Одиночество

Глава 1

Здравствуйте, вы далеко едете? Вот и отлично. Значит, нам быть с вами попутчиками всё это время. Дорога у нас долгая, если хотите, могу её скоротать. Я давно полноценно не общался с соотечественниками, вы будете первый, кому я поведаю эту историю.

Я помню этот день как сейчас. Это был май, двадцатое число. У меня отличная память на числа, а важную для себя дату я никогда не забуду, будь она радостной или печальной. Думаю, что так происходит со многими. Даты возвращают туда, где ты был счастлив, или напоминают о людях, важных местах, событиях… Память. Она сохранит всё, что дорого и любимо. Жаль, что она не даёт забыть плохое, но ты вправе задвинуть ненужное на её задворки, и если ты это смог сделать, значит, даёшь себе шанс на новую жизнь.
Итак, май. Этот месяц всегда богат на главные события в моей жизни. Каждый год в мае со мной что-то да случается. И вот тогда мне сказали, что мужчина ищет себе хорошего и воспитанного юношу для серьёзных отношений. И я решил: была, не была. Что я теряю? У меня и так уже как два года никого не было. Да, забыл вам сказать, что я – гей. Ничего, что так прямо? Надеюсь, вас это не шокирует? В день знакомства с Володей мне было двадцать восемь лет. Зовут меня Алексей, можно Лёша. Работаю, вы даже удивитесь, научным сотрудником. Хотя, может, ничего в этом удивительного и нет. Закончил МГУ. Внешность, как видите, у меня заурядная, не Бред Питт. Да и вообще полная ему противоположность, начиная с тёмных волос и глаз. Ростом особым не вышел. Что ещё? Не курю и не матерюсь. Воспитывался в советской правильной школе. Был октябрёнком, пионером. Правда, до комсомола не дошёл. Уже учил Устав, хотел вступать в ряды сознательной молодёжи, но в последний момент передумал. Комсомол не много потеряет, если я останусь в стороне. Как не уговаривал меня друг Женька, комсомольский активист и отличник, так я и не поддался. Вот такой я упрямый бываю. Вы, наверное, хотите спросить, сколько же мне сейчас лет? А какая разница? Я вам просто хочу рассказать историю, которая случилась со мной лет десять назад. Ну, вот и проговорился. Вы, наверное, тут же кинулись в уме складывать циферки. Складывайте, а я продолжу.
Тогда, в последнее время мне было очень тоскливо. Особенно по вечерам. На работе хоть с народом общаешься, а вот дома… хоть волком вой. Жил-то я один. Обычный мой вечер: прихожу домой в однокомнатную тесную квартирку. Никто меня не встречает. Плетусь нехотя на кухню, разгружаю незамысловатый продуктовый запас из сумки в холодильник - это для того, чтобы уж совсем с голоду не сдохнуть; а затем сижу перед зомбоящиком, потягиваю пиво и думаю над статьей, которую нужно выдать шефу, ну, кровь из носу, к концу следующей недели. Вдруг в голове что-то прорисовывается. Тогда кидаюсь к старому другу, что компьютером зовётся и числится под инвентарным номером института, и стучу по клавишам. Вздыхаю. Тянусь рукой к полке, чтобы вытащить справочник. Ищу нужную формулу. Ну, вот. Работа хоть немного продвинулась. И так каждый день.
Говорят, что в нашем городе есть приличный гей-клуб. Хотел как-то раз сходить, посмотрел в свой кошель и оставил эту идею до лучших времен. За вход заплатить надо, за выпивку, и одеться нужно поприличнее. А что я мог тогда надеть? Потёртые джинсы и толстовку? А может тот самый выходной костюм, в котором я диплом защищал? Засмеют. Вон ребята, в каких шмотках ходят. Бывший мой в своё время за границу свалил. Работает, в «Армани» одевается. А я статьи пишу для шефа. Он потом всё соберёт и защитится. Козёл. Хоть бы платил нормально. Так ведь всё гребёт под себя. А кто не гребёт в наше время? Всё начальство сидит, деньгами ворочает, а простым работникам жалкие подачки кидает. Ну, кинули мне в своё время новогоднюю премию восемьдесят тыщ, слёзы, не деньги, а сами чуть не подрались, пока остальное делили. Совещание называется. А потом главбух вздыхает, что двухсот тыщ до ровной суммы не хватило ему. А ровная сумма – миллион. Мне б тогда так платили. Я бы и статьи в три раза быстрее писал.
Мда… Что-то я разговорился. О другом же хотел. Так вот. Двадцатое мая. Друзья пригласили в гости с «суженым» знакомить. Прихожу к ним. На брюках стрелки навёл, рубашку с коротким рукавом выкопал из недр шкафа, на улице-то жара за тридцать градусов. Водой туалетной побрызгался, чёлку свою длинную набок зачесал. Как пионер, чесслово. Валерка меня у порога встретил, жена его из кухни кричит:
- Лёшенька, в зал проходи!
Ну, какой зал в двухкомнатной хрущёвке? Комната это. Захожу в так называемый «зал» - это Люся залов и квартир нормальных не видела. Навстречу мне мужчина поднимается, лет на десять меня старше, плотный, подтянутый, на висках первая седина. Ой, ёлки… Не ожидал я, что всё так солидно будет, даже заробел.
- Володя, - и руку мне протягивает. А сам смотрит внимательно, будто сканирует каждую клеточку моего тела худощавого. Рукопожатие крепкое. Ладонь тёплая.
- Лёша.
Смотрю и думаю, что приятный мужик. Не красавец, но симпатичный. Волосы светлые. Черты лица мягкие. И глаза у него такие… В общем, с такими глазами не лгут. Это тот случай, когда говорят, что глаза - зеркало души. Они добрые. Замираю. Губы от волнения мгновенно пересыхают. Я прекрасно знаю, для чего нас знакомят. Для частых интимных встреч.
- Лёшенька, садись за стол!
Это хозяйка дома уже тут как тут. Ситуацию контролирует.
Уже не помню, как я протиснулся между столом и диваном. Сел напротив Володи. Он уже вино в бокалы разливает.
- За встречу!
Хрусталь звенит, а вместе с ним звенит моя душа. Боязно и не понятно, насколько долго продлится наше знакомство? Может, оно закончится сегодня же вечером. Мне вдруг хочется, чтобы этот мужчина вошёл в мою жизнь.
Так одиноко дома! Туда уже нет смысла возвращаться. Всё пресно.
Володя ловит мой тоскливый взгляд и тепло улыбается, от чего становится немного спокойнее.
- Кушайте же! – суетится хозяйка. – Володя, Лёша, накладывайте салатика.
Я жую салатик и не чувствую его вкуса.
- Ты работаешь? – Вопрос Володи выводит меня из замороженного состояния.
- Да, в научном учреждении. – Звучит как-то официально и сухо. – Я младший научный сотрудник, - поспешно смягчаю голос. – А ты?
- Фирмой своей занимаюсь.
Ого! Крутой мен.
- Может, прогуляемся? – Володино предложение вводит меня в ступор. Я понимаю, что этот человек не будет ходить кругами, всё решится прямо сейчас – либо мы встречаемся, либо нет.
- Мальчики, а как же чай? – Люся как всегда «вовремя».
- Люсенька, солнышко, потом. – Володя встает из-за стола. – Мы пройдёмся немного. Можешь чай ставить через полчаса, - успокаивает хозяйку мужчина.
Я плетусь за ним в коридор. Натягиваю сандалии, стараясь не смотреть на Володю, чтобы не выдать своего волнения. В груди всё дрожит, кажется и пальцы трясутся. Нужно взять себя в руки. Будет разговор.
Выходим на улицу под вечернее тёплое солнце. Жары уже нет. В воздухе духота и пахнет надвигающимся дождём. Некоторое время идём рядом в молчании.
- Ты куришь?
Вопрос звучит неожиданно. Я вздрагиваю.
- Нет. Пробовал когда-то, но мне не понравилось.
Володя резко останавливается и поворачивается ко мне.
- Я тоже не курю.
Да, вот и встретились два одиночества. Некурящий мужик в наше время редкость.
- Ты живешь один?
Блин, это допрос? Меня начинает нервно потряхивать. Скорей бы уже всё выяснилось.
- Один. Мама с сестрой живут своей жизнью.
Я вспоминаю сеструху и её муженька. Их постоянных ссор, криков, беготни по квартире не выдержит никто, кроме моей матери. Я благополучно сбежал от всего этого в снятую квартирку. Уж лучше одному, чем каждый день пребывать в таком аде.
Володя кладёт мне руки на плечи, понуждая поднять на него глаза, и я повторно вздрагиваю. Он выше меня почти на полголовы.
- Мы завтра встретимся?
Это он меня спрашивает? Я обомлел. Кто кого выбирает? Я понял, что меня.
- Конечно, - киваю головой, находясь в полной прострации.
- В семь вечера подойдёт? Я раньше работу не заканчиваю.
- Подойдёт, - камень с души. Теперь можно выдохнуть, меня выбрали.
- Тогда я подъеду. Ты где живёшь?
- Напротив Валеркиного дома.
Да, забыл сказать, что мы с Валеркой в одном дворе живём.
- Тогда к семи выходи. Какой подъезд ты говоришь?
Я разве говорил ему подъезд?
- Третий.
Володя вдруг берет мою руку в свои ладони. Чёрт возьми! Приятно. Я соскучился по мужским рукам.
- Пошли назад? Люся, наверное, уже чай поставила.
- Пошли.
Не хочется, чтобы он отпускал мою руку. Но ведь не под ручку же идти? Улыбаюсь, представляя себе, как бы это выглядело со стороны. Картина маслом «Двое майским вечером». Засовываю руки в карманы брюк, сожалея, что такую картину в нашей стране не нарисуешь.
Вам рассказать, как мы пили чай? Весело и шумно. Вдруг стало легко. У меня сорвало крышу от предвкушения. Завтра я иду на свидание. Такое долгожданное. Два года у меня никого не было.


Роюсь в шкафу. Что надеть? Сука. Как же достала эта нищета! Джинсы уже старые, вид потеряли. Футболки вытянутые, деформированные по швам. Есть одна приличная водолазка, но на улице жара, как вы помните, май. Бью с досады кулаком в стену. Боль отрезвляет и возвращает способность мыслить. Набираю Валеркин телефон.
- Валер, я опозорюсь сегодня перед Володей. Мне надеть нечего на свидание.
Да, Валерка мой друг. Натурал. Счастливо женат уже лет пять. А вы думали, что у геев не может быть друзей среди натуралов? Так вы глубоко ошибаетесь. Мы с детства дружим. Я к Валерке в шестнадцать лет подкатывал. Первая любовь, школьная пора... Даже поцеловать пытался. За что получил по зубам. Потом неделю не разговаривали. Валерка от меня на «камчатку» сбежал, лишь бы за партой со мной не сидеть. Потом поговорили, конечно. Друг мне популярно объяснил, что любит девушек, пидоров презирает, и валил бы я куда подальше. Было обидно до боли в груди. Столько лет дружили, и так всё закончилось. Плакал потом перед сном. А что вы хотите от шестнадцатилетнего парня? Помирились мы на школьном новогоднем вечере. Валерка с Люськой танцевал, а я Киру пригласил. Потом проводили девчонок домой, и я клятвенно заверил друга, что это была дурь, и я исправился. Да и как было в то время не «исправиться»? СССР, статья за «гомосексуализм». Тётка по телеку верещит, что «у нас в стране секса нет». Да, члены у мужиков не стоят, а размножаемся мы почкованием.
Потом Союз развалили, железный занавес пал, бурно прошла сексуальная революция. На большом экране кинотеатров состоялась премьера японского фильма «Империя чувств», народ тут же вспомнил, что секс – это не заграничная сказка и даже приносит удовольствие. Это я уже в МГУ учился. Помню первые видаки, потертые кассеты и закрытые просмотры на квартирах у друзей. Только я ясно для себя понял: секс натуралов меня не возбуждает. Один раз к нам каким-то чудесным образом попала кассета с «голубой» любовью. Вот это было кайфово. Но просмотр грубо прервали. Парни стали орать, что им блевать охота. Тогда мне уже лет двадцать было или двадцать один. Пробовал встречаться с девушкой. Но после второго свидания сбежал. Себя не сломаешь и не переделаешь. А в двадцать два я встретил Его. Как он меня вычислил на той вечеринке – загадка. Картинка, а не парень. Он многому меня научил за четыре года. Я уже решил, что всё, любовь до гроба, а он свалил к конкурентам за бугор деньги зарабатывать. Могу ли я его осуждать? Нет. Была бы у меня тогда такая возможность, сам бы поменял гражданство, что собственно и сделал, только позже. Ловить в нашей стране нечего. Чем дальше, тем хуже. А Валерка? Повзрослели мы. Друг остался другом. Принял меня таким, какой я есть. Вот даже судьбу мою пытается устроить.
- Алло, Валер? К тебе подойти? Щас, я мигом.
Кидаю трубку и несусь к Валерке. Обещал чего-нибудь подобрать. Мы с ним почти одной комплекции.

- На, джинсы почти новые, – Валера протягивает мне модные штаны. – Рубашку можешь сам выбрать.
Выбираю серую, в тонкую полоску.
- Постираешь, вернёшь.
- Валер, ты у меня как скорая помощь, – лезу к нему обниматься. – Дай поцелую.
- Да пошёл ты на хер! – Валерка ржёт, уворачиваясь. Знает же, что прикалываюсь. – Ну, вот, - друг смотрит на меня, одетого в его шмотки. – Хоть на человека похож. Ты когда зарабатывать нормально будешь? Скоро тридцатник, а толку то?
- Валер, ну откуда мне было знать, что в нашей стране наука – не двигатель прогресса? Это в СССР младший научный сотрудник «Москвич» мог купить, инженеры на «Запоре» катались.
- Не жалуйся. Всё в наших руках.
Да, Валерке хорошо. Пошёл учиться после школы на автослесаря. А теперь деньги зарабатывает. Тачки новых русских чинит.
- Всё. Цигель, цигель, - Валерка выпроваживает меня за дверь. – Жена скоро из магазина придёт. Да и тебе пора. Душ то принял?
- Принял, - вдруг краснею. Побрился, помылся, все дела. Свидание же.
Смотрю на часы. Ох, ты ж! Уже без пятнадцати минут семь! Надо скорее домой, закинуть свои так называемые вещи, и навстречу Володе выйти. Сказал, что подъедет. На своей машине что ли?
Лечу домой. Кидаю на диван своё тряпьё. Так, ключи в кармане. Взгляд в зеркало. Чёлку набок. Я когда подстригусь? Но вроде ничего, идёт мне длинная чёлка. Сбегаю вниз по лестнице. Уф. Без пяти семь. Перевожу дыхание и открываю дверь подъезда.
Это что? Перед подъездом стоит белая «Мазда». Ох**ть! Я говорил вам, что не матерюсь? Это правда. Бывают очень редкие случаи, когда я это делаю. Ну, вот. Редкий случай наступил.
Володя выходит из «Мазды».
- Привет! – рукопожатие. Приветствую его в ответ. – Поехали в кафе? Я знаю неплохое, и недалеко. Я сразу с работы, - сознаётся он. – Ещё не ужинал.
- Поехали, - соглашаюсь. Интересно, как мы там за столиком смотреться будем? Оглядываю его прикид. Деловой костюм. Сойдём ли мы за деловых партнёров?
- Мы сойдём за близких друзей, - Володя смеётся. Он что, мысли мои читает?
- У тебя всё на лице написано. Садись рядом со мной, - мужчина показывает на переднее сидение.
Открываю дверь. Удобный салон. Устраиваюсь рядом с Володей.
- Пристегни ремень безопасности.
Правильный водитель. Осматриваюсь. Опускаю глаза вниз. Да, коробка передач автомат. Красивая мужская рука передвигает рычаг. Машина мягко трогается. Глубоко вздыхаю. Ужин в кафе, поездка на «Мазде», симпатичный мужчина рядом – об этом можно было только мечтать. Интересно, он сегодня повезёт меня к себе домой? Если честно, то я не могу сразу прыгать в койку. Мне хотя бы неделя нужна для раскачки. Господи! О чём я думаю? У меня два года не было секса. Какого хрена я сомневаюсь? Так, если предложит к нему домой, то соглашусь.
- Интересно за тобой наблюдать, - низкий мужской голос прерывает мои непростые размышления.
- А я думал, что ты за дорогой смотришь, - смущаюсь, опуская глаза.
- Зеркало заднего вида, - поясняет Володя. – Оно у меня повёрнуто так, что и ты попадаешь в поле зрения.
Руки поворачивают руль, и мы заезжаем в уютный дворик, где находится кафе. Машина останавливается.
- Пошли.
Хлопаю дверью. Короткий звук - это Володя поставил «Мазду» на сигнализацию. Заходим в кафе «Магнолия». Название – зашибись. Говорят, что здесь неплохо кормят. Теперь есть шанс заценить. Сто лет в кафе не ходил.
- Присаживайся.
Сажусь за круглый столик. Напротив меня опускается на стул Володя. Официантка приносит меню. Раскрываю папочку, и мои глаза непроизвольно лезут на лоб. Напротив названий блюд такие цены, что хочется подскочить и выбежать на свежий воздух. Да, хочу напомнить вам, что это 1997 год. Инфляция нарисовала нам на денежных купюрах такие нолики, что всё меряется тысячами, и даже миллионами.
- Что-нибудь выбрали? – официантка стоит рядом, держит блокнотик с ручкой.
- Мне стакан минералки, - захлопываю папку с меню. Володя внимательно смотрит на меня.
- Нам, пожалуйста, две порции картошки в горшочке, греческий салат и бутылку красного вина.
Официантка уходит. Я с тоской смотрю на своего нового знакомого. Что делать?
- Не напрягайся. Я угощаю.
- Я…
- Лёша, - Володя наклоняется, опираясь руками о столешницу, и смотрит прямо мне в глаза. – Я хочу с тобой встречаться. Это подразумевает многое. В том числе и вот такие походы в кафе. Я в состоянии оплатить наш ужин.
Я киваю головой. Но, чёрт, как же, это унизительно, когда за тебя платят! Мне скоро тридцатник, а я не могу за себя заплатить. Чувствую себя пустым местом.
- Лёша.
Поднимаю голову.
- Это нормально, понимаешь?
Нет, это ненормально. Я ведь мужик. А у меня в кармане только деньги на проезд в автобусе и водички попить.
- Лёша, но могу я хотя бы сегодня тебя угостить?
- Да, - сдаюсь я.

Интересный эффект на меня возымеет вино. Водку я не пью принципиально. Не люблю. А вот хорошее вино уважаю, особенно красное полусладкое. Володя такое и заказал. Откуда он знает мой вкус? Сам он не пил, лишь пригубил немного. Ясно, ведь за рулём же. А мне налил полный бокал. Вкусно. Я за раз выпил всё до дна. Надо сказать, что вино мне развязывает язык, я становлюсь жутко остроумным, блещу искромётным юмором, рассказываю анекдоты и вспоминаю студенческую весёлую жизнь. Короче, я пил вино и громко разглагольствовал. Володя как-то странно смотрел на меня и улыбался. Я рассказал про студенческий отряд, про то, как мы ходили на деревенскую дискотеку и месили на их поле грязь сапогами. Картошку же копали. Потом между бокалами я втиснул свой любимый анекдот про генерала: «У генерала юбилей. Все желают ему здоровья. Дошла очередь до молоденького лейтенанта. Встаёт лейтенантик и провозглашает тост за удачу. Генерал отвечает: «Пришла мне вчера удача, да вот здоровья не хватило». Володя смеялся. А потом очень тихо и интимно сказал:
- Мне хватит и здоровья, и удачи. Лёша, ты знаешь, какой ты замечательный?
Я осёкся и замолчал, и, наконец, заметил, что рука Володи лежит на моей, покоящейся на столе. Было тепло. Не хотелось, чтобы он убирал свою руку.
- Поехали ко мне.
Я согласился. Согласилось моё тело, мои мысли, и в этом не было повинно выпитое вино. Я хотел этого. Володя мне был приятен во всём. По ощущениям. Может, он был и не идеален, но мне хотелось прижаться к нему и почувствовать его всего – его душу, эмоции, тело, всё.
- Пошли.
Он встал и направился к выходу, взяв меня за руку. Я шёл за ним и ни о чём не думал. Сел в машину и смотрел на дорогу под светом жёлтых фар. На город уже опускались сумерки.
- Ты славный, - голос у Володи был обволакивающий. Он мягко затягивал меня в небольшой уютный мир. Я чувствовал себя единственным в нём.
Мы приехали к простому хрущевскому дому, поднялись на третий этаж, и Володя открыл квартиру. Я зашёл в коридор, огляделся. Двухкомнатная. Чистая, отремонтированная. Не евроремонт, но очень уютно. На встречу ко мне выскочила овчарка.
- Милан, - Володя присел перед псом и потрепал его по шее. – Познакомься, это Лёша.
Овчарка подошла ко мне, обнюхала и запустила в дом.
- Сюда, - Володя провёл меня в большую комнату.
Я сел на диван. Милан тут же подбежал ко мне, положил голову на мои колени и заглянул в глаза. Я погладил его между ушей. Какой славный пёс!
- Надо же! - Володя стоял рядом. – Он сразу принял тебя. Я вижу это в первый раз.
- Хороший Милан, - я продолжал его гладить.
Если честно, я не очень люблю собак. Больше кошек. Но этот пёс был особенным. Он мне понравился с первого взгляда.
- Милан, место, - коротко отдал приказ хозяин. Пёс послушно вышел из комнаты.
- Я пойду, покормлю его. А ты располагайся, - Володя, по-видимому, ушёл на кухню.
Я откинулся на высокую спинку дивана и осмотрелся. Пластиковые окна – почти евроремонт. Плотные шторы. Диван очень удобный. Я даже попрыгал на нём попой. Под ногами мягкий ковёр. Напротив дивана большой телевизор. Наверняка цветной. Под ним на полке – видак. Всё. В комнате ничего лишнего.
- Освоился? – Володя держал в руках недопитую бутылку того вкусного вина, что я пил в кафешке. – Я хочу с тобой выпить.
Мужчина сел и разлил остатки по бокалам. Они, приготовленные, стояли на низком столике.
- Лёша, за тебя. Ты очаровал меня. Ты живой и настоящий. Я эти качества ценю больше всех остальных.
Я вдруг засмущался. Мне всегда неудобно и стеснительно слушать хвалебные речи в свой адрес. Володя выпил вино, поставил бокал на столик и приобнял одной рукой меня за плечо. Он сидел рядом, мы соприкасались боками. Мне было так хорошо, что я положил ему голову на плечо.
- Какой ты доверчивый.
Володины губы коснулись моей шеи. Я потянулся к нему, желая почувствовать его дыхание. Володя понял это, взял из моей руки бокал, поставил его рядом со своим, и стал целовать меня в губы. Боже! Такого я давно не ощущал. Я сразу понял – это мой мужчина. Всё совпало: вкус его губ, гладкость языка, наши движения. Мы поняли друг друга сразу. Наш поцелуй получился очень чувственным, слаженным, словно мы уже давно вместе. Я прильнул к этому мужчине, который казался мне близким, и не хотел разрывать поцелуй. Голова кружилась то ли от выпитого вина, то ли от самого сладкого поцелуя, что я испытал. Руки Володи потихоньку расстёгивали мне рубашку. Одежда вдруг мне показалась тяжёлой. Хотелось скинуть поскорее всё и отдаться умелым мужским рукам. Я чувствовал, как лёгкая ткань скользит по моим плечам, спадая. Ощущал, как пальцы расстегивают джинсы, проникают под грубую ткань и жаркая ладонь ложится поверх тонкого трикотажа плавок. Я зарылся пальцами в густую шевелюру Володи и углубил наш поцелуй. Я задыхался от желания, мечтая поскорее принять в себя часть мужчины, которого хотел всем своим существом. Безропотно позволил себя раздеть и уложить на диван. Так приятно было от тяжести крепкого тела. Его губы обжигали мне кожу. Я выгибался и стонал. Не было сил уже терпеть. Я раздвинул колени, открываясь и призывая взять меня. Кажется, крышу мою полностью снесло. Осталось лишь желание. Это желание перебивало всю боль. После двухлетнего воздержания я ощущал себя девственником. И хоть смазки было много, и Володя входил медленно и осторожно, всё равно было больно. Но и в то же время, сладко. Мне хотелось, чтобы он заполнил меня собой как можно быстрее. Я нетерпеливо двинулся навстречу ему.
- Быстрее, - прошу я Володю сквозь слёзы. Моё лицо было мокрым от восторга, что, наконец, моё желание исполнилось. Я так долго этого ждал. И наплевать на всё. Внутри горит. Чего он медлит?
- Давай же! – почти кричу.
- Тебе ведь больно.
- Пофиг! – двигаю бёдрами сам, абсолютно не беспокоясь, что завтра, возможно, будет затруднительно сидеть. И вот они, размеренные толчки, которые дают то наслаждение, по которому я соскучился. Это ох**нно, я вам скажу. Напряжение такое, что сводит пальцы на ногах. Я сжимаю зубы.
- Резче! – оргазм уже подкатывает. – Ещё!
Брызгаю спермой себе на живот, ловлю мгновения непередаваемого кайфа. Простая дрочка такого не даст. Сильные руки сжимают мои бёдра. Володя наклоняется и целует мои припухшие искусанные губы. Я слизываю с его щёк солёные капельки пота.
- Боже, какой же ты жаркий и страстный, - Володя всё целует меня, не желая отпускать. Стонет прямо мне в рот и кончает. Чувствую, как тёплые капельки стекают по коже вниз.
- Диван запачкаем, - вдруг волнуюсь я.
- Плевать, - он делает последние движения бёдрами. И затихает, сжимая меня в объятиях. Это прекрасно, когда на тебе лежит мужчина. Я не чувствую тяжести. Мне приятно вот так находиться под ним. Целую вечность бы держал его на себе.
- Тебе не тяжело?
- Нет. Давай так подольше полежим.
Он смеётся. Откидывает длинную чёлку с моего мокрого лба.
- Лёша, ты обалденный! Я давно такого не испытывал.
Я сладко вжимаюсь в него, оплетая руками и ногами. Обожаю чувствовать кожей живота тёплый пах партнёра. Соски ещё твёрдые и болезненные. Чуть задень, и ток пробегает по телу. Володя делает движение выйти из меня, но я не отпускаю. Сжимаю мышцы, но не сильно. Володя охает.
- Лёша, - тянет он. – Отпусти.
- Сейчас, - обещаю я ему. – Ещё чуть-чуть.
Отпускаю его через несколько секунд. Выдыхаю. Хочется ещё.
- Будет тебе ещё, - горячий шёпот на ухо. – Дай только время, ненасытный мой.
Володя поднимается.
- Я в душ.
- Давай, - киваю ему вслед. Лежу и улыбаюсь как идиот. В теле приятная усталость. Погружаю в себя пальцы. Они легко входят. Похоже, что нет даже трещинок. Удивительно. Сладко потягиваюсь. Хорошо…
- Ты, как мартовский кот. - На пороге стоит Володя, вытирается большим махровым полотенцем. - Иди в душ.
Я подскакиваю. Важно иду мимо моего любовника. Стоит мне приблизиться, как его рука сжимает меня за ягодицу, по-хозяйски, показывая кто здесь главный. Затем гладит и звонко шлёпает. Бегу, хихикая, в ванную. Как же хорошо! Есть в жизни счастье.


Дорвавшись до хорошего траха, мы не спали полночи. Как партнёры, мы с Володей идеально подошли друг другу. Не испытывая никакого стеснения, мы исследовали до миллиметра тело каждого. Что, по-вашему, самое главное в мужчине? Вы покраснели? В студенчестве мы ржали с парнями: «Члены бывают разными - толстыми, кривыми и красными». Так вот. У моего любовника был он просто идеальный - не слишком большой, и не слишком толстый. И красивый. Взять его в рот было одно сплошное удовольствие, в каком бы он состоянии ни был, в стояке или нет. Кажется, что Володя обалдел от моего пыла, когда я в ту ночь сделал ему минет. Но, Боже, как же, мне нравилось облизывать гладкую нежную головку, проводить языком под ободком, отодвигая рукой крайнюю плоть, нырять в небольшую дырочку и чувствовать кисловатый вкус. Когда же чувствуешь нёбом, как он проталкивается дальше, помогаешь языком – это непередаваемо хорошо. При условии, что делаешь это по доброй воле и с большой симпатией к своему партнёру. Тогда о любви у нас не шла речь. Второй день знакомства. Я испугался при мысли – что же будет потом, когда я влюблюсь? А то, что будет любовь или влюблённость я не сомневался. Уж слишком для меня Володя был притягателен.
Натрахавшись до изнеможения, мы, наконец, угомонились и заснули. Я не пошёл ночевать домой. Какой смысл тащиться по темноте глубокой ночью? Тем более следующий день был субботний.
Я проснулся и не сразу понял, что сплю в чужой комнате. Диван мы разобрали, застелив тёмным постельным бельём. Я впервые видел, что простыни могут быть не белые. Открыв глаза и потянув носом, я учуял одурящий запах свежесваренного кофе.
- Вставай, засоня.
В комнату вошёл Володя с подносом в руках. Там из небольших чашек поднимались ароматные кофейные пары.
- Кофе в постель, - сонно пробормотал я. – Как романтично!
- Давай, пьём быстренько кофе и мне пора на работу.
- Какую работу? – я с удивлением посмотрел на Володю. – Сегодня же суббота.
- Для тебя выходной, а у меня работа.
Мда… Вот тебе прелести владения своей фирмой.
- А в воскресенье ты отдыхаешь?
Володя улыбнулся.
- Отдыхаю, - он протянул мне чашечку. – Пей. Чем завтра занимаешься?
Я задумался. Мать в огород припахала. Нужно ей грядки копать. Зятёк ей особо не помогал.
- В огород иду. Мама сейчас всё садит. Самая пора.
- Какое садоводство? Долго будешь вкалывать?
- Целый день. Никуда не денешься, надо помогать. Садоводство «Огородник».
- Знаю такое, - Володя принял из моих рук опустевшую чашку. Кофе был изумительный. – Номер домика скажи. Вечером заеду.
Я чуть не поперхнулся остатками кофе во рту.
- Двести пятнадцатый. Третья улица.
Тут я представил выражение лиц моих родственников при виде «Мазды» и солидного мужчины за рулём. А, была, не была. Пусть видят.
- Отдыхай сегодня, - Володя подмигнул. – А завтра встретимся.
Да, отдохнуть бы не мешало. Моя многострадальная и довольная задница счастливо болела.
Я по-быстрому оделся, умылся, и через пятнадцать минут уже был готов.
- Подброшу тебя до дома и поеду дальше.
Володя довёз меня до подъезда, тронул легко губами мочку уха на прощание и уехал. Я поднялся в свою каморку, которая мне досталась от бывшего. Я вроде как её снимал. Мне требовалось вносить своевременно квартплату. Всё. Пользуйся – не хочу. Войдя в квартиру, я задумался. Энергии у меня после бурной ночи через край, а захламил я своё жилище капитально. Что ж, сегодня будет генеральная уборка, решил я.
Вся суббота прошла под девизом: «Чистота – залог здоровья».
Я собрал и выкинул ненужные старые газеты, всякий хлам, сделал маленькую перестановку, вымыл пол, вытер пыль, раскрыл окна, запуская свежий тёплый воздух. Навёл порядок в столе, оттёр до блеска плиту на кухне, расставил красиво свои флакончики на полке в ванной. Трудился аки пчела. Под конец даже вымыл оконные стёкла. От этого в комнате стало вдруг светлее. К пяти вечера я уже был никакой. Бухнулся на диван и врубил зомбоящик. Было скучно. Мне не хватало Володи. Хотелось его увидеть. Как дожить до завтра и не умереть на матушкином огороде?
Раздался телефонный звонок. Звонил Валерка.
- Лёшка, тебе халтурка подкатила.
- Какая?
- Напиши курсовую детинушке, денежку получишь.
- Это как?
- А вот так. Ты же учился, знаешь, как курсовик делать. Я машину одному мену чиню, он пожаловался, что сын тупой, а диплом получать надо. Обещал прилично заплатить. Давай. Тебе деньги нужны?
Он меня ещё спрашивает. Конечно, нужны.
- Идёт. Пусть тему говорит. Всё сделаю.
- Лёшка, - в трубке многозначительно задышали. – Перспектива у тебя. Если курсовик пять получит, потом и дипломную напишешь. Прикинь, сколько бабла тебе отвалят?
- Валерка, всё. Я же сказал: напишу.
- Пока.

В воскресенье с утра мы всей родственной толпой отправились к маман на дачу. Дача – это громко сказано. Скорее всего, огород с небольшим домиком. Три сотки всякой снеди. Правда, пока май, и голая земля.
День выдался жарким. Я скинул с себя растянутую майку, закатал штаны до колен – решил, что надо загорать. А то сам бледный, как тень отца Гамлета. Мать торжественно вручила мне орудие труда – лопату. По теории Дарвина труд сделал из обезьяны человека. Успокоив себя тем, что сейчас очеловечусь полностью, я принялся копать огород. Зятёк получил грабли. Вообще, Витька – здоровый мужик. Но моя сдвинутая сеструха трясётся над ним как над младенцем. «Витеньке нельзя поднимать тяжести». «У Витеньки смещение позвонков». «Витенька хронический астматик». А Витенька, кабан такой, как за угол завернёт, тут же сигарету закуривает. Пьёт Витенька регулярно и так же регулярно гоняет мою сеструху по дому, размахивая своими кулачищами.
Я недобро посмотрел на Витьку, который был меня старше на три года, и принялся копать грядки.
- Шевелись, братан!
Витёк, выставив под солнце голое пузо, перекидывал грабли из одной руки в другую.
- Копаешь отсюда и до обеда.
Это у него солдатский юмор такой. Всё не может мне простить, что я в армии в самодеятельности участвовал. Я же заодно с основной школой музыкалку закончил. На гитаре хорошо играю и пою неплохо. Взяли меня в группу, типа ВИА, и мы в конкурсах участвовали. Нам готовиться нужно было постоянно, вот и миновала меня солдатская муштра. У меня, кстати, фотки в альбоме есть, где я в форме наглаженной и с гитарой в руках. Мечта всех девушек.
- Что? Притомился, бедняжка? – Витёк для вида грабельками машет. – Это тебе не в постели с мальчиками кувыркаться. Пидоры, - Витька презрительно сплёвывает на землю.
Возникает желание звездануть «родственничка» лопатой по башке. Останавливаюсь, перевожу дыхание. Солнце палит нещадно. Надо бы майку накинуть. А то сгорю, и всё свидание насмарку с Володей пройдет. Иду в домик, натягиваю футболку, пью через край из трехлитровой банки квас. Возвращаюсь обратно. Копаю, стараясь не обращать внимания на издевательства «братика». Думаю о Володе. Я вообще о нем постоянно думаю.
- Мальчики, обедать! – это мама зовёт. Ура! Значит, полдня уже прошло. У меня просыпается надежда, что до свидания я доживу.
Вторая половина дня проходит быстрее. Часов в шесть вечера удовлетворённо окидываю взглядом вскопанный участок. Брательник подправляет грядки. Всё. Иду в импровизированный душ. Чудеса научно-технического прогресса: бочка воды на крыше туалета, шланг, выведенный к потолку, краник и железный душ, присобаченный на конце шланга. Под ногами деревянная решётка, закрывающая дырку в полу. Вода в бочке под солнцем прогрелась и тёплая. По быстренькому споласкиваюсь. Топаю в домик в полотенце на бёдрах. Натягиваю чистую одежду. Утешаю себя тем, что скоро будут деньги. Мне курсовик написать, раз плюнуть. И тут слышу гудок. Выбегаю на улицу. Около ограды стоит Володина машина.
- Привет!
Он сегодня не в деловом костюме. Джинсы и простая рубашка нас уравнивают. Мои родственники застыли, разглядывая японское чудо техники. Когда же их взгляды переместились на Володю, то челюсти их отвалились.
- Мама, это мой товарищ по работе, - вру и не краснею. Сказываются долгие годы тренировок. Мама охотно верит. – Володя.
- Здравствуйте.
Мама отмирает и тихо подбирает челюсть.
- Проходите, - она суетится. – Может кваску?
- Не откажусь, - улыбается Володя. – Такая жара!
Витёк с сеструхой, Танькой, чуть ли не кланяются.
- Виктор, - зятёк вытирает потную руку и протягивает вперёд.
- Владимир.
Они сверлят друг друга взглядами. Витька не выдерживает и опускает глаза. Я победно улыбаюсь. Сестрица выплывает из домика с кружкой кваса. Я сдерживаю смех. Мне кажется, что она сейчас поклонится и спросит: «Испить изволите?» Володя пьёт с удовольствием. Маман готовит знатный квас.
- Мы пошли, - я двигаюсь к машине. Цирк закончен.


- Занятная у тебя семья, - произнёс Володя, постукивая пальцами по рулю.
- Мама, сестра, и её муж, - поясняю я.
- А отец где?
- Умер.
Едем какое-то время в молчании.
- Плохо без отца?
Пожимаю плечами. Может это и к лучшему, что отец, ничего не зная обо мне как о гее, ушёл из жизни.
- Он умер, когда мне было восемнадцать. Помогали с сестрой маме, как могли.
- Как они относятся к тому, что ты – гей?
- Никак. Мама вроде смирилась, а сестра мечется. Витёк ей вечно лекции читает, что я – пидор, и ей от меня отказаться надо.
Володя мрачнеет.
- Это тот кабан?
- Ага, - я киваю.
Машина останавливается около Володиного дома. Мужчина поворачивается ко мне.
- Лёша, никому не позволяй втаптывать себя в грязь. Ты понял?
- Да.
- Мы такие же люди, как и все.
Да, он прав. Только как объяснить это таким, как этот говнюк Витя? Чувствую тёплые пальцы на подбородке. Моргаю и смотрю на Володю.
- Ты – хороший парень, лучший из всех, кого я знал.
У меня перехватывает дыхание. Сухие губы касаются моего рта. Жарко.
- Пошли, а то задохнёмся. Машина нагрелась.
Выходим на улицу. Семь часов вечера, а жара не спадает. Вот такой в этом году май. Мечтаю уже о прохладном душе и о свежих простынях. Рядом идёт человек, который стремительно вошёл в мою жизнь. И, похоже, что не зря.


Уф… Хорошо в Володиной квартире. Прохладно.
- Давай сразу растянем диван? – предлагает Володя.
- Давай, - соглашаюсь.
Стелим простынь. Кидаю подушки. Стягиваю с себя футболку. Спину неприятно жжёт и пощипывает. Неужели сгорел?
- Лёша, - тихо зовёт меня мужской низкий голос. Я его уже люблю. – Ты в курсе, что у тебя спина вся красная?
- Ну, есть неприятные ощущения.
- Ты сгорел капитально. И подтёки серые. Пошли, тебе надо помыться.
Ох, ну что я за охламон такой? Надо было раньше футболку надеть. Иду послушно за Володей в ванну.
- Залезай, - командует хозяин квартиры. Иногда он мне напоминает командира нашей роты.
Я скидываю оставшуюся одежду и лезу под душ. И тут замечаю краем глаза, что Володя тоже раздевается.
- Стой смирно. Твою спину нельзя мыть вехоткой. Сейчас помогу.
Он настраивает струйки воды потеплее. Обожженной коже кажется, что вода течёт прохладная. Володя становится рядом со мной и задёргивает шторку. Затем берёт гель для душа. Для меня дороговатое удовольствие. Всегда покупаю банное мыло. Мужские руки в пене опускаются мне на плечи, гладят аккуратно, переходят к лопаткам, проходятся по позвоночнику. Я закрываю глаза и благодарю свою спаленную кожу. Если бы не солнечный ожог, то вряд ли мы сейчас вот так стояли вдвоём под душем. Мне уже всё равно, что спина горит. Я вообще терпелив к боли. До определённого порога она меня даже возбуждает.
- Больно?
- Совсем немного, - улыбаюсь я.
Не знаю, видит ли мою улыбку мой любовник или нет. Руки опускаются ещё ниже и гладят меня по ягодицам. Мягко их раздвигают. Ах, ты ж! Скользкие пальцы промывают каждую складку. Ноги мои начинают дрожать. Если он будет так продолжать делать и дальше, то я рухну здесь и пофиг на красную спину. Володя снимает шланг и поливает меня из душа. Вода бьёт по заднице, стекает между ног. Сейчас я не выдержу и взвою. Всё. Мой мучитель решает выключить душ, водная процедура окончена.
- Выходи.
Вылезаю из ванны, стараясь не упасть.
- Подожди, сейчас полотенце накину.
Еле сдерживаюсь, чтобы не вскрикнуть. Спина, чёрт её дери.
- Иди и ложись на живот. Буду тебя лечить.
Ёшкин кот! Иду к дивану и на ходу вытираюсь. Ложусь. Через минуту приходит Володя и садится рядом. В его руках внушительный пук ваты и бутылка водки.
- Фи, - я ворочу от бутылки нос. – Не люблю, когда спиртом воняет.
- Ты не привередничай. Сейчас смажу тебе спину водкой. Она кожу поддубливает. И заживёт быстрее твоя спинка.
Зажимаю нос пальцами. Володя в это время щедро поливает вату водкой и начинает мягкими движениями водить ею по спине. Ёжусь. Водка остужает кожу, испаряясь. По телу бегут мурашки. Через несколько секунд привыкаю и балдею. Спина от таких манипуляций не горит. Класс! Вот бы Володя так всю ночь спинку мою мазал. Пока я летал в мечтах, Володя решил, что с лечением покончено. Он отставил бутылку, бросил вату на столик, наклонился и стал целовать меня в поясницу. Затем его губы коснулись ягодиц. Я закрыл глаза и застонал. Раздвинул ноги, и Володя уселся между ними. Боже, меня так ещё никто не ласкал.
- Лёша!
- М-м-м-м…
- Ты как себя чувствуешь? – в голосе Володи тревога.
Открываю глаза. Улыбаюсь.
- Чувствую себя затраханным и счастливым.
- Ты отключился на пару минут.
- У меня такое бывает. Не волнуйся.
- Встать можешь?
- Дай полежать.
Лежу на животе, раскинув руки и ноги. Володя аккуратно вытирает меня салфетками.
- Лежи.
Он пристраивается рядом, у стеночки.
- Лёшка, я готов тебя трахать всю ночь. Что ты со мной делаешь?
- Ничего.
Это правда. В этот раз я ничего не делал, отдался, не заботясь о том, что нужно что-то вернуть взамен.
- Ты удивительный. Невозможно вкусный, и пахнешь мальчишкой.
- Было бы смешно, если бы я пах девочкой, - я смеюсь, поворачиваю голову и смотрю на Володю.
- Ты пахнешь юностью.
- А ты – хлебом.
От Володи исходит домашний хлебный запах. Это запах заботы, уюта, тепла и ещё чего-то неповторимого, что бывает только дома. Я придвигаюсь к любовнику и пристраиваюсь на его плече.
- Лёша. Алёша, - рука гладит меня по волосам. – Обещай, что будешь помнить меня всегда.
У меня щиплет в носу. Я не просто буду помнить его, я хочу быть с ним всегда. Предложи он мне сейчас жить вместе, я бы согласился.
Володя молчит. Наверное, ждёт ответа.
- Обещаю, - я сглатываю комок, который мне мешал говорить.
- Останешься сегодня на ночь?
- Да. Только мне утром домой надо. На работу собраться.
Поворачиваюсь на бок, морщась. Спина, блин.
- Я тебя утром подброшу, - обещает Володя. – Давай, ещё спину помажу?
- Помажь.
Мне нравится, как он за мной ухаживает. Подставляю свой болезненный участок тела. Володя садится мне на ноги, ближе к попе. Закрываю глаза, наслаждаясь лёгкими прикосновениями. Думаю. Завтра начало рабочей недели. Не пойду никуда в обед. Посижу над курсовой. Хочу как можно быстрее заработать, хочу в магазин купить себе шмоток.
- Тебя когда ждать? – интересуюсь у Володи.
- Во вторник.
Хм, похоже, что встречи у нас будут через день. Вообще, логично. У каждого свои дела, работа. Я вплотную займусь статьёй.
- Поднимайся сразу ко мне, - прошу я. – Тридцать восьмая квартира. Хоть посмотришь, как я живу.
- Обязательно.
Тянет в сон. Зеваю. Сказывается труд на свежем воздухе.
- Спи, Лёша.

Глава 7

Понедельник, как известно, день тяжёлый. Нет, я не говорю штампами, просто это так и есть. Трудно втягиваться в рабочий режим после двух дней отдыха. Пусть и очень активного. Болят абсолютно все мышцы, и те, что участвовали при копании огорода, и те, которые работали во время крышесносного секса с Володей. Спина уж не так горит, но соприкосновение обожженной кожи с трикотажной тканью футболки радости не приносит. Отросшая чёлка лезет в глаза. В голове пусто. Совсем.
- Алексей Павлович!
Поднимаю голову. В дверях стоит дамочка из профсоюзного комитета. Я вроде как состою в профсоюзе, взносы регулярно плачу.
- Нам нужно базу отдыха открывать. Завтра поедете с нами. Территорию очистим, палатки привезём.
Завтра? Отрицательно мотаю головой, страдальчески морщусь, хватаюсь за бока. Станиславский отдыхает.
- Я искалечен тяжким дачным трудом.
Встаю и для верности задираю край футболки, поворачиваясь к дамочке спиной.
- Алексей Павлович, - наша активистка подходит ко мне. – Алёшенька, - произносит вдруг она с придыханием. – Ужас! – неподдельное сострадание мелькает в её глазах. – Пойдемте, я помажу Вам спину сметаной.
Господи, только этого мне не хватало!
- Нет, нет! – поспешно восклицаю я. – Меня уже лечили.
- Пойдёмте, - женщина хватает меня за руку. Я слабо вырываюсь. Дамочка настойчиво тянет меня к себе в кабинет. Заводит туда и зачем-то захлопывает дверь. – Снимайте футболку.
Дёргаю ручку в надежде, что дверь откроется.
- Не надо мне никакой сметаны. Как тут дверь открывается?
- Алёшенька, - профсоюзная активистка придвигается вплотную и дышит мне в ухо. Капец. Меня что, сексуально домогаются? Хочется заорать: «Спасите!» Стук в дверь отвлекает внимание дамочки от моей персоны. Ручка дёргается и дверь распахивается. Облегченно выдыхаю и бегу в свой кабинет.
- Алексей Павлович! Завтра на базу отдыха! – кричит дама мне вдогонку.
- Я не могу! – залетаю в кабинет, задыхаясь. Господи, какой кошмар я пережил! Почему сорокалетние дамы на меня западают? Что я такого им сделал? Ведь это уже не впервые. В магазине как-то женщина мне глазки строила. В расчётной кассе нашего домоуправления пышная тётя тоже Алёшенькой называет. Тьфу. Не люблю. Я просто Лёша. А внимание сексуально озабоченных дам пугает. Надо что-то с этим делать. Может с Володей посоветоваться? Хватаюсь за голову. Я постоянно о нём думаю. Я не могу отключить свои мозги от всего, что произошло со мной в последние дни. Образ симпатичного мужчины преследует меня всюду. Часы без него проходят тоскливо. Я не могу сконцентрироваться на работе. Мне надо настроиться на статью. Если я этого не сделаю, то навлеку на себя справедливый гнев шефа.
Так. Беру себя в руки. Встреча завтра. Я напишу сегодня десять страниц. Завтра поправлю и с чувством выполненного долга пойду расслабляться в компании Володи.
Сажусь за рабочий стол. Окунаюсь с головой в работу. Под конец рабочего дня обнаруживаю, что набрал пятнадцать страниц. Довольный собой сохраняю документ на компьютере, скидываю информацию на дискетку. Вы представляете? В то время не было флэшек. Даже не было мобильников. Вернее, они были где-то, но не у нас. У нас были пейджеры. И не у всех, а только у крутых. Рассказать вам, что такое пейджер? Звоните со стационарного телефона оператору, диктуете своё сообщение и называете номер владельца пейджера. Всё. Ему приходит ваше сообщение. Чудеса техники. Но без этих чудес не было бы других. Удивляюсь, как за такое короткое время прогресс шагнул вперёд. Всего за какие-то десять лет.
А теперь вернёмся в девяносто седьмой год.
Итак. Наступило завтра. Вторник.
После работы я прибрался в квартире, заварил ароматный чай из трав, а потом сидел и слушал шаги, доносящиеся из подъезда. Мне казалось, что я узнаю его шаги. И я не ошибся. Как только Володя вошёл в подъезд, у меня громко забилось сердце. Через минуту я уже слышал его шаги. А через несколько секунд уже стоял у двери и ждал звонка. Звонок разрезал тишину. Мои руки тут же щёлкнули замком.
- Ты под дверью дежуришь?
Он улыбается. Шаг через порог навстречу мне, и крепкие руки прижимают меня к широкой груди.
- Привет.
- Привет, - льну к Володе. Как же я по нему соскучился за два дня! – Проходи, - отодвигаюсь. Не хочу передерживать объятия.
Володя заходит в комнату.
- Я чай поставлю, - бегу в кухню, втыкаю электрический чайник в розетку.
- Чья эта гитара?
- Моя.
- Сыграй что-нибудь.
Вытираю руки кухонным полотенцем. Прохожу и беру свою старушку. Эта гитара у меня ещё с музыкальной школы. Присаживаюсь на диван. Настраиваю строй. Задумываюсь, что бы сыграть? Пальцы вдруг сами начинают играть любимую балладу «Дом восходящего солнца». Обожаю её в исполнении группы «THE ANIMALS». Я никогда не бросал занятия музыкой. Пальцы хорошо слушаются. Неплохой получается перебор.
- Лёшка, ты ведь профессионально играешь, - в голосе Володи удивление. – Я думал, что ты аккорды мне сбацаешь.
- Я школу музыкальную закончил. Хотел поступать в муз. училище. Отец запретил. Сказал, что все музыканты пьют, и вообще, это не профессия. Вот я и пошёл в МГУ. Зато в армии играл. ВИА «Истребители». Первые места в конкурсах занимали..
- Лёш, а если всё вернуть назад? Ты хотел бы что-то изменить в своей жизни?
- Не знаю, - я задумался. – У меня была мечта. Хотел быть гитаристом и певцом. А сейчас смотрю на нашу эстраду. Поют все, кому не лень, без слуха и голоса. Что там делать?
Володя сел рядом.
- Вот так и разбиваются наши мечты. Родители считают, что им лучше знать, какую профессию должен выбрать их ребёнок.
Я повернул голову и внимательно посмотрел на своего гостя. У него столько горечи в голосе, что мне думается – он сам, может, хотел бы что-то поменять в своём прошлом.
- Чай! – я подскакиваю и бегу в кухню. Чайник вовсю кипит. – Иди сюда!
Потом мы сидим и пьём чай из трав. Мама меня всегда снабжает огородным сбором. Тут лист смородины, малины, клубники, мяты. Володя довольно жмурится, раскраснелся. Как-то у нас по-домашнему получается. Размеренно и спокойно.
- Как твоя спина?
- Чешется дико. Заживает.
Мне приятна его забота.
- Хочешь, я тебе свой альбом покажу? – бегу в комнату и лезу на антресоли. Выуживаю альбом. Там фото меня маленького, школьника, студента и солдата. Всё собрал по порядку.
Володя смотрит, медленно перелистывает страницы.
- Ты смешной маленький.
- Ага, уши торчат, - я смеюсь.
- Это Валера?
- Да, - узнал всё-таки. – Мы со школы дружим.
- Он говорил.
Володя доходит до солдатской сценической фотки. Стою на сцене в форме, с гитарой в руках, перед микрофоном.
- Красивый, - вдруг тихо говорит он. – Тебе идёт форма. Наверное, все девчонки были твои.
- Только они мне были не нужны.
Володя, молча, досматривает альбом.
- Поехали ко мне. С Миланом ещё надо погулять.
Я быстро мою кружки. Закрываю форточки. Я уже весь в предвкушении. Хочу чувствовать володины руки, выгибаться от его ласк, ловить сладостные мгновения. Всё это будет, но позже. И я ещё не знаю, какой сюрприз меня ожидает. Этот сюрприз я запомню на всю жизнь.



Сразу разбираем диван.
- Хочешь, какой-нибудь фильм посмотрим? – предлагает Володя. – У меня кассеты есть. «Терминатор» можно посмотреть.
- Это со Шварценеггером?
- Да.
Я подхожу к Володе со спины. Запускаю руки ему под футболку, глажу по груди, прижимаясь к нему сзади.
- Не люблю перекачанных мужиков.
- Так мы смотреть будем на него, а не трахать.
Я трусь щекой о широкую сильную спину.
- Он вряд ли бы нам это позволил, - смеюсь, а сам в это время перемещаю руки на тёплый живот.
- Лёша, ты нарываешься.
Чувствую, как напрягаются мышцы под кожей, засовываю пальцы под пояс джинс.
- А может я этого и хочу.
Володя резко поворачивается ко мне. Его зелёные глаза уже потемнели от страсти.
- Лёшка, - это он мне говорит уже в рот, потому что целует жарко, прижимается губами к моим так сильно, что трудно дышать. Втягивает мой язык к себе в рот, посасывает, лижет. В ответ я присасываюсь к его нижней губе.

- Лёша, ты восхитительный любовник, - пальцы Володи приятно перебирают мне волосы.
- Это всё ты, - краснею. – Я никогда не был сверху.
- Правда? - он удивленно раскрывает глаза. – То, что ты сейчас делал, было потрясающе.
«Наверное, это потому, что я тебя люблю», - хочется мне сказать. Но я молчу. Только прижимаюсь к Володе крепче. «Любовник – ведь от слова любовь. Раз он меня так назвал, значит, тоже любит?»
- Вова, - вырывается у меня его уменьшительное имя. Видимо, крыша моя поехала окончательно. – Почему ты позволил мне себя трахнуть?
- Потому, что мне это нравится, дурачок. Любящие партнёры обычно меняются местами.
«Любящие». От этого слова меня охватывает дикая радость. Я обнимаю Володю до хруста в костях. Я безмерно ему благодарен за то, что он видит во мне себе равного. Я мысленно благодарю судьбу за то, что она дала мне возможность быть с этим человеком. Я верю, что впереди у нас есть будущее. Я знаю, что я влюбился.


Обожаю состояние влюблённости. Такое чувство, будто ты спал, а теперь проснулся. Выпрямляется спина, плечи разворачиваются. По улице не идёшь, а летаешь. Голова поднимается, и ты гордо смотришь вперёд, а не себе под ноги. Часто смотришь в небо, и губы шепчут: «Спасибо!» Всё в руках спорится. Время летит стремительно. Оно тянется только вечером, когда сидишь в ожидании последние несколько минут. Затем слышатся шаги за дверью, и время начинает новый отчёт с того места, когда открывается дверь и на пороге стоит любимый.
Очень часто беру гитару. Наигрываю популярные мелодии о любви. Но их мало, чтобы выразить все чувства, кружащие в бешеном водовороте. И тогда я сочиняю свои. Окунаюсь в уютный мирок, который складывается из нот и звуков. Душа поёт от счастья и тоскует в разлуке. Всё это выплёскивается в радостно-страдательные переборы. Затем новая мелодия забывается, чтобы на следующий вечер пришла другая.
Критически смотрю на себя в зеркало. Надо подстричься. Май закончился, начало июня – завтра зарплата. Курсовик я написал. Вчера отдал. Заплатили половину денег. Остальную половину обещали отдать, когда будет за него оценка. Эти деньги я не трогаю. Планирую поход в магазин. В планах купить джинсы, сандалии, рубашки, пару футболок и нижнее бельё. При чём нижнего белья побольше и покрасивее, насколько это возможно. Ведь в основном Володя меня видит в плавках.
У него мы сразу раздвигаем диван и скидываем с себя одежду. Смотрим видак. Бывает, что бутылочку вина покупаем и распиваем её, растягивая вечера на два. Секс у нас бурный и крышесносный. Никогда не обходимся одним разом. Обычно два-три раза, ещё и утром добавляем. Тело от постоянных упражнений в постели уже не болит. И зад, кстати, тоже. Часто сам беру Володю. Это потрясное чувство – обладать. В руках послушное тело, ты властен над ним, управляешь его ощущениями. Можешь медленно мучить, смотреть в глаза и наблюдать, как в них разливается нетерпение. Сам решаешь, когда дать помилование и возможность кончить. Заметил за собой такую вещь – мне приносит удовольствие оттягивать оргазм партнёра, доводить его до того состояния, когда он начинает умолять дать ему кончить. У меня просто крышу сносит, когда мой сильный Володя царапает мне руки и просит, просит, просит, глядя мне в глаза:
- Лёшка, не мучай меня. Ну, пожалуйста. Я уже не могу.
А потом он забывается и кричит:
- Е*и же меня, мать твою!
И только тогда я с яростью рву его задницу, довожу до исступления, выхожу из него и брызгаю спермой ему на лицо.
Володя потом в отместку тоже издевается надо мной. Недавно руки скрепил наручниками. Не давал мне прикоснуться к члену, пока терзал меня анальными шариками. Я извивался, как уж. Он довёл меня до того, что перед глазами круги разноцветные плавали. А потом отсосал. Да, так, что чуть не поперхнулся моей спермой. До того я бурно кончил.
Настроение после таких ночей ох**тельное. Другого слова и не подберёшь. Оно держится и никуда не уходит. Ничто не может его омрачить. Даже та дамочка из профсоюзного комитета. В последнее время она так и липнет ко мне, будто я мёдом намазан. «Алексей Павлович, вы часом не влюбились? У вас так глазки горят». «Алёшенька, какой же вы красивый». Болтушка. Достала уже. Ловит, чуть ли, не в мужском туалете. Стоит на входе и караулит. Скорей бы уж в отпуск. На пляж похожу. Валерка зовёт в качалку. Я согласился. Надо подкачать своё щуплое тельце. Вон Володя, какой крепкий.
Я подскочил и, взяв ключи, вышел на улицу. Не могу уже в квартире сидеть. Подожду Вову на лавочке.
Сажусь на скамейку и наблюдаю за детворой. Иногда хочется вернуться в детство, погонять в футбол, поиграть в салочки, в вышибалу, в «Тише едешь, дальше будешь». Золотая пора – детство. Зачем мы стремимся поскорее стать взрослыми?
- Братец, - прерывает мои размышления пьяненький голос.
Поднимаю глаза. Передо мной стоит, ухмыляясь и покачиваясь, Витёк. За ним маячат его два собутыльника. Молчу в надежде, что он поскорее отвалит.
- Что не здороваешься со старшими, пидор?
- Пошёл ты на х*й.
Витька пьяно гогочет.
- На х*й ходишь ты.
Сжимаю кулаки. Хочется двинуть по наглой жирной харе со всей силы.
- Отвали. А не то получишь.
- Ой, как страшно, - выкобенивается, кривляясь, Витька. – Что ты можешь? Задницу свою подставлять?
Встаю. Всё. Я на пределе. Сцепив зубы, бью по ненавистной роже. Кажется, попадаю в нос.
- Сука, - гнусаво шипит Витька, зажимая пальцами ноздри. – Братаны, держите его.
Две пары рук хватают меня сзади, выкручивают суставы. Витька подходит и без слов бьет меня коленом в пах. Б*я, боль такая, что темнеет в глазах. Сгибаюсь пополам. Получаю удар под рёбра. Падаю на колени.
- Стоять! - это голос Володи.
Меня отпускают. Витька замирает. В голосе Володи сталь и ярость. Мой мужчина подходит к Витьке.
- Ты, мразь, если хоть ещё раз тронешь пальцем Алексея, будешь на нарах сидеть. Ты понял? – в гневе Володя страшен. Слова летят холодно и отрывисто, а в зелёных глазах столько презрения и ненависти, что даже мне становится не по себе.
Витька что-то мычит.
- Отвечать, рядовой! – рявкает Володя. – По всей форме. Смирно!
Витька, повинуясь приказу, выпрямляется, вытягивая руки по швам.
- Товарищ майор, - подсказывает ему Володя.
- Есть, товарищ майор, - рапортует «братец». – Я понял, товарищ майор.
- А это, чтобы лучше понял.
Володя отработанным движением коротко бьет его в солнечное сплетение.
Дружки Витька испуганно улепётывают со двора. Пьяный кабанище хватает ртом воздух, не в силах вдохнуть. Я поднимаюсь с асфальта.
- Пошли.
Иду за Володей. Сажусь в машину. Быстро уезжаем с места происшествия.
- Надеюсь, что больше он к тебе не полезет.
Выражение Володиного лица смягчается.
- А ты - молодец. Пустил ему кровь из носа.
Я молчу и лихорадочно соображаю. Это что сейчас было? Володя – майор? Это как? Он же гражданский.
- Лишних вопросов не задаём, - ухмыляется вдруг мужчина. – Правильно.
Он вдруг давит на газ и набирает скорость. Я шумно выдыхаю, морщась от боли в боку.
- Я - майор в запасе. Уволился, когда ушёл на пенсию.
- Ты – пенсионер? – кажется, мои глаза расширяются дальше некуда.
- Выслуга лет, - поясняет Володя. – В этом году ушёл. Отметил юбилей и развязал с «любимой» работой. Мне сорок, - он предупреждает мой вопрос.
Офигеть! У нас двенадцать лет разницы.
- Отец настоял, чтобы я поступил в Суворовское. Традиция. В семье все военные.
Я вспоминаю ту горечь в голосе Володи, когда он говорил про разбитые мечты.
- А ты кем хотел быть? – тихо спрашиваю.
- Певцом. В консерваторию вне конкурса брали.
Тут мои глаза уже уползают на лоб.
- Мощный баритон, редкий по своей сути. Пророчили великое будущее оперного певца.
- Фига се, - у меня нет никаких слов. Вот это да!
Мы несёмся по трассе.
- Куда мы едем?
- Так просто. Скорость успокаивает. Сейчас назад поедем, ко мне.
Едем назад. Я мысленно перевариваю информацию. Этот человек меня поражает. Я не просто его люблю, я его бесконечно уважаю, и мне больно за его судьбу, которую по сущности разбили. Хочется сказать ему, как я его люблю. Но я молчу.
Машина останавливается.
- Лёша, иди сюда.
Поворачиваюсь и смотрю на Володю. Тянусь к нему. Он целует меня прямо в машине, не заботясь о том, что нас могут увидеть.
- Лёшка, давай сегодня возьмём пива, - предлагает он, разорвав долгий поцелуй.
- Давай.
- У нас тут ларёк есть, где продают на разлив. Жигулёвское.
- И рыбки, - напоминаю я.
Мы смеёмся. Напряжение отпустило. Впереди бурная ночь. И пусть Витёк и все гомофобы с ним сдохнут от зависти. Им никогда не испытать того, что испытываем мы.

Быстро пролетела неделя. Мой курсовик получил пятёрку, детинушку перевели на третий курс, и мне отдали оставшуюся половину денег. И даже сверху этой половины. Я в первый раз за всё это время держал в руках полтора миллиона. Инфляция дала почувствовать себя миллионером. Володя обещал провезти меня по магазинам. Жду его сегодня вечером. С утра, в воскресенье, едем меня наряжать.
Мать снова припахала меня в огород – делать отсек под навозную кучу.
Я пилил доски, сколачивал деревянную коробку и думал о том, что дача мне уже поперёк глотки стоит. Вместо того, что валяться на песочке у воды с друзьями, я вкалываю тут, вытаскивая занозы из ладоней. Лучше уж работать в своём офисе, зарабатывать деньги и покупать все эти овощи, зелень и ягоду на базаре или в магазине.
- Ма-а, - зову я. – Ты, сколько за огород платишь?
- А что?
- Посчитай, сколько всего ты можешь купить за эти деньги тех же овощей.
- Лёша, а как же свежий воздух, солнышко и домашние заготовки?
Мда… Железная логика у моей маман. Солнышко и свежий воздух я бы сейчас получал на пляже, а заготовки можно сделать и из покупного. Но мать помешана на своём – свои огурчики, помидорчики, кабачки и тому подобное. А ещё она любит свои цветы. Конечно, когда они цветут, очень красиво, я не спорю. Так посей на участке красивую травку, ухаживай за своими цветами и отдыхай. Я люблю дачу только в одном случае, когда мы с друзьями делаем шашлыки, сидим у костра с гитарой, поём и пьём пиво. Дача, по моему разумению, должна существовать для отдыха.
Я заколачиваю последний гвоздь и критически смотрю на свою работу. Сойдёт.
- Ма, готово.
Мать обнимает меня мокрыми руками.
- Что бы я без тебя делала? Сыночка, Лёшенька мой любимый.
Блин, хорошо. Ради этих мгновений я готов сколотить ещё какую-нибудь хрень. Вы спросите, где сейчас моя сестрица со своим кабаном? На пляже.
- Как ты загорел, - мамины руки гладят меня по облезшей загорелой спине. Интересный у меня загар. С золотистым отливом. Мама называет его южным. Он такой у меня от того, что кожа моя с небольшим желтоватым оттенком. Бывает кожа белая, розовая, а вот у меня чуть жёлтая. Видимо, сказывается далёкая азиатская кровь.
- Сынулька, ты у меня красивый, - мягкие ладони проводят мне по вискам, трогают косо подстриженную чёлку. Я ведь сходил в парикмахерскую. Мне такую модную стрижку сделали – закачаешься.
- Парень – на загляденье.
Я уже жду подвоха. Сейчас начнётся лекция.
- Какие бы детки у тебя были красивыми, а у меня внуки.
Упорно молчу.
- Может, одумаешься? Женился бы. Деток бы нарожали. Маму свою счастливой бы сделал.
- Ма, ну хватит уже! – я нарушаю свою молчаливую политику. - Тебе Танька нарожает.
Мама вздыхает. Мне вдруг становится стыдно, что не могу оправдать её надежд.
- Мамуля, - обнимаю её крепко. – Ну, такой я уродился.
- Ладно, уж, - чувствую, как пара слезинок падает мне на плечо. – Когда твой-то приедет?
- Скоро. Хочешь, попрошу, чтобы и тебя подбросил?
- Хочу.
Мать вдруг улыбается сквозь слёзы, вытирает влажные глаза. Перспектива прокатиться на «Мазде» привлекает. Стоим некоторое время, обнявшись. Всё-таки у меня мама – мягкий человек. Никогда не устраивает скандалов. Я рос в тихой спокойной обстановке. Тот ад, который теперь творится у нас дома, устраивает Витёк. Угораздило же Таньку выйти за него замуж.
- Иди под душик, - меня отпускают мамины руки. – И трусы чистые надень.
- Мама! – это уже говорю с возмущением.
Быстро скачу под дачное чудо техники. Через пять минут переодеваюсь в домике. Мама собирает сумки.
- Лёша, я тебе тут зелени положила, редисочки нарвала.
- Спасибо, мамуль!
- Добрый вечер, - я с радостью слышу Володин голос. – Как дачные дела движутся?
- Хорошо, - отзывается моя маман. Кажется, они с Володей разговаривают в первый раз. – Мне Лёша такой короб сколотил. Красота, да и только, - хвастается вдруг она.
- Показывайте Лёшкин трудовой подвиг.
Мать проводит Володю в огород. Я быстро натягиваю штаны.
- Ай, да Лёшка. Молодец!
Кажется, что мои уши краснеют. Я выглядываю из домика.
- Привет!
- Да ты у нас мастер на все руки, - Володя улыбается. – Привет.
- У меня Лёша всё умеет, - мать, не удержавшись, вставляет свои пять копеек.
- Да, ну, вас, - закрываю домик. – Володь, подбросишь мою маман до дома?
- Без проблем. - Володя подходит к машине и открывает багажник. – Складывайте свои сумки.
Через пару минут мы уже едем домой. Мать сидит на заднем сидении и ловит кайф. Она же пешком ходит на дачу и обратно. Витёк на машину не заработал. Пропивает всю свою зарплату. Вот скажите мне, что лучше? Иметь послушного любящего сына, пусть и гея, или пьющего зятя, от которого не понятно какие дети родятся? Наверное, всё же моя мама задумывается над этим.
Окунувшись в свои мысли, я даже не слышу, о чём разговаривают Володя и мама. Кажется, она ему показывает, как проехать к нашему дому.
Вот и родной двор, подъезд. Володя выгружает сумки из багажника. Я хватаю мамины баулы и тащу в квартиру.
- Может, зайдёте ненадолго? – мама смотрит просительно.
- Разве что ненадолго, - Володя захлопывает крышку багажника и берёт в руки последнюю сумку.
Мы поднимаемся к маме.
- Давайте, я чай заварю?
- С травами? – интересуется Володя. – Мне очень чай понравился, которым меня Лёша угощал.
- С травами, - мама уже ставит чайник. На середину стола водружает тарелку со своей выпечкой.
Мы садимся за стол. Я сижу, жую булку, и думаю, что надо бы смыться до того, как заявится Танька со своим муженьком.
- Хороший чай, - хвалит Володя. – И булочки вкусные. Спасибо.
Маман расцветает от похвалы.
- Ну, мы пошли, - я поднимаюсь.
- Заходите ещё, - мама идёт за нами, открывает дверь.
Мы спускаемся по лестнице и наталкиваемся на Витьку. Витёк от неожиданности краснеет. Мы не здороваемся. Через минуту слышим крик Танькиного кабана:
- Тёща, жрать давай!
И видим Танюху. Она поднимается по лестнице с тяжёлыми пакетами, усталая и тусклая, с бесцветным взглядом, как будто и не на пляже отдыхала.
- Привет, дай помогу, - я забираю у неё пакеты из рук. – Как ты?
- Лёшка, - она быстро шепчет, отводя глаза. – Не могу больше.
- Разведись.
- Ты что? Кому я нужна? Мужиков-то вокруг уже не осталось.
- А твой – мужик?
Таня молчит.
- Танюш, нельзя так относиться к себе. Он же о тебя ноги вытирает.
- Ладно, Лёш. Пока, - она берет пакеты и шагает за порог. Дверь захлопывается.
Мне горько за сестру. Она же симпатичная. Ей всего двадцать шесть лет. А этот кабан из неё уже все соки выпил. Что у неё впереди?
- Лёша, пошли, - Володина рука успокаивающе опускается мне на плечо. – Пока она сама не захочет изменить свою жизнь, никто это за неё не сделает.
- Да.
На сердце тяжело. И я знаю точно, что свою жизнь изменю. Буду успешным, буду ездить на своей машине, и буду любить того, кого выбрал. Последний пункт я уже выполнил.


Утром просыпаюсь от того, что Володя целует меня в шею, прижимаясь ко мне со спины. Чувствую его стояк. Потягиваюсь и намеренно выпячиваю попу. Его рука тут же оказывается у меня между ног, скользит по промежности и подбирается к яичкам. Прикрываю глаза. Нежные поглаживания заставляют судорожно сжиматься мышцы.
- Лежи так, - просит Володя.
Остаюсь лежать на боку. Твёрдый член трётся о промежность. Рука выныривает и перемещается на мой пенис. Володя дрочит мне, как мальчишке. Закусываю губы. В закрытую дверь ломится Милан. Но Володя уже не может прерваться.
- Можешь без подготовки?
Киваю ему, и пропускаю скользкие пальцы. Они только смазывают. Растягивать уже некогда. Сам рукой помогаю в себя войти. Пропускаю с трудом, но ведь пропускаю же. За это время я научился полностью расслаблять мышцы. Я доверяю Володе, знаю, что меня ожидает. Он двигается во мне, торопится. В дверь скребётся овчарка, просит гулять.
- Милан, место! – Володя не отпускает меня, он уже на взводе, ничто его не остановит. Я помогаю ему, сжимаю сфинктер, стараясь приблизить его оргазм. Его рука в это время скользит по моему члену яростно и даже болезненно. Мы спускаем вместе, стонем, нам вторит Милан за дверью, скулит, подхватывая наши стенания.
- Ух, - выдыхает Володя и крепко целует меня в плечо. – Встаём.
Он соскакивает с дивана и открывает дверь. Милан прыгает вокруг хозяина.
- Сейчас, - обещает Володя. – Скоро гулять, - и исчезает в коридоре.
Пёс подбегает к дивану.
- Милан, - зову я. – Ты прости нас. Так уж получилось.
Овчарка смотрит на меня, как будто понимает, что я говорю. Протягиваю руку и глажу Милана по морде.
- Всё-таки я удивляюсь, как он тебя принимает.
Володя уже в комнате, быстро по солдатской привычке одевается.
- Давай, поднимайся, умывайся, а мы по-быстрому погуляем. Завтракаем и едем.
Да, у нас же сегодня поход по магазинам.
Пока мои на прогулке, встаю, убираю диван, умываюсь, ставлю на кухне чайник и бегу одеваться. Чайник у Володи отключается сам. Удобная штука! Не надо караулить, сидя на кухне. Вы вот сейчас улыбаетесь. Теперь уже у всех такие чайники. А вот тогда это было в новинку.
Володя всё делает быстро – гуляет с собакой, ест, бреется. У него всё чётко. Да, двадцать лет военной службы накладывают свой отпечаток. Мы выходим из квартиры. Он уже вставляет ключ в замок и вдруг спохватывается:
- Лёш, сбегай в большую комнату. Там мой пиджак с бумажником.
Я несусь по коридору, хватаю пиджак и слышу глухой стук. Бумажник падает и раскрывается. Наклоняюсь, чтобы его поднять. И застываю в такой позе. С левой стороны, под прозрачной плёнкой, вложено фото. С него на меня смотрит юноша. Он очень похож на Володю. Беру бумажник в руки и выпрямляюсь.
- Ну, где ты там застрял?
Оглядываюсь на Володю. Он стоит в дверях и смотрит на меня.
- Он выпал сам.
Чувствую себя так, будто меня застали на месте преступления.
- Лёша, не оправдывайся. Я же знаю, что ты никогда не будешь проверять мои карманы. Пошли.
Володя разворачивается и идёт к выходу. Я иду за ним, в руках у меня злосчастный бумажник. На улице я отдаю его Володе. Он кидает его в бардачок, садясь в машину. В полном молчании я пристёгиваюсь ремнём безопасности. Мы выезжаем на проезжую часть.
- Тогда я делал карьеру, - произносит Володя. Он начинает свой рассказ сам, без моих вопросов и просьб. – Что для этого требовалось? Семья, партийный билет, прекрасная характеристика. С характеристикой было всё в порядке. Нигде не светился, был послушным гражданином. А вот с семьёй была загвоздка. Не привлекали меня девушки. Слава Богу, у меня хватило ума не сказать об этом отцу. Гомосексуализм преследовался законом.
Я понимающе кивнул.
- В общем, невесту мне нашли. Я женился. О любви у нас речи и не шло, но внешне всё выглядело благополучно. Родные стали ждать пополнения в нашем молодом семействе. Ну, молодость есть молодость. Горячий был, гормоны играли. Получилось у нас с женой несколько раз переспать. Этого оказалось достаточно. На фото – мой сын.
Я потрясённо раскрыл рот.
- Так уж всё сложилось. В партию вступил. Карьера, как говорится, удалась. Только жизнь не удалась. Развелись мы, когда Союз развалился. С сыном общаюсь. Алименты платил. Вот только перестал. Ему восемнадцать недавно исполнилось.
- То есть, ты к ним ходишь? – ляпнул я, не подумав. – Извини.
- Да.
Я сидел и от бессилия сжимал и разжимал кулаки, проклиная советскую систему. Она ломала людей, строила всех под одну гребёнку, разрушала человеческие судьбы. Ненавижу.
- Лёша, что с тобой?
- Ничего.
- Я понимаю, для тебя это неожиданно. Надеюсь, что это не скажется на наших отношениях?
Я непонимающе уставился на Володю. Он, правда, думает, что я могу из-за этого его бросить?
- Володя, это никак не скажется. Просто я не могу принять то, как с нами поступали, не давали строить свою судьбу так, как мы бы этого хотели.
- Лёшка. - Машина остановилась на светофоре. – У тебя большая душа.
Я затих, желая, чтобы Володя сказал мне самое главное.
- Ты славный и добрый человек.
Загорелся зелёный свет.
- И сейчас мы оденем тебя, как картинку.
Я разочарованно выдохнул. Ну, да. Сейчас явно не та ситуация, когда признаются в любви. А может, ещё слишком рано? Мы знакомы…сейчас посчитаю… чуть больше двадцати дней. А мне кажется, что я знаю Володю всю жизнь.

И вот он, магазин. Я смотрю на цены и вздыхаю. Понимаю, что мне хватит на джинсы, кроссовки, пару рубашек и на всякую дребедень в виде ремня. Просветить вас, сколько стоили китайские кроссы? Двести шестьдесят - двести восемьдесят тысяч рублей. Джинсы порядка триста пятидесяти тысяч рублей. Плюс – минус тридцать тысяч.
Иду по рядам.
- Лёшка, иди-ка сюда, - зовёт меня Володя. – Смотри, какие джинсы. Тебе пойдут.
Я таращусь на классические штаны. Цвет красивый. Жёлтая строчка.
- Бери, будешь мерить. И вон те возьми, они молодёжные.
Я мотаю головой. «Классики» мне достаточно. Володя настойчиво суёт мне в руки модные молодёжные зауженные джинсы.
- Пошли к рубашкам.
Тащусь за ним, считая в уме, сколько мне остаётся на рубашки. Володя выбирает штуки три.
- Ты только не смейся, но тебе должно пойти красное. Так уж одна рубашка точно будет красной. Голубенькую тоже возьмем. И никогда не надевай серое. Лучше белую. Ты сейчас загорелый, вообще будет классно смотреться.
Я тяжело вздыхаю. Похоже, придется остаться без кроссовок и трусов. Идём к примерочным кабинкам.
- Давай, мерь.
Володя запихивает меня внутрь кабинки и задёргивает шторку. Я быстро переодеваюсь. Классические джинсы мне точно идут. Кручусь перед зеркалом. Дёргаю шторку вбок.
- Ну, как?
- Рубашку к ним красную надень.
Надеваю поверх футболки рубаху.
- Ай, класс!
Это уже продавщица рядом стоит, и глазками так стреляет.
- Молодой человек, Вам очень идёт.
Кажется, мои щёки могут конкурировать в цвете с рубашкой.
- Мерь всё остальное.
Володя спасает меня, задвигая шторку. Поспешно надеваю зауженные джинсы.
- Слушай, тебе и эти идут.
Володя заглядывает внутрь кабинки.
- А не слишком молодежные для меня?
- Лёшка, тебе сколько лет? Ты и есть молодёжь.
Смеюсь. Вообще-то, я думал, что тридцатник – это уже конец жизни. Но глядя на Володю, понимаю, что не конец. Вон как он здорово выглядит. Накидываю белую рубашку.
- Всё берём, - резюмирует Володя. – Жду тебя на кассе. Девушка, рубашки в упаковке принесите, пожалуйста.
Подхожу через несколько минут к прилавку. Достаю кошелёк и печально вздыхаю, так как у меня даже на кроссовки денег не остается, не говоря уже о плавках. Но с другой стороны гордость берёт. Я всё-таки могу себе что-то купить. Расплачиваюсь и, обвешанный пакетами, иду к машине.
- А теперь в обувной, - Володя медленно трогает с места.
- Э-э-э… - тяну я. – Вообще-то, у меня всё. Обувной в следующий раз.
- Лёш, мы всё купим сразу. И попробуй только отказаться.
- Вов, может не надо? – робко спрашиваю я.
- Надо, Федя, надо, - отвечает Володя фразой из фильма.
Да, похоже, что отказаться не получится.
Володя купил мне кроссовки и нижнее бельё. Сам затащил меня в отдел плавок. Ещё и себе прикупил. Всё ржал, что у нас теперь одинаковые будут. Продавщица взирала на нас с удивлением. Похоже, что таких сдвинутых покупателей она ещё не видела.
Обновки мы обмыли дома весело. Естественно, всё закончилось крышесносным трахом. На работу завтра я пойду во всём новом. Надеюсь, что профсоюзная активистка, наконец, помрёт от восторга. И настанет мне счастье. 

Дамочка из профсоюза не померла, но потеряла дар речи. Молюсь, чтобы это было надолго. Кажется, я произвёл фурор на своей работе. В новых джинсах, в красной рубашке и новых кроссовках я шёл свободной походкой по этажу нашего института, засунув руки в карманы. «А мужики падают, и сами в штабеля укладываются». Помните? Жаль, что это были не мужики. Зато из бухгалтерии, отдела кадров, планового отдела выглядывали дамочки и хватались за сердце. Им оставалось только укладываться в штабеля. Тётеньки придерживали челюсти руками, моргали глазами, таращились на меня, как на кинозвезду, в общем, вели себя совершенно неадекватно. Мне их даже жаль стало. «Не ваше», – думал я, здороваясь с представительницами слабого пола.
Шеф пожал мне руку. Завлаб заметил, что у него есть младший научный сотрудник. Учёный секретарь поинтересовался, не мою ли статью посылают в научный журнал? Значит, всё-таки действительно «встречают по одёжке». Хорошо, что у меня ещё есть ум. Надеюсь.
А вечером позвонил Володя. Я даже не удивился, откуда он знает мой телефон. Наверняка, Валерка сказал.
- Лёша, давай ещё сегодня встретимся.
Я ошалел от радости. Мы ведь через день встречаемся, и вдруг Володя просит о встрече второй день подряд.
- Я завтра в командировку уезжаю на пять дней.
«Эх», - вздохнул я про себя. Рано я обрадовался.
- Приезжай.

Кладу трубку. И всё равно я рад. Только печалит, что целых пять дней не увижу тёплый взгляд зелёных глаз.
Надо быстро подготовиться к свиданию. Бегу в душ, привожу себя в порядок, готовлюсь тщательно, будто предчувствую, что будет что-то особенное. Чистый, внутри и снаружи, одеваюсь в сногсшибательные новые джинсы, те самые, молодёжные. Надеваю белую рубашку. Долго стою у зеркала, тщательно укладывая косую чёлку. Всматриваюсь в своё отражение и остаюсь доволен собой. Мамина дача подарила мне красивый загар. Мои карие глаза светятся счастьем. Кажется, я действительно неплохо выгляжу.
Звонок в дверь заставляет оторваться от лицезрения самого себя. Открываю дверь.
- Лёшка, какой же ты красивый! – Володя обнимает меня так, будто боится сломать хрупкую фарфоровую статуэтку. – Поехали в ресторан?
- Поехали, - легко соглашаюсь, уже не так смущаясь, что он будет платить за меня. Я знаю, что в скором будущем всё верну ему сполна.
Сбегаю по ступенькам вперёд Володи. Кажется, что выросли крылья за спиной.

В ресторане нам выделили столик в уголочке. Нас окутывал загадочный полумрак. Тихо играла музыка.
- Лёша, я знаю, что через два дня у тебя день рождения.
У меня всё замерло внутри.
- Я хочу, чтобы ты это носил всегда.
Володя протянул мне длинную узкую коробочку.
- Открой.
Мои пальцы задрожали от волнения. С третьей попытки я открыл подарок. То, что я увидел, заставило меня восхищённо выдохнуть. На тёмном бархате поблёскивал интересный кулон на золотой цепочке. Украшение было лаконично и чисто мужское. Это был дорогой подарок. Мне стало не по себе. Я никогда ещё такого не получал на свой день рождения. Что сказать? Как принять такой знак внимания? Я растерялся.
- Лёша, тебе нравится?
- Очень, - прошептал я. – Но я не знаю, смогу ли я это принять.
Володя встал, подошёл ко мне и вынул цепочку из коробки.
- Сможешь. Ради меня.
Он надел мне украшение сам, аккуратно застегнув цепочку на шее. По коже прошёлся приятный холодок.
- Что мне сказать? – я чувствовал себя полнейшим идиотом от невозможности выразить свою благодарность и чувства.
- Можешь сказать просто «спасибо».
- Спасибо, - мой голос предательски задрожал.
Володя наклонился и зашептал мне на ухо:
- Обожаю наблюдать за тобой. Ты до того искренен, открыт и доверчив, что мне становится страшно за тебя. Но в этом твоё очарование. Оставайся таким.
Я кивнул головой.
- Лёша, ты очень дорог мне.
Его сильные руки сжали мне плечи. Я закрыл глаза. В этом жесте и словах было всё. Мне не нужно было никаких признаний.
- А сейчас мы будем отмечать твой день рождения. Я думаю, что не страшно, если это будет чуть заранее?
Я погладил Володины руки.
- Не страшно.
Как же здорово было сидеть, смотреть на Володю, пить шампанское, ощущая покалывающие пузырьки во рту и уничтожать из высокой вазы фрукты. Я уже не помню, о чём мы говорили. Я был абсолютно счастлив и весел. Лёгкая пустота заполнила мозг, уничтожив все мысли. Конечно, почти всю бутылку выпил я. Володя же за рулём. Он смеялся над моими рассказами о сексуальных домогательствах дамочки из профсоюза. Я таял под его внимательным взглядом и хотел его каждой клеточкой своего тела, бесстыдно облизывал губы и улыбался. Протянул под столом руку и коснулся его колена.
- Лёшка, скажи только одно слово, и мы поедем ко мне.
- Хочу. Тебя.

Утром зазвенел будильник. Я еле разлепил глаза.
- Лёшка, - около дивана стоял одетый Володя и держал верещащий будильник около моего уха. – Ты проснёшься, наконец?
- Сколько время?
- Много. Не опоздай на работу. А мне уже пора на самолёт. Будешь уходить, захлопни дверь.
- Подожди. А как же Милан?
- Я уже с ним погулял. Вторые ключи у женщины, которая приходит ко мне убираться. Она будет выводить Милана на улицу.
- У тебя домработница? – я тут же проснулся.
- Ну, кто-то же должен держать порядок в доме. Всё. Пока, - Володя наклонился и поцеловал меня в губы. – Через пять дней жди.
- Вов, погоди!
- А? – он обернулся.
- Спасибо тебе. Это был самый лучший мой день рождения.
Володя довольно разулыбался.
- Всё. Мне уже некогда.
Дверь в коридоре хлопнула. Я потянулся и посмотрел на часы. У меня ещё было уйма времени. Встал, поплёлся в ванную принять душ. Потом прошлёпал в кухню, чтобы попить чай. Сидел, вспоминал прошедшую ночь. От этого сводило мышцы в паху. Ко мне пришёл Милан. Положил морду на мои колени и смотрел по-умному. Почему собаки не разговаривают?
- Милан, ты как думаешь, он меня любит?
Пёс тихо гавкнул.
- Мне тоже кажется, что любит.
Я погладил Милана по спине. Жесткие волоски шерсти приятно щекотали ладонь. Вот бы все собаки были такими. Я говорил вам, что люблю кошек? Меня собака в детстве укусила. До сих пор помню. А вот Милан – особенный. Может, он в другой жизни был человеком?
Я встал и вымыл кружку. Пора собираться на работу. Пошёл по коридору. Проходя мимо второй комнаты, заметил, что дверь приоткрыта. Не удержался от любопытства, и толкнул её. Зашёл. Тут стоял рабочий стол с компьютером, книжный шкаф, забитый литературой, и одёжный шкаф. У стены – велотренажёр. Всё. Опять же, ничего лишнего. Я подошёл к столу. На углу столешницы лежал исписанный листок. Я уже хотел отвернуться. Ну, почему у меня стопроцентное зрение? Взгляд выхватил первую строчку: «Дорогой Володя». Ноги сами сделали шаг вперёд. Глаза уставились в бумажку и побежали по строчкам.
«Пишу это письмо в надежде, что ты его прочитаешь. Хочу сказать спасибо за всё, что между нами было. Это было хорошо. Благодаря тебе, я увидел мир по-другому. Сам стал другим. Смог изменить себя, свою судьбу, стал сильным. Ты меня этому научил».
Я вздрогнул. Господи, зачем я стал это читать? Взгляд скользнул к концу письма.
«Ещё раз хочу сказать спасибо. Надеюсь, что у тебя появится тот, ради которого ты сможешь совершить главный поступок в своей жизни. Люблю. С.В.»
Я быстро вышел из комнаты. Кто такой С.В.? Почему слёзы стоят в глазах? Я ревную? Чёрт побери, я ревную. Кто-то тоже любит моего Володю, пишет ему письма. Кто-то его целовал и ласкал, отдавался ему, шептал его имя. Я сжал зубы. Медленно стал одеваться, размышляя о своей жизни. «Постой, - сказал я сам себе. – Но ведь сейчас Володя с тобой. Что было, то было. У тебя самого когда-то был Сергей. И любил, и ласкал. Но всё прошло. И у Володи всё прошло. Теперь мы вместе, и это главное. Подумаешь, какое-то письмо». Кажется, я себя уговорил. Пальцы сжали золотой кулон, висящий на цепочке. Просто так не дарят такие подарки. Я выпустил воздух через губы. В груди стало легче. Вчера был офигительный вечер. А ночью мы занимались любовью. Это был не трах. Это было глаза в глаза, все чувства обострились. Сердце мне подсказывало, что Володя ощутил то же самое.
Я успокоился. Погладил Милана на прощание и пошёл на работу. Впереди пять дней без Володи. Скорей бы уж они прошли.


Дни без Володи пролетали довольно быстро. На работе я написал заявление на отпуск. Шеф подписал. Наши сотрудники раскрутили меня на тортик и чай. Хорошие в нашем отделе мужики. Вот даже про день рождения мой не забыли. Я получил конвертик из рук шефа. Сразу туда заглядывать не стал. Посмотрю дома.
Попили мы чай в обед и начальник меня отпустил. Да, день рождения имеет свои преимущества. Я шёл домой и прислушивался к себе. Что изменилось? Каково это быть двадцатидевятилетним? Эта днюха приблизила меня на год к тридцатнику. На самом деле личный праздник уже не приносит радости, как в детстве. Маленький, я ждал его, загадывал желание о подарках, задувал свечи на торте. Мама мне пекла мой любимый торт - медовый. С каждым годом свечек на тортике становилось всё больше, их всё труднее было задувать все сразу. Последний раз я их задул в восемнадцать лет. В том же году мне пришлось стать взрослым. Смерть отца поменяла мою жизнь. Мужские заботы легли на мои плечи. Тогда я уже окончил первый курс МГУ, перевёлся на второй, отпраздновал совершеннолетие. Отец заболел неожиданно. Рак его съел за каких-то полгода. Мама почернела от горя. Мы с Танюхой вытаскивали её из депрессии, как могли. Постепенно мама ожила. А потом меня забрали в армию, где эстрадная жизнь затянула меня по уши. Конкурсы, поездки, репетиции. Я который раз жалел, что не поступил в муз училище. Отслужив и вернувшись домой, объявил маме, что бросаю МГУ. И вот тут моя мягкая мама проявила железный характер. «Лёша, - сказала она. – Ты окончишь университет, положишь мне на стол диплом, а потом уже делай, что хочешь. Отец хотел, чтобы у тебя была стоящая профессия». Понятно, что через три года мой пыл угас. В стране творилось невероятное. СССР распался. Кто не помнит, это случилось в 1991 году. До этого существовал дикий дефицит товаров. Давали талоны на продукты. Чтобы на них что-то купить, приходилось простаивать длинные очереди. Уф, как вспомню, так вздрогну. В 1997 году этого уже не было. В магазинах всё, бери, не хочу. Были бы деньги. А деньги были. Но только не у нас. Возник новый пласт общества – новые русские в малиновых пиджаках с толстыми кошельками. Бюджетные организации тихо ползли вниз. Казалось, что наука скоро загнётся совсем. Но мы работали, писали статьи, проводили научные эксперименты, искали способы заработать. В стране возникла возможность работать по хоздоговорам. Стоп, это я уже вперёд забежал.
Итак, сегодня мой день рождения. Я иду к маме. А куда мне ещё идти? Конечно, к семье в родные стены. Как бы мне хотелось, чтобы и у меня была семья. Чтобы был рядом человек, который бы меня ждал. И, кажется, я уже нашёл этого человека. Я хочу быть рядом с Володей.

- Сынулька, проходи!
Мама рада мне, обнимает, гладит по волосам.
- С днём рождения!
Прижимаюсь к ней, думая о том, что роднее человека на свете нет.
Мама у меня уже пенсионерка. Родила меня в двадцать восемь лет. Танюху – в тридцать. О, а вот и Татьяна выплывает. Сияет, как начищенный самовар на нашей даче. Да, у нас есть раритет.
- Лёшка, поздравляю с днём варенья, желаю счастья в личной жизни. Пух.
Смеюсь радостно. Если уж сеструха желает наладить личную жизнь, значит, муженька её дома нет.
- Твой где?
- Со своими дружками ушёл. Теперь до позднего вечера. Лёшка, проходи же скорее.
Танюха тянет меня на кухню. Захожу и вижу на столе свой любимый медовый торт. Мама постаралась.
- Я крем взбивала и промазывала, - хвастается сестра. Как ребёнок, ей Богу.
- Спасибо!
- Сынок, давай выпьем за твоё здоровье?
Мама достает из холодильника домашнее вино. Она у меня всё умеет. Забродившее варенье перерабатывает в неплохой напиток. Скидывает всё в большую бутыль, добавляет немного риса, выводит трубочку из крышки, опуская в баночку, чтобы воздух выходил. А потом пробует через месяц. Что-то добавляет. Когда маман нравится вкус, она решает, что вино готово. Добавляет немного спирта, чтобы прекратить процесс брожения, сцеживает готовое вино и разливает по бутылкам.
- Наливай, - разрешаю я. В этот раз мамино вино похоже на «Сангрию».
- Лёшенька, пусть твои мечты сбудутся.
Да, мечты у меня немалые. Дай Бог, всё исполнится.
Мы чокаемся бокалами.
- Лёшка, откуда у тебя этот кулон и цепочка? – сестрица с удивлением рассматривает Володин подарок. Кулон имеет прямоугольную форму с закругленными краями. Золото поблёскивает под солнечными лучами. На гладкой поверхности вырезан иероглиф. Сам кулончик около трёх сантиметров в длину. В ширину, наверное, будет сантиметра полтора. Красивый кулон.
- Это подарок, - приподнимаю пальцами украшение, давая сестре лучше его рассмотреть.
- А что обозначает этот иероглиф?
- Не знаю.
Таня подскакивает, убегает в комнату и возвращается с бумажкой и ручкой.
- Я сейчас его срисую. У меня знакомая японскую культуру и их язык изучает. Спрошу у неё. Я думаю, что это японский иероглиф.
- Рисуй, - я держу кулон так, чтобы сестре было лучше видны сложные линии. – И не забудь, потом мне сказать, – мне самому уже жутко интересно узнать значение.
- Лёша, это ведь дорогой подарок, - тихо произносит мама. – Ты ни в какую историю не влип?
- Мама, успокойся. Это мне Володя подарил на день рождения.
- Ничего себе! – у Танюхи расширяются глаза. – А мне мой за всю совместную жизнь даже цветочка не подарил, не говоря уже о таких подарках. Лёша, у вас так всё серьёзно?
- Да, - киваю головой.
Мы выпиваем ещё по бокальчику. У Тани загораются глаза. Интересно, маман в этот раз побольше спиртику плеснула в вино?
- Лёшка, расскажи, а как мужчины могут любить друг друга?
Танька подпирает подбородок руками, устроив локти на столе. Во, сестрица, даёт! Любопытство её разобрало, что ли?
- Тебе в подробностях? - язвительно спрашиваю.
Сестра краснеет.
- Просвети ты меня, дуру. Витька говорит, что вы в попу трахаетесь.
- Таня! – мать строго смотрит на свою дочь.
- В попу, и что с того? – мне почему-то даже перед матерью не стыдно. Мне уже ни перед кем не стыдно. Почему я не могу любить и получать от этого удовольствие только потому, что это не принимают другие? Я – свободный человек.
- Лёшка, но ведь это же не гигиенично.
- Пошла ты со своей гигиеной знаешь куда? – я резко встаю. – Сколько раз твой Витька моет свой хрен?
- Лёша, хватит, - просит меня мама.
- Прости, мамуль.
Я опускаю голову. Да, понесло меня. Что она там в это вино добавила? Подхожу и обнимаю маму.
- Ну, прости, дурака.
- Забыли. Лёша, возьми себе тортика домой.
Сестрица уходит в комнату. Заглядываю к ней.
- Я пошёл. Извини за грубость.
- Лёшка, это ты меня извини. Завидно мне стало. Ты вон, светишься весь от счастья. Такой красивый, сил нет. А я с этим алкашом живу.
- Танюш, если захочешь изменить свою жизнь, то ты это сделаешь. Подумай над этим.
Сестра молчит. Вы не подумайте, что она безвольная. Просто Витька её совсем задолбал. Да и боится она одна остаться. Работает Таня в чисто женском коллективе воспитателем в детском саду. Познакомиться с кем-то, по её мнению, у неё уже нет шансов. А, по-моему, всегда есть шанс. Нельзя себя недооценивать. Тем более, моя сестра молодая и симпатичная. Да и мужики есть, если приглядеться. Вбила она себе в голову, хрен знает что. Вот как человека переубедить? Правильно Володя сказал, что за неё никто не изменит её жизнь. Она сама должна сделать для себя какие-то выводы.
Обнимаю в коридоре своих женщин.
- Гоните в шею этого Витька.
Выхожу на улицу. В руках у меня пакет с медовым тортиком. Сегодня мой день рождения. 


На четвёртый день без Володи началась тоска. Всё валилось из рук, я злился на себя. Смешанные чувства накатывали на меня волнами. То мне хотелось трахаться до изнеможения, а то просто увидеть добрые зелёные глаза. Я вспоминал наши вечера. От воспоминаний тут же вставал член, угрожая вырвать на фиг молнию из штанов. Я бегал в туалет и дрочил в кабинке до умопомрачения. Рабочий день тянулся как резина. Вдобавок ещё и голова трещала. Вчера Валерка решил мне запоминающуюся днюху устроить. Приволок ко мне целую компанию в обнимку с пивом и готовыми шашлыками. Шашлыки мы разогрели в печке. Стола у меня большого нет, и поэтому мы устроились на полу. Расстелили газеты, помыли овощи, зелень, брякнули всё это в тарелки, а потом квасили пиво, заедая шашлыками и жуя лук, как коровы траву. Гитару свою я мучить не дал. Сам играл гостям цыганочку с выходом. Потом мы вывалились на улицу и орали песни. В полночь нас разогнали соседи.
На следующий день был отходняк. Я пил чай, играл в «Тетрис» и дрочил в туалете. Рабочий день, называется.
На пятый день я готов был лезть на стенку. Утром проснулся от того, что весь обкончался во сне. Точно помнил, что снился мне Володя.
Я рычал на всех на работе, чего со мной в принципе не бывает. Одёрнуть меня было некому. Шеф уехал в отпуск. В Грецию. На какие деньги, спрашивается?
Профсоюзную активистку я чуть не послал на три буквы. Еле сдержался. Снова бегал в кабинку. На руке уже скоро будут трудовые мозоли. Как спустить пары?
Настойчиво звонил телефон. Я поднял трубку.
- Да!
На другом конце провода ойкнули.
- Извините, я в институт попал?
Блин, Валерка.
- Да, Валер, это я.
- Что рычишь, как зверь?
- Да так. Уже прошло.
- Ну-ну, - проговорил недоверчиво Валеркин голос. – Лёшка, пошли сегодня с нами в качалку?
- А, пошли, - согласился я и положил трубку. Пусть будет качалка. Может, напряжение снимет.
В качалке, действительно, стало легче. Два подхода к штанге лёжа, приседания с гантелями, качание пресса.
- Лёшка, не перетрудись! А то потом себя не соберёшь, - посоветовал Валерка.
- Ага, - я кивнул головой и поймал на лету полотенце, брошенное другом.
- Всё, пошли, сполоснёмся. Кулон, какой у тебя красивый.
- Володя подарил, - не удержавшись, похвастался я.
- Он прекрасно выглядит в последнее время. Посвежевший, весёлый. Сегодня видел, аж, удивился. Твоя работа?
- Как сегодня? – я замер с полотенцем в руках. – Он в командировке. Завтра приедет.
- Ну, значит, раньше приехал. - Валерка толкнул меня в душевую. – Давай, шевелись. Наше время заканчивается.
Я стоял под душем, глотал комок обиды и думал, почему мне Володя не позвонил. Разные мысли лезли в голову. Я не мог отвязаться от чувства, что меня обманули.
- Лёшка, ты что такой кислый? Пошли.
Я вытерся, оделся и поплёлся за Валеркой. Ну, почему я всегда всё так близко принимаю к сердцу? Может, когда я приду домой, Володя и позвонит. А может, он звонил, а я тут с тренажёрами обнимаюсь. Уговорив себя, я вышел на улицу.
- Лёшка, давай пройдёмся?
- Нет, Валер, я домой тороплюсь.
- А-а-а-а, - понимающе протянул Валерка. – Ну, пока. А я за пивом.
Я уже подошёл к своему подъезду, как сзади меня обхватили сильные руки.
- Лёша, - жаркие губы поцеловали меня за ухом. – Ты где шляешься?
Только от этого поцелуя и горячего шёпота всё успокоение после качалки тут же испарилось. Джинсы стали тесными.
- Ты же завтра должен был приехать.
- А приехал сегодня.
Я всё не решался обернуться. А вдруг это мираж или игра моего воображения?
- Где твоя машина? – я только сейчас сообразил, что не видел «Мазды».
- В гараже. Ты меня пригласишь к себе?
- Да.
Я зашёл в подъезд, всё также, не оборачиваясь. Обернулся я тогда, когда открыл дверь квартиры и шагнул за порог. Это не было игрой воображения. Володя в светлых брюках и белой рубашке с короткими рукавами стоял передо мной. Я затянул его в коридор, захлопнул дверь и стал целовать чуть солоноватые губы. Скользнул языком в рот. Прижал Володю к стене. Положил руку ему на ширинку и стал тереть член через брюки.
- Ты не позвонил. Почему ты не позвонил?
Володя не ответил, только застонал. Я провёл языком по его шее, прикусил мочку и задышал ему прямо в ухо. Он попытался меня обнять. Но я крепко сжал его запястья, вжимая руки в стену. Продолжал его целовать, яростно толкаясь к нему в рот языком. Я хотел его трахнуть. Меня накрыло дикое желание. Я потащил его в комнату и толкнул на кровать. Сел сверху и рванул его рубашку. Пуговицы отлетели за один миг. Что на меня нашло? А Володя был так покорен, что это заводило ещё больше. Я встал и быстро раздел его, скинул с себя штаны, содрал футболку. Сел ему на грудь и прижался членом к его губам. Я толкался в его рот и смотрел, как мой пенис скользит между его губ. Невероятное зрелище! Потом я сполз к его паху. Я вылизывал ему живот, зарывался носом в светлые кудрявые волоски и втягивал в себя запах пота и секса. Кончиком языка провёл по вздувшейся венке на члене. Играл губами с нежной головкой, опускался к поджатым кверху яичкам, проводил пальцами по промежности, проникая внутрь и растягивая стенки ануса. В глазах темнело. Мне нравилось, что это сильное и крепкое тело полностью мне покорно.
Я отстранился.
- Встань на колени.
Володя перевернулся и выполнил моё указание. Я ухватился за его бёдра.
- Извини, у меня нет смазки, - я надеялся, что природная смазка поможет мне проникнуть в него.
Он так был открыт для меня, что я без особого труда вошёл в него. Двигался я медленно, не желая причинять любимому боль. Это уже потом я сорвался с катушек. Врывался в него резко, почти полностью выходил и снова толкался до упора. Коротко дышал. Слышал и его шумное дыхание. Я выталкивал из Володи звуки. Эти стоны ласкали мой слух. Чувствуя приближение оргазма, я оставлял пальцами синяки на его боках. Навалился на мускулистую спину и целовал шею, а потом и губы, когда Володя повернул вбок голову. И вдруг почувствовал под собой, как сокращаются его мышцы, перекатываясь под кожей, судорожно сжимаются ягодицы, увеличивая моё наслаждение, всё тело напрягается, и прогибается в пояснице. Я ощущал оргазм. И тут же последовал за ним. Наши тела были скользкими от пота. Володя буквально рухнул подо мной. Я навалился на него всей тяжестью. Мы лежали, восстанавливая дыхание. Я тихонько целовал мокрую шею. Мне нравился вкус пота.
- Я так скучал по тебе, что дрочил в туалете, как школьник.
- Лёшка, ты сейчас был фантастически хорош. Я улетел куда-то.
- Почему ты мне не позвонил?
- Хотел сделать сюрприз.
- Вот и сделал. Мне Валерка сказал, что видел тебя.
- И что?
- А то, - я обиженно засопел.
- Ну-ка, ну-ка, - Володя заворочался подо мной. – Дай на тебя посмотреть. Ты обиделся?
Я молчал, думая о том, какой же я дурак.
- Лёшка, не молчи.
- Ну… обиделся, - вынужденно признался я. - Думал, что ты приехал и не торопишься мне звонить.
- Если бы я тебе сразу позвонил, то не смог бы ничего сегодня сделать. Прибежал бы на твой голос. А мне надо было доделать кое-что.
Я скатился с Володи. Лёг рядом на спину и уставился в потолок. В теле была необычайная лёгкость.
- Сейчас мы отдохнём и пойдём в душ, - Володя повернул голову в мою сторону. – Вдвоём. Ты занимался когда-нибудь сексом под душем?
- Нет.
- Отлично, - Володя хитро разулыбался. – Из душа я тебя просто так не выпущу, - пообещал он. – Думаю, что мне надо взять реванш.
Рассказать вам, как мы трахались под душем? А вот и не расскажу. Должно же что-то остаться в моей памяти только для меня. Скажу только одно. Такого секса у меня ещё не было.


Уже неделя, как начался мой отпуск. Чем я занимался? Конечно, я бы мог поехать на Канары, например, или на Филиппинские острова. Но я поехал на мамину дачу. Можно предположить, что мне не дали визу. Ха-ха, как смешно! На самом деле, вы уже догадались, что моих отпускных хватит только на то, чтобы оплатить коммунальные услуги и оставшуюся часть распределить по дням на питание. Но, скажу я вам, на матушкиной даче мне вдруг понравилось. Началась пора полива. Всё растёт, требует водички и прополки. Маман дёргала траву, а я поливал её посадки, набирал воду в бочки и выполнял её мелкие поручения. Сегодня вот, крылечко починил.
Недалеко от нас блестит живописное озеро. Я с удовольствием хожу туда купаться. Иногда ловлю рыбу с местной ребятнёй. Соорудил себе удочку и сижу с пацанами на бережку, ожидая, когда клюнет рыбка. Что можно поймать в нашем озере? Мелких окуньков. Потом мы кормим ими местных котов. Кошары рады такой халяве. Чувствуют, когда мы идём с озера с вёдрами, бегут за нами, задрав хвосты, и громко мяукают. Мы же идём гордо, кормильцы всех котов в округе.
Кажется, я уже такой коричневый, будто и впрямь на Канарах побывал.
Вечером через день за мной приезжает Володя. Он привозит нам продукты. Маман с гордостью загружает ими маленький дачный холодильник. Потом сажает Володю за стол и кормит ужином, щедро посыпая всё подряд нарезанным укропом и луком. Первую ягодку – клубнику – мать торжественно скормила нам, разделив горстку поровну.
Кстати, на дачку я захватил две гантели. Пока занимаюсь с ними. Возможности ходить в качалку нет. А ещё я надумал бегать по утрам. У нас тут инициативная группа подобралась. «Бегом от гипертонии» называется. В группе в основном пенсионеры. Но я наплевал на стеснение, и бегаю с дедулями по лесным тропинкам.
Огорчило меня только одно. Отпуск у Володи не предвидится.
- Когда у тебя будет отпуск? - спросил однажды я, довольно потягиваясь после продолжительного траха.
- Лёшка, ну какой отпуск? Попробуй, уйди, и дело встанет.
Да, Володя пашет, дай Бог! У него фирма по продаже видеотехники – телевизоры, видаки и видеокассеты. Тогда это только начиналось, и на первых порах таким предпринимателям было трудно. Зато цель оправдывала усилия. Я догадывался, что у Володи хороший доход. А у меня, стыдно сказать, до сих пор чёрно-белый ламповый телевизор. О видаке даже не идёт и речи.
- Когда-нибудь я куплю у тебя телевизор, - как-то пошутил я.
Володя посмотрел на меня очень серьёзно.
- Только не у меня. Я не смогу с тебя взять столько, сколько я накидываю на настоящую цену. И продать тебе за настоящую цену тоже не смогу. Мне нужен доход.
- Так возьми меня к себе на работу, - ляпнул я. Иногда я сначала говорю, и только потом думаю, что же я сказал.
- Лёша, запомни. Любовники никогда не должны работать вместе. Это правило.
Меня это задело.
- Почему?
- Когда в близкие отношения вмешиваются рабочие нюансы и деньги, то они умирают.
- Деньги?
- Отношения. Начальник и подчинённый - это чисто деловые отношения, они ничего общего не имеют с близкими и губят всё хорошее между партнёрами.
Я замолк. Вдруг вспомнил письмо, которое я случайно прочитал. Почему Володя расстался с С.В.? Не здесь ли разгадка?
- Так уж, я думаю, что нам не нужно портить то, что сейчас у нас есть.
Володя это говорил как-то расчётливо и логично. Мне не хватало эмоций в его рассуждениях.
- А что сейчас у нас есть?
- Лёшка, у нас есть потрясающий секс. Мы понимаем друг друга. Разве этого мало?
«Мало», - хотел ответить я. Мне хотелось от Володи эмоциональной отдачи. Но я не стал этого говорить. Мы знакомы чуть больше месяца. Что можно требовать от человека, который до сих пор не впустил меня в свою жизнь? Я так и не всё знал о Володе. Не видел его друзей и родственников. «Рано, - убежал я себя. – Ещё очень рано».
- Лёша, ты так мне и не ответил.
- Нет, не мало. Мне очень хорошо с тобой.
- Сейчас будет ещё лучше.
О, Боже! Он без предупреждения сползает вниз, встаёт на колени и расстёгивает мне ширинку. Сегодня мы ещё не успели разобрать диван. Просто сидим и разговариваем.
- Володя, - мой голос прерывается. Мягкие губы касаются моего вялого члена.
- Ты знаешь, что у тебя красивый член?
Надо же, а я думал, что красивый член у Володи.
- Обожаю тебя так ласкать.
Вот, б*я, он говорит такое, от чего у меня кружится голова.
- Скажи, как тебе больше нравится? Так? – его язык проводит по твердеющему пенису. – Или так? – губы скользят по головке, язык задевает уздечку. Я чувствую, как капелька слюны стекает по стволу.
- Всё равно, - вымученно хриплю. Мне сейчас не до слов. Похоже, что Володя решил сегодня свести меня с ума. Я откидываю голову на спинку дивана и уже забываю наш разговор и все мои сомнения.
- Завтра я буду учить тебя водить машину, - Володя поднимает голову и смотрит мне в глаза.
- Ты не отвлекайся.
Володина рука двигается вверх, затем опускается вниз, оттягивая крайнюю плоть. Кожа натягивается. Член наливается кровью. Болезненно ломит яйца.
- Так что скажешь на счёт вождения?
- Я согласен.
Я сейчас на всё согласен. Хоть водить самолёт. Лишь бы быстрее выплеснуть сперму. И лучше всего на его лицо. Пальцы вдруг крепко сжимаются под самой головкой.
- Чёрт! – нетерпеливо вскрикиваю. – Ты дашь мне сегодня кончить?
- Попроси меня.
- Мучитель хренов, - всхлипываю. Железные зубчики молнии царапают кожу. Головка становится бордовой. Такое впечатление, что сердце переместилось в член и бьётся там. – Пожалуйста! – сдаюсь, наконец.
Губы втягивают пенис в рот. Пальцы разжимаются. Всего пара движений и спускаю Володе на язык. Белые струйки текут по нижней губе. Размазываю их от одного уголка к другому.
- Почему ты такой вкусный? – Володя облизывает губы.
- Надо у мамы спросить, - улыбаюсь, пребывая в нирване.
- Ага, спроси. Особенно про член.
Володя смеётся.
- Может, разберём диван? Я ещё не закончил.
- Дай передохнуть, - издеваюсь я, отлично понимая, какой у него сейчас стояк.
- Это что, месть?
- Маленькая. В следующий раз не будешь меня так мучить, - я пользуюсь моментом, чтобы показать, что имею над ним власть. Откуда во мне это взялось?
- Ну, всё. Ты нарвался.
Мда, зря я играл на Володином терпении. Его руки резко стаскивают джинсы с моих бёдер до колен. Он тянет меня на себя. Я брыкаюсь.
- От**бись.
- Что ты сказал?
Одно жёсткое и быстрое движение и я оказываюсь на коленях, лёжа животом на диване. Сильные руки придавили меня. Чувствую себя, как в железных тисках.
- Расслабься, малыш.
Что? Он назвал меня малышом?
- Я не малыш, - последний звук застревает у меня в горле.
- Когда ведёшь машину, то нужна концентрация. Смотреть нужно на дорогу.
Я выгибаюсь, ощущая вторжение.
- Уверенность приходит постепенно.
Размеренные толчки заставляют закрыть глаза.
- Чтобы увеличить скорость, давишь на газ. Но мягко. Нельзя резко дёргаться с места.
Я что? Машина? Частота его движений увеличивается.
- А впереди есть опасные повороты. Но мы ведь любим скорость? Не правда ли? Отвечай.
- Да, - стону я.
- Может, чуть притормозить?
- Нет! – умоляюще кричу в голос.
- Значит, мы не успеем повернуть. И полетим в пропасть.
- Пусть!
- Тогда летим…
И мы летим. Володя уже не способен говорить. Свободный полёт нас захватил. Где небо? Где земля? Всё перемешалось. Я в надёжных руках. Летать не страшно.



- Рычаг поставь в положение «вперёд».
Я сижу в «Мазде» за рулём. Рядом Володя. Передвигаю рычаг.
- Под ногами у тебя две педали – газ и тормоз. Жми потихоньку на газ.
Нажимаю. Машина едет вперёд. Пугаюсь и отпускаю педаль.
- Что случилось?
- Ничего.
Снова давлю на педаль.
- Смотри на дорогу. Руль сильно так не зажимай. У тебя аж пальцы побелели.
Выдыхаю воздух через губы. Ослабляю хватку. На самом деле приятно держать руль и чувствовать машину.
- У тебя неплохо получается рулить.
- Игровые автоматы в детстве, - поясняю я.
- Ясно.
У нас в кинотеатре стояли первые игровые автоматы. И был там автомат – имитация машины. Педаль под ногой, руль, и окошко, где перед тобой дорога. Надо было обогнать все машины, и не задеть ни одну из них. Обычно я выигрывал.
- Набирай скорость. Сколько можно на двадцати километрах тащиться?
Послушно давлю на газ. Кажется, что еду быстро. Скашиваю глаза на спидометр. Всего-то сорок километров в час.
- Для тебя это нормально, - успокаивает меня Володя. – Смотри на дорогу. Скоро поворот.
Поворачиваю руль. Чуть отпускаю педаль. Уф. Вроде вписался.
Учусь я ездить, конечно, не в черте города. Мы за городом. На тихой дороге, ведущей в мамин огород.
- Тормози.
Нажимаю на тормоз. Убираю руки с руля. Ладони потные от волнения.
- Володя, а зачем мне учиться водить машину?
- Ну, ты даёшь! Всё в жизни пригодится. Теперь меняемся местами. Для первого раза у тебя неплохо получилось.
На самом деле, дело тут немудреное. Коробка-автомат. Было бы интересно посмотреть на меня, как бы я завёл «Москвич», например.
Володя разворачивает «Мазду» и мы едем в город. Какая у нас на вечер программа? Всё та же. Диван, видак, бутылочка вина и секс. Нет, я не против. Мне даже всегда мало. Я хочу Володю постоянно. Но иногда хочется, чтобы мы куда-нибудь вышли. Хотя бы на спектакль какой-нибудь или концерт. Надо будет сказать об этом Володе. Не всё время же дома сидеть.
- Что сегодня возьмём?
- Хочу шампанского, - отвечаю я. – Обмыть первое знакомство с вождением.
- Полусладкое?
- Ага. И шоколадку.
- Будет тебе и шоколадка, и всё остальное, - Володя улыбается и давит на газ.
Всё же я – счастливый человек. У меня такой потрясающий любовник, что другим и не снилось.