Цветок папоротника. Древнеславянский миф

Загадочным и необычным иногда кажется мир, в котором мы живем. Всегда ли он такой? Или это плод нашего воображения и нашей жизни? Кто знает…
Летняя волшебная ночь незаметно и быстро заполнила небо, разбросав бесчисленное количество ярких звезд. Они плыли и подрагивали на зеркальной поверхности реки, текущей откуда-то издалека и исчезающей где-то вдали.
Возле черного неподвижного глубокого омута вдруг забурлила, закипела вода.
- Ну, вот… дождались… - пробулькал зеленый старик-водяной с длинными мокрыми волосами-водорослями и толстыми, как у сома, усами, появляясь из воды. Его выпученные зелено-белесые глаза медленно осмотрели поверхность ночной реки.
Он снял с головы скользкую лягушку и стал осматривать ее со всех сторон.
- Ква! – сказала лягушка, подрыгивая лапками.
Водяной, осмотрев, все еще не выпускал ее, как бы решая, что делать. Лягушка перестала дергать лапками и, молча ждала, лежа на его ладони белым животом вверх.
Водяной вздохнул и что-то пробулькал толстыми губами.
- Ква… - сказал он и выкинул ненужную ему лягушку в реку.
- Шлеп! – разнеслось на реке.
- Дождались! Дождались! – красавицы-русалки звонко засмеялись и стали громко шлепать по воде хвостами. – Шлеп! Шлеп!
Водяной что-то опять недовольно забулькал себе под нос, но его никто не слушал; да он и сам не знал, о чем он булькает.
Над большими и неровными верхушками дремучего леса медленно и чуть лениво катил золотой месяц. Он равнодушно и немного высокомерно осмотрел звезды, притихшую темную воду, деревья внизу, о чем-то легко подумал и… зевнул – все было то же. Скучно!
- А что, братец-месяц, не хочешь ли искупаться в реке? – спросил его водяной.
- Искупаться в реке?.. – медленно повторил месяц и затих на какое-то время. Казалось, он заснул. Но, очнувшись, опять повторил:
- Искупаться в реке?.. – и снова затих.
Он посмотрел в зеркале воды на свое чуть дрожащее отражение, опять подумал.
- Холодно, наверно… - неуверенно, то ли спросил, то ли подумал вслух месяц, размышляя.
- Да нет, совсем не холодно, - сказал водяной, - разве летом может быть холодно?
Он очень удивился сомнению месяца, поскольку ему и зимой не бывало холодно.
- Очень тепло, - уверенно сказал водяной.
Большеротые лягушки с выпученными глазами, сидевшие на берегу, и красавицы-русалки в воде замерли, удивляясь. Никогда они еще не видели такого, чтобы месяц купался в воде.
А золотой месяц чуть пошевелился на небе, и почему-то от его водного отражения пошли легкие круги.
- Даже не знаю… - нерешительно сказал он, - никогда еще я не купался в реке…
- Давай, братец-месяц! Давай, решайся! – уговаривал его водяной, почесывая свои длинные волосы и выбрасывая из них ракушки. – Сегодня все можно – сегодня зацветает папоротник!
- Давай, братец-месяц! Давай, решайся! – повторили красавицы-русалки в воде и лягушки на берегах. – Сегодня все можно – сегодня зацветает папоротник!
- Давай, братец-месяц! Давай, решайся! Сегодня все можно – сегодня зацветает папоротник! – беззвучно, одними толстыми прозрачными губами повторили вслед за ними рыбы в воде, но их, увы, никто не слышал.
- Ах… Сегодня зацветает папоротник… - сказал золотой месяц и медленно, чего-то немного опасаясь, скатился вниз, освещая все вокруг. И вот он уже слегка коснулся воды.
- Ух! – восхитился золотой месяц. – Хороша!..
Он даже хотел было нырнуть, но побоялся утонуть – кто ж тогда будет ночью светить! - поэтому сел в воду, поближе к бережку.
Его тотчас окружили красавицы- русалки и лягушки.
- Ну вот, видишь, - сказал водяной, подплывая, - хорошо здесь!
- Хо-ро-шо… - медленно, чуть нараспев, повторил золотой месяц.
Он еще немного попрыгал в воде, и легкие волны побежали от него дальше в реку и погасли.
Ночь была чудесна и тепла, и уходить совсем не хотелось.
- Хорошо тут у вас… - чуть грустно повторил золотой месяц. – Но мне пора идти - наступает волшебная ночь… Долго не могу задерживаться, хочу еще увидеть цветок папоротника.
Он легко, но чуть замедленно, взлетел на небо. Несколько капель, светящихся желтым светом, упало с него в воду и растворилось.
- Теперь точно наступила купальная ночь, - пробулькал водяной, задрав голову вслед месяцу и поглаживая усы.
- Теперь точно наступила купальная ночь, - повторили за ним красавицы-русалки, задрав головы вверх и глядя на месяц.
- Ква-ква-ква, - заквакали лягушки на берегу.
Еще что-то говорили рыбы толстыми губами, но их, как обычно, никто не слушал.
- Жди чудес, - сказал водяной.
- Жди чудес… - повторило эхо в лесу.
- Жди чудес… - повторил автор.
Ночная река кажется таинственной, странной и волшебной, чудные звезды любуются собой в зеркальной воде.
Но вот среди отражающихся звезд стали появляться плетеные травяные венки из цветов ивана-да-марьи, лопуха, богородской травы, медвежьего ушка и других цветов, которые бережно опускаются на воду. Немного подождав и слегка покачиваясь на чуть заметных волнах, венки медленно и нехотя плывут по течению, храня запах волос и теплоту рук. Трепещущее желтое пламя вставленных лучинок и свечек разрывно прыгает в блестящей черноте воде.
А река бережно уносит куда-то вдаль, в ночь, в воспоминания и отражение, и огоньки, и сами венки.
Множество молодых ярких глаз смотрит на уплывающие венки.
- Смотри! Смотри! Твой венок утонул!
И чей-то венок медленно и нехотя погружается в воду, пока не исчезает с поверхности.
- Эх! Жаль – утонет любовь…
Вслед за ним еще несколько тонет в воде, и на берегу слышны грустные вздохи.
- А мой еще плывет! – слышен радостный голос.
- Значит, счастье тебе привалит!
И вскоре уже всего немного огоньков мерцает на ночной реке.
- А на чьем это венке дольше всех горит огонек?! Вот кто-то проживет долго!
Но, наконец, гаснет и последний огонек на реке.
- Побежали в лес! Чего тут стоять?! Поищем цветок папоротника!
Веселая гурьба шумно бежит от реки и растворяется в лесу. И через некоторое время уже на большой поляне горит костер, яркое пламя которого притягивает к себе и завораживает.
Жаркий зверь, родившийся в костре, становится больше и страшнее. Он с сильным хрустом поедает брошенные ему ветки, выпускает клубистый дым и урчит от удовольствия; длинные красные космы его шерсти быстро мелькают и становятся все больше и больше. Они ярким светом озаряют все вокруг, смешивая черноту ночи с танцем смерти огненного зверя.
- Еще хочу! Еще хочу!!! – кричит огонь-зверь.
Бело-серый дым тянется куда-то вверх, закрывая задыхающиеся от него звезды, а горячие красные искры, летящие вверх, пытаются достать до звезд и прожечь небо. Но не достигнув, в яростной злобе трещат и умирают.
- Айда прыгать через огонь! – крикнул кто-то звонким голосом.
- Айда! Айда! – подхватили другие молодые голоса.
И вот уже огонь-зверь высвечивает молодые ноги и срамные места, заглядывая снизу и пытаясь обжечь. Кто-то уже по второму, по третьему разу прыгает через костер, открыто показывая то, что обычно скрывается.
- Еще хочу! Еще хочу!!! – кричит огонь-зверь.
Вокруг костра хохот, крики, веселье, бесстыдный смех, беготня. Даже деревянные идолы, стоящие на поляне, с застывшими грубыми лицами, сейчас в красных отблесках ночного костра оживают, и кажется, что и они тоже участвуют в веселье.
Вскоре это уже надоедает, и хочется чего-то большего, чего-то недозволенного, ужасно притягательного. И вот опять чей-то звонкий молодой голос кричит:
- Айда искать цветок папоротника!
- Айда! Айда!!!
Всем хочется поскорее укрыться в темноте леса и насладиться любовью.
- А я? – с обидой, потрескивая, спрашивает огонь-зверь. – Я еще могу быть сильным и жарким! Со мной интересно!
Но его уже никто не слушает. И костер медленно умирает в одиночестве, под все более темнеющие, неподвижные и суровые взгляды деревянных идолов.
А ночь продолжается - она сегодня по-особому волшебна и щедра.
Все исчезают в черноте леса, ища и находя любовь, страх и еще неизвестно что, смешиваясь в хмельном желании любви. И только слышны чьи-то сладостные стоны:
- Люблю..люблю…
Куляша, отрок, с голубыми мечтательными глазами и легким пушком над розовыми пухлыми губами, тоже бродит по ночному пугающему лесу. Он сейчас находится в том возрасте, когда только-только заканчивается детство и чуть опаздывает взрослая жизнь: он похож на цветок, который слегка раскрылся и уже видна будущая красота; еще мгновенье - и он волшебно расцветет.
Мальчику слегка страшно в темном лесу. У него еще нет пары, и потому он сам. Но он, действительно, верит в цветок папоротника и хочет найти его, поэтому уходит все дальше и дальше. Вместе с ним медленно бродят в эту волшебную ночь по лесу деревья, переходя с места на место, меняясь местами и разговаривая, шелестя листьями, скрипя и чуть постукивая темными ночными ветками. Иногда корявые ветви цепляют Куляшу, и в то же время что-то шуршит в траве, и кажется, что кто-то страшный рядом дышит в самый затылок – ужас!
Куда идти – неизвестно. Перепуталось все. Не видно цветка.
Долго ли, коротко ли блуждал еще парень, но никак из лесу уже не может выйти – понял: поймал его лес. Загрустил он и остановился уставший.
- Уфффф! – раздалось где-то рядом: то ли это кто-то тяжело вздохнул гнилью, то ли из земли вышел смрадный воздух.
Закружилась голова, подкосились ноги, упал на землю Куляша и только увидел высоко в черном небе яркие мигающие звездочки. Закрылись его красивые глазки, и он заснул.
И снится ему сон.