Гомо-метросексуал в зеркале декаданса. О книге Николаса Коро "Московских мерзостей очарование"

(Коро Николас. Московских мерзостей очарование/ Русскоязычное издание. — Иваново: ОАО «Издательство «Иваново», 2004. — 72 с.)
 
Да, эта книжечка — дразнит! Она кажет язык читателю уже своей обложкой. Вы только представьте: сквозь оранжевый морок желания розово лоснится четырежды повторенное лицо пухлогубого юноши! Издали и впрямь похоже на высунутый язык, на разбухшую от желания вульву…
 
Книжка Коро аннотирована как скандал, как гламурно взвешенная пощечина общественным предрассудкам.
 
Ну, скандал — не скандал, а эпатажу в ней — да, вероятно, с крышкой. Для своих она — быть может, слишком неприятная правда, а попади издание в посторонние руки — и, увы, ряды гомофобов явно не поредеют…
 
Этот текст Коро эпатирует гомофобную публику из принципа и из вредности: вот, дескать, какие мы, геи:  успешные, наглые нарциссы, которые лихо, шутя, заколачивают неслабые бабки и так же бесшабашно ими сорят. Это мы, геи, — гении-создатели и герои-любовники гламура как стиля эпохи. Вброшен же кем-то лозунг: через социальный успех — к признанию обществом наших прав…
 
А любопытно: читая Коро, ловишь себя на том, что невольно поддаешься харизматичности его стиля. И вот в голову уже лезут фразы в навязанном им духе — манерные и дерзкие одновременно. И фразы принципиально лишь констатирующие. Они всегда о мимолетном сегодня, они не рассчитаны на оглядку на вчера или на взгляд в будущее. Они вне анализа, хотя — парадокс! — повествование все построено на отчаянной, обнаженной рефлексии.
 
Уж не знаю, насколько повесть Коро — «скандал», но выражает она наше время — время с вырванным прошлым и, наверно, отрезанным будущим — весьма… откровенисто. Да, вот именно — «откровенисто», потому что «из глубины» здесь выходит не до конца. Что-то явно не досказано и не доказано, и таится в синих кулисах оптимистично оранжевым залитой сцены, Что-то осталось за всей (от всей?) этой суматошно-вальяжной, агрессивной самоуверенности, — осталось в живом и горьком осадке.
 
Можно, конечно, ядовитенько прошипеть, что «из глубины» не вышло, потому что и глубины-то тут нет никакой. И все же кажется, что гламур столь густопсового замеса здесь ох неспрост. Умный, трезвый, изощренный, он ерничает над самим собой на охлаждающей грани подступившего возраста и некоторой все же душевной усталости.
 
Герой Коро — успешный профи, пиарщик Янис, денди и гедонист, очевиднейший «метросексуал». Метро — потому что обитает в одном из мегаполисов мира, а сексуал — потому что в текучем и призрачном мире постмодернистских «дискурсов» и «симулякров» только рецепторы подтвердят человеку подлинность его существования, и секс — венец этих всех ощущений.
 
Герой Коро может сколько угодно бубнить, что он не просто так себе Янис, а также еще и шляхтич, но его дендизм пока явно не овеян благородным дыханьем генетической привычки, культурной традиции. Поэтому его раскрепощенность всегда отдает развязностью, а привязанность к фишечкам своего образа жизни имеет некоторый даже и невротический оттенок. На облом он реагирует по-детски беспомощно и озлобленно: как это, меня, такого, и на*бали, меня, сякого-разэтакого, и кинули?.. (Ясное дело, это не мешает ему кидать других почем зря). В нем есть что-то от великовозрастного ребенка, который получил вдруг ящик с игрушками — и пока что ими не наигрался.
 
Но хватит занудствовать на ниве социальной зависти,  вернемся-ка лучше к книге.
 
Из текста мы узнаем, что прототипом для Коро послужил некий реальный Янис Потоцкий. Во всяком случае, он написал послесловие к своему как бы портрету. Даем слово прототипу: «Мне кажется, что Коро не так уж явно хотел поизмываться над читателем. Скорее, он сотворил слепок с общечеловеческой изнанки. Можно спорить о стилистических экспериментах автора этой книги, можно кривиться от нервных неровностей хода, можно брюзжать об измене автора классическим постулатам. Можно просто прочесть и, набравшись смелости, узнать себя в так называемом лирическом герое».
 
В послесловии Яниса Потоцкого есть занятная оговорка. В нем с респектом упоминаются «Огненный Ангел» Брюсова и «Юлиан Отступник» Мережковского как источники творческой фантазии иного, «лучшего», Коро. Боже мой, ужели я не ослышался, и салонное чтиво прокисшей столетней давности все еще эстетически «актуально»?..  Ну, а истоки стиля этого, «худшего», Коро — тоже в серебряном веке, у раннего Игоря Северянина. Нарцисс в позе лотоса, иронично фонтанирующий эгопупист с окнами на соседский евроремонт и на неизбежный, ясен пень, исход «отсюдова»…
 
Впрочем, лирический герой Северянина — денди-романтик, а то же самое у Коро — денди-ерник и циник. Понадобилось столетие, чтобы протрезветь насчет себя любимого…
 
Но есть в этом антигеевском по духу (смайлик!) тексте своя лирическая нотка ль, морщинка ли… «Лирический герой» Коро любит мир, который его, «лирического героя», не слишком-то уважает. Но лирический герой Коро заставляет если не полюбить себя, то признать и принять — и принять, в общем, со всем на душу налипшим дерьмецом.
 
Ну, а завершить мой очевидный не-анализ книги Коро я бы хотел вопросами, взятыми с позитивно оранжевой попы сего обаятельного издания. Вопросы эти ответов не ждут, ибо задавать жизни вопросы — вещь, совершенно, конечно, бессмысленная.
 
Итак:
 
«Что может быть медитативнее арбатских хитросплетений?.. Что может быть крезанутее снобирующих тус?.. Что может быть милее повседневной московской мерзости?.. Что может быть уютнее жизни, умещающейся в гульфике и сотовом телефоне?..»