Песчаный

- Песчаный! Ты на менеджмент идешь? Дай домашку скатать?
Смешно, когда взрослые люди, получающие второе высшее образование, списывают домашнее задание. Но мне нельзя смеяться – статус не позволяет, это именно я обучаю их менеджменту.
Песчаный… Сначала я подумал, что это кличка, а потом, листая журнал, увидел – фамилия. Причем, вылеплен этот Песчаный был с любовью – высокий, кареглазый, с ослепительной улыбкой. Как оказалось, в прошлом пловец, а ныне – волейболист, скейтбордист, Дон Жуан. Очаровательную блондинку, которая в открытую цеплялась на моего Песчаного, я не взлюбил сразу. Зачет ей не сдать! Как минимум, она зачитает учебник до дыр, и будет ненавидеть меня всей своей ветреной блондинистой сущностью.
Пусть думает, что я ее хочу, поэтому цепляюсь. Мой Песчаный… Представляю замешательство на этой улыбающейся физиономии, если бы он услышал из уст строгого преподавателя – мой. Но, увы, не мой. Инстинкт самосохранения сработал безукоризненно - в натуралов не влюбляться. Очевидно, моя израненная душа так и не забыла первую боль.
Его звали… Впрочем, это не важно, как его звали. Важно то, что услышав это имя, произносимое где-нибудь кем-нибудь вслух, я до сих пор вздрагиваю и поворачиваю голову. Прошло пятнадцать лет. Но память услужливо хранит мельчайшие детали – поворот его головы, смех, слезы, дрожащие губы. И пощечину. Единственную пощечину, которую я стерпел и ничего не ответил. Правда, и вторую щеку не подставил – просто ушел. Я всегда любил Достоевского больше, чем Толстого!
В день его двадцатилетия я уехал к морю. Я понимал, что в этот день не смогу быть с ним рядом – родители, друзья, одногруппники, партнерша по танцам. Он был нужен всем. И очень, очень нужен мне. Я не уехал, я сбежал. Он мечтал о мобильнике. Телефон по тем временам был целым состоянием. Я купил новенькую, переливающуюся на солнце трубку, набрал десяток цифр и услышал родной голос.
- Поздравляю. Расти большой, хорошо учись. Желаю счастья, здоровья, любви!
- Спасибо. Как жаль, что ты не смог отменить командировку (для него была придумана легенда о командировке), мне не хватает тебя рядом.
- Кстати, я звоню тебе с моего подарка. Теперь он твой. Послушай.
Я поднес телефон поближе к воде. Шум прибоя уносился за тысячу километров. Волны повторяли за мной:
- Я люблю тебя, я люблю тебя…
Мне казалось, что Андерсеновская Русалочка научила волны так искренне произносить эти слова.
- Спасибо. Море шумит. Так красиво. Спасибо за подарок, приезжай скорей, я люблю тебя! Целую, побежал к ребятам. Приезжай.
Люблю, целую. Тогда я придумал себе счастливый финал – вот я приеду, он почувствует, как я люблю его, и мы будем вместе.
По сравнению со мной у Русалочки была счастливая судьба – она стала пеной морской. Меня же смешали с грязью. Тогда я и открыл для себя банальную истину: гусь свинье не петух! Любуюсь натуралами, восхищаюсь и сторонюсь.
- Скажите, Вы могли бы стать руководителем моей курсовой работы? – бархатный голос вернул меня из глубин подсознания.
- Да он не Песчаный, он Бархатный! – пронеслось в голове.
- Конечно, могу. Только я Вам не советую.
- Это почему же?
- Потому что, придется много работать, не списывать из сети, неоднократно вносить исправления… Зачем Вам этот головняк? Лето, пляж, девочки… Любой преподаватель с удовольствием поставит Вам « отлично» за полтора десятка печатных страниц текста с любым содержанием. Я Вас убедил?
- Нет, я хочу писать работу у Вас! На пляж успею после сессии, а с девочками покончено – у меня есть невеста. Поможете с литературой?
О,Господи. У него еще и невеста! И, поди, уже так нагулялся, что хранит ей верность! Да, у меня шансов побывать в объятиях Песчаного также мало, как выиграть состояние в Баден-Бадене, трижды подряд поставив на «зеро». Ну, в случае с Песчаным «зеро» мне гарантировано - большое такое асексуальное «зеро».
Я поднял глаза. Мой Песчаный замер в ожидании ответа. В глазах страх. Что этот мальчишка напридумывал себе обо мне? Что я, монстр какой-то? Анекдоты на лекциях рассказываю, он хохочет громче всех!
- Не вопрос. Только договариваемся на берегу – в полножки не работать. И без обид. А за книгами заедешь ко мне завтра домой в 21-30, я подберу для тебя все необходимое. Не поздно?
- Нет, отлично! У меня тренировка только в восемь заканчивается – меня попросили сыграть за сборную универа в волейбол. Как раз в душ, и к Вам. Спасибо!!! Спасибо большое!!! До завтра.
В душ!!! Хоть бы в спортзале альма матер не было воды! Принял бы душ у меня дома! Нужно будет как-нибудь заглянуть к ним на тренировку. Вот только придумаю, как объяснить коллегам внезапно проснувшуюся любовь к волейболу. Например, статью хочу написать для университетской малотиражки. С фотографиями. Лишь бы, фотографируя Песчаного, никто не увидел, что я не волейбол люблю, а волейболистов. Пиджак что ли надеть для конспирации?!
Помчал вприпрыжку. Я мечтаю о нем, а он поскакал, как сайгак! Четверть века скоро, мальчишка совсем. Мальчишка? Мечта! Мираж!
Эх, Песчаный, Песчаный. Судьба дает нам шанс стать чуть-чуть ближе друг другу. И если уж я не могу любить тебя досыта, то учить тебя досыта мне никто не запретит. Был бы ты на самом деле из песка: мягкий, податливый – я бы с удовольствием вылепил тебя заново. Я бы вложил в твою душу и сердце понимание мужской красоты, мужского единения. Я бы губами выровнял то место, где в твоем организме проходит грань, отделяющая духовное соитие от соития физического, я научил бы тебя презирать мнение стаи и набедренную повязку. Я научил бы тебя любить. Хотя, любить ты умеешь и без меня, и именно поэтому светишься, именно поэтому притягиваешь к себе других людей, и даже таким, как я – повидавшим виды, ты даешь понять, что весна – это не время года, а состояние души.
Ты согласился завтра вечером зайти ко мне домой за книгами! Инстинкты – к бою! И я не уверен, что из этой схватки инстинкт самосохранения выйдет победителем.