Обжигающий снег

========== 1  ==========


Рэй

Майк не хотел лететь со мной в одном самолёте, чтобы лишний раз не давать повода придуркам из Твиттера. Они желают мне свернуть шею на Олимпийских играх. Увы, кому-то важнее, что на Олимпиаду послали педика, а не то, смогу ли я завоевать медаль. Но «сидеть в шкафу» было уже невыносимо. Мне надоело делать вид, что мы с Майком незнакомы. Хоть он и говорит, что это его нисколько не волнует. Но я-то знаю, как хреново он себя чувствовал, когда я врал всему миру, что ещё не встретил ту единственную, с которой готов связать свою жизнь. Как вспомню, каким засранцем я был, внутри всё переворачивается. Слава богу, ужасы моего каминг-аута уже позади. На том сенсационном заявлении я потерял не одну сотню поклонников. Но чёрт побери! Вы не представляете, какое облегчение я тогда испытал. Мне было безумно страшно. У меня поджилки тряслись! Но оно того стоило. Ведь теперь я смело могу пойти с Майки куда угодно и не бояться, что нас увидят. Мы любим друг друга и хотим быть вместе.

Однако я и предположить не мог, что Келли окажется такой задницей. А какие дифирамбы он мне пел в твитах! Я уж подумал, не влюбился ли он в меня часом. Теперь-то я понимаю, что это был всего лишь умный пиар-ход — плавно подвести фанатов Келли к его собственному заявлению. Ему-то чего бояться? Все и так знают, что в фигурном катании каждый второй спортсмен — педик.

— Ты не мог бы подать мне водички? — просит меня Майк. Со своего места он не дотягивается до напитков.

— Держи, — я достаю бутылку. — Ты нормально себя чувствуешь?

Мне не нравится бледность его лица. Майка иногда укачивает в самолётах.

— Все хорошо, бэби.

Келли внимательно следит за нами и брезгливо фыркает, стоит Майку произнести слово «бэби». Я ловлю уничижительный взгляд засранца и замечаю, как затравленно смотрит на него мой бойфренд. Майк стыдливо опускает глаза, чтобы не видеть кривую ухмылочку, расползающуюся по стервозному лицу Келли.

— Что? — я чувствую, как закипаю.

— Да, так. Ничего, — звезда одиночного разряда дёргает тонкими плечиками и, отворачиваясь к иллюминатору, манерно выдает: — Бэ-эби. Это так ми-ило!

Краем глаза я замечаю, как Майк бледнеет ещё сильнее. Я вне себя от ярости. Мне хочется встать и съездить по хорошенькой мордашке гадёныша. Но я держу себя в руках, до побелевших костяшек сжимая подлокотники кресла.

Майк кладет свою руку поверх моей и тихонько шепчет:

— Не надо, Рэй! Все нормально.

— Да какого хрена?

— Ты что, не видишь? Он нас за людей не считает, — он косится на Келли, продолжая нашёптывать мне на ухо: — Ты только посмотри на него. Он-то уж точно в «Таргет»* не одевается.

— Какая разница?! — рычу я.

— Никакой. Но для него это важно, — мой бойфренд пожимает плечами. — Вот из-за таких, как он, нас и не любят! — Майк фыркает, нарочито громко произнося последнюю фразу.

Келли переводит взгляд с иллюминатора на Майка, и его глаза тут же вспыхивают, тонкие скулы заливает гневный румянец. Он весь, как сжатая пружина.

Несколько мгновений я смотрю на Келли, точно заворожённый. Сейчас он кажется мне чертовски красивым.

Он будто что-то чувствует и ловит мой взгляд, сцепляясь с ним. Это настоящая схватка. Ни в коем случае нельзя отвести глаза, иначе всё — ты проиграл. А я не привык проигрывать.

Мы смотрим друг на друга достаточно долго, и я понимаю, что проваливаюсь в кристально ледяные озёра напротив. В один миг дыхание перехватывает. Я будто и вправду ныряю в обжигающе холодную воду Гранд-Лейк**.

О, чёрт! Я хватаю Майка за руку. Его тепло возвращает меня к реальности. Я поворачиваюсь и, почти касаясь губами его мочки, шепчу:

— Я люблю тебя, бэби.

Он улыбается и смотрит на меня. Я скрепляю свои слова нежным поцелуем.

Келли бледнеет, сжимая губы так, что они сплющиваются в тонкую белесоватую струнку, становясь почти бескровными.

— Вам обязательно выставлять себя напоказ? — шипит он противным тоненьким голоском. — Это из-за вас нормальным гомосексуалам стыдно смотреть людям в глаза!

О, да! Детка! Ты меня радуешь! Я расплываюсь в широченной улыбке.

— Что, завидуешь? — нагло хмыкаю я, развалившись в кресле и скрестив на груди руки.

— Я?! Да чему тут завидовать?! — его голос подскакивает на целую октаву и срывается, давая петуха на самой высокой ноте.

Я откровенно ржу над ним.

— Слышишь, Майки, он нам завидует, — я доволен реакцией Келли. Мы с бойфрендом перебрасываемся лукавыми взглядами. Проказа удалась! — Я что-то устал, — широко зевая, я потягиваюсь в кресле. — Пожалуй, посплю немного. Бэби, разбуди меня, когда принесут обед.

— Хорошо, Рэй, — Майк похлопывает меня по руке, разворачивая журнал. Я закрываю глаза и тут же проваливаюсь в дремоту.

Келли 

Придурок! Ох, как же он меня бесит! Мало того, что испортил мне заявление, которое мы с моим агентом готовили целый год. Так ещё и ведет себя, как последний мудак! Деревенщина! Ему бы коровам хвосты крутить, а не на первых полосах красоваться. Ковбой, твою мать! Тоже мне, устроили «Горбатую гору». Ух, как я зол на этих двух идиотов! Вот зачем, спрашивается, надо было прилюдно целоваться? Думают, что приятно смотреть на них? Ладно мне! А остальным? Далеко не все в восторге от того, что два парня на соседних креслах сосутся, как ненормальные. А этот второй? Дружок Кенвуда? Подумать только, сказал, что геев не любят из-за таких, как я! Из-за каких таких? То, что я не выгляжу огородным пугалом, ещё ничего не значит. Сейчас многие следят за собой. И это нормально! Ненормально ходить, как йети, с остатками пищи в косматой бороде. А одежда! Вы только поглядите, во что они одеты. Нет, я не сноб и понимаю, что не все могут позволить себе носить «Бриони». Но можно же выглядеть приличнее, особенно если представляешь свою страну на Олимпийских играх. В конце концов, есть такое элементарное понятие, как аккуратность. Да что тут говорить!

Я недовольно фыркаю, не желая отвечать на дебильные выпады Рэя Кенвуда. Пусть тешит себя мыслью, что я завидую. Да с таким, как его бойфренд, я бы не то что трахаться, рядом бы стоять не стал. А с Рэем? Внезапно я ловлю себя на мысли, что думаю о том, как бы чувствовал себя в его объятиях. По позвоночнику прокатывается горячая волна.

Нет, нет и нет! Мне не может нравиться Рэй Кенвуд! Он неотёсанный мужлан! Дикий медведь, спустившийся со Скалистых гор***! Или… Я воровато оглядываюсь на уткнувшегося в журнал Майка и, удостоверившись, что меня не видят, исподтишка рассматриваю Рэя. Мой взгляд скользит по взъерошенным светлым волосам, крупному чувственному рту, спускается ниже к мускулистым рукам и груди, обтянутой чёрной футболкой. Я разглядываю татуировки на его плечах и чувствую, как в паху становится горячо и тесно. Только этого не хватало!

Просто у меня давно не было секса. О чёрт! Слишком давно, потому что я представляю, как он стягивает с себя футболку, обнажая рельефный торс, как не спеша расстёгивает пряжку ремня. Я не хочу думать о том, что будет дальше, но мысли несутся галопом, рисуя крепкий стояк, вываливающийся из ширинки, стоит ему потянуть вниз собачку молнии. Рот тут же заполняется слюной. О господи! Я нервно сглатываю, почти чувствуя вкус его члена.

Я не должен об этом думать. Не должен. Мне нужно срочно сосредоточиться на чём-нибудь другом. Я беспомощно шарю глазами по салону, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, чтобы отвлечься. Мне надо подумать о своём выступлении. Я просто обязан думать о том, как взойти на пьедестал, а вовсе не о том, какой член у парня напротив. Вот опять! Я крепко зажмуриваюсь, чтобы выдавить из головы порочные мысли. Но образ эрегированной плоти Кенвуда преследует меня. Я делаю глубокий вдох, стараясь восстановить сердцебиение. Моё тело настойчиво требует разрядки. Но не могу же я со стояком нестись через весь салон, чтобы подрочить в туалете. Теперь я вдвойне ненавижу Рэя Кенвуда. За то, что они с дружком посмеялись надо мной, и… О боже! За то, что я возбудился, глядя на него.

Схватив бутылку воды, я с хрустом отворачиваю крышку и выливаю содержимое в стакан. Несколько глотков и, кажется, моё либидо затихает, но я ещё чувствую жар во всём теле.

Я нажимаю кнопку вызова стюарда и, дождавшись, когда ко мне подойдут, прошу принести лёд.

— Одну минуточку, сэр, — яркий блондин в безупречно белой рубашке улыбается мне широкой голливудской улыбкой.

— Адам, мы что, уже прилетели? — похрапывающий в соседнем кресле Барт просыпается и щурится от солнечного света, бьющего в иллюминатор.

— Нет, Барт. Ещё нет. Спи.

Барт не просто мой тренер, он мне как отец. Хотя о чём я говорю? Мой отец настоящий богатый говнюк. У него никогда не было на меня времени. Он всегда был занят только собой. Даже когда я объявил о своём решении пойти в секцию фигурного катания, он только кивнул и спросил, во сколько это ему обойдется. За много лет он так ни разу и не был на моих выступлениях. Правда, когда я выиграл свою первую медаль, он позвонил мне и сказал, что переезжает в Бостон. Ему не было дела до моего успеха. После моего каминг-аута родители и вовсе перестали мне звонить. Ни он, ни моя мать с тех пор ещё ни разу не связались со мной. Что они обо мне думают? И думают ли вообще? Может, они не хотят меня знать? Сам я так и не решился поднять телефонную трубку. Я ещё не готов услышать, что родители от меня отказались. Возможно, позже, после Олимпиады я наберусь смелости и позвоню им.

Барт ворочается в кресле, натягивая на себя плед, и снова засыпает. Я гляжу в иллюминатор, прислушиваясь к гулу двигателей, когда стюард ставит на столик ёмкость со льдом. Прозрачные кубики тут же оплывают, начиная плавиться от тепла. Я беру один и провожу по виску, чувствуя обжигающее прикосновение льда. Я обожаю лёд. Лёд для меня всё — дом, работа, семья. Если бы не он, я бы был чертовски одиноким придурком. Может, эти двое правы, и я действительно им завидую?

    Комментарий к 1 
    * Таргет (англ. Target) - сеть магазинов розничной торговли в США. 
** Гранд-Лейк (англ. Grand Lake) — ледниковое озеро в округе Гранд, штат Колорадо, США. Самое большое по площади и самое глубокое озеро штата.
*** Скали́стые го́ры (англ. Rocky Mountains) — основной горный хребет в системе Кордильер Северной Америки.

========== 2 ==========

Майк

Я чувствую, как сосёт под ложечкой. Меня мутит не то от длительного перелёта, не то от волнения. Я впервые официально сопровождаю Рэя в качестве его бойфренда. В комитете настоятельно рекомендовали, чтобы я летел с ним. Его родители и тренер летят другим рейсом. Уж не знаю, стоило ли так делать? Но я сижу здесь как на иголках и с ужасом думаю о прибытии в аэропорт Вонджу. Как все пройдёт? Меня сильно беспокоят придурки в Твиттере. Похоже, Рэй переживает из-за них. Ещё этот Келли. Кто бы мог подумать, что он окажется таким засранцем? Он мне не нравится. Мелкий, въедливый, как блоха. Весь полёт только и делает, что завистливо пялится на нас. Видать, его давно не ебали. Ещё бы, с таким-то характером! Келли тупо хочется прибить, а не трахнуть. Я хмыкаю про себя. Что-то я всё чаще и чаще думаю о сексе. До Кореи мы добираемся вот уже двадцать с лишним часов, и я успел соскучиться по Рэю. Как только заселимся в номер, раздену его догола и буду долго с наслаждением трахать.

Я закрываю журнал и откладываю в сторону. Когда уже эта чёртова посудина начнёт снижаться? И — о, чудо! Будто в ответ на свои мысли, я ощущаю давление на макушку. Включается табло «Пристегните ремни». Ещё каких-то полчаса, и мои мучения закончатся. Я уже не думаю, сможет ли пилот посадить самолёт. За время перелёта я так устал, что мне просто хочется почувствовать под ногами твёрдую землю.

Рэй спит, тихо посапывая в кресле. Я легонько толкаю его в бок. Он открывает глаза и смотрит на меня непонимающим взглядом.

— Приземляемся, — говорю я. И тут же из динамиков слышится голос капитана. Он что-то лепечет по-корейски, затем переходит на жуткий английский.

— Что, уже? — Рэй делает глубокий вдох и подбирает ноги.

Через сорок минут мы в здании аэровокзала. Ожидаем прибытия багажа. Я почти забываю о Келли, когда он и его тренер вырастают перед нами, будто из-под земли.

Келли натянуто улыбается.

— Рэй, ты помнишь, мы должны держаться вместе? — манерно выдает он. — Таково желание Олимпийского комитета.

Вот чёрт! Мы с Рэем недовольно переглядываемся.

Ну да! Он прав. Нам придётся терпеть общество этого мелкого ублюдка до самого закрытия Олимпиады. Рэй и Келли — два открытых спортсмена-гея, сделавших каминг-аут накануне Олимпийских игр. Они символ толерантной Америки в олимпийском спорте.

Мы получаем свои сумки и все вместе выходим из ворот. Нас тут же обступают журналисты. Тычут микрофонами Рэю в лицо и задают не самые удобные вопросы. Рэй улыбается, уклончиво отвечая самым наглым. Толпа вокруг настолько плотная, что я теряю Келли из вида, и лишь слышу его высокий жеманный голосок где-то поблизости. Когда ажиотаж немного спадает, мы идём к автобусу.

Я молюсь только об одном, чтобы возле гостиницы не повторилось то, что было в аэропорту.

К счастью, журналистов в отель не пускают. Ещё несколько минут, и можно будет расслабиться.

На стойке ресепшена мы получаем ключи и поднимаемся на свой этаж в сопровождении беллбоя*. У двери я вручаю парню десять баксов, и он уходит.

Наконец-то мы одни, осматриваем наши роскошные апартаменты. Как же всё-таки классно, что не нужно тайком пробираться к Рэю в номер, чтобы провести с ним ночь.

— Иди сюда, — я притягиваю Рэя к себе. Он закусывает губу и хитро смотрит на меня. Я перевожу многозначительный взгляд с его лица на громадный траходром.

— Как думаешь, — говорит он, — комитет забронировал нам номер для новобрачных?

Мы смеёмся над его дурацкой шуткой.

— Сейчас проверим, — я валю его на матрац и накрываю своим телом. Рэй уже возбуждён. Я чувствую проступающий сквозь плотную ткань стояк. — Бэби, я так соскучился, что буду жарить тебя целые сутки.

— Не забывай, — хихикает он. — Завтра в восемь открытие. Ты же помнишь, что я несу флаг?

— Конечно, помню. В восемь ты будешь, где положено. Вот только за ровность твоей походки я не отвечаю.

Его глаза вспыхивают. Он облизывает губы так, что мне тут же хочется ткнуться в них членом.

— О бэби, я бы принял с дороги душ, но не могу. Если срочно не трахну тебя, то мои яйца взорвутся.

— Тогда чего ты медлишь? — Рей быстро расстёгивает мне ширинку и дёргает джинсы вниз. Стояк вываливается наружу, раскачиваясь перед его носом. На мгновение Рэй замирает, разглядывая влажную от возбуждения головку.

— Рэ-эй? — я вопросительно выгибаю бровь.

— Ма-айк? — этот засранец нарочно дразнит меня. — Хочешь, чтобы я заглотил его сразу или дашь мне немного поиграть с ним?

— Поиграть? Ну давай поиграем, — я подаюсь бёдрами вперёд и, придерживая член рукой, похлопываю им по нахальным губам Рэя. Он улыбается и пытается поймать головку ртом.

— Не так быстро, бэби, — я нарочно не даю ему обхватить её. — Открой ротик и лежи смирно.

Рэй подчиняется мне. Слегка запрокинув голову, он открывает рот и покорно ждёт. Я придвигаюсь ближе и не спеша погружаюсь в него. По телу прокатывается разряд электричества. Я медленно выдыхаю.

— О да, бэби…

Пылающие губы обнимают мой ствол и начинают скользить по нему. Меня бьёт мелкая дрожь. Напряжение нарастает, стягивая пах в один тугой узел. Я слышу влажные звуки. Рэй увлеченно сосёт, урча от удовольствия. Мои мышцы превращаются в сталь. Я едва держусь на грани, каждую секунду готовый взорваться и напоить его своей спермой.

Рэй это чувствует и вовремя останавливается, давая мне небольшую передышку.

И снова его рот обволакивает меня. Сосёт, тянет, ласкает. Такой горячий и влажный. Я запускаю пальцы в короткие светлые вихры и насаживаю его голову на свой член, слегка покачивая бедрами.

— Бэби… если ты продолжишь в таком же духе… то я не смогу ублажить твою задницу… — прерывисто сообщаю я слишком увлёкшемуся Рэю.

Он тут же выпускает стояк изо рта и улыбается, облизывая припухшие губы.

Чёрт! Сейчас я больше всего на свете хочу оказаться внутри этого парня.

— Раздевайся! — рычу я, охваченный неумолимым желанием обладать им.

Он тут же стягивает с себя футболку.

О боже! Я никогда не перестану восхищаться им. Рэй божественно красив. У него охуенное тело. И самое поганое, что он в курсе, как обстоят дела. Рэй постоянно дразнит меня, заставляя ревновать. Я до безумия люблю этого парня. И в ближайшие пятнадцать минут буду трахать его невозможно идеальную задницу. От этой мысли мой член похотливо дёргается. Я протягиваю руку, чтобы достать из тумбочки резинки и смазку и вспоминаю, что мы не дома.

Матерясь на чём свет стоит, я сползаю с кровати и с увесистым стояком плетусь к брошенным у порога сумкам. Мне приходится покопаться, прежде чем я нахожу всё необходимое.

— Какого хрена! — рычу я. — Зачем ты засунул смазку в самую жопистую жопу своей сумки?

Я слышу, как он хохочет.

— Скажи спасибо, что её ещё не отобрали где-нибудь на границе! Или вообще не потеряли вместе с чемоданом!

— Рэй! Это не смешно! Я бы тогда сильно разозлился и трахнул всех причастных к пропаже особо ценного груза.

Он заливается ещё громче.

— Иди уже сюда! — кричит он из спальни. — А то мы так и до церемонии не управимся!

Я иду обратно, попутно разглядывая тюбик. Стоит мне войти в комнату, я замираю. Широко расставив ноги и развратно прогнувшись в пояснице, голый Рэй стоит на четвереньках на кровати. Он лукаво улыбается, глядя на меня через плечо.

Я подхожу ближе и глажу крепкие ягодицы, рассматривая его анус. Член тут же приобретает былую твёрдость.

— Майк, засунь мне его прямо так, без подготовки.

— Бэби, ты уверен?

— Твой член столько раз бывал в моей заднице, что там давно всё растянуто под нужный размер.

Я зубами надрываю серебристый пакетик и, достав презерватив, раскатываю его по члену. Выдавливаю смазку сначала на Рэя, потом на себя, и, размазав гель по стволу, приставляю его ко входу.

— Ты готов?

— Да, — хрипло выдает Рэй. Улыбка тут же сползает с его лица.

Не спеша я вдавливаюсь в анальное отверстие. Рэй громко охает, когда мой орган заполняет его на полную длину. О да, наконец-то! Я так давно об этом мечтал, что едва держусь. Перед глазами мелькают звёзды. Одно неосторожное движение, и мой бойфренд останется ни с чем.

Он это понимает и поэтому ждёт. Когда возбуждение немного спадает, я начинаю медленно двигаться. Член туго скользит у него внутри. Какой же он узкий, надо было всё-таки не слушать его и немного растянуть.

— Всё хорошо? — я боюсь причинить ему боль.

— Да-а… — Рэй падает лицом вниз и глухо стонет. Угол скольжения меняется. Моя головка сильнее трётся о его простату. Он рычит, комкая простыню руками. И каждый раз вздрагивает, когда я, почти вытащив член наружу, вталкиваю его обратно. Я продолжаю трахать его, сминая ладонями крепкую накачанную задницу. Рей подаётся мне навстречу, раздвигая ягодицы руками. Я знаю, что ему сейчас хорошо. Он начинает восторженно всхлипывать, стремительно приближаясь к оргазму. Через пару минут его накрывает. Рэй хрипит, подаваясь назад и насаживаясь на член по самый корень, и быстро кончает, содрогаясь в сладких конвульсиях. Еще несколько толчков, и я чувствую, как горячая волна прокатывается по стволу. Я последний раз вдавливаюсь в Рэя и взрываюсь горячими струями в его нутро. О да, бэби! Ты лучший!

Рэй валится без сил. Я падаю на него, прижимаясь взмыленным телом к его влажной спине. Мы оба тяжело дышим.

Я целую его шею и шепчу:

— Я люблю тебя, бэби.

— Я тоже тебя люблю, — Рэй переворачивается и заключает меня в жаркие объятия, присасываясь прохладными губами к моему рту.

— Это самый офигенный секс, который был у меня в Корее, — говорю я, когда мы перестаём целоваться.

Он вскидывает брови и приподнимается на локтях.

— Да? Ты уже бывал здесь?

— Нет, — говорю я. — Это первое путешествие, и сразу такая удача.

— Ну ты и придурок! — Рэй улыбается, несильно стукая меня по плечу, и тут же вскакивает с постели. — Я в душ! Закажи в номер что-нибудь поесть. Я ужасно голодный.

Я улыбаюсь ему вслед, провожая взглядом до двери ванной.

Рэй потрясающий. Я уже говорил, что обожаю своего парня?

    Комментарий к 2
    * Коридорный или посыльный в отеле (англ. bellboy) 

========== 3  ==========

Рэй 

Я просыпаюсь, когда за окном ещё не рассвело. Смартфон дребезжит на прикроватной тумбочке. В Корее сейчас пять утра, в Теллурайд чуть за полдень. Каждый раз, перелетая через океан, я чувствую себя, как герой фильма «Назад в будущее». Один день из календаря куда-то исчезает самым волшебным образом.

От звуков вибрирующего гаджета Майк начинает ворочаться. Я сгребаю телефон с тумбочки и выключаю будильник. Ему сегодня ни к чему идти со мной на тренировку. Перелёт слишком утомил его. К тому же это не ему защищать честь Штатов в слоупстайле*, а мне.

Чтобы не разбудить Майки, я осторожно выбираюсь из кровати. Да уж, круто мы вчера с ним отожгли. Как ещё сил хватило? Чувствую лёгкость во всем теле, будто весь вчерашний день провёл в спа. Сегодня я на подъёме. Мне хочется после тренировки в спортзале дать моим малышкам почувствовать здешний снег. Наверняка они уже устали лежать без дела в чехле. Для меня лыжи — самая важная вещь на свете. Мы с Майки волокли мой лыжный арсенал через всю Атлантику, ни на минуту не спуская с него глаз.

Я покупаю по дороге кофе и что-то наподобие эмпанадас** с курицей и бреду в сторону подъёмника. Да, вот так просто! А вы думали? Нет, конечно, мы с Майки бываем в крутых заведениях, но это всё не то. Для того, чтобы получить от еды удовольствие, мне достаточно, чтобы она была вкусной и горячей.

Здесь офигенно крутые склоны. Конечно, они ни в какое сравнение не идут с Теллурайд или Бивер-Крик***. Но мне нравится открывать что-то новое. Новые трассы, новые страны, новые города. Нравится ли мне в Пхёнчхане? Скорее да, чем нет. Люди здесь кажутся мне очень забавными. Особенно тот парень в жёлтой куртке. Его лицо едва не трескается пополам от широченной улыбки, стоит мне повернуть голову в его сторону. Я подмигиваю ему и показываю пальцами «V». Морозный воздух щекочет ноздри, обжигая лёгкие. Я обожаю зиму и запах снега. На лыжах я чувствую себя, как птица, свободным и счастливым.

В отеле я появляюсь ближе к обеду. Здесь уже собралась вся группа поддержки. Пип и Боб сидят в лобби вместе с Майки и Тайлером. Пип настойчиво расспрашивает моего бойфренда, положив руку ему на колено. Я даже примерно знаю, о чём они говорят. Моей маме вечно кажется, что я хожу голодный и раздетый. Поэтому при каждой встрече она выпытывает у Майка, что и когда я ел, в чём вышел на улицу и не забыл ли надеть шапку. Тайлер и Боб потягивают виски, вальяжно перебрасываясь короткими фразами.

— Рэй! — Пип тут же вскакивает, стоит мне появится в лобби. — Привет, дорогой! — машет она.

Я улыбаюсь и подхожу к своей «команде», удобно расположившейся на бежевых кожаных диванах.

— Как ты? — мама обнимает меня и целует в щеку.

— Всё хорошо, ма. Как добрались?

— Просто отлично. Тайлер всю дорогу травил анекдоты. Скучать не пришлось, — она подмигивает моему тренеру.

— Был на трассе? — Тайлер вопросительно смотрит на меня.

— Прости, Тай!

— Так и знал, что ты не сможешь удержаться.

Я виновато пожимаю плечами. Майк улыбается, видя, как я тушуюсь под строгим взглядом своего тренера.

— Дорогой, сегодня открытие. Ты понесёшь флаг! Я так за тебя счастлива! — Пип чуть ли не плачет от радости, прижимаясь к моему плечу.

— Ну ма! — она обращается со мной так, словно мне не двадцать шесть, а три.

— Ты, наверное, голоден, — вдруг вспоминает она. Я вижу в её глазах тревогу. — Ты сегодня завтракал?

Мою мать не успокаивает тот факт, что я вот уже несколько лет подряд питаюсь по часам и стараюсь ни в коем случае не пропускать приёмов пищи.

— Да, ма! Я завтракал, — я закатываю глаза. Майк и Тайлер откровенно ржут. Боб жестами подает Пип знак, чтобы она отстала от меня. Но мама его не замечает и продолжает кудахтать надо мной.

— Ты говоришь мне правду, Рэй Кенвуд?

Парни уже давятся от смеха. Мне и самому становится смешно. Маленькая, хрупкая Пип выглядит, как пичужка, обхаживающая огромного прожорливого кукушонка.

— Ну, ма-а… Ну пожалуйста… — выстанываю я и закрываю руками лицо. — Я в номер… Мне надо переодеться…

— Хорошо, на этот раз я тебе поверю, — сдаётся она. — Но обед ты съешь в моём присутствии. — Я со всех ног несусь к открывшимся дверям лифта, лишь бы поскорее сбежать от этого позорного допроса. — И не вздумай улизнуть от меня, Рэй! Мы с твоим отцом ждём тебя в лобби! — выкрикивает она мне в спину.

— Не беспокойся, Пип. Я прослежу, — Майк вскакивает с места и торопливым шагом идёт за мной.

Как только створки кабины закрываются, я выдаю протяжный стон, ударяясь головой о стенку. Майк смеётся. В его глазах пляшут задорные искорки.

— Почему она всегда обращается со мной, как с ребёнком? Разве же Пип не видит, что я давно вырос из памперсов?

— Наверное, потому что она твоя мать и она тебя любит.

— О боже! За что мне это? — я роняю голову на плечо Майка и делаю вид, что плачу.

— Пип замечательная. Я её обожаю, — он улыбается, говоря это.

Его слова застревают у меня в горле огромным, размером с чёртову шайбу, комом. Пип и Боб приняли Майка как родного. И он любит их так, будто и в самом деле их сын. Я не знаю, за какие такие заслуги бог дал мне таких родителей и Майка. Похоже, я самый везучий засранец на свете!

***
Я ужасно волнуюсь. Сейчас нас объявят, и наша сборная выйдет на стадион. Лёгкое древко мне кажется невероятно тяжёлым. Несмотря на жуткий холод, я весь вспотел.

И вот оно. О боже!

Из всех динамиков несётся: «Сборная Соединённых Штатов Америки!»

Я иду впереди. Улыбка словно примёрзла к моему лицу. Скулы сводит от напряжения. Где-то там, на трибунах, сидят мои родители и Майк. Я отчаянно машу рукой ревущей публике, когда ведущий объявляет:

— Флаг Соединённых Штатов несет чемпион зимних Олимпийских игр в Сочи**** Рэй Кенвуд!

Толпа взрывается радостными криками. Я чувствую то же самое, что и четыре года назад, когда взял первое место. Моё сердце готово выскочить из груди. О да! Ради таких моментов стоит вкалывать до седьмого пота.

После церемонии намечается банкет. Я должен присутствовать на этой чёртовой вечеринке. Глава делегации считает, что я обязан там быть. Похоже, Тайлер с ним в сговоре. Через десять дней соревнования. Мне надо готовиться. Но разве это кого-то волнует? Моё присутствие на банкете так же необходимо, как и присутствие Большой Шишки. С ним всё понятно. Он суперважный чувак. Но зачем там я? Хорошо, что туда можно пойти с Майки. Один бы я чувствовал себя не в своей тарелке. Келли наверняка тоже обязали явиться. Мы с ним сенсация этих Олимпийских игр — два педика, доказавшие миру, что способны бороться и побеждать. Честно, я не хочу ажиотажа вокруг своей персоны. Меня бы вполне устроил вечер в объятиях Майки: обменяться минетами и заснуть на диване прямо перед телеком. Знаете, как это обычно бывает — любимый парень, пиво и старое доброе американское кино. Ну да, пиво безалкогольное. У меня же режим. Если я хочу победить, необходимо строго придерживаться правил.

У нас с Майки есть полчаса, чтобы подняться в номер и привести себя в порядок. Вечеринка продлится не долго, но она требует соблюдения определённого дресс-кода. Специально для неё мы захватили с собой смокинги.

Когда Майк, одетый точно чёртова кинозвезда, выходит из спальни, у меня перехватывает дыхание. Мой мужчина красив, как сам дьявол. Он просто секси. Мой член тут же реагирует на такую сногсшибательную перемену.

— О, бэби! — я подхожу к нему. Сейчас мне хочется сорвать с него все эти тряпки и, повалив на пол, заняться потным сексом. Но я не делаю этого, а лишь восторженно выдыхаю: — Ты охуенный!

— То же могу сказать и о тебе, — ухмыляется он и, взяв меня за подбородок, целует в губы. Давление в моих яйцах становится невыносимым. Если я его сейчас не остановлю, то мы никуда не пойдём.

— Полегче, бэби! — я нехотя отрываюсь от него. Майк сжимает ладонями мои ягодицы и, кажется, не собирается их отпускать. — Забыл? Нас ждут на банкете.

— Может, пошлём всех на хер и займёмся чем-нибудь поинтереснее?

— Майки, ты же знаешь, я обязан там быть!

— Да, бэби! И с этим ничего не поделаешь. Такова незавидная судьба олимпийского чемпиона.

— Спасибо, что понимаешь! — я чмокаю его в щёку, и мы выходим за дверь.

    Комментарий к 3 
    * Слоупста́йл (англ. slopestyle, от англ. slope — склон (гора для катания) и англ. style — стиль) — тип соревнований по таким видам спорта как: фристайл, сноуборд, маунтинбординг, состоящий из выполнения серии акробатических прыжков на трамплинах, пирамидах, контр-уклонах, дропах, перилах и т.д., расположенных последовательно на всём протяжении трассы.

** блюдо, популярное на Пиренейском полуострове и в Латинской Америке. Пирожки с мясом и овощами. В США относятся к уличному фастфуду.

*** Бивер-Крик (англ. Beaver Creek Resort) — горнолыжный курорт близ города Эйвон в округе Игл, штат Колорадо, США.

**** На самом деле чемпионом по слоупстайлу на зимних Олимпийских играх 2014-го года в Сочи стал американский фристайлист Джосс Кристенсен. 


========== 4 ==========

Рэй

Сто́ит нам появиться на пороге банкетного зала, мы производим настоящий фурор. Все взгляды устремлены на нас. Я уверен — люди смотрят, потому что мы офигенно красивая пара. Я немного нервничаю и поэтому крепче сжимаю руку Майки.

— Рэй! — разодетый в пух и прах, с галстуком-бабочкой на шее Келли идёт нам навстречу. Смокинг сидит на нём как вторая кожа, подчёркивая узкие плечи и невысокий рост.

— Келли можно ставить на торт! — шепчет мне на ухо Майк.

Я прыскаю. Его идиотская шутка не к месту, но кажется мне очень забавной. В смокинге малыш Келли действительно выглядит, как фигурка со свадебного торта.

Келли видит наши довольные лица и бледнеет, по привычке до синевы сжимая пухлые губки. Улыбка на моём лице расползается ещё шире.

Я ловлю довольный взгляд Большой Шишки, устремлённый на нас троих, и понимаю, что скандал нам сейчас ни к чему.

— Адам, дружище! — я сгребаю Келли в охапку, похлопывая по тонкой спине.

— Пусти меня! — цедит сквозь зубы злючка.

— Полегче, бэби! На нас смотрят. Ты же не хочешь, чтобы Олимпийский комитет поставил на твоей карьере огромный жирный крест, — я улыбаюсь так, что сводит скулы.

Он отстраняется от меня и, зло щурясь, скалится в ответ.

— Я рад тебя видеть! Тебя и твоего косматого друга! — выплёвывает он, имея в виду Майки, у которого, в отличие от гладкой мордашки Келли, достаточно густая борода.

Улыбка тут же сползает с лица моего бойфренда. Между бровей образуется глубокая складка.

— Как дела, Майк? — гадёныш расплывается в ехидной ухмылке. — Скучаешь по зоопарку? — кажется, он в восторге от своей шутки.

Я нервно сглатываю, переводя взгляд с бледного Майки на Келли и обратно.

— Не переживай, местные йети примут тебя, как родного. Снимешь смокинг, и тебя не отличить! — он хлопает моего бойфренда по плечу и уходит.

На Майке лица нет. Его приподнятое настроение быстро сменяется апатией. Я знаю, он сильно переживает из-за своей нестандартной внешности, считая себя недостаточно красивым.

Я злюсь на Келли. Похоже, у ублюдка талант находить слабые места и бить по самому больному.

— Майк, ну ты чего? — я пытаюсь его хоть как-то приободрить. — Это же Келли. Ты же в курсе, какая он задница!

Майк ставит бокал с недопитым напитком на проплывающий мимо поднос и, не оглядываясь, идёт к выходу.

— Майк! — выкрикиваю я. Но он не слышит и скрывается за дверями банкетного зала.

Я не могу сейчас уйти. Я только что пришёл на этот чёртов банкет. Кроме того, я замечаю краем глаза, что Большая Шишка пробирается ко мне сквозь толпу.

 Чёрт! Нашёл время.

— Рэй Кенвуд! — говорит он, широко разведя руки, будто мы с ним давнишние друзья.

— Эй, привет! Я Вас знаю! — я делаю вид, что очуметь как счастлив видеть его. Хотя на самом деле мне хочется, чтобы сейчас его украли русские спецслужбы и увезли в неизвестном направлении.

— Вот решил лично пожать тебе руку, — он улыбается и трясёт меня за руку. — Ты молодец, парень! Это было очень смело с твоей стороны рассказать всем, что ты гей!

— Ну да!

— Мы всячески поддерживаем таких, как ты. И хотим, чтобы другие спортсмены-гомосексуалы следовали твоему примеру и не сидели в шкафу! Нам важно, чтобы в нашей стране люди чувствовали себя по-настоящему свободными и ничего не боялись, зная, что правительство на их стороне.

— Классно! — я продолжаю натянуто улыбаться, не слушая, о чём он лепечет. Все мои мысли заняты Майком и засранцем Келли. Я чувствую, как во мне поднимается волна гнева. Я хочу поймать этого мелкого ублюдка и как следует проучить.

— Ну удачи тебе, Рэй! Я буду болеть за тебя!

— Спасибо, — отвечаю я, и чувак Большая Шишка находит себе новую жертву. По его лицу я вижу, что ему куда приятнее общаться с темнокожей девушкой, чем со мной. Лживый козёл.

Я понимаю, что Майки мне уже не догнать. Но Келли ещё здесь. Разговаривая с суперважным чуваком, я не спускал глаз с двери. Он точно не выходил.

 Я ищу его среди толпы и быстро нахожу в кружке симпатичных цыпочек, очарованных его долбаной харизмой. Оказывается, Келли любимчик слабого пола! Женщины от него просто в восторге. Ещё бы! Такой милашка. Если бы не стервозный характер, то, возможно, меня бы тоже умилял этот коротышка. Звезда одиночного разряда со знанием дела о чём-то втирает дамочкам, сильно жестикулируя при этом руками.

— Может, поговорим? — я подхватываю Келли под локоть и крепко сжимаю. Он перестаёт улыбаться и испуганно смотрит на меня. Что, ублюдок, страшно? — Дамы, прошу нас извинить! — я слащаво улыбаюсь и тащу Келли к выходу. Он даже не упирается. Вжав голову в плечи, покорно идет со мной.

Когда мы попадаем в холл, я затаскиваю его в какой-то аппендикс, отделённый дверями от остального пространства, и тут же припечатываю к стене. Я гневно дышу ему в лицо. Испуг в глазах Келли быстро сменяется враждебностью. Он смотрит на меня с вызовом.

Поганец! Мелкий ублюдок! Он ниже меня и в два раза худее. У него длинная шея, узкие плечи и тонкие черты лица. Я вижу, как подрагивают его подкрашенные реснички. Он боится меня, но старается не показывать вида. Келли слишком похож на девчонку. Но он не девчонка. У него в штанах член, как и у меня. Эта внезапная мысль, словно удар электрошокером, тут же вонзается в позвоночник и, закручиваясь спиралью, устремляется вниз прямиком к яйцам. Мой гнев молниеносно сменяется возбуждением. Взгляд невольно соскальзывает к подбородку и останавливается на его губах. Они пухлые, мягкие, нежно-розовые, верхняя капризно изогнута… Голову ведёт. Я плохо понимаю, что происходит. Его близость, сладковатый запах парфюма пьянят, и… О чёрт! Я с силой отталкиваю его от себя и быстрым шагом устремляюсь прочь. Ещё немного, и вместо того, чтобы наподдать Келли, я бы впился в его рот губами. Я чувствую стыд и досаду. Невероятно злюсь на себя. Он обидел Майка. А я? Кто я после этого?

========== 5 ==========

Келли

Злой, как целый ад чертей, я иду к себе в номер. Нет смысла возвращаться к компании с дурным настроением. Я не собирался торчать на этой вечеринке бог знает сколько времени. Но всё-таки! Я рассчитывал пообщаться с другими спортсменами, тем более что среди них много старых знакомых, с которыми мы давно не виделись. Мне было бы приятно поболтать с ними, узнать новости. А всё этот лыжник и его охреневший дружок! Эти два придурка сумели испортить мне вечер. Я сжимаю кулаки в бессильном отчаянии. Чёрт! Долбаный олимпийский комитет! Они что там, считают, если я и Кенвуд — геи, то мы обязаны друг друга любить? Как я их всех ненавижу. Мне надо готовиться к выступлениям, а не разводить политес со всякими идиотами.

Я захожу в номер и изо всей силы хлопаю дверью. В груди клокочет от негодования. Надо как-то успокоиться. Забыть обо всём. Выкинуть из голову эту чёртову стычку с Рэем Кенвудом. Единственное, чего я сейчас хочу, это залезть в душ и смыть с себя дурные воспоминания о нём. Я захожу в душевую и сбрасываю одежду.

Теплый пар обдаёт кожу, стоит мне повернуть ручку. Облако водяной взвеси обволакивает меня. Я встаю под горячие струи и закрываю глаза, пытаясь не возвращаться к произошедшему на банкете. Но мысли о вечеринке не хотят покидать мою голову.

Кто бы мог подумать, что здоровяк Майки такая принцесса. Я и не предполагал, что он так обидится на мою невинную шутку. Тоже мне! Наверное, побежал в номер плакать. Он раздражает меня всё больше и больше. И что Рэй нашёл в нём? Ведь Майк — размазня, только с виду крутой мужик, а в душе маленькая обидчивая девочка. Господи, как же меня бесят все эти выпендрёжники, строящие из себя чёрт знает что. Копни чуть поглубже — и сразу выясняется, что у парня тонкая душевная организация и ранимая натура. Слабак! Да, может, я не брутальный двухметровый качок, но сбегать с вечеринки только потому, что кому-то моя рожа не приглянулась, я бы не стал. И чего я вдруг думаю о нём? Неужели чувствую свою вину? Да ну, бред! Ещё чего не хватало! Жалеть слабаков и неудачников не в моём характере. И то, что Майк — гей, в моих глазах нисколько его не оправдывает.

Кенвуд тоже хорош. Видите ли, обидели его нежного медвежонка, наступили на мохнатую лапку. Потащил меня выяснять отношения, а сам… Я вспоминаю, что было и по телу пробегает электрический разряд. Он так на меня взглянул, что я забыл, как дышать. Наверное, мне померещилось. Я же вёл себя с его парнем, как последняя сучка. Но как он смотрел… Его глаза переполнял гнев, а потом что-то случилось, и он буквально впился в меня жадным взглядом. Жадным, похотливым, раздевающим взглядом. Так смотрят на желанных любовников перед тем, как заняться с ними жарким сексом. Клянусь богом, ещё немного, и Рэй облапал бы меня. Чёрт! Я представляю его твёрдые ладони, скользящие по моей коже, и у меня встаёт. О, мой бог! От этой фантазии мой член набух так, что им можно забивать гвозди. В голове туман. Мне необходимо, чтобы кто-то прикоснулся ко мне сейчас. А лучше — взял в рот мой изнывающий желанием член.

В последнее время я так увлечён своей карьерой, что на личную жизнь у меня просто не хватает времени. Меня так давно никто не ласкал, что я возбуждаюсь от того, что мне хотели навалять. И кто! Сам Рэй Кенвуд. Этот скандинавский бог с литыми мышцами, светлыми кудрями и роскошной улыбкой, от которой пах сводит желанием. Я бы всё отдал, чтобы увидеть его в раздевалке, а лучше в ду́ше. В идеале, я бы предпочёл встретиться с Рэем в своей постели, но едва ли это возможно. Однако моё воображение как разогнавшийся локомотив, его уже не остановить. Я уверен на все сто, что под всеми этими футболками и худи Рэй скрывает твёрдую накачанную грудь и шесть кубиков пресса. Фантазия тут же рисует мне этот апогей мужской красоты, и моё дыхание сбивается с привычного ритма.

Я хочу почувствовать Рэя Кенвуда кожей, попробовать его на вкус.

Кончиками пальцев я провожу по своей щеке, касаюсь губ и медленно спускаюсь вниз, попутно лаская шею, грудь и плечи. О да! В своих мечтах я вижу рядом со собой его. Мы оба голые и возбуждённые. Его крепкий, горячий стояк касается моего бедра. Он проводит рукой по моему животу.

— Рэй, — жарко выдыхаю я, когда мои руки соскальзывают под ягодицы и поднимаются обратно, крепко сжимая их. — Трахни меня… Рэй… — умоляю я невидимый фантом доставить мне удовольствие, разводя полушария и прогибаясь в пояснице так, будто отдаюсь любовнику. Если бы сейчас кто-то увидел меня, то наверняка принял бы за ненормального. Но я стою один в душе своего номера. Вода с шипением разбивается о дно кабины.

— Да, Рэй! — я запускаю ладонь себе между ног и ласкаю промежность, тиская пальцами поджавшуюся мошонку. Стоит дотронуться до болезненно напряжённого члена, и мощный разряд возбуждения прошивает тело насквозь. Я резко выдыхаю: — Да… Вот так… Возьми его… Чувствуешь, какой твёрдый?

Я плотно обхватываю свой член рукой и охаю. Тело бьёт сладкая дрожь. Я медленно скольжу кулаком по стволу, представляя, что это рука Рэя.

— Рэй… — шепчу я, двигая бёдрами навстречу неспешным движениям. — Рэй… Пожалуйста, Рэй… Не останавливайся… Ещё… Вот так… Как хорошо… Рэй…

Свободная рука скользит по моей попке. Сжимает, мнёт, тискает, то и дело ныряя между ягодицами и касаясь чувствительной дырочки.

— О да! Возьми меня… Я хочу, чтобы ты меня трахнул… Выеби меня, Рэй…

Я наслаждаюсь движениями своего кулака, увеличивая темп, и проникаю пальцем в узкое отверстие.

О боже! Ещё. Я хочу ещё. Мне нужно больше.

Я засовываю в задний проход два пальца и представляю, как он ввёл бы в меня свой член. Медленно, не спеша воткнулся мягкой головкой, постепенно заполняя меня собой. Я буквально чувствую, как его толстая эрекция распирает меня изнутри. Моя рука скользит по стволу быстрее, заставляя всхлипывать от восторга.

«Рэй! — бьётся в воспаленном мозгу его имя. — Рэй!»

Мышцы напряжены до предела. Тело дрожит. Я весь горю, слыша оглушающее удары собственного пульса в барабанные перепонки. В глазах темнеет, погружая сознание в звенящую пустоту, и вдруг взрывается фейерверком ярких звезд.

— Рэ-э-й… — слетает с губ. Я содрогаюсь в сладких конвульсиях, чувствуя, как по члену прокатывается горячая волна и изливается наружу тёплыми струями спермы. О боже… Как же её много. Она сочится сквозь пальцы и тут же смывается водой. Льющиеся сверху потоки подхватывают студенистые сгустки и затягивают их в воронку.

Ноги моментально становятся ватными и едва держат меня. Прислонившись к стене, я сползаю на дно кабины. Сердце всё ещё грохочет, как ненормальное, отдаваясь пульсацией во все конечности.

Чёрт! Я кончил, представляя Рэя Кенвуда. Я не должен был дрочить на него. С ним у меня никаких шансов. У него есть дружок Майки, которого он вряд ли когда-нибудь бросит. Уж слишком яростно он его защищает. Кроме того, я сюда приехал за победой, а не за тем, чтобы валяться в койке с деревенским придурком.

Моё внезапное влечение к Рэю Кенвуду — лишь помеха на пути к пьедесталу почёта. Мне надо забыть о нём и сосредоточиться на соревнованиях. Если я этого не сделаю, то мне не видать чемпионского титула, как своих ушей. Стать олимпийским чемпионом — моя главная цель.

Вода льётся с потолка, лаская и успокаивая меня своим теплом. Её прикосновения дарят покой. Мне становится всё равно, что́ стало причиной моего оргазма.

Я выключаю воду, натягиваю халат и плетусь в комнату. Стоит добрести до кровати, как я падаю на неё и тут же засыпаю.

========== 6 ==========

Майк

Мой бойфренд чувствует себя виноватым из-за дурацкой выходки Келли.
Меня больше расстраивает не то, что мелкий ублюдок считает меня огромной волосатой обезьяной, а то, что из-за него страдают наши отношения с Рэем. Я хочу, чтобы мой парень гордился мной, а не стыдился того, что его партнёр не дотягивает до каких-то грёбаных эталонов.

Рэй весь вечер не отходит от меня. Заглядывает мне в глаза, виновато поджав губы.

— Надо было послушать тебя и остаться в номере, — говорит он, когда наше молчание становится уже невыносимым.

— Все нормально, бэби. Ты же не мог знать, что выкинет этот засранец. Да и я тоже хорош! Надо было просто не обращать на него внимания. А я сразу раскис, как прыщавая школьница.

Я тяжело вздыхаю. По правде сказать, рядом с Рэем я постоянно чувствую, что недостаточно хорош для него. Он намного моложе и красивее меня. Может, в этом кроется причина моей неуверенности, и поэтому-то я так сильно ревную его. Вокруг Рэя каждый день крутятся молодые привлекательные парни. И вполне возможно, что однажды кто-то из них ему приглянется. Мне даже страшно подумать, что тогда будет. Я до спазмов в горле люблю его. Кроме него мне никто не нужен. Если я потеряю Рэя, то просто наложу на себя руки.

Я глажу моего мальчика по непослушным вихрам и смотрю в его небесно-голубые глаза.

— Ты не школьница, — говорит Рэй. — Ты самый классный чувак из всех, кого я знаю. И я счастлив, что мы вместе.

Он обнимает меня. Я чувствую его родное тепло, и понимаю, что никому не позволю встать между нами.

— Рэй, я люблю тебя, — выдыхаю я.

Сейчас мне нужно сказать ему это, чтобы убедиться — Рэй здесь, со мной, он никуда не исчез.

— И я тебя, бэби, — вторит он эхом. — Мне жаль, что так получилось.

— Не вини себя, Рэй. Ты тут ни при чём. Знаешь, я каждый день благодарю бога за встречу с тобой.

Я прижимаю его голову к своей груди, зарываясь носом в макушку и нежно целую. Мне становится хорошо и спокойно. Иногда такие моменты намного лучше самого охрененного секса.

Я запускаю руку в его волосы и тереблю пальцами мягкие короткие завитки.

— Давай завтра прошвырнёмся по городу, — говорит он.

— А как же твои тренировки?

— У меня будет несколько часов после обеда. Можно пройтись по магазинам, посидеть в кафе. Ты как? — он вскидывает на меня свои чистые, по-детски наивные глаза.

— Разве ты не должен соблюдать режим?

— В день мне полагается несколько часов отдыха. Так что я ничего не нарушу, если мы с тобой просто неспешно пройдёмся.

— Хорошо, бэби, — я продолжаю гладить его. Голова Рэя покоится у меня на груди. Мой малыш устал. Он почти уже спит. — Тебе надо раздеться и лечь в постель, — говорю я, замечая, что его веки тяжелеют.

— Ещё одну минуту, — бормочет он. — Не переставай гладить меня, Майк. Мне нравится.

Через мгновение Рэй уже сладко посапывает. Я укладываю его на подушки. По привычке он растягивается на кровати, закинув руки за голову. Я накрываю его пледом, раздеваюсь и ложусь рядом. Долго разглядываю умиротворенное лицо моего мальчика, пока меня не охватывает истома. Обрывки сна путаются в голове с реальностью. Я засыпаю.

***
Проснувшись утром, я обнаруживаю, что Рэя в постели нет. Наверняка он давно встал и уже отправился на тренировку с Тайлером.

Рэй заранее готовился к Олимпиаде и смене часовых поясов. Но мне ещё трудно привыкнуть к новому времени. За окном светло. А это значит, что я проспал достаточно долго. Я смотрю на часы и понимаю, что у меня ещё есть время, чтобы посвятить его своему телу.

После занятий в спортзале я принимаю душ и съедаю белковый завтрак в ресторане отеля.

До обеда еще несколько часов, и я иду навестить Пип и Боба. Они встречаются мне на полпути.

— Майк! — Пип машет рукой, завидев меня издалека. Они с Бобом в спортивной экипировке с лыжами наперевес направляются в сторону склона.

— Привет! — я улыбаюсь им.

— Не хочешь пойти с нами покататься? Рэй говорил, здесь потрясающие горы! — Пип, как всегда, очень мила и доброжелательна.

— Может, у Майка свои планы, — одёргивает её Боб. — Как дела, Майк?

— Всё хорошо. И у меня полно свободного времени.

— Отлично! Тогда идём с нами.

— Окей! — говорю я. — Только мне неплохо бы переодеться и взять лыжи. Мы с Рэем притащили сюда весь чёртов лыжный арсенал, который только был в доме!

Родители Рэя улыбаются.

— Дорогой, как прошёл вчерашний вечер? — интересуется Пип.

— Ну-у, в общем-то неплохо, — я чувствую неловкость. Не хочу врать им, но и расстраивать их, рассказав о выходке Келли, я не собираюсь.

— Тебе там понравилось? — миссис Кенвуд пытается заглянуть мне в глаза. Я нарочно отвожу взгляд, чтобы она не заметила моего напряжения.

— Да, всё было на высоте.

Кажется, Пип что-то настораживает. Она вглядывается в моё лицо и хмурит брови.

— Ну тогда до встречи на склоне, парень! — спасает меня Боб.

— Да, до встречи!

Боб подхватывает жену под руку и ведёт дальше. Она оборачивается и что-то негромко говорит ему.

— Да ну, брось! — слышу я обрывки фраз. — Не выдумывай, Пип… Майк и Рэй сами разберутся…

Они отходят достаточно далеко. Я стою и, прищурившись, смотрю им вслед. Солнце нещадно слепит, отражаясь от белого снега.

Рэю ужасно повезло, что у него такие родители. Они действительно его очень любят.

Поведение Пип заставляет меня усомниться в данном мной обещании пойти покататься с ними с гор. Она что-то чувствует. Как и любую мать, сердце её не подводит. Я тоже ощущаю нависшую над нами угрозу. Будто над головой собираются тучи. Что это? Результат стресса, который испытывает мой организм из-за перелёта и смены часовых поясов? Или же на меня так повлияла вчерашняя стычка? Я не могу дать определение своим чувствам, но внутри начинает неприятно ныть. Предчувствие беды. Я гоню от себя плохие мысли. Но мне становится тревожно за Рэя.

Я всё-таки решаю никуда не идти и дождаться его в номере. Полтора часа растягиваются в долгое томительное ожидание. Я нервничаю, словно перед кабинетом дантиста.

Вскоре дверь открывается, и на пороге я вижу разрумянившегося Рэя. От него пахнет снегом и потом.

— Бэби, — тяжело дыша, улыбается он, — давно ждёшь?

— Я волновался за тебя, Рэй.

Он смешно морщит нос и фыркает.

— С чего это, Майк?

— Не знаю. Но мне тревожно за тебя.

— Перестань, детка! Что со мной может случиться?

У меня ёкает сердце. Я вдруг представляю катастрофу — я теряю Рэя навсегда. Внутренности тут же скручивает тугим жгутом.

— Слоупстайл — экстремальный вид спорта, — говорю я. — Может произойти что угодно.

— О-о! Майки, ну ты чего?! Я же столько лет катаюсь, и на мне ни единой царапины!

— Только пара сотрясений и ушиб костного мозга, не считая того синяка размером с Гавайи, — напоминаю я.

— Общение с Пип плохо на тебя влияет, — говорит он, снимая с себя одежду. — Сейчас я приму душ и поведу тебя проветрить мозги.

Раздевшись догола, Рэй берёт полотенце и идёт в душевую.

Я слышу, как за закрытыми дверями с шипением включается вода. Рэй громко напевает какую-то дурацкую песенку из репертуара Бритни*, и на сердце легчает.

Наверное, я действительно себя просто накручиваю. Мне надо держать себя в руках, чтобы не отвлекать Рэя от подготовки к выступлению своими ненужными волнениями.

Я сажусь на диван и в ожидании его включаю телевизор.

    Комментарий к 6
    * Имеется в виду Бритни Спирс.

========== 7 ==========

Майк

Мы неспешно прогуливаемся по магазинам. Их здесь немного, и в основном это сувенирные лавки, до отказа забитые безделушками с олимпийской символикой. Рэй покупает себе браслет с кучей подвесок в виде маленьких лыжников. Они все разные и очень смешные. Он в восторге от своего приобретения. Тут же надевает его на руку и восхищённо разглядывает, улыбаясь. Рэй, в сущности, ещё совсем мальчишка. Очень непосредственный и открытый. Я обожаю ходить с ним по магазинам. В нём столько энтузиазма и энергии, что они просто бьют фонтаном. Его приподнятое настроение заразительно. И я улыбаюсь, глядя на него.

— Смотри! — Рэй выуживает откуда-то из кучи наваленных тряпок футболку с олимпийскими тигрятами. — Офигеть! Она просто чума!

— Рэй, мы и так уже скупили весь товар в сувенирных лавках. Может, ты остановишься? Подумай о болельщиках. Ты увезёшь домой медаль. А они? У них же тоже должно что-то остаться на память об Олимпиаде.

— Ну Майки, — канючит он. — Ну пожалуйста. Дай мне купить тебе эту футболку! Ну пожалуйста-а!

Он смотрит на меня таким обезоруживающим взглядом, что я сдаюсь.

— Хорошо, бэби. Но обещай, это последнее, что мы сегодня купим!

— Да! — восклицает он.

Рэй отдаёт продавцу деньги и протягивает мне пакет с футболкой.

— Держи! Она твоя! Хочу, чтобы ты надел её в день моих соревнований.

— Зачем?

— Я верю, что в ней ты принесёшь мне удачу.

— Рэй, ты и так победишь. И какая-то дурацкая футболка здесь совсем ни при чём. Просто ты долго и упорно работал.

— Она вовсе не дурацкая! — Рэй хмурится и надувает губы. — А очень даже милая! Посмотри, какие милые котятки.

— Как скажешь. Пусть будет милая. Если она тебе нравится, то и мне тоже, — сдаюсь я.

— Вот и отлично! — он улыбается своей восхитительной широкой улыбкой. — Может, пойдём перекусим? А то я проголодался.

— Вернёмся в отель?

— Нет. Здесь неподалеку есть бистро. У них обалденные эмпанадас и большой выбор кофе.

— Ты уверен, что в Корее продают эмпанадас?

— Ну-у, — Рэй по привычке морщит нос, — это что-то корейское, но я называю это эмпанадас.

Мы идём в бистро. Кафе и вправду очень уютное, хоть и небольшое. Как я и предполагал, никакой мексиканской кухни. Почти всё меню на корейском. Описаний на английском мало, и они очень скудные. Но для нас это неважно — иероглифы дополняют красочные фотографии. Больше всего меня настораживает то, что кухня здесь сплошь национальная. Ничего похожего на привычные бургеры и картофель.

Рэй смело тычет пальцем в картинку. Кореянка за стойкой улыбается ему и понимающе кивает.

— Они меня знают, — поясняет он. — Я был у них вчера.

Я внимательно разглядываю на экране выбор Рэя. Блюдо действительно сильно напоминает эмпанадас, но всё же это не они. Я прожил в Нью-Йорке десять лет, и мне доводилось общаться с разными людьми. О корейской кухне я много наслышан, некоторые её особенности вызывают у меня стойкое отвращение.

— Рэй, а с чем эти эмпанадас? — решаю спросить я, прежде чем заказать.

Он пожимает плечами, доставая купюру, чтобы расплатиться.

— С курицей… Наверное…

— То есть ты не уверен?

Он поворачивается ко мне и озадаченно смотрит.

— Что ты хочешь сказать, Майк?

Кажется, Рэй не в курсе того, что знаю я. Чтобы не портить ему аппетит, я обращаюсь к женщине за стойкой и, тыча пальцем в картинку, произношу единственное слово, которое знаю по-корейски:

— Кя?

Женщина радостно кивает и улыбается мне, как родному.

— Йес, — произносит она. Похоже, это тоже единственное английское слово в её словарном запасе.

Внутри у меня холодеет. Я нервно сглатываю. Чёрт! Мне надо сказать Рэю, но я никак не могу подобрать нужные слова, чтобы сильно не ранить его.

— Послушай, Рэй, — я смотрю на него и делаю отчаянную попытку избежать неприятностей, головой понимая, что мне вряд ли удастся это сделать. — Может, мы всё же вернёмся и пообедаем в отеле?

— Почему, Майк? — он не понимает и хочет от меня объяснений. — Тебе здесь не нравится?

— Рэй, просто…

— Что? — разводит он руками, ожидая внятного ответа. Но я молчу, всё ещё не решаясь произнести вслух то, что вертится у меня на языке. — Ну хорошо-хорошо! Сейчас я заберу свои эмпанадас и мы вернемся в отель, если ты так хочешь! — кажется, он расстроен.

— Бэби, мне нужно кое-что тебе сказать… про эти твои эмпанадас…

— С ними-то что не так?

— Рэй! — я знаю, что мои слова сейчас убьют его. — Тебе не надо их есть…

— Почему, Майк? Мне нравится здешняя кухня!

— Видишь ли, бэби… То, что ты принял за куриное мясо, вовсе не курица… — его брови удивлённо взлетают на лоб. — И даже не говядина. Корейцы… — я делаю глубокий вдох перед тем, как огорошить Рэя. — Это такая давняя традиция… Они едят мясо собак.

Он тут же бледнеет.

— К-как собак… Подожди… Я не понимаю…

Мне известно, как Рэй трепетно относится к собакам. Он со всех концов планеты тащит бездомных шавок в Штаты, стараясь там найти им дом. И если не находит, то оставляет себе. У него уже живут Джейк и Мишка — две громадные беспородные псины из России, которых он нежно любит.

Я вижу, как дрожат его губы. Рэй сейчас сам не свой. Он едва ли понимает, что происходит.

— Нет, — он мотает головой и делает шаг назад. — Нет… Этого не может быть…

— Послушай, Рэй! Я понимаю твои чувства, но с этим ничего не поделаешь. Их традиции складывались веками, и собаки в Корее…

Не дослушав меня, Рэй срывается с места и бросается прочь. Я выскакиваю за ним следом, боясь, как бы он чего не натворил. В распахнутой настежь куртке он стоит возле кафе, задрав голову к небу. По его вискам катятся слёзы.

— О бэби, — я подхожу и обнимаю его.

— Почему, Майк? Почему? — он судорожно всхлипывает и, изо всей силы вцепившись в мою куртку, утыкается лицом мне в плечо.

— Не надо, бэби. Не плачь, — я глажу Рэя по широкой спине, прижимая его к себе. — Ты же не знал.

— Почему я об этом не подумал? Я должен был! Должен! — он рыдает, содрогаясь всем своим мощным телом.

Вдруг он останавливается. Его лицо приобретает землистый оттенок.

— Рэй, с тобой все хорошо?

Он мотает головой и опрометью бросается за угол. Рэя выворачивает наизнанку прямо на снег. Он долго откашливается, сложившись пополам. Слюна вязкими струйками стекает у него изо рта.

— Бэби, как ты? — я наклоняюсь к нему, чтобы помочь, и беру его за руку.

Привычно тёплые пальцы Рэя оказываются ледяными. Он весь дрожит.

— Нам надо срочно вернуться в отель и вызвать доктора, — хмурюсь я.

— Не надо доктора, — говорит он. — Просто отведи меня в номер.

Рэй выглядит измождённым. Я всерьёз опасаюсь за его здоровье. Мне не нравится то, что сейчас произошло.

Когда, наконец, мы попадаем в номер, он падает на кровать и забывается дремотой.

========== 8 ==========

Рэй

Я открываю глаза и ничего не понимаю. За окном темно. Я слышу голоса, доносящиеся из гостиной. Тайлер разговаривает с Майки.

Возле меня сидит один из медиков, приехавших вместе с нашей сборной на Олимпиаду. На моей руке манжета тонометра.

— Док, что со мной?

— Думаю, это переутомление. Так бывает. Усиленные тренировки, перелёт, смена климата, — он внимательно смотрит на цифры, светящиеся на экране прибора. — Давление в норме. Не переживай, Рэй! Полежишь, отдохнёшь и завтра будешь как новенький.

— Проснулся? — в спальню заходит Тайлер.

— Как ты, бэби? — из-за его широкой спины выглядывает Майк.

— Я в порядке.

— Позвоню Пип. Она ушла полчаса назад, просила ей перезвонить, как только ты проснёшься.

— Что случилось? — в голове туман. Я ничего не помню.

— Потом, бэби. Тебе сейчас нужно отдохнуть, — Майк набирает номер Пип и прикладывает смартфон к уху.

— Док, он сможет завтра выйти на тренировку? — Тайлер обеспокоен подготовкой к соревнованиям.

— Да, думаю к завтрашнему утру он восстановится.

— Бэби, что тебе принести на ужин? — в дверном проёме снова появляется взъерошенная голова Майка.

— Ничего острого или соленого, — говорит док. — И ещё, Рэй. Не стоит экспериментировать с едой на улице, если ты не хочешь свалиться с кишечным расстройством.

— Как скажешь, док! — я откидываюсь на подушки и смотрю в окно. Память постепенно возвращает меня к событиям, произошедшим накануне. Последнее, что я помню — это забегаловка, где мы с Майком покупали эмпанадас… с собачатиной. На глаза тут же наворачиваются слёзы.

Как можно их есть? Ведь они же…

Я вспоминаю умные преданные глаза Мишки и Джейка, и дыхание перехватывает.

— Док, Тай, я могу побыть один?

— Конечно, Рэй! Отдыхай! — Тайлер выходит из спальни вслед за доктором.

На душе у меня хреново. Мне хочется выть от безысходности. Я понимаю, что нельзя навязывать людям свои ценности, но в моей голове никак не укладывается, что можно съесть лучших друзей. Вот так взять и устроить на заднем дворе барбекю из Джейка и Мишки. Что за сучья жизнь?

Я вспоминаю, что вчера с удовольствием ел собачье мясо, и к горлу снова подкатывает ком. Еще немного, и меня вырвет. Я со всех ног бросаюсь к унитазу. Моё тело содрогается от рвотных позывов, но наружу, кроме слюны, ничего не выходит. Я ел слишком давно и меня уже один раз сегодня вывернуло.

Я поднимаюсь с колен и, наклонившись к раковине, пью прямо из-под крана. Мне становится легче.

— Рэй, — я вздрагиваю от голоса у себя за спиной и оборачиваюсь. В дверях стоит Майк. — Я принёс тебе немного вареной куриной грудки с овощами.

Мысль о мясе отзывается спазмом в желудке.

— Майк, я не хочу есть.

— Бэби, тебе надо перекусить. Иначе у тебя не будет сил на тренировки.

— Я не знаю…

— Ты только попробуй, — уговаривает он. — Всё ещё теплое.

Глубоко вздохнув, я плетусь в комнату. На журнальном столике стоит пластиковый контейнер с едой. Я сажусь на диван и нехотя открываю его. Грудка и овощи выглядят вполне съедобно. Только сейчас я начинаю чувствовать, что голоден.

Я съедаю всё без остатка и откидываюсь на спинку дивана. Майк садится рядом, кладёт руку мне на плечо.

— Всё хорошо, бэби?

— Майк, как же так? Они что, вот так берут и убивают их? Выходят во двор, подходят к конуре и…

Он тяжело вздыхает.

— Ну что ты, бэби. Всё совсем не так. Они не едят домашних собак. Есть специальные фермы, где выращивают щенков на убой.

Внутри меня всё сжимается. Я больно прикусываю губу, потому что слёзы так и просятся наружу. Я представляю маленький тёплый комочек, жмущийся к рукам. А потом хрясь… Кровавые брызги и крохотный, безжизненный трупик. Ёбаная корейская кухня! У меня дрожат губы. Я крепко зажмуриваюсь, чтобы не разрыдаться.

— Поверь, у этих собак нет даже кличек.

— Их что, никто никогда не любил? — мне больно это говорить. Я едва сдерживаюсь.

— Никто и никогда, Рэй.

— И они не знают, как это, когда тебя чешут за ушком? — я глотаю большой острый ком, застрявший в горле, и всхлипываю.

— О, детка! — Майк жалостливо смотрит на меня. — Просто не думай об этом.

— Грёбаная жизнь! — по лицу Майки видно, что он жалеет о том, что рассказал мне всю правду о корейцах. Слезинки выкатываются из глаз и чертят на моих щеках мокрые дорожки. — Я не могу, Майки. Не могу просто вот так сидеть, зная, что завтра кто-то умрёт и из него наделают эмпанадас.

— Рэй, тут уже ничего не исправить. Значит, такая у него судьба.

Неужели он прав, и я ничего не могу сделать для этих несчастных собак? В эту минуту я ненавижу корейцев за их традиции, я ненавижу весь долбаный мир, в котором столько насилия и жестокости. Они не должны умирать, только потому, что кому-то нравится их есть.

И тут мне в голову приходит ошеломительная идея. Это самая грандиозная и самая сумасшедшая из всех моих идиотских затей. Но я должен это провернуть, чтобы хоть у кого-то появился шанс на долгую и счастливую жизнь.

— Майки, ты поможешь мне? Узнай, у кого они покупают мясо.

— Что ты задумал, бэби?

— Просто узнай, ладно?

— Нет, Рэй. Не-ет! — кажется, он догадался, что я хочу сделать. — Забудь об этом! Даже не думай! Ты приехал на Олимпиаду и должен сосредоточиться на победе.

Я настроен решительно и не собираюсь отступать.

— Майк, это важнее, чем какая-то Олимпиада. Понимаешь? Речь идет о жизни.

— Рэй, это собаки!

— Нет, — я мотаю головой. — Они не просто собаки. Ты когда-нибудь смотрел в глаза друга, который бесконечно предан и верен тебе? Они же, как люди, всё понимают, всё чувствуют. И они, как и мы, хотят жить.

Майк долго смотрит на меня и сдаётся:

— Ну хорошо, Рэй. Завтра я постараюсь всё выяснить.

— Спасибо, Майки, — я притягиваю его к себе и нежно целую в губы. У меня самый лучший парень на свете. Он понимает меня и сделает всё, чего я только ни попрошу.

========== 9  ==========

Майк

Рэй что-то затеял, и мне это не нравится. Какого хера я согласился? Я все утро ругаю себя за свою мягкотелость. У этого парня шило в одном месте, и он готов поставить всю Корею раком из-за каких-то там собак. Но психовать уже поздно. К тому же я никогда не мог ему отказать. Ни в чём. Я боюсь, что если скажу «нет», то он пошлёт меня. Господи! Почему я позволяю этому мальчишке вытирать о себя ноги? Для меня ответ очевиден: я хочу от него большего, чем просто встречаться. Ну да, мы много времени проводим вместе. Только он живет в Денвере, а я — в Нью-Йорке, и он часто бывает в разъездах. Расстаться с ним на месяц для меня подобно смертельной болезни. Без него я каждый день тихо умираю. А если он ещё долго не звонит и не пишет, то эта болезнь причиняет мне страшные муки. Чёрт! Майк, твоя любовь похожа на безумие.

Я понимаю, что вряд ли чего-то смогу добиться от женщины-кореянки в бистро, и нахожу другой выход. Я спускаюсь на ресепшен и задаю свои идиотские вопросы симпатичному парню, бегло говорящему по-английски. Он таращится на меня так, что его вытянутые восточные глаза с каждой секундой становятся все шире.

— Понимаете, — объясняю я, — мой бойфренд, Вы его, наверное, знаете — Рэй Кенвуд, чемпион прошлых олимпийских игр… — по лицу портье я вижу, что имя Рэя Кенвуда ему ни о чем не говорит. Похоже, он не фанат фристайла. — …Накануне отведал вашей национальной кухни, и ему стало интересно, откуда в бистро привозят собачье мясо. Так вот, — продолжаю я, — мне бы узнать, где находится ближайшая мясная ферма.

Я расплываюсь в идиотской улыбке, потому что ничего другого мне не остаётся. Глаза моего собеседника вот-вот вывалятся на стойку. Он продолжает молча изучать меня. Я дебильно улыбаюсь, чувствуя себя как грёбаный мистер Бин.

Портье откашливается и часто моргает.

— Мы не даём такой информации, — говорит он.

Я продолжаю улыбаться и не отхожу от стойки. Что, парень, не часто тебе приходилось иметь дело с чокнутыми американцами? Я замечаю в его глазах лёгкую панику. Значит, тактика выбрана верно. Ну и-и-и…

Он воровато оглядывается по сторонам и затем, наклоняясь к стойке, шепчет:

— Но для Вас я сделаю исключение.

Я удовлетворённо киваю.

— Собачье мясо везут из горной деревушки в двадцати километрах отсюда.

— И как туда попасть?

— Никак, — он резко выпрямляется и утыкается взглядом в какие-то бумаги.

— Послушай, — теперь уже я шепчу ему, навалившись всем телом на стойку. — Я готов хорошо заплатить, если ты отвезёшь нас туда.

Портье молча вздыхает, не поднимая на меня глаз.

— Сто баксов.

Он вскидывает брови и по-прежнему не смотрит на меня.

— Мало? — я уже готов дать ему целую тысячу, лишь бы он согласился. К тому же нам не помешает провожатый, владеющий корейским языком.

— Пятьсот, — ну и аппетиты у этого парня! Но выбирать не приходится.

— По рукам!

— Тогда завтра. В три. Я буду ждать вас у входа в отель.

— Окей, парень! Не подведи нас.

Я счастлив, что мне так быстро удалось всё выяснить и даже найти провожатого. Я обожаю эту страну, в которой за пятьсот баксов можно решить практически любые проблемы.

***
На следующий день я беру в аренду автомобиль, и после утренней тренировки мы с Рэем едем в деревню. Ким — парень, согласившийся нас проводить, насторожённо косится на нас. Рэй всю дорогу молчит и смотрит в окно. Он подавлен. Мне непривычно и больно видеть его таким.

Как только мы добираемся до места, Рэй выпрыгивает из джипа и идёт к калитке. Ферма небольшая — маленький грязный дворик, заставленный тесными клетками. Собаки ютятся в них по две, а то и по три. Со всех сторон слышен лай. На привязи сидит огромная сторожевая псина. Завидев нас, она не спеша подходит к воротам и лениво гавкает. Из покосившегося дома выходит старик-кореец в грязной потёртой куртке.

Ким о чём-то говорит с ним, и мужчина открывает калитку настежь, жестом приглашая нас войти. Мы заходим внутрь. Рэй стоит посреди месива из грязи и снега и озирается по сторонам. Его брови сведены к переносице. Он медленно подходит к одной из клеток и протягивает руку сквозь решётку.

Моё сердце замирает. Я боюсь, что зверь, сидящий там, откусит ему руку.

— Посмотри, Майки, — он гладит серую мохнатую голову собаки и чешет ей за ухом. — Ты только посмотри на неё.

В глазах Рэя дрожат слезы. Он сглатывает слюну и, не отрывая взгляда, теребит косматый загривок.

— Бэби, умоляю тебя, будь осторожен. Всё-таки это не те милые зверушки, к которым ты привык. Они не знают, что такое ласка.

— Все знают, что такое ласка… — говорит Рей. — Хороший, хороший, — шепчет он, продолжая гладить собаку. Крупные капли срываются с его ресниц и рисуют на щеках мокрые дорожки. Рэй всхлипывает. — Ким! — он поворачивается к нашему провожатому. — Ким!

— Да, мистер Кенвуд?

— Спроси, могу ли я купить этого щенка? Я хочу забрать его с собой.

— Рэй, детка! Нам некуда его взять! Ты же не собираешься приволочь животное в олимпийскую гостиницу? У него могут быть блохи, глисты и бог знает что ещё! — но Рэй не слышит меня. Он открывает клетку и достает оттуда щенка, похожего на плюшевого медвежонка.

— Посмотри, какие у него глаза. Разве я могу оставить его здесь?

Щенок и правда очень милый, но мне бы не хотелось, чтобы мой парень подхватил лишай накануне соревнований.

— Рэй, послушай меня… Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но надо быть рациональным, особенно, когда дело касается твоей победы в Олимпиаде.

— О, не беспокойтесь! — Ким подходит к Рэю и, улыбаясь, заглядывает пёсику в глаза, почёсывая его за ушком. — Тут все собаки здоровы. Хозяин фермы строго следит за тем, чтобы у животных не было паразитов.

— Так что он сказал? Я могу забрать Виннера* с собой?

— Бог мой! — я провожу ладонью по лицу. — Ты уже дал ему кличку?

— Да, — он прижимает щенка к груди и укутывает своей курткой. — Считай, что я усыновил его.

Старик-кореец подходит к нам. Шамкая беззубым ртом, он что-то говорит и часто кивает.

— Хозяин фермы сказал, что дарит Вам эту собаку, — Ким кланяется старику и лепечет ему в ответ. — Он надеется, что она принесёт Вам удачу, мистер Кенвуд.

— Спасибо! — растроганный Рэй обнимает сначала старика, потом Кима. — Большое-большое спасибо!

Старый кореец похлопывает Рэя по спине и бормочет на корейском какие-то пожелания, в широкой улыбке обнажая беззубые десны.

— Нам пора, — говорит Ким.

Мы идём к машине и садимся. Рэй бережно прижимает к себе щенка и гладит его, заглядывая в острую мордочку с черными глазками-пуговками.

Я вздыхаю и завожу мотор. Честно говоря, я плохо себе представляю, что мы будем делать с этой псиной.

Когда мы отъезжаем от деревни достаточно далеко, голос Кима нарушает воцарившуюся в салоне тишину:

— В отеле с собаками нельзя.

 Где ты был раньше, умник? Я злюсь на Кима за несвоевременное предупреждение.

— Да? И что же нам делать? — Рэй поворачивается к нему.

— Ну-у, я могу попробовать договориться, чтобы Вам сделали исключение. Но это будет сложно.

Я вижу в зеркале заднего вида, как жадно загораются глаза Кима, стоит только нашим взглядам встретиться. Окей-окей! Я всё понял. Похоже, сэкономить не получится.

— Мы заплатим, — говорю я. — Сколько?

— Тысяча долларов, — карие глаза корейца алчно сверкают в полумраке салона.

— Сколько-сколько? — хмурится Рэй. Он не знает, что этот косоглазый ублюдок сегодня уже получил свои пятьсот баксов.

— Это не мне, — поясняет Ким. — Это тому человеку, с кем мне придется договариваться. Но собаке всё равно надо будет сделать ветпаспорт и купить намордник.

Я закатываю глаза. Ну надо же, какие мы щепетильные!

— Может, поместить Виннера в гостиницу для животных?

Ким непонимающе смотрит на Рэя. Мой бойфренд наивно полагает, что в этой олимпийской дыре есть гостиницы для собак.

— Такие могут быть только в Сеуле, — наконец переварив, о чём это Рэй толкует, произносит Ким.

Даже если бы они и были в Пчхёнхане, то наверняка бы этот парень сейчас забыл о них.

Когда мы возвращаемся в отель, становится совсем темно. Рэй опаздывает. До начала вечерней тренировки у него остается всего несколько минут. Он вручает мне комок шерсти, и, наспех одевшись, несётся на встречу с Тайлером.

Я остаюсь в номере один на один с носителем блох.

— Ну? И что мне с тобой делать? — я гляжу на щенка, усевшегося посреди комнаты. Он преданно смотрит чёрными бусинками и делает огромную лужу.

— О господи! — я подхватываю щенка с пола, не зная, куда бы пристроить. С него всё ещё льется. Ну и как Рэй собирается жить с ним в гостиничном номере?
   
Комментарий к 9 
    * Победитель (англ. winner)

========== 10 ==========

Рэй

К тому моменту, как я возвращаюсь в гостиницу, Виннер уже обзавёлся приданым. У него есть поводок, намордник и контейнер для перевозки не очень крупных собак. К тому же Майки прикупил пелёнок, рассказав, что малыш обделался прямо на полу в гостиной.

Майк не доверяет Виннеру и тащит его вечером на улицу. Уж не знаю, что он с ним делал, но моя собака без ума от моего парня. Радостно бежит за ним, стоит тому причмокнуть и махнуть рукой в сторону двери. И когда только Майк успел втереться в доверие?

На время ужина мы закрываем Виннера в контейнере, чтобы он не нашкодил. Мой бедный мальчик так привык к тесной клетке, что даже не сопротивляется. Мы не можем вести его в ресторан. Присутствие собак на территории олимпийской гостиницы строго запрещено. Слава богу, Ким окольными путями смог уговорить администрацию сделать для нас исключение. Однако нам выставили условие — никаких посещений общественных мест с собакой.

— Потерпи, детка, — говорю я Виннеру. — Папа быстро вернётся и выпустит тебя на волю.

Малыш смотрит на меня умными глазами, и я понимаю, что просто не мог оставить его на ферме. Но там, в горах, ещё около сотни таких же, как он. Я не в состоянии их всех забрать, и от этого моё сердце больно сжимается.

В ресторане я не смотрю, что накладываю в тарелки. Мне хочется побыстрее разделаться с ужином и оказаться в номере. Однако Майк не спешит.

— Ты не можешь есть быстрее? — я раздражённо дергаю коленом.

— Куда ты торопишься, Рэй?

— Ты отлично знаешь куда.

— Бэби, с твоим псом ничего не случится. В нашем номере он в полной безопасности.

Я вскидываю на Майка тревожный взгляд, не решаясь заговорить о других собаках.

Может, сейчас? Говорят, во время еды наступает как раз тот момент. Я часто вздыхаю, не зная, с чего начать.

— Что-то не так, бэби?

— Майк, а как же те, другие?

— О чём ты? — он подносит вилку ко рту и останавливается.

Я смущённо опускаю глаза. В эту минуту до Майка доходит.

— Блядь, Рэй! Мы не можем забрать всех.

Я долго смотрю на него, раздумывая, как бы рассказать о своей грандиозной идее.

— Нет, нет и нет! — мотает он головой, стоит мне открыть рот. — Я не хочу ничего слышать!

— Но, Майк! Ты же видел, в каких условиях они живут. И каждый день кто-то из них идет на рагу.

— Рэй, мы не Гринпис. И приехали сюда не для того, чтобы спасать собак!

— Да, ты прав! Но кто им поможет, если не мы?

— И что ты предлагаешь? — он раздражён. — Привезти две сотни псов в олимпийскую деревню?

— Не совсем.

— Я не понял тебя, Рэй. Объясни.

— Я подумал, что их можно отвезти…

— Рэй! — он обрывает меня на полуслове. — Ты не заболел? Такое ощущение, что ты бредишь! Ты хочешь отправить эту ораву через Атлантику?

Я коротко киваю.

— Твою ж мать! — в сердцах он бросает вилку. Она с оглушающим звоном падает в тарелку. — Мне надо срочно выпить. И желательно чего-нибудь покрепче.

Он озирается по сторонам, отлично зная, что спиртного здесь нет.

— Майк, — я виновато смотрю на него.

— Даже не думай! Ты не втянешь меня в эту авантюру!

— Ну Майк!

— Нет, я сказал! Разговор закончен!

Я понимаю, что чаша его терпения переполнилась. Это первый раз, когда он сказал мне «нет». До этого он ещё ни разу мне не отказывал. Я уверен, что он согласится, просто надо найти к нему подход.

В моей голове бродят нехорошие мысли. Я чувствую себя последней шлюшкой. Но этот способ кажется мне единственным выходом.

Когда мы попадаем в номер, я первым делом выпускаю Виннера и устраиваю ему уютное гнёздышко возле нашей кровати.

— Ложись, мальчик. Вот так. Теперь это твоя постель, — я глажу щенка, и он преданно виляет хвостиком. Кажется, Виннер понял, чего я хочу. Он укладывается на мягкий коврик, застеленный клеёнкой, и смотрит на меня, будто хочет сказать: «Вот видишь, я всё правильно делаю». Я целую Виннера в макушку и забираюсь под одеяло, но не засыпаю, как обычно, а жду, когда Майк наплещется и выйдет из душа.

Однако он не спешит. Я начинаю нервничать. У меня завтра подъём в пять. Мне нужно как следует выспаться, но и отказаться от своей затеи я не могу.

Наконец он выходит и ещё долго расчёсывает влажные волосы, стоя перед зеркалом. Я с шумом выпускаю воздух из лёгких и нетерпеливо смотрю на него.

— Что?

— Может, ты уже ляжешь?

— Ты хочешь, чтобы я лёг? — в его глазах появляется блеск. Майк забирается на постель, опираясь на одно колено, и заглядывает мне в глаза.

— Да, хочу, — я закусываю губу.

— И чем займёмся?

От предвкушения удовольствия мой член тут же твердеет.

— Я подумал, может, ты что-нибудь сделаешь с этим, — я откидываю одеяло, демонстрируя ему крепкий стояк. Он переводит взгляд на мой пах и жадно сглатывает. — Хочешь немного пососать перед сном?

Я игрив и напорист. Вижу, как у Майка уже топорщатся боксеры. О да! Я знаю, что он заводится с пол-оборота, стоит мне показать ему свои причиндалы.

Майк с самого начала нашего знакомства вёлся на этот трюк. Первый раз всё случилось в Нью-Йорке. Мы долго переписывались по интернету. И в конце концов я приехал к нему в свой день рождения, чтобы хорошо провести время. Мы договорились встретиться. Сидели в кафе, разговаривали и пили клюквенный «Мохито». Потом Майк пошёл провожать меня и очень целомудренно поцеловал на прощание. Я даже подумал, что из нашего знакомства ничего не выйдет. Помню, как меня это разозлило. Первым делом, попав в свой гостиничный номер, я сфоткал член и тут же отправил селфи Майку. Мне настолько уже было похер, что я ни капли бы не расстроился, если бы больше не увидел его. Но к своему удивлению, через десять минут я получил от него сообщение:

«Это ты?»

«Да».

«Ррррр!!! У меня так давно не было секса, что мой одинокий член сейчас такой твердый».

«Покажешь?»

Он прислал мне фото своего возбуждённого органа с огромной розовой головкой, которая едва влезала в экран смартфона.

«Как же я хочу, чтобы ты и твой член сейчас оказались рядом: (»

«И что бы ты сделал?»

«Сначала я бы как следует облизал его. А потом раздвинул свои булки) (»

Я подкрепил месседж очередным селфи.

Сообщения от него не было минут двадцать. Я уже начал волноваться.

«Эй, ты там?»

«ДА. Извини. Мне надо было кончить. У тебя офигенная попка :)»

«А как же я?»

«Хочешь, чтобы я приехал?»

Я подзавис. До Майка у меня были отношения. И они развивались небыстро. А тут он практически предложил мне секс на первом свидании. Но я рискнул и не прогадал.

Из воспоминаний меня выдергивает горячий рот, обволакивающий член.

— О, Майки! — протяжно стону я, кладя руку ему на затылок. — Да, вот так, бэби. Соси его.

Я смотрю, как он старательно двигает головой, и эрекция приобретает твердость железного лома. Майк делает минет, как никто другой. Хотя мне особо не с чем сравнивать. У меня небогатый опыт, и это меня беспокоит.

— Майки! Майки! — я останавливаю его. Мой хитрый план слишком близок к провалу. Если я сейчас кончу, то ничего не получится.

Я неспешно оглаживаю его ягодицы, наблюдая, как моя рука скользит по упругой волосатой заднице. Он выгибается в пояснице, запрокидывает голову и прикрывает глаза. Я знаю, что Майку нравится, когда его берут. Но он не хочет в этом признаваться. Считает, если он старше, то должен ублажать меня. Чтобы доставить ему такое удовольствие, мне надо каждый раз просить его об этом.

— Майк, я хочу тебя трахнуть, — моя рука проскальзывает между ягодиц. Я слегка надавливаю пальцем на вход, мышцы там инстинктивно сжимаются.

Майк закусывает губы и рвано дышит. Я поднимаюсь на локтях и добавляю долгий поцелуй в шею. Он начинает двигать попой. Еще немного, и он сдастся.

— Майк, — шепчу я, засовывая язык ему в ухо, — дай мне втащить тебе.

— Бэби, я не готовился, — я вижу на его лице смущение.

— Ничего. Я буду в презервативе.

Он колеблется. Я знаю, он боится выглядеть в моих глазах несовершенным.

— Майк, ты что, до сих пор стесняешься меня?

— Я не знаю.

Я перекидываю через него руку и тянусь к тумбочке за смазкой. Беру тюбик и выдавливаю немного геля на пальцы.

— Ну что, ты готов?

Он ложится на бок, позволяя мне растянуть себя.

Майк тихо охает, стоит мне скользнуть пальцами внутрь.

Я никогда не спрашивал его о прошлых отношениях, разрыв с бывшим стал для Майка настоящим ударом. Мне кажется, что со мной он пытается быть тем, кем не является. Я не совсем понимаю, к чему эта игра. Но он действительно боится показаться мне слабым.

Я не спеша двигаю пальцами, разрабатывая его анус. Майк закатывает глаза, подаётся навстречу моей руке и шумно дышит.

Достав из обёртки презерватив, я раскатываю его по члену, готовясь взять своего мужчину.

— Сейчас, детка… Еще немного, и я дам тебе то, что ты хочешь, — шепчу я, раздвигая его ягодицы и устраиваясь поудобнее.

Майк помогает мне, еще больше прогибаясь в пояснице и выставляя себя напоказ. О да, детка! Ты прекрасен. Я приставляю головку к разработанной дыре и медленно ввожу в узкое отверстие. Майк резко выдыхает, когда мой член входит в него почти полностью.

Он глубоко дышит, стараясь максимально расслабиться. Когда мы немного привыкаем друг к другу, я начинаю осторожно двигаться. Я не вижу его лица, но уверен, что на нём сейчас все грани блаженства — глаза прикрыты, щеки пылают. С губ срываются сладкие вздохи. Я любуюсь напряжённой мускулистой спиной и крепкой загорелой задницей, вгоняя член в горячее, жадное до наслаждения нутро.

Майк отчаянно мастурбирует, отчего его кожа между лопаток розовеет и покрывается бисеринками пота. Ему безумно нравится то, что сейчас происходит. Я знаю, что в пассивной позиции его финал будет феерическим, и наращиваю темп, страстно желая довести Майка до охуенного оргазма.

Его рука скользит по стволу. Тело дрожит от высокого напряжения, готовое вот-вот взорваться. Майк громко вскрикивает и кончает, сжимаясь от сладкого спазма. По моей коже волнами рассыпаются мурашки, разливаясь необычайно сильным возбуждением. Я продолжаю трахать Майка, крепко вцепившись в мускулистое плечо и пяля его на свой член. В ушах грохочет, мышцы натянуты до предела. Еще немного, и реальность проваливается в темноту, вспыхивая вдруг фейерверком звёзд.

По члену прокатывается горячая волна. Выгнувшись дугой, я делаю несколько мощных толчков и изливаюсь, содрогаясь в сладких конвульсиях.

— Рэй… — выдыхает он, когда я валюсь рядом с ним на подушки. — У меня чуть сердце не разорвалось.

Я вяло улыбаюсь. Во мне ещё всё клокочет, отдаваясь дикой пульсацией в конечности.

— Бэби, тебе понравилось?

— Потрясающе!

— Когда ты так говоришь, то похож на Саманту Джонс*, — подкалываю я его. Он кокетливо фыркает, расплываясь в широкой улыбке, отчего вокруг его красивых глаз собираются лучики морщинок.

— Брось, Рэй! Не издевайся надо мной.

— Я и не издеваюсь. Ты действительно на неё похож.

— Чем?

— Ну-у, — я закатываю глаза. — Если вспомнить, как ты сейчас стонал… И потом, это «потрясающе!»**

— Придурок! — слегка краснея, он стукает меня по плечу. Я всё-таки прав — он стесняется быть снизу.

— Ещё ты чертовски сексуальный и… очень хороший, — я смотрю на него с нежностью, на которую только способен. — Бэби, ты же поможешь мне их спасти?

— Рэй… Ты опять?!..

— Ну пожалуйста, Майк.

Он недовольно вытягивается на кровати и смотрит в потолок. Неужели мой план провалился?

После долгой паузы, Майк наконец выдыхает:

— Ну хорошо, Рэй… Я постараюсь помочь тебе. Но я не могу обещать, что всё получится.

— Ты потрясающий! — я поднимаюсь на локтях и, шкодливо улыбаясь, целую его в губы.

Моё «потрясающий» топит лёд в его глазах. Он смущённо хихикает, выбираясь из моих объятий.

— Ну всё, Рэй! Давай спать.

Я довольно вздыхаю, откидываясь на подушки.

    Комментарий к 10
    * Одна из главных героинь популярного телесериала "Секс в большом городе"

** Fabulous! (англ.) - коронная фраза Саманты Джонс

========== 11 ==========

Келли

Да уж, соревнования не успели начаться, а Кенвуд уже стал звездой. И как это у него получается? Все только и говорят, что о сумасшедшем американце, выкупившем местную собачью ферму. Его твиттер так и ломится от восторженных воплей.

Я злюсь на себя за то, что дурость Кенвуда в моих глазах только добавляет очков его сексуальности. Чёрт бы его побрал! Откуда он свалился на мою голову? Всё время о нём думаю. Постоянно ищу его глазами, будто ему есть до меня дело. Он занят своим дружком и собачьей сворой, ему сейчас точно не до меня. И где он только находит время на тренировки? Он вообще тренируется или совсем забыл, зачем сюда приехал?

Мне становится любопытно и я, как последний идиот, тащусь к чёрту на рога, чтобы поглазеть на Кенвуда. Зачем он мне сдался? Я всю дорогу ругаю себя, но всё же нахожу то место на склоне, где фристайлисты отрабатывают прыжки.

Ух, я и не думал, что слоупстайл это так круто! Аж дух захватывает! Спортсмены выделывают такие выкрутасы, что можно с ума сойти.

Я наблюдаю за тем, как поджарая девушка лихо скользит по склону и срывается с трамплина, несколько раз переворачиваясь в воздухе. Секунда — и она снова на ногах, катится с горы дальше. Вот это да!

Но где же Кенвуд? Мой взгляд останавливается на знакомом лице в толпе зевак. Майк! Если это лесное чудище здесь, то и Рэй должен быть где-то поблизости. И точно. Вот он! Я вижу, как он готовится съехать вниз. Он совсем близко от меня, метрах в десяти.

Рэй щурится, глядя на слепящий снег. Сейчас он натянет очки и… Он оборачивается. Вдруг его взгляд сцепляется с моим. Мне становится не по себе. Какого хрена я сюда припёрся? В эту секунду я готов провалиться сквозь землю. Но Кенвуд как ни в чём не бывало надвигает трикотажную маску, поправляет очки и, оттолкнувшись, стремительно несётся к трамплину. Прыжок. Несколько пируэтов в воздухе. И толпа ахает. Кенвуд падает на снег. Все случается в один миг. Я ещё не успеваю сообразить, что произошло, как слышу истошный крик Майки, заглушающий все остальные:

— Рэй!

Моё сердце обрывается и летит в пропасть. Кенвуд лежит на снегу и не двигается. Боже, нет! Что это? Неужели случилось непоправимое?

Я стою на месте и наблюдаю, как к нему бегут люди. Мои ноги точно примёрзли к плотно утрамбованному снегу.

— Рэй, детка! — какая-то женщина пробирается сквозь толпу, расталкивая всех локтями. Её лицо перекошено ужасом.

Я понимаю, что ни в чем не виноват, но чувствую себя ужасно. Ведь у него всё было хорошо до тех пор, пока я не решил посмотреть на его тренировку.

Вокруг тела столпились люди. Я не вижу, что там происходит. Медики уже на месте. Бегут вниз на помощь пострадавшему.

Дерьмо! Я разворачиваюсь и быстро иду к подъёмнику. Мне не стоило сюда приходить.

Я отправляюсь к себе и сижу в номере до самого ужина. Мне нехорошо. Меня знобит. Неужели я подхватил вирус?

Дежурный врач говорит, что температуры нет. Возможно, это просто переутомление. Он даёт мне успокоительное и советует сегодня взять небольшую паузу. До соревнований осталась всего неделя, мне ни в коем случае нельзя заболеть. Я предупреждаю Барта и остаюсь в гостинице. Завтра с утра я должен выложиться вдвойне.

Всю ночь я ворочаюсь, не находя себе места. Перед глазами стоит картинка — Рэй Кенвуд, неподвижно лежащий на снегу. Я очень надеюсь, что он не сломал себе шею. Мне бы не хотелось проснуться завтра и узнать, что Рэй на всю жизнь остался калекой или вообще умер. Нет, он не может вот так умереть. Слишком нелепая и глупая смерть. Но боже, я же видел, как он упал! Чёрт! Мне надо было остаться и предложить свою помощь. Вместо этого я позорно сбежал с места трагедии, как какой-то трус. Но что бы я сделал? С ним медики, с ним его тренер, с ним Майк, в конце концов. У Рэя все должно быть хорошо. Он просто обязан выкарабкаться. Я молюсь про себя за здоровье Рэя Кенвуда. Бог не может оставить его. Кенвуд чертовски хороший парень. Он спас от смерти сотню собак и не должен пострадать от какой-то нелепой случайности. Там, на небесах, Большой Брат обязательно накинет ему пару очков за хороший поступок. Я засыпаю, думая о Рэе, о сегодняшнем происшествии и о вселенской справедливости, которая должна восторжествовать.

Проснувшись рано утром, первым делом я лезу в твиттер. И да! Рэй Кенвуд легко отделался: у него огромная гематома и вывих запястья. Я радуюсь этой новости, как ребёнок. На душе сразу становится легче. Рэй даже не выбыл из соревнований. Через три дня он выступит на Олимпиаде, и я надеюсь, снова победит.

Окрылённый хорошими известиями, я завтракаю и иду в спортзал на тренировку.

На льду мы с Бартом до седьмого пота отрабатываем прыжки произвольной программы. Я в ударе. Прыжки несложные, поэтому должны быть выполнены идеально. Всю репетицию в голове крутится только одна мысль. И чем больше я думаю, тем уверенней становлюсь.

После обеда я одеваюсь и направляюсь к сети олимпийских отелей возле склона. По дороге захватываю в кондитерской маффинов с черникой. Не знаю, какие маффины пекут в Корее, но тех, что делают в «Хансенс Кейкс»* на Файрфакс авеню, я могу съесть дюжину. Это лучшие маффины в Западном Голливуде. Единственное, что меня останавливает, — диета. Мне категорически нельзя поправляться.

Когда я подхожу к двери номера, мне становится не по себе. И что я им скажу? Здравствуйте, парни, вы точно меня не ждали? Какой я кретин, не подумал заранее, что́ буду говорить. Но отступать поздно. Я заношу кулак и осторожно стучу.

Через секунду дверь распахивается, и на пороге я вижу его. Рэй Кенвуд собственной персоной в трениках и с голым торсом.

— Майки… — он осекается, видя меня перед собой, и смотрит так, что мне хочется поскорее сбежать.

— Привет! — улыбаюсь я, подавив приступ паники.

— Ты? — он моргает, всё ещё не веря своим глазам.

— Да! Слышал, что ты вчера расшибся на тренировке, и решил тебя проведать. Вот, держи, это тебе! — я протягиваю ему картонную коробку, перевязанную сиреневой ленточкой.

— Спасибо, — он ухмыляется. — Зайдёшь?

Я киваю и прохожу в номер. А неплохие апартаменты ему достались.

Ну ещё бы! Ведь Кенвуд олимпийский чемпион, а я, можно сказать, никто. Великовозрастный дебютант. Эти Олимпийские игры первые в моей жизни. В моём возрасте многие уже уходят на тренерскую работу, а я всё ещё на что-то надеюсь. Но я верю в свою счастливую звезду. Мне обязательно повезёт.

— А где Майки? — я оглядываюсь по сторонам.

— Он пошёл погулять с Виннером.

— С Виннером? — Рэй недоумённо смотрит на меня. — Ах, ну да! — тут же спохватываюсь я. — Та собака, которую вы забрали с фермы. Я хотел сказать, что вы с Майки молодцы. Нет, правда, мало кто на такое отважился бы. Спасти столько животных от страшной смерти.

— Я рад, что ты так думаешь! — кажется, он смущён не меньше меня. — Хочешь чего-нибудь выпить? Содовой?

— Нет, спасибо. У меня режим. Боюсь поправиться, — я не знаю, о чём говорить дальше, и между нами возникает убивающая пауза.

Мы стоим посреди гостиной. Рэй с подозрением косится на меня. Словно ждёт какого-то подвоха. Надо сказать ему, что я пришёл с добрыми намерениями и не собираюсь продолжать эту глупую войну, которую непонятно кто из нас затеял. По сути, мне нечего с ними делить. Они хорошие ребята, и неплохо было бы начать всё заново.

— Что говорят врачи? — начинаю я издалека.

— Говорят, что всё в порядке. Просто ушиб и небольшой вывих кисти.

— В четверг будешь выступать?

— Да. Почему нет?

— Наверное, сильно болит?

— Ну как сказать, — ухмыляется он. — Пока не пытаешься сесть, всё нормально.

Я удивлённо вскидываю брови.

Рэй улыбается и закатывает глаза.

— Ушибленный персик, — говорит он, стягивая спортивки и обнажая огромный синяк на ягодице.

Чёрт! На офигенной упругой ягодице. Мне тут же становится нечем дышать. Я вижу идеальную задницу Рэя Кенвуда, и перед глазами всё плывет. Наверное, я слишком долго и жадно пялюсь на неё, потому что он перехватывает мой взгляд и смотрит так, что мои колени начинают дрожать. Тело тут же сковывает желанием. Я готов отдать что угодно, только бы сейчас дотронуться до него.

    Комментарий к 11
    * Пекарня в Лос-Анджелесе

========== 12  ==========

Рэй

Я вижу, как вспыхивают глаза Келли, стоит мне оголить зад. Он просто пожирает меня взглядом, и мне это нравится. Я ловлю кайф от того, что ввожу его в состояние полнейшего ступора. Бьюсь об заклад, что у него уже стоит. Я слишком хорошо знаю этот голодный взгляд.

Я закусываю губу, чтобы не расплыться в довольной ухмылке. Мне хочется подразнить мелкого ублюдка, и я говорю с напускной небрежностью:

— Хочешь потрогать?

О боже! Вы бы только видели его лицо. Он сначала краснеет, потом бледнеет. Ещё немного, и его хватит апоплексический удар.

Я вижу, как дёргается кадык на тонкой цыплячьей шее. Пальцы нервно подрагивают. Он явно хочет, но почему-то боится притронуться ко мне.

Стараясь не заржать в голос, я фыркаю, и Келли вздрагивает, приходя в себя. Его уши становятся пунцовыми, под цвет китайского флага. Он стоит передо мной, не зная, куда деть глаза. Серьёзно? Вот это да, вот это сенсация олимпийского сезона! Келли тает, как мороженое, стоит мне показать ему аппетитный кусочек.

— Ну же, смелее! — мне становится интересно, что будет дальше. Он нервно сглатывает и затравленно смотрит на меня. Я чувствую своё превосходство, и меня от этого прёт. — Давай же, Келли! — ободряю я.

Он весь сжимается и, словно заворожённый, тянет ко мне руку. Стоит его пальцам коснуться ягодицы, как он тут же меняется в лице. Столько эмоций, что я не могу разобрать. Восторг? Удовольствие? Удивление? Мне ясно одно: он меня хочет.

Едва касаясь ушибленного места, он проводит ладонью, и меня пронимает до костей. Мой член тут же реагирует на внезапное возбуждение. Келли замечает это и туманным взглядом рассматривает мой стояк. По коже рассыпаются мурашки. Его рука осторожно скользит к паху. И — о чёрт! Это дико заводит. Ну же, детка, давай! Возьми его. Накрой своей тоненькой ладошкой и сожми. Он будто читает мои мысли. Я чувствую изящные пальцы на своём члене и невольно охаю. Адам поднимает на меня огромные зелёные глаза и смотрит так, что сердце пропускает удар.

Я разглядываю изогнутую линию капризных губ и тянусь к ним. В эту минуту больше всего на свете я хочу поцеловать Адама Келли. Мои губы в сантиметре от его лица. Адам задерживает дыхание и прикрывает глаза…

Мы оба вздрагиваем, потому что открывается входная дверь.

В мгновение ока Келли оказывается в полуметре от меня. Майк заходит в номер, отряхивая куртку от снега, и молча смотрит на нас. Освободив Виннера от поводка, он спускает собаку с рук. Почувствовав свободу, щенок тут же подбегает к Адаму и обнюхивает его, виляя хвостиком.

Келли съёживается.

— Не бойся! Он не кусается, — говорю я, присаживаясь рядом с Виннером, и треплю его по холке. — Нагулялся, мальчик? Нагулялся. Хороший, хороший. Познакомься, Виннер, это наш гость Адам. Адам, это Виннер.

— Привет, Виннер!

Майк вешает куртку и, окинув Келли недовольным взглядом, проходит в комнату, усаживаясь в кресло.

Напряжение словно искрится в воздухе, бьёт по нервам. Я его чувствую кожей и вскидываю глаза на Майки.

— Адам пришел меня навестить, — говорю я. — Он узнал, что я расшибся вчера на тренировке.

— М-м, — мычит Майк, зло сверля Келли глазами.

— Он принес нам маффины.

— Маффины — это хорошо, — мой бойфренд настроен крайне недружелюбно.

— Майк! Я хотел тебе сказать, что очень сожалею о том, что произошло на банкете, — вставляет Адам. Я удивлён и обрадован такому повороту. Одобрительно улыбаюсь ему. Но, кажется, Майк не разделяет моей радости, он по-прежнему смотрит на Келли исподлобья. Атмосфера накаляется. Воздух в комнате становится невероятно густым и тяжёлым.

— Пожалуй, мне пора, — Келли воровато озирается на дверь.

— Это точно! — поддакивает Майк. Присутствие Адама в нашем номере убивает его. Он точно бомба замедленного действия. Вот-вот взорвётся.

 Когда Адам уходит, Майк встаёт и молча идет в спальню.

— Ну ты чего, бэби? — я плетусь следом, подхватив на руки малыша Виннера. Майк будто не слышит меня, достаёт из шкафа футболку, и внимательно её разглядывает. — Адам пришёл помириться. А ты…

— А я?.. Ну, Рэй, договаривай, что я? — он раздражённо смотрит на меня.

— Я не понимаю, чего ещё ты от него хочешь?! Он же сказал, что сожалеет!

— Лично я от него ничего не хочу… А вот чего хочет он? Что ему здесь нужно? Олимпийский комитет? Хорошо! Но мне кажется, что вполне достаточно поулыбаться друг другу на официальном мероприятии. Зачем таскаться сюда с дурацкими кексами?

— Майк, ты сейчас серьёзно? Парень пришёл мириться. А ты не хочешь дать ему шанса. Что он тебе сделал, что ты так злишься на него? Ну да, он обидел тебя. Но вспомни, ты первый посмеялся над ним.

Он вдруг теряется. Его глаза начинают бегать. Майк комкает в руках футболку и садится на кровать.

— Я не знаю, Рэй, — он смотрит куда угодно, только не на меня. — Он мне просто не нравится. Я не могу этого объяснить, но в нём есть что-то, что меня настораживает. И потом, когда я зашёл… Вы оба… Вы…

— Ты что, ревнуешь?

— Я?! — он пренебрежительно фыркает. — Рэй, я не ханжа и уже тысячу раз говорил тебе, что ты волен делать то, что считаешь нужным. Я пойму. Ты молод, и тебе много чего хочется попробовать, — он вскидывает взгляд и долго смотрит на меня.

Мне сложно понять его. Да, действительно, между нами был такой разговор. Он сказал, что не станет упрекать, если у меня случится секс на стороне. Но пока такого не было. Майк меня полностью устраивает. То, что меня тянет к Келли, ещё не значит, что у нас с ним что-то будет. Мне нравится флиртовать с парнями. Но я вырос в консервативной семье, для меня серьёзные отношения — не пустой звук.

— Так значит, ты не против, если я и Адам?..

— Рэй, только избавь меня от подробностей. Если между вами что-то происходит — это сугубо ваше дело. Мне ни к чему знать об этом. Окей?

— Я понял тебя, Майк.

— Пожалуй, приму душ, — он вздыхает и встаёт с кровати, направляясь в душевую.

Кажется, Майк расстроен. 

========== 13 ==========

Келли

— Нет! Стоп! — Барт хмурится и подъезжает ко мне. — Что с тобой происходит? Ты опять вываливаешься из круга. Ты же знаешь, что за это снимают баллы. Я тебе сто раз говорил, выполнишь аксель без помарок — считай, победа у тебя в кармане. Или ты не хочешь победить?

— Хочу, — я всё ещё тяжело дышу после сложного прыжка. Ну да, сегодня у меня всё не так. Я в полном раздрае. Вместо того, чтобы сосредоточиться на прыжке, я думаю о том, что произошло в номере гостиницы у подножья склона.

— Тогда соберись, и пройдём этот кусок ещё раз!

Я делаю круг, разворачиваюсь и вдруг замечаю на трибуне знакомую фигуру. Сердце пропускает удар.

Внутри меня словно щёлкает тумблер. Я не могу облажаться перед ним. Если я рухну на лёд, как мешок с дерьмом, это будет полная катастрофа. Я легко скольжу вперёд, отталкиваюсь. Стремительное вращение, и… Да! Блестяще!

— Ну вот! Совсем другое дело, — Барт расплывается в улыбке. — Давай ещё раз. И помни, держи плечи в круге.

Я снова делаю заход. Прыжок. И снова успех. Да! Да! Да! Настроение подскакивает на несколько пунктов. Я знаю, что неподражаем. Прохожу каскад из тройных риттбергеров и останавливаюсь в своей коронной позе победителя. Я знал, что Рэй это просто так не оставит. Если бы не придурок Майк, то наверняка вчера у нас был бы секс. Как же меня раздражает дружок Кенвуда.

Ну ничего. Я буду не я, если не украшу его идиотскую голову ветвистыми рогами. Рыбка заглотила наживку. Уложить Рэя в койку теперь дело техники.

— Барт, может, закончим?

— Хорошо, Адам. Ты сегодня неплохо поработал.

Барт направляется к выходу. Я подъезжаю к трибунам, где сидит Рэй. Он смущён, что его заметили.

— Видел, как ты тренировался. Это было здорово.

— Спасибо. Вообще-то, мы отрабатывали только элементы. В танце всё выглядит намного круче.

— Я уверен, что ты шикарно танцуешь.

— Если хочешь, можешь прийти завтра на репетицию и посмотреть.

Рэй хмыкает и опускает голову.

— Я не знаю, — бормочет от себе под нос, — получится ли у меня.

— Как хочешь, — я пожимаю плечами. — Моё дело предложить. Извини, мне пора. Пока!

Я вскидываю на него тот самый взгляд, перед которым не устоял ещё ни один мужик, и скольжу к выходу.

— Адам! Погоди, Адам! — Рэй бежит следом, перескакивая через сиденья, и нагоняет меня почти у самых дверей. Что и требовалось доказать! — Я хотел спросить, — он тяжело дышит. — Может, у тебя найдется пара минут. Нам надо поговорить.

— Да? И о чём же?

— Не здесь, — он озирается по сторонам.

— Ну-у, хорошо, — я напускаю на себя безразличие и делаю вид, что снисхожу до него, хотя внутри всё ликует. — Подожди меня у центрального входа.

Я иду в раздевалку и принимаю душ. Надев свежее бельё, я привожу в порядок лицо и подкрашиваю ресницы. Совсем чуть-чуть, чтобы не было видно туши. Немного увлажняющего блеска для губ, и я готов. Я придирчиво рассматриваю себя в зеркале. Определённо, за последние дни я потерял в весе. Джинсы болтаются, а худи сидит так, будто я отобрал его у старшего брата. Чёрт! Ну ничего, зато теперь я выгляжу лет на пять моложе своего возраста.

Рэй ждёт меня, как мы и договорились, у центральных ворот ледового дворца.

— Здесь есть неплохое кафе, — говорю я. — Можем пойти туда.

— Да, давай, — Рэй ведёт себя скованно. Он то и дело жадно сглатывает, окидывая меня голодным взглядом с ног до головы. И это придаёт мне уверенности.

Мы садимся за столик и заказываем кофе.

— Так о чём ты хотел поговорить? — я всё ещё делаю вид, что не понимаю причины его появления.

Он вздыхает, собираясь с духом.

— Я… Я хотел сказать тебе спасибо. Мне действительно важна твоя поддержка.

Он снова вздыхает. Мне становится смешно. Рэй пыхтит, точно напуганный ёж, не решаясь заговорить о главном.

— О! Без проблем! Всегда можешь на меня рассчитывать. Что-то ещё?

Он поднимает глаза и берёт меня за руку. Нахальная улыбка тут же сползает с моего лица. Его тепло будто пронизывает тело насквозь, закручиваясь по спирали острым возбуждением. Мне безумно нравится ощущать его прикосновения. Рэй легонько сжимает мои пальцы, поглаживая их. Смотрит затуманенным взглядом. Мне становится жарко.

— Адам… — он волнуется, и поэтому сильнее стискивает мою ладонь. — Ты…

По позвоночнику прокатывается горячая волна. Я закусываю нижнюю губу и, не отрываясь, смотрю в голубые глаза напротив. Сейчас мне безумно хочется почувствовать вкус его губ. Впиться ртом и до одури целовать его, проникая языком внутрь.

— Адам… — голос Рэя ломается и хрипит. Я вижу, как от желания темнеют его глаза. Безоблачное майское небо превращается в тяжёлый декабрьский свинец.

— Ваш кофе! — появление официанта заставляет нас расцепить руки. — Эспрессо. Латте.

— Спасибо, — я натянуто улыбаюсь.

Рэй тут же убирает руку и прячет её под стол. Официант уходит. Над столиком повисает долгая пауза. Кенвуд не смотрит на меня, рассеянно озираясь по сторонам, и трясёт коленом.

Мы сидим, молча потягивая кофе. Я понимаю всю бессмысленность сложившейся ситуации и встаю из-за стола.

— Мне пора. Приятно было тебя увидеть!

Рэй вскакивает и быстрым шагом идёт следом.

— Погоди, — шепчет он, хватая меня за руку, стоит нам свернуть за угол. — Иди сюда! — он буквально впихивает меня в крошечный туалет и, обхватив мое лицо, жадно целует. — Ох-х… — стонет он в мои губы, шаря по телу горячими ладонями. — Какой ты… Я всю ночь думал о тебе…

Он шипит, забираясь руками под худи, и трётся пахом. Я чувствую бедром его крепкий стояк, и всё плывет перед глазами.

Он присаживается на корточки, стягивая с меня джинсы и покрывая поцелуями каждый миллиметр обнажившегося тела. Его жёсткая бородка щекочет, дыхание опаляет кожу. Мой член болезненно ноет, тут же становясь твёрдым.

Я резко выдыхаю, стоит ему сдёрнуть мои штаны до колен.

Губы Рэя в паре сантиметров от моего члена. Он открывает рот и вбирает его в себя. Сосёт, тянет. Язык проходится по головке, дразнит легкими прикосновениями уздечку, заставляя тело дрожать. Я возбуждён до предела. Стону во весь голос, напрочь забыв о том, где нахожусь. Сейчас для меня весь мир сосредоточен на этих мягких губах, дарящих сумасшедшее наслаждение.

Ноги едва держат. Перед глазами охуенная картина: Рэй Кенвуд на коленях с моим членом у себя во рту. Меня мелко потрясывает, всё чаще накрывая горячей волной. Я  хочу большего. Я хочу, чтобы Рэй трахнул меня. Но не здесь… Только не здесь… Я борюсь с самим собой, до крови прикусывая губы, чтобы не начать умолять его выебать меня прямо тут. Нет, я не могу отдаться ему в сортире.

— Остановись! Прекрати… Я не хочу!

Я резко отталкиваю его. Он вскакивает с колен и растерянно смотрит на меня.

— Адам… Я думал, ты…

— Думал, я дешёвая шлюха? — я гневно сверкаю глазами, натягивая на себя джинсы. В эту минуту меня разрывает от злости. Что он вообще себе позволяет? Он что, думает, я резиновая кукла, которую можно вот так брать и трахать? Я со всего размаха влепляю ему звонкую пощёчину и выхожу, громко хлопнув за собой дверью.

========== 14 ==========

Майк

Я не понимаю, что происходит. До соревнований осталось всего ничего, а Рэй где-то пропадает. Мы почти не видимся. Я занят перевозкой собак в США. Волонтеры не справляются, и мы с Пип взялись помогать им. Виннера я таскаю с собой. Одного в номере его не оставишь. Рэй приходит только к ужину, и, поев, сразу укладывается спать. За эти дни мы толком так ни разу и не поговорили.

Похоже, он не хочет рассказывать мне о своих проблемах. Но я вижу, его что-то сильно беспокоит. Он стал хмурым и замкнутым. Любые попытки растормошить его встречает в штыки.

— Бэби, я должен кое-что тебе сказать, — говорю я, когда он натягивает пижаму и укладывается в постель.

В ответ он только мычит.

— Мне придётся уехать раньше. Я не смогу остаться на закрытие.

— Хорошо, — он отворачивается и накрывается одеялом.

— Ты даже не спросишь почему?

— Почему? — вздыхает он.

— Буду встречать в Штатах тех собак, что полетят самолетом.

— Понятно.

Мне не нравится безразличие, с которым он отвечает. Его что, больше не беспокоит судьба спасённых животных? Он дал денег фермеру, связался с «Хьюман Социайти Интернешнл»* и решил, что на этом спасательная операция завершена? А то, что щенкам надо делать прививки, паспорта, договариваться о транспортировке, покупать воду и корм, он не подумал? Всю грязную работу за него делаю я и его мать. В этом весь Рэй. Он быстро загорается какой-то идеей и быстро охладевает. Чёрт! Я сто раз пожалел, что пошёл у него на поводу.

Мне становится обидно. Он никак не отреагировал на то, что мне придётся уехать на неделю раньше. От этого на сердце неспокойно. Волей-неволей я возвращаюсь к тому вечеру, когда застал в нашем номере Келли. Между ними что-то происходит? Когда я вошёл, у обоих были такие лица, будто я застукал их на месте преступления. Нет, я ничего не видел, но почувствовал. А эта фраза — «ты не против, если я и Адам?» Что он хотел от меня услышать? Неужели он думал, что я кинусь ему в ноги и стану умолять не спать с Келли? А Рэй уже спит с ним?

Эта мысль тут же болью вонзается в сердце. Я никак не могу успокоиться. Наверное, я сам виноват. Не надо было говорить ему, что мне всё равно, если он с кем-то переспит. Но я же не думал, что всё так обернется. Я надеялся, что если вдруг на какой-нибудь вечеринке он с кем-то перепихнётся, то это спасёт меня от депрессии. Я же знаю, что в молодости часто случается секс из интереса. Главное, чтобы Рэй не забывал о защите. Но блядь! Я не имел в виду отношения! Надеюсь, что Рэй не всерьёз заинтересовался ублюдком Келли. И всё обойдется разовым трахом. Одного не пойму, чего хочет Келли? Я-то знаю таких. Бьюсь об заклад, что он сосёт за деньги. Поэтому-то и перебрался в Лос-Анджелес. Надеется подцепить там миллиардера. Но что ему надо от Рэя? Захотелось молодого красивого тела? Наверняка у Келли в любовниках одни старые пердуны. Блядь! Блядь! Блядь! Как же я ненавижу эту маленькую лицемерную шлюшку!

Долго ворочаюсь в кровати и засыпаю только под утро.

Тревожный звонок будильника выдёргивает из липкой дремоты. Что, уже пора?

 Сегодня сложный день — квалификационные соревнования. От того, как Рэй выступит, зависит, попадёт ли он в финал.

Рэй максимально собран и напряжён. За завтраком он молчит и быстро уходит, покончив с едой.

Я должен встретить Пип и Боба. Мы договорились вместе пойти на трассу, чтобы поболеть за Рэя.

К тому времени, как я спускаюсь в холл, они уже ждут меня.

— Привет, дорогой, — Пип целует меня в щёку. — Как ваши дела? Как Рэй?

— Всё нормально, — говорю я.

— Я беспокоюсь за его руку.

— Не переживай, Пип. Всё будет хорошо. Рэй соблюдал рекомендации врача. Я следил за этим.

— Как думаешь, он переживает?

— Думаю, да. Ему требуется наша поддержка.

— Тогда двинули! — Боб кивает на дверь, мельком взглянув на наручные часы. — Скоро начнутся соревнования.

Мы идём к подъёмнику и поднимаемся на гору.

За ограждениями возле трассы уже столпились люди. Мы пробираемся вперёд. Пип захватила с собой радужный флаг и накинула его на плечи.

— Зачем это? — спрашиваю я.

— Я хочу, чтобы все знали, что я горжусь своим сыном, — отвечает она. — Думаешь, я не видела, что пишут в Твиттере?

— Спасибо, Пип, — я обнимаю её. На мои глаза наворачиваются слёзы. Я бы хотел, чтобы моя мать так же гордилась мной. Она отказывается признавать, что я гей. Я пытался познакомить её с Рэем. Но она даже слышать о нём не хочет.

Соревнования начинаются. Толпа ревёт. На больших экранах появляется первый лыжник.

Мы напряжённо ждём, когда наступит очередь Рэя.

На улице минус десять, и у нас начинают мёрзнуть ноги. Я хочу выпить горячего кофе, но боюсь пропустить выступление.

— Боб, ты не мог бы принести тёплого чая? Я ужасно замёрзла, — просит Пип. И это настоящая удача, потому что я могу попросить его захватить стаканчик кофе и для себя.

Боб уходит. Мы с Пип остаёмся ждать у подножия склона. Наконец на экране я вижу знакомое лицо. Вернее, знакомую улыбку, которую я не могу перепутать ни с чьей другой. Рэй машет в камеру.

— Привет, мам! — говорит он.

— Привет, дорогой! Мы любим тебя! — кричит она, будто, находясь наверху, он может её услышать.

Рэй поправляет маску и ударяет кулаком о кулак Тайлера. Разворачивается, постукивает лыжами о снег, готовится и, толкаясь, скользит вниз. Моё сердце замирает. Рэй преодолевает одно препятствие за другим. С присущей ему мальчишеской небрежностью делает в воздухе сумасшедшие сальто. Последний трамплин — и он лихо съезжает вниз, круто тормозя у самого подножия. Показывает оператору язык и «V» пальцами.

Рэй, как всегда, неподражаем. Я обожаю его. Он снимает лыжи и идёт к нам.

— Детка! — Пип бросается ему на шею. — Ты был великолепен! Я очень тобой горжусь.

— Да? — он шмыгает носом. — Боюсь, с меня снимут очки за касание рукой.

На экранах высвечивается результат. Рэй на четвёртой строчке.

— Блядь! — в сердцах вырывается у него.

— Не переживай, бэби! Главное, что ты попал в финал. Там-то ты покажешь, на что способен.

— Спасибо, Майк! — он целует меня в губы. Впервые за последние три дня.

    Комментарий к 14
    * Всемирная зоозащитная организация http://www.hsi.org/  

========== 15  ==========

Келли 

На репетициях Рэй больше не появляется. Я уже начинаю жалеть, что залепил ему пощёчину. Неужели он так легко сдался?

Я каждый день выискиваю его глазами на трибунах. Но Рэя не видно. Вечно моя гордость мешает мне. Ну вот и зачем, спрашивается, было его отшивать? Наверное, он думает, что и вправду неинтересен мне. Блядь! Почему я такой кретин? Я ругаю себя последними словами, хотя в глубине души уверен, что всё сделал правильно. И в подтверждение своей правоты на четвёртый день я нос к носу сталкиваюсь с Рэем в холле гостиницы.

Сердце предательски замирает. Я стараюсь делать вид, что мне всё равно, хотя внутри всё дрожит.

— Адам! — окликает он меня и идёт навстречу.

— Ты? — я поворачиваю голову и окидываю его небрежным взглядом.

— Мне надо кое-что тебе сказать.

— Опять? — я закатываю глаза и недовольно фыркаю. — Мне вполне хватило прошлого раза.

— Об этом я и хочу поговорить, — он тоскливо смотрит на меня. Его взгляд красноречивей всяких слов. Рэй расстроен.

— Даже не знаю, стоит ли пробовать…

— Пожалуйста, Адам! — просит он. — Прости меня за то, что я так…

— Ш-ш-ш… — гневно обрываю его я. Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь услышал его признания и передал журналистам. Уж эти стервятники раздуют сенсацию! — Не здесь!

Я озираюсь по сторонам.

Двери лифта со звоном открываются, и я запихиваю Рэя внутрь. Судорожно давлю на кнопку.

— Ну давай же! Давай!

Створки закрываются, и кабина медленно ползёт вверх.

Рэй смотрит на меня всё тем же виноватым взглядом.

— Адам, я не хотел… Правда не хотел…

— И?

— Я не знаю, что на меня нашло. Прости, Адам! — он пытается обнять меня.

— Сдурел?! Здесь камера! — я грубо отталкиваю его от себя. — Я не хочу, чтобы кто-то видел, как ты меня лапаешь!

Лифт останавливается на четвёртом, и я выхожу. Рэй плетётся следом.

— Что-то ещё?

— Адам, мне нужно знать, что ты меня прощаешь.

— Прощаю. Доволен? — нервно выдаю я у двери своего номера и захожу внутрь. Хочу захлопнуть за собой дверь, но Рэй не даёт. Наваливается плечом на косяк и держит.

— Ты до сих пор на меня сердишься?

— Слушай, а чего ты хотел? Ты меня чуть не изнасиловал, и теперь ждёшь, что я буду рассыпаться перед тобой в любезностях?

— Адам! Я же сказал, что сожалею, — он смотрит на меня, состряпав жалобное лицо.

Я начинаю нервничать. В коридоре в любой момент могут появится люди.

— Не торчи в дверях! — меня раздражает, что Кенвуд считает в порядке вещей вот так бесцеремонно вламываться ко мне.

Он проходит в номер и закрывает за собой дверь.

— Адам, мы…

— Послушай меня, ублюдок! — я разворачиваюсь и тычу пальцем ему в лицо. — Ты считаешь, что можешь кого-то унизить, а потом прийти попросить прощения и всё будет окей? Знаешь, о чём я жалею больше всего? Что потащился мириться с вами! Вы — два недоумка! С вами по-хорошему нельзя! Как бы я ни старался, вы только и делаете, что унижаете меня!

— Я думал, что ты… Ты же… Ты же сам… Тогда… И я подумал, что ты будешь не против…

— Не против?! Ты сказал — не против?! Не против чего? Чтобы меня, как последнюю блядь, затолкали в грязный сортир и там отымели?! — я зло щурюсь, поигрывая желваками.

— Адам, ну прости… Я ужасно виноват перед тобой… Прости…

— Скажи, зачем тебе это, а? Зачем ты таскаешься за мной? Вы же с дружком прекрасно ладите!

— Адам, я-а-а… Адам… Это какое-то помешательство. С самого начала Олимпиады я только о тебе и думаю. О господи! — он зажмуривается, словно напуган собственным признанием.

У меня кружится голова. Невозможно. Так не бывает! Я растерян, не знаю, что и сказать ему. Рэй видит моё замешательство и делает шаг навстречу. Он так близко, что я слышу запах его тела. Его запах. И это сводит с ума. Мне безумно хочется обвить его руками, прижаться, почувствовать его мощь.

— Уходи, Рэй, — я поднимаю на него глаза и не верю тому, что сказал. Неужели я прошу его уйти? Мужчину, которого я хочу до спазмов в горле?

— Не гони меня, Адам, — он тяжело дышит и касается щекой моего лица. Он так невероятно близко, что я едва не теряю сознание. Его дыхание опаляет мои губы. Я чувствую, как реальность ускользает. Сдерживать себя выше моих сил, и я кладу руки ему на грудь. Он жадно сминает мой рот горячими губами. Целует. Долго. Влажно. Словно трахает меня, вталкивая язык длинными голодными рывками. И от этого у меня отказывают колени. Его твёрдые ладони скользят вниз, к ягодицам. Тискают, мнут. Он прижимает меня к своему паху, и я чувствую его горячую эрекцию. Тёплая волна прокатывается по позвоночнику вниз, прямиком к моим яйцам, и они тут же поджимаются. О чёрт! Низ живота сковывает сладким спазмом, мой член твердеет, делая брюки невероятно тесными. Рей трётся своим нехилым стояком о мой ноющий член, и от этого сносит крышу. Если я сейчас не остановлюсь, то он точно трахнет меня прямо тут, у порога.

— Не надо, — шепчу я в его губы, снова и снова подставляясь под их ласку. — Тебя ждет Майк.

Он замирает и отстраняется от меня.

— Ну да… Майк…  

Мы молчим, несколько минут внимательно разглядывая друг друга. Его тёплая ладонь ещё касается моего лица. В ушах бешено грохочет. Я до сих пор чувствую его вкус, и от этого невыносимо сложно не впиться снова в его губы.

Рэй опускает руку и поворачивается к двери. Молча выходит. Ковровое покрытие скрадывает его шаги. Он неслышно удаляется прочь.

========== 16 ==========

Рэй

С одной стороны, Майк говорит, что я волен делать всё, что мне вздумается, с другой — я видел, как он расстроился, стоило упомянуть имя Келли.

Я не хочу огорчать его, но меня тянет к Адаму. И с каждым днём эта тяга становится всё сильнее. Хочу ли я трахнуть Келли? О да! И не просто хочу. Для меня этот секс стал навязчивой идеей. Адам офигенный. Его хочется лизать, сосать, трахать. Долго, с наслаждением, упиваясь каждым вздохом, каждым несдержанным всхлипом.

Я бы отдал миллион, лишь бы только увидеть его на коленях. Так и представляю, как он делает мне минет: его щеки вваливаются от напряжённой работы челюстей, он смотрит на меня снизу вверх, с благодарностью принимая мой член. О да, детка! Сделай это! Отсоси у меня.

Вместо того, чтобы дрючить Келли, я отчаянно дрочу, стоя в душе собственного номера. Сегодня он довёл меня до точки кипения. Сначала сам страстно обжимался со мной, подставляясь под мои ласки, а потом вдруг сказал, чтобы я ушёл. Блядь, Келли! Что за херня? Ты же до потери сознания хочешь, чтобы тебя как следует выебали. Я вспоминаю, как он тёрся о мой член, и моё тело содрогается в предоргазменных судорогах. О да! Я кончаю, делая несколько резких движений бёдрами. Я не дрочил в одиночестве лет с восемнадцати и теперь чувствую стыд перед Майки, который сейчас находится за дверью. Дрочить при наличии в соседней комнате любовника — это мерзко. Но я не хочу впутывать сюда Майка. Мне кажется несправедливым заниматься с ним сексом, представляя на его месте Келли. В моих глазах это выглядит намного хуже измены.

Я смываю с себя остатки спермы, вытираюсь и, обернув полотенце вокруг бёдер, выхожу.

Майк достаёт из шкафа вещи и аккуратно укладывает их в чемодан.

— Уже собираешься?

— Да. Не хочу заниматься этим завтра.

— Я буду скучать.

— И я, — он улыбается, глядя на меня. — Буду звонить тебе по скайпу.

— Отлично.

— После закрытия ты сразу поедешь в Денвер?

— Нет. У меня в планах заехать к тебе на пару дней. Надо же избавить тебя от Виннера, — хмыкаю я.

Он вскидывает на меня насторожённый взгляд.

— Ты хочешь забрать его?

— Да, а что такого? — я присаживаюсь на кровать рядом с растянувшимся на ней щенком и треплю его по холке. Виннер похож на симпатичного медвежонка. Такой же мягкий и неуклюжий.

Майк тяжело вздыхает.

— Послушай, Рэй. Зачем тебе ещё одна собака? Ты же можешь оставить его у меня. Будешь наведываться. Я пригляжу за ним.

— Майк, это моя собака. Ты забыл, что хозяин фермы подарил щенка мне?

— Да, помню. Но ты всё же подумай. Ты часто бываешь в разъездах, а Виннер ещё совсем кроха.

— Пип и Боб мне помогут. Они же справляются с Джейком и Мишкой. Почему бы им не позаботиться еще и о Винни, когда меня нет? Тут даже думать не о чем!

Он что, серьёзно хочет оставить щенка себе? Майк никогда не пылал любовью к собакам. Что вдруг случилось?

— Ну хорошо, — вздыхает он. — Тебя встретить, когда прилетишь?

— Не беспокойся, я возьму такси.

— Отлично. Так, кажется, всё собрал, — он окидывает взглядом чемодан и идёт в душевую. Долго возится там, разбирая наши бритвенные приборы и зубные щётки.

После выходит и, уперев руки в бёдра, сосредоточенно хмурится, прикидывая в уме, что ещё он мог забыть.

— Теперь точно всё. Ну что, будем спать? — он укладывается в постель, даже не взглянув на меня.

У меня стойкое ощущение, что между нами что-то происходит. Последние дни Майк ведёт себя очень странно. Он больше не пытается меня обнять и почти не шутит. Мне сложно вспомнить, когда в последний раз мы занимались сексом. Будто наши отношения и впрямь стали охладевать. Меня это беспокоит. Я не хочу вернуться в Штаты и узнать, что между нами всё кончено.

***
Я ужасно расстроен. Так облажаться на финальном соревновании. Надо же было упасть в самом конце трассы. Чёрт! Теперь о медали не может быть и речи. Попасть хотя бы в десятку.

Я с нетерпением целый час жду подведения итогов и оказываюсь на четырнадцатом месте. Подумать только! На четырнадцатом! И это после золота четыре года назад!

Блядь! Блядь! Блядь! Я вне себя. Но злиться мне не на кого. Я сам виноват в таком итоге.

Родители и Майк успокаивают меня. Говорят, что редко кто побеждает в олимпийских соревнованиях два раза подряд. Мне нет дела до других. Я должен был сделать всё от меня зависящее, чтобы достать эту медаль.

Тайлер расстроен не меньше меня, но не подаёт вида. Мне приходится натянуть на лицо улыбку и поздравить с победой более удачливых спортсменов. Молодой канадец, занявший первое место, широко улыбается и обнимает меня, похлопывая по спине.

Я раздавлен. Провожаю родителей и Майка до минивэна и плетусь к себе в номер. Долго лежу на кровати, широко раскинув руки. Мне так плохо, что ничего не хочется. Ничего, кроме как надраться. Несмотря на то, что спортсмены строго придерживаются режима, в Олимпийской деревне есть магазинчики, где продают разную неполезную дрянь.

Через два часа депрессивной лёжки я иду туда за пивом.

Я покупаю сразу упаковку «Будвайзера»* и поднимаюсь в номер. Мне всё равно. Я уже проиграл. После третьей бутылки я пьян настолько, что едва понимаю, где нахожусь. И тут в мою шальную голову приходит свежая мысль: «Келли!»

Мой член тут же оживает, стоит только вспомнить этого мелкого ублюдка, который корчит из себя недотрогу. Я выхожу на улицу и плетусь к автобусной остановке. Морозный воздух немного приводит в чувства, но бутылка «Будвайзера», припрятанная во внутреннем кармане куртки, возвращает меня обратно в нирвану.

    Комментарий к 16
    * Мировая торговая марка, принадлежащая крупнейшему в мире производителю пива, корпорации Anheuser-Busch InBev.

========== 17 ==========

Рэй

В гостинице я быстро нахожу номер Келли и стучу в дверь. Чего я от него хочу? Мне надо его просто увидеть, чтобы снова начать дышать. Я задыхаюсь в одиночестве, и это невыносимо. Он открывает не сразу. Я не понимаю, что с его лицом. Келли выглядит болезненно бледным. Он таращится на меня и удивлённо произносит:

— Ты?

Я только улыбаюсь в ответ. Адам словно глоток свежего воздуха. Я вижу его, и мне становится легче.

Хочу что-то сказать, но не могу. Рот точно ватой набит. Отталкиваю Келли и вваливаюсь внутрь, тут же мешком дерьма падая на разобранную кровать.

— Твою же мать, Кенвуд! Ты что, пьян? — его кукольное личико искажает брезгливая гримаса. Пухлые губки сплющиваются в тонкую струну. Келли злится. Он явно намеревался отойти ко сну. Из одежды на нём только тонкие трикотажные штаны нежного лазурного оттенка. И это дико возбуждает. — А ну пошёл вон, пьяный ублюдок! — шипит он.

Он не даёт мне допить пиво, отбирая у меня бутылку.

— Вон, я сказал!

Келли мечет гром и молнии, смешно топая ногой и показывая напряжённым пальцем на выход.

Я не хочу никуда уходить. Мне охуенно хорошо лежать в его кровати. Я будто плыву на большом плоту по порожистой реке. Волны приятно покачивают меня.

— Ты что, оглох? Долбаный ублюдок! — рычит он, пытаясь стянуть меня на пол. Я изловчаюсь и притягиваю его к себе. Он мелкой рыбкой бьётся в моих руках. Его тщетные усилия вызывают у меня усмешку. Я валю его на матрац и придавливаю собой, удерживая за тонкие запястья. Адам оказывается беспомощно распластанным подо мной. Его злющие зелёные глаза гневно сверкают, губы пылают алым, притягивая взгляд. Секунда — и я целую его. Он сопротивляется, старается не пустить меня. Но мой напор делает свое дело. Адам поддаётся, и в какой-то момент я проскальзываю языком в его рот. Ласкаю, вылизывая изнутри и чувствуя слегка сладковатый хмельной вкус.

— Келли, ты пил? — я удивлённо таращусь на него.

— Идиот! — цедит он и брезгливо морщится. — Фу! Не дыши на меня! Ты мерзкий ублюдок!

— Ах ты, маленькая шлюшка! Пьёшь в одиночестве, пока никто не видит?

— Немедленно отпусти меня, пьяный дурак! Кретин!

В его словах звучит угроза. Он беспомощен, но продолжает делать вид, что владеет ситуацией.

— Маленькая развратная шлюшка, — у меня темнеет в глазах. Его близость, его тело сводят с ума. Я впиваюсь в его рот губами и жадно сосу. Голову ведёт так, что я перестаю соображать. Мне жарко. Волосы прилипают ко лбу. Я вдыхаю офигенные запахи горячего мускулистого тела, зарываюсь носом в тонкую шею и целую, целую, целую. Руки скользят по гладкой, шелковистой коже. Губы спускаются всё ниже и ниже. Язык сползает по груди к упругому животу. Проходится по лобку и касается основания члена. Келли страстно всхлипывает, и от этого мой позвоночник прошивает мощным разрядом. Перед глазами эрегированный пенис. Я целую головку, и член похотливо дёргается. Адам сладко шипит, извиваясь в моих объятиях. Я покрываю нежными поцелуями каждый миллиметр его члена, трусь носом, чувствуя, какой он горячий и твёрдый. Вдыхаю его запах.

— Рэй! Рэй! Рэй! — Келли вцепляется в мои волосы и протяжно мычит. Я улыбаюсь, отрываясь от своей добычи, и гляжу в подёрнутые страстью большие зелёные глаза. Он смотрит на меня и разводит ноги шире, словно приглашая. Его шумное дыхание отдаётся бешеной пульсацией в моей груди. Я осторожно беру губами истекающую смазкой головку и слегка посасываю, ощущая сводящий с ума мужской вкус. Адам громко охает. Я кручу головой, глубоко ввинчивая его в свой рот. Тонкое тело натягивается, точно тетева лука, и дрожит. Адам бесстыдно стонет от моих ласк. Что, Келли, не ожидал такого? Я сосу его с упоением, позволяя неглубоко трахать себя в рот. И Келли с наслаждением двигает бёдрами, жёстко вцепившись в мои волосы, подскуливает от удовольствия. Амплитуда его движений начинает нарастать. Он уже откровенно ебёт меня, вталкиваясь до самой глотки. В какой-то момент его ритм сбивается, толчки становятся быстрыми и хаотичными. Он вскрикивает, выгибаясь дугой. Бёдра подлетают вверх, и я чувствую, как меня заполняют солоноватые струи. Келли бурно кончает, матерясь и выкрикивая непристойности. Он горяч, как сам ад. Я сглатываю всё без остатка, ощущая невероятное удовлетворение от того, что видел. Кончающий Адам Келли — самое потрясающее зрелище, которое мне только доводилось наблюдать. Я довольно фыркаю и ложусь рядом со взмыленным телом любовника, обнимая его одной рукой.

— Идиот… Кретин… — произносит он, едва восстановив дыхание. — Пошёл вон… Ублюдок…

— Тебе же было хорошо, — я поднимаюсь и целую его в пульсирующую жилку на шее. — Признайся…

— Иди на хуй, — отмахивается он, отворачиваясь от меня.

— Сучка… Какая же ты сучка… Адам Келли, — шепчу я, и от этого по его коже рассыпаются мурашки. Я глажу красивый живот, бёдра и ещё не опавший член, подспудно лаская яички. — Маленькая, заносчивая сучка…

Одно резкое движение, бросок — и я оказываюсь на полу.

— Пошёл вон! — грозная фигура Келли нависает надо мной. Он хватает меня за шкирку и выталкивает в коридор, громко захлопнув за мной дверь.

— Открой, Келли. Ну открой, — скулю я, скребясь в его номер, словно бездомный пёс. — Открой же мне… Ну открой…

В ушах всё ещё шумит с похмелья, хотя в голове постепенно начинает проясняться.

Твою же мать, Келли! Ты вышвырнул меня за дверь сразу же после того, как кончил! От осознания всей нелепости ситуации мне становится смешно. В собственных глазах я выгляжу полным идиотом. Я закрываю лицо руками и истерично смеюсь, сползая по стене на пол.

========== 18 ==========

Келли

Говорил мне Барт: «Не буха́й каждый день! Плохо кончится». Вот вам, пожалуйста, результат — дал отсосать Кенвуду. Блядь! Надеюсь, Барт не узнает, что я пил накануне соревнований. На то у меня были веские причины — стресс перед выступлением. Надо было успокоить нервы, чтобы хоть немного поспать.

Последняя репетиция проходит гладко. Но мандраж не отпускает. Чёрт! Об идиоте Рэе не думаю. Он свою медаль уже профукал. Не хотелось бы повторить его подвиг. Собачек он, видите ли, спасал! Кретин!

Готовлюсь к выступлению. У меня обалденный костюм. Весь в стразах. Обожаю всё яркое и блестящее. «Бриллианты» — так я называю свою программу. Музыку я выбирал сам.

«We’re like diamonds in the sky!»* — шепчу я, окидывая себя в зеркале придирчивым взглядом. У меня все получится. «Сделай их, детка!» — говорю сам себе и выхожу из гримёрки.

Барт даёт мне последние инструкции. Похоже, он волнуется больше, чем я. Вижу его напряжённое лицо, и меня начинает потрясывать. Чёрт! Надо взять себя в руки.

Мы садимся на скамейку и ждём. На экране канадец Райан Эриксон. Эриксон — педик, но он всё ещё «сидит в шкафу», хотя и притащился на Олимпиаду со своим парнем. Блядь! Все притащили своих любовников. Один я без пары.

Крупным планом показывают лицо канадского тренера. Оператор переводит камеру на сектор, выделенный для сборных США и Канады. И тут я замечаю Рэя. Сердце предательски ухает в желудок. Не думал, что после вчерашнего он придёт посмотреть на мои соревнования.

На табло появляются результаты. Эриксон несомненно хорош. Сильный соперник. Но я уверен, что выступлю лучше.

Слышу, как из динамиков раздается моё имя. Делаю глубокий вдох и иду на лёд. Вступительные аккорды.

«Давай, детка, жги! Покажи, кто тут действительно крут!»

Я откатываю программу без единой помарки. Улыбаюсь и в завершение встаю в победную позу. Я звезда! В своём успехе я даже не сомневаюсь. Актёрское мастерство у меня всегда на высоте. Сажусь на место и жду оценок. Они хуже, чем у Эриксона. Блядь! Внутри всё кипит от негодования. Почему?! Потому что все считают его натуралом?! Злюсь на этих долбаных гомофобов и Райана Эриксона. Он мне не нравится. И это у нас взаимно. Похоже, я никому тут не нравлюсь, если не считать Рэя Кенвуда.

Барт хмурится. Он тоже недоволен результатами. Но ничего уже сделать нельзя. Если сейчас кто-то выступит лучше, то я могу сделать ручкой своей медали.

Оставшееся время чувствую себя как на иголках. Но Эриксон и я лидируем до конца. Первый день соревнований завершается. Я на втором месте. Я отлично понимаю, что моё второе место уменьшает шанс нашей сборной на серебряную медаль. Окончательно места будут распределены после всех выступлений. Командный турнир, чтоб его!

Мы расстаёмся с Бартом, и я возвращаюсь к себе. Встаю под душ, пытаясь успокоиться, но легче не становится.

Мне тесно в гостиничном номере. Надо как-то отвлечься от соревновательного напряжения. Думаю о Кенвуде. Вчера мы с ним не закончили. Мне надо было сэкономить силы для выступления. Однако я весьма грубо с ним обошёлся. Да, как-то нелюбезно получилось. С потенциальными любовниками так нельзя.

Вспоминаю кривую рожу Эриксона и его слова на пресс-конференции: «Я рад, что я не Адам Келли».

Мразь! Что он имел в виду? Хотя и так понятно. Он считает мой каминг-аут перед Олимпиадой большой глупостью. Заносчивый ублюдок! Они все заносчивые ублюдки! Вслед за лицами Эриксона и его любовника в памяти всплывает другая небритая рожа. Майки! Суки! Все суки! Только и знают, что посмеиваются надо мной. Меня охватывает злость. Ну ничего, я им ещё устрою!

Похоже, сегодня настал мой черёд нанести визит вежливости. Мне хочется побесить Майка. Пощекотать ему нервы. Намекнуть, чем занимается его пьяный бойфренд, когда он не видит.

Привожу себя в порядок, достаю из запасов бутылку сухого шардоне и иду в гости.

— Привет! — я ослепительно улыбаюсь, увидев Рэя в дверях его номера. — Вот, держи!

Я протягиваю ему бутылку и вхожу без приглашения. А какого чёрта я буду чего-то ждать, когда Кенвуд заваливается ко мне среди ночи, как к себе домой?

Рэй молчит и насторожённо смотрит на меня.

— А где Майки? — я оглядываюсь в поисках этой гориллы. Никак не могу отделаться от мысли, что по нему зоопарк плачет.

— Майк уехал, — Рэй откашливается, прочищая горло, и смущённо переминается с ноги на ногу.

— Оу! Я и не знал. Давно?

— Вчера. Сразу после соревнований.

Сажусь в кресло, закидывая ногу на ногу. Тем лучше! В добрый путь, мой косматый друг!

— Зачем ты пришёл?

— Ты что, мне не рад? — я кокетливо вскидываю брови. Обожаю отвечать вопросами на вопросы. Особенно на такие.

— Нет, почему же. Рад, — он затравленно смотрит на меня.

— Ты так и будешь стоять у порога?

— Прости, — он хмурится. — Может, хочешь выпить?

— Ты знаешь, да! Хочу! За победу нашей команды! Присоединишься?

— Конечно.

— Надеюсь, у тебя есть бокалы.

Кажется, Рэй только сейчас замечает, что у него в руках бутылка вина.

— У тебя же режим, — хмыкнув, говорит он.

— Как и у тебя.

— Я своё отвыступал, а вам ещё предстоит побороться за медали.

— Не занудствуй, Кенвуд! Ты не мой тренер. Так что, ты разольёшь вино, или мне самому это сделать?

— Да, сейчас, — он мечется по комнате в поисках стаканов. Найдя их, откручивает крышку** и наливает вино. У него дрожат руки. Похмельный синдром?

— Держи, — Рэй протягивает мне стакан. — Ну что, за победу сборной в фигурном катании?

— За мою победу! — я коварно улыбаюсь.

— Да, за тебя! — он залпом осушает содержимое.

Я отпиваю немного, ставлю свой стакан на журнальный столик и, поглаживая себя по бедру, томно смотрю на него. Если он говорит, что Майки уехал, то сегодня ночью я не прочь занять его место.

Рэй следит за моими движениями и жадно сглатывает. Я окидываю его похотливым взглядом с головы до ног. Он весь подбирается. Странно. Вчера он был куда более уверенным в себе. Однако бокал белого вина — это вам не бутылка «Будвайзера». Хотя прошлым вечером он вряд ли выпил всего одну. Как минимум три-четыре.

— Накануне мы, кажется, остановились на очень интересном месте, — мурлычу я.

Он поднимает глаза и недоверчиво смотрит исподлобья.

— Я помню, что вчера меня вышвырнули за дверь.

— Дорогой, ты же понимаешь, что просто пришёл не вовремя. И потом, хорошие мальчики так себя не ведут. Нельзя вламываться в гости без приглашения, и уж тем более валить хозяина на кровать и тут же отсасывать ему.

— Хочешь сказать, я снова виноват?

— Похоже на то, — я глубоко вздыхаю, откидываясь на спинку. — Тебе придётся как-то загладить свою вину.

— Что ты имеешь в виду?

— Если в твоих планах получить моё прощение, — а я уверен, что ты этого хочешь, — тебе надо будет заслужить его!

Я поднимаюсь с места и подхожу к сидящему напротив Рэю. Встаю между разведенными коленями. Рэй так близко, что я буквально слышу, как бешено сейчас бьётся его сердце.

    Комментарий к 18
    * «Мы словно бриллианты в небе» (англ.) — строчка из популярной песни «Diamonds» известной американской поп-исполнительницы Рианны.
 
** В Штатах почему-то для упаковки вина используют завинчивающиеся крышки вместо пробок. Автор в недоумении.
А бета - нет. Винтовая крышка из алюминия набирает популярность не только в Штатах, но и во всех странах молодого виноделия, и даже в Европе. По некоторым показателям она имеет гораздо лучшие свойства, чем традиционная корковая пробка, и тем более - пробка из прессованной крошки.

========== 19 ==========

Рэй

Адам смотрит на меня и ухмыляется. Что он задумал? Я в полной растерянности. Совершенно не понимаю его. Вчера он вытолкал меня взашей, а сегодня приходит с бутылкой вина и пытается меня соблазнить.

Последние сомнения в том, что он пришёл именно за этим, отпадают, когда Келли начинает раздеваться. Он расстёгивает олимпийку, обнажая гладкий загорелый торс. Его пальцы несколько раз прохаживаются по мускулистому животу и ныряют под резинку брюк. Они мягко соскальзывают, падая к изящным лодыжкам. Под ними ничего нет. Келли что, ходит без нижнего белья? Его идеально ровный член уже стоит, являя мне свою красоту.

Я замираю. Сердце оглушающе грохочет в барабанные перепонки. Не могу пошевелиться, глядя на роскошное загорелое тело. Адам Келли прекрасен. Его нагота вызывает самые дикие, самые отвязные желания. Он весь — воплощение страсти, живой огонь. Его хочется гладить, мять, пробовать на вкус, лизать, сосать, трахать долго, глубоко, с наслаждением погружая в него свой член.

Лицо Келли расплывается в довольной улыбке. Кончик языка развратно прохаживается по нижней губе, и у меня перехватывает дыхание.

Я смотрю на Адама, не сводя жадного взгляда. Зачем он дразнит меня? Он же видит, что я едва держусь. Я на грани.

Хватаю его за руку и резко притягиваю к себе. Адам падает в мои объятия.

— Что, — заливаясь, хохочет он, — не терпится снова отсосать?

— Не угадал! Сегодня твоя очередь… — рычу я, тиская голого Келли, сидящего у меня на коленях.

— Вот ещё! — фыркает он. — Но ты можешь подрочить, представляя мой рот на своём члене. Я разрешаю.

Маленькая заносчивая сучка!

Он вырывается и вскакивает.

Вскакиваю следом и, схватив, прижимаю к стене, наваливаясь на него всем телом. Он охает и снова смеётся.

— Ты это специально делаешь? Специально? Ты же дразнишь меня, да? Я же вижу, что дразнишь!

Глажу его, просовывая руку между ног. Нащупываю эрекцию и обхватываю ладонью. Он сильно возбуждён. Его член так и сочится смазкой.

— Сучка! — шиплю я ему в ухо сквозь стиснутые зубы. — Какая же ты сучка, Адам Келли…

Он выгибается и тяжело дышит. Его тело дрожит от предвкушения удовольствия. Я неспешно провожу рукой по стволу и пальцем растираю смазку по влажной головке. Он сладко стонет, двигая бёдрами. Мне нравится слышать его протяжные стоны. Я тянусь к алеющим губам и целую их, вталкиваясь напряжённым языком в горячий рот. Келли отвечает. Он точно плавится под моими ладонями, мышцы становятся мягкими и податливыми. В затуманенных глазах плещется целый океан страсти.

— Подожди… Подожди… — шепчу я, понимая, что ещё немного, и он спустит в мою руку. Келли нельзя давать передышку, но и позволить ему кончить сейчас я не могу.

 Разворачиваю Адама лицом к стене и кладу ладони на загорелую попку, любуясь совершенными смуглыми полушариями. Нет ни единого намёка, что он загорал в плавках. Шлюшка. Адам прогибается в пояснице, выставляя себя напоказ. Я присаживаюсь, раздвигаю половинки и провожу между ними языком. Он вздрагивает, как от удара электрошокером, и глухо охает. Меня обдаёт жаром. Я повторяю это ещё и ещё раз, чтобы услышать его стоны. И Адам не разочаровывает меня.

— Ещё… — скулит он, подставляясь под мой язык. — Ещё… Я хочу ещё…

— Не так быстро, детка, — я облизываю палец и надавливаю им на анус. Келли протяжно мычит, утыкаясь лбом в стену, и старается расслабиться. Фаланга проскальзывает внутрь. Я погружаю палец глубже. Осторожно ласкаю простату. Хриплые стоны говорят мне, что я всё делаю верно.

— Трахни меня! Трахни… — задыхается он от восторга. И в этом наши желания совпадают.

— Сейчас… Не спеши… — я смачиваю во рту уже два пальца и снова ввожу их в Келли. Мышцы сфинктера на мгновение инстинктивно сжимаются.

Келли хнычет, двигая бёдрами, и насаживается на мою руку. Он весь — одно сплошное желание. Его давно не трахали. Пальцы, туго входящие в узкое отверстие, только подтверждают мои невесёлые догадки. Я долго растягиваю Адама, не желая причинить ему боль при совокуплении.

— Рэй… Я так больше не могу… Пожалуйста… Я прошу. Я умоляю… Трахни меня… Трахни… — он едва не плачет, уговаривая меня взять его.

— Сейчас, — усилием воли я отрываюсь от него и беру из тумбочки смазку и презерватив. Возвращаюсь назад. Келли покорно ждёт, стоя у стены всё в той же позе, с широко расставленными ногами. Я достаю свой член и, надорвав упаковку, раскатываю резинку по стволу. Наливаю смазку и похлопываю стояком между шелковистыми ягодицами. Несколько раз провожу, размазывая лубрикант. Мне нравится дразнить его. Он выгибается и дрожит от предвкушения.

Я целую загорелую спину между лопатками и приставляю головку к анусу. Адам выдыхает, хватая меня за руку. Втискиваюсь в него. Он жмурится, закусывая губы. Натужно мычит. Внутри Келли горячий и узкий. Я едва держусь, готовый в любую секунду сорваться на бешеный ритм.

— Сейчас… Погоди…— дав себе небольшую передышку, я ввожу член до основания.

Келли бесстыдно мастурбирует.

— Спокойно, — я убираю его руку с члена и начинаю раскачиваться. Келли у стены в позе «раком» ужасно меня заводит. Двигаюсь медленно, стараясь не фокусироваться на этой крышесносной картине. Всё пространство комнаты заполняют пошлые шлепки и страстные всхлипы Адама. Ему нравится.

О да, детка! Покажи мне, на что ты способен.

Вопреки всем моим стараниям, Келли то и дело хватается за свой член.

— Я сам, — обхватываю его эрекцию и надрачиваю. Шумные всхлипы переходят в громкие гортанные стоны. О господи! Он стонет так громко, что наверняка всем соседям становится понятно, чем мы тут занимаемся. Я ускоряюсь. Спина Келли покрывается испариной. По моим вискам течёт пот. Я не обращаю внимания, продолжая вколачиваться в роскошный упругий зад Келли.

Он вздрагивает подо мной и утробно рычит, изливаясь мне в кулак. Тёплая сперма заливает мои пальцы. Перед глазами тут же темнеет. Моё тело звенит от напряжения. Силы на исходе. Мощным толчком вбиваюсь в Келли до основания и кончаю, взрываясь горячими потоками в его нутро.

Офигенно…

========== 20  ==========

Рэй

Келли очарователен. Не думал, что он такой позитивный. Очень улыбчивый. Он наполняет собой мои унылые дни в ожидании закрытия Олимпиады. После его триумфального выступления в произвольной программе мы много времени проводим вместе. На соревнованиях Келли выложился по полной. Но в командном зачёте у нашей сборной только второе место. Адам расстроен, что медаль не золотая. Однако это обстоятельство не мешает ему постоянно таскать её на шее, то и дело прикладывая к лицу. Келли уверен, что ионы серебра омолаживают кожу.

После отъезда Майки он прочно занял его место в моей постели. Жаркий трах перемежается приступами взаимной нежности. Адам очень щедр на ласку и с благодарностью принимает её в ответ. После секса он трётся об меня, словно кот, мурлычет всякие глупости. Иногда дурачится, хохочет и незло подшучивает надо мной. А ещё он болтает без умолку. Постоянно, всё время болтает. Он молчит, только когда спит. Мне с ним легко и просто. С Адамом я чувствую себя счастливым.

Изредка по скайпу звонит Майк. Хорошо, что Келли ни разу не присутствовал при этом. Я знаю, что Майк не против отношений на стороне. Но он чётко обозначил, что ничего не хочет об этом знать. Честно говоря, я и сам не готов демонстрировать ему своих случайных любовников.

После очередного жаркого «выступления» Келли залез в душ. Что можно три часа делать в душевой — ума не приложу. Но он запёрся туда давно и не выходит. Как бы совсем не смылся.

Звонок от Майка в этот раз становится неприятной неожиданностью. Что я ему скажу, если Келли надумает выйти из ванной прямо сейчас?

Хочу сбросить вызов, но рука не поднимается.

Я натягиваю на лицо самую непринуждённую улыбку, которая есть в моем арсенале, и нажимаю зелёную иконку.

— Привет, бэби! — улыбаюсь я во всю ширину лица, стоит Майку показаться на экране планшета. — Как дела?

— Всё отлично. Винни наконец выпустили из карантина. Теперь мы вместе, — Майк берёт щенка и показывает его мне. — Поздоровайся с папочкой, Виннер.

— Привет, малыш! — я машу рукой своему названому сыну. Но, похоже, он меня не видит.

— Как ты, Рэй? Вижу, что к закрытию настроение у тебя улучшилось.

Да уж! Спасибо Адаму. В ответ я только хмыкаю и перевожу разговор на другую тему.

— Как остальные собаки? Все добрались?

— Да. Вчера приехали последние. Неделя в карантине, и их можно будет раздавать по приютам.

— А те, что прибыли раньше? — я беспокоюсь. Привезти собак в Америку полдела. Нужно найти им хозяев.

— Волонтёры разместили в интернете фото тех, кого уже выпустили. Двоих должны забрать на днях.

— Отлично!

— Рэй, я очень по тебе скучаю, — слова Майка звучат обречённо и застают меня врасплох. Он смотрит на меня таким взглядом, что я чувствую себя последним засранцем.

— Я тоже, бэби, — хриплю в ответ я. Горло сковывает спазмом. Чёрт! Я же не делаю ничего плохого. Так почему же мне стыдно смотреть Майку в глаза? Слышу, как за дверью ванной перестаёт литься вода. Келли наверняка вытирается, и через минуту будет здесь. — Извини, Майк, мне пора. У меня назначена встреча, — я вру, стараясь не глядеть в экран. — До связи.

Я быстро нажимаю отбой. Как раз вовремя, потому что в эту секунду щёлкает замок и выходит Адам, одетый в белый махровый халат. Надеюсь, он ничего не слышал. Мне бы не хотелось сейчас говорить с ним о Майке. Я знаю, что этот разговор состоится. Но, блядь, чем позже Адам заговорит об этом, тем лучше. Я в полной растерянности, не знаю, что ему сказать. Для себя я так ничего ещё и не решил.

— Кто приходил? — уставившись в зеркало, Келли миниатюрным пинцетом выщипывает брови.

— Никто, — я пожимаю плечами.

— Я слышал, как ты с кем-то разговаривал.

Вот блядь! Врать ему не вижу смысла.

— Звонил Майк.

На секунду Адам замирает и переводит взгляд на моё отражение.

— Майки?

— Да.

— И о чём вы говорили?

— О собаках, — выдыхаю я.

— И только?

— Да. О чём нам ещё с ним разговаривать? Я же рассказывал, что он поехал сопровождать их.

— И что, тебе с ним не о чем больше говорить, кроме как о собаках? — кажется, Келли злится. Я вижу, как его лицо бледнеет. Похоже, неприятного разговора не избежать.

— А о чём бы ты хотел, чтобы я с ним говорил?

Он хватается пальцами за переносицу, закрывает глаза и, поджав губы, молчит. Я уже хорошо выучил его повадки и знаю, что он чем-то недоволен.

— Ну хорошо. Рэй! Ответь мне только на один вопрос — что́ между нами?

— Мы вместе спим.

— И только? — его ноздри гневно раздуваются, губы сплющиваются в тонкую линию, становясь неестественно бледными.

— Нет, не только. Ты мне нравишься.

— Нравлюсь?

— Да, — а что он хотел услышать? То, что мы с ним трахаемся почти каждый вечер вот уже на протяжении недели, ни о чём не говорит. Я же не могу сказать, что люблю его. Это было бы неправдой. Да, Келли классный. Красивый, умный, успешный. Он замечательный. Но этого мало, чтобы полюбить его. Возможно, позже, когда я всё переосмыслю, приду к выводу, что влюблён, но сейчас я этого не чувствую.

— Значит, просто нравлюсь? Скажи честно, тебе нравится ебать меня, но ты не собираешься из-за этого расставаться с Майком. Так, да?

— Адам, пожалуйста, — я подхожу к нему и обнимаю за плечи, глядя на него в зеркало. — Прошло слишком мало времени. Я ещё не успел разобраться в своих чувствах. Клянусь, я обязательно приму какое-то решение. Но не сейчас. Сейчас ещё не время.

— Чёрт! — он хватает свои вещи и пулей вылетает из спальни.

— Адам, — я иду следом. Келли стоит посреди комнаты в одних штанах, судорожно натягивая на себя футболку. — Ну куда ты собрался? Посмотри, на часах уже за полночь!

Я пытаюсь остановить его.

— Убери свои руки! Ты!.. Не трогай меня!

Он в гневе. Быстро надевает куртку, всовывает ноги в ботинки и громко хлопает дверью. Блядь! И что теперь?

========== 21  ==========

Келли

В душе пустота. Меня словно выпотрошили изнутри. Сейчас я как никогда остро ощущаю своё одиночество. В жизни Рэя для меня нет места. Что во мне не так? Почему никто не хочет серьёзных отношений со мной? Переспать пару раз — это да, это пожалуйста. Но стоит мне потянуться к человеку, пригреться, почувствовать себя нужным, как тут же иллюзия взаимного счастья рушится — мне дают понять, что я никто, полный ноль. Может, я слишком легко достаюсь своим любовникам?

Как же хреново. Мою депрессию усугубляет то, что я не на шутку влюблен. И секс с объектом моих желаний только усиливает страдания. Не надо было спать с ним! Какой же я кретин! Сам попёрся к нему, сам напросился на член. Всё сам! Во всех своих бедах я виноват сам. Хотел пощекотать нервы Майки, а в итоге…

Мне ужасно хочется отомстить Кенвуду. Он не стоит того, чтобы я так из-за него убивался. План мести созревает почти мгновенно. Но для того, чтобы его реализовать, мне нужно засунуть в задницу свою долбаную гордость.

Я звоню ему через два дня как ни в чем не бывало и интересуюсь планами на ближайший вечер. После победного выступления журналисты готовы разорвать меня на части. И в этот раз я непременно воспользуюсь их интересом к моей персоне.

Выйдя с телефоном в холл гостиницы, я назначаю Рэю встречу на восемь. Говорю нарочито громко. Хоть этих стервятников и не пускают в отель, но тут есть глаза и уши, которые можно купить. И особо пронырливые этим пользуются.

Одеваюсь и в назначенное время выхожу из номера. Рэй, как и предполагается, ждёт меня в лобби. Я улыбаюсь и иду ему навстречу.

— Привет!

— Привет, бэби!

Подхожу совсем близко и подставляю щёку. Кажется, Рэй в замешательстве. Но после недолгих раздумий всё-таки чмокает меня и озирается. Великолепно! Надеюсь, этот поцелуй не остался без внимания.

— Чем займёмся? — интересуется он.

— Прошвырнёмся по магазинам, а потом посидим в кафе.

— Неплохая мысль.

Как только выходим из отеля, нас обступают журналисты. Я смущённо улыбаюсь и пожимаю плечами, виновато глядя на Рэя. Жизнь звезды имеет свои особенности.

В его глазах паника. Наверное, он сейчас предпочёл бы спрятаться, но, увы, на ярко освещённой площади это трудно сделать. Он сторонится, стараясь показать всем своим видом, что мы не вместе.

— Скажи, Адам, — бойкая девица тычет микрофоном мне в лицо, — какие отношения вас связывают?

Я удивляюсь, театрально округляя глаза:

— О чём это ты?!

— Рэй твой бойфренд? — напирает она.

— Нет, конечно же, нет! Мы с ним просто друзья!

Сто тысяч, миллион раз «да»! 

Я обвиваю крепкую шею Рэя и притягиваю к себе, расплываясь в довольной улыбке. Многочисленные вспышки и щелчки фотокамер намертво фиксируют этот совсем не дружеский жест прежде, чем Рэй успевает опомниться.

Вижу изумление в его глазах и устраиваюсь у него под мышкой. Ещё серия фотографий. Отлично! Он не может мне отказать и поэтому улыбается. Мы же друзья. Просто друзья.

Следующее утро приносит массу положительных эмоций. Все новостные ленты в интернете забиты нашими фотографиями и статьями вполне определённого толка. Заголовки гласят: «Серебряный призёр Олимпиады приехал на соревнования со своим бойфрендом», «Звёздная пара. Спортсмены-геи». Похоже, мы произвели фурор. Твиттер просто ломится от восторгов и поздравлений. Есть, конечно, и крайне возмутительные сообщения. Но они не способны испортить моего хорошего настроения.

Рэй

Чёрт! Похоже, теперь все считают нас парой. Глупость, конечно. Ведь и я, и Келли в один голос твердим обратное, но нас не слышат. Даже Чувак Большая Шишка подошёл к нам на закрытии, чтобы лично пожать руки и пожелать нам счастья. Чувствую себя женихом на свадьбе. Смешно. Но в этом есть и свои положительные стороны: не нужно платить за рекламу. Журналисты устроили нам крутую пиар-акцию. Одно плохо — с началом всей этой незапланированной шумихи я так ни разу и не поговорил с Майки. Я пытался дозвониться, но разница во времени слишком большая. Майк спал и не слышал звонков. Однако почему он не перезвонил? Все эти сообщения в интернете не могли пройти мимо него. Но я надеюсь, он понимает, что всё это полная ерунда. Секс с Келли ничего не меняет между нами. Майк по-прежнему мой бойфренд.

В день отъезда Келли жмётся ко мне и делает милые селфи. Я рад, что он всё правильно понял и не стал давить на меня. Теперь мы с ним друзья. За это я ему бесконечно благодарен. Жаль, конечно, что после того вечера между нами больше ничего не было. Но у меня есть Майк. И я жду не дождусь встречи с ним. Я ужасно соскучился.

— Рэй, дорогуша, ты в курсе, что наши места рядом? — Адам расплывается в ехидной улыбке, цепляясь за мою руку.

— О нет! Четырнадцать часов слушать твою болтовню! Я не вынесу! Лучше сразу пристрелите меня!

— Вынесешь, куда ты денешься!

Адам запихивает сумку на полку и плюхается в кресло.

— Селфи?

— Опять?

— Да! Мои фанаты ждут наших горячих снимков, — хихикает он

Адам вытягивает губы трубочкой, будто целует меня, фотографирует и тут же постит в «Инстаграм», снабжая картинки забавными подписями.

— Келли, ты когда-нибудь расстаёшься с айфоном?

— Нет, дорогой! Никогда. Если ты ещё не заметил, айфон естественное продолжение моей руки.

О Боже! Дай мне силы вернуться в Америку в трезвом уме и здравой памяти!

До взлёта ещё несколько минут. Я набираю номер Майки, чтобы предупредить, что уже завтра утром буду у него. Но Майк по-прежнему не отвечает.

— Кому звонишь? — интересуется Адам.

— Майку.

Лицо Келли тут же меняется.

— Поедешь из аэропорта к нему?

— Да, надо забрать Виннера.

— А потом сразу в Денвер?

— Нет. Думаю пожить немного у Майка.

Адам отворачивается. Я вижу, как его пальцы с силой вцепляются в подлокотники.

— Не отвечает, — с досадой цыкаю я.

— Значит… Едешь к Майку…

Голос Адама звучит едва слышно.

— Ну да!

Не понимаю, что это с ним? Келли чем-то расстроен?

========== 22  ==========

Рэй

Вопреки моим ожиданиям, весь полет Келли молчит — листает журналы, смотрит фильмы или дремлет в кресле, накрывшись пледом. Он больше не шутит и не делает дурацких селфи.

После приземления мы холодно расстаёмся, и я беру такси, чтобы добраться до Майки. Мне неприятно думать, что у нас с Келли всё так закончилось. Но сейчас меня больше всего занимает встреча с моим бойфрендом. Я представляю, как он и Виннер обрадуются моему появлению.

Я открываю дверь своим ключом, бросаю сумку и кричу с порога:

— Бэби! Я вернулся!

Из комнаты выкатывается пушистый комок и громко тявкает.

— Эй, Винни! Ты что, не признал меня? — я присаживаюсь на корточки и тянусь к нему.

— А, это ты!

Майки выходит из комнаты и смотрит на меня, стоя в дверях со скрещёнными на груди руками.

— Привет, бэби! — я подхожу и чмокаю его в щеку. — Я так по тебе соскучился.

Он криво ухмыляется.

— Ужинать будешь?

Он разворачивается и идёт в гостиную. И это всё? Я удивлён. Нет, блядь! Я шокирован. Он встречает меня так, будто я выходил на пробежку. Что происходит?

— Да. Что на ужин?

— Лазанья, — отвечает он, стоя ко мне спиной.

Я сажусь на табурет возле барной стойки, внимательно смотрю на Майки. Он возится у плиты, не думая даже взглянуть в мою сторону.

— Вот, держи!

Майк ставит передо мной дымящуюся тарелку и не смотрит на меня.

— Хочешь пива?

— Да.

Достаёт из холодильника две бутылки, открывает и протягивает одну мне. Я принимаюсь за еду, насторожённо поглядывая на Майка. Он усаживается напротив и делает глоток из бутылки.

— Майк?

Мне не нравится напряжённое молчание, повисшее между нами. Виннер вьётся возле ног, поскуливает, встаёт на задние лапы, опираясь на колено Майка. Виляет хвостом, преданно заглядывая ему в глаза.

— Ну что ты, малыш? Ещё не время. Потерпи, — Майк наклоняется к Виннеру и треплет его по холке.

— А он вырос, да? — я пытаюсь обратить на себя внимание.

— Да, — коротко отвечает Майк и отпивает из горла.

Я доедаю свою лазанью в полной тишине. Виннер крутится возле стола, смешно цокая коготками по кафельной плитке. Майк сосредоточенно цедит пиво. По его лицу видно, что внутри у него идёт какая-то борьба. Он словно хочет мне что-то сказать и никак не решается.

— Спасибо. Было очень вкусно, — говорю я, отодвигая от себя тарелку, и беру со стола пиво. Долго разглядываю этикетку, прежде чем произнести:

— Майк, что-то случилось?

Похоже, мои слова застают его врасплох. Он беспомощно оглядывается, встаёт, берёт со стола грязную тарелку и подходит к раковине. Пускает воду.

— Майк?

Его спина напряжена. Он будто не слышит меня, с усердием трёт тарелку щёткой.

— Майк, — говорю громче. — Что происходит? Ты что, не рад мне?

Он замирает. Вода с шумом льётся из крана. Я вижу, как часто вздымается его грудная клетка.

— Майк?

— Скажи мне только одну вещь — ты спал с ним?

— С кем?

— Ты сам знаешь!

— Майк… Я-а-а… Ты же сам сказал, что я могу…

Я вижу, как он дрожит. Вот же блядь…

— Я знаю! — резко обрывает он меня. Тарелка выскальзывает и его рук и со звоном падает на дно мойки. — Чёрт!

Широко расставив руки, Майк опирается о края раковины.

— Я думал, что смогу… Что так будет легче. Но я ошибся. Так не легче. Я не могу, Рэй… Понимаешь, не могу… Не могу ни с кем тебя делить. Я боялся тебя потерять и думал, если у нас будут свободные отношения, то… Не получилось. Это всё самообман. Попытка скрыть правду от самого себя. Всё правильно. Ты и я… Между нами пропасть. И, похоже, нам её никогда не преодолеть. Тебе нужен кто-то моложе. Такой, как… — он запинается. — А я… Я…

— Но я приехал к тебе!

— Знаю. И правда, очень это ценю. Но я не могу. Ты был с ним… И это выше моих сил. Понимаешь?

Он поворачивается и пристально смотрит. В его глазах столько отчаяния, столько боли.

— Мы с Адамом просто друзья. Да, между нами кое-что было. Но теперь всё кончено! Ты — другое!

— Прекрати меня утешать! Я видел ваши снимки! Вы на них такие… Такие счастливые…

— Майк! Это ничего не значит! Поверь, с ним всё по-другому. Не так, как было у нас с тобой.

— В том-то и дело, Рэй, что «было»! Уже «было»…

Он задирает голову, стараясь сдержать слёзы, но у него не получается. Крупные капли катятся по его щекам. Он судорожно всхлипывает.

— Уходи, Рэй! Пожалуйста, уходи! Я не хочу, чтобы ты видел! Уходи…

Майк закрывает лицо руками и тихо плачет. Моё сердце горестно сжимается. Нет! Нет! Нет! Только не это! Я не хочу уходить! Я хочу остаться, потому что я люблю его. Да, чёрт побери, я люблю Майка!

— Майки, — мои губы дрожат. Ещё немного, и я разревусь. — Не гони меня… Я люблю тебя, Майк.

Я пытаюсь его обнять, но он убирает мои руки.

— Нет, Рэй! Между нами всё кончено! Я не смогу больше быть с тобой. Келли всегда будет незримо присутствовать в нашей постели!

— Майк, но ты же сам!.. — делаю я отчаянную попытку. Слёзы застилают взгляд мутной пеленой.

— Уходи! Я умоляю тебя! Уходи… И никогда не возвращайся…

Майк плюхается на табурет и надрывно плачет, закрыв лицо руками.

Я иду к выходу, утирая слёзы. Мне ничего не остаётся, как только взять свои вещи и навсегда исчезнуть из его жизни.

========== 23 ==========

Келли

Я возвращаюсь домой в скверном настроении. Не знаю, на что я рассчитывал, но уж точно не на то, что Рэй вернётся к своему дружку. Этот Майк — законченный идиот, если простил ему измену.

Я раздавлен. Не хочу никого видеть. Даже Дженну. Она мне как мать, но и на общение с ней у меня нет ни сил, ни желания.

Дженна настойчиво мне звонит и тут же приезжает, стоит ей только услышать мой голос в телефонной трубке.

Я поглощаю один сладкий пончик за другим, когда она заходит в дом.

— О боже! — кричит она с порога. — Выплюнь немедленно!

Я лишь криво ухмыляюсь и, проглотив очередной кусок, здороваюсь с ней:

— И тебе привет!

— Детка, что случилось? У тебя был такой голос!

Она отбирает у меня пончик и цокает языком, закатывая глаза. Я тянусь за другим, но Дженна отнимает и его. Складывает всё в коробку, закрывает и выбрасывает в мусорное ведро.

— Ну и зачем ты это сделала?

— Затем что не хочу, чтобы ты превратился в Бэйба*, дорогуша. У меня на тебя большие планы!

Принесла её нелегкая. У этой женщины шило в одном месте. Она уж точно не даст мне спокойно умереть от обжорства из-за неразделённой любви.

— Ты хочешь меня доконать? Я после Олимпиады ещё не пришёл в себя. А тут ты! Являешься, как чёрт из преисподней, и заявляешь, что у тебя на меня планы. Я не заводная обезьянка, Дженн. В конце концов, я могу заболеть, запить или просто быть не в настроении.

— Это всё отговорки! — фыркает она. — Я уверена, что ты офигеешь от моего предложения!

В её глазах пляшут дьявольские искры. Я знаю этот нездоровый блеск. Твою же мать! Дженна задумала что-то грандиозное. И не слезет с меня, пока я не соглашусь.

— Только представь! Шоу на центральном канале… — она обнимает меня за плечи, проводя перед моим носом рукой, словно отодвигая невидимую кулису. Её длинные чёрные ногти, сплошь усеянные стразами, сверкают, гипнотизируя меня синтетическим блеском. — Темнота… Вспыхивает прожектор, освещая огромную клетку, в которой мы — две маленькие спящие птички. Мы просыпаемся от первого луча солнечного света. Вступление… И-и-и…

Сейчас я не в состоянии слушать весь этот бред. Нет, Дженна — отличный друг. Я обожаю её, но иногда она просто невыносима. Я бесцеремонно обрубаю полет её фантазии одной короткой фразой:

 — Возьми Вала.

Её взгляд тут же тускнеет. Она возвращается с небес на землю.

— Не могу, — говорит она. — Вал — организатор шоу. Собственно, он и подкинул мне идею пригласить тебя.

Вот шельма!

— Дженна! Только не сейчас! — канючу я, понимая, что ради шоу на центральном ТВ она подключит всю долбаную команду телевизионщиков, включая их надоедливых агентов, лишь бы заполучить меня. — У меня не то настроение!

— Скажи мне имя того, кто тебе его испортил, и я его убью!

Я обожаю эту женщину. Ради собственной популярности она готова пойти на всё.

— Ну-у…

— Это тот козёл с Олимпиады, да? У вас с ним что-то было? Он дал тебе отставку?

— Нет! Всё не так!

Она буравит меня взглядом, уперев руки в бёдра. Её ноздри раздуты, идеальные брови сведены к переносице, глаза мечут молнии. За меня она готова оторвать яйца любому. Глядя на неё, мне становится жалко Рэя, а заодно и Вала.

— Тогда как?! Я целых три дня не могла до тебя дозвониться! Я уже не знала, что и думать. Напредставляла себе всяких ужасов. Думала, что с тобой произошел несчастный случай, а голодный Макс уже обглодал половину твоего мёртвого лица.

— Фу-у! Дженна! Как ты могла! — я брезгливо морщу нос.

Вот дерьмо! Жуткие фантазии подруги заставляют меня вспомнить о Максе. Его миска пуста. Не знаю, сколько бедняжка голодал. Но после того, как я привез его из гостиницы, кажется, я всего один раз насыпал ему корм. Я достаю из шкафа пакет и сыплю сухарики в кошачью посудину. Макс возникает из ниоткуда, трётся о мои ноги, трясёт хвостом, наблюдая, как заполняется его миска, и с хрустом принимается лопать, стоит мне отойти от неё. Я смотрю, с какой жадностью он ест, и по коже рассыпаются неприятные мурашки.

— А что? Я читала в «Нью-Йорк Таймс», как одну старушку съел собственный кот…

— Пожалуйста, избавь меня от подробностей!

— Как хочешь! Могу и не рассказывать! — машет она рукой и идёт к холодильнику. — У тебя есть содовая?

— Да! Возьми… Там… В холодильнике… — запоздало говорю я, наблюдая, как она уже откупоривает бутылку «Доктора Пеппера».

— Так, значит, у тебя что-то было с этим деревенщиной?

— Он не деревенщина! — я возмущён. Как она смеет обзывать моих мужчин? И, между прочим, за всё то время, что она встречается с Валом, я его ещё ни разу не критиковал. Ну да, Вал идеален во всём. Его сложно критиковать. У него прекрасный вкус. Одежда, автомобили, женщины у него самые лучшие. Дженна не исключение. Она высший класс! Если бы мне нравились девчонки, то я сам давно бы ухлёстывал за ней.

— Я уже говорил репортёрам и повторю тебе ещё раз: мы с Рэем просто друзья.

— Им ты можешь говорить, что угодно. Но я-то не слепая! Я видела ваши фотки. Адам, признайся, он бросил тебя?

Я вспоминаю, как со мной поступил Кенвуд, и к горлу подкатывает острый ком.

— Нет, я сам.

— Сам?

— Да, сам! — меня начинает раздражать этот разговор. — Чёрт, Дженна! Давай не будем!

— Келли, ты меня не обманешь, я слишком давно тебя знаю. Рассказывай, что у вас произошло?

Она берёт со стола бутылку и садится на диван, приготовившись слушать мои душеизлияния.

— Дженна, пожалуйста, не спрашивай меня ни о чём!

— Он что, обидел тебя? Что он сделал, Адам?

Я сомневаюсь, стоит ли ей обо все рассказывать. Но её готовность выслушать и поддержать меня подкупает.

— Ну хорошо. Тебе я призна́юсь. У нас был роман, а потом он просто вернулся к своему парню, — я делаю невозмутимый вид и плюхаюсь на диван рядом с Дженной. Тут же становится трудно дышать. Я едва сдерживаюсь, чтобы не разреветься.

— О, детка! — она обнимает меня и гладит по голове. — Он просто дурак, если не понял, какое сокровище потерял… Поверь мне, он ещё пожалеет.

 — Знаю…

Мои губы дрожат. Рядом с ней я чувствую себя маленьким мальчиком. Я горестно вздыхаю.

— Ну почему, Дженна? Почему так сложно?

— Просто ты ещё не встретил своего парня. Поверь, когда ты его встретишь, то с ним всё будет легко и просто… Как у нас с Валом.

— Он уже сделал тебе предложение?

— Нет. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что знаю — ты ждёшь этого. Ведь ты ждёшь, я прав?

Она отводит взгляд и пожимает плечами.

— Наверное… Только… У него Айрин… И девочки…

— Но ты любишь его и поэтому ждёшь, когда он разведётся. Не обманывай себя, Дженн. Все, в кого мы влюбляемся, не хотят быть с нами. А те, кто хочет, нам не нужны. В любви нет простых решений.

Её лицо вдруг становится серьёзным. Кажется, я расстроил её. Она с шумом втягивает воздух и на мгновение задерживает дыхание.

— А я верю! — вдруг говорит она. — Да, я верю, что с Валом у нас всё по-настоящему. И однажды мы с ним поженимся. Вот увидишь!

Она кивает, часто хлопая густыми ресницами. Я знаю, что для Дженны любовь Вала — нелёгкая тема. Она едва не плачет. Эти отношения тянутся уже бог знает сколько времени. Но Дженна до сих пор верит в сказку. Я искренне восхищаюсь её стойкостью. Мои проблемы с Рэем на фоне её отчаянной, бедовой любви выглядят ничтожными. И от этого мне становится легче.

    Комментарий к 23
    * Поросёнок - главный герой фильма Криса Нунана «Бэйб: Четвероно́гий малы́ш» (англ. Babe), снятого по мотивам книги Дика Кинг-Смита The Sheep-Pig (1983).

Страницы:

1 2

Вам понравилось? 55