Какие у ангела рефлексы

***

от них пахнет стиральным порошком
это запах обеспеченности чистоты и спокойствия
когда я проезжаю мимо них
представляю руки их матерей
закладывающие в стиральную машину
белые майки с бледно-жёлтыми пятнами в подмышках

другие ходят раздетые по пояс
мне интересно наблюдать за их спинами
(их лица спрятаны от меня навсегда)

у того родинки
рассыпаны мелким зерном
на смуглой земле

у этого позвоночник искривлён
как змея готовая укусить в шею

у этого широкие плечи
бритый затылок
громкий смех

я делаю ещё один круг
вижу улыбающееся лицо ребёнка
он катается на спине старой лошади

тут запах шашлыка

они оборачиваются на меня с подозрением
от них пахнет дешёвым пивом
это запах веселья и аварий

вижу их сгоревшие спины
они отдаляются от меня сидя вдвоём на мотоцикле

я моргаю белым крылом чайки
и всё это забываю


 PLAYGROUND

– В красных будках живут белые люди.
Так сказал мой воображаемый друг детства.
Уже много лет прошло с тех пор,
Как я возложил последний камень к его надгробию.
(Разумеется, похоронил я его в песочнице)

Много сменилось дождевиков и курток.
Затем в промышленных районах отключили дождь,
А я растерял всё своё внимание.

Но когда теперь я вижу трубы и ленты,
Понимаю, что никогда не жил в красных будках.

Стало быть, до сих пор не знаю,
Какого я цвета.

 
***

И вновь город, в котором рыбы
насмерть вмёрзли в пруд,
Рассекают подростки, играющие в нацболов,
Освещая розовым светом своих воспалённых глаз
ледяные парковки и каменоломни,
Спрятанные в них ножи и секиры,
Чёрные дыры
пробитых черепов мигрантов.

Пассажиры испуганными животными
перед штормом
сбиваются в стаи,
И мигает сигнал тревоги алым цветком,
Выросшим из стены.

Как тебе с ними, распевавшими гимны насилию?
Писавшими доктрины ненависти так,
Как матерям пишут письма?

Теперь время всё помнить.
Припадать к земле левым ухом
и слушать.

Слушать, как корни сверлят землю.
Слушать, как черви догрызают орган правоохранителя.
Слушать, как всё вокруг
не помнит тебя.

Поезд ускоряется от страха смерти.
У всякого машиниста глаза сбитой косули.
Но бесстрашен тот и бессмертен,
Кто видал алый цветок тревоги и секса.


***

Поцелуй под
Люминесцентными лампами:

Острее подбородок
Точки щетины
Sigareta и твоя улыбка

Слышно слепое насекомое, застрявшее
В спектре искусственного зрения

Кремнистый путь освещён
Полнолунием катаракты

Приходится идти на ощупь

По тросу спускаться в кратер
Твоего зрачка
Чтобы отыскать свет, тот
К которому пить припадали ангелы


***

Отправился в лес
Посмотреть

Какие у ангела рефлексы


***

Поцелован
Птицеловом


AFTER DARK

Славе

Свет отпечатками слепого
Лёг на твои веки

Свет хочет вырваться из этой простуженной тьмы
Где мы клялись друг другу
В верности и любви

Перебирая пальцами серые корешки зданий
С анемичными вывесками
Ностальгирую по дождливым утрам
И по твоим поцелуям, это

словно свет
Читает меня шрифтом Брайля


В ГОРОДЕ N.

И вот тебя занесло сюда
В иерусалимский гей-бар
Где столько живых и озабоченных
Счастливых и полых
Красивых и пресных лиц
Окружают тебя

На часах 4 am
Ты скользишь под музыку
Двигаешь руками, словно
Пытаешься не задеть острия
Невидимых стальных пластин
Развешанных как гирлянды

Жгучий хамсин истории
Облепил твой зрачок песком
Иссушил сердце
Заботливо завёл на окраину мира
Чтобы ты смог перевести дыхание
Медленно, справа налево

Иронично в эту ночь
Допивая джинтоник, вспомнить
Как укачивает и усыпляет поезд
Скользящий среди многокилометровых снегов
Которые не то что не помнят тебя
Не знают тебя


***

Полежать на травке
Было бы очень мило

Невинно, или – как ты сказал?
Platonic?

За низкой оградой,
Где овесневший воздух вечера
Запускает пятерню нам в волосы,
Мы на пару секунд притворимся бессмертными