Мистерия обмана

«Правда, жаль парнишку. Как же он так сильно пострадал?» Массажист приходил к нему через день в течение вот уже двух месяцев. И успел немного привыкнуть к этому странному молодому человеку. В квартире совсем не было зеркал, только лишь матовые не отражающие свет, елочные украшения оставленные после новогодних праздников украшали потолки и стены. 
- Гиль, спасибо тебе, что помогаешь! – со всей сердечностью произнес Фридрих.
- Да, не беспокойтесь, это всего лишь моя работа, - успокоил он.
- Вот видишь, ты даже не хочешь меня выслушать, - огорчился Фридрих.
- Почему же, я вас слушаю, - попытался оправдаться Гиль, ему было неловко говорить, что, работая массажистом, он не может быть со всеми на одной ноге. Люди были с разной судьбой, и принимать участие в каждом исковерканном человеке не было особого желания.
- Я живу тут совсем как арестант. Мне хочется куда-нибудь сходить, но внешность моя, этого теперь не позволяет.
- Рих, вы, кажется, очень мнительны. Вас профессионально подлатали.
- И все равно я уродлив. Не успокаивай меня. Слышишь, кажется, идет? – испуганно произнес он.
В замке повернули ключом.
- Только бы не пьяный был. Иначе он меня убьет. И тебя заодно. Ты даже не представляешь, какой это зверь.
- Даже не знаю о ком вы?
- Да, живет тут один, родственник, - вскочил он суетливо, не зная, куда себя деть.
- Что-то я не совсем понимаю, что вам может сделать родственник?
- Это чё еще такое? – вошел в комнату огромных размеров усатый субъект.
- Толик, это мой массажист! Если бы не он…
- Ха, ну ладно, - грохотнул дяденька. – Мне тоже сделаешь?
- А что у вас?
- Утин. Знаешь чё такое? – свирепо глядя в глаза, спросил Толик. Так хотелось спрятаться от этого тяжелого взгляда.
- Спина. Наверное, потянули где-то?
- Поработай с моё! – рыкнул он и прошел в ванную.
- Ты, то есть вы идите уж, не обижайтесь на меня, что выпроваживаю, - растерялся Рих.
«Да, не знал, что нужно так бояться родственников», недоумевал Гиль, складывая в сумку кремы и мази.
- И куда это ты? А поужинать не хочешь? – донесся уже из кухни громкий голос.
- Как-нибудь в другой раз, - засмущался Гиль.
- Давай проходи, раз приглашаю. Закусочка на столе, все как положено.
Они втроем сели за большой кухонный стол, выпили по нескольку рюмок люксовой водки, и потекла мирная беседа.
Мужчина рассказывал о работе на стройке, как сильно зажимают рабочий класс, о тяготах и неравенстве классов, был, как и многие недоволен чиновниками.
- Я пойду немного прилягу, - сказал осторожно Фридрих, не в силах видимо слушать подобный пролетарский бред.
- Иди, валяй. Ты нам пока не нужен, - зычно рассмеялся Толик. И продолжал в том же духе, не давая и слова вставить Гилю.
- Хорошо, - потянулся он.
- Да, вы правы, - промямлил осоловевший Гиль. – Настолько, что можно даже остаться здесь.
- Так не вопрос, оставайся, - сверкнул глазами Толя.
- Не, я домой. Где у вас тут в такси содют? Ха-ха! - рассмеялся он сам себе.
Уговорить его остаться так и не удалось. Такси подъехало минут через десять, и он перед уходом зашел попрощаться с Фридрихом.
- Молодой человек, пока!
- Ой, вы что уходите? Останьтесь, пожалуйста. Вы мне нужны сегодня, очень. Я боюсь его, - схватил он за руку Гиля. Ничьи руки еще не были так требовательно прилипчивы, как руки Фридриха. – Я ведь говорил вам сегодня, что если он выпьет, то…, - и он тут же умолк, увидев грузную фигуру своего родственника.
На улице пошел мягкий снег, и ложась на землю, сразу таял. Фонари зажглись не все, но Гиль сразу увидел возле подъезда припаркованный автомобиль.
- Гиль, не уходи, он меня опять изнасилует, - донеслось до него откуда-то сверху. Он посмотрел в ту сторону, откуда шел этот крик и увидел, как грузный мужчина оттолкнул молодого человека и захлопнул окно.
Вернувшись домой, Гиль решил еще немного выпить. Банановый ликер был его самым излюбленным алкогольным напитком. Тягостно было на душе, и он не понимал из-за чего ему так нехорошо. И все он тогда свалил на усталость и потому решил ополоснуться и быстрым делом улечься спать. Спал он теперь один. Жена его Нина уехала с сыном на Украину проведать отца, и он пожалел, что не поехал вместе с ними.
Следующий день начался довольно хмуро. Сырой шквалистый ветер гонял повсюду мусор с близлежащих помоек, гнул, деревья и чувствовал себя полноправным хозяином тех мест.
Было стыдно идти к клиенту с помятым лицом после вчерашних посиделок, но «работа есть работа», говорил себе Гиль, идя к остановке, поправляя то и дело развевающийся на ветру шарф.
Придя к клиенту домой, он долго не мог разогреть руки. Люди, к которым он приходил, бывали все разные, кто более гостеприимен, а кому-то было жаль даже домашних тапочек. На этот раз мужчинка пенсионного возраста забеспокоился, увидев раскрасневшееся лицо своего массажиста.
- Да вы никак замерзли! Хотите чаю? У меня он душистый, с мятой.
- С большим удовольствием, - согласился Гиль, разглядывая кухню.
- Как же вы хорошо это делаете. Был до вас тут один, пришлось от него отказаться. Вы мне сразу понравились. У вас, правда, золотые руки.
- Не говорите так, мы этого не любим.
- А, ну да, я честно как вас увидел, думаю ну, уж этот точно не изнасилует. Вы даже представить не можете, как у меня все болело после того массажиста.
- Как вы сказали, изнасилует? – зацепился за это слово Гиль, пытаясь вспомнить, где же он слышал это слово.
- Извините, - ответил, немного смутившись, дядечка. – Вы знаете, мне надо съездить послезавтра к родственникам, даже не знаю, как быть.
- Так, ну давайте тогда завтра, - открыл он блокнот. – У меня Кайзер Ф. записан на два часа дня, а к вам тогда я зайду ближе к пяти.
- Да, конечно это в самый раз, - обрадовался дядечка.
- Кайзер! – вырвалось у Гиля. «Вот от кого я услышал это поганое слово», вспомнил он вчерашний вечер.
«Необходимо позвонить Фридриху, чтобы справиться о его здоровье», нашел оправдание своему поступку Гиль.
- Рих, добрый день? Как ваше здоровье? – как можно веселее спросил он.
- А, Гиль, рад тебя слышать. Рукой вот уже вполне могу двигать.
- Простите, что задаю этот вопрос, но мне показалось, что вчера вы мне что-то кричали из окна.
- А, это, да пьяный был. Не бери в голову.
- То есть? Вы вроде не так много выпили.
- Я же говорю, был пьян. Ты еще что-то хотел спросить? - встал в позу он.
- Нет, нет, ничего. До завтра, - ответил он и отключился.
«Зачем я лезу со своим участием, дурень?» ругал весь день себя Гиль.

Завтракать Гиль любил запеченным сыром. Он брал колбасный сыр, нарезал и ставил в микроволновку. Сыр плавился, трещал и запекался. Но в то утро, к сожалению, в холодильнике уже ничего не осталось. Даже черствой булочки и той не было. Обозлившись на весь мир и на жену в том числе, что оставила его одного, он оделся и выбежал из квартиры.
Кафе, в которое он поспешил, располагалось возле его дома. Оно всегда открывалось рано, готово было накормить всех завтраком, но маленький минус этого заведения был в том, что ценники на блюдах отсутствовали. Взяв кусок яблочного пирога с большим заварочным чайником, он занял свободный столик.
- Эй, массажист! – крикнул кто-то. Гиль даже вздрогнул. В конце зала сидел дядя Толик, в рабочей робе и аппетитно уплетал булочку с повидлом.
- А, здравствуйте, и вы здесь! – ответил Гиль, не зная, подойти ли к нему и поздороваться, либо продолжать сидеть, ожидая, что же будет дальше. Долго раздумывать не пришлось, ибо дядя Толик буквально сорвался с места взял в руки чашку с кофе и бегом направился к нему.
- Живешь здесь? – спросил он, усаживаясь.
- Да, рукой подать. А вы?
- Работаю недалеко. Объект недавно дали в этом районе.
- Заселяют потихоньку, - тихо произнес Гиль, откусывая кусок пирога.
- Зайдешь сегодня?
- Да, к двум, как и обещал.
- Кому? – брезгливо сморщился Толик.
- У меня есть обязательства перед клиентами.
- Хм, - ухмыльнулся Толя. – Ты думаешь, почему я в кафешки то захожу по утрам? Да он не готовит ни хрена. Пиццу себе закажет и жрет ее целый день.
- А почему собственно он должен вам готовить? Вы же его родственник, всего лишь.
- Да ты что!? – взревел он на все кафе, даже посудница выглянула из раздаточного окошечка. – Самого вон видать тоже не кормят, - сказал он уже тише.
- Жена уехала с сыном. А готовить я не особо то люблю, если честно.
- А, вон как. Извини тогда, - сказал он, поднимая со стула огромный зад.
Гиль долго смотрел на изящную чашечку, из которой пил Анатолий и не мог понять, как и почему этот мужлан перед ним только что извинился.

Гиль пришел в установленное время, чем очень обрадовал Фридриха.
- Давай, посмотрим, каких результатов мы достигли, - сказал Гиль, прощупывая руку от предплечья до запястья.
- Уже намного лучше. Завтра пойду к невропатологу, посмотрим, что он скажет.
- А я сегодня с твоим Толей виделся. В кафе случайно встретились.
- О чем говорили? – испуганно спросил Рих.
- О жизни и вообще.
- Дело в том, что это очень лживый и опасный человек. Он виноват в моем теперешнем состоянии. Мы попали в аварию. Он тогда сел за руль пьяным.
- Неужели? – удивился Гиль.
- Да, поэтому он теперь меня опекает. Только не говори ему ничего, ладно?
- Конечно, нет. Я может, его и не увижу больше. Жена с сыном приезжают на днях. Так что в кафе я завтракать больше не пойду, - улыбнулся Гиль.
- Спасибо тебе за все. Если бы не твоя помощь, не знаю, что бы я делал, - ласково произнес Рих, прищурив правый глаз.
- Ты плохо видишь? – зачем-то спросил Гиль.
- Есть такое дело. Нужно как-нибудь линзы заказать. Ты все же не как другие. Все только и спрашивают, что со мной произошло и как так угораздило раздолбать пол-лица.
- Рих, ты хороший парень, вот увидишь, еще немного и ты будешь выглядеть опять, как прежде.
- Можно я за это тебя поцелую! – обрадовался Фридрих, и чмокнул в губки не успевшего ответить на этот странный вопрос Гиля.
Фридрих был приятен в общении. От него веяло неким животным магнетизмом. К нему влекло и хотелось сделать ему что-нибудь приятное. Так и Гиль, закончив работу и напившись кофе, не хотел покидать его. И в то же время понимал, что оставаться более в доме не следует. Он боялся переступить ту грань, которая разделяет людей по интересам и их пристрастиям.
- Я пойду, наверное. Приеду послезавтра, - произнес он дежурную фразу.
- Буду ждать с нетерпением, - приник к нему Фридрих всем телом. И Гилю даже не захотелось отпрянуть от него. Но обнять мужчину ему было трудно.