"Когда б вы знали, из какого сора.."

Фильм “Себастьян” режиссёра Микко Макелы - не только история о 26-летнем писателе и секс-работнике Максе (которого играет прекрасный шотландский актёр Руарид Моллика), но и продолжение жанровой традиции, в которой “порно” граничит с кино-мейнстримом.

В 20 веке секс на экране и в литературе перестаёт быть порнографичным, но решает важную культурно-философскую задачу представить человека в его гуманистической полноте. 

Это пост-христианская задача культуры, которая должна работать с природным человеком в целом, а не только с его христианской (“духовной”) версией, когда всё “греховное” остаётся в тени морального осуждения и не рефлексируется в принципе. (Зачем рефлексировать “грязное”, если христианская доктрина - высший моральный арбитр).

Как совместить в культурном пространстве “равноизящные” (по выражению Мэпплторпа) мужской член и цветок, “телесный низ” и “духовный верх”? Сближая порно-жанр с массовым искусством и постепенно выводя сексуальные сцены на большой экран, культура пробилась к пониманию цельности героя сравнительно недавно.

В этом смысле “Себастьян” - фильм о том, “из какого сора” (совокуплений, секс-работы, порно-эпизодов) растёт любовь, “не ведая стыда”. Как возникает гей-солидарность и тонкие эмоциональные связи у людей разных поколений. Или наоборот, - не возникают. Фильм явно продолжает гуманистическую линию “Ночей Кабирии” (1957). Чуть виноватая улыбка героя иногда кажется цитатой из Феллини.

В то же время, образ Себастьяна нетипичен, потому что он способен понять и описать происходящее изнутри своего "грязного" мира (коллега называет его "грязным"). Молодой писатель Макс, который занят коммерческим сексом под именем Себастьяна, пишет роман, отвергаемый издательствами. Секс для него - форма интервью со своими партнёрами, но роман посвящён не сексу, а человеческим судьбам, которые показаны через оптику его случайных связей, череду пожилых и некрасивых тел его клиентов. Макс - циничный наблюдатель за ними и собой. Его творчество питается доступом к "подвалам" и "шкафам" с различными скелетами. Его интересуют порочные мужчины, потому что так автору доступнее изнанка этой жизни.

Но Дух, как известно, дышит, где хочет. Даже в платном сексе люди остаются самими собой, влюбляются вопреки возрасту, приобретают новый опыт - и Агапэ порой стучится в их сердца. К концу романа, который пишет Макс, автор переходит от третьего лица в повествовании к открытому “я”. Маска секс-работника ему больше не нужна, он принимает свою идентичность и вслед за рассказами о беспорядочном сексе (с которых он начинал, как "мастер короткого жанра") он обращается к более глубокому пониманию человеческих отношений.

Характерен диалог с ведущей перед презентацией романа: “Ты прочитал вопросы?” - “Да” - “Ты согласен ответить на все? Если не захочешь что-то обсуждать или что-то покажется слишком личным, скажи..” - “Спрашивай что угодно,” - отвечает Макс. Его опыт позволяет гею быть “открытой книгой”.

В этом - дистанция с “Ночами Кабирии”, а если взглянуть дальше, то и с героинями русской литературы вроде Сонечки Мармеладовой. Секс-работа в классической традиции- не повод для самоанализа, а борьба за существование. Сложно представить Кабирию автором дневника или романа. Жалкая улыбка в конце фильма - знак неизбывной вины перед обществом. Дело не в личных отличиях, а в тенденции культуры принимать человека в его сложной полноте. В литературе, а потом и в кино, произошла важная гуманизация сексуальности, отчего пресловутый “постельный контент” покинул нишу “порнографии” и просто стал одной из граней опыта, интересного широкому кругу людей.

Режиссёры-геи немало сделали для “нормализации” сексуальности в кино. Впервые “фронтальная мужская нагота” в сексуальном контексте (вспоминая выражение И.Кона) появляется в фильмах Пазолини (“Декамерон” 1971, “Цветок тысяча и одной ночи” 1974).

Секс в современном кино - часть характеристики героев. Это лишний раз напоминает, что культура движется в сторону нового эллинизма, оставляя “скрепы” и запреты религиозной традиции прошлого. Шаг к пониманию цельности человека - это шаг вперёд, от моральной оценки к знанию и анализу.

Гею-режиссёру особенно понятно, как “мораль”, которая веками казалась социально-безусловной, может искажать восприятие людей. Сдвиг от культуры нормативности к культуре идентичности позволяет включить опыт миллионов людей в сферу искусства. Так произошло и с секс-работниками, которые покинули нишу “грязных” маргиналов, став обычными людьми со своим специфическим опытом.

Секс-работник-интеллектуал, способный отрефлексировать свой опыт, - это новый персонаж (в кино, во всяком случае). Если искать аналогии в литературе, то это линия де Сада. Но амбиции 26-летнего Макса, конечно, скромнее. Перефразируя Карамзина, его идея заключается в словах: “И крестьянки (то есть, хастлеры) любить умеют”. Совершенно христианский нарратив..

В фильме хастлер может спорить со своей коммерческой натурой, оставаясь после “тайминга” с важным для себя человеком, - и это можно понять. Некоторые клиенты не менее интересны, чем сам Себастьян. В возрастном "экстриме" (а возраст, разумеется, - экстрим) обычно проявляются важные свойства личности. В воображении любого возрастного персонажа живёт “глубинный юноша”, который продолжает видеть мир глазами своего прошлого. Клиент не видит себя со стороны. Для него интим - это возвращение к "себе", запертому в теле "чужака". Задача секс-работника - пробиться через эту оболочку к запертому в клетке человеку, вернув его себе, - пускай на короткое время.

Эти отношения трагичны, как неосуществимая любовь. Но для внутреннего “юноши” любовь вполне реальна. Ради неё можно простить молодому партнёру иллюзии мнимого бессмертия, самоуверенность “красавцев” и комплекс победителей. Потому что старость знает, что их ожидает впереди.

У всех мужчин в постели тайные проблемы. Секс выступает проявителем этих тайн. Кого-то пугает тупик самореализации на закате жизни, а кого-то ужасает ненадёжность юности (и неизвестно что трагичней). 

Постель - поле битвы тайных комплексов, рвущихся наружу с каждой серией яростных фрикций.. Оргазм, как точка катарсиса в поисках себя.. Такое восприятие сексуальности становится новой оптикой, которая шире убогого представления о “греховности”, “чистоте” и “грязи”, “верхе” или “низе”. (Нижний партнёр в сексе не обязательно “низок”, а уж тем более “грязен”).

В определённом смысле, “Себастьян” - версия “Времени прощания” (2005) Франсуа Озона, когда один из героев обречён уйти из жизни раньше другого. История совсем не о “постели”, а о том, как продлить себя в другом, “пока смерть не разлучит” с ним. Как остаться жить в литературе, на страницах книжки своего любимого мужчины, с которым вы пересеклись. Пусть даже под вымышленным именем.

Как стать частью его жизни. После того, как выйдет в свет его роман, а вас уже не будет.