Лиза

Потом пришла соседка тетка Полина, и они с отцом вымыли мать в корыте, я таскала воду из бочки со двора, ей стало легче, и они все, как бы на время, забыли про меня.
Длинный, летний день уже клонился к закату, зной лета еще не спал, но уже все стихло, поникло, как перед грозой, розовый свет начал потихоньку сереть, скоро стемнеет, и я была этому искренне рада. Только ночью я была одна и счастлива в своих мечтах, а так же и на танцах, или в кино на последнем сеансе в серединке последнего ряда - я была по-настоящему счастлива и жила такой красивой независимой жизнью, какой жили герои фильма: молодые, красивые, свободные, богатые люди.
Вот и сейчас, когда в доме все дела были переделаны и, не было младших сестер, которых надо было еще укладывать спать (их обеих отправили на лето к бабке в деревню) - спросив разрешения у отца, я отправилась на танцплощадку. Она находилась здесь недалеко всего в нескольких шагах от нашего дома. Когда-то здесь были бои в гражданскую войну и, построенный еще при царе кирпичный амбар все время кому-то служил, то штабом, то военным госпиталем, в котором во время последней войны служила санитаркой моя мать, а сейчас вот – этот амбар был оборудован в городской клуб с кинотеатром и танцплощадкой. Конечно, это громко сказано танцплощадка или как сейчас ее называют, дискотека – это был кусок земли утоптанный, ногами танцующих и, скамейками, вокруг него. На этих скамейках сидели все мои знакомые девчонки и парни это те, кто не танцевали и, от нечего делать щелкали каленые семечки. Иногда, летом, как сейчас к нам приезжали студенты из Горного института и, тогда, этот кусок земли вместе с лавочками и семечками - оживал. Он оживал: новой музыкой, молодой, звонкой, речью, городским говором, модной и яркой одеждой и, временно, превращался, как бы в веселый карнавал. Мы с нетерпением ждали этого карнавала.
Ждала его и я - в своем одиночестве.
Ждала, пока там в тот вечер не встретила Анну. Анна, студентка Горного института, приехала к нам на практику вместе с группой студентов. Высокая, сильная девушка с яркими чертами лица и большими с поволокой карими глазами, черными, как смоль длинными волосами которые она заплетала в толстую косу. Своими, сильными руками, постоянно находящимися в движении, она постоянно ими изящно жестикулировала при разговоре. И, вообще, она была не из таких, как мы: сильная, веселая, с очаровательной улыбкой жемчужных зубов, - она вскоре стала моей звездой в этой ночи, моего глубокого, одиночества.
Анна была убежденной лесбиянкой-феминисткой. Она, познавшая эту любовь еще в школе, своим опытом и тактом полностью покорила меня. Мы с нею в первый же вечер и уже потом, бродя всю ночь по берегу нашей речки, целовались, да, да, целовались, как целуются мужчины и женщины во всех фильмах. И так же, как в фильме у меня на плечах лежал ее клубный пиджак, теплый и ласковый, как ее руки, как руки отца, и, как их тепло согревал меня ее голос и слова: о счастье, о любви, и о том, что мне надо будет обязательно приехать к ней в город.
К утру, мы уже уставшие, решили отдохнуть. И, Анна, красиво, откинув свою косу назад, предложила мне:
- Лиза, давай, приляжем здесь на траву, отдохнем, поговорим.
- Давай, - ответила я ей и присела рядом с нею.
- Лиза, я тебе нравлюсь? – спросила она, оборачиваясь ко мне всем телом.
- Очень! У меня никогда не было такой подруги, как ты! Ты такая, сильная, веселая, красивая, с тобой очень хорошо…, мне.
- Ты мне тоже очень нравишься, очень! Так нравишься, что я не хочу с тобой, моя золотая, больше расставаться. Не хочу, никогда!
Анна стала целовать меня в шею, грудь, потом она страстно нашла мои губы своими и все… я больше ничего не помню. От этого всего, на всю мою жизнь и сознание осталось какое-то теплое, розово-голубое пятно. Наверное, вот таким пятном и бывает самое настоящее счастье с другим человеком, маленьким и теплым, розово-голубым, как первый рассвет и мечта.
Когда мы расстались с ней, было уже утро. Мы договорились, что Анна зайдет после своей практики на шахте к нам в гости, и мы потом вместе, снова пойдем на танцы, а потом будем так же гулять по берегу нашей речки. Будем гулять, так же вдвоем, как гуляли этой ночью, а вот потом…
А, потом, уже осенью, был город Новокузнецк, где я поступила в Торговое училище и, где учили на продавцов. Все эти медсестры и врачи с больницами и белыми халатами остались там, в мечтах моих и отца. Скоро, продолжая учиться на вечернем отделении своего училища, я пошла, работать продавцом в наш только что открытый универмаг. Все это время я жила у Анны в общежитии в ее комнате, ее соседка по комнате редко когда ночевала там.
Я, стала, очень хорошо зарабатывать. И, мы, с Анной смогли снять небольшую комнатушку в пригороде Новокузнецка. Хозяином нашим был совсем глухой, как пень, дед. Но он хоть был и стар и глух, но очень любил подсматривать за нами в душе. А мы над ними шутили и очень смеялись, когда он падал со стула и, громыхая ведрами и тазами, быстро отбегал от двери ванной комнаты. Но наш дед был очень добрый и, видно, насмотревшись, на нас голых - все как-никак старался подкормить нас, то салом, то медом, то картошкой с солеными огурцами.
Мы прожили у него все четыре года, пока Анна, не окончила институт, и не уехала к себе на родину, - с начало на практику, а потом, уже горным инженером по распределению куда-то очень далеко на Север.
Анна еще очень долго писала мне, звала к себе жить. Но я не смогла все и всех здесь бросить. Я, вступила в партию, мне от универмага дали очень хорошую квартиру в центре города, я стала заниматься общественными делами, меня не раз избирали депутатом и…
А, Анна, все продолжала писать мне, даже тогда, когда я уже жила в Москве с… Ольгой, вот здесь на Пушкинской улице и работала продавцом в этом вот универмаге, откуда меня только что уволили…
Лиза очнулась от своих дум в подъезде дома на Пушкинской улице. Почему-то захотелось есть: - «Сейчас бы чего-нибудь горячего, поесть бы, да чаю, и спасть, спать, спать - целую вечность!» - подумала сейчас Лиза. Дома, как она помнила, оставались три-четыре картофелины, немного сливочного масла, сахар, чай и…больше ничего. Она, как раз сегодня, хотела, занять денег до получки и побольше купить съестного домой. Но в ее сумочке оставались еще какие-то деньги. Лиза вышла из подъезда и, пройдя, напротив, в большой гастроном, зашла в него. В магазине было светло, тепло и…почему-то пусто: - «Холодно!» – подумала Лиза и, стала медленно ходить по отделам гастронома. На прилавке «Мясные полуфабрикаты» она увидела упакованные в целлофан и уже готовые к употреблению разные полуфабрикаты. Остановив свой взгляд на одном ценнике из них, на котором было аппетитно написано «Мясо по-домашнему» она подумала, как бы было хорошо сейчас его потушить с картошкой, и, все это сразу съесть одной и, запить горячем чаем и… - «Но хватит ли денег у меня на него?» - очнувшись с испугом, подумала Лиза и, достав свой кошелек, стала лихорадочно считать в нем мелочь. Денег хватало ровно на этот кусок мяса.
Пробив чек в кассе, она подала его продавщице отдела. Продавщице, видимо, было все равно кто и что передней. Она, даже не взглянув на покупательницу, безразлично подала ей первый попавший под руку пакет с полуфабрикатом.
Дома, не раздеваясь, она прошла на кухню, включила свет и бросила мясо в раковину – для оттаивания. Потом разделась и, присев на диван, протянула свои озябшие ноги к горячей батареи и, на минуту, закрыла глаза. Согревшись и, уже раздеваясь, она внимательно как бы вновь огляделась вокруг: все та же маленькая комнатушка в девять с половиной метров, простой, раскладывающийся диван, на котором она сейчас сидела и который, когда они вдвоем с Ольгой раскладывали его на ночь, занимал почти все место в комнате и, если надо было выйти, то просто спрыгивали с него прямо в коридорчик прихожей. Небольшой трельяж в углу с фотографией Анны и большая фотография на стене, где они с Ольгой вдвоем на курорте. С того самого курорта где они познакомились с ней и которая, переманила ее жить в Москву. Одностворчатый гардероб с двумя ее платьями и демисезонным пальто, сшитым прошлым летом на деньги, что она получила за больничный лист. Телевизор на тумбочке – вот и вся обстановка. Вся! - нажитая ею в Москве за двадцать лет. Да! Она совсем забыла, были еще в ее шкатулке, подаренной ей на работе по случаю восьмого марта, пара сережек, два колечка и небольшой серебряный браслет. Одно кольцо с изумрудом, подарила ей когда-то - Анна, а второе с рубином – Ольга. Сережки и браслет она купила сама еще тогда, когда жила в Новокузнецке. Она тогда из-за Ольги бросила там все на плечи своих сестер и отца и, схватив все самое необходимое, как в горячке, приехала к ней в Москву. Она совсем не жалела об этом, ведь ее Ольга - была секретарем у директора большого столичного магазина и, могла все… во всяком случае вот эта самая квартирка была ею ей как бы подарена. – «В общем-то, все и не так уж и плохо!» - подумала сейчас Лиза, вспомнив, что кольца, серьги и браслет можно заложить в ломбарде и, первое время как-то перебиться.
Пройдя на кухню, она стала медленно чистить картошку, резать мясо и складывать это все в кастрюлю. И, тут ей показалось, что она что-то забыла туда положить. «Соль клала? Положила. Лаврушку клала. Положила. Что же еще туда кладут? А-а-а! Я совсем забыла про лук!» - подумала, вздохнув, сейчас Лиза, но все же поставила на газ кастрюлю.
Лука в доме не было, как не было и хлеба, и ни какого и не крошки. Что делать? Денег ни копейки, да уже и поздно. Она решила выйти в коридор, покурить: - «Пока это все вариться!» - подумал сейчас Лиза и еще раз вздохнула. Коридор ее седьмого этажа был длинным предлинным и походил больше на беговую дорожку с маленькими однокомнатными квартирками по своим краям похожими на гнезда ласточек-береговушек. Посередине этого коридора была оборудована комната отдыха или ожидания, так, наверное, ее можно было назвать, потому что из-за малого метража этих (квартир для одиночек), много гостей и сразу-то в них не впихнешь. Комната сия была оборудована в стиле еще, наверное, шестидесятых годов: несколько низких металлических столиков, небольшие алюминиевые стулья, два низких дивана, таких низких, что когда и кто-то садился на них, то его колени сразу же оказывались прямо у подбородка. Дамы, и особо, опытные почему-то, избегали эти диваны и обычно ютились на стулья или просто стояли у одинокой кадки с длинным растением похожим на иглы разозленного дикобраза. На столиках, как обычно здесь лежали несколько старых журналов и пачка газет. Украшением были только две эти стеклянные пепельницы в виде небольших, но вместимых вазонов. Вот и все, пожалуй.
Вот сюда и зашла Лиза, чтобы покурить. Она не то чтобы расстроилась из-за лука и хлеба, просто именно их сейчас ей как раз и не хватало, не хватало до полного ее покоя, умиротворения - от всего пережитого за день. Закурив из сигаретной пачки, она присела на стул и… задумалась.
Лиза не сразу поняла, что кто-то спрашивает у нее. Она подняла вверх глаза и увидела девушку, стоящую рядом, в легком пальто и шляпке. Она была довольно мила, кругленькое, почти детское ее лицо просительно улыбалось. Увидев, что женщина подняла к ней глаза, она спросила ее вновь:
- Простите, можно присесть к вам? Я вам не помешаю?
- Нет, нет, садитесь, пожалуйста! Хотите сигарету?
- Хочу!
- Лиза, открыв пачку, протянула ей ее всю и щелкнула зажигалкой. Та, неловко взяв сигарету, прикурила и, положила ее на стол. В руках этой девицы, когда она говорила с Лизой в начале, был какой-то прозрачный пакет, сейчас он лежал на полу и, она как бы позабыла о нем. Прикурив девушка мило улыбнулась, вежливо кивнув Лизе своей шляпкой.
- Вот гуляла по старой Москве и решила зайти, я часто сюда захожу, здесь когда-то жила моя сестра, она снимала здесь квартиру. Я, здесь, пока ждала ее с работы, познакомилась со многими интересными людьми. Вот и вы здесь сегодня отдыхаете?
- Ты здесь, недалеко, живешь? – спросила ее Лиза.
- Да, да – я живу в общежитии, тут недалеко.
- Учишься?
- Да! В Гнесенке, на третьем курсе, класс фортепьяно!
- Как тебя зовут?
- Катя!
Они обе замолчали, и, чтобы как-то продолжить разговор и самой отвлечься от дум, Лиза спросила ее:
- Катерина, а что у тебя в пакете, я заметила что-то желтое?
- А, это? Я купила в булочной бородинского хлеба и в овощном лук! Я очень люблю бородинский хлеб, он такой душистый, его очень хорошо есть с маслом и сладким чаем! А, вот посмотрите, какую луковицу мне продали в овощном магазине, доставая свой пакет с пола и улыбаясь, она вытащила из него полбуханки бородинского хлеба и огромную желтую луковицу. Правда, она похожа сейчас на церковный купол?
Лиза тут же с удивлением и даже с испугом посмотрела на девушку и на ее луковицу. Катя, держала сейчас ее в своих длинных музыкальных пальцах, крутя ею в разные стороны, а свежий бородинский хлеб издавал такой аромат, что… Да! именно всего этого ей как раз и не доставало, не хватало для полного ее спокойствия и… может быть и, нового для себя счастья.
Это было чудо! И чудом была эта простая девушка, чудом забредшая сюда в этот именно вечер. – «А может быть, это ангел слетел ко мне с неба!» - подумала сейчас Лиза и, повернувшись к девушке лицом, прямо и вопросительно посмотрела на нее, тихо сказала:
- Хочешь поужинать со мной?
- А можно? Это вам будет удобно?
- Можно и очень даже удобно! Я живу одна!
Мясо, уже булькающее в разварной картошке с удовольствием приняла лук, из кастрюли пошел более аппетитный аромат, и… Потом они ели его с душистым бородинским хлебом, запивая сладким чаем, и Лизе, и девушке жизнь уже не казалась такой одинокой, холодной, страшной, если в ней бывают такие чудесные подарки …
Чудесные и прекрасные, как фортепьянная музыка, как этот простой праздник еды и тепла…
Праздник, уже для них, двоих…