Why not?.. (Почему нет?..)

Но… есть, как вы понимаете, было нечего.

Том коротким взглядом оглядел кухню и решительным жестом убрал мясо в холодильник.

- Одевайся, - скомандовал мне, как-бы между прочим провел ладонью по моему бедру, и

исчез наверху.

Едва он оставил меня, как я выдал в коридоре среди классических строгих стен дикий, почти истерический танец, зажимая ладонью себе рот, - сдержать ликования, рвущегося наружу, я просто не мог!

Похоже, мы (!) едем обедать… или ужинать?.. «Сколько времени, интересно?» - подумал я. Ладно, НЕ ВАЖНО!

Том привез меня в маленькое, но очень приятное кафе, с говорящим названием «For you», где сразу же заказал приват-кабинет на две персоны. Сказать, что я был поражен, - ничего не сказать! Том заказал такой стол!

Все было просто по высшему разряду: лучшее, дорогое вино, какие-то умопомрачительные и тоже безумно дорогие блюда… На все мои несмелые возражения, ответом каждый раз был такой поцелуй, что я сразу же забывал против чего протестовал.

Том был для меня тогда совершенно неузнаваем: он говорил непривычно быстро, звонкими, взволнованными интонациями, и (с удивлением для меня), с нотками гордости в голосе.

Почему-то он долго не мог смотреть мне в глаза, быстро отводил взгляд в сторону, зато я разглядывал его с удовольствием.

Еда была очень вкусной, я не помню, - ел ли я когда-нибудь так. Вино, - Бордо семилетней выдержки было просто восхитительно. Мы говорили друг с другом обо всем, что приходило в голову, и это было здорово!

Когда я рассказывал ему, как взбесился, получив первое задание, как не спал ночь, а потом уснул прямо на столе среди чертежей, - Том смеялся чуть не до слез, а я был страшно рад, потому, что смех его был таким… счастливым. Сквозь смех он признался, что вместо задания, хотел написать на том листке место и время свидания, но у меня, оказывается, был такой презрительный (!) вид, что он в самый последний момент передумал, и с досады решил загрузить меня по полной.

Вот так открытие! Оказывается, когда я жутко волнуюсь, - напускаю на себя презрительный вид?! Никогда бы не подумал.

- Ты бы посмотрел на себя, когда пришел работу сдавать, - смеялся Том, - Бри, Солнце, ты был  великолепен! Такого выражения глубочайшего презрения  я еще ни у кого на лице не видел! Ты ТАК на меня глянул.

Том откинулся на спинку кресла и состроил непередаваемо чопорную мину. Тут уже я не смог удержаться от смеха.

- Но ты был потрясающий, - Том взял мою руку, и, прикрыв глаза, поцеловал в самый центр ладони. (О! Какая сразу по мне прошла волна!).

- Ты знаешь, я просто не мог удержаться, - продолжал он, - так захотелось тебя спровоцировать, уж извини…

- Ну да, и задал мне второе, еще труднее, - я улыбался, но голос мой вздрагивал, ведь Том не отпускал моей руки. Почему раньше я не замечал, насколько эрогенными могут быть мои пальцы и кисти рук, ну а уж если Том касался меня выше запястья, постепенно приближаясь к локтю…

Том привстал, и прямо через стол притянул меня к себе, - звякнула посуда… Я уперся ладонями в столешницу…  Поцелуй был головокружительным. Он втягивал в себя, лаская  языком мой язык, нежно прикусывал губы, вырвав в итоге мой сладкий стон.

Когда я почувствовал, что почти теряю ориентацию, он оторвался…

- Да я бы задал тебе, малыш, и второе, и третье, и четвертое..- он помолчал немного, смущенно отводя взгляд, потом добавил глухо:

- Только бы ты оставался со мной в аудитории наедине… на эти жалкие несколько минут…- тут он поднял на меня глаза. Я бы мог поклясться, что он ждал, что же я скажу ему на это. Бог мой, как я был взволнован!

Наконец, с трудом преодолев волнение, я прошептал. Увы, сказать в голос не хватило воли, с которой обычно никогда не было проблем. Но тут!

«Том, как же ты действуешь на меня!!» - промелькнула мысль.

- Том, я бы… Знаешь, я бы остался уже тогда, .. тогда..

Он погладил мою ладонь большим пальцем, - я умолк.

- Когда? – он не сводил с меня глаз.

Я ответил почему-то настолько витиевато и странно, что объяснить это могу сейчас только тем, что все время терял мысль, стоило Тому дотронуться до меня.

- Я пил с Марселем коктейль… Повернул голову и увидел потрясающего брюнета в стильных джинсах и шелковой рубашке цвета бордо…

Том вспыхнул и закрыл лицо руками. А я продолжал все увереннее, будучи в совершенном восторге от его реакции.

- Я узнал брюнета сразу же… И… я был просто очарован, Том… Правда никак не мог поверить, что ты, ТЫ можешь быть таким же как я… Ну да, тем более, если вспомнить выражение твоего лица, когда ты вкатил мне неуд, прямо накануне кстати…

Я был просто в шоке от того, как ты выглядел. А потом….

Но Том перебил меня:

- Боже, Бри… Если б я знал, если б только знал! – он качал головой, смущенно улыбаясь, - сколько я перемучился с той встречи в бассейне…

- Что? – я был совершенно ошарашен.

- Ты был такой беззащитный. Такой надломленный, как цветок, такой… ты красавец, Бри.

Я несколько месяцев не знал, куда себя деть, пока не увидел тебя в Really. Я чуть с ума не сошел, когда тебя увидел! Долго не решался, но все-таки отправил для тебя записку через Везунчика. – он рассмеялся, будто сдаваясь своим воспоминаниям.

- Короче, - я просто сбежал. Я не смог бы поговорить с тобой сразу. Слишком неожиданно для меня было это открытие. И еще, Брайан…

- Да.. – я вглядывался в любимое лицо, пытаясь понять с какой это радости мне так повезло в жизни, боясь дышать.

- Ты классно танцуешь…

- ТЫ ВИДЕЛ? – я обалдел совершенно, - Где? Где ты был? Я искал тебя, Том, ждал весь вечер! Мы так напились с Шоном и Джейсоном, что я уснул прямо на диване в общем зале.

- На самом деле, малыш, я был там еще до твоего прихода.

- ???

- Не удивляйся, - я понял, что перестарался с проектом, когда ты не пришел на лекцию, и сразу же после работы рванул в клуб, надеясь тебя дождаться.

- Да где же ты был? Я же чуть шею не свернул, тебя выглядывая!

- У ди-джеев, Бри. У меня там друг. Оттуда прекрасный вид на танцпол. Оттуда я и наблюдал ваш с Шоном танец.

- Почему ты не подошел, Том?!

- Ну… ты был с этим рыженьким… - он опустил глаза.

- С Шоном? Ты не заметил, что с нами был третий? Джейсон и Шон уже 5 лет как пара.

- Ты стоял ко мне спиной, Бри, там столько народу было, ну я и подумал…

- ТОМ!!!

- Я старше, малыш, ты не забыл?.. Да мне просто трудно было..

- Ты стесняешься моих друзей? – я не знал, что еще подумать.

Тогда Том резко дернул меня за руку, и по немыслимой траектории обогнув стол, я оказался у него на коленях. Он обнял меня, нежно коснувшись губами за ухом, от чего по всему телу моему прошла дрожь, и прошептал:

- Ты молод и красив…понимаешь я… не был уверен, что…

- Простите, профессор, но ВЫ… БОЛВАН!!! – сказал я с удовольствием, за что тут же был завален на диванчик и зацелован до нехватки воздуха.

Что было потом? Мы пили вино, шутили, заигрывали друг с другом, и весь этот чудесный вечер я вглядывался в его глаза, постоянно сравнивая выражение его смеющихся глаз с тем, - на ТОЙ фотографии. И увы,  не мог не видеть разницы!

Что это был за человек, этот Берт? Что он мог дать Тому такого, что он был так счастлив?

Что он мог дать такого, чего нет у меня? Ведь я был сейчас перед ним весь как на ладони, открытый, как обнаженный… Но видимо этого было мало. Нужно еще что-то… Но ЧТО?

Я без конца ловил его взгляд и сравнивал, сравнивал…

Мда. Ревность к фотографии, - это диагноз. Но черт! Я ничего не мог поделать с собой!

Я был влюблен. Нет! Я любил, - теперь это было ясно для меня, как божий день.

Совершенно пьяные от вина и друг от друга, мы отправились домой пешком, бросив машину на стоянке кафе… Шли по дороге, хохоча и толкаясь. Том без конца травил анекдоты, было хорошо, и холодный воздух трезвил меня… Наконец, уже в двенадцатом часу мы ввалились в прихожую.

Дверь захлопнулась и, не включая света, мы замерли в теплом полумраке. Свет уличных фонарей  падал в коридор, пересекая его широкими белыми полосами. Я скинул кроссовки, и стал медленно отступать назад, за эти полосы, молча, слушая, как стучит мое сердце, предчувствуя, томительно ожидая того, что будет, обязательно случится сейчас.  Том не шевелился, привалившись спиной к входной двери, и не спускал с меня глаз. Он молчал, но я слышал в тишине его дыхание, и сквозь бледную полоску света видел, как поднимается и опускается его грудь…

У меня заломило виски от ожидания. Мне казалось, что Том никогда не отклеится от этой чертовой двери!

Я манил и манил его за собой улыбками, тихим смехом, я танцевал странный, ни на что не похожий танец среди молчаливых стен коридора, то появляясь в полосках света, как призрак, то исчезая… И когда мои руки наткнулись в темноте на огромные напольные часы, я наконец услышал за спиной быстрые приближающиеся шаги.

Часы тикали звонкими гулкими ударами, от моего волнения просто гудел воздух вокруг, как ненормальное билось мое сердце, я ждал его…

Но все же вздрогнул и дернулся все телом, когда чуть холодные с улицы руки забрались мне под рубашку…

Том не спешил. Сейчас было все совсем по-другому. Без стихийных страстей, без неконтролируемого дурмана в голове, как-то осознанно и очень нежно…

Сейчас меня просто удивляет как мы могли быть способны на такое будучи совершенно пьяными…

Тонкие пальцы бродили по моей груди, неторопливо расстегивая каждую пуговицу, освобождая меня от моих страхов и волнений, наполняя все вокруг необъяснимым блаженством. Я прислушивался к дыханию Тома. Оно, такое близкое, легким дуновением согревало волосы мне на затылке. Я ждал, когда же он коснется меня. Но губы его, которые были сейчас буквально в миллиметре от моей шеи, не спешили приласкать ее.

Я ждал, ждал настолько терпеливо, насколько мог, стараясь не выдавать себя срывающимся дыханием.

Наконец, теплый язычок прошел от мягкой ямки основания черепа вниз до первой косточки позвонка… Я не выдержал и прошептал с тихим выдохом, почти умоляюще:

- Том… Том… - я мечтал обернуться и обнять его за шею, сказать, как я ждал этой ночи, как я ждал его в своей жизни, как… Но он остановил меня:

- Тише, тише… маленький чертенок, Бри… Тише… Можно я скажу, ладно?..

- Да-да-да… - я лепетал что-то, хватая ртом воздух, и совершенно теряя волю от его невозможных прикосновений.

- Ты красивый, ты самый красивый, малыш… У тебя глубокие синие глаза…  такая ровная кожа…

Я просто задохнулся, когда руки Тома обхватили мою поясницу, когда шелковые губы  осыпали поцелуями мою шею и плечи… Звякнул ремень на моих джинсах, и я прислонился к нему спиной, притиснув свой затылок к его лбу…

- И тонкая талия… и теплое, теплое дыхание… - он развернул меня к себе лицом и захватил в плен мои губы осторожной игрой, дразнящей, маня языком и едва касаясь моих щек тыльной стороной ладоней.

В темноте я смотрел на него во все глаза… Это было как  в сказке… Нежные слова и ласки, невесомые, и такие острые, с трудом удерживающие меня на грани, но все же удерживающие.

- Я хочу тебя…  - Том шепнул мне в самое ухо, целуя, и словно зализывая следы своих бесстыдных слов. Я вспыхнул, как факел, и с тихим стоном прильнул к его груди. Вся кровь бросилась мне в лицо, я зашептал что-то в ответ, но не сразу понял, что сбивчиво и как завороженный шепчу одно и то же, повторяя с разными интонациями:

- Почему нет, Том? Почему – нет… Если да.. Да… Да! Даа!!!

Громко тикающие часы, заглушали наши стоны, и мы не могли прервать этой головокружительной игры друг с другом, не торопя события…

И когда рубикон наконец был перейден, доведя друг друга до точки терпения, мы бросились наверх. Уже второй раз за сегодня мы преодолевали этот путь по лестнице, но мне почему-то казалось, что все это СНОВА, как перепросмотр любимого фильма, когда все эмоции переживаешь заново.

Это была потрясающая ночь. Нежное безумие, наверное, - вот точное сочетание слов, способное хоть в какой то мере передать все то, что я пережил тогда. Наш первый раз, быстрый и сумасшедший, нельзя было даже рядом поставить с тем, что происходило между нами сейчас. Я и представить не мог, - насколько Том талантлив в этом деле, насколько открытым и изобретательным он может быть, насколько уверенно- нежным и убедительно-уговорчивым.

Каких только слов не услышал я от него в ту ночь! Никто никогда не говорил мне ничего подобного, никто никогда не целовал меня так! Никогда в жизни не представлял я себе, что буду с кем-то так счастлив в пассивной роли! Ни-ког-да…

Мы ласкались до тихих стонов, до умоляющих, срывающихся просьб, до слез в уголках глаз… Я был счастлив… Просто, оглушительно, невозможно счастлив… И  впервые за весь сегодняшний день не помнил о ТОЙ фотографии, о парне по имени Берт.

Угомонились мы только к утру и уснули, совершенно вымотанные друг другом.

И счастье, что назавтра был выходной, потому что ни я на учебу, ни Том на работу завтра бы не пошли, - и это бы был скандал.

Прислонившись к груди Тома, уже засыпая, я успел подумать, что надо бы позвонить Биллу и что-нибудь соврать, чтоб не терял. Меньше всего я хотел бы, чтобы меня вдруг потеряли, и принялись за поиски. Не надо меня искать, и тем более – находить!!!

Но звонить в такую рань Биллу было равносильно самоубийству, и я уснул, убаюкиваемый ласковыми ладонями.

На всю жизнь я запомнил эти безумные выходные.

Целый день мы почти не вылезали из постели. Это была какая-то стихия, с которой ни он, ни тем более я не могли справиться, да и не пытались, если уж быть совсем  честными.

Мы болтали о разном, принесли из гостиной ноут и целый день смотрели фильмы. Какие, - я не помню, потому, что это было… не важно.

Мы даже поленились спуститься пообедать, - так и обошлись бутербродами, которые Том принес на огромной тарелке, и зеленым чаем…

Не буду описывать подробностей, чем мы занимались, - это и так понятно…

В редкие паузы, затихший в теплых объятьях я все время думал о ТОЙ фотографии,  меня очень тянуло спросить о ней, но каждый раз, уже решившись, я удерживался, словно что- то мешало мне. И снова забывал на время, выпивая сладость ароматных губ Тома, замолкая, прекращая свою смешливую болтовню и сдаваясь на его милость.

Мне было хорошо.

Очень…

Так, в легком головокружении от счастливых тайных встреч прошло две недели.

Я теперь часто сбегал к Тому. Как нам удавалось скрывать наши отношения для меня до сих пор остается загадкой.

Однокурсники, благодаря конечно Итону Ларри, знали обо мне все, и не замечать моего одуряюще - счастливого вида не могли. Наверняка и выводы сделали, только и близко не догадывались об истинных причинах.

Но Итон Ларри потому и был Первым, потому что это был Итон Ларри.

Однажды, разыграв перед однокурсниками сцену «невыученный урок», Том оставил меня в аудитории. Перебирая на столе бумаги, он не торопясь, отчитывал меня за ни за что, и ждал, когда последний студент выйдет в коридор. Этим последним как раз и оказался Ит.

Тогда я, полный восторженного ожидания, влюбленный по уши мальчишка, не обратил на это никакого внимания, не спуская глаз с холеных длинных пальцев моего учителя, то исчезающих, то вновь появляющихся среди кипы неизвестных мне документов.

Мы оба ждали, когда нас оставят одних, чтобы переброситься парой очень опасных, едва слышимых слов, и…

Нет. Ничего нельзя было заметить. Мы всегда были очень осторожны, но…

Каким-то образом Ит догадался обо всем. И узнал я об этом очень скоро, прямо на следующий же день.

Я вернулся под утро счастливый и сонный и плюхнулся в кровать, досыпать те часы, которые безвозвратно были отданы любовным безумствам. Билл даже не пошевельнулся – спал как убитый.

Когда я проснулся, было уже около двенадцати: просыпать первые пары стало у меня почти в порядке вещей, и естественно, накопились хвосты. Отношения наши с Ларри к тому времени были уже очень даже дружескими, и он часто давал мне переписать пропущенные мной лекции. Вот я и заявился к нему после обеда, свеженький, выспавшийся, довольный, благоухающий дорогим парфюмом, подарком Тома.

Я был настолько счастлив, что не придал значения мрачному выражению на лице Ларри, и сказал, как ни в чем не бывало:

- Привет, Ит. Я как всегда – дашь лекцию переписать?

И вдруг…

- Круто же ты меня сменил, Бри…

Ответ Итона имел для меня эффект разорвавшейся бомбы,  хотя и был произнесен вполголоса… Я стал лихорадочно прокручивать в голове все моменты, когда мы с Томом виделись в универе, и чисто теоретически могли «засветиться»…

- О чем ты?.. – спросил я, прекрасно осознавая уже, что откуда-то Ларри знает все. Знание это было для меня  вполне определенным потому, что я слишком хорошо знал Ларри! Я все еще чувствовал его каким-то тридцать вторым чувством, и сомнений  не было – он действительно знает!

Мне стало нехорошо, так нехорошо, что аж замутило. А чрезмерно развитое воображение тут же нарисовало ужасную картину: о том, что преподаватель состоит с учеником в… отношениях знает весь универ, вызов на ковер к ректору… скандал… Том потеряет работу… НЕЕЕЕЕТ!!!!

В ту напряженную паузу, пока Итон не отвечал на мой звонкий от ужаса вопрос, я был готов на все, лишь бы Тому ничего не угрожало. Но Ларри молчал, внимательно разглядывая мое лицо, не выпроваживая и не приглашая войти.

Тогда я вошел сам, и надавил  спиной на дверь до тех пор, пока она не защелкнулась.

- И что ты хочешь?. .–  выдавил я из себя зло и хрипло…

Или мне показалось, или..

Ларри сразу как-то сник. Он отступил в комнату, и забрался с ногами на подоконник, обнимая себя за коленки. Такой странный, словно смятый, как серый мокрый щенок…

Только сейчас я заметил, насколько он исхудал и вытянулся, словно стал много старше.

И взгляд его потрясающих глаз, которые не так давно приводили меня в состояние тихой истерики, сейчас был совсем другим, странным… словно стеклянным. Было видно, что он изо всех сил пытается скрыть свое состояние, но для меня это было слишком очевидно. Столько раз с тоской я ловил этот взгляд, столько раз надеялся увидеть в нем хоть что-то кроме дружбы и лукавства…

На самом дне ничего не выражающих глаз Ларри сейчас таилась,… тоска?

Я растрялся…

От моей ненависти и решимости не осталось и тени. Тысяча вопросов вертелось на языке, но я был нем, и не мог пошевелиться, словно приклеенный к полу.

Тогда Ларри заговорил сам. И я был просто в шоке от того, что услышал.

- Ты молодец, Бри… Ты все правильно сделал. Не сомневался, что ты быстро найдешь мне замену. Спасибо… - я с трудом узнавал сейчас его голос, такой он был тихий и нервный.

- Погоди, Ит, ну о чем ты?!..

- А он красавчик… - Ларри словно не слышал моего вопроса, - очень хорош, и, кажется, действительно тебя любит…

Тут я не выдержал и рванулся к нему.

- Нет! –  вскрикнул он, и я остановился, - нет, Бри, стой - где стоишь…

Ларри спустил ноги с подоконника и сделал несколько шагов в мою сторону. Но остановился, словно передумав, когда между нами остался какой-то метр, и снова заговорил. Вот тут я и разглядел его глубокие, совершенно больные глаза, и мне стало не по себе.

- Ты знаешь, сначала я был даже рад, когда понял… Я наблюдал. Мы с тобой слишком хорошо знаем друг друга, и мне трудно было оказаться слепым, прости Бри…  Твоя влюбленность все более и более становилась очевидной для меня. Я даже как-то успокоился внутри: вот и хорошо, думал, - все теперь будет как надо…

Но понимаешь ли Бри…

Я конечно вижу, что все это теперь не имеет никакого значения, но у меня нет сил больше молчать, прости… Просто когда ты ушел  совсем, в какой-то момент я понял, что Изабель… Она чудная девушка конечно, и все прочее… Но когда ты ушел, я вдруг понял, что никого не любил так, как тебя… Словно пелена упала с глаз, понимаешь…

Я всегда был законченным избалованным эгоистом, Брайан, и конечно все это заслужил…

Какое-то время я пытался не думать о тебе, но каждый день слышал твой голос, твой счастливый смех, наблюдал твой вечный неуд по арт-дизайну, все  эти бесконечные новые задания… Конечно я догадался. Мистер Ламберт последнее время очень изменился…

- Ит…- я был просто убит тем, что выслушивал, но боялся прервать его.

- Погоди. Я прекрасно знаю, что ты скажешь. Лучше молчи, ладно? Раз уж пришел… Выслушай…

Потом с каждым днем мысли о тебе стали все более и более мучительными. Я толком  не понимал чего хочу, хотя нет, наверное уже понимал, только не признавался себе.

И однажды я прогнал Изабель.

Глупо сорвался, накричал на нее на пустом месте… Обидел ее… Потом пытался помириться, но понял, что совершенно не хочу этого…

В итоге мы расстались, и это произошло четыре дня назад.

Ларри сделал шаг ко мне, и оперся бедром на письменный стол.

Он был все так же красив, но удивительно изменился изнутри:  куда-то делась внешняя броскость и очевидность его вечной Победы. Но он стал необъяснимым образом еще более притягателен, хотя и совсем иначе. Если раньше он сражал меня наповал своим внешним блеском, задором, юмором, властностью и наглостью, то теперь в нем был  внутренний свет. В Ларри появилось тепло, то самое, о котором еще совсем недавно я так безнадежно мечтал. Это был Итон Ларри, и одновременно -  совсем другой человек.

Ларри смотрел мне куда-то в плечо и продолжал:

- Ты снишься мне, Бри…

- Ииит…

- Да. И каждый раз во сне я обнимаю тебя, целую тебя во сне, понимаешь…

- Господи… - я чуть не всхлипывал.

- Не надо, Бри,…  Я дурак… Я ничего не понимаю… Оказывается я так люблю тебя… Просто люблю...

- Но тогда, у тебя дома, когда ты позвал, помнишь?!!. Я был на все готов, Ит!!!- не выдержал я.

Ларри снова забрался на подоконник, и спрятал в коленях лицо. Слова его звучали глухо.

- Я не знал,… Клянусь,  не знал, что будет так. Я не знал, что…

Для меня все это было, как попытка понять себя что - ли… Я знаю, что мне нет оправдания. Но я искренне хотел, чтобы у меня все было, как у всех: девушка, семья в будущем… Меня тянуло к тебе, но я боялся. Ты же помнишь, как мне было страшно…

Я избавиться хотел от этого, как от напасти. Сам себя ненавидел, но оттолкнул тебя.

Думал, что смогу, сам справлюсь… Итон Ларри все может… - он горько усмехнулся.

А я не знал, что мне делать.

Я понимал и чувствовал все. И это запоздалое признание Ларри пробивало меня  насквозь своей неподдельной искренностью. Внезапно встали передо мной  воспоминания наших   встреч, и та последняя, после которой с трудом реанимировал меня Том…

Том…

Том…

Том… Который завтра везет меня за город. Том, который любит меня, и которого люблю я… Мой Том…

- Что ты хочешь? – прошептал я сквозь накатившиеся слезы.

- Наверное, я настолько отвратителен в твоих глазах, Бри, что ты можешь подозревать меня в таком…

- Скажи, Ларри, что ты хочешь, пожалуйста… - я мучился невероятно, хотелось скорей сбежать из этой комнаты, но опять что-то необъяснимое удерживало меня.

- Что я хочу?..

- Да!

- Н-ничего…

- ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ, ИТ?!! – меня уже просто трясло.

- Н-ни-чего… правда ничего, Бри… - он побледнел и отвернулся.

- Тогда я ухожу!- не смотря на уверенность моего тона,  ноги мои не желали сделать ни шагу.

После этих слов Итон  спрыгнул с подоконника, подбежал и схватил меня за руку.

- Не уходи… пожалуйста… Вот это то, чего я хочу… Немного побудь. Просто поговорим… Хорошо?.. Не уходи сейчас… Тебе нужны были лекции, - вот они… Возьми все, что хочешь…

Он мгновенно взял себя в руки и уже спокойными движениями собрал все нужные мне конспекты. Я присел на краешек стола… О чем мы могли говорить? Напряженное молчание повисло в комнате…

Итон сделал нам по чашке чая, и завел  рассказ о новых сортах, которые ему удалось найти и закупить. Это было одно из его увлечений: чай и кофе…

Новая плитка шоколада с миндалем…

А я наблюдал за ним словно оглушенный, и не представлял, как мог не заметить такое, ведь я был уверен на 100 %, что Ларри натурал. А тут…

«Зачем он мне все это рассказал? – думал я, -  Неужели и правда любит?»

Промучавшись еще час, неуверенно поддерживая разговор, я все-таки засобирался к себе.

- Я пойду,…

- Да, конечно… Не бери в голову все это… - он повел руками по сторонам, будто имел ввиду вот эту самую комнату, но я понял, что он хотел сказать.

- Прости Бри… Я не должен был…

- Нет, все нормально, Ит…

(Хотя, черт возьми, КАКОЕ тут нормально!) И… я совершил один поступок, о котором потом сильно пожалел.

Подчиняясь какому-то странному порыву, я подошел, притянул Ларри за талию к себе и… поцеловал. Мстительно и жадно, сминая его губы, теплые и растерянные, - он не отвечал, хотя желание било из всех клеточек его тела, я чувствовал.

- Бри… – только выдохнул он и опустил голову мне на плечо, больше никак не дотрагиваясь  меня.

Тут я опомнился и выскочил из  комнаты, смятенный, и совершенно потерянный...

Я ворвался в свою комнату, схватил курточку и бросился вон из общежития. Я бежал так, словно хотел выскочить сам из себя. Я бежал к Тому, бежал от себя самого, от моего прошлого, которое вдруг взглянуло на меня  колдовскими глазами. Взгляд Ларри стоял передо мной, слова его звучали в ушах: «Не уходи… Просто побудь со мной…»

Я бежал, не замечая, как по щекам катятся слезы, мне жизненно необходимо было обнять Тома. Я настолько был взволнован, что совершенно забыл, что у него еще одна пара сегодня, и раньше чем через два часа он домой не вернется. Но у меня к тому времени уже был свой ключ, и я почти вломился в прихожую, захлопнув за собой дверь.

Брошенные мной ключи брякнули о маленький столик, я скинул кроссовки и взбежал по лестнице в нашу (именно!) спальню. Я остановился перед самой кроватью и перевел дух.

Тишина и уют нашей бежевой комнатки успокоили меня, я с размаху шлепнулся на кровать, зарываясь носом в подушки, вдыхая знакомый аромат любимого тела.

Но мысли все равно не давали покоя. Мне казалось, что произошедшее со мной несколько минут назад, это неумолимая реальность, временно отложенная «на потом». Временно защищали меня эти стены от каких-то необратимых событий, которые, я чувствовал, должны были произойти.

Я встал на колени и потянулся через кровать к стеллажу, где в укромном месте дожидался меня  альбом с рисунками, с портретами парня по имени Берт.

Так, за этим самым разглядыванием и застал меня Том. Он подобрался ко мне бесшумно, только в самый последний момент я почувствовал, что в комнате не один. Том обхватил меня руками и прошептал в самое ухо:

- Убери это, пожалуйста.

- Почему? – тут же напрягся я.

- Потому… - тон его голоса вдруг стал стальным. Он вынул из моих рук альбом и положил на полку стеллажа. Да так и остался стоять ко мне спиной. Я чувствовал его состояние, и боялся даже пошевелиться.

Наконец он сказал:

- Если ты хочешь меня о чем-то спросить, спрашивай сейчас, пожалуйста, -  и все тот же напряженный тон. А я не знал, как начать, и был уже сам не рад тому, что затеял.

И собственное любопытство, и дурацкая моя ревность сразу же ножом встали поперек горла.

С трудом собравшись с духом, я произнес:

- Кто он?

Том шумно выдохнул, присел на край кровати и заговорил, стараясь не глядеть на меня.

- Его звали Берт. Бертран Келли. Мы учились вместе в университете. И да, ты все правильно понял, - мы были любовниками… - последнее слово Том выговорил с трудом, словно подавился им. И тут меня понесло.

- Нет! – то ли события сегодняшнего утра так взвинтили меня, то ли просто… да я сам не пойму сейчас, почему все так получилось.

- Нет, Том. Не так ты сказал.

- Что? – он резко обернулся ко мне.

- Вы не были любовниками. Ты любил его, Том. Это разные вещи. Ты очень счастливый на тех фотографиях, вы оба… - как ни сдерживался я, все равно мои слова прозвучали жалобно и нервно.

- Это что, ревность? – он взглянул на меня немного насмешливо, и вдруг резко дернул  за руку к себе. Мгновенно мои глаза оказались напротив его, и я замер, боясь вздохнуть. Том… Такое странно выражение лица было у него. С одной стороны он будто посмеивался надо мной, с другой же,… короче говоря, теперь, глядя в его глаза, я боялся продолжения этого разговора  просто до ужаса.

- Обещай мне одну вещь, Бри. Я расскажу тебе обо всем только один раз, а ты никогда, слышишь, никогда больше даже не намекнешь об этом, обещай!

- Да, да,  конечно, никогда… Никогда…

Он выпустил мою руку и снова немного отвернулся от меня. Он молчал, наверное, с минуту. А когда заговорил, я увидел, как вся кровь отлила от его лица. В одно мгновение он сильно побледнел.

- К тому времени, как все произошло,  мы жили вместе уже 5 лет. Он был моей первой любовью. Счастливы ли мы были? Может да, может - нет…Вот ты говоришь, что лица на фотографиях счастливые… Не знаю, он всегда немного подавлял меня: сильный, властный… - при этих словах голос Тома дрогнул, и он замолчал на мгновение.

- Но да, ты прав, я любил его… очень любил. Он был для меня всем. Но… он всегда уходил. То он гонял на своих автомобилях, - их у него было два. Даже пару раз выиграл гонки, представляешь? – Том усмехнулся и бросил на меня быстрый взгляд. Тут мне стало совсем нехорошо, я понял, какие чувства переживает он сейчас, но остановить Тома уже было невозможно. Он уже жил теми воспоминаниями, которые рассказывал мне, и я должен был теперь просто слушать.

- То уходил в горы, - он ведь спасателем был, ничего не боялся, это только я умирал каждый раз от ужаса, когда он уезжал один в эти свои  рейды. А он смеялся над моими страхами и каждый раз обещал, что вернется. Но, однажды случилось так, что не вернулся… Тут Том замолчал и побледнел еще сильнее.

- Просто его друзья – спасатели пришли ко мне домой и рассказали, что Берт с напарником доставали из-под завала паренька, вот такого же, как ты, не старше 25… Землетрясение… В общем, очень сложный завал… Мне сказали, что их обоих придавило бетонной плитой. Напарник  каким-то чудом остался жив, а Берти…  вернулся ко мне в цинковом гробу…

Я чуть не умер на месте, когда увидел этот ящик. Если бы не Альбертина, - сестра Берти,  не знаю, жив бы я был сейчас.

Просто однажды, по прошествии недели после похорон, или может чуть меньше, я не справился со всем этим… и вскрыл вены. Альбертина нашла меня почти без пульса - я обязан ей жизнью. Меня спасли, только долго не отпускали из больницы, не доверяя моей психике. И врачи были правы. Я слишком долго приходил в себя… Это было ужасно. Состояние мое имело только два вида: либо я пребывал в мрачной меланхолии и почти ни с кем не общался, либо срывался на такие лихие загулы с пьянством и бесконечными мальчиками, имен которых я и не спрашивал…

Дошло до того, что однажды меня чуть не убили в баре какие-то подонки.

Я так боялся его потерять, Бри, как чувствовал, что это случится. В общем, я был просто болен, совершенно болен. О наших истинных с Берти отношениях знала только Альбертина. Она и только она вытаскивала меня из всех этих страшных срывов, вызывала врачей, кормила меня, почти поселилась в моем доме, чтобы только я не оставался один.

А я не мог, совершенно не мог тогда существовать без него. Для меня как будто кончилась жизнь вместе с его уходом, я не видел никакого пути перед собой. Все, что имело смысл для меня в этой жизни, было связано с Бертраном. И, тем не менее, надо было жить дальше, заканчивать обучение, приниматься за работу, – он замолчал.

Я сидел на коленях, - ни жив-ни мертв, выслушивая эту страшную исповедь, боясь просто дотронуться до него. Но сам не заметил, как случилось, что я уткнулся лицом ему в колени и обнял обеими руками. Я был как щенок, напуганный собственной выходкой.

Но он заговорил снова:

- С тех пор, как Альбертина силой заставила меня жить, я дал себе слово, что никого не буду больше любить так. Да и не сумею, ты прости меня, Бри.. Любовь не равна жизни, нельзя умирать вместе с любимыми… Я был слишком счастлив с Берти. По-этому, я  прошу и тебя: не надо любить меня слишком, малыш, – он поднял ладонью мой подбородок, и пристально посмотрел  в глаза, - обещай, что ты переживешь все, что бы ни случилось между нами, и как бы не повернулась наша жизнь.

И я прошептал срывающимся голосом:

- Обещаю...

- Ну, вот и хорошо, - теперь его голос был похож на голос моего Тома, и я прижался к нему всем телом, стараясь задавить рвущиеся наружу рыдания.

Но эмоции, которые так накалили маленькую бежевую спальню, не могли раствориться сами по себе, и… Том втянул меня в странный, одновременно ласковый и мучительный танец. Мы словно мстили друг другу за доставленную боль: боролись на кровати, кусались и целовались как сумасшедшие, выхватывая друг у друга стоны наслаждения вместе со всхлипываниями и слезами. Здесь не было места нежности, - как два хищных зверька, кусали друг друга за шкирку, рычали и ругались, не в силах расцепить руки.

В конце-концов, мы так и угомонились, сжимая друг друга в объятиях.

Но это было только начало, потому, что настал новый день, и я встретил Итона Ларри. Ларри, который откровенно прятал глаза, который подчеркнуто вежливо здоровался и торопился после лекций, только чтобы не пересечься лишний раз со мной.

Он очень изменился, стал серьезнее и как-то тише, что-ли… Стал еще более худым и в фигуре его появилась такая  неожиданная для меня гибкость, неуловимая манящая сексуальность.

Я никогда раньше не замечал в нем ничего подобного. Раньше это был крепкий, уверенный в себе парень, - наглый и сильный, и, кстати, без особых комплексов, если не вспоминать ТОТ случай.

А теперь…

Я все больше и больше приглядывался к нему, и не узнавал, совсем.

Глаза его, которые теперь успеть разглядеть можно было только с огромным трудом, казались необыкновенными, они словно излучали тепло, взгляд стал мягче и совсем незнакомо -  беззащитнее. Невольно я вспомнил его полуобнаженную фигуру в тот день, когда ничего у нас не получилось, в тот день, когда Том нашел меня совершенно невменяемого в душе.

Вот тогда, промелькнувшая случайно эта нежная беззащитность теперь стала его лицом, как будто вышла на первый план, и расцвела таким необычайным прекрасным бутоном, что я не мог порой отвести глаз. Все это время, как воришку я сам себя ловил за руку, что опять разглядываю его. И каждый раз после этих разглядываний со мной происходило что-то вроде тихой истерики, - мне хотелось сию минуту спрятаться в объятья Тома, чтобы забыть об этом и не думать. Я убегал к Тому, и мы стали видеться почти ежедневно, порой неделями я жил у него…

Но, эта история стала повторяться все чаще и чаще, и вскоре мои наблюдения за Ларри стали ежедневными. Причем, чем чаще я разглядывал его, тем меньше и меньше он уделял мне внимание, тем реже общался со мной, как бы уходил, убегал от меня, пару раз я не застал его дома, зайдя, как обычно, за конспектами ( и это правда был не предлог!).

Отношения с Томом развивались как бы параллельно этому, это была как бы другая жизнь, в которой я чувствовал себя комфортно и естественно, а вот этих своих проявлений непонятного притяжения к Ларри я боялся просто панически. И чем больше боялся, тем сильнее и сильнее становилось оно.

Спустя примерно месяц таких наблюдений, я занервничал.

Несколько раз нагрубил Тому из-за ерунды, но он ничего не сказал мне, только странно-досадливо покачал головой, и оставил меня в комнате одного. Я, конечно, после этого ОЧЕНЬ ДОЛГО и убедительно просил прощения, но мысли мои при этом были далеко.

Я не понимал, что происходит, вернее не хотел понимать, не хотел никаких повторений прошлого. Но  как приклеенный не спускал глаз, стоило только Ларри появиться на горизонте.

В один прекрасный день ситуация накалилась до предела. И это был мой день рождения, который я сначала задумал немного отметить в студенческом кругу, а затем уже сбежать на ужин к Тому, который я знал, приготовил мне приятный сюрприз.

В этот день я решил навсегда выбросить из головы Ларри со всеми его «колоссальными» изменениями, и просто жить дальше. Но… не тут то было.

После лекций, мы собрались старой компанией прямо в нашей с Биллом комнате и немного выпили. Девчонки развлекали меня разговорами, парни-однокурсники поднимали шутливые и серьезные тосты. Было весело, потом кто-то предложил танцы и все вспомнили, что музыка есть только у Ларри… И что его почему-то нет!

Не знаю, что со мной произошло, я вдруг вскочил и бросился в коридор, но прямо в дверях столкнулся с Итоном. Мы едва не ударились лбами… Отпрянули.

- Ты чего?. – легкая улыбка и ВПЕРВЫЕ за все это время, - прямой взгляд мне прямо в глаза. Я растерялся совершенно..

- Я, ничего, просто думал, что ты не придешь…

- Ну… я не мог забыть про твой День рождения, это было бы странно… Мы столько раз справляли его вместе.

- Эй, вы чего там застряли, идите сюда! Ребята, Ларри пришел! – крикнул за спиной кто-то из девчонок. И мы вместе вошли в комнату.

Сердце мое стучало в горле, руки дрожали. Я мог бы поклясться, что побледнел, но старался изо всех сил не подать виду. В мозгу стучало: «Что это?!! Что это, Эйвери!!! Ты совсем с ума сошел???»

Но Ит очень спокойно занялся вместе со всеми приготовлениями к танцам. Мебель сдвинули в один угол, и выяснилось, что в нашей с Биллом комнате на самом деле не так уж мало места. Я переставлял стулья, какие –то девчоночьи вещички переносил в другие места, все делая машинально, почти автоматом, не вникая что и куда я складываю. Как появилась стереосистема, я вообще не заметил: Ларри уже что-то деловито настраивал, переговаривался с девчонками, и бросал на меня время от времени странные, отсутствующие взгляды. Зазвучала музыка, и я танцевал так, как люблю, как не раз делал это с моим другом Шоном в нашем клубе. Ну, и надо отдать должное однокурсникам, - они оценили мой танец по-достоинству. Было по-настоящему весело, но только одному мне было известно, что веселье имело оттенок вполне истерический, с одним лишь нюансом, - мне не хотелось сию минуту бежать к Тому. Одна единственная мысль не давала мне совсем свихнуться и пустить все на самотек: «Я должен в 21.30 выйти из этой комнаты и встретиться с Томом. Том меня ждет. Том…»

Музыка стихла, и вдруг Ларри заговорил. Пусть его манера говорить изменилась, пусть голос стал мягче, но  все равно все слушали его. В комнате сразу наступила тишина. И в этой тишине мурашками по моей коже, - чуть дрожащий голос Ларри:

- Я один еще не поздравил тебя, Брайан. Ты знаешь, я долго думал, что тебе подарить. Чай ты не очень жалуешь, - тут он усмехнулся. Но вот это я думаю, тебе понравится… - и он протянул мне маленький сверток.

На глазах у всех я развернул обертку…  Это был Шекспир. Это был редкостной красоты коллекционный томик Сонетов, - моя давняя страсть. Я ахнул, не удержавшись, и посмотрел на Ларри. «Не забыл!» - мелькнула мысль. Вокруг зашушукались, заговорили: «Вау, дай посмотреть! Да это же стоит Бог знает сколько!»

Только какой-то миг мелькнуло на его лице выражение полного счастья, и тут же исчезло. И я едва расслышал негромкие слова среди общей суеты:

- Там закладка, Бри, это то, что я бы хотел тебе пожелать…

Тогда я отшутился от любопытствующих, взглядом попросил Ларри завести музыку, чтобы все немного забыли про меня, и незаметно проскользнул сквозь танцующие пары в коридор. С бешено колотящимся сердцем я раскрыл томик и прочел:

Все страсти, все любви мои возьми-

От этого приобретешь ты мало.

Все, что любовью названо людьми,

И без того, тебе принадлежало.

Тебе, мой друг, не ставлю я в вину,

Что ты владеешь тем, чем я владею.

Нет, я в одном тебя лишь упрекну,

Что пренебрег любовью ты моею.

Ты нищего лишил его сумы,

Но я простил пленительного вора.

Любви обиды переносим мы

Трудней, чем яд открытого раздора.

О ты, чье зло мне кажется добром,

Убей меня, но мне не будь врагом!

Я медленно повернул голову…

Ларри...

Итон Ларри стоял в проеме двери моей комнаты, из которой доносилась музыка, смех и голоса…

Итон Ларри смотрел на меня своими задумчивыми глазами, всего в каких – то пяти шагах от меня… Мы смотрели друг на друга, но сделать эти пять шагов не могли…

Прошло, наверное, всего пару минут, но мне показалось – вечность, прежде чем Ларри все-таки шагнул ко мне…

Быстрый, порывистый шаг, почти как прыжок в пропасть…  мне навстречу…

- Я только хотел сказать…

- Тише…

А дальше был примерно такой диалог:

- Куда?

- Не знаю…

- Зачем?

- Пусть…

- Вниз..

- Нет!

- Да..

- …сейчас…

- Конференц-зал..

- Он закрыт..

- Откроем…

- Мне страшно…

- Тише, не бойся…

И мы что есть духу, побежали по коридору наверх в конференц-зал студенческой общины.

Я бежал впереди, не выпуская руку Ларри, с колотящимся сердцем, сжимая второй рукой томик Сонетов.

Конференц-зал был почему-то открыт, и мы влетели внутрь как две разгоряченных кометы. Ларри проскочил мимо меня, и забился  на самый последний ряд кресел. Я запер дверь, первым попавшимся под руку стулом…

- Ит…

- Да…- в полумраке вечернего освещения фигура Ларри казалась еще более тонкой.

- Иди сюда…

- Да… Только… я не знаю…

- Я знаю.

Он приблизился ко мне легким быстрым шагом, еще не отдышавшийся от бега, беспокойный, прячущий взгляд, до такой степени эротичный, что я почти задохнулся, от одного только взгляда на него… Я не думал вообще, что делаю и зачем, а главное – почему…

Мои руки скользнули по его плечам, просто и без трепета, сильно… Затылок Ларри лег в мою ладонь, и вот он открылся мне, чуть откидывая назад голову, ласкаясь к моей ладони.

Он молчал и только прерывисто дышал, а я целовал его в открывшееся яблочко, постепенно поднимаясь по подбородку выше…

И, едва только коснулся губ, как он сам обнял меня и несмело погладил ладонями по спине. Сладкая истома прошла по мне, я что-то шептал ласковое и раздевал его, не в силах удержаться от желания  коснуться  его груди, которая  поднималась с каждым вздохом все выше…

А потом…

Потом все пронеслось стремительным и нежным вихрем… И легким болезненным вскриком Ларри, и моими успокаивающими словами и поцелуями, и его молчаливыми слезами и словами, которые я не мог расслышать… И мое желание укрыть, спрятать, сберечь это чудо под моими ладонями, сцеловать каждую слезинку заговорить, заласкать… Я вложил в свои ласки все, что мог и  умел, лишь бы ему было хорошо в этот первый раз. Первый раз Ларри…

А потом он просто прижался ко мне и долго молчал, уткнувшись лицом в плечо. И я молчал, поглаживая его по обнаженной спине…

И только спустя несколько минут молчания, я услышал тихое:

- С-спасибо…

- Что?

- Спасибо…

- Господи, ну зачем ты…

- Нет, я теперь счастлив… очень… Тебе так понравился подарок? - всхлипывание и усмешка.

И я вдруг почувствовал такую волну нежности к этому парню, что сам испугался…

- Как только ты не забыл?..

- Тебе надо идти…

- Нет, - я сильнее обнял его.

- Да. Иди Бри, тебе надо…

- Я хочу немного вот так постоять с тобой. Ты не хочешь?..

- Нет, что ты… Даже слишком хочу, просто… ты  сам все понимаешь…

- Нет! Нет, Ит! Я ни черта не понимаю! Я не понимаю, что происходит! Ты такой стал…

Я не могу описать даже… Я не могу не думать о тебе…

- Ты? Думаешь обо мне?.. Не знал… – улыбка и он прижался ко мне щекой.

«Господи,… какой доверчивый, нежный зверек…» - подумал я, и нашел его губы. Еще несколько минут молча, беззвучно мы целовались, и поцелуи эти были похожи на разговор, неторопливый и очень нежный. Нежный до такой степени, что от каждого прикосновения я трепетал всем телом, и желание сохранить, сберечь только все больше возрастало во мне.

- Ты как? – спросил  наконец, я.

- Нормально, - улыбка и смущенный смех в мое плечо, - это было сильно…

- Все  хорошо?..

- Ну,… мне понравилось…

Мы одевались и с трудом сдерживали смех. В конце-концов, я обнял его и сказал:

- Ты как фиалка на снегу, Ит…

- Почему на снегу?

- А почему фиалка, тебе не интересно?..

Он рассмеялся и прошептал:

- Так почему на снегу все-таки?..

- Потому что я хочу тебя согреть.

- Согрей, у тебя получается… - и снова серьезный и чуть печальный взгляд…

Вот тут, наконец, я заметил на полу свой телефон, и все 9 пропущенных  вызовов и время: 22.30…

Реакция на произошедшее, как и осознание случившегося, - пришли не сразу. Только задворками сознания я понимал, что безнадежно опоздал, и как-то придется объясняться с Томом.

Я еще успел выспросить Ларри о ближайшей встрече, и огорченно понял, что он не говорит мне ничего определенного, что опять уходит, избегает меня.

Даже сейчас, после часа этих нежностей за дверью, торопливо запертой на ножку стула…

После всего, после моих признаний, после… Даже сейчас!

Но я все-таки надеялся на что-то, и попрощался  ласковым поцелуем за ушко, от которого Ит задержал дыхание, но никак не ответил…

- Иди, Бри, пожалуйста, я придумаю что-нибудь для всех, - в этих словах не было ни грамма обиды, злости на меня или ревности, хотя он прекрасно знал, куда сейчас я пойду.

- Хорошо… прости, мне и правда, надо бежать…

И я сорвался с места, успев услышать за спиной негромкое:

- Тебе давно… пора…

Я вылетел на улицу, едва не поскользнулся, выругался от души, и поймал машину.

Когда такси с визгом притормозило у «нашего» кафе, до меня, наконец дошло, что случилось, и что не факт вообще, что Том ждет меня до сих пор здесь, и что он мог подумать, когда не дождался ответа ни на один свой звонок…

Я испугался сразу всего…

Мысли заметались безответные. Чувство вины? Нет, почему-то я не чувствовал себя виноватым, скорее опустошенным от понимания того, что не смог бы устоять перед Ларри в любом случае, что эта «случайность» случайностью не была. Но от этого всего становилось только хуже, потому что Тома я… тоже любил, и ни чуть не меньше!..

Это было для меня странным открытием, не обещающим ничего хорошего в перспективе.

Как вор, я торопливо поправил одежду, оглядел себя тщательно, с ужасом пытаясь вовремя разглядеть и уничтожить следы моего преступления. Бросил последний безрадостный взгляд на себя в зеркало в гардеробной нашего кафе, и, собравшись с духом, вошел, наконец, в зал.

Меня убило то, что я увидел.

Том был в зале совсем один… Кафе было близко к закрытию, - официанты убирали посуду со стола… Он сидел за столиком, положив  голову на руки. Поза такая расслабленно – безнадежная, уставшая, сидел ко мне спиной…

Когда я приблизился к нему, он даже не пошевелился.

Спит? Если это так, то у меня была некоторая фора по времени. Я мог чуть-чуть прийти в себя… Но прямо сейчас перед ним я был весь соткан из ароматных тканей эротизма, был настолько уставшим от внезапного свидания в конференц-зале, от нервов, от беготни, от своих мыслей и от всего сразу, что ноги меня не держали и я почти плюхнулся перед ним за столик, не справившись с задачей не шуметь. Том не поднял головы, только я слышал, как часто он дышит.

Нет, он не спал… И я приготовился выдержать разговор. Но все – равно вздрогнул от его негромкого голоса:

- Пришел, наконец… - и он поднял голову.

Взгляд его был прямой, в глаза, без стеснения, без малейшего шанса спрятаться от него.

Он смотрел, наверное несколько секунд, но мне казалось, что меня просканировали…

Том вздохнул глубоко и встал:

- Пойдем домой, уже поздно…

Только тут я бросил взгляд на нетронутый ужин… Как все это было шикарно, и каким нелепым был я в тот момент, глупым, грязным, загулявшим мальчишкой… Но стоило мне только  вспомнить Ларри, как все существо мое  начинало протестовать: «Но я ТОЧНО не смог бы по-другому! Железно!..»

Сейчас, я должен был, просто обязан просить  прощения, сделать еще что-то, не знаю… но точно не должен был молчать. Черт-те что можно было подумать от этого моего молчания! Но мне словно спазмом свело челюсти, - я не мог произнести ни слова.

Том спокойно рассчитался, снял с вешалки курточку, и я, наконец разглядел его… Боже ты мой, красота-то какая! Том как минимум  потратил пол дня на парикмахерские и салоны красоты, одет был просто шикарно, - красивый, ухоженный, благородный… И только глаза с немым вопросом: «Что ж такое случилось, что ты про меня забыл?»  говорили, как же ему нехорошо сейчас.

Я потянулся к нему:

- Том, пожалуйста…

- Потом, Бри… Не надо здесь… в конце-концов, - это твой день…- он замолчал так, словно не дал себе закончить фразу, словно оборвал себя на полуслове. Потом добавил глухо:

- Идем домой, я очень устал…

И я покорно пошел за ним, безумно благодарный за то, что он не задал ни одного вопроса, на который я не смог бы ответить. Но я видел, как изменилось что-то в нем. Даже его походка стала чуть-чуть другой. Нет, в ней не появилось ни неуверенности, ничего подобного, просто во всем видно было его странное опустошение и… равнодушие, мнимое, конечно же.

Мы вышли из кафе, и Том остановил машину. Судя по тому, что свою он не взял, - планировал немного выпить, и прогуляться со мной вечером пешком до дома…

Мы молчали всю дорогу…

Молчали и дома, а когда я попробовал заговорить, чтоб хоть как-то сломать эту гнетущую атмосферу, Том встал и вышел из комнаты.

Он вернулся, с полотенцем в руках, который протянул мне:

- Иди первый, пожалуйста, я потом…

Я не посмел противоречить, взял полотенце и поспешил в душ.

Чувствовал себя я ужасно. Закрывшись, я с досады ударил полотенцем по душевой занавеске и услышал, как с громким стуком что-то ударилось об  кафельный пол. Я нагнулся и поднял  маленькую бархатную коробочку, она была так хороша сама по себе,  что трудно было представить,  каким могло быть ее содержание… Сердце мое провалилось в пятки, когда я ее открыл.

Это было колечко с сапфиром, - полуовальным камнем… Такого я никогда и ни у кого не видел, и сердце чуяло – вещица сделана по заказу, и очень дорогая…

Я съехал по стенке прямо на пол…

С одной стороны я был счастлив этому подарку, пусть даже и вручили мне его таким образом, да я заслужил еще как минимум не такого!.. С другой стороны… я не чувствовал себя в состоянии ответить на этот жест соответственно, хотя и очень этого хотел. Я не понимал себя…И в голову приходило только одно:

 «А ты как был циничной сволочью, Эйвери, так ею и остался, и нечего искать себе оправданий, - их нет. Думаешь ты любишь? Уточни тогда – кого? Не ответишь, потому что себя ты любишь больше всего на свете! Только себя!»

Тогда впервые я… расплакался, просто уничтоженный собственной мыслью. И как в дешевой мелодраме слезы мои заливали прекрасный синий камень на колечке в моей ладони.

Я включил воду, чтобы мои рыдания не были слышны, но было поздно…

- Брайан, что с тобой?... Открой,  пожалуйста,  Господи, вот я дурак! Ну, прости, я перенервничал, тебя не было так долго… Бри, малыш, открой! Пожалуйста, прости,  прошу тебя… - за закрытой дверью голос Тома почти переходил на крик.

- Брайан, открой, пожалуйста… Ну, пожалуйста, ну не плачь…

Я изо всех сил пытался взять себя в руки, но получалось плохо.

Однако дверь надо было открыть… И я щелкнул замком.

Том влетел напуганный, сгреб меня и стиснул так, что я едва мог вздохнуть. И от этого объятья слезы мои потекли потоком, я всхлипывал, обнимал Тома в ответ,  и слова  произнеслись сами собой:

- Том… я… я.. виноват… я очень виноват… я  тебе… изменил…  прогони меня, пожа… луйста я… не… не могу… не знаю, что со мной…

Самое удивительное было то, что Том не отстранился, не ударил меня, даже не закричал – ничего этого он не сделал, хотя имел на это все права, и кто знает, может быть, сделай он хоть что-то из этого - мне стало бы легче. Но он только обнимал меня, гладил по голове, плечам, спине и говорил совсем другое:

- Как же я люблю тебя, дурачок ты мой… Да все понял я! Господи, Бри, да я сразу же понял, как только ты к столику подошел… От тебя ж сексом за милю несло… Такой смазливый пришел, да и губки еще не остыли…

- Том… пожалуйста… лучше прогони…

Тут он вдруг засмеялся:

-  И что это изменит? Вот ты плачешь почему, а? Ты уйти хочешь, и не знаешь, как это сделать?..

- Я... не знаю, Том… - я все больше и больше вжимался в него, словно умолял его спасти меня от меня самого.

- Вот видишь, - не знаешь… А Ит? Он – знает, что делает?..

- Откуда ты…

- Солнышко мое, да ты же глаз с него не сводишь уже больше месяца, разве я мог такое не заметить?..

- Он говорит, что любит меня…

- А ты можешь так сказать?.. Подумай, и ответь сам себе: так это или нет?

- Я не.. знаю,…пожалуйста… прогони меня, а?… Я сам себе противен…

- Так, сейчас – душ, и спать. Все дурные мысли будешь думать завтра, договорились?

Поживем – увидим, малыш. Только на мое слепое благородство не рассчитывай, хорошо?

Я обещаю  - ты сможешь уйти из этого дома в любой момент, как только сможешь ответить на мой вопрос однозначно: Да, я люблю Итона Ларри, и не люблю Тома Ламберта, ок?

Я во мгновение ока успокоился, и посмотрел в глаза Тому, стараясь понять – не шутка ли все то, что только что услышал.

- А… а как же ты?

Он помолчал немного, и ответил уже более мягким голосом, только выглядел при этом очень уставшим:

- Позволь мне со своими проблемами разбираться самому, хорошо?.

- Я не могу так…

- Сможешь. Ты обещал, помнишь? Совсем недавно…

- Помню, конечно, помню, Том… прости.

- Вот и все. Поживем-увидим… Успокойся, ну ты… чертенок, ну все, не плачь… Давай в душ иди, и спать пора, я тебя жду… - он выпустил меня и только было собрался перешагнуть порог ванной комнаты, как остановился, потом повернулся снова лицом и робко спросил:

- А тебе… понравился подарок?..

Я буквально бросился к нему на шею и зашептал горячо и благодарно:

- Очень, очень… такая красота, Томми…   ты очень необычный парень,… я никогда не встречал таких как ты.

- Конечно…

- Что, конечно?

- Ну… что не встречал… И не встретишь больше.

Я уже готов был смеяться, - я  был сегодня полным психом:

- Это почему?

- Потому что я такой – один…

- Да?

Ответом мне был поцелуй – спокойный и ласковый.

Но  не все это было для Тома так, как он пытался мне показать. Меня восхищала его мудрость в поступках и отношении ко мне, но я и близко представить не мог, какая буря затаилась в его душе. Очень скоро мне пришлось это понять.

*     *      *

Отношения мои с Ларри развивались стремительно и совершенно помимо моей воли. Каждый раз, выходя из своей комнаты в общежитии, я говорил себе: «Все. Ни одного  взгляда не позволю себе, не поддамся ни на какие знаки внимания с его стороны. С этого дня – все. Точно все.»  Но..  стоило мне только увидеть его, хотя бы издали, как я становился сам на себя не похож, я забывал только что данные самому себе обещания и старался не потерять из виду волнующую, светловолосую макушку…

Ларри хорошел с каждым днем. Его  ломкая угловатость и худоба постепенно превратились в хрупкую стройность, он занялся плаванием, и фигура его приобрела такую для меня неоспоримую притягательность, что я не мог справиться с собой совершенно. Однажды, я не удержался и в один момент сменил все свои планы, свернув следом за Итоном в один из проемов между стеллажами в библиотеке. Было уже около шести вечера, и почти все студенты торопились на университетский турнир по гольфу, где, кстати, одним из сильнейших игроков был Том.  Я тоже собирался идти поболеть за него, но… один неосторожный взгляд на загривок Ларри привел меня, как заколдованного в полумрак вечерней библиотеки.

Итон тянулся вверх, чтобы поставить книгу на полку, и мгновенно зачаровал меня  изящным изгибом своего тела. Я подошел вплотную к его спине, он обернулся, так и не успев поставить книгу…

- Ты?... Бри, ты почему здесь? – растерянный тон и вспыхнувший взгляд. Он явно рад был видеть меня, и был очень смущен неожиданностью. Ресницы дрогнули, и он чуть отвернулся… Я обнял его, притянул к себе за талию…и

Мы долго-долго целовались, нежно прижимаясь друг другу. Книга упала на пол, дав возможность переплести пальцы наших ладоней. Ларри все больше открывался мне, подставляя шею, позволяя мне запустить руки под джемпер… Этот серый тонкий джемпер так шел ему, одновременно скрывая волнующий силуэт гибкого тела, и он же  тонкими неожиданными линиями подчеркивал его гибкую таинственность.

- Ит… Итон… Господи, какой ты стал… - задыхаясь шептал я.

- Ну, какой? Скажи какой? – смущенно улыбался он, успевая ответить между шквалом моих поцелуев.

- Не знаю,… не могу сказать… не могу,.. не могу без тебя…

-… но… как же… как же Том?…

- Ой, молчи, только молчи сейчас, пожалуйста…

- Хорошо, я  молчу,.. если ты… хочешь…

Я просто уплывал от обилия той нежности, которую чувствовал к Ларри, меня заводило в нем все – и сдержанное, едва слышимое дыхание, и его ничего не ждущий от меня взгляд, и вот эта его ровная белая кожа, словно у ребенка или ангела. Как часто с тех пор мне стал сниться он среди одеял на своей постели, в тот самый день, когда мы расстались, когда он со слезами на глазах говорил: «Бри, я не могу… совсем не могу…» И каждый раз просыпаясь я был счастлив от того, что все это – сон, и Ларри, Итон Ларри сегодняшний может все, что он стал совсем другим… И я любил его, любил без памяти.

Я стал все реже и реже бывать у Тома. Однажды наступил день, когда я пообещал и не пришел на ночь. Это были выходные. Выходные, которые мы провели с Ларри на верхней террасе его дома, расстелив на полу мягкое покрывало. Мы пили вино, кормили друг друга ягодами и виноградом, хмелели и целовались… целовались до одури. А потом…

Любили друг друга на этом же покрывале, почти под открытым небом, если не считать неширокого пластикового козырька, укрывающего террасу от дождя. Я упивался его стонами, его гибким и податливым телом, и с трудом сдерживал собственные возгласы, закусывая губы, но каждый раз рычал как лев, в приближении разрядки… А потом нежно-нежно гладил его волосы, его грудь и шею, сцеловывая маленькие капельки пота, такие сладкие,  и тонул в его… ничего не ждущем от меня взгляде… Это были самые счастливые и самые сладкие мгновения моей жизни. Я знал, что никогда не смогу их забыть.

Но странная фатальная отстраненность Ларри сначала так заводившая меня, потом стала удивлять. А когда отношения наши зашли так далеко, что я и одного дня представить себе не мог, чтобы не заловить где-нибудь моего мальчика, и не затискать в первом попавшемся темном углу, она стала меня пугать, я переживал из-за этого, но боялся напрямую спросить.

И 9 неотвеченных звонков Тома смешались с  моим неведомым страхом перед этим странным взглядом Ларри.

В очередном моем объятии Ларри вдруг извернулся и дотянулся до телефона.

-  9 между прочим  звонков… Бри. Почему ты не ответишь ему?

Вдруг что-то случилось? – странно-холодно произнес он, все-таки не пряча от меня того же самого, так тревожащего меня теперь взгляда.

- Дай сюда, - потянулся я.

- Нет… скажи, почему ты не отвечаешь? – и едва заметная грустинка коснулась его глаз.

- Ит, ну дай же…

- Бри…

- Ит.. отдай телефон.

Я резко дернул его к себе, притиснув бедрами, целовал его снова и снова, не реагируя на… вибрирующий телефон в руке Ларри.

Я не понял в какой момент Итон стал вырываться… Но он оттолкнул меня и стал одеваться, полуравнодушно собирая с пола нашу одежду, бросая мои вещи мне.

- Ит, ну что случилось?... – я был встревожен, потому что отпор от Ларри не получал еще ни разу.

- Брайан… ты знаешь… я конечно… да, я люблю тебя – он остановился передо мной, босиком в одних незастегнутых джинсах, и было видно, как трудно дается ему каждое слово… - но, с некоторых пор мне стало не все равно где ты, и с кем ты…

Я вскочил на ноги и прижал его к себе, молниеносно возбуждаясь от прикосновений моего обнаженного тела к грубой джинсовой ткани.

- Ит, милый… ну что такое…  ты же знаешь, что я люблю тебя…

Но он отстранил меня:

- Я не хочу больше быть твоим любовником, Бри… не хочу!

- Но Ит…

- Молчи лучше. Ты сам себя не понимаешь, Брайан. Подумай хорошо и иди сейчас.

- Ииит…

- Иди!

Я очень медленно одевался, в надежде, что он передумает и бросится ко мне в самый последний момент, как это уже не раз было по другим причинам,  но Ларри не двигался с места. Только видел я, как бледнеет его лицо, как ярким, нервным блеском сияют  глаза.

Я ушел не оборачиваясь. В душе моей, почти привыкшей к ежедневному обману разыгралась буря… Ощущение де жа вю навалилось  камнем…

Снова, как тогда, год назад я вышел из дома Итона Ларри с оборвавшимся сердцем, ненавидящий себя за малодушие и двуличность. И, не замечая начавшегося мелкого дождя, я начал размышлять.

Да, без сомнений я любил Ларри, его нежность, его беззащитность, его всего с его странным взглядом и тихой лаской. Мне нравилось быть с ним сильным, ведущим, направляющим, мне нравилось заботиться о нем, дарить подарки, баловать… А Том был для меня ураганом сдержанной страсти, элегантности и мужественности, благородной красоты и мудрости, и… я любил его за это!.. Без сомнения любил! Любил так, как не любят равного, – с затаенным восхищением и уважением.

В полном отчаянии от собственных выводов я несколько раз сворачивал в попадающиеся на пути переулки, и, в конце-концов, оказался перед входом в «Really»…

Я толкнул дверь и вошел внутрь. Здесь было почти безлюдно. До ночного разгула было еще далеко, но Шон и Джейсон были уже здесь. И я присел за их столик, совершенно промокший от дождя с потерянным, расстроенным видом. Друзья были рады мне, и Шон тут же оживился:

- Бри, ну так что – зажжем сегодня?

Я был совершенно не в настроении, и хотел было ответить «нет», как вдруг увидел, как открылась входная дверь и в клубе появился Том…

- Да, обязательно! – отчеканил я, не отрываясь, разглядывая Ламберта.

Том был великолепен, как и всегда,  только одет был проще чем обычно – черная в обтяжку майка и черные же джинсы… И что-то такое в нем, едва уловимое тревожило меня…

Что-то непривычное в движениях, какая-то странная надломленность и резкость, что-то настолько мне незнакомое, что заставило похолодеть все мое нутро, и в одно мгновение почувствовать неведомый до этих пор страх.

Том не видел меня. Он очень быстрым шагом подошел к Марселю, переговорил с ним о чем-то и заказал коктейль… выпил его… я следил за ним не отрываясь. Потом снова заказал – снова выпил… еще…

Я не на шутку испугался и хотел было подойти, встал с места, как вдруг, опрокинув в себя последние капли, Том нырнул куда-то за кулисы и исчез.

Его не было примерно час…

Потом он появился в компании с... Везунчиком. Меня покоробило, особенно жест мальчика, когда тот легонько шлепнул Тома чуть ниже спины, а Том послал ему в ответ очень говорящий воздушный поцелуй. Четыре верхние пуговицы на рубашке Тома были не застегнуты,… я даже думать боялся почему, хотя и понимал уже все…

А клуб к тому времени был почти полон. Звучала музыка и танцпол наполнялся парочками, раздавались возгласы, музыка звучала все громче… громче…

- Эй, Бри, ты куда? Не время еще. – вцепился мне в рукав Шон.

Но я не ответил и стал пробираться сквозь толпу в надежде разыскать Тома, хотя  понятия не имел, что скажу ему, но сердце мое просто истекало кровью глядя на то, что он делал. Вот только что макушка Тома мелькнула у бара… судя по всему он принял еще один коктейль, но вот уже снова потерял я его. Я был в полном отчаяньи между веселящихся, танцующих парочек, меня тянули за руки, предлагая составить компанию… но было только душно и тяжко на сердце. Совсем уже было отчаявшись его найти, я вдруг услышал:

- Дорогие друзья! Специально для вас сегодня танцует Мастер Эви! Встречайте!

Вокруг меня заголосили, раздались аплодисменты… я обернулся машинально к сцене и обомлел: «Мастер Эви?..»

На сцене был Том. Он стоял к публике спиной, в полумраке синего освещения.  Руками  обнимал себя за плечи… замер как изваяние. Стояла тишина…

Когда зазвучала музыка, началось что-то необъяснимое. Я не видел никогда такого танца… ни одна наша фантазия с Шоном ни в какое сравнение не шли с тем, как «говорил» с публикой Том. А он именно говорил, говорил жестами, движениями, мимикой, и я понимал все, что он хотел сказать. Это был крик о помощи очень сильного, и очень раненого человека или зверя. В каждом движении, повороте головы, изгибе спины читался надлом и боль… и Том был пьян, его немного покачивало не смотря на то, что и в этом состоянии он прекрасно владел своим телом.

Как я оказался рядом с ним – не помню… Только в один из очередных «па», Том попал в мои объятья. Мы замерли лицом к лицу… нос к носу…

Публика просто взревела.

Том коротко взглянул мне в глаза стеклянным взглядом и странно улыбнулся, облизнув верхнюю губу, и словно принимая вызов, продолжил танец, только уже включая во все свои мастерские импровизации и меня. Он был очень пьян… и среди мелькающего клубного света я успел разглядеть  круги под его глазами.

То, что творил Том было настолько откровенно, что я боялся ответить ему… Он кружил меня, отрывая от пола, резко прижимал к себе, мы оказывались спиной друг к другу, сплетая пальцы рук… он ластился ко мне затылком и тут же ускользал… Все его прикосновения ко мне были резкими и… такими, что мне было почти больно. В них не было ни капли ласки, он будто цеплялся за меня, как за последнюю надежду. А я боялся причинить ему малейшую боль, и был податлив как глина. Когда музыка приблизила последние аккорды, он вдруг внезапно изменился,  нежно посмотрел на меня и поцеловал на глазах у всех, не прикасаясь  руками, почти не дыша…

Вокруг засвистели…

Я услышал тихое: «Я люблю тебя… прости… не ходи за мной!» и Том удалился, оставив меня на сцене одного, совершенно оглушенного… Пришел я в себя, когда Шон и Джейсон стащили меня со сцены вниз:

- Бри! Это что, твой парень? Бри!!! Это было просто потрясающе!!! Бри, ну ты чего такой замороженный! Вы такая пара красивая, слушай, где ты его нашел?..

- Да, сейчас… я должен догнать его… - я рванулся сквозь толпу к выходу, расталкивая всех, кто заслонял дорогу, не оборачиваясь на грубые окрики,… и я успел. Слава Богу, успел, потому что Том уже сидел за рулем, и машина на полном газу собиралась сорваться с места.

Дождь на улице шел вовсю, было скользко, и я бросился грудью на машину, молотя руками по капоту, но подскользнулся, и едва не упал на мокрый асфальт…

- Том! Том!!! Стой!!! Я прошу тебя!!!

Двигатель работал, но машина не двигалась.

Я с трудом открыл дверцу, едва не выломав ее, и снова подскользнулся на тонкой корочке весеннего льда, покрытого водой. Наверное, сам Бог хотел этого: я упал на колени, я обнимал Тому ноги и дрожал крупной дрожью, не в силах вымолвить ни слова. Он молчал и нешевелился, только мне было слышно, как он изредка вздрагивает. Наконец он очень осторожно положил мне руку на затылок, и полупрошептал, полувыдавил из себя:

- Отвези меня домой, пожалуйста… я слишком пьян…

Я вскочил и занял только что освобожденное место водителя. Машинально нажал на газ, стараясь не глядеть на Тома, стараясь сдержать собственные рыдания, рвущиеся наружу.

Том сидел рядом, и, казалось, безразлично смотрел в окно.

Когда мы приехали к воротцам дома, он вышел, закрыл машину и ничего не говоря, ушел в дом. Я остался под дождем, не в силах заставить себя ни уйти, ни войти следом. В прихожей зажегся свет… я все не уходил… Не знаю, чего я ждал.

Но дверь открылась, и Том вышел ко мне снова с зонтом в руках, и потянул за собой в дом. Мы вбежали в прихожую… Я был мокрым насквозь, замерзшим и едва не рыдающим…

- Тебе переодеться надо, простудишься,… - прошептал он и начал дрожащими руками расстегивать мою намокшую рубашку, я помогал, как мог. Мы сталкивались пальцами, но не смели взглянуть друг другу в глаза…

Потом джинсы… промокшая ткань никак не отпускала металлическую пуговицу, и Том опустился на колени, зубами и руками помогая себе… А когда пуговица поддалась, он расстегнул молнию и вдруг крепко обнял мои бедра, утыкаясь лицом  в пах…

Он молчал, а я не шевелился и глотал слезы… Весь мой страх за него, и чувство вины и любовь к нему затопили меня по самую макушку. Коленки подогнулись,  я обнял Тома, стискивая плечи, целуя шею, грудь, губы, глаза, мокрые от слез щеки… и слушал его сбивчивый шепот:

- Слушай, Бри, … ты знаешь… я подумал… ты, если хочешь,… пусть Итон будет… почему нет?..  Я согласен… ты знаешь… я на все согласен… только не исчезай так, пожалуйста… больше…  я... я  так пьян сейчас… говорю не то… ты конечно как хочешь,.. не могу настаивать. Если решишь уйти я пойму конечно… Только знай,  ты всегда можешь вернуться сюда, в этот дом… этот дом твой…

И в ответ на каждое его слово, я целовал его все неистовей, все нежней становились мои ладони. Все дальше и дальше ускользали страхи и обиды, и грустный красавец Ларри, и все мои необдуманные поступки… Том был словно тряпичная кукла в моих руках, – совсем не мог отвечать мне, словно вся страсть вышла из него тем безумным танцем в «Really», а я вкладывал в свои ласки все что только мог,  только бы он дышал, только бы никогда больше не видеть этот стеклянный  взгляд… И когда наконец добился осторожного ответа холодных губ – был на седьмом небе от счастья.

- Я так скучал, Бри…  я…  и не думал, что буду вот так скучать без тебя…- прошептал он.

А я молчал, титаническими усилиями сдерживая рыдания…

Эта ночь все расставила на свои места. Не знаю как, но я понял, что дороже Тома у меня никого нет, что я смертельно боюсь потерять его, что…да много всего передумал я той бессонной ночью, обнимая спящего Тома. О Ларри думалось с грустью и чувством вины…

Как же прав был этот мальчик, со своим ничего не ждущим взглядом. Он был мудрее меня и все знал заранее, все чувствовал… и все равно шел на это, потому что тоже любил меня. Почему же нет у меня этой самой мудрости? Почему я сам настолько наивен и самовлюблен?… И почему мне так трудно изменить это?

 Ранним утром, стараясь не разбудить Тома, я выскользнул из дома. Через каких-то 15 минут я уже был в общежитии. Мне хотелось сразу же постучаться в комнату Ларри, и поставить все точки над «и», но что-то меня сдержало. Я пришел в свою комнату и стал дожидаться, пока все проснутся.

Почему-то не было в комнате Билла, и, судя по аккуратно заправленной постели, он и не ночевал сегодня здесь. Я ждал, когда Ларри проснется, а он видимо – когда проснусь я, потому что постучался ко мне первым.

Он вошел в комнату, взял первый подвернувшийся стул и оседлал его верхом, сложив локти на спинку. Мы молчали оба. Никто не решался заговорить первым… Я никак не мог понять, как начать разговор, но пока придумывал, Ларри опередил меня:

- Бри, я уезжаю сегодня…

Почему-то эта новость не стала для меня неожиданностью. Только что-то царапнуло внутри, и я посмотрел Ларри в глаза:

- Зачем?.. Тебе же еще учиться год…

- Все нормально, Бри, меня переводят в Академию Искусств в Париж… - как ни старался Ларри быть спокойным, все-таки немного голос его вздрагивал.

- В Париж? Как? Когда ты решил это?

- Давно, Брайан. Давно, просто не рассказывал тебе.

- Ты едешь один? – вдруг закралось у меня сомнение.

- Да, я еду один, но меня там ждут, – он слегка улыбнулся.

- Кто ждет? – задал я вопрос, уже догадываясь, каким будет ответ.

- Есть один человек, Бри, который… в общем. Думай как хочешь… У меня теперь есть небольшой дом в окрестностях Парижа, меня зачислили на последний курс Академии Искусств…

Я с трудом сдержал готовый сорваться с моих губ грубый вопрос, и  сумел немного смягчить его:

- Тебе он хоть нравится?..

Ларри вздохнул и опустил голову на локти. Голос его звучал глухо и неуверенно, но каждый ответ  повергал меня в настоящий шок:

- Брайан, его зовут Бернард Лангре…

- Кто???, САМ Лангре?! – обомлел я, услышав столь известную в современном мире искусства фамилию.

- Ну да, - Ларри поднял лицо и говорил дальше, не сводя с меня своих глаз, - мы познакомились этим летом. Он, в общем… ну ты помнишь, как меня отправили на семинар по дизайну в конце мая…Лангре вел его все пять дней. Мы часто беседовали с ним… А в последний день, перед отъездом,  он предложил  выпить по бокалу вина… у себя в загородном особняке… я не отказал.

Слушая рассказ Ларри, я все больше… радовался. Вот столько всяких во мне недостатков, но, по крайней мере, одно достоинство у меня не отнять – я никогда никому не завидовал. Я буквально вытащил Ларри со стула и закружил  в объятьях:

- Ит, какой же ты молодец!!! Нет, ну ты даешь!!! Сам Лангре! Обалдеть можно!!! Да ты же счастливчик самый настоящий!!!

Ларри смущался и краснел… и смотрел на меня грустным взглядом. Потом отстранился  и продолжил:

- В общем,..  переспали мы,.. как ты уже понял.

- Так ему же вроде 40ка еще нет, Итон! Он же вообще симпатяга, каких мало!!! Ит, да тебе же повезло как никому, ты хоть сам-то понимаешь?!

- Да… понимаю…

- Ну и чего мы так грустим, тогда? Да ты представь только – свой дом в Париже, покровительство Лангре, Академия Искусств! Мальчик мой, да такими подарками не разбрасываются! Когда говоришь ты едешь?.. – в полнейшем восторге говорил я, не замечая, как бледнеет Ларри.

- Сегодня… почти сейчас. Вещи я уже собрал… Лангре полностью организовал мой отъезд. Ты знаешь, - он усмехнулся, - за мной сейчас даже придет Лимузин и отвезет в аэропорт.

- Ну… - я приобнял его за плечи и поцеловал в щеку… - ну Ит! Радоваться такому надо, а ты…

- А я люблю тебя, как дурак… - губы Итона дрогнули и он бросился ко мне на шею, прижимаясь и скуля, словно щенок, целуя отчаянно, как в последний раз… но ведь это и был последний раз…  До меня почему-то это не доходило тогда …

- как полный идиот, Бри… милый. Я ведь прекрасно знал, что Том для тебя – все… но… ничего не мог с собой поделать… Ты только не бросай его, ты сам не понимаешь еще, что любишь его…

Я не мог ничего сказать – сердце рвалось на части, но я знал, что он прав.

- Господи, если бы ты знал, как я не хочу ехать…

Я целовал его, и шептал как заведенный:

- Итон, подумай, ну подумай, пожалуйста, такой шанс выпадает раз в жизни!

- Я понимаю…

- И что?

- Да конечно я еду… Бернард очень мил…  поеду… Прости меня за все.

- Дурачок, это ты меня прости.

Мы еще, наверное, с полчаса обнимались в комнате, шепча признания, и прощались навсегда.  Потом я проводил его до машины.

Шофер с преувеличенным почтением погрузил вещи Итона в багажник, и открыл дверь… Полунивера высыпало во двор, глядя на это зрелище…

Мое сердце вдруг сжалось – каким нежным птенцом выглядел Ларри на фоне этого роскошного Лимузина, как не вязались его простенькие джинсы и любимый мною серый джемпер с великолепием ожидающей его будущей жизни.  Как-то справится Ларри со всем этим? Ведь он – не я, не было никогда в нем того цинизма, которым всю жизнь отличался Брайан Эйвери. Я бы со всем этим справился без вопросов –  уж я то точно знал…

А богемная жизнь Парижа, Лангре, известный своими любовными похождениями… Ведь неизвестно как там все еще сложится.

Ларри, такой нежный, такой искренний, мой мальчик… Да сможет ли вообще?..

Мы смотрели друг на друга, не в силах сказать последнее: «Прощай», и я держал его ладонь, сжимая тонкие холодные пальцы…

И все-таки он был первым:

- Ладно, чего тянуть... прощай, Бри… Не бойся за меня. Я не упущу этот шанс… - сказал твердым голосом, и я мягко высвободил его ладонь.

Дверь захлопнулась, и машина тронулась. Только в последний момент я увидел ладонь Итона на заднем стекле и по губам прочел:

- Люблю тебя…

*   *   *

Я не мог сдвинуться с места, пока Лимузин не скрылся из виду. Ни слез не было, ничего… Я знал, что все происходит правильно, но не смог сразу же вернуться к Тому – бродил по городу до темноты, сворачивая во дворы и парки, почти не разбирая дороги… а к воротам дома Ламберта подошел, когда уже совсем стемнело.

В доме было тихо, света не было нигде за исключением прихожей.

Я открыл дверь своим ключом, снял обувь, курточку, и, ступая как можно тише, вошел в кухню. Том сидел за пустым столом спиной ко мне...

- Привет, - сказал я и обнял его, пряча лицо в густые волосы, закрывая глаза…

- Ты вернулся…

- А ты не ждал?..

Том поднялся и сгреб меня так, что аж косточки мои хрустнули. Он молчал, и я был безумно благодарен, что он не задал мне ни одного вопроса о Ларри.

В этот вечер мы смотрели старое кино с Одри Хепберн… Сидя прямо на полу на ковре, ели бутерброды и пили хороший коньяк… И молчали, боясь нарушить только что родившийся мир в наших душах.

И  ни разу в жизни не пожалел я о том, что вернулся к Тому…

Сейчас я счастлив, и все в моей жизни сложилось как надо. Наверное, просто мне удалось вытянуть именно мой счастливый билет. А как часто мы ошибаемся, как часто оказываемся одинокими из-за того, что выдаем страсть за любовь…

Вы спросите меня, что же сталось с Итоном Ларри?

Спустя год нашего с Томом решения быть вместе, я увидел его по телеканалу Art-France.

Толстый и лысоватый журналист брал у него интервью, как  у «открытия года, молодого и талантливого дизайнера, блестящего выпускника Академии Искусств»…

Ларри отвечал на вопросы, а стоящий рядом знаменитый Лангре, изредка вставлял комментарии с улыбкой, тактично и с юмором…

- Ну, так что вы можете сказать мсье Лангре, примет ли участие ваш  блестящий протеже в грядущей Всемирной выставке в Марселе?..

- Я думаю, нужно спросить об этом у самого блестящего протеже… - улыбнулся Лангре.

А Ларри, бросив короткий взгляд сначала в камеру, затем на Лангре, загадочно и смущенно улыбаясь (все-таки не изменился!), ответил:

- Почему бы и нет?..

Конец.

17.05.2011.

firelight