Ты помнишь, Алеша...

"22 июля 1968 года.
Лешка! Вот мы и на юге. Нет, не так - на ЮГЕ! Первый раз в жизни я отдыхаю в санатории. Мы каждый день с утра до вечера торчим на пляже, объедаемся фруктами и помидорами (здесь такие огромные помидоры - два моих кулака!), Лиду просто не оттащить от воды. Не поверишь - занимаюсь тем, что пасу ее. Ей уже пятнадцать, такая красивая девочка выросла, фигурка уже оформляется. Мальчишки, особенно местные, просто табунами. Петухами распускают хвосты, завалили ее всевозможными местными сувенирами - от ракушек до павлиньих перьев. "Что за профессия, Создатель, быть взрослой дочери отцом". Один из местных мальчиков взял на себя труд обучить ее плаванию. Приходится следить, чтобы ни не заплывали далеко и чтобы пацан не распускал руки. Впрочем, пока что он ведет себя по-джентльменски.
Вчера были в Никитском саду. Непередаваемая красота. Все-таки, есть в этой жизни минуты, когда испытываешь огромное, всеобъемлющее счастье. Ради этих минут стоит жить! А сегодня с утра сильный ветер и шторм. Балкон наш выходит как раз на море. Очень хорошо видны огромные волны. Стихия - страшная штука. Дежурная по этажу сказала, что в прошлый шторм на берег выбросило дельфиненка. Лидка тут же скривилась от жалости и зашмыгала носом - она ужасно сентиментальная. Или это возраст такой? Хотя она любит животных, постоянно подкармливает всех окрестных кошек - и здесь, и в Ленинграде тоже. Может быть, это призвание?
23 июля. Шторм принес к берегу огромное количество медуз. Правда, они не ядовитые, но купаться как-то неприятно - словно входишь в студень. Да и щекотно. Долго думал, что бы тебе такое интересно-сувенирное тут купить. Так ничего и не нашел. Выбрал из Лидкиной коллекции огромную засушенную морскую звезду. Надеюсь, ты будешь доволен. До встречи в Москве.
Дмитрий."

"25 августа 1971 года. Телеграмма.
Лида поступила первый медицинский! Ура моей любимой студентке! Дмитрий"

"Приглашение
Дорогие Алексей Сергеевич и Алевтина Васильевна! Приглашаем вас на бракосочетание и торжественный ужин, который состоится 16 апреля 1973 года в Малом зале гостиницы "Октябрьская". Лидия и Борис"

"23 ноября 1973 года.
Леша, у меня несчастье. Лида разводится. Полгода семейной жизни оказались сплошным кошмаром. Я пытался ее отговорить в свое время от этого брака. Но разве наши дети нас слушают? Любовь-любовь.Теперь любви нет, зато есть проблема. Слава богу, хоть с детьми не торопились. Борис оказался невообразимо ревнив, рано или поздно это должно было закончиться. После того, как он осмелился поднять на Лидочку руку, я вышвырнул его из квартиры. Теперь они оформляют развод. Лида очень переживает, я боюсь за ее психику и за ее учебу. Третий курс, очень напряженный график занятий, а тут такие стрессы.
В остальном у меня все по-прежнему. Правда, я тут встретил одного человека. Пойми меня правильно, у нас с ним ничего не было. Просто мне очень приятно с ним общаться, он славный, симпатичный молодой человек. Работает в нашей больнице, ординатор. Конечно, никаких шансов у меня нет, да я никогда и не решусь намекнуть, что я ему симпатизирую. Больше всего боюсь показаться старым и смешным. Как-никак, мне уже за пятьдесят - на что я годен? Нет, с "этим" у меня пока все в порядке, но ты сам понимаешь, какая у нас чудовищная разница в возрасте. Грустно, что жизнь проходит, а самые светлые воспоминания все больше уходят в прошлое. За всю мою жизнь я могу вспомнить всего лишь несколько дней, когда я был абсолютно счастлив. Не могу сказать, что я прожил совсем уж скучную и серую жизнь, конечно, нет. Но вот такого счастья, которое заполняет тебя целиком, без остатка, вытесняя все остальные эмоции - такого, наверное, нет и никогда больше не будет. Ты помнишь, Алеша...(далее в письме отсутствует лист)...
...рад за тебя. Ты добился в жизни многого. Если вспомнить, с чего мы начинали, то твои успехи достойны всяческого уважения. От фрезеровщика до директора крупного завода - это, знаешь ли, большой путь! Впрочем, ты всегда был настойчивым и целеустремленным, не то что я.
Все возвращаюсь мыслями к Лиде. Так хотелось бы счастья для нее. Раз уж у меня не было нормальной жизни - так пусть она будет счастлива и довольна. Если бы не это дурацкое замужество! Переживаю я за девочку.
Как твои дети? Ты писал, что Виктор служит где-то на Дальнем Востоке. Он получил уже очередное звание? Уже капитан? А как Ольга? Куда она собирается поступать? У нас подходит очередь на телефон - надеюсь, что будем с тобой хотя бы перезваниваться, раз не получается писать чаще.
Дмитрий"

"14 апреля 1976 года. Телеграмма.
Соболезнуем трагической гибели Виктора. Горюем вместе с вами. Козурины."

"16 июня 1976 года. Телеграмма.
Леша. Держись. Алечка обязательно поправится. Дмитрий"

"20 октября 1976 года.
Милый мой Леша. Я понимаю, что письмом невозможно утешить то горе, которое на тебя обрушилось. Сначала Витя, теперь Алечка. Но надо жить, мой дорогой, надо жить. Терять близких всегда страшно, но жизнь продолжается. У тебя ведь есть Оленька, ее тоже надо поддержать. Только ради всего святого, не отчаивайся и не опускай руки. Извини, письмо совсем короткое - просто не нахожу нужных слов. Я с тобой. Ты, самое главное, никогда в этом не сомневайся. Твой Дм."

"24 марта 1980 года.
Вот я и стал дедом, Лешка. У Лидочки и Вадима родилась вчера девочка. Решили назвать Зоей. Три с половиной килограмма и пятьдесят один сантиметр. Чувствуют мои девочки себя хорошо, Вадим так переживал, что мне пришлось его поить всю ночь валерьянкой. Хороший он человек, я рад, что именно такого мужчину выбрала Лида. В нем чувствуется надежность.
Странное такое ощущение. Стою перед зеркалом и говорю себе - "я дед", а в голове не укладывается. Неужели я уже дед? Казалось бы - только вчера я, молодой и лохматый, стоял на перроне Московского вокзала с картонным чемоданчиком в руке, и передо мной лежал огромный и совершенно незнакомый город. И вся жизнь была впереди. А вот уже в зеркале отражается седой и плешивый почти старик. Через пару лет мне уже шестьдесят. Наше поколение столько вынесло на своих плечах, что невозможно себе представить. Конечно, нашим детям и внукам будет в чем нас упрекнуть. Частенько мы заблуждались, частенько обманывались. Даже шли против своей совести - всякое бывало. Но в одном мы никогда не сомневались - мы строили светлую и счастливую жизнь для тех, кто придет следом за нами. И добились своего.
Тебе, я подозреваю, странно читать мои восторженные строки. Но когда я думаю о том, что никому так и не удалось ни согнуть нас, ни заставить свернуть с выбранного пути, я ощущаю огромную гордость за всю нашу громадную страну. И за себя - как за одного из миллионов ее граждан.
И вот на свет появилась еще одна жизнь. Еще один маленький беззащитный человечек, которого надо любить и беречь от невзгод и напастей. Прости, письмо совершенно сумбурное, но я так счастлив, что не могу толком сосредоточиться.
Дмитрий"

"16 сентября 1981 года.
Здравствуй, Леша. Пишу тебе в расстроенных чувствах. Опять у Лиды не складывается семейная жизнь, а мне и поделиться своими переживаниями не с кем. Вчера она прибежала ко мне вся в слезах. Я давно замечал, что какие-то проблемы у нее с Вадимом. Оказалось, что у него есть другая женщина. Эта нахалка заявилась к Лиде и все ей выложила. Какая-то вертихвостка из магазина. Пока Лида разрывалась между кандидатской и Зоенькой, он завел себе интрижку. С одной стороны я его понимаю - вечно занятая жена, хочется внимания, ласки. Но надо же как-то перетерпеть было. Помочь как-то. Не вешать все на Лидочку. А она гордая - сама никогда не попросит. Я старался ей помочь - внучку брал к себе на выходные, за продуктами ходил. Но, к сожалению, основная тяжесть все равно была на ней. Боюсь, что опять Лида останется одна, да еще и с ребенком. Слава богу, мне меньше года до пенсии, возьму Зою на себя - пусть Лида строит свою жизнь. Она молодая, ей надо и о себе немного подумать. Не могу даже представить, что она может остаться одинокой. В наше время женщина вполне в состоянии вырастить ребенка одна, но семья - это совершенно особый, необходимый каждому мир. Я вот всю жизнь прожил один и теперь только понимаю, как много я потерял. Если бы не Лидочка - не знаю, что со мной было бы. Конечно, тяжело было бы жить с женщиной, не испытывая к ней особых чувств, разве что кроме привязанности. Но другие-то живут и ничего. Может быть, потом пришла бы и любовь. Жаль, что такие элементарные вещи осознаешь уже на исходе жизни.
Как там Ольгины близняшки, кстати? Они похожи на Алевтину, ты не находишь? Маленькие, конечно, разрастутся еще. Но глаза у них точно Алечкины. И улыбки. Спасибо тебе за фотографии, я был рад убедиться, что ты поправился. Вся наша жизнь теперь в них, стариковское наше дело - возиться с внуками. Бог даст, и до правнуков доживем.
Дмитрий"

"22 ноября 1982 года. Телеграмма.
Лида защитила кандидатскую. Начинаем штурмовать новые вершины. Дмитрий"

"30 мая 1984 года.
Здравствуй, Алеша. Я тут вывихнул ногу на лестнице, лежу в постели второй день и решил вот написать тебе письмо. Что-то тянет меня в последнее время на лирические воспоминания и размышления. Все думаю - как сложилась бы наша жизнь, если бы я не сбежал тогда в Ленинград. Столько прошло лет, можно уже и поговорить откровенно - да, сбежал. Испугался твоей страсти, испугался ответственности, испугался за наше будущее, которого могло вообще не быть. Согласись, у нас не было шансов. Я отчетливо это понимаю. Но когда я начинаю думать о том, что вот, все уже позади, второго дубля не будет, я осознаю, что сейчас - именно сейчас - готов отдать все ради того, чтобы на несколько дней вернуться в тот год и начать все сначала. Вся моя никчемная жизнь - это результат той, давнишней, трусости.
И не утешай меня. Да, Лида бы не выжила без меня, а если бы и выжила - что с нею было бы? Не родилась бы Зойка. Не было бы у тебя Оли и внучек. Все сложилось бы иначе. Лучше ли? Хуже? Кто знает. Нет ответа.
Я понимаю, смешно и глупо в шестьдесят думать о любви, которая пришла больше сорока лет назад. Но я пронес ее через всю свою жизнь, отрекался от нее, проклинал и все же хранил ее в душе. Ни на что не надеялся, приводил сам себе самые убедительные доводы против. А в результате что? Пустота? Осознание напрасно прожитой жизни?
Никогда больше мне не пришлось испытывать ТЕХ чувств, которые были весной сорок первого года. Тех невероятных эмоций, когда мне хотелось плакать и смеяться одновременно, когда мир для меня наполнялся такими красками, которых не знает ни один художник в мире.
Мне недавно Лида принесла книжку. Я не поклонник фантастики, я не понимаю этого всего, но поразило меня там одно высказывание.
"Сказали мне, что эта дорога ведет к океану смерти. И я повернул вспять с полдороги. С тех пор тянутся передо мной глухие, кривые, окольные тропы".*
Так и мы с тобой - свернули в самом начале дороги. И ходим теперь окольными путями. Куда-то придем?
Дмитрий".

"14 августа 1987 года.
Здравствуй, Алексей. Даже не знаю, что делать. Лида опять собралась замуж. Все у нее как-то поспешно - познакомилась, влюбилась, замуж. Несерьезно совершенно. Совсем не думает о Зое. Для девочки такие травмы все эти временные папы. Родной-то совсем не заходит. Правда, Игорь к Зоеньке относится очень тепло. Да и девочка к нему привязалась. Дай-то бог, чтобы хоть на этот раз все устроилось.
Как вы там живете-поживаете? У нас трудновато, иногда мне кажется, что вернулось послевоенное время. Тяжеловато с продуктами, поговаривают о введении талонов. С рук можно купить практически все, но втридорога. Как ты сам понимаешь, моей пенсии не очень хватает, подумываю пойти подработать, благо силы и здоровье есть. Лидочке тоже тяжело, тем более одна с ребенком. Она у меня, конечно, упорная и целеустремленная, знает, чего хочет. Только вот счастье, на мой взгляд, не только в успешной карьере. Ну для женщины, разумеется. Правда, эти мысли я держу при себе, с Лидой на эту тему говорю мало, она расстраивается.
Недавно был на встрече однополчан. Мало нас осталось, мало. А из моего лыжного батальона всего трое приехали. Сергей Гуляев, я да Женя Мальцев. Иных уж нет, а те далече. Тяжело осознавать, что друзья уходят. Поговорил с Женей, расстроился. Вспоминаю, каким он был - веселый рыжий заводной парень, все нипочем. Ему оторвало ногу под Курском, жизнь не сложилась, одинок, пьет, всей гордости - ордена и медали. Пару лет назад он встретил в Новгороде Сашу Бородина - помнишь, я тебе рассказывал, он меня вытащил, когда меня контузило. Саша был очень болен, перенес второй инфаркт. И буквально через несколько дней после той встречи его не стало. Жаль, что мне не сообщили и я не смог приехать попрощаться.
Да, совсем забыл тебе рассказать. Можешь себе представить - буквально вчера раздается звонок в дверь. Открываю - стоит пожилой мужчина, совершенно незнакомый. Спрашивает - Дмитрий Данилович? Да, говорю, с кем имею честь? Не поверишь, Леша, это был Костя Козырев! Посидели-выпили. Вспомнили детский дом. За давностью лет все плохие воспоминания стерлись. Оказывается, Костя тоже был на фронте, прошел штрафбат, искупил, как говорится, кровью. После войны поступил в техническое училище, затем в институт. Он заслуженный рационализатор, у него три авторских свидетельства за изобретения, машиностроитель. Вот как судьба складывается. А ведь такая шпана был. В Ленинграде он оказался проездом, живет в Хабаровске, прилетал на научную конференцию. Он давно уже искал ребят из нашего детдома, но нашел только четверых. Остальные канули в Лету, похоже. Кто на войне погиб, кто просто умер. Многое во мне эта встреча растревожила, Леша. Эх, молодость, молодость. Скольких ошибок удалось бы избежать, имей мы хоть немного того жизненного опыта, который приобретается к старости. Дмитрий"

"19 августа 1991 года. Телеграмма.
Леша! Умоляю тебя! Не вздумай лезть на баррикады! Дмитрий"

"1 сентября 1993 года. Телеграмма.
Дорогой наш Алексей! Поздравляем юбилеем! Желаем здоровья, долгих лет жизни, надеемся, что впереди еще много светлых счастливых дней. Дмитрий, Лида, Игорь, Зоя"

"22 января 1997 года.
Леша. Лида принесла мне почитать Суворова. Потом отпишу подробнее, потрясение слишком велико. Если ты не читал - обязательно возьми. Самое страшное - неужели вся наша жизнь, наша борьба, наша тяжелая кровопролитная история, наши потери - неужели все это зря! Дмитрий"

"15 марта 1998 года.
Лешенька. Очень опечален, что ты опять болеешь. Да, дружок, в нашем возрасте здоровье оставляет желать лучшего, ничего не попишешь. Я, правда, не жалуюсь пока. Недавно получил новый слуховой аппарат, выписали мне как ветерану. Слава богу, что мне полагается приличная скидка, моей пенсии не хватило бы - приборчик французский. Очень удобный и почти незаметен.
Зое скоро восемнадцать. Такая красивая видная девушка выросла. Одно меня в ней печалит - замкнутость. Эдакая вещь в себе. Спрашиваю - как дела? "Все хорошо, дедуля", - вот и весь ответ. Да и с матерью она не очень откровенна - Лида мне как-то жаловалась, что ничего не знает о Зоечкиной жизни вне дома и школы. Побаиваюсь я, Лешенька. Сам знаешь - какова современная молодежь. Иногда посмотришь телевизор, так жить не хочется. Наркотики, алкоголизм, убийства, насилие. Разве этого мы хотели для наших детей, разве к этому стремились? Или я стал старомодным и ничего не понимаю в современной жизни? А может быть, они такие же, как и мы? Просто мы не замечаем этого? Но у нас была идея, у нас была светлая и красивая цель, которой мы отдавали себя. Каков же итог? Идея оказалась ложной, цель оказалась недостижимой. Время прошло в борьбе за фальшивку, на которую мы поймались, как рыба на искусственую мушку. Как жестоко нас обманула жизнь, Лешенька, как безжалостно.
Конечно, они такие же, как и мы, даже во многом лучше. Мы половину своей жизни боялись поступать по велению своей совести и своего сердца, а вторую половину боялись себе признаться в этой трусости. Мы растили своих детей и калечили их по своему образу и подобию. А потом удивлялись, что они отбрасывали наш жизненный опыт и шли своим путем. Видишь, я сам скатился на стариковское брюзжание в адрес молодых. От зависти это все, дружок, от зависти. Когда я вижу молодых людей, которые не боятся своих чувств, которые готовы биться со всем миром за свое право жить так, как им хочется, я испытываю двоякое ощущение. Мне и больно, что мы так не сумели, и радостно, что наши дети и внуки не узнают того, что довелось узнать нам. Знаешь, мой дорогой...(далее в письме отсутствует лист)...ничего уже не исправить. И с этим придется смириться - теперь уже навсегда, ибо сколько нам еще осталось?
Остаюсь навсегда твой.
Дмитрий"


Листы из дневника Алексея Сергеевича Ярмолаева.
"20 июня 1941 года.
Больше недели уже прошло, а я никак не могу придти в себя. Он все же уехал - вопреки всем словам, всем клятвам. Эх, Димка-Димка. Самое главное предательство - это предать самого себя. Ну и пусть! Пусть! Я все равно буду его любить, всегда, всю свою жизнь!
Впервые почувствовал, как болит сердце. Сжимает, отпускает, снова сжимает. Весь день бродил по Москве, просто так, без цели, без смысла. Город полон людьми и в то же время пуст. Он пуст без НЕГО. Забрел на сельскохозяйственную выставку, побродил там. Мы часто бывали здесь с НИМ, в Зеленом театре, с вышки прыгали в парке. Что же мне делать теперь? Что мне делать теперь одному? Меня тревожат сны-воспоминания. Я бы поехал вслед за НИМ, но что я скажу? И еще - мне страшно. Даже здесь я не могу быть полностью откровенен. Что, если со мной что-то случиться? Тогда этот дневник попадет в чужие руки. Равнодушные пальцы будут перелистывать эти страницы, равнодушные глаза будут читать эти строчки. Самое главное - успеть выкинуть эту тетрадку куда-нибудь. Хотя бы в окно. И самому - следом, следом. Пусть они не успеют меня удержать!
Вчера весь вечер просидел в Нескучном. Вокруг ходили люди, откуда-то слышалась музыка. Мы тоже здесь гуляли - еще совсем недавно. Ты касался пальцами моей ладони, еле заметно, осторожно, а меня захлестывал восторг, поднимался под горло, лишал слов. Только счастье быть рядом с тобой, только осознание нашей любви - такой странной, такой неожиданной. Такой преступной. Но может ли быть преступной любовь?
Сейчас задумался - если мне придется выбирать между любовью к Родине и любовью к тебе. Что я выберу? Наверное, я и правда преступник. Я вдруг понял, что выберу тебя. Как это ужасно, как это чудесно - я выберу тебя, любовь моя! Я через все пройду и все выдержу - только ради тебя!
Ну вот. Я знаю - именно мои восторги тебя всегда и разражали. Ты сердился, смущался, пугался, обвинял меня в неосторожности. А я ничего не боюсь, любимый. Только одного - что ты меня разлюбишь, что там, в Ленинграде, у тебя появится кто-то другой, чьей руки ты будешь касаться теплыми нежными пальцами. Зачем ты уехал? Одно твое слово - и я никогда бы не обмолвился о любви. Мы остались бы только друзьями, как тяжело мне бы ни было. Я бы просто существовал где-то рядом с тобой. Мне вполне хватило бы - видеть тебя, разговаривать с тобой, знать, что ты неподалеку.
Ах, как я завидую тем, кто рано или поздно заменит меня в твоей жизни. Может быть, им повезет больше, и ты не разобъешь им сердце своим бегством.
Впрочем, ты такой правильный. Ты всегда был правильный, как учебник. И происхождение у тебя правильное, и цели великие. А я вот неправильный - хоть ты и предал меня, хоть ты и растоптал мои чувства, я все равно люблю тебя и прощаю тебе все. Интересно, что ты будешь делать, если я соберусь и приеду к тебе?
Глупости я пишу, глупости. Никогда я к нему не поеду. Я гордый. Я стисну зубы, я пойду учиться, я стану знаменитым. Вот тогда он пожалеет, что отказался от меня! Я получу Сталинскую премию, мне вручат ЗИС, и я приеду на нем в Ленинград!
Ха-ха-ха. Смех сквозь слезы. Какая там гордость, если я готов... "

Записка.
"31 декабря 2001 года.
В моей смерти прошу никого не винить. Д.Д.Козурин"

©Геннадий Нейман