Как в кайф иногда побыть холостым...

Глава 4.

Дни продолжали чередоваться, я совсем обвыкся с присутствием Лёвчика и действительно начал получать от нашего сожительства кайф. Единственным неудобством в этой ситуации было отсутствие секса. Да и ситуация была до смешного странная: был женат – не мог приводить баб, да и секса практически не получал. Сейчас – холостой, но всё равно не могу никого привести и, опять же, не получаю ни шиша. Как сказать Лёвке, чтобы он погулял вечерок, пока я приведу домой хоть какую-то завалящую знакомую и слегка подправлю свою расшатанную психику на фоне долгого воздержания? Тут нужен дипломатический подход и помощь, так сказать, зала, за которой я и пошел в гнездо богемы и разврата – к Люське и Пегасу.

- Серёга! Тюбик тебе в палитру! – загоготал мощный детина с вьющимися волосами, заплетенными в длинную и жиденькую косичку. – Неужели решил мне попозировать?

- Привет, Пегас. Даже не надейся, не буду я Колчака изображать, - проходя в квартиру соседа, я тут же проследовал по направлению протянутой руки хозяина в комнату, которая сплошь была утыкана картинами, рамами, рулонами холстов, подрамниками, ящичками с красками и прочей художественной дребеденью. – Я по делу.

- Отлично! Сейчас Люсёк нам соорудит натюрморт, и мы славно отобедаем, - Пегас тут же крикнул жене, чтобы та накрывала на стол.

Через полчаса наше трио уже весело галдело на кухне с рюмками и фужерами в руках, скрипя вилками по тарелкам, шумно чавкая и сёрбая. Радушная богема почему-то очень тепло относилась ко мне, и я порою заходил к ним в гости. Жена не очень любила мужловатого художника, хотя с Люсиндой они довольно часто болтали о своем, о женском, и засиживались допоздна.

- Люсь, я хотел попросить, чтобы вы с Пегасом приютили на вечерок моего друга, - я сыто откинулся на спинку стула и, подхватив салатный лист, сунул его в рот.

- У-у-у, да тебе никак надоел дипломатик, - заржала Люська и посмотрела на меня сквозь узорчатый бокал с остатками вина. – Или мальчики-колокольчики поссорились?

- Не мели ерунду, - я вяло махнул рукой и подпёр кулаком щёку. – Просто хочу расслабиться, не при нём же это делать.

- Мужик, - хлопнув меня по плечу, констатировал художник и тут же подбодрил в свойственной ему манере: - крендель тебе в булку! Всё верно, не забавы ради, а здоровья для, – басовито одобрил Пегас и снова потянулся к запотевшему графину. – Музу домой приволочешь?

- Ну да, пригласил тут одну, - прикрыв рукой рюмку, я тут же воспротивился: - ни-ни! Куда мне столько? Мне к вечеру нужно быть как огурчик.

- Ой, Серега, кислый ты огурец из бочки, - со вздохом махнула рукой Люсинда. – Совсем не хочешь великое искусство поддержать.

- А кто моё интимное искусство поддерживать вечером будет? Ты, что ли?

- А ты не прогоняй Лёвчика, вот и сообразите на троих, - захохотала чуть захмелевшая Люська. – Классно ведь! Если не сможешь, дружок твой поможет!

- О! За поэзию, - подхватив рюмку, Пегас тут же начал звонко колотить о стенки наших фужеров. – И за мою поэтесску!

Мы выпили ещё по два раза и порешили на том, что к семи я сплавлю Лёвку к пологим берегам богемы, и они попробуют его поразвлекать хотя бы на протяжении пары часиков. Так и получилось. Не особо вникая в подробности, я всё же спровадил Лёву в гости, когда около семи зашла Люсинда и пригласила его посмотреть галерею Пегаса, клятвенно пообещав не читать ему своих стихов. Я сослался на встречу с коллегой и со вздохом сожаления развел руки – очень жаль, мол, пропустить такое событие в культурной жизни нашего подъезда.

Как только закрылась за ними дверь, я бросился в спальню менять простыни и наволочки, по-быстрому закинул в шкаф грязное бельё и откуда-то взявшийся одинокий носок, задвинул поплотнее шторы и тут же помчался в душ. Уже через полчаса я нарезал круги вокруг моей новой знакомой, худощавой, но довольно пышногрудой брюнетки, затянутой в нагло провоцирующее платье. Она достаточно откровенно смеялась, ничуть не смущаясь моих скабрезных шуточек и довольно липких взглядов. Понимая, что вечер явно не резиновый, и галерея Пегаса – это вам не Эрмитаж с несколькими сотнями залов, где можно успеть полюбить искусство, возненавидеть его и умереть где-то в глубинах залов итальянской живописи, аккурат между да Винчи и Тицианом. Да и, в конце концов, у Люськи может элементарно не хватить аргументов и вина для длительного гостеприимства. Поэтому я включил расслабляющую музыку и предложил своей новой подружке выпить для куража и приступить к основному развлечению. Она, улыбаясь, подняла бокал и внесла встречное предложение - выпить на брудершафт, но, заводя руки в замысловатую сцепку, я случайно зацепил её, и она пролила вино на платье. Чертыхнувшись и тут же извинившись, я мигом побежал на кухню за полотенцем. Было неловко за себя и свою нерасторопность. Но, когда я вбежал в комнату с полотенцем в руках, она сидела уже без платья, в одном белье, и с улыбкой пригласила всё же закончить начатое и выпить, не обращая внимания на такие мелочи, как пятна, ведь одежда нам и вовсе не нужна. Я, как дикий бизон в период спаривания, ринулся выполнять её маленькую прихоть и тоже для справедливости, поспехом, стянул с себя брюки и рванул через голову рубашку. Оставшись в одних трусах, которые уже довольно плохо скрывали мою дичайшую радость от этой встречи, я снова взял фужер и, сплетя руки, выпил залпом. Брюнетка отпила вина и поставила фужер на столик, а я тут же накинулся на её губы завершать всю процедуру единения под названием «брудершафт». Игриво оттолкнув меня и встав со стула, девушка предложила показать представление и усадила меня на диван, сама же начала неспешные танцы с завораживающим и одновременно раздражающе медленным снятием элементов своего белья. Я тут же стянул с себя трусы и, не отрывая взгляда от приват-танца, раскрутил их над головой и отшвырнул куда-то в сторону. Несмотря на мои подбадривания и стоны от каждого её танцевального прогиба, она не спешила с концовкой представления и всё продолжала изводить моё нетерпение.

В какой-то момент, когда я совсем отчаялся ждать финала и готов был уже вскочить и повалить её прямо на ковер, музыка стала громче, моя подружка стала фальшиво, но довольно уверенно подпевать и затем пустилась в залихватский танец. Мне было странно наблюдать такую перемену, и ещё удивительнее было внезапное появление какого-то парня, который всё намеревался меня пригласить на танец. Я отнекивался и всё повторял, что я не люблю мужиков и не намерен плясать с ними. Но он почему-то обиделся и дал мне пощечину. Я тут же сжал кулак и замахнулся на него...

- Серенький, ты как? – донеслось до моих ушей, и тут же кто-то на меня плюнул.

- Какого хрена, - крикнул я. Но вслух почему-то вырвалось хрустящее шипение, и я не узнал свой голос.

- Ну ты даешь, я уж думал скорую вызывать, - я открыл глаза и увидел над собой Лёвку. – Как ты себя чувствуешь?

- Почему я мокрый? – хлопнув рукой по щеке, я ощутил ладонью влагу на лице.

- Так это я тебя в чувства пытался привести, - Лёвка провел пальцами по моему лбу. – Так понимаю, встреча с коллегой была бурная.

Я прикрыл глаза и наморщил лоб. В голове бил набат, а внутри мучила изжога. И чего это меня так штырит? Неужели от Люськиного обеда? Стоп! Коллега! У меня же была гостья! И мы…

- А с чего ты взял, что у меня был бурный вечер?

- Ну хотя бы потому что ты сейчас распластался, как камбала на морском дне, и еле ворочаешь языком, - Лёвка стоял надо мною и ехидно улыбался. – Плюс ко всему, ты – голый, а трусы почему-то висят на фикусе.

Я дернулся, будто мне вставили штекер в самое неожиданное место и подключили к сети. Тут же потянув покрывало с дивана, я прикрылся и стал в меру возможностей моего заложенного горла хрипло материться на друга за то, что он, су*ин сын, всё это время стоял и пялился на меня.

- Так какого рожна ты вылупился на меня, гондольер, блин! – я был хоть и в вялом, но бешенстве. – Ты не мог сразу сказать?

- Серенький, уймись. Неужели ты думаешь, что я увидел что-то новое? – гадский Лёвка стоял и, как ни в чем не бывало, строил мне свои бл*дские глазки и заискивающие улыбочки. – Тем более, меня больше волновало, почему ты в таком виде спишь посреди гостиной. Когда я попытался тебя разбудить, ты не отзывался, я подумал, что тебе могло стать нехорошо, поэтому набрал в рот воды и брызнул на тебя.

- Погоди, - я резко сел и потер виски. – А где девица? Когда ты пришел - её не было?

- Квартира была пустая, - Левка подошел к дивану и присел на его край. – Слушай, Серый. А ты помнишь, как вырубился? – он поднес руку к своему лицу и приставил палец к губам. – После секса?

- Не твое дело, - буркнул я, и тут же меня осенило, что не помню, было ли у нас хоть что-нибудь. – Чёрт! Ты думаешь…

Договорить я не успел, Левка широко открыл глаза, а я мигом вскочил с дивана и бросился к секретеру, где жена приспособила под домашнюю казну металлическую коробку от Raffaello. Она была пуста. Кинув её на пол и быстро пробежавшись по комнатам, я убедился, что вроде всё на месте.

- Вот с*ка! Найду – убью! – привалившись спиной к шкафу, я легонько стучал затылком по дверце и сжимал кулаки. Обидно было до ужаса. Вот же бабы твари!

- Ты хоть знаешь, кто она? – Лёвка подошел и положил руку мне на плечо. - Так понимаю, тебя подпоили и очистили. Много взяла?

- Падла, - простонал я и схватился руками за волосы. – Денег немного было, почти всё жена выгребла, но, бл*, развести меня, как лоха голимого! Ведь всё было так банально! Она пролила вино, и я полетел, как Гагарин, за полотенцем, потому что подумал, что это моя вина. А она, шалава, уж очень быстро простила и стала изматывать меня долбаным стрипом, не давая мне её трахнуть.

- Все, успокойся, - Лёвка старался говорить тихо и, чуть склонив голову набок, смотрел мне прямо в глаза. – Со всяким могло случиться, думаешь, у меня в жизни мало было попандосов, и меня никогда не кидали?

Меня от этой идиотской истории трясло, не знаю, то ли от возмущения, то ли от жалости к самому себе, что я такой непрушный. А может, это просто алкоголь, полученный небольшой дозой в обед и дополненный вечерним коктейлем со снотворным. Так хотелось от обиды заорать и дать кому-то в морду. Почему все бабы, которые встречались в жизни, оказывались сучками? Или просто я такой лошок, что притягиваю таких девиц? Что в школе – первая любовь Райка, которая кинула меня перед выпускным. А в универе? Да я готов был с дури заявление в ЗАГс подавать с Зиночкой. Потом оказалось, что она – резиновая Зина, всем давала, прошмандовка. Да и все девицы, с которыми встречался, оказывались скользкими субъектами. Так и скакал по бабам, пока какой-то мелкий божок из вредности не наградил меня моей женой. Вот и прожили три года, только не душа в душу, а дерьмо в душу, причем её – в мою. И вот, на тебе! Только решил пройти очищение кармы после разрыва, как снова леший посылает мне очередную кикимору. Как же я их всех ненавижу!

- Ну, не нужно так категорично, - из мыслей меня вырвал голос Лёвчика. – Есть, наверное, где-то и хорошие. Просто ты ещё их не встретил.

- Я, что, всю эту ахинею вслух сказал?

- Ну не мысли же я читаю, - улыбнувшись, Лёва поднял руку и потрепал меня по волосам. – Всё будет хорошо. Вот увидишь.

Вроде такие простые слова, но сказаны они были так по-доброму и настолько вовремя, что я расчувствовался и, раскрыв руки, обнял Леву.

- Спасибо, дружище, мне сейчас очень нужна поддержка. А то я совсем себе мозг съем, - я был рад, что в этот момент рядом был старый пройдоха Лёвка, который всегда был очень неглупым парнем и умел найти нужное слово.

- Да не за что, - как-то робко ответил Лёва и чуть сдавленно добавил: - я, как бы, ну, вроде как, в принципе, ничего и не сделал…

После этого невнятного монолога он поднял руки и несмело меня обнял. И только в тот момент, когда ощутил на своей спине его горячие ладони, я понял, что до сих пор стою голяка! Мой мозг соображал быстро, а вот с рефлексами – беда. В голове больно сверлила мысль «Бл*! Сдурел? Голый прижимаешься к мужику!» и рядышком с ней истерически билась команда «Руки прочь! Спасайся, кто может!» Тело всё задеревенело, и я не мог сдвинуться с места. Язык вообще превратился в моток шерсти и не повиновался мне.

- Ладно, тебе нужно отдыхать. Хватит с тебя приключений, - Левка отстранился и, выходя из комнаты, добавил: - я пойду тебе крепкий чай заварю. Иди ложись, а я его чуть позже принесу.

Он вышел, а я так и продолжал стоять у шкафа: полностью голый, совершенно обалдевший, с расставленными в стороны руками, приоткрытым ртом, тупой болью в голове, странной тяжестью внизу живота и внутренним ощущением чего-то непонятного…


Глава 5.

Ночью я проснулся оттого, что мне было нечем дышать. Сдернув одеяло с лица, я шумно втянул воздух полной грудью и открыл глаза. На потолке отсвечивала лунная дорожка, и часть комнаты заливало серебристое свечение. Сердце колотилось чуть быстрее, чем следовало, и я постарался унять дыхание. Снились опять танцы: с женой, затем – девицей и в конце – с Лёвкой. Вечер вообще был какой-то палевый - сначала грёбаная девка, с которой недавно познакомился и которая подсыпала мне какую-то хрень в алкоголь, чтобы стянуть пару сотен баксов, потом невнятное пробуждение в комнате на диване и под конец дикие объятия с дружком. Это почему-то меня волновало намного больше, чем кража денег. Сам не знаю почему, но даже сейчас меня как-то знобило от этого. Наверное, это последствие алкоголя. Ведь не мог я – нормальный мужик - почувствовать что-то, прижимаясь к парню?

Я мотнул головой и еле слышно проговорил: «не-е-ет». На диване зашевелились, и я замер. Не хотелось разбудить Лёву своим шёпотом, мне было как-то неудобно после вчерашнего. Вечером, когда он пошел на кухню, я мигом прошмыгнул в спальню и улегся под одеяло. Я старался прокрутить в голове всю эту историю, и меня циклило только на последнем эпизоде – объятиях с другом. Почему-то про украденные деньги я и вовсе не думал, а когда Лёвка зашел в спальню и негромко сообщил, что принес мне чай с мятой для успокоения, я притворился спящим. Мне неловко было смотреть ему в глаза и, уж тем более, сидя в постели, попивать перед ним чаёк.

- Спишь? – тихо спросил друг, и я, задержав дыхание на несколько секунд, ответил «угу». Сейчас, среди ночи, его голос был слышен очень отчетливо, и, скорее всего, мое бормотание он тоже услышал. Зажмурив сильно, до складок на лбу глаза и мысленно обозвав себя олухом, я лежал и молчал. Мне было слышно, как он ухмыльнулся. – Я так и подумал.

Я продолжал лежать неподвижно, только мысли в голове крутились, как шарики в барабане лототрона.

- Ну раз ты спишь, и я тебе не мешаю, тогда будем считать, что я лунатик и разговариваю во сне, - Лёвка замолчал, и я не слышал больше ни звука из той части комнаты, где находился диван. Если честно, то я уже здорово привык к нему. И даже его близкое присутствие в моей спальне перестало пугать и порою раздражать. Как-то очень плавно он влился в мою жизнь и стал её частью. Причём большой такой, увесистой и важной частью. Мы много времени проводили вместе, как-то отошло на второй план расставание с женой, хоть это и сразу не было огромной трагедией. Скорее, это был акт освобождения, который нужен был нам обоим. Жена должна была «сходить» замуж, чтобы с высоты своего статуса можно было говорить сакраментальное: «все мужики козлы», и теперь у нее появилось законное право поучать тех, кто еще за этим загадочным «замужем» не был. Совместная жизнь была довольно разнообразной, от азартного «йу-ху! Давай зажигай!» до угрюмого «пипец, тушите свечи…»

С Лёвчиком я очень быстро забыл предыдущие три года и погрузился в новую жизнь под кодовый названием «Как в кайф иногда побыть холостым». По утрам меня будили запах еды и тихое шуршание на кухне, а не очередной звонок на мобильный жены и её трещание с подругами о распродаже в «Леди Шик». В рабочее время меня никто не донимал звонками и жалобами на сломанный гелевый ноготь, на гада-водилу на Лэнд Ровере, который подрезал ее на перекрёстке, отмене скидок на шоколадное обертывание в спа-салоне или на дуру Нинку, которая умудрилась купить такие же Маноло Бланик. Возвращаясь с работы, я не должен был искать повода завалиться с сослуживцами в бар, чтобы как минимум – поужинать и как максимум – попозже прийти домой. Вечерами я спокойно мог смотреть автомобильный Топ Гир или отборочные матчи чемпионата вместо «Отчаянных домохозяек» или кулинарных шоу. Вот нахрена моя жена смотрела все это? Она ведь практически не готовила и совсем не похожа была на тех самых домохозяек. А вот с Лёвчиком мы находили общий язык, и вкусы наши всегда совпадали, можно было и телек поглазеть под пивко, и пообсуждать кривоногих футболистов, загореться идеей форсированного движка или установки закиси азота для того, чтобы авто превратить в пулю. Все это несказанно радовало обоих, и наши обсуждения затягивались далеко за полночь. Иногда были дни, когда у меня был полный аут на работе, и в те вечера Левка без лишних слов просто уходил в другую комнату и садился работать за ноут, ничего не выспрашивая и не надоедая. Просто идиллия…

- Как-то неправильно всё это, - голос Лёвки заставил меня вздрогнуть. Я в своих размышлениях утонул и начал погружаться в сон, а вот друг, по-видимому, не собирался спать. Голос был довольно бодрый, но тихий, и я прислушался, продолжая хранить молчание. – Я уже несколько недель живу у тебя и всё никак не решусь рассказать о причине своего переезда.

Ой, что-то мне не нравится начало его монолога… С чего бы это вдруг Лёве среди ночи приспичило откровенничать и посвящать меня в историю его появления в моей квартире? Ведь всё и так предельно просто. Он же сказал, что расстался с бой-френдом, и ему нужно пожить где-то, ведь в своей квартире он делает ремонт, и она совсем непригодна для проживания. Тем более, что боль расставания нужно чем-то перекрывать, и он не хотел оставаться один. Он же уже рассказывал об этом, к чему этот монолог лунатика? Хотя, кто его знает, может, ему нужно просто потрепаться, эдакая психологическая разрядка.

- В тот день мне парни позвонили и сказали, что вы с женой расходитесь, и они собираются ехать к тебе для поддержания твоего мужского самолюбия и празднования дня освобождения, - я замер и молча, глядя в сероватый от лунного света потолок, слушал друга. – Сам помнишь, как хорошо мы погуляли, гудели часов до трех ночи. Я видел, что ты совсем не расстроен, и мы действительно провели классный вечер.

Лёвка замолчал, и я с улыбкой вспомнил карнавал, который мы устроили в ту ночь. Было впечатление, что мы празднуем победу Кличко над Вахом. Мы разве что национальный гимн не пели, а так все правила праздника жизни были соблюдены.

- Не знаю, что на меня подействовало, но я решил, что этот шанс упускать нельзя, - Лёвка замолчал и негромко кашлянул, прочищая горло. Я по-прежнему лежал, как мумия в саркофаге, обмотанный одеялом и с каменным лицом. Какой к чертям собачьим шанс? О чем он мелет? Встать и включить свет? Обозвать придурком и сказать, что нефиг мне морочить голову загадками? Но я не успел ничего этого сделать, потому что Лёвка негромко добавил: - Я всегда хотел быть для тебя хорошим другом. Хотя не только другом, - он снова замолчал, а я весь как-то разом вспотел. Даже если бы я захотел сейчас что-то сказать, у меня вряд ли бы получилось. – Серенький, ты мне нравишься.

Я чуть не выкрикнул «что???», но меня словно пикой пришпилило к матрасу, и я продолжал лежать на кровати, как засушенная ромашка в гербарии.

- Хотя что за ерунду я говорю? – проговорил он, а меня бросило в холод. Вот паскудник! Что за шуточки? Я чуть не обделался от страха, а он, оказывается, просто так мелет. Ну я сейчас ему все выскажу!

Я уже начал переворачиваться на бок, чтобы встать с кровати и высказать всё этому доморощенному юмористу о его дебильных шуточках. Но в этот момент Лёвка добил меня окончательно.

- Я в тебя влюблен, - сказал он и замолчал, а я так и замер вполоборота.


Глава 6.

Утро было совсем недобрым. Я еле разлепил веки и, поморщившись, потянулся к мобильному на тумбочке. Часы показывали полдевятого, и я тут же вскочил, поскольку через тридцать минут я должен был уже усадить свою задницу в кресло конференц-зала на утренней планёрке. Если я опоздаю, то шеф снимет с меня не только стружку, как с непутёвого Буратино, но и мою премию. И почему это меня Лёвка не разбудил? Стоп! Лёвчик…

Я тут же вспомнил ночной монолог и, рывком встав с постели, несмело начал пробираться по квартире. Я не знал, как правильно реагировать на друга после его откровения. Но я зря волновался, его нигде не было, и квартира была абсолютно пуста. Выдохнув облегченно, мысленно став в позу кузнечика и посылая великую благодарность Далай-Ламе за то, что мне не придется сейчас на больную голову встречаться взглядом с Лёвкой, я опрометью бросился в ванную. Наскоро завершив все водные процедуры и впихнув себя в костюм, я по-быстрому вбил ноги в туфли и полетел на работу.

Естественно, или, как говорят, разумеется, то есть – однозначно, я опоздал. Но всё обошлось довольно безболезненно и выражалось просто криком шефа, что все мы - дармоеды, и нас пора менять, причем по курсу два к одному на прытких головастиков, из которых можно вырастить новое поколение отличного офисного планктона. Дружно согласившись кивками голов, мы все же успешно провели планёрку и разошлись по своим рабочим местам. Я полдня старался заставить свой мозг хоть как-то изловчиться и всё же поработать. Фиг! У меня не шёл из головы Лёвчик. Сначала я прокручивал, как диафильм на стареньком проекторе, наш вечер: все чётко, покадрово, с субтитрами и голосом за кадром. Я триста сорок восемь раз склеивал оба события - свое нудистское представление и ночное откровение друга. Получался двухсерийный индийский фильм, то есть – полный бред. Хотя, если закрыться где-то в кладовке при выключенном свете (чтобы никто не видел выражения моего лица) и заткнуть пальцами свои уши (чтобы никто случайно не подслушал мои мысли), то сам себе я мог кое в чем признаться. Ну не то что признаться, скорее, допустить гипотетическую вероятность, вернее, предположить, что, возможно, это могло бы быть правдой, если бы… Бл*! Кого я дурю? Мне было приятно, когда Лёвка меня обнял. Чё-о-о-орт. Скажу больше, мне понравилось. Я псих? Или латентный идиот?

Весь день прошел как-то скомкано и бестолково, словно я не зарабатывал себе на корочку хлеба, а простоял длиннющую очередь в ЖЭКе, и перед самым моим носом бухгалтерша с пуховым платком на пояснице и перманентом на пергидрольной голове захлопнула двери. Несмотря на свою разбитость и последнюю стадию инфантильности, к вечеру я решил, что нужно всё же поговорить с другом. Но как только вспоминал его признание, тут же подкашивались ноги, и меня бил озноб. Но я не мог не прийти ночевать! Это уже было бы чересчур, и, в конце концов, это ведь мой дом.

Собрав в небольшую кучку свою гордость, смелость и усталость, я, подъехав к дому, поднял голову вверх и посмотрел на окна. Гипнотизировать их было бесполезно, поэтому я потоптался под подъездом, посидел на лавке, поздоровался с соседкой с пустым ведром, оторвал ветку с куста сирени, повертел ключи на пальце, завязал заново шнурки на туфлях, погладил бродячего кота, подождал, пока вернётся соседка с полным ведром воды, и все же поднялся на этаж. Достав ключи от квартиры и пошкрябав немного стенку возле лифта, я постучал ими по перилам и свернул к соседней квартире. Нажав на кнопку звонка, я обернулся на свои двери, но не рискнул прямо так, сходу, заявиться домой.

- Серёга, пейзаж тебе в багет! – радостно и как всегда витиевато встретил меня Пегас. – Проходи, сейчас накидаем этюд на кухне, Люсёк как раз ужин готовит. Слышишь запах?

Я повел носом, но ничего, кроме художественных реактивов и запаха красок, не почуял.

- Да-да, - подтвердил я, чтобы не обижать хозяина. – Очень и очень.

- Вот и чудесно! У меня ещё есть незаконченная работа, пойдем посмотришь, как я увековечиваю красоту, - Пегас мощной рукой начал похлопывать меня по спине, чем дотолкал к комнате-мастерской, где я увидел тётку, сидящую на крутящемся табурете, обернутую простыней и с веткой винограда в руке.

- О, так у тебя натурщица, тогда я не буду мешать, - тут же стушевался я и, пятясь спиной, попытался выйти из комнаты.

- Ну что вы, молодой человек, - жеманно захихикала тётка и придержала простынь на обширной груди.

- Ай, чего ты, как неродной! Эскиз тебе в мольберт, - Пегас уже держал в руках кисти и тюбики, поэтому не смог схватить меня своими лапищами. – Да поприсутствуй при рождении шедевра!

- Не-не! Хочется всё сразу увидеть, в завершённом, так сказать, плоском виде. То есть – картину, - проблеял я и тут же смылся в сторону кухни, где готовила ужин Люсинда.

Пройдя по коридору, я дошел до кухонной арки и заглянул в богемный пищеблок. Возле плиты, в розовом гипюровом халате и с шелковой лентой в волосах, стояла Люся. Она что-то бормотала и в такт одной ей ведомому ритму махала кухонной лопаткой, как заправский дирижер.

- Люсь, - негромко позвал я, чтобы не вспугнуть, не дай боже, её ветреную музу.

- Ой, Серёга! – радостно воскликнула Люсинда, тут же кинула лопатку в мойку и всплеснула руками. – Как ты вовремя, у меня как раз чудная рифма подыскалась! Будешь первым слушателем.

- Да я собственно, - несмело начал я отступление, но было поздно, поэтесска припечатала меня своим четверостишием, и я недоуменно присел на край стула.

- Безумным ритмом проникает твой клинок. Ворвись желаньем страстным до отказа! И пламя, вспыхнувшее, пусть зальет твой сок - нектар любви, феерии, экстаза.

Я ошалело смотрел на сияющую Люську, которая победно приподняла подбородок, и создавалось такое впечатление, что готова была раскланяться.

- Мощно, - только и смог выдать я.

- Это так, зарисовка. Я хочу весь процесс соития живописать, - отмахнувшись рукой и приподняв крышку со сковороды, она снова переключилась на готовку.

- А чего это тебя так проняло на кухне? - несмело начал я.

- Да вот жарила бифштекс, и почему-то навеяло, - пожав плечами, ответила Люся и, подцепив с потрескивающей сковородки сочный кусок мяса, с которого капал сок, потрясла ним и снова бухнула на сковороду.

Вот что я называю творческим вдохновением! Когда даже на кухне можно найти объект для воспевания. Да мне хоть всю кухню утыкай бананами и взбитыми сливками, я ничего лучше не придумаю, чем тупо пожрать. А Люсинда может даже из вяленой кураги извлечь сексуальный подтекст.

- Останешься у нас на ужин? – продолжая переворачивать куски мяса, спросила хозяйка. – Тебе ведь уже не нужно домой спешить.

- Это ещё почему? - спросил, как-то не очень понимая, к чему это она.

- Ну, ты ж теперь абсолютный холостяк, - улыбнувшись, Люся потянулась за тарелкой.

- В смысле? – я туго соображал после тяжелого трудового дня и не менее тяжелого противостояния с кодовыми дверями собственного подъезда, куда я с полчаса не решался войти.

- В прямом, - Люсинда замерла с тарелкой в одной руке и вилкой в другой. – Раз Лёва съехал, то теперь тебе раздолье.

- Погоди! Как съехал? – я вскочил со стула и с приоткрытым ртом стоял, и ждал хоть каких-то пояснений. Что за ерунда? Лёвка у меня живет не первую неделю и никуда, собственно, не собирался. Ещё сегодня утром он ведь…

- Так он в обед зашел к нам и оставил ключи. Сказал, что закончил ремонт, и теперь будет гнездиться у себя. А ты разве не знал? – девушка явно была удивлена.

- Нет, - только и смог ответить я и тут же кинулся в свою квартиру.


Глава 7.

- Эй, Серёга, ты где? – голос Люсинды вырвал меня из размышлений. – А, вот ты куда залез.

Когда я услышал от Люськи, что Лёвчик по-тихому свалил, меня, как спринтера, понесло к своей квартире. Я мигом открыл замки и ввалился в коридор. Пробежавшись по комнатам, я понял – его нет. Ни записки, ни намёка, ни его вещей. Только ключи, отданные соседке. Я уселся на пол за кроватью в спальне и, подтянув ноги, упёрся локтями в колени. Что произошло? Хотя, скорее всего, это из-за ночного откровения. Но ведь он не знает, что именно я об этом думаю, и вообще, я мог спать и не слышать ничего. Вот же дурья башка. Да я и сам не мог себе объяснить, как отношусь к тому, что узнал о друге. Вернее, о его отношении ко мне.

- Что стряслось, колись, - здесь, за кроватью, и застала меня Люсинда. Она присела возле меня на пол и тихо стала ждать.

А что я мог сказать? Она мне хоть и подруга, но не до такой степени, чтобы откровенничать и делиться своими соображениями. Да и как женщина может понять мужика? Если моя очень горячо любимая жена так и не смогла ни разу понять меня до конца, ну кроме первых месяцев нашей совместной половой жизни, когда она усердно старалась вдохновить меня в постели, как бы давая понять, что она и есть та самая единственная, на которой следует жениться. После свадьбы оказалось, что это уловка, и больше она никогда не понимала, чего же на самом деле хочет мужчина. И только сейчас, прожив несколько недель с Лёвкой, я понял, что такое понимать с полуслова, как можно попадать в настроение друг друга, что такое общие вкусы. Да просто – комфортная жизнь.

- Сержик, это из-за Лёвы? – я вздрогнул от вопроса. – Тебе плохо без него?

Чёрт! Да, мне действительно плохо! Поэтому меня сейчас и раздирает обида, поэтому я сжимаю до боли кулаки и терзаю смой мозг. Неужели…

- Что у вас произошло? Вы поругались? – Люся придвинулась ко мне поближе и, обняв, прижала к себе. – Он был какой-то чудной, когда заходил ключи отдавать. Я пыталась выпытать, но он просто сказал, что теперь незачем тебя стеснять, он может переехать назад в свою квартиру и не будет тебя беспокоить. И еще сказал, что очень благодарен тебе за всё.

Раздался телефонный звонок, но я не реагировал. Я всё продолжал сидеть и размышлять о случившемся. Он испугался? Но я ведь не выгонял его, хотя и не позволил бы перейти нашей дружбе во что-то другое. Я не такой. Я люблю женщин. Хоть и терпеть их не могу. Паразитки они все. Но сплю я только с ними. Да. А мужики – классные, но только как друзья. Они понимают. И поддерживают. И говорить им ничего не нужно. Хотя, если и хочется поговорить, то, естественно, выбираешь парня. Он всегда всё правильно поймет. Бляха! Ну вот что за несправедливость? Бабы – дуры, но к ним тянет физически, а мужики – все сплошь братаны, но их не подпустишь близко. Почему такая белиберда? Вот и приходится довольствоваться либо человеческими отношениями, либо интимными. Это только шампунь бывает два в одном. А люди – пятьдесят на пятьдесят. Короче, дерьмо, а не выбор.

- Серёга, очнись, - Люсинда трясла меня за плечо. – Будешь со своей говорить?

Подруга ткнула мне трубку под ухо и закивала головой, мол, давай, алёкни. Я, повинуясь её отмашкам, прижал трубку к уху.

- Алло, - негромко и чуть устало. – Как вернёшься? Зачем?

Я ничего не понимал. Жена вдруг изъявила желание попробовать сойтись. Дурацкая затея, ведь это её решение было свалить, а я только порадовался её решительности и был за это благодарен. А сейчас она вдруг решила осчастливить меня своим присутствием на моей территории.

- Тебе же не терпелось свалить отсюда? – я продолжал напрягать остатки своей логики, так как у женщины она априори не могла быть вразумительной. Не скажу о всех, но те экземпляры, которые попадались лично мне, могли в логическую цепочку выстроить разве что: вторник – месячные - конец жизни - кредитка мужа – бутик – туфли - счастье. Могли меняться дни недели, причина или владелец кредитки, но всё остальное оставалось неизменным в этой цепи получения наслаждения.

Люська начала кивать головой, как цирковая пони, давая мне подсказку в разговоре с моей благоверной. Мне было безразлично. Я просто ответил «как хочешь» и нажал отбой.

- Ну что? Вы съезжаетесь опять? – почему-то Люсинда сияла, как нержавейка на солнце. То ли она соскучилась по подруге, то ли действительно считала, что нам нужно попробовать восстановить семью.

- Мне всё равно, - пассивно пожав плечами, я шумно вздохнул. – Не верю я в сказки, и, скорее всего, из этой затеи ни черта не получится.

- Серёга, не дрейфи! Попытка ведь не тест на беременность, всегда можно прекратить эксперимент. Не понравится, снова разбежитесь.

- Может, и так, - размышляя совсем не о жене, ответил я.

Вечер оказался на удивление спокойным, и даже бурное появление моей жены с двумя чемоданами, благими намерениями и желанием «забыть все, что было» не смогло испортить мой и без того пресный вечер. Мы не старались что-то обсуждать и просто вели себя как обычно, с одним отличием, что супруга всё старалась мне угодить. То она решила ужин приготовить, от которого я отказался, потому что была ещё еда, приготовленная Лёвкой. Потом она предложила вместе посмотреть телевизор и сама остановилась на автомобильном шоу, но я махнул рукой и позволил смотреть ей то, что она хочет, так как этот выпуск мы с Лёвчиком уже видели. А вечером она в спальне предстала в кружевном белье и танцевальными движениями давала мне понять, что соскучилась и совсем не прочь, но я сослался на усталость и сказал, что лучше мне лечь на диван. На котором спал Лёва… Да нет! Просто не хотелось спать с ней. Или просто захотелось спать там? Где был он?

- Ну тогда - спокойной ночи, дорогой, - пожелала мне супруга и выключила лампу на прикроватной тумбочке.

- Спокойной ночи, дорогой, - негромко ответил я и тут же до боли прикусил губу. Вот я кретин! Что я мелю? Надеюсь, жена не разобрала моего бормотания. Фиг! Она разобрала, поскольку тут же в спальне вновь вспыхнул свет.

- Дорогой?! – взвизгнула она. Я, придерживая край одеяла возле шеи, приподнял голову и посмотрел на жену, которая с очень удивленным лицом сидела в постели и смотрела на меня. – Серёжа, это ты как меня, пардон, назвал? Или у меня слуховые галлюцинации?

- Блин, я уже засыпал и просто оговорился, - невнятно пробормотал я и постарался как можно небрежнее повернуться на бок и сделать вид, что жутко хочу спать. – Отдыхай, милая. Сладких тебе снов.

- Не думаю, что это случайно! Вот совсем не думаю! – довольно грозно и очень медленно начала жена. То, что она не думает – не было для меня открытием. Могла бы и не делать акцент на своих недостатках. Но мне это начало совсем не понравилось. Она, конечно, знатная скандалистка и может устроить разборки на почве религиозных разногласий, отсутствия нужного оттенка помады в собственной косметичке или просто основываясь на юго-западном направлении ветра. Но сейчас я надеялся, что это просто её буйная фантазия и длительное воздержание от ссор со мной. Но она была, как никогда, аргументирована, сообразительна и настроена всё выяснить до конца. – Я сразу заподозрила неладное, когда ты уж больно весело меня спровадил.

- Ну что ты мелешь, - я старался быть спокойным и, потеряв всякий сон, лег на бок и подпер голову рукой. – Вспомни, это не я от тебя ушёл, а ты от меня.

- А то, что все это время ты жил с Лёвой? – она выкрикнула это так, будто достала козырь из рукава. – Случайность?

- Так у него ремонт в квартире был, и не забывай, что он мой друг.

- Голубой друг! – взвизгнула она. – И ты после стольких недель без меня даже секса не захотел? Ты завалился на диване и назвал меня «дорогой»? У тебя что-то было с ним?

Я обессиленно упал спиной на постель и прикрыл глаза. Какая же она все-таки дура. Ей и в голову не пришло, что у меня могла быть другая женщина, хотя, если честно, то и не было никого. Да и друг, будь он хоть геем, хоть буддистом, хоть вегетарианцем, необязательно должен был посвящать меня в свою партию причуд. Но пояснять ей – бесполезно. Всё это будет восприниматься как оправдание и только добавит мне срок. В смысле – усугубит мою гипотетическую вину и ужесточит казнь. Поэтому я просто молчал. Метод возымел действие, и она, не видя во мне достойного собеседника, побухтела ещё минут пять, собрала одеяло с подушкой и отправилась в соседнюю комнату.


Глава 8.

Сидя на работе и подперев кулаком подбородок, я щелкал мышкой по пустому документу на мониторе. Это как-то успокаивало и помогало бороться со стыдом. Пора мне самому себе объявлять импичмент. В этом фиг кому признаешься, а вот перед самим собой – не утаишь. Вчерашнее «разоблачение меня» женой было как карбид, брошенный в воду. Реакция была бурная, и я не мог больше ни о чем другом думать. Немного пополоскав мне мозг, жена демонстративно удалилась в другую комнату, а я остался лежать на Лёвкином диване. Чёрт! Да, именно так я его теперь и называл. Полночи я прокручивал слова жены, потом мои несколько недель «в холостую», которые реально были кайфовыми. Потом я вспоминал последний наш вечер и ночной монолог Лёвы. Именно сейчас мне его не хватало. Он, как неглупый парень, мог бы что-то пояснить и помочь разобраться, но глупо спрашивать его о том, как мне самому относиться к нему же. Я ни черта не понимал, и от этого у меня раскалывалась голова.

Возможно, в чём-то жена была права, и я действительно не хотел вчера ложиться с ней. Но это не потому, что… Блин! Да она столько гадостей при последней ссоре наговорила, что у меня просто не встал бы на неё. И это логично. Но вот что совсем было неправильно и абсолютно дико, когда я, лежа ночью в постели, вспомнил Лёвкины руки на своей спине, и у меня заныло внизу живота. Я с перепугу прижал руки к паху и сильно его сжал. Благо жены не было в комнате, иначе я вообще не знал бы, что делать. Даже сейчас, сидя на работе, я очень хорошо помнил те ночные ощущения.

Завибрировал беззвучный режим, и телефон медленно пополз по рабочему столу. Я глянул на дисплей и снял трубку.

- Привет, дружище, - звонил один из полухолостяков нашей дружной компании, который участвовал в рейде «скорой мужской помощи» в тот памятный для меня вечер.

- Приветище, Серый! – бодро кричала трубка голосом товарища. – Ты помнишь, что мы сегодня обмываем мой байк?

У меня из головы вылетело, что сегодня нужно было вечером идти в наш бар и накачиваться пивом. Хотя причина была более чем достойная: один из наших парней, всего четыре месяца пребывая в статусе полуразведенного, смог, наконец, воплотить свою заветную мечту и пересесть с авто на классный мотоцикл. Он очень гордился своим мужским поступком и в «почти-разводе» со своей женой видел один огромный и жирный плюс. Некоторые из наших парней верили в легенду о пользе брака, но большинство были сторонниками более трезвого взгляда на семейную жизнь.

- Если честно, то забыл, - ответил я, но внезапно подумал, что будет здорово чуть отвлечься и побыть в шумной компании друзей.

- Даже не думай сопротивляться! Иначе лично приеду, усажу тебя себе за спину и заставлю надеть на твою макитру ярко-оранжевый шлем, - засмеялся друг. – Я его спецом для девиц купил, так что, если не хочешь глупо выглядеть, приезжай своим ходом. Всё, жду в восемь, будут все наши. Отбой.

Я не успел попрощаться, так как трубка замолчала, и я просто отложил телефон в сторону. Наверное, здорово сегодня будет провести вечер с друзьями, а не возвращаться домой, где опять нужно будет видеть постное лицо моей супруги. Всё как будто возвращалось на прежние рельсы. Словно и не было этих несколько недель холостой жизни, не было раздолья и не было Лёвки. Фак! Я снова и снова натыкался мыслями на него. Хотя это нормально, ведь всё это время я прожил с другом, и это естественно, что я постоянно вспоминаю его.

Рабочий день пошел бодрее, словно кто-то дал ему увесистый пинок под зад. К концу дня я даже смог сделать всё запланированное, а когда время перевалило за шесть, начал собираться на встречу с друзьями.

Приехал я в бар немного раньше и успел, сидя у стойки, потрепаться с барменом, пощипать за выступающие части тела знакомую официантку, поучаствовать в споре двух парней, которые решали, что лучше выбрать в музыкальном автомате, и сделать несколько глотков светлого нефильтрованного из бокала. Когда я в очередной раз поднял голову к плазме, где транслировали повтор матча между командами местного пошиба, я услышал знакомый голос.

- Светлое нефильтрованное, - это был Лёвка. Я тут же развернулся на стуле и встретился с ним глазами. Он замер и, казалось, даже не дышал. Но через несколько секунд, медленно выдохнув, он, как ни в чем не бывало, протянул мне руку. – Привет. Тоже раньше времени пришёл?

- Здорова, - я пожал его ладонь и как можно небрежнее ответил, - да, не хотел домой заезжать, вот и припёрся сразу после работы.

Повисла неловкая пауза, как будто мы не были друзьями и не прожили в непосредственной близости несколько недель, а словно случайно познакомились возле кабинета стоматолога. Бармен поставил бокал перед Лёвой, и он смог чем-то занять свои руки и рот. Я тоже вернулся к пиву и делал небольшие глоточки. Всё это походило на полный абсурд, и я решил всё же начать разговор.

- Может, пойдем за столик? Тут шумно, - пожав плечами, предложил я.

Мы встали и направились вглубь зала, подальше от музыкального автомата и посетителей, громко переговаривающихся у барной стойки. Усевшись, мы ещё какое-то время молча пили из бокалов, пока я не отодвинул своё пиво и не взял из рук Лёвчика его напиток.

- Лёв, - я замолчал и кашлянул в кулак. Голос немного осип, и я, пару раз прочистив горло, всё же задал вопрос, на который хотел знать ответ. - Почему ты решил съехать от меня? – замолчав и поняв, что это как-то по-глупому звучит, я продолжил: - То есть я понимаю, что ты поехал домой, и у меня ты обосновался временно. Но почему так внезапно? Ты ничего мне не говорил. Ещё вечером ведь…

- В том-то и дело, - вдруг проронил Лёва, и я замолчал. Пауза затянулась, и я понял, что он не собирается продолжать.

- Послушай, я понимаю, что по-идиотски получилось, - я повел плечами, как бы извиняясь, - просто я в шоке оттого, что та долбаная девица облапошила меня и сам не знаю почему накинулся на тебя с объятиями. Я не хотел…

- Серый, - вновь перебил меня друг и поднял наконец-то на меня свой взгляд. – Пойми. Ты не хотел. Но я-то… - Лёвка запнулся на какое-то время и потом всё же продолжил, - бля, я очень этого хотел, и тот вечер был самым лучшим.

Я открыл, было, рот, чтобы хоть что-то сказать, но Лёва поднял руку с раскрытой ладонью.

- Погоди, не перебивай. Если я сейчас не скажу, то уже и не смогу этого тебе сказать, - он шумно выдохнул и прижал сжатый кулак к губам. – Когда ты ко мне прижался, меня как током пробило. Я готов был взорваться от напряжения. И в тот момент, когда я сам отважился поднять свои руки и ладонями провести по твоей спине, то понимал, что ещё минута, и я не сдержусь.

Я видел, как тяжело ему давалось каждое слово. Сейчас не ночь, и он не в темноте. Он точно знает, что я всё слышу, но он не знает моей реакции. Лёвчик наклонил голову и обхватил свою шею ладонями, переплетя на затылке пальцы. Я продолжал сидеть и в тусклом освещении бара смотреть на макушку своего друга. Не поднимая головы, он еле слышно продолжил.

- Я ничего не могу с собой поделать. Думал – поживу рядом, и мне станет легче. Нифига. Меня каждый день, проведенный с тобой, всё больше раздирал на части. И я понимал, что влюбляюсь ещё сильнее.

- Знаю, - проронил я несмело. – Я ночью слышал.

Лёва резко поднял голову и глянул на меня.

- Так ты знал и всё равно начал сейчас этот разговор?

В этот момент раздался шум, и в бар ввалилась компания из нескольких наших ребят во главе с виновником торжества. Они тут же увидели нас и начали махать руками, кидать шуточки, давать налету заказ официантке и, топая по залу, приближаться к нашему столику. Разговор между Лёвой и мной, естественно, тут же прекратился.


Глава 9.

Веселье парней можно было понять: компания – дружная, пиво – халявное, повод – классный. За первые минут двадцать каждый рассказал по два-три анекдота про байкеров, кто-то посоветовал прикупить специальную байкерскую косуху и чопперсы, кому-то пришла в голову идея закрепить флаг Конфедерации и обязательный кожаный подсумок. Далее каждый посчитал своим долгом поделиться собственными познаниями о мотоциклах на основе подростковых экспериментов с ИЖами и Явами. В промежутке между очередной сменой партии пивных бокалов и тарелками закусок я глянул на Лёвку и, махнув рукой, показал два пальца у губ, как бы приглашая покурить. На нас никто не обратил внимания, и мы стали выбираться из-за стола. Отходя, мы слышали шумные разглагольствования об управляемости мотоциклов и ускорении на прямой, о необходимости хороших тормозов и адекватной ходовой. Короче, классный мужской вечер.

Идти для разговора к туалетам было глупо и как-то двояко, по крайней мере, для меня, и мы направились к выходу. Ночи были уже холодными, и сейчас вечером на улице было довольно зябко, но мы вышли без курток и просто зашли за угол бара, чтобы спрятаться от ветра. Достав пачку и подкурив сигарету, я сделал пару затяжек. Лёва повторил в точности те же действия, и мы молча стояли, не глядя друг на друга, и пускали струйки дыма в холодный октябрьский воздух.

- Думал, ты не захочешь говорить об этом, - Лёва обнял себя левой рукой и ладонь спрятал под правую мышку. Согнув руку с сигаретой в локте, он держал зажатый окурок между указательным и средним пальцами и смотрел на тлеющий огонек. – Я собирался прийти в бар, дождаться кого-то из ребят и, сославшись на дела, уехать.

- Ты не хотел со мной встречаться? – между затяжками спросил я, но так и не повернул головы к нему. – Или просто были дела?

- Да какие дела, - щелкнув пальцами, Лёва выбросил недокуренную сигарету, которая, описав сложную кривую, споткнувшись о стену и ветки кустарника, всё же упала на землю.

- Лёв, послушай, - я затушил окурок о стену здания и засунул руки в карманы брюк. – Так не может продолжаться. Мы же друзья всё-таки. Ты так и будешь бегать от меня?

Он неожиданно улыбнулся, по-доброму и очень открыто. Я не ожидал такой реакции, поэтому молча ждал, что он хоть что-то пояснит.

- А ты бы предпочитал, чтобы я бегал за тобой?

- Было бы смешно, - пожав плечами и радуясь, что пропала натянутость в разговоре, я тряхнул головой и обхватил себя за плечи руками.

- Замёрз? – наклонив голову и глянув из-под чёлки, спросил Лёва.

- Да уж, не вспотел, - ухмыльнулся я. Хотелось ещё задать какие-то вопросы, которые раздирали меня. Мне было неудобно, но в то же время хотелось хоть что-то для себя прояснить. – Слушай, а почему ты раньше ничего не говорил мне? Ну, я имею в виду твое отношение.

- А смысл? Что бы это изменило? Ты всё равно не ответил бы мне, а я мог лишиться нашей дружбы, - Лёва скрестил руки на груди, прижался спиной о кирпичную стену и опёрся ногой, согнув её в колене. – Вы все очень лояльно относились к моим предпочтениям, не были против того, что я иногда в компании появлялся со своими друзьями. Но вряд ли бы кто-то обрадовался, если бы я стал к вам проявлять определённый интерес.

Я стоял, смотрел на друга и вдруг подумал, а ведь действительно, никого не интересует чужая ориентация, пока она не направлена на тебя. Сложно предположить, как бы отреагировал каждый из парней из нашей компании. Все такие разные, но едины, пожалуй, в одном – независимые и довольно самоуверенные. А что делает такой человек, когда получает неожиданное признание? Правильно, он, как и все нормальные люди, впадает в растерянность и лёгкую панику. Но мы ведь – мужики! И не можем допустить того, чтобы нас заподозрили в слабости. И что мы делаем? Ага – сводим брови на переносице, сжимаем руки в кулаки, издаем рык и всем видом стараемся показать, кто тут самец. И не важно, что внутри мы всё те же пугливые и робкие мальчишки. Главное – не подать вида. А ведь не понимаем, что можем этим отпугнуть. Вот такие мы – отвергаем всё, что нам непонятно, бьём, когда боимся, и смеёмся, когда хочется плакать.

- Вот что бы ты сделал, если бы я тебя обнял? – голос Лёвки вывел меня из размышлений. Я поднял на него взгляд и с непониманием уставился. – Обозвал? Стукнул бы в бок кулаком?

Я стоял и продолжал смотреть на друга. В памяти тут же всплыл наш последний вечер у меня дома. Я ничего из предположенного сейчас Лёвой не сделал. Но я тогда и сам не понял, что произошло. Это был простой дружеский порыв. Хотя, получив ответную реакцию, почувствовав его руки на своей спине, я испугался. Но самое смешное, что испугался не взаимных объятий с парнем, а того, что мне не было противно это делать. Уже позже, вспоминая эти несколько секунд, я стыдился сам себе признаться, что мне было приятно, и я даже как будто ощущал внутри себя нервозность и какое-то подобие желания. Чёрт! Меня это здорово шокировало.

- Честно? Не знаю, - пробормотал я, продолжая сжимать свои плечи ладонями.

Лёва оттолкнулся руками от стены и сделал несколько шагов в мою сторону. Я продолжал неподвижно стоять и смотреть на друга. Подойдя вплотную, он неспешно поднял руки и аккуратно коснулся ладонями моих локтей. Провел медленно вверх до плеч и снова опустился вниз.

- Ты дрожишь, - еле слышно проговорил он. Я, и правда, весь содрогался и чувствовал, как кожа покрывается мурашками. Не знаю, то ли я действительно внезапно продрог до костей, то ли касания Лёвы возымели такое действие на меня. Всё, что я смог сделать, так это кивнуть головой. – Пойдем вовнутрь? Нас уже, наверное, ждут.

- Ты иди, а я чуть побуду здесь, - не понимая, зачем, ответил я осипшим враз голосом. Для чего я остался? Меня знобило, но я не готов был вернуться сейчас с тёплый зал, и, как ни в чём не бывало, весело болтать с друзьями. А лишних вопросов от них мне не хотелось. Я так и стоял в подворотне, дрожал и размышлял. Мне были непонятны новые ощущения, и я пытался хоть как-то привести их в божеский вид.

Внезапно я ощутил тепло и инстинктивно прикрыл глаза. Складывалось стойкое ощущение, что я вдруг оказался на берегу океана, и теплые лучи южного солнца ласково обняли меня. Кажется, я даже немного качнулся, как на волнах.

- Можно, я с тобой чуть-чуть побуду? - прошептал на самое ухо Лёва и прижался плотнее к моей спине. Он замер и ждал от меня либо мата, либо удара. Но это были только лишь его предположения. Я не готов был ударить за такое, да и обидных слов он не заслужил. Я не знал, как реагировать, поэтому просто кивнул головой. Мне снова не было, что ответить.

Так мы постояли какое-то время, и я бешено старался решить в голове уравнение с двумя неизвестными. Что нам дано? Есть Я – величина совсем непостоянная и довольно мнительная, ощущающая себя в данную минуту очень дробным числом. Есть ОН – со сложным для понимания коэффициентом и со странными единицами измерения. Вот только непонятно, какой между нами нужно поставить знак? Уж точно – не равенство. Мы априори не можем быть одинаковыми.

- Лёв, - негромко позвал я, и он, ослабив руки, отстранился от меня. Я развернулся к нему лицом. – Хочешь, признаюсь?

Он кивнул и молча ждал моего ответа. Как-то в последние минуты мы часто стали кивать друг другу, как цирковые лошади. Видно, не всё можно произнести вслух, порою язык просто слушаться не хочет.

- Мне были приятны твои касания, - опустив глаза, проговорил я. Он ничего не ответил, и я, переступив с ноги на ногу, снова посмотрел в его глаза. – Это плохо?

- Это ужасно, - засмеялся Лёвка, и я неожиданно для самого себя тоже хохотнул и хлопнул его по плечу.

- Вот ты, старый пройдоха, - по привычке ляпнул я и тут же продолжил, - но это ничего не значит! Ведь, правда?

Лёва вдруг стал серьезным и очень медленно поднял руки, и положил их мне на плечи. Я не шевелился. В какой-то момент я почувствовал, что он чуть крепче сжал пальцы и притянул меня к себе. Я так и продолжал стоять, прижатый к его груди, и ощущая его дыхание на своей шее.

- А сейчас? – тихо спросил он. – Сейчас тебе приятно? Или ты хочешь, чтобы я отпустил?

- Да, - хрипло проронил я и всё ещё продолжал стоять как истукан.

- «Да» – приятно или «да» – отпустить?

- Нет, - снова невпопад ответил я.

- Боюсь дальше задавать наводящие вопросы, - я слышал, что он ухмыльнулся. – Скорее всего, я услышу: «не знаю».

- Наверно, - снова ляпнул я. Более вразумительного ответа я не мог из себя выдавить.

- Неожиданно, - немного отстранившись, но всё ещё продолжая обнимать меня, Лёва посмотрел мне в глаза. Скорее всего, на моём лице можно было всё прочесть. – Знаешь, я тебе одну вещь скажу, а ты ничего не отвечай. Просто я хочу, чтобы ты это знал.

Я снова мотнул головой в знак согласия и, широко открыв глаза, ждал того, что хотел сказать мне друг.

- Пойми, Серёж, я ничего не требую и ни о чём не прошу. Мне просто хочется быть где-то рядом с тобой. Ведь прожили же мы вместе эти несколько недель? Я понимаю, что у тебя хоть и бывшая, но жена. Знаю, что время приятнее проводить с девушками, чем со мной перед телеком. Понимаю, что не смею ждать взаимности. Но просто позволь мне любить тебя открыто, - я приоткрыл рот, чтобы возразить, но Лёвка поднял руку и прижал палец к моим губам. – Погоди. Я имел в виду – открыто для тебя. Мне не хочется это скрывать, а насколько я могу быть откровенным – решать тебе. Просто знай, я остановлюсь в любой момент и уйду сразу, как ты скажешь.

Лёва опустил руки, чуть склонился ко мне и коснулся губами моего вспотевшего виска. Замерев буквально на пару секунд, он развернулся и пошел к углу здания. Через мгновение он скрылся за углом, а я так и продолжал молча стоять с подрагивающими руками, стучащим сердцем и ощущением его поцелуя.


Глава 10.

Солнце слепило, и я, проснувшись, тут же потянул одеяло на голову. Не хотелось ничего, воскресное утро позволяло валяться мне, как ракушке на пляже: нагло, бездумно и бесконечно долго. Я перевернулся на спину и подполз на край кровати, чтобы можно было свесить голову. Сдвинувшись еще немного, я свесил ещё и плечи и закинул руки за голову, касаясь ими пола. Пальцы тут же нащупали распечатанный квадратик фольги, и я, поднеся его к глазам, улыбнулся. Ночь была замечательной. Где-то по комнате должны были валяться ещё несколько таких же пустых упаковок.

Откинув щелчком квадрат фольги, я потянулся всем телом и прикрыл глаза, было приятно прогнуться и размять спину. Где-то в глубине квартиры шумела вода, такой звук тропического ливня мог создавать только душ. Пора было и мне подниматься.

- Мыться, бриться, наряжаться, с милкой целоваться, - негромко напел я, вспомнив строчку из песни «Чиж & Со»

Шум прекратился, и скрипнула дверь ванной. Через минуту, продолжая лежать на спине, я увидел, как по потолку в комнату вошли ноги. Прошлёпав, они подошли поближе, и я, заулыбавшись, протянул руки, чтобы дотронуться до них. Смешно было смотреть на мир вверх ногами, недаром дети так это любят.

- Доброе утро, - чуть слышно сказал я и тут же перевернулся на живот, продолжая лежать на постели.

- Действительно доброе, - ноги приблизились вплотную к кровати, и я смог коснуться их пальцами. Проведя по икрам, я поднялся к коленкам, потом чуть выше по внутренней стороне бедра. – Опять шалишь?

- Разве ты против? – я вскочил на постели и, встав на колени, дёрнул полотенце, которое оборачивало бёдра. – Вот так намного лучше. И нечего прятать красоту.

- А ты – эстет, - мы звонко засмеялись, а я, положив руки на бедра, притянул влажное и прохладное тело к себе. Капельки воды тут же промокнулись о мою кожу, и у меня побежали мурашки дрожи по рукам и ногам.

- Кто бы мог подумать, - я перестал улыбаться и начал медленно приближаться к шее с капельками воды, которые стекали с мокрых волос, – ещё два месяца назад я бы в жизни не поверил, что захочу приблизиться к тебе настолько, чтобы различать твои ресницы, чтобы вдыхать твой запах и прикасаться губами к твоей щетине.

- Серенький, если ты не мог представить, то я не смел и мечтать, - Лёва провел влажными ладонями по моей спине, и я тут же вздрогнул.

- Лёв, а помнишь, как мы первый раз обнялись? – я обхватил губами прядку волос. Чуть потянув, выпустил её и собрал капельки воды с шеи.

- Я даже помню, насколько тогда дыхание задержал, и какие мысли пронеслись у меня в голове, - Лёвка прикрыл глаза и повёл плечом от щекотки на шее.

- Да? А ты мне не рассказывал, - проведя языком по скуле, я звонко поцеловал Лёву в кончик носа и повалился на бок, потащив его за собой.

Мы со смехом начали дурачиться и перекатываться на постели, комкая простынь и расшвыривая подушки. Каждый намеревался побороть соперника и победно оседлать его сверху. Силы у нас были равные, поэтому снизу обычно оказывался тот, кто первым поддавался и изображал поверженного. Сейчас мне хотелось покориться, и я обмяк, давая возможность Лёвчику повалить меня на спину и прижать всем телом к кровати.

- Ага! Попался! - радостно воскликнул Лёва и издал победный клич воинов племени Команчи.

- Я и не собирался тебе сопротивляться, - улыбнувшись, ответил я, подняв руки над головой и упершись ими в мягкое изголовье кровати.

- Знаешь, я благодарен тебе за это, - отжавшись от постели на руках, Лёва навис надо мною.

- За то, что сейчас поддался? – удивленно переспросил я и приподнял одну бровь.

- Не только, - Лёва перекатился в сторону и лёг на бок. Я тут же повернулся к нему лицом и тоже подпер голову согнутой в локте рукой. – В первую очередь я благодарен тебе за то, что ты дал мне шанс и не прогнал от себя. Я знаю, как для тебя это было тяжело и непривычно. И даже после твоего признания, что я не совсем тебе противен, я понимал, что на этом может всё и закончиться.

Я смотрел на своего друга и думал о том, что всё очень относительно в нашей жизни. Можно жить с человеком и считать его самым близким, но в какой-то момент неожиданное стечение обстоятельств отдаляет вас настолько, что воссоединение становится невозможным. Но, к счастью, происходит и так, что ты находишь родственную душу в том, кто, казалось бы, всегда был где-то неподалеку, но играл роль всего лишь фона. Тогда это становится действительно открытием. Так получилось и с Лёвой. Он был всего лишь одним из друзей, к которому привык за годы дружбы и просто воспринимал его частью общей мужской компании. Но в определённый момент он привлёк мое внимание, как вспышка.

- А если бы ты тогда не остался у меня жить и не сделал своё признание, - я поднял руку и коснулся его плеча, медленно проведя пальцами до его локтя и затем – до запястья, – я бы так и не узнал о твоих чувствах?

- Нет, - короткий и однозначный ответ Лёвы был полностью исчерпывающим. Помолчав какое-то время и дотронувшись кончиками пальцев до моей ладони, он переплёл наши пальцы, взяв их в замок, и всё же продолжил. - Я сам не знал, для чего придумал свой несуществующий ремонт, почему решил напроситься к тебе в сожители, отчего той ночью вдруг начал исповедоваться. Всё как-то само собой происходило. Наверное, я очень хотел хоть на секунду ощутить тебя частью своей жизни.

Лёва замолчал и коснулся пальцами моего подбородка. Приблизив лицо, он еле ощутимо прикоснулся к моим губам и тут же отстранился.

- Ты до сих пор боишься? – проведя языком по губам, как бы слизывая Лёвин поцелуй, я указательным пальцем провел по его ключице и спустился ниже по груди.

- Я до сих пор не верю, - Лёва перехватил мою руку и, поднеся её к губам, оставил влажный поцелуй на раскрытой ладони. – Даже когда пытался строить отношения с парнями, когда старался быть с ними искренним, всё равно волей-неволей думал о тебе. Может, именно поэтому долго не мог быть ни с одним из них, поэтому и оставался часто один, – Лёва опустил глаза и начал водить пальцем по моей ладони, вырисовывая какие-то замысловатые рисунки. - Но я был с вами, если бы не наша общая компания, не знаю, как справлялся бы. Только в шумных посиделках, совместных походах, нечастых празднованиях и частых поездках, когда мы просто отдыхали или заседали в гаражах, помогая из кучи металла создать новый концепт, я мог свободно проводить время с тобой. Пусть это и не было один на один, но для меня это были самые классные моменты.

- И ты бы не рискнул? – я притянул Лёву за талию вплотную и закинул его ногу себе на бедро. – Ведь риск благородное дело.

- Риск бестолковое дело, - улыбнувшись, ответил Левка. – Понимаешь, я не могу позволить себе рисковать тем, что боюсь потерять. Хотя и говорят, что если, рискнув, победишь, то будешь счастливым, а если проиграешь – мудрым. Но ты для меня был очень ценным, и я, в принципе, смирился, что всегда буду просто твоим другом. Поэтому большего и не желал.

- Но ты всё же… - начал я, и Лёва, засмеявшись, прижался ко мне.

- Да, я все же признался. Но это не моя заслуга. Наверное, у каждого есть внутри какой-то предел, ограничитель. Пока твоя уверенность не достигнет максимума, ты будешь разумно рассуждать и следовать каким-то общепринятым правилам. Но когда твои эмоции накаляются до предела, когда ощущения зашкаливают, ты просто повинуешься инстинкту: вижу цель – не вижу препятствий. В такой момент ты и творишь величайшую глупость, которая и зовется риском.

- Спасибо тебе, - шепотом сказал я и поцеловал в макушку своего Лёвку, который, как маленький мальчик, прижался к моей груди и уткнулся носом в плечо.

- За что? – он отстранился и поднял взгляд на меня.

- За то, что в какой-то момент не побоялся сделать глупость. Благодаря ей мы сейчас вместе.

- Думаю, мы вместе, потому что ты позволил мне себя любить, - глаза Лёвы были в этот миг лучистые, восторженные и манящие. В них можно было прочитать всё то, что он чувствовал.

- Нет, думаю, это потому что ты меня научил любить.

В ту минуту я вдруг понял, что редко в жизни встречаешь человека, глядя на которого, можешь читать его мысли, ощущать его эмоции, чувствовать его сердцебиение и самое главное – видеть себя. И если вы однажды сможете увидеть в нём отражение себя настоящего, знайте, это ваша половинка, которая сумеет сделать вас счастливым и бескорыстно подарить свою любовь. И не важно, будет ли это чувство мимолетным или бесконечным, робким или пылким, невинным или грешным, минутным или неиссякаемым, этот миг и будет называться – Любовь. А вот о риске я всё же другого мнения, он не должен «окупаться», это всего лишь порыв, который ты сдержать уже не в состоянии. Ведь в тот момент, когда ты что-то делаешь по велению сердца, ты уже погружаешься в счастливую нирвану, и никто не может знать, чем это всё закончится. Но даже если вам отпущен миг удовольствия, грамм счастья и всего лишь один поцелуй любимого человека – ради этого стоит рискнуть, ведь это и есть смысл жизни: любить и быть любимым…