Алматинский апорт

- Эй, ты чего? Что ты молчишь? Кто ты вообще такой, а? Ты тоже за яблоками полез что ли? -затараторил однокурсник.
«Так, спокойно!» — сказал я себе. «Я его видел, а он-то меня нет, так что ещё не всё пропало. Вот если бы мне только удалось выбраться отсюда так, чтобы он меня не узнал!»
- Да, тоже вот яблок захотелось. - ответил я, стараясь изменить голос.
- Тогда почему они тебя геем называют? И что у нас тут должно быть, а?
- Не знаю. Правда не знаю. Они же там пьяные, вот и болтают всякую ерунду, так что ты их не слушай. Никакой я не гей. - сказал я и тут же добавил. - Мне девочки нравятся. Я вообще жениться скоро собираюсь, вот.
- Странно... хотя, от пьяных и не такого можно ожидать. - задумчиво произнёс он. - Слушай, а ты не мог бы меня развязать?
- Ба, так они тебя и связали ещё! Ничего себе!
- Да, и не только связали, этот лысый мужик он мне ещё и палкой по спине пару раз дал, так больно было, я думал, он мне сломал что-то! Вот сука!
- Точно. - машинально ответил я, вспомнив перекошенное от злости лицо Антона Кузьмича, когда тот кинулся ко мне со своей клюшкой. - Они и меня чуть не побили, я еле-еле убежал!
- Я только не пойму, на фиг ты сюда забежал, а? Меня-то они ещё по дороге связали и сюда насильно притащили.
- Да вот как-то так получилось... сам не знаю. Испугался сильно я.
- Так что, развяжешь меня? Руки уже затекли совсем.
В бане было темно, хоть глаз выколи и это было мне на руку по всем статьям — во первых, я не боялся быть узнанным, а во вторых, слишком долго искал в темноте его связанные руки, попутно успев потрогать его за многие места, что, не смотря на ситуацию, возбудило меня. Ведь передо мной не просто молодой и очень симпатичный парень, а можно сказать, моя любовь. Да-да, я по уши втюрился в него ещё на первом курсе, как только увидел, хотя понимал, что с Ерсайыном мне ничего не светит — он выглядел таким закоренелым натуралом, что я даже не мог представить его обнимающимся или целующимися с парнем. Сколько раз я мечтал о сексе с ним! Сколько раз он снился мне и, признаюсь, эти сны были далеко не невинными. А сколько страниц в своём дневнике я исписал, изливая на бумаге свои чувства к нему? Да я и начал-то вести его только из-за Ерсайына. И надо же, какая ирония, именно из-за этого самого дневника мы оказались тут вдвоём, в полной темноте... Неожиданно для самого себя я вдруг снова начал связывать ему руки уже наполовину размотанной верёвкой.
- Эй, ты что делаешь? Опять меня связываешь! Зачем? - тут же заголосил он.
- Так надо. - шёпотом ответил я, чувствуя, что у меня начинает кружиться голова при мысли о том, что сейчас может произойти.
- Кому надо? Для чего?
- Мне. - сказав это, я уже по наглой начал лапать его руками, растеряв всякий стыд.
- Ты что творишь, а? Ты, в натуре гей что ли? Блин, куда я попал!
- Ерсайын, не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. - прошептал я, не заметив, как назвал его по имени.
- Ты откуда моё имя знаешь? Ты кто? Да что вообще здесь происходит? - почти прокричал он.
- Ничего, ты только не кричи и не волнуйся, ладно? - ответил я, злясь на самого себя за то, что так бесславно прокололся. И как это у меня вырвалось его имя? Хотя, он всё равно не догадается, кто это, мало ли кто может его знать!
Неожиданно я почувствовал сильный удар в живот — судя по всему, это была его коленка. На секунду у меня перехватило дыхание и я застонал от боли, но потом сказал себе, что меня это всё равно не остановит. Раз уже я решился, то добьюсь этого любой ценой! И неважно, что будет потом, главное, что сейчас...
Парень отчаянно вырывался и снова попытался ударить меня ногой, но я ловко извернулся и подавшись лицом вперёд, ткнулся губами сначала в его нос, а потом и в рот, дрожа всем телом и не в силах поверить в реальность происходящего. Неужели это не сон? Неужели я наконец-то целую этого парня, о котором мечтал чуть ли не самой первой встречи с ним? Моё сердце забилось так быстро, что у меня перехватило дыхание, а конечности вмиг сделались какими-то ватными, как это бывает при обморочном состоянии. Меня накрыла волна непередаваемых ощущений, которые обрушились на меня, как мощный селевой поток, недавно сошедший в Большом Алматинском ущелье и всё моё естество содрогнулось так, что мне стало страшно. Блин, я даже представить не мог, что простой поцелуй с парнем вызовет у меня такое состояние! Тогда, что же будет если однажды...
Удовольствие длилось недолго — Ерсайын неожиданно отстранился и вдруг плюнул мне прямо в лицо.
- Сука. Ты что меня тут как бабу целуешь, а? Ещё и стонешь при этом! Я тебя ненавижу, ты понял? Как только выйдем отсюда, убью на фиг!
На несколько секунд я замер, словно впал в ступор, а придя в себя, с удивлением обнаружил, что плачу и совсем не потому, что его плевок попал мне прямо в глаз. Размазывая по лицу его слюни вместе со слезами, я вдруг понял, как же это больно. Как больно слышать слова ненависти от человека, которого любишь!



В понедельник я так и не попал в универ, потому что после бессонной ночи чувствовал себя далеко не лучшим образом, а от пережитого стресса у меня даже начал слегка дёргаться правый глаз. Я проспал до обеда, а остаток дня провёл перед телевизором, бездумно пялясь на экран и всё проигрывая в памяти то, что произошло между мной и Ерсайыном в бане. Это ведь был мой первый секс! И пусть всё было далеко не так, как я представлял себе раньше, пусть всё ограничилось коротким поцелуем с таким малоприятным продолжением, но главное — моя мечта сбылась! Я поцеловал самого красивого парня на свете! Правда, теперь я точно знаю, что парни ему не нравятся, а значит, между нами никогда ничего не будет, я так и буду страдать от этих чувств к нему.
Хорошо хоть, что тётя Таня не поверила дядюшке, когда утром, трясясь от страшного похмелья, он прибежал домой в ужасном возбуждении и закричал:
- Баня! Ты знаешь, что там было в бане?
- Батюшки, ты опять что ли за старое взялся? У тебя же полгода назад белая горячка была, елё откачали тогда, неужели забыл, как тебя колбасило? После такого не то что пить, даже думать об алкоголе нельзя! И что, опять значит, да? Что тебе на этот раз померещилось? Чёртика в бане увидел?
- Я дневник прочитал! Там знаешь что написано было?
- Какой дневник? Иди, проспись сначала, горе луковое!
- Денис дневник ведёт! Он, оказывается, из этих, которым мужики нравятся, вот!
- Хватит! Не хочу слушать больше этот пьяный бред!
Правда, после этого разговора тётушка всё же позвонила мне и строго спросила:
- Что у вас там произошло? Дядя говорит, что в бане...
- Да ничего там не было! Это ему всё привидилось, ты же видишь, он опять сорвался.
Наверное, нехорошо так наговариваться на родного дядю, но что мне оставалось? Не мог же я сказать, что всё это правда и что мне действительно нравятся парни.
- Ну вот, я так и думала!
Положив трубку, я прикрыл глаза и снова оказался в бане, рядом со связанным Ерсайыном, который не переставал изрыгать проклятия в мой адрес и обзывать меня последними словами. Вот я подхожу к нему и наклонившись, пытаюсь обнять его и успокоить, но от этого он злится ещё сильнее и снова кричит, что сломает мне все рёбра, как только у него будет такая возможность. А вот, убедившись, что мужики угомонились и судя по всему, наконец-то уснули, трясущейся рукой я открываю дверь и увидев, что в огороде никого нет, поворачиваюсь к парню и говорю ему, что ухожу и что не могу его развязать, так как боюсь, что он сразу кинется на меня и приведёт в исполнение все свои угрозы.
- Ни хрена себе! Как это уходишь? А со мной тут что будет? Мужики эти проснутся и опять избивать меня начнут, а я даже вырваться не смогу! Развяжи мне руки! Быстро!
- Прости, Ерсайын, но нет. Ты мне очень нравишься, даже не представляешь насколько, с того момента, как я тебя увидел, я... - мне не хватило смелости признаться ему в своих чувствах. - Я понял, что ты... Прости, но я всё равно не могу развязать тебя, потому что, если честно, боюсь. Я догадываюсь, что ты со мной сделаешь. Мне бы этого не хотелось.
- Да не трону я тебя, не ссы. Правда не трону.
Я знаю, что верить ему нельзя, но в то же время представляю, что будет, если дядя и Антон Кузьмич придут сюда через несколько часов и найдут его тут связанным... Снова подойдя к парню, я всё же развязываю ему руки. В ту же секунду он резко вскакивает. Тогда я со всей силы толкаю его в грудь и пулей вылетаю из бани, а потом несусь к спасительной калитке и дальше, по спящему дачному посёлку так быстро, словно за мной гонится сам чёрт.
На следующий день по дороге на учёбу я страшно волновался. После первой пары, во время которой я всё бросал на него нервные взгляды, пытаясь понять, узнал ли он меня в бане, Ерсайын вдруг подошёл ко мне в коридоре и тихонько так сказал:
- Пошли поговорим. - на негнущихся ногах я пошёл с ним к выходу. Мы завернули за угол и закурили, причём он достал мою зажигалку, которую я так и не поднял с пола в бане.
- Красивая зажигалка, да? - ехидно улыбаясь, сказал он. - А знаешь, чья она?
У меня внутри всё похолодело, я захотел что-то сказать, но из меня вырвалось лишь нечленораздельное мычание. Я тут же представил, что сейчас он захочет отомстить мне за то, что было в бане и на всякий случай сделал шаг назад, хотя знал, что бегством мне не спастись — парень носится, как лань и на всех соревнованиях неизменно приходит к финишу первым.
Правда, Ерсайын судя по всему и не собирался нападать на меня. Он снова засунул руку в карман и вдруг достал блокнот. Тот самый, который вначале попал в руки дядюшке и теперь каким-то непостижимым образом оказался у него. Чёрт, похоже он снова выпал у меня из кармана, на этот раз в бане, и парень подобрал его вместе с зажигалкой, когда уходил, а я так торопился и волновался, что не заметил этого. И даже не вспомнил про дневник, когда вернулся домой. Ой, как всё плохо! У него же в руках настоящая бомба и если он захочет воспользоваться ей, то, прощай учёба! Когда в универе узнают, что мне нравятся парни, я просто не смогу оставаться здесь. Насмешки однокурсников, их косые взгляды, а возможно и нападки — разве я смогу выдержать всё это? И потом, там ведь написано о том, что я чувствую к нему. Разве я когда-то мог предположить, что однажды он прочитает это? И что теперь? Он станет смеяться надо мной и над моими чувствами, а я... Я буду продолжать любить его, теперь даже ещё сильнее после того, что у нас было и это не принесёт мне ничего, кроме боли и горечи от безответной любви.
Мне стало так грустно, что на глаза навернулись слёзы. Я всхлипнул и отвернулся.
- Эй, ты чего ревёшь-то?
- Ерсайынчик, милый, прости меня, пожалуйста! Прости за всё! Только не показывай никому мой дневник, я прошу тебя! - залепетал я и отметив про себя, что впервые в жизни так унижаюсь перед кем-то, бухнулся на колени прямо в грязь.
- Ага, значит когда я связанный был и ничего сделать не мог, ты надо мной издевался, трогал меня и целовал, хотя я этого тебе не разрешал, ещё хотел меня там связанным оставить, а сейчас так сразу и Ерсайынчик и миленький, да? - он снова ухмыльнулся, но теперь почему-то уже без злости.
- Прости меня. - снова повторил я.
- Хорошо, я подумаю... может и прощу тебя... но у меня есть одно условие. Ты будешь моей девочкой, вот!
- Что???
- Что слышал. Раз уж у меня с бабами пока никак не получается, то моей бабой станешь ты! И ты будешь делать всё, что я захочу! И так часто, как я захочу, понял? Или этот блокнотик прочитают все, причём не только в нашей группе, так что выбирай! Хотя, что это я? Ты же по-моему сам этого хочешь, или нет? Там, в бане ты ведь сказал, что я тебе очень нравлюсь и уже давно... И ты такого тут в своём дневнике про меня понаписал! Если я правильно понял, ты только и мечтаешь, чтобы я стал твоим парнем, разве нет? - он многозначительно потряс блокнотом в воздухе и вдруг продолжил уже совсем другим тоном, которого я никогда прежде не замечал в его голосе. - Слушай, а что, у меня правда глаза самые красивые? И от моего голоса у тебя мурашки по спине?
- Правда. - прошептал я, чувствуя, как от избытка эмоций земля уходит у меня из-под ног.



После лекций Ерсайын снова подошёл ко мне и приобняв за плечи, сказал на ухо:
- Я хочу начать прямо сегодня. У меня как раз дома никого нет до самого вечера.
Быстрым шагом мы пошли к метро. В переходе какая-то пожилая женщина продавала яблоки. Увидев нас, она тут же принялась рекламировать свой товар.
- Ребята, берите! Яблочки только с ветки, сладкие! Всего сто пятьдесят тенге за килограмм прошу!
Уставившись на корзину с шикарным, сочным алматинским апортом я тут же вспомнил события прошлой ночи, которые теперь казались невероятными, словно всё это было сном. Надо же, как бывает! Всё началось так просто и банально — тётушка отправила меня на дачу, чтобы я отнёс таблетки дядюшке, а закончилось... Впрочем, по-моему, всё ещё только начинается.
- Ты чего встал? Пошли! - Ерсайын легонько подтолкнул меня в спину и засмеялся. - Блин, как же я удачно за этими яблоками полез!