Мой Люцифер (Вампириада)

Оп-ля, конопля

Вечером Дрема не пришел, да и в сквере его не было - мыслимое ли дело, столько выжрать! А мне вроде и ничего, немного, правда подташнивало, когда шел на пляж, но в скверике встретил малых, и они мне винца плеснули. Так и просидел с ними целый день, а вечером, часов в шесть, завалился спать. Ну и Дрема!

На следующий день на море не пошел, просто тупо лежал в постели. Решил, что не буду целый день вставать, но ошибся – приперся Дрема.

— Але, гараж! Ты где? — завалился прямо ко мне в комнату, опять под мухой.

— Шо без стука? А вдруг я не один?

— Где же, где же, где же он — ерничал Дрема, открывая все тумбочки и заглядывая под кровать.

— Идиот!

— Пойдем на кухню, у меня для тебя сюпрыз.

— Пойдем, достоевский — чуйка подсказывала, что не отцепится, гад.

— Оп-ля! — Дрема достал сверточек из газеты - ты, братан, занюхай.

— Ты опять? Я не по траве.

— Та ладно. Знаешь ли ты, что сей продукт способен творить чудеса?

— Ага, знаю.

— Нихрена ты не знаешь! После курехи можно пить скока влезет - это раз. На утро не трещит башка - это два. И весело - это три. Три в одном, можно сказать.

— Да, да, это сам придумал? Чтобы найти оправдание пагубной привычке?

— Счас! На зуб отвечаю, вот давай проверим, сам и убедишься. Че ты как целка, в жизни хоть один разок, но надо все попробовать.

— От, ты и репях! Сказал же - не-ку-рю!

— От выпивона не обмажешься так просто.

— Ладно, — вздохнул я в предчувствие утреннего похмелья.

— Фокус-мокус, — Дрема достал из-за спины литруху.

— О-йо! — я схватился за голову, — ты ее в штанах прятал?

Дальнейшие события разворачивались по нарастающей. После третьей рюмки Дрема снова начал ныть про "покурить", и я согласился. Это, скажу вам, дрянь неописуемая! - сигару курить в затяжку и то приятней. Пропустили еще по две рюмки, покурили, и мозги потекли. Видимо с непривычки, но у меня со зрением стало твориться что-то невообразимое: комната кружилась, то горизонтально, то вертикально, мысли путались, и еще бог весть что. Потом стало смешно, ну просто с ничего, а уже смешно. А этот балабол молол своим языком всякую чушь, и мне так было смешно...

Потом еще и еще пили, однако, как обещал Дрема, уровень опьянения держался стабильно, или это так казалось, не знаю. Смех не отпускал: мы то хихикали, то ржали как лошади. Потом Дрема вспомнил:

— Ты обещал свой показать, давай.

— Та вроде не обещал, кх-кх, я говорил, что у меня тоже ничего такой.

— Ты сказал, что у меня маленький, и обидел друга.

— Ха-ха, а у тебя шо, маленький?

— Вот снова издеваешься, давай показывай!

Сам в это время расстегнул на джинсах молнию. А заметил, засмеялся:

— Счас потеряешь, и ваще будешь без никакого, ха-ха-ха.

Когда он вынул свое хозяйство, меня не смутило, что у него эрекция, а я продолжал нести всякую чушь, считая свои шутки самыми остроумными. Запрячь свою ялду, а то оторву.

— Попробуй, только ртом, — меня снова порвало.

— Точно, маленький, ваще манюпусенький. А когда не стоит, как ты его находишь, шоб посцать?

— А у меня всегда стоит, особенно когда есть шансы всунуть. Давай показывай!

Он нагло расстегнул мне штаны и опустил до колен.

— У тебя не стоит, вот поэтому тебя телки бросают.

— Нормально стоит.

— Докажи, давай, мастурбируй.

Эта паскуда, видимо, мне что-то подмешал в водку - моя воля была подавлена, и я выполнял практически все его приказания. Дрема толкнул меня на кушетку, уселся на грудь и положил свой болт мне на лицо.

— Соси, сука, соси, я сказал!

— Та слезь с меня, идиот. Шо те надо? Уйди.

— Завафлить тебя, рот открыл, бегом!

Все остальное было как в бреду. Будь я в нормальном состоянии, то давно бы рога поотшибал этому козлу...

Проснулся в своей кровати (и в своей комнате), рядом Дрема, оба голышом.

— Ты че ко мне приперся, и еще тут голый? Вали нах...

— Это ты сам пришел, после кухни, и попросил тебе отодрать. А очко у тебя ничего так, давно не драли?

— Шо ты несешь? Счас бошку сверну.

— А не сцо, что завтра все узнают, что ты петушара и соска? И мальки узнают, кто их кумир, а?

— Ты...

Я ничего не понимал. Тогда этот козел принес свой мобильник - он, оказывается, включил его на запись, и все зафиксировал все, что происходило в кухне. Боже мой! Неужели это не сон? Я был раздавлен – какой-то дрема меня "опустил", да еще таким коварным образом.

— Тварь! Дай сюда!

— Та на, я копию переслал себе на комп.

— Уходи, падла, — прошептал я, еле сдерживая слезы.

— Так я вечерком загляну?

— Сгинь из моей жизни, ваще умри!

— А запись?

— Шо ты хочешь?

— С тобой дружить хочу, чтобы все по нормальному, полюбовно.

— Тамбовский волк тебе друг!

— Да ладно, Дэн, не переживай ты так. Меня на зоне тоже отымели, и ничего - живой.

— Так ты пидар?

— Как и ты. Жопа не болит?

Очко действительно болело. "Приплыли" – подумал я, и к горлу подкатил ком.

— Ладно, приходи, только запись сотри, и никому не рассказывай.

— Ура! Все будет сделано, сэр!

Впился в мои губы и залез языком в рот. А я даже не отстранился. А это была еще только прелюдия.

Солнечные протуберанцы

— Я тебя предал, Люцис, так глупо, по-дурости, предал. Прости, но мне очень надо... стать вампиром.

Я уткнулся в плечо Люцифера, как тогда, в прощальный вечер. Я рыдал, как тогда, но это были не слезы сожаления - то были слезы обиды и унижения.

— Да наплюй, у нас, вампиров, однополый секс не осуждают. Правда, мы не вступаем в контакт просто так, только в крайнем случае, для обмена энергией. Во время секса происходит огромный выброс энергии, и это позволяет нам выживать в трудных условиях, когда мало пищи.

— То у вас, а у нас это дно, тем более, если тебя опустили.

— Ну, успокойся, давай повременим с "обращением". Пройдет время, ты смиришься, и все будет хорошо.

— Я ждал, надеялся, верил, что ты вернешься, я думал, ты меня поймешь. А ты оказался черствым и честолюбивым вампирюгой. Я тебе тоже противен, да? Говори, сволочь!

В очередной раз я потерял сознание – это проделки Люцифера, теперь я точно знаю. Его поцелуй отнимает энергию. Он мной питался и врал что любит. Все меня предали, даже боги!

Ну и пусть, я не смогу жить с этим позором. Я не смогу жить, если единственный друг, которого я любил, да, любил (впервые я сам себе признался в любви к вампиру), а он меня банально использовал. Он меня "трахал", только в энергетическом плане, и эта боль самая сильная. Если он вернется, то пускай сам решает, друг ли я, а если не придет, то тому и быть. Свой выбор я сделал.

Я в этом мире чужой,
Здравствуй, любовь, и прощай...
Рай, что ты мне подарил –
То был потерянный рай.

Мысли мои, мысли мои –
Грязные, пьяные.
Души наши, души наши,
Ох, неприкаянные!
Души наши, души наши –
Падшие, дрянные.
Мысли наши, мысли наши,
Ох, окаянные!

Вечер, зажглись фонари.
Город укрыт пеленой.
Годы проходят как дни –
Я в этом мире чужой!

Мысли мои, мысли мои –
Грязные, пьяные.
Души наши, души наши,
Ох, неприкаянные!
Души наши, души наши -
Падшие, дрянные.
Мысли наши, мысли наши,
Ох, окаянные!

Солнце неистово жжет,
Жизнь утекает в песок.
В картах опять не везет,
Выход – лишь выстрел в висок.

Эта песня назойливой мухой жужжала в моем мозгу, когда в ванной, достав лезвие, я без раздумий полоснул по венам на левом запястье. Бля, как больно! Надо было в теплой воде вскрывать, впрочем, я знал, что кровь в таком случае не сворачивается, и тогда уж точно не спасти. Даже сейчас, наблюдая за стеканием алой крови, я не терял надежды на спасение.

Ты считаешь меня недостойным. Ну да, ты – "голубая кровь", а у меня кровь красная, а я сам – "голубой", уже. Я набирал "свою жизнь" вытекающую из порванных вен правой рукой и размазывал по телу, по лицу, по рукам, по груди. Капли крови попали на талисман, и уже теряя сознание, я почувствовал, как монета начинает разогреваться. В свои 205 лет – тут я улыбнулся – я умираю. Прощай, предатель Люцифер...

Когда я очнулся, то явно ощутил соленый привкус во рту. Мою голову держал Люцифер, а "настоящая голубая кровь" стекала с клыков вампира ко мне в рот. Холода его рук я не ощущал. Свет от горящей лампочки резал глаза, а вокруг колбы бесновались "солнечные протуберанцы".

Я "обращаюсь"...

Глава 3. Палладий

Я очнулся, и сразу ощутил непривычный соленый привкус во рту. Надо мной склонился Люцифер – с его клыков прямо мне в рот капала кровь голубоватого цвета, кровь вампира-«кианетика». Холода рук вампира, которыми он поддерживал мою голову, не чувствовалось. Яркий свет электрической лампочки резал глаза, а вокруг стеклянной колбы водили бешеный хоровод "солнечные протуберанцы".

В этот момент я осознал, что уже не человек…

Кома

— Очнулся? – услышал я голос Люцифера.

Вампир перехватил левой рукой меня под шею, отнял правую и вонзился клыками в свое запястье, набирая новую порцию «голубой крови».

— Ты все правильно сделал. Я этого так ждал, с того момента, как мы расстались.

— А я почти засомневался, что ты меня спасешь, хотя маленькая искорка надежды все же оставалась.

Мне трудно было разговаривать, перед глазами расстилался серебряный туман, а из полузакрытых глаз капали слезы, смывая остатки алой крови с лица.

— Не разговаривай, а слушай. Я знаю, как тебе больно, но это еще не порог - когда начнется реакция превращения, от боли ты впадешь в кому на неделю. Я постоянно буду рядом, давая тебе энергетическую подпитку – проснешься ты уже другим.

— Так у тебя же дела в городе, — слабеющим голосом шептал я.

— Не говори – думай, я прочту твои мысли. Или нет, сейчас я тебя отнесу в кровать, а поговорим после пробуждения.

Вампир бережно взял мое тело и отнес в спальню. Краем глаза я успел заметить, что весь кафельный пол в ванной был залит моей кровью. Неужели так много вытекло из порезанной вены?

— Нет, это я спустил всю твою кровь, прокусив главные артерии и вены.

Бережно опустив обмякшее тело на кровать, вампир продолжил:

— Сейчас я тебя поцелую, и ты забудешься.

После этих слов вампир приблизился к моему лицу, поцеловал своими «окровавленными» губами, и я провалился в нирвану. Но даже в коматозном состоянии меня не оставляли видения – в моем сознании проносились картинки всех ужасов, что я пережил.

Буцефал

Где то ближе к обеду я услышал шаги в прихожей, и был уверен, что это приперся Дрема. Вот сука, - подумал, и готов был убить этого подлеца. Выйдя навстречу, увидел, что Дрема пришел не один – впереди стоял огромный бугай, а этот поганец выглядывал у него из-за плеча, шакал-шакалом!

— Это Буцефал, — пропищал шакал.

— Ничего такой, как там тебя?

— Дэн, - отозвался шакал.

— Значит, Дина будет. Симпатичная сучка. Ну что, — эта гора мяса обращалась ко мне, — готовься отрабатывать.

— Я тебе ничего не должен.

— Зато он должен, — Буцефал указал на Дрему, — в карты тебя проиграл.

— Вот сука! – я кинулся, было, на Дрему с кулаками, но удар кулаком в лицо меня сразу и вырубил…

Очнулся я уже в комнате, привязанный (распятый) на столе. Лицо болело, из разбитого носа текла кровь. Соленый привкус крови ощущался и во рту – у меня были разбиты губы. Я понял, что сейчас будет очень больно, но от меня ничего не зависело, я находился в руках извергов, поэтому я приготовился к Аду.

— Люблю строптивых девчонок, — прорычал Буцефал, расстегивая штаны, — ну готовься к наслаждению.

После этих слов он с силой всадил в меня свой «поршень». Адская боль чуть не разорвала мою бедную голову, а из глаз посыпались искры. Даже не представляю, что там творилось в прямой кишке, если даже в животе появилась боль. От невыносимых страданий я отключился – это было выше болевого порога.

Не знаю, сколько времени меня насиловал этот изувер, но когда я очнулся, он уже свое дело сделал и бухал с Дремой на кухне. У меня болело все: кости, лицо, жопа, все тело, и не могу сказать точно, что было больнее. И я не мог пошевелиться, так как был привязан – оставалось лишь ожидать дальнейшего развития событий.

Эти двое вошли в комнату, и Буцефал пророкотал:

— Ну, че, очнулся, красавчик? Слабоват, слабоват. Ну, ничего, в рот будет легче.

Дрема освободил меня от пут, а Буцефал схватил и швырнул на кровать. Шакал усадил меня, а этот зверюга подошел и расстегнул штаны.

О, Боже! – что я увидел, не поддается описанию, у меня даже волосы дыбом встали. И это было во мне? – только от такой мысли я чуть не лишился сознания.

— Открывай рот! – приказал Буцефал, — пошире, и ни дай боже зубами – выбью нахрен!

Ничего не оставалось, как послушно выполнять все указания, иначе быть беде. Я открыл рот, что чуть челюсти не разорвались, и закрыл гласа, в ожидании чего-то ужасного. Член Буцефала вонзился в мое горло, чуть не вырвав с корнями гланды. Схватив меня за волосы, изверг с силой стал насаживать мой рот на ялду, обдирая слизистую гортани. Я молил Бога лишь об одном – чтобы зверюга быстрее кончил.

От мощного выброса эякулята я чуть не захлебнулся – сперма, вперемешку с кровью, текла из носа и изо рта, перекрывая доступ кислорода. Жидкость попала в легкие, и я уже думал – конец, но Буцефал сообразил, в чем дело, вынул член и постучал меня по спине, выбивая сперму из легких.

— Да, блин, чуть не удавил сучку.

Когда они удалились, я, обессиленный, упал на подушку и забылся тяжелым сном. Больше они меня не истязали – допили водку на кухне, и Буцефал свалил.

Шакал

Буцефал ушел, а Дрема остался, пришел ко мне, сел на кровать и начал:

— Ну, прости, ты сам виноват.

— В чем? И ты же, паскуда, обещал молчать.

— Так я и молчу, но тебя нужно было проучить.

— От, блядь! Жалею, что не убил тогда.

— Ха-ха-ха, — ехидно рассмеялся шакал, — снова нарываешься? Ты еще с двоими одновременно не пробовал? - могу устроить.

— Ну, шо ты хочешь? – у меня реально не было сил с ним спорить.

— Чтобы ты извинился. Давай, попроси прощения, и забудем.

— Думаешь, я такое смогу забыть?

— И я тоже все помню: и как ты мене в нос дал, и как перед малолетками обломал. А как ты думал, за все нужно расплачиваться.

Даже не представляю, насколько могут быть подлыми люди.

— Я думал, мы с тобой еще тогда помирились, а оно вон как.

— Так ты просишь прощения?

— Прошу. Прости, Дрема.

— Это другое дело, хороший мальчик. Надо бы тебя отдрючить, но после Буцефала месяц будет заживать, так что за тобой должок. А в рот можно, ты же не против?

Честно говоря, мне уже было все равно, поэтому я решил не перечить, и сделал все, как просил этот урод.

Из светлых воспоминаний

На следующий день после экзекуции, шакал (так теперь я называю эту паскуду) пришел с Ванькой (Иван – молодой, из толпы).

— Шо ж, тебе неймется? Сука ты сука!

— Дэн, привет, это я привел этого петуха, — от этих слов я впал ступор.

— Че, молокос…

— Молчи, гнида!

Шакал не закончил фразу, и схватился за разбитый нос – это Ванька его локтем саданул, что кровь даже на стену брызнула.

— Вань, ну ты даешь! — я уже приходил в себя.

— Да вот, Дэн, эта паскуда, сегодня в сквере стала трепаться про тебя. Я не хотел, чтобы наш разговор все слышали, поэтому предложил этому – он кивком головы указал в сторону шакала, размазывавшего по лицу кровь и сопли – пойти вдвоем, типа проверить.

— Вань, он же меня, скотина, так подставил! Я даже не представлял, насколько подлым может оказаться тот, кого ты считал своим другом.

— А что ты хочешь, — продолжал Иван, — мой брат работает в ментовке, в Симферополе, так я навел справки о Дреме уже давно, но до поры молчал, хотя и знал всю его подноготную. Ладно, думал, не стану пацанам трепаться без необходимости. Дэн, хочешь, мы его с тобой оприходуем, прямо тут, в коридоре на полу?

Я посмотрел в сторону шакала. Он присел, обхватил голову руками и боялся поднять глаза. Его трясло.

— Не сейчас, — я уже воспрянул духом, — тащи его на кухню, побеседуем.

Каждое движение доставляло мне боль, но я сейчас душа пела. «Нужно платить за свои поступки» - вспомнил я слова шакала.

На кухне Ванька рассказал, что болтает обо мне шакал, а также все, что узнал о прошлом Дремы от брата. Я смотрел на эту падаль, и мне было противно – я его презирал, и побрезговал бы даже завафлить, не то, что в дупло дрючить.

— Сегодня, — приказным тоном сказал Иван, — скажешь всем пацанам, что ты оболгал Дена, и что он нормальный. Весь наш разговор я записывал, - Ваня показал мобилу, - сам понимаешь, что с тобой может случиться.

— Да..да..хорошо, — заикаясь, блеял шакал.

— Дэн, сейчас решим вопрос с этим, — указал кивком на шакала, и я еще приду, помогу тебе убрать тут. Можно?

— Конечно, буду ждать.

Забегая наперед, хочу сказать важную вещь: дней через пять после этого события, шакала арестовали (ларек подломил), и Ваня заверил, что приложит все усилия, чтобы «этому петуху» на взрослой зоне «понравилось» - брат поможет.

Ванька

Иван, как обещал, вернулся и рассказал, как прошло «мероприятие».

— Дэн, пацаны его за такое обосцать хотели – я не разрешил.

Я улыбнулся:

— Вань, спасибо тебе, я-то думал, что это все, и если бы не ты, то не знаю, может быть, решился покончить с собой.

— Не говори глупостей! Ты – наш друг, мой и всех пацанов. Мы за тебя порвем!

У меня выступили слезы, и я крепко обнял Ваню, сто раз повторив «Спасибо».

— Ладно, давай убирать, что делать?

Мы стянули с кроватей все простыни в крови и вафлях, запаковали в мусорные пакеты, и Иван отнес все на свалку. Потом Ваня все подмел – он видел, что мне каждое движение дается с трудом, поэтому запретил ему помогать:

— Дэн, отдыхай, ты, бедненький, и так столько пережил. Я сам все сделаю, мне не трудно.

За эти несколько дней я превратился в чухана: не мылся, не расчесывался, жуть! Ваня мне помог привести себя в порядок, и мое тело потихоньку стало оживать. Все жуткие события остались позади, мои раны затянулись, и жизнь вроде наладилась. Теперь я редко появлялся в сквере, но иногда пацаны приходили всей гурьбой – мы пили вино, общались, и никто даже словом не обмолвился о трепе шакала.

Ванька приходил каждый день, иногда оставался ночевать. Иван попросил научить его разным приемам каратэ – я сначала не хотел, мотивируя тем, что меня, вот, не спасло, но потом принялся за его обучение. Ванька оказался прилежным учеником.

Однажды Иван в очередной раз остался ночевать, - мы пили чай (вино только когда все пацики заявлялись) и беседовали.

— Вань, давай я тебе минет сделаю.

Я знал, что ему 17 лет, и что это, мягко сказать, криминал, но за это время мы сдружились, и я был уверен, что Ивану можно доверять. Предложение другу я намеревался сделать еще раньше, да все не хватало смелости. Иван, вопреки моим ожиданиям, не стушевался:

— Дэн, я давно хотел попросить, но никак не решался. Тебе, бедненькому, такое пришлось пережить, и я не мог себе позволить…

— Все путем, Ваня, — ты единственный человек, для которого я это готов это сделать с удовольствием.

Такого наслаждения я никогда не испытывал! Я старался доставить мальчишке максимум кайфа, позабыв, что ранее считал это низостью. Что с ним творилось! – он бился в конвульсиях, покрывался потом, мурашками, стонал от перенапряжения. Желая растянуть удовольствие (для обоих), я несколько раз довел пацана до экстаза, и резко обламывал, начиная сызнова. Когда он кончил и едва успел отдышаться, то обнял меня и с бешеными глазами выдавил:

— Я тоже хочу…тебе…так…сделать. Поцелуй меня.

Не заставляя просить дважды, я впился в губы любовника, и наши языки сплелись в бешеном танце. Потом, оторвавшись от поцелуев, я нагнул голову Ивана, и он жадно обхватил мой член своим ртом, стараясь заглотать поглубже. Он действовал неумело, и мне пришлось подсказывать.

Когда прошла эйфория, мы продолжили прерванный разговор:

— Вань, и давно?

Я знал, что он понимает с полуслова.

— Это первый раз, но лет с 16 меня стали интересовать парни. Не то, чтобы так сразу и секс, просто нравилось смотреть на гениталии, фантазировать, как все происходит. Я читал, что это называется латентный гомосексуализм.

— Во, блин, а я таких слов и не знаю, а сразу стал активным пи…

— Брось, все хорошо. Знаешь, — продолжил Иван, — ты мне понравился еще тогда, в сквере. И я постоянно думал о тебе. Если бы ты меня тогда пригласил, может, такого вообще бы не произошло…

Ваня старался избегать прямых намеков, но я понимал все. Это не выразить словами, как я был благодарен мальчишке…Блин, вот ведь сказал – мальчишке, а сам то, всего на полтора года старше… Да, уж, после таких потрясений я реально «повзрослел» лет на двадцать.

— Ванька, — я искренне улыбнулся, — это судьба, и не в нашей власти изменить ход событий.

Философ хренов, - это я про себя так подумал, и продолжил:

— Я тебя люблю, иди ко мне.

Когда Ваня меня обнял, я позабыл все, буквально все, что мне пришлось пережить за пару-тройку недель, даже своего мышонка. А что мышонок? – Люцифер улетел, и даже нормально не простились. Сволочь, вампир кровожадный, ненавижу! Тут я поймал себя на мысли, что это навсегда, и Люцис, словно гельминт, навеки поселился в моем мозгу – ничем не вытравить… Я боялся признаться самому себе, что влюбился в вампира, а Ванька, это просто замена, затычка для раны в кровоточащем сердце.

— Я сильнее люблю, — прошептал Ваня.

Пробуждение

— Извини, я не мог предположить, на какие муки тебя обрек, — услышал я, еще до конца не придя в сознание.

Люцифер знал теперь все, что происходило в моем мозгу в коматозе.

— В смысле? – изрек я окрепшим голосом.

Я присел на кровати, посмотрел на Люциса. Он сидел рядом, на стуле, не выпуская мою руку. Он изменился, и я не сразу сообразил, в чем дело – глаза! – у него были рубиновые глаза, не такие, как раньше.

— Лю (теперь я так его называю), что с твоими глазами?

— А, это, — он улыбнулся, — при тебе мне незачем носить контактные линзы, ты - вампир.
Люцифер поднес зеркало к моему носу, и я в нем я узнал себя, но глаза были, точь-в-точь как у Люцифера.

— Лю, — продолжал я (тема глаз для меня уже потеряла актуальность), — про кровь на полу, ты сказа, что сам ее слил?

— Да, малыш, ты все сделал правильно, а все остальное доделал я. О, как я ждал, ты не представляешь!

— Шож, ты, зараза, сразу мне не сказал? Во гандон!

— Не имел права - ты сам должен был принять решение.

— А я шо, я не просил? Я умолял, плакал, а ты съехал на гнилой кобыле.

И тут – это впервые за все время нашего общения – Люцифер схватил меня за горло, крепко прижав к подушке, и процедил сквозь зубы:

— Закрой пасть!

Я никогда его таким злым не видел. Буквально через несколько секунд он снова стал прежним:

— Извини, не сдержался. За неделю я потерял много энергии, вот и стал раздражительным. Прости.

Люцифер обнял меня.

— Та ничего.

— Я обещал тебе все рассказать, когда выйдешь из комы, слушай. Ты уже многое знаешь из истории нашей расы, поэтому не стану повторяться. Когда мы попрощались…

— Хорошее прощание, — вставил я свой пятак.

— Не перебивай, ну, может не так, как того хотелось. Думаешь, мне было легко?

И он продолжил свой рассказ.

— Там я оставил частичку своего сердца, и все эти годы только о тебе и думал. Сколько раз я тебя поцеловал, вспомни?

— О, аж два раза.

— Три.

— Не гони!

Вампир продолжал:

— Третий раз я тебя поцеловал спящего, а потом оставил на кухне подарок – талисман. Если бы ты его просто забросил на полку, я забыл бы о тебе через год. Ты же его постоянно носил на груди, и я – можешь не верить – чувствовал твои страдания.

— Афигеть!

— Думаешь, мне было легко?

— Пофиг! Не тебя трахали во все дыры, а меня! Не тебя били в морду, а меня…

— Дэн, ты хоть выслушай! Не имел я права тебя просто так «сделать вампиром», не мог! Для этого нужны были веские причины.

— Надо было сказать, и я еще тогда бы перерезал вены.

— Вот, дурак! И намекать я не имел права, пойми же, малый. Короче, скоро ты сам все поймешь.

Возмездие

Я лечу! Словами невозможно описать мои чувства – я лечу! Ох, как завидовал я птицам, летучим мышам, бабочкам и другим «летунам», когда меня нагло насиловали и избивали. А сейчас я лечу, и насрать на вас на всех, на всех, кто надо мной издевался. Или нет, не насрать! - я помню адскую боль, когда меня насиловал Буцефал, я не забыл подлость Дремы, я помню все. Я лечу – мы летим – чтобы рассчитаться сполна, за все унижения и оскорбления.

В Симферополь мы прилетели после полуночи, примерно в 2.30. Ваня пробил адрес этого упыря Буцефала, и я с Люцифером отправился на квартиру моего насильника. Лю нажал звонок. Минут через пять послышались шаги – Буцефал сам открыл дверь - он был пьян, но меня узнал:

— О, Дина, понравилось тогда? Повторим?

Люцифер предусмотрительно отошел за угол, чтобы негодяй ничего не заметил.

— Ты сам? Я на хор не согласен — только с тобой.

— Сам, сам, давай, заходи, — изо рта урода уже потекли слюни, и он принялся вытаскивать свои гениталии.

— Не гони, не тут же, - пойдем в спальню.

— Буцефал, ничего не подозревая, прошел первым, за ним я, потом Люцифер (без контактных линз).

— Стоять! – приказал я, — повернись!

Когда Буцефал повернулся, его лицо исказила гримаса ужаса:

— Дэн…э..а..че за..

— Урод, — так я начал свой спич, — это я, Дина, не узнал?

— Та..а..

— Пришел отдать тебе долг, — продолжил я.

Буцефал, походу, поначалу был чумной, поэтому туго въезжал, но из-за стресса начинал отходить от хмеля, и попытался кинуться на меня с кулаками. Как только он сделал шаг в мою сторону, Лю нанес молниеносный удар в шею – бугай отлетел назад, провалив спиной стенку гардероба.

— Лю, ты не очень, иначе все быстро закончится – вдруг перелом горла (я на МедИне учусь, и знаю, о чем говорю)?

— Не сцы! О, смотри…

Лично я от такого удара уже давно потух, но не Буцефал! – этот буйвол сумел освободиться из плена белья, вывалившегося на него с гардеробных полок, и ринулся на Люцифера. Тут уж я провел серию ударов: в «солнечное сплетение» и по переносице, снизу, в направлении черепа, и мой коронный – «маваши», отправивший тело назад, в шкаф. Я с трудом сдержался, чтобы не пробить в «носогубный треугольник» - это запрещенный удар, смертельный. Люцифер просто смотрел и улыбался, но фиксировал все мои действия.

— Ты, мешок мяса, — обратился я к Буцефалу, крепко схватив за волосы и вонзив ногти в кожу головы, — просыпайся.

— Кх-х, — мой насильник был настолько жалок, что мне стало противно.

— Смотри мне в глаза, падаль!

— П..прости…

— Та хрен с тобой, прощаю, — сказал я, вынул член и начал сцать ему в лицо.

Когда мы уже уходили, я обернулся, и увидел, как это ничтожество, стоя на коленях в луже мочи, крестилось.

Палладий

Мы вернулись домой, и Люцифер сказал:

— Надеюсь, я не ошибся, выбрав тебя…

— Не понял?

— Ты был самым достойным из всех кандидатов, вот и надеюсь, что сделан правильный выбор.

Меня едва не разорвало от гнева:

— Опять! Снова предательство? И ты, сука, играешься со мной! – я был вне себя от ярости.

— Возьми талисман и процарапай ногтем поверхность, — сказал Люцифер, пропустив мимо ушей мой выплеск гнева.

— Нахрена?

— А ты попробуй.

Я со злостью сорвал монету-талисман, что в свое время он мне подарил, перевернул и сделал отметину ногтем.

— На! Смотри, — почти под нос сунул монету Люциферу, — ты этого хотел?

— И ты, и я хотели этого. Вот и свершилось.

— Что свершилось? – во мне все кипело.

— Ты стал таким же, как и я – «кианетиком».

У меня пропал дар речи:

— Так..я..не обращ..

— Нет, ты – «кианетик»! Вот почему ты так долго был в коме – я выпустил всю твою кровь, и она у тебя теперь «голубая».

Ох, сколько раз меня обманывали! Зубами я порвал вены на руке, и оттуда хлынула «голубая кровь».

— Залижи – кровотечение быстро остановится, или давай помогу.

— Сам!

— Лю, шо получается? Это, типа я не…

— Точно, ты - настоящий вампир «голубой крови».

Я оторопел:

— А, как…

— Ты процарапал монету из палладия, а это сможет сделать только «кианетик». Это последнее доказательство, иди ко мне.

Люцифер запрокинул мою голову и впился в уста, глубоко засунув свой язык. Я не сопротивлялся, а зачем? – вампир передавал мне энергию, и я ощущал, как небывалая мощь наполняет мое тело.

Хм, палладий, а я думал, что серебро…

— Лю, а шо там написано?

— А то и написано, что «процарапает поверхность только вампир-кианетик».

— Лю, а сколько было кандидатов?

— Только ты.

— От, же, зараза! – я обнял вампира и прижался своей щекой к его щеке.


Глава 4. Амальгама

— Теперь, Дэн, ты мне равный, настоящий «кианетик».

— Ты хочешь сказать, что я не «обращенный», — я не верил своим ушам.

— Точно, ты - настоящий вампир «голубой крови». Ты процарапал монету из палладия, а это сможет сделать только «кианетик».

Когда вампир нашел меня на полу в ванной с порезанными венами, он слил мою кровь до последней капли и дал свою, поэтому я и пролежал в коме целую неделю. Фактически от меня оставалась лишь плоть - оболочка, в которую накачали «голубую кровь вампиров».

Платоническая любовь

— Лю, — однажды начал я откровенный разговор, — ты не хочешь со мной…того…эта…ну ты понимаешь…

Люцифер посмотрел на меня задумчивым взглядом, улыбнулся, и сказал:

— Сейчас в этом нет необходимости.

— Не, ну а все-таки? – не унимался я.

— Когда ты просил тебя «обратить», помнишь, я сказал, что для этого нужны веские основания. И попытка суицида, это был серьезный аргумент, дававший мне право сделать тебя вампиром. Теперь ты затронул тему секса, но я не вижу повода, чтобы вступать в связь с особью своего пола. Люди неразборчивы в сексуальных связях, и тратят огромную энергию, вступая в контакты без повода, и все это лишь для собственного удовлетворения.

— Почему для собственного? А доставить кайф партнеру, это не повод?

— Нет, чего тебе все неймется?

— Не, ну я просто так, гипотетически, хотел бы?

Люцифер раскатисто рассмеялся:

— Хотел бы, дурашка, очень хотел бы, но не вижу для этого оснований.

— Ну да, ты же у нас «Мистер Делаю Все Правильно», — вспомнил я разговор с Мелиссой, вампирянкой, что встретил на пляже в Ялте.

— Просто я стараюсь не допускать ошибок.

— Каких ошибок, ты же меня любишь, или нет?

— Люблю. А почему тебя не устраивает платоническая любовь?

— Тю.

И Люцифер разразился тирадой:

— Вот смотри, при нашем первом знакомстве, ты считал дикостью однополый секс, но, однажды попробовав, даже испытав боль и унижение, ты уже зациклен на этом. Это, впрочем, не удивительно, ибо людям свойственны некоторые особенности вампиров – отбирать энергию у себе подобных. Гнев, радость и другие эмоции – это выброс энергии, которую один отдает, а другой принимает. Твои насильники, по-сути, это «энергетические вампиры», отнимающие энергию у своей жертвы. А тот, кто однажды подвергся насилию, если сумеет перебороть в себе эту боль унижения, становится «генератором энергии», вырабатывая ее все больше, и подсознательно желает повторения того, что с ним произошло.

— Вот видишь, мне нужно потратить энергию, и я хочу отдавать ее тебе, чем не аргумент?

— Ты - вампир, поэтому должен забирать энергию, а не отдавать. Найди себе партнеров среди людей. Ты красив, молод, «профессионал» кое в чем, — Люцифер лукаво улыбнулся, — так что труда тебе не составит завести знакомство с тем, кто готов отдавать свою энергию. И вообще, ты можешь заниматься сексом со своим Иваном.

Бля, с тех пор, как вампир вернулся, я ни разу не вспомнил о Ваньке. Сейчас я почувствовал угрызения совести, ведь Иван помог мне пережить все случившееся, и придти в норму после вереницы злоключений, которые мне уготовила Судьба.

— Знаешь, Лю, а ведь ты прав. Ванька – единственный человек, благодаря которому я пережил все ужасы. Он сделал для меня столько, что я ему по гроб жизни должен быть благодарен. А я – свинья неблагодарная!

— Вот-вот.

После этого разговора я дал себе слово, что обязательно займусь поисками своего друга.

Преимущества и недостатки

Со следующего года я намеревался перевестись на обучение в Киев – родители получили (купили) квартиру в новостройке, и предложили мне переселиться в нашу старую квартиру. Пока я еще молодой вампир, то к серьезным делам меня не подключали, а Люцифер сказал, что мне придется очень многому научиться, прежде чем стану полноправным членом сообщества (вампирского).

Была еще одна проблема, которую невозможно решить в одночасье – для всех, кто меня знал, я оставался таким же, и пока был не готов порвать с прошлым. Собственно говоря, только отец и мать для меня представляли некий сдерживающий фактор, но им я не мог признаться, кто теперь на самом деле их сын. Ну не мог же я просто так, взять и исчезнуть. Поэтому придется некоторое время притворяться и играть. В другом институте меня никто не знает, так что это упрощает дело, но лет через десять все же придется сделать выбор – исчезнуть из жизни родителей.

Став вампиром, я получил долгую жизнь, поэтому мне предстоит постоянно перемещаться с место на место, менять паспорта, чтобы не вызвать подозрения насчет моего реального возраста. Ну, тут нет особой проблемы, так как у вампиров мощная экономическая база и множества связей – за долгие годы сосуществования с людьми, мы интегрировались во все сферы, поэтому имеем власть, и деньги для нас не проблема.

Имей я желание, то мог бы хоть сейчас начать полноценную жизнь вампира, и переехать в любой уголок планеты, в Англию, например. Превратившись в вампира, я приобрел много преимуществ, в том числе и способности к обучению. Всего за два дня, например, я освоил базовый курс английского языка, а на факультете прослыл наиболее способным студентом.

У вампиризма есть и неприятные стороны: специфическое строение органа зрения, сверхчувствительность кожи к ультрафиолету, и т.п. Эти проблемы, впрочем, легко решаемы – для защиты и маскировки глаз мы используем контактные линзы, а при необходимости выходить днем, используем солнцезащитный крем. Нам сейчас гораздо проще скрывать свою сущность, чем вампирам прошлого столетия. И да, у вампиров не торчат клыки, как это изображают на рисунках – мы их впускаем лишь при необходимости.

Переезд

Документы на перевод в киевский универ я сдал, управился со всеми делами в Харькове и переехал в Киев. В моем распоряжении было целая двухкомнатная квартира, в средствах я был неограничен, короче, жил в свое удовольствие. Люцифер изредка прилетал и гостил у меня недельку-другую. У вампира было много дел, но он всегда отыскивал возможность, чтобы нанести мне визит. Мы любили друг друга, и нам не нужно было даже сексуальной связи, чтобы излить свою нежность. Так хорошо мне было только с Ванькой, в моей «прошлой жизни».

Для вампиров, в отличие от людей, не существует понятия ревности, поэтому Лю, будучи у меня в гостях, воспринимал как должное, если я приводил очередного любовника, и уходил «прогуляться», чтобы мой новый парень не чувствовал неловкости.

«Подцепить» смазливого юношу не представляло труда, так как я знал все места, где тусуются «голубые». Кто-то занимался этим делом ради заработка, другим сексуальная связь доставляла кайф, словом, выбор был. Не стану хвастать, но я очень быстро раззнакомился со всеми «нетрадиционалами», и стал своим в коллективе. Красотой Бог меня не обделил, интеллектом тоже, поэтому с парнями и мужчинами я легко входил в контакт.

Меня не интересовало общественное мнение по поводу моей ориентации, не то, что раньше, когда я был еще человеком. Сейчас я не боялся изнасилования, наоборот, для меня это был высший приоритет, так как я получал не только удовлетворение, но и черпал энергию, унижая своих обидчиков. Я рассказывал, что раньше занимался каратэ, поэтому кое-что знал и умел, а если учесть мою небывалую силу, то среди людей мне не было равных. Однажды я спросил у Люфифера, в чем секрет силы вампиров, и вот что он рассказал.

Мышцы состоят из множества волокон, которые обладают способностью сокращаться, когда мы выполняем какие-нибудь действия. Управление мышцами возложено на головной мозг, который передает нервные импульсы-синапсы периферическим нервным окончаниям. Мощь мышц зависит, как от мышечной массы, так и от способности нервной системы выдерживать нагрузки. Сами по себе мышцы не устают и не утрачивают сократительной способности, но устает мозг. Кроме того, в работе мышц принимают участие не все волокна, а только 30-40%, впрочем, во время большого эмоционального напряжения может происходить одновременное сокращение всех волокон. Например, если за человеком гонится зверь, то человек может легко перепрыгнуть пятиметровый забор, спасая свою жизнь, чего никогда не сделал бы просто так.

Нервная система вампира устроена по другому принципу: во-первых, мы умеем контролировать передачу синапсов, при необходимости блокировать ответную реакцию, которая указывает на усталость, во-вторых, наши мышцы могут управляться синапсами от спинного мозга, без участия главного мозгового центра – это происходит в экстремальной ситуации, и третье, мышцы вампира включены в работу на 100%.

Вот так удача!

Не думайте, я не забыл Ивана, и даже однажды предпринял попытку его отыскать. Оказалось, что он больше не проживает в Ялте, а переехал на континент. Сколько-то ему сейчас? Если он младше меня на полтора года, тогда сейчас Ивану больше 19 лет – вполне взрослый, чтобы без опаски встречаться со мной, вот только где его искать – ума не приложу. Если бы мы встретились, когда я уже стал вампиром, то по специфическому запаху его отыскал бы любой из нашего племени, а пока оставалось уповать на чудо.

Однажды, я как всегда вышел «на охоту». Люцифер уже давно как не появлялся – дела, а мне было скучно одному, поэтому я искал сексуального наслаждения и энергетической подпитки «на стороне». Сегодня мне не хотелось «покупать любовь», поэтому решил «случайно» познакомиться с каким-нибудь парнишкой. Весь вечер слонялся по кафешкам и барам, но никто сегодня на меня «не клевал».

Небольшое отступление. Раньше я не очень любил употреблять спиртное, и, в силу слабости организма, довольно быстро пьянел. У вампиров, как оказалось, организм невосприимчив к спиртному, то есть, алкоголь выводится, не расщепляясь, и не действует на мозг. Это весьма кстати, так как мой партнер, выпивая наравне со мной, пьянеет, а я нет.

Продолжу прерванную мысль. Не «зацепив» никого в баре, я отправился в один из парков Киева, где обычно тусят геи, уселся на скамейке, закурил и притворился отдыхающим, но глазами сканировал пространство, выискивая потенциальную «жертву». Нет, не думайте, что я причинял свои партнером зло, наоборот, они всегда были довольны – я ведь добрый и благородный вампир!

Тут мое внимание привлек парнишка, одиноко сидевший на скамейке в тени каких-то кустов. Было уже 20 часов, и в сумерках я не мог разглядеть его лица. Вообще то, вампиры, вопреки сложившемуся мнению, видят в темноте не так, как при освещении. У нас голографическое зрение, которое позволяет идентифицировать объект, не акцентируя внимания на детали. Если проще, то наши глаза воспринимают инфракрасный и ультрафиолетовый спектр, чего вполне достаточно. Словом, заметив парня, я решил подойти и познакомиться.

— Привет, я Дэн, — сказал и протянул руку парню.

— Денис, а чего руки такие холодные?

От неожиданности я потерял дар речи – это был Иван, мой Ванька, которого я тщетно искал все это время.

— Ванечка, глазам не верю! Мой дорогой, я тебя искал повсюду, а ты тут – вот так удача!

Все, цели я достиг, да еще такое счастье! Моя душа трепетала и ликовала!

— Ты как? Какие планы на вечер?

— Та нету планов, вот слоняюсь без дела, а ты?

— А я, — тут я осекся, сообразив, что о моих планах Ивану лучше не рассказывать, — я тоже, слоняюсь без дела. Кстати, у меня в Киеве собственная квартира, айда ко мне?

— Давай, отлично!

Мы решили прогуляться пешком, и пока шли, то Ванька мне рассказал, что и как. Иван приехал в Киев на обучение, и, кстати, тоже учится в моем универе только на первом курсе. Разумеется, раньше мы не могли встретиться, так как я только перевелся, но теперь все путем.

— Ванька, и возражений не принимаю – будешь теперь со мной жить!

— Дэн, блин, я не могу. Встречаться – да, это без вопросов, а жить…это как-то…

— Не понял?

— Ну, я же не гей, а скорее би, и у меня есть девушка — сам пойми, что подумают окружающие, если мы станем проживать вместе.

— Наплюй! Что подумают? У меня две комнаты, могу я же я сдавать жилье в аренду, так ведь?

— А, так это другой разговор, так можно. Завтра же перееду. Только, знаешь, я не смогу много платить…

— Во, дурак! Это ты мне говоришь? Чтобы я больше не слышал о деньгах! Я сам тебе дам, сколько надо, если что.

Меня так и подмывало рассказать другу свою историю, но я резонно счел это преждевременным. Впрочем, этого разговора, так или иначе, не избежать.

Благородный вампир

Ванька хотел поцеловать меня прямо на улице, но я, как бы того не хотел, попросил не торопиться, аргументировав тем, что не надо, чтобы на нас пялились окружающие. На самом деле мне было глубоко наплевать, что подумают, и я просто не хотел, чтобы Иван почувствовал холод моего поцелуя – его надо было еще подготовить.

По приходу домой, я начал планомерную и целенаправленную обработку своего партнера.

— Вань, если не захочешь, то не рассказывай, а после меня у тебя были сексуальные связи?

— В Ялте нет. Я же гомосексуалист латентный, и потом, я только тебя люблю.

— А у меня были.

— У меня тоже потом были, тут, в Киеве. Нет, не то, чтобы у меня появилась звериная тяга, просто в одно время я вспомнил тебя, и так тоскливо стало, вот иногда и завожу знакомства, но не сугубо ради секса, а ради воспоминаний о тебе, Дэнчик.

Слова Вани меня тронули до глубины души, и я даже прослезился.

— Ты чего? – Ваня заметил мои слезы.

— Нахлынуло.

— Зато теперь мы сможет часто заниматься любовью, правда?

— Правда, только я должен тебе кое в чем признаться. Я ведь уже не тот, ну…это…как бы мягче сказать?

— Как есть говори – я пойму.

— Ванька, я не человек уже.

— Шутник, — Иван расхохотался.

— Я вампир, — с усилием выдавил я, — вампир, понимаешь?

У Ваньки случился легкий шок, и потребовалось некоторое время, чтобы он пришел в себя.

— А как…это как теперь…што, — бессвязно бормотал мой друг.

— А никак! Я только внешне вампир, а так все такой же, твой, а ты – мой.

— Так вампиры же людей едят…

— Не говори глупостей! Плохих едят, а хороших не едят, — тут я улыбнулся, вспомнив себя, когда мне такое сказал Лю.

— И ты кровь не пьешь? Мою не станешь пить?

Я расхохотался, притянул мальчишку к себе и крепко поцеловал.

— У меня просто тело немного холодное теперь, а во всем остальном я прежний.

Итак, Иван теперь был подготовлен, так что можно было предаваться наслаждению. Ванька набросился на меня, как голодный тигр на мясо, всего ощупал, обцеловал, а потом сделал потрясающий минет, что невозможно выразить словами! Мое тело извивалось в судорогах, и даже температура тела повысилась, я успел уже несколько раз кончить, а Ванька не унимался, доставляя мне блаженный кайф. Я хоть и вампир, но уже выбился из сил. О каком поглощении энергии может идти речь, когда я сам ее отдавал, потоками изливая на друга (речь не о сперме)!

— Вань, — взмолился я, — хватит, я не могу больше, давай теперь я.

Дальше все повторилось с точностью наоборот – уже Иван изнемогал от моих ласк, отдавая свою энергию без остатка. А я, как это свойственно вампирам, жадно поглощал энергетическую субстанцию.

До утра мы проделывали такое еще не раз, а когда забрезжил рассвет, мы оба спали, обнявшись и плотно прижавшись телами.

Амальгама

С этого момента, теперь уже я, как когда-то Люцифер, ухаживал за мальчишкой. Сейчас я отчетливо осознавал, что все, что происходило раньше, когда я совокуплялся с новым партнером, это ерунда, по сравнению с тем, что испытываешь в момент оргазма с любимым человеком. Со временем я даже к Люцису не испытывал такой тяги, как было раньше – в моей жизни появился человек (не вампир!) ради которого я был готов на все.

Ваня был словно ртуть, которая даже с золотом образует амальгаму, а я был тем благородным металлом, который растворился в ней (то есть в нем) без остатка. Мы с Ванькой сплавились в однородную амальгаму, разрушить которую практически невозможно.

Кстати, Ваня продолжает встречаться с девушками, и я его ни капли не ревную – у вампиров не существует такого понятия. А Ванька меня тоже не ревнует (ну может чуточку), когда я иду «на сторону».

Иногда я ловлю себя на мысли, что хотел бы, чтобы Иван стал, как и я, вампиром, но для этого нужна веская причина, и я не имею права ускорять события.

P.S. И да, при Ване я не ношу контактные линзы.