Заложник

Посвящается summerville

- Привет, давно собирался тебе написать, но все как-то мужества не хватало. Мне отец сказал...
- Привет, малыш. Классно, что ты написал мне. Давай не будем о грустном, лучше расскажи о себе. Ты счастлив?
- Да.
У него на аве стояла свадебная фотография – мой малыш, такой взрослый и солидный, в костюме и галстуке, обнимал какую-то женщину и улыбался. Не мне – всем.
Вспомнилось задорное детство. Мы с моим лучшим другом, в белых рубашках и красных галстуках, гордо кричим хором: «Нам никогда не будет шестьдесят, а лишь четыре раза по пятнадцать». Когда мне было два раза по пятнадцать, у моего лучшего друга родился сын. Из роддома его принесли с диагнозом «кривошея». Я завернул том Большой Советской Энциклопедии, с золотыми «Лю-Лэ» на темно-бардовой обложке, в пеленку, и положил в кроватку так, чтобы он не давал поворачиваться голове в «неправильную» сторону.
- Ты бы еще Шопенгауэра в подлиннике положил, -пошутил новоиспеченный отец и с гордостью посмотрел на свое пищащее творение.
- С него и энциклопедии хватит. Умным мы его вырастим, а Лю – значит «любовь». Пусть в его жизни будет много-много любви. Мы то уже его любим.
Нет пророков в своем Отечестве?! Есть.
Энциклопедистом ты не вырос – вырос хулиганом и футболистом. А еще художником. На сорокапятилетие ты подарил мне очень интересную работу акварелью:
солдаты шли в атаку, на их лицах решительность – победить или умереть.
- Малыш, почему от твоего подарка веет безысходностью?
- Понимаешь, у этих солдат жен и детей фашисты взяли в заложники, и они обязательно должны их освободить, иначе все погибнут.
Его родители в то время разводились, что-то разрушалось в его внутреннем мире, кричало и рвалось наружу. Что-то гибло, а он был заложником. Я был рядом, и меня призывали идти в атаку, чтобы или спасти всех, или умереть самому.
- Малыш, нам с твоим отцом не сильно нравится пиво и сигареты,которые ты прячешь в своей комнате, да и компания у тебя странная. Может, лучше будешь ходить со мной на фитнес ?
Малыш расцвел и прыгнул мне на шею. Учитывая, что он был уже на 10 см выше, смотрелось это довольно комично. Мы выпили легкого ликерчику, но моего юного гостя почему-то развезло. Я оставил его у себя ночевать, и всю ночь, не сомкнув глаз, смотрел на этот любимый родной комочек.
Зал поразил его. Наверное, сегодня трудно представить те времена, когда поход в бутербродную забегаловку, которыми усеяны все автозаправки Америки и Европы, считался неосуществимой мечтой. Слово «Чизбургер» до сих пор ассоциируется у меня с нищетой, забитостью и отсталостью. Простой тинейджер, попавший в никелированный мир «Кетлер», напоминал Д"Артаньяна, въезжающего в Париж – ему хотелось бежать сразу во все стороны. Обычно сдержанный и неразговорчивый, он трещал без умолку, чувствуя себя одновременно Шварцнегером и Джекки Чаном.
А потом мы пошли вместе в душ.
Учитывая мой последний разговор с врачом, мне осталось не так много времени жить, а значит, совсем нет времени на ложь. Пора сказать эту нелицеприятную правду вслух – все произошло не в душе, я любил и хотел его уже давно. Просто когда он стал тереть мне спину...Ему было пятнадцать. Юношеская гиперсексуальность, любопытство и бесконечное доверие сделали свое дело - мое возбуждение не прошло незамеченным. Малыш внимательно посмотрел мне в глаза и опустился на колени. Он был уже тогда взрослым, взрослее меня. И любил больше.
- Какие вы, взрослые, все тупые! – сказал он, поднимаясь и вытирая губы. Думаешь, я не видел, как ты смотрел на меня на своей днюхе? Я специально пьяным притворился и остался у тебя. А ты лежал и вздыхал! Как ты там в своем суде только убийцам приговоры читаешь? Давай, помоги мне, а то у меня сейчас от желания яйца отвалятся.
- Малыш, я юрист. Ты понимаешь, ЧТО я сейчас сделал???!!!А ты еще и сын моего лучшего друга!!!
- Понимаю, ты совратил несовершеннолетнего. Но это же не ты меня совратил, а я тебя. А меня не посадят, я еще маленький. И писюнчик у меня еще не вырос. Так что, будь добр, помоги ему немного подрасти – он жаждет ласки.
- Ну по поводу «не вырос» я бы не сказал. Отрастил себе елдометр до колена.
- До гланд. И ты сейчас в этом убедишься.
После душа он дурачился и игрался как котенок. Требовал пиво, но согласился на «Сникерс». Уже подъехав к дому и выходя из машины, малыш вдруг серьезно спросил:
- Скажи мне, только честно, это была просто похоть или...?
- Или...Это было или... Я люблю тебя больше жизни!
Два года. Целых два года. Всего лишь два года. В семнадцать у него был первый секс с женщиной. Блюстители чужой нравственности, возомнившие себя законодателями, пытаются что-то там нажить – деньги или рейтинги, якобы защищая детей от пропаганды. Невежественные ничтожества – гея нельзя воспитать, природу нельзя изменить. Геем можно только родиться. И все рейтинги, весь этот кровавый популизм строится на обломках судеб мальчишек и девчонок, родившихся другими. Почему мне не суждено было встретить другого мальчишку и стать счастливым рядом с ним? Кто пишет книгу судеб, постоянно допуская ошибки и вырывая жизни, как страницы?
- Ау, ты почему не отвечаешь?
- Задумался.
- Когда ты приедешь?
- Не знаю, может, когда ты будешь забирать своего первенца из роддома.
- Ну это не скоро будет, жене еще два года учиться в универе. После дипломирования о детях подумаем.
- Это правильно.
- Слушай, я давно хотел тебе сказать, все не решался. А вот когда узнал о твоей болезни...
- Говори, я слушаю.
- Я ведь тогда не просто так, я ведь очень любил тебя. И люблю. Извини, что я не такой, извини, что я не смог стать для тебя таким, как нужно, извини, что я сейчас не рядом.
- Ну что ты, любимый! Тебе не за что просить прощение. Главное, что ты счастлив.
- Скажи, а ты любил кого-нибудь после нашего расставания?
- Да.
- Кого?!