Бардак в глазах смотрящего

Как по-разному складывается общий быт парней, я помню по Тбилиси. Тогда судьба свела меня с гей-парой, с которой мы два месяца делили квартиру с общей кухней.

Не знаю каково им было заниматься любовью в своей комнате, в нашем плотном соседстве, но когда по утрам взгляд падал на гору грязных тарелок в кетчупе (сложенных в столбик, чтобы уж наверняка изгваздать их сверху и снизу), то ничего кроме раздражения я не чувствовал. Никакого желания помочь им справиться с этой энтропией у меня не появлялось.

Классический мужской бардак, свойственный геям и холостякам, иногда бывает обаятельным (шорты на полу, чашки на стульях и носки под кроватью), но всё зависит от того, кто инициатор этого хаоса. Точнее говоря, насколько Хаос близок к Эросу. Почему-то в одном случае в неубранной постели видится нарушение гармонии, а в другом - прекрасный натюрморт “фламандской школы”, праздник темперамента или даже “пейзаж после битвы”.

Соседство с Д. в нашей немецкой квартирке толкает меня в сторону поэзии, а хаос приобретает романтические черты. Китс был совершенно прав, когда писал: “И мы затем цветы в гирлянды вьём, чтоб привязаться крепче к чернозёму, наперекор томленью и надлому”. Привязаться к быту, разбросанной одежде, чашкам кофе на полу у неубранной кровати - это тоже средство от “надлома”, спасительное чувство почвы под ногами. Эмигрантская иллюзия порядка в картинке мужского хаоса..

Немытая посуда меня радует, потому что это повод её вымыть и услышать “Дякую!” от заспанного Д., который появляется на кухне взъерошенным и сонным где-то в полдень. Купить пельменей, банку энергетика и курятину для жарки - это способ порадовать парня, который уже месяц сидит без пособия. (Что они там думают, в своём социаламте?). Я взял за правило не запоминать цифры на бумажках после его просьб “перехватить пятёрку” до "получки". Заранее я радуюсь тому, что отдавать ему, конечно, не придётся (то-то он, наверно, удивится). Потому что я не Шейлок - драть долги (натурой) с бедной молодёжи. И не старушка-процентщица.

Жизнь в нашем городке течёт размеренным порядком. К одиннадцати вечера улицы практически пусты, чёрные глазницы светофоров совсем не удивляют, потому что им уже нечего регулировать. А у нас жизнь только начинается. Когда в два часа ночи я иду чистить зубы, то обычно замечаю полоску света под дверью.. Мой интернет настроен на “раздачу”, потому что купить симку парню ещё не на что. Гигабайты улетают в ночь со свистом, но я прекрасно помню по себе как выглядит “ломка” без интернета, поэтому делюсь без разговоров.

В кухне появился запах сигарет.  Но не гонять же парня каждый раз на улицу при нашей переменчивой погоде. Пусть курит у окна. Зато (шучу я) “сразу понимаешь, что есть мужчина в доме”. Он смотрит на меня хитрыми глазами и приглаживает взлохмаченные волосы. “Вот наполню эту банку и брошу”, - обещает Д., кивая на стекляшку от клубничного варенья.

Он наклоняется, поспешно стряхивая пепел за окно, словно говоря: “сейчас-сейчас, ещё пара затяжек”, - суёт окурок в банку и убегает к компу. Из-за двери слышится радостный басок, а я разглядываю пачку “Boston” на столе с “кофейным вкусом” и синим, обаятельным покойником (даже фото в морге не обходится без кастинга). “Ну что, приятель? (говорю я незнакомцу). Нам время тлеть, ему - цвести”. Потом давлю ногой пустую пачку и отправляю в сумку с надписью “Papir”.

Друг привычно острит про “комплекс нереализованного отцовства”, но “это другое”. По сути, мне ничего не надо от этого мальчишки, ни “отдачи”, ни “успешности”, ни секса (не дай бог). Честно говоря, он даже "не в моём вкусе”. Скорее, это магия молодости, которая не имеет к моей жизни никакого отношения. (“Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать”).

Но в этом постороннем много близкого. Трудно объяснить.. Незнакомый парень в городе вдруг кивает тебе: “Мойн!”. И в ответ ты улыбаешься, зная, что его больше не увидишь. Чужая юность - это зеркало, хрупкое стекло, к которому ты должен относиться бережно, потому что в нём мелькает и твоё отражение.

Дмитрий Кедрин прекрасно это чувствовал. В его текстах много сказано о тайне этой “эстафеты”. Радость узнавания в чужом. Эрос ускользающего Времени... 

А трамвай, как сдунет ветром. Он умчится, завывая. 

Профиль юности бессмертной промелькнёт в окне трамвая..