Парни

Глаза у Мишки — берлинская лазурь и тенарова синь, слишком долго смотреть в них не получается - становится жутко.  Он как будто о себе это знает и старается не смотреть прямо, скользя взглядом по комнате и ни на чем не задерживая его надолго. Когда он закуривает, взгляд его, наконец, успокаивается на вспыхивающем огоньке зажигалки и он говорит:

- … А чтобы было нестрашно я, когда захожу в Центр, придумываю другого себя. Не как если б я был Мишей Приходько, а стал Колей Гришко, а как если б я был Мишей Приходько, только с параллельной реальности, понимаешь? Заходит в кабинет Миша, который все-таки стал рисовать и денег у него из-за этого нет нихуя, поэтому тесты на гепатиты он не берет, потому что они за отдельную плату. А на результаты ему, в общем-то, поебать, кошку разве что жалко, кошку придется отдать кентам. И я остаток дня живу этим Мишей, типа как роль играю - думаю, кому бы отдать кошку, рисую там чего-то, ищу, где пожрать за недорого. А за результатами уже захожу как сам, ну, знаешь, чтоб не сглазить. И вот вроде бы и он уже дальше сам по себе и я, а эти сутки было не страшно. Ну, не одиноко, понимаешь?

***

У Димы потрясающий пресс и манера рассказывать. Что-то особенное в мимике, резком голосе, движении рук и выражении глаз — такой может инструкцию к кофеварке прочитать как стенд-ап. Собственно, иногда кажется, что так оно и есть, что он сам по себе всегда немного на сцене и в комнате два Димы — один лежит, расслабленно заложив руки за голову и небрежно прикрыв одно бедро одеялом, второй из угла, не мигая, следит, достаточно ли оно небрежно лежит. 

- … По итогам, с натуралами я завязал, когда мне было лет девятнадцать. Мы тогда с Аленой начали снимать квартиру и уже тогда про меня ходили слухи, так что Аленка была моим прикрытием. Ну а я был её другом-педиком, такой себе симбиоз. Естественно, в квартире постоянно царил шалман, мы ж творческие натуры, куда же без этого. И в какой-то момент, я уж не помню точно - когда, повадился к нам приходить Сева. Чтоб ты понимал, красоты мужик был совершенно демонической, таким себя Хемингуэй должен был видеть во влажных снах. И на гитаре играл… ну не как бог, но хорошо. Ну я и… Понесли балетки Зину, короче. Стихи писала, плакала, больными глазами следила, дура психическая. До цианистого калия дело, слава Богу, не дошло — как-то мы с этим Севой напились тет-а-тет, он мне про свою шалаву какую-то очередную рассказывает, я страдаю, но слушаю. А на второй бутылке портвейна силы меня покинули, я пошел блевать и плакать. Ну и спать. И ты понимаешь, просыпаюсь я, буквальным образом, оттого, что у меня в области кормы какая-то непонятная движуха происходит. Поворачиваюсь я, значит, а там мой демонический мужчина мне палец в жопу засунул и смотрит так, с напряжением, будто его знаешь, при ограблении Форт-Нокса с поличным застали. Ну и я такой, мол, дико извиняюсь, но не могли бы вы мне на пару вопросов ответить, у матросов их как раз поднакопилось. Тут у него лицо вытянулось, вынул он, значит, свою отмычку-скелетный-ключ из замка и чего-то там мыча непонятное ретировался, быстро-быстро, я аж понять ничего не успел. Сижу, значит, обрабатываю информацию — страдания, душевная боль, мучения неразделенной любви, власть несбывшегося и палец в жопе. Я от него ожидал, знаешь ли, что он мне весь мой цвет юности загубит, а он мне палец в жопу вставил. Это вот тебе сейчас смешно, а я тогда, натурально, чуть кукухой не поехал. Так что с тех пор, когда у меня на натуралов начинает в груди не по регламенту шевелиться, я этот палец вспоминаю и сразу как-то спокойней становится. С Севой что было? Ну, я ему потом, сильно позже, отсосал, конечно, но это знаешь, уже без любви было, так, гештальт закрыть...

***

Артем не человек — оборотень, у него через взрослого, тридцатипятилетнего мужика квадратно-гнездового типа просвечивает угловатый подросток с несмелой улыбкой и внимательным взглядом. Чем больше Артем пытается его скрыть, тем яснее он проступает — в нечаянно задетой и упавшей кружке,  в том, как он забирается на кресло с ногами и полном отсутствии взрослой спокойной тяжести движений — взамен у него есть какая-то совершенно дурацкая, неотразимая семнадцатилетняя прыгучесть.

- Больше всего не люблю заниматься сексом так, будто я его где-то спиздил. И я сейчас не только о минетах за гаражами говорю, а в общем и целом — все эти шифровки, Центр Юстасу, съемные квартиры, «ты точно приехал один?» и страх, страх, страх. Сейчас с этим сильно проще, раньше было хуже. И то — ты же ко мне не сразу подошел, оглянулся сперва по сторонам, так ведь? Да не мотай ты головой, я ж видел.  И я тебя не осуждаю, ни тебя, ни их. Просто… Тяжко. Душно.

И среди моих сверстников, ну и тех, что постарше, половина так живет — им плохо, не потому, что стыдно, а потому, что они постоянно помнят, что должны стыдиться. Был у меня один… Тоже съемная квартира, сразу сходу — сильно мол, не кричи, когда сексом будем заниматься, стены здесь тонкие. А потом такой спрашивает, тебя ж, мол, Артем зовут? Круто, мол,  у меня сын Артемка, во второй класс пошел. Ну я и не смог дальше с ним, конечно. Он как меня потом по имени назвал во время процесса, так меня почти сразу и вывернуло. 

Но я тебе вообще не об этом хотел сказать. Может мы с тобой, ну, на свидание сходим? Я рубашку надену, брюки, сходим с тобой в театр. Ну, или в ресторан. Да хоть в парк, белок кормить. Сходим?.. Чего молчишь? Сходим?

***

Парня зовут Север, но даже не зная имени, можно догадаться, что родители у него — те еще оригиналы. Бритая башка, берцы и почти физически ощутимая, отбитая злость, частый спутник таких мелких одиночек, она пропитала каждое его движение, жест, действие — даже смех у него звучит как треск шокера. 

- Вообще-то полное имя у меня Северин. Северин Григорьевич, это маман постаралась. Мать-говнарь — горе в семье, понял? Я даже иногда себя спрашиваю, хотелось бы мне с парнями трахаться, если б меня, например, отец воспитал, а не половина неформалов города по очереди. Ну и, если так подумать, Бека за мной тоже сначала приглядывать приставили, трахаться-то мы с ним уже потом стали. Ты, кстати, в курсе, что у него настоящее имя-то было Михаил? Мишка, блять, на Севере, сечешь? Я когда узнал, думал, придушу нахер. А он спокойный такой, мол, ну и чего? Ну и ничего. Он всегда как под транками ходил, если честно, даже когда догорал — не нервничал особо. Но там вообще все очень быстро случилось, от начала и до конца всего полгода. И никто не горевал особо, я тоже. Так что, когда эта дура вчера ко мне подошла со своим фанфиком, я честно не ожидал, что так среагирую. Ты ей так и передай, мне мол, жаль, но пусть она ко мне с этим говном не подходит даже.