Похождения лорда Джералда Грея

История пятая
Загадка пирамиды фараона

«И сказал я в сердце моем:
«и меня постигнет
та же участь, как и глупого:
к чему же я сделался очень мудрым?»
И сказал я в сердце моем,
что и это – суета»
Екклесиаст 2:15

Как вы уже знаете, Джералд доверился быстроногому верблюду…
И тот нес его по пескам… до тех пор, пока не на шутку разгневанная Гиза, подобно злобной гурии, навсегда похоронив Джералда в своем сердце, воспользовалась, известными ей с детства, заклинаниями африканской религии Вуду. Она быстро сотворила восковое подобие Джералда и с ненавистью, пронзив его иглой, в купе с известными ей заклятиями, успокоилась, зная, что теперь англичанина ждет верная смерть…
И действительно, именно в этот момент, что-то пронзило сердце молодому лорду, и он стал валиться набок. Умное животное, почувствовав беду, сбавило ход… Лишь к концу следующего дня, под сенью стайки прозябших пальм, на стоящего в одиночестве верблюда наткнулся человек в коричневом облачении, более напоминавшим монашеское с капюшоном на голове.
Но снял тело, высвободив верблюда от сей страшной ноши и, уложив его на своего ослика, отпустил верблюда, чтобы продолжить свой путь.

И пока они находились в пути, я должен ввести вас в некий исторический экскурс, возможно, что не совсем точный, но… скажу лишь о том, что некогда прочитал сам…
Итак! Африканский континент, издревле отличался наличием всевозможного рода мистических учений и школ, а иными словами - сект, как их обозначали христиане. В них щедро замешивались основы традиционных учений (Библия, Коран и пр.) и, согласно, способностям и таланту толкователей, возложивших на себя притягательный образ или титул (например: калифа или «наместника Бога на земле»), а также сумевших, немыслимым образом, еще и объединить вокруг себя кучку последователей, формировали и некое новое учение…
Человек, которому волею судеб пришлось встретить на своем пути молодого лорда Джералда, принадлежал к одной могущественной религиозной корпорации господствующей практически на всей территории Африки. Организации, естественно, что тайной, способной десятилетиями не подавать признаков жизни, а в нужное время смело поднять голову и даже угрожать великим державам…
В этой организации было практически мало кому известное ответвление… братство «Хранителей саркофага». Его члены, часто под видом простых сторожей или библиотекарей, жили в естественной близости или же в самих, так называемых, гробницах фараонов… Их пирамид.

В одну из таких пирамид нашим незнакомцем и было внесено тело погибшего англичанина.
Когда его сын и ученик вошел в гробницу, то увидел на помосте обнаженное тело молодого человека.
- Он мертв, отец?
- Думаю, что да! По крайней мере, духом…
- Как же он красив…
- Это его, очевидно, и погубило…
- Ты вернешь его к жизни?
- Хочу попробовать… Ты знаешь, как много лет я ждал такой возможности. Когда-то в этих вот пирамидах, египетские жрецы, не иначе, как возомнившие себя богами, пытались создать сверхчеловека: трудолюбивого, послушного раба… У меня давно уже все готово для проведения завершающей фазы этого смелого эксперимента… Одного лишь не пойму, кто мне в этом помогает? Кто послал нам этого юношу, какие силы еще будут участвовать в этих процессах? Но воскресить его мы все же попробуем…
- Когда начнем, отец?
- На рассвете… - ответил он и вышел.
А юноша, в тот вечер, еще долго стоял и смотрел на бездыханное, но столь совершенное, тело незнакомого молодой человека.

Ранним утром все было подготовлено к началу завершающей части древнего обряда «оживления мертвых», когда их сердца возвращали к жизни с помощью направленного потока мощной и живительной энергии Света… удивительным образом концентрируемой, кем-то, в недрах пирамиды.
Юноша видел, как первый солнечный луч высветил глубинную многовековую темноту, а затем отраженный, не иначе, как в сотне тысяч зеркал, преломленный и сфокусированный в центре зала, образовал сгусток, подобный вольфрамовой нити современной электролампы…

В тот момент, когда само солнце было в зените, в таинственный процесс вступили, очевидно, уже иные силы…
Тело мертвого юноши, смазанного, согласно рецептуре древних манускриптов, его отцом и учителем, специально составленным, густым и зеленоватым лечебным раствором, вдруг вздрогнуло и стало медленно подниматься над постаментом…
Отец и сын наблюдали за этими фантастическим вознесением, затаив дыхание и с замиранием своих сердец.
В конце концов, образовавшийся сгусток, вобрал в себя незнакомца полностью…
Еще какое-то время сие завораживающее действие продолжалось, но вот что-то явно изменилось и незнакомец стал медленно опускаться, а вскоре и вовсе оказался на своем постаменте…
Хранитель подошел и стал внимательно осматривать молодого человека. Было очевидно, что землистый цвет смерти отступил, уступив место здоровому цвету кожи, а холодная и, я бы даже сказал, ледяная, мраморность, словно бы, оттаяла, в результате чего тело обрело обычную пластичность.
- Он жив, отец? – спросил юноша.
-Да!
- Так в чем же дело, что тебя смущает?
- Отсутствие души… Она нам не подвластна оказалась…
- И что теперь? Чего же не хватает?
- Любви! Все дело, видно, в ней. Одна она лишь возродить способна к жизни человека. А, значит, нужно еще сердце отогреть… Теперь я понимаю, с чем столкнулись наши предки, когда в желании добра, кого-то возвращая к жизни, лишь монстров смерти наплодили… Бездушных роботов пустыни… Однако ж, нужно отдохнуть и нам…
- Отец, - воскликнул юноша. – Скажи лишь только, будет ли он жить или умрет?
- Уж лучше бы он снова умер…
- Что в нем плохого?
- В том, что знает то, как он красив…
- И это грех?
- Для христианства, да!
- Ему помочь еще возможно? – пытает юноша отца.
- Очень сложно! Ему напомнить бы, что он всего лишь образ Того Кто сотворил весь мир и правом жизни наделил, ему подобных. Мы лишь подобие Его, а значит и любовь свою к Отцу должны вначале обратить он… А лишь потом: семья, отечество и поле брани… Да развлечения в любви…
- Так помоги ему, отец! – воскликнул юноша.
- Ты сам еще не ведаешь того, что просишь… Для этого кому-то поделиться с ним энергией божественной придется, что для труда и продолженья рода нам Творцом дана.
- Отец, согласен я…
- Не торопись, ты можешь умереть, – спокойно отвечал отец, уже понимая помыслы дитя родного.
- Но отчего же?
- Он может выбрать из тебя все, чем тебя природа щедро наделила…
- Всю жизнь свою готов отдать…
- Уверен?
- Да!
- Глупец, да ты, поди, в него влюбился… Не стоит жизни он твоей… Мизинца на руке твоей не стоит! Поверь, я много в сей жизни повидал… Он – разрушитель, право! И красотой своей с ума уж свел он многих… доверчивых, наивных простаков, что словно мотыльки на сей огонь слетались и свои крылья обожгли, а значит, что не воспарить им боле никогда в те выси, где господствует Любовь…
- Отец, красиво говоришь ты, право ж, но думается мне, что сам ты… не любил.
- Ты прав, мой мальчик. Стреле Амура не удалось пробить сию гробницу, в которой я себя похоронил, для высшей цели…
- И в чем та цель?
- Познать науку мирозданья…
- Выходит, опыт сих жрецов, что сами стать богами попытались, тебя никак не вразумил?
- Отчасти…
- В чем разницу в своем пути ты видишь?
- Я с Богом не соревновался…
- Спасибо, хоть за это… - молвил сын. – Тогда тебе осталось правду лишь сказать… Ведь я не сын тебе?
Ученый несколько минут молчал.
А юноша терпеливо ждал его ответа.
- Не будь так строг ко мне… У нас один Отец – Господь, а я лишь, жизнь твою спасая, в песках тебя найдя, к себе забрал и воспитал уже как сына…
- Ну, предположим… За все сие, тебе я благодарен. Но далее, как и ты сам, когда-то, своим путем до Истины уже пойду…
- Согласен. Но только знай: то, что ты любишь и жизнь свою за что отдать готов… сего лишь тело. Красивое, не спорю… Но, мертвое, поверь. Подобное скафандру для пловца, что опускается в глубинный жизни хлад. Иль оболочка для того, кто мир, с любовью созерцая, лишь созревает. И душу сохраняет до поры … Тебе бы душу возлюбить его, да умерла она или покинула его давно… А потому, ты только не спеши свое решенье принимать. Подумай, помолись вначале. И если утром скажешь, что готов, то, право ж, постараюсь я сей опыт нам во благо завершить… А там посмотрим, кто и что стоит за этим…

И разошлись, оставив тело незнакомца.
Юноша ушел в свою часть пирамиды и опустился на колени перед небольшим, традиционным распятием Христа, что помещался в изголовье его кровати. А потом, какое-то время, пристально всматривался в лик Спасителя, принесшего, как известно, Себя в жертву за грехи всего мира… Искренне предполагая, а главное, веря в то, что и его жертва, может быть угодна Богу, ибо ставит своей целью возрождение к жизни брата во Христе…
Кроме всего прочего, мертвый юноша, что лежал сейчас в одиночестве, был, пожалуй, первым и единственным человеком… настоящим человеком из плоти и крови, которого он увидел в своей жизни, за исключением разве, что отца и тех, кто был изображен в книгах и на полотнах живописцев в их библиотеке.
И он не мог не воспылать к нему своим первым чувством, ранее просто еще неведанным. И желал разделить с ним эту радостью обретения, возможного познания и желаемого ощущения всего того, что в книгах называлось…Любовью.
От охватившего его волнения, он так и не лег в эту ночь на кровать, а если и ложился, то все одно, не мог заснуть. Ибо впервые обрел уверенность в то, что, в результате успешного завершения эксперимента, он получит нечто большее, чем живую игрушку, подобную механической кукле наследника Тутти из сказки о «Трех толстяках», а живого друга в лице воскресшего к жизни незнакомца. И, может быть, нечто иное... И что рядом с этим, незнакомым ему, молодым и красивым мужчиной, он и сам сможет изменить всю свою жизнь, посвященную до сего дня, как и отцом, поискам неких законов мироздания. Поискам, в которых, как оказалось, не нашлось места для самого главного… для Любви!

Когда на рассвете все было готово для продолжения эксперимента, юноша полностью обнажился и поднялся на постамент, чтобы лечь рядом с тем, кого хотел вернуть к жизни, понимая, что это будет возможно лишь в том случае, если у него хватит решимости, а главное наличия той самой жертвенной любви, как некой движущей силы, способной соединить две плоти во единое целое.

И все повторилось, как и накануне. Единственный луч солнца, попавший в калейдоскоп зеркал, путем многократных преломлений, снова сконцентрировал уже сотню тысяч лучей в, слепящий глаза, шар…
Еще не пришедший в сознание Джералд вдруг почувствовал, как набирается сил…Что рядом с ним находится еще некто, чье тепло и сила… приводили его в чувство, напоя каждую составляющую часть тела живительной энергией… И вот уже кровь, застывшая было на века, пульсирующей струйкой понеслась по всему организму к сердцу…
Юноша, в это время, также хорошо понимал, происходящие с ним процессы, но не боялся возможных последствий, так как его переполняла радость, от того, что рядом был тот, для кого и самой жизни было уже не жалко…
Наступил момент, когда Джералд вдруг осознал, что наполняющая его энергия достигла предела, что дальнейшее получение сего дара лишь приведет к тому, что все запредельное просто перельется через край, и уже не пойдет на пользу… И тогда он, практически интуитивно, и, возможно, что впервые в своей жизни, решил сам поделиться тем, что имел…
В момент принятия этого решения, он неожиданно почувствовал, как от него, в сторону неизвестного донора, потекла живительная, пульсирующая ниточка… Этот благодарственный возвратный поток мгновенно ощутил и юноша. Он приняв сей дар в себя, дождался наполнения этой энергией уже всего своего тела, а затем вновь перенаправил сей живительный поток, в полюбившегося ему незнакомца… О, какое же удивительное и ранее не ведомое ощущение блаженства, испытали при этом оба…
Это, образовавшееся между ними, энергетическое кольцо, более свойственно отношениям между мужчиной и женщиной, но в этом, экстраординарном случае, дало возможность быстро уравновесить энергии обоих мужских тел.
И этот процесс, как вы понимаете, мог длиться вечно… Так как никто и ничего не забирал, а лишь с любовью отдавал… и получал взамен…
Однако, вернемся к происходящим событиям…

Ученый вдруг понял, что сей процесс, вступает в новую фазу, так как от юношей, охваченных голубым сиянием, медленно отделилась и стала подниматься вверх, а, уже через минуту, вошла в слепящий солнечный шар, душа одного из них.
Точнее говоря, душа его сына…. Это был самый волнующий момент в его жизни. Он хорошо понимал, что достаточно одной ошибки и душа уже может не вернуться назад… Сами же тела, соединенные любовью, но практически неподвижные, оставались таки на пьедестале.
Прошло не менее часа.
Ученый стал волноваться. И вдруг облегченно вздохнул.
Из сияющего шара вниз, к пьедесталу, спускались уже не одна, а две, не иначе, как породнившиеся души…
Получалось так, что они уже не могли и не хотели более разделяться. И стоило им только войти в свои тела, как Джералд, очевидно, придя в себя, вдруг нежно коснулся лежавшего рядом юноши, своей рукой, как бы ощупывая его, а потом и вовсе, уже с силой прижал его к себе… И, найдя губы, крепко поцеловал.
Юноша с трепетом ответил на этот, первый в своей жизни поцелуй…

И, в этот момент, они, практически одновременно, переполненные энергией любви, испытали мощный оргазм, который основательно потряс тела молодых людей…
И жрец, понял, что он и его мальчик, сумели вернуть незнакомца к жизни.
И тогда он вышел из лаборатории, дабы оставить их теперь наедине.

Первым пришел в себя Джералд… И какое-то время никак все никак не мог понять, где он находится и что, собственно, с ним происходило… Казалось бы, лежит обнаженный в каменном склепе, а ему тепло… И кто сей юный отрок, что лежал рядом?
- Боже, неужели я умудрился и здесь согрешить? – подумал он и тихо добавил:
- Прости!
После чего силы вновь оставили его и он погрузился в сон. А когда проснулся, то увидел рядом приятного и уже одетого юношу, что принес ему его одежду и еду…
- Кто ты? - тихо спросил он, начав одеваться.
- Никто! А точнее; сын своего отца… И, с недавних пор, твой тайный почитатель…
- Тогда здравствуй, мой почитатель по имени Никто… - и протянул юношу свою руку. После чего, убедившись, что часы и перстень раджи на месте, решил представиться.
- Я - Джералд, англичанин! На пути во Францию наш корабль, очевидно, потерпел крушение… и я оказался в песках Африки… Был в плену у туарегов, пытался бежать… Вот, пожалуй, и все, что я еще помню… Может быть ты мне расскажешь, где я и что со мной произошло?
- Расскажет отец… Это благодаря ему ты остался жить… А пока поешь…
Джералд с интересом рассмотрел предложенный ему завтрак. И начал с сока…
А юноша внимательно смотрел на него влюбленными глазами…
Ближе к концу завтрака, в лабораторию вошел ученый.
- Кстати, вот и мой отец, - сказал юноша по имени Никто, обращаясь к Джералду.
Ученый подошел к незнакомцу и внимательно посмотрел в его глаза… Они были живые…
И улыбнувшись, сам, сказал:
- Приветствую вас, воскресший брат!
- Воскресший? Вы хотите сказать, что я был мертв?… - с недоумением переспросил его англичанин.
- Мертвее не бывает. Поверьте…
- Но сие уже, просто, из области таинственных мистерий… Как мне поверить вам?
- Да и не надо… Достаточно того, что знаем мы. А вы… живите! И радуйтесь, что завтра для вас наступит новый день…
- Не иначе, как сбылось пророчество. Какой сегодня день и где я?
- В кругу друзей, поверь. И первый день того, что люди называют осень… Но, если не секрет, пророчество о чем то было?
- О скорой смерти… Но, и о путях возможного возврата к жизни…
- То, не иначе, как Провидение тебя ведет… А мы лишь помощь оказали… тому, кого еще большие ждут дела… Однако, я оставлю вас… Еще закончить нужно кое-что в этом любопытном деле…
И вышел, оставив юношей вдвоем.

Джералд видал то, с каким благоговением смотрит на него сей юноша по имени Никто.
- Что-то не так? – спросил он его тихо.
- Все так! Просто ты мне очень нравишься… И этого оказалось достаточно…
- Достаточно для чего?
- Для того, чтобы отдать тебе частичку от свой души и сил, способных к жизни привести…
Джералд молча подошел к юноше и обнял его. И вдруг впервые почувствовал, что в этом объятии нет, ранее присущего ему, желания подчинить и подмять под себя этого юношу, а значит и овладеть столь желанным телом…
- Кстати, ты мне не скажешь, кто твой враг, кто так хотел твоей смерти? – спросил его тот.
И Джералд рассказал ему о встрече с мавританской девушкой, которая оказалась главарем банды и воспылала к нему страстным желанием…
- Возможно, что и так. Но главная причина, как я понимаю, таится в том, что ты владеешь некой тайной, которая тебе не принадлежит
И тогда Джералд решил открыться юноше, который не пожалел для него свой жизни, и все рассказал о злополучных часах.
Юноша все внимательно выслушал, и вдруг неожиданно сказал:
- Остерегайся хозяина этих часов…
- Он французский министр…
- И все же… Жди от него большой беды… Пожалуй, большего тебе и знать, пока, не нужно…
- Ты мне все больше нравишься, Никто… - тихо произнес Джералд в ответ
- Не обманывай себя и меня, - улыбнувшись, ответил ему юноша. - Я знаю, чувствую, есть некто в твоей жизни… в кого ты действительно влюблен… И встреча с ним уже перевернула всю твою жизнь… А теперь прощай…
Но тут же молодой жрец уже сам нежно прижался к англичанину.
- Уходи скорее, - тихо сказал он Джералду почти в самое ухо. - А то я никогда не отпущу тебя. Сделаю так, что ты сам никуда не захочешь уходить. Хотя и знаю я, что ты мене еще не любишь, по крайней мере, так, как я люблю тебя.… Теперь я понял хорошо, что такое… любовные игры, пленяющие разум… Правда Любовь… - совсем другое… Когда тебя не будет рядом, я ею только стану жить! И помнить буду все, что между нами было! И ждать… возможной встречи вновь… И, даже подвиг в жизни совершить готов… Такая вот она, моя любовь!…
Джералд ответил ему нежным поцелуем. И почувствовал, как слезинка обозначилась у него на реснице, готовая пролиться по щеке.
Да и глаза юноши были полны слез.
Какое-то еще время они, взявшись за руки, просто молча смотрели друг на друга, очевидно, пытаясь запомнить на всю оставшуюся жизнь…

Ученый уже снарядил Джералда в дорогу, дав ему провизии и своего ослика. Показал направление пути. И пообещал, что в случае благополучного пути, через три дня он будет в ближайшем городке, название которого я запамятовал… А там до Алжира, а значит и до Франции, было уже рукой подать…

Однако дальнейшие события развивались не так, как того хотелось бы Джералду. Ибо человек лишь предполагает, а уже Господь располагает. Оказывается, что испытания молодого английского лорда Джералда еще не закончились: он ехал уже на почтовом дилижансе, когда раздались громкие крики:
- Да здравствует, Франция!
И раздались выстрелы. Перестрелка длилась несколько минут. И вскоре дилижанс был остановлен.
Когда Джералд вышел, то чуть ли не столкнулся с вооруженными людьми, одетыми в белые парусиновые платья и с огромными ранцами за спиной. То были солдаты иностранного легиона во главе со своим сержантом французом… Он-то, а Джералд был без документов, признав в нем английского разведчика, приказал арестовать и сопроводить в лагерь, находящийся в пустыни…

А дальнейшее было еще трагичнее.
Там, без допроса, Джералда бросили в подвал. Правда, еще оставалось надежда, что все разрешиться. Иначе для чего тогда надо было спасть ему жизнь в пирамиде? Хотя?

Утром его вывели на улицу.
У стены стояло несколько солдат с ружьями.
Он бросил взгляд в небо. Но, серые тучи, не иначе, как решили закрыть его сегодня от Творца.
Подошел сержант и резко толкнул его в сторону стены.
- Ну, вот и все, - снова подумал английский лорд. - Как же глупо. Без суда и следствия, без соблюдения элементарных норм международного права… А слова юноши? Что за ними стоит… бессвязный, ни к чему не обязывающий набор слов при расставании? Жаль!
А сержант уже завязал ему глаза… и отдал первую команду…

И я, право, уже сам не ведал, будет ли у этой истории продолжение…


История шестая
Орден от короля Франции

«Всему свое время…
время рождаться и время умирать;
время обниматься,
и время уклоняться от объятий»
Екклесиаст 3:5

Целый день старец держал меня в неведении о дальнейшей судьбе молодого английского лорда Джералда Грея. И лишь под вечер, у костра, я услышал продолжение этой любопытной и почти невероятной истории…

- Утром Джералда, даже не дав время совершить утренний туалет, снова взяв под руки, все так же со связанными руками, вывели на улицу, – начал свой рассказ старец, - У стены стояло несколько солдат с ружьями.
- Не иначе, как расстрельная команда, - подумал Джералд. И бросил взгляд в небо. Но, серые тучи, именно сегодня, почему-то решили закрыть его от Творца.
Подошел сержант и резко подтолкнул его в сторону стены.
- Ну, вот и все, - снова подумал английский лорд. - Как же все глупо и варварски! Без суда и следствия, без соблюдения элементарных норм международного права… А как же тогда слова, влюбленного в меня, юноши? Что за ними стоит… неужели бессвязный, ни к чему не обязывающий, набор пустых слов при расставании? Право, жаль!
Сержант уже завязывал ему глаза…
Но, как известно, когда глаза завязаны, то обостряется слух. И Джералд действительно услышал, как в лагерь въехали, как минимум, два всадника…

Прошло еще несколько томительных минут в ожидании смерти, после чего, его, не снимая с глаз повязки, подхватили под руки, и снова куда-то молча повели.
Когда повязку сняли, то он увидел сидевшего за столом капитана французской армии.
- Кто такой? Почему без документов? – спросил он.
- Меня лишили всех моих полномочий, когда ставили к стенке, - ответил он достаточно смело.
- При нем не было никаких документов, мы и приняли его за шпиона, – начал, было, сержант.
- О чем вы говорите, каких именно полномочий вас лишили? – уточнил офицер.
- При мне был перстень и часы…
- Сержант! - обратился капитан к своему подчиненному.
- Никакого кольца, видит Бог, не видел, а часы не ходили, возможно, что их кто-то прибрал, а может быть, и просто выбросили… - со спокойной совестью врал он.
- Предположим, но что могли нести в себе часы и кольцо, чтобы подтвердить ваши полномочия?
- В часах письмо, адресованное одному высокопоставленному члену правительства Франции… - начал Джералд, – пытаясь его доставить на родину, в Турции, уже погиб графа Ваятель. Его казнили на моих глазах…
- Граф Ваятель погиб? – переспросил офицер, очевидно хорошо знавший его.
- Да! Сообщаю с прискорбием о смерти этого смелого человека. Так получилось, что я сидел с ним в одной камере. И когда его вели на казнь, то он взял с меня слово, что я доставлю эти часы по назначению, и передам их из рук в руки…
- Сержант! - обратился тут капитан к застывшему от полученной информации, младшему командиру. - Надеюсь, мне не надо говорить, что вы должны найти эти часы…
И пока сержант отсутствовал, мы могли кое-что узнать о тех людях, что пленили Джералда.
Хотя, то, что мы вам сообщим, возможно кому-то известно, а именно: еще задолго до времен правления Карла УІІ, на службе у Франции, уже были иностранные войска. Где-то из называли просто «наемники», а Франция дала им имя «Иностранный легион», да и то только в 1831 году, если не ошибаюсь, при Людовике Филиппе, который с их помощью покорял Алжир…
В то время, когда с ними столкнулся Джералд, этот батальон «отчаянных» состоял преимущественно из испанцев, итальянцев, поляков и немцев, как совсем молодых и действительно «отчаянных», так и уже прошедших школу боев, но, правда, дезертиров…

Сержант вернулся с часами только через полчаса.
Капитан и англичанин уже вместе беседовали и пили кофе. Капитан взял в руки, принесенные ему часы.
Джералд указал, на что надо нажать, правда, добавил:
- Если только, офицер, вы считаете, что уполномочены читать правительственную переписку…
Капитан открыл указанную ему потайную дверцу и увидел крохотный кусочек шелка.
- Вы знаете, что там? – спросил он Джералда.
- Мне еще пожить хочется, – ответил тот, и улыбнулся.
Англичанин, закрыв часы, вручил их Джералду.
- Если вы не против, то сержант Роже будет сопровождать вас до Парижа, обеспечивая вашу безопасность… - сказал офицер учтиво.
- Премного благодарен! – ответил Джералд, снова улыбаясь и уже понимая, что спасен.
Рад был и сержант Роже, так как ему представился редкий случай не столько отличиться, сколько, хоть на время забыть про эти пески и зной…
Опуская нюансы самого путешествия, скажу, что Франция встретила Джералда настоящим праздником,
- Не иначе, как у королевской четы родился наследник, – заметил опытный сержант.
И действительно, улицы были заполнены праздным народом.
Сержант Роже проводил Джералда, который был, как вы понимаете, все еще без документов, до английского посольского двора. И они даже тепло распрощались. Более того, сержант неожиданно вернул англичанину и его перстень, не иначе, как в подарок, за эту неожиданную поездку в Париж.

В посольстве Джералда уже давно ждали.
Он попросил приготовить ему ванну и одежду, так как уже вечером, по случаю праздника и вместе с посолом, должен был быть во дворце французского короля.
И вечером он, словно в компенсацию за испытания, что перенес за эти два месяца, окунулся в атмосферу французского двора. Танцы, вино, что лилось рекой, а более всего упоительные комплементы новому помощнику посла, молодому и красивому английскому лорду Джералду неслись со всех сторон, как от женщин, так и от мужчин.
Но самого Джералда весь вечер интересовал лишь один человек – министр иностранных дел, граф Рошфор, чей сын, капитан торгового судна, был казнен в Индии по обвинению в шпионаже.
Графу Рошфору было не более сорока лет. Он был строен, красив… И Джералду даже было не очень понятно, как он при такой красоте, еще мог управлять кабинетом иностранных дел… так как, пожалуй, не было такой женщины, которая не постаралась бы запрыгнуть в его постель.
Не понятным было и другое, как он мог быть отцом, казненного капитана, если тому было примерно столько же лет?
И вскоре, Джералд оказался с ним рядом.
- Граф, позвольте представиться…
- Мы с вами разве не знакомы? – откровенно разглядывая англичанина, иронично спросил министр.
- Вряд ли… я впервые в вашей стране…
- Тогда, спрашивайте, лорд Джералд. Что вас удивляет? Мы все про вас уже знаем… И про дядю вице-губернатора Индии и про то, что королева не желает вас видеть какое-то время при дворце… - говорил он, приблизившись к Джералду почти вплотную и пожирая его взглядом.
- После возвращения из Индии, у меня есть нечто, что представляет определенный интерес для вас, и о чем я хотел бы поговорить на конфиденциальной беседе, – начал молодой лорд и заметил, как мгновенно изменился взгляд министра иностранных дел.
- Сегодня, в полночь вас устроит?
Джералд улыбнулся, а француз уточнил:
- О, не подумайте ничего. Просто завтра рано утром я уезжаю по служебным делам…
- Я еще не знаю города… - начал Джералд.
- Прошу не беспокоиться, за вами будет послан экипаж… На карете будет герб миледи…
- Карета должна быть ваша… - не реагируя на иронию министра, спокойно ответил Джералд. – Пусть все знают, к кому и куда я отправился…
- Хорошо, пусть будет так. Тогда до встречи.
И они разминулись, чтобы встретиться чрез три часа…

Кабинет, куда провели лорда Джералда, был изыскан. В нем удачно сочетались редкая по набору книг, библиотека, хорошо меблированный кабинет и пикантная комната для отдыха. Горели свечи, было подано хорошее и дорогое вино, а также фрукты.
Хозяин, он же министр иностранных дел Франции, граф Рошфор встретил Джералда в шелковом халате, под которым, как понял Джералд, никакого другого белья вообще не было.
Сказать, что он не был симпатичен, Джералд не мог. Просто тот был не в его вкусе, да и староват немного…
И тут же ему вспомнились слова юноши по имени Никто… о тайном свидании, которое его ждет во Франции и о том, что сей человек для него опасен…
И это помогло Джералду собраться с мыслями, быть более внимательным и не наделать глупостей.
После первого выпитого бокала вина, граф начал разговор с вопроса о том, что именно послужило поводом для этой встречи.
И тогда Джералд достал часы… Те самые, серебряные…
- Это, если я не ошибаюсь, часы графа Ваятеля…
- Все верно…
- Тогда будьте любезны сообщить, как они могли попасть к вам в руки и что с самим графом?
- Турция непредсказуема… - тихо молвил в ответ англичанин.
- Да, мне известно о том случае во дворце турецкого султана. Вам ведь тогда, почему-то, не понравился подарок султана… тот милый японский юноша…
- Если вы все знаете, то должны знать и то, что произошло с графом Ваятелем…
- Я так понимаю, что он погиб…
- Был казнен, если точнее, во дворце султана.
- Что он там потерял?
- Убийцу вашего сына… и хозяина торгового судна, что шел с товаром в Индию…
- Вы и это знаете?
- Так получилось, что он спас мне жизнь… Вот только в каком родстве вы с ним состоите, мне не очень понятно, так как вы с ним…
- Примерно одного возраста, ведь вы об этом хотите сказать…
- Да!
- Все, кто работает в моей команде во благо Франции, все мне как родные дети…
- Тогда он погиб, как герой…
- Хотелось бы подробностей?
- Только то, что сообщалось по официальным каналам: его казнили в Индии по обвинению в шпионаже…
- И вы знаете, кто мог это сделать?
- Вы имеете ввиду, кто его выдал? Могу лишь догадываться…
- Отлично, теперь мы проверим вашу способность к анализу.
И министр иностранных дел стал открывать часы, переданные ему Джералдом. И вскоре достал тот самый кусочек шелка… Развернул его с особой тщательностью, но вынужден был сразу же заметить, что морская вода уничтожила практически весь чернильный текст…
Джералд об этом, естественно, уже знал.
А вот министр вынужден был далее просто блефовать…
- Так кто, по-вашему, мог быть причастен к гибели хозяина моего судна? – спросил он, делая вид, что сверяется с тем, что написано на несуществующем письме.
- На судне был один молодой матрос. Возможно, что он.
- Почему вы так решили?
- Видите ли, он был… как бы вам это сказать…
- Говорите, как есть, мы не в детские игры играем…
- Он имел, как я понимаю, пикантное влечение к мужчинам… Я это заметил, пока был на корабле. И эта его склонность была направлена, очевидно, и на самого хозяина.
- Не думаю, что между ними могла быть такого рода связь… Здесь что-то другое…
- Тогда остаются только одно… наркотики.
И тут министр допустил явную ошибку. От смелого и опрометчивого предположения Джералда его словно током прошило.
Да и Джералд, честно говоря, сам понял, что, этим озарением, подписал себе смертный приговор, нечаянно попадая в самую точку.
И пока министр думал, как ему теперь выпутаться из этой ситуации, Джералд искал пути для собственного спасения.
- Значит, все-таки, наркотики, – думал он, - таким образом, выходит, что министр иностранных дел, используя служебное положение, и на своем судне, ввозил в Индию наркотики, поставляя их если не царю, то, как минимум, местным царькам и раджам…И, таким образом, закабаляя их этой греховной страстью, а по сути, подчиняя себе и интересам Франции. Выходит, что в тех бочках, кроме вина, надо будет поискать наркотики. Как бы сообщить об этом дяде? А главное, выйдет ли он теперь живым из этого дворца. И тогда он, сделав, следующий ход, высказал вслух смелое и рискованное предположение:
- Очевидно, тот матрос пытался тайно провезти на борту немного наркотиков, чтобы выгодно продать их в Индии. Хозяин корабля, каким-то образом, об этом узнал. А найденные наркотики, скорее всего, уничтожил, выбросив их в воду.
- Возможно, что вы правы… - мгновенно соглашается с предположением Джералдом, граф Рошфор.
- И, тогда, пытаясь отомстить, моряк ложно обвиняет хозяина корабля в шпионской деятельности…
- Так вы знаете этого моряка?
- Его все знают… Это судовой кок.
- Спасибо вам за неоценимую помощь…
- После того, как мне была спасена им жизнь, разве я не должен восстановить честь достойного и уважаемого гражданина Франции.
И они выпили. Потом по второму, и третьему бокалу...
И тут Джералд не сдержался. Он и министру незаметно подсыпал свое снадобье в бокал, а уже через несколько минут, как заправский матадор, с упоением вставил свой клинок в этого самодовольного француза, мстя за ту скотскую ночь во французском лагере, а также за свое жуткое состояние, что испытал перед расстрелом.
Первым делом, что сделал Джералд, чтобы сохранить себе жизнь, так это рано утром выехал в Марсель, где и разыскал матроса с корабля, которого вынужденно обвинил в доносительстве.
Тот был удивлен его появлением в своем комнатушке, но хорошо помня о проведенной с англичанином ночи на корабле, и предположил, что тот пришел именно из за этого, доставленного ему тогда, удовольствия… И потому сразу же, правда немного робея, начал раздеваться…
Джералд немного поборолся с собой. Кок был мил и не испорчен, к тому же всеми силами старался скрыть свое влечение.
Джералд принес с собой вина. И они хорошо выпили. Тогда-то Джералд, понимая, что скоро здесь будут люди графа Рошфора и мальчик, под пытками, испытает настоящую боль, доставил ему немного радости, вновь нежно войдя в него… Правда, предварительно накапав в его бокал запредельную дозу своего снадобья…
Когда, через несколько часов, люди министра иностранных дел графа Рошфора нашли комнатку кока, тот был уже мертв, хотя на его лице и застыла счастливая улыбка. Он словно бы благодарил англичанина за то, что тот дал ему возможность раз и навсегда разорвать путы: когда сознание не может примириться с его влечением к обнаженным юношам, а тело не приемлет обнаженных женщин, ну никак не реагирует на то, что мы называем традиционным сексом…
Нашли и наркотики. Немного, но этого было достаточно, чтобы подтвердилась версия англичанина…
И через три дня Джералд вновь был приглашен, но уже не домой, а в Елисейский дворец, где в присутствии всей знати и посла Англии, естественно же, министра иностранных дел, сам король Франции, за заслуги перед своей страной, наградил английского лорда еще и каким-то почетным орденом Франции.
Как говорится: и волки сыты и овцы целы…
А потом был банкет…
Но когда они, будучи крепко выпивши, спотыкаясь и падая, поднимаясь и обнимаясь, добрались таки до особняка министра иностранных дел, то граф Рошфор, уже наученный опытом общения с Джералдом, сразу же познакомил его там с милым и обаятельным молодым французом…
И Джералд даже, на какое-то время, точнее говоря, на целых три дня, забыл и об Уго, и о молодом радже, и о юноше по имени Никто, а главное, о том русиче, что покорил его сердце и был теперь где-то на севере…
Он, в это даже трудно поверить, забыл… о родной Англии.
Но Англия помнила своих героев.
И вскоре, попрощавшись с послом, он в срочном порядке выехал в сторону пролива Ла-Манш, чтобы уже на корабле добраться до берегов Англии…
Её Величество королева, все простив, и, как любящая крестная, хотела вновь видеть его перед собой, чтобы, в очередной раз, приласкать и облагодетельствовать…
Казалось бы, что история о молодом лорде Джералде Грея, наконец-то, подошла к концу, но я ошибался…


История седьмая
Англия, Ее Величество королева… и театр

«Как ты не знающий путей ветра и того,
как образуются кости во чреве беременной,
так не можешь знать дело Бога,
Который делает все»
Екклесиаст 11:5

Лорд Джералд, в это даже трудно поверить, на какое-то время, забыл… о родной Англии.
Но Англия помнила своих героев.
И вскоре, попрощавшись с послом, он в срочном порядке выехал в сторону пролива Ла-Манш, чтобы уже на корабле добраться до берегов Англии…
Её Величество королева, все простив, и, как любящая крестная, хотела вновь видеть его перед собой, чтобы, в очередной раз, приласкать и облагодетельствовать…

Казалось бы, что история о молодом лорде Джералде Грее подошла к концу, но я ошибался…
- Не успел англичанин сойти на родной берег, как тут же заинтересовался кулачным боем, что проводился на торговой площади.
Сказать, что это был бой, пожалуй, что сложно, так как явно какой-то мясник буквально на глазах обезумевшей толпы, пытался сделать «отбивную» из молодого, но, право же, хорошо сложенного юноши.
Толпа свистела и улюлюкала. Очевидно, она испытывала острые ощущения от вида брызнувшей алой крови, или от обнаженной плоти самих борцов, мысленно уже согрешая с победителем…
Джералд еще не ведая условий поединка, практически, не раздумывая, чуть ли не целое состояние, а именно, целых тридцать гиней, поставил на молодого незнакомца…
И чтобы вы думали?
После очередного сокрушительного удара, потрясшего до основания толпу, уже решившей, что поединок окончен в пользу «мясника»… юноше удалось в очередной раз подняться…
Таким образом, будучи в крови, с заплывшим лицом… он выиграл этот явно неравный и, казалось бы, убийственный для него, боксерский поединок.
Толпа, а это, не иначе, как друзья «мясника», будучи явно разочарованными, тут же отправились запивать горе старым добрым вином…
И лишь когда площадь опустела… окровавленный юноша упал на землю.
Не иначе, как силы оставили его.
И тогда Джералд нанял двух молодых парней, что болтались по площади, не иначе, как в поисках если не работы, то хотя бы неких приключений. И они, сговорившись о цене, подняв окровавленного юношу, внесли его в стоявшую на площади же гостиницу, где лорд Джералд собирался снять для себя номер.
Правда, гостиничник ни в какую не хотел впускать вместе с ним и этот «окровавленный кусок мяса», как он отозвался о незнакомце, ежеминутно говоря о том, что с минуты на минуту в город пожалует экипаж самого премьер-министра Англии, который остановится в его гостинице…
- Тогда передайте сэру Веллингтону, что его крестник… лорд Джералд, по случаю возвращения в Англию, будет рад выпить с ним чашку полуденного чая… - сказал Джералд и, пропустив впереди себя парней, на руках которых все еще оставалось тело избитого молодого незнакомца, поднялся вслед за ними на второй этаж в поисках своего номера.
После того, как Джералд рассчитал любезных проходимцев, помогавших ему донести тело бойца, он тут же потребовал горячей воды, чтобы принять ванную и привести в божеский вид того, кто помог ему значительно увеличить объем кошелька.
После того, как принесли воду и наполнили ею огромную деревянную кадку, Джералд аккуратно раздел незнакомца и полностью обмыл его.
Благодаря неким полученным им в Индии знаниям, он нашел в своем саквояже необходимые мази, чтобы снять начавшийся воспалительный процесс…и, уже этим, оказал юношу первую медицинскую помощь.
И лишь после этого, сменив воду, сам залез в ванну…

О, эти ванны… в деревянных кадках. Их ублажающие запахи, дурманящие голову запаренными в них травами, умиротворяющие мысли и расслабляющие тело…
Джералд закрыл глаза и погрузился в воспоминания… Уго, с его точеной фигурой и доверчивыми глазами большого ребенка, очаровательный молодой раджа, сумевший преподать ему урок любви…

Рука сама потянулась к возбудившейся плоти…
Еще мгновение и он отдался бы искусу осязательного греха…но, открыв глаза, понял, что незнакомец… очнулся и теперь внимательно смотрит на то, что его окружает, не иначе, как, пытаясь понять, где же он?
И тогда англичанин поднялся в полный рост, чтобы иметь возможность представиться…
- Лорд Джералд Грей, к вашим услугам… - сказал он и склонился в легком поклоне.
Видеть со стороны это было упоительно… Обнаженный, весь в пене, этакий молодой бог с разбуженным, а оттого и возбужденным пенисом, достойно соотносящимся с пропорциями молодого тела и достаточно грациозным, если мы вообще что-либо понимаем в красоте последнего…
И все это совершенство перед глазами незнакомца, подобранного на рыночной площади небольшого английского городка.
- Планшет! – ответил юноша, попытавшись приподняться на мягкой кровати.
- Не вставайте, вам нужно какое-то время просто отлежаться… у вас основательно помяты бока. Возможно, что легкое сотрясение мозга… - говорил Джералд, приближаясь к юноше по имени Планшет.
А тот, увидев, что в комнате всего лишь одна, хотя и широкая постель, сказал:
- Сэр, но я не сплю с мужчинами…
- Похвально, но все другие номера в этой гостинице заняты… по случаю приезда в город премьер-министра Англии, сэра Веллингтона… я подобрал вас в крови на рыночной площади, а так как с вашей помощью выиграл более ста гиней, то посчитал возможным отблагодарить вас, оказав медицинскую помощь и разделив с вами свою постель…
Юноша промолчал.
- К тому же, если судить по вашему произношению, вы - француз…
- У меня мама француженка, а отец английский дворянин…
- Выходит, что еще и незаконнорожденный… Грустно, а уж тем более, ведь вам и носа нельзя теперь высунуть из этой комнаты… Перед появлением премьер-министра все лица, вызывающие подозрение тут же будут арестованы… А теперь посмотрите на себя в зеркало… Лицо покорежено до неузнаваемости, документов, как я понимаю с собой нет… Право же, можете идти… я вас не смею более задерживать, а уж тем более пытать о вашем происхождении…
А затем, развернувшись, подошел к бочке и, долив в нее горячей воды, снова и уже с головой, погрузился в душистый и упоительный водный нектар…

И пока Джералд, погрузившись в воду, ожидал его окончательного решения, Планшет действительно размышлял…
Он уже ведал, что часть дворян, тайно проявляла интерес к мальчикам, краем уха слышал, что это неприятно и даже немного больно, но знал, что за это «удовольствие» хорошо платили…
Он же, проявляя интерес к женской половине общества, до сего дня оставался практически девственником. Те, кому он и хотел бы отдаться, не проявляли к нему своего внимания, а другие, которые сами пытались затащить его в свою кровать, пугали своей доступностью.
Это, как в сказке про вершки и корешки… Дворянам всегда доставались ухоженные вершки, а вот с корешками еще предстояло повозиться: прополоть затем, дождавшись сезона, выбрать из земли, тщательно и неоднократно промыть, просушить и сохранить до того момента, когда совершенный продукт будет готов к потреблению…
И тогда Планшет чуть ли не со слезами на глазах встал с кровати и начал медленно одеваться, при этом подсознательно и искренне желая, чтобы этот милый английский юноша сам и под любым предлогом, не позволил бы ему покинуть эту комнату… И еще, чтобы он не сделал ему больно…если вдруг дойдет до этого…
И в тот самый момент, когда он уже дотронулся до дверной ручки, когда его оставили последние надежды, он вдруг услышал голос Джералда:
- Хорошо, что ты оделся, дорогой мой, Планшет! Пожалуйста, спустить вниз и закажи на кухне все то, что тебе заблагорассудится и не забудь прибавить к этому еще и две бутылки самого хорошего вина… Если это тебя не затруднит, конечно!

О как своевременно это было сказано, сколько в этих словах было тепла, ранее не произносимого так по отношению к нему. Он вдруг почувствовал взгляд, обращенный ему в спину, наполняющий его силой не только слететь вниз, чтобы сделать заказ, но и воспарить в небеса, а, вернувшись, снова распластаться на этой шикарной, в его понимании кровати…
И вкусить бокал достойного его вина…

И вскоре они, уже насытившись, вместе сидели на кровати, смеясь и вспоминая различные эпизоды и забавные истории из свой жизни…
Планшета немного повело, вино давало о себе знать… И он понял, что проваливается в сон… Здесь, правда, он немного напрягся: не иначе, как сама память напоминала об осторожности.
Он почувствовал, как Джералд нежно коснулся губами его спины… Планшет замер в ожидании неизбежного, понимая, что за все надо платить…
А Джералд, чуть приобняв его, всего лишь успокоился рядом.
И, вскоре, оба заснули.
Утро… Это было самое упоительное и счастливое утро в жизни Планшета…Для начала он осторожно выполз из кровати, а затем налил и выпил полный бокал вина…
Джералд уже проснулся, но не подавал признаков своего пробуждения. Он ждал, что же будет делать сей счастливый юноша.
И пока же Планшет снова залезал под одеяло, понял, что вино снова давало о себе знать… И это, право же, ему даже очень понравилось. И он решил сделать то, что вчера вечером позволил себе Джералд… нежно коснуться его спины своими губами… и прикоснулся… И вдруг почувствовал, что и это ему нравится… А затем также мягко обнял все еще спящего Джералда, прижавшись к его спине…
Но лишь только он это себе позволил, лишь только испытал сладость такого объятия, как понял, что, неожиданно для себя… приходит в возбуждение…
И, пусть и нечаянно, но все же беспардонным образом, просто уперся… в молодого лорда…
И тогда Планшету стало немного стыдно от содеянного.
И он готов был уже выскочить из кровати за такое неуважение к тому, кто дал ему кров и пищу.
Джералд же, словно чувствуя его мысли, и упреждая его поступки, стал медленно поворачиваться к нему лицом…
Планшет замер, понимая, что застигнут на месте преступления.
Англичанин медленно открывает свои глаза, и Планшет так же медленно наливается румянцем.
Джералд улыбается и, чуть выпростав из-под одеяла свою руку, проводит ладонью сначала по волосам, а затем предельно осторожно, но властно, притягивает к себе голову француза и снова нежно целует Планшета, но уже в губы…

О, что в этот момент почувствовал юноша из предместья, видящий лишь поцелуй издалека, да и то не родительский, так как отца и в глаза-то никогда не видел. А те, кто приходили в дом его матери… они не целовались, нет… они просто пили, а потом волокли его мать, иногда за волосы, и, в лучшем случае, до постели, а то грубо употребляли ее прямо на том же столе…
- Спасибо тебе! - вдруг говорит Джералд тому, кто сам был в этот момент на седьмом небе от счастья.
И добавил:
- Если ты не против, мы могли совершить прогулку по городу… Мне думается, что тебе нужно купить новую одежду, если ты, конечно же, согласишься поехать со мной в Лондон…

Они вернулись в гостиничный номер, нагруженные коробками с покупками. Планшет сам заказал обед, который принесли в номер…
Вечером они снова и, уже вместе, приняли ванну, а затем залезли в постель…
И, словно малые дети, не откликались на призывные стуки гостиничника, который, словно попугай, твердил, что лорда Джералда Грея желает видеть у себя за чаем премьер-министр Англии…
Планшет понимал, что скоро наступит тот миг, который уже невозвратно сделает его иным, отличным от других парней…
Хотел ли он этого? Не знаю… Скорее всего нет, лишь чувство искренней благодарности к Джералду и некой привязанности, когда ты подобно бездомной собачонке, начинаешь кружиться и ластиться перед тем, кто бросил тебе корку хлеба.
В подобном отчаянии и находился французский юноша.
И Джералд, словно чувствуя это, не форсировал события…
Он снова спали обнявшись…
А ранним утром англичанин снова почувствовал знакомый ему упругий столбик, что воткнулся в него чуть ниже спины и вздрагивал, словно жаловался, что его до сих пор не впускают домой.
И тогда Джералд сделал следующее… Он осторожно, чтобы не разбудить юношу, достал баночку с кремом и обильно смазал им тот самый упругий столбик… Юноша, очевидно, видя красивый сон, неожиданно еще крепче прижался к Джералду, словно пытался раствориться в нем, или в том, кого он видел во сне, целиком и полностью, тем самым нечаянно помогая осуществлению замысла Джералда…
Лишь после чего он и открыл свои удивленные, от испытанного нешуточного потрясения, счастливые глаза
И мгновенно понял, что же он натворил…
- Прости, - были его первые слова, обращенные к Джералду, - Этого больше никогда не повторится… Я не хотел… Хотя вру… Наверное хотел, но почему же ты сам не остановил меня?
А улыбающийся Джералд уже держал в руках два бокала с вином.
- Почувствовал… и это было так приятно, что я решил не прерывать тебя. Так, что я поздравляю тебя, мой милый Планшет! Сегодня ты, наконец-то, стал мужчиной… Вне зависимости от того с кем именно ты провел это утро… А то, что касается меня лично…
- Прости, - снова невольно вырвалось из уст расстроенного француза.
- Мне тебя не за что прощать… Мне, право же, это очень понравилось… А теперь давай выпьем…
Оба выпили. Джералд забрал бокалы и поставил их на столик, а затем вернулся в кровать.
Вино снова и сразу же дало о себе знать, так как юноша мгновенно почувствовал ощущение легкой прострации… Он же не знал, что Джералд добавил в вино немного своего снадобья…
И после этого, поцелуи англичанина были столь возбуждающими, легкие касания кружили голову и так хотелось, чтобы Джералд, наконец-то войдя, растворился в нем целиком и полностью, чтобы стать единой с ним плотью, дышать и чувствовать вместе… А главное, чтобы снова можно было взлететь в небо…держась за руки… И ради этого он уже сам был готов претерпеть любую боль.
Далее дни полетали просто незаметно.
Планшет уже не на шутку влюбился в Джералда.
И еще, по дороге в Лондон, уже освоившись, он вдруг продемонстрировал англичанину свой незаурядные актерские способности и Джералд даже пообещал похлопотать для него место в королевском театре… благо, что у него там были связи… Так все, вскоре, и совершилось. И, через месяц, Лондон только и говорил о появлении на театральных подмостках новой звезды под псевдонимом «Леди Виржиния»…

А самого лорда Джералда ожидала встреча с его крестной матушкой, Её Высочеством королевой Англии.
Встреча происходила во время традиционного чаепития…
- Ты очень возмужал Джералд! – сказала королева, подавая ему руку для поцелуя. - Я рада была слышать о присвоении тебе королем почетного ордена Франции… Но вот твой демарш во дворце турецкого султана меня, право же немного расстроил… От подарков не принято отказываться… Это могло стоить тебе жизни…
- Простите меня… Если бы не ваши молитвы… - начал Джералд, склонив голову.
- Спасибо, что вовремя приехал… Но тебе снова придется отправиться в дорогу. Ты хорошо проявил себя на дипломатическом поприще во Франции… Так получилось, что на дуэли тяжело ранен герцог Норфолдский… наш посол в России… Тебе придется какое-то время исполнять его обязанности… Бумаги уже подписаны… Чем быстрее ты выедешь, тем будут лучше для всех…
- Я выезжаю один?
- Что ты имеешь ввиду? Уж, не за этого ли своего французского мальчика, что свел своей игрой половину Лондона, ты просишь?
Джералд счел нужным промолчать, давая возможность королеве самой принять важное решение.
- Приходи сегодня в мою ложу… посмотрим спектакль вместе, а там видно будет… Прошу лишь об одном, не опаздывай, мой дорогой Джералд…
Пожалуй, впервые в своей жизни Джералд пришел в королевский театра до начала представления. Это объяснялось еще и тем, что он сам репетировал с Планшетом его выход… а потому уже находился в театре в момент появления в нем Её Высочества королевы Англии.
Народа в сей день было множества, так как многие желали попасть на глаза Её Высочества, тем самым лишний раз, напоминая и о себе…
Спектакль прошел на одном дыхании, королева не отрывала глаз от сцены, увлеченная игрой труппы…
И лишь когда отгремели последние аплодисменты, когда, встав, попрощалась со своими подданными, она обратилась к Джералду:
- Извини, моя радость, но я не совсем поняла, кого в этой сцене играл твой протеже?
- …Королеву Англии… - тихо вымолвил он в ответ.
Какое-то время в ложе, уже опустевшего театра, стояла тишина.
- Не плохо для того, кто без году неделю в Англии…
- Я сам репетировал с ним эту важную сцену…
- И главное, что при его молодости, он не боится выглядеть значительно старше своих лет… Это несомненно талант… Пожалуй, что он тебе действительно может пригодиться в этой дикой и варварской России… Я дам распоряжение, чтобы завтра же ему выправили документы…
- И кем он будет мне приходиться?
- Только не женой… Я сама женю тебя, когда ты вернешься… Пусть едет, как твоя сестра… И невеста… герцога Норфолдского… На сборы даю три дня, мой дорогой крестник… И не повторяй там глупостей… И, как говорят русские: - Бери то, что дают. И беги, когда бьют…

Когда Джералд прошел за кулисы, то у дверей комнаты, что занимал Планшет, еще стояли его поклонники.
А из-за двери раздавался голос самого юноши:
- Как он мог уехать, не дождавшись меня…
И тогда, раздвинул поклонников, Джералд вошел в гримерную «Леди Виржинии».
- Кто это посмел уехать, не дождавшись тебя? – спросил он.
Планшет лежал на кушетке. Уже без парика, но все еще в королевском облачении. И в руках у него была тонкая сигарета.
- О, Джералд… Говорят, что ты был вместе с королевой, в ее ложе?
- Ты не ответил на мой вопрос… - останавливая француза, заметил лорд Джералд.
- Это все лорд Артур… Вчера он показывал мне свой фамильный замок…
- Он стар для тебя… - заметил Джералд и улыбнулся.
- И что из того, я буду любить его платонически…
- Я думаю, что он ошибочно принимает тебя за женщину…
- Просто ты меня ревнуешь…
Джералд снова улыбнулся.
- Собирайся, поедем сегодня ко мне…
- С превеликим удовольствием… Я так по тебе соскучился…
И уже поздним вечером, после вина и объятий, Джералд сообщил Планшету, что они вместе должны выехать в Россию…
- Джералд, я был благодарен тебе, когда ты вытащил меня из помойки, боготворил тебя, когда ты устроил меня в этот театр… Но почему я, как собачка, должен бежать за тобой в эту страшную страну Россию?
- Прости! Просто мне будет тебя там не хватать…
- Ты знаешь, у меня складывается такое ощущение, что ты заговариваешь мною какую-то свою сердечную боль…
Джералд ничего не стал отвечать Планшету… Лишь повалил и снова вошел, но уже с болью, которую почувствовал юноша француз…
Это лишний раз доказывало, что он прав, что Джералд что-то скрывает от него. И это могло означать лишь то, что он не любил Планшета, открывшего ему свое сердце, а лишь пытался отвлечь свою память этим мимолетным и ничего не значащим для него плотским соитием.
И после этой ночи, впервые, подушка Планшета пропиталась не слезами радости, а лишь горечью нечаянной печали и возможной разлуки…


Глава восьмая
Ужин в немецком замке

«Все произошло из праха
и все возвратится в прах»
Екклесиаст 8:12,14

Джералд и Планшет, добравшись до ожидавшего их корабля, далее отказались от услуг экипажа, чтобы не иметь соглядатаев во время пути. И, взяв лишь бумаги, да пригоршню золотых монет на дорогу, они добрались до Франции, чтобы далее, и уже верхом, ехать через Германию.
Там-то с ними и произошло нечто, прямо скажем, пренеприятное…
Каким образом они сбылись с пути, оставалось лишь догадываться. И когда надежда найти приют почти угасла, они и увидели огонь в окнах замка барона фон Зонненталя…
Их приняли радушно, выделив комнату и пригласив к столу.
Барон фон Зонненталь был крепок, статен, возрастом чуть более сорока лет. Типичный немец: ел небрежно, не пользуясь приборами, пил без меры, и при этом постоянно рыгал, не обращая внимания на то, что за столом сидел Планшет в облачении леди Виржинии…
Более того, если и бросал изредка взгляд, то лишь на Джералда, показывая слуге, чтобы тот не забывал подливать ему вина. Даже казалось, что именно и добивается того, чтобы Джералд много выпил.
И когда он вместе с Планшетом добрались до своей спальни, слуга тут же пригласил его вновь к своему господину.
Планшет с тревогой предложив ему взять с собой, если не оружие, то хотя бы шпагу…
Когда Джералд вошел в ванную комнату, то все стало понятным и без слов.
Двое молодых юношей, при его появлении, вышли из мраморной ванны и молча стали помогать ему снимать одежду. Джералд им не мешал, а, воспользовавшись паузой, стал внимательно оглядывать комнату. На бортиках стояли фрукты и несколько сосудов с вином. Сам барон нежился в воде… ожидая, когда юноши помогу разоблачиться гостю… Делали они это медленно и даже неловко, очевидно не имея должного опыта.
Потом ему подали ему бокал с вином, и вот он уже сам вошел в воду, с интересом разглядывая обнаженного хозяина замка.
Когда его вино было выпито, то юноши вновь окружили Джералда. И, лаская, уже в воде, нежно касались его своими пальцами, не смея при этом дотрагиваться до возбуждающейся плоти.
Немец буквально пожирал его глазами.
И вот наступил тот момент, когда он посчитал, что гость уже готов уступить его напору… И, грубо развернув Джералда, он с силой вошел в него, не обращая внимания, а может быть и добиваясь того, чтобы гость испытал боль…
Правда, кончил уже очень быстро…
И мгновенно ушел из ванной комнаты…

Вот тогда-то Джералд и получил настоящее удовольствие, посвящая юношей в тайны той любви, которой уже овладел… И понимал, что эти бедолаги, может быть впервые почувствовали, какую радость, можно получить, используя такие простые инструмента, как нежность, терпение и внимание к тому, с кем ты вступаешь в некие запредельные отношения…
Этих троих было уже не остановить: тела, опутанные негой, переплелись; трепетность поощрялась опытом, преждевременное извержение, с улыбкой, списывались на очарование непосредственности этих молодых и неопытных юношей.
Они были в полном восторге…
И все никак не хотели отпускать англичанина…
Но всему свое время.
Он сам проводил их до спальни, а они, лишь достигнув кровати, замертво упали и мгновенно заснули.
Джералд постоял еще минуту в раздумье… Уж очень хороши были эти, выстроганные умелой рукой, деревянные мальчики… лежавшие обнаженными на чистых простынях широкой кровати. Но, справившись с собой, вернулся к себе в спальню.

Планшет, естественно, спал.
Джералд примостился рядом, обняв и нежно поцеловав, мгновенно заснул и сам.
И, что было для него редкостью, лишь солнце заглянуло в его окно, как он тут же встал, чтобы снова уйти в комнату, где беззаботно спали юноши.
И действительно, высвеченные солнцем их молодые и здоровые тела были так соблазнительны, что Джералд не смог удержаться, чтобы не лечь между ними…
Но когда пришли в себя… и увидели, что солнце заполнило собой всю комнату, вдруг проявили явную обеспокоенность…
- Джералд, - сказал один из них, - очень приятно, что ты снова с нами, но тебе нужно срочно покинуть этот замок…
- Здесь есть опасность для вашей жизни, - заключил второй.
Они поцеловали его в обе щеки… После чего, быстро похватав свои вещи, чуть ли не нагишом, выскочили из спальни…

Джералду ничего не оставалось делать, как одеться самому и уже на лестнице он неожиданно столкнулся со слугой.
- Хозяин замка сейчас на охоте, - сообщил он, - и просил вас не покидать его замка до возвращения…
Джералд молча кивнул ему головой в знак согласия и вернулся в спальню к Планшету…
Юноша уже сладко потягивался и Джералд, мгновенно разоблачившись, ворвался уже в его сон, пробуждая к любовным утехам и, словно бы, компенсирую этим то, что оставил своего любовника вчера на весь вечер и на всю ночь совершенно одного.
Не предав, как вы уже догадываетесь, должного значения словам предупреждения о некой опасности, грозящей ему в этом замке…

И, лишь благодарю Планшету, не случилось беды.
Возможно, что сказалась его интуиция, или он просто не мог уже верить, равно, как и любить Джералда за его обман… Но он сумел каким-то образов погасить вспыхнувшую страсть и обратил внимании англичанина не некую тишину, наступившую в замке…
- Такое впечатление, что даже птицы перестали петь за окном, притом, что на улице вовсю светит солнце…
Джералд на секунду прислушался…
- И что?
- На душе беспокойно… Вчера, пока тебя не было, я испытывал даже некий ужас… В этом замке… пахнет смертью… Поверь мне, я этот запах очень хорошо помню с детства…
Планшет помог Джералду вспомнить и слова юношей, предостерегающих его. И англичанин начал быстро одеваться…
А потом, достал свой заветный, вышитый золотом кисет, в котором хранил снадобья и накапал несколько капель в свой бокал с вином…

С ним же он спустился в зал, где они вчера ужинали, и ему, без труда, удалось уговорит слугу выпить с ним… на прощание… сумев подменить бокалы…
Потом он отнес слуга в свою спальню…
И уже вдвоем с Планшетом, они стали осматривать замок, комнату за комнатой…
И лишь спустившись в подвальную часть, поняли, на краю какой беды они оказались…
В небольшим камерах находились, очевидно жертвы, каких-то экспериментов… Уже мертвые люди, как правило молодые, были частично разделаны: кто без конечностей, кто без внутренних органов…
И они пулей выскочили наверх, чтобы мгновенно покинуть замок…
Однако поняли, что поздно… шум за окнами свидетельствовал о том, что барон вернулся с охоты…

И тогда Джералд, оставив Планшета, уже одетого в женское облачение за тем же столом, где они вчера ужинали, сам же мгновенно поднялся в свою спальню, чтобы наполнить вином два бокала, а затем влить лошадиную дозу своего зелья в вино, остававшееся в бутылке. И успел вернуться в гостиную, вручив Планшету один из бокалов…а другой оставив себе…
Когда барон, немного удивленный отсутствием свого слуги, вошел в зал, то увидел своих гостей, мило беседующих и с бокалами вина в руках.
- Дорогой барон, - поднимаясь из-за стола, начал непринужденно лорд Джералд, – позвольте высказать вам слова искренней благодарности за подаренный вечер… И предложить вам, - тут Планшет взял чистый бокал, а Джералд налил в него вино из принесенной бутылки, - поднять этот тост за вашего короля и его благородных подданных…
Немцы достаточно педантичны, аккуратны и предельно последовательны, что уж тогда говорить об их верноподданнических чувствах, а потому барон не мог не поднять бокал за своего короля…
И выпил, предложенное ему Джералдом вино.
Это оказалось достаточным, чтобы через минуту он свалился в глубоком сне.
Джералд и его отнес в свою спальню. И стал быстро раздевать, чем привел Планшета в некое замешательство.
- Кстати, - спросил он Планшета, - ты не хочешь его?
Планшет лишь молча покачал головой…
- Как знаешь, а то за ним один должок остался… - сказал Джералд и теперь уже сам грубо вошел в барона фон Зоннеталя, вкладывая в этот акт боль за нанесенное ему вчера оскорбление и за тех юношей, которых этот похотливый боров превратил в своих рабов…
А после содеянного раздел еще и слугу, положив рядом…
Пусть, проснувшись, поразмышляют о том, почему у одного из них нечто интимное так надсадно болит …

И, будучи собранными в дорогу, вновь вернулись в подвал, чтобы довершить свои поиски и, возможно, спасти кому-то жизнь.

То, что они там увидели, просто шокировало обоих.
В следующем зале подземного каземата, скорее всего, была тайная лаборатория, на мраморном столе лежало нечто напоминающее человека, но собранное, что называется из лоскутков…
Более того, это нечто было живое, по крайней мере, глаза были открыты…
В этот момент неожиданно скрипнула и стала открываться, очевидно, потайная дверь…
Джералд выхватил шпагу и, заслонив собой Планшета в женском облачении, приготовился к бою не на жизнь, а на смерть…
Но вышел всего лишь старик с красными слезящимися глазами…
Он окинул их взглядом и, усмехнувшись, сказал:
- Я же сказал, что мне пока не требуется живой материал…
И тут первым не выдержал Планшет.
- А вы что, Бога совсем, выходит, не боитесь?
- А вы, юноша, переодетый в женское платье, - отвечал ему старик, - когда задираете свои ноги и занимаетесь тем, что также богопротивно, не задаете себе этот же вопрос?
- Хватит дискуссий, - прервал начавшийся диалог Джералд. – Мы будем вынуждены сообщить о ваших экспериментах властям…
Старик лишь рассмеялся, переставляя колбы и сверяя записи своих книг.
- Ты же видишь, - одернул его француз, - они здесь сами власть, и сами суд…
- Послушайтесь его, - отреагировал на сказанное ученый старик, - и пока живы, пока не вернулся барон… лучше вам забыть все, что вы здесь видели.
Джералд вновь подошел к тому, что лежало на мраморном столе. И, склонившись над ним, увидел его глаза, в которых застыло столько боли и мольбы о помощи…
И тогда не понимая, что и зачем он делает, Джералд выхватил свою шпагу и одним, но точным ударом прервал жизнь подопытного монстра, вонзив свой клинок прямо в его штопанное сердце, успев, правда, при этом увидеть благодарный блеск в быстро гаснущих глазах…
А потом вторым ударом разбил и колбы, что стояли рядом…
Что уж там в них было, какие растворы воссоединилось и опалилось пламенем упавшей свечи, было уже не разобрать, так как всю лабораторию мгновенно охватило жаркое пламя.
Джералд и Планшет бросились к дверям, но они оказались закрытыми…
Торжествовал лишь помешанный старик, издавая утробный смех, более похожий на предсмертный стон.

И в этот момент я понял, что жизнь и приключения молодого лорда Джералда подошли к своему логическому концу… Посеяв некогда ветер, он пожинал теперь бурю… Жаль было лишь юного Планшета, который так некстати встретился у него на пути…
И когда я уже мысленно попрощался с ними, их выручили те самые молодые юноши, не иначе, как в знак благодарности… за встречу и проведенный вечер.
Они не ушли, да и уходить им было просто некуда, так как они действительно являлись чуть ли не рабами этого самого немецкого барона фон Зонненталя… И жили в ста метрах от замка в домике управляющего, обязанности которого выполнял известный нам слуга… Они-то, увидел пламя, спасли лорда Джералда и леди Виржинию.
После чего, все тепло распрощались.
Причем Планшет нежно поцеловав их обоих, даже пообещал вернуться на обратном пути…
После чего он с Джералдом продолжили свой путь дальше.
Но проехали совсем недалеко, как путь преградила широкая река. День был жарким, и они решили немного отдохнуть, после всего того, что с ними произошло в замке немецкого барона фон Зонненталя.
И вот, в какой-то момент к ним обратилась некая нищенка, попросившая подаяния…
- Виржиния, - сказал, обращаясь к Планшету, Джералд, - дай ей немного мяса, хлеба и остатки вина…
Что Планшет с особым почтением и сделал.
Вот только в момент передачи, эта старушка успела посмотреть в глаза, проявившей к ней внимание молодой женщине, успев заметить, что это совсем и не женщина даже, а мужчина.
И не уходя далеко, рассыпаясь в словах благодарности, выждала момент, когда Джералд немного отошел в сторону реки, снова подошла к Планшету…
- Милый юноша, - сказала она ему, застывшему от неожиданности, - выслушайте меня внимательно. Страна, в которую вы направляетесь не очень чествует мужчин, надевающих на себя женские платья… Там это сурово пресекается… И вы можете погибнуть в самом расцвете сил… Да и ваш спутник имеет намерения очень далекие от истинных причин вашей поездки… Его уже давно гнетет одна тайная страсть… ради которой он и согласился на этот рискованный вояж… Подумайте об этом, пока еще не поздно. И спасибо вам за кусок хлеба…
Сказала и словно бы растворилась, словно бы ее и не было, равно, как и произнесенных ею слов… о новой грядущей опасности.
Неожиданно Джералд предложил здесь и переночевать, что крайне устраивало Планшета.
В эту ночь он, казалось бы, всего себя отдал Джералду и был столь предупредителен, словно прощался с ним навек, пытаясь запомнить все до мельчайших подробностей… от каждой нежной сладки его молодого и сильного тела, до ажурной бороздки на его ладони… которые в сотый раз целовал, удивив такой трогательностью англичанина.
А утром…
- Дорогой и любимый мой Джералд… - начал он. - Очевидно, что дальнейший путь ты продолжишь без меня…
- Не понимая, о чем ты?
- Слава Богу, что мы не в Англии и юрисдикция указа твоей королевы на меня здесь, право же, более не распространяется… Вчера мы чуть было не погибли в огне, что нас ждет впереди, тем более не известно… Но я мог бы быть с тобой и там, если бы только знал, что ты меня действительно любишь, что именно я тебе нужен…
- Но это так…
- Может быть, только вот своего имени я, к глубокому сожалению, не слышу, когда ты в ночи кого-то призывно зовешь…
Джералд, не ожидавший такого поворота событий, далее слушал Планшета молча.
- И еще, что очень важно… Эта старушка, нищенка… мне сказала, когда ты отходил… что смерть ходит по моим пятам… И что мне нельзя ехать с тобой в Россию, где меня ждет неминуемая гибель…
- Ты ей сказала, что мы едем в Россию?
- Нет! С чего бы мне это делать… я ей всего лишь, по твоей же просьбе, подал кусок хлеба…
- Что она еще тебе сказала?
- Сказала, что тебя гложет любовь… И предмет этой страсти именно там… в России. И потому я действительно не хочу, что бы ты там меня променял на кого-то другого… Не хочу оставаться в этой незнакомой стране совсем один…
И тогда Джералд подробно пересказал юноше про то, что произошло с ним в Турции… Про выкупленного им раба, про встречу с ним во дворце султана и про женщину-наложницу, сумевшую помочь его побегу… в Россию в монашеском облачении…
И какое-то время после этого, каждый из них думал о чем-то своем.
- Ну, хорошо, - вскоре, произнес Джералд, все еще надеявшийся оставить Планшета при себе. - Не хочешь ходить в платье, будешь моим слугой…
- Ты предлагаешь мне жить без документов? – спросил он.
- Выправим их тебе в России…
- Предположим, но куда тогда денется леди Виржиния? Что начнется, если английская подданная, официально въехавшая в России, вдруг бесследно исчезнет?
- Пожалуй, что ты прав… - согласился с ним Джералд. И негромко добавил:
- Что же ты со мной делаешь…
- Даю тебе шанс… найти свое счастье самостоятельно…
Какое-то время Джералд молчал.
А потом подошел к Планшету и нежно обняв, крепко поцеловал.
- А теперь ступай… дорогой мой друг, Планшет. Мне будет тебя не хватать в России…
Планшет уже вскочил на свою лошадь.
- Кстати! – вдруг остановил его Джералд, - ты куда теперь, если не секрет?
- Если ты помнишь, то я обещал нашим спасителям… этим двум немецким юношам, навестить их на обратном пути…
- Ты думаешь, они тебя узнают в мужском облачении?
Планшет улыбнулся и пожал плечами.
- Тогда, передавай им от меня привет! – сказал Джералд и взмахнул на прощание рукой.
И, лишь после этого, француз, послав Джералду в ответ воздушный поцелуй, скрылся за деревьями…
В тот день молодой английский лорд так и лег спать, просидев в раздумье у костра полночи…
И лишь под самое утро задремал, а когда Джералд проснулся, то увидел наведенный на себя ствол пистолета.
Один из бандитов держал его на прицеле, а второй ворошил его дорожную сумку.
- Смотри, англичанин глаза открыл, – сказал тот, что держал его под прицелом.
- Вы должны уважать международное право, - начал было Джералд.
- Я мы сами послы Польши… Обменяемся верительными грамотами?… - спросили они и весело рассмеялись, доставая спрятанные документы и те деньги, что оставил себе Джералд, после того, как поделил их с Планшетом.
В это время, как вы помните, в Польше были сплошные неурядицы, большая ее часть была занята русскими войсками, а сам король жил в Гродне и был, по сути, пленником Екатерины… Но вот оставшаяся часть Польши, а в частности, ее «безземельная» шляхта, почувствовала настоящую вольницу и жила лишь за счет грабежей и разбоя.
- Это конец, - подумал англичанин, – в этой ситуации они вряд ли оставят мне жизнь… - И очень пожалел, что расстался с Планшетом так несвоевременно.
Второй бандит уже вскочил на коня Джералда, а тот, что был рядом, взвел курок пистолета.
Англичанин невольно зажмурился.
И в этот момент прогремел выстрел…
Я лишь перекрестился, понимая, как глупо и неожиданно, закончилась жизнь человека, который стал мне не безразличным…
Жаль, право же, очень жаль…


История девятая
Встреча с Императрицей

«Не скоро совершается суд над худыми делами;
от этого и не страшится сердце
сынов человеческих делать зло»
Екклесиаст 8:11

Видя искреннюю любовь, которую вы испытываете к молодому англичанину… я продолжу историю… о похождениях лорда Джералда Грея уже в самой России…

Когда Джералд понял, что он не убит и медленно открыл глаза, то увидел, что, стоявший перед ним, бандит валяется на земле, а второму перегородили дорогу… Вы мне не поверите… наши знакомые, молодые немцы с дубинками в руках…
Джералд приподнялся и обернулся.
У него за спиной, с пистолетом в руках, стоял Планшет.
- Вот так встреча… - вымолвил, удивленный своим спасением, молодой лорд. - Чем обязан такой чести? - спросил он подошедших к нему юношей, которые уже связали поляка и держали под уздцы его коня.
- Планшет сказал нам, что вы остались без слуги… в этой своей поездки в Россию… - начал первый юноша.
- И мы подумали, а может быть, и мы на что-нибудь сгодимся? – продолжил второй и оба широко улыбнулись.
Джералд уже встал на ноги с радостью принял их в свои объятия.
- С этого дня, я твой должник, Планшет! – крикнул он, уже вскочившему на своего коня, французу.
Тот лишь улыбнулся и ускакал прочь…
А немцы, на радостях, повалили своего нового хозяина на землю и стали неумело, но нежно чмокать в щеки…

Россия встретила эту «троицу» осеннюю хлябью… Правда, листопад аккуратно вымостил дорогу, превратив ее в красивый цветастый ковер. И если бы только не дожди, то красота пейзажа воистину пленила английского лорда своей непредсказуемостью, так как за каждым поворотом его ждал новый и все более изысканный рисунок ландшафта, способный очаровать даже того, кто уже вдоволь насмотрелся на весь мир.
Что-то в этой природе было, до боли, родным и близким для Джералда, но вот что именно, он пока не понимал.
В Зимнем Дворце, в рабочем кабинете Государыни Императрицы, по обыкновению, горели свечи и затопленный ею же камин.
Она писала быстро, и, как свидетельствовали современники, часто ее перо так быстро скользило по бумаге, что не успевало за ходом течения ее же собственной мысли.
- Истина не бывает лестью, а где лесть, там нет истины… - записывала она ход своих суждений, вспоминая madame Жоффрен, к которой и обращалась в этом своем письме:
- …Я помню свое вступление на престол, восторг народа, блеск коронации, а затем только заговоры, смуты интриги и вот теперь Пугачев… Но ведь могли бы и не признавать меня, а если признали, то ради себя самих должны были повиноваться… Нельзя говорить да и сразу же отрицать то, что сами же и установили…
Из-за драпировки, что прикрывала дверь в ее кабинет, показался камердинер, который внес на подносе записку…
Императрица, отложив ручку, взяла записку, прочитала и на мгновение задумалась.
- Кто сегодня ждет приема? – спросила она своего личного камердинера.
- Кроме всегдашних, - начал он, – вице-канцлер его сиятельство граф Иван Андреевич Остерман…
- Знать, это он хлопочет о представлении нам нового английского поверенного… - сказала она, возвращая записку, - Кстати, как здоровье герцога Норфолдского?
- Идет на поправку, да и рана, если говорить честно, была пустяшная…
- Почему же английская королева так спешит представить нам своего нового поверенного?
- Говорят, что он ее крестник…
- Тогда, тем более, Россия для него ссылка, - спокойно отметила Екатерина.
- До поездки к нам, он какое-то время был помощником посла во Франции…
- Франции? Не нахватался ли и он той французской заразы, что подобно смертельному яду ума, который лишь горячит и отравляет, но не излечивает болезни общества…
И, вставая из-за стола, спросила:
- К докладу все готово?
- Все готово, Ваше высочество… - ответил тот, низко склонив седую голову.
- Хорошо, скажи там, пусть представление английского поверенного идет своим чередом, за одним лишь исключением из протокола, наша встреча состоится после моей беседы с французским министром иностранных дел…
- Вы хотите…
- Пусть они сами догадываются, что мы хотим, а сейчас я бы не отказалась от чашечки кофе и бисквита…
Камердинер мгновенно поставил на золотой поднос миниатюрную чашку саксонского фарфора из подарка прусского короля Фридриха и, наполнив ее крепким отваром черного мокко, вместе с куском бисквита на золотом же блюдце, подал Екатерине. Государыня сделала лишь один глоток и, откусив бисквита, погрузилась в раздумья...
Английский лорд Джералд Грей, уже третий день, как занял резиденцию. И вот теперь готовился к встрече с Государыней Императрицей. Негласное шефство над ним действительно взялся осуществлять граф Остерман. Они и сейчас стояли рядом, ожидая приглашение Джералда к Екатерине Великой.
- Государыня у нас добрая, - негромко говорил он, обращаясь к Джералду, - хотя и с характером… Главное в ней преобладает стремление к общему благу…
Каково же было удивление англичанина, который неожиданно увидел французского министра иностранных дел, графа Рошфора, выходящего из кабинета Императрицы. …
- Джералд? - невольно воскликнул тот, увидев знакомого англичанина, но тут же, исправился - Лорд Джералд Грей… Рад вас видеть в добром здравии, как говорят русские… и вы уже… посол… рад за вас, видит Бог, рад…
- Это временное назначение на период лечения герцога Норфолдского… - начал Джералд.
- Ну, ну… Все одно, приятно увидеть хорошего человека там, где нет ни одной родственной души… - сказал он и улыбнулся. - Мы могли бы встретиться…
И лишь вышедший дежурный офицер прервал этот диалог, громогласно сообщив, что английского лорда Джералда приглашают в кабинет Государыни Императрицы…
Английский лорд Джералд, даже будучи молод, лишь увидев Императрицу, как просто обомлел.
Такое часто бывает с юношами, которые буквально застывают, увидев нечто недосягаемое, но столь желанное. Это, как первое потрясение от встречи с необъяснимой красотой, отмеченной не внешним рисунком образа, а его внутренним и хорошо читаемым наполнением…
Такой и предстала Екатерина перед новым послом Англии.
Она спокойно приняла от Джералда верительную грамоту, хотя и была озабочена невыносимым терзанием, так как до сих пор не поняла, не разузнала, не раскрыла, что именно стояло за истиной причиной дуэли английского герцога Норфолдского… с ее молодым офицером, гусаром и дворянином Чесменским.
Сам Чесменский даже близким товарищам не раскрыл причин этой дуэли и по их словам молодой офицер по сию пору сам страдал от своего молчания.
И теперь она не исключала возможности, что новый поверенный сможет раскрыть ей тайну этого поединка.
- Рада вас приветствовать в нашей стране, - сказала она, улыбаясь, – надеюсь, что дорога была не обременительной?…
- Вашими молитвами, Ваше Величество…
Екатерина улыбнулась…
- Если бы герцог Норфолдский был бы столь богобоязен, то не посмел бы нарушать предписание государыни и христианки, и не вышел бы на поединок, воспрещенный моим указом…
- Он очень сожалеет о содеянном, - сказал лорд, склоняя свою красивую голову.
- И к тому из-за столь вздорной причины… - начала она и смолкла, надеясь, что англичанин разрешит ее недоумение.
Но Джералд тактично промолчал.
- И главное с кем, с юношей у которого еще молоко на губах не обсохло…
Джералд знал истинную причину поединка, но еще не знал, стоит ли открывать Императрице, что стоит за этим поединком, так как и сам мог нечаянно оказаться в аналогичном положении.
Как вы уже догадались, молодой офицер просто понравился герцогу Норфолдскому и он, пригласив его на охоту, естественно, что без свидетелей и уже на привале, после выпитого вина, допустил, в отношении к нему, некую вольность…
Конечно же, возмутившийся офицер, сразу же ударил герцога по рукам. И уже, как дворянин, достойно принял его последующий вызов на дуэль…
- Не вижу в чем смысл дуэли? Хладнокровное убийство, ограниченное законами поединка… В этой стране, испокон веков, вспыхнувшая драка, тут же миром же и заканчивалась. А сколько удивительных, талантливых людей уже сложили свои головы из-за этой французской заразы… и еще сложат…
- Но кардинал Ришелье ведь воспретил дуэли… лишив этой привилегии благородное сословие…
Екатерина лишь грустно улыбнулась.
- Хотелось бы верить, что вы не знаете истинной причины этого поединка, - сказала она далее, - поверьте, но вам лучше дружить со мной…
Кровь прильнула к лицу Джералда. Он гордо поднял голову, и в это самое время Императрица разглядела красоту юноши, а потому, мгновенно, правой рукой коснулась груди, очевидно, что искала свой нательный крестик. И лишь найдя, немного успокоилась.
- Берегите себя, лорд Грей! – вдруг сказала она, уже не как государыня, а более, как любящая матушка. – Буду рада видеть вас ныне же вечером на нашем празднике по случаю заключения нами славного Кучук-Кайнарджицкого мира с Турцией…
И, давая понять, что аудиенция окончена, благосклонно протянула руку для поцелуя.

Дома Джералда ждали его обаятельные слуги: те самые двое немецких молодых юношей, официально теперь числившихся его слугами.
И, закрыв за собой дверь спальни, Джералд тут же сбросил с себя камзол, и они, вместе и со смехом, завалились на непомерно широкую кровать герцога Норфолдского.
- Слава Господу, что мне никого, в отличие от моего предшественника, не придется искать в этой холодной и чопорной стране, - подумал он, отдаваясь их нежным ласкам. Но, одновременно с этим, заметил, что произвел на Императрицу некое впечатление, чем и остался доволен. А потому, взбодрившись духом, оделил юношей равным вниманием, после чего они все вместе заснули, и чуть было не проспали время выезда Джералда на праздник к Императрице…
За это же время, у Императрицы Екатерины состоялись еще две важные встречи… с игуменом и настоятелем одного северного монастыря Александром и самим Потемкиным…с которым она не виделась практически с первой их нечаянной встречи в ночи, когда Екатерина решилась идти против своего мужа-императора…
Позволю себя напомнить молодым читателям, что вся гвардия в ту страшную ночь собралась на площади против Зимнего дворца. Для Екатерины вывели верховую лошадь, оседланную по-дамски. На государыне сверх платья был мундир Преображенского полка. Войско, увидев ее на лошади и в мундире петровской формы, мощно гаркнуло «ура»…
И в этот момент, желая обнажить привешенную у нее сбоку шпагу, будущая Императрица поняла, что нет темляка… И тогда молодой юнкер Потемкин, единственный из всего строя, догадался живо сорвать со своей сабли темляк и подать ее государыне…
Однако, же, далее, по порядку…
Молодой игумен и настоятель приехал с прошением о помощи своему монастырю, что практиковалось исстари, так как монархи часто брали на себя заботы о том или ином монастыре, а то и о нескольких сразу. И это было широко известно. К тому же, те монастыри, которые не имели ближайшего окормления, в ввиду отдаленности от крупных городов, тем паче нуждались в такого рода помощи.
Однако, политика Императрицы с тех времен резко изменилась… Екатерина уже готовила манифест «О разделе церковных имуществ», и ставила своей целью окончательно изъять у монастырей все вотчины…

И вот в кабинет Императрицы вошел… не кто иной, как тот самый раб, что был выкуплен лордом Джералдом, а затем, уже в монашеском облачении, покинул берег Турции…
Вот так встреча… выходило так, что монашеское облачение было не маскарадом, а истинным облачением человека, что всего себя и саму жизнь посвятил Богу. Как он оказался в плену, возможно, что мы еще и узнаем, но вот как выбрался, нам уже известно.
И вот он, уже в сане игумена, переступил порог кабинета Екатерины Великой…
И уже та, перед которой склоняют свои головы лучшие мужи России, в свою очередь, будто бы оробела, столкнувшись с неземной красотой и одухотворенностью просветленного лика… незнакомого ей ранее настоятеля монастыря, что стоял где-то на пустынном острове в Северном море.
И она какое-то время молча вглядывалась, да что там вглядывалась, просто вбирала его в себя своими глазами, заставив самого монаха собственные глаза опустить долу…
В конце концов, Императрица справилась с первым накатившимся на нее ощущением, неведомого ей ранее волнения, хотя сердце и продолжало непрестанно биться.
- Рада видеть вас в добром здравии!
Игумен еще ниже склонил голову.
- Наслышана о ваших злоключениях и о невольничьем рынке в Турции, а потому искренне рада, что Господне явил вам Свою милость, указав пути ко спасению…
- Я также наслышан о тех потрясениях, которые претерпели и вы, Ваше высочество вместе с вверенным вам народом… И с которыми, с Божью помощью, совладали…
- Это вы, не иначе, как о чуме в Москве? Слава Богу и Орлову… вымолили прощение… А может быть… - и тут она, сделала паузу и смотря прямо ему в глаза, продолжила, - вы мне скажите, что послужило причиной той напасти?
Игумен взгляд выдержал и спокойно начал отвечать:
- Иногда сама, как вы изволили выразиться, «напасть» есть лишь, пусть и горькое, но всего лишь лекарство, посылаемое нам от Бога для душевного уврачевания нас… А изначальная причина одна – человеческий грех!
- И его, что мощно пощупать?
- Вряд ли. Грех не есть нечто реальное и жизненное, а лишь призрачная противоположность самой действительности, ее тень…
- То есть, как бы, подобна той тени, что имеет каждый человек?… - с удивлением вопросила императрица.
- Красиво, право же, для сравнения… И все же та тень более похожа на оборотную сторону монеты или на саму природу двойственности характера того или иного человека. Можно было бы сказать, что это всего лишь грязь, по небрежности и неуважению, оставленная нами на вашем паркете от измызганных ботфорт… Или некий сладостный образ, который, не отпуская нас, нечаянно для нас же и материализуется. Он просто Ничто… Но это «ничто» чаще всего проявляется во лжи и лукавстве неповинующихся Богу сотворенных Им существ, причем, изначально, разумно свободных…
- Значит, все-таки, от Бога… - уже более утвердительно, заключила она.
-Нет, но по Его попущению…
- Но ведь Он легко мог не допустить ненавидимого Им греха…и сего страшного для нас последствия… - Екатерина вдруг почувствовала, что начинает терять самообладание.
- А как же тогда свободная воли каждого из нас? - кротко парировал монах. – Ведь именно она определяет соотношение соборного добра и зла…
- Выходит так, что суммарное зло в тот момент просто перевесило критическую массу? Любопытно, но в чем же тогда цель такого попущения зла? – уже заинтересованно спросила Екатерина.
- Очевидно, что опять таки в нашем последующем и свободном выборе… С кем быть и как жить далее… Ведь Творец, как утверждают святые отцы, лишь допускает его, желая из зла произвести доброе, из неправого правое для вразумления и исправления людей, дабы они видели, какие последствия влечет грех и по отношению к согрешившему и по отношению к ближним, а значит, и к обществу в целом…
Императрица задумалась.
И игумен же продолжил свою мысль:
- Таким образом, каждое такое попущения происходящее, как с конкретным человек, так и всем родом человеческим, неведомыми нам путями исиявает нас, когда подобно птице Феникс, мы, из очищающего огня, возрождаемся к новой жизни. И тем самым возбуждает многих внимательных людей к возвращению добродетели, к умножению многотрудных, но славных подвигов по имя Веры и родного Отечества, награждаемых обильными воздаяниями в нынешней жизни и будущей и с тем вместе ореолом заслуженной славы… А посему, впредь, не следует смешивать попущение Божие с попущением человеческим… Вместе с тем, Ваше высочество, следует особо отметить, что бессознательными служителями Божьими были, известные вам и в истории: царь Навуходоносор, предводитель Гуннов Аттила, царь италийских Остготов Тотий и даже Тамерлан, вторгшийся на наши земли… как бич Божий, наказующий или исправляющий наше поведение…
- Пожалуй, что я с удовольствием продолжу наши с вами беседы. А потому, для начала, не прощаюсь, а прошу вас быть сегодня вечером на нашем празднике…
И монах вновь склонил свою красивую голову перед Императрицей. После чего проследовал за камердинером к выходу.
А Императрица присела к столику, где стояла её чашечка с кофе и вновь надкусили кусок бисквита, да призадумалась…
Она лишь призадумалась, а в окружении уже зашептались, что не иначе, как быть сему красавцу игумену новым митрополитом Московским и вся Руси…

После чего, был приглашен и Потемкин.
Если верить историкам, Екатерина действительно не узнала вошедшего в ее кабинет, генерала Потемкина, так как вместо тощего юнкера она неожиданно увидела свежего, молодого и осанистого генерала, который привез ей ратифицированный султаном мирный трактат и «выражение чувств глубокой признательности побежденных ею народов за дарованный им мир»…
Пока она вспоминала случай, бывший с ней при вступлении на престол, Потемкин уже раскрыл ковчежец и вынул из него подлинный трактат с привешенным к нему золотыми печатями султана и, припав на одно колено, сначала коснулся им ног государыни, а лишь после этого отдал его в руки Екатерине.
- Приветствую вас, генерал, - сказала она, - Вы сегодня с доброй вестью!
И она подала ему руку…
Потемкин поцеловал ее почтительно.
И тут же Екатерина ощутила нежность его поцелуя, от которого исходила не хладность официального этикета, а некая теплота и, даже, чувство преданности…
Она распорядилась, чтобы Потемкину, уставшему с дороги, приготовили комнаты во дворце.
Таким образом, эти два полярных человека: монах и генерал весь вечер уже не выходили из ее ума. Обоим была оказана государыней благосклонность. А потому и оба стояли рядом с ней на празднике славы русского оружия. Игумен Александр - одесную, а генерал-поручик Григорий Потемкин – ошуюю… Обоих одаривала ласковыми взглядами и обоих же, с той минуты, возлюбила всем своим любящим сердцем…
Уже у себя в спальне, все, никак не засыпая, Екатерина зажгла свечу и дернула за сонетку.
На ее звонок в спальню вошла Марья Саввишна Перекусихина, неизменная прислужница и самый близкий человек к Императрице.
- Почто, матушка не спите? – спросила она, хотя и понимала причины такого беспокойства.
- Ты не поверишь, влюбилась, как девчонка…
- В ваши-то годы… да без любви…разве же можно… Без любви женщина сохнет, заживо хоронит себя для семьи и мира…
- Вот только выбрать не могу, кого из двух… оставить. С одним и день и ночь беседовать могу, с другим бы ложе разделила, право же, Марьюшка…
- Тогда уж сказывай, матушка, как на духу, кто сердце твое смог сегодня покорить и пламень страсти в нем разжечь неимоверный?
- Один монах… таких еще я не видала ликов, по крайней мере на земле их не встречала, подобен ангелу, что к нам с небес спустился… И в нем во всем, и везде светилась чистая душа…
Екатерина умолкла.
- И кто же второй? – спросила Марья Саввишна.
- Второй… знакомый был мне ранее… Хотя и видала его однажды… Теперь он генерал! И ведь, как возмужал, в боях отмечен, и ликом, так же, мил, а речь его подобна ручейку так и искрится, увлекая за собой… Хотя, помыслив, понимаю, что здесь все плоть, земля и полный эгоизм – от пят до кончика волос, и до обгрызанных ногтей…
И снова ее размышления прервала та, которая любила Екатерину, как собственную дочь.
- Сама, родная, все ты понимаешь… С одним, пожалуй, можешь воспарить душой, второй же, не иначе, как к земле тебя притянет… - негромко молвила прислужница седая. - Побойся, право ж, матушка, ты Бога… сей монах, не иначе, как Ему принадлежит… Не вставай на Его пути… не бери грех на душу… Или ты искренне считаешь, что ради чинов и твоих земных наград, предав Бога, он станет «говорить тебе лестное, предсказывая приятное? Подумай хорошенько, ведь это он, как я уже слышала, не склонил своей головы даже под угрозой смерти в турецком плену… И кто, если не Господь сохранил его там… но для Себя… Поверьте мне, старой, уже кое-что повидавшей на этом веку…
Екатерина с удивлением смотрела на нее. Знала, что и ее слово часто оказывалось пророческим, а потому, дабы ей не воевать с Творцом, она вынужденно согласилась оставить игумена в покое, наделив богатыми дарами вверенный ему островной монастырь.

А мы вернемся к Джералду, который, снова и, неожиданно для себя, увидел на празднике… своего раба… того монаха, что в черном облачении и с крестом на груди, теперь стоял рядом с русской Императрицей.
И увидев его, забыл обо всем на свете…
Говорят в таких случаях, что в одно мгновение и высший свет стал ему не мил… Веселье и забавы, льющееся рекой вино, ломящиеся от закусок, столы, остались вне сферы его интереса… Он видел перед собой лишь это, неописуемой красоты, лицо, что, естественно, не осталось без внимания французского министра, который быстро понял, с кого именно не сводит своих глаз английский лорд.
И, подойдя, к англичанину, тот начал разговор со следующих слов:
- Он же монах, Джералд…
Лорд Грей не ответил и тогда француз продолжил свое увещевание:
- Хотя, я знаю многих католических священников, которые не прочь были провести со мной ночь… Но вот, чтобы русский монах...
И тут он решился на беспрецедентный поступок.
- А хотите, мы заключим с вами пари…
- И в чем же оно будет заключаться? – вяло спросил Джералд.
- Бьюсь об заклад, что вам не удастся уложить этого монаха в свою кровать…
- Зачем же в свою, я с удовольствием разделю с ним его священное ложе…
Француз улыбнулся, ему удалось таки завести Джералда.
- Не боитесь, что оно будет предельно жестким?
Джералд улыбнулся уже в свою очередь…
- Тогда по рукам? – спросил француз и добавил. - И, кстати, а что в залог, чем победителя отметим?
- Не знаю, право же… - ответил англичанин.
- Но знаю я…
- И что же?
- Вы помните, должно быть, те бочки, что с вином… в подвалах дяди вашего хранятся по сию пору…
- Конечно помню… И о них, пока никто еще не знает… А если я сумею свою мечту осуществить, что получу тогда? - спросил Джералд.
- Мой замок, где не так давно вы побывали… Сказали вы еще тогда, что он вам нравится, не так ли?
- Что же, по рукам?
И руки их едва соприкоснулись, как легкой молнии разряд, сие рукопожатие собой отметил.
И сразу разошлись, обуреваемые, мыслями своими…
Да так, что Джералд не заметил, как на подходе к своему особняку, кто-то в черном, и сзади, сильным ударом по голове, свалил его на землю…
Вот, казалось бы и все…
Последнее, о чем подумал Джералд, прежде чем закрыл свои глаза, был образ полюбившегося ему монаха…


История десятая
Северный монастырь

«И возненавидел я жизнь,
потому, что противны стали мне дела,
которые делаются под солнцем;
Ибо все – суета и томление духа!
Екклесиаст 2:17

Когда Джералд возвращался с праздника, устроенного Императрицей Екатериной, то, думая о полюбившемся ему монахе, он не заметил, как на подходе к своему особняку, кто-то в черном, и сзади, сильным ударом по голове, поверг его на землю…
И в течение десяти дней он находился между жизнью и смертью… Я думаю, что только сила его чувств, я не говорю пока о любви, ибо она доселе была не более, чем страсть, помогла ему выжить.
Более того, Лейб-медик Государыни Императрицы Роджерсон, по ее личному распоряжению, не отлучался от постели пришедшего в сознание, лорда Джералда…
И естественно, что обер-полицмейстер устроил полное дознание по случаю покушения на английского посланника…
Но, пришедший в себя, Джералд уже знал истинную причину покушения, а именно то, что до поры находилось в бочках с вином в подвале его дяди… и тайно поставлялось в Индию людьми министра иностранных дел Франции…
Вы, должно быть, помните, как на празднике, Джералд случайно обмолвился о том, что «об этом» еще никто не знает…
Таким образом, покушаясь в тот вечер на жизнь англичанина, граф Рошфор сохранял в тайне свой наркотический промысел, а в собственности и свой дворец в предместье Парижа…
К тому же, как стало известно, буквально на следующий день после празднования и покушения на Джералда, француз, посчитав Джералда уже мертвым, срочно покинул столицу, да и пределы самой России.
Как в таких случаях говорили, Бог ему судья…

Состоянием здоровья Джералда лично озаботилась английская королева, прислав своего доктора и нарочного с подарками, а также офицера, перед которым была поставлена задача: выяснить истинную причину сего происшествия…
Ему то лорд Джералд и поведал о поставках французским министром иностранных дел наркотиков в английскую колонию, коей являлась на тот день Индия, сообщив ему также, как осуществляется транспортировка и где находятся улики…

Забегая наперед, скажу, что Граф Рошфор вскоре действительно добрался до Индии, он сам вез новый товар, при этом, желал возвратить и ту часть наркотиков, которая, по словам Джералда, оставалась в бочках с вином…
И, естественно, что там же был и арестован.
Франция не стала за него хлопотать, а посему он был осужден и казнен… Правда, говорили, что перед самой казнью, губернатор колонии, якобы лично передал ему привет… от своего племянника лорда Джералда, живого и в добром здравии…
Так что сбылось народное предание: не копай яму другому, сам в нее попадешь…

А вот с самим Джералдом, после его выздоровления, стало происходить нечто, прямо скажем, непонятное…
Для начала он, щедро наградив, отпустил домой своих верных слуг, уже знакомых нам немецких юношей… Те ни в какую не хотели уезжать, оставляя его одного, еле стоявшего на ногах и еще не оправившегося от болезни… Но Джералд проявил волю… и со слезами на глазах они расстались…

Когда он уже полностью восстановил свое здоровье, то с оказией узнал, что в монастырь, который окормлял игумен Александр, матушкой Императрицей направляется обоз с церковной утварью, книгами и продовольствием.
И выразил желание совершить экскурсионный вояж в те места.
Государыня Императрица лишь улыбнулась, прекрасно понимая, что именно влечет молодого англичанина в те края, но свое согласие на то дала…
И вот, через несколько дней, сей обоз, в сопровождении охраны, оправился в путь. Путь, прямо скажем, не легкий, как по погодным условиям, так и положению в стране, которая жила в преддверии пугачевского восстания…
А потому, скажем так: успешно отбившись от нескольких разбойничьих групп, у Белого моря, обоз подвергся еще одному и внезапному нападению уже, хорошо организованной, группы разбойников.
Слава Богу, что Джералд, поверх партикулярного платья, имел на себе тулуп, а на голове заячий треух, которые любезно выдал ему, сопровождающий обоз, офицер… Это и спасло англичанину жизнь, так как все солдаты и офицер были мгновенно убиты…
Джералда приняла за одного из возниц, которых, по какой-то причине, оставили в живых… Мужики те, естественно, что тут же повернули домой, а потому, свой дальнейший путь, Джералд вынужденно, продолжил один…

Второй раз он подвергся нападению уже в море… Причиной чему стали, очевидно, оставшееся при нем деньги. Кто-то ворвался в кубрик, когда он уже спал. И его, в одном нижнем белье, просто выбросили за борт, полагаясь, не иначе, как на милость Божью…

До монастыря, мир не без добрых людей, Джералд добрался лишь через полгода. К этому времени у него выросла окладистая борода, он уже довольно сносно говорил на русском языке и в нем, при всем желании, уже невозможно было признать блестящего английского лорда.
Более того, без документов, в рубище, он более походил на беглого… А потому и в монастыре он был встречен настороженно. Его поселили в общую келью и выделили место за столом послушников…
Не ведаю, как он воспринял сей монастырский урок. Но рано утром был поднят на молитву…
И только там, столько всего пережив, он снова увидел своего раба, а ныне настоятеля этого северного монастыря…

Начинался братский чин прощения…
Братия, после молебна, прикладывалась к мощам святых подвижников, не иначе, как основателей монастыря. А после этого подходила под благословение игумена Александра, предваряя его взаимным испрошением прощения…
Джералда подтолкнули в спину, давая понять, что и он должен следовать примеру всех, а значит, и склониться в земном поклоне, чтобы поцеловать то, что русские называли «святыми мощами» угодников Божиих.
И, чтобы не выдавать себя, он, вслед за всеми, опустился на колени, а, поднявшись, снова склонился и робко поцеловал то, что лежало, по сути, в гробу и очень напоминало человека… полностью укрытого в некое облачение.
И лишь небольшое открытое отверстие, аккуратно обшитое и, с любовью, украшенное, свидетельствовало, что там, под этим облачение есть нечто… от прикосновению к чему, Джералд, неожиданно для себя, впервые за последние дни, почувствовал некое благоухание и необыкновенно тепло, так как мгновенно же и согрелся…
Напарник уже подходил за благословением к настоятелю монастыря…
Следующим была его очередь.
И Джералд впервые осознал, что стоит напротив того, чьей близости, все эти годы, так усиленно добивался.
Но неожиданно для себя, вдруг понял, что эти мысли отошли куда-то на второй, если не на третий план…
Теперь он видел лишь его лик, отмеченный неземной красотой, а точнее, не иначе, как благодатью, сравни той, что видел на иконах в Успенском соборе Кремля, когда был приглашен Императрицей Екатериной.
И еще…
Он вдруг почувствовал тепло… подобное тому, что испытал уже от раки святых мощей…
И тут он вдруг понимает, что плачет, что слезы текут ручьем, не подчиняясь его воли. Он плакал так лишь, когда в детстве узнал о гибели на войне своего любимого отца.
Он стоял весь в слезах от радости некоего тайного познания, после обретения этого тепла, что было для него сродни настоящему чуду.
И вдруг отчетливо понял, что сей монах не может принадлежать, кому бы то ни было… кроме Бога…
И еще, он вдруг увидел, что стоит не просто перед игуменом земли русской, а что за этим человеком есть нечто большее, что обозначается силой его веры.
И он бы даже сказал, что за ним, перед ним, вместо него… он видел Того, чей образ и подобие воплощал в себе в этот момент сей смиренный игумен…
Тот неожиданно сделал всего лишь один шаг навстречу Джералду и, улыбнувшись, благословил, а затем нежно обозначил и свою любовь братским поцелуем, давая Джералду понять, что он прощен…
Через три месяца, Джералд отписал Императрице, что окрестился в православной вере. И какое-то время желает посвятить себя Богу, оставаясь в данном монастыре…
Та переправила его письмо в Англию…
Новый посол сам приезжал для беседы с ним, но Джералд лишь молча выслушал его и передал второе письмо уже для своей крестной – английской королевы, в котором просил у нее прощения за многие свои поступки, что совершив за эти годы своего путешествия по миру… И просил ее молитв…
А сам долгие дни и ночи, впоследствии, проводил с игуменом Александром, исповедуя ему всю свою жизнь… И вскоре стал одним из монахов этого северного монастыря.
Много было в его последующей жизни и искушений… Но он, слава Богу, достойно справлялся с ними, храня чистоту своего священного сана. И когда игумен Александр был переведен для несения нового послушания в столицу, то братия попросила отца Иоанна стать их старшим братом и настоятелем монастыря…
А то, что касается его жизни, чудовищных искушений и подвигов уже в самом монастыре, а их было, поверьте, превеликое множество, то это описание еще ждет своего часа…
И мое перо с легкостью начертает новые страницы его, уже молитвенного подвига, если только будет на то Божья воля.

А посему, Богу нашему слава! Ныне и присно, и во веки веков. Аминь!