздеваться над Катькой, и я, проведя ладонью по её округлой пятой точке, крепко впился пальцами в упругую задницу. От неожиданности Катька выдохнула, а я, воспользовавшись моментом, просунул язык в её рот. Широко распахнув глаза, Катька на секунду замерла, а потом ответила тем же. Её язык заскользил по моим губам и зубам. Целовалась она вкусно, с наслаждением, словно делала это не назло Валерке, а на самом деле желая…

Конечно же, я видел, как Валерка подошёл к нам, но сделал вид, что испуганно вздрогнул, когда он, тактично прокашлявшись, обратил на себя внимание.

— О, Валера! Привет, — я протянул руку для приветствия, и тот, немного замешкавшись, пожал её.

— Привет, Дима, — сухо произнес он и, словно забыв о моём присутствии, обратился к Катьке. — Кать, я думаю, нам нужно поговорить.

— Да ладно, Валер. Не надо. Я не дурочка, поняла, что не в твоём вкусе…

— Не в этом дело, — выдохнул Валерка. — Дело не в тебе…

— … «дело во мне». Не, я всё понимаю, честное слово. Не нужно оправдываться.

Валерка нахмурился, провел пятернёй по волнистым светлым волосам, посмотрел на меня, словно вспомнил о том, что я тоже был здесь, и вздохнул:

— Кать, мне очень льстит твоё внимание. Правда. Ты милая. Но… Я просто… не интересуюсь девушками.

Мы с Катькой переглянулись и, словно сговорившись заранее, заржали. Валерка шарахнулся от нас, словно ему влепили пощёчину, и, по всей видимости, обиделся. Я понимал его, как никто другой: с реакцией отторжения мне и самому приходилось сталкиваться чаще, чем хотелось бы.

— Да постой же ты! — я поймал Валерку за рукав, прежде чем он успел отвернуться.

— Чего? — гаркнул он.

— Докажи! — неожиданно встряла Катька.

— Чего-о? — протянул Валерка, скривив свою смазливую мордашку.

— Ничего! — рявкнула Катька и, указывая пальцем на меня, добавила: — Поцелуй его, сейчас, прям здесь — и я тебе поверю.

— Да иди ты, психованная!

— Да ладно, не ломайся, как целка, — усмехнулся я и, схватив Валерку за ворот накрахмаленной рубашки, подтянул к себе — ситуация была забавной. Хотя Катьку было по-человечески жалко: влюбиться в гея вероятность невелика, а уж если у тебя и без того лучший друг — гомик, то ещё меньше. Но ей «повезло».

— Какого хера ты делаешь?! — запротестовал Валерка вполголоса, когда я подтянул его так близко, что наши носы едва не соприкасались.

— Заткнись, Валерочка, — усмехнулся я, демонстративно медленно облизывая его губы. — Лучше закрой рот и молчи, иначе выебу тебя в твою аппетитную задницу посреди бела дня.

Испугался Валерка или удивился, сказать было сложно: он глазел на меня, не моргая и позволяя облизывать его. Пользуясь моментом, я, как пиявка, присосался к нижней губе, прикусывая её и поглаживая языком. Очень скоро Валерка размяк и позволил мне засунуть язык в его рот — чувствовался вкус клубники и мяты. Слишком давно я не обнимал мужское тело… К тому же Валерка был недурно сложен. Сложно было сказать, сколько ему лет, но он был однозначно старше лет на пять, хотя сейчас растаял в моих руках, как мороженое в жару… Его язык стал двигаться в такт моему, облизывая мои губы, я же, недолго думая, поймал его губами и начал легонько посасывать. Валерка едва слышно застонал.

Моя рука как будто сама собой двинулась вниз и легла Валерке в пах. Тот непроизвольно дёрнулся, но тут же качнулся вперёд и упёрся в мою ладонь приличного размера бугорком.

Отстранившись от него, я облизал губы:

— Я тебя уверяю, Катёна, он такой же гей, как и я.

Катька рассмеялась в кулак и… уселась на покосившийся забор:

— Вы еще трахнитесь тут для полного счастья.

— Почему бы и нет, — ответил я Катьке, но глядя на Валерку. — У меня после твоих манипуляций на выходных постоянный вселенский стояк. Давно пора кому-нибудь затаранить по самые помидоры.

Валерка судорожно сглотнул. Ему хотелось этого не меньше, чем мне: глаза заволокло от возбуждения, и он всё ещё едва заметно тёрся о мою ладонь.

— Ну как, Валерочка? Не дашь мне попользоваться своим задом?

— Здесь? — тут же испуганно выпалил тот в ответ.

— Да не дрейфь, здесь подсобка прям за дверью, никто не увидит, как я деру тебя в задницу.

— Да пошёл ты! — огрызнулся Валерка.

— Хватит ломаться, — прорычал я, сжимая ладонь на его не на шутку возбудившемся агрегате.

Валерка тихо заскулил и уронил голову мне на плечо, то ли сдаваясь, то ли соглашаясь — мне было всё равно, я хотел снять напряжение со своего собственного возбуждённого инструмента. Схватив Валерку за руку, я потащил его к входу в подсобку. Туда мог попасть любой, там хранились запасные стулья и столы на случай, если они понадобятся для парных занятий, но, по сути, сюда не ходил никто.

— Она… должна при этом присутствовать? — хрипло спросил Валерка, кивая в сторону Катьки, которая последовала за нами.

— Кать?

— Кажется, это сойдет за плату за мои бессонные ночи, — хихикнула она в ответ, и я усмехнулся тоже.

— Она должна присутствовать, Валерочка. Это её миссия — великой извращенки-вуайеристки.

Валерка хотел ещё что-то сказать, скорее всего, запротестовать, но я не дал ему этого сделать: прижав его к стене, я поднял его руки над головой и, скрестив их в запястьях, крепко сжал одной рукой. Второй, не церемонясь, начал расстёгивать ремень. Валерка смотрел на меня, не моргая и тяжело дыша. Его грудная клетка вздымалась, выдавая его состояние — ему уже было фиолетово, смотрит ли на нас Катька или нет: он хотел меня.

Чёрт возьми! Это охуительное ощущение — знать, что тебя хочет человек, которого ты буквально принуждаешь к сексу! Мой член требовал свободы, но руки были заняты: одной я держал Валерку, не давая ему возможности лапать меня — мне хотелось полностью держать ситуацию под контролем, второй я стягивал с него штаны. Когда эта мешающая часть одежды упала на пол, а за ними и трусы, Валерка зажмурился, словно наконец-то осознал, что его ожидает… Член у него был красивый: толстый, с ярко выраженными венами и пульсирующей в них кровью. Это зрелище подействовало на меня, как на вампира… В другой ситуации я бы не отказал себе взять эту конфетку в рот, но сейчас я был слишком для этого возбуждён.

Резко развернув Валерку лицом к стене, я заставил его наклониться и упереться руками, что он выполнил безоговорочно. Геем он стал не вчера — это точно: развратно выгнувшись в пояснице, Валерка расставил широко ноги, позволяя мне подойти ближе.

— Чёрт, — выругался я: до меня наконец-то дошло, что без смазки трахнуть его будет крайне сложно.

— Держи, Казанова, — хихикнула Катька, подавая мне крем для рук.

Я кивнул в знак благодарности — говорить было просто сложно, в горле пересохло и хотелось поскорее избавить себя от этого напряжения в паху. Выдавив половину тюбика Валерке на ягодицы, я толстым слоем смазал его дырку. От прикосновений к анусу Валерка тихо застонал, подался мне навстречу и зашевелил бёдрами, как дорожная шлюха. От этого вида у меня застучало в висках…

Спешно расстегнув ширинку и спустив штаны вместе с трусами до колен, я без всякой подготовки и растяжки рывком вошёл в такую манящую в себя дырку. Валерка резко втянул воздух, подался вперёд, словно пытался сняться с моего дружка, но я крепко держал его за бёдра.

— Больно, — проскулил он.

— Терпи. Я не мог ждать, — прорычал я.

Сначала я двигался медленно. Теперь, когда мой член наконец-то почувствовал горячую узкую кишку, стало немного легче. По крайней мере, настолько, чтобы дать Валерке привыкнуть. Уже через полминуты он начал подмахивать задом, а еще чуть позже — громко стонать и насаживаться на мой член с такой скоростью, что я зажмурился и, старательно концентрируясь на нейтральных мыслях, пытался не кончить, как школьник, через пять секунд.

Валерка выгнулся так, что кожа на лопатках побелела, и еще шире расставил ноги, давая мне возможность проникать ещё глубже — теперь мои яйца при каждом поступательном движении стукались о его, и сам Валерка стонал ещё громче. Схватив его за плечи, я убыстрил темп. Валерка привычным натренированным движением сжал анус, заставив на этот раз меня стонать — стало так тесно в его заднице, что по спине до копчика пробежалась горячая волна.

— Я так сейчас кончу, — прорычал я.

— Не… не сейчас, я еще не… ммм, — Валеркины слова перешли в какой-то животный вой.

Догадаться почему, было несложно: эта маленькая проказница Катька уселась рядом с ним на корточки и, соблюдая наш темп, начала дрочить Валеркин член. Прикусив губу, она с нескрываемым интересом наблюдала в непосредственной близи, как мой член исчезает в Валеркиной заднице, при этом яро надрачивая его раскрасневшуюся головку. Сам Валерка, похоже, перестал понимать происходящее: иногда он сбивался с ритма, реагируя больше на Катькину руку, чем на мои толчки. Мне это не мешало: я просто насаживал его натёртый зад на свой готовый в любой момент взорваться член. Вдруг кольцо ануса сжалось так сильно, что я едва не заскулил от боли, Валерка зарычал, откинул голову назад и, громко матерясь, кончил Катьке в руку. Это зрелище и его хриплый голос дали мне последний толчок, и я бурно кончил ему в зад, натянув его последний раз по самые яйца…

Пять минут спустя, когда мы с Валеркой отдышались, Катька вытерла руки, довольная сидела на стуле, наблюдая, как мы одеваемся, и, наконец, нарушила неловкую тишину.

— Знаешь, Валер, даже если ты им и не был, теперь ты точно гей.

Валерка бросил на Катьку злой взгляд, на что та только рассмеялась.

— Расслабься. Тебе ж понравилось, как Димка трахается, да?

Тот посмотрел на меня, едва заметно покраснел и кивнул.

— Ну, вот видишь, он классно тебя отодрал, ты счастлив, я тоже…

— Катька, заткнись, — рассмеялся я. — Не видишь что ли, парень смущается.

— А если не перестану?

— Выебу и твою задницу, — усмехнулся я.

— Это угроза или обещание? — хитро улыбнулась Катюха.

— Обещание, если тебе так хочется.

— А что, если хочется? — заёрзала Катька на стуле.

— Готовь свою попочку, милочка, в следующий раз займусь ею.

 Эксперимент пятый, или история о том, как иногда полезно быть геем и специалистом по задницам 

Первый курс закончился раньше обычного. В нашем корпусе случился пожар, и студентов распустили на каникулы раньше, перенеся зачёты и экзамены на начало сентября. С одной стороны это было здорово — больше свободного времени. С другой — я не знал, чем это время занять. Моя поездка в Лондон была запланирована на конец июня, а теперь у меня появился целый месяц, который нужно было как-то коротать.

Недолго думая, я собрал свои манатки, ноутбук и книги и отправился на дачу. Там было скучно, но в любом случае предпочтительней, чем в шумном и пыльном городе. За неделю загородной жизни я превратился в бомжа: не брился, не мылся даже толком, питался полуфабрикатами… И, честное слово, я наслаждался такой жизнью. Но радоваться мне пришлось недолго.

Катька появилась на пороге моего сарайчика вечером в первую пятницу каникул. С огромной сумкой наперевес.

— Ты жить ко мне перебираешься? — удивился я.

— Типа того, — пробурчала Катька, бесцеремонно протискиваясь мимо меня в дом.

Бросив сумку на пол, она завалилась на диван. Мне не оставалось ничего другого, как сесть в кресло.

— Случилось чего?

— Ага. Ленка замуж собралась. У нас дома — Куликово поле. Я не могу там находиться.

Это я понимал. И даже очень хорошо. Ленка — Катюхина старшая сестра. И если к младшей Шелестовой я испытывал вполне нежные чувства, то старшая раздражала меня одним своим видом. Нет, она была мила. Внешне. А вот характер… Одна из тех цыпочек, которые только и трещат о шмотках, долчегаббанах, диванных шавках и мужиках с огромными кошельками. При этом она не уставала возмущаться развратностью современной молодёжи, ратовала за воздержание до свадьбы, а геи, по её мнению, вообще были самой коварной ошибкой природы. Конечно же, она не знала ни о моей ориентации, ни о разгульной жизни младшей сестры. Елена Шелестова принадлежала к тому сорту людей, кто живет по двойной морали и сам того не замечает.

— Так и быть, оставайся, — согласился я, — но при одном условии.

— Каком?

Катька тут же подскочила и радостно заулыбалась. Конечно же, она согласилась весь месяц мыть посуду и даже предложила готовить. И я не отказался. Как любой молодой и здоровый мужик, я постоянно хотел жрать, а Катька совсем неплохо готовила.

На самом деле я даже обрадовался Катькиному присутствию. Одному становилось скучно, а с ней… Скажем так, можно было рассчитывать на приятные приключения. Хотя на следующий же день мне пришлось пожалеть о своём решении.

Катюха затеяла уборку. Стащила мои любимые спортивные штаны, в которых она выглядела, как Пьеро, только в нижней части тела, закатала их до колен; футболку — опять же мою — завязала узлом на животе, нацепила платок на голову… Честно говоря, она выглядела как комсомолка из советских фильмов, но при этом — вполне мило. Идея пришла к ней в голову, когда она намывала полы, задрав задницу кверху. В такой позе идеи приходили ей в голову чаще всего, как будто хранились в этой самой заднице и сползали в кубышку, как только она задирала свою прелестную пятую точку в небо.

— Слушай, Димаш, а почему бы нам не сделать здесь ремонт! — ни с того ни с сего спросила Катюха.

— Нафига?

— Ну… уютней будет.

— Кать, это дача, здесь не должно быть уютно! — попытался сопротивляться я.

— Ну, Дим! Давай! Побелим потолок, обои новые поклеим, буржуйку можно кирпичом обложить. И шторки повесить, коврик какой положить. А ещё диван новый не помешал бы!

— Ты вообще сдуборухнула? Тебе скучно отдыхать?

Катька надула губы и громко выдохнула:

— Вообще-то да. Я не привыкла сидеть на месте. Обещаю тебе: всё, что смогу сделать, сделаю сама. И потом тут будет красота…

Оглядев свой сарайчик, я вздохнул: Катька была права — эта развалюха давно нуждалась в ремонте. Да и времени у нас было навалом.

— Хорошо-хорошо, — вяло согласился я. — Тогда ты готовь тут всё к параду, а я за флагами.

Два часа спустя я вернулся груженный извёсткой, обоями, клеем и прочей ерундой, которую мне навязали в магазине стройматериалов. Катька успела сдвинуть всю скудную мебель к центру комнаты и даже частично накрыла её старыми полотенцами, которые нашла в шкафу.

Первым делом мы решили побелить потолок. Старые обои общим советом было решено не трогать, а новые клеить прям поверх — продавец в магазине пообещал, что это самый простой способ, а сложности нам были ни к чему. Сосед по даче, узнав о наших планах, пообещал отдать остатки кирпича: он сам недавно закончил делать пристройку, и этого добра у него осталось с лихвою… После переоборудования буржуйки мы планировали покрасить полы, а уж потом заняться мебелью. Конечно, на новую у нас не было денег, но Катька сказала, что у её тетки в гараже хранится чудесный гарнитур из дивана и раскладного кресла, который мы можем забрать — нужно только найти транспорт для его перевозки.

План действий был ясен, и мы, не теряя времени, приступили к его воплощению. С проблемой встретились в первые же пять минут: у нас не было стремянки. Вернее, она была, но шаталась так, что я серьёзно волновался за Катькину безопасность, когда та пыталась влезть на шаткую конструкцию. К тому моменту, как мы начали покраску, сосед, у которого, скорее всего, стремянка имелась, уже уехал домой, так что приходилось выкручиваться самим. И мы выкрутились.

Катька залезла мне на плечи, я держал её за ноги, а она энергично елозила кисточкой по потолку. Признаться, это было нелёгкое дело: сарайчик хоть и не был особо большим, а Катька — тяжёлой, к вечеру мои плечи ныли, а Катюха жаловалась, хоть и вполголоса, на затёкшую кисть руки.

— А здорово ведь выглядит!

Закончив работу, мы пялились на белоснежный потолок и синхронно кивали, как два пингвина.

— Вполне, — согласился я.

Не признать изменений к лучшему было невозможно: потолок просто светился белизной, да и в комнате стало светлее.

— Ой, вон там пятно осталось! — вскрикнула Катька и бросилась к кисточке. — Подними меня, я замажу.

Посчитав ненужным садить её себе на плечи для такой мелочёвки, я обхватил Катьку за бедра и поднял — её задница оказалась на уровне моего лица, и я ехидно засмеялся.

— Ты главное не пукни, а то я тебя выроню ненароком.

— Принцессы не пукают, — хмыкнула Катька и демонстративно заелозила задницей.

— Хочешь, чтобы я тебя уронил? Не дёргайся, а то укушу!

— А укуси! — заржала Катька.

Два раза меня просить не пришлось: оттянув резинку её штанов и оголив половину ягодицы, я впился зубами в Катькину мягкую задницу, на что она захихикала, стала дёргать ногами, и я едва не уронил её.

Не успел я поставить Катьку на пол, как тут же получил кисточкой по лбу. Хорошо хоть её чистым концом, а то пришлось бы отмываться долго и нудно.

— Ну и идиот же ты! — хмыкнула Катька наигранно.

— Так ты сама сказала укусить! А я, между прочим, очень люблю кусать аппетитные задницы.

— То есть тебе нравится?

Катька подошла ко мне вплотную и начала вырисовывать пальцем восьмёрку на моей груди. Я уже начал догадываться, что спрашивала она это не просто так.

— Задница-то твоя? Конечно. И на вкус она тоже оказалась вполне приятная.

— А на ощущение попробовать не хочешь?

— Хм?

Заметно смутившись, Катька опустила глаза в пол, но так и продолжала елозить по моей рубашке.

— Я… Эм… давно хотела попробовать анальный секс, но… Страшно как-то. А тебе я доверяю…

— Потому что у меня опыта много, да? — усмехнулся я.

— Ну, и поэтому тоже, — согласно кивнула Катюха.

Я не на шутку задумался… трахнуть Катьку уже давно не казалось такой уж странной идеей. Да и сама она, похоже, этого хотела не меньше. После всего того, что мы уже успели наэкспериментировать, «настоящий» секс вряд ли что-то изменит в наших отношениях. Ну, разве что в приятно-позитивную сторону…

— Так что?

Катька наконец-то перестала сверлить взглядом пол и подняла глаза.

— Что-что?! У меня уже три недели не было секса…

— Это значит, что ты согласен?

В ответ я хмыкнул, обхватил Катьку за талию и подтянул к себе. Запустив руку ей в трусы, я крепко сжал её упругую задницу — она чувствовалась такой приятно-нежной в моей ладони.

— Это значит, Катюша, что завтра ты, скорее всего, не сможешь сидеть. Но это не страшно: нам всё равно обои клеить надо.

Катька глазела на меня широко раскрытыми глазами и, густо покраснев, улыбнулась.

— О-отлично, — пробормотала она, заикаясь.

Рассмеявшись её реакции и не к месту проснувшейся скромности, я шлёпнул по её филейной части и скомандовал идти в душ. Катьки не было долго. Я было успел подумать, что она испугалась и передумала — ничего в этом странного нет: почти все девушки, с которыми мне довелось на тот момент встречаться, при упоминании анального секса едва ли не падали в обморок, считая этот вид интимного развлечения своего рода пыткой. Но Катька всегда отличалась…

Вернулась она, укутанная в большое полотенце, собрав свои мокрые кудряшки в пучок на голове. К тому времени я успел разгрести хлам с дивана и, так сказать, подготовить аэродром.

Катька уселась на диван и выглядела при этом очень сжато, как пружина.

— Расслабься, Катёна, я не собираюсь тебя насиловать. Если передумаешь — скажешь, и никаких проблем. Понятно?

— Мм… Понятно, — пробубнила она. — Я тебе-то доверяю. Но всё равно страшновато.

Пообещав быть с ней крайне осторожным, я поставил на стол уже излюбленную нами текилу, стаканы и лимоны и отправился в душ: после Катькиных манипуляций с потолком я был весь в извёстке. Под душем я был недолго, не как Катька, но дольше обычного… Честно говоря, к тому моменту я был уже слегка возбуждён: член налился кровью и тяжело болтался, изредка приподнимаясь, стоило только подумать о том, что мне предстояло. Водные процедуры заняли бы не столько времени, если бы меня не занимала одна мысль: почему я так хотел Катьку? Никогда меня не возбуждали другие бабы. Да и Катька сама, признаться, раньше не вызывала во мне никаких чувств. Но в последнее время, стоило мне только подумать о том, что она вытворяла, как я тут же возбуждался. Что ж… радовало только то, что сама Катька была не против наших маленьких экспериментов, даже скорее высту­пала их инициатором — мне самому пока ещё не хватало смелости сказать ей о том, что мне хочется с ней сделать.

Вернувшись в дом, я застал Катьку со стаканом в руке — похоже, она решила напиться до поросячьего визга, чтобы не было так страшно. Хмыкнув себе под нос, я включил телевизор, сел рядом с Катькой и подлил ей ещё текилы — если ей уж хочется трахаться пьяной, я не стану её переубеждать. Да и себе заодно налил, так, для сугреву.

Какое-то время мы молча пялились в экран — там показывали какую-то тупую голливудскую комедию; Катька изредка хихикала, а я всё больше смеялся с неё самой. Когда же она начала прихрюкивать, смеясь, стало понятно: нужная кондиция уже достигнута. Будто бы случайно, я обнял Катьку за плечи, и она, словно понимая намёк, сползла вниз, укладываясь головой мне на колени. Всё еще пялясь в экран, Катька замерла, почувствовав, как моя рука скользнула под полотенце и коснулась её груди.

Меня ничуть не удивило, что соски уже набухли. Признаться, я и сам был уже возбуждён. Просто от предвкушения того, чем мы собирались заняться. Ничего удивительного в Катькиных торчащих сосках не было. Больше того, я был уверен, что если спущусь ниже, то обнаружу мокрые трусы.

В стимуляции женской груди я не был экспертом. Всё-таки это своего рода терра инкогнита для людей моего берега. Нет, конечно, многие особи мужского пола вполне благодарно реагируют на игры с сосками, но всё же женская грудь — это нечто совсем иное. Но, несмотря на это, Катька, не переставая пялиться в экран, стала дышать глубже… Сжимая пальцами твёрдый маленький, как бусинка, сосок, я вспомнил, как делала это Катька сама. От воспоминаний того дня в паху заныло, член тут же отреагировал, поднявшись под тонким слоем спортивных штанов, и упёрся Катьке в щеку. Та тут же приподнялась и сделала попытку засунуть руку мне в трусы.

— Спокойно, Катёна, — остановил её я, — сегодня твоя очередь расслабиться и получать удовольствие.

Конечно, я бы не отказался от хорошего минета, на который Катька несомненно была способна, но в таком случае вечер бы очень скоро закончился, а мне этого не хотелось. Мне хотелось другого — дать Катьке то, о чем она меня просила: удовольствия целый воз и маленькую тележку.

Катька только кивнула, пьяно хихикнула и хотела было лечь обратно, но я не дал ей этого сделать: потянув за запястье, я усадил её себе на колени, так что мы оказались лицом к лицу, и размотал полотенце… Под ним Катька оказалась совершенно голая. То ли смутившись своего вида, то ли просто растерявшись, Катька уткнулась носом мне в плечо, не оставляя мне возможности для каких-либо стимуляций. Поводив ладонями по Катькиной спине, я подхватил её под зад и, резво поднявшись на ноги, усадил её на диван.

Зажмурившись, словно ожидая, что я трахну её прям так, без подготовки, Катька позволила мне сдвинуть её на край дивана и послушно раздвинула ноги. Опустившись на пол, я прижался губами к её животу в области пупка, отчего Катька резко выдохнула — она явно ожидала чего-то другого. Когда до неё наконец-то дошло, что я собирался делать, она подалась вперед и схватила меня за волосы, как будто пыталась остановить.

— Дим… ты не должен… — прохрипела она неуверенно.

Проигнорировав её вялую попытку остановить меня, я провел кончиком языка по клитору, и Катька, прикусив губу, застонала… Как будто я делал это, потому что чувствовал себя обязанным! Глупая Катька! Похоже, она, как и все остальные, не понимала, что быть геем можно и не на все сто процентов!

Облизывая Катькин набухший клитор, я, как партизан из окопа, наблюдал за её реакцией — и она была прекрасной: Катька откинулась на спинку дивана и, тяжело дыша сквозь приоткрытые губы, неуверенно гладила себя по животу, не решаясь коснуться груди. Нелепое смущение… Взяв Катькину руку в свою, я переложил её выше, и Катька благодарно застонала, тут же принявшись теребить сосок.

Воспользовавшись моментом, я обхватил губами клитор и начал его слегка посасывать — Катька сначала замерла, а потом стала подмахивать бедрами — это был мой знак. Соскользнув языком ниже, я проник внутрь, на этот раз сам не сдержав стон: она была такой вкусной, что я на время забыл о своей сдержанности и начал вылизывать Катькины соки, как кот сметану, глубоко просовывая язык в мокрую щёлку и наслаждаясь реакцией. Катька двигала бёдрами всё интенсивней, громко стонала и прижимала меня к своей выбритой промежности с такой силой, что я упирался носом в её влажный клитор. Катька была уже настолько близка к оргазму, что, похоже, не соображала, что делает. Собственно, я и сам мало что соображал: стянув с себя штаны, я положил руку на совершенно мокрую головку и сдавил её, пытаясь хоть как-то усмирить желание. Выход был только один: побыстрее довести Катьку до заветной кульминации.

Продолжая вылизывать Катькину щёлку, я начал растирать большим пальцем правой руки её клитор. Сама Катька, по всей видимости, не была готова к этой двойной стимуляции, потому на секунду замерла, потом резко выгнулась и, закусив губы, старательно пыталась сдержать стоны. Она даже перестала теребить свои соски, яро впиваясь ногтями в многострадальную обивку дивана. Я же чувствовал себя чёртовым акробатом: вылизывая мокрую щелку, теребя одной рукой клитор, а второй — свой член. Признаться, к тому моменту, когда Катька начала тереться задницей о диван, предупреждая о подкатывающем оргазме, я уже сам был близок к кульминации…

Кончила Катька, сильно выгнувшись и впившись в мои волосы. Смазка текла по её заднице, и это было именно то, чего я добивался… Не давая ей прийти в себя, я просунул большой палец между всё еще пульсирующих губок, накрывая клитор ладонью — Катька резко выдохнула и напряглась. Конечно, она еще не была готова ко второму раунду, но это был лучший способ подготовить её к запланированному. Подхватив Катькину щиколотку, я поставил её ступню себе на плечо, и, словно поняв намёк, Катька сама проделала то же самое со второй ногой. А я, раздвинув её аппетитные ягодицы, коснулся языком крепко сжатого ануса. Реакцией на это был резкий вдох: Катька так крепко сжала ягодицы, что мне пришлось отстраниться. Но ненадолго.

За такую реакцию Катька получила звонкий хлопок по заднице и тут же расслабилась, давая мне добраться до обещанной дырочки. На этот раз она была готова, и потому, когда я начал вылизывать её анус, затихла, прислушиваясь к собственным ощущениям, но вскоре расслабилась — мой язык без труда проник внутрь, и Катька снова застонала. Некоторое время я трахал её языком в зад, при этом массируя ладонью клитор, и Катька всё больше расслаблялась, скоро начала подмахивать бёдрами и совсем расслабилась…

Резко поднявшись — Катькины ноги сползли на пол, — я вытер тыльной стороной ладони губы от Катькиных соков и, нависнув над ней самой так близко, что наши губы соприкасались, когда я говорил, спросил:

— Ты готова?

Мой палец, слегка надавливая, гладил колечко Катькиного ануса, приоткрывая его. Катька вся дрожала — я уже знал её ответ. Это состояние сложно не знать, если сам хоть раз был в таком.

— Да-а, — протянула она.

— Развернись, — скомандовал я, и Катька послушно повиновалась.

Помогая ей встать удобнее, я стянул с себя штаны и трусы и пристроился к Катькиному заду. Меня уже самого начало трясти от возбуждения, но предстоял самый ответственный момент, и потому я старательно пытался взять себя в руки. И в прямом смысле этого слова тоже. Вытащив из-за подушек заранее приготовленный крем, я выдавил его себе на ладонь и смазал член — от прикосновения тот дёрнулся, выгнулся и прижался к животу. Вторая порция крема предназначалась для Катькиной задницы, и, как только я начал втирать его в такую манящую дырочку, Катька томно застонала, выгнулась и откинулась на диван, прижимаясь к нему сосками — похоже, её тело требовало такой же разрядки, как и моё.

Навалившись на Катюху всем телом, я обнял её одной рукой, второй держал член, прижимая его к Катькиному анусу, куда ему суждено было проникнуть.

— Если будет больно, говори, — прохрипел я ей в ухо.

На что она кивнула и не менее хрипло ответила:

— Давай уже, сил нет терпеть…

Второй раз говорить ей этого не пришлось: подавшись вперед, я надавил на заветное колечко и, к собственному удивлению, не встретил сопротивления. Нет, я, конечно, приложил все усилия, но всё-таки ожидал другого. Катька медленно выдохнула, дёрнулась вперед, но задницу не сжала. Медленно подтягивая её к себе, я просовывался глубже… Несмотря на то, что Катька идеально расслабила мышцы, задница у неё была девственно тесной, и мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы протолкнуть головку: она оголилась и, оказавшись внутри, начала пульсировать от болезненного давления.

Катька застонала…

— Больно? — сглотнув, спросил я.

— Мм… Немножко, — призналась она. — Но ты… так приятно чувствуешься… внутри меня.

Я всегда подозревал, что Катька из тех девушек, кто говорит о своих ощущениях во время секса, и, тем не менее, от её слов по спине пробежала тёплая волна и кровь запульсировала в члене. Катька, конечно же, это заметила — такой тесной задницей, как у неё, сложно было этого не заметить.

Обхватив её двумя руками и буквально улегшись на неё, я присосался к мочке её уха и потом пробормотал:

— Потерпи, Катёна. Я… сейчас войду целиком.

— А ты ещё не…

Я только усмехнулся — в первый раз я тоже не понял, как глубоко в меня уже вошли. Этот навык приходит с опытом. Собственно, уже на второй раз прекрасно знаешь, когда ты заполнен целиком.

— Нет. Только головка… Я постараюсь не торопиться. Но это трудно — у тебя очень вкусная задница.

Катька застонала — по всей видимости, мои слова действовали на неё так же, как её на меня. А я, не теряя времени, слегка раскачиваясь, начал двигаться, проталкиваясь всё глубже в горячий зад. Было непросто: очень тесно и от этого немного больно. Но это было ничего по сравнению с наслаждением… Мне понадобилось пару минут, но в конце концов мой член оказался целиком в Катькиной заднице, я остановился и дал Катьке пару секунд, чтобы привыкнуть. Хотя это было зря: Катька сама начала елозить на моём члене, крутя бёдрами, заставив на этот раз меня замереть.

Сначала медленно, потом быстрее, я начал двигаться, держа Катьку за бёдра, которыми она подмахивала в такт моим движениям. Сама Катерина, похоже, к ощущениям в заднице привыкла быстрее, чем я ожидал, и совсем скоро начала насаживаться на мой член без помощи…

Я натянул её на всю длину члена, когда Катькин анус вдруг резко сжался, заставив меня взвыть.

— Стой, — вдохнул я хрипло. — Погоди, хорошая моя. Не шевелись…

— Я… что-то не так сделала? — запыханно спросила Катька.

— Наоборот. Я сейчас кончу, если ты пошевелишься…

Катька тихонько хихикнула, а потом поднялась, выгнулась назад и обхватила меня руками за шею — смена угла сделала чудо, и я слегка расслабился. Следующие минут десять мы жёстко трахались: Катька вошла во вкус, насаживалась на мой член с такой скоростью, что мне приходилось сдерживать её. Совсем потеряв контроль и перестав смущаться, она начала теребить клитор, при этом совершенно бесстыже крутя задом и издавая нечленораздельные звуки.

По её телу пробежала дрожь, отчего Катька выгнулась, сжала ягодицы и пропищала:

— Димка… я сейчас…

Договорить она не успела: в следующий момент она дёрнулась мне навстречу, сжимая анус с такой силой, что у меня перехватило дыхание, и заскулила… Кончили мы одновременно: Катька с громкими пошлыми криками, я — изливаясь в её тесную, но уже разработанную задницу…

Сложно сказать, сколько прошло времени, когда мы пришли в себя настолько, что снова смогли говорить, но, когда это случилось, вместо слов мы заржали, как два идиота. А потом Катька наклонилась ко мне и нежно коснулась моих губ своими.

— Спасибо, — тепло произнесла она.

— Да не за что, — усмехнулся я. — Мне как бы тоже приятно было.

— Не сомневаюсь, — хихикнула Катька. — Но я сомневаюсь, что кто-то другой на твоем месте был бы так же внимателен.

— Хорошо, что на моем месте был я, правда? Сам себе завидую, — рассмеялся я.

Катька широко улыбнулась, потом вдруг резко подскочила, оставляя на диване очередное мокрое пятно.

— Я совсем забыла! Пока ты был в душе, я получила смс. От Валерки. Он спрашивает твой номер телефона.

Меня вовсе не удивило, что Валерка попросил у Катьки номер моего телефона. Город у нас большой, а общество к людям нетрадиционной сексуальной ориентации непривыкшее. Как итог: крайне сложно с кем-то познакомиться. А приставать к понравившемуся парню в метро вообще не рекомендуется — можно огрести по самое не хочу.

Поэтому меня не удивило, что даже после такого, признаться, странного «первого свидания» Валерка решил познакомиться поближе. А вот то, что он появился на пороге моего дома на следующий день — очень даже. По всей видимости, моя милая Катерина сообщила ему не только номер телефона, но и адрес моего временного проживания.

Мы как раз закончили подготовительный этап к поклейке обоев: Катька обмела стены от паутины и пыли, я приготовил клейстер и нарезал обои на куски нужной длины. В дверь постучали, и Катерина вприпрыжку бросилась к двери.

— Ой! Какие люди! — наигранно обрадовалась она, приглашая Валерку жестом руки в дом.

Признаться, не только тот факт, что я совершенно не ожидал его увидеть, заставил меня глупо хлопать ресницами. Куда больше я не ожидал увидеть его в таком виде! До этого я видел его раз десять, и всегда — абсолютно всегда — на нём были одни и те же джинсы и какие-то нелепые широкие рубашки или свитера. Сейчас же на нём был костюм — чёрный двубортный совершенно классический костюм с идеально отутюженными брюками и явно недешёвой белоснежной рубашкой. И его белобрысые волосы, обычно свисающие бесформенными волнами, сейчас были аккуратно зализаны назад. Он выглядел старше…

— Привет работникам труда, — весело произнёс он и протянул мне для приветствия руку.

— Эм… привет? — растерянно произнёс я.

— Катерина написала, что у вас тут чрезвычайная обстановка, — Валерка огляделся, всё еще держа мою руку в своей, и понимающе закивал. — Работы непочатый край…

— Да ничего, мы справимся, — защебетала Катька.

— Конечно, — наконец-то придя в себя, согласился я.

— Без сомнений, — подытожил Валерка и деловито прошёлся по комнате, разглядывая «непочатый край» и инструменты. — А стремянка-то у вас есть?

— Нет, — прыснула Катька, явно припомнив вчерашние развлечения из-за этой треклятой отсутствующей стремянки. — Мы обходимся живой лестницей.

— Поня-ятно, — протянул Валерка. — Вернусь скоро, не убейтесь тут до моего возвращения.

Он язвительно усмехнулся, смерил перед уходом меня каким-то неоднозначным взглядом и ушёл. А я ещё какое-то время стоял и пялился на дверь, пытаясь понять, что это было. Чувствовала моя задница, что не к добру всё это. Или наоборот — как посмотреть.

Вернулся Валерка уже полчаса спустя. И не с пустыми руками: притащил два огромных пакета с недешёвыми кисточками, хорошим клейстером, который я сам не купил ввиду его дороговизны. Кроме того, как выяснилось позже, он купил защитную плёнку для пола и мебели и три костюма для маляров.

— Не стой, как столб! Стремянка ещё в машине, — Валерка кинул мне ключи от своего транспортного средства. — Закрыть не забудь.

Перед домом я ожидал увидеть всё, что угодно, но не Форд Експлорер. Он так не подходил к Валеркиному имиджу. Стоило признать, он не подходил к тому Валерке, каким он мне представлялся раньше. К сегодняшнему — вполне.

Вытащив из багажника стремянку, я направился в дом, правда, на пороге замешкался — вся это ситуация мне не нравилась, но я и сам не мог сказать, почему именно.

— Я уж думала, ты сбежал, — хихикнула Катька, когда я зашёл в дом. Она уже успела облачиться в защитный костюм и теперь выглядела, как садовый гном. Очень большой садовый гном.

Валерка же скинул пиджак, закатал рукава рубашки и, кажется, на полном серьёзе собирался помогать нам.

— Эм… Ты будешь клеить обои? — на всякий случай решил уточнить я.

В ответ Валерка мило улыбнулся:

— Ну, раз уж меня выдернули из офиса и заставили ехать в такую глухомань, лучше использовать время по делу. Не находишь?

— Из офиса? Выдернули? Вообще-то я о твоем приезде вообще ничего не знал.

— Это ты вон ту ненормальную спрашивай, я тут ни при чём, — задорно рассмеялся Валерка, отчего снова стал похож на себя самого, а не на намыленную копию.

— А чё я? Я тоже тут ни при чём! — отмахнулась Катька. — Стечение обстоятельств, не больше.

Так получилось, что после той истории в подсобке Катька как-то совершенно резко остыла по отношению к Валерке и, казалось, вообще забыла о его существовании. Не сказать, что я вспоминал о нём часто, но, кажется, чаще, чем Катька.

Смирившись с присутствием Валерки в доме и ситуацией в целом, я пытался делать вид, что меня это вообще не интересует. Это было несложно. Валерка оказался на удивление приятным собеседником, весёлым и безумно начитанным. Он явно не шутил, когда рассказывал Катьке о коллекции книг. Я даже не могу сказать, когда последний раз с кем-то так душевно общался: легко, как-то совершенно естественно, без напряжения, ложных условностей. Возможно, причина была в том, что я уже побывал в его «святая святых» и теперь не чувствовал того напряжения, которое возникает у людей, ещё не знающих, сойдутся они или нет. Но, возможно, причина была просто в самом Валерке, в его открытом характере, чувстве юмора и абсолютно нетипичной в наше время готовности помогать.

Время пролетело незаметно, но, когда мы закончили с обоями, на улице было уже темно. Валерка засобирался домой, а Катька предложила ему остаться на ужин. Собственно, ужин никто не готовил, и всё у той же Катьки — хотя она не стояла на этот раз задницей кверху — родилась идея: съездить в магазин за замороженной пиццей или пельменями. Я даже не успел предложить свою кандидатуру на роль доставщика полуфабрикатов, как Валерка достал из кармана ключи от машины и бросил их Катьке. Та ловко поймала связку, игриво подмигнула и исчезла за дверью.

В комнате тут же повисла неловкая тишина…

— Эм… Надо, наверное, разгрести хлам со стола и поставить чайник, — предложил я и тут же направился к плите.

Признаться, я не знал, как себя вести. До этого дня я думал, что никогда больше не встречусь с Валеркой, а теперь он был у меня дома, мы провели вместе неплохой день, и теперь вот остались один на один. Нужно было срочно решать, как и что говорить и делать.

— Расслабься, Дим.

Валерка подошел ко мне сзади, когда я наливал воду в чайник, и опёрся на раковину так, что я оказался зажат между его рук.

— Я абсолютно расслаблен, — ответил я спокойно.

И это было правдой. Несмотря на всю неординарность ситуации, я был спокоен. Мне даже нравилось его присутствие.

— Уверен?

Валерка улыбался, это я чувствовал, даже не видя его. Он подвинулся еще ближе ко мне и уткнулся носом в ложбинку между шеей и плечом, вдыхая запах, а потом коснулся кожи губами.

— Эм… Что… ты делаешь? — нерешительно спросил я, наконец-то закрыв кран — чайник уже давно наполнился, и вода текла по моим рукам.

— Тебе не нравится? — Валерка тянул футболку с моего плеча и целовал каждый оголяющийся участок кожи.

— Я… Нет… То есть да… Чёрт! Ты меня совсем с толку сбил!

Резко развернувшись, я отпрянул, упёршись в раковину: Валерка смотрел на меня своими зелёными глазами и улыбался.

— Только не говори, что за твою помощь я должен расплачиваться натурой, — усмехнулся я вдруг пришедшей в голову мысли.

— Что за чушь?! — хмыкнул он в ответ. — Вот молодёжь! Ты не предполагаешь, что ты мне просто понравился, и я поэтому тебе помогаю? У меня, в отличие от некоторых, нет привычки склонять плохо знакомых людей к сексу.

— Я… эм… ну…

— Что такое? Куда делся такой уверенный Дмитрий? — криво улыбнулся Валерка и неторопливо провел пальцами по моей небритой щеке до подбородка, ожидая ответа.

Я выдохнул:

— Извини. Я не знаю, что на меня тогда нашло. Обычно я не такой придурок.

— Да неужели? — мягко рассмеялся Валерка. — А я уж было подумал, ты трахаешь всех незнакомцев.

— Ну, положим, ты не был незнакомцем, — воспротивился я тут же. — К тому же у меня давно никого не было, а ты… в общем, у меня просто снесло крышу.

— О, не думал, что я произвожу такой ошеломляющий успех.

— Ты классно целуешься, — признался я.

Наверное, зря, тут же подумал я, но было уже поздно. Валерка запустил свои пальцы в мои запутанные на затылке волосы, притянул меня к себе и впился в мои губы так жадно, словно ждал этого весь день. Хотя откуда я знал, с какой целью он заявился сюда — может, именно с этой. Вполне возможно, он просто хотел отомстить мне за тот случай… Но поцелуй был такой мягкий. Несмотря на всю приложенную к моим губам силу — они буквально горели — сам Валерка был очень нежен. Его руки, едва прикасаясь, легли на мои щёки, и, держа так моё лицо в своих ладонях, он мягко гладил кожу большими пальцами. Это было так чувственно, так тепло, что у меня подкосились колени.

Я опустился на раковину, вытянув ноги вперед, а Валерка подошёл еще ближе, нависнув надо мной — теперь он казался таким большим, хотя еще минуту назад мы были одного роста… Валеркин горячий язык проник в мой рот, и я сам для себя неожиданно застонал. Валерка принял это как сигнал к действию и прижался ко мне всем телом. Теперь, когда я не был одержим банальным сексуальным влечением, я чувствовал его тепло… Хотя и не только его. Валеркины брюки предательски топорщились в области паха, да он и не сильно скрывал сей факт, прижимаясь к моему бедру уже порядком возбуждённым членом.

Реакция не заставила себя ждать: мой дружок, и без того успевший налиться кровью, зашевелился, стал подниматься и в конце концов замер, остановленный плотной тканью штанов. По всей видимости, Валерка это заметил, потому что он поменял положение в пространстве, бесцеремонно отодвинув мою ногу и устроившись так, что теперь мы выглядели со стороны как сиамские близнецы, а своим серьёзно набухшим членом я чувствовал, как пульсирует Валеркин. От этого ощущения у меня окончательно снесло крышу, и я впился пальцами в Валеркин зад, еще крепче прижимая его к себе.

Вряд ли бы мы остановились, если бы не…

— Кхм-кхм, — прокашлялась Катька. — Прошу прощения, что нарушаю вашу идиллию, но жрать жутко хочется, а потрахаться вы и позже успеете.

Это было в Катькином духе: и выбор слов, и ухмылка. Валерка отшагнул назад, вытер большим пальцем руки губы и язвительно улыбнулся. От этой улыбки заныло где-то в районе живота. И это было не банальное разочарование оттого, что нас прервали. Это было совсем другое ощущение, и оно мне катастрофически не нравилось.

Поужинали мы спокойно, никто даже не упоминал о произошедшем. Катька с Валеркой мило беседовали, а я всё больше слушал и смеялся над их шутками. Если честно, мне было совсем не до смеха.

А когда Катька достала из холодильника пиво, я понял — кирдык, закончилась моя спокойная жизнь…

Собственно сам ужин прошёл без приключений, я уже решил, что всё обойдется, Валерка уедет домой, мы с Катюхой забудем об этом дне, как о страшном — хотя и приятном — сне, и всё. Но не тут-то было: Валерке уехать не дала всё та же Катюха, заявив, что если он поедет в нетрезвом виде, то она сама позвонит «куда надо» и «накапает, кому надо». И я даже не сомневался в том, что она может: майор полиции Шелестов не оставил бы просьбу дочери без внимания. Так Валерка остался ночевать в моем теперь уже наполовину отремонтированном сарае.

Правда, спальных мест в доме было всего два, и те спальными можно было назвать лишь с натяжкой: диван перестал раздвигаться уже давно, и спасало его только то, что он сам по себе был широкий. Валерка заявил, что не напрасно покупал себе такую огромную машину: в ней вполне удобно спать. Катька понимающе закивала, схватила подушку и одеяло и вызвалась отнести это добро в машину. И снова я позволил себе подумать, что на этот день мои метания окончены, но не тут-то было!

Я уже успел расстелить постель, когда дверь открылась и на пороге появился с довольной физиономией Валерка, сообщив, что Катерина слёзно просила его остаться ночевать в машине, потому что ещё никогда этого не делала, и её «пожалуйста-пожалуйста-Валерочка-я буду-по-крышку-гроба-твоей-должницей», конечно же, подействовало.

— Не переживай, я тебя не съем, — сдерживая смех, прокомментировал мою реакцию Валерка — я нахмурился и бурчал себе под нос, нецензурно выражаясь.

— Да лучше уже съешь и катись к чёртовой бабушке! — выругался я тихо, но он, похоже, услышал.

— Ладно тебе, — усмехнулся он, — я не трогаю маленьких мальчиков без их согласия. Успокойся уже.

— Чего? Какой я тебе…

Бросив грязные полотенца, которые собирал для прикрытия и чтобы чем-то занять руки, я развернулся к нему с намерением сказать всё, что думаю, но тут же забыл всё, что крутилось на языке: Валерка складывал одежду на стул, оставшись в одних трусах. Признаться, выглядел он совсем не дурно и явно занимался спортом.

Заметив мою реакцию, Валерка укоризненно покачал головой:

— Я, с твоего позволения, собираюсь спать.

Не дожидаясь ответа, он завалился на диван и демонстративно отвернулся к стене. Ну что ж, мне не осталось ничего другого, кроме как последовать его примеру. Конечно же, я был уверен, что насильно меня никто ни к чему принуждать не будет. Проблема была совсем не в этом. Просто я чувствовал себя крайне неловко. Вот уж действительно, как маленький мальчик.

— Сколько тебе лет?

Некоторое время мы лежали молча, но я знал, что он тоже не спит — слышал по дыханию.

— Двадцать девять, — спокойно ответил Валерка.

— Чего?

Глухо рассмеявшись, Валерка развернулся, и теперь я чувствовал его дыхание на своем плече, хотя сам он ко мне не прикасался.

— Чёрт, ты старше меня на десять лет, — тихо пробормотал я.

— Тебя это так смущает?

Валерка подвинулся ко мне ближе и на этот раз обнял — от него пахло хвоей, Катькиным гелем для душа.

— Не то чтобы смущает, — выдохнул я, — просто…

— Просто что? Ты бы не трахнул меня тогда в подсобке, если бы знал?

— Возможно.

Хорошо, что в комнате было темно: луна светила ярко, но всё же не так, как свет лампы еще десять минут назад. Я не на шутку смутился и, кажется, даже покраснел. Но Валерке этого знать не стоило.

— И зря. Мне лично понравилось. Хотя, конечно, не самый обычный способ знакомства, но вполне не плох.

Валерка уткнулся носом мне в плечо, как совсем недавно на кухне, и я, вспомнив, что было потом, прикусил губу. Я хотел его. Чертовски хотел. Причём сам не мог сказать, какую из его раздвоённой личности больше: того скромного смущающегося Валерку, каким я узнал его раньше, или вот этого — взрослого, спокойного, уверенного в себе. И ещё хуже: наверное, первый раз в жизни я не знал, чего хочу — трахнуть его, или чтобы он трахнул меня. Хотя… Если быть уж предельно честным, я хотел и того, и другого. И как можно скорее. От осознания сего факта внизу живота заныло…

По всей видимости, Валерка это тоже почувствовал… Едва касаясь губами, он начал целовать моё плечо, а рукой гладить живот — кругами, так же лишь чуть-чуть касаясь кожи, иногда спускаясь до резинки трусов, но не двигаясь дальше. Пара минут такой пытки, и я заскулил, как бы ни старался сдержаться.

— Что такое, малыш? — беззвучно рассмеялся Валерка.

— Иди в задницу! — буркнул я смущённо.

— Именно туда я собираюсь, — ответил Валерка, дыша мне на ухо.

Его голос звучал так хрипло, так эротично, что я непроизвольно прижался к нему ягодицами, чувствуя его возбуждённый член. Но Валерка не торопился, хотя и перешёл к более активным действиям: его рука спустилась вниз и мягко легла на мои ноющие от напряжения яйца. Слегка поглаживая, он медленно, словно намеренно издевался, поднимался вверх, массируя пальцами через материал трусов мой член, который реагировал на каждое прикосновение новой волной дрожи.

Это было действительно похоже на пытку… До этого момента у меня было уже несколько партнёров, но никто из них не был так нежен в своих ласках. Да и я сам предполагал, что интенсивные игры возбуждают куда больше. Как же я ошибался! От едва ощутимых прикосновений Валеркиных пальцев меня ломало с такой силой, что я готов был кричать, умолять его, чтобы он наконец закончил эту пытку. Но он и не думал этого делать.

Правда, происходящее возбуждало его не меньше: он начал тереться о мою задницу и мягко покусывать шею и плечи. Когда же его рука наконец-то пробралась под резинку трусов и пальцы коснулись головки так же осторожно, словно мой член был фарфоровой вазой и от любого неосторожного движения мог разбиться, я застонал — громко, тяжело.

— Ещё не сейчас, — прохрипел Валерка мне на ухо, выдавая голосом, насколько непросто ему было держать себя в руках.

Я закивал, больно прикусив губу, соглашаясь на его игры. И они не заставили себя ждать. Сложив пальцы тюльпаном, Валерка приставил их к самому кончику члена и, медленно — чертовски медленно — оголяя головку, проталкивал её между пальцами. Когда головка упёрлась в ладонь, пальцы тут же сжали её — не сильно, но достаточно для того, чтобы я снова застонал, на этот раз — прикрыв рот ладошкой. Мой член уже давно требовал разрядки, набухнув так, что, казалось, вот-вот взорвётся, но Валерка не спешил: с заметным наслаждением он массировал кончиками пальцев головку, слегка сжимая ладонь. Правда, ёрзать по моей заднице стал интенсивней да и дышал тяжело, так, словно сам готов был в любой момент кончить.

Не знаю, сколько длилась эта пытка — мне казалось целую вечность. Перед глазами мельтешили радужные точки, перемешиваясь с накатившими слезами, и я был готов умолять, ползать на коленях, если нужно, только для того, чтобы он наконец дал мне кончить. И он дал… Резко сжав руку в кулак, Валерка сначала медленно, потом быстрее провёл по всей длине члена, на третьем движении сдавил его со всей силы, вжавшись в мои ягодицы, и стал надрачивать так интенсивно, что, кажется, уже на пятой секунде я захрипел, как поломанная мельница, и кончил… На всё тот же многострадальный диван.

Пару минут спустя, когда я отдышался и пришёл в себя, Валерка всё еще прижимался к моей заднице, хотя уже не так интенсивно. Его член приятно пульсировал, давая понять о своей готовности броситься в бой. И я ещё прекрасно помнил, как он выглядит: толстый, с ярко выраженными венами, такой аппетитный…

— Сядь! — скомандовал я.

— Что? — переспросил Валерка растерянно.

— Да сядь ты уже, не заставляй себя упрашивать, — пробубнил я смущённо, поднимаясь с дивана.

Валерка тут же повиновался: сел, откинувшись на стену, и совершенно без стеснения развел ноги в стороны. Но он, кажется, ожидал совсем другого… Потянув Валерку за ноги на край дивана, так что от неожиданности тот плюхнулся спиной, я опустился на колени. Валерка приподнялся на локтях — выглядел он немного растерянно и, похоже, был удивлен. Я и сам не совсем верил в то, что делал то, что делал.

Нет, таким мастером доводить человека до исступления, как Валерка, я не был. У меня были свои «таланты». Обычно я не делал этого с малознакомыми людьми, но Валерка… Он был какой-то особенный. К тому же меня переполняло странное чувство благодарности.

Пододвинувшись поближе, я не торопясь стянул с Валерки трусы — его возбужденный член тут же встал, как по стойке смирно, готовый принимать свою порцию ласки. Мне не очень хотелось заставлять его ждать. Облизав губы в преддверии, я спросил сам себя, какой, интересно, он на вкус, и аккуратно провел кончиком языка по уздечке. Член тут же отреагировал: напрягся сильнее, дёрнулся в направлении пупка, а потом вернулся к моему языку. Обхватив основание рукой, я снова провел языком по уздечке, на этот раз остановившись на самой вершине, там, где образовалась маленькая, но приятная на вкус капелька.

— Бананы?

Подняв глаза на Валерку, я увидел, что он внимательно наблюдает за моими действиями, и, похоже, зрелище возбуждало его не меньше, чем ощущения.

— Было дело, — хрипло рассмеялся он в ответ, и тут же резко выдохнул: я взял в рот головку целиком.

Она была гладкая и слегка терпкая на вкус. Сжав губы, я стал вращать языком, рукой слегка массируя основание члена. Валерка, тяжело дыша, смотрел мне в глаза, и почему-то это страшно возбуждало. Я прекрасно осознавал, как выгляжу со стороны, и ощущение того, что Валерка видит меня именно так, горячей волной пробежало по телу, заставив мой член снова налиться кровью.

Сам же Валерка положил руку мне на голову и ласково гладил по волосам. Странное сочетание нежности его прикосновений и пошлости во взгляде заставили меня ёрзать. Этот парень сводил меня с ума… Такого со мной уже давно не случалось…

Член в моей руке напрягся, и только теперь я осознал, что немного переусердствовал, сжимая его. Но, похоже, Валерка был не против… Возможно, ему нравилась боль… Решив проверить эту гипотезу, я слегка прикусил зубами головку, на что Валерка захрипел и тут же потребовал:

— Ещё…

Похоже, я был прав. Сжав зубы посильнее, я аккуратно начал двигать головой вверх и вниз, на что Валерка тут же отреагировал, запрокинув голову назад и нечленораздельно мыча. Член его сильно напрягся, что я уже было подумал, что он сейчас кончит мне в рот, и потому мне пришлось сменить тактику и перейти собственно к тому, что было моим коньком.

Валерка дёрнулся, громко засопел и схватил меня за волосы: его член интенсивно пульсировал, упираясь мне в горло. Так уж получилось, что у меня полностью отсутствует рвотный рефлекс, потому мне абсолютно легко удавалось делать то, что у многих вызывало спазмы и слёзы на глазах, — глубокий минет… Заглотив Валеркин член на всю длину, я провел языком по яйцам, отчего Валерка в очередной раз захрипел и, уже не сдерживаясь, потянул меня за волосы, давая понять, чего хочет. И я позволил ему: он контролировал ритм движений, когда я трахал свой собственный рот его членом, загоняя его в самую глотку. Я чувствовал, как по рту растекается смазка — приятный, сладковато-терпкий вкус, от которого меня самого начинало трясти: мой член уже давно торчал, как стрелка часов на двенадцать, при каждом движении стучась о живот.

Вдруг Валерка подался вперед и с хриплым «Чёрт, святые Боги!» потянул меня наверх, заставив выпустить свой член изо рта, и, как только это случилось, Валерка тут же кончил, в несколько толчков залив собственный живот неприличным количеством спермы. Я смотрел на него, даже не пытаясь делать вид, что это не самое чудное зрелище, которое мне приходилось видеть. А Валерка… схватив за руку, он потянул меня к себе, заставив усесться ему на ноги, обнял рукой за талию и впился в мои губы с такой силой, словно это был вопрос жизни и смерти. Когда же его рука сжалась на моем всё ещё возбуждённом члене, я от неожиданности прикусил его губу.

Рассмеявшись, Валерка стал надрачивать мой член, уже совсем не так осторожно, как в начале вечера. Уткнувшись лбом в его плечо, я бесстыже наблюдал, как его рука скользит вверх и вниз. Я был уже на грани очередного оргазма, когда Валерка обхватил свободной рукой меня за шею и хрипло пробормотал:

— Не думал, что когда-то скажу такое, особенно такому салаге, как ты, но, чёрт возьми… Ты прекрасен. Мне придется видеться с тобой чаще…

От его голоса — и ещё больше от умело скрытого обещания — меня накрыло: прикусив до боли губу, чтобы сдержать крики, я кончил Валерке на живот и тут же обмяк, повиснув на его шее. Валерка осторожно, словно я мог в любой момент поломаться, уложил меня на диван, вытер полотенцем следы наших игр и лёг рядом, укрыв нас обоих одеялом. Прижавшись к нему, я, совсем как девчонка, уткнулся носом в его плечо и с совершенно идиотской улыбкой на губах заснул.

Когда я проснулся, Валерки уже не было… Он втихаря собрал свои вещи и смылся. Выглядело это как-то… нелепо.

— Да ладно, с кем не бывает, — хихикала Катька.

— Ну, со мной ещё не было, — хмыкнул я.

— Ой, ну подумаешь! Всегда бывает первый раз.

— Угу, — пробурчал я. — Я теперь чувствую себя, как дешёвая проститутка.

— Ну почему же дешёвая — это всё не так уж дёшево стоило! — заржала Катька, рассматривая инструменты.

Не объявился Валерка ни в этот день, ни на следующий, а к концу недели я уже даже и не думал, что вообще когда-то увижу его снова. И тот факт, что меня это расстраивало, бесил больше всего. Сначала я злился, потому что меня не покидало ощущение, что мной попользовались. Потом — потому, что решил, что это была месть и не больше. Но в итоге просто сдался, понимая, что ни то, ни другое меня на самом деле не раздражало. Если Валерка мной и попользовался, то предварительно доставив мне вселенское наслаждение. А если мстил… Так я это заслужил.

На выходных мы — не без помощи соседа — заложили буржуйку кирпичом, вытащили всю мебель на улицу под навес и, покрасив деревянный пол, разъехались по домам. Два дня с родителями и братом не пошли мне на пользу. Мама сердобольно каждые пять минут спрашивала, почему я такой худой, не хочу ли я есть и почему у меня синяк на шее. Брат мой, Илья, даже соизволил вылезти из-за компьютера и предложил сходить вместе в клуб, что само по себе было парадоксом: он никогда никуда не ходил, тем более со мной. И даже отец, который вообще никогда — никогда! — не интересовался моей жизнью, дабы не слышать интимных подробностей, с которыми ему приходилось мириться, вдруг предложил съездить с ним на рыбалку.

Именно из-за этого его предложения я и понял, что что-то не так. По всей видимости, я не только ужасно себя чувствовал, но и выглядел хреново. Нужно было с этим что-то делать. Илюхина идея с клубом показалась не такой уж ужасной. И — как это могло быть иначе? — направился туда я с Катюхой.

Она радостно скакала вокруг меня, как стрекоза в брачный период, и щебетала о том, как здорово, что я позвал её развлечься. Её очень угнетал тот факт, что она уже давно была одна, и на этот вечер у неё были особые надежды. У меня тоже…

Клуб оказался на удивление приличным. Чистый — кажется, на тот момент он работал только пару месяцев. Живая музыка тоже не могла не радовать. И напитки… Где-то на четвёртом стакане виски со льдом ко мне подсела какая-то девица, сама в не очень трезвом состоянии. Мы мило беседовали, и я было подумал, что готов даже на такое отвлечение от своих бредовых мыслей. Но помешала Катька. Или скорее — спасла. Конечно, тогда мне казалось, что мне нужно отвлечься, и идея затащить в постель первого попавшегося не казалась ужасной, но на следующее утро я бы наверняка жалел о случившемся.

Мы заказали ещё виски, потом ещё… Мы, кажется, даже танцевали, правда, не уверен, что на танцполе. Я вообще плохо припоминаю последние часа два в клубе. Но точно помню, что в какой-то момент мне в голову пришла «гениальная» мысль, и я полез к Катьке целоваться. Спасибо этой безбашенной девчонке — она поняла, что я нажрался в бубен, и только засмеялась. Силком вытащив меня на улицу, она поймала такси и назвала таксисту мой домашний адрес, на что я невнятно пробурчал, что хочу на дачу.

Именно там мы и оказались минут двадцать спустя. Уже не помню как, но мы умудрились затащить в дом одеяла, расстелили их на полу, и я сразу завалился спать. Правда, Катька мешала: пыталась раздеть меня, уверяя, что мне будет неловко ехать домой в помятой одежде. А ехать было нужно: я оставил там все необходимые принадлежности.

Конечно, Катерину развеселил тот факт, что я надел джинсы на голую задницу. Вообще, я этого не любил, но в клуб я шёл с однозначными намерениями, и трусы мне в этом деле были не нужны. Зато теперь приходилось спать голым. Делать этого не хотелось. Хотя мне вообще не хотелось спать. О чём я незамедлительно сообщил Катьке.

— Да ты, мой друг, совсем расклеился, — Катька улеглась рядом, успев стянуть с себя всю одежду, кроме трусов, и начала гладить меня по волосам. Как котёнка.

— Угу, — пробурчал я, уткнувшись носом в одеяло.

— Тебе точно нужно отвлечься, — вздохнула она.

Развернувшись на бок и подперев голову рукой, я недолго раздумывал, стоит ли это говорить или нет, но алкоголь внутри меня сделал своё дело.

— Отвлеки меня…

Катька удивлённо приподняла бровь, но потом усмехнулась, покачала головой и поцеловала меня в нос. Поднявшись на ноги, она направилась прямиком на кухню и достала из самого верхнего шкафчика коробку, о существовании которой знал только я. И, похоже, Катька. Вернувшись к расстеленному на полу одеялу, Катерина без долгих прелюдий уселась мне на живот, наклонилась вперёд и поцеловала меня, на этот раз в губы.

— Расслабься, Дим. Ты отвлекал меня, когда мне это было нужно, я отвлеку тебя…

— На то мы и друзья, правда? — усмехнулся я.

— Именно, — тепло улыбнулась Катька.

Она целовала меня очень нежно, едва прикасаясь, от одного уголка губ до другого. Мою попытку прикоснуться к ней тут же пресекла, буквально пригвоздив мои руки к полу. Намёк я понял, расслабился и больше не делал попыток взять инициативу в свои руки, давая Катьке делать с собой всё, что ей хотелось. Да и, честно говоря, мне именно это было нужно: просто расслабиться, просто получить физическую разрядку. В конце концов, почувствовать себя немножко лучше, чем ничтожеством.

Катька не торопясь спускалась вниз, целуя и иногда покусывая кожу… Я прекрасно понимал, что будь я в другом состоянии, то давно бы уже отреагировал на её ласки: они были очень тёплыми и нежными. Но… я был пьян, и в моей голове были совсем другие поцелуи. В какой-то момент мне стало бесконечно стыдно перед Катькой, что я использовал её в таких совсе

Добравшись до самых чувствительных мест, Катька раздвинула мои ноги, уселась между ними и, едва касаясь пальцами, начала массировать мой член, который уже успел налиться кровью, но вовсе не так, как должен был бы. Слегка ожив в её руках, я расслабился, закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться на ощущениях, и потому не заметил, как Катька наклонилась ко мне и поцеловала в губы. А потом тихо, шёпотом проговорила:

— Ни о чем не думай, Дим. Вот просто сейчас не думай. Потом мы со всем разберёмся. Хочешь, мы его найдем и ещё раз трахнем, как последнюю шлюху? Или вообще забудем о нём раз и навсегда…

Не знаю, что в конце концов подействовало: то ли её слова, то ли манипуляции тонких пальчиков, но я на самом деле отключился, забылся и поймал себя на мысли, что мне нравится чувствовать Катькины губы на своем члене — собственно, как она там оказалась, я не заметил. Это было и не важно: она умело елозила язычком по уздечке, мягко сжимая яйца, отчего я полностью отключился от внешнего мира. Когда Катька взяла в рот головку целиком, я уже и думать забыл о каком-то Валерке или о том, что он сделал — я вообще забыл обо всём на свете, кроме горячего язычка, скользящего вокруг головки члена, и пальчика, который неумело проталкивался в мою задницу.

Раздвинув шире ноги и согнув их в коленях, я облегчил Катьке работу, и она тут же засунула сразу два пальца внутрь. Я даже не думал о том, почему они так мягко вошли — просто не заметил, как Катька достала из коробки гель. Так она обрабатывала мою задницу и сосала член, пока я не начал громко стонать… А потом она сделала то, на что я давно надеялся, но никак не решался.

— Попробуем?

Мне даже не нужно было видеть, что именно Катюха достала из коробки: из тех вещей, которые можно было «попробовать» вдвоём, там было только одно — страпон. Чёртова игрушка, когда-то подаренная моим бывшим в шутку и так и валяющаяся без дела. Похоже, настал её звёздный час. Я согласно кивнул в ответ.

Катька спешно стянула с себя трусы и, встав на раскоряку, чем рассмешила меня, пыталась пристегнуть ремешки.

— Бля, не ржи как конь, — огрызнулась Катька с ухмылкой.

— Не могу. Ты похожа на беременную сороконожку! Иди сюда!

Катька послушно подошла и отдала мне странно выглядящую конструкцию. Я и сам не сразу понял, что и куда засовывается, но, когда мы разобрались с ремешками, стало понятно и всё остальное. Подползая на коленях к Катьке с инструментом пыток, я чувствовал себя, как раб перед доминой — от этой мысли меня пробрало поржать. За что я тут же получил от Катьки по загривку. Правда ноги она раздвинула послушно — мне даже не пришлось об этом говорить. Проведя пальцем по Катькиной щёлке, чтобы проверить, достаточно ли она влажная, я не удержался и притянул её к себе, лизнул клитор. Она довольно замурчала, как кошка, и, запустив пальцы в мои волосы, притянула голову ближе, давая понять, что ей хочется еще.

Её «хочется» уже успело стать для меня «законом», потому я послушно, как тот самый раб, вылизывал маленькую бусинку. Катька, слегка покачивая бёдрами, тихо постанывала… Когда по её ногам потекла липкая и ароматная смазка, я решил, что самое время, и аккуратно начал вводить вибратор: Катька сначала вздрогнула, а потом приподняла свою прелестную попочку, давая странно выгнутому инструменту проникнуть в неё. Пока я застёгивал ремешки, которые с лёгкостью можно назвать убийцей всяческого настроения на секс, вибратор вдруг сам по себе включился, а Катька чуть не подпрыгнула от неожиданности.

— Щекотно, — пропищала она, смешно вертя задницей.

— Погоди, он убыстряет темп, потом еще скулить будешь, что слишком много счастья.

— Счастья много не бывает! — уверила меня Катерина, указывая на одеяло, и я послушно принял горизонтальное положение. — А когда он убыстряет темп-то?

Взяв подушку, Катька заботливо подтолкнула её под мой зад, отчего я почувствовал себя как девственница на гинекологическом кресле.

— Готов? — поинтересовалась Катерина, намазывая гелем силиконовый аппарат, который почему-то вдруг стал похож на орудие пыток.

— Ага. Давай уже, инквизитор.

Долго ждать мне не пришлось: Катька навалилась на меня, приставила «орудие пыток» к моей заднице и начала медленно давить. Я ожидал чего угодно, но не этого: искусственный член вошёл, легко скользя, даже не доставляя никакого дискомфорта.

— Не больно? — спросила Катерина и, дождавшись отрицательного ответа, добавила: — А то я так ни хера не чувствую.

— Погоди, сейчас почувствуешь, — хмыкнул я и, сжимая её ягодицы, потянул на себя.

Поняв мой непрозрачный намёк, Катька начала делать поступательные движения: медленно, словно боялась сделать мне больно, внимательно наблюдая за моей реакцией. Мысль о том, что на этот раз она действительно, без всяких условностей, трахает меня, заставила меня застонать: в этом было что-то безумно пошлое и абсолютно доверительное одновременно. Тепло, родившееся в области груди, прокатилось по всему телу, кульминацией собравшись в паху, отчего член поднялся и упёрся Катьке в живот. По всей видимости, такая реакция на старания ей понравилась: движения стали быстрее и размашистей, и очень скоро Катька сама прерывисто задышала.

— Какого… Дииим, почему ты не предупредил?

В ответ я только усмехнулся: зачем ей было заранее знать, что «внутренняя часть» агрегата увеличивала темп, а потом и вовсе начинала вращать верхушкой в зависимости от того, как нагревалась вторая половинка. Кажется, эта специфика «орудия пыток» Катьке понравилась, потому что двигаться она стала быстрее, хотя и делала это не очень умело, сбиваясь с ритма. Но это было и не важно: меня возбуждал сам процесс и факт. Причём возбуждал так, что я не мог сказать, что мне нравилось больше: ощущения от энергично двигающегося в моей заднице силиконового члена или Катькин вид — она тяжело дышала и стонала одновременно, щёки покраснели, всё тело покрылось мелкими капельками пота, кудряшки приклеились ко лбу.

Я догадывался, что долго она такого темпа не выдержит, а мне в пьяном состоянии нужно было гораздо больше времени, чем обычно. Да я и не особо расстраивался: по какой-то причине мне стало абсолютно фиолетово на удовлетворение собственных потребностей… И я оказался прав, но только частично. Когда Катька хрипло зарычала и, упираясь ладонями мне в грудь, неразборчиво забормотала: «я сейчас кончу», до неприличия часто повторяя моё имя, я и сам был уже на грани.

Кончила она красиво: запрокинув голову назад и беззвучно глотая воздух ртом. Тёплая жидкость потекла мне на задницу… Я тяжело выдохнул: возбуждённый член требовал разрядки, и я хотел было довести дело до победного конца, но Катька опередила меня — обхватив его ладошкой, предварительно облизав её, она стала елозить туда-сюда, сначала медленно, потом быстрее, в конце концов так быстро и сильно сжимая, что я заскулил от наслаждения и боли, закусил угол одеяла, чтобы не закричать в голос, и очень скоро кончил…

Немногим позже, после холодного душа и крепкого чая, мы валялись на полу, глупо хихикая, так, словно ещё совсем недавно не трахались, как две течные болонки. Собственно, именно это было самым чудесным в нашей с Катькой дружбе: мы могли всю ночь заниматься самым извращённым сексом, а наутро легко возвращаться в фазу «мы друзья» — всё было отлично. Это функционировало.

— Кстати, Димасик, с днём рождения тебя!

— Чёрт! Точно. Сегодня же…

— Ты теперь совсем взрослый.

— Ага, двадцать лет, на пенсию просто пора, — заржал я.

За окнами уже светало. Катька поднялась и, нарочно пошло покачивая бедрами, подошла к окну — на улице пели птицы. Приятный прохладный воздух наполнил комнату. И я почти провалился в сон, как зазвонил телефон. Мой.

— У аппарата, — деловито прощебетала Катюха в трубку, потом поморщилась, скривила физиономию и двумя пальцами, словно держала жабу, подала телефон мне…

— Слушаю, — настороженно произнес я.

В трубке было тихо, и только секунды через три послышался Валеркин голос:

— Привет…

— Чё надо? — прорычал я, не скрывая раздражения.

— Дим… Прости… — виновато прошептал он.

— Какого чёрта?! Иди на хер со своими извинениями! — мой голос срывался на крик, но меня это мало интересовало.

— Дим…

— Да пошёл ты, ублюдок хренов!

— Дим… Пожалуйста…

Вдруг меня осенило: его голос звучал совсем не виновато. Это было другое. Что-то совершенно другое.

— Что… Что-то случилось?

— Да, Дим, — прошептал он, и только теперь я услышал, что он плачет. — Мама… умерла вчера.

И снова я чувствовал себя ничтожеством. На этот раз, правда, совсем по другой причине…

Таксист вёз меня по названному адресу, а я всё еще пытался подобрать нужные слова. Что говорят человеку в такой ситуации? Я не знал. Не знал тогда и не знаю сейчас. Это было и не важно: в моей голове звучал лишь один вопрос: "Приедешь?"…

Как я мог не приехать?! Да если бы случился конец света, я бы всё равно нашёл способ выполнить его просьбу. Сейчас Валерке нужна была поддержка, и всё остальное не имело значения.

Такси заехало на территорию небольшого охраняемого поселения, и по какой-то причине сердце в груди забилось с бешеной скоростью. Да… ситуация была странной. Запредельно странной. По сути, мы с Валеркой были едва знакомы. И если не считать просто выносящего мозг секса, мы не знали друг о друге ровным счётом ничего. Ещё час назад я был готов задушить его голыми руками и закопать труп под кустом сирени в лучших традициях английских детективных историй. Но… Всё это сейчас ровным счётом ничего не значило.

Двери Валера открыл не сразу. Я было уже решил, что он не дождался меня и ушёл. Но после третьего звонка он всё же появился на пороге — в помятой одежде и с торчащими в разные стороны волосами.

— Ты ужасно выглядишь, — заметил я, проходя в дом.

— Спасибо, — сухо ответил он.

Валерка провёл меня на кухню и предложил кофе, на что я сразу согласился: бессонная ночь и начинающееся похмелье давали о себе знать. Кофе мы пили молча: Валерка уставился в стену, а я — в стакан, и, похоже, оба не знали, о чём говорить. Валерка нарушил тишину первым.

— Извини, что не позвонил тебе сразу…

— Глупости, — выдохнул я. — У тебя были причины. Это… ты извини, что я на тебя наорал.

Валерка едва заметно улыбнулся и покачал головой:

— Это даже мило. Не припомню, когда последний раз на меня орали и так щедро посыпали комплиментами.

— Ну… да… такой я идиот.

— Да ладно тебе, Дим, — Валерка похлопал меня по плечу, словно пытался успокоить, поднялся и подошёл к окну. — Я бы на твоём месте ещё похлеще реагировал.

Сам не до конца понимая почему, я последовал за ним и, подойдя сзади, обнял за плечи. Просто так, за плечи. Не знаю, обнимал ли я вообще когда-то кого-то так, как делал это в тот раз с Валеркой. Меня не покидало ощущение, что он вот-вот развалится на куски, и мне нужно было держать его, чтобы этого не случилось. И я держал. Странным образом мне казалось, что так я не даю рассыпаться не только ему, но и самому себе.

Не знаю, сколько времени мы простояли так: молча, глядя в окно… Но из этого молчаливого оцепенения нас вывел забавный звук: у Валерки урчало в животе.

— Ты вообще ел сегодня? — спросил я.

— Мм… Я только что пил кофе.

— Хорошо. Я спрошу ещё раз: ты сегодня ел? — на этот раз я настойчиво выделил последнее слово.

— Вряд ли…

Раздавшийся за спиной голос заставил меня вздрогнуть и ретироваться, отпустив Валерку.

— Пап? Я думал, ты уже на работе.

— Задержался. Сейчас поеду.

Валеркин отец выглядел, как он сам, только старше — абсолютное сходство.

— Вы, должно быть, Дмитрий? — он протянул мне руку для приветствия, и я слегка растерянно пожал её и кивнул.

Григорий Сергеевич — так он представился — достал из холодильника пару яблок и, словно ничего не случилось, сообщил, что будет поздно, потому что предстояло какое-то собрание директоров и… дальше я ничего не понял — для меня это звучало, как набор слов, но Валерка, похоже, прекрасно в этом разбирался и потому понимающе кивал. Они перекинулись еще парой фраз, и Григорий Сергеевич, взяв кейс, направился к выходу, но перед тем, как уйти, обратился ко мне:

— Молодой человек, проследите, пожалуйста, чтобы этот оболтус позавтракал. Выросла детина, а ума не набралась.

— Хорошо, — кивнул я, сдерживая улыбку.

Валерка вздохнул, сдаваясь.

Позже мы сидели в гостиной, смотрели какую-то ерунду по телевизору. Валерка, не вдаваясь в подробности, рассказал о длительной болезни матери, и что он вернулся к родителям, когда она заболела. О своей учёбе, работе, семье… Он много говорил, а потом просто взял меня за руку — совсем по-родному тепло — и сказал «спасибо». Не знаю, за что именно он меня тогда благодарил, но, по всей видимости, ему нужно было просто с кем-то поговорить. А потом он уснул, сидя на диване.

Немногим позже я тоже отключился, а когда проснулся — за окнами было уже темно — Валерки не было рядом, зато был слышен звук падающей воды. Не без труда поднявшись на ноги — меня мутило, и голова кружилась — я пошёл на поиски ванной комнаты, где и нашёл Валерку. Он принимал душ. Заметив меня, он улыбнулся и махнул рукой, предлагая присоединиться к нему.

— Не думаю, что это хорошая идея, — нахмурившись, ответил я.

— Не бойся ты, — усмехнулся Валерка, смахивая ладонью воду с волос. — Я же говорил, что не трону тебя без твоего согласия. Не все же такие маньяки, как ты.

— И долго ты будешь мне об этом напоминать? — пробурчал я.

— Нет, недолго. Годика два-три — и перестану, — шагнув из душевой кабинки, Валерка схватил меня за ворот рубашки и насильно затащил под воду.

— Ты чего делаешь?! — выдохнул я. Одежда намокла в ту же минуту. — Как я теперь домой поеду?!

— Оставайся…

На это предложение я ничего не ответил. Не было смысла: одежды у меня всё равно не было, да и желания оставлять Валерку одного — тоже.

— Ты выглядишь так, как будто тебя бульдозер переехал, — Валерка окинул меня взглядом.

— И чувствую я себя так же, — признался я.

— И несёт от тебя так, как будто всё это случилось на ликёро-водочном заводе.

— И что из того, что я напился?

— Ничего. Просто не знал о твоих алкогольных эскападах, — усмехнулся Валерка.

— Имею право, — хмыкнул я. — У меня, между прочим, сегодня день рождения!

— Серьёзно?

— Абсолютно…

Больше ничего Валерка на это не сказал: просто прижал меня к холодной кафельной стене и поцеловал. Он почти не прикасался ко мне: только его мягкие губы и ладони на моих плечах. Три секунды. Ровно три секунды длился поцелуй. А потом Валерка просто вышел из душа, оставив меня одного, тепло улыбнувшись напоследок.

Скинув с себя мокрую одежду, я, воспользовавшись ситуацией, повернул кран на полную мощь, опёрся руками на стену и засунул под воду голову. В ней было слишком много мыслей, которые нужно было рассортировать по логике и наконец-то понять, что происходит. Почему я вообще был здесь? Почему меня так распирало от счастья, когда Валерка просто держал меня за руку? И почему, в конце концов, я улыбался сам себе, как идиот, оттого, что он предложил остаться на ночь?

Осознание пришло резко. Как кувалда по нервной системе… Я влюбился. Как школьник! Просто влюбился!

Почему-то от этой мысли стало до боли досадно. Настолько, что я сам не заметил, как со всей дури ударил по стене кулаком. Зачем? Зачем мне это было нужно? До сих пор этого никогда не случалось, и меня это вполне устраивало. Я не собирался заводить длительных отношений. Мне не нужны были все эти тайны, отговорки, игры в кошки-мышки, когда нужно постоянно делать вид, что «мы просто друзья».

Я видел его всего-то раз десять. Ну и что, что у нас был самый невероятный секс?! Какая разница, что меня пронимало до костного мозга от его голоса? И что от его прикосновений сносило крышу? Что в этом такого? Это всего лишь тупая физиология. Зачем было влюбляться?!

Зато теперь всё стало понятно. И почему меня ломало, когда его целую неделю не было рядом, и почему его горе так било по моим нервам… Теперь, когда я всё это понимал, мне стало легче и сложней одновременно. И главное, я не представлял, как смотреть ему в глаза. Ещё хуже: как не смотреть. От осознания того, что делать это придется, как и от факта, что ночевать нам предстоит вместе, внизу живота заныло… Чёртова физиология! В голову пришла бредовая идея… Если избавиться от этого напряжения в паху, то пройдут все эти нелепые, никому не нужные чувства…

Рука сама опустилась вниз и крепко сжала уже возбуждённый член — одно движение, и я выдохнул: да, так всё было проще. Просто физическое, ничего больше. Вода стекала вниз, нагревая и без того разгорячённое тело. Сильно сжимая кулак, я старался ни о чём не думать. Ни о чём, кроме этого избавляющего от внешнего мира ощущения. К чёрту всё! К чёрту все эти чувства! Просто нужно избавиться от этого раз и навсегда!

Всё напряжение — физическое — завязалось узлом внизу живота и заныло, пульсируя в венах. Еще пару движений, и всё должно было закончиться, но вместо желанного освобождения пришла боль — ноющая, покалывающая боль. Я прикусил губу, чтобы не издавать никаких звуков…

Дверь в душевую кабинку открылась слишком тихо, чтобы слышать её из-за звука падающей воды. Холодный воздух на коже почувствовался вполне… Валеркины руки казались такими холодными на моей коже — от их прикосновения я вздрогнул. Я был готов провалиться сквозь землю! Ужасная ситуация, нелепая…

Валерка обнял меня, и я почувствовал его ладони на животе. Нужно было что-то сказать…

— Валер…

— Тш… Не надо…

Сначала я почувствовал прикосновение губ к плечу, потом его ладонь плавно соскользнула вниз и коснулась моего всё ещё возбуждённого члена. Стон сдержать я не смог… Валерка целовал мою шею, плечи — мягко, нежно; точно так же двигалась его рука. На этот раз без всяких уловок и трюков, которые так сводили меня с ума в прошлый раз. И всё же именно сейчас, чувствуя Валеркину ладонь на своей груди, я терял связь с реальностью, целиком и полностью отдаваясь во власть этих ощущений, этих крепких пальцев…

Болезненное напряжение уступило место абсолютному наслаждению. Я и сам не заметил, как начал двигать бёдрами навстречу Валеркиной руке. Дышать стало тяжело. Пальцы рук немели и нервно дрожали, и ноги стали подкашиваться… Валерка сильнее прижал меня к себе и ещё крепче сжал ладонь… Кончил я, больно закусив губы, чтобы сдержать крик. Валерка ещё какое-то время поглаживал мой уже обмякший член, словно не решался оставить меня. Так же как я не решался повернуться к нему лицом.

Он первый отпустил меня, и я было уже вздохнул с облегчением, но меня тут же крепко взяли за плечи… Валерка смотрел на меня серьёзно, почти не моргая, задумчиво кусая губу. Словно видел всё то, что я чувствовал. От этого было неловко. Еще больше, чем от ощущения того, что он видел меня под душем и то, что я делал. Всё это исчезло в одно мгновение, когда он улыбнулся. Улыбнулся, и совсем не так аккуратно, как касался меня ещё пару минут назад, положил ладонь мне на затылок, и, притянув меня к себе, упёрся своим лбом в мой. Его глаза были закрыты, но он тепло улыбался…

— Димка-Димка, — прошептал он едва слышно. — Что ж ты, чертяка, делаешь?!

— Ничего особенного, — смущённо пробормотал я.

Валерка вздохнул, отступил от меня и скомандовал:

— Одевайся. Я тебе приготовил пижаму. Поспать бы тебе не мешало.

Как бы странно это ни звучало, но в ту ночь мы действительно спали. Вместе. В одной кровати. Просто спали. А наутро всё было так легко и спокойно, словно прошлым вечером ничего не случилось.

Просыпаться одному, даже если засыпали вместе, похоже, было нормальным. Правда, в этот раз Валерка никуда не сбегал, а мирно готовил завтрак. На этот раз не дожидаясь приглашения, я уселся за стол и потёр виски: выспаться мне, конечно же, не удалось — как всегда на новом месте.

— У меня кое-какие дела в городе, могу забросить тебя домой, если хочешь. Или на дачу.

Валерка был явно уже готов к выходу, и снова «при параде» — в костюме.

— Домой было бы неплохо, — согласился я.

Жил он у чёрта на куличках, куда, похоже, даже общественный транспорт не ходил. Я ещё прекрасно помнил, как забирал Катюху отсюда, и самому торчать на трассе не хотелось.

— Тогда у тебя пятнадцать минут на сборы, иначе я опоздаю.

— Хорошо, — согласно кивнул я и, залпом выпив остатки кофе, поторопился обратно в Валеркину комнату, где, по его словам, он приготовил для меня одежду. Оттого, что ехать домой придется в чужой одежде, было неловко, но моя собственная за ночь высохнуть не успела, да и третий день подряд ходить в одном и том же приятного было мало.

Конечно же, и Валеркины джинсы, и свитер были мне в пору — мы были практически одинаковой комплекции. Это не могло не радовать. Зато встреча с его отцом в коридоре радовала не очень.

— Доброе утро, Дмитрий, — поприветствовал он меня.

— Доброе утро, Григорий Сергеевич, — ответил я, смутившись.

Оглядев меня и, конечно же, узнав на мне вещи сына, он едва заметно улыбнулся:

— Вам идёт.

— Пап, перестань. Не видишь, ребёнок смущается, — усмехнулся непонятно откуда взявшийся Валерка, а потом как ни в чём не бывало обратился уже ко мне: — Готов? Поехали, я уже опаздываю.

В машине мы какое-то время ехали молча. Во-первых, мне было неловко. После вчерашнего вечера и от этой встречи с его отцом. Словно почувствовав моё состояние и угадав причину, Валерка заговорил первый.

— Не обращай на отца внимания, — сказал он спокойно. — Он иногда перегибает палку. Но он в курсе моих… предпочтений и никогда не имел ничего против.

— Он со всеми твоими любовниками так себя ведёт? — буркнул я.

— Кхм… Любовниками? Звучит из твоих губ как ругательство, — засмеялся Валерка. — Но… нет. Ты вообще первый из моих «любовников», кого ему довелось встретить.

И снова я, как влюблённый идиот, смутился и, кажется, даже покраснел. Порадовавшись тому, что Валерка вёл машину и на меня не смотрел, я поспешил сменить тему.

— И какого чёрта ты меня ребёнком назвал?

Он заливисто рассмеялся в ответ, потом покачал головой. Машина остановилась на перекрёстке, и Валеркина рука скользнула с рычага переключения скоростей на моё бедро.

— Сколько тебе вчера стукнуло-то?

— Двадцать, — резко ответил я.

— Пиздец. Причем полный, — усмехнулся Валерка.

Машина тронулась, а он сам задумчиво пробормотал себе под нос:

— И что ж ты салага-то такой?

На эту тему я решил с ним больше не дискутировать. Ну, салага так салага. Ему, наверное, казалась наша разница в возрасте большой. Да и мне, если уж быть до конца откровенным, тоже. Но я, в отличие от него, уже не слушал разумных доводов своей головы и думал совсем другими органами.

Остальной путь до дома мы ехали молча, а когда машина остановилась у подъезда, я поблагодарил его и собрался уже выйти, как Валерка поймал меня за рукав.

— Погоди.

— Чего ещё?

— Тут, в общем, такое дело… Я послезавтра еду в командировку.

— Спасибо, что предупредил, — буркнул я. Как бы глупо это ни было, но мне не удавалось в его присутствии вести себя адекватно.

Валерка вздохнул и, глядя прямо перед собой, нахмурился.

— Дим… Поехали со мной.

— Чего?

— Поехали со мной, говорю, — Валерка развернулся ко мне и тепло улыбнулся. — У тебя же каникулы, время свободное. Ты ничего не теряешь. Швейцарию посмотришь заодно.

— Швейцарию? Валер, ты с дуба рухнул? Вообще-то, мне через две недели в Лондон лететь. А в Швейцарию виза нужна, кстати.

— Да забей ты на визу, всё я тебе сделаю. И в Лондон ты свой успеешь — мы через неделю вернёмся…

— Не знаю, — пробормотал я. — И вообще, на каких основаниях и правах я туда с тобой полечу?

— На правах моего любовника, — усмехнулся Валерка.

— Я подумаю, — сухо ответил я и поторопился вылезти из машины.

Через два дня я с сумкой наперевес торчал в аэропорту… Ругая себя за полное отсутствие силы воли, я, конечно же, понимал, что на самом деле принял решение ехать ещё тогда, в машине. Просто мне было неловко признаться в такой слабохарактерности даже самому себе. А потом ещё и Катька масла в огонь подливала целый день, треща мне в ухо, что я слишком быстро его простил. Она почему-то не хотела понимать ситуацию. Хотя, если честно, если бы всё было наоборот и Катька была бы на моем месте, мне бы тоже было непросто простить «обидчика». Дружба — она беспощадна и порой лишена всякой логики.

Первый раз мне довелось лететь бизнес-классом… И это совершенно нельзя сравнить с обычными самолётами и теснотой в них. Как только посадка была завершена, Валерка развалился в кресле, вытянул ноги, попросил принести нам пледы и, достав книгу, начал читать.

— Вот теперь я точно чувствую себя как содержанка, — подытожил я собственные ощущения.

— Да брось ты, — отмахнулся Валерка.

— Ну, сам я точно не мог бы позволить себе такой шик.

— А я не мог позволить себе лететь без тебя, — спокойно ответил он, не отрываясь от книги.

— Да ну нахер?! С каких это пор?

— Дим, отстань. Поспи что ли — лететь долго ещё.

Намёк был понят — разговаривать он не хотел. Я и не сильно расстроился. Мне вдруг пришла в голову мысль, что привязался он ко мне куда больше, чем хотел показывать. И даже если это было только на уровне секса — я мог этим воспользоваться.

Подняв подлокотник, я накрылся повыше пледом и улёгся Валерке на плечо. Сидел я у окна, и потому совершенно несложно было сделать задуманное. Скользнув рукой под плед, которым укрывался Валерка, я положил ладонь ему на бедро и тут же почувствовал, как он напрягся. Было отчего — он, кажется, догадался, что я собираюсь делать. По крайней мере, он ничего не сказал, когда, медленно перемещая руку, я добрался до заветного места и начал гладить. Реакция не заставила себя ждать: член тут же напрягся, приподнимая наутюженную ткань штанов.

— Что ты делаешь? — сухо спросил Валерка.

— Ничего, — так же незаинтересованно ответил я, расстёгивая ширинку.

— Перестань.

— Я же ничего не делаю!

Ладонь легла поверх уже возбуждённого члена, и я стал слегка массировать его пальцами.

— Дима?

— Да, Валера? — даже не скрывая усмешки в голосе, спросил я.

— Перестань.

Слегка приподнявшись, я подвинулся к нему ближе и аккуратно провёл языком по мочке уха, а потом шёпотом спросил:

— Ты бы сказал то же самое, если бы мы были дома?

— Дим… — Валеркино дыхание стало более напряжённым, как и головка члена, которую я массировал через ткань трусов. — Ты же… знаешь, что… не сказал бы.

Вместо ответа я прижал зубами мочку — крепче, чем стоило бы — и начал её аккуратно посасывать. Ткань, по которой елозила моя ладонь, тут же стала влажной.

— Блядь, Димка! — процедил Валерка сквозь зубы.

— Так блядь или всё-таки Димка? — усмехнулся я.

— Я не то…

— Не волнуйся, милый, я могу быть для тебя и тем, и другим, — я слышал собственный голос, но сам не верил, что говорил это. Хотя это меня чертовски заводило. Валерку, похоже, тоже: он прикусил губу и закрыл глаза, пытаясь держать себя в руках.

Недолго думая, я запустил руку за последний бастион, отделяющий кожу от кожи, и, обхватив ладонью головку, стал водить подушечкой большого пальца по уздечке — медленно, с сильным нажимом. Валерка закусил губы так, что они побелели, и шумно втянул воздух через нос. Три секунды спустя его рука легла поверх моей, а сам он резко наклонился ко мне:

— Если ты сейчас же не остановишься, — тихо, но требовательно шептал он мне на ухо, — я выебу тебя в туалете этой чёртовой летающей тарелки.

— Не получится, — усмехнулся я. — Мы в зоне турбулентности, ходить по салону запрещается.

Подняв глаза к горящему значку «пристегнуть ремни», Валерка беззвучно выругался, схватил мою руку и, вытащив её из своих штанов, переложил на моё колено.

— Не страшно. Значит, твоей заднице достанется, как только мы окажемся в отеле.

С видимым спокойствием я пожал плечами:

— Ничего не получится: у тебя конференция через два часа после посадки.

Отвернувшись к окну, я накрылся с головой и закрыл глаза, а скоро и вовсе заснул. Спорить с Валеркой не было желания, да и, признаться, на душе было гадко от самого себя.

Валерка разбудил меня, когда самолёт уже приземлился. Мы немного говорили и по пути в отель, и когда спешно закинули в номер вещи. Здание, где проходила конференция, было в нескольких кварталах от отеля, и нам понадобилось не больше пятнадцати минут, чтобы туда добраться. Не знаю, зачем Валерка потащил меня с собой, но я послушно согласился.

В помещении конференции были расставлены столы, за которыми сидели представительного вида люди. Всё выглядело крайне серьёзно, и я в своих джинсах и толстовке совсем не вписывался в общую картину. Собственно, на меня никто не обращал внимания. Забравшись подальше, за самый дальний стол в углу, я слушал до зевоты скучные выступления одно за другим, пока не появился Валерка. Из того, что он говорил, я не понимал и половины. Мало того, что говорил он на английском, так ещё и о вещах, в которых я совершенно не разбирался: о каких-то компьютерных разработках в сфере безопасности.

Мне было скучно. К тому же я всё ещё сердился… Валерка начал рассказывать о поставках новых лазерных сканеров, и я заметил, что изредка, листая слайды, он поднимает взгляд и смотрит на меня. Ну что ж…

Стол стоял в углу у стены, немного поодаль от других, так что Валерка видел меня хорошо — в этом я был уверен. Развалившись на стуле, я съехал вниз, широко расставил ноги и положил ладонь себе на яйца, слегка поглаживая их. Да, Валерка это увидел: подняв глаза, он на секунду замер, удивлённо приподняв бровь, но быстро взял себя в руки и продолжил рассказ. В следующий раз он увидел, как рука пролезла под пояс джинсов… Валерка нахмурился, но с серьёзным видом поменял слайд и заговорил о каких-то точках на пальцах и их неповторимости. Пока он отвечал на какой-то вопрос, я облизывал средний палец другой руки. Валерка периодически сбивался, хмурился и, похоже, вообще потерял нить, когда я засунул палец в рот…

Когда выступление закончилось, Валерка, улыбаясь, поблагодарил за внимание, оставил на столе стопку флайеров и направился к выходу — к слову, не к тому, через который появился в аудитории, а который был за моей спиной. Проходя мимо меня, он прошипел, чтобы я шёл за ним, и спешно вышел. Я последовал за ним и, оказавшись в коридоре, тут же почувствовал, как меня схватили за шкварник, как котёнка, и потащили в соседний кабинет. Я и не сопротивлялся.

Дверь за нами захлопнулась, и мы оказались одни. Валерка тут же упёрся руками в стену, зажимая меня между стеной и собой.

— Какого хера ты делаешь? — процедил он сквозь зубы.

— Скажи, что тебе не понравилось!

Бесцеремонно схватив его за яйца, я нашёл подтверждение своим словам — он был возбуждён. Тихо зарычав, Валерка оскалился.

— Тебе так не терпится? Погоди, недолго осталось — вернёмся в отель, и я оттрахаю тебя, как дешёвую шлюху. Как ты себя и ведешь.

— Зачем же ждать? — хмыкнул я.

Валерка ещё не успел отреагировать, а я уже опустился на колени и расстегнул ширинку.

— Какого…

Не обращая внимания на удивлённого Валерку, я выпустил его возбуждённого до крайней степени дружка на волю и тут же взял в рот головку. Она была влажная и мягко пульсировала на моем языке.

— Дим… ты чего… Чё-ёрт…

Валерка схватил меня за волосы и резко вошёл в мой рот на всю длину: член проник глубоко в глотку, и Валерка зарычал… Он был прав, я вёл себя как дешёвая шлюха. И ему это, похоже, нравилось. По крайней мере, если судить по степени возбуждения — член начал пульсировать уже после нескольких движений, и я, крепко прижимая его к нёбу, начал сосать сильнее. Валеркины пальцы больно тянули волосы, но это заводило ещё больше. Он был уже на пределе. Я чувствовал это так же хорошо, как и напряжение в собственных яйцах. Его попытку отстраниться я предотвратил, крепко схватив его за задницу. Он сделал вторую, но поняв, что сделать ему я этого не дам, бурно кончил мне в глотку…

Поднимаясь на ноги, я вытер влагу с губ. Валерка, тяжело дыша, с нескрываемой злостью смотрел на меня. И на какую-то долю секунды мне стало страшно… Конечно же, я знал, что перегнул палку. Совершенно недопустимым образом. Уже предчувствуя шквал ругательств на мою голову, я виновато улыбнулся. Но Валерка громко выдохнул, притянул меня к себе и поцеловал.

— Ты на самом деле дурак или придуряешься? — спросил он позже.

— Я на самом деле придуряюсь, — пожал я плечами. Что я мог ещё сказать, если сам не понимал, какого чёрта веду себя так.

— Ты думаешь, мне нравится видеть тебя в образе шлюхи?

— Разве ты не за этим меня с собой привёз? — огрызнулся я.

Валерка удивлённо приподнял бровь, некоторое время молча смотрел на меня, а потом усмехнулся и покачал головой:

— Дурак ты малолетний, Димка. Ох, дурак!

Валерка отправил меня в отель, пообещав вернуться до полуночи — ему предстоял ещё какой-то официальный приём. Дожидаться я его не стал: приняв душ, завалился спать, а когда проснулся, обнаружил рядом Валерку — он мирно сопел, обнимая меня.

Мы сидели в приотельном ресторане за завтраком. Из окна открывался шикарный вид на горы и огромные кусты герани. Я без аппетита ковырялся в тарелке, а Валерка внимательно за этим наблюдал.

— У меня есть деловое предложение, — заявил он неожиданно.

— Деловое? — я оторвал глаза от, похоже, до смерти замученного помидора и посмотрел на Валерку, совершенно очаровательно улыбающегося.

— Слушай, я не знаю, что ты вбил себе в голову, но, похоже, ты решил, что я притащил тебя сюда в роли сподручного материала, — Валерка тяжело вздохнул.

— А разве это не так? — хмыкнул я.

— Моё предложение очень просто: остаток недели мы проводим без секса.

— Чего?

— Никакого секса, пока мы не вернёмся домой.

— Да ну?! И ты выдержишь? — усмехнулся я, прекрасно понимая, что мне самому выдержать будет совсем не просто.

— А ты? — так же ехидно улыбаясь, спросил Валерка. Как будто мог читать мои мысли!

— Хм… До конца поездки, говоришь? Замётано!

Позже Валерка отправился на конференцию, а я — в город. Признаться, одному мне было скучно, зато, когда после обеда Валерка освобождался, Швейцария превращалась из скучной чужой страны в вполне приветливое место для путешествий.

В последний вечер перед возвращением домой мы решили напоследок зайти в магазин купить сувениров. Где-то между стеллажами с красно-белыми кружками, и флажками, и фигурками коров с колокольчиками Валерка неожиданно взял меня за руку. Очень неожиданно. Он всегда осторожно относился к тому, чтобы блюсти образ приличия, никогда ничем не выдавая наших отношений на публике. Сейчас же он просто взял меня за руку и как ни в чём не бывало продолжил рассматривать безделушки.

— Entschuldigen Siе bitte, könnten Sie uns helfen? * — раздался голос сзади.

Рядом с нами стоял мужчина средних лет на костылях и со сломанной ногой, а рядом с ним мальчик лет пяти… Я попытался освободить руку, но Валерка лишь крепче сжал ладонь.

— Mein Sohn möchte ein' Teddybaer aussuchen, ich kann ihn aber nicht hochheben**, — улыбаясь произнес мужчина, на что мальчишка вытянул руку вверх, указывая на игрушку, которую хотел.

Я только кивнул в ответ. Моих знаний немецкого хватало на то, чтобы понять просьбу, но не ответить.

— Погоди, — предупредил я Валерку, — пацана только подниму.

Мальчишка схватил заветного плюшевого медведя, как только оказался достаточно высоко, на пару с отцом они поблагодарили за помощь и направились к кассе. Мы с Валеркой ещё какое-то время стояли молча.

— Хм… Есть свои прелести в толерантности, — усмехнулся Валерка, сжимая мою руку…

Перед самым вылетом домой — мы были уже в аэропорту — зазвонил Валеркин телефон. Он больше слушал, чем говорил, а когда нажал на кнопку отбоя, тяжело вздохнул.

— Извини, Дим, но лететь домой тебе придётся одному.

— Это ещё почему? Что-то случилось?

— Ничего страшного. Просто они всё же решили подписать договор, и мне придётся остаться еще на пару дней.

— Понятно, — выдохнул я.

Валерка похлопал меня по плечу и улыбнулся:

— Я вернусь до твоего отъезда…

Встретиться перед отъездом нам так и не довелось. Сначала переговоры по поводу заключения договора затянулись, потом Валеркин рейс перенесли из-за непогоды. В общем, вернулся он в тот день, когда я улетел в Лондон. Два часа после отлёта…

В общем-то, расстраивался я недолго. В Лондоне меня ждало много нового и интересного: новые люди, совсем другая жизнь… Лондон вообще чудесный город: большой и тихий одновременно. Здесь много людей, которые куда-то спешат, но такое ощущение, что все они передвигаются молча, не издавая лишних звуков и суматохи. Как ни странно, но именно в Лондоне я впервые почувствовал себя на своём месте, тем самым только укрепившись в своём желании поменять место жительства. Хотя теперь в моей жизни был кто-то, кто заставил меня серьёзно усомниться в этом желании.

Этот «кто-то» позвонил на следующий день. Как ни в чём не бывало расспросил о перелёте, о том, где я поселился, как мне понравился колледж, где я проходил языковую практику, понравились ли мне мои «коллеги по цеху». В целом, обычный разговор о совершенно обыденных вещах. Но после этого звонка я долго валялся на полу и рассматривал потолок, борясь с желанием бросить всё к чертям собачьим и вернуться домой. Прекрасно понимая, что это ничего не изменит — ни в моих собственных чувствах, ни в Валеркином отношении ко мне, — я всё-таки уговорил себя не ныть, как тряпка.

Не ныть мне помогал и мой сосед по комнате Лассе, белобрысый немец с неизменной улыбкой на лице. Он был в Лондоне уже далеко не первый раз и потому неплохо знал город, по которому меня и таскал в любую свободную минуту. В общем, я почти забывал о розовых соплях и прочей романтической ерунде, но ровно до тех пор, пока Валерка снова не звонил. Делал он это ровно раз в неделю, как по расписанию. Всегда в пятницу вечером. Будильник он себе на это время ставил что ли…

Это было самое длинное лето в моей жизни. По крайней мере, на тот момент. Сама по себе практика мне нравилась. И город, и люди, с которыми мне приходилось иметь дело, тоже. И если бы не собственные чувства, я бы вполне мог назвать это лето идеальным. Но иногда меня накрывало: хотелось собрать чемодан и убраться подальше, куда-нибудь на край света… Лассе находил это очень забавным, не упускал возможности пошутить по этому поводу, но всегда понимающе сопереживал после и говорил, что его тоже мучает «любовная тоска» и что он скучает по своей девушке.

Проблема была только в том, что я скучал не по девушке. Да и своим Валерку я назвать не мог…

Ровно месяц спустя после начала практики случилось то, на что я никак не рассчитывал… В пятницу, после занятий, я вышел из корпуса, беседуя с Лассе о том, где провести этот вечер. Он уже привык к тому, что по пятницам я, как чумной, сначала долго пялюсь на телефон в ожидании звонка, а потом сижу в хреновом настроении. Именно поэтому он предложил выбраться из города на выходные и большой компанией отправиться смотреть близлежащие окрестности. Конечно же, я согласился — всё лучше, чем торчать в четырех стенах. Но этим планам было не суждено сбыться.

Оказавшись за территорией колледжа и тихо выругавшись себе под нос на влажную жару, я перекинул ремень сумки через плечо и, намереваясь переходить улицу, огляделся… На секунду мне показалось, что у меня галлюцинации: жара, влажность воздуха и «тоска по родине» вполне могли иметь такое действие. Но «галлюцинация» знакомо улыбнулась и направилась в моём направлении.

— Ты… что здесь делаешь? — выдавил я.

Молча улыбаясь, Валерка подошёл совсем близко, положив руку мне на затылок, притянул к себе и… поцеловал. Просто так, посреди бела дня, на улице.

— Ты совсем с катушек съехал?! — возмутился я, как только пришёл в себя.

— Ага, — усмехнулся он в ответ, — совсем.

За спиной кто-то прокашлялся, и я, готовый провалиться от стыда сквозь землю, развернулся к Лассе.

— Я смотрю, у тебя поменялись планы, — широко улыбнулся он. — Увидимся в воскресенье.

Не дожидаясь ответа, Лассе поторопился к остальной компании, которая собралась путешествовать на выходных, что-то сказал им, и они, как сговорившись, начали кивать и махать руками, прощаясь. Всё еще пребывая в шоке, я всё же решил разобраться в ситуации и снова спросил Валерку, что он делает в Лондоне. Возможно, у него были здесь какие-то дела…

— Ну и тугодум же ты, — Валерка широко улыбнулся и укоризненно покачал головой. — Соскучился я. И ещё я хочу жрать. Со вчерашнего дня ничего не ел. Где тут у вас, приличных господ, можно подкрепиться?

Пообедали мы в каком-то кафе. Я даже не могу сказать, в каком именно и что мы ели — шоковое состояние не хотело проходить. Да и вообще, сложно было поверить, что Валерка притащился в Лондон только потому, что соскучился…

— Ты язык проглотил что ли?

Валерка уже битый час рассказывал что-то, а я просто кивал. И чувствовал себя как полный идиот. Чуть больше месяца я не видел его, а было такое ощущение, что прошла целая вечность. Мне стало вдруг абсолютно всё равно, что я веду себя как девочка-подросток и что по идее не стоило влюбляться да и вообще видеться с ним… Всё это было в тот момент не важно, и я пообещал сам себе, что обязательно разберусь со всей этой ерундой, но позже. Не сейчас. В тот момент мне просто хотелось быть с ним рядом. Больше ничего.

— Дим, у тебя точно всё в порядке?

— Мм… Даже очень, — улыбнулся я.

Валерка прищурился, словно подозревал, что говорю я неправду, но потом тепло улыбнулся и предложил посмотреть на красоты города из Лондонского ока — колеса обозрения на берегу Темзы.

Вид на вечерний город был не так уж и плох. Но меня он интересовал мало. Куда больше я концентрировался на другом: Валерка положил руку мне на плечо и упёрся в неё подбородком — он что-то увлечённо рассказывал, разглядывая город. Я же, как идиот, улыбался, слушая его голос.

— Дим…

— Чего?

— Ты какой-то странный сегодня?

— И это говоришь мне ты? Человек, который без предупреждения притащился в другую страну на одни выходные, чтобы… Кстати, я до сих пор не знаю, для чего.

Валерка выдохнул и усмехнулся:

— Сегодня мой день рождения. И я хотел провести его с тобой. Это так странно?

— Это… неожиданно, — признался я. — Мог бы и предупредить, я бы, может, подарок приготовил.

Беззвучно рассмеявшись, Валерка голосом Папанова произнес:

— Лучший мой подарочек — это ты.

— Даже так? Ну что ж… пойдём.

Наша кабинка вернулась к платформе, и, схватив Валерку за руку, я поспешил выйти на свежий воздух.

— Куда ты меня тащишь?

— К себе. Там сегодня никого нет, а раз я твой подарочек, ты получишь меня на блюдечке с золотой каёмочкой.

Валерка резко остановился, что и мне пришлось сделать, потому что держал меня за руку он уже крепко.

— Чего? — спросил я удивлённо.

— Дим, я вообще-то ни на что не намекал.

— Знаю, — я подошёл к нему вплотную, так что между нами невозможно было просунуть и ладони. — Валер… Я знаю. И… делаю это не потому, что считаю должным.

— Нет? — он смотрел на мои губы, словно вот-вот сорвётся и поцелует.

— Нет. Я… — немного помешкав, я всё же решился сказать то, что думал, — Валер… я хочу тебя. С того самого чёртового полёта в Швейцарию. Я. Хочу. Тебя… Хочу так, что если ты сейчас же не пойдёшь со мной, то, боюсь, мне придется тащить тебя насильно.

Удивлённо приподняв бровь, Валерка какое-то время молчал, потом прокашлялся и хрипло произнёс:

— Пойдём.

До общежития мы ехали на такси. Молча. Валерка держал меня за руку, нежно поглаживая ладонь большим пальцем. От одного этого, казалось бы, такого невинного прикосновения у меня сносило крышу, и я едва сдерживал желание наброситься на него прям в этом такси и трахнуть его на заднем сидении, игнорируя и таксиста, и весь мир вокруг. Но до конечной цели мы все-таки добрались, не набросившись друг на друга. Правда, как только дверь комнаты за нами закрылась, Валерка схватил меня за плечи, прижал к стене и впился в губы поцелуем так жадно, что у меня подкосились ноги. Собственно, я и без того едва на них держался.

Валерка прервался только на секунду, чтобы спросить, какая из кроватей моя, и как только получил ответ, схватил меня за футболку и потащил туда, где, по его мнению, мы должны были продолжить. Я и не сопротивлялся. Просто оттого, что от возбуждения уже начали неметь пальцы, а в штанах было до боли тесно. Завалив меня на кровать, Валерка навалился сверху и, продолжая целовать, залез рукой под мою футболку, закатал её до груди и… остановился.

Приподнявшись на руках, он хитро улыбнулся и спросил:

— Ты же мне доверяешь, правда?

— Пока ты не задал этого вопроса — доверял, — усмехнулся я.

— Ты ведь позволишь мне пошалить? В честь дня рождения…

— Сегодня я весь в твоём распоряжении.

Валерка многозначительно улыбнулся, прикусил губу и начал стягивать с меня футболку. Но вопреки моим ожиданиям полностью он с меня её не снял: дотянув футболку до запястий, он стал накручивать её вокруг своей оси, так что скоро она превратилась в тугой жгут, а мои запястья были крепко зажаты. Валерка ловко намотал конструкцию на спинку кровати, а я оказался привязанным так, что даже пошевелить руками не мог. Признаться, это было странное ощущение. Странное и приятное.

Еще более странно стал я себя чувствовать, когда Валерка проделал то же самое с моими штанами — мои ноги были крепко связаны на щиколотках и привязаны к кроватной раме. До сих пор мне не приходилось быть в таком положении, когда я не мог пошевелить ничем — абсолютно ничем — разве что головой вертеть мог.

Валерка стянул с себя рубашку через голову, даже не удосужившись до конца расстегнуть её, и, нависнув надо мной, опираясь на локти, начал нежно целовать уголки моих губ — сначала один, потом другой… Ощущение полной беспомощности в сочетании с нежностью его прикосновений вызывало трепетную дрожь во всем теле… Очень медленно спускаясь вниз, Валерка целовал мой подбородок, шею, спустился до ключицы и снова остановился…

Приподнявшись, он смотрел на меня, покусывая губу, потом наклонился и хриплым шёпотом на ухо сказал:

— Я хочу попробовать тебя на вкус…

До сих пор Валерка ограничивался всегда тем, что доводил меня до оргазма руками. Если не считать, конечно, самого первого раза. Но и тогда я трахнул его, а не наоборот. Из некоторых его замечаний я вообще понял, что он не любитель делать минеты.

— Ты не против? — Валерка прикусил мочку уха — от его дыхания становилось жарко.

— Нет, — выдохнул я.

— Ты понимаешь, что я имею в виду? — снова приподнявшись, Валерка криво улыбнулся.

Я кивнул — на большее меня не хватило: в горле пересохло, а в паху пульсировало от напряжения.

— Дим… Я хочу, чтобы ты кончил мне в рот. Ты понял?

Нет, чёрт возьми! Этого я совсем не понял! Валерка был против этого. Против! Он даже не хотел кончать мне в рот, каждый раз преднамеренно отстраняясь. И тот факт, что сейчас он хотел этого, заставил меня громко сглотнуть, а член так напрягся, что стало больно. Конечно же, это не утаилось от Валерки.

— Могу я принимать это как согласие? — усмехнулся он.

И снова я только кивнул в ответ.

Вернувшись к тому, что делал до этого, Валерка снова целовал меня, медленно — очень медленно — спускаясь вниз. Это выглядело как пытка: я не мог пошевелиться, не мог направлять его, а он не торопился. Всё моё тело ныло от нетерпения и возбуждения, и я сам не заметил, как начал ёрзать задницей по простыне. Заметив это, Валерка тихо рассмеялся — мне стало щекотно и приятно одновременно, и я, не сумев сдержаться, застонал… В этот момент я уже прекрасно осознавал, что, скорее всего, кончу намного раньше, чем того хотел бы…

Дойдя до живота, Валерка провёл языком вокруг пупка и резко сполз вниз, продолжая целовать уже бёдра. Я уже и не пытался сдерживать звуки, которые каким-то нелепым образом вырывались из моего горла. Мне хотелось, чтобы эта пытка никогда не заканчивалась и одновременно — хотел кончить сейчас же.

Когда Валерка наконец-то коснулся губами головки члена, я больно прикусил губу и вдавился задницей в матрас — от места поцелуя по всему телу молнией пронеслось болезненное наслаждение. Валерка дал мне три секунды вдохнуть полной грудью и снова поцеловал — самый кончик, слизывая выступившую большой каплей смазку. На этот раз он не давал мне времени прийти в себя: головка, пульсируя, сквозь плотно сжатые губы проталкивалась внутрь — всё так же мучительно медленно. Валерка, крепко сжимая ствол члена, начал перебирать пальцами и одновременно легко посасывать.

Не в состоянии больше сдерживаться, я громко заскулил. Валерка, похоже, поняв, что замучил меня до предела, резко взял член в рот, крепко сжав основание. От безумного возбуждения член выгнулся так, что головкой упирался в горячее нёбо… Напряжение со всего тела собралось в одной точке, и у меня перехватило дыхание — я знал, что еще пара движений, пара прикосновений языка, и всё закончится. Но даже этого не случилось: Валерка протяжно застонал, и я в тот же момент кончил. Валерке в рот. Сам этот факт был настолько нереально невозможным, что кончал я долго, выгибаясь и судорожно хватая воздух ртом — Валерка же выпустил член изо рта, только когда тот окончательно перестал пульсировать.

Облизавшись, Валерка поднялся и, наклонившись ко мне, поцеловал — я чувствовал вкус собственной спермы на его губах, и от этого было приятно и неловко одновременно.

— Ты очень вкусный, — тяжело дыша, прошептал Валерка. — Спасибо.

— За что? — смутившись, улыбнулся я.

— За отличный подарок на день рождения.

— Такое ощущение, что день рождения у меня, — беззвучно рассмеялся я.

— Тебе так понравилось? — Валеркина рука как бы невзначай легла на мой член, и тот тут же отреагировал, слегка приподнявшись.

— Я… просто думал, что ты…

— Никогда этого не делаю? — усмехнулся Валерка.

— Угу, — пробубнил я.

— Всегда бывает первый раз.

Валерка, нежно поглаживая мой член, не отрываясь, смотрел мне в глаза. Не знаю, что возбуждало меня больше: крепкие влажные пальцы, которые, слегка касаясь кожи, проскальзывали по стволу члена и сжимались крепко на головке, или этот пронзительный взгляд и сбивчивое дыхание, которое выдавало его собственное возбуждение, которое я, собственно, отчётливо чувствовал и на своём бедре.

— Я… очень польщён, — пробормотал я.

Возбуждение росло всё больше, и я прекрасно понимал, что вечер ещё не окончен. Иначе бы меня уже давно отвязали.

— Ни с кем другим я бы этого делать не стал, — признался Валерка, целуя мою ключицу.

Его рука уже крепко сжимала мой член, и я начал слегка подмахивать бёдрами в такт его движениям.

— Не ожидал, — выдохнул я, закрыв глаза и отдаваясь наслаждению.

— Дурак ты, Димка, — неожиданно заявил Валерка и беззвучно рассмеялся.

— Чего это? — сглотнул я: его пальцы крепко сжимали головку моего члена, и я чувствовал в них вибрацию от смеха.

— Ты не понимаешь?

Я отрицательно покачал головой. Валерка тяжело вздохнул, приподнялся и, глядя мне в глаза, спокойно произнес:

— Люблю я тебя.

От неожиданного заявления в груди всё сжалось… И не только в груди. По всему телу разлилось странное чувство: тепло, смешанное с абсолютным спокойствием, переходящее в гул в голове и покалывание в пальцах.

— Да уж… Я немного другой реакции ожидал, — рассмеялся Валерка, глядя на белёсую жидкость на своей ладони.

— Чёрт! — я крепко зажмурился, чтобы не видеть доказательств своего позора, и без всяких сомнений покраснел.

— Дим? Ну, Дим! Посмотри на меня! — с улыбкой сказал Валерка. То, что он улыбался, я знал наверняка — по его голосу я мог безошибочно это определить.

— Не буду, — пробубнил я.

— Дим, перестань. Я бы на твоём месте тоже, наверное, не сдержался.

— Ты не на моём месте…

— А жаль, — вздохнул он. — Я бы не отказался услышать те же слова от тебя…

Он больше не улыбался. Выдохнув, я открыл глаза и тут же встретился взглядом с Валеркой.

— И ты еще называешь меня дураком? — спросил я.

— Хм?

— Да люблю я тебя, люблю! И давно! До сих пор не понимаю, как ты этого не заметил…

Больше он мне не дал ничего сказать: впился в мои губы, больно вжимая меня в матрас. Я чувствовал его напряжение — его возбуждённый член упирался мне в живот, да и дышал он прерывисто, тяжело. Я бы мог избавить его от этого напряжения очень легко, но он не спешил отвязывать мне руки, а это могло означать только одно…

— Перевернись, — прошептал он едва слышно.

И я тут же послушно перевернулся на живот — не без труда: импровизированный бондаж мешал двигаться, хотя и успел слегка разболтаться и ослабнуть. Едва я поменял позицию, Валерка схватил меня за бёдра и заставил приподняться, подпихнув мне под живот свёрнутую в рулон подушку. Конечно же, я знал, что мне предстоит, и от этого ныло под ложечкой: почувствовать Валеркин член в своей заднице я хотел уже давно и всё же страшился этого — уж слишком немаленький он у него был.

Валерка развязал мои ноги и устроился между ними. Словно почувствовав моё напряжение, он наклонился, навалившись на меня всем весом, и прошептал:

— Не волнуйся, я остановлюсь, стоит тебе только сказать, что больно.

Я интенсивно закивал, уткнувшись лбом в матрас, и тут же почувствовал прикосновение к собственному анусу. Валерка массировал сжимающееся от напряжённого ожидания колечко мягкими подушечками пальцев, потом начал постукивать — легонько, нежно. Это не могло не возбуждать. И как только кровь запульсировала в паху, я расслабился, позволяя пальцам проникнуть внутрь. Валерка обнимал меня за талию, целуя кожу на лопатках, а его пальцы медленно растягивали мою задницу.

Это был далеко не первый мой секс, но именно так он ощущался — словно я первый раз чувствую чужие мокрые от геля пальцы внутри себя. Когда в меня проник третий палец, я заёрзал уже возбуждённым членом по подушке, и Валерка застонал, припав лбом к моей спине.

— Я уже давно готов, Валер, — тяжело дыша, сказал я.

— Ни хрена ты не готов, — выдохнул он, но поднялся и пристроился к моему заду. — Но если я сейчас тебя не трахну, у меня крышу снесёт.

Уже в следующую секунду он крепко зажал мои бедра руками и резким толчком вошёл в меня — совсем не на всю длину. От острой боли я замер: у меня перехватило дыхание. Валерка глухо застонал и, не останавливаясь, слегка раскачиваясь, проникал всё глубже, пока наконец я не почувствовал, как его живот коснулся моих ягодиц. Было больно. Чертовски больно. Но эта боль была ничто по сравнению с тем невероятным чувством, с каким Валерка сжимал мои бедра и, навалившись на меня, тяжело выдыхал горячий воздух, который так приятно щекотал мою спину.

— Очень… больно?

Я тут же интенсивно замотал головой.

— Прости, — выдохнул Валерка. — Потерпи, мой хороший. Сейчас привыкнешь.

Чёрт возьми! Ну как можно сочетать в голосе столько нежности и столько настойчивости сразу?! Недолго думая, я сам начал шевелить задницей — медленно, аккуратно сползая с его члена и снова насаживаясь. Валерка же терпеливо наблюдал за происходящим, едва слышно постанывая. Можно было подумать, что это даётся ему легко, если бы не сильно впивающиеся в мою кожу пальцы.

Очень скоро я действительно привык к ощущениям и начал более решительно двигаться, а потом и вовсе разошёлся так, что Валерке пришлось сдерживать меня:

— Не так быстро, малыш, — хрипло выдохнул он.

Как меня раздражало, когда он меня называл так! Но то было в другой жизни, без секса. Сейчас меня это заводило. Я застонал, кусая простынь, и перестал двигаться вообще, что далось мне совсем непросто: в паху всё ныло, требуя разрядки. Валерка же, наоборот, взял инициативу на себя и наконец-то позволил себе двигаться, насаживая мою задницу на свой член. Его движения были размашистыми, быстрыми, он входил в меня глубоко, так, что я чувствовал, как его яйца стучатся о мои. Периодически мне казалось, что он вот-вот кончит: его член становился твёрже, начинал пульсировать, но Валерка тут же сбавлял ритм или вообще останавливался, явно растягивая удовольствие. Я же был уже на таком пределе, что с трудом мог дышать.

Неожиданно Валерка, просунув руку мне под живот, обхватил мой член пальцами и крепко сжал. От приятного давления я стал хватать воздух, как рыба, ртом, сильно подался назад, так что Валерка вошел в меня резко и глубоко, и кончил в подушку. Валерка тут же навалился на меня, громко зарычал и, размашисто двигая бедрами, бурно кончил мне в задницу…

Пять минут спустя мои руки наконец-то освободили от тугого жгута футболки… Всё тело ныло, в заднице саднило и пульсировало, а живот покалывало оттого, что кожа натёрлась о подушку. Я же счастливо сопел Валерке в плечо и улыбался.

После Валеркиного отъезда я буквально считал дни до возвращения домой. Да-да, как блондинка в розовом. И я уже искренне сомневался в том, что когда-то перееду в Лондон… Месяц тянулся очень долго, но однажды всё-таки пришёл день, когда я возвращался домой. Печалило только одно: Валерка встретить меня не мог — он был в очередной командировке и приехать должен был только через пару дней.

В аэропорту меня встретили мой брат Илья и Катерина, которая, визжа, как новорожденный поросенок, запрыгнула на меня и прилипла пиявкой. Просьбу отпустить меня она категорически отклонила, и потому мне пришлось тащить её на себе до парковки, а Илюхе досталась моя сумка.

— Тебя так долго не было, — надулась Катька, когда мы уселись в машину.

— Вообще-то я, в отличие от некоторых, учился.

— Ой ли?! — рассмеялась Катька. — Я, между прочим, совершенно случайно знаю, что Валерка к тебе ездил.

— Валерка? — заинтересованно спросил Илья.

Катька тут же получила лёгкий подзатыльник — благо она сидела на переднем сидении, и сделать это было легко.

— А ты еще не познакомил его с родителями? — наигранно удивилась Катька.

— Да скажет мне кто-нибудь уже, кто этот загадочный персонаж? — заржал Илья.

— Мой бывший учитель музыки, — отмахнулась Катька.

Уловив момент и возможность, я решил поменять тему:

— Кстати, какого чёрта? Он же программист?

— А его ты не спрашивал? Времени не было на разговоры? — хихикнула Катька, тут же получила ещё один подзатыльник, заржала и наконец-то ответила: — Когда Елена Михайловна, мама его, заболела, он временно перенял всех её учеников — до конца учебного года.

— Понятно…

До дома мы доехали, больше не обсуждая мою личную жизнь. После радостного приветствия родителей и обязательных вопросов типа «Как долетел?», «Как погода в Лондоне?» и возгласов «Как ты похудел!» мне наконец-то дали принять душ и переодеться. Мама готовила ужин, мило беседуя с Катериной — эти двое всегда хорошо понимали друг друга. Я, конечно же, предложил свою помощь, но меня усадили за стол и потребовали не мешать женщинам за работой. Я и не настаивал. Хотя в покое меня не оставили.

— А Вы знаете, тёть Ань, что Ваш сын влюбился? — хитро улыбаясь, спросила Катька.

— Да ты что?! Это какой из этих блаженных? — рассмеялась мама — она совершенно не верила, что мы с Илюхой когда-то вообще кого-то приведём домой: я — в силу своей ориентации, Илья — по причине его абсолютной незаинтересованности в окружающем мире.

— Да вот этот! — Катька махнула в мою сторону рукой. — Димка Ваш.

— Неужели! И в кого же?

— Кать, перестань! — брякнул я, доставая телефон из кармана — он проиграл мелодию, сообщая о полученном сообщении.

— Помните, тёть Ань, я Вам своего преподавателя музыки представляла?

— Помню-помню. Приятный такой молодой человек с очень милой улыбкой.

— Ну, так вот в него и влюбился! — засмеялась Катька.

Я её уже не особо слушал: сообщение было от Валерки, и я тут же поторопился ответить. Он хотел знать, как я долетел, и сообщал, что сам вернется третьего числа. Значит, встретиться нам предстояло только через четыре дня. Всего через четыре дня…

— Бьюсь об заклад, он пишет Валерке — Вы посмотрите на его физиономию!

Мама засмеялась, похоже, соглашаясь, а я только посмотрел на Катерину и покачал головой.

— Мог бы и не лыбиться, как чеширский кот, — не палился бы так, — хихикнула она в ответ.

Потом началась учёба, вся эта суматоха, вроде бы нормальная студенческая жизнь… Но я ждал одной определённой встречи. Правда, в тот день всё пошло наперекосяк. Нет, сначала всё было вполне нормально: обычная университетская суета, скучные лекции, во время которых я умудрился переписываться с Валеркой, потом два часа аудиопрактики, и всё, что оставалось, — это подождать двадцать минут, максимум полчаса, и ожиданию пришёл бы конец. В это время я собирался перекусить, но… эти двадцать минут я провел совсем за другим занятием…

Выйдя из корпуса через чёрный ход — так было ближе до кафетерия: через лаборатории и небольшой парк, и ты у цели, — я вдохнул полной грудью свежий осенний воздух.

— Эй! Закурить не будет? — молодого человека, которому принадлежал голос, я не знал, но весь его вид говорил о том, что на рожон лучше не лезть.

— Извини, не курю, — спокойно ответил я.

— Очень жаль, — откуда-то поодаль раздался второй голос, и он был мне знаком. К сожалению, знаком.

— Ты должен бы знать, что я не курю.

Происходящее нравилось мне всё меньше, особенно теперь, когда второй говорящий подошёл ближе.

Года полтора назад нас познакомили общие друзья. Антон был достаточно мил, не раз напрашивался в гости. Позже я узнал, что ему рассказали о моей ориентации, и сделал вывод, что он искал более близкого общения. Но в тот момент я был не заинтересован в каких-либо отношениях, да и он, насколько мне известно, встречался с девушкой. Честно говоря, такое случалось не первый раз: и до этого мне делали подобного рода предложения, правда, более открыто. По какой-то причине некоторые человеческие особи мужского пола считают, что если ты гей, то ты без всяких сомнений согласишься на секс с первым попавшимся, который помашет перед тобой своим агрегатом. Потому что ты гей, ты должен прыгать на любого, готового расстегнуть ширинку, как течная сучка.

Так было и с этим Антоном. Когда до меня наконец-то дошло, с какой целью он постоянно мельтешит рядом, я без долгих прелюдий объяснил ему, что ничего не выйдет. Конечно же, он сделал вид, что я всё совершенно неправильно понял, я любезно согласился — и всё, на этом история себя исчерпала. Больше я его не видел. До этого дня…

— Антоха, ты уверен, что это он? — спросил кто-то за моей спиной, заставив меня вздрогнуть от неожиданности: он был слишком близко, и я совсем не заметил его шагов.

— Конечно, — тот сплюнул на землю и неспешно подошёл. — Ну чё, помнишь меня, ублюдок?

— С трудом, но припоминаю, — спокойно ответил я.

Конечно же, я понимал, что они тут не для того, чтобы вести интеллектуальные беседы о творчестве Достоевского, как и понимал, что совершенно не в состоянии справиться с четырьмя молодыми и вполне-таки крепкими людьми. В общем, ситуация выглядела не очень солнечно.

В этом я убедился очень быстро: удар пришёлся точно в солнечное сплетение, и я закашлялся…

— Странно, что ты с трудом припоминаешь, — процедил Антон сквозь зубы. — Так старательно крутил задницей перед моим носом и так быстро забыл.

— А тебе, похоже, все эти полтора года моя задница снилась, раз до сих пор не забыл, — огрызнулся я в ответ: терять мне уже было нечего — бить меня собирались в любом случае.

Ответом был ещё один крепкий удар под дых, от которого я едва устоял на ногах.

— Эй! Вы чего творите! — Катькин голос раздался где-то далеко, но я прекрасно знал, что эта ненормальная кинется на помощь, даже если у неё не будет никаких шансов.

— Кать, иди отсюда… — процедил я, но она даже и не думала слушать меня.

Как я и предполагал, она кинулась на кого-то из этих придурков, но, конечно же, её тут же поймали. Её попытки восстановить справедливость во Вселенной уступали разве что Дону Кихоту с его ветряными мельницами: Катька барахталась, вырывалась, кусалась и, кажется, даже умудрилась кого-то пнуть. Почему-то от этой мысли стало безумно смешно.

— Чё щеришься, урод?

Я отвлёкся на Катерину и потому не мог точно сказать, кто это сказал, да это было и не важно…

— Катьку не трогай, Антон, — на удивление спокойно попросил я.

И это было совсем не наигранное спокойствие. Какого-то чёрта в голову пришла фраза из фильма про цыган: «Чему быть — того не миновать. Ибо нет такого коня, на котором от самого себя ускакать можно». Действительно, что толку было сопротивляться, если шансов у меня было один на миллион, и он заключался в том, что случится конец света…

— А то что? — гнусаво заржал Антон.

— Ну, она ж тебе не нужна. Ты же со мной поквитаться пришёл, что я тебе тогда отказал…

На следующий удар я даже не успел среагировать: он пришёлся точно по виску, и перед глазами тут же потемнело… Что было дальше, я помню с трудом. Позже мне казалось, что всё это происходило не со мной… Помню удар по затылку чем-то тяжелым. Помню звук ломающейся переносицы. Как заламывали руки. Вкус крови. Как перестала двигаться правая рука… Помню Катькины крики. Асфальт. Красные и чёрные пятна перед глазами. Удары по почкам. Боли не помню…

А потом просто всё исчезло. Было странное ощущение — как будто это длилось всего пять секунд, но меня успели перекрутить через мясорубку.

В себя я пришёл в машине скорой помощи. Не сразу понял, где нахожусь — машину трясло, и кто-то разговаривал, но голоса были мне не знакомы. Никак не получалось открыть глаза. И всё ещё не было больно. Катькин голос же я узнал вполне: она диктовала мои данные, которые, похоже, записывали для медицинской карты.

Первое, что я осознал, — это то, что на лице лежит что-то холодное, а дышать носом я совершенно не могу. Через рот же дышать было крайне больно: в горле саднило. Попытка пошевелить конечностями жалко провалилась. Нет, не то чтобы я вообще не мог ими шевелить, но малейшее движение вызывало резкую боль по всему телу. Но самое ужасное было то, что я не мог ничего сказать. Совсем ничего.

Стойкий запах медикаментов в больнице нельзя перепутать ни с чем. Но тогда я его не чувствовал. Меня перекидывали, как дрова, с носилок на операционную кровать несколько раз, потому что сначала кто-то что-то перепутал, потом что-то не понравилось врачу. Если бы я мог, я бы, наверное, наговорил и врачам, и остальному медперсоналу много «нежных» слов. Но не мог…

Когда я наконец-то смог открыть глаза, то сделал сразу несколько выводов. Во-первых, я однозначно был в больнице — теперь я хорошо чувствовал и запах медикаментов, и капельницу в руке. Во-вторых, это странное ощущение — чувствовать эту тонкую пластиковую трубочку в вене, когда всё тело болит. В-третьих, абсолютная тишина — это ужасно. Ну, и напоследок — я ничего не видел. Глаза открывались и закрывались, этот процесс я вполне мог контролировать, но видел лишь белые и черные пятна перед собой.

Лежать одному мне пришлось недолго. Первым пришёл врач, который, как выяснилось позже, оперировал меня. Он перечислил всё, что было сделано, а я пытался понять, как можно быть живым, когда тебе переломали столько костей… Головную боль же он объяснил ушибом головного мозга средней тяжести. Частичную потерю зрения он отнёс к этой же травме.

Когда ушёл врач, пришли родители, потом Илья. К счастью, пробыли они недолго: от обезболивающих и успокоительных постоянно хотелось спать. Я отключался даже во время разговора. Хотя разговором это назвать было сложно — я-то сам ничего не говорил и даже не кивал, а просто изредка согласно моргал.

Из реанимации в обычное отделение перевели меня уже через неделю… Жить стало легче. К тому времени я уже мог говорить и вместо чёрно-белых пятен различал силуэты. Правда, оттого, что убрали капельницу с обезболивающими препаратами, постоянно болела голова — при каждом, даже малейшем движении. Боль утихала только когда я спал. Именно этим я и занимался большую часть дня.

Валерка появился во второй половине дня. Конечно же, когда я спал. Он сидел рядом с моей кроватью и что-то читал — был слышен шелест бумажных страниц.

— Привет, — сказал я, заметив силуэт. В том, что это Валерка, не было никаких сомнений.

— Привет, мумия, — тут же отозвался он. — Проснулся наконец-то?

— Мм… не уверен. Кажется, я только и делаю, что сплю…

— Ещё бы! Из тебя сделали чудную отбивную. Удивительно, что ты вообще такой бодрячок.

Послышался скрежет ножек стула по линолеуму, и я почувствовал прикосновение холодных пальцев к щеке.

— Не больно?

— Мм… нет. А должно?

Валерка хмыкнул в ответ:

— К тебе вообще страшно прикасаться: сплошной синяк и бинты. Я уже молчу про вот это красно-синее нечто на твоем лице.

— Не могу сказать, что так было задумано, — рассмеялся я и тут же почувствовал резкую боль в груди.

Подскочив со стула, Валерка хотел было позвать медсестру, но я успел остановить его жестом руки, показывая, что всё в порядке — сломанные ребра давали о себе знать. Вернувшись на место, он некоторое время молчал — недолго, но достаточно, чтобы понять, что он задумался.

— Меня не пускали в реанимацию.

Конечно же, я знал, что его туда не пускали. Иначе он появился бы в самый первый день — в этом я был уверен.

— Туда только родственников пускают, — Валерка вздохнул и аккуратно коснулся моей левой руки — она пострадала немногим меньше, чем правая: были сломаны только пальцы. — Не больно?

— Уже не так, — признался я.

— Дим?

— Чего?

Он наклонился ко мне, как будто рассматривал, и вздохнул:

— Серьёзно ничего не видишь?

— Вижу, — хмыкнул я. — Вижу, что твоя физиономия слишком близко.

— С каких пор ты против моей физиономии? — беззвучно рассмеялся Валерка.

— Не то чтобы я против… Но… Серьёзно, размытые пятна в такой близи выглядят жутко, — стараясь не смеяться, ответил я.

Отстранившись и тяжело вздохнув, Валерка некоторое время молчал, и, хотя я толком не видел его, всё равно знал, что он задумался…

— Дим…

— Мм?

— Давай уедем отсюда.

— Прям сейчас? — усмехнулся я. — Тебе очень хочется транспортировать мумию?

— Да ну тебя! Я серьёзно.

Я вздохнул: когда Валерка становился серьёзным, спорить с ним было бесполезно.

— Ну, хорошо. И куда ты собрался?

— В Швейцарию, — тут же выпалил он.

— Чего?

— Совершенно серьёзное предложение… Бате нужен в Цюрихе свой человек, я вполне мог бы занять эту должность.

— Ты… на самом деле собираешься туда?

Поднявшись на ноги, Валерка отошёл к окну. Не отвечал он долго. Так долго, что я начал нервничать. Конечно же, мне совершенно не нравилась мысль о том, что он может куда-то уехать. Далеко. И надолго.

— Нам здесь всё равно ничего не светит, — ответил через некоторое время.

— В каком смысле?

— Да в том! Ты себя в зеркало видел? Уверен, что это не повторится снова? Уверен?! Я — нет. Слушай, — он снова подошёл ближе и, присев на корточки рядом с кроватью, уткнулся лбом в мою руку. — Мне уже однажды пришлось сидеть неделями в реанимации. А к тебе меня даже не пускали. У меня нервов не хватит на всё это.

— Валер…

— Ты ведь всё равно хотел перебраться в Лондон? Какая разница: Англия или Швейцария, сейчас или через три года?

Его голос — хриплый шёпот — отзывался странным чувством: хотелось крепко обнять его или двинуть хорошенько. Правда, ни того, ни другого сделать я не мог…

— Валер… перестань. Из нас двоих истерики устраивать можно только мне.

— Да ну тебя! Побыл бы ты на моем месте, я бы посмотрел, какие бы ты истерики устраивал…

Понимал я его лучше, чем он думал. Лучше, чем мог высказать в словах. Но ответить ему я не успел: дверь в палату приоткрылась, и показалась Катькина кудрявая шевелюра.

— Божечки! Димасик! Как ты выглядишь? На тебе же живого места нет! — запричитала она.

— На мне много живых мест. Они все живые. Только болят.

— Тебе вообще сидеть-то можно? — Катерина уселась с другой стороны кровати и, даже не выслушав ответа, начала задавать следующий вопрос. И ещё один. И ещё.

Её вообще сложно было остановить, а в этот день — особенно. Она всё говорила, говорила, говорила — всякую ерунду: про университет, про своего кота, про новые туфли… Катька всегда несла всякую чушь, когда волновалась.

— А ещё — ты не поверишь! — Катька захихикала. — Ты представляешь, меня на свидание позвал сам Барханов!

— Не может быть! — вторя её радости, улыбнулся я.

— Да-да! Представляешь! Я сама до сих пор не верю!

— Что такого необычного в этом Барханове? — впервые с тех пор, как появилась Катька, заговорил Валерка.

— Барханов — это такой Ален Делон в сутане, — объяснил я.

— Безумно красивый! — театрально выдохнула Катюха. — Но неприступный, зараза, как сама Бастилия.

Валерка усмехнулся и произнес на чистейшем французском:

— Ici l’on danse, ah ça ira, ah ça ira!

— Чего? — спросили мы с Катькой в унисон.

— «Здесь люди танцуют и всё будет хорошо» — надпись на том месте, где когда-то стояла Бастилия. Её разобрали по камням, Катенька.

Катька заливисто рассмеялась:

— Писец, Валер, в кого ты такой умный?

— В маму с папой, — усмехнулся он.

Дверь снова открылась, и на этот раз появилась медсестра, заявившая, что время посещений заканчивается, и все, кто стоит на ногах, должны покинуть помещение. Катюха тут же подскочила, чмокнула меня в лоб — кажется, это было единственное место на моем лице, которое при прикосновении не болело — и попрощалась. Валерка сделал то же самое, точь в точь, но, прежде чем попрощаться, замешкался.

— Дим…

Я прекрасно знал, что он хотел сказать.

— Я подумаю. Правда — подумаю.

Гипс с одной руки сняли уже через две недели, со второй — ещё неделей позже. Через месяц освободили и ногу. Тогда же мне наконец-то разрешили подниматься, и это было здорово: к тому времени мне уже катастрофически надоело валяться в постели. Единственной проблемой было то, что зрение никак не восстанавливалось. Врачи объясняли это применением тромболитиков: они стояли перед выбором спасать мои конечности и рискнуть зрением, или спасать зрение и рисковать более сложными последствиями. Выбор был очевиден, но теперь мне требовалась ещё одна операция… Которая не особо помогла. «Зрение не подлежит полному восстановлению,» — так звучал вердикт.

Впрочем, к очкам я привык достаточно быстро. А вот к Валеркиным шуткам — не очень. Он, похоже, находил забавным, что я постоянно терял эти грёбаные очки… Три месяца спустя я наконец-то вернулся в универ, хотя меня отговаривали абсолютно все: и родители, и Катька, но больше всех, конечно же, Валерка. По их мнению, мне стоило взять академ. Но у меня были вообще другие планы.

Зима в тот год выдалась слякотная: ни снега, ни холода… Валерка уговорил меня на поход в кино, несмотря на эту мерзкую погоду. Мы смотрели какую-то экранизацию Бальзака: я и тогда-то не особо интересовался всей этой костюмированной детективной суматохой в пиренейском отеле, а теперь и вовсе затрудняюсь сказать, о чём был фильм. Зато Валерка был очень даже сосредоточен: он сидел, задрав ногу на сиденье, и увлечённо грыз указательный палец руки, как делал всегда, когда слишком погружался в происходящее на экране. Отметив про себя, что уже, похоже, знаю все его дурацкие привычки, я усмехнулся.

— Чего? — тут же отреагировал Валерка, не отрываясь от экрана.

— Да не, ничего, — отмахнулся я. — Хотя…

— Чего «хотя»? — на этот раз он всё же повернулся ко мне.

Я достал конверт из внутреннего кармана куртки и молча протянул его Валерке.

— Это ещё что?

— Подарок к Новому году, — хмыкнул я.

Валерка достал письмо, долго пытался прочесть его в темноте, потом сложил обратно в конверт…

— Базель, значит?

— Мм… Пока только как вольный слушатель.

— Базель… — задумчиво повторил он.

— Девяносто километров от Цюриха. Час езды на поезде. Он ходит каждые двадцать минут.

Мы оба смотрели на экран. И оба понимали, что в этот момент принимали решение, которое изменит всю нашу жизнь.