Новые прочтения

Мы с ним учились в одном классе целых пять лет. С пятого по девятый. Потом он просто пропал. Перевелся в другую школу. Мне, да и всем было все равно. Он был ущербным, а ущербных не сильно и любят. Лично мне просто неловко было находиться рядом. Один глаз у него постоянно был заклеен круглыми пластырями, а поверх всего этого еще и красовались не слишком изящные очки. Это отпугивало. Его никто не обижал, все уже видели, что его жизнь обидела и без нас. Может, его жалели где-то в глубине души, но ничего этого не показывали. Он вызывал чувство неловкости. Он ушел, мы все забыли про него и даже легче задышали.
Школу я благополучно закончил. Еще горел самоуверенностью, верил, что все зависит от меня и поэтому угробил несчитанное количество нервных клеток и парочку недель, чтобы убедить мать не лезть в мою жизнь. Надеялся добиться всего сам и именно по этой причине продержался я целых три года. Успел жениться, потом развестись, поработать кассиром и почти закончить институт. Но я не приучен к бедности, а она меня съедала вместе со всеми моими мечтами.
Стал выбор: или я работаю под крылом мамочки по профессии, а я был неплохим профессионалом, или я еще ближайшие двадцать лет вкалываю, как лошадь, пытаясь, устроить свою жизнь. Я выбрал первое. Самооценка моя от такого решения все же упала, но я быстро нашел способ ее поднять. Сначала я любил Дашу, потом была Кристина, а на Кире я снова женился. Думал, что это уж точно любовь до гроба, но мама наняла на работу еще одного экономиста женского пола и чуть ли не заставила работать нас вместе. Работали мы дома и так усердно, что однажды просто спалились и Кира выгнала меня на улицу. Через месяц мы развелись, через два месяца я взял заслуженный отпуск и слонялся по всему городу в поисках новых приключений, которые мне начали уже надоедать.
И вот в моей жизни впервые случилась такая девушка, с которой мы даже не помышляли заводить что-то кроме дружбы. Звучит нелепо, тем более она была актрисой, но это так. Она была старше меня на четыре года, но как это и бывает у актрис, выглядела намного моложе. Звалась она Гулей.
Я и раньше бывал в театрах, но я никогда не бывал за кулисами. Мне там определенно понравилось, чему я даже удивился. В силу своей молодости, наверное, я больше любил громкую музыку, алкоголь и блядство. Здесь, вообще-то тоже такое случалось, но музыка здесь была другая, алкоголь был не того градусу, и блядство носило какой-то культурный характер. Мне казалось, что я попадаю в древние салоны двухсотлетней давности, и только по какому-то недоразумению женщины носят брюки, а на мужчинах нет фраков и тех смешных белых кальсон.
Моя знакомая была очень хорошим человеком, и все ее друзья были хорошим людьми. Она хотела познакомить меня со своей подругой, уверенная в том, что третий брак уж точно выдержит все на свете. Она любила это число и любила сводничать, и однажды уже под осень я оказался на репетиции. Театр только собирался открывать новый сезон, постановки пока не шли и я чувствовал себя избранным. На репетициях я начинал дремать, спектакль я выучил уже наизусть, но был всем доволен.
И однажды в такой райский уголок кто-то посмел заявиться с огромной собакой. Благо, собака была умной и бесшумной. Никто не возмутился, как будто это было в порядке вещей, и я тоже успокоился. Парень и собака тоже остались в зале, усевшись на другом его конце. Я снова закрыл глаза и начал дремать, вслушиваясь через сон в звучные голоса со сцены.
У них был перерыв. Моя уставшая знакомая спрыгнула со сцены, и, все еще переругиваясь с режиссером, пошла ко мне. Пришлось прогнать сон, даже протереть глаза кулаком, чтобы они быстрее разлиплись. Она так и не дошла до меня. Обвела глазами зал и замерла, потом махнула мне рукой и отправилась в другую сторону. Как раз к тому парню с огромной собакой.
Ждать я не очень любил, тем более, когда вроде бы можно было сначала подойти ко мне. Мы договорились. Я встал со своего места. Ноги уже порядком затекли от долгого сидения и даже начал сочувствовать всем представителям актерской профессии, которые как заведенные скакали по сцене, повторяя одно и то же десятку раз. Я пошел за ней, даже побежал, но догнал ее только тогда, когда она уже приблизилась к тому парню.
- Вить, - пропела она немного севшим голосом, - это я.

- Ага, что надо?

- Вежливей, Вить, надо быть, вежливей.

А я как-то посчитал, что имея такую огромную собаку, можно быть и грубым. А собака непростая. Овчарка. Немецкая, если я не ошибался.
Чтобы привлечь внимание, я банально прокашлялся. Моя подруга на меня почти внимания и не обратила – была у нее такая привычка, а вот парень повернул голову в моем направлении. Я и не совсем еще был идиотом. Я понял все: и к чему тут собака понял. Всему объяснения – страшные безжизненные глаза, даже ничем не прикрытые, как будто он специально хочет напугать как можно больше народа.
- Кто? – спросил он.

- Друг мой один, наверное, приревновал. – Ответила Гуля.

Он даже усмехнулся.

- Пускай не ревнует. – Отвел от меня свои страшные косые глаза, и сразу даже дышать стало легче. – Так зачем я нужен?

- Я нашла ее. Подождешь меня еще часок?

- Это много. – Парень явно был недовольным. – Кого нашла?

- Я нашла тебе нужную книгу.

Тут он обрадовался. Даже приподнял голову, снова немного напугав меня. Но он-то этого не знал. Просто сжал в кулаке сильнее ремешок от поводка. Собака лениво повела ушами. Теперь я понял, что это не просто собака, и даже не простая породистая собака, а поводырь. Смешно, но я ее начал уважать.
- Ну, вот, - моя знакомая ничуть не изменила себе, - подождешь ради такого счастья часок. Гриш, - а это уже мне, – я договорилась. После репетиции идем в замечательное место.

Я не хотел уже идти в замечательное место, даже если оно действительно было замечательным. Все равно решил согласиться, но меня оборвал все тот же невидящий парень.

- А ты мне ее сейчас дать не можешь? – спросил он.

Подруга снова отвлеклась от меня, состроив при этом раздраженную мордочку.

- Потерпи, Витя. Перерыв маленький, а она у меня в гримерке на дне сумки.

- Я сам найду.

- И устроишь там бардак. Жди.
Можно поклясться, что тот Витя немного обиделся. Он отвернул голову и уставился куда-то в стену. Рука еще сильнее сжала поводок и собака, подняв голову, понюхала ему руку. Парню это понравилось. Это я точно видел.

Со сцены раздался крик.

- Гриш, - снова обратились ко мне. – Своди его до моей гримерки, он знает, где она. – Парень оживился и кивнул в подтверждение. – На полу две сумки в одной из них где-то на дне книга. Отдай ему.

Она хотела убежать, но я не хотел куда-то вести этого парня.

- Эй, - лишь выкрикнул я, но она остановилась.

- Не облезешь. – Сказала так зло, что спорить расхотелось.
Она ушла, оставив меня с ним одного. Собака тяжело дышала и мне было до ужасного неловко. Тут я и вспомнил школу и вспомнил, как у нас в классе целых пять лет проучился никому не нужный человек, которого старались обходить стороной. Тоже Витя был, кажется. Я с ним не общался, но его запомнил. Запомнил потому, что необычное всегда запоминается. И то, что мне казалось мерзким, тоже запомнилось. И, если не врать самому себе, то я до сих пор считал это страшноватым. Эти страшные глаза, которые на тебя смотрят, но не видят. И то, что эти глаза уже были в твоей жизни и один из них, вроде был как нормальным.

Я никогда не интересовался, почему он пропал. После девятого многие уходили. Но он даже и в девятом классе не доучился с нами пары недель. Может, и были те, кому стало это интересно, но я таких не заметил. Я просто это и не собирался как-то замечать это. Зачем оно мне?

А сейчас он ждал моей реакции. И очень сильно мне хотелось убежать. Он-то меня все равно не знает. Еще не понял, что мы с ним уже знакомы, что мы с ним учились вместе. Мне так кажется, что он не очень сильно любит всех своих бывших одноклассников.
- Ну, что, - скривил губы он, - Гриша, поможешь?

Я кивнул, сглотнул, качнул головой и ответил:

- Ладно.

- Тогда я Чарли здесь оставлю. – Он протянул мне руку. – Возьми.

Я взял ее. Она была теплой, а моя из-за проблем с давлением напоминала кусочек льдинки. Ему до этого не было никакого дела.

- Чарли – это собака? – спросил я, чтобы что-то спросить.

- Есть другие варианты?

- Нет. Куда пойдем?

- За кулисы. Там по коридору, первый же заворот налево, третья дверь. Ключ, если она закрыта, под линолеумом там же.
И я повел его. И не тащил за собой, как мне представлялось это, а мы просто шли вместе, взявшись за руки. Как парочка. Со стороны было так, но все равно мне приходилось его направлять. Было очень неуютно. И он чувствовал это мое настроение. Я подумал, что его такое отношение может и обидеть, но страх был выше меня.
- Что это за книга? – спросил я.

Он улыбнулся. Это было очень неожиданно.

- Она хочет меня заставить выучить стихи.

Я ничего не понял.

- Зачем ей это?

- Хочет, чтобы я их читал на вечерах. Знаете, почти ночью такие проходят. Я иногда на них прихожу. Вы были?

- Нет. – Тихо ответил я. Накатило отвращение к самому себе. – Мы ровесники, - сказал я, - не надо выкать.

- Тебе откуда знать?

Он быстро приспосабливается. Это я уже заметил. И заметил эту иронию, проскальзывающую во всех его действиях. Он просто смеялся надо мной, как над чем-то, что его забавляет.

- Ну…по виду.

- Ага. – Он качнул головой. Моя рука вспотела, и он это почувствовал.

- Может, я ошибаюсь, но скорее всего мы учились вместе. С пятого по девятый класс.
Он замер. Слова из меня вылетели, как очередь из автомата. Я даже несколько секунд не был уверен, что он что-либо понял. Но он понял. Мне показалось, что он сейчас оскалится, но он лишь прикусил губу, да снова уставился на меня своими глазами. Куда-то в шею. Почти попал.

- Я тебя не помню.

- Гриша, - прошептал я, - не помнишь имя.

- Я вас всех по именам не учил. – Он дернул рукой. – Пошли.

И мы пошли. В молчании я довел его до нужной двери, нашел ключ под заворотом линолеума и открыл замок. Он зашел впереди меня и вполне уверенно нашел кресло. Сел.

- Если я сам буду искать, то меня убьют.

- Ох, - я засуетился, - да.
Сел на корточки, начал рыться в одной из двух спортивных сумок. Там перемешалась одежда всех цветов и размеров. Вся новая. Театр обновлял свой реквизит. Старался делать все быстрее и без проволочек. Я не знал, зачем я рассказал ему про школу, но эта идея была определенно плоха, как и большинство честных слов.
- Мы вправду вместе учились? - спросил он.

- Наверное, - я нашел корешок этой книги, начал доставать, - у тебя тогда еще один глаз постоянно заклеен был…и очки...на первых партах сидел… - я сник.
Он молчал, перебирая пальцами. Я доставал книгу, а когда достал, бегло взглянул на страницы. Она была сделана специально для слепых. Стихи. На одной странице написано по-нормальному, а на другой этими выпуклыми точками. Провел пальцами по точкам, но это было бессмысленно. Этому все равно надо учиться.

- Да, я это был. – Ответил он. – Я еще видел. Одним глазом.

- Да. Нашел. – Бесцветным и дрожащим голосом, как будто мне страшно, отозвался я.

- Я слышу. Дай.
Он протянул руку. Я отдал ему книгу, и он зажал ее в своих теплых пальцах. Открыл первую попавшуюся страницу и принялся водить по ней ладонью. Я ждал, что он скажет. Сидел на полу.

- Спасибо. – Сказал он, полностью закрыв глаза.
А я и не ожидал от него такой вежливости. Все-таки атмосфера была так напряжена, что казалось, как будто сейчас рванет. Не рвануло. Я отвел его обратно. Он, довольный, уселся рядом со своим Чарли и снова открыл свою книгу. Про меня тут же забыли. Пришлось вернуться на свое место и продолжать дремать, иногда поглядывая на своего давнего знакомого, которого я все те годы даже знать не хотел. А он и не замечал, что я откровенно его разглядываю. Он просто не мог. Водил пальцами по страницам, гладил собаку и был где-то далеко.

Я не вытерпел этот час и позорно сбежал. Кажется, это все-таки он заметил.

Глава 2 
Не помню, сколько там дней прошло, но осень наступала, сезон открылся, была премьера. Меня позвали, а не позвали бы, то я бы сам пришел. Про Витю я и думать забыл, пока не увидел его в вестибюле. Двери в зал все еще были закрыты. Он сидел рядом на мягкой скамье у стены и мял в руках билетик. Сегодня он был в темных простых очках. Со стороны и не было заметно его слепоты. Он даже приоделся в белую рубашку и черные джинсы, смахивающие на брюки. Волосы причесал.

Что я тут же заметил, так это то, что собаки рядом не было. Зато была тросточка. Я пошел к нему.
- Вить, - позвал я тихо. Он среагировал. – Ты меня помнишь, я Гриша.

- Одноклассник? – спросил он, ухмыльнувшись.

- Да.

Это не было укором, но для меня это выглядело так.

- Можно рядом сесть? – спросил я.

Он пожал плечами.

- Садись. Не в моих же силах что-то здесь запрещать.
Вежливости в нем и вправду не было, но я ее и не ждал. Я сел справа от него. Что сказать, не знал, а просто смотрел в стену напротив. Он делал так же, но у него было оправдание к такому поведению, а у меня не было.

- Где твоя собака? – спросил я.

- Дома. Его бы не пустили сюда, а меня довезли.

- Дальше сам?

- Да, но это не тяжело. Они хотели, чтобы я послушал.

Я не стал спрашивать, кто эти «они». Не мое дело это было.

- Ты свое место знаешь?

- Двадцать пятый ряд, восьмое место. – Заученно проговорил он. – Может, доведешь, а то считать очень тяжело.

- Конечно. – Посмотрел на свой билет с четвертым рядом. – А что так далеко?

- Мне без разницы, а там билет дешевле.
Как-то так и было. Я довел его до нужного места. Там было совсем мало людей, да и то, те, кто купил билеты на те места, перебежали вперед, а Витя остался почти один. В антракт я подошел к нему. Он был болтливее, чем когда-либо. Даже рассказал, что снимает комнату у матери нашей общей знакомой, что она помогает ему ухаживать за Чарли. Как я понял, он вообще любил эту собаку больше всего остального.
- Иди к себе. – Сказал он, когда прозвенел звонок. – Там лучше видно.

И я не остался. Постановка мне нравилась, и глупо было оставаться здесь. Я ушел, но взял обещание, что он потом дождется меня. Как бы он согласился. Ну, я надеялся, что он меня дождется.

Он ушел. Испарился, как будто его и не было. Я искал его недолго, просто один раз обошел все здание. Хорошо, что оно было не слишком большим и поиски заняли совсем немного времени. Я тогда забеспокоился. Он был один и без своего Чарли. С ним могло что-то случиться.

Вити я не нашел, но меня нашла Гуля. Она оттащила меня за кулисы. Там уже сновали туда и сюда актеры, пахло пылью, как и должно было быть в театре.
- Это ты Витю позвала? – спросил я.

- Я. Ему полезно.

- Чем же?

- Мотивирует.

Прошли мимо открытого окна, и меня обдало промозглым воздухом с каплями дождя. Сразу стало тошно.

- Я его искал, - признался я, - он исчез.
Гуля рассмеялась, даже забавно хрюкнула. Причины такого смеха я явственно не видел, но думал, что это как раз из-за моих слов.

- Он уходит еще до конца, чтобы ему никто не мешал. Вон! – взмах рукой и я уже вижу знакомую фигуру, которая стоит около окна и держится одной рукой за подоконник, а в другой руке зажата сигарета. Это было для меня чем-то неожиданным. Как-то я вообще не мог представить, чтобы Витя курил или делал еще что-нибудь…неполезное. Мне думалось, раз он слепой, то должен быть блаженным как древние старцы.

И я был зол, что он меня так обманул. Наврал, что подождет, а теперь стоит и спокойно курит там, где это делать нельзя.
- Иди к нему, - посмеялась Гуля, - я переоденусь и к вам подойду.

Гулю пришлось ждать долго. Видимо, она не только переодевалась, но еще периодически успевала перекидываться долгими словами со своими коллегами. Это и понятно. Премьера – знатное событие.

- Ты меня обманул. – Сказал я парню, как только подошел.

- Это опять ты?

- Я тебе так надоел?

- Да нет пока. – Он отмахнулся, нащупал рукой небольшую пепельницу и стряхнул туда пепел. – Я как-то забыл тебя предупредить. Где Гуля?

- У себя. Ты с ней приехал?

- Да. Она у матери сына оставляет и меня с собой иногда берет.

- И ты так часто ходишь в театр?

- Мне все равно заняться больше нечем.
Я откровенно пялился на его лицо, он и не замечал. Зато я заметил, что он постоянно хмурится, кривит рот и часто моргает, а иногда просто закрывает свои страшные глаза на долгое время. Очков, как я понял, он не любил. Носил их собой, но надевал редко.

Попытался я представить его жизнь, и тут даже стало страшно. И не от того, что он не может ничего видеть, а о того, что именно из-за этого он многое не может сделать. И характер его я себе уже представлял. Он не умел сходиться с людьми. Если бы умел, то в школе бы его так не боялись. Или ему было просто плевать на все эти отношения? По крайней мере, он выражал именно такое отношение ко мне. Я ничего другого и не ждал и даже не собирался ждать.
- Мне неуютно. – Сказал он, когда молчание затянулось. – Ты стоишь, молчишь и действуешь мне на нервы.

- Я Гулю жду. И она сказала мне за тобой приглядеть.

- Она бы так не сказала.

Недокуренная еще на целый сантиметр сигарета оказалась в пепельнице смятой и затушенной. Витя нащупал рукой свою палку и зажал набалдашник в кулаке. Нервно. Надо было что-то сказать, чтобы снова не молчать.
- Ты стихи читаешь? – спросил я.

- Нет.

- А Гуля говорила, что читаешь.

Его враждебность потихоньку испарялась, и он даже как-то молодел от этого. Мне это нравилось.

- Она хочет, чтобы я читал. Знаешь, на тех вечерах.

- Что же не читаешь?

- Я не хочу.
Я помнил наш недавний разговор. Гуля вспомнила про Витю при мне, меня заинтересовала эта тема. У него, оказывается, выявился талант к выразительному чтению, но, как мне сказали, чтение у него было совсем не выразительное, а с каким-то наплевательским оттенком, отчего становилось только лучше. Простой голос, какие встречаются повсюду. И этот простой голос читает что-то великое. Я не знал, как это выглядело, но моей подруге и остальным нравилось.
А вот самому Вите не нравилось. Но книга все-таки ему пришлась по вкусу.
Он больше не хотел со мной разговаривать. Молчал, совсем не обращая внимания. Я вел себя тихо. Он мог подумать, что я ушел, но это вряд ли.
Гуля вернулась, подхватила его под локоть. Ей он улыбнулся, со мной только хмуро попрощался. Они уехали на такси, я дошел до стоянки, нашел свой любимый засранный автомобиль. Он был у меня уже около восьми лет. Я только окончил школу, сдал на права, и мать раскошелилась мне на подарок. Потом, когда я пытался существовать отдельно, я даже таксовал на ней. В общем, этот автомобиль был мне дорог.
Отправился я домой и тут же лег спать. Следующие несколько дней мне было как-то неуютно. Жизнь немного поменялось, как будто меня окунули с головой в бочку с чем-то неприятным внутри.
Гуля познакомила меня со своей подругой, но с первой же встречи стало ясно, что свадьбы здесь никогда и не будет. Она была как я. Царя в голове не было, а многочисленные тараканы давно наслаждались анархией. Мы как бы и подходили, но долго выносить друг друга не могли.

Я был доволен. Работал, трахался, ругался с матерью, мирился с матерью, снова ругался и пытался напиться. Напиваться не получалось, я снова уходил в работу.

Про театр я не забывал. Я любил и клубы, но здесь было лучше. Заходил я сюда редко, встречал мою новую любовь, зажимал ее в темном коридоре, где перегоревшая лампочка дожидалась замены более недели.
И только через месяц я опять встретил его. В черном пальто он смотрелся эффектно, хотя оно и было уже довольно потрепанное. Довольная собака смотрела по сторонам с высунутым языком. Я уже знал, что в гардеробе есть тряпка, которой Витя вытирал грязные лапы Чарли, прежде чем идти дальше.
Он не знал, что я здесь, а я и не подошел к нему, ничего не сказал. До конца репетиции оставалось чуть меньше получаса и он, усевшись около самой сцены и устроив рядом Чарли, достал из глубокого кармана ту самую книгу.
Я смотрел на него, смотрел, как он читает. Губы еле шевелились, и я понял, что он произносит это наизусть. Стараясь не выдать себя, я подобрался поближе. Чарли с интересом глянул на меня, шевельнул хвостом и, точно так же, как и хозяин, потерял ко мне всякий интерес.

Он пришел сюда не просто так. Это я уже понял. В пустом зале, когда репетиции закончились, и все актеры спустились со сцены, а многие ушли, он читал. Гуля была здесь, режиссер, еще один мужчина, да парочка любопытных актеров.

Мне понравилось, как он читал. Здесь, действительно, было такое наплевательское отношение, до странности необычное, а голос звучал одноцветно, совсем без эмоций и всякой патетики. И он пробирал. Тем боле там, где была грусть или злость с иронией. Заставляло дрожать. Гуля была в восторге. Я подобрался к нему совсем близко, и моя любовь подсела ко мне. Ей тоже нравилось.
- Я сегодня к тебе не пойду. – Прошептала она мне. Я и не расстроился.
Я выловил Витю уже на улице. Думал, что Гуля снова поведет его домой, но вела его собака и вполне успешно. Я осторожно позвал его.

- Это ты опять? Гриша?

- Да. Ты домой?

- Домой. Ты тоже там был?

- В театре?

- Ну.

- Был. Мне понравилось.
Сегодня у него было еще добродушное настроение. Одной рукой он постоянно трепал собаку по загривку, а мне даже улыбался. Чарли тоже мне улыбался.
- Я это люблю. – Ответил он. – Жуть нагонять. Мне говорят, что нужно на что-нибудь веселое переходить, а веселое я читать еще не научился. – Он поднял лицо. – Опять дождь.

- Подвезти?
Думал он недолго. Мокнуть не хотелось, да и за собаку свою он беспокоился, поэтому одним кивком согласился.

Чарли усадили на заднее сидение, Витю на переднее. Я завел мотор, включил печку. Руки сильно мерзли даже от малейшего холода. Витя назвал адрес.

-Ты будешь выступать? – спросил я.

- Не знаю.

- Как так?

- Я сомневаюсь и мне страшно.
Он хохотнул, собака издала тихий смешной звук, а потом просунула морду между нами. Витя услышал ее, снова потрепал по голове и слегка толкнул морду рукой назад. Чарли его послушался. Больше не лез.

- Откуда он у тебя?

- Подарили.

- Дорогой подарок.

- Да, но ценный. Мне так-то денег хватает. У меня пенсия и я свою квартиру сдаю, а комнату снимаю, но за Чарли я бы за всю жизнь не отдал бы.

- Он был дорогим подарком, наверное.

Витя снова ухмыльнулся, показав мне зубы. В салоне было темно, но я это увидел. Витя – зверек, который строжится на всех, кто оказывается рядом. Так я думал.

- Я спал с мужчиной. Долго. Больше года, а потом он подарил мне Чарли и ушел.

- Мужчиной?

- Забавно, да?

- Не знаю. Не пробовал.

- Тогда тебе должно быть опять противно, как в школе.
Он помнил это, и он понимал это. Я, наивный, уже начал полагать, что Витя совсем не обращал внимания на наше отношение к нему. Значит, обращал, раз запомнил. Мне теперь не противно. Мне теперь стыдно.

- Мы были тупыми детьми. – Ответил я. – Хотя не знаю, перерос ли я тот возраст, но мне сейчас нисколько не противно.

- Мне уже плевать, не утруждайся. У меня есть Чарли. С ним хорошо.

- С собакой?

- Лучший друг человека. – Усмехнулся он.
Я замолчал. Пробирался по дорогам к нужному адресу в соседний район. Витя смотрел в окно, как будто там что-то видел. Чарли громко дышал.

- Скоро? – спросил он.

- Почти.

Я уже подъезжал к нужному двору. Витя это чувствовал.

- А у меня тоже была собака и я к ней привязался.

- И что с ней стало? Сдохла?

- Я тогда от горя напился.
Он укусил себя за губу, оторвался от окна. Я остановился. Мы приехали.

- Чарли тоже умрет когда-нибудь. – Прошептал он. – И я умру.

- Ерунда. Нельзя умереть по желанию.

- Мы приехали?

- Да.
Он нащупал ручку, открыл дверь. Снова стало сыро от противного дождика.

- Можно умереть, ты ошибаешься. – Он вышел и сам открыл дверь для собаки.

- Ты о самоубийстве? На это тяжело решиться, а еще тяжелей сделать. Инстинкт, знаешь ли.
Его лицо снова появилось в кабине, напугав меня мертвыми глазами.

- Чушь. – Он закатал рукав своего пальто, обнажив порезанные запястья. Меня холодок пробрал. - Нужны только определенные причины. Чарли!
Я ему ничто не ответил. Меня немного потрясли эти полосы на запястье. Он ушел, больше нечего не сказав, а меня выбило из колеи еще на парочку дней.