Оттенки серого. 5. Деар-Маккензи

Yet, if he said he loved me,

I'd be lost. I'd be frightened...

I couldn't cope, just couldn't cope.

I'd turn my head. I'd back away.

I wouldn't want to know.

He scares me so...

J-C Superstar

* * *

Я очень смутно помню тот мимолетный страх и злость, охватившие меня после разговора с Тимми Мори о неумолимости ш'иллох. Но у меня не было времени на долгие рефлексии тогда - и будьте уверены, нет и сейчас.

Наша с Элайджей почти идиллическая жизнь со стороны могла показаться чем-то вроде кардиограммы умирающего больного в реанимации. Или, может, детектора лжи - редкие судорожные всплески среди спокойствия и порядка. Или счетчика Гейгера рядом с ворчащим во сне вулканом. Острые же пики можно посчитать на пальцах одной руки. Поначалу я исправно закрывал на это глаза и до сих пор не знаю, как бы все вышло, будь моя реакция иной.

Да, Элайджа сдувал с меня пылинки. Создавалось впечатление, что практически все мои поступки совпадали с его желаниями; и пусть это сильно противоречило той его личности, что я успел узнать, и даже понимая, что это маловероятно - все же я наслаждался. У Элайджи плохо выходило быть человеком, хотя надо отдать должное - он старался, как мало кто из людей старается. Он бы мыл меня в душе и кормил с ложки, если бы мог. Если сравнивать с привычками моей прежней жизни, я и так позволял достаточно - а учитывая привычки прежней жизни Элайджи, он действительно просил не так уж много. Сара открыто радовалась тому, что я уже не дергаюсь, когда он хватает меня за руку в общественном месте, а я был рад доставить им обоим удовольствие своей лояльностью. Иногда, всегда неожиданно, Элайджа вдруг обнимал меня и замирал на несколько секунд - это был не каприз, а потребность, и нельзя сказать, что такие моменты не шли на пользу и мне. Я говорю о Лориан и о том, как все изменилось - она уже не подходила ко мне по собственной инициативе... ах да, забыл. У нее же нет собственной инициативы... Она казалась пустой, абсолютно, какой, видно, всегда и была. Мне вспоминалось, как она впервые взяла меня за руку в луна-парке, как обняла на яхте, как поцеловала... Нет, я учился чуть медленнее, чем Элайджа, но все же быстрее, чем предполагал. Сил Маккензи далеко отошел от пункта А, где осознал - прекрасные глаза, что вели его всю жизнь, принадлежали вовсе не Лориан... но до пункта Б еще не дошел. Пока что.

Да, наша жизнь была близка к идеалу. Иногда, преимущественно по ночам, на меня вдруг накатывал страх жертвы, заботливо откармливаемой к закланию, но это быстро уходило и почти прекратилось, когда я привык засыпать рядом с Элайджей в уверенности, что проснусь. Так что мучившая меня мысль о том, как выбираться отсюда после похорон, незаметно ушла в море, не оглядываясь, пока не исчезла из виду. Может, это слишком опрометчиво, не знаю. Но у меня появились друзья и дом, и впервые в жизни я чувствовал себя нашедшим, а не ищущим. А может, найденным, как сказать.

Нельзя сказать, что Элайджа стал стопроцентно управляем - он просто не перегибал палку. Когда он казался чуть раздражительнее и глубже замыкался в себе, это был верный знак, что пора сжечь что-нибудь серьезное - после этого его попускало, и пару дней он был даже ласков. Мы занимались этим где-то раз в две недели, не считая художественную ковку, и хватало - хотя порой случались инциденты, достойные как минимум записи в дневник.

Однажды, где-то в начале первого триместра, Сара чувствовала себя плохо, а поскольку Вики и Верн честно трудились на благо налогоплательщиков, мы с Элайджей пошли в супермаркет за продуктами. Тогда я еще не практиковал таскать его по общественным местам, но признавал, что избегать этого - не выход. Лориан манекеном замерла на заднем сидении, и в целом я был уже довольно уверен в себе, чтобы сильно не напрягаться. Все шло по плану, пока мы не встали в очередь. Она слегка застопорилась из-за небольшого инцидента - какой-то тип, покупая упаковку жвачки, якобы дал кассирше сотню и требовал сдачу, пока она судорожно искала эту сотню в кассе. Тип помалу повышал голос, угрожал позвать старшего менеджера, и девчонке ничего не оставалось, как отдать его чертовы $99,5. Пробивая наши покупки, она все еще глотала слезы, и уходя я просто сунул ей сто долларов. Элайджа неслышно шел за мной, как тень, а на улице тот тип с мордой кошки, съевшей канарейку, уже трогался с места - и вдруг его покрышки потекли, оставляя на асфальте пузырящиеся черные следы, словно он проехал по Юпитеру. Он выскочил из машины - и тут загорелся бензобак, аккурат хватило времени, чтобы убежать на безопасное расстояние. Я сел за руль и просто поехал, и только минут через пять Элайджа подал голос:

- Ругаться будешь?

Я покачал головой. Прогресс налицо, в другое время от парня осталась бы кучка пепла - а может, и от автостоянки заодно, но я все-таки сказал:

- По-моему, мы договорились.

Элайджа вздохнул. Он не спешил встречать со мной глазами, и это был неплохой знак.

- Мы договорились, - проговорил он старательно, - что я буду игнорировать то, что раздражает МЕНЯ. Но он ТЕБЯ расстроил.

- А что, думаешь, это твое показательное выступление меня не расстроило?

Он бросил на меня короткий взгляд.

- Думаю... что не так уж.

Черт, он был прав, и я чуть не улыбнулся, но, вовремя спохватившись, всю дорогу до дома хранил суровое молчание в педагогических целях. Только вечером, когда устроился в кровати, чтобы немного поработать над романом, Элайджа молча залез под мое покрывало и заснул. Единственный недостаток в такой работе - то, что лэп-топ противно нагревается на коленях, поэтому использовать часть Элайджи как подставку просто находка. Вот тогда-то Верн нас и видел, и, наверное, со стороны это выглядело... непривычно. Я не то слово хотел употребить, ну да ладно. Непристойно - слишком сильно сказано. Однако прошло почти два месяца, когда он, уже после Рождества, вдруг спросил в самый подходящий момент - когда мы разбирались в моих ценных бумагах и я подписывал кое-какие документы:

- Ты с ним спишь?

- Скорее он со мной, - ответил я, не моргнув глазом. - А что, тебя это шокирует?

Вернон Литтл краснел очень забавно, может, из-за лысины - начиная с шеи под воротником и вверх. До макушки. Я уделил этому зрелищу пару секунд, и продолжил.

- Где еще?

- Вот тут и тут... И на обороте, рядом с датой. Сил, я... Да просто не думал, что ты решишься. Даже Хано не заходил так далеко.

Я заставил его посмотреть на меня, и через те же пару секунд его смущение сошло на нет.

- Ты ж не то имел в виду, да? - переспросил он на всякий случай.

- Верн, ты живешь с ним дольше меня. И прекрасно знаешь, что секс его не колышет.

Он смотрел мне в глаза, будто взвешивая, говорить или нет.

- Элайджу - да, не колышет, - сказал он наконец. - А тебя?

На это у меня не нашлось ни слова, пусть я и не совсем понял, что именно Верн имел в виду. Хотя позже мне пришлось еще припомнить этот разговор. И не раз.

Однажды, месяцев через шесть нашей совместной жизни, когда первая часть моего романа была уже написана, а блаженная истома от чашки кофе, приготовленного Сарой, все еще казалась совершенно особенной и жила своей жизнью, мы валялись у бассейна. Хотя, возможно, начать нужно с вечера, когда наша Вики вернулась из Нью-Йорка. Мы все вместе собрались попить пива и отметить ее возвращение, в то время как она уже успела проесть нам все мозги каким-то парнем по имени Майк, с которым познакомилась на конференции юристов. Они сидели вместе в течение всех докладов и мило улыбались друг другу, но он ее, видите ли, даже на ужин не пригласил. Мы на это все посмеивались, а Верн сетовал, что она не сфоткала этого сказочного красавца на телефон - хотелось бы видеть человека, пошатнувшего уверенность Вики Вест в собственной сексапильности. Элайджа в разговоре не участвовал - положив голову мне на колени, он смотрел прямую трансляцию новостей с очередного австралийского пожара. Но как только я собрался вставить что-то типа "может, он уже лет десять как в счастливом браке" или "не все, между прочим, носят кольца", Элайджа вдруг сказал:

- А может, он кого-нибудь любит.

На это Вики прервала нытье, задумавшись, а потом призналась, что это ей в голову не приходило. И все объясняет.

Все были безумно рады сменить тему, включая корреспондентку в Австралии - внезапно она разволновалась и начала так частить, что я понял одно - пожар прекратился ни с того ни с сего, будто по лесу пронеслась огромная невидимая волна. На телевизор кроме нас никто внимания не обращал, я продолжал мерно перебирать косички Элайджи, будто четки, и в разгар какого-то нового спора на пустом месте, наклонился к его уху:

- Это ты сделал?

- Поджег или погасил? - спросил он равнодушно, и я больше лезть не стал. Чтобы не отбить охоту. А впоследствии как мог старался об этом не думать - и об истинных масштабах силы, коих я и не подозревал, и о том, что при желании можно сделать, когда любишь. И с теми, кого любишь, в особенности.

В общем, на следующий день Верн ушел на работу, Вики тоже упорхнула в суд в приподнятом настроении, а мы валялись возле бассейна. Я лениво раздумывал, что живот Сары, кажется, со вчерашнего дня стал еще больше, она же умилялась нами обоими - и гормоны тут ни при чем. Ну может, совсем немного. Недавно она увлеклась вязанием с таким энтузиазмом, словно собиралась переезжать как минимум на Аляску, и по всему дому был разложен десяток незаконченных свитерочков.

- Сара, если с Верном ничего не получится, я на тебе женюсь.

Она одарила меня выразительным взглядом "следи-за-языком-Сил-Маккензи", но это была шутка, если кто не понял. Элайджа на это даже улыбнулся, а потом спросил:

- Ты вчера обедал с Аддисон Коллинз?

Я кивнул, хотя и незачем. Он прекрасно знал, с кем я ел, и не было никакой необходимости в вопросе.

- Второй раз.

- Что?

- Вы обедаете вместе уже второй раз на этой неделе.

- Ну и что?

Элайджа безразлично пожал плечами.

- Да ничего. Она тебе нравится?

- Не в моем вкусе, - сказал я, и Сара засмеялась:

- Сил любит златовласок.

И тут я занервничал. Потому что заметил то, чего не заметила Сара - как пальцы Лориан, державшей чашку Элайджи, напряглись и побелели.

Шезлонг стоял совсем близко, так что я без труда достал его руку - от прикосновения он повернулся неожиданно резко, и в стекле очков преломился солнечный луч.

- Что?

Он снова пожал плечами, чуть прикусив нижнюю губу. А затем что-то мерзко хрустнуло, и чашка в руках Лориан превратилась в горсть мельчайших осколков - почти в песок.

Отлично. Просто превосходно.

- Элайджа, не хотелось бы снова тебе напоминать, но у нас уговор. И ты на него согласился.

- Значит, это было свидание?

- Слишком много кофеина, - пробормотала Сара и удалилась, собрав остатки чашки. Надо же, а я думал, она не откажется дослушать такой забавный разговор. Кофе, наверное, и впрямь был крепковат, потому что с полусонного состояния я за секунду разогнался до ста миль в час.

- Ради бога, Элайджа! Какое к чертям свидание, она ЗАМУЖЕМ!

- Ты вспомнил уговор, - спокойно сказал он, подтаскивая к себе забытое вязание Сары. - А уговор был не нервничать, если ты пойдешь на свидание. Потому я и спросил про свидание.

- Да никакое не... - я запнулся и вдохнул, стараясь успокоиться. Элайджа в сравнении со мной выглядел образцом уравновешенности, и все бы здорово, если бы я так хорошо его не знал. Сколько бикфордову шнуру ни виться... - Мы обсуждали дела, она хотела заказать еще несколько кованых подставок для цветов в свой магазин. И я тебе об этом говорил.

- Говорил, - согласился Элайджа, по-прежнему невозмутимо считая петли - ему понадобилось меньше минуты, чтобы понять логику.

- Тогда какого черта эти припадки ревности?

Он взглянул на меня - и в зеркале очков я увидел собственное дергающееся лицо. Мда, неизвестно, у кого тут припадок...

- Извини.

Тут, как всегда вовремя, вышла Сара с целым подносом выпечки. И вдруг Лориан взяла у нее этот поднос и, ослепив самой невероятной улыбкой, на какую только может рассчитывать смертный, протянула мне. Столько в ней было в это улыбке... столько, что без посредника и впрямь не унесешь... И я поступил единственно верно - заткнул себе рот. Ничто так не успокаивает, как хорошая еда и добрые знамения, так что через пару плюшек ко мне вернулось благодушие, а Элайджа просто молча ел и этого дожидался, пропуская мимо ушей что-то типа "да ладно вам, мальчики" и "ух ты, а я не представляла, как закончить горловину".

- Почему Аддисон? - спросил я наконец, приканчивая третье блаженство под глазурью. - В конце концов, я чаще вижусь с Лекси, к ней ты не ревнуешь?

- Муж Лекси - монстр, - ответил он так же спокойно. - А Стив Коллинз безобиден.

Я вспомнил ангельский лик Дэшила Уинтерса, одной из самых прекрасных душ в моей жизни, и подумал, что монстр монстру рознь. А вслух спросил:

- Это ты сейчас назвал меня трусом?

Наконец Элайджа улыбнулся сам. Ну слава богу...

- Сил, а почему?

- Что почему?

- Ты не ходишь на свидания, даже с Вики больше не спишь. У тебя же есть... потребности. Мои ты удовлетворяешь, а свои?

Сара мгновенно навострила уши - ее интерес к свитеру тут же утроился. Учетверился даже. Ну да, по правде говоря, не до свиданий мне как-то было, за это время я виделся только с ней и Вики, а также с женской частью клуба "Одна Проблема", что все как одна заняты. И еще Кару... но во-первых, она тоже занята, а во-вторых, Элайджа заметно и сильно напрягся, впервые ее увидев, и не отходил ни на шаг, даже когда Тимми ее представил. Сама Кару, впрочем, ничуть не удивилась, да и вообще - они всю ночь ходили друг возле друга как два хищника в состоянии вооруженного мира. Правда, как выяснилось много позже, причина была и близко не та, что я подумал...

В любом случае, и без того хватает впечатлений.

- Мило, что ты беспокоишься, но мои потребности - не твоя забота. А твои - моя.

Я хотел сказать, что мои потребности не грозят миру вымиранием, но это и так было в подтексте. Если бы только Элайджа понимал подтексты.

- Сил, а ты со мной только из-за Лориан?..

Вот это было неожиданно, резко... и настолько как-то неактуально уже, что я сразу не нашелся с ответом. Любой другой воспринял бы паузу как колебание, но Элайджа почти всегда ухитрялся понимать меня правильно.

- Ты же знаешь, это не так, - ответил я наконец. Он снова улыбнулся и снял очки - в глазах не было огня, только вода и жидкий перламутр.

- Знаю, - легко согласился он. - Поплаваем?

Плавать после Сариных плюшек было делом как минимум нелогичным, но я не отказался - в основном, чтобы эта его улыбка подольше никуда не убегала. Лориан больше не улыбалась, но в этом и не было никакой необходимости.

Я безумно хотел задать встречный вопрос, может, это был шанс - но не задал. Элайджа не умеет лгать, и наверное, какая-то часть меня еще боялась, что правда окажется непоправимой.

Прошло меньше двух недель, прежде чем этот разговор аукнулся мне качественным апперкотом.

* * *

В тот вечер я дописывал очередную главу. На улице колотил дождь, и от этого слегка клонило в сон, потому Элайджа периодически снабжал меня кофе, в остальное время валяясь на кровати. Вернее... так бывало обычно, но сейчас он бродил по комнате из угла в угол, хотя я это едва замечал. Тимми Мори нашел в Нью-Орлеане человека, обещавшего позаботиться о моем творении, и желательно бы предоставить на рассмотрение если не все, то хоть внятную часть. Разумеется, с теми средствами, что мы имеем, можно было выпустить миллионный тираж и без чьей-то помощи... но мне почему-то хотелось по-честному. Чтобы кто-то со стороны просто высказал свое мнение.

Я даже не обратил внимания, что Элайджа остановился у меня за спиной и сколько там простоял - ощутил лишь тепло, когда он склонился через мое плечо, низко, едва не касаясь косичками клавиатуры.

Он никогда не интересовался текстом - да навряд ли прочитал хоть одну книгу в жизни. Это последнееЈ что пришло мне в голову, прежде чем он меня поцеловал.

Не знаю, делал ли он это раньше... но если нет, то не только свитера вязать у него с ходу получалось отлично. Однако я ответил на поцелуй скорее от неожиданности... я выбираю это объяснение, потому что другое - не ответить было сложно. Действительно. А отстраняясь - медленно, помалу - почувствовал, что он весь - как гитарная струна.

- Что могут они и не могу я? - спросил он негромко.

Я тряхнул головой, будто пытаясь прогнать дурной сон.

- Кто?

- Ты мне скажи - и я научусь. Не думаю, что это так уж сложно.

До меня медленно и верно начало доходить, а пока доходило - Элайджа поцеловал меня еще раз, скользнув горячими губами, и только теперь я отдернулся. Наверное, не надо было так... Он не отрывал от меня глаз, а мне некуда было сбежать и все слова в глотке застряли.

- Я понимаю, что для тебя значат физические отношения, - его голос звучал так же тихо и напряженно. - И могу делать все, что ты любишь.

- Элайджа...

- Я тебе совсем безразличен?

Напряжение в его голосе взметнулось, выросло, словно огню поддали кислорода. О боже, я ведь любил Лориан, видел ее в каждой женщине, но это оказалась лишь мистификация - Лориан не было, был Элайджа, его я видел, и не его вина, что я это еще не переварил. Хотя и не моя тем более.

- Нет, но...

- Мы делим одну кровать, и я знаю, что нет.

Да, но... Блин. Мы действительно часто спали вместе - вернее, один из нас спал - и это казалось... не знаю, как сказать - правильным что ли. Даже то, что он засыпал, держа во рту жемчужину, висевшую у меня на шее. Я не замечал этого, как, дыша, не замечают воздух, потому что Элайджа был словно по мне скроен - или я по нему - он совпадал по всем изгибам, и его тело всегда имело идеальную температуру - было прохладным или теплым там где надо и когда надо, ровно настолько, что я это даже не обдумывал. Ведь начнешь с одного - и придется обдумывать все, а это слишком.

- Разве не так, Сил?

- Да, но... это не повод заходить далеко.

- Так ты это называешь? Заходить далеко?

Может, мне показалось, но в комнате стало жарче - лучше бы мне показалось. Я протянул руку к его волосам, и в этот раз отдернулся он, отступив к окну.

- Не все так просто, - выдал я наконец коронную фразу и был обожжен крохотной точкой пламени в глубине его зрачков. Элайджа был поистине венцом равенства, чем только не-мертвые могут похвастать - видел людей предельно одинаковыми, и объяснить ему нечто подобное было лишь тратой времени. И нервов. Я это знал и этого боялся.

- А, по-моему, все как раз просто. Только не надо ради бога снова этой ереси про мужчин и женщин - я все равно не пойму. Сомневаюсь, что и ты понимаешь тоже. Сил, если люди нравятся друг другу, при чем тут вообще пол? Как можно определять чувство к другим относительно пола - это ТУПО! Это, как ты говоришь... - он на миг запнулся, вспоминая, - "не в моем вкусе", да? Значит, если я не люблю кареглазых, то пусть кто-то хоть сто раз мне подходит - от ворот поворот только за карие глаза? По-твоему, это нормально?!

Когда он так говорил, и впрямь все казалось бредом, предрассудками и упрямством на ровном месте... Хуже всего, что он начинал злиться, а еще хуже - что и я тоже. Может, от страха, слыша полузабытые нотки Короля Напалма, а может - от необходимости с этим справляться.

А может - оттого, что сейчас начну нести и не смогу себя заткнуть, как бы далеко это ни валялось от правды.

- Элайджа, это... теперь моя кровать, а ты приходишь, и я тебе позволяю оставаться, потому что...

- Почему? Боишься меня?

- Потому что понимаю - ты это делаешь не без причины! Но спать и... это не одно и то же!

- Как раз когда спишь, ты не так категоричен, - заявил он, не поворачиваясь.

- Что ты имеешь в... не говори, знать не хочу. Элайджа, уясни, не только ты - мы оба вынуждены мириться с тем, что есть вещи, которых мы не понимаем! И, возможно, никогда не поймем. Так что повзрослей, пожалуйста, и прими это!

Элайджа долго молчал, прикусывая губу едва ли не до крови. А потом вдруг вспыхнула штора и сгорела дотла, не успел я и рта открыть.

А потом я открыл рот и от бессилия выорался от души по всем пунктам. Мне самому было больно от каждого слова, но я не мог остановиться, хотя и знал, что сам себя за это прокляну. Позже. Я был тем самым Юпитером, который сердится, когда не прав, и где-то в середине моей тирады Элайджа просто хлопнул дверью. А я - стукнулся головой об стол. Достаточно сильно, чтобы чуть отвлечься, но недостаточно, чтобы унять эту химическую реакцию внутри меня. Тут ничего не поделаешь - есть условности, и не настолько уж я гибкий, чтобы взять и переступить все разом. "Он - мой, а я - его, дар и крест, непреклонность ш`иллох..." Переступить? Да чего там - даже не настолько, чтобы об этом говорить. По крайней мере, пока что.

Провертевшись в кровати пару часов в раздражении, я все же пнул себя самого под зад и вышел. Лориан сидела у бассейна под струями дождя, запустив пальцы в волосы, ее плечи вздрагивали. Я поднялся в свои бывшие апартаменты - Элайджа молча подвинулся, позволяя мне лечь на кровать рядом, мы провели в тишине пару минут, пока я наконец не сказал:

- Ты просто заботишься обо мне, так что я должен был...

- А ты меня предупредил раньше. Так что я не должен был.

- Прости, что наорал.

- Прости, что сжег штору.

Медленно выдохнув, я едва улыбнулся - и тут же начал помалу засыпать, словно сон потек, заполняя место схлынувшего напряжения. А уже в полудреме почувствовал, как руки Элайджи притянули меня в объятия знакомого, идеального тепла, и такие примирения стоят сотни ссор. И тысячи штор.

Теоретически я мог бы поговорить об этом с Лекси или Тимми, но их позиция и так известна. Может, разве что со Стивом - ведь Аддисон не всегда была женщиной. Хотя это на крайний случай. А я не считал, что это так.

Через еще один почти идиллический месяц я должен был слетать в Нью-Орлеан повидаться с той знакомой Тимми, что увлекалась готической прозой и имела выход на одно из лучших в стране издательств. Элайджа отнесся к этому на диво спокойно, пообещав вести себя как следует, чему я был предельно рад и очень хотел верить.

Ее звали Кэтрин Ямадзаки, Тимми отрекомендовал ее как Первую леди Луизианы, и до меня только в самолете дошло, что он имел в виду. Однако высокий статус такого рода, видно, мало на ней отразился - Кэтрин оказалась очаровательна и проста. У нее были зеленые глаза, короткая рваная стрижка и потрясающие ноги чирлидера, но не это так притягивало взгляд. Даже будь ее внешность посредственной, красоты бы не убыло. Каждое ее движение, каждый взмах ресниц выражал такое состоявшееся равновесие, такую... правильность и исполненность, что словами не передать. Она нашла свое место в жизни и упивалась этим. Я это знаю прекрасно, я это не раз видел - госпожа Ямадзаки смотрела глазами любого члена клуба Одна Проблема, кроме разве что Сила Маккензи. Вот я еще платинового членства не удостоен... пока что. Надеюсь, что пока.

- Просто проглотила вашу книгу, - призналась она без обиняков. - То, что есть. Едва сдерживаюсь, чтобы не выпросить спойлер.

Лучшего комплимента автору и не придумать - она сразу занравилась мне еще сильнее.

- Если честно, я еще не уверен, чем закончу.

- Знаете, - Кэтрин качнула головой, словно смутившись, - она напомнила мне один давний случай. Не знаю, почему, видимой связи нет, но я много лет не вспоминала об этом, а читая, вдруг увидела все перед собой, словно забытый фильм... Когда-то я гостила в Лос-Анджелесе у друзей и забрела на частный пляж. Там было пусто, и только у самой воды я заметила детей - двух мальчиков лет тринадцати и пятилетнюю девочку. Вернее, мальчиков было трое - один из них лежал на песке, а другой - с длинными светлыми волосами - делал ему искусственное дыхание.

Моя рука, державшая бокал, задрожала, но Кэтрин не заметила этого, продолжая рассказ:

- Я прекрасно знала, что нужно делать, как нажимать, но он просто держал ладонь на груди и вдувал воздух. А когда я уже хотела закричать, что так ничего не получится, вода вылилась из легких, и тот закашлялся.

В тот момент светловолосый мальчик заметил меня. Его глаза... они были будто налиты золотом, а может - пламенем. Могло и показаться, но у меня вдруг перехватило дыхание от какого-то первичного ужаса, а потом он моргнул - и глаза снова пришли в норму. Стали переливающимися и прекрасными, как океан у него за спиной. Второй мальчик, дочерна загорелый, произнес: "Не бойся", и улыбнулся. А девочка сказала: "Иди куда шла". Мелкая, от земли не видать, но я ощутила дрожь в коленках и непроизвольно сделала несколько шагов назад.

Потом я увидела, как открылись глаза "утопленника". И как светловолосый снова наклонился и коснулся его губ... И как закрылись его глаза. А дальше я сбежала.

Я все еще молчал в ступоре, и Кэтрин добавила:

- Глупо, но после я думала только об одном - как хорошо, что тот мальчик не запомнил глаза его спасителя такими, как я их увидела. Может, это был просто отблеск, может, шок, но в глубине души я знаю, что видела, и этого не изменить. Как и многое в нашем мире.

- Это... не глупо, - сказал я наконец хрипло и отпил из бокала.

- Просто удивительно, как чужая фантазия иногда сплетается с твоими собственными мыслями и воспоминаниями... - Кэтрин протянула руку и положила сверху моей. - Сил, ваша книга о судьбе, а это близко мне как ничто иное. Вы не поверите, какая пропасть между мной раньше и сейчас. Не могу сказать, что преодолела ее в один шаг, но иногда кажется, что все именно так и случилось.

- И как вам это удалось?...

- Я просто приняла дар... Оказалось... нужно лишь не отвергать дары, и тогда непременно окажешься в нужном месте и с тем, с кем нужно.

Чтобы ничего не говорить, я снова отпил - я и не мог говорить. Надо же. Несколько человек, авторитетных в этом до невозможности, твердили мне и не раз, а нужна была лишь пара слов незнакомки... Может, и правда пришло время?

Я ничего не рассказал Кэтрин, да это и не имело значения. Мы договорились о сроках, и она уверила меня, что возьмет на себя все хлопоты с процессом.

Все складывалось превосходно, но после встречи я о книге и думать забыл. Мне не терпелось позвонить Элайдже и рассказать о нашем разговоре.

Он молчал так долго, что я спросил:

- Ты меня слушаешь вообще?

- Я слушаю твой голос, - ответил он. Потом снова помолчал и произнес:

- Когда приедешь?

- Завтра. Хочу посмотреть город, он просто потря...

- Она тебе понравилась?

- Кто?

- Кэтрин Ямадзаки.

- Да, она просто...

- Потрясающая? Может, она тебе и покажет все?

- Элайджа, я...

- Не спеши. Посмотри город.

- ... скучаю, - закончил я в гудящую трубку и долго смотрел на нее, прежде чем повесить. Она казалась просто раскаленной.

Мне сразу расхотелось гулять по Нью-Орлеану. Я взял билет на ближайший рейс и ближе к ночи уже ехал из аэропорта домой, все это время меня терзало предчувствие. Что-то должно было случиться, и как всегда скорей плохое, чем хорошее... но едва ли не впервые за все мое пребывание здесь я осознал, что могу на это повлиять. Плохим оно будет или хорошим - мне решать. И решать тут нечего.