Motoharu

Понедельник 6:23

Аннотация
"Это было настолько страшно и предначертано, что все чувства сдались под напором силы Александра и перестали сопротивляться. Паника медленно отступала. Наркотик стал частью крови.
– Ты мой, красивый мальчик... – Александр целовал Диму, но тот всё ещё чувствовал на себе его взгляд. Теперь он всегда будет его ощущать, где бы он ни был, с кем бы он ни был... Дима словно видел себя со стороны, свой путь... который лишь касается пути Александра сейчас... а потом... Но сожаления не было, было просто знание – так будет"
Продолжение истории - "Пятница нон-стоп"
"Бонусы" 



Часть 1. Дима

Они развелись два месяца назад. Просто проснулись однажды утром, молча позавтракали, собрались и, прихватив документы, пошли в ЗАГС. Нет, они не вспоминали, как заходили в эту светло-коричневую дверь с отбитым косяком два года назад в праздничном настроении и с радостно гомонящими гостями следом. Они были красивой парой, говорили все и дарили цветы.
Когда они входили в ЗАГС второй раз, они тоже были красивой парой. Улыбались и подтрунивали друг над другом, как в старые добрые студенческие времена. У Димы постоянно развязывались шнурки на кедах, а Вика предсказывала ему, что он наступит на них и упадёт на колени перед тётенькой, ставившей штампы на предпоследней странице их паспортов.
В тот день им было легко. Впервые за долгое время им вновь было легко друг с другом.
Никогда не женитесь на своих подругах, думал Дима, заправляя за ухо девушки упавшую на высокий бледный лоб прядку. «Моя милая, лучшая, самая дорогая ошибка», – прошептал он ей на ухо и слегка прикоснулся губами к виску.
Она улыбнулась и медленно провела рукой по его спине. «Мы пытались», – честно ответила она, и это её тихое «мы» звучало сильно и уверенно. На душе стало спокойно и темно. Свет погас – пора спать.
Он уехал от ЗАГСа на машине, она – на автобусе.

Дима вошёл в пустую квартиру, где ещё, казалось, блуждал её высокий мягкий голос. По утрам она любила петь в душе, одну и ту же песню – «Я ехала домой». И он всегда грустил, слушая её, и где-то в глубине души считал себя виноватым в этой грусти. У них всё было хорошо, каждый раз убеждал он себя, и она себя убеждала и его убеждала. Они много говорили. Понимали друг друга с полуслова, никогда не ссорились. Даже когда она увидела эти рисунки, она лишь сдержанно вздохнула и спросила, набрав силы для улыбки: «Оно никуда не ушло, да?»
И Дима не смог соврать. Честность – это то, на чём строились их отношения с самого начала. Он кивнул и понял, что скоро она уйдёт и оставит его с этим одного. Быть может, так нужно было сделать с самого начала.
После этого они прожили вместе полгода. Протянули. Пока не появился другой мужчина. Он просто пришёл и сказал Диме, что Вика любит его, и они будут встречаться открыто. «Пока ты не дашь развод», – сказал Виталий и заправил свой тёмно-синий респектабельный галстук за чёрный респектабельный пиджак. Он был старше Димы на пять лет, он был директором компании, где работала Вика, и ухаживал он красиво, Дима был в этом уверен. Вика любила этого человека, и это было видно в его глазах, блестящих от солнечного света яркой весны за окном.
Дима не стал скандалить. Он просто достал домашнее вино, которое Викина мама привезла с дачи, и они с Виталием выпили по три рюмки.
– А ты странный, – искренне признался директор компании его жены. Он снял свой респектабельный пиджак и кинул на соседний стул. Белоснежная рубашка бликовала на солнце. – Я готовился к несколько другому приёму.
– К какому? – Дима снисходительно улыбнулся и отставил бутылку. В голове уже начинало замыкать, а поговорить хотелось в трезвом уме и твёрдой памяти.
Виталий улыбнулся и взъерошил свои аккуратно уложенные волосы. Теперь он был больше похож на человека.
– Думал, что ты будешь скандалить и обвинять Вику в измене.
– А ты её стал бы защищать? – Дима усмехнулся.
– Ну да... – сдался Виталий и смущённо улыбнулся. Он был пьян, и от этого честен с абсолютно незнакомым ему человеком, вроде бы соперником... Но отчего-то не получалось.
– Я никогда не обвинял Вику, я не умею обвинять.
– Никогда-никогда? – Виталий наклонился чуть ближе и даже подмигнул Диме. – А если честно? – почти шёпотом спросил он.
– А зачем? Я готов взять вину на себя, даже за то, что ты сидишь тут передо мной и гнёшь из себя крутого победителя, – просто ответил Дима и угрожающе постучал пальцами по столешнице.
– Дмитрий, может быть, дуэль? – Виталий продолжал хмельно улыбаться.
– Не хочу, – Дима откинулся на стуле и сложил руки на груди. – Я занимаюсь кунг-фу с пяти лет, поэтому у тебя нет шансов. Зачем мне позорить будущего мужа моей любимой девушки?
Виталий прекратил улыбаться и хмуро посмотрел в окно.
– Ты её всё ещё любишь? – спросил он и медленно поскрёб щёку рукой.
– Мои чувства остались неизменны с первого дня нашего знакомства, и её тоже.
Виталий повернул голову, что-то хрустнуло в его шее, какой-то позвонок. Он больше не смеялся и не улыбался. Он вновь стал директором компании, где работает Вика. Но Дима не был его подчинённым, поэтому ему стало жаль Виталия. Обычный парень с простыми реакциями, готовый защищать то, что считает своим. Вике повезло с ним, он не изменит ей даже в мыслях. Дай им бог.
– Вика хочет развода, – твёрдо произнёс Виталий тоном Виталия Семёновича.
Дима дружелюбно улыбнулся.
– Может быть, ещё по рюмочке?
– Нет, хватит, мне на работу идти. Так Вика любит тебя или нет? – Виталий смотрел прямо и не моргая. Диме он нравился. Даже слишком... Его хотелось дразнить. Дурацкая привычка нарываться на неприятности.
– Мы просто хорошие друзья, – сдержался Дима, – и всегда ими были. Ничего большего. Так что не переживай.
– А я и не переживаю, – Виталий поднялся из стола и вальяжно закинул на плечо свой пиджак. – Я верю своей девушке.
– Это самое главное, – вздохнул Дима и тоже поднялся из-за стола. – Доверие – это самое главное...
– Скажи, ведь это ты ей изменял? – спросил вдруг Виталий около самого порога. – Я не понимаю, что между вами пробежало.
– А тебе и не нужно понимать. Всё уже закончилось, – Дима открыл входную дверь и выпустил гостя. – Берегите себя.
Дверь закрылась за Виталием и Диминой семейной жизнью.

«Александр Владимирович Яковлев – начальник отдела маркетинга» прочитал Дима на табличке кабинета номер пять. После развода он взял отпуск на две недели, и когда вернулся, увидел произошедшие в его отсутствие изменения. Раньше, ещё до того, как Вика ушла в другую компанию, здесь было написано её имя.
– Как отдохнул? – Лида всегда любила спрашивать первой, хоть что-то в данной организации осталось неизменным. – Подцепил новую девчонку? Или пил, не просыхая?
– Да, да, нет, да, – ответил Дима, усаживаясь за свой компьютер и включая систему.
– Я задала тебе три вопроса, а не четыре, – улыбнулась она и подвигала бровями, так, как умела только она, профессионалка в соблазнении мужчин.
– А ты даже помнишь?
– Фуф, ну ты как всегда в своём репертуаре. Я уж думала, что будешь страдать.
– А почему я должен страдать? Это было обоюдное согласие. Мы вернулись к тому, с чего начали.
Лида состроила недовольную гримаску и махнула рукой.
– Знаем мы вас, мужиков, никогда не признаётесь в своих слабостях.
– Ну вот, ты сама за меня ответила, молодец, – Дима засмеялся, но тут же умолк. В кабинет зашёл незнакомый высокий мужчина в свитере и джинсах, заправленных в высокие армейско-рокерские сапоги. Эта деталь одежды почему-то вызвала приступ лёгкой паники в душе Димы, и в груди сладко и больно заныло.
– Лида, отправьте это по факсу в Ирландию, адреса там написаны, – сказал незнакомый мужчина и положил перед притихшей девушкой пачку отчётов. Он вышел, даже не поздоровавшись с Димой, и тот сразу понял, что это их новый начальник отдела маркетинга – Александр Владимирович.
– Господи, как же я его боюсь, – Лида передёрнула плечами и придвинула к себе бумаги так, словно они были частью этого странного начальника и тоже могли таить в себе опасность. – Он точно какой-нибудь маньяк.
Дима ничего не стал говорить. Он впервые за долгое время чувствовал себя растерянным и влюблённым. Безумие какое-то. Этого не может быть, эффектные сапоги и одна скучная фраза, брошенная вскользь, и то не ему.
Александр Владимирович... А какие сигареты вы курите?

Вечером Дима с облегчением понял, что в разводе много плюсов.
Он взял карандаш и впервые после института в открытую стал быстро набрасывать портрет Александра Владимировича, он получился слишком суровым и более взрослым. Интересно, сколько ему лет? Тридцать пять? Сорок? У него короткие чёрные волосы, седины не видно. Твёрдый подбородок и прямой английский нос, нахмуренные брови и жёсткая линия почти бесцветных губ. Может, больше сорока?
Он женат. И то, что на пальце нет кольца, ещё ни о чём не говорит. Дима сам не носил кольцо. Он вообще не любил побрякушки, крестик тоже относился к разряду побрякушек. Вера должна быть в душе, наверное... Хотя веры тоже не было.
У него есть дети. Александр Владимирович окутан одиночеством и холодом, но в его манерах есть какая-то неуловимая плавность, которую мужчины приобретают после того, как часто держат на руках маленьких детей. Сын и дочь, скорее всего.
Дима провёл карандашом по линии бровей и вгляделся в тёмные глаза, внимательно смотревшие на него с бумаги.
Ему нравятся мужчины. Карандаш замер на секунду, а вместе с ним и сам Дима.
Бред... Это невозможно. Этого хотелось и не хотелось одновременно.
Дима отложил рисунок и встал с дивана. Надо покурить. В доме, как назло, не осталось ни одной сигареты.
– Рассеянность когда-нибудь тебя погубит, – усмехнулся Дима своему отражению в зеркале. И накинув куртку, вышел из квартиры. Прогулка пошла на пользу, больше никаких бредовых мыслей в голове не было. А эскиз так и остался недорисованным.

– Димка, ты на корпоратив пойдёшь? – Лида явно скучала, сегодняшняя её работа закончилась, но поскольку новый начальник не спешил заводить дружеские отношения с коллективом, то девушка не могла пойти и отпроситься у него. А сам он заходил крайне редко, и так, что вопросы задавать ему было невозможно. Словно он мог убить ответом.
– Не знаю, у меня мама приезжает в выходные перед праздником, не оставлю же я её одну вечером? – Дима закрыл Corel и снял очки. Глаза болели от ярких красок и постоянного напряжения мышц, даже очки не спасали.
– А жизнь свою ты как собираешься устраивать? Там будет много красивых девчонок... Познакомишься.
– А зачем они мне? У меня ты есть, – Дима засмеялся.
Лида картинно надула губы и отвернулась к окну. Солнце ещё высоко стояло над горизонтом. И стоявший вдалеке кран отражённо поблескивал одним-единственным окном.
– У меня Вадик есть, – вздохнув, сказала она. – Но он не любит всякие такие тусовки, так что я иду одна, составь хоть мне компанию, раз по новой жениться не хочешь!
– Ну раз я вместо Вадика, то думаю, стоит пойти.
– Дурак ты, – снисходительно улыбнулась Лида, а потом подпёрла подбородок кулачком и сентиментально вздохнула: – Красивый, зараза. Я когда тебя первый раз увидела, подумала, что один из наших моделек.
– Ростом не вышел я для модельки, да и читаю несколько больше ста слов в минуту. Могут возникнуть проблемы с общением.
– Да ты ж у нас ума палата. А я со своим красным биологическим прям пэтэушницей себя чувствую в этой фирме. Один интеллектуал, зачморит даже и не поймёшь когда, другой вообще скажет слово, так все сразу строятся затылок в затылок. Отдел маркетинга – одни кретины-медалисты. За кого замуж-то выходить, Дима, посоветуй?
– В соседнем здании работает весьма перспективный электрик, Вадим Петров, почему бы не подмигнуть ему? – Дима прикусил язык, потому что всяким шуткам должен быть предел, но его всегда трудно определить.
Лида вспыхнула и с чувством кинула в сторону соседнего компьютера коробку со скрепками. В полёте коробочка раскрылась, и скрепки блестящим дождём посыпались на пол.
– Лида, это война, – серьёзно сказал Дима и, разогнавшись на стуле, хотел проехать по проходу между столами с принтерами, но наехал на собственный злосчастный шнурок. Кресло резко затормозило и перевернулось, накрыв неудачливого воителя сверху и придавив пальцы на правой руке.
– Вот бля...
Лида засмеялась так громко, что растерявшийся и ушибленный Дима подумал, что сейчас и потолок рухнет в придачу. Но потолок не рухнул, потому что смех мгновенно оборвался.
– Лида, позвони в модельное агентство и закажи двух-трёх девочек, желательно блондинок, на завтрашнюю сессию.
– Да, Александр Владимирович, сейчас позвоню.
Дима хотел бы никогда в жизни не выбираться из-под этого стула, так и пролежал бы до скончания века на полу с отдавленным пальцем, закусывая губы, чтоб не материться вслух, а только про себя. Но жизнь – несправедливая штука. Александр Владимирович одной рукой поднял стул и откатил его на место, а другую протянул Диме, чтобы помочь подняться. И вроде бы, чего такого? Схватился за протянутую руку и встал – так делают все нормальные люди. Но Дима никогда не считал себя нормальным, может, поэтому он смотрел в лицо Александра и не двигался. Секунду... другую... Дима не моргал, Александр Владимирович тоже. А потом рука опустилась ниже, крепко ухватила Диму за плечо и дёрнула вверх.
– В следующий раз будь осторожнее на дорогах, – улыбнулся Александр, отпуская Димино плечо и отводя взгляд. – Лида, как позвонишь, можешь идти домой.
– Хорошо, Александр Владимирович, – сдержанно согласилась девушка. И стала активно изображать видимость работы.
Дима посмотрел на закрывшуюся за начальником отдела маркетинга дверь и внезапно покраснел. Его только сейчас накрыло осознание того, что за стыдобу он тут устроил.
– Ну ты лох, – Лида сокрушённо покачала головой, а потом опять прыснула, так же громко, как когда Дима свалился со стула.
– В точку, – выдохнул он. И опять посмотрел на дверь.
Всё-таки Александру Владимировичу нравятся мужчины.

А через два дня Дима понял, что это просто фанатизм какой-то. Он видел Александра во сне, слышал его голос, как только закрывал глаза, рисовал портреты, какие-то абстрактные наброски. В каждом встречном мужчине он отмечал схожие черты, и каждый раз сердце сладко замирало, когда эти черты особенно угадывались.
Дима подошёл к двери Александра Владимировича и, собравшись с духом, постучал. Ему нужно было заверить чертежи по новому проекту – дело пяти минут, но Дима полдня бродил по своему кабинету, не решаясь отнести их.
– Да, войдите, – раздался неожиданно весёлый голос Александра.
Дима даже вздрогнул и ещё больше напрягся. Весёлый?
Дверь противно скрипнула, и Дима вошёл в обитель зла и порока, как все сотрудники фирмы за глаза назвали этот кабинет.
На него одновременно уставились две пары глаз, причём Александр не смотрел в его сторону, перед ним лежал какой-то пёстрый журнал с полуобнажёнными девушками. Такие журналы в фирме не были в диковинку. Модели, в них снимающиеся, принимали участие и в съёмках рекламы компании.
В кожаных креслах напротив стола Александра сидели двое стильно одетых мужчин и приветливо улыбались вошедшему Диме, подбадривая.
– Александр Владимирович, я принёс макет... – уверенно начал Дима, но его тут же прервали.
– Положи на стол, я потом посмотрю, – кинул Александр, не отрывая взгляд от журнала. – Мне не нравятся эти девушки, у одной слишком скучное лицо, а по другой видно, что она глупа, – сказал он, обращаясь к одному из мужчин. – Я думаю, что лучше взять мальчиков.
– Можно и мальчиков, только с ними сложнее работать, самомнение и все дела. Их трахать хорошо, а не снимать.
– Говоришь как знаток.
– Ну, с тобой никто не сравнится...
Александр коротко рассмеялся.
Дима положил папку на стол и вышел из кабинета на ватных ногах. Он прошёл по коридору, уткнулся в стену и только тут понял, что его кабинет находится в другой стороне. Когда он проходил обратно мимо приоткрытой двери с табличкой «Александр Владимирович Яковлев и бла-бла-бла», до его слуха донёсся голос начальника:
– Да у меня сын выглядит старше, чем он...
Он? Это я, что ли, сначала подумал Дима, а потом понял, что они, скорее всего, говорят о каком-нибудь мальчике из журнала, и тревожное липкое отчаяние наполнило его изнутри.
Он окончательно убедился в том, что влюбился, и должен на что-то решиться.
В среду у Александра тренировка в спортзале. Значит, у Димы тоже будет.

Он шёл по узкому коридору, холодный кафель обжигал ноги, а в груди бухало сердце. Нужно было выпить что-нибудь, думал он и в отчаянии скользил рукой по гладкой стене. Во второй он сжимал глянцевый пакетик, который казался ему слишком тяжёлым, хотя весил всего ничего. Не хватит... смелости не хватит. Назад, нужно повернуть назад, пока ещё не поздно. Где-то совсем рядом зашумела вода. Душ. Звук льющейся воды манил за собой. «Терять нечего, чего ты боишься, Дима? – слышалось в шипении воды. – Если хочется, то нужно делать, жалеть будешь потом, не сейчас. Сейчас нужно просто идти, шаг, другой...»
В душе было светло, слишком светло, чтобы решиться на что-то большее. Свет всегда выглядит обличающе. Но тем лучше. Нет места для заблуждения.
Пять кабинок, четыре из которых свободны. Есть ещё шанс воспользоваться одной из них. Но Дима прошёл к самой дальней, занятой, и каждый шаг как по раскалённым углям отдавался болью во всём теле. «Я уступаю тебе, что же тебе не нравится?!» Но телу не нравилось то, на что его толкали, каждый мускул напрягся, каждый нерв натянулся как струна на гитаре, того и гляди, лопнет. Это как перед боем, успокаивал себя Дима. Концентрация и расслабленность одновременно. Вдох-выдох, вдох-выдох. И на грани сознания и предчувствия – а если он откажется?
И бескомпромиссный ответ – он же никому не отказывает.
Последний шаг и он встал перед ним как есть, обнажённый и открытый. Он сдался, пусть победители судят.
Александр скользнул по его телу коротким цепким взглядом и быстро вернулся к глазам. Лицо было бесстрастным. Ни тени улыбки или хоть какой-то заинтересованности. Дима запаниковал. Точно откажет. А может, и чёрт с ним? Не судьба так не судьба. Он хотя бы попробовал, упрекнуть себя не в чем.
– Там четыре свободные кабинки, – прервал ход его мыслей Александр и отвернулся к крану, точным движением прибавил напор, и запрокинул голову, позволяя воде бить по его лбу и скулам.
Дима смутился и хотел уже было воспользоваться советом, но всё равно упорно продолжал стоять на месте. Он знал, что второго раза у него уже не будет, никогда. Нужен именно этот человек.
– Я знаю, я пришёл не мыться, – голос прозвучал неожиданно твердо и нахально. Это было не похоже на него, обычно, когда он нервничал, внятно говорить не мог.
Александр обернулся и второй раз посмотрел на Диму, внимательнее. А потом что-то вспыхнуло в его глазах, словно он вдруг понял, что когда-нибудь умрёт.
И это было такое безумное ощущение пульса жизни, никогда ранее Дима не чувствовал себя таким живым. Он сделал ещё два шага в направлении Александра и улыбнулся. Они стояли, разделённые струями воды и всем миром.
– Смело, – сказал Александр без улыбки и сам приблизился к Диме, провёл руками по его плечам. Он был выше на полголовы, широкий и опасный. От него пахло мятным гелем для душа и пороком.
Дима поднял голову и посмотрел ему в глаза. «Этот человек убьёт тебя», вспомнил он свою первую мысль, когда увидел Александра в офисе.
– Я боюсь тебя, – прошептал Дима и прижался к твёрдому упругому телу плотнее. Волна разрушительного восторга накрыла его с головой. Наконец-то!
Александр провёл костяшками пальцев по Диминой спине сверху вниз до поясницы и остановился. Дима не смог сдержать тихого довольного стона – это было чертовски приятно и столь же чертовски неправильно – и вложил в руку Александра пакетик с презервативом.
– Мальчик ещё, – выдохнул Александр и резко развернул Диму к себе спиной. – Упрись руками в стену, будет удобнее.
Стена была тёплая и скользкая, вода текла на плечи, на спину, а в голове было тихо и спокойно. Не отказал.
Александр быстро разминал его спину, бока, ягодицы, а потом вошёл. Неожиданно и резко. Боль была столь ошеломляющей, что Дима не смог сдержать крика.
– Потерпи, сейчас будет лучше, – Александр прикоснулся губами к его шее и стал медленно двигаться внутри. Стало ещё больнее, боль пульсировала в животе, в спине, бежала по венам к голове, Дима задыхался в ней и тщетно пытался поймать ускользающую от него стену. Но Александр держал его крепко, не позволяя упасть.
А потом уверенная рука коснулась его паха и стала двигаться. Дима вовсе пропал. Не было ни боли, ни удовольствия, только пульсация крови где-то в голове и ощущение ритма, больше ничего. А потом и этого не стало.
Когда он смог ощущать себя вновь, понял, что сидит прямо на полу, прислонившись плечом к стене. Вода по-прежнему текла сверху, и Александр рвано дышал ему в затылок, гладил по голове и всё ещё поддерживал за пояс, словно он мог упасть.
Дима не хотел анализировать то, что произошло. Потом, он подумает об этом дома. А сейчас хотелось... хотелось... Черт возьми, почему же так больно? И одиноко.
– Не плачь, первый раз самый трудный, – Александр крепче прижал Диму к себе и поцеловал в плечо.
– Уйди, пожалуйста, – Дима прекратил нервно всхлипывать и отстранился. Он по-прежнему не смотрел на Александра, и возможно, больше никогда не захочет. – Оставь... я сам.
Он ушёл молча, тем лучше.
А потом Дима поднялся с пола, сполоснул лицо, тело, которое получило то, что желало, и сполна, и вышел из душевой, завернув кран.


Часть 2. Корпоратив


Дима сидел в машине и курил. Кажется, это была уже третья сигарета, а может быть, и четвёртая. Очертания домов незнакомого района за окном погрузились в синие сумерки, и от этого на душе стало ещё паршивее. Боль притупилась, но всё равно ощутимо гуляла где-то под кожей, превращая каждое движение в трудную задачу и желание себя пожалеть.
Конечно, винить в случившемся некого, но Дима не ожидал, что это будет так странно. Страшно, больно, но вместе с тем завершённо. Всё встало на свои места, и в голове было опустошение. Скорее неприятное в своей неожиданности, но Дима уже тогда понял, что к этому можно привыкнуть. Первая тренировка.
Он затушил окурок и завёл мотор. Нужно выпить какое-нибудь обезболивающее и поспать. Утро вечера мудренее. На это вся надежда.
За весь оставшийся вечер Дима ни разу не вспомнил об Александре.
Ванесса Мэй как тот кузнечик истошно запиликала на скрипке где-то в области правого полушария мозга. Четверг... работа... завтрак... логотип... ёжик... мама... Дима понял, что вновь начинает засыпать, и резко открыл глаза. Обычно он быстро вскакивал с кровати, но сегодня он только поднял ногу, как закусил губу от пронзившей спину боли.
– Зашибись, – простонал он и замер, прислушиваясь к себе. Нет, сегодня было лучше, чем вчера, определённо. Но на работу в таком состоянии идти невозможно. Тем более – Дима потёр лоб и тяжело выдохнул – Александр там. И он сразу поймёт, что происходит. Станет ли он жалеть? Сожалеть?
– Игнорировать, – уверенно резюмировал Дима и, кряхтя, поднялся с кровати. Природа звала и очень настойчиво.
Вернувшись в комнату, Дима набрал номер Лиды.
– Утро доброе, мой милый, – пропела девушка, как только установилась связь. – Опаздываешь?
– Утро злое, – усмехнулся Дима. – У тебя там вроде была знакомая в больнице, которая может нарисовать справку от всех бед?
– Да, есть такая, позвонить?
– Будьте так любезны, Лидия Васильевна, – проговорил Дима голосом Александра Владимировича. И сердце забилось быстрее от мысли, что Александр не только выглядит человеком, который может сделать больно, он действительно сделал это. И пусть по желанию Димы, но факт остаётся фактом.
– На сколько дней и что за недуг тебя мучает?
Неудачный сексуальный опыт, с тоской подумал Дима, вспомнив вдруг свои гадкие слёзы и последовавшие за ними слова Александра. Вроде бы он даже успокаивал.
– Два дня насморка и смерть.
– Там не про насморк, – громко засмеялась Лида в трубку. – Ладно, сочиним какой-нибудь простудилифилис. Смотри, не забудь через два дня, где работаешь.
– Потом рассчитаемся.
– Нее, я деньгами не беру. На корпоратив со мной пойдёшь, будешь отрабатывать повинность.
– Ладно, обещаю крепко подумать, – Дима обвёл комнату невидящим взглядом и опять вспомнил вчерашнее событие, теперь прикосновения уверенных пальцев к своей спине. Кожа мгновенно покрылась мурашками. Да, обдумать и вспомнить есть ещё много чего.
– Без вариантов, Димочка, – Лида хихикнула в трубку, а потом добавила серьёзно: – Отдыхай. Пойду начальнику доложу, что тебя не будет – обрадую. Эх, грехи мои тяжкие.
– Спасибо, Лид.
Дима отключил телефон и опустился обратно на кровать. Мысли крутились вокруг одного и того же – нужно пойти поесть и прекратить уже вспоминать!
День прошёл незаметно, разрабатываемый проект поглотил всё внимание и мысли. За него обещали хорошие деньги, можно будет выплатить последний взнос за квартиру. Дима построил эту квартиру для Вики и своих будущих детей. Ну как было заведено. Вот только с детьми не сложилось, всё время и силы вбухали в карьеру, квартиру, машину, мысли о чём-то большем. Да и опасались, что Димина предрасположенность может передаться по наследству: Вика боялась, и Дима об этом знал. Вообще всё это было глупостью от первого и до последнего слова.
– Лида, ну как там поживает начальник? Когда я могу зайти за расчётом?
Девушка засмеялась. Она была очень лёгкой на подъём и юмор ценила, что особенно радовало Диму. А что самое главное – никогда не задавала глупых вопросов, даже если и видела что-то.
– Я сказала, что ты заболел и железно будет больничный.
– И что он ответил? – Дима поводил ручкой по листу, обвёл заглавные буквы какой-то статьи о монолитном строительстве.
– Сказал: «Угу, принесите, пожалуйста, распечатку переговоров».
– Значит, всё в порядке, будем жить, мать Россия, – усмешка получилась немного нервной, но Лида спишет всё на помехи связи, Дима даже не сомневался. – Ну всё, до пятницы.
Лида захлебнулась радостью, трубка зашипела – пришлось убрать её от уха подальше.
– Ты всё-таки идёшь, да? Сволочь такая! Я тут мучаюсь, его уламываю, а он издевается! – фонтанировала эмоциями девушка, в то время как Дима рисовал на листочке какую-то колючую проволоку. Да, Фрейд бы много чего сказал по этому поводу. Но Дима и без Фрейда знал, что это значит.
– Да, я иду. В конце концов, кто против хорошего алкоголя на халяву?
– Меркантильная душонка, заедешь за мной в семь. И ни минутой позже.
Лида отключилась.
Ну раз звёзды в лице чрезмерно активной коллеги так настойчиво просят, чтоб Дима был на этом празднике жизни, он там будет. В конце концов, кого ему бояться? Он ничего плохого не сделал и не собирается жалеть. А то, что Александр, как он был уверен на сто процентов, даже внимания на него не обратит, будет самым лучшим вариантом. И к чёрту всякие бредни про чувства.

Дима сидел в самом тёмном углу зала и медленно потягивал виски. Пятый подход к фуршетному столу закончился тем, что Лида ухватила парня под белы руки и усадила на этот стул, взяв клятвенное заверение, что Дима никуда больше не пойдёт и не наступит дочери мэра города на ногу. А ещё он, кажется, не должен больше обзывать начальника автобусного парка скупердяем и во всеуслышание заявлять, сколько сотен долларов стоит колье его жены. На какие средства? Задавал Дима риторический вопрос каждому встречному, а потом вдруг понял, что он занимается какой-то фигнёй и позорится. Никогда не умел держать себя в руках, если вдруг пьянел чуть больше нормы.
Александр не пришёл, и Диму почему-то это очень напрягло. Хотелось даже с кем-нибудь поссориться так, чтоб дело дошло до мордобоя. Но люди не склонны вступать в драку, они всеми возможными средствами пытались сгладить возникающие конфликты, и наконец Диме это надоело – он позволил себя усадить на стул. Отчего-то вспомнилась Вика, которая строго контролировала количество выпитого Димой алкоголя, но так аккуратно, что он даже не замечал этого. Всё-таки им было хорошо вместе, и вдруг показалось, что ни с кем больше так не будет. Вика – мягкая, трепетная, понимающая... Идеал девушки. Дима обожал её, но не любил. Никогда не любил.
– Нелюбовь, нелюбовь... – Дима поболтал бокалом, наблюдая, как кубики льда танцуют в тёмной, обманчиво вязкой жидкости, и сделал небольшой глоток.
Лида кадрила какого-то бухгалтера. И довольно-таки удачно кадрила, тот пригласил её к своему бухгалтерскому столику и, очевидно, рассказывал про то, как свести дебет с кредитом. И отчего девушки западают на всяких электриков и бухгалтеров? Они же никакие. Да, то ли дело брутальные начальники... Один взгляд, и ты труп.
Дима сполз чуть ниже по стулу и устало вздохнул. Интересно, почему он не пришёл? Интересно, почему это вообще его волнует? Мало было двух дней отходняка?
– Хочется ещё, – ответил Дима спрашивающему его льду в стакане. Лёд всё знал и даже где-то сочувствовал.
– Говорящие предметы? – Лида неожиданно материализовалась рядом и нависла над Димой, тоже посмотрела в стакан. Нет, с ней лёд разговаривать не хотел. – Может, тебя домой подбросить, а то уснёшь тут ещё?
– Нееее, – Дима замотал головой слишком активно. Стало дурно. – Я ещё посижу, музыку послушаю. Нелюбовь... нелюбовь...
– Ну сиди, только не спи. Я попозже подойду ещё.
Она ушла, а светлее не стало. Дима поднял голову и увидел тот самый страх и трепет, о котором грезил ночами.
– А-хре-неть, – медленно протянул он и смущённо улыбнулся, непроизвольно усаживаясь на стуле ровно. – То есть я хотел сказать, здрасти, Александр Владимирович...
– Выздоровел?
– Да я и не болел... За пятьсот рублей можно любую справку получить. Вы разве не знали?
Дима задним числом понял, что явно сморозил какую-то глупость, но какую, понять было сложно. Вообще все акценты куда-то сместились. Один только остался на месте – Александр Владимирович всё-таки пришел, и это было здорово.
– Знал, я сам часто так делал в институте. Но мне казалось, ты давно уже не студент.
– А я вечный студент. Знаете, этот, который в «Бедном саде» у Чехова.
– Вишнёвом, – Александр улыбнулся. И где же тебя так учили улыбаться-то? Прям хоть помирай от счастья... – У Чехова сад был вишнёвым.
Дима опустил голову и тяжко вздохнул.
– А вы шуток совсем не понимаете, да?
Александр Владимирович продолжал улыбаться, но глаза его были серьёзными. Он внимательно смотрел на Диму, явно над чем-то размышляя.
– А ты сегодня весь вечер юморил, – он опустился на корточки, и теперь Дима смотрел на него сверху вниз. Хотя ничего не поменялось. Или всё же?.. – Мне на тебя пожаловались вышестоящие инстанции. Просили принять меры.
Дима, не отрывая взгляда, смотрел на Александра и медленно терял связь со своим сознанием. Где-то посередине произошло короткое замыкание.
– И? Вы не можете меня уволить, я не являюсь вашим подчинённым... только если написать доклад...
Александр не дослушал и пружинисто поднялся на ноги. Он окинул зал быстрым взглядом, а потом сказал как бы между прочим:
– Я буду ждать тебя в машине.
И ушёл. Вот так запросто сказал и ушёл... Захотелось выругаться матом, но Дима сдержался. Александр Владимирович никогда не ругается матом, а это значит, что никому не положено.
– А я не пойду, – залпом осушив бокал, произнёс Дима и тут же усмехнулся. – Пойдёшь как миленький, – добавил он, и на душе стало тепло от того, что на этот раз выбора ему не оставили и сомневаться не позволили.
Вечер только начинается.

Конечно же, самое сложное, что есть в жизни – это отпроситься у мамы на дискотеку. Потом – отпроситься погулять с друзьями у жены, а следующее по сложности мероприятие – отпроситься с вечеринки у коллеги по работе.
– Дима, я тебя отвезу домой, – Лида вцепилась в плечо мёртвой хваткой и не хотела отпускать от себя ни на шаг.
– Дорогая моя, брильянтовая, – Дима на чём свет стоит проклинал себя за то, что решил предупредить девушку, что он уходит. – Я уже взрослый мальчик, ты не думаешь? Сам доеду на такси.
– Да куда ты в таком виде приедешь?
Дима на миг задумался, а правда, куда? Но точно куда-нибудь, где будет горячо. И вообще... смех накатывал волнами. Лида даже испугалась и отпустила Димин локоть.
– Приеду по нужному адресу, – просмеявшись, ответил он и серьёзно добавил: – Да ладно, я правда в порядке, не волнуйся. Клей своего бухгалтера дальше, а то вон совсем заскучал. – Дима с Лидой одновременно посмотрели в сторону бухгалтерского столика, откуда на них пялился бледненький мальчик с глазами репрессированного поэта. – И где такие снулые рыбёшки обитают?
– В нашей бухгалтерии, дурак, – Лида довольно улыбнулась и хлопнула Диму по плечу. – Смотри, если завтра я позвоню, а ты будешь труп, я тебя убью ещё раз.
– Есть, сэр, – Дима криво отдал честь и потопал к выходу, стараясь сдерживать себя, чтобы не перейти на бег.
На автостоянке было невозможно тихо. После шумного зала даже уши заложило. «Тойота» Александра Владимировича стояла в самом дальнем углу, ближе к выезду.
Дима помаячил около машины, рассматривая её и находя вполне себе впечатляющей. Александр сидел на переднем сидении и смотрел в раскрытый ноутбук. Мягкий неоновый свет падал на его лицо, делая его ещё жёстче, чем оно было на самом деле.
– Ну всё, сынок, молись, – прошептал Дима и, коротко вздохнув, постучал в боковое окно рядом с водительским креслом. Соседняя дверь открылась сама собой, Александр по-прежнему внимательно смотрел в ноутбук, игнорируя Диму. Хотя, чего надо-то? Дверь открыли, и на том спасибо.
Дима опустился в удобное кресло и захлопнул дверь. В салоне едва слышно играл Вивальди и было очень тепло, слишком тепло. Над бровями выступил пот. Дима смотрел прямо перед собой, ожидая, когда к нему обратятся. Сам он говорить не мог, волнение уже подступило к горлу и сжало его. Кролик пришёл к удаву, скоро удав его удавит.
Александр повернулся к Диме и показал раскрытый ноутбук. Там был проект нового бизнес-центра, который фирма собиралась строить весной этого года. Дима ненавидел этот проект. Ханжеский и абсолютно бесталанный. Заказывали в какой-то столичной конторе. Дима был уверен, что он сделал бы лучше, но его не просили.
– Что не так? – Александр Владимирович смотрел на Диму открыто и слишком уж приветливо. Неожиданно, весьма. И приятно.
– Вы одеты, как эсэсовец, – ответил Дима. Тоже неожиданно. Александр выгнул бровь и закусил губу, чтобы сдержать улыбку.
– Мне тоже нравится, но я про проект спрашивал.
Дима улыбнулся и ему ответили. Это явно был знак. Знак того, что ему дозволено говорить правду.
– Из-за этих узоров на стенах, – он показал пальцем на экране, Александр слушал его внимательно и не перебивал, – складывается впечатление, что колонны кривые. А ещё потолок нависает из-за того, что колонны кажутся кривыми. А лестница... да это хрень какая-то! Стиль абсолютно не выдержан! А делать окна такими маленькими и под потолком – это вообще прошлый век! Вы по мне соскучились?
– Спасибо за консультацию. – Александр закрыл ноутбук и отложил его на водительское сидение. – А что, так заметно?
Дима отвернулся к окну, чтобы хоть немного успокоиться. В голове продолжал бухать музыкальный бит, и мысли совсем потеряли точку опоры. Только он подумал о том, что хочет коснуться Александра, как уже осознал, что несмело целует его в улыбающиеся губы. Время совершило какой-то невероятный кульбит, и Дима уже целует Александра слишком уж откровенно, комкая жёсткую ткань стильной эсэсовской куртки на его плечах.
А потом он вдруг резко остановился, понимая, что, по сути, ему не отвечают, а только позволяют целовать, аккуратно поддерживая голову. Вот это попадалово... Щёки мгновенно загорелись, и Дима почти протрезвел.
– 2:0 в твою пользу, – лукаво улыбнулся Александр Владимирович и отпустил Диму. Тот медленно отполз и прибился к окну, чувствуя себе самым несчастным придурком на планете. Никогда прежде его так не обламывали: все (ну те две, что были...) девчонки говорили, что он хорошо целуется.
– А у нас соревнование, что ли? – едко ответил Дима и поскрёб пальцем обивку сидения.
– Скорее влечение.
Александр вышел из машины и открыл заднюю дверь.
– Надеюсь, взаимное? – спросил Дима, когда тот устроился рядом. И от собственной наглости стало так радостно, что даже явное неучастие Александра в незапланированном поцелуе уже не выглядело таким фатальным. Он же ещё с ним? Так в чём проблема?
Александр положил руку Диме на шею и слегка взъерошил волосы на затылке. Он посмотрел так, что сердце провалилось куда-то в желудок от страха и предвкушения. А потом пальцы сжались, и Александр привлёк Диму к себе. Почти касаясь губами, тихо и низко проговорил:
– В лучших традициях жанра.
Целовался Александр Владимирович просто охренительно. Нежно и жёстко, требовательно и мягко, и всё одновременно. От этого контраста внутри горело и тянулось к тому, что способно выжечь дотла. Словно последний раз, подумал Дима, закрывая глаза и теряясь в удовольствии. Никогда прежде он не думал, что хочет отдаваться. Именно этого он хочет, чтобы кто-то твёрдо знал, что с ним делать. И дело не в подчинении и бесхарактерности. Это было простое неконтролируемое желание получать удовольствие, ни о чём не задумываясь и полностью доверяя.
Когда Дима открыл глаза, Александр смотрел на него и улыбался. И всё-таки как же классно он улыбается...
– Твой телефон, – сказал тот-кто-классно-улыбается, и Дима вздрогнул, приходя в себя и понимая, что в кармане куртки КиШ прыгает со скалы от несчастной любви, и, надо думать, уже не один раз успел разбиться.
– Увлёкся, с кем не бывает.
Кто с доброй сказкой входит в дом? Кто с детства каждому знаком? И кто, блин, мешает целоваться?
– Мам, привет. Да, слушаю, – Дима широко улыбнулся в зеркало заднего вида и, поймав тёмный взгляд Александра, слегка смутился. Как-то странно разговаривать с мамой и чувствовать его тёплые пальцы на своей шее. Мама никогда не поймёт таких отношений, поэтому Дима ни словом, ни делом не проявлял своей ориентации. Рано или поздно мама всё равно узнает, и Дима надеялся, что случится это всё-таки поздно. Для её же блага. – Да, конечно, я тебя встречу. Ага, третий вагон, да... в четыре пятнадцать. Буду. До встречи.
Дима отключился и посмотрел на часы. Неожиданно накатила какая-то дурацкая мутная усталость. Это всегда происходило после разговоров с мамой. Она была слишком хорошей. И семью она строила правильно и детей воспитывала так, что все соседи завидовали, какие они умными и красивыми росли. Вот, выросли. Умнее не придумаешь.
Десять тридцать пять – высветил маленький дисплей. Время ещё есть.
Александр убрал руку с Диминой шеи и молча пересел в водительское кресло. Баста, карапузики, кончились поцелуи.
– Куда поедем? – Дима с тоской посмотрел на лежащие на руле широкие ладони и коротко выдохнул. Он становился трезвым, и решимость его медленно таяла. Опять будет больно, мама заподозрит что-то неладное и будет сочувствовать, чего Дима терпеть не мог.
– Ко мне, сбежим от твоей мамы через окно, – Александр заговорщицки подмигнул и выехал с автостоянки на дорогу.
– От моей мамы далеко не убежишь.
– От меня тоже.

«Тойота» затормозила около светящегося неоновыми рекламами торгового центра. Дима открыл глаза и понял, что успел даже отключиться под монотонный внутренний диалог с мамой. Внутренняя мама говорила ему, что он делает большую глупость и никогда не заботится о своём здоровье.
Александр вернулся быстро и небрежно кинул на заднее сидение пакет с логотипом аптеки. В содержимом пакета сомневаться не приходилось. Диме стало душно, и он понял, что краснеет. Всё-таки... это было не так, как в прошлый раз, когда он полностью владел ситуацией и был один. Теперь их двое. И что это значит, пока не очень понятно.
– Два года традиционной супружеской жизни и развод? – Александр смотрел на Диму чуть насмешливо и покровительственно.
– Прочитали мои секретные материалы?
Дыхание выровнялось, но голос всё равно подводил, чуть похрипывая.
– На лбу у тебя прочитал.
– Я ещё не привык к таким отношениям, – оправдание вышло каким-то вялым. Да... секса у них с Викой было немного, если не сказать честнее – кот наплакал. Они всё больше говорили.
Александр посмотрел назад и вновь завёл мотор.
– Мальчик, – едва слышно произнёс он, и это было лучшее, что Дима когда-либо слышал о себе. Снисходительно и любовно, как мамин вечерний поцелуй в щёку, – редкий, но запоминающийся надолго.

Они выехали за черту города в коттеджный посёлок, за окном накрапывал дождь, и от этого на улице было ужасно тоскливо. Дима примерно представлял, где живёт Александр Владимирович. Лида принесла грандиозную новость на хвосте однажды утром. Влетела в кабинет, где Дима досматривал пятый сон, и заорала, что их начальник отдела маркетинга – мафиози. И вообще... дальше пошёл непереводимый на русский язык диалект, но Дима даже не удивился. Ну мафиози и мафиози... Почему-то ему он мог позволить быть кем угодно, хоть римским императором. А потом Лида рассказала сплетню про дом за городом. И Дима опять не удивился. Они с Викой тоже хотели строить дом, но вместо этого развелись.
– Прямо замок графа Дракулы, – вздохнул Дима, в тусклом свете фар увидев трёхэтажный коттедж из чёрного кирпича, перед парадным входом в который высились две лиственницы.
– А ты прекрасная Вильгельмина? – хмыкнул Александр.
Дима стушевался. В детстве его часто называли «дамочкой», а не «Димочкой».
– Какая у вас красивая дочка, – сюсюкали мамины институтские подруги, умиляясь пятилетнему Диме. Не так уж и мало, чтобы не понимать. – Как назвали?
– Дима, – коротко отвечала мама, улыбаясь.
До сих пор в памяти осталось то, как у сюсюкальщиц вытягивались лица от удивления и сомнения... Правда что ли, мальчик?
Александр вышел из машины и, забрав с собой ноутбук и пакет из аптеки, направился к дому. Дима затормозил. Что-то вдруг приспичило подумать. А может, не стоит? Второй раз на те же грабли. Ведь это правда был неудачный опыт. Страх ворочался где-то под сердцем, медленно сжимая его в тиски, даже дыхание сбилось.
– Да, Вильгельмина из тебя никудышная, скорее Дездемона, которая забыла на ночь помолиться, – Александр открыл дверь машины и подождал, пока Дима сам выйдет.
– Так не терпится? – съязвил Дима в ответ и резво зашагал к дому. Никто никогда не смел обвинять его в трусости. Раз уж приехал, то поздно думать. Да, пожалуй, волшебный пендель, прописанный Александром Владимировичем, был в самый раз.

В доме было тихо и прохладно. Большая тёмная гостиная выглядела скорее пугающе, нежели впечатляла. Дима зябко поежился и снял ботинки.
– Не бедствуете, – нервно усмехнулся он.
– Можешь не стесняться и спросить – на какие средства? – Александр прошёл по гостиной и включил свет в смежной комнате, там, по всей видимости, располагалась кухня, потому что послышался шум воды.
Дима вспомнил свои недавние пьяные выходки и устало потёр виски. Теперь его будут чморить все, начиная с Лиды и заканчивая, не дай бог, директором. Хотя... ну и фиг с ними, если будут ещё и об этом помнить, то Дима тут ни при чём. Пусть лучше думают о сексе. Очень отвлекает от жизни.
– Чай, кофе, потанцуем?
– А есть что-нибудь для мальчиков?
Дима прошёл в кухню и залюбовался обтянутой тонким джемпером спиной Александра. Да, он был великолепен в своей недосягаемости. И всё-таки, сколько ему лет? И где его жена, если она, конечно, есть? Конечно, есть.
– Мама разрешает тебе пить горячительные напитки?
– А ещё я трахаюсь с мужиками, это она тоже мне разрешает, – соврал Дима и коротко рассмеялся – это же надо нести подобную ахинею? – а потом поднял взгляд на Александра и увидел, что тот перестал улыбаться, губы его сурово сжались. Шутка ему явно не понравилась. Только вот чем? Грубым словом или множественным числом?
– Виски?
– Валяйте.
Раз уж всё испортил, то надо хоть напиться по-человечески и опять же на халяву. Корпоратив, чтоб его, – начальники скидываются на банкет по пятьсот рублей, а все остальные по тысяче.
Дима сделал два больших глотка и только тут заметил, что Александр пьёт кофе и смотрит на него, не моргая.
– Нравлюсь? – подмигнул Дима, чувствуя приятное тепло в области живота, а потом и ниже. Алкоголь всегда быстро согревал его и возбуждал непристойные мысли тоже быстро.
– У тебя модельная внешность – это привлекает внимание рекламщика.
– Только это?
Александр усмехнулся. Вокруг его глаз появились морщинки, и Дима понял, что уже ничего не соображает. Опять хотелось целоваться и всё что угодно больше. Он с трудом оторвал взгляд и допил виски. Голову повело с ещё большей силой, чем на вечеринке. Тем лучше, будет не так больно.
– Пошли, пока ещё можешь, – Александр проговорил это около самого Диминого уха и коснулся его губами. От места прикосновения врассыпную разбежались мурашки, и температура вмиг повысилась от возбуждения.
Они поднялись на второй этаж, в сумеречную спальную комнату, где ничего нельзя было разобрать, кроме большой низко стоящей кровати с аккуратно уложенными подушками.
– Сами укладываете подушки? – засмеялся Дима и, сделав один шаг по направлению к кровати, наконец понял, что боится. Всю дорогу боялся и даже алкоголь не помог.
– Приходит специальный человек, – Александр обнял его со спины и провёл носом по шее вверх к затылку. А потом развернул к себе лицом и поцеловал, так напористо и страстно, что Дима чуть не потерял сознание. Вот уж чего не хватало, так это свалиться в пьяный обморок. От одной этой мысли в голове стало немного яснее. Яснее, что он совсем чокнулся из-за этого эсэсовского начальника.
– В душ... есть? – Дима отстранился сам, сообразив, что как-то же надо... чтобы всё было хорошо.
– Заботливый мальчик, – Александр отпустил Диму и кивнул на дверь напротив. – Там всё есть, наденешь мой халат.
Дима стоял под тёплыми струями и смотрел на дверь, гипнотизируя её. Он хотел, чтобы Александр зашёл и взял его прямо здесь, пока ещё в голове туман и думать невозможно о правильности и неправильности. О дальнейшем?
– Здесь и сейчас, – прошептал Дима и довольно улыбнулся, делая воду прохладнее. Всё-таки они неплохо понимали друг друга, несмотря на все различия. А вдруг этой ночью всё не закончится?
Александр не зашёл в душ, а когда Дима вернулся в комнату, его не было. Горел нижний матовый свет, и где-то поблизости слышались звуки новостной передачи. О нём что, забыли?


Часть 3. Александр

Дима не хотел идти на звуки прогноза погоды, ему вообще ни черта уже не хотелось. Хотя нет, спать хотелось. Причём желательно дома и одному.
Он прошёл по комнате. Лаконичный интерьер: ничего лишнего и интересного. Чувствуется присутствие дизайнера. Скорее всего, какой-нибудь знакомый по старой дружбе отписал Александру Владимировичу моднейший дизайн комнаты, где он будет спать со всяким назойливыми Димами.
– Сегодня я не напрашивался, – тихо огрызнулся Дима сам на себя и, навернув второй круг по комнате, заметил стоявший на тумбочке кожаный фотоальбом. Да, любопытство было вторым Диминым недостатком. На первом месте, конечно же, стояла тяга к приключениям и тому, что умом не понять и аршином не измерить. И дело было не в России.
Он открыл альбом на первой странице и встретился взглядом с красивым молодым человеком, которого Александр Владимирович обнимал за плечи. Они оба широко улыбались в камеру, счастливые и чем-то очень довольные. Дима задним числом подумал, что Александр Владимирович очень органично смотрится рядом с мальчиками, словно оттеняя их порывистость и наивность, успокаивая и оберегая.
На следующих страницах тоже были фотографии этого мальчика. Красивый, но явно не модель, слишком массивная нижняя челюсть портила смазливое впечатление. Любовник, что ли?
Дима вздохнул и перевернул следующую страницу. Настроение медленно стремилось к нулю, опять Александр смотрел в камеру, а стоящий сзади мальчишка пристроил к его голове рожки.
– Очень смешно, – прокомментировал Дима и затылком почувствовал, как на него смотрят. Он набрал в грудь побольше воздуха и обернулся, не закрывая альбом. Раз выложили на всеобщее обозрение, значит, он имел право его посмотреть. Александр стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, в одном нижнем белье, и бесстрастно смотрел на Диму.
– Изучаю ваши секретные материалы, – Дима захлопнул альбом и положил его обратно на тумбочку.
– И как? Достоин? – Александр плавно оттолкнулся от косяка и медленно подошёл к Диме. Тот вновь почувствовал возбуждение и страх. А кто же две минуты назад собирался домой?
– Харизматичный мальчик... модель? – Дима поднял руку и провёл пальцем по ключице. Рука дрожала.
– Нет, студент, – Александр перехватил его ускользающую руку и, приблизив к губам, осторожно коснулся запястья, а потом закинул себе на плечо, другой – обнял Диму за пояс и мягко привлёк ближе. – Ревнуешь?
– Ревную, но вас это не касается, – вздохнул Дима, откидывая голову назад и позволяя целовать себя в шею. Чёрт возьми, как же это было приятно. Руки сами собой легли на голову Александра и погладили по коротким жестким волосам.
– Я даже и не надеялся, – Александр улыбался, и в глазах его читалось такое желание, что Дима сам стянул с себя халат и отбросил его в сторону.
– Это ваш сын? – наивно предположил он, приподнявшись на цыпочках и целуя Александра в щёку, тот тихо засмеялся и подтолкнул Диму к кровати. Уложил и навис сверху, опираясь на руки.
– От тебя ничего нельзя скрыть, – горячий шёпот обжёг ухо, и Дима невольно застонал от удовольствия и какой-то безумной детской радости. Неужели и впрямь угадал? Значит, не любовник... И, может быть, что-нибудь... а вдруг?
А потом они целовались. Медленно, с оттягом. Скользили на шёлковой простыне и раскидывали подушки.
Александр поднял ногу Димы себе на плечо и тот сразу вспомнил, как это было в прошлый раз. Сердце забилось в горле, и Дима шумно задышал через нос, пытаясь справиться со страхом, но у него ничего не получалось. Так не хотелось, чтобы было больно, как всё хорошо было секунду назад. Александр внимательно вглядывался в его лицо и расслабленно скользил пальцами по голени. Он этих неспешных прикосновений становилось только хуже, Дима хотел, чтобы уже быстрее прошло всё плохое и можно будет насладиться тем, что останется.
– Успокойся, больно не будет, – Александр наклонился ниже и нежно поцеловал Диму в губы. Тот подался вперёд и непроизвольно вцепился пальцами в крепкие твёрдые плечи.
– Я спокоен, – Дима задышал ещё громче и чаще, чувствуя пальцы на внутренней стороне бедра, а потом они обхватили его и стали гладить сначала медленно, а потом быстрее, и потолок внезапно пошатнулся. Дима подумал, что он сейчас определенно куда-нибудь свалится.
– Смелый мальчик, – Александр целовал его скулы, брови, переносицу, губы, а Дима только стонал всё громче и громче и хватался руками за плечи, простыню, какие-то подушки, господи... куда же всё ускользает?... – Красивый... ещё совсем неумелый.
А потом он почувствовал горячие влажные пальцы внутри себя и закричал, выгибая спину и пытаясь куда-нибудь всё-таки уже упасть.
– Тихо, тихо, дыши глубже.
Александр погладил его по щеке и поцеловал подборок. Возвращаться в реальность было неожиданно легко и хорошо. Прохладный воздух комнаты ласково обдавал разгорячённую кожу. Александр гладил Димины брови и улыбался, глядя на него. Когда он успел поменяться? Ведь совсем недавно Дима его боялся, а теперь... теперь он хотел улыбаться в ответ и покурить ещё вместе с ним.
– Вика тоже любила смотреть на меня, – Дима закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он всегда был откровенен после секса, рассказывал всё как на духу, а потом жалел. Но если не говорить, то жизнь превратится в постоянное бегство от страхов и сомнений. – Я был для неё лучшей подружкой. Так унизительно...
– А кем она была для тебя?
– Тоже подругой, – искренне ответил Дима. – Да, глупость всё это, я понимаю.
– Она обычная женщина, которой нужен обычный мужчина, – это закон жизни, – Александр наклонился и поцеловал Диму в лоб. Его губы были прохладными и мягкими. Замурчать бы от удовольствия, да вдруг не так поймёт? Хотя пока он всё понимал правильно, даже страшно от того, что это вообще возможно.
– У тебя есть сын, как ты смог?
Перейти на ты получилось просто, словно они давно уже знали друг друга. Теперь Александр для него больше чем «Вы». Улыбка напротив стала лукавой и слегка развратной.
– Ты же смог? Два года мог.
– Она боялась и постоянно предохранялась. Мы оба предохранялись.
– Ты честный. Слишком честный, женщин это пугает.
– А твоя жена не знала, что ты спишь с мальчиками? – Дима от удивления даже рот приоткрыл, чем не преминули тут же воспользоваться.
– Я не сплю с мальчиками, – Александр отстранился, чтобы раздеться окончательно.
– Ты их просто трахаешь, – закончил Дима за него и, не глядя в глаза, перевернулся на живот, морально готовясь к основной части банкета.
– Не унижай себя, это тебе не к лицу, – твёрдые пальцы легли на его напрягшиеся плечи, погладили. – Тебе же это нравится, расслабься. Всё будет хорошо.
Александр наклонился и поцеловал Диму в ухо, прихватил губами и слегка потянул на себя, продолжая мять спину пальцами.
– Да, я хочу тебя... очень хочу, – Дима прерывисто задышал и встал на колени. – И получу, – выдохнул он, обернувшись и посмотрев на довольно улыбающееся лицо Александра.
– Видеть цель, не замечать препятствий. Мне нравятся твои принципы.
Дима честно попытался расслабиться, но получалось с трудом, ничто не могло его отвлечь – ни ласки, ни поцелуи, ни лёгкие укусы. Он спешил, нервничал, подавался навстречу, и, в конце концов, совсем растерялся и прекратил дёргаться. Что будет, то будет.
– Не торопись, – Александр поцеловал его спину и стал медленно скользить пальцами внутри. Дима не понимал уже, что происходит, от каждого ритмичного движения в голове мутилось, и сознание то включалось, то падало во тьму. А потом он совсем перестал ощущать своё тело и контролировать движения. Лишь один раз он вынырнул на поверхность и понял, что Александр уже в нём и медленно раскачивается. Надо же... И совсем не больно, а казалось... Дима громко и влажно выдохнул, а потом опять пропал. Это было совсем не так как с Викой. Хотя и оргазм был и желание получить удовольствие. Но это... это было совсем иначе. Это было настолько дико, первобытно и безгранично, так словно тело и дух, наконец, слились воедино. Что хотело тело, радовало душу, что желала душа – тело безропотно выполняло.
– Я люблю... тебя, – шептал Дима в горячечном бреду, потому что так чувствовал, так хотел, так жил. – Люблю... тебя...
И пусть это никогда не заканчивается.

– Дима, мама приехала, – голос был где-то рядом, тихий, щекотный... И воздушные шарики, жёлтые, красные на праздник девятого мая. Они шли с мамой смотреть на парад. Лялька прыгала где-то рядом, распугивая голубей, а Дима сжимал в руке тонкую и очень ценную ниточку и смотрел на небо, где ветер качал большой, круглый шарик, жёлтый, как собственное солнце. И гордость, и удовольствие, и ожидание чуда переполняли изнутри. И хотелось бежать вслед за голубями, за Лялей, за шариком.
– Шарики... – проговорил Дима вслух и широко улыбнулся.
– И ёлка, и новый год, – всё там будет, – голос опять донёсся откуда-то сверху и картинка тёплого майского дня начала таять как фруктовое желе, смешивая краски, вкусы, ощущения. А потом мама наклонилась и коснулась щеки, скользнула к губам и стала целовать не так, как положено маме. Дима замер, понимая, что что-то тут явно не в порядке. Резко открыл глаза и всё понял. Оттолкнув Александра, он попытался выбраться из кровати, но ноги запутались в лёгкой простыне. Нужно было срочно посмотреть, который час. Мама сказала, что приедет в четыре... четыре, четыре и сколько?!
– Да кто же придумал эту хрень?! – Дима дрыгал ногами и руками, не обращая внимания на устремлённый на него насмешливый взгляд. За окном было ещё темно, но в четыре утра и должно быть темно. Вроде бы...
– Дизайнер, последний писк моды, между прочим, – Александр мягко и уверенно толкнул Диму в грудь, останавливая его барахтанье. Ах да... есть же ещё и он. Неожиданное открытие. Быстро распутав Димины ноги, Александр поднялся с кровати и посмотрел на наручные часы. – У тебя десять минут на то, чтобы умыться, одеться и поедем.
Освободившийся от оков Дима резво вскочил с кровати и так же резво плюхнулся обратно. Голова болела просто страшным образом. И в горле першило. Простыл, что ли? Или... орал слишком громко. Господи как же хорошо, что здесь нет соседей!
– Поедем – это кто?
– Ты, я и машина. Ждём только тебя.
Дима с трудом попытался собрать остатки здравого смысла и задать правильные вопросы.
– Моя мама... – начал он и смутился. – В общем, она не знает.
– Не знает, значит, крепче спит.
Александр усмехнулся и, наклонившись, чмокнул растерянного Диму в щёку, а потом провёл рукой по спине сверху вниз.
– Обещаю держать себя в руках. Я жду тебя внизу, поторопись.

В машине опять потянуло в сон, и расслабленное тело мягко укачивало туда-сюда, туда-сюда под музыку Вивальди.
– А у тебя нет чего-нибудь пободрее? – протянул Дима, растирая щёки, чтобы хоть немного проснуться.
– Тебя не бодрит классика?
– В мире, где есть панк-рок и спид-металл, классика как-то не бодрит. Я сейчас отключусь нафиг.
– А кто тебе мешал спать ночью? – Александр говорил абсолютно серьёзным тоном и с постным выражением на лице. Его хотелось пнуть и почему-то очень больно.
– Ересь всякая снилась, – Дима хмыкнул, а потом коротко рассмеялся, чувствуя, что начинает просыпаться. – Порнографическая, между прочим. Александр Владимирович, а как вы относитесь к порно?
– Ровно отношусь. Иногда, правда, бывает очень зажигательно.
– И кого вы предпочитаете, блондинок или брюнеток?
– Без разницы, всё равно крашеные. Главное, чтобы ноги были длинные и грудь побольше.
Дима понял, что медленно начинает злиться. Вот же чертовы нервы! Простой стёб, а где-то неприятно колет. Об этом нужно подумать, а сейчас просто успокоиться. В конце концов, все тут взрослые люди и прекрасно знают, зачем собрались.
– Значит, у меня нет никаких шансов, – вздохнул Дима и демонстративно заглянул в ворот рубахи в поисках большой груди.
Александр усмехнулся и посмотрел на Диму таким взглядом, словно хотел съесть целиком и без соли. Тот медленно покраснел и отвернулся к окну. И что он всегда так откровенно смотрит? Вроде бы взгляд как взгляд, а только вот хочется раздеться и сползти по стене, и неважно, что кругом люди.
– Твоя прелесть иного свойства, – проговорил Александр и вывернул на привокзальную площадь.
– И какого же?
Вот это уже интереснее. Я ль на свете всех милее? Всех румяней и белее? Конечно, нет. Ты вообще мужик, тебе по статусу не положено.
– Непосредственность и целеустремлённость.
Александр остановил машину около входа в здание вокзала. Часы показывали 4.10.
– Очень возбуждающе, – Дима закусил палец, пытаясь оторвать этот дурацкий заусенец. И что его всё бесит сегодня? Ведь вроде бы всё хорошо. И разбудили, и подвезли, и даже вот целуют сейчас. Слишком уж горячо целуют перед встречей с мамой. Наверное, всё дело в маме, которая обязательно спросит, почему Дима развёлся, а у него нет для неё ответа.
– Надо идти... – Дима с большой неохотой оторвался от Александра и открыл дверь. – Спасибо, всё было хорошо.
– Передавай привет маме.
Дима проводил взглядом уезжающую «Тойоту» и подумал, что не хочет больше её провожать. Очень уж тоскливое действо. И вообще, что теперь? Куда дальше?
– Маму встречать, – ответил Дима на свой же вопрос и зябко поёжился. Девушка с хроническим гайморитом объявила о прибытии поезда из Перми к третьей платформе.
В конце концов, у Димы всегда есть понедельник – день, когда он может увидеть Александра, и ничто ему не помешает.

Мама не стала расспрашивать про Вику и развод. Одно Димино предложение о том, что она встретила свою настоящую любовь, положило конец всем остальным вопросам. Димина мама сама была замужем три раза, поэтому точно знала, что это такое, когда любовь нечаянно нагрянет. Может, у Димы это от мамы? Так нагрянуло, что все выходные прошли как в тумане. Вроде бы всё то, и разговоры и прогулки, и даже какие-то мамины старые друзья приходили, очень весёлые ребята, журналисты. Но всего этого было мало. Когда попробовал живое пиво, баночного уже не хочется.
– Скучаешь, сынок? – Дима положил голову маме на колени, и она медленно перебирала его волосы. По телевизору показывали какой-то чёрно-белый фильм про войну. Солдаты танцевали вокруг костра и пели что-то разухабистое. Хотелось выть в голос.
– Да, – честно признался Дима и маме и себе. Так не хотел всё усложнять, но разве он мог? Разве он умел когда-нибудь что-то делать чуть-чуть?
– Кто-нибудь и тебя полюбит, обязательно. Ты же у меня такой умница, красавец, добрый мальчик... – мама не знала, что творила. Вроде бы успокаивала, но Диме становилось всё хуже и хуже. Хотелось встать и уйти работать, загрузить все мысли проектами и чертежами, чтобы не вспоминать, как Александр называл его мальчиком. Вскользь, невзначай, как, наверное, всех тех, кто был младше его лет на десять.
– Мама, я ничего не могу им дать, – голос дрогнул, и в глазах защипало, но Дима сдержался. Раньше он плакал только у мамы на коленях, когда обижали, когда что-то не получалось, и становилось легче и всё плохое уходило. У Димы было счастливое детство. – Что я могу дать?
– Тепло и верность, любовь и опору, поддержку. Людям иногда бывает так одиноко, что они забывают об этом и черствеют. А ты не забываешь, никогда не забываешь.
Дима закрыл глаза и глубоко вдохнул мамин запах – что-то яблочное, слегка горьковатое и такое большое, – что не смог сдержаться и всхлипнул.

В воскресенье в гости пришла Вика, и они сидели втроём на кухне, как обычно, словно ничего не изменилось. А по сути, ничего и не изменилось. Просто стало легче и приятнее быть вместе. Мама очень радовалась тому, что Дима с Викой остались друзьями и не затаили обиды.
– Как твой муж, здоров?
– Да, всё в порядке. Много дел на работе... задерживается.
Женские разговоры – это что-то с чем-то. Дима уже начал дремать под монотонное женское чириканье, как вдруг разговор повернул в сторону, которую он даже предположить не мог.
– Саша Яковлев? – удивлённо переспросила мама. – Конечно, знаю. Его отец у меня преподавал в институте философию. Неужели он вернулся из заграницы? У него там бизнес вроде был, жена?
– Да, вернулся. Работает в Димкиной компании в отделе маркетинга. У него с директором давние приятельские отношения.
Дима напрягся так сильно, что даже пот выступил над губой. Вот это совпаденьице! Мир тесен, честное слово. Ужас и страх.
– Владимир Петрович Яковлев был таким красивым мужчиной, все девчонки наши повлюблялись в него. Бегали домой, пироги носили. Он тогда с женой и грудным Сашкой в общежитии жил. Жена не работала, денег мало было в семье, едва сводили концы с концами. Вот мы и бегали, помогали, кто чем мог. А он такие лекции читал... я до сих пор помню всю философию. А потом... – мама махнула рукой и стала доливать чай. Дима нервно постучал пальцами по столу. Нетерпение жгло его изнутри. Отец Александра Владимировича, его прошлое совсем рядом, бери – не хочу.
– И? Что потом? – не выдержал он затянувшейся паузы.
– Баранку будешь? – мама протянула ему баранку и тяжело вздохнула. Значит, потом было что-то плохое. Но что же? Что?
– А потом он задушился. Но то уже на служебной квартире было. Пошёл в ванную и повесился на дверной ручке.
Сердце пропустило удар, и Дима вмиг представил себе, как мать Александра Владимировича входит в ванную комнату и видит своего мёртвого мужа. Нет, она не кричит. Она спокойна и бледна. Он не один раз говорил, что так, как они живут, жить нельзя. Это неправильная жизнь, говорил он и с остервенением принимался за чтение философских трактатов, не обращая внимание на крики голодного ребёнка.
– Тяжёлые были времена... – вздыхала мама, но Дима и Вика смотрели друг на друга с ясным пониманием того, что это не причина. Никакая это не причина.
– А что было потом с его женой и ребёнком? – Вика обмакнула баранку в чай и отложила в сторону, не откусив.
– С квартиры они съехали зимой. Кажется, у Нади были какие-то родственники в деревне. К ним, наверное, и поехали. С тех пор я её не видела. А про Сашу узнала от своей приятельницы, она жила с ним в одном доме, когда он только институт закончил, а потом женился на какой-то девице и уехал в Латвию.
– По расчёту, что ли? – Дима от удивления не знал, куда себя деть. Ерзал на стуле и постоянно проносил чай мимо рта и проливал на себя.
– Да ты что? – мама даже засмеялась. – Да у неё ни кола, ни двора не было. Приехала в Россию в одном пальтишке рваненьком, Саша её приютил у себя, а потом и замуж взял. Но я свою приятельницу не очень люблю, она просто завидует их счастью. Свою дочь хотела за Сашку выдать, да он даже и думать не стал. Он весь в своего отца пошёл, ему высокие и красивые девушки всю дорогу нравились, а у Любки дочка-то от горшка два вершка и склочная ужасно. Так ей и надо.
Мама стала рассказывать ещё про каких-то своих знакомых, но Диме уже это было неинтересно. Он встал из-за стола и сказал, что ему нужно работать.

Дима вращался на стуле и думал, что или он прекратит уже вращаться, или его стошнит. В голове было пусто. Думать не хотелось напрочь, работать напрочь не моглось. Затормозив стул, Дима достал сотовый и набрал номер Лиды.
– Ну что же ты не позвонила? – спросил он сходу, в кои то веки опережая свою коллегу. – А вдруг я труп, а ты не пришла меня опознать?
– А я звонила твоей маме, так что не гунди.
– Подлые женщины, а я даже не в курсе!
– Между прочим, именно женщина родила тебя, засранца, так что давай говори, что нужно? Я же знаю, что ты не просто так звонишь.
– Конечно, я же меркантильная душонка. У тебя есть телефон Александра Владимировича?
– О блин... Ну ты спросил... Сейчас подожди, посмотрю в записной книжке под номером 666.
Дима опять начал вращаться на стуле, пока Лида пыхтела в трубку.
– Да ногу свою убери, я встать не могу, как медведь косолапый разлёгся, – слышалось на заднем плане. Дима невольно улыбнулся. – Вот, нашла. Сотовый и домашний, записываешь?
Дима схватил со стола блокнот и положил его на колено.
– Ага, диктуй.
Записав номер, он небрежно черканул рядом буквы «А.В.» и кинул блокнот обратно на стол.
– Только смотри корвалол выпей перед тем, как звонить, а то он очень не любит разговаривать по телефону не по делу.
– Ага, приму убойную дозу и усну, дозвонившись. Пусть порадуется.
Лида засмеялась и отключилась. Вот это девчонка! Всё всегда знает и ничего не знает. Незаменимый человек.
Дима звонить не собирался. Просто узнал номер, чтобы был. Хоть что-то.

В понедельник Дима пришёл на работу на пять минут раньше Лиды и уже успел три раза ненавязчиво пройтись по коридору. Всё это было по делу! Отнести бумажку туда, отнести бумажку сюда. В нормальное время Дима, во-первых, опоздал бы, а во-вторых, – сами, блин, носите свои бумажки!
Дверь Александра Владимировича была обречённо закрыта. И где он? Вот уж любопытно, так любопытно. После того, как Лида спросила, что стряслось, Дима перестал пинать ножку стола и решил угомониться. В конце концов, он же не псих какой, чтобы из-за вспыхнувшей вдруг любви забывать обо всём на свете! Он спокойный и адекватный, опытный и уверенный в себе. Точно, так теперь он и станет думать и займётся уже наконец работой.
К трём часам дня Дима совсем сдулся. Лида рассказывала о том, как она провела выходные. Они с Вадиком-электриком ездили на турбазу, катались на лодках и пили палёный самогон, а потом пугали соседей русскими народными песнями. Так всё просто, и вроде бы и любви особенной не наблюдается, а всё равно весело проводят время. И никто не скажет, что это невозможно, временно и на одну ночь. Наоборот, все поддержат и пожелают счастья, а вдруг всё-таки получится?
Дима зевнул и напряг мышцы спины. От постоянно сидения в одном положении спину неприятно тянуло. Захотелось встать и поработать немного идиотом – ещё раз пройтись по коридору. И повод вроде есть.
Но Лида его опередила. Зазвонил телефон. Дима замер в ожидании. Может, он всё-таки пришёл?
– Да, Александр Владимирович, сейчас принесу, – отрапортовала Лида и, взяв со стола какую-то гиперважную папку, убежала.
Дима посмотрел на закрывшуюся дверь и широко улыбнулся. Александр где-то рядом, и это уже хорошо.
Радость длилась недолго. Через пять минут Лида со страшными глазами влетела в кабинет и, закрыв дверь, комично схватилась за сердце.
– Где мои капли от любовных ран? – застонала она. Да, определённо где-то внутри неё уже который год лежит труп погибшей актрисы.
Дима слегка нервно усмехнулся, чувствуя, что что-то произошло. Никогда не любил неожиданности.
– Поняла вдруг, что начальник – это мужчина всей твоей жизни?
Лида замахала руками.
– Да иди ты со своими шутками.
Уже чуть легче. Но всё равно напряжение не покинуло Диму.
– Тогда что?
Лида прошла к своему столу и плюхнулась в кресло, раскинув руки в сторону.
– Там у него в кабинете такой мальчик сидит... ммм... Это же тот самый, которого я всю жизнь ждала! – Она чувственно закатила глаза и мечтательно улыбнулась.
А Дима подумал, что то, что на него вдруг свалилось – это определенно потолки всех вышестоящих этажей. Мальчик, значит... «А ты разве не знал?» – внутренний голос издевался и плевался ядом. Безжалостно и правдиво. А кому сейчас легко? Дима закусил нижнюю губу и посмотрел на чертёж. Самое лучшее сейчас – заняться работой, а потом уже разобраться. Только вот в чём? И с кем? Конечно же, с собой и своим проснувшимся вдруг собственническим инстинктом.
– Добрый день, Дима, – Александр Владимирович зашёл как всегда неслышно, можно сказать даже подкрался. Ага, как...
– Пи*дец, – процедил Дима сквозь зубы и уронил мышку под стол. Программа жутко тормозила, словно отсутствие настроения у пользователя передалось ей воздушно-капельным путём. Дима не смотрел на Александра. Ему было и страшно, и стыдно. Но ничего поделать с собой он не мог, упорно отводил глаза, хотя как же сильно хотелось посмотреть!
– Лида, позвони в МЧС, скажи, что началась ядерная зима, – Александр говорил своим обычным будничным тоном, поэтому Дима не сразу понял, что это шутка, причём в направленная в его адрес. А потом медленно выполз из-под стола и виновато улыбнулся.
– Мышка повесилась, – вздохнул он и сел на своё место. Александр Владимирович что-то говорил Лиде, но услышать его было решительно невозможно. Дима превратился в зрение. Совсем не изменился. Ну ещё бы, за два-то дня. В животе стало жарко, а потом и лицо вспыхнуло. Вот попадалово. Дима беззастенчиво ласкал его взглядом, пока никто не видел, и почти забыл о том, что совсем недавно бесился и ломал офисное оборудование.
А потом они встретились взглядами, и Александр Владимирович ласково улыбнулся в ответ.
– Дима, выйди на минутку, мне нужно с тобой поговорить.
Он точно знает все приёмы НЛП и ещё владеет гипнозом, причём перманентно и мгновенно. Дима молча поднялся и пошёл вслед за ним, даже не успев по привычке посомневаться.
В коридоре было тихо и прохладно. Александр погладил Диму по щеке и, когда тот попытался отстраниться, быстро поцеловал в губы. Неглубоко, но очень нежно. Коварный... да, самое правильное слово. Садист – ещё правильнее. Люди же могут выйти!
А потом он приобнял растерявшегося Диму за плечи и наклонился почти к самому лицу. В нос ударил запах свежести, моря и мяты. Дима расплылся в счастливой улыбке, он знал этот запах. Его можно пить большими глотками до тех пор, пока море не будет внутри.
– Там у меня сидит модель для рекламы торгового центра. Мне он слишком нравится, поэтому я не могу мыслить объективно. Нужна чья-то помощь. Рекламщики говорят «да», просто прочитав его фамилию. Мне такой подход не нравится. Посмотри ты, а потом мне скажешь: да или нет.
Дима медленно раскачивался на каблуках и слушал, опустив голову. Так всё-таки это правда. А что? Потрахались очень даже неплохо. Только зачем же одновременно двоих окучивать? Мог бы намекнуть, и Дима сам бы ушёл, помня только лучшее.
– Да, я посмотрю. Без проблем, – голос звучал твёрдо, и на том спасибо.
– Вот и славно, я в долгу не останусь. – Александр лукаво улыбнулся и потрепал Диму по голове. – Я уеду на полчаса, ты кабинет закрой потом. А я зайду к тебе после.
– Через полчаса закончится рабочий день, – сухо напомнил Дима.
– Тогда я к тебе домой заеду или завтра поговорим.
«Он ушел, а после него осталась музыка». Дурацкие бульварные романчики, а поданы, как элитарные детективы. Идиотизм сплошной, а не литература.
Дима посмотрел на свои дрожащие пальцы и сжал их в кулаки, потом разжал и медленно выдохнул. Ладно, посмотрим, что настолько понравилось Александру Владимировичу, что он даже разучился объективно мыслить.
Дима открыл кабинет и на секунду затормозил на пороге. Его встретили холодные голубые глаза и два метра модельного тела. Высокий блондин в жёлтом ботинке. Ну и вкусы у вас, Александр Владимирович.



Часть 4. Мальчик

– Привет, – растягивая гласные по-московски, поздоровался блондинко. Дима сразу его возненавидел. – Может, принесёшь кофейку, а то у вас тут холодно.
Вот это человечище! Вот это самомнение. Учись, студент.
Дима молча прошёл по кабинету и присел на край бесконечного стола Александра Владимировича.
– У нас автомат стоит в коридоре. Если хочешь, сходи сам, – Дима говорил убийственно спокойно и не переставал смотреть в лицо мальчика с обложки журнала. Кажется, это была реклама мужской туалетной воды. Весьма достойная сессия. Только неужели Александру мог нравиться такой типаж? Как-то примитивно, для девчонок, что ли... Ага, то ли дело сам Дима – такой прям для мальчишек, куда деваться.
– А я думал, что у вас тут сервис и все дела, – моделька надула губки так мило, что Диму чуть не стошнило. Может, на Александра это действует? Эдакий наивный и расстроенный вид: я такой милый, приручите меня. А что? Тоже своего рода психологическая атака. Александр сильный, ему нужен слабый партнёр для контраста. Чтоб глазками хлопал, тупил и в рот заглядывал. Ах да... Дима одёрнул себя, его же просили быть объективным и в долгу не останутся!
– Ты снимался в рекламе «HUGO BOSS»?
– И там тоже, – мальчик оживился и принял серьёзный вид. Этому их тоже видимо, учили, потому что получилось до ужаса комично. – Я вообще много где снимался. Моё портфолио у Александра Владимировича на столе. И, если честно, я не понимаю, что ещё нужно обсуждать.
– А тебя ещё не приняли, поэтому время есть.
– А ты вообще кто? Фотограф?
Дима улыбнулся и помотал головой. А в наивности есть свои плюсы. Это и впрямь выглядит забавно. Мальчик, даже с ним разговаривая, подсознательно думает, что его снимают на камеру, и ручки так складывает аккуратно, словно боится испачкаться о подлокотник. Конечно, эти ручки и мордашка стоят много денег. Их надо беречь.
– Вообще-то я проектный дизайнер. Пришёл на тебя посмотреть.
– Зачем?
Губки бантиком, бровки домиком, – прям про него песенка. Объясните, мама-папа, что к чему. Да если бы Дима сам знал, что к чему, может, и объяснил бы.
– Просили заценить объективно.
– Александр Владимирович? – у мальчика явно стресс. Уже и ручки задрожали от возмущения. Кстати, нервничать им тоже запрещено, ну чтоб морщинки не появились, вокруг глаз, например. Дима коротко выдохнул, вспомнив глаза Александра, когда он улыбается. Нужно быстрее всё закончить и уйти домой.
– Нет, Бенедикт XVI, – устало ответил Дима и чётко определился с ответом. Мальчик подойдёт для рекламы, на все сто процентов. И цвет волос, и типаж лица, тон кожи, фигура – именно то, что надо для проекта. Лицо рекламной кампании.
– А это кто?
– Папа Римский, – хмыкнул Дима, спрыгивая со стола.
– Очень смешно, – недоверчиво ответил мальчик и тоже поднялся. Посмотрел на Диму сверху вниз и снисходительно улыбнулся, очевидно, прощая все его прегрешения. – Я принят или как?
– Александр Владимирович завтра позвонит и всё скажет. Пока. Выход по коридору и направо.
Блондин ушёл. А Дима ещё задержался в кабинете. Кинул взгляд на лежащую на столе папку с портфолио, и любопытство всё-таки одержало верх над гордостью.
Сесть на место Александра Дима не решился, так же пристроился на краю стола и стал просматривать яркие картинки. А мальчик был красивым, с этим не поспоришь. И такая специфически чистая красота, никаких примесей – прям ангелочек, заблудившийся в большом неуютном городе. Дима вздохнул и открыл альбом на предпоследней странице. Уши мгновенно вспыхнули. Мальчик снимался обнажённым в довольно-таки откровенных позах. И не один, а с партнёром. Это Александр Владимирович называл зажигательным? Дима захлопнул альбом и небрежно откинул его на край стола. Да выкинуть его в окно! Прям тетрадь смерти, повезёт тому, кто найдёт. Ещё как повезёт.
Во рту скопилась слюна, значит, пора покурить. И лучше бы чего-нибудь покрепче. Выпить тоже было бы неплохо.
Дима закрыл кабинет Александра Владимировича и, собрав свои вещи, ушёл домой раньше, чем рабочий день закончился.
– Если кому-нибудь срочно понадоблюсь, скажи, чтоб звонили на сотовый.
ЦУ Лиде даны, точки над i расставлены, компьютер выключен.

Работа после работы – это отдельное удовольствие. Но Дима иначе не мог жить. Он привык забивать каждый час, каждую минуту чем-нибудь. Вика всегда беспокоилась из-за того, что Дима не умеет отдыхать и расслабляться.
– Даже во сне считаешь свои пиксели, – Вика смеялась и изображала спящего Диму, уткнувшегося носом в подушку и болтающего вслух: – «Золотое сечение... не соблюдено». Кто про что, а он про сечение.
– Ну, у всех свои ужасы. Ты просто не знаешь, какой это кошмар, когда нарушается гармония, – Дима смущался и с лёгким волнением думал о том, что он ещё мог говорить во сне, не отдавая себе отчёта. Может быть, что-то и говорил, да только Вика не стала бы прикалываться над этим.
– Знаю, – тихо отвечала она, и Дима точно знал, что скоро они разбегутся. И никто не будет слушать его бормотание во сне и прикалываться.
Может, завести кота?
Дима кинул сумку на пол в прихожей, дурацкая привычка – разбрасывать вещи где попало. И вновь включил компьютер. Со стола поверх кучи старых чертежей и набросков на него смотрел блестящими окнами новый торговый центр, который будет рекламировать этот... а кстати, как его зовут? А, не важно, пусть будет Андрюша.
– Успокойся, Ромео, – усмехнулся Дима и плюхнулся в кресло, открыл AutoCAD. – Кто тебе мешает наслаждаться жизнью? Никакой договорённости не было, ну так и в чём проблема?
С компьютером Дима любил разговаривать всегда. С чертежами тоже разговаривал, обзывал их выкидышами Пикассо, но очень редко. Чаще просто болтал о том, о сём. Иногда полезно поговорить с неодушевлёнными предметами. Они умеют тактично промолчать, когда нужно. Особенно это важно, когда задаёшь риторические вопросы, и настроение ни черта не попадает в очевидные ответы.
– И сопли распустил, как девчонка! – ругался Дима и строил парадное крыльцо загородного дома директора электроэнергетической компании. Получалось довольно-таки неплохо. Дом в английском стиле с мансардой. А у Александра всё-таки шикарный замок... Ничего лишнего, одна жуть. И внутри как-то холодно и стерильно, словно это не дом, а музей. Дима терпеть не мог музеи, – ни тронь, ни сядь, ни смейся.
А на сотовый никто так и не позвонил.
– Завязывай с этим нытьём уже, надоел, честное слово.
Очень разумное предложение. В конце концов, на Александре не сошёлся клином белый свет. С одним попробовал, можно и с другим попробовать. Бери пример с маэстро. Внаглую подъезжать уже умеешь.
Точно! Лучшее средство от депрессняка – это еда. Вкусная и здоровая пища поможет вам забыть обо всём на свете! Вот блин, Дима поморщился от того, что поймал себя на мыслях в жанре рекламных штампов. Ещё годик работы рядом с маркетологами и вообще будет спец в обувании народа.
Пельмени – очень даже быстро, вкусно и здорово. Конечно, мама оставила какие-то щи-борщи, но почему-то на них смотреть не хотелось. Энтропийный период, очевидно, подумал Дима, доставая пачку замёрзших пельменей из супермаркета.
Когда Дима запускал в кипящую воду последний скрученный буквой зю пельмешек, в дверь позвонили. Может, не открывать? А то ещё позарятся на пельмени, а их больше нет, как и хлеба, кстати... из-за любви даже в магазин лень сходить.
Ну кто же ещё заявится под вечер и при полном параде?
– Добрый вечер, Дима, – Александр улыбался и явно напрашивался войти. Хотя можно было сократить экзекуцию и просто сказать, что Андрюша одобрен, но отчего-то язык не повернулся. Александр же такой весь... свой в доску.
– Пельменей хватит только мне одному, – Дима пропустил Александра Владимировича в квартиру и закрыл дверь, – поэтому можешь даже не рассчитывать.
– Можно откупиться чаем, я разрешаю.
Александр разулся и без особого приглашения прошёл в кухню.
– Не бедствуешь, – усмехнулся он, мельком рассматривая нескромное Димино жилище. Да, коридор у него был длинный и широкий. Только вот немного портили прекрасный вид две вещи: посередине валялась сумка и почему-то один шерстяной носок. Второй Дима так и не нашёл. Наверное, в ванной где-нибудь забился.
Кухня тоже была вполне сносная. Вика любила готовить, поэтому выбрала плацдарм по себе. Дима кухню терпеть не мог. И не только потому, что напрочь не умел готовить, а просто как-то в больших пространствах он терялся. Всё детство провёл в маленькой комнатёнке с завешанными плакатами стенами. Иногда Дима скучал по своей тёмной норе, где он по ночам рисовал соседского мальчика. Получалось похоже, и с ним можно было разговаривать. А с соседом он даже не здоровался, жутко стеснялся. С тех пор много воды утекло.
Александр подошёл к плите и выключил газ, конфорка уже давно утонула в воде от убежавших пельменей.
– Первый раз остался без присмотра? – Александр Владимирович в принципе всегда вёл себя хамски по отношению к людям. Кто-то его не любил за это, кто-то любил. Дима явно относился ко второй категории. Невольная улыбка поползла по лицу, и в груди немного потеплело.
– Я избалованный маменькин сынок. Учтите, Александр Владимирович.
– Никогда бы не подумал, что маменькины сынки питаются магазинными пельменями.
– Все хотят жить.
Александр по-хозяйски прошёлся по кухне, отодвинул Диму, зависшего около раскрытого шкафа с посудой, сам достал тарелку и вывалил в неё пельмени. Потом опять же сам налил себе чаю и сел за стол. Да, определённо начальник – он и на чужой кухне начальник.
– Александр Владимирович, – Дима достал майонез и вбухал приличную дозу в дымящуюся тарелку. Пахло просто потрясающе! Едой. – А почему вы...
Димы замолчал на полуслове, наблюдая, как Александр с явно нескрываемым аппетитом уплетает его любимую «Ниву».
– Ты съел мою последнюю конфету? – обречённо спросил Дима и молча поставил тарелку с пельменями на стол.
Александр улыбнулся и согласно кивнул. Аккуратно сложил фантик и протянул Диме.
– На ней не было написано. Ты что-то хотел спросить.
Дима хмыкнул, принимая фантик и почему-то засовывая себе в карман.
– Почему многие вас не любят, Александр Владимирович?
И нафига? Дима застыл с недонесённой до рта ложкой, догоняя ту дурь, что сморозил. Александр, конечно же, вмиг стал серьёзным и исподлобья посмотрел на Диму. Пуля прошла навылет прямо через голову.
А потом он поднялся с места и подошёл к Диме, тот даже дышать перестал, наклонился и мягко поцеловал в губы. Глазки сами собой закрылись, и Димина рука непроизвольно потянулась к его шее, чтобы задержать ещё ненадолго. Как же соскучился...
– Меня не любят, потому что на девяносто девять «нет», я лишь один раз отвечаю – «да».
Дима отложил ложку и притянул Александра обеими руками, сам поцеловал. Господи, ну что же ты за человек-то такой? Разве так можно относиться к человеку? Чтобы умереть было не страшно от одного только слова – умри.
Александр осторожно отодвинул Диму и усадил на место, поцеловал в макушку.
– Поешь сначала, а потом будем выяснять причины и следствия.
– Ты с ним спал?
Это, видимо, магнитные бури. Мозг совсем размагнитился. Но если Дима об этом думал, то почему он должен молчать? А иначе... иначе не будет гармонии.
– Нет, – твёрдо ответил Александр и, обхватив Димину руку, поцеловал запястье. Видимо, фетиш. Очень хороший фетиш.
– А... зачем тогда? – растерянно спросил Дима, поглаживая пальцами шершавую щёку Александра.
– Я уже говорил. И ты меня слушал. Он подойдёт для рекламы?
Дима отнял руку и громко сглотнул. Какая нафиг еда? Он уже ни черта не соображает, и внутри всё скрутилось в тугой горящий узел возбуждения.
Дима отвёл глаза от матового, недвусмысленного взгляда напротив и согласно кивнул. В ушах шумело, и нужно было срочно выйти...пока Александр не заметил. Хотя, конечно уже заметил и, стянув с себя пиджак, кинул на пол.
– Я видел, что у тебя дома так принято, – улыбнулся он и, взяв Диму за руку, поднял со стула. – Как я понял, есть ты уже не хочешь.
– Пельмени – это не моё любимое блюдо, – попытался отвлечься Дима и вести себя немного адекватнее озабоченного кота, которого бессовестно гладят по голове. Это же... – Охренеть можно, – прошептал он и прижался к Александру ближе. – Спальня по коридору и налево. Кто последний прибежит, тот...
Когда поцелуй закончился, Дима понял, что уже лежит на полу, прямо на кухне и Александр стаскивает с него штаны, чему-то там довольно улыбаясь. Не добежали.
Он смотрел на Диму, неторопливо снимая рубашку, а тот тянул его к себе, чтобы поцеловать. И чтобы он не смотрел так пронзительно. Очень уж не по себе становилось.
– Дима, за тобой гонятся? – Александр нежно и решительно уложил Диму обратно на пол и придержал рукой за плечо, чтобы он не суетился, и, наклонившись, наконец-то поцеловал. Пальцы пробежались по животу и опустились ниже. Дима от вспыхнувшего возбуждения прикусил губу, но ничего не почувствовал – чужую, что ли? Перед глазами плавали круги в виде пельменей и воздушных шариков. Дима шире раздвинул ноги и крепко вцепился в плечо Александра, чувствуя, как напряглись его мышцы.
Они целовались до тех пор, пока Дима не потерялся. А потом уже его целовали без его участия и разрешения.
– Отелло, вылитый Мавр, – шептал Александр на ухо и убирал волосы со лба Димы. – Я больше не буду провоцировать.
– Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, не делай так больше, – не открывая глаз, ответил Дима, и попытался выбраться из-под Александра. Нужно было сходить в ванную и привести себя в божеский вид.
– Не убегай, у меня есть ещё пять минут.
Дима растерянно замер и лёг обратно на пол.
– Не останешься? – тихо спросил он, погладив лежащую на его груди руку.
– Встреча с заказчиками из Англии.
– Что-то они поздновато собрались заказывать.
– Они уже заказали. Теперь хотят посмотреть красоты нашего города.
Дима сдержанно выдохнул, прекрасно понимая, какие красоты смотрят по ночам. Но ревновать на этот раз не получилось, ему же сказали – не ревнуй. Скорее, просто тёплая расслабленность от медленных поглаживаний по голове растеклась внутри, и стало так хорошо, что даже плохо. Лежать бы так вечно и не слышать, как и в самом деле через пять минут закрылась входная дверь за Александром. Он всегда держит своё слово, с тоской подумал Дима, поднимаясь, наконец, с пола.
А наутро он обнаружил на своём рабочем столе три килограмма конфет «Нива» и небрежно нацарапанную записку – «Последняя – моя».
Да, определённо стоит взять за правило приходить на работу чуть раньше Лиды. На всякий случай.

– Дима, можешь не маячить за дверью, а просто зайти, – Александр сидел за столом и даже головы не поднимал, Дима это точно видел в приоткрытую дверь.
– Я не маячу, а выполняю общественное поручение.
Улыбка растягивала губы даже без разрешения и особенных усилий. Всё-таки никто ему не дарил три килограмма любимых конфет. Надо было поблагодарить. Только вот отрывать от работы не хотелось. Сегодня Лида весь день летала туда-сюда, из кабинета в кабинет, куда-то звонила, что-то отправляла и принимала. Дима даже сам два раза принял факс, пока её не было в кабинете. С англичанами контракт был заключён, ну ещё бы... Кто сможет отказать Александру Владимировичу, тот явно враг себе и всем своим близким – проклянёт. Лида злилась, что Александр Владимирович разогнался как электропоезд и не обращает внимания на то, что чисто физически невозможно выполнить все его поручения.
– И какое общество тебя послало? – Александр отвёл взгляд от ноутбука и выгнул бровь, глядя на Диму, закрывающего дверь.
– Общество анонимных гомосексуалистов, – хмыкнул тот и подошёл вплотную к Александру, посмотрел сверху вниз и коротко вздохнул. – Требуют, чтобы я превысил свои полномочия и склонил занятого работой начальника к разврату.
Александр обнял Диму за пояс одной рукой и усадил себе на колени.
– Народ всегда прав, поэтому действуй.
Да, это определённо был лучший поцелуй в истории фирмы. В коридоре кто-то разговаривал и громко смеялся. Потом Лида на кого-то психанула, пробегая мимо кабинета. Цок-цок-цок каблучками, и Дима подумал, что его сердце прямо сейчас остановится. Но его быстро отвлекли, сжав пальцами шею. Весьма собственнический жест, где-то на периферии сознания с радостью отметил Дима и медленно отстранился. Дыхание совсем закончилось. Александр чмокнул его в щёку и отпустил.
– Да, кстати, у тебя когда день рождения?
Дима растерялся. Вот уж даты он всегда запоминал плохо, будь то свой день рождения или новый год – одна фигня. Зачем запоминать, всё равно кто-нибудь напомнит. И без того в башке столько цифр, что, того и гляди, из ушей посыплются.
– В октябре... третьего, – напряг Дима память.
– Отлично, у меня есть для тебя подарок, – Александр достал сотовый телефон и стал что-то искать.
– Да? В мае?
– Я надеюсь, что до октября ты успеешь закончить проект.
Дима медленно опустился на край стола и, задумавшись, постучал костяшками пальцев по матовой поверхности. Проект? Есть только один проект, о котором все говорят уже давно. Тот самый, который Диме очень не нравился. Неужели?..
– Но его уже выкупили у «Омеги», – недоверчиво предположил Дима, на что Александр снисходительно улыбнулся и, дотянувшись, погладил Димину коленку.
– И что с того? Я не хочу, чтобы там стояла какая-то хрень вместо лестницы. И окна – это же прошлый век, ну, ты меня понимаешь?
У Александра очень хорошо получалось изображать голос пьяного Димы и то, как он морщил нос. Всё, что ли, запомнил? Вот стыдища-то... Надо прекратить пить так безобразно.
– Но это куча денег... – Дима всё ещё не верил, потому что это был полный бред – выбрасывать столько денег в мусорное ведро, по сути. Ну не понравилась ему лестница, бывает.
– Это дешевле, чем потом перестраивать, – резонно возразил Александр и серьёзно посмотрел на Диму. – Возьмёшься?
– Да... конечно, возьмусь, если это реально. – Голос сел и даже захрипел на середине фразы. А щёки горели от радости и восхищения. Он даже и подумать не мог, что этот проект всё-таки будет его.
Александр кивнул и набрал чей-то номер, не отпуская Димину коленку. Значит, уходить не нужно.
– Да, Сева... это Александр. Останавливай запуск. Да, без вариантов, Сева. Не мне тебя учить, как его остановить. Да, будет новый проект. Да потому что головой думать надо, а не кидаться на длинные ноги. Закрывай и не думай, если не умеешь. Да, давай. – А потом он отложил сотовый и посмотрел на Диму. – Завтра директор подпишет бумаги, и проект будет твоим.
Дима широко улыбнулся.
– Ну спасибо, блин, большое. Впервые слышал, чтобы так с директором разговаривали. Я, будь на его месте, вообще бы всю Землю остановил нафиг.
– Я знаю, что ты от меня без ума. Но мне работать нужно.
– Понял, отваливаю.
Дима спрыгнул со стола и, открыв дверь, обернулся на пороге, чувствуя на себе взгляд Александра. Они молча посмотрели друг на друга, и Дима вышел.

Кто-то сверлил потолок, Дима вынырнул на поверхность и понял, что это всего лишь сотовый истошно верещал о том, что пришло сообщение.
– Твою мать... – вздохнул Дима, увидев на экране время – три утра. – И какому придурку не спится? Мне-то спится... и очень хорошо.
Развернув сообщение, Дима напряг зрение, чтобы прочитать расплывающиеся буквы.
«Есть два билета на балет, что ты думаешь по этому поводу?»
Незнакомый номер, без подписи. Дима вскочил и сел кровати, вмиг проснувшись. Александр, что ли?
«Когда я сплю, я не думаю. Это свидание?»
«Это балкон. Не люблю балет»
«А зачем тогда билеты?»
«Там темно и не видно, что я сплю»
«Ходишь на балет, чтобы спать? О_О»
«У всех свои заморочки. Составишь компанию?»
«Да»
Дима нажал отправку и закусил губу. Это вообще уже ни на что не похоже. Прям как роман. Самый обычный, как у всех, с конфетами и свиданиями.
«Хорошо, я за тобой заеду. Лида»
Дима похлопал глазами, пытаясь отогнать наваждение. Но подпись была однозначной и никуда пропадать не собиралась. Шутка? Или нет?... Да, как-то на Александра не очень похоже приглашать его на свидание, приехал бы просто и всё.
Дима дрожащими руками набрал этот чёртов неизвестный номер и несколько бесконечных гудков слушал, как колотится в висках сердце.
Наконец, трубку взяли, но отвечать не спешили.
– Лида? Совсем что ли офигела писать в четыре утра.
– Это не Лида, это какой-то неизвестный дядя, – от сердца вмиг отлегло. Всё-таки это он. – И сейчас не четыре, а только три утра. И у меня уже рабочий день начался.
– Да, пораньше начнём – попозже закончим.
– Ладно, ответ получен. Ложись, спи дальше. Пока.
Александр отключился, и Дима ещё несколько минут смотрел на телефон, пока не заснул опять. И приснилось ему, что на балете можно не только спать, потому что это же балкон... тьфу, нет, не то... потому что это любовь.


Часть 5. Двое

Последний раз, когда у Димы от любви сносило башню до такой степени, что уже и спать не хотелось, был... не был. Да пожалуй, такого не было никогда, и что с этим делать, тоже было непонятно.
Хлопать глазами, глядя в тёмный потолок, по которому скользят отсветы проезжающих мимо дома машин, было до ужаса странно и, если честно себе признаться, тревожно. Это точно какая-нибудь болезнь, подумал Дима, вставая с кровати и включая компьютер. Что-нибудь вирусное.
– Ага, и передающееся половым путём, – ответил компьютер загрузочной страницей. Работать в два ночи, конечно, приходилось и ранее, но это была вынужденная мера, а не так, чтобы лишь бы куда деть расплавившиеся напрочь мозги. «Заеду...» А когда, трудно было сказать?
Александр был повсюду: его голос, запах, вкус, дыхание... Дима даже не думал о нём, а всё равно незримо чувствовал присутствие чего-то большого, нового и пугающего, и сердце глухо било сто двадцать в минуту.
Конечно, влюблённость бывала и раньше. Лёгкость, беспричинный позитив и улыбки по утрам. Дима честно признавался себе, что это было только его и ни с кем делиться он не собирался. И было совсем не важно, что предмет обожания не знал ни о чём и жил себе преспокойно рядом или учился в параллельной группе, было достаточно только того, что он есть и на него иногда можно посмотреть.
А теперь? Дима вертел в руке телефон, автоматически просматривал контакты, периодически зависая на номере с пометкой А.В. Ну не звонить же ему в два часа ночи? И по какому поводу?
– Меня плющит и колбасит, Александр Владимирович, что вы думаете по этому поводу? – проговорив этот бред вслух, Дима кинул телефон на кровать и перестал о нём вообще думать. Ему дали проект, нужно собрать материал. Очень даже хорошая причина просыпаться по ночам.
Интересно, а это взаимно? Не влечение. Надо спросить, но как же страшно, а если нет?
– Забей, – выдохнул Дима и, включив ночник, загрузился работой.
А спросить всё равно нужно. Если уж начал идти, то нужно идти до конца. А ещё наглость – второе счастье. Да, а привычка – вторая любовь. На том мир и стоит.

Александра Владимировича опять не было с самого утра. Лида ликовала и оттягивалась по полной. Вид бледного и уставшего Димы почему-то развлекал её просто неимоверно. И подкалывала и подкалывала, что же ему, бедняжке, не спалось, может, комарики пищали и кусались? Умереть, как смешно. Впервые Дима подумал о том, что всё-таки у Лиды нет близких друзей не просто так.
– Димочка, а давай я в тебя влюблюсь? – вдруг спросила она ни с того ни с сего, записывая в книгу регистрации какие-то секретные переговоры.
Дима хмыкнул и оторвался от компьютера.
– Ну попробуй.
– Буду собирать твои фотки, приклеивать в альбомчик, показывать подружкам и вздыхать по ночам.
Дима напрягся. Всё-таки Лида была не настолько простой, чтобы что-то говорить от балды. Что-то тут есть. Может, она экстрасенс? И видит насквозь?
– У тебя же нет подружек. Совсем недавно жаловалась.
– Ай, фигня, – махнула рукой Лида и как-то плотоядно улыбнулась. У Димы аж скулы свело от напряжения. Она знает. Или догадывается. – Можно просто для себя держать, чтобы иногда просматривать. Во! Ещё можно стихи писать. Знаешь, Димасик, стихи – это самое совершенное признание в любви.
– Вообще-то Земфира сказала это про песни.
– Слушаешь Земфиру? – Лида спросила это, не отрывая взгляда от тетради, но у Димы всё похолодело внутри от тона её голоса. Вот тебе и девочка-ромашка.
– Слушаю, даже на концерт ходили с женой, – Дима врал про концерт, но нужно было упомянуть Вику, чтобы мозгокопание Лиды натолкнулось на некоторую преграду. Дураку понятно, куда она копает.
– А я думала, ты рок там всякий, хэви-метал, волосатых мужиков любишь, – Лида засмеялась и показала, как они, эти самые волосатые мужики, трясут своими волосами. – Дим, ты собственник?
Вопрос, конечно, попал прямо в голову. Да, гламурная девочка, встречающаяся с электриком, оказалась экстрасенсом. В это проще было поверить, чем в то, что то, что Лида сейчас несёт, не имеет никакого глубинного смысла. Ну что же, чёрт возьми, ты знаешь?!
– Нет, – пожал Дима плечами. Он вёл себя спокойно и расслабленно как всегда, даже голос не поменялся, хотя это самый подлый предатель из всех возможных. – Если человек хочет быть со мной, пусть будет, если нет – я держать не стану.
Лида отложила ручку и, подперев голову рукой, серьёзно посмотрела на Диму. И тот мгновенно понял, что сейчас наступит конец света – Лида что-нибудь выдаст.
– Вчера вечером ты домой свалил и на своей тачке врезался в какой-то джип, когда выезжал со стоянки. Потом ещё бегал вокруг, руками размахивал, как бешеная канарейка...
Дима вспыхнул. Он даже и не мог подумать, что у его внезапной истерики будут свидетели. Ну конечно, кроме того придурка, который поцарапал машину и ещё что-то там пытался объяснить на древнерусском матном.
– Ну?..
– Зашла я в это время в кабинет к Александру Владимировичу, он там по телефону с кем-то разговаривал и в окно смотрел на твою активную деятельность. Улыбался.
– И что? – Дима выгнул бровь и ждал продолжения, но Лида вместо этого широко улыбнулась и встала из-за стола.
– Вот я и говорю, влюбиться хочу. Хоть в кого-нибудь, – тише закончила она, выходя из кабинета.
Дима растерянно поводил курсором по чертежу и расплылся в улыбке. За ним опять присматривают.

Сообщение о том, что Александр приедет в шесть вечера, пришло без пятнадцати шесть. Дима посмотрел на экран и медленно отложил телефон. Вот незадача. Надеть было абсолютно нечего. Этот новый проект съел все мозги, поэтому о магазине забылось сразу, как только вспомнилось. К тому же Дима просто ненавидел ходить по магазинам. Комплекс детства, ага, он самый. Мама любила наряжать Диму во всякие модные вещички, как она называла этот процесс прилюдного унижения. И постоянно выбирала одежду на размер меньше, чтобы Дима был похож на тростиночку. Это тоже была её фраза, которая периодически вспоминалась ночами, и Дима стоял в одном нижнем белье посреди торгового зала, а мама говорила, что он тростиночка и вообще прелестный ребёнок. Но в один прекрасный день Диме надоело и он заявил, что больше с мамой по магазинам ходить не станет и ни про какие штанишки и свитерочки слушать не желает. С тех пор в магазин он заглядывал как тот солдат, у которого горит спичка.
Парадно-выходной пиджак остался ещё со времён школы. Тёмно-синий, очень приятный на ощупь, удобный и, понятное дело, старомодный. Но Дима наплевал на моду с высокой колокольни, главное – не выглядеть неопрятным, а остальное фигня.
Когда раздался звонок в дверь, Дима носился по дому в трусах и рубашке в поисках утюга, похоже, подлая Вика забрала его в свой новый дом. А пиджак по закону подлости совершенно случайно навернулся с вешалки ещё в прошлом году и помялся.
– Только ничего не говори! – предупредил Дима вошедшего Александра и продолжил занимательную беготню от кухни до гостиной и обратно.
Александр молча прошёл в гостиную, окинул комнату беглым взглядом и, поймав за руку психующего Диму, указал пальцем в сторону окна, где за занавеской на подоконнике прятался этот несчастный утюг. Когда в твоём собственном доме неожиданно обнаруживаются незнакомые вещи, это похоже на шок. Дима впервые в жизни видел этот утюг, и пользовался, насколько память не изменяла, тоже впервые. Освоение новой техники получалось на троечку с минусом, потому что всё усугублялось тем, что Александр, не имея ни такта, ни сочувствия, сидел в кресле и неотрывно следил за неловкими движениями Димы.
– Нравится смотреть на то, как люди работают?
Александр кивнул, вот же, блин, откровенный!
– Имеющий глаза да увидит, особенно, когда и послушать есть чего.
– А ты матом совсем не ругаешься? Даже если молоток на ногу упадёт?
Дима нервно хихикнул, представив, как бы это выглядело. Почему-то идеальный и невозмутимый Александр прямо просил, чтобы ему на ногу уронили молоток.
– Если я беру в руки молоток, то забиваю им гвозди, а не роняю на ноги.
– А как же теория вероятности и эффект неожиданности? – Дима отставил утюг в сторону и критически осмотрел свой пиджак. Для сельского клуба сгодится, но не для театра. Да, колокольня для плевания на моду и приличия хоть и высока, но разум всё-таки победил, и Дима, не раздумывая долго, откинул пиджак в сторону. Можно пойти в одной рубашке.
– Я не отвлекаюсь и контролирую свои движения. Например, не вижу смысла гладить пиджак, чтобы пойти в рубашке. Решу сразу, что если гладить не умею, то нужно искать иные варианты.
Дима широко улыбнулся и, прикусив нижнюю губу, подошёл к Александру. Поставил колено на край кресла и наклонился к самому уху, чувствуя тепло и запах кожи. Дурман. И в голове стало так легко от того, что можно делать всё, что угодно. Он же разрешает!
– Я люблю, когда на меня смотрят, – прошептал Дима и, не удержавшись, быстро скользнул губами по ушной раковине Александра.
– Опасный момент, – засмеялся тот и обнял Диму одной рукой за пояс, прижимая к себе, а вторую запустил под рубашку. Погладил живот и скользнул выше.
– О бля... – выдохнул Дима, чувствуя как подушечки пальцев сжимают сосок. Вдруг стало жарко и щекотно. Хотелось выскользнуть, но Александр не позволил.
– Не ругайся. – Рука сползла с груди на живот, а потом чуть ниже, приспуская резинку и запутываясь пальцами в жёстких волосах.
– Бля... – Дима громко задышал и поцеловал Александра в висок.
– Ладно, можешь ругаться. Мне даже нравится.
– Обойдёшься.
Дима нахально улыбнулся и стал быстро стаскивать с Александра пиджак.
– У нас же есть время на маленькие радости?
– Конечно. И пусть весь театр подождёт.
Дима остановился на третьей пуговице и вмиг стал серьёзным.
– Когда начало?
– Начало уже положено, так что продолжай.
Дима сполз с коленей и исподлобья посмотрел на Александра. Он, как всегда, был невозмутим и спокоен, даже развалившийся в кресле в полурасстёгнутой рубашке. Моментально вспомнился молоток.
– Мы никуда не едем, что ли? А нафига я тут убивался с этим утюгом?
– Ты же всё равно ничего не нагладил, так зачем жалеть?
– Ты меня бесишь, – вздохнул Дима и нервно передёрнул плечами. – Давно не работал клоуном. Я вообще не понимаю, какого...
Александр поднялся с кресла и расстегнул брюки. Дима замолк и, широко раскрыв глаза, смотрел на то, как брюки скользят вниз и остаются лежать на полу. Почему-то от них невозможно было оторвать взгляд, словно это вторая кожа вдруг свалилась с Александра и он остался совсем беззащитным.
– Не понимаешь? Сейчас объясню.
Конечно, щаз! Кто тут ещё беззащитный?!
Дима не успел поднять глаза, как его опрокинули на диван и раздели.
– Ух ты... Вот это скорость, – засмеялся он, но Александр прервал смех поцелуем. Терпким и глубоким.
– Вкусный, свежий мальчик, – выдохнул он Диме в ухо и поднял его ноги себе на плечи. Тот растерянно охнул и опять засмеялся.
– Прям как американские горки. Мёртвая петля...
Александр наклонился ниже и опять поцеловал.
– Твои сравнения бесподобны. А сейчас потерпи.
Дима почувствовал прикосновение к коже, движение и инстинктивно напрягся, а потом страстный поцелуй отвлёк его от раздумий на тему «потерпи», и когда Александр вошёл, он даже не успел испугаться. Не до того было. Удовольствие на грани боли, кажется, он уже начал привыкать к этому. И желать повторения постоянно.

– Как ты можешь быть бодрым после секса? – Дима растёкся по сидению автомобиля и сонно следил за дорогой. Вивальди, который стал почти родным, что-то там выражал по поводу времён года на заднем плане, и в голове кружились образы недавнего разврата. Кажется, Дима только и повторял, что «ещё... да, сделай ещё так». Под Вивальди очень даже хорошо пошли воспоминания.
В театр они всё-таки поехали. Александр под пытками выдал ценную информацию, что начало в восемь часов.
– Я всегда бодрый после занятий спортом, – подмигнул он.
Был бы Дима в более вменяемом состоянии, точно бы ему врезал. А может быть, и нет. Он же шутит. Наверное...
– Лида нас подозревает. Видела, как ты улыбался, глядя на меня в окно.
Дима отвернулся, немного смутившись. Они стояли на светофоре, и какая-то девушка, сидевшая за рулём соседнего автомобиля, мило улыбнулась. Дима невольно ответил ей улыбкой. Всё-таки настроение у него было хорошее.
– Женщины склонны искать смыслы везде, даже там, где их нет, поэтому и разочаровываются часто.
Дима всё ещё продолжал улыбаться, мельком глянув на Александра. И даже когда автомобиль тронулся, и они понеслись по трассе, обогнав улыбчивую девушку на красной «Ладе». А потом улыбка померкла, и Дима устало закрыл глаза.
– Толкнёшь, когда приедем, – ровно проговорил он, чувствуя, как горло медленно, но верно сдавливает от волнения. Зачем он так сказал? Всё же было хорошо, и большего не требовалось.
Всё на ваше усмотрение, Александр Владимирович. Спорт так спорт.

Балет был до ужаса скучным. Единственное, что развлекало – это мальчик в колготках в роли принца, который прыгал по сцене с таким грохотом, что даже на балконе было слышно.
– Лебединое озеро – балет для профилактики, – зевнул Дима и устало потёр виски. Ему хотелось домой, чтобы подумать в спокойной обстановке без музыки, мальчиков в колготках и пристального взгляда Александра. Нет, он с интересом смотрел балет, но Дима периодически чувствовал на себе его взгляд, и становилось ещё хуже, чем было в машине. Он не хотел выглядеть жалким и уязвлённым. Ему вообще всё было по барабану. Если бы...
– Для траура, – поправил Александр, на что Дима даже не улыбнулся. К горлу подкатила противная тошнота. Это всегда случалось, когда он особенно нервничал. Нужно было срочно попить воды и успокоиться.
– Я сейчас вернусь.
В фойе было прохладно. Дима опустился на тахту, стоящую около входа в туалет и медленно выдохнул добрую половину напряжения. Мысли с бешеной скоростью проносились в голове. Может быть, Александр просто пошутил, чтобы в очередной раз задеть и вызывать реакцию? Бихевиорист хренов. Стимул – реакция. Да нет... просто...
– Он действительно так думает, – прошептал Дима и постучал кончиками пальцев по деревянному подлокотнику тахты. – Без вариантов.
Стало чуть легче. Дима всегда предпочитал иметь лишь одну точку зрения, что не позволяло сомневаться и отступать. Александр его не любит, решил Дима, и это намного упрощает дело.
– Это вообще самое лучшее, что могло бы быть, – улыбнулся он смотревшему на него с портрета Леонардо, а потом опустил голову и шмыгнул носом. – Чувства – это прошлый век, энергия – это век нынешний. Хочешь – бери, не хочешь – вали! Тебя никто не привязал, – тише заключил Дима и, подняв голову, резко вздрогнул.
– Мальчик в колготках растрогал?
Александр стоял, засунув руки в карманы и лукаво улыбаясь. Отказаться от него просто невозможно, в отчаянии подумал Дима и согласно кивнул.
– Домой хочу. Балет после секса – деньги на ветер.
– Это подарок, я ничего не платил.
– И кто же такой щедрый? – Дима встал с тахты и пошёл первым, стараясь не оборачиваться.
– Твой директор.
– А твой?
– А я тут проездом. Сева просил помочь, я согласился.
Дима на миг замешкался, обрабатывая только что полученную информацию. Жёсткий диск не хотел запускать программное обеспечение. Очевидно, перегрелся. Александр может уехать?
– И надолго? Согласился... – Дима посмотрел на Александра и ласково улыбнулся, поймав его тёплый взгляд.
– Как пойдёт.
Он опять подхватил Димину руку и поцеловал запястье, там, где трепетно билась жилка. А потом коснулся губами линии жизни, словно оставляя свой след. Навсегда, пронеслось в Диминой голове. Это останется с ним навсегда.

– Ты знаешь, что песня – это самое совершенное признание в любви?
В машине Диме стало чуть легче. Или, может быть, после этого, уже ставшего традиционным поцелуя. Александр слегка улыбнулся, но ничего не ответил.
– Вот эта, например:
Предельная осень гуляет по Питеру
И встретить тебя, да и поговорить бы
Нам смущаясь столкнуться холодными лбами
И чтоб заискрилась земля между нами.
И чтоб по мостам до изнеможения,
И чтобы всю ночь глубина скольжения
И не расставаться так суток на трое
И чтобы рефреном: нас двое, нас двое, нас двое, нас двое...
– Любишь слова?
Дима смотрел в окно и едва мог дышать. Это было слишком для него. Честно и очень страшно.
– Не люблю мифологию.
Они остановились на светофоре и, когда Дима посмотрел на Александра, тот молча обхватил его пальцами сзади за шею и привлёк к себе. Поцеловал.
– Нас двое.


Часть 6. Бархат

Сына звали Юрой. Это Лида сообщила утром в пятницу, когда влетела на крыльях любви к работе в кабинет, где Дима уже вовсю трудился – так запишут потом в анналах истории. Но на самом деле всё выглядело несколько иначе, он развалился на стуле и откровенно спал, прикрываясь монитором. Утром работать было жесть как сложно. Лучше вообще не засыпать и жить в режиме нон-стопа, пользы было бы больше.
– Спи-спи, всё на свете проспишь! – Лида заорала Диме в ухо и ещё потом долго смеялась, когда он инстинктивно дёрнулся встать как с кровати и ударился коленкой об стол.
– Твою мать, Лида! – с трудом понимая, где он вообще находится, поздоровался Дима. – Обожаю армейские шутки!
– Тебя в армию не взяли, так что отрабатывай.
Лида скинула пиджак и подошла к окну, открыла форточку. В кабинет потёк душный запах сирени.
– И что же я проспал, когда спал? – Дима сладко потянулся и подёргал впавшую в летаргический компьютерный сон мышку.
– У Александра Владимировича родился ребёнок, – серьёзно проговорила она и, поймав прифигевший Димин взгляд, издевательски подмигнула, – лет двадцать назад.
– Он приходил, что ли, сюда? – полюбопытствовал Дима, чувствуя, как сердце постепенно успокаивается. Вот же подлая женщина! Знает, с какой стороны подавать информацию, чтобы она усвоилась.
– Ага, – Лида продефилировала по кабинету и села на своё место. – Дверь мне открыл, пожелал удачного рабочего дня. Одним словом, полная противоположность своего отца. Просто душка.
Дима улыбнулся, вспомнив мальчика на фото рядом с Александром. Всё-таки он угадал. Действительно сын.
– Лови момент, сын начальника, к тому же ещё и душка. Достойный кадр.
– Сволочь ты, Дима, – ласково протянула Лида и чувственно вздохнула. – У меня, может быть, впервые такое отношение к парню, а ты про выгоды... – А потом она махнула рукой и стала прежней Лидой. – Да не, маленький он, ещё в институте учится, и зовут его по-дурацки – Юра. Все Юры какие-то нервные.
– Имя-то тут при чём?
– Как при чём? – Лида изобразила искренний шок. – А в постели как же звать? Надо, чтобы приятно было.
– А зачем звать?.. – удивился в свою очередь Дима и тут же осёкся. А он Александра всегда только по имени-отчеству называл, да и то... стебаясь. Ну прям такая любовь, куда деваться. Но как его можно назвать Сашей? Это же... как не про него вообще. Он Александр Владимирович. Александр... Любимый Александр.
– Конечно, сам придёт, я даже не сомневаюсь, – Лида хмыкнула и бросила на Диму красноречивый взгляд, способный зажечь бенгальские огни. Димочка, гори! – Всегда было интересно, а это больно?
Дима хотел бы оказаться сейчас на Северном полюсе, чтобы, во-первых, остудить отчаянно горящие уши, а во-вторых, чтобы отделаться от Лиды, выжидательно смотрящей на него в упор. «А вам не приходило в голову копьё?» – некстати вспомнился КВНовский прикол.
– Терпимо, – честно ответил Дима и добродушно улыбнулся. Ну а что ему ещё оставалось делать? Сама догадалась, никто не виноват.
– О... – теперь настала очередь Лиды краснеть. Это было несколько неожиданно. – Слушай, Минаев... я же только предположила... Охренеть...
– Да, охренеть можно, – усмехнулся Дима и вернулся к работе. А это оказалось намного проще, чем он думал вначале. В конце концов, он был уверен в том, что Лида ему не опасна. Она и раньше это чувствовала. Относилась, как к младшему братишке. Дима надеялся, что это так и останется между ними.
– А сын его знает? – тише спросила Лида, немного придя в себя.
Дима пожал плечами. Он и сына-то ни разу не видел. Фотографии не считаются. И почему-то даже не хотелось. Вообще, семья Александра его мало волновала. Дом его был холодным. Очевидно, на всё есть свои причины, и Диму они не касаются.

– Сегодня в клубе будут танцы, пойдёшь?
Дима открыл один глаз и посмотрел на часы. Ну конечно – пять утра. Брать трубку на автопилоте он мог, а вот общаться ещё пока не научился. Но очень скоро надрессируют. Ну никакого уважения к чужому сну!
– Ты прям вовремя... как раз о тебе думал, – сонно прохрипел Дима в трубку и тяжело вздохнул, усаживаясь на кровати. Александр хмыкнул в ответ, видимо, не оценив прикол. Хотя, фиг его знает. – Какие танцы? В честь чего?
– У директора твоего день рождения, нужно веселиться в обязательном порядке. Тебя разве не учили этому в институте?
Дима растерянно почесал лоб. Он даже и не знал о дне рождения. Наверное, Лида говорила, только он в последнее время всё, что не касалось Александра, пропускал мимо ушей.
– А я тут при чём? – выдал он самый правильный и самый короткий вопрос. – Я вроде как специалист среднего звена, с директорами не общаюсь.
– Не стоит напрашиваться на комплимент. Сева сказал, чтобы я тебя взял. Ты же теперь наше всё.
– Гонишь, конечно же... – Дима уже совсем проснулся и раскраснелся. Наверное, светился даже в темноте, так стало вдруг жарко и приятно. Он всегда любил, когда его хвалят как бы между делом, так, что даже и не поспоришь чисто из скромности. Александр всегда отвечает за базар. И почему ещё никто не придумал такую фигню, которая бы позволяла целоваться через телефон?
– Вдохновляю на подвиги. – Александр явно улыбался на том конце, и Димины ладони стали влажными, сейчас точно начнёт нести всякую чушь в эйфории, а потом будет стыдно. – Утюгом убиваться не нужно, дресс-код отменяется.
– Я ещё не согласился... – помялся Дима. Просто это на самом деле было очень странно – идти в клуб с директором и Александром. Словно это строительство карьеры не тем путём, каким он всегда хотел её строить. Дима, конечно, обожал Александра во всех его проявлениях, но быть его протеже не хотел. – Нужно соблюдать дистанцию.
Александр молчал ровно одну секунду. За это время Дима уже тридцать три раза пожалел о своих словах, но отказываться не стал.
– Я давно тебя не видел, – тихо сказал Александр, и это всё решило.
– Я приду.

Клуб назывался «Бархат». Раньше был «Примус», дизайн которого разрабатывал сам Дима в лучших рокерских традициях. Строчки из известных песен на стенах, кожа и металл, чёрно-красная сцена и заводские трубы под потолком. Это был любимый Димин дизайн, жалко, что не прижился.
Всё изменилось, когда клуб выкупили столичные джентельмены и устроили в нём логово порока и разврата – тотальный гламур, вход по пропускам, отборные девочки и много-много необоснованных понтов. Дима в «Бархате» не был ни разу. Он вообще танцевал плохо и боялся напиваться в общественных местах. Но каждый раз напивался и всегда это выходило ему боком.
Всеволод Игнатьевич пришёл с двумя девушками, которые не очень-то были похожи на его родственниц. Типичные длинноногие блондинки из недавней рекламы зеркальных лифтов. Красивые, улыбчивые, в общем, неплохие девчонки, думающие, что всё можно получить чуть быстрее, чем положено. Главная проблема – переступить через себя, всего-то...
Дима жутко смущался и нёс какой-то бред про милицию, которая его сберегла на две тысячи рублей сегодня утром, нервно развлекал общественность, стараясь не смотреть всё время на Александра, который даже в гламурном клубе выглядел как завсегдатай, и одновременно оставался самим собой. Таким же чертовски притягательным и вместе с тем пугающим. Когда Дима наблюдал за его общением с директором, он поверить не мог, что сам подошёл к нему тогда в душе. Это невозможно. Просто невозможно. Перед ним заискивают, его боятся даже раскрепощённые девушки, уже три раза положившие ручки Диме на плечи и колени, они опасливо косились в его сторону и боялись задеть ненароком.
После первого коктейля – Дима так и не понял, чего туда намешали, но очевидно, что-то очень крепкое – стало так хорошо, что даже Всеволод Игнатьевич, которого Александр называл просто Севой, стал таким простым и своим парнем, что Дима совсем расслабился и стал получать удовольствие от вечера.
– За именинника, – поднял Александр бокал и сделал небольшой глоток, неотрывно глядя на Диму. Тот залпом осушил свой бокал и отвёл глаза на Свету, да, кажется, ту, что сидела справа, звали Светой, а вторую – Ирой, хотя... может, и наборот, они же так похожи. Но Свето-Иры Дима не увидел. Перед глазами стояло лицо Александра. Он явно думал о сексе, и это читалось на дне его тёмных блестящих глаз и в лукавой полуулыбке. Интересно, о чём конкретно он думает? О том, чтобы сделать это у всех на виду или куда-нибудь выйти? А может... вообще уехать отсюда, пока ещё Дима может соображать? Хотя зачем соображать? На Александра можно положиться и ещё выпить! Да, Сева, я так тебя понимаю! Наливай.
В ушах грохотала музыка, разговоры стали приватными, Свето-Ира ушла танцевать, покинув рассуждающих о скучном бизнесе мальчиков.
– Когда Саша мне позвонил и сказал, чтобы я остановил проект, я думал, что урою его, когда увижу, – Сева обнял Диму за плечи и наклонился ближе, чтобы не кричать громко. – Ну ты же знаешь, что урыть его невозможно? Он же у нас этот... как его... твою мать, Македонский! Александр, бля, Македонский! Только коня не хватает. А так одно лицо...
Сева засмеялся, глядя на сидящего напротив Александра и показывая ему большой палец, мол, ты ваще крут, чувак.
– Ты слушай меня, парень, я уже пять лет директор, и всё равно хочу назвать его по имени-отчеству иногда. Представляешь? Представляешь... какой это человек... – Сева уткнулся носом Диме в плечо и хрюкнул от смеха. А он хороший директор, подумал вдруг Дима, стараясь хоть немного отвлечься от всепоглощающего взгляда напротив. Он его обволакивал, раздевал, скользил по разгорячённой коже, облизывал и щекотал. Диме казалось, что он реально чувствует нежные прикосновения в области паха и прикусил губу, чтобы не застонать от удовольствия. От Александра исходила такая мощная энергия, что возбуждение перманентно бродило под кожей, и ничто не могло утолить жажду, никакая выпивка и разговоры. Нужно было как-то отвлечься, а то руки сами собой тянулись к запретному. Не здесь!
– Я старше тебя, не забывай, – хрипло проговорил Александр и улыбнулся вернувшемуся в реальность Севе. Этого голоса Дима не выдержал и резко поднялся с места. Танцы! Надо пойти потанцевать, иначе... иначе он просто свалится в обморок от перевозбуждения и невозможности что-либо с ним сделать.
– Я танцевать, кто со мной? – он ненавязчиво коснулся плеча Александра, по телу прошла электрическая волна, и тут же отдёрнул руку. Тепло осталось на ладони.
– Две прекрасные девушки, – Александр лукаво улыбнулся и подмигнул. Он это делает специально! Специально, чтобы Дима точно свалился на пол. Не дождётся! Дима всё-таки выдержал этот невозможный взгляд и вполне твёрдой походкой дошёл до Свето-Иры, с радостью принявшей его в свою компанию.
Музыка в стиле техно, девочки в стиле секси, жизнь в стиле лайфа, глаза цвета кофе, следящие за танцполом – Дима был счастлив, как никогда счастлив. А потом мозг просто отключился. Осталось одно лишь движение.
– Дима, мой... только мой, посмотри в зеркало, – Александр стоял сзади и обнимал за пояс. Дима с трудом включил сознание и понял, что стоит, держась руками за края раковины в туалете и смотрит... о боже... Александр целовал его шею, задрал джемпер и гладил живот. Дима смотрел на шальные от удовольствия глаза напротив, на влажные розовые скулы и призывно приоткрытые губы и думал о том, что это действительно зажигательно. Ни одна мысль о том, что мальчик в зеркале – это он сам, его не посещала. Это была шизофрения. Там, в зеркале, происходило что-то из ряда вон... а здесь в реальности дикий водоворот иных ощущений. И чёрт бы с ней, с этой шизофренией. Наслаждение затопило всё. Дима облизал губы, развратно, смакуя ощущаемую истому и сладко застонал.
– Я хочу тебя... всегда хочу тебя, – шептал Александр, глядя в зеркало из-за Диминого плеча и кусал его за ухо. – Красивый... мой мальчик.
Дима невольно закрыл глаза и громко задышал. Александр расстегнул его брюки и стал гладить уверенно и быстро. Он целовал Диму в шею сзади, прихватывал зубами и тянул. Дышал в ухо и двигал, двигал рукой, так, что Дима потерял ощущение пространства и уже не понимал, кто смотрит на него в зеркале и где вообще зеркало... В голове вспышками проносились обрывки мыслей, откровенные слова Александра, его поцелуи, его приказ:
– Выйди и дверь закрой с обратной стороны.
Дима широко распахнул глаза, понимая, что их кто-то увидел, но ничего не было в его карте памяти, только животное удовольствие и желание, чтобы Александр не останавливался... К чёрту всех! Хочу... тебя...
Руки соскользнули с края раковины, и Дима качнулся вперёд, упираясь одной ладонью в запотевшее зеркало. Из крана текла вода, где-то рядом громыхала музыка. Александр обнимал его и крепко прижимал к себе.
– Кто это был? – скользя пальцами по холодному стеклу, спросил Дима. Увидев своё незнакомое лицо, Дима подумал, что он впрямь красивый и очень юный, словно школьник. Растерянный и довольный.
– Не знаю, – Александр прикусил кожу на шее и, сполоснув руку, закрыл кран. Стало так тихо, что можно было услышать два сбившихся дыхания. – Стыдно?
Дима повернулся к Александру лицом:
– Пох*й.
И, притянув его к себе, поцеловал.

Когда Дима вернулся к столику, там произошли значительные изменения. Сева держал на руках одну из Свето-Ир и откровенно лапал её, другая девушка громко завидовала и была уже в таком невменяемом состоянии, что травила какие-то матерные анекдоты. Рядом с Александром сидел кто-то новый и смутно знакомый. Дима напряг остатки разума и узнал этого мальчика – Юра.
– Дима, это Юра. Юра, это Дима, – коротко представил Александр и Дима встретился взглядом с тёмными пронзительными глазами. Твою ж мать... один в один как у Александра. Да, на фото Юра был не похож на отца, а вживую... даже слишком. Но Дима был невменяем, поэтому даже не смутился. Приветственно поднял руку и широко улыбнулся.
– Привет-привет.
Дима аккуратно поднял ноги развалившейся на его месте отвергнутой Свето-Иры и плюхнулся на диван. Девушка тут же водрузила свою модельную красоту ему на колени и вышла в космос от радости. Ну пусть полежат, не жалко.
Юра смотрел на Диму косым изучающим взглядом. Как бы невзначай, но Дима на раз заметил его заинтересованность. Очевидно, мальчик что-то уже знал, но не всё, потому что его интерес был скорее внешнего свойства.
– А ты модель? – спросил Юра, сделав глоток коктейля, того самого, от которого у Димы пошли порнографические глюки. Но у мальчика такого не случится, самого важного ингредиента, который раздевает взглядом, у Юры не было. – Я сам фотограф, у тебя впечатляющие данные.
Дима мотнул головой. Если бы не удерживающие его на месте дополнительные ноги, точно бы свалился под стол. В голове было настолько лихо, что трудно было даже взгляд сфокусировать на лице собеседника.
– Я проектный... типа дизайнер, – протянул Дима и хотел взять свой бокал, но Александр ненавязчиво отодвинул его в сторону. Очень замечательно! И впрямь хватит уже. – Моделью быть очень сложно, а я ленивый...
Юра засмеялся и посмотрел на отца. Дима замер, поймав этот взгляд, и понял, что Юра тоже боится Александра и как бы спрашивает разрешения говорить дальше. И тот разрешал лёгкой улыбкой. Вот уж чего не ожидал, того не ожидал...
Ну такое прям снисхождение, куда деваться! Отчего-то Диме стало не по себе. По его представлению родители не должны себя так вести с детьми. Ну а впрочем... наверное, его это не касалось. Своего отца он помнил смутно, что-то такое нервное и достающее маму постоянно.
Диму больше занимала мысль, что спать в таком состоянии будет ой как непросто. Американские горки крутили его с бешеной скоростью, когда он закрывал глаза.
– Не сложнее, чем дизайнером. А ты работаешь с отцом?
– Нет, где-то рядом... Лида работает с ним и всё мне докладывает, – хихикнул Дима.
– Очередная папина фанатка?
Дима уже не мог сдерживаться и засмеялся громко, чем явно смутил Юру.
– Да она его терпеть не может. Его вообще очень трудно терпеть... – тише добавил Дима и мельком посмотрел на Александра. Тот откинулся на диване и сосредоточенно набирал кому-то сообщение. Но Дима мог поклясться, что он всё слышит и потом ему будет хана. О боже... быстрее бы была эта хана... дома на кровати, суток на трое.... нас двое, нас двое...
– Я сейчас вернусь, – Александр был явно чем-то недоволен. – Дима, ты больше не пьёшь, Юра, проследи за ним.
Сказал, как отрезал. Дима с Юрой хором кивнули и проводили его взглядом, пока он не смешался с толпой танцующих.
– Ну и такие тоже встречаются. Латентные фанатки, – продолжил Юра. В отсутствие отца он не стал меняться, что несказанно обрадовало Диму. Юра не играл милого сыночка, интересующегося папиными коллегами. Ему действительно хотелось разговаривать с Димой.
– А ещё какие латентные есть?
– Ты про мальчиков? – Юра подался к Диме и заговорщицки улыбнулся. По всей видимости, коктейль нашёл и его мозг и медленно ел, если не уже... Глаза Юры блестели и на щеках вспыхнул румянец. – Дохлый номер. Он с этим завязал после Марка.
Дима где-то чувствовал ревность, но где она была, понять было сложно. Сейчас нужна информация. И очень много.
– Это ещё кто такой?
– Папин любовник. Сволочь ещё та. Я его даже заказать хотел, да он потом сам отвалил.
– Так всё серьёзно? – Дима облизал пересохшие вдруг губы и потянулся за бокалом с коктейлем, но Юра мягко остановил его руку. Понятно... что папа сказал – закон.
– Да я не знаю, что у них там было... Этот Марк был пренеприятнейшим типом, но отцу нравился. А потом разонравился, чему мы все только обрадовались.
Дима постучал пальцами по столу и что-то как-то загрузился. Его всегда напрягали истории о прошлом. Вроде бы информация, но кому она сейчас уже нужна? Только настроение портить.
– Слушай, Дима. А тебя можно будет поснимать когда-нибудь? – Взгляд напротив горел профессиональным азартом, Дима даже слегка смутился. – В свободное время, часик. Я просто фанат разных типажей. Совсем больной фотограф.
– И какой у меня типаж?
– Городской мальчик-мажор, – честно ответил Юра и улыбнулся ещё шире. – Получаешь наслаждение от жизни и ни о чём не паришься. У тебя всё есть, и может быть только лучше, больше и дороже.
Дима прикусил губу, чтобы не рассмеяться в голос. Такое о себе он слышал впервые.
– Теперь появилась ещё одна причина не идти в модели.
– Я не угадал? – Юра был явно расстроен. Боялся, видимо, что Дима откажется сниматься.
– Ну если говорить только об этом, то угадал, наверное, – пожал Дима плечами и зевнул. Глаза сами собой закрывались и даже техно-долбёжка и американские горки не могли вернуть его в тонус.
– Ты согласен?
Да уж... семейная традиция – добивать собеседника короткими однозначными вопросами. А с другой стороны, и чего такого? Ну пофоткает мальчик, порадуется...
– Да, как-нибудь можно устроить. Пошлю маме красивые картинки. Повесит на стену в рамочках.
– Извини, Дима. Я не хотел тебя задеть. Просто ты меня вдохновляешь, и я не могу отпустить тебя просто так.
– Ладно, запиши мой номер телефона. Позвони, когда я вспомню, как меня зовут.
– Позвоню, обещаю.
Когда Александр вернулся, Дима уже вовсю дремал, уткнувшись носом в кожаный диван. Больше за столиком не было никого. Все ушли на фронт танцевать.
– Поехали домой.
Александр погладил Диму по голове и помог подняться. Это было самое ужасное возвращение в мир из всех возможных. Поспать пять минут, а потом опять вставать и куда-то идти... Голова кружилась так, что того и гляди, оторвётся и покатится. Тело в связи с этим объявило бойкот голове и жило своей какой-то аморфной жизнью. Дима ухватился за плечо Александра и едва мог передвигать ногами. Но его не торопили.
– А можно я буду называть тебя Сашей? – спросил Дима, когда они уже благополучно добрались до машины и сели внутрь.
– Можно, – Александр наклонился и, подняв лицо Димы, поцеловал его в щёку.
– Мне понравился твой сын, – довольно улыбнулся Дима и закрыл глаза. – Он действительно твой сын.


Часть 7. Выходной


Дима медленно плавал в какой-то мягкой мути под музыку Вивальди. Это было настоящим подключением к космосу, и цветы на потолке – анютины глазки у мамы на балконе, облака какие-то... поцелуи... Глюки были настолько реальными, что Дима, даже открыв глаза и глядя на дорогу, не понимал, что это дорога, а не река. Они же плывут по реке, по Большой Воде, как индейцы майя. А потом что-то заставило его окончательно вернуться в реальность.
– А куда мы едем? – спросил он, собирая некультурно развалившиеся колени и усаживаясь на кресле ровно.
– Ко мне, – ответил Александр, улыбнувшись. Последний из Могикан, благоговейно восхитился Дима, а потом помотал головой, вспоминая холодную комнату, где побывала нога дизайнера. Только не сегодня.
– Не хочу. Поехали лучше ко мне.
– Дома и стены помогают? – Александру явно не понравилось предложение, Дима это почувствовал, но уступать не хотел. Ну не нравились ему большие пространства. Никогда не нравились.
– Я плохо сплю в гостях, – усмехнулся Дима и закусил нижнюю губу.
– Твоя правда, – Александр протянул руку и ухватил его за коленку, слегка сдавил пальцами. – Поедем к тебе, спать тебя укладывать.

Дома было хорошо. Тихо и прохладно. Дима с трудом разулся, раскидав ботинки по коридору и, пошатываясь, прошёл в ванную.
– Там... ну ты знаешь, – махнул он рукой в неопредённом направлении и тяжело вздохнул. – Если я через десять минут не вернусь, ты один знаешь, где меня искать.
– Осторожнее, – серьёзно проговорил Александр, проходя в гостиную и зажигая свет.
– Угу, – буркнул Дима и закрыл за собой дверь.
Включив воду, он ополоснул горящее лицо и подняв голову посмотрел на себя в зеркало. Теперь там был он – Дима. Такой же как всегда, только немного пьяный... ну нечего, конечно, скромничать, много пьяный. Глаза мутные, губы раскраснелись и улыбка шальная-шальная.
– В стельку, – усмехнулся он и застрелил себя из указательного пальца, – стыдищааа... Ну не умеешь пить – не берись! Но казалось-то... это всё подлый коктейль...
Дима с третьей попытки расстегнул ремень на брюках и стянул их до середины бедёр, потом подрыгал ногами, чтобы они сами свалились. Видел в каком-то эротическом фильме. Хоба так! И брюки упали в одно мгновение, там в кино. Дима дрыгался как минимум минуту, прежде чем решил, что эротический герой из него не получится, и руками стянул брючины, зашвырнул штаны куда-то в угол, потом и джемпер туда же. От него пахло Александром, его туалетной водой и собственным запахом. Дима замер посередине ванной, прокручивая в голове обрывки недавнего разврата в туалете. Это было... Дима на автопилоте включил воду в душе и, сняв нижнее бельё, встал под тёплые струи. А собственно, почему в прошедшем времени?
Дима решительно вышел из-под струй и распахнул дверь. Сейчас он покажет класс! Движения были резкими, поэтому дверь долбанулась об стену так, что даже лампочка мигнула в ванной, ну и чёрт бы с ней. Дима поджал губы и твёрдой походкой от колена прошёл по коридору. Вода быстро испарялась с кожи, но изменённое состояние сознания упорно отказывалось говорить о холоде. Оно говорило о порно. «Быстро, качественно, порно». А что? Вполне себе актуальный лозунг.
Дима прошёл в гостиную, не глядя на Александра. Мозг работал в резервном режиме. И точно определял, что нужно делать, а чего не стоит. Он подошёл к тумбочке и открыл верхний ящик. Свалка каких-то документов, разноцветных проводков и почему-то фантиков из-под конфет, – извечный бардак и ни одного намёка на то, что он, собственно, искал. Вроде бы он положил их сюда... Нужно сначала найти, а потом уже приглашать. Так будет правильно. Дима чётко знал, как правильно. Он всегда всё делал правильно.
– Впервые вижу стриптиз вокруг комода, – подал голос Александр, и Дима непроизвольно хихикнул, продолжая рыться в макулатуре. Надо будет завтра разобраться, – ставим галочку.
– Никогда не угадаешь, что я ищу, – Дима обернулся и чуть не свалился на пол. Александр сидел в кресле в расстёгнутой рубашке и перекатывал в пальцах зелёный блестящий пакетик. – Пиздец... Как ты это делаешь?
– Тренировался долго.
– Ёжик, нашёл? Нет ещё... – Дима медленно подошёл к креслу и, наклонившись, зубами взял пакетик из руки Александра. Тот скользнул рукой по Диминой спине, но он ловко увернулся. Тело было такое пластичное, словно без костей. По крайней мере, так казалось. Он провёл указательным пальцем по сдержанно напрягшимся бровям Александра и выдохнул через нос. Они несколько секунд молча смотрели друг на друга. Дима водил пальцем по лицу, пока улыбка напротив не отвлекла его.
– Я жду приглашения, – Александр поймал руку и переплёл свои пальцы с Димиными. Тот опять коротко вздохнул и потянул за собой.
В ванной комнате клубился пар, Дима скользнул обратно под струи воды и, обернувшись, поманил Александра.
– Как в первый раз, – слегка улыбнулся он и протянул пакетик. Рука дрожала. – Ты совсем не изменился.
«Я всё ещё боюсь тебя», – Дима не решился сказать это вслух. Не стоит, он и так всё видит и знает.
Александр быстро разделся и подошёл к Диме. Провёл рукой по его плечу и потом по шее, потеребил кончики волос и наклонился, чтобы поцеловать. Сейчас всё иначе, только страсть осталась прежней.
– Хочу тебя, – Дима отстранился и посмотрел в потемневшие от нескрываемого желания глаза. А потом повернулся спиной к Александру и упёрся руками в стену.
– Надеюсь, в этот раз ты меня не прогонишь, – не упустил случая поддеть Александр.
Дима едва справился с собой, чтобы не сползти вниз от этого тихого шёпота и, повернув голову, нахально усмехнулся в ответ:
– Посмотрим.
Александр ущипнул Диму за бок. Тот громко засмеялся и дёрнулся в сторону, но его удержали на месте.
– Не отпущу, – серьёзность в голосе Александра отозвалась мурашками, разбежавшимися по всему телу, от шеи, где горячие губы ласкали чувствительную кожу, до низа живота, где всё горело от предвкушения.
– Не отпускай.
Руки скользили по кафелю, Дима прижимался к нему щекой – прохладно – и закусывал губы. Несмотря на опьянение, сознание было включено. Каждое движение чувствовалось острее из-за повышенной температуры. Каждый поцелуй, прикосновение... проникновение. Хотелось закрыть глаза и забыться, как обычно, но Дима упорно этого не делал. Нужно было понять... что-то нужно было решить для себя...
– Расслабься... потом подумаешь.
Александр двигался медленно, словно специально увлекая за собой, чтобы нужно было тянуться, стремиться, догонять. А потом, когда Дима настигал, его накрывало, и он тихо стонал, не в силах сдерживаться и что-либо понимать. И его уносило всё выше и выше. И хотелось кричать от восторга. Снова и снова, до тех пор, пока не насытится.
– Может быть, поможешь?
Дима вынырнул из мягкого облака эйфории и окинул ванную комнату мутным взглядом. Комнату он узнал, и это было уже хорошо. Александра, вытирающего его плечи, тоже, и это было вообще прекрасно. Сам он сидел на стиральной машинке и держался за висевший на вешалке халат, чтобы не упасть. Как в детстве, улыбнулся Дима, вспоминая, как мама мыла его в деревенской бане, а потом вытирала большим пушистым полотенцем и заправляла волосы за уши, чтобы они не падали на лоб. Дима провёл рукой по щеке Александра и почувствовал, как в глазах защипало. Вот это полный трындец. Сейчас он точно разревётся пьяными слезами прям при своём страхе и трепете. Ну он же такой классный!
– Не прокатит, – вздохнул Дима, вспомнив, о чём его спросили, и, опустив руку, глубоко вздохнул. Ещё бы доползти до кровати, и жизнь вообще удалась. Продать душу дьяволу за прекрасное мгновение. – Я недееспособный.
– Ты обнаглел, – Александр явно не был намерен с ним церемониться. Конечно, он же не мама. И слава богу! Такая страшная мама... Мама, а почему у тебя такие волосатые ноги? Дима с трудом сдержал смех и попытался всё-таки подняться сам. В конце концов, что это вообще за такое? Встать уже не может!
– Клевета, Александр Владимирович. И наговоры...
Дима стоял почти прямо и почти быстро провёл рукой по лицу, смахивая капельки пота, выступившие над губой и щекочущие кожу. Спать хотелось просто ужасно. Сознание уже плавало как льдинка в стакане, таяло, таяло...
Александр повесил полотенце на место и, ловко подхватив Диму под коленями, опрокинул себе на плечо. Понёс из ванной комнаты.
– Пиздец... – охнул Дима, постепенно осознавая, что пол с потолком внезапно поменялись местами. – Я конечно понимаю, что ты крутой и все дела... Но мне давит на желудок... – Голос сорвался, и Дима прохрипел: – И это больно...
– Обожаю, когда комментируют каждое моё движение.
Александр одним быстрым движением сдёрнул покрывало, и кинул Диму на кровать.
– Благодарствуй, – расплылся Дима в улыбке и подвинулся, уступая Александру место. – Если будешь уходить рано, дверь просто захлопни.
Александр лёг на кровать и накрыл Диму одеялом.
– Спокойной ночи, – проговорил он, целуя Диму в губы. Тот протянул руку, чтобы обнять за шею и ответить на поцелуй, но мозг приказал долго жить и отключился.

Понять, где находится голова, было легко. То, что болело так, что даже дышать было трудно, определённо была она. Потом нашлись руки и ноги, маленькие иголочки словно бы кололи их изнутри. Видимо, перележал. Дима набрал в грудь побольше воздуха и решился открыть глаза. Дома. И даже в темноте. Шторы были задёрнуты, и приглушённый свет не раздражал глаза. Часы показывали десять утра.
Дима со скрипом повернул голову и понял, что один. Да он даже и не надеялся. Наверное, это было лучше – Александр не увидит похмельное утро и перекошенное от радости лицо. Наверное...
– Но он мог бы, – прошептал Дима, вставая с кровати. – Сегодня же выходной...
В голове что-то щёлкало и ныло, но соображалось вполне сносно. Бывало и хуже, это ещё хорошо, что он не курил, тогда бы точно свалился на два дня.
Дима открыл шкаф и достал домашний халат. Надо как-то привести себя в порядок и поработать или устроить себе день загула. Нет уж... хватит загуливать.
Побродив по ванной и приведя себя и её в относительный порядок, он понял, что настроения нет ни черта, ни для работы, ни для загула. А это значит, что надо срочно вызывать Брюса Уиллиса и Бена Аффлека!
– Ай донт вонна клоуз май айз... – от души прохрипел Дима, почти в такт с воображаемым Тайлером и широкими решительными шагами направился в гостиную. Переступив порог, он увидел призрак отца Гамлета, ага, не меньше, и резко затормозив, чуть не навернулся.
– Ты прямо кладезь талантов, – улыбнулся Александр, не отрываясь от ноутбука. Диминого ноутбука, между прочим.
– Приветствую тебя, кентервильское привидение за компом, – Дима прижался виском к косяку и почувствовал, как сердце забилось быстрее – он всё-таки не ушёл.
– Я воспользовался твоим интернетом, – Александр нажал кнопку отправки какого-то письма и посмотрел на Диму. Тепло и нежно. Домашнее такое привидение, просто ужас как захотелось подойти и усесться к нему на колени, погладить по голове и зацеловать.
– Ознакомился с моим компроматом?
Дима прошёл по комнате, закрыл развороченный комод, с трудом вспоминая, зачем он ему понадобился вчера.
– Ни одного порно-сайта не нашёл в истории. Скука.
– Открой папку «Философия Канта», всё самое интересное там.
– Лучше оставлю ящик закрытым, а то в прошлый раз случился апокалипсис. Ай донт вонна клоуз май айз.
– Это «Армагеддон». Культовый фильм, между прочим.
Дима не удержался и плюхнулся рядом, провёл рукой по голове Александра, взъерошивая короткие жёсткие волосы.
– Не смотрю американские блокбастеры.
Александр сложил ноутбук и отставил его на столик.
– А что смотришь?
Дима закусил губу и, перекинув ногу через бёдра Александра, сел верхом. Помял плечи. Довольная улыбка расползлась по лицу напротив. Дима чуть не взвизгнул от радости – ему понравилось! Такая безоблачная, ничем не замутнённая радость, прям как в детстве. «Твои глаза – черника и перец, черника и перец – страх каждого дня».
– Тебя смотрю, очень захватывающе.
– Да, я вообще супер-герой, – гордо отозвался Дима и, взяв в руки лицо Александра, поцеловал сначала в щёку, а потом в губы.
– Мальчишка, – ласково выдохнул Александр, обнимая Диму за спину и опрокидывая на диван. – Может, усыновить тебя?
– Лучше трахнуть... – выдохнул Дима, жмурясь от удовольствия и раздвигая ноги, чтобы Александр удобнее устроился его целовать.
– Твои бранные слова меня возбуждают, – усмехнулся тот и спустился чуть ниже, разводя полы халата в стороны.
Дима закусил костяшку указательного пальца и коротко ойкнул, когда холодные пальцы коснулись его живота, а потом кожу стали ласкать губы, медленно спускаясь ниже. Неприличность поцелуя зашкаливала, и сдерживаться становилось всё сложнее и сложнее. Дима запрокинул голову и вцепился пальцами в подлокотник дивана. Вика никогда не делала ему минет. И он даже вообразить себе не мог, каково это, когда можно ощущать влажную глубину чужого рта, поэтому то, что сейчас творилось с телом, трудно было назвать получением удовольствия. Скорее это было... какое-то намеренное издевательство. И приятно, и щекотно, и ещё как назло зачесалась коленка, хоть плачь от досады.
– Щекотно! – вскрикнул, наконец, Дима – от возбуждения не осталось и следа – и заелозил на диване, пытаясь уйти от требовательных прикосновений и как-нибудь дотянуться до коленки. – Кто придумал эту хрень?! Это же щекотно!
Александр отстранился и позволил от души поскрести пятернёй по несчастной коленке. На ней неожиданно обнаружился синяк. И где навернулся? Да мало ли.
– По идее, должно быть приятно, – спокойно проговорил Александр и, запахнув халат, встал с дивана.
Дима растерянно смотрел на его спину и медленно холодел. Всё испортил. Зашибись. Но как же это можно терпеть, если терпеть нет никаких сил? Дима с детства боялся щекотки, особенно когда прикасались чем-то необычным к чувствительным местам. Может быть, это была фобия. И Вика умела с ней бороться. По крайней мере, с ней Дима не ржал как ненормальный от того, что его целуют в неприличные места. Но если вспомнить, Вика и не целовала. Вообще Дима никогда бы не подумал, что секс может быть настолько разнообразным по ощущениям.
– Говорят, это к ревности, – иронично усмехнулся Дима и сел, подобрав под себя ноги. Было обидно просто до слёз. Так хотелось... вот же блин! Дурацкая фобия.
– Если с минетом не сложилось, может, пойдём поедим? – Александр потянулся и, не дожидаясь ответа, вышел из гостиной. На униженного и оскорблённого он явно не был похож. Дима прекратил нервно грызть ноготь и вскочил с дивана. Поесть он никогда не был против, даже если наступит конец света, Дима всё равно будет рад еде. А за вкусно приготовленную так и вообще душу продаст. Что-то он частенько в последнее время думает о продаже своей души.

– А когда у тебя был первый секс?
Дима жевал корку хлеба и с нескрываемым восхищением смотрел, как Александр умело нарезает бекон и опускает его в шипящее масло. Пахло просто обалденно, движения стоящего за столом были выверенными и плавными. Как у врача-хирурга. И почему все вокруг умеют готовить, а Дима – нет? Ну вот и здорово! Пусть готовят.
– Лет в двенадцать-тринадцать, – задумавшись, протянул Александр и достал из холодильника четыре яйца. Дима даже не удивился тому, что он знает, где всё находится. Небось просканировал весь дом насквозь.
– Нифига себе, – присвистнул Дима. – Ох, рано встаёт охрана.
– Она была сестрой моего приятеля. У неё был большой рот, короткие тёмные волосы и мальчишеская фигура. И ещё она была старше на пять лет.
– И как это было?
– Вполне себе сносно. Мы встречались полгода по три часа в день, и меня чуть не оставили на второй год. Об учёбе думать не хотелось. Я исследовал жизнь вдоль и поперёк. Секс, драгз, рок-н-ролл. Теперь ты.
Дима повозил пальцем по столу и пожал плечами, смутившись. Александр смотрел на него и ждал ответа. В глазах его прыгали чёртики.
– В тринадцать я знал о сексе много, но только теорию... – говорил он и чувствовал, как постепенно краска заливает лицо. Ну и что такого? Он думал совсем о другом в свои четырнадцать и даже семнадцать лет... И из перечисленного хорошо знал только рок-н-ролл.
– Дай угадаю, – Александр разбил яйца и помешал завтрак холостяка деревянной лопаткой. – Ты всегда считал, что спать с женщиной нужно только после того, как предложишь ей руку и сердце, чтобы всё было правильно – знакомство с родителями, невинные поцелуи при расставании, а потом, когда она станет твоей законной супругой, и ты уже имеешь на неё право, можно опустить руку чуть ниже талии.
Дима вспыхнул до корней волос и опустил глаза в стол. Неужели у него это всё и впрямь написано на лбу? Вот же засада! Надо как-то меняться, наверное.
– Я рано женился, – парировал Дима, отвечая на провокационный взгляд напротив.
– Я вообще не знаю, зачем ты женился, – улыбнулся Александр и отвернулся обратно к плите. – Правильный мальчик.
Дима тяжело вздохнул и потёр щёки ладонями. Хотелось признаться во всём, как на духу рассказать всё что было на самом деле. Первый раз.
– Мне нравился её брат. Он учился вместе с нами в одной группе. И мы часто тусовались втроём. Можно сказать, что я любил их обоих. А потом Витя уехал в Москву, а я женился на Вике.
– И она не знала о твой ориентации?
– Догадывалась, но никогда не спрашивала. А потом сама поняла, когда нашла рисунки.
– Ты ей ничем не был обязан.
– Я думал, что смогу это контролировать. Ты же можешь.
– Ты честнее меня.
Дима поднялся из-за стола и подошёл к Александру, обнял за пояс и поцеловал в ключицу.
– Давай пожрём, как люди, – Александр потрепал Диму по голове и чмокнул в макушку. – Слэнг – это заразно, – мягко усмехнулся он.
– Есть ещё два моих любимых слова: бля и пиздец. Хочешь, и их подарю?
– Оставь себе, чтобы смеяться и ругаться над ухом по ночам.
Дима отстранился и недоверчиво посмотрел на Александра.
– Гонишь. Я не смеюсь по ночам и уж тем более не ругаюсь.
– Всю ночь просмеялся. И я не лгу, я слушал и слушал до тех пор, пока не понял, что сил у тебя хватит ещё надолго. А там и утро наступило.
– Пнул бы и все дела... – смущённо улыбнулся Дима, оценивая, на какие жертвы ради его спокойствия пошёл Александр.
– Жалко, – прошептал он, наклонившись к Диминому лицу. – Это смотрелось очень мило.
– Лучше Армагеддона? – Дима обнял Александра за шею и прижался вплотную, провокационно подвигав бёдрами.
– Пальмовая ветвь и куча поклонников по всему миру тебе была бы обеспечена, – голос Александра чуть дрогнул.
– Тогда... в качестве гонорара...
Дима не успел договорить, когда мягкие тёплые губы накрыли его улыбающийся рот и увлекли за собой.
Определённо, кухня – самое порочное место в доме. Хотя... пожалуй что все комнаты, кроме коридора. Что не является константой.
Остывший завтрак – это тоже очень даже неплохо, особенно в обед.


Часть 8. Юра


Александр улетел в Англию в среду. Десять дней. Каких-то десять дней, думал Дима, чувствуя размеренное дыхание на своей щеке и тёплую руку, гладящую его по голове. Десять дней казались нереальными, это же всего лишь миг, раз... и пройдут. В конце концов, у Димы всегда есть чем время занять, да и мысли бы не мешало привести в порядок.
– Мишка, Мишка, где твоя улыбка, полная задора и огня... – Лида весь день пела эту дебильную песню, и сразу в памяти рисовалась картина улетающего в небо медведя с привязанными к голове олимпиадными шариками. Этот медведь никогда не нравился Диме, он считал его страшным. – Димочка, ну оживи, у меня сердце кровью обливается смотреть на тебя!
Дима упорно молчал, глядя в монитор. Всеволод Игнатьевич дал ему ещё один проект, и, к счастью, ночью было чем заняться. И даже на утро осталось. Дошли слухи, что Александр полетел в Англию со своей женой. Слухи – это вообще весьма коварное нечто. Если тебя они не касаются, то это так забавно, что-то пообсуждать, высказать своё ценное замечание, мнение, ну типа ты сразу таким умным становишься, просто потому что у тебя-то этих проблем нет. Эдакий эксперт. А вот если касаются, то тогда тебе хана. Сочувствие, желание помочь и прочая чушь будут обеспечены надолго. Лучше бы Лида игнорировала его или занялась бы собой, в конце концов! Только вчера страдала по своему электрику, который о чём-то там забыл. Ну и продолжала бы в этом духе.
– Я занят, Всеволод Игнатьевич голову мне откусит, если я не закончу этот проект вовремя.
Лида недоверчиво хмыкнула и постучала носком туфли по ножке стола.
– Зря ты так, Димка. Эгоизма тебе не хватает. Здорового человеческого эгоизма.
– Да куда уж больше-то? – Дима оторвался от монитора и посмотрел на Лиду. – Только этим и занимаюсь.
– Не-а, – Лида поджала губы и серьёзно продолжила. – Ты же красавчик, умный парень. Люби себя, Димка, и другие тоже будут любить.
– Ты прямо как моя мама говоришь, – мягко усмехнулся Дима, на что Лида тихо вздохнула и посмотрела так снисходительно и покровительственно, что в груди стало вдруг тяжело. – «Люби себя, чихай на всех». Мой любимый мультик.
– Вот всегда ты так, – Лида аргумент явно не приняла. – Только шутишь и стебёшься.
– А что мне остаётся делать? – Дима смотрел на Лиду и видел, как постепенно меняется её взгляд: из покровительственного через удивлённый в растерянный. Всегда так. Разве он не знал всего того, что она намеривалась ему донести? Всё знал, и даже больше. – И ты не волнуйся. Я с самого начала знал, что такое ничего и как из него сделать что-то.
– Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Ты для меня как брат, которого я всегда хотела иметь, а то сестры уже достали.
Дима улыбнулся и согласно кивнул.
– Спасибо. Кстати, у меня тоже одни сестры. Где же все мужики?
Лида засмеялась и указала пальцем на карту мира, висящую за Димкиной спиной.
– Знамо где, в Англии.
– Да, – протянул Дима, возвращаясь в своё состояние эмоциональной летаргии. – Все дороги ведут в Лондон.
Лида побарабанила пальцами по столешнице и громко выдохнула через нос.
– Я не понимаю, на кой хрен он взял с собой жену?
– А кого ему надо было брать? – усмехнулся Дима, возвращаясь к фронтальному плану здания. На душе стало чуть легче. Он просто вспомнил о том, что он знает, как жить и что ко всему нужно относиться философски. Дурацкий совет психологов-самоучек, но иногда и он помогает.
– Ну не знаю... – замялась Лида. – Тебя, например.
– У меня работа, и у него тоже работа. Лида, нам не семнадцать лет, чтобы сбегать с уроков и целоваться за углом школы. Это жизнь, а не мелодрама, так что... давай будем работать. А то мне и впрямь могут голову откусить, а она у меня вроде красивая – жалко, да и есть будет некуда.
Лида хихикнула и открыла журнал регистрации ценных кадров, которые звонят в компанию.
– Если он тебя бросит, я его перестану уважать, – резюмировала Лида, и Дима ей поверил. Но о себе такого же он не смог бы сказать никогда. Александр стоит выше уважения. Отношение к нему нельзя измерить словами. И чем дальше, тем становится страшнее потерять его.

В три часа дня позвонил Юра. Пригласил на выставку своего знакомого фотографа. Его друзья фишку не рубили, а сходить очень бы хотелось. Дима посмотрел на часы, подумал о том, что дома тошно ходить вокруг телефона и страдать на тему того, как же хочется позвонить. Но он не решался. Дел к Александру у него не было, кроме одного лишь желания послушать его голос, но это не повод. Приглашение Юры он принял почти с радостью.
– А в дневном свете ты выглядишь иначе, – Юра был доволен и сиял как начищенный пятак. Он смотрел на Диму как на экспонат в музее, и это немного напрягало. Дима никогда особенно не увлекался самолюбованием, и чрезмерное внимание к его внешности всё-таки больше смущало, чем доставляло удовольствие.
– Профессиональное обострение? – усмехнулся Дима. Быть может, слишком резко. Но настроение было ни к чёрту, поэтому иначе не получалось. Юра с пониманием кивнул и больше не приставал с выплесками неконтролируемого вдохновения.
На выставке были представлены работы не одного фотографа, а трёх друзей. Называлась она – «Улицы нашего города». Дима ходил вдоль серых некрашеных стен и с интересом рассматривал работы. Надо отдать должное фотографам – композиции впечатляли настолько, что складывалось ощущение, что работы посвящены европейскому городу, а не русской провинции.
Иногда Дима ловил на себе завороженные взгляды державшегося немного на расстоянии Юры, и постепенно привык к ним. У каждого свои заморочки. Жалко, что ли? Пусть смотрит, если его это так радует. Дима сам три года смотрел на соседа. Правда, не так навязчиво. И к тому же... там были иные мотивы.
– А ты надолго приехал?
Они сидели в баре и пили холодный тоник. На улице было жарко, несмотря на вечереющий закат. Почему-то закат ассоциировался у Димы с Александром. Быть может, из-за возраста или из-за того, что в нём тоже есть что-то разрушительно-притягательное.
Юра пожал плечами и стал вдруг серьёзным.
– Пока только на месяц. Но я бы хотел перебраться сюда после того, как закончу университет.
– Поближе к столице? – улыбнувшись, предположил Дима, и сердце медленно и болезненно сжалось. Он знал, что Юра ответит ещё до его ответа.
– Поближе к отцу. Хочу работать в его фирме.
– Это не его фирма, – Дима опустил глаза и сделал глоток тоника. В носу защекотало от пузырьков газа.
Юра хмыкнул. Демонстративно и весьма вызывающе.
– Ну мы с тобой знаем, что Всеволод Игнатьевич там ничего не решает.
– Он хороший руководитель, – Дима нахмурился. Разговор пошёл весьма интересным курсом. – Александр Владимирович согласился работать под его началом, значит, было с чего.
Юра прикусил губу, а потом одним глотком допил оставшийся тоник.
– Ты не знаешь моего отца. Он ничего не делает просто потому, что ему этого вдруг захотелось.
– И почему же он приехал сюда, ехал бы в столицу, туда, где перспективнее и денег побольше?
Дима чувствовал, что начинает злиться. Все эти разговоры о том, что один человек знает другого, а другой не знает – полная фигня. Можно двадцать лет прожить с человеком и не знать о нём ничего, а можно с одного взгляда...
– Он устал от суеты. А в Питере плохой климат. Так что причины есть... – Юра поднял глаза и внимательно посмотрел на Диму. Очередная семейная особенность – смотреть прямо в глаза. Да так, что фиг поймёшь, о чём они там думают при этом. Может оказаться всё, что угодно. – Тебе он не нравится?
Дима замер, пытаясь совладать с удивлением. Настолько неправильно? Или просто Юра не хочет замечать очевидного? В принципе, его можно понять.
– С чего такой вывод? – собравшись с духом, спросил Дима.
– В тебе есть стремление ему противостоять. Он тебя чем-то задел? Будь осторожнее в своём стремлении, отец может быть очень жестоким.
Если бы Дима был один, он бы рассмеялся громко и от души. Но Юра прикол не оценит. Слишком он серьёзно был настроен. А про жестокость... Каждый по себе судит, не так ли?
– Спасибо за предупреждение, постараюсь его лишний раз не злить, – усмехнулся Дима и решил, что Александр своим отстранённым поведением провоцирует людей думать настолько разные вещи, что скоро никакого удивления не хватит. Хотя... все как один говорят про страх и неумолимость. Но разве можно от такого отказаться? Это самый-самый перец и есть. Диму всегда тянуло к запретному. Жить в полную силу, каждый день как последний.
Дима решился позвонить Александру вечером. В конце концов, это его желание, и пока... Александр ни разу не отказал.

Первый подход окончился неудачей. Гнусавая мадам сообщила, что вызываемый абонент временно недоступен.
Дима кинул телефон на стол и спроектировал окно. Такой скорости никогда у него не было, даже когда судорожно дописывал дипломную работу перед самой защитой. И ещё есть хотелось просто ужасно. Пельмени – определённо самое совершенное изобретение человечества, каждый раз спасают от смерти.
Второй подход закончился психом, потому как телефон неожиданно разрядился, а в том хламе, что творился на столе, найти подзарядник было равносильно поиску иголки в стоге сена. Но счастье всё-таки постучалось в двери, и Дима вспомнил, что засунул устройство в рабочий рюкзак. Зарядив телефон, Дима набрал номер, который выучил как «Отче наш»... хотя «Отче наш» Дима не знал, но типа так говорят. Соединение установилось без помощи мадам, и сердце забилось быстрее... ну давай же! Ответь... Ладони вспотели, и Дима машинально вытер одну о штаны. На том конце что-то щёлкнуло. Есть.
– Давно не виделись, здравствуй, – слишком радостно поздоровался Дима. Это было полное безумие. В желудке всё скрутило от страха, а щёки горели от волнения. Сейчас как пошлёт и всё... трындец!
– Подожди минутку, – Александр ответил как-то недовольно. Или только показалось? Дима напрягся и весь превратился в слух. На заднем плане что-то скрипнуло, кажется, автомобильное кресло. Александр едет в машине. Где-то вдалеке болтало радио.
– В машине? – не выдержал минутку Дима и заговорил первым, иначе ещё чуть-чуть, и он уже ничего не сможет сказать.
– Да, припарковался. Возвращаюсь в отель после приличного корпоратива, превратившегося в приличную оргию.
Дима услышал щелчок зажигалки. Рука тоже потянулась за сигаретами.
– А мне дали ещё один проект, чтобы было чем время ночью занять.
– Всю работу не переделаешь, отдыхать нужно хотя бы иногда.
Дима затянулся. Голову повело, и он ясно представил сидящего в машине Александра. За сотни километров, в другой стране, в другом часовом поясе, как наяву, здесь, рядом, стоит только закрыть глаза и руку протянуть.
– А ты отдыхаешь?
– Иногда бывает, только для полного расслабления не хватает бранных слов во время секса.
Александр улыбался. Дима закрыл глаза и глубоко затянулся, подождал, пока дым не пройдёт в лёгкие.
– Много секса?
Дима чувствовал, что падает, куда-то в темноту... ниже... ниже. Александр молчал.
– Нам чужого добра не надо, – тихо проговорил он наконец. И Дима изо всех сил вцепился свободной рукой в подлокотник кресла, чтобы не упасть. Было ли это счастье? Кто знает. Это было то, что нужно, чтобы больше не киснуть и не думать на эту тему.
– А что бы ты хотел со мной сделать?
– Если честно, – Александр тихо усмехнулся, – поесть пельменей. Здесь отвратительно готовят.
Дима тоже засмеялся.
– Я про «раздевай и властвуй».
Дима слышал, как Александр скрипнул креслом и понял, что он затянулся. И сам тоже сделал затяжку. Одну на двоих...
– Чтобы ты похихикал ночью над моими фантазиями?
– Я не смеюсь, когда сплю один.
– Хочу увидеть тебя, раздеть и ещё раз увидеть.
– Тебе нравится моё тело? – Дима почувстовал, как в паху стало ощутимо пульсировать. Острая игра. С Александром иначе нельзя, даже когда не видно его горящего взгляда, энергия всё равно чувствуется, в голосе.
– Мне нравится, что ты ничего не знаешь о своём теле.
– Научишь?
– Как только приеду, так и приступим.
– Но сначала поедим пельменей.
Александр засмеялся, Дима тоже последовал его примеру и затушил сигарету в пустой тарелке, стоявшей на столе.
– Здесь никто не смеётся, – вдруг серьёзно проговорил Александр. – Я приеду вечером в пятницу.
– Ты же хотел в субботу?
– Хочу раздеть и властвовать как можно скорее.
– Я буду ждать, – дрогнувшим голосом ответил Дима. И Александр отключился. Дисплей мигнул и потемнел. Дима достал вторую сигарету и, погасив свет, щёлкнул зажигалкой. Огонёк вспыхнул, и сигарета послушно впитала огонь. Дима знал, что Александр сейчас сделал то же самое. С первого взгляда... а двадцать лет – это просто срок.

– Мне на два часа предоставили студию, у тебя есть время поучаствовать в съёмке?
Юра говорил бодро, но Дима чувствовал, что мальчик волнуется, быть может, учил этот текст какое-то время, чтобы, не запинаясь, проговорить его по телефону. Определённо этот факт не мог не вызывать улыбку.
– Ладно, скажи, куда подъехать.
– На Павловскую, дом рядом с церковью. Там в подвальном помещении расположены студии. Тебе нужна пятая.
– А, знаю, – Дима вспомнил покосившуюся черепичную крышу и добротное кирпичное основание дома. Значит, там.
– Подъезжай к шести, я всё приготовлю.
Юра – непосредственный и одинокий мальчик. Дима где-то даже сочувствовал ему, хотя прекрасно понимал, что это последнее, в чём Юра нуждался. На фоне отца он смотрелся бледно, а выйти из тени не позволяло притяжение. Юра попал в такую ситуацию, в которую лучше было не попадать никогда.
– А у тебя девушка есть? – Юра посадил Диму на какой-то шатающийся стол и заставил выгнуть спину под нереальным углом. Долго так просидеть, наверное, будет сложно.
– Жена была... я развёлся совсем недавно.
Дима сдержанно поджал губы, чтобы не сказать ничего лишнего. Юра не знает, и может быть, оно к лучшему? Хотя... о своём отце он знал. Значит, сам Дима не выглядит геем, если уж больной на всю голову фотограф этого не заметил.
– Легко увлекаешься? – Юра поправил манжеты рубашки и, отойдя на несколько шагов, критически осмотрел Диму. По всей видимости, остался доволен.
– Как ни странно, нет. Увлёкся всего три раза в жизни. Один из которых вылился в брак.
– А два других?
– А это уже приватный разговор.
– А я люблю приватные разговоры.
Юра взял камеру и сделал одну серию снимков.
– Я не кусаюсь, – улыбнулся он, отодвинув камеру от лица. – Расслабься.
– Боюсь моргнуть, – сквозь зубы процедил Дима. Его допрашивают? Зачем? А вот хрен ты чего узнаешь, Юрочка. Да и к тому же... Юра не выглядел надёжным. Дима это чувстовал интуитивно и всегда был насторожен. Этот человек сказал, что хотел заказать папиного любовника.
– Где учился? – по всей видимости, Юра решил зайти с другой стороны. Ну пусть ходит. Если сразу не увидел, то сам Дима не скажет. Как с Лидой вышло.
– Знамо где, в университете. От звонка до звонка.
– И сразу пришёл работать к Всеволоду Игнатьевичу?
– Да, мне повезло. Взяли после первого собеседования. К тому времени я знал все действующие программы дизайна.
– Любишь учиться?
– Люблю узнавать что-то новое. Допрос с пристрастием?
– Мне интересно, что ты за человек, – Юра невинно улыбнулся и подошёл к Диме, посмотрел сверху вниз. Осторожно поправил упавшую на лоб чёлку. Руки его были холодными, Дима вздрогнул. – Скажу тебе честно, я сначала подумал, что ты очередной любовник моего отца, которому он дарит слишком дорогие подарки.
Взгляд напротив, казалось, выжигал сетчатку. Он был не мягким и любопытствующим, как несколько секунд назад. Что-то было в этом взгляде давящее и безжалостное. Юра не так прост, как кажется. Дима без особенного усилия над собой выдержал взгляд. Пусть он и тяжёлый и душащий, но против тотально-порабощающего взгляда своего отца он проигрывал на порядок.
– А потом?
– А потом, когда увидел тебя, понял, что это фигня.
Юра отвёл взгляд и слегка смутился.
– И что же ты увидел?
– Увидел нормального парня, который не будет стелиться ради подарков.
Дима свесил ноги со стола и закатал рукава рубашки так, как привык. Сниматься расхотелось. Это всегда было унизительно для него, но в Юре была такая глубинная тоска, что Дима не смог отказать, а теперь понял, что это была ошибка. Да, тоска там есть, но Юре она нравится. И лечить его себе дороже.
– А ты весьма проницательный, – хмыкнул Дима, уверенно вскакивая со стола.
– Дима, я задел тебя? – голос Юры дрогнул. Он быстро отложил камеру на стол и догнал Диму уже у самого выхода из студии.
– Да нет, всё нормально. Ты выяснил, что я не последняя сволочь. Можешь теперь спать спокойно.
– Дима... – Юра в отчаянии ухватился за Димин локоть и хотел задержать, но тот резко дёрнул на себя и распахнул дверь.
– Фотографии можешь оставить себе на память, – не оборачиваясь, сказал Дима и быстрым шагом пошёл к своей машине. Юра не стал догонять, умный малый. Пусть поставит себе пятёрку с плюсом.
Дима завёл мотор и выехал на трассу. Противно. На душе было так мерзко, что хотелось напиться вдрызг одному, как последнему алкоголику.
Ради чего он учился все эти долбаные годы? Чтобы потом вроде бы умные люди думали, что он получает проекты только потому, что спит с Александром? Зашибись, как просто – получаешь удовольствие и проекты.
Если бы был выбор, Дима бы не стал спать ни с кем, пока не построит такую карьеру, что уже никто не посмеет вякнуть. Но выбора не было и быть не могло.
– Я сам его выбрал, – проговорил Дима вслух и прикусил нижнюю губу. – И знал, что это будет непросто.
В памяти всплыл недавний разговор с Александром по телефону. Дима медленно прокрутил его туда-сюда, несколько раз. Уютный... да, то самое слово, которым можно описать его. И не было никаких проектов, никаких карьер. Просто – «я по тебе скучаю».
Дима улыбнулся своему отражению, и напиваться расхотелось. Они, все те, кто вокруг, ничего не понимают и не могут понять, потому что это их не касается, это только для двоих. А остальные могут идти лесом.



Часть 9. Возвращение

Дима почувствовал лёгкое першение в горле ещё в четверг утром и наивно полагал, что это фигня. К вечеру градусник вынес смертный приговор – 38 и 5. Вот тебе и вся радость жизни. Залив в себя всё, что только можно было залить из лекарств, Дима подумал, что прыгающие по потолку черти – это явно лишний элемент дизайна в квартире. Сначала он даже посмеялся над своими неожиданными глюками, а к трём утра стало страшно. Нужно было вызывать скорую помощь, где-то на периферии сознания понимал Дима, но встать с кровати было равносильно поднятию вагона с щебнем.
– Высокая температура, – говорил Дима в трубку и уже не понимал, где он находится. Главное, что комод, о который он опирался рукой, стоял на земле твёрдо.
– Насколько высокая? – равнодушный мужской голос на том конце провода придавал сил и не позволял разомлеть совсем. За Диму никто отвечать не будет, и этот мужик-скороспасатель не приедет, если ему не ответить чётко, кратко и по существу.
Дима достал градусник из подмышки и автоматически повторил то, что он показал:
– 39 и 8.
– Выпейте таблетку парацетамола и одну таблетку анальгина. Это собьёт температуру. Назовите ваш адрес, дежурный врач подъедет в течение часа.
– Улица Пушкина, дом 8, квартира 79. У нас там внизу домофон. Позвоните, я открою.
– Вы живёте один?
– Один.
– Старайтесь не засыпать, пока температура не спадёт.
Мужик вроде даже посочувствовал, как показалось Диме. Хотя, быть может, ему просто хотелось этого. Чтобы хоть кто-то оказался рядом и посочувствовал. Посмотрев на замолчавший телефон, Дима чуть не заплакал от обиды и жалости к себе. Может, позвонить Вике? Она прекрасно разбирается во всяких болезнях, определённо что-нибудь посоветует... Но не в три часа ночи, когда она спит в обнимку со своим директором, одёрнул себя Дима и плюхнулся на диван. Плакать расхотелось, нужно было сосредоточиться на таблетках. Анальгин и парацетамол. Надо вылечиться как можно скорее, иначе все выходные пойдут насмарку. Александр не будет возиться с гриппозным организмом, а если и будет, что больше похоже на фантастику, Дима умрёт на месте от стыда.
– Давно бы уже умер, если бы это действительно так было, – таблетка смотрела на Диму белым круглым глазом и выражала согласие по любому поводу. – Постоянно в невменяемом состоянии... То квасит, то болеет, зашибись какой любовник!
Дима понимал, что нужно набраться спортивной злости и не позволять вирусам атаковать его тело. Где-то он читал, что человек болеет, потому что хочет болеть. Он программирует себя, заряжает свои клетки энергией, которая притягивает вирусы и позволяет им размножаться. А если человек может программировать себя на болезнь, значит, существует и обратный процесс.
– Я здоров. Я самый здоровый из всех, – бормотал Дима, мотаясь по кухне в поисках чайника с кипячёной водой. – Здоровый, как бык...
Голова кружилась, и всё тело колотила лихорадка. Охренеть! У него же температура под сорок, дошло наконец до Димы. Ещё чуть-чуть и можно помереть...
– Так, быстро выпил таблетки и лёг в кровать!
Командовать собой – это что-то новое. В мозгу болезненно пульсировало, и сознание само по себе стало рисовать картины того, кто мог бы командовать Димой. Диме казалось, что он слышит его шаги в коридоре. Он приехал раньше времени, потому что почувствовал, что ему плохо. Дима вернулся в комнату, но там было пусто. Теперь шаги слышались в кухне, Александр что-то готовит, определённо. Но сил на то, чтобы пойти посмотреть, у Димы не было. Он закрыл глаза и почувствовал, как прохладная рука провела по воспалённой коже на лбу, потом пальцы ласково помассировали виски и вернулись на затылок.
– Люблю тебя, – слышал Дима над самым ухом и улыбался, не открывая глаз. Он чётко знал, что комната пуста, поэтому решил, что пусть лучше будет так, как в сказке, пока температура не спадёт. Такие приятные глюки...
Дима проснулся в два часа дня и вспомнил про скорую, которую вызывал ночью. Интересно, что они подумали, если вообще приезжали? Наверное, решили, что пациент скорее мёртв, чем жив, поэтому скорая тут уже не поможет. Да и фиг бы с ними, нужно было срочно звонить Лиде и вновь просить его отмазать.
Никогда прежде Дима не болел один. Сначала была мама, которая возилась с ним, потом Вика, представитель семейства врачей. Всегда кто-то был рядом и что-то знал, поэтому задумываться над тем, что они делали, Дима никогда не считал нужным. Думать за всех никаких мозгов не хватит. Дима померил температуру – 38 и 2 – и открыл страницу в Интернете.
– И как же помочь себе самому?
На одном сайте советовали пить много жидкости, на другом категорически запрещали много пить. Один врач утверждал, что только антибиотики спасут от гриппа быстро и качественно, а другой, не менее титулованный врач предупреждал, что антибиотики – это смерть всей микрофлоре организма. После получаса пребывания в Интернете Дима не нашёл ничего дельного, кроме того самого парацетамола, который ему советовали пить ещё ночью.
Выпив одну таблетку, Дима вернулся в кровать и хотел прочитать новый журнал по компьютерной графике, чтобы не тратить время даром, но строчки прыгали как те черти по потолку и упорно не хотели складываться в слова. Дима закрыл журнал и отложил его в сторону, чётко понимая, что выходные он проиграл удачно атаковавшему его гриппу.

Где-то в параллельном мире пиликал домофон. Дима слышал красивую мелодию... трам-пам-пам... но что с этим пам-пам нужно было сделать, он не знал. А потом всё стихло, и Дима вновь куда-то поплыл. В детстве он часто плавал на водяном матрасе, даже когда научился плавать, он всё равно любил полениться и просто полежать на качающих его волнах. Волны качали мягко, любовно... солнце ласково грело, и в голове была блаженная пустота, а потом где-то вдалеке бухнул колокол. Раз... другой... Дима открыл глаза и понял, что кто-то звонит в дверь. Александр? О боже... только не это.
Из зеркала на Диму смотрел труп невесты, чуть посильней мотни головой и глаз выкатится точно так же, как у Бёртона.
– Грехи мои тяжкие, – вздохнул Дима и открыл дверь.
«Он так прекрасен, что нас колбасит...»
Александр был как всегда, на высоте. Неотразим, опасен и любим.
– Здравствуй, – проговорил он, кинув на Диму один лишь короткий цепкий взгляд. Ну вот... он недоволен. Ещё бы, подумал Дима, отходя в сторону и пропуская Александра в квартиру. Никаких тебе жарких объятий и трепетных поцелуев. Царство носовых платков и антибиотиков.
– Я тут приболел, – извинился Дима и машинально поправил волосы, которые, судя по ощущениям, были похожи на чьё-то место обитания.
– Я вижу, – Александр разулся и прошёл в комнату, где Дима так и не раздвинул шторы. Осмотрелся и подошёл к Диме вплотную. Тот почувствовал, что не выдержит этот тёмный взгляд напротив, и опустил глаза. Александр провёл пальцами по Диминой скуле и, наклонившись, прикоснулся губами ко лбу. – Температура высокая.
– 38, – промямлил Дима, чувствуя, что начинает таять, и голова медленно кружилась от приятного ощущения беспомощности. Ему позволили быть беспомощным.
– Ложись в постель, – Александр мягко подтолкнул Диму к кровати. – У тебя есть уксус?
Дима опустил кружащуюся голову на подушку и закрыл глаза.
– Там, в правой верхней тумбочке над плитой.
Когда Александр вернулся в комнату, Дима уже вновь где-то плавал. Но теперь плавать было намного приятнее, потому что он точно знал, что те звуки, что доносятся из кухни – это не глюки. Он действительно здесь, и пока никуда уходить не собирается.
– Не боишься заразиться? – прошептал Дима, когда Александр распаковал его из одеяла и стал развязывать пояс халата.
– Я собираюсь растирать тебя уксусом, – многозначительно усмехнулся Александр и полностью стянул с Димы халат.
– А я был бы не против... – вздохнул Дима и широко улыбнулся. – Никогда не пробовал.
– Оно того не стоит, – серьёзно проговорил Александр и, плеснув на ладонь уксус, опустил её Диме на грудь. Тот дёрнулся и громко засмеялся. Это было холодно и щекотно. – Дим, соберись, ты уже не маленький.
– Но я боюсь щекотки! И к тому же холодно.
– Терпи.
Александр быстрыми уверенными движениями втирал уксус в разгорячённую кожу, не глядя Диме в глаза. Тот видел его сосредоточенно сдвинутые брови, поджатые губы и спокойный взгляд. Казалось, что Александру даже нравится этот процесс втирания вонючей жидкости в Диму... Потом, когда запах уксуса перестал щипать нос, движения Александра стали более плавными, мягкими и волнующими. Он просто гладил Диму по груди, по шее, аккуратно разминал плечи и предплечья. Александр массировал большими пальцами тазовые косточки, и это было уже слишком... Дима глухо застонал и понял, что возбуждается.
– Саш... прекрати, – непроизвольно выдохнул он и хотел закрыть вспыхнувшее от стыда лицо рукой, но Александр не позволил. Перехватил руку и, наклонившись, поцеловал Диму в губы.
– Нужно ещё спину натереть. Перевернись.
– Я умру, – засмеялся Дима и перевернулся на живот.
– Расслабься, я тебя оживлю, – ответил Александр и вновь прижёг кожу холодным уксусом. Дима вздрогнул, но ржать как псих не стал. Он думал о том, что спина – это определённо самое чувствительное место его тела. Дима всегда считал, что ненавидит массаж и терпел его, стиснув зубы, но сейчас... когда твёрдые пальцы скользили по его плечам вниз к пояснице и ниже... Дима думал, что массаж – это лучшее, что может делать один человек для другого.
Движения больше не возбуждали, наоборот, успокаивали и расслабляли. Уксус испарялся с кожи, и постепенно она стала остывать. Дима чувствовал неожиданную лёгкость, словно в него не втирали что-то, а наоборот, снимали, раздевали и освобождали.
– Поспи, – Александр погладил Диму по голове и закутал в одеяло.
– Ты не уйдешь? – пробормотал Дима, понимая, что уже спит, осталось чуть-чуть и он совсем потеряется.
– Я только приехал.

– Как поживает Великая Британия? – Дима честно пытался говорить бодро и весело, но горло пересохло на середине фразы и вышло нечто задушенное и жалкое.
Александр сидел на кухне и увлечённо копался в Димином ноутбуке. Он медленно поднял голову и внимательно осмотрел Диму с ног до головы.
– Иди сюда.
Сказано – сделано. Ещё бы! Попробуй тут посопротивляйся. И что там Юра говорил о желании противостоять? Ни грамма не было!
Александр сдвинул ноут в сторону и усадил Диму к себе на колени, заставил наклониться. Опять коснулся губами лба, проверяя температуру.
– Ты прям как доктор Айболит, что под деревом сидит... – улыбнулся Дима, непроизвольно закрывая от удовольствия глаза.
– Так мне больше нравится, – Александр отстранился от Димы и повернул ноутбук экраном к нему. – Я в детстве хотел быть доктором.
– Патологоанатомом?
Александр хмыкнул и, прижав к себе Диму одной рукой, второй стал набирать пароль на своей электронной почте. Он явно что-то хотел показать. Но Дима ни на что не мог отвлечься от ощущения его присутствия и близости. От терпкого горячего запаха сносило крышу и хотелось целоваться или вообще раздеться...
– Психиатром, – серьёзно ответил Александр и нажал на кнопку проверки пароля. – Интересовался проблемой суицида.
Дима непозволительно крепко сжал пальцы на его плече, выдавая своё знание с головой. Но сдерживаться рядом с Александром было невозможно. Слишком всё было честно с самого начала, чтобы начинать вести себя иначе.
Он быстро поднял голову и посмотрел на Диму. Секунда сомнения, и Дима наклонился к его лицу, поцеловал сам, громко выдыхая через нос. На этом неприятный разговор был закончен.
– Юра прислал мне твои фотографии, – вернувшись к ноуту, сказал Александр и открыл папку с картинками недавней психологической атаки.
Дима без особого интереса смотрел на себя. Да, моделька из него получилась бы неплохая. Все необходимые параметры налицо, ну, кроме роста. Тёмненький, с большими глазами и улыбкой до ушей. Эдакий гламурный Буратино, съязвил Дима про себя. Богатенький Буратино.
– С детства не люблю смотреть на свои фотографии, – сухо проговорил он и погладил Александра по волосам, чтобы отвлечься от воспоминаний о недавнем разговоре с Юрой.
– Ты хорошо выглядишь на фотографиях, с точки зрения рекламы весьма располагающе.
– А с другой точки зрения?
Дима стал расстёгивать рубашку Александра и даже стянул её с плеч, чувствуя, что надолго его терпения не хватит, но так хотелось испытать. Как долго Александр позволит Диме провоцировать себя?
– Весьма скромный мальчик. Вызываешь умиление у девочек и желание защитить у мальчиков.
– А у взрослых мальчиков что я вызываю? – Дима коснулся языком ушной раковины Александра и слегка прикусил.
– Как минимум желание привязать к кровати суток на трое.
– Минимум? – охнул Дима, когда его сгребли в охапку и подняли в воздух.
– Надеюсь, ты выспался, пока меня не было?
– Я и при тебе выспался.
– Правильный ответ.
Александр уложил Диму на кровать и быстро раздел. Отстранившись, он скользил взглядом по его телу от шеи вниз по груди к паху.
– Тантрический секс... практикуешь? – нервно усмехнулся Дима, чувствуя, что температура тела вновь неумолимо растёт, но теперь причина была иного свойства. Александр снял свою рубашку и брюки, неотрывно глядя на Диму. Он его словно гипнотизировал, подавлял, подчинял. Да, что-то от восточных методик определённо было в его технике взглядов, прикосновений, он даже дышал не так как Дима, рвано и поверхностно, как любой нормальный волнующийся человек. Александр делал редкие неслышные вдохи и медленно пропускал воздух через себя.
– Я обещал тебя научить понимать своё тело, – Александр наклонился к Диминому лицу и вытянувшись всем телом, лёг сверху. – Раздвинь колени.
Дима послушно раздвинул ноги и Александр вжался в него ещё сильнее. Теперь Дима мог чувствовать всё его тело. Оно было тяжёлым, горячим и неожиданно большим. Одно дело понимать разумом, что Александр выше и шире в плечах, и совсем другое ощущать это кожей. Он казался невероятно большим, чудовищно огромным и очень опасным. Одно неверное движение – и Дима не спасётся. Александр его поглотит.
– Не бойся, – прохладные пальцы успокаивающе погладили виски, лоб, убрали назад волосы с лица. – Смотри на меня. Ни о чём не думай.
Дима открыл глаза, и чёрный взгляд напротив всё-таки поглотил его. Ничего не осталось от прежних ощущений. Наркотик, который неожиданно пустили в кровь и оставили там навсегда. Больше назад дороги нет.
– Ты во мне, – прошептал Дима, не в силах улыбаться. Это было настолько страшно и предначертано, что все чувства сдались под напором силы Александра и перестали сопротивляться. Паника медленно отступала. Наркотик стал частью крови.
– Ты мой, красивый мальчик... – Александр целовал Диму, но тот всё ещё чувствовал на себе его взгляд. Теперь он всегда будет его ощущать, где бы он ни был, с кем бы он ни был... Дима словно видел себя со стороны, свой путь... который лишь касается пути Александра сейчас... а потом... Но сожаления не было, было просто знание – так будет.
Тело медленно скользило, касаясь чувствительной кожи, увлекая в движение за собой. Дима выгнулся навстречу, хватаясь за плечи.
Александр спустился чуть ниже, целовал его грудь, живот. Дима потерялся в ощущениях. Да... это было приятно и больше не щекотно. Теперь он стал другим, искушённым? Нет, умеющим доверять. Александр поднял его ноги на плечи и наклонился, чтобы поцеловать. Дима растерянно смотрел в его горящие глаза и не понимал, почему он остановился. Александр облизал губы и лукаво улыбнулся. Он ждал... Дима засмеялся, понимая, наконец, чего он ждёт.
– Ну ты, бля, и садист, – сощурив глаза, низким голосом проговорил Дима и тоже облизал губы. – Трахни меня...
– Люблю, когда ты ругаешься.
Александр чуть приподнялся и, согнув Диму сильнее, медленно вошёл. Как всегда, это было неожиданно и немного больно. Но Дима уже привык, смог быстро расслабиться и увлечься поцелуями. А потом его поглотило движение, и сознание расслоилось. Одна часть всё чувствовала и понимала, что его перевернули на живот и вновь продолжили, что сначала руки устали, а потом и всё тело постепенно налилось усталостью, но он не хотел прекращать и всё просил и требовал, пока его не угомонили. Но это всё было где-то в другом измерении, а в настоящем мире царил покой и благодать. А потом сознание вновь вернуло себе целостность, и почему-то в глазах защипало. Дима вспомнил всё, что он видел и понял. Осталось только принять.
– Я всегда жил с ощущением, что люди, которые со мной, будут со мной вечно, – тихо проговорил Дима, погладив руку Александра, лежащую на своей груди. – Мама, Лялька, Витя, Вика... Я всегда знал, что могу позвонить им в любое время, и они мне ответят, и не потому что долг там или какая-нибудь другая хрень... Нет, просто... я знаю, что они меня любят. И дело не в словах... Просто любят и переживают, с кем бы они там ни спали в своих постелях.
– Потому что ты их тоже любишь и позволяешь любить себя.
Дима слышал, как громко бухало сердце в груди, и нужно было что-то говорить, чтобы отвлечься от этого звука. Он всегда был самым обычным мальчиком с прямолинейным мышлением, быть может, где-то романтиком, где-то робким, где-то нетрадиционным. Но люди принимали его таким, какой он есть, и он принимал их и никогда не хотел менять. А Александр был непонятен. Как абсолютно чёрное тело, абсолютный ноль, абсолютно круглый предмет. Сознание не могло найти ни одной лазейки для постижения его. И это было тяжело, так тяжело, что когда хорошо – хотелось плакать, когда плохо – хотелось стиснуть зубы и добиться всего на свете, чтобы догнать его, заставить обратить на себя внимание.
– Но этого мало... – прошептал Дима, чувствуя, как первая слезинка скатилась по щеке, и он успел перехватить её до того, как она упала на руку Александра. Нет, Дима не скрывал своего настроения, просто что-то должно остаться только с ним.
– Это важнее всего остального, – Александр приподнялся на локте и посмотрел на Диму. – Быть может, это именно то, чего я никогда не смогу понять в тебе.
– Чего ты не понимаешь? – Дима смахнул остальные слёзы и улыбнулся.
– Любовь к тебе не разрушает, не ломает... ты гей, но женщин это не задевает, наоборот, они готовы защищать тебя перед всем миром. Ты уехал из дома, но я уверен, что твоя мать тебя любит и по-прежнему считает своим самым любимым ребёнком. Ты развёлся с женой, но я опять же уверен, что после этого она стала относиться к тебе ещё лучше. Ты... как подарок для них, как чудо. Ты приходишь и честно говоришь всему миру – вот он я, любите меня, потому что я вас люблю. И он, твой мир, любит. Но не потому, что ничего другого не остаётся, а потому что ты создан им для любви. А мир всегда отвечает за свои слова.
Александр крепче обнял Диму и быстро поцеловал в уголок губ.
– А ты?.. Ты не хочешь сказать миру, что любишь его?
– Мир живёт не только по законам любви. Есть ещё другие механизмы.
– Деньги? Власть?
Александр хмыкнул и потрепал Диму по голове.
– Жажда обладания и разрушения.
– Либидо и мортидо?
– Да, вроде того. Всё зависит от того, какой механизм запустить... или запустили до тебя. Мне нравится идея мира, где всем правит любовь. Но как идеальная модель, не более того.
– Ты хочешь побеждать.
– Я хочу быть в движении.
– А куда двигаться? У тебя уже всё есть...
– Дело не в цели, а в самом процессе. Как ты ощущаешь потребность в любви и заботе, так и я ощущаю потребность в движении и действии.
Дима закрыл глаза и тяжело вздохнул.
– Мы совсем разные, ты к этому?
Александр наклонился к Диминому лицу – он почувствовал дыхание. Внутри всё напряглось в ожидании поцелуя.
– Мальчик... Какой же наивный ещё мальчик, – прошептал Александр и мягко накрыл губы Димы своими.

Александр строгал на кухне салат, когда Дима выполз из ванной и, шмыгнув носом, понял, что несмотря на то, что запах он еле чувствует, вид аппетитной колбасы всё равно вызывает в нём чувство голода.
– В тебе вообще есть хоть какие-то недостатки? – отщипнув кусочек колбасы, спросил Дима.
Александр отнял колбасу из рук Димы и закинул в тарелку с салатом.
– Не терплю, когда едят до еды.
Дима состроил театрально-недовольную мину и отошёл от предмета искушения.
– Зануда, – изрёк Дима и плюхнулся на стул. Было почти обидно. Он уже чувствовал вкус колбасы во рту, солёный, пряный, мясной... Никто никогда не отнимал у него еду из рук!
– Дисциплинированный, – поправил Александр и поставил перед Димой тарелку с готовым салатом. Выглядело привлекательно. – Люблю порядок, расписания, графики и прочие атрибуты занятого человека.
– А трахаешься ты тоже по расписанию? – Дима кинул на Александра короткий взгляд и игриво прикусил кончик языка.
– В перерывах и под настроение, чтобы не надоело.
Дима засмеялся, глядя на расплывшегося в милейшей улыбке Александра. Это же надо... он ещё и ребячиться умеет. Эх... да он может всё, что угодно.
– Слушай, мне даже интересно стало, а можно ли тебя соблазнить во время работы? – Дима набил полный рот салата и стал активно жевать. Очень уж вкусно было, прям как у мамы, каждый ингредиент на месте. И самое главное, фиг поймёшь, что там нарублено, общее впечатление было чем-то особенным, неповторимым.
Александр, задумавшись, смотрел на Диму и совсем не ел.
– Боишься, что не сможешь устоять? – подмигнул тот.
– Когда я работаю, я работаю. И не отвлекаюсь, – Александр отправил в рот немного салата и покачал головой, мол, да, получилось неплохо.
– Я так и подумал, – вздохнул Дима. – Предашь анафеме и отлучишь от церкви на счёт раз.
– Не знаю, никто не рисковал. Обычно все меня слушаются.
– А у меня обычно нет авторитетов. И я всё время забываю о том, почему нельзя совать пальцы в розетку. Ещё тот правильный мальчик...
– Я люблю тебя.
– А ещё я никогда не смотрю на до... – Дима замер на полуслове, не донеся вилку до рта и, не моргая, уставился на Александра. Тот ел с явно проснувшимся аппетитом и не обращал на Диму внимания. Издевается, определённо. Это было самое офигительное признание, которое Дима мог себе вообще вообразить. Прям так и офигел... не подавиться бы теперь. – Вот... бля. Если я попрошу тебя повторить, ты же не повторишь?
Александр поднял на Диму искрящийся задором взгляд и улыбнулся.
– Я люблю тебя, и твой салат падает на пол. Будешь сам потом убирать.
– Ух ты... – выдохнул Дима и почувствовал, что краснеет. – Это я не про салат...
– Я понял.
Дима не успел поймать падающую на пол колбасу и отложил вилку в сторону. Руки дрожали, и есть было сейчас просто невозможно.
– Взаимно, блин, товарищ начальник... Александр Владимирович... я щаз умру...
– Что-то ты часто умираешь, как лебедь из балета для траура.
– Тот лебедь был дебилом и скакал как слон, хрен с ним.
Дима поднялся с места и подошёл к Александру, встал напротив и, наклонившись, быстро поцеловал в щёку.
– За мной должок, – довольно хихикнул Дима и, заметив, как вопросительно выгнулась бровь Александра, тут же пояснил: – Когда-нибудь я тоже удивлю тебя так, что ты потеряешь дар речи. Честное пионерское!



Часть 10. Ляля

– Ну блин... – выдохнул Дима, услышав как на кухне звякнули бокалы, и открыл глаза. Утро, день или уже вечер? Могло быть всё, что угодно. Дима был уверен, что Александр не стал бы будить его, даже если дом залило водой и в живых остались только они одни.
Дима продиагностировал своё состояние. Нос был, конечно, заложен, и руку перележал как всегда, а в остальном вроде полный порядок.
Пошарив взглядом по кровати, а потом и по полу, Дима не обнаружил свой халат. Где раздели? Вопрос был весьма сложным... Вспомнить точно, что было вчера, оказалось невозможным. Вернее, возможным, но ответ – чего только не было – мало чем помог в поисках.
Встав с кровати, Дима нашёл в шкафу свои летние шорты и какую-то растянутую шерстяную кофту. Ещё мама вязала, когда он учился в седьмом классе.
– Нашёлся халатик, – хмыкнул Дима, увидев на кухне Александра в своём халате. Тот стоял около стола и что-то химичил в кружках. Выглядело это весьма подозрительно. Дима в очередной раз тщетно принюхался, но опять ничего не уловил.
– Определённо великоват, – улыбнулся Александр, подняв одну руку и демонстрируя, как ткань натянулась под мышкой. Накрыл бокалы какими-то самодельными круглыми картонками – хозяйничает по полной, восхитился Дима. Александр ухватил его за руку и притянул к себе. – Выглядишь как школьник.
– Просыпается педофилия? – засмеялся Дима, откидывая голову назад и позволяя целовать себя в шею.
– И пахнешь так же, – выдохнул Александр Диме в ухо. – Что-то определенно просыпается.
– Давайте хором позовём дедушку Мороза...
Александр прижал Диму к стене и поцеловал. Голова вновь пошла кругом, словно температура вмиг подскочила до отметки сорок градусов. Дима обнял Александра за шею и сжал его колено бёдрами. Они отстранились одновременно, чувствуя, что слетают, да и целоваться с заложенным носом было как-то опасно.
– Сначала завтрак, а потом всё остальное, – облизав губы, проговорил Александр.
– А как же зарядка, товарищ эсэсовец? – лукаво усмехнулся Дима и провёл пальцем по нижней губе Александра.
– Дети должны хорошо питаться, чтобы не болеть.
– Зануда и есть, – Дима выскользнул из-под руки Александра, понимая, что переубедить его невозможно. Хотя... просто есть действительно хотелось больше. – Что сейчас показывают на улице?
Александр поставил перед Димой на стол тарелку с непонятным нечто, политым сверху самодельным соусом. Выглядело не очень, но это был не показатель. Небось что-нибудь здоровое и полезное.
– Воскресенье, двенадцать часов дня.
– Ты рано встал? – Дима ткнул вилкой хрустящую корочку и опасливо отправил в рот небольшой кусок.
– Есть нужно с аппетитом. Или вообще не есть.
Дима пожевал мягкую тёплую массу и понял, что она была наполовину мясной, наполовину овощной, но в общем и целом вкусной. Очень вкусной.
– Доверяй, но проверяй, – улыбнулся Дима и стал наворачивать уже в полный рот. – Вкусно! Я всегда мечтал о том, чтобы уметь готовить. Но мне не давали возможности!
– Бедняжка, – покачал головой Александр. – Вырывали кастрюли из рук, какие нехорошие.
Дима закусил губу и слегка смутился.
– Зачем ты готовишь, ты же в гостях вроде как?..
Александр посмотрел на Диму и, протянув руку, погладил его по щеке.
– Хочу сделать тебе приятное. Ешь давай. А я пойду в душ.
– Мне приятно, – расплылся Дима в улыбке. – Очень приятно.

– Шоу маст гоу он, – пел Дима, намыливая тарелку. Готовить он, конечно, не любил, но вот посуду мыть почему-то очень. Водичка течёт на руки, пена приятно щекочет кожу, и вообще ощущение чистоты до скрипа под пальцами – это был полный восторг.
Домофон не пиликал, Дима бы точно не пропустил. И поэтому когда позвонили в дверь, сердце замерло на секунду. Кого это принесло? Наверное, соседку. Вечно ходит, спрашивает то солички, то сахарку, то хлебушка. Каждый раз обещает отдать, но никогда не отдаёт, зато желает счастья и здоровья. Дима не против отдать за счастье стакан сахара и кусок белого хлеба.
Но за дверью оказалась не соседка. Дима подумал, что это полный пипец, без вариантов.
– Димка, ну как ты тут? – на пороге стояла Лялька и тревожно вглядывалась в его очевидно перекошенное лицо. – Лида позвонила маме и сказала, что ты приболел. Звонили тебе на сотовый и на домашний всем миром, а у тебя отключено везде. Я с работы отпросилась на два дня и приехала к тебе, ты же тут один совсем... без Вики...
– Да ладно, ничего страшного... – единственное, чего смог добиться от себя Дима, это чтобы голос не дрожал.
– Знаю я твоё «ничего страшного», в прошлый раз в больницу попал, еле откачали...
Лялька что-то ещё говорила и говорила, а Дима слушал, как в ванной шумит вода и понимал, что скоро две параллельные прямые пересекутся. И это неизбежно.
– Я не один, – остановил поток слов Дима, но Ляля, видимо, подумала, что он не совсем здоров, поэтому и ведёт себя так странно. Стала разуваться. Дима почувствовал, как кровь отхлынула от лица, когда дверь ванной скрипнула, открываясь. Лялька подняла голову и посмотрела чуть выше Диминого плеча, туда, где послышались тихие шаги.
Они молча смотрели друг на друга несколько секунд, и по растерянно-испуганному выражению лица сестры Дима понял, что объяснять уже нечего. Лялька никогда не страдала тугоумием.
– Александр, – приветливо отозвался тот, кто стоял за Диминой спиной. И Лялька быстро собралась. Дима всегда уважал свою сестру за умение быстро собраться в самый ответственный момент.
– Елена, – кивнула она и, поставив свои туфли рядом с Димиными кроссовками, молча прошла на кухню.
– Напои сестру чаем, а я схожу в магазин за сигаретами, – Александр уверенно сжал Димино плечо и заставил посмотреть на себя. Взгляд был успокаивающим и таким тёплым, что стало намного спокойнее. Нас двое, нас двое... – Я недолго.
Дима слегка улыбнулся и, набрав в грудь побольше воздуха, улыбнулся ещё шире.
– Рано или поздно... – прошептал он, закрывая дверь за Александром.
Лялька сидела за столом и смотрела на свои сложенные руки. Как всегда аккуратна, задумчива и бескомпромиссна. Иногда Дима думал, что уехал из Перми, чтобы быть от неё подальше. Так он мог любить её и не бояться. Но Ляля переехала в Москву вместе с семьёй, чтобы быть одновременно и ближе к нему, и не надоедать заботой, как Дима любил называть её отношение.
– Если ты скажешь, что это просто твой коллега по работе, то я тебе поверю, – Лялька не смотрела Диму, она смотрела на свои ногти, и это был страшный суд. Внутри всё сжалось, превратилось в ничто, и сам Дима превратился в ничто под давлением этого властного тихого голоса.
– Нет... – ровно ответил он, подходя к столу и опускаясь напротив. – Не поверишь.
Лялька громко выдохнула и подняла на Диму усталый взгляд. Она плакала. В квартире наверху кто-то громко засмеялся. Дима отвёл взгляд. Он не чувствовал себя виноватым, он просто не мог себя чувствовать.
– А Вика знала?
Зашуршал целлофан, и Ляля достала носовой платок из кармана своей сумки. Легко и быстро смахнула слёзы, словно они её раздражали.
– Догадывалась. Но мы не поэтому разошлись. Она полюбила другого.
– Ну ещё бы... – хмыкнула Лялька и подалась к Диме. – Ей нужен был мужик.
Дима вздрогнул и, поджав губы, с вызовом посмотрел на сестру.
– Жестокое наказание неверного брата? – усмехнулся он и облизал пересохшие губы. Голос не дрожал, и внутри стало вдруг жарко от возбуждения. Ни черта ты меня не знаешь, сестрёнка! – Только ты особенно не старайся, виноватым и оскорблённым я себя чувствовать не стану.
– Да я вообще с тобой разговаривать не хочу. Мне противно! – Лялька отвела взгляд и побарабанила пальцами по столу.
– Я тебя не держу. Дверь там же, где и пять минут назад, – тихо проговорил Дима и, убрав картонку с бокала, взял его в руки. – Или можешь молча попить чаю. – Он сделал один глоток и довольно улыбнулся. Чай был великолепен. – Александр делал, а он знает толк в чае.
– А ещё в чём он знает толк? – Ляля скривила губы и нервно передёрнула плечами.
– Во всём, что его касается.
– И в тебе тоже?
– Ляль, – Дима поставил кружку на стол и, протянув руку, коснулся ладони сестры, – не стоит. Я прекрасно знаю, что ты считаешь это плохим, неправильным, неестественным, некрасивым... Но я люблю его. И он меня любит. Так случилось.
Лялька крепко сжала руку Димы в своей и, опустив голову, закрыла второй ладонью лицо. Опять заплакала. Дима знал, что самое лучшее, что он может для неё сейчас сделать – это помолчать. Сначала она должна принять данность, а потом уже можно будет говорить.
– Дима... Димочка.... – выдохнула она и, вытерев глаза, посмотрела на Диму уже спокойнее. Но не так как раньше, а с сожалением, снисхождением и чем-то ещё особенно женским. – И как ты представляешь вашу дальнейшую жизнь? У него же, наверное, семья имеется, дети? Сколько ему лет? Сорок? Сорок пять?
– Да, у него семья, сын... Я не знаю, сколько ему лет. Мы работаем в одной фирме. Он занимает должность Вики.
– А дальше?
Дима убрал свою руку и встал из-за стола.
– Что дальше? – громче переспросил он. – Мы встречаемся, когда у нас обоих есть время. Спим, едим, разговариваем. Что может быть дальше?!
– Я про твою ориентацию спрашиваю.
– Моя ориентация при мне, и это моё личное дело, с кем спать. Все такие, бля, смелые! Куда деваться... – Дима отошёл к окну, открыл одну створку и достал сигарету из пачки, лежащей на подоконнике. Вспомнил про Александра, который сказал, что пошёл за сигаретами. Сердце сладко сжалось в груди. Он просто дал им время поговорить. – Приходите и судите, словно я не человек, а набор качеств – должен и обязан.
Дима затянулся и отвернулся к окну.
Лялька встала из-за стола и подошла к нему. Вытащила сигарету и тоже закурила.
– Димка, но это такой крест... Я же за тебя переживаю, Димка, – она ласково посмотрела на Диму и обняла за плечи. – Ты же всю оставшуюся жизнь будешь сражаться со всеми. За своё мнение, за свои взгляды...
– Ляль, послушай меня, – Дима позволил себе положить голову на плечо сестры. Она была чуть выше его и пахла чужим домом. У неё уже давно был свой дом, уют и порядок. Если бы он мог так же, всё было бы иначе. – Я устал убегать от правды. Впервые за столько лет я чувствую себя живым и счастливым. Свободным. Мне наплевать на всё, что было, что будет... Я живу сейчас, с ним.
– А он? Он-то что говорит?
– Что вы меня избаловали, – усмехнулся Дима и, дотянувшись, поцеловал Ляльку в щёку. – Говорит, что я ни черта не умею и вообще маменькин сынок.
– Интересная у вас любовь, – улыбнулась она и погладила брата по голове.
– Самая интересная из всех возможных, – вместе с дымом выдохнул Дима и добавил тише: – Про нас можно книжки писать.

Александр вернулся через час. Лялька недоверчиво покосилась на него, когда он прошёл на кухню и поставил на стол торт, красивый, самый вкусный из всех существующих на планете – Ленинградский. И откуда догадался, что это любимый торт всей семьи?
– Даёте взятку? – Лялька, если начинала язвить, остановить её мог только асфальтоукладчик. Очевидно, у них с Димой было больше общего, чем принято считать. Ляля всегда была твёрдой и решительной, а Дима более плавным и гибким в общении с людьми. Но иронизировать любили оба.
– Выкуп, – улыбнулся Александр, глядя прямо Ляльке в глаза и подмигивая. Ну нифига себе! Дима чуть не сполз под стол, понимая, что Александр решил уделать его сестру и напрямую идёт к своей цели. Это было так интересно, – наблюдать за тем, как он будет это делать, потому что Лялька была не совсем стандартной девушкой. Её нынешний муж три года завязывался перед ней узлом, чтобы она ответила «да».
– Как невеста? Нравится?
Дима вспыхнул и хотел уже возмутиться, что не нужно говорить о нём в таком тоне, и вообще в третьем лице, но Александр мягко подтолкнул его к плите, где закипал чайник.
– Дим, организуй нам чай, – и, повернувшись к Ляле, широко улыбнулся: – Вполне. А ты всегда о брате говоришь с таким пренебрежением или у тебя так много братьев, что одним можно поступиться?
– У меня один брат. И когда он делает глупости, стараюсь вернуть на путь истинный.
Лялька явно не намерена была уступать, даже голос её звенел от раздражения. Александр ей не нравился. Но того данный расклад нисколько не смущал, даже наоборот, насколько Дима его узнал – ему нравилось разговаривать с Лялей. Иначе бы он свернул всю эту лавочку.
– И много ли глупостей делает твой брат? Мне он показался разумным и осторожным.
– Бывает, – Лялька приняла кружку с горячим чаем из рук Димы и открыла торт. – Надеюсь, вы не возражаете?
Александр улыбнулся и сел напротив. Дима стоял около плиты и смотрел на них, обнимая свою кружку. Наверное, он и впрямь самый глупый на свете, но ему было до ужаса приятно, что его сестра и его любимый Александр сидят за одним столом и вообще разговаривают. Если бы ещё мама была здесь... Счастье было бы абсолютным. Он был уверен в Александре, и в своей семье тоже. Понимание возможно.
– Елена, знаешь, есть такой вид заботы, который не несёт в себе никакой пользы, кроме вреда. И сейчас я наблюдаю именно такой процесс.
– Да что вы говорите, – хмыкнула Лялька. – А вы вообще любитель наблюдения за процессами, как я погляжу.
– Я эксперт в своей области, с этим трудно спорить.
– Других мужиков не нашлось? Там, я насколько понимаю, опыт нужен...
Дима опять вздрогнул и сжался. Да, Лялька пленных не брала. Ради Диминого счастья Диму первого удавит.
– То, что там, как ты говоришь, меня не волнует. Твой брат лучший, поэтому я здесь. И ты тоже, надеюсь, здесь по этой же причине.
– И что вы можете ему пообещать? Пару-тройку недель отвязного секса?
Александр широко улыбнулся и откусил кусок торта.
– Не люблю сладкое, – проговорил он, когда прожевал, и серьёзно посмотрел на Лялю. – Я не даю обещаний, но цену словам знаю. Если для тебя это имеет значение – я его люблю и кидать после двух-трёх недель не собираюсь, как ты смело предположила. Дима не то, чем стоит раскидываться. И ты понимаешь, что наши отношения иного свойства, нежели обычные. Нас слишком мало.
Лялька медленно перевела взгляд на Диму и опустила голову.
– Александр, вы понимаете, что если он останется один, он не сможет найти... ну, как вы, так легко...
Дима потёр щёки и посмотрел на Александра, улыбка сама собой растянула его губы. Они оба вспомнили о первом разе и о том, кто кого нашёл.
– Лена, твой брат всё сможет. Не стоит недооценивать силу колибри.
Лялька подняла глаза и посмотрела на Александра. Дима думал, что это, очевидно, тот самый конец света и есть – она была смущена и восхищена. И никаких асфальтоукладчиков не нужно, просто... Дима закусил нижнюю губу, и почувствовал, что в животе стало тепло. Александр назвал его колибри. Это было до неприличия сентиментально и приятно, божественно приятно.
– Вкусный торт, – нашлась, наконец, Лялька и отрезала себе ещё один кусок. – Мой любимый.
– Я так и подумал, сухой и сладкий.
– Да что вы? Это прям про меня. А что ещё? – язвительность никуда, конечно, не делась, но призма уже была иная. И теперь Дима мог спокойно подсесть к ним, зная, что кидаться кружками с кипятком никто не будет.

– Это я привезла врачевать. Малина живая, протёртая с сахаром, мёд, пить на ночь с горячим чаем, но только чтобы потом сразу в постель лёг, – Лялька поставила на стол банки с малиновым вареньем и мёдом и всё время смотрела на Александра, словно давала ему ЦУ, а не Диме. Спелись, с благоговейным трепетом отметил Дима. – Ну, я, наверное, тут лишняя. Поеду домой, обрадую своих. Пусть бросают свои долбилки и футболы и смотрят на меня, прекрасную.
– Он меня уксусом растирал, а по потолку прыгали черти, – не смог удержаться Дима и, взяв банки, поставил их в холодильник. – Это было ужасно.
– Тебе всё ужасно, а между прочим, это весьма действенный способ.
Они опять смотрели друг на друга, словно сто лет знакомы. Это же надо... Дима всё никак не мог оправиться от той скорости, с которой люди проникаются методиками и взглядами Александра.
– Никогда не понимал, как можно заставить человека делать то, что ему не нравится? – протянул Дима и захлопнул холодильник.
– Тебя-то? Человек ты наш несчастный, – улыбнулась Лялька и обняла Диму за пояс. Да, сколько бы лет ни прошло, она всегда будет это делать. Тискать и тискать... – Ты же чудо-мальчик, который ни черта не разбирается в том, что полезно, а что вредно, поэтому приходится брать ответственность на себя.
Дима усмехнулся и вырвался из рук сестры. Неужели она после слов Александра про колибри решила продемонстрировать и свою любовь? Мол, я тоже его люблю и могу выражать это открыто.
– Зануда.
Лялька потрепала Диму по голове и вышла в коридор.
– В следующий раз, когда будешь болеть, оставь хотя бы сотовый включённым, чтобы я не ездила за тридевять земель, чтобы поесть торт. Хорошо? Александр, вы хотя бы проконтролируйте, он же всё забудет.
Александр кивнул и подал Ляле сумку, открыл дверь и вообще вёл себя как джентльмен. Хотя почему как? Он и был таким... перманентно.
– Да, всё включу, выучу, запомню! – Дима отдал честь сестре и ласково улыбнулся. – Спасибо, что приехала.
– Не болей, приеду – проверю.
Лялька вызвала лифт и когда двери закрылись, Дима вернулся в квартиру. Он был счастливым и уставшим одновременно. Всё изменилось в их семье. И пусть, может быть, в лучшую сторону, но перемены всегда пугают и отнимают много сил.
– Лялька всегда была авторитарной личностью, даже когда отводила меня в садик, шла самой широкой дорогой, а меня вечно в кусты тянуло.
Дима прошёл в гостиную и сел на диван рядом с Александром. Тот обнял его за плечи и поцеловал в висок, потом скользнул губами по лбу и нахмурился.
– Опять температура поднялась, давай-ка отведём тебя в кровать широким коридором.
– А кусты? – Дима притянул Александра за ворот рубахи и игриво прикусил нижнюю губу. – Хочу в кусты...
– Потом будут кусты и тёмные углы, сначала тебе нужно выздороветь.
– Но я не хочу спать, – заныл Дима, поднимаясь с дивана и топая в спальню. – Сколько уже можно дрыхнуть, все мозги слипнутся.
– Здоровый сон – лучшее лекарство, – Александр замотал его в одеяло, как в кокон и устроился рядом. – Может, тебе ещё сказку рассказать, чтобы ты уснул, детка моя?
– А ты рассказывал Юре сказки? – Дима уткнулся носом в плечо Александра и хихикнул, представив, как бы это могло выглядеть. Сказки о том, как цвет воздействует на психику зрителей рекламы.
– Да, в очень тёмном прошлом, я бы даже сказал, дремучем.
Дима коротко вздохнул и плотнее прижался к Александру. Он всегда мечтал о таком отце, который возился бы с ним, рассказывал сказки, укутывал на ночь, учил драться и отвечать обидчикам. Всё сам... всему сам научился. Наверное, Дима слишком сильно этого хотел, поэтому Александр сейчас здесь, с ним, гладит по голове и всё понимает.
– Вокруг тебя столько женщин, я даже где-то завидую, – мягко усмехнулся Александр.
– Хоть всех забирай... мне не жалко.
– Я им не нравлюсь.
– Они думают, что ты будешь меня обижать и кидать. Не понимают, почему ты со мной, весь такой успешный, семейный и взрослый. Ты преследуешь корыстные цели.
– Они правы, я корыстен, – Александр приподнялся на локте и посмотрел на Диму сверху вниз. – Заяц, я тебя съем, ну, погоди...
– А нам всё равно, – улыбнулся Дима и закрыл глаза, чувствуя дыхание Александра на своих губах.
Всё равно... хоть потоп.


Часть 11. Проект

– Лид, ну посмотри на меня, как я выгляжу?
Дима прыгал вокруг своего стола и никак не мог сосредоточиться на том, что будет говорить господам присяжным. Он кидал короткие оценивающие взгляды на листы с распечатанным планом проекта и думал, что ещё один взгляд и его точно стошнит. Он почти ненавидел этот проект и то, что знал наизусть каждую линию. Каждую, мать её, цифру!
Лида тяжело вздохнула и приложила только что поднятую трубку телефона к плечу. Посмотрела на Диму, как он просил в который уже раз? Двести пятый? Или двести восьмой?
– Ты отлично выглядишь, Димасик. И если ты перестанешь болтаться как нечто в проруби, то будешь выглядеть ещё лучше.
– Это психоз, – Дима застегнул верхнюю пуговицу рубашки, посмотрел на себя в зеркало. Это был полный вынос мозга. Себя он тоже знал до последней чёрточки, тошнота ощутимо подступала к горлу. Последний раз он так волновался перед свадьбой. А потом Вика дала какие-то замечательные таблетки, от которых полегчало так, что он три дня уснуть не мог, зато на самой свадьбе был бодрым и весёлым. Где бы ещё раз взять эти замечательные таблетки?!
Лида поговорила по телефону, назвала адрес их конторы и записала звонок в своей книге перемен.
Дима вновь расстегнул рубашку и, растянув улыбку, посмотрел на себя. Там будет Александр. И отчего-то это не придавало Диме уверенности, наоборот. Именно для него Дима хотел бы выглядеть на все сто и представить проект так, чтобы в первую очередь понравилось Александру. Пусть Всеволод Игнатьевич не отклонил ещё ни одного проекта, всегда может быть первый раз, и вообще...
Наверное, есть что-то мудрое в тех людях, которые считают, что смешивать личные проблемы и рабочие – это неправильно, и нужно избегать всевозможных романов на работе. Постель – это постель, а деньги и карьера – это просто деньги и карьера, ничего личного. Дима был уверен, что Александр живёт именно по такому принципу, а он сам не мог. Ну как можно не смешать одно с другим, если это его жизнь, от и до. И он везде одинаковый и хочет нравиться и там и там.
– Лида! Верхнюю пуговицу лучше застегнуть или расстегнуть?
– Та-ак, – протянула Лида, вставая из-за стола. Терпение явно закончилось, сейчас она будет ругаться. – Руки опустил.
Дима растерянно убрал руки от несчастной рубашки и с опаской посмотрел на приближающуюся к нему девушку. Лида была серьезна как никогда. Что это с ней? Ужас.
Она подошла к Диме вплотную и даже не улыбнулась.
– Белый танец. Дамы приглашают кавалеров.
– Без музыки?
– Ну хочешь, я тебе спою? – Лида протянула Диме руку и, не дождавшись его выхода из прифигевшего состояния, сама взяла его за руку и встала ближе.
– Лучше станцуем, хотя из меня танцор... – нервно выдохнул Дима, обнимая девушку за талию.
– Что-то мешает? – Лида подмигнула и крепче прижала Диму к себе. – Сосредоточься на ногах, если наступишь на мои новые туфли, я тебя оставлю без того, что мешает плохим танцорам.
– Такая романтика, – хихикнул Дима и стал медленно кружить Лиду по тесной комнате, среди мониторов и свистящих от напряжения принтеров. Стало легче, руки больше не дрожали, только в голове чётко вспыхивала схема доклада.
А потом Дима неожиданно наклонил Лиду назад, – видел в каком-то фильме, – так что та чуть не потеряла равновесие и вцепилась в Димины плечи так сильно, что тот почти выпустил её из рук, но вовремя подхватил. Комната взорвалась звонким смехом.
– Вижу, вы тут не скучаете.
Ну конечно же, это пришёл он. Кто ещё может прийти незаметно и в самый разгар веселья, словно чувствуя, где что интересного происходит?
– Успокаиваемся, Александр Владимирович, – усмехнулась Лида, одёргивая подол юбки, задравшийся до середины бедра.
Дима почувствовал, что краснеет, и широко улыбнулся, чтобы скрыть своё смущение. Он не видел Александра два дня и хотел бы остаться с ним наедине хотя бы на пять минут, чтобы не прятать глаза и не думать о том, куда деть руки. Пусть Лида посвящена в курс дела, это ещё не значит, что при ней можно себе позволить что-то большее, чем промямлить:
– Здравствуйте, Александр Владимирович.
– Лида, оставь нас на десять минут.
– Да, уже убегаю, – Лида подмигнула Диме и, подхватив какой-то яркий журнал, выскользнула из кабинета. Плотно прикрыла дверь за собой.
– Накрутил себя, – Александр подошёл к столу с распечатками проекта и полистал. – И в чём состоит суть сомнений?
Дима подошёл ближе и встал за спиной Александра, тоже посмотрел на чертежи. Теперь уже его глазами. Надо отдать должное, выглядело достойно и вполне себе новаторски, чего и требовал заказчик.
– А вдруг я растеряюсь и забуду, что говорить? – Дима закусил губу и встряхнул руками, останавливая просыпающуюся дрожь.
– И что из того? – Александр обернулся и снисходительно посмотрел на Диму, провёл рукой по воротнику рубашки, слегка касаясь кожи на шее. – Проект уже сделан, что бы ты ни сказал, материал готов. И говорит сам за себя.
– Тебе нравится? – Сердце билось в горле и рукава пиджака казались ужасно длинными и нелепыми.
– Достойный проект. Компания в нём уверена, – Александр улыбнулся и потеребил кончики Диминых волос на висках.
– Да я не о том! – Дима отодвинулся от Александра и заходил по кабинету. – Достойный – не достойный... чёртов маркетинг. Я спросил, тебе нравится?
Александр вновь подошёл к Диме.
– Нравится.
– Это самое главное... – выдохнул Дима и порывисто прижался к Александру, приподнялся на цыпочках и поцеловал его в губы. – Остальное всё фигня.
– Но моё мнение – не истина в последней инстанции. – Глаза напротив были серьёзны, но Дима услышал то, что хотел услышать и та уверенность, которая нужна была, проросла внутри и укрепила его во мнении, что всё пройдёт гладко.
– Для меня истина, – решительно проговорил он.
– Хорошо, пусть будет.
В кармане Александра завибрировал телефон. Всеволод Игнатьевич сообщил, что пора выезжать.

В машине было слишком тепло, несмотря на работающий кондиционер, и по коже спины заструился жар. Дима смахнул выступившие над губой капельки пота и отодвинулся от Александра, сидевшего рядом с ним на заднем сидении, чуть дальше. Нужно было сосредоточиться, а не думать о том, удобно ли заниматься сексом в машине. Куда ногу поставить? И в какой позе? Определённо, это неудобно, но наверное, так близко и горячо... Александр бы подержал ноги... Дима больно прикусил губу, чтобы хоть как-то отвлечься и настроиться на представление проекта. Видимо, слишком сильно прикусил кожу, во рту стало солёно. Но боли не чувствовалось. Привычка, блин.
Дима отвернулся к окну и облизал губы, так и есть, кровища текла ручьём, пришлось сглатывать. Отвратительный вкус, вызывающий тошноту. Да ещё в такой духоте...
Александр молча протянул Диме платок и уверенно убрал его руку от лица.
– Не трогай руками, платок приложи, – он говорил тихо, Всеволод Игнатьевич не мог услышать. Рядом с ним Женя Отрадная орала о том, чтобы подлый некто уходил нафиг и закрыл за собой дверь, чтобы не дуло.
– Спасибо, – благодарно улыбнулся Дима. – Нервы. Ненавижу публичные выступления.
Всеволод Игнатьевич посмотрел на них в зеркало заднего вида и покачал головой.
– Слушай, Саш... забыл сказать, – начал он и побарабанил пальцами по рулю, – Стася звонила, сказала, что Антипов намыливался прийти.
– Он ещё не ушёл на пенсию? – недружелюбно спросил Александр. Дима почувствовал, как медленно начинает бледнеть. Что ещё за Антипов?
– Куда там, – невесело протянул Сева, – он будет гнобить, пока вперёд ногами не вынесут. И после смерти сожрёт ещё пару-тройку младенцев. Ты Димку предупреди, чтоб готов был. А то мало ли... Моя Валька уволилась из «Ориона» после его разноса и деньги не нужны оказались. Есть же твари...
Дима закусил край платка и выжидательно посмотрел на Александра. Только психически ненормальных критиков ему не хватало сегодня. Сразу вспомнился маразматический преподаватель сопромата. Тот ещё был перец. Невзлюбил Диму просто потому что он был тринадцатым по списку. И вечно подкалывал его, мол, бесноватый и ещё какой-то... Сейчас вспоминать не хотелось, но упорно вспоминалось, и настроение постепенно стремилось к нулю. Если этот Антипов такой же невменяемый, то против него Дима сможет... должен смочь выставить оборону в виде пофигизма, типа видели, знаем.
– Если он там будет, то лучше не говори ничего. Соглашайся и кивай. Я скажу всё, что надо, за тебя. Павел Евгеньевич не любит молодых специалистов принципиально. И считает, что их нужно воспитывать, а не потакать прихотям. Поэтому раньше времени не высовывайся. Надеюсь, что он тебя не заметит.
Дима убрал платок ото рта. На белой ткани запеклись три красных пятнышка. Плохой знак, некстати подумал Дима.
– Но если проект достойный, как ты говоришь...
– Это не имеет никакого значения, – Александр протянул руку и ненавязчиво коснулся мизинца Димы. – Главное, не бойся его. Он этого не любит.
– А вообще есть возможность ему понравиться?
– Павлуша – маразматик, – Всеволод Игнатьевич обернулся и подмигнул Диме. – И с этим ничего нельзя поделать. Конечно, он отличный специалист в своей области... но это не даёт ему права унижать людей. Терпеть его не могу!
– Сева, – Александр резко остановил эмоциональный поток. – Тебя тоже нужно успокаивать?
– Сашка! – Всеволод Игнатьевич постучал раскрытой ладонью по рулю и громко выругался. – ... твою мать! Он мне мстит за свою Лариску, что оставил её. Распугивает всех моих специалистов, чтоб потопить. Но хрена ему! Пусть выкусит. Я своих в обиду больше не дам. Димка, если останешься, повышу зарплату.
– Я буду с ним сам говорить, – Александр посмотрел на Диму и мягко улыбнулся. Да хоть на край света за ним побежишь, подумал Дима и улыбнулся в ответ. Кто угодно побежит. Даже Всеволод Игнатьевич вмиг успокоился и, сделав радио погромче, стал подпевать Валерии и её хору мальчиков-клаустрофобов, застрявших в лифте.

В приёмной администрации было прохладно и тихо, как в библиотеке. Пахло какими-то фикусами и бумажной пылью. Девушка-секретарь дежурно улыбнулась вошедшим и сказала, чтобы они подождали пять минут.
– Павел Евгеньевич Антипов уже прибыл? – Александр рикошетом вернул девушке дежурную улыбку, и она кивнула. Дима понял, что это конец. Вот и смерть его пришла. Маразматик, которого никак не вынесут вперёд ногами откусит ему голову, как пить дать.
– Дима, соберись, – Александр опустился на тахту рядом с Димой и забрал у него папку с технической документацией. – Твой проект примут, я тебе обещаю.
– Пусть только вякнет, – сказал Всеволод Игнатьевич, понизив голос, и быстрым движением оправил пиджак. Да, они с Александром выглядели вполне себе внушительно. Солидные, серьёзные бизнесмены. Когда-нибудь Дима станет таким же, и будет всё фиолетово. Главное – не теряться и наматывать на ус.
– Вы можете пройти, – у девушки и голос был дежурным, эдакий секретарский акцент. Фи-фи-фи.
Они вошли в просторный светлый кабинет, посередине которого стоял продолговатый стол для переговоров. За столом сидело четверо человек, все довольно-таки преклонного возраста, лишь один казался сверстником Александра. Мужчины обменялись рукопожатиями и формальными фразами о погоде. Дима всматривался в незнакомые лица и пытался угадать, которое из них принадлежит легендарному Антипову. Сначала он подумал, что это седой как лунь старичок с крючковатым носом и веснушчатой кожей. Уж больно грозно он взирал из своего кресла на Диму. Волнение подкатило к горлу и захотелось трусливо уйти. Но Дима продолжал стоять чуть позади Всеволода Игнатьевича и вслушиваться в разговор.
– Финансовые документы будут готовы через неделю, – Александр подошёл к проектору и, достав из портмоне диск, вставил его в прорезь. – Сначала посмотрим общий внешний вид, а потом внутреннюю отделку.
– Есть ещё и проект внутреннего дизайна? – удивлённо переспросил крючконосый.
– Дизайн был заказан, – спокойно пояснил Александр и настроил изображение. Всеволод Игнатьевич подтолкнул Диму к свободным местам за столом, и они сели рядом напротив проекционного экрана.
Александр листал слайды и говорил о материалах, о размерах и технических характеристиках. Дима медленно выпадал в осадок... Он тоже знал каждую цифру. Когда успел?
Мужчина, который выглядел моложе всех остальных членов комиссии, задал два вопроса о расценках на материалы и, улыбнувшись, раскрыл папку с чертежами и расчётами. Потом передал чертежи остальным, оставив у себя расчёты. Поставил свою подпись на документе утверждения.
Дима медленно выдохнул. Один есть. Осталось ещё трое. Крючконосый мужчина рассматривал чертежи вторым. Пожевал губы, что-то едва слышно сказал сидящему рядом полнотелому краснолицему дяденьке и отодвинул от себя чертежи. Поставил подпись на документе. Дима замер на секунду. Неужели так всё легко будет? Или... это не Антипов...
Краснолицый поставил подпись, даже не рассматривая документы, а просто кивнул Александру, над чем-то посмеялся с тем, кого Дима принял за Антипова. Остался только один человек. Дима смотрел на кудрявого улыбчивого мужчину, сидящего наискось от него и медленно холодел. Вот он. Этот взгляд... Насмешка и знание.
– Автор проекта – Дмитрий Минаев, – громко прочитал он и поднял взгляд на Диму. У него были светлые, почти прозрачные глаза. Холодные и острые как опасная бритва. Дима понял, что порезался. Он его заметил. – Это вы?
Павел Евгеньевич снял очки и указал ими на Диму.
– Да, я разработчик, – Дима думал, что если помирать, то с музыкой, поэтому говорил уверенно и ровно. Насмотрелся на Александра и вдруг представил себя им. Как бы он повёл себя в подобной ситуации? Глазом бы не моргнул и отвечал прямо и в лоб. У тебя бритва, а у меня – бита.
– Давно занимаетесь проектированием?
– Три года. Начал ещё в университете. Вёл проект торгового центра на улице Восстания, – Дима выпрямился на стуле и расцепил руки, демонстрируя полную открытость и готовность к разговору.
– В моей компании все специалисты имеют опыт и высокую квалификацию, – Всеволод Игнатьевич сверлил глазами Павла Евгеньевича, откровенно вызывая его на словесную дуэль. Дима мысленно одёрнул его. Не стоило говорить в таком тоне. Обычно маразматиков это только распаляет.
– Я знаю, что в твоей фирме принято потакать молодым да ранним. Не самая лучшая тенденция, – усмехнулся Павел Евгеньевич и кинул короткий острый взгляд на Александра.
– Павел Евгеньевич, давайте перейдём к сути рассматриваемого вопроса, – Александр вальяжно прошёлся по кабинету и сел напротив, положив одну ногу на другую. Он был абсолютно спокоен и заражал этим спокойствием всех вокруг.
– Эх... Александр, Александр... – уже мягче усмехнулся Павел Евгеньевич, словно они с Александром были друзья – не разлей вода, и отложил очки в сторону. – С каких пор ты радеешь за молодёжь? Ты же за опыт всегда выступал, насколько я помню. Родственник, наверное, какой-нибудь... Понимаю-понимаю... Семья – это святое. Надо помочь младшему брату. Кстати, наслышан о твоём блестящем выступлении в Лондоне. Администрация города приняла решение объявить тебе благодарность.
– Дмитрий Минаев мне не родственник, – Александр проигнорировал лестные слова.
– Хочешь сказать, что нет ничего личного в том, что ты представляешь весьма заурядный проект? Конечно, с твоими способностями можно продать что угодно и кому угодно, – Павел Евгеньевич снисходительно улыбнулся, и Дима подумал, что такого унижения не испытывал никогда в жизни. Он не сомневался, знал, куда бить. И бил. Нахрена?!
– Ничего личного, – серьёзно ответил Александр. – Мне понравился этот проект.
– Да, проект неплохой... Правда, слишком похож на все эти европейские этюдики. Но иногда среди сора попадаются достойные работы. Например, автостоянка Василия Федотова или Московский индустриальный банк Егора Либова. Ребята постарались на славу, и получили заслуженные награды.
– Павел Евгеньевич, я думаю, вам не стоит напоминать о том, что эти специалисты получили награды в Международный день инвалидов.
– Ну так вот, я понимаю, талант! Упорство и природное чутьё. А тут... всё сие уже было. Вот, например, такая параллель колонн была разработана Максом Рингом ещё в начале XX века. Или круглый зал... Языческий ещё храм – Пантеон, помнишь? Оттуда идейку подсмотрели. Но это не так принципиально, заимствование не считается тяжким грехом, а вот смешение стилей... Это же, простите великодушно, культурный винегрет какой-то и, по меньшей мере, неразвитое чувство вкуса и гармонии, – Павел Евгеньевич кинул пренебрежительный взгляд на чертёж и, тяжело вздохнув, подвинул к себе бланк утверждения. – Только из уважения к вам, Александр Владимирович.
Он подписал, не касаясь рукой бумаги, и отдал документ секретарше.
– И мой вам совет, Александр Владимирович, не тратьте себя по пустякам. Ваше место не здесь.
– Спасибо за совет, Павел Евгеньевич. Но я привык сам выбирать тех людей, с которыми мне приятно работать.
Александр встал и, не прощаясь, пошёл к выходу. Дима на ватных ногах поплёлся вслед за ним. Обернувшись, он кинул взгляд на Павла Евгеньевича и увидел, что его лицо было серым и неприятным. Очевидно, он не один раз предлагал Александру работать с ним.
Всеволод Игнатьевич сиял улыбкой, подписывая документы в приёмной, Александр тоже был доволен. Они даже шутили с краснолицым добродушным дядькой. Обсуждали его разговор с Антиповым и его методы воздействия. Дима стоял, прислонившись к стене и понимал, что начинает задыхаться. До него всё быстрее и быстрее доходило осознание того, что он полный ноль... Без Александра он полный ноль. «Вот, я понимаю, талант, а тут...» – то и дело вспыхивало в голове и заткнуть этот мерзкий голос было невозможно. Дима развернулся и пошёл по коридору. Нужно было покурить, срочно, а лучше вообще сдохнуть.

– Чёрт. Чёрт! Чёрт!!! – Дима чиркал зажигалкой, но она никак не хотела давать огонь. Ударив ногой дверь одной из кабинок туалета, Дима попробовал опять зажечь сигарету. На этот раз зажигалка сжалилась и вспыхнула ярко-жёлтым. – Талант, бля... Где бы его занять, твою мать! Всё сие уже было... Конечно, было! В любом доме четыре стены и потолок! – Дима опять ударил дверцу ногой. Дверца распахнулась, и Дима со всей силы долбанул её ещё раз. Стало чуть легче, – наверное, подействовала сигарета.
Дима стоял около раскрытого окна и ни о чём не думал. Внизу цвела черёмуха, и всего полчаса назад он был уверен в том, что что-то может, что в нём действительно что-то есть. Черёмуха была чистой, белой, пахла свободой... Тщеславие и гордыня, и больше ничего. Он всё придумал, никогда не было ни таланта, ни способностей, ни видения, просто амбиции, голые фантазии. Как бы ни хотелось отрицать слова Павла Евгеньевича, у него ничего не получалось. Отсутствие гармонии и вторичность, а он так гордился собой...
Дима шмыгнул носом и затушил окурок. Он слышал, как кто-то вошёл в туалет, и знал, кто это был. Только из уважения к нему... и ни грамма больше.
– Как поживает твоя истина в последней инстанции? – Александр подошёл к Диме и провёл кончиками пальцев по его шее сзади. Дима опять шмыгнул. Ну, какого чёрта он хочет реветь?! Как маленький придурок!
– Взяла выходной, – горько усмехнулся Дима и достал ещё одну сигарету, покрутил в пальцах. – Это было мерзко...
– Это не твоя война. Демонстрация силы была устроена для меня, а ты попался под горячую руку.
Дима отложил сигарету на подоконник и обернулся к Александру, посмотрел на его грудь, и почувствовал, как тот обнимает за плечи и привлекает ближе к себе. Дима закрыл глаза и прижался щекой к жёсткой ткани пиджака, за которой размеренно билось сердце.
– Обидно, Саша... – едва слышно выдохнул Дима, обнимая Александра за пояс. – Как же обидно... зачем он так? Саш, ну зачем? Даже если он прав.
Александр гладил Диму по голове и прижимал к себе всё ближе и ближе, пока он не перестал всхлипывать.
– Злых людей много, Дима. Мне понравился этот проект. Пусть твоя истина вернётся на работу и покажет всем кузькину мать.
– Я привыкну... когда-нибудь я привыкну, – решительно проговорил Дима и отстранился от Александра, посмотрел на него. – Я научусь, вот увидишь!
Александр взял его лицо в свои руки и наклонился, чтобы поцеловать, но вдруг остановился и, не моргая, посмотрел в глаза.
– Не надо, Дима, – прошептал он. – Не привыкай. Это не для тебя.
– Почему?
– Ты художник, мой красивый мальчик, – Александр ласково поцеловал его в губы и улыбнулся. – Я им тебя не отдам.

– Напиться хочу.
Дима смотрел на размытый дождём пейзаж за окном автомобиля и теребил в пальцах брелок от ключей. Пизанская башня, память о свадебном путешествии. Море, ностальгия... Чёртов Пантеон с долбаным круглым залом. Нет, не чёртов, а языческий. Впечатляющий проект, оригинальный.
– В баре или клубе? – Александр смотрел на дорогу и был спокоен, как удав. Конечно, ему-то что. Он всё это уже прошёл, наверное. А может быть и нет, у него талант есть. Да, на то, чтобы так смотреть на людей, как он сейчас смотрит – прямо в душу без предупреждения, нужно иметь талант. Дима прекрасно понимал, что ведёт себя некрасиво, дуясь как мышь на крупу, но настроения не было, а притворяться он не умел. И начинать не собирался. Дима коротко выдохнул и отвернулся. И дождь ещё как назло стучал по стеклу жалобно и тоскливо.
– Без разницы.
– Значит, в клубе. Мне нравится смотреть на то, как ты танцуешь.
– Так же как и проектирую, хотя... быть может, чуть лучше.
Александр свернул с дороги и заглушил мотор. Дима устало потёр виски и мельком глянул на него, оценивая свои шансы быть выброшенным из машины под дождь. Тридцать к семидесяти, что всё-таки его помилуют. Александр достал сигареты и молча протянул пачку Диме. Они закурили, слушая ритмичный стук капель по крыше автомобиля.
– Когда я был в твоём возрасте, тоже считал, что все мне должны. Но жизнь быстро объяснила, что к чему. Если ты сам себя не уважаешь, никто этим заниматься не станет. Если ты не будешь считать себя лучшим, никто не будет. Антипов чует за версту тех, кто его боится и сомневается в себе. А если сомневаешься, значит, есть причины. Человек, уверенный в себе, не будет передумывать, даже если весь мир против. Он готов умереть за свою идею.
Дима затянулся и закрыл глаза, пропуская дым через лёгкие.
– У всех бывают трудности и первый раз всегда больно падать, но я не буду повторять дважды, чтобы ты меня услышал. Если у тебя нет желания, я могу отвезти тебя домой, и мы сходим в клуб, когда оно появится.
Дима усмехнулся и почувствовал, как в груди стало больно. Словно что-то давило изнутри и мешало дышать.
– Тебе нравится со мной развлекаться? С таким красивым мальчиком...
Александр затушил окурок и, повернувшись к Диме всем корпусом, широко улыбнулся, но глаза его были тёмными и серьёзными. Это было страшно. Так страшно, что Дима невольно вздрогнул и широко распахнул глаза.
– А ты чертовски наблюдателен, – понизив голос, проговорил Александр и, спрятав улыбку, резко приблизился к Диме. Это было так неожиданно, что он охнул и выставил вперёд руки, защищаясь, словно Александр мог его ударить. – Да, мне нравится быть с тобой. И мне, представляешь, нравится, когда у тебя хорошее настроение.
Дима не смог закрыть глаза, даже когда Александр поцеловал его в щёку, потом ласково скользнул по шее сзади и чуть сдавил пальцами, погладил. По телу прошла волна дрожи, и Дима поддался влечению. Шумно выдохнул и зажмурился, целуя в ответ. На короткий миг в голове стало тихо, больше не звучал мерзкий голос Павла Евгеньевича и вторивший ему внутренний Димин голос. Он всё ещё оправдывался, изобретал достойные ответ. К чёрту... Всё уже позади, теперь всё уже позади.
– Я дурак? – Дима уткнулся носом в шею Александра и медленно гладил его по спине.
– Импульсивный, юный романтик.
– Я, будь на твоём месте, выкинул бы себя за шкирку без права реабилитации за такие слова.
– Не выкинул бы, – усмехнулся Александр и чмокнул Диму в скулу. – Ты бы себя любил и плевал бы на всех.
– Какое замысловатое признание, – засмеялся Дима и отстранился. – Поехали в клуб, в конце концов, мой проект приняли. Буду собой гордиться.
– Вот и славно, умный мальчик. Неси дневник, буду ставить пятёрку.
– Поговорим об этом вечером, когда я буду в невменяемом состоянии танцевать на столе лезгинку или лучше вприсядку. Вот опозоришься, так опозоришься!
– Я не буду позориться, я буду частушки петь. Вот эту, например:
Не ходите девки, замуж,
Ничего хорошего:
Утром встанешь...
– Не надо! – громко засмеялся Дима, только представив себе эту картину. Александр в костюме от Армани играет на балалайке и поёт матерные частушки, кстати, неплохо так поёт, со знанием дела. Милый такой... родной. – Лучше мы тихо-молча наквасимся и...
– И? – Александр облизнул губы и слегка потянул Диму за прядку волос.
– И-и... – Рука сама собой скользнула по напряжённому животу Александра, и Дима тихо выдохнул, чувствуя, что краснеет: – Будет нам счастье.
Машина низко зарычала и медленно тронулась. Дождь прекратился, и яркое закатное солнце залило городские улицы золотом.
Страницы:
1 2
Вам понравилось? 206

Рекомендуем:

Не проходите мимо, ваш комментарий важен

нам интересно узнать ваше мнение

    • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
      heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
      winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
      worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
      expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
      disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
      joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
      sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
      neutral_faceno_mouthinnocent
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив

8 комментариев

+
1
ЛаВаГра Офлайн 1 июня 2013 21:37
Эта вещь выбралась интуитивно. Понравилось, не то слово! Никогда не думалось, что автор - мужчина, может писать так эмоционально чувственно.
+
1
le57 Офлайн 1 ноября 2014 19:35
Недавно опять перечитала-и опять в восторге!
Tom_K
+
2
Tom_K 2 марта 2015 00:28
Не могу не написать!
Мое любимое произведение этого жанра!!! Понедельник и Пятница. И я очень удивлена, что здесь всего два комментария.
Отличное произведение! Димочка описан, прорисован - СУПЕР! Как же хочется пообщаться с таким парнем! Александр, естественно, мачо!!! Как жаль, что на них не обратили многие читатели!
Так же, как и le57 перечитала Понедельник (месяца через 4), после того как закончила. Про Димочку я бы еще почитала.
+
2
Иван Офлайн 26 февраля 2018 14:42
Отлично написанная повесть! Лего читается, что Понедельник, что Пятница. Интересно, не затянуто. Правда при повторном прочтении немного начинает напрягать поведение Дмитрия, но хорошее произведение, что хочется повторно прочесть.))
+
3
Psychopsis Офлайн 5 января 2019 15:00
Очень все хорошо. Читала последний абзац два раза, переваривала и пыталась понять конец, переварила, согласилась где-то внутри через силу с этим окончанием(нарисовала картину) и как оказалось есть продолжение. Вот сижу и думаю читать или… или всё же читать.
Пропавший автор, возвращайся. Спасибо.
+
2
Татьяна Шувалова Офлайн 5 января 2019 15:14
"Вот сижу и думаю читать или… или всё же читать.
Пропавший автор, возвращайся. Спасибо."
Читать!Без вариантов!)
Тоже надеюсь,что автор вернется)
+
4
Владимир Офлайн 5 января 2019 23:19
Ну вот, увидел свежие комментарии, заинтересовался, проглотил. Что могу сказать: стиль безупречен, читается, действительно, на одном дыхании. Что же касается гендерных вопросов, то, по-моему, автор - женщина (здесь в комментах упомянуто, что мужчина): уж очень история мимимишная, да и герои чересчур идеальны. Но слог хорош!
+
4
Вася Линкина Офлайн 10 августа 2020 20:58
Одно из первых прочитанных произведений этого жанра) любимое, незабываемое. Прошло столько лет, а перечитала и не жалею. Что тогда, что сейчас завораживает стиль автора, будто видишь мелькающие кадры киноленты, но смысл и посыл режиссёра не ускользает от тебя... потому что в эти хроники вложено много эмоций.
Спасибо!
Наверх