Взорви мои мысли

— Хватит, Беатрис, я понял… Вернусь не позже шести… Да, именно потому, что твои родители сегодня у нас ужинают… — тяжело вздыхаю, представляя, как сегодня будет «весело» в нашем доме.

Каждый раз этот безумный рассказ, как моя Беатрис была младенцем и какой красавицей она восседала на горшке, при этом этот послушный ребёнок умудрился сломать свою руку, и не один, а два раза. Но выбора не было, я обожал свою жену и терпел её родителей. Наши дети пошли в мамочку, старшая Катрин реальная копия Беатрис. Эти мальчишеские выходки иногда заставляли меня задуматься: а не перепутал господь её пол при рождении. Младшая Сью с нежными каштановыми кудряшками — противоположность своей сестре — была очаровательным ребёнком, которого я любил и баловал без меры. Характер все же она унаследовала у своей матери.

На часах, висевших на стене в моём кабинете, чёрные стрелки показывали без четверти два. Я тихонько постукивал кончиком ручки по крышке полированного стола, расположенного возле окна, из которого была видна подъездная дорожка к зданию частной клиники Св. Женуария, в которой я, Бернар Тэлью, работаю психологом.

Массивная дверь кабинета приоткрылась, и в неё просунулась миленькая головка с чёрными как смоль волосами. Это была наша новенькая медсестра, кажется, её зовут Кристель. Осмотревшись, она вошла в кабинет, где посередине стоял кожаный диван и кресло для меня и пациентов. За ними стол, о котором я уже говорил, и слева от него у стены стоит огромный шкаф, набитый доверху книгами по психологии, психоанализу, гипнозу и ещё какой-то бесполезной макулатурой.

— Вы свободны, доктор? — я повёл ленивым взглядом по кабинету, показывая, что здесь один и у меня нет пациентов.

— Что ты хотела? — она скромно улыбнулась. Я хмыкнул, понимая, что этой юной особе я приглянулся и, проведя рукой по непослушным, слегка вьющимся волосам, сжал губы и немного опустил ресницы.

— Пришёл парень на приём к Вам, но он не записан. На заданный мной вопрос, кто его направил, он молчит, — она, осмелев, очень быстро затараторила, а я в удивлении открыл глаза, а правая бровь приподнялась чуть выше. — Вы примите его? — она опять опустила глаза, и её щёки стали пунцовыми. Вот наивные дурочки, увидев красивую внешность, сразу млеют.

— Хорошо, пока я свободен, можно принять. Только вот… — она перебивает меня.

— Он оплатил всё, не волнуйтесь!

— Да я не об этом. Мне нужна история, — она смотрит на меня, и я не понимаю её взгляд, — данные о его болезни, — добавляю. Она сразу улыбается и качает утвердительно головой.

Через две минуты на моём столе лежала небольшая красная папка, в которой я нашёл историю болезни нового пациента. Лёгкий стук в дверь, который можно было даже не услышать, если бы не ждал, что двадцатидвухлетний Луи Рюмье должен в ней появиться.

Я приподнял взгляд и стал наблюдать за тем, кто стоит сейчас на пороге моего кабинета.

Парень закрыл за собой двери и стал нервно перебирать пальцы рук. Лицо было немного опущено, но разглядеть я его всё-таки смог. Рыжеволосый парень с вьющимися до плеч волосами, зелёными глазами и нежно-розовыми, чуть пухлыми губами, которые бывают у молоденьких девушек, а тут такие… и у парня. Я поправил воротник рубашки и слегка прочистил горло.

— Проходи. Присаживайся, — он осмотрелся. И лёгкой поступью подошёл к дивану. Потом присел практически на край, тут я заметил шрамы на его запястьях.

Самое время было посмотреть его диагноз. Пролистав несколько страниц, я в удивлении посмотрел на этого симпатичного парня, понимая, что внешность бывает обманчивой.

Биполярное аффективное расстройство — таков был его диагноз, и это могло навести на мысль, что болезнь стала прогрессировать. Что же могло произойти, чтобы он смог попасть под влияние подобного расстройства, к тому же он был склонен к суициду. А уж это было написано двумя светло-красными полосами на его запястьях.

— Луи, расскажи мне, что привело тебя ко мне. Поделись своими сомнениями, — я привычным голосом начал разговор с парнем, но мои слова так и остались лишь монологом, так и повисшим в воздухе.

Я встал из-за стола и подошёл к креслу. Он лишь подвинулся дальше от меня и ниже опустил голову. Волнистые волосы вместе с ней опустились вперёд, прикрывая лицо. Щёки слегка покрыл румянец, а я подумал о том, что его кожа очень нежная для парня, видимо, он никогда физически ничего не делал. Эти тонкие длинные пальцы на руках, интересно, каково их прикосновение к коже. Я сел в кресло и попытался отогнать странные мысли.

— Так и будешь молчать? — Луи слегка приподнял голову, но так и не сказал ни слова. Его правая рука поднялась, чтобы заправить за ухо отливавшую золотом рыжую прядь. — Хорошо ты молчишь, а мне необходимо услышать и понять, какие у тебя проблемы, — теперь он посмотрел на меня своими зелёными, словно изумруды, глазами. Я заметил влагу, собравшуюся в уголках, и подумал, что парень сейчас опять сорвётся. — Успокойся, пожалуйста, я не буду давить на тебя, — и придвинулся ближе. В этот раз он сидел не шелохнувшись и, не опуская взгляд, наблюдал за мной, словно ожидая чего-то. — Ты не против гипноза? Может, так я смогу что-либо узнать, — парень согласно покачал головой, но ни один звук так и не слетел с его губ.

Я молча встал с кресла и подошёл ближе к парню. Мои глаза, не отрываясь, смотрели в его. Я словно мантру повторял: «Ты спокоен. Расслаблен. Твои веки наливаются свинцом. И ты засыпаешь».

Его ресницы подрагивали на щеках, а я наблюдал за этим и любовался необычайно красивым лицом. Его умиротворенность завораживала. А тонкие розовые губы так и манили коснуться их кончиками пальцев. «Какое странное желание».

Отдёргиваю руку, которая практически дотронулась до его губ. Передёрнув плечами, продолжил сеанс, потому что Луи уже был готов отвечать на мои вопросы.

— Тебе семь лет, — говорю я спокойным глубоким голосом. — Что сейчас происходит в твоей жизни?

Он сводит брови, потом напрягается, но через секунду, полностью расслабившись, на его губах появляется улыбка.

— Я с мамой, она мне купила новый свитер, он очень красивый. А какой мягкий, — неописуемый восторг в голосе. В каком голосе! У меня даже руки затряслись от этого и я судорожно сглотнул. Его пальцы сминают ткань на рубашке. — Отец тоже что-то принёс в коробке, — Луи молчит, а потом широкая улыбка расплывается на его лице, — это ролики, я ведь так мечтал. Спасибо, папа! — эти радостные слова так и повисли в воздухе. Я тихим голосом перевожу его воспоминания на два года вперёд.

— Луи, теперь тебе девять лет, что вокруг происходит? — мой голос — полушёпот.

— У меня маленький брат, — он говорит сначала умилённо, а потом переходит на шёпот, видимо, боясь разбудить в своих видениях малыша. — Он так улыбается, — рука отпускает рубашку, и он тихо вздыхает, — отец почему-то хмурый. Я не могу понять, почему он кричит на меня. И мама с малышом, защищая, становиться перед ним.

Парень словно от удара сжимается, его руки обхватывают плечи, ресницы вздрагивают и, увлажняясь, становятся ещё длиннее. Я сглатываю от этого вида и подавляю в себе очередное желание стереть пальцами эти слёзы, не понимая своей реакции.

— Я никогда не думал, что отец может поднять руку на нас. На меня, на маму, — протяжный всхлип, парень замолкает. Я, потерев переносицу, переношу парня на два года вперёд.

— Теперь тебе одиннадцать, расскажи, что сейчас в твоей семье? — он лежит тихо, а я вглядываюсь в его лицо, на котором совсем отсутствуют эмоции. Луи молчит. Я, не понимая, пытаюсь вытащить из него хоть какую-нибудь информацию. — Что ты сейчас видишь?

— Ничего, темнота. Вокруг голоса, но не знаю, где я, — он вздрагивает, а потом подскакивает, словно тело, которого коснулись «электрошоком». Глубокий вздох, его ресницы опять трепещут на щеках, а я с замиранием сердца наблюдаю за ними. «И почему такая красота досталась парню?» Он опять вздрагивает и, расслабив тонкие пальцы, кладёт руки на диван, вдоль тела.

— Луи, ты понимаешь, где ты находишься? — он сводит брови, потом приоткрывает рот, но снова ни одного слова. — Где твоя мама?

— Я не знаю, — он шепчет, а голос совершенно не его. — Я боюсь, тут темно, и я не могу шевелиться. И запах какой-то стерильный, может, я в больнице. Хотя всё равно ничего не вижу.

— Ладно, давай на два дня назад, — он снова затихает и только кончики пальцев на руках изредка вздрагивают. Вдруг парень поднимает руку и словно пытается кого-то схватить, но она так и опускается ни с чем. — Что происходит? — он дрожит всем телом, потом всхлипывает и затихает. Я, видя его реакцию, уже боюсь продолжать сеанс, хотя из всего вышесказанного определённые выводы мне сделать трудно, скажу больше — невозможно.

— Мы не дома, какие-то люди, они меня успокаивают, — он стал говорить, а я с замиранием сердца слушать. Он жмурится, потом опять всхлип, и на лице появляется боль. Я чувствую эту боль, она разрывает меня на части, но понять её причин пока не в силах. — Мамы больше нет и Андре… Машина… Авария… Трупы… — моё сердце уже в который раз за сегодня сжимается. А Луи опять замолкает.

Мне становится плохо от понимания его состояния, и, тем более, это ребёнок, которому всего одиннадцать лет. Но что могло подтолкнуть его к суициду теперь, ведь прошло уже столько лет. Необходимо перешагнуть сразу несколько лет.

— Луи тебе сейчас шестнадцать, — я говорю чуть громче, чем в прошлый раз. — Что с тобой сейчас? — опять две минуты в тишине. И никаких эмоций. Я жду, часы на стене тихо передвигают свои стрелки, а мы так и не пришли ни к чему. — Луи, ты меня слышишь? — никакой реакции не последовало. Парень лежит тихо, и только еле заметные вздрагивания ресниц на его щеках давали мне понять, что он ещё здесь со мной. Я чувствовал, что парень закрылся от чего-то или от кого-то, поэтому, приняв на данный момент самое правильное решение, начал обратный отсчёт: десять, девять, восемь… Ты спокоен, тело наполняется жизнью… Семь, шесть, пять… Твои пальцы чувствуют прикосновения… Четыре, три… Ты начинаешь просыпаться… Два… На счёт «один» ты полностью проснёшься… Один…

Ресницы парня, за которыми так восторженно наблюдал, взмахнули вверх. В тусклом свете приближающегося вечера я увидел этот взгляд его зелёных глаз. Непонятное томление скрутило низ живота, заставляя быстро встать и пройти к столу. «Жаль, я не курю, а так сейчас было необходимо отвлечься». Через минуту, придя в себя, повернулся к парню и, сложив перед собой руки, закрываясь от него этим движением, сказал:

— Ты должен прийти завтра в семь, — потом, выдохнув, продолжил: — Почему ты закрылся, когда мы подошли к рубежу твоего шестнадцатилетия? — он опустил глаза. А мне так хотелось услышать этот голос, почувствовать бархатистые нотки в нём, которые обволакивают моё сознание. Но нет, он опять молчит.

Повернувшись к столу, я взял небольшой прямоугольный листочек и, подойдя к нему ближе, протянул ему.

— Это визитка, если понадоблюсь, позвони, — он поднял глаза, полные недоверия, но тут же это чувство сменилось благодарностью, парень поднялся с дивана и стал идти в направлении дверей. Я, осмотрев его, сдвинул брови и, поняв, что, видимо, он так и пришёл сюда, спросил вдогонку:

— У тебя что, нет куртки? — он обернулся и отрицательно мотнул головой.

Я чертыхнулся про себя и пошёл следом. Проходя мимо, заметил, как парень вздрогнул, но потом расслабился, когда, всё же не останавливаясь, подошёл к стоящему возле дверей шкафу и вытащив оттуда свою лёгкую куртку, протянул ему.

— Потом вернёшь, — он качнул головой и натянул её поверх своей рубашки, потом найдя боковой карман, сунул туда мою визитку, вызвав во мне облегчённый вздох. Это заставило парня поднять глаза и посмотреть на меня.

А я так и стоял, наблюдая за ним и не произнося ни слова. Мой мозг взрывался и крошился на мелкие кусочки, доводя до медленного помутнения собственного рассудка. Мне хотелось стать этой курткой, чтобы обнять, почувствовать его тепло, вздохнуть его запах. Мой разум был затуманен и я совершенно не понимал, что притягивало меня к этому мальчишке, которого я видел впервые, да к тому же он был… парнем.

— Иди, — я сглотнул и отвернулся от него, боясь, что он может прочитать мои мысли. — Завтра увидимся, — голос предательски дрожал. Я услышал, как щёлкнула ручка на дверях, и понял, что остался один.

***

Серебристые огоньки проезжавших мимо автомобилей напоминали мне Млечный путь, который невероятным образом спустился к нам и игриво подмигивал фарами спешащих домой автомобилей. А влага, покрывшая поверхность городских улиц, усиливала это впечатление. Да, сегодня был дождь, а я его даже не услышал, общаясь с таинственным пациентом, которого мне навязали.

Я приехал домой в начале восьмого. Войдя в двери, заметил, что гости, о которых я напрочь забыл, ещё здесь. Беатрис вышла навстречу и, хмуро сдвинув брови, посмотрела на меня, я только пожал плечами в ответ, понимая, что сейчас не самое время искать причины моего опоздания. Старшая дочь, видимо, находилась в своей комнате, а малышка Сью, услышав щелчок дверного замка, выскочила мне навстречу. Отпустив ручку кейса, который держал в правой руке, я сразу же подхватил девочку и поднял над головой. Детский смех разлился по всей гостиной, привлекая внимание родителей Беатрис. Они показались в дверях и, восторженно сложив ладони перед собой, восхищённо заулыбались.

— Ты поздно, — я отпустил Сью и поставил на ноги.

— Был сложный случай, мне пришлось самому разбираться.

— Но мы же договорились, — Беатрис закусила губу, сдерживая своё негодование.

— Ты права, но я не мог его бросить, — она, не понимая, взглянула на меня, а потом, повернувшись, сказала:

— Сними с себя этот костюм. И иди ужинать. Мы ещё не закончили, — все последовали за ней.

Беатрис терпеть не могла деловые костюмы, в которых мне приходилось находиться большую часть времени.

Я потянул за узел на шёлковом галстуке и он с лёгкостью поддался, освобождая затёкшую шею. Вздохнув с облегчением, направился в нашу комнату, чтобы снять с себя остальные вещи.

Весь вечер прошёл по обычному сценарию, который неизменно из года в год повторялся без изменений. Тихий семейный ужин и изредка вставленные ничего незначащие фразы. Речь отца моей жены, о которой я уже говорил, и мы, сидящие за столом и слушающие это. Потом несколько минут с детьми. Тёплый душ и мягкая кровать, засланная душистым бельём.


***



Сквозь сон я слышу знакомую мелодию на своём мобильном телефоне. Улыбаюсь во сне и, переворачиваясь, видимо, не до конца понимаю, что эта мелодия звучит наяву. Пару секунд, и я открываю глаза, понимая, что телефон после минуты молчания начинает петь снова. «Нужно сменить мелодию, она мне уже порядком надоела». Я раздражённо беру трубку и, нажав ответ, подношу к уху. Незнакомый голос на том конце провода со срывающимся голосом, который говорит мне о том, что звонивший, или чего-то боится, или он в шоковом состоянии.

— «Простите, вы не можете подъехать сюда?» — слышен всхлип, и дрожь пронизывает каждое слово.

— Зачем? — смотрю на экран, номер незнакомый. — Если что-то случилось, вызовите полицию.

— «Я не думаю, что это будет лучшим выходом для парня».

— Какого парня? — моё сердце слегка сжалось от неприятного предчувствия.

— «У него в кармане я нашла вашу визитку, а он лежит и не шевелится», — звук рыданий слышен с той стороны

— Где вы находитесь? — я на ходу натягивал брюки и рубашку, понимая, о ком сейчас идёт речь, потому что в последние полгода я свою визитку дал только одному человеку.

И этим человеком являлся Луи Рюмье. Психологическое состояние, которого сегодня я так и не смог оценить.

Беатрис приподняла голову, отрываясь от подушки, и сонным голосом протянула:

— Ты куда? — я быстро подошёл и поцеловав её в висок, прикрыл тонким одеялом.

— Есть проблема с пациентом, — она опять опустила голову на подушку и, отвернувшись к окну, мгновенно уснула. А меня била дрожь, которая сжимала всё внутри от боязни, что парень опять совершил суицид.

На часах было без четверти час, когда я подъехал на место, которое указала по телефону девушка. Неоновые вывески и витрины, освещённые ярким светом, не давали потеряться здесь, но при других обстоятельствах, наверное, никогда не завернул в этот квартал.

Maison de tolérance* и Casino** находились здесь на каждом шагу. Тихая музыка разливалась по улице, приглашая войти тех немногих, кто пришёл сюда удовлетворить свои желания.

Я осмотрелся и, пройдя несколько шагов, решил позвонить девушке, «хотя что, интересно, она здесь забыла», но это можно и потом выяснить, мне, главное, быстрее бы найти Луи.

Протяжные гудки раздались возле уха. На том конце ответили.

— Я приехал, — быстро сказал и осмотрелся. — Подскажи куда идти.

— «Между баром Tentation*** и домом Le Jardin des délices****», — я в изумлении приподнял бровь. — «Здесь зелёная вывеска, тут она единственная».

Я сразу заметил совсем недалеко зелёный рассеянный свет и направился к нему.

Парень лежал на асфальте совершенно обездвижен, его глаза были закрыты, и я сразу наклонился, чтобы прощупать пульс. Нитевидный импульс дал себя ощутить. Я быстро поднял взгляд на рядом сидевшую девушку. Миловидная блондинка, но волосы скорее крашенные, чем натуральные, неестественные длинные ресницы и яркие губы. На щеке виднелись две тёмные дорожки от слёз, смешанных с тушью.

Я опять опустил взгляд на парня, он был в моей куртке, которая в двух местах была порвана. Левая штанина была немного приподнята, оголяя светлую кожу без единого волоска. Моя рука непроизвольно потянулась дотронуться до неё, но, вовремя спохватившись, я остановился. Отогнав наваждение поднял взгляд на его лицо, несколько ссадин и кровоподтёк на губе говорили о том, что парня избили, но оценить его состояние, стоя тут, на улице, под неоновыми вывесками, не было возможным. Да и после дождя влага, впитавшаяся в асфальт, может навредить парню.

— Что здесь произошло? — девушка часто заморгала, смахивая влагу с ресниц.

— Его выкинули из Le Jardin des délices. Хозяин заведения приказал его больше не впускать, — я оглянулся на здание и в презрении сморщил лицо. Приходить сюда, чтобы удовлетворить свою похоть, такое мне никогда не пришло бы в голову. Хоть я и не являлся Le connaisseur de l’amour*****, но женским вниманием обделён не был. Да и Беатрис мне говорила, что во мне есть необычайная харизма, которая заставляет окружающих меня людей находиться рядом.

— Зачем вообще было сюда приходить? — я просунул руки под лежащего парня и поднял его.

Он показался мне слишком лёгким для его сложения. Тихий стон слетел с его губ, и я, прижав его голову к своему плечу, повернулся в направлении стоящей на паркинге машине.

— А вы не хотите, чтобы я вас отвёз? — спросил я у девушки, которая тоже приподнялась и стояла, смотря мне вслед.

— Нет, мне работать нужно, — я повернулся к ней и оценивающим взглядом прошёлся по её одежде. Слишком короткая и слишком откровенная.

— Уверенна? Думаю, твоему парню не понравилось бы то, что ты здесь работаешь. Кстати, в каком баре такие откровенные официантки? — мне необходимо было идти, но интерес и любопытство останавливали меня.

— Я не… — она говорила слишком тихо для немного шумной улицы. Потом мотнула головой в сторону зелёной вывески и, опустив взгляд, глубоко выдохнула. — Я проститутка.

Наверное, хорошо, что моё самообладание всегда шагало со мной в ногу, иначе я бы выронил из своих крепких рук парня, который, как мне показалось, стал слегка увереннее дышать. Необходимо было его срочно доставить в больницу. Последний вопрос крутился у меня на языке, даже не знаю, понравится ли мне ответ на него.

— Луи твой клиент? — она в удивлении приподняла свои брови и сморщила носик.

— Я думала, это вы его клиент, — пока сказанные ею слова доходили до моих почему-то далеко спрятавшихся извилин, мои глаза потихоньку, но верно стали расширяться в изумлении.

— Что? Луи… — я взглянул на лицо. Его ресницы были слишком пушистые и длинные для парня. И я помнил его взгляд изумрудных глаз. Губы были сомкнуты, но теперь они были рядом и я мог их разглядеть.

— Луи — элитная проститутка. Работает только с VIP клиентами, — шок, который я испытывал, был, видимо, написан на моём лице, а сердце, ухнув, опустилось вниз, но девушка продолжала, — полгода назад его заказал очень богатый клиент. Луи увезли, и до сегодняшнего вечера он больше не появлялся. Говорили, что он остался у этого клиента на содержании. Мы с Луи всегда держались вместе, и я ждала от него известий. И вот сегодня он пришёл в разъярённом состоянии и чуть не разгромил кабинет босса. Я видела, как его выволокли на улицу и, бросив на асфальт, стали избивать ногами. Когда он затих, эти гориллы ушли, а я подбежала к нему и увидела кровь из уголка губ.

— Он что-то сказал? — мне не хватало нескольких элементов, чтобы окончательно сложить мозаику.

— Только одно: «ублюдок».

Я закатил глаза, понимая, в каком положении был парень. И теперь до меня стало доходить, почему он меня так притягивал. Луи — гей, и он знал себе цену.

Открыв дверь машины, я усадил парня на переднее сидение и, наклонившись над ним, стал пристёгивать. Почувствовав напряжение под своими пальцами, я быстро приподнялся и посмотрел на Луи, его глаза были широко раскрыты, и он облизал своим языком губы. Ещё мгновение, и я, наверное, не сдержусь и припаду к этим устам. Я матерюсь про себя, но потом, услышав смешок, понимаю, что всё-таки сказал это вслух. Быстро отхожу от него и закрываю дверь. Поставив руки на бёдра, встряхнул голову, пытаясь всё же привести свои мысли в порядок, но мне мешает непонимание того, почему я повёлся на гея. Так и стоял бы на улице, не понимая самого себя, но мне нужно было отвезти его в больницу.

Как я сел в машину — даже не спрашивайте, да и дорога, по которой мы ехали, была бесконечной. Парень наотрез отказался ехать в больницу. Хорошо, что Луи мне сказал адрес, где живёт, но это было для меня ещё мучительней, когда я услышал бархатистый голос с хриплыми нотками. Он словно пел те несколько слов, которые обозначили его место проживания.

***

Небольшое строение в четыре этажа стояло прямо перед нами. Я вышел из машины и, обойдя её, открыл вторую переднюю дверь. Луи уже отстегнулся и сам вылез из машины, немного сморщив лицо, но всё же уверенно сделав шаг.

— Тебе помочь? — я опять сглатываю, услышав свой дрожащий голос, который выдавал меня и моё смущение. Парень только мотнул головой, давая понять, что помощь ему всё же нужна, и пошёл в направлении двустворчатой двери, которая, видимо, и была входом в этот дом.

Мы поднялись на третий этаж на лифте, напоминающем мне клетку. Этому железному механизму, наверное, было очень много лет, и он помнил наших предков, но ничего не сказав об этом, я стоял и молчал перед дверью, за которой, как я понимаю, находится квартира Луи. Он растерянно посмотрел на меня, потом на замок и понуро опустил голову, а за ней и плечи.

Время приближалось к двум часам ночи. Я чертовски устал и хотел, чтобы этот вечер поскорей закончился, а, может быть, боялся чего-то? Вернее, кого-то. А именно себя?

— Луи, где ключи? — он поднял голову, и я понял, что их он или забыл где-то, или потерял, наверное, там же. — Хорошо, ты их потерял.

Я полез в карман своих брюк и нашёл связку своих ключей, где в маленьком кожаном брелоке находилась маленькая заколка, которую держал на всякий случай. А случаи бывают разные, поэтому приходится иметь всё под рукой, иначе можно просто не успеть.

Лёгкий щелчок, и дверь поддалась. Толкнув её вперёд, я, отойдя в сторону, дал парню войти первым. Он бесшумно переступил порог и вошёл. Зажёгся свет, и я последовал за Луи.

Обстановка в комнате удручала, это была маленькая квартирка-студия, видимо, переделанная из однокомнатной. Ванная и кухня были совмещены с гостиной и спальней. Всё вокруг было в пыли, а запах, который давал представление о том, что в этом помещении не проветривалось больше месяца, а то и двух, заставляло поморщить нос. Я подошёл к окну и, раздвинув занавески, открыл его. Свежий воздух наполнил лёгкие. Я повернулся обратно. Луи стоял, прислонившись к стене, и наблюдал за мной.

— Давай мы осмотрим твои раны, — он хмыкнул и двумя руками схватился за свои плечи, отгораживаясь от меня.

— Нет, не стоит, — еле уловил эти слова и пристально посмотрел на парня. Я горел весь внутри, сердце не переставало гулко биться в груди. И мне было страшно от осознания того, что сейчас происходит со мной.

— Ты сам справишься? — я сделал пару шагов к двери, сглатывая желание. — Завтра увидимся.

Мне надо было срочно уйти, покинуть эту квартиру, эту обстановку, этого парня. И даже не посмотрев на него больше, вышел из квартиры.

Я долго стоял за дверью, приводя своё дыхание и мысли в порядок. Меня лихорадило от понимания одной истины: я желал этого парня. И не просто хотел трахать. Я мечтал прикоснуться к нему, его обнажённому телу, улавливать его томление в моих руках. От таких мыслей меня всего трясло. Оттолкнувшись от двери, стал спускаться по лестнице вниз, забыв о существовании лифта в этом доме.

Я подошёл к машине и, посмотрев на дом, пытался найти окна квартиры Луи. Но так и не поняв этого, глубоко выдохнув, открыл дверь машины, сел в неё и поехал в сторону дома. Мне сейчас было необходимо оказаться в своей постели, прижимая к груди Беатрис.

Представляя эту картинку, я выдохнул, но тут же резко затормозил. В голове всплыл образ зеленоглазого парня, который пальцами убирал упавшие на лицо золотистые пряди. Встряхнув головой, пытаясь отогнать эти наваждения, я посмотрел вперёд на дорогу. Да что же это такое! Луи просто затуманил мой разум, и я понимал, что больше не хотел ни о ком думать, только о нём.

Словно маленький щелчок в голове, и я задумался о том, правильно ли поступил, оставляя его в одиночестве. Долго всматриваясь вдаль перед собой. Я ведь так и не увидел загоревшийся свет, наверное, парень, не раздеваясь, прилёг спать. Сердце вдруг защемило, и непонятное беспокойство заставило вжаться в водительское сидение и крепко вцепиться в руль.

«Биполярное аффективное расстройство — твою ж мать, Бернар, ты теряешь свой профессионализм. Оставить пациента с таким диагнозом, одного». Выжимаю сцепление и разворачиваю машину на пустынной дороге, чтобы вернуться.

«Смена мании на депрессию» — вертелось в моей голове. Я мог только предполагать, что насилие над ним, его душой и телом, да ещё давно утраченное чувство о настоящей, неподдельной любви, подталкивали парня к такому шагу, как лишить себя жизни. Боже, самое страшное сейчас для Луи — это остаться в одиночестве, и я, как последний идиот, бросил его одного. «Опасно то, что человек под влиянием подобного расстройства склонен к суициду, а Луи это пытался делать шесть раз. Шесть долбанных раз!»

Припарковав машину, я быстро выскочил из неё, забыв включить сигнализацию, шагая через ступеньку, а то и две, поднялся к квартире. Переминаясь с ноги на ногу, смотрел на прикрытую дверь. То, что она для меня откроется, я знал. Ведь придя сюда в первый раз, небольшой шпилькой сам открыл замок.

Дверь тихонько заскрипела. Тишина в квартире угнетала, но больше я боялся найти Луи с порезанными венами в ванне, наполненной водой. Темнота не давала разглядеть ничего вокруг. Я остановился, чтобы привыкнуть, и стал прислушиваться. Ни единого звука.

«Неужели я не успел», — вертелось в моей голове.

Я начал понемногу различать предметы, стоящие в комнате, которую я слишком хорошо запомнил для одного раза. Кровать у окна, кухонная мебель, стол, ванна в противоположном углу. Я быстрым шагом направился туда. Шарил по стене рукой в попытке найти включатель. Наткнувшись на него, зажёг свет. Словно камень с души спал при виде пустой белой ванны.

Кухня пуста, шкаф, кровать —тоже. «Где же он?»

Я обернулся, и мой взгляд скользнул по стене возле открытой двери. На полу, прижав голову к холодной поверхности, сидел юноша и смотрел прямо на меня. Видимо, моё напряжение, которое я испытывал, думая, что Луи может опять совершить суицид, в один миг покинуло меня. Потому, что я тут же в бессилии опустился на пол.

— Ты меня напугал, — и тут же выдохнул.

— Чем? — его голос такой бархатный. Интересно, как он звучит, когда Луи что-то говорит на ухо.

— Я думал, ты опять сделаешь какую-нибудь глупость, — он подтянул к себе ноги, сгибая их в коленях. И тонкие пальцы обхватили острые колени, — я, не отрываясь, наблюдал за ними.

— Мне всё равно не жить. Рано или поздно он придёт за мной, — Луи опустил ресницы. Я вздрогнул от его слов.— Но если не придёт до вечера, то в семь я увидел бы тебя, — от его слов мурашки покрыли мою кожу, и сердце с удвоенной силой стало биться в груди. Я стал вспоминать рассказ девушки, которая сказала, что Луи сейчас кто-то покровительствует. И до меня стало доходить, что этот кто-то зачастую бывает очень жесток с парнем, иначе бы он не искал успокоения в смерти.

— Ты ждал нашей встречи? — он опустил свою голову и ещё ближе подтянул к себе колени.

— Да, — тихо выдохнул он. Боже, моё сердце сейчас пробьёт рёбра и выскочит из моего бренного тела.

— Луи, что с тобой происходит? — мой голос хриплый. Этот вопрос нужно было мне задать. Потому что меня тянуло дотронуться до парня и почувствовать его нежную кожу на тонкой шее как раз там, где сейчас я видел бьющуюся жилку.

— Со мной? — он посмотрел прямо на меня, и в его глазах я увидел блеск. Ни слёз, ни боли, ни отчаяния, а блеск… желания. Меня тряхнуло так, что пот прошиб всё тело. Мои руки затряслись, и я попытался встать, но всё, что я смог — это встать на колени всего в паре шагов от Луи. — Не знаю, но я очень хотел увидеть тебя. И сидел, ждал, когда пройдёт время, — пока Луи говорил, он мягкими грациозными движениями — словно кошка — поднялся на колени и придвинулся ко мне. Нас разделяло каких-то пятнадцать сантиметров, а, может, и того меньше, потому что я чувствовал жар его тела и тёплое дыхание, которое касалось моей щеки.

— Что ты делаешь? — мой голос предательски вибрировал.

И там, внизу, всё моё естество обдавало жгучим желанием, но не к женщине с пышными формами, милой попкой и нежно-розовыми губками, покрытыми влагой от желания. А к этому парню с худощавой фигурой, абсолютно плоской задницей и членом между ног. Я желал его.

— Соблазняю тебя, — он придвинулся ближе и легонько коснулся уголка моих губ. Именно в этом месте теперь кожа горела, или мне было жарко оттого, что находился здесь в верхней одежде. Я замер, боясь упустить хоть одно его движение, хоть одно ощущение от его близости, хоть одну мелочь, что связывала нас между собой.

Луи коснулся губами моей щеки, и тонкие пальцы заплясали на моём пальто, расстёгивая пуговицы, спуская его с моих плеч — оно упало сзади на мои лодыжки, и я почувствовал его тяжесть. Парень не останавливался, и вот уже моя рубашка осталась застёгнута на одну последнюю пуговицу, находившуюся внизу под ремнём брюк.

Лёгкое покалывание от прикосновения его пальцев к моему телу, словно тысячи тоненьких иголочек, расслабляя, заставляли моё напряжение покинуть дрожащее тело. Я понимал, что это сумасшествие, что это неправильно, но я сходил с ума от желания чувствовать его, видеть, ощущать.

Парень склонился и стал целовать моё обнажённое тело там, где в распахнутой рубашке виднелась вздымающаяся от странного желания грудь. Руки сейчас не двигаются, они словно налиты свинцом, который не даёт их поднять.

Запрокинув голову, громко вскрикнул, останавливая Луи, и злясь на себя, так как я не могу полностью отдаться этому новому чувству, которое вызывает во мне стыд и заставляет думать, что всё это противоестественно и нам надо остановиться. Меня телепает от таких ощущений. Опять смотрю в его глаза; они сверкают, словно звёзды, в них читается понимание.

Луи легонько касается меня внизу рубашки. Он застёгивает её. Тяжесть отпускает мою правую руку, и я, приподняв, касаюсь его пальцев. Он остановился и посмотрел на меня.

— Не будем спешить, — его голос окутывает меня, и мой разум, отделяясь от тела, позволил мне припасть жадным поцелуем к его нежным губам. Я словно пил нектар, которым не мог насытиться. Руки наконец-то стали лёгкими, и я, обхватив ими парня, прижал его к себе, чувствуя, как тело расслабляется, и он, отвечая на мой порыв, ещё больше прижимается ко мне. Мне становится тесно и жарко там внизу под ремнём моих брюк потому, что Луи стал теснее прижиматься именно в том месте, и я чувствовал набухший член. Оторвавшись от его губ, не узнавая своего голоса, который срывался на каждой букве, прошептал:

— Луи, я не понимаю, что это. Да и не должен. Но что-то держит меня рядом с тобой и заставляет идти дальше, — он слегка улыбается. — Я не могу быть причиной твоей боли. Но всё что происходит выше моего понимания и сознания правильности моих поступков.

Этот мальчик всё понимал с полуслова. Он тихонько прикоснулся к моим губам и, обдавая их своим дыханием, смешанным с его запахом, протянул:

— Просто останься со мной сегодня, потому что завтра меня может не быть…

______________________________

*Maison de tolérance(фр.) — дом терпимости.

**Casino(фр.) — казино.

***Tentation(фр.) — соблазн, искушение.

****Le Jardin des délices(фр.) — сад земных наслаждений.

*****Le connaisseur de l'amour(фр.) — знаток любви.