Пэпэла (Бабочка)

Часть 1

========= Глава 1 ==========

Небольшой курортный город задыхался от летнего зноя. Несмотря на приближение вечера, жара не спадала. Старые стены домов пропитались теплом и щедро отдавали его утомленному солнцем городу. 
По старым потрескавшимся камням мостовых понурые лошади тащили брички и арбы. По тротуарам чинно прохаживались пары. Женщины в длинных светлых платьях прикрывались от солнца небольшими ажурными зонтиками и держали под руки мужчин в легких летних костюмах. На небольшой площади возле фонтана на каменных скамьях сидели отдыхающие и медленно потягивали из кружек солоновато-горькую минеральную воду.
Из подворотни старого двухэтажного дома вылетела стайка чумазых мальчишек и кинулась в сквер мимо фонтана. За ними, тяжело пыхтя, бежал полный черноволосый мальчик. Он громко топал тяжелыми ботинками по камням и что-то тихо ворчал себе под нос.
– Мамука, э… Давай быстрее! – крикнул ему мальчуган, отделившийся от толпы. Он поймал ногой «убежавшую» от него сандалию и потряс ею в воздухе, пытаясь выгнать маленький камушек. – Вечно тебя ждать надо, бегемот!
– Вот если б у тебя папа был пекарем и делал самые вкусные хачапури на свете, ты бы не был таким худым, как чурчхела! – толстяк остановился в метре от друга и согнулся пополам, по-стариковски упершись руками в колени.
– О! Чурчхела! – худенький мальчуган, справившись с сандалией, подмигнул Мамуке и кинул быстрый взгляд на лавку, стоящую у дороги. На деревянном прилавке на больших глиняных блюдах лежали засахаренные фрукты и горки  орехов, а под козырьком висели аппетитные палочки чурчхелы.
Мамука не успел остановить друга. Тот быстро побежал в сторону лавки и, поравнявшись с ней, легко подпрыгнул и сорвал с веревки большую сладкую колбаску.
– Шени деда… – тихо зашипел длинноносый усатый лавочник, снимая с головы белую кепку. – Илико! Ах ты сорванец! – крикнул он вслед убегающему мальчишке. – Вот скажу твоему отцу, он тебе уши надерет!
Но парнишка был уже далеко. Мамука со страху забыл про усталость и побежал следом за другом по тротуару, щурясь от пронизывающего листву солнца. 
На пригорке сразу за чертой города расположилась стайка мальчишек. К ней и подбежал Илико, победно размахивая над головой чурчхелой. Через несколько минут вслед за ним подтянулся пыхтящий и недовольный Мамука.
Мальчишек было всего пятеро: Реваз, сын школьного учителя, и рыжий и лопоухий Егорка, сын прачки, были одногодки. Обоим было по девять лет. Давид, сын зубного врача, был младше их на год. Потом шел армянин Мамука. Самым младшим в их компании был Илико. Ему только исполнилось шесть, но, несмотря на возраст, главарем компании и ее душой был именно он.
Илико сел на большой камень и стал разрывать лакомство на кусочки, угощая друзей.
– Илико! Ты мне опять попку без орешка дал! – обиделся Мамука. – Вот стану, как отец, пекарем и тебе продам булочку с повидлом, а повидло не положу.
– А вот я стану артистом и посажу тебя на самый первый ряд! – ответил ему Илико. 
– Правда? – обрадовался наивный Мамука.
– Конечно! И нарочно буду махать перед тобой руками, чтобы ты от пота задохнулся! – заливисто захохотал Илико.
– А я… – начал было отвечать Мамука, но в этот момент на поле под пригорком, где сидели мальчишки, вышла большая компания мужчин.
– Сейчас начнется, – Егор пригляделся, сморщив конопатый вздернутый нос, – наши против санаторских играть будут.
– Матч века-а-а... – протянул Давид, стараясь занять самую удачную позицию.
«Матч века» по футболу длился два часа. Мальчишки громко болели за «своих», освистывая победы отдыхающих из санатория. К их общей радости, победу одержала местная команда. Ребята долго прыгали по траве, обнимаясь и хлопая друг друга по спинам, как будто выиграли сами. 
Игроки на поле не торопились расходиться. Как по волшебству, на траве под деревьями оказалась скатерть, уставленная фруктами, лепешками и домашним сыром. В центре «стола» красовались большие глиняные кувшины, наполненные вином. Мужчины уселись на земле и, громко переговариваясь, приступили к празднеству. Через час разговоры смолкли, и над полем полилась песня. Казалось, что каждый мужчина поет ее на свой мотив, но вместе они сливались в одну веселую мелодию.
– Как пою-у-ут… – протянул Илико, болтая в воздухе тонкими ножками. Он лежал на животе, подставив под подбородок руки и закрыв от удовольствия глаза. – Вот стану артистом, тоже петь буду!
– В прошлый раз ты фокусником хотел быть, – хмыкнул Мамука. Вся компания давно разбежалась по домам, и на пригорке остался только Илико и верный Мамука.
– Нет, – мотнул головой Илико. – Я точно петь буду. Или танцевать! – мальчик быстро вскочил на ноги и начал лихо бить ногами по траве в такт песне, резко размахивая руками.
– Илико… – загудел Мамука. – Уже поздно. Все разошлись! Пойдем домой! Мне от мамки влетит из-за тебя!
– Давай еще немного послушаем, Мамука! – Илико прижал худенькие ручки к груди. – Пожа-а-алуйста! От тети Джульетты ты только подзатыльник получишь. А тут музыка, понимаешь?
– Я артистом не собираюсь становиться. Мне музыка неинтересна. Вот если бы тут плюшками с творогом угощали или хачапури с кинзой, то да… Я б остался! – мечтательно поднял глаза к небу Мамука.
– Тебе бы только поесть! – махнул рукой Илико. – А тут такая красота! Ты только послушай! – и Илико тоненьким голосом стал подпевать мужчинам.
Илиа Чантурия с четырех лет мечтал стать артистом. Правда, каким именно артистом он хочет стать, Илико не решил. Его бросало из крайности в крайность. После того, как родители отвели его в цирк шапито, он замучил соседского козла Раввина, пытаясь отработать на нем чудеса джигитовки. Потом он до икоты испугал беременную Нино, выйдя на улицу в маминых туфлях и пеньюаре, нацепив на голову рыжий парик тети Тины и раскрасив лицо красной помадой. Позже, растирая краску по лицу вместе со слезами, Илико объяснял мужу Нино, Гие, что он не хотел пугать ее, а напротив, хотел рассмешить, переодевшись клоуном.
Когда он впервые услышал, как играет тапер в кино, куда его водил отец, мальчик решил сделать карьеру пианиста. Поэтому нарисовал белой и черной краской клавиши на комоде бабушки Ии. Стереть краску не удалось, и отцу Илико пришлось покупать старушке новый комод.
Хуже всех пришлось Мамуке, когда Илико решил стать фокусником. Сначала он пытался внушить другу, что тот умеет плавать. Внушение не помогло, и Мамука чуть не утонул в речке, наглотавшись воды. После неудачи с внушением Илико решил сделать фокус с распиливанием ящика, и, конечно, его помощником оказался Мамука. К счастью, в тот момент, когда великий маг и волшебник Илиа Чантурия уже начал пилить старой ржавой пилой фанерную коробку, в которой лежал Мамука, во двор вошел дядя Вахтанг.
– Дэдико*… – всхлипывал Илико, уткнувшись носом в угол комнаты. – Я хотел фокус показать, как в цирке. Я не хотел убить Мамуку. Попроси дядю Рафика, чтоб он разрешил мне с Мамукой играть.
Ночная темнота быстро накрыла город. Он облегченно вздохнул и запел ночными цикадами. Легкий ветер шелестел молодой листвой и, заигрываясь, громко хлопал деревянными вывесками цирюлен с намалеванными на них улыбающимися усатыми парикмахерами и трактиров с точно такими же усатыми поварами.
Мамука свернул в подворотню, махнув другу рукой, а Илико побежал по проложенным через арык с водой досками, громко топая по ним сандалиями. 
– Илико! Ой и попадет тебе от матери! Она тебя по всему городу с хворостиной искала, – крикнула ему девушка, сидящая на лавочке в обнимку с кавалером.
– Это тебе от отца попадет, Кэти, если он узнает, что ты опять с Федором тискаешься по кустам! – засмеялся Илико, пробегая мимо.
– Ах ты засранец! – девушка быстро оторвала от куста прутик и замахнулась на хохочущего мальчишку, но тот уже юркнул в двери дома.
На стене в маленькой комнатке громко тикали часы. Пахло молоком и свежей выпечкой.
– Илико! Где тебя опять носит? – молодая женщина несильно шлепнула  вбежавшего в комнату сына полотенцем.
– Софи. Да не трогай ты его! – прохрипел мужчина, сидящий на кровати. Он был укутан в одеяло, и его ноги были опущены в таз, куда жена периодически подливала из чайника кипяток.
– Что мне с вами делать? – женщина устало села на кровать к мужу. – Один бегает весь день по улицам. Второй в жару умудрился простудиться! 
– Софико, дорогая! – мужчина ласково погладил жену по спине. – Устала? – Софи кивнула и положила голову на плечо мужу. – Вот съездишь в Тифлис, посмотришь балет. Ты ведь так об этом мечтала.
– Мы вместе поехать хотели. Нана ведь контрамарку на двоих прислала, – вздохнула Софи. – Может, мне Кэти с собой взять?
– Нужен Кэти балет! – сказал мужчина и закашлялся. – Вон Илико возьми с собой, – успокоившись, сказал он.
– Дэда, возьми меня! – состроил милую мордочку Илико. – Я в большом городе никогда не был. Мама**, ну скажи ей!
– Хорошо! – Софи хлопнула себя по коленям и встала. – Я возьму тебя с собой, но при одном условии: ты всю неделю ведешь себя как ангел! 
*Дэда – обращение к матери. Дэдико – уменьшительно-ласкательное от Дэда – мамочка.
**Мама – обращение к отцу. 

========== Глава 2 ==========

Поезд, громко гуднув, обдал платформу плотным клубом сизого пара. Илико вздрогнул и схватился за юбку матери. Он впервые покидал родной город. Сидя на жестком сиденье в вагоне, он разглядывал проносившиеся мимо пейзажи, широко распахнув от удивления глаза. Поначалу испуг был сильнее любопытства, и Илико вздрагивал от резких толчков поезда, но через час он освоился и начал ерзать на месте и громко комментировать происходящее за окном, тыча пальцем в грязное стекло.
– Дэда! Смотри, какая башня высокая! О! Деревня! Смотри, там козочки пасутся. Видишь? Ну, дэда! Погляди! Вон тот козел похож на нашего Раввина!
Софи дернула сына за рукав курточки и, покраснев, пояснила сидящему напротив нее мужчине в черном пальто и ермолке и с длинными накрученными пейсами:
– Раввин – это козел нашего соседа.
Мужчина состроил недовольную гримасу и пересел на другое сиденье, кидая в их сторону осуждающие взгляды.
– Как неловко получилось, – вздохнула Софи. – Все из-за тебя, Илико! Сколько раз просила тебя на людях вести себя скромно! Выпрямись! Не болтай ногами! Не ковыряй в носу!
Но все попытки отвлечь мальчика от окна были тщетны. Илико, не отрывая взгляда от запотевшего стекла, выпрямился и, вынув палец из носа, сунул его в рот.
– Илико! – воскликнула Софи и шлепнула сына по руке.
К концу пути Илико совсем освоился. Ему надоело сидеть на одном месте, и он несколько раз пытался вскочить и пробежаться по вагону, но мать крепко обнимала его за плечи и усаживала на место.
Поезд остановился, и Илико резво спрыгнул на бетонный перрон, окутанный густыми клубами пара. Вокруг сновали носильщики, предлагая свои услуги, и гудели поезда, вдоль которых ходили проводники и, звеня колокольчиками, объявляли время отбытия поезда. 
– Ну где же она? – Софи остановилась и вытянула шею, пытаясь разглядеть в толпе сестру.
– Софи, дорогая! – из дверей зала ожидания вышла высокая полная женщина в модном синем пальто и в кокетливой маленькой шляпке на голове. – Ты все такая же худышка! – женщина обняла сестру и опустила взгляд на Илико. – А это кто у нас такой хорошенький? – она подхватила племянника под мышки и, оторвав от земли, чмокнула в щечку.
– Здравствуй, Нана! – улыбнулась ей Софи. – Илико, что должен сказать воспитанный мальчик?
– Опусти меня взад! – мрачно сказал Илико, кулаком вытирая со щеки ярко-красный след от помады.
– Господи! – Софи покачала головой. – Илико, поздоровайся с третей Наной!
– А ты обещаешь, что больше не будешь лезть целоваться? – Илико поднял на тетку сердитый взгляд.
– Обещаю купить тебе самое вкусное в городе мороженое! – засмеялась Нана и опустила его на землю. – Но за это ты позволишь мне тискать тебя. По рукам?
– По рукам, – согласился Илико и протянул тете руку.
– Сандро нас на улице ждет, в бричке. Сейчас поедем в трактир, пообедать. Потом отвезем вас к театру. А после спектакля ждем у себя с ночевкой, – сказала Нана сестре. – И не забудь про наш уговор, – добавила она Илико, погрозив ему пальцем.
Город показался Илико тяжелым и страшным, похожим на огромного паука из каменной глыбы. Широкие дороги, как длинные лапы, вились между домами. В небо стремились крыши разновысоких зданий, похожие на клыки зверя. Люди, как перепуганные мухи, метались по тротуарам, торопясь по своим делам. И только зеленые скверы и парки напоминали Илико родной город.
– Принеси-ка нам, дорогой, свиные ребрышки, пури*, зелени и овощей. И самую острую аджику, – дядя Сандро, толстый мужчина с черной бородой и добрыми глазами, водил пальцем по большой картонке с меню.
– Какое вино предпочитаете? Могу предложить Мукузани из личных запасов хозяина,– улыбнулся молодой официант в белом переднике и такой же кипельно-белой кепке.
– Неси! Холодного! – Сандро захлопнул картонку и посмотрел на Софи. – Ты все такая же красавица, Софико, – улыбнулся он ей. – Илико просто твоя копия. Тот же нос, те же глаза. Вот только брови и подбородок Ираклия. 
Илико действительно был копией матери: такой же худой и длинноногий. В его больших карих глазах сверкали задорные искорки. Тонкий нос с небольшой горбинкой с любопытством лез везде и всюду. Полные губы при улыбке открывали ряд мелких зубов с небольшой щербинкой посредине.
– Как там Ираклий поживает? – спросила Нана.
– Да вот приболел, – вздохнула Софи. – Не понимаю, где он мог простудиться в такую жару. Кашель его замучил, просто задыхается.
– Так вези его к нам, – погладила Нана сестру по руке. – Сандро покажет его самым лучшим врачам в больнице.
– Так Ираклий и сам врач, – улыбнулась ей Софи.
– Зато у нас в больнице самое современное оборудование, – многозначительно поднял вверх палец Сандро. – Да и давненько мы с Ираклием не пили чачу** у нас в саду.
Илико был неинтересен этот разговор. Он с любопытством разглядывал официантов, мечущихся между столиками, и посетителей трактира. За одним столом сидели три бородатых дядьки и, чокаясь в воздухе глиняными чашками, поздравляли друг друга с удачной сделкой. В центре зала за тремя сдвинутыми столами веселая компания отмечала рождение нового джигита. В углу примостилась влюбленная парочка. Молодой усатый парень, подбоченясь, гордо оглядывал зал, а его спутница недовольно морщилась и бросала косые взгляды на мужчину, который в третий раз раскуривал свою трубку.
Засмотревшись, Илико макнул поджаренное ребрышко в аджику и сунул его в рот. Уже через секунду он глубоко задышал, и из его широко открытых глаз потекли слезы.
– Хороша аджика! – засмеялся Сандро. – До дырок желудок прожигает! На-ка запей, Илиа! – и он протянул Илико чашку с холодным вином, разбавленным водой.
– Десерт заказывать будете? – спросил у Сандро официант, услужливо согнувшись над столом.
– Мороженое! – ответила за него Нана. – Самое большое и вкусное мороженое! – и, подмигнув Илико, добавила: – Ой и затискаю я кого-то вусмерть!
Нана и Сандро любили друг друга и были счастливы, но бог детей им не дал. У Софи и Ираклия тоже лет пять детей не было. И только когда они переехали в город с целебными водами, им удалось зачать ребенка. Рождение Илико было для них настоящим счастьем. Они старались воспитывать его как настоящего мужчину и вложить в него все знания, которыми обладали сами. Но в Илико знания держались плохо. Они испарялись из его головы, как дым, или разбивались в мелкие брызги об очередную фантазию.
Извозчик громко крикнул: «Хо!» – натянул вожжи, и бричка остановилась напротив Театра оперы и балета. Софи попрощалась с родственниками до вечера, взяла Илико за руку и повела через дорогу.
Здание театра напугало Илико своими размерами. Оно напоминало дракона, которого он видел в книжке. Огромное тело театра с длинными шипами на спине простиралось на всю улицу, а в глазах-окнах сверкал яркий свет. Илико закинул вверх голову, чтобы лучше рассмотреть крышу с острыми шпилями, и большая кепка с его головы упала на мостовую.
– Пойдем, Илико, – сказала мать, отряхивая кепку, и повела сына по ступеням в здание театра.
Илико шел по мраморному полу как по тонкому льду, аккуратно переставляя ноги в до блеска начищенных ботинках. Открыв рот от удивления, он рассматривал большую люстру под потолком фойе, высокие белые колонны и картины на стенах. От волнения у него скрутило живот, и он дернул за рукав мать, стоящую у стойки гардероба, и громко сказал:
– Дэда, я какать хочу!
За его спиной тихо прыснули от смеха две гимназистки в длинных серых платьях и белых передниках. Пританцовывая на месте, Илико бросил на них возмущенный взгляд и буркнул:
– Можно подумать, вы никогда какать не хотите!
– Илико!!! – воскликнула красная от стыда Софи и быстро пошла в сторону уборной, таща его за собой.
– Дэда, там такой красивый сортир! – Илико вышел из дверей уборной, вытирая на ходу мокрые руки об короткий пиджачок. – Там так чисто и светло, как в булочной у дяди Рафика.
– Илико! – покачала головой Софи и повела сына по длинному коридору в сторону большого концертного зала.
*Пури – грузинский хлеб.
**Чача – грузинский крепкий спиртной напиток.

========== Глава 3 ==========

Илико вошел в распахнутую перед ним дверь и замер, удивленно открыв рот. Зал поражал своим богатством и величием. Золотая лепнина стен и потолка изумительно сочеталась с пурпурной обивкой кресел. Из такой же бархатной ткани были тяжелые портьеры на дверях и занавес над сценой. С высокого потолка свисала огромная вычурная хрустальная люстра, а пространство балконов освещалось небольшими стеклянными бра.
– Ва-а-ах… – тихо протянул Илико и пошел вслед за матерью, крутя головой и спотыкаясь об края мягких ковров.
Места оказались очень удачные, в седьмом ряду партера, прямо напротив сцены. Илико попробовал на прочность и мягкость свое кресло, попрыгав на нем, потом сел и стал болтать ножками. Софи протянула ему бинокль и, открыв программку, стала тихо читать либретто. Илико слушал ее вполуха, рассматривая в бинокль красный бархатный занавес. Потом в поле зрения бинокля попала люстра. Вдоволь насладившись хрустальными капельками, свисающими с нее, Илико перевел внимание на лысину дядьки во втором ряду, и он стал крутить колесико бинокля, чтобы разглядеть родинку на ней.
– Илико, ты слушаешь меня? – дернула его за рукав Софи.
– Слушаю, дэда! – отозвался Илико, продолжая любоваться блестящей лысиной.
Свет в зале начал медленно меркнуть. Оркестранты заняли свои места в яме перед сценой, и седой дирижер в черном фраке взмахнул рукой. Грянула увертюра, и яркие софиты выхватили из темноты подрагивающий занавес. 
Илико испугался и, зажав руками уши, стал барабанить ботинками по спинке переднего кресла. Полная женщина с огромным пучком на голове, сидящая спереди, обернулась и недовольно посмотрела на Илико.
– Илико! – зашипела Софи и шлепнула его по коленке. – Извините моего сына, – сказал она женщине, приложив руку к груди.
Женщина кивнула и отвернулась. Занавес медленно поплыл вверх, открывая большую сцену. Илико забыл страх и, приставив к носу бинокль, уставился на сцену.
Декорации изображали роскошный парк, в глубине которого виднелись замок и мостик, перекинутый через ручей.
– Вах! – выдохнул Илико и замер с открытым ртом.
На сцену вышел танцор, одетый в белый обтягивающий костюм, и, встав в красивую стойку, приготовился к своей партии.
– Дэда! Смотри, дядя забыл штаны надеть! – громко воскликнул Илико.
Сидящий рядом с ним седой мужчина закашлялся и с интересом посмотрел на Илико.
– Это называется трико, – сказал мужчина Илико. – В нем артисту танцевать удобнее.
Илико кивнул мужчине и испуганно закрутил головой, услышав шипение зрителей вокруг него.
Тем временем на сцене продолжалось действие. Танцор в белом сделал несколько высоких прыжков, потом остановился посередине сцены, чуть согнул руки в локтях, выставил вперед одну ногу и стал кружиться на второй, раскидывая руки в стороны.
– Дэда, глянь, как крутится! – восторженно воскликнул Илико. – Как петух дяди Иллариона, когда ему голову отрубили!
– Илико!!! – Софи схватила сына за ухо и покрутила его в пальцах. – Не мешай смотреть!
Илико тихо пискнул и прикрыл рукой горящее ухо.
– Это называется фуэте, – снова нагнулся к мальчику мужчина.
– Футэ-е-е… – прошептал Илико и снова уставился на сцену.
К счастью остальных зрителей, больше в первой сцене Илико ничего особенно не поразило. Декорация сменилась, и теперь в глубине сцены было озеро, на берегу которого виднелось полуразвалившееся здание, похожее на часовню. Все тот же танцор в белом прохаживался по берегу нарисованного озера и пытался выстрелить в бутафорских лебедей из лука. Когда он опустил лук, так и не выстрелив, Илико хлопнул себя по коленям. Софи напряглась и успела закрыть ему рот до того, как он высказал свое мнение о принце Зигфриде, как об охотнике.
Вдруг часовня озарилась ярким светом, и по ее ступенькам спустилась девушка в белой пачке и с короной на голове. Она немного пометалась по сцене, застывая в красивых позах, и наконец остановилась посередине.
– Вах! Хороша! – выдал Илико, не отрываясь глядя в бинокль.
Седой мужчина громко прыснул со смеха и тут же закашлялся, пряча в кулак улыбку. Илико, как зачарованный, смотрел на танец Одетты, крутя колесико бинокля. Он хотел поймать каждый взмах руки и рассмотреть лицо танцовщицы. После удивительных па балерины простенькие танцевальные движения девочек, исполняющих танец маленьких лебедей, не впечатлили Илико. Он начал крутить головой, пытаясь разглядеть, чем занимаются Одетта и Зигфрид на лавочке в углу сцены.
– Танец маленьких лебедей всегда танцуют ученицы школы изящных искусств, – шепнул на ухо Илико мужчина.
– Разве этому учат? – поднял на него глаза Илико.
– Конечно, – подтвердил мужчина и, извиняясь, кивнул зашипевшей соседке.
Четвертое действие, бал во дворце, Илико смотрел, открыв рот. Его поразили костюмы артистов и танцы гостей.
– Смотри, это русский танец. Он единственный исполняется в сапожках, – снова шепнул на ухо Илико мужчина.
– Откуда вы все знаете? – удивился Илико и тут же, повернув голову назад, сказал тетке в красной шляпке: – Вы шипите громче, чем мы говорим. И еще плюетесь при этом!
Антракт пришелся очень кстати. От возбуждения Илико проголодался и выпросил у матери мороженое. Он надеялся, что седой мужчина тоже пойдет в буфет, и они смогут поболтать о спектакле, но с началом антракта тот быстро вышел из зала и исчез в толпе.
– …если я еще раз услышу хоть звук от тебя, то я… – говорила Софи, но Илико ее не слушал. Он ел вкусное мороженое и рассматривал публику.
За столиками сидели дамы в длинных вечерних платьях и с причудливыми прическами на головах. Их кавалеры стояли рядом, потягивая из фужеров вино. Дамы, изящно держа двумя пальчиками чайные ложечки, ели пирожные и тайком разглядывали чужие наряды. У деревянных стоек пила и ела публика попроще. Это были студенты, рабочие и провинциалы, приехавшие посмотреть город. Их одежда не отличалась игрой красок и богатством, но было видно, что их костюмы и платья были приготовлены «на выход».
– Илико! – воскликнула Софи и хлопнула рукой по столу. – Хоть есть ты можешь по-человечески?!
Илико вздрогнул и выронил изо рта вишенку, которую ему с таким трудом удалось слизнуть с самой верхушки мороженого, перепачкав нос и щеки.
Когда Илико и Софи вернулись в зал, седой мужчина уже сидел на своем месте и читал программку. Илико хотел с ним заговорить, но как только он забрался в свое кресло, свет погас и спектакль продолжился.
Во время антракта Илико пообещал матери, что весь второй акт он будет сидеть молча, что бы ни случилось на сцене, поэтому периодически громко хлопал себя по губам ладошкой. Седой мужчина искоса поглядывал на него и улыбался, а Илико сжимал до хруста зубы, чтобы из него не вырвалось негодование глупостью принца, перепутавшего красавицу-невесту с какой-то черной уродиной.
К счастью, второй акт закончился быстро. Илико наконец-то мог не сдерживаться, и его прорвало.
– Дэда! Ты видела, как она прыгала! – громко кричал он матери. – А руки вот так держала, – Илико складывал ладошки лодочкой и дергал Софи за подол платья для привлечения внимания. – А ты видела, как дядя без штанов крутил футэ? Видела? Я тоже так буду, – уверенно кивал он головой.
– Без штанов танцевать? – устало усмехнулась Софи.
– Танцевать так буду! – от волнения Илико не обратил внимания на шутку матери.
– Тебя Илико зовут? – спросил его седой мужчина.
– Илиа Чантурия, – гордо ответил ему Илико.
– Илиа Чантурия, – улыбнулся ему мужчина, – тебе понравился спектакль?
– Понравился! – ответил ему Илико. – Я тоже буду артистом. И буду тут танцевать балет. Только штаны буду надевать, а то в этих… три…
– Трико, – подсказал мужчина.
– Трико… Пися в комочек сворачивается, – закончил свою мысль Илико под громкий смех мужчины и тихий вздох матери.
Илико тут же забыл про разговор и побежал вдоль рядов к сцене, чтобы разглядеть ее поближе.
– У вас очень живой и непосредственный мальчик, – улыбнулся Софи мужчина. – Простите, забыл представиться: Реваз Темурович Гогонава.
– Софи Чантурия, – кивнула ему Софи и добавила: – Я бы сказала, чересчур живой и непосредственный.
– А вы не хотите его в школу искусств отдать? – спросил Гогонава. – Он, по-моему, по возрасту проходит. Ему же шесть?
– Шесть, – кивнула Софи.
– Он очень активный и по конституции то, что нужно для балета, – продолжил Реваз Темурович.
– Что вы, – махнула рукой Софи. – Какой балет? Он месяц назад хотел быть силачом в цирке.
– Насчет силача в цирке не могу вам сказать, а для балета он подходит. Это я вам говорю как специалист. Возьмите, – он протянул Софи визитку, – тут мое имя, чтобы не позабыли, и адрес школы. Набор начинается через две недели. Подумайте над тем, что я вам сказал, – и Гогонава, откланявшись, пошел к двери.

========== Глава 4 ==========

Балет полностью захватил Илико. Он не отпускал его ни в кибитке по дороге в дом Наны, ни за ужином. Даже в пенной ванне Илико размахивал руками и поднимал ноги, изо всех сил вытягивая носочек.
– Успокойся, Илико! – хмурилась Софи, укладывая сына в постель. Но Илико снова вскакивал и вытягивался в струнку, застывая в немыслимых позах.
– Дай-ка я уложу моего любимого племянника, – Нана вошла в спальню с чашечкой чая и двумя конфетами на подносе.
– Дэида*! – Илико запрыгал на кровати, высоко подбрасывая ноги и размахивая руками. – Смотри! Я как будто летаю!
– Пэпэла… – улыбнулась Нана. – А ну-ка, бабочка, давай я тебя угощу чаем с вкусными конфетами, – Нана подняла Илико на руки и, положив в кровать, укрыла одеялом.
– Только я не бабочка, а лебедь, – ответил ей Илико, прихлебывая чай с мятой.
– Нет… Ты бабочка. Легкая и красивая. С тонкими нежными крылышками, – она сунула в руку племянника конфету.
– Ладно, буду бабочкой, – согласился Илико, – они ведь тоже летают. Я буду летать на сцене как бабочка. На мне будет красивая красная одежда, вышитая золотыми нитками, длинный черный плащ… – Илико сладко зевнул и потер глаза. – Еще… будут штанишки… черные… они… такие… – какие будут штаны на Илико, Нана уже не расслышала. Мальчик так и уснул, зажав в кулачке недоеденную конфету.
По приезде домой Илико тоже думал только о танцах. 
– …а еще они футэ крутят на одной ноге, – Илико шел с Мамукой по пыльной дорожке вдоль домов и потирал попу, ушибленную неудачным падением после показа очередного балетного па. – Вот так, смотри!
Илико согнул руки в локтях, сложив ладошки лодочкой, и резко брыкнул ногой, пытаясь раскрутится на месте. Сандалия отлетела точно в лоб Мамуке и упала перед ним на дорожку.
– А ты уверен, что балет не опасен для жизни? – спросил Мамука, потирая ушибленный лоб. – Может, лучше укротителем тигров пойдешь?
– Нет, Мамука-джан! – Илико допрыгал до друга на одной ножке и, опершись о его плечо, сунул ногу в сандалию. – Я буду летать по сцене, как бабочка! – и Илико снова замахал руками перед лицом на всякий случай зажмурившегося Мамуки.
Илико не остановился только на одних мечтах о танцах. Он выпросил у учителя пластинку с музыкой из балета «Лебединое озеро», уговорил дядю Гию поставить ее в граммофон и вышел во двор, замотанный в кружевную занавеску и в маминых зимних чулках.
Илико прыгал и кружился по двору под одобрительные хлопки бабушки Ии и громкий смех Нино и Кэти. Он был так увлечен музыкой и танцем, что не заметил, как во двор вошла мать с двумя тяжелыми сумками.
– Илико!!! – Софи выронила из рук сумки и кинулась к сыну. – Мои чулки! Мои занавески! – она трясла сына за худые плечики. – Я убью тебя, негодник! Сейчас, только хворостину найду!
– Ой, беги, Илико! – хохотала Кэти. 
Но далеко убежать у Илико не получилось. Занавеска размоталась с его худенького тельца, и он, запутавшись в ней, со всего размаху упал в глубокую лужу.
– Софико, дорогая, – исхудавший от болезни отец сидел на кровати и гладил рыдающую жену по плечу. – Бог с этими занавесками и чулками. Мы еще купим.
– Мне этого сумасшедшего жалко, – Софи вытерла слезы и кивнула в сторону Илико. Тот стоял в углу, громко хлюпая носом и потирая горящие после хворостины ляжки.
– Я только хотел быть похожим на порхающую бабочку, – ворчал Илико. – Подумаешь, занавески! У человека, может, мечта есть. А ты про занавески.
– Да я сейчас тебя… – подскочила на месте Софи, но муж мягко усадил ее на кровать.
– Помолчи уже, Илико! – строго сказал он сыну. – Твои мечты дорого нам обходятся. Вон, маму до слез довел. А нервные клетки не восстанавливаются! Это я тебе как врач говорю.
– Кстати о врачах, – быстро переключилась на другую тему Софи. – Может, примем предложение Сандро и съездим в больницу?
– Я и так знаю, что со мной, – вздохнул Ираклий. – Какой смысл ехать в больницу?
– Ты мне не говоришь, чем болен, – забеспокоилась Софи.
– Не беспокойся, это просто простуда, – поцеловал жену в лоб Ираклий.
После двухдневного наказания и работы по дому Илико наконец выпустили, и он сразу побежал на поле к друзьям.
– Пэпэла, э! – радостно крикнул Мамука, увидев бегущего Илико.
– Это же наш Илико бежит. А не Пэпэла! – удивился Егор.
– Он теперь Пэпэла. Он хочет летать на сцене, как бабочка, – пояснил ему Мамука.
– Летать ему уже удается, – засмеялся Давид, показывая в сторону дороги, где Илико, споткнувшись о камень, с разбегу полетел вперед рыбкой.
Мальчишки незло засмеялись и побежали к другу, чтобы помочь ему подняться.
– Я решил в город убежать! – говорил Илико, морщась от боли, когда Мамука промывал ему ссадину на ноге у себя дома. 
– Как ты уедешь? У тебя денег нет на билет, – удивился Мамука.
– А я проберусь в вагон и лягу под скамейку. Меня никто и не заметит, – ответил Илико и зашипел, когда ватка с йодом коснулась его коленки.
– И что ты будешь в городе делать? – спросил расстроенный Мамука.
– Пойду в театр. Пусть меня берут на главные роли, – уверенно кивнул Илико, трогая пальцем коричневую ранку.
– Так тебя и взяли! – ухмыльнулся Мамука, надеясь переубедить друга уезжать.
– Как не возьмут? – удивленно поднял брови Илико. – Где они найдут еще такого танцора, как я, да еще за бесплатно. Точно говорю, возьмут, – аргументы против поездки у Мамуки кончились, и он только тяжело вздохнул. 
Илико не стал откладывать побег в долгий ящик. Тем же вечером он тихо собрал вещи, пока мать делала отцу ингаляцию из трав, и, дождавшись, когда родители уснут, вышел и дома.
До станции он дошел быстро, всего за три часа, а вот юркнуть в вагон оказалось не так просто. Поезда на платформе стояли недолго, и вдоль вагонов постоянно ходили кондукторы.
Тогда Илико решил пролезть в вагон, который стоял на запасном пути, разумно рассудив, что когда-нибудь он поедет. Лежать под скамьей было неудобно, но Илико подложил под голову свой мешок с вещами и мирно уснул.
– А вот и наш беглец! – услышал он сквозь сон веселый мужской голос. – Успокойте мамашу на платформе. Скажите, что мы нашли ее путешественника.
Софи снова сидела на кровати рядом с мужем и плакала. Илико стоял в углу, растирая по лицу слезы обиды, и громко сопел.
– Я с ума с ним сойду, Ираклий! – с надрывом говорила Софи. – Это надо же додуматься? Убежать из дома!
– Я хотел в театре выступать! – пробубнил из угла Илико.
– В театре? – подскочила Софи. – Вот я тебе сейчас устрою театр! – замахнулась она хворостиной.
– Будет тебе, Софико! – остановил ее муж. – Может, правда свозишь его в эту школу искусств? 
– Чтобы он меня снова всю дорогу позорил, а потом опозорился там сам?! – воскликнула Софи, садясь на кровать.
– Я думаю, Илико по дороге будет себя хорошо вести, – подмигнул притихшему сыну отец. – А если он там не понравится комиссии, поймет, что балет не его судьба.
– А если понравлюсь? – высунул из угла нос Илико.
– А если понравишься, будешь учиться, – улыбнулся ему отец.
*Дэида – тетя со стороны матери.

========== Глава 5 ==========

Всю неделю Илико вел себя как ангел. Он ходил с матерью на рынок и, громко пыхтя, тащил домой тяжелые сумки, лихо махал веником, гоняя по полу пыль, и по первому требованию отца приносил ему воду, запить лекарства.
– Илико-о-о!!! Илико-о-о!!! – дико орал на весь двор Мамука.
– Чего ты орешь? – высунулся из окна Илико.
– Выходи-и-и!!! – охрипшим голосом кричал ему друг. – Мы идем с ребятами в сад к деду Вано. Там виноград поспел. Идешь с нами?
– Ты с ума сошел, Мамука? – возмутился Илико. – Мне через несколько дней в школу поступать, а ты меня на преступление толкаешь! – громко крикнул ему Илико и добавил заговорческим шепотом: – Через полчаса ждите меня у ворот часовни.
Отец смотрел на Илико, ползающего с мокрой тряпкой по полу, и улыбался. Конечно, он слышал его разговор с Мамукой, но решил не наказывать за это сына. Через несколько дней Софи должна будет отвезти его в Тифлис, и если Илико возьмут в школу, то его безоблачное детство кончится, а Ираклий не хотел лишать мальчика последних летних дней.
– А ты насовсем останешься в Тифлисе? – спросил Илико Егор, хватая ртом янтарные ягоды винограда с кисти.
– М-м… – мычал Илико, набив виноградом рот. – Шомшем.
– А приезжать будешь? – Давид отрывал ягоды по одной и совал их в рот, стараясь не испачкать соком руки.
– Буду. На каникулы, – кивнул Илико и достал из своей кепки еще одну гроздь. – И на праздники буду.
– А тебе не страшно остаться одному в большом городе? – испуганно захлопал глазами Мамука.
– А чего боятся? Я буду в школе учиться. И потом, там у меня дядька с теткой. Они будут там меня навещать, – набирая в рот ягоды, ответил ему Илико.
– Чего вы его расспрашиваете? – подал голос молчун Реваз. – Его еще могут и не принять. Тогда он вернется и пойдет в нашу школу.
– Ты чего говоришь? – возмутился Илико. – Меня возьмут, и я стану артистом.
– Ага, – засмеялся Реваз. – И будешь танцевать перед всеми без штанов!
– Я поступлю и стану балеруном. И танцевать буду в трико, а не без штанов! – взвился Илико.
– У тебя в них писька свернется и не вырастет больше! – не унимался Реваз.
– Вырастет! А ты… А ты… – слова у Илико закончились, но гнев все еще бурлил внутри него. Он подлетел к обидчику, снял с его головы кепку, положил в нее гроздь винограда и, надев ее обратно, со всей силы надавил на самую макушку руками. 
– Я убью этот барелуна! – взвился Реваз, вытирая с лица липкий сок. Он кинулся на Илико с кулаками, и оба покатились по траве, награждая друг друга тумаками.
Илико стоял у двери квартиры, не решаясь открыть дверь.
– Ну и где твой золотой ребенок? – слышал он из-за двери голос матери.
– Кх-кх… – натужно закашлялся отец. – Придет. Они с мальчишками, наверное, заигрались. Пусть последние деньки нагуляется.
– Вот чувствую я, что ты темнишь, Ираклий! – Софи прошлась от кровати до окна. – Прикрываешь его? Вот и получается, что я плохая, потому что его наказываю, а ты хороший!
– Нет, Софико! Я его не прикрываю и не оправдываю, просто я был когда-то мальчишкой, а ты нет, – Ираклий поймал Софи за руку и усадил ее рядом с собой. – Я тоже был страшным хулиганом. Совершал набеги на чужие сады, рвал рубашки, играя в мяч, и дрался.
– Рассказать секрет? – улыбнулась мужу Софи. – Я один раз с друзьями залезла в сад за грушами, а за нами погналась собака. Я решила сократить путь и полезла через забор. Так на том заборе моя юбка и осталась, а мне пришлось до темноты сидеть в кустах. Потом домой бежала, прячась, чтобы меня не увидели.
Ираклий засмеялся и тут же тяжело закашлялся. Улыбка сошла с губ Софи, и она подскочила с кровати и кинулась к тумбочке, где стояли лекарства.
– Дэдико, мамико… – на пороге стоял Илико и мял в руках пыльную кепку. Его рубашка была разорвана, волосы на голове – всклокочены, а под правым глазом наливался огромный синяк. – Вы можете меня побить хворостиной, поставить в угол на три дня и конфеты тоже можете не давать. Только… – всхлипнул он, – только отвезите меня в шко-о-олу-у-у… – громко завыл Илико, размазывая грязными руками слезы по лицу.
Софи только молча всплеснула руками и поставила на пол ведро с теплой водой и большой таз.
– Горе ты мое, – Софи мылила слипшиеся от сока волосы Илико. – Когда же ты остепенишься?
– Всему свое время, – философски сказал Ираклий, с улыбкой глядя на сморщенную от мыла мордочку сына.
В назначенный день Илико стоял перед дверью небольшой залы в здании Школы изящных искусств при Театре оперы и балета. Само здание школы Илико не впечатлило. Оно было обычным трехэтажным домом, обнесенным каменным забором с высокими резными воротами.
Они с матерью прошли по длинному коридору, с одной стороны которого были окна, а с другой – двери в классы. Широкая лестница привела их на третий этаж, где располагались танцевальные классы. Пока мать пыталась выяснить, где именно находится приемная комиссия, Илико толкнул одну из дверей и сунул любопытный нос внутрь. 
Вся стена зала представляла собой зеркало. Вдоль другой стены тянулся длинный поручень, а в углу стоял черный рояль.
– Илико! – воскликнула Софи и вытащила сына из класса. – Соберись! Сейчас ты предстанешь перед комиссией. Веди себя прилично. Говори громко и четко, но только когда тебя будут спрашивать, – она дотащила Илико до конца коридора и остановилась перед дверью в зал, возле которой стояло еще два человека: женщина и мальчик, ровесник Илико. 
Через полчаса, когда Илико рассмотрел каждую черточку на стене коридора и попрыгал по всем квадратикам на полу, дверь наконец открылась, и в коридор вышел невысокий мужчина с густой копной рыжих волос на голове.
– Вы можете идти домой, – обратился он к женщине. – Занятия начинаются через три дня. Так что ждем Вано с вещами. Он принят.
Илико было непонятно, почему этот Вано не прыгает от счастья, а мрачно смотрит в пол и колупает носком ботинка кусок отвалившейся от стены краски.
– Мой мальчик! – всплеснула руками женщина. – Ты пойдешь по стопам своей матери! Я так рада за тебя! – и она начала трясти мальчика за плечи и целовать в макушку. Вано отвернулся от нее и с тоской уставился в окно.
– Проходи, – кивнул Илико рыжеволосый. Софи тоже сделала шаг к двери, но мужчина остановил ее движением руки. – Только мальчик!
И тут впервые за все время Илико испугался. Дверь показалась ему пастью огромного животного, которое хочет его проглотить. Он схватился за рукав платья матери и сделал шаг назад.
– Ну, если ты не хочешь научиться танцевать… – пожал плечами рыжий, с любопытством разглядывая лиловый синяк под глазом Илико.
– Хочу, – тихо ответил ему Илико.
– Я что-то не расслышал, – мужчина приставил к уху руку. 
– Хочу! – громче сказал Илико.
– Что ты хочешь? – сделал глупое лицо рыжеволосый. – Может, ты хочешь есть или спать?
– Я хочу танцевать! – громко крикнул Илико и, отпустив мать, шагнул в сторону двери.

========== Глава 6 ==========

Илико смело прошел вперед и остановился посреди зала. Зал был небольшой. В его углу стоял черный рояль, а вдоль стены располагался длинный стол. За столом сидели члены комиссии: полная женщина в пенсне, седой мужчина в сером костюме, молодая худенькая женщина, полный усатый мужичок и длинноногий блондин.
Женщина в пенсне листала бумаги на столе и строго поглядывала на присутствующих поверх стекол. Седой мужчина сидел вполоборота и, прикрыв рот рукой, что-то нашептывал на ушко сидящей рядом девушке. Та поглядывала на Илико и тихо хихикала. Ее сосед бросал недовольные взгляды в их сторону и теребил черные усы. Молодой мужчина с вьющимися светлыми волосами презрительно смотрел на все происходящее. Вся его поза и выражение тонкого аристократического лица говорили о том, что ему все это скучно и неинтересно.
Вся решимость Илико испарилась, когда женщина в пенсне строго посмотрела на него и ледяным голосом спросила:
– Назовите ваше имя, молодой человек!
– Илико… – тихо пискнул мальчик.
– Отвечать надо громко и четко, – нахмурилась женщина.
Илико замолчал, испуганно хлопая глазами. От волнения его желудок сжался и в тишине зала раздался смешной квакающий звук.
– Ну что же ты, Илико, растерялся? – седой мужчина повернулся и улыбнулся Илико. – Я запомнил тебя совсем другим: веселым и общительным, – он подмигнул мальчику глазом и одобрительно кивнул головой.
В седовласом мужчине Илико узнал того самого знатока балета, которого встретил в театре. Увидев знакомое лицо и добрую улыбку, Илико облегченно выдохнул и громко ответил женщине:
– Илиа Чантурия.
– А танцевать ты умеешь? – спросил его старый знакомый.
– Конечно умею! – уверенно сказал Илико. 
– Тогда, может, ты станцуешь нам что-нибудь? – попросил его рыжеволосый мужчина, который вошел в зал после Илико и сел за рояль. – Что играть?
– Давайте «Лезгинку»! – уверенно махнул ему рукой Илико и, гордо подняв голову, встал на цыпочки и согнул правую руку у груди.
Пианист заиграл мелодию, и Илико бодро запрыгал по залу, выделывая ногами коленца и размахивая руками.
– Все, все, все… – захлопал в ладоши седоволосый.
– Не понравилось? – тяжело дыша после танца спросил Илико.
– Почему? Понравилось, – кивнул мужчина. – Но, надеюсь, ты понимаешь, что балет – это немного другое и тебе придется еще учиться?
– Конечно понимаю. Я поэтому и пришел к вам, – сдвинул брови Илико. – Если бы я умел танцевать балет, я бы сразу в театр пошел.
– А читать и писать вы умеете, Чантурия? – вступила в разговор женщина в пенсне.
– Умею, – кивнул Илико.
– Тогда подойдите к моему столу и прочитайте то, что я вам дам, – женщина указал рукой на край стола возле себя.
– От-ку-да о-сел зна-ет, что за фрукт хур-ма, – прочитал по слогам Илико.
– И как вы мне можете объяснить смысл поговорки? – строго посмотрела женщина поверх пенсне.
– Ослу все равно, что есть. Горбушку сухого хлеба или сладкую хурму. Ему главное – набить желудок, – ответил Илико. 
– Теперь посчитай от одного до десяти и обратно, – попросила учительница. Илико выполнил задание, и очкастая дама что-то чиркнула на листочке, передав его седоволосому.
– Катенька, теперь ваша очередь, – сказал мужчина, обращаясь к девушке.
– Там стульчик в углу, – сказала та Илико. – Разденься.
Илико послушно отошел в угол и стал медленно раздеваться, аккуратно вешая одежду на спинку стула. Дойдя до исподнего, он остановился и бросил сердитый взгляд в сторону комиссии.
– Подштанники тоже снимать?
– Можно оставить, – улыбнулась ему, подошедшая Катенька.
Она долго мяла руками худенькую тушку Илико, прося то согнуть ногу, то нагнуться. Когда ее теплые руки коснулись паха, мальчик нахмурился и сделал шаг назад.
– Писю трогать не дам. 
Катенька улыбнулась и громко сказала членам комиссии:
– У нас все хорошо. СтанИслав, ваш выход! – она бросила на блондина восхищенный взгляд и села на свое место.
Блондин, которого она назвала Станиславом, нехотя встал и пошел в центр зала. За ним мелкими шажками засеменил усач. Блондин что-то сказал ему на незнакомом шипящем языке, и мужичок обратился к Илико:
– Господин Псешинский просит, чтобы ты подпрыгнул как можно выше.
Илико присел на корточки и изо всех сил рванул всем телом вверх. Немного не рассчитав силу прыжка, он замахал руками, пытаясь удержать равновесие, и попятился назад. Псешинский нахмурился и снова что-то сказал переводчику.
– А теперь прыгни с места, не приседая.
Илико послушно исполнил приказ, но прыжок вышел не таким высоким, как он хотел. Мальчик испуганно посмотрел на блондина. Тот недовольно поморщился и снова заговорил на своем языке.
– Теперь стой смирно. Господин Псешинский посмотрит твою гибкость, – переводчик учтиво поклонился Станиславу и пропустил его ближе к Илико.
Руки блондина были холодными и очень цепкими. Таким же холодным и цепким был его взгляд. Псешинский крутил Илико в разные стороны, нагибал вперед назад, заставлял поднимать руки в стороны и напоследок взял правую ногу Илико и задрал ее над полом высоко вверх.
Илико сжал зубы от боли. Он напрягся всем телом и неожиданно для себя пукнул. Псешинский выпустил ногу Илико из своих рук и, зажав длинными тонкими пальцами нос, отошел от Илико на несколько метров. Бросив ненавидящий взгляд на мальчика, Псешинский шикнул что-то переводчику, уходя на свое место, и тот, сказав Илико: «Одевайся!» – быстро засеменил на свое место вслед за блондином.
Илико одевался, закусив губу, стараясь не расплакаться. Ему было ужасно стыдно и перед строгой теткой в пенсне, и перед милой Катенькой, и перед седоволосым мужчиной. И хотя Псешинский ему не понравился больше всех, перед ним Илико было особенно стыдно.
– Подожди за дверью, – сказал ему рыжий пианист. – Комиссия посовещается и объявит свое решение через несколько минут.
Илико вылетел из зала и с разбега уткнулся лицом в живот матери. Он уже не мог сдерживаться и стал громко рыдать, растирая слезы о мягкий вязаный жакет.
– Ты что, Илико? – погладила его по голове Софи.
– Я все испо-о-ортил! – громко выл Илико.
– Что ты опять натворил? – спросила Софи, пытаясь оторвать от себя сына.
– Я пукну-у-ул… – громко заорал Илико, насмешив этим стоящего недалеко светловолосого мальчика, который, видимо, тоже пришел поступать в школу.
– Не плачь, Илико. На этом ведь жизнь не закончилась! – гладила сына по голове Софи. – Поедем домой. Там тебя друзья ждут. А на следующий год пойдешь в нашу школу. Дома все лучше, чем в чужом большом городе.
Но от слов матери Илико заплакал еще сильнее. Он снова уткнулся ей в живот, сотрясаясь от рыданий. Дверь зала открылась, и в коридор вышел старый знакомый Софи и Илико, Реваз Темурович Гогонава. 
– Эй, Илико! – мужчина дружелюбно кивнул Софи и похлопал по спине Илико. – У тебя что-то страшное случилось?
– Я пукну-у-ул… – Илико на секунду поднял голову, растирая слезы кулаком.
– В этом нет ничего страшного, – улыбнулся мужчина. – Такое с каждым может случиться. И я хотел тебе сказать, что ты принят в нашу школу.
– Несмотря на то, что я пукнул под нос господина Пше… Пшес… в общем, этого господина? – Илико удивленно хлопал глазами, не веря своим ушам.
– Конечно, господин Псешинский на тебя очень зол, но он не смог устоять перед твоей природной гибкостью, – и Гогонава обратился к Софи: – Сейчас с вами еще немного побеседует наш врач, потом заполните документы, и через три дня ждем Илико с вещами в школе.
– Простите, Реваз Темурович, – обратилась к нему покрасневшая Софи, – а сколько будет стоить обучение? 
– Обучение бесплатное, – ответил Гогонава, – платные только дополнительные занятия, но это если Илико будет отставать по каким-то предметам. И еще вам нужно будет оплатить школьную форму и костюм для занятий. Иосиф Моисеевич даст вам адрес ателье.
– Спасибо вам за все, Реваз Темурович, – Софи приложила руку к груди и учтиво поклонилась.
– Не за что, – улыбнулся Гогонава, открывая дверь зала. – Да, совсем забыл спросить, – он остановился возле двери. – Этот восхитительный синяк ты получил в честном бою?
– А то как же, – Илико громко шмыгнул носом и улыбнулся.

========== Глава 7 ==========

Илико стоял на небольшой деревянной тумбе уже почти полчаса. Пока вокруг него, громко шаркая ногами, «ползал» маленький старый еврей с пышной седой шевелюрой и надетой на руку подушечкой с булавками, Илико успел посмотреть, как уличная собака за окном чуть не попала под колеса кибитки, потом получила кусок недоеденной булки от сердобольного прохожего, попила из лужи и, наконец, уселась на мостовую и принялась усердно вылизывать слипшуюся от грязи шерсть.
Этот момент из жизни собаки Илико стал уже неинтересен, и его внимание привлек уличный музыкант, развлекающий прохожих игрой на шарманке. Заинтересовал даже не сам шарманщик, а небольшая мартышка на его плече. Мартышка строила смешные рожицы и с удовольствием принимала фрукты из рук зевак. 
На мартышке была нежно-голубая кофточка и пышная юбка, такая же, как у балерин в театре. Когда мартышка наелась и корчить рожицы ей тоже надоело, она подняла лапкой юбку и долго чесала задницу. Потом забавный зверек снял шляпу с шарманщика и принялся ковыряться в его волосах, периодически что-то закидывая себе в рот.
– Фу… – Илико скорчил брезгливую мордочку и перевел взгляд на зеркало, висящее прямо перед ним. В нем он увидел себя в темно-синих брюках и такого же цвета безрукавке. Поверх нее был надет короткий пиджак в сине-красную клеточку. – Долго еще? – спросил Илико у еврея.
Тот поднял на Илико недовольный взгляд и сдвинул густые всклокоченные брови, чем стал похож на старую злую сову.
– Если бы вам, молодой человек, во время примерки не приспичило почесать нос, а потом ногу, то мне не пришлась бы заново наметывать рукава, – сказала злая сова и снова принялась втыкать в ткань иголки.
– Есть какие-то сложности? – подошла к недовольному портному Софи.
– У меня никаких, – ответил ей старик. – А вот у вас, милочка, есть одна большая проблема лет шести, – и еврей покосился на Илико, который строил рожицы обезьянке, сидящей на плече шарманщика.
– Ну, как сходили к портному? – Нана приняла из рук сестры сумки с одеждой.
– Ой и дорого все, – вздохнула Софи. – Пальто, костюм и две рубашки обошлись в сорок рублей. Портной сказал, что ткань очень хорошая и если носить костюм аккуратно, то на следующий год можно будет просто удлинить рукава и брючины. Но ты же знаешь моего… Илико! Немедленно слезь с перил! – крикнула Софи сыну и добавила сестре: – Он меня с ума сведет!
– Он у тебя просто чудо, – улыбнулась Нана, подхватывая Илико, который плавно спускался по лестничным перилам.
– И дорогой. Причем в прямом смысле, – вдохнула Софи. – Только в конце весны купила ему ботиночки на вырост. И вот… – она поймала пробегающего мимо Илико за руку и показала на его ноги. – Какой там вырост. До конца сезона хватило бы. Заказала трико для занятий танцами, а это еще десять рублей. Потратила почти все сбережения.
– Софи, дорогая, – Нана поцеловала сестру в щеку, – позволь мне сделать Илико небольшой подарок. Я куплю ему ботиночки в школу, – и крикнула Илико, который, лежа на полу, пытался достать из-под кровати насмерть перепуганную кошку: – Илико! Как смотришь на то, чтобы мы завтра с тобой прошлись по магазинам?
Конечно, Илико был «за». Всего за две встречи с Наной он привязался и полюбил добрую и веселую тетку. Несмотря на преклонный, как казалось Илико, возраст, дэида не упускала возможности поиграть с ним и даже немного похулиганить.
Они сидели в небольшом уличном кафе и ели облитые шоколадом фрукты. Перед ними стояла небольшая пиала с горячим шоколадом, и они макали в него кусочки дыни, абрикосов и ягоды вишни.
– Дэида, а ты будешь приходить ко мне в школу? – спросил Илико, пытаясь в шоколадной массе отнять маленькой деревянной шпажкой кусок дыни у Наны. 
– Кончено. Буду приходить к тебе каждые выходные, – ответила Нана, ловко подцепив дыню на свою шпажку. – Опа! И снова я выиграла, – она победно улыбнулась и сунула дыню в шоколаде в рот.
– Дэида, – вздохнул Илико. – Я немного боюсь. 
– Чего боишься? Остаться один в школе без мамы и папы? – Нана погладила Илико по голове.
– Нет, – мотнул головой мальчик. – Боюсь, что не стану балеруном. Вдруг я не смогу?
– Никогда так не думай! – хлопнула Нана рукой по столу. – Всегда верь, что все получится! А теперь пошли в мастерскую. Твой чемодан, наверное, готов.
Через два дня Илико в сопровождении мамы, Наны и Сандро вошел в высокие резные ворота Школы изящных искусств. На нем был школьный костюм, до блеска начищенные новые ботинки, а в руках он держал небольшой купленный тетей чемодан, на кожаной крышке которого была выбита небольшая бабочка.
По двору школы бегали второгодки, весело приветствуя друг друга. Выпускники начальных классов чинно сидели на лавочке и делились впечатлениями о лете. В центре двора стояли первоклассники. Над ними возвышалась та самая женщина в пенсне и, глядя в бумажку, выкрикивала фамилии.
– Нанадзе!
– Тут я, – знакомый мальчик, поступивший в школу перед Илико, поднял вверх руку.
– Смирнов! – снова выкрикнула учительница.
– Здесь! – светловолосый мальчишка поднялся со своего чемоданчика и кивнул головой.
– Чантурия! Чантурия! Где Чантурия? – учительница оглядела ряд голов учеников.
– Я тут! – крикнул издалека Илико и кинулся в сторону своих одноклассников.
– Опаздываете, – неодобрительно покачала головой учительница.
– А я не виноват. Просто когда выходил из дома, передо мной пробежала черная кошка. Пришлось возвращаться и вылезать через окно, чтобы не попасться ей на пути. А под окном оказалась лужа, и пришлось искать чистильщика обуви, чтобы он отполировал ботинки. Смотрите, как они теперь блестят, – и Илико гордо выставил вперед ногу.
Ученики громко рассмеялись. Учительница сдвинула брови, но Илико заметил, что ее глаза не были сердитыми.
– Итак, класс. Теперь вы ученики нашей школы, а я ваш наставник. Я буду учить вас чтению, правописанию и арифметике. Зовут меня Тамрико Самуровна. Обращаться ко мне надо «госпожа учительница» или по имени-отчеству. А теперь прощайтесь со своими родственниками, и я проведу вас в вашу комнату.
Когда мама, тетя Нана и дядя Сандро пошли в сторону ворот, сердце Илико болезненно сжалось. На секунду ему показалось, что сейчас они уйдут и он больше их не увидит. Но в этот момент мама обернулась и, улыбнувшись, помахала ему рукой. Тяжесть прошла, и Илико, подхватив за ручку чемодан с бабочкой, кинулся вслед Тамрико Самуровне и остальным ученикам.
Комната, куда учительница привела мальчиков, была спальней. В ней было десять кроватей, ровно по числу учеников. Возле каждой кровати стояли стул и тумбочка.
– Верхнюю одежду и форму нужно повесить на плечики в шкаф, – учительница показала на огромный шкаф в углу. – Надеюсь, родители побеспокоились и пришили на ваши вещи метки?
– У меня на всей одежде вышита бабочка, – тут же подал голос Илико.
– Почему бабочка? – удивленно подняла брови Тамрико Самуровна.
– Меня тетя называет Пэпэла, – охотно ответил Илико. – Потому что я легкий и воздушный, как бабочка.
– А еще ты пердун, – тихо сказал ему на ухо светловолосый мальчик, который откликнулся на фамилию Смирнов. 
Настроение Илико резко упало. Он посмотрел на Смирнова и так же тихо спросил у него:
– Ты ведь никому про это не расскажешь?
– Не расскажу, если ты будешь со мной делиться вкусностями, – мальчик состроил довольное лицо. – Это моя кровать, – он бросил на ближайшую кровать свой чемодан. – Можешь занять соседнюю. Разрешаю.
– Эй, Чантурия! Помнишь меня? – к Илико подбежал второй мальчик. – Я там нам две кровати занял. На одну положил чемодан, а на вторую пришлось ботинок кинуть, чтоб не заняли, – мальчик показал босую ногу в полосатом носке. – Я ее для тебя занял.
– Спасибо, – Илико бросил сердитый взгляд на Смирнова. – Как тебя зовут? – обратился он ко второму мальчику. 
– Вано Нанадзе, – ответил тот и протянул Илико руку.
– Илико Чантурия, – улыбнулся ему Илико, и, пожав друг другу руки, мальчики пошли разбирать вещи.

========== Глава 8 ==========

Илико сразу понял, что в лице Вано Нанадзе нашел друга. Вано снял с кровати Илико ботинок и помог закинуть на нее чемодан.
– Красивая бабочка, – Вано провел пальцем по выбитому на коже чемодана рисунку. – Ты правда хочешь стать танцором?
– Конечно хочу! Почему спрашиваешь? – удивился Илико, неумело вешая на вешалку школьную форму.
– А я ненавижу балет, – вздохнул Вано, помогая Илико аккуратно повесить пиджак.
– Почему? – спросил Илико, доставая со дна чемодана припрятанную чурчхелу.
– Балет убил маму, – вздохнул Вано, принимая от Илико кусок сладкой колбаски.
– Как убил? – Илико зубами снял с веревочки большой кусок с орехом.
– Сначала у нее стали болеть ноги, и ее отправили на пенсию. Потом она упала и ударилась головой. После этого у нее что-то случилось с мозгами, и она умерла, – Вано вздохнул и стал молча жевать лакомство.
– Так она от старости умерла. Такое бывает, – попытался поддержать друга Илико.
– Она не очень старая была. Когда она умерла, ей двадцать семь было. Вообще, я ее плохо помню. Мне тогда было четыре года. Меня воспитывала тетя Ирма. Она работает в театре костюмершей и просто с ума сходит по балету. Вот и отдала меня сюда, – Вано помог сунуть под кровать чемодан Илико и сел рядом с ним. – А у тебя родители живы?
Илико хотел рассказать Вано про маму и папу, про тетю Нану и дядю Сандро, но в этот момент вошла Тамрико Самуровна и громко хлопнула в ладоши.
– Класс! Внимание! – громко крикнула она. – Вы теперь ученики нашей школы и должны строго соблюдать ее распорядок. Он будет вывешен на двери вашей спальни. А сейчас я вам его зачитаю. Итак… Подъем в шесть. Завтрак с семи до половины восьмого. С восьми до десяти уроки по основным предметам: арифметика, чтение и правописание. Эти уроки буду вести я. До половины одиннадцатого большая перемена. С половины одиннадцатого до часу – занятие в танцевальном классе. Его будет вести господин Псешинский. В час обед и до трех часов свободное время. Его можно потрать с умом, например, читая книги или готовя домашнее задание. С трех до шести снова занятия в танцклассе. Потом отдых и в семь – ужин. Отбой в девять. 
– А можно после ужина на улице погулять? В мячик погонять или просто побегать? – спросил у учительницы Илико.
– Побегать? В мячик поиграть? – Тамрико Самуровна впервые улыбнулась, но эта улыбка не понравилась Илико. – Не думаю, что вам захочется бегать после занятий, – ответила она ему.
– Почему? – удивился Илико.
– В свое время узнаешь, – отрезала Тамрико Самуровна. – В первый день я буду сопровождать вас до учебного корпуса. Покажу вам классы, столовую и библиотеку.
– А домой нас будут отпускать? – спросил Вано.
– Родители учеников, которые живут в городе, смогут их забирать на выходные. Приезжие ученики смогут поехать домой на время каникул и на большие праздники. Например, на Рождество, – ответила учительница.
– А у меня в семье Рош Ха-Шана* отмечают, а не Рождество, – вздохнул маленький черноволосый мальчик.
– Жид, – тихо сказал Смирнов, и два мальчика, стоящие рядом с ним, громко прыснули от смеха.
– Это надо обсудить твоим родителям с директором школы, Ревазом Темуровичем Гогонавой, – ответила ему Тамрико Самуровна, не расслышав реплику Смирнова.
– Директор это высокий такой и седой? – подскочил на месте Илико.
– Верно, – кивнула учительница.
– Так вот откуда он про балет так много знает! – выкликнул Илико. – Мы с ним познакомились в театре на «Лебедином озере». Это он маме сказал отдать меня в эту школу.
– Выскочка… – тихо прошипел за спиной Илико Смирнов, – и еще пердун, – и он больно толкнул Илико локтем.
Илико нахмурился и замолчал. Пока учительница рассказывала, как нужно вести себя в школе, он исподлобья поглядывал на Смирнова, который о чем-то шептался с двумя мальчишками и, поглядывая на Илико, хитро ухмылялся.
Вторым соседом Илико оказался мальчик, который праздновал другое Рождество. Илико не знал, что такое Рош Ха-Шана, но он знал это неприятное слово «жид». Жиденком часто называли его друга Давида мальчишки из другого района, и в таких случаях вся компания бросалась в бой с обидчиками.
– Можно я с вами тоже дружить буду? – спросил у Вано и Илико новый знакомый.
– Конечно можно, – кивнул Илико.
– А вы дразниться не будете? – недоверчиво посмотрел на них мальчик.
– Не волнуйся, – ответил Вано. – Не будем. А если кто тебя обидит, то мы ему наподдадим как следует, – он бросил взгляд на Смирнова и остальных мальчишек. Те сидели на кровати Смирнова и раскладывали на тумбочке принесенную из дома еду. – Правильно я говорю, Илико? – спросил Вано у притихшего Илико.
– Ага, – кивнул тот и опустил глаза вниз. Связываться со Смирновым ему не хотелось по понятным причинам, но в нем боролись чувство страха быть осмеянным всем классом и чувство справедливости.
– Меня Изя зовут. Шнипперсон, – Изя сел на кровать рядом с Илико и положил на тумбочку газету, в которую было что-то завернуто. – Ужина не будет, потому что столовая сегодня не работает еще. Давайте поедим. Тетя пирожки приготовила. Угощайтесь.
– А у меня есть сок и немного сыра, – Вано быстро юркнул под кровать и, достав из-под нее сумку, положил на тумбу завернутый в мокрую тряпочку сыр и бутылочку сока.
– У меня есть один помидор. Но он большой, – Илико тоже полез под кровать за продуктами. Нащупав в чемодане помидор и два вареных яйца, он запихнул в ботинок кулек с леденцами и большое яблоко. Несмотря на то, что у него появилось два друга, настроение у Илико было плохое. Он бы с радостью поделился с Вано и Изей конфетами и яблоком, но он решил отдать их Смирнову, чтобы тот не выдал его секрет. От этого Илико чувствовал себя неуютно и паршиво.
После импровизированного ужина мальчикам было разрешено погулять в парке перед школой. Накинув курточку и сунув ноги в старые ботинки, Илико вместе со своими друзьями направился к двери.
– Куда прешься, жиденок! – высокий парень, которому было явно больше, чем шесть, толкнул маленького Изю плечом. Тот покачнулся и, не удержавшись, сел на пол на попу.
– Ты чего? – подлетел к обидчику Вано. – Он не виноват, что родился евреем!
– Да я сейчас тебе твои ножки повыдергиваю, кузнечик! – мальчик толкнул Вано в грудь, и тот вылетел за дверь.
– Не обижай моих друзей, а то… А то я… – взвился Илико, помогая Изе подняться с пола.
– Что ты, бабочка, сделаешь мне? Крылышками забьешь до смерти? – засмеялся верзила.
– Я тебе нос разобью! – крикнул красный от гнева Илико и ринулся на него с кулаками.
– А если хорошо подумать? – у двери стоял Смирнов и криво улыбался. Илико замер на месте, стиснув зубы и сжав кулаки. – Пойдем, Гога, – он похлопал по плечу наглого мальчишку. – Эти насекомые нам ничего не сделают. Бабочка, кузнечик и… жук-навозник, – хохотнул Смирнов и вышел из комнаты, взяв за руку Гогу.
– Ты чего остановился, Илико? – удивленно спросил его Вано, заходя обратно в комнату. – Мы бы вместе завалили этого Гогу.
– Я не могу, – вздохнул Илико.
– Почему? – спросил его Изя, потирая ушибленную попу.
– Смирнов знает мой секрет, – вздохнул Илико.
– Какой секрет? – спросили хором Изя и Вано.
– Не могу сказать, – мотнул головой Илико и опустил глаза.
– Можешь! Мы ведь друзья! – воскликнул Вано.
– У друзей не может быть секретов! – пискнул Изя. – Хотите я вам свой скажу?
– Давай, – кивнул ему Вано.
– Когда я был совсем маленьким, мне писю отрезали, – покраснев, ответил Изя.
– Всю? – Илико на минуту забыл про свои проблемы и с интересом посмотрел на узенькие штанишки Изи.
– Зачем всю? – удивленно поднял брови Изя. – Только кожицу обрезали. У нас так принято.
– А я влюблен в свою кузину, – признался Вано. – Она старше меня на восемь лет. Я ее с детства люблю. Лет с четырех. Когда меня тетя в школу повела, я ей в книжку записку положил.
– И чего написал? – спросил Изя.
– Написал, что люблю ее и чтобы она замуж не выходила, а меня дождалась, – Вано шмыгнул носом. – А сейчас стыдно за это. Боюсь на выходные домой возвращаться. Если она братьям расскажет про записку, кузены меня на смех поднимут. Они и так меня не очень любят.
– А теперь твой секрет, Илико! – Изя и Вано вопросительно посмотрели на Илико.
Тот немного подумал и сказал:
– У меня папа болеет сильно.
– И все? – снова хором спросили друзья.
– Все, – кивнул Илико и опустил глаза в пол. 
*Рош Ха-Шана – еврейский Новый год.

========== Глава 9 ==========

Все вокруг было залито ярким светом. Внизу расстилался разноцветный ковер из цветов. Илико порхал над ним, размахивая руками под тихие звуки музыки, а за его спиной мягко шелестели тонкие крылышки. Он опустил глаза и увидел зал, битком забитый народом. В первом ряду сидела улыбающаяся мама, розовощекий и здоровый отец. Тетя Нана махала Илико рукой в нежно-розовой перчатке. Рядом с ней сидел дядя Сандро и, одобрительно кивая головой, крутил в пальцах черный ус. Мамука, Реваз, Давид и Егорка тоже были в зале и хлопали в ладоши в такт музыке.
Илико был счастлив. Музыка заполняла его всего, заставляя крылышки за спиной трепетать и кружить его над сценой. Он повернулся направо, в сторону кулис, и увидел там улыбающихся ему Изю и Вано. Илико помахал им рукой, и друзья ответили ему тем же. Он обернулся к левой кулисе и с ужасом увидел там Смирнова с рогаткой в руках. За его спиной стоял Станислав Псешинский, зажав нос тонкими пальцами. 
Смирнов натянул резинку и прицелился. Илико в панике заметался над сценой. Раздался свист и тихий хлопок. Тонкие крылышки за спиной Илико замерли и растворились в воздухе, а он начал падать в черную оркестровою яму.
Илико вздрогнул и проснулся. Его сердечко бешено билось в груди, и он с трудом переводил дыхание. Немного успокоившись, Илико услышал в тишине спальни всхлип. Он встал и подошел к кровати Изи.
– Изя, ты чего? – Илико тронул рукой вздрагивающее плечо друга.
– Мне страшно, – Изя повернул к Илико заплаканное лицо.
– Не плачь! – Илико сел к нему на кровать. – Ты привыкнешь! Я тоже домой хочу, но танцевать я хочу сильнее, – прошептал он. – Хочешь, я полежу рядом, пока ты не уснешь?
Изя шмыгнул носом и, кивнув, подвинулся к краю кровати.
– Бабушка, когда была жива, меня всегда по голове гладила, чтобы я уснул, – Изя повернулся к Илико спиной. Илико вздохнул и, улегшись удобнее, стал гладить Изю по черным волосам. – А я правда на навозного жука похож? – спросил его Изя.
– Нет, – ответил ему Илико. – Ты на букашку похож. Такую маленькую… кругленькую… с черными… – глаза Илико закрылись, и он провалился в глубокий сон.
Проснулся он от громких криков и смеха.
– Тили-тили тесто, жених и невеста! – кричал Смирнов, прыгая возле кровати.
– Они вместе спят, как муж и жена, – корчил рожи переросток Гога.
– Нужно навознику платье найти, чтобы на девочку был похож, – гудел носатый Реваз.
Другие мальчишки тоже смеялись, заискивающе глядя на Смирнова. Рядом с Илико сидел испуганный Изя. Вано пытался прорваться к друзьям, но Гога закрывал ему дорогу широкой спиной.
– Вы чего орете? – Илико окончательно проснулся и сел на кровати рядом с Изей. – Изя плакал, а я его хотел успокоить.
– Так он еще и плакса? – Смирнов засмеялся громче. – Наш навозник точно девчонка!
– Не смей его так называть! – взорвался Илико, забыв страх, и подскочил, чтобы кинуться на обидчика с кулаками.
– Класс! – раздался громкий голос Тамрико Самуровны от дверей. – Что тут происходит?
– Чантурия спал в одной кровати с жиде… Шнипперсоном, – крикнул Смирнов и победно посмотрел на Илико.
– Тамрико Самуровна, – начал Илико. – Изя просто испугался. Можно нам сдвинуть кровати вместе, пока он не привыкнет? Он будет знать, что я рядом, и не будет бояться.
Смирнов посмотрел на учительницу, видимо, ожидая, что она засмеется или будет ругаться. На лице Тамрико Самуровны на секунду появилось одобрение, но она взяла себя в руки и снова надела на себя маску бесстрастности.
– Хорошо, – сказала она и холодно добавила: – но только до тех пор, пока Шнипперсон не привыкнет.
Илико бросил злой взгляд на растерянного Смирнова. Гога отпустил Вано, и тот наконец смог подойти к друзьям.
– Ты чего спать-то с Изей улегся? – спросил Вано, помогая Илико и Изе сдвигать кровати.
– Он плакал. Не мог же я его бросить? – ответил Илико, громко пыхтя.
– Так надо было просто успокоить и спать идти на свою кровать. Вас же теперь засмеют, - отозвался Вано.
– Если ты боишься, что и над тобой будут смеяться, можешь с нами не дружить, – нахмурился Илико.
– Я не боюсь и друзей не бросаю, – Вано поднатужился и двинул кровать вперед.
Первоклассники нестройной толпой вошли в здание школы вслед за Тамрико Самуровной. Она рассадила их парами за парты и раздала на каждую парту по учебнику. Илико она посадила с длинношеим Гией, Вано оказался рядам с лупоглазым Вахтангом, а Изя - с армянином Гариком. После недолгой речи о правилах поведения в школе Тамрико Самуровна сказала:
– Я буду преподавать вам сразу несколько предметов: чтение, правописание и арифметику. Но мой любимый предмет – литература. Кто из вас знает русский язык? – спросила она, обведя глазами класс. Все мальчики подняли руки. – Хорошо, – кивнула учительница. – Просто многие произведения лучше изучать на русском. Кто умеет читать по-русски? – снова спросила она.
– Я! – ответил со своего места Смирнов. – Я тут единственный русский. И читать умею только я, – он презрительно оглядел класс.
– Во-первых, Смирнов, прежде чем говорить, вы должны поднять руку. Во-вторых, вы должны дождаться, пока я разрешу вам говорить. И в третьих, отвечать надо стоя, – Тамрико Самуровна сдвинула брови. – Кто-то еще умеет читать по-русски?
– Я умею, – сказал Илико, одновременно подняв руку и вскочив со стула.
– Чантурия! Разве я разрешала вам говорить? – учительница сдвинула брови.
– Вы же сами спросили, – обиделся на нее Илико. – А я поднял руку и встал.
– Откуда ты можешь читать по-русски? – хмыкнул Смирнов.
– Смирнов! – учительница хлопнула по столу указкой. – Еще один звук, и я отведу вас к директору. Так кто вас научил читать, Чантурия? – обратилась она к Илико.
– Мама с папой в том году сдавали все лето комнату русской учительнице. Она меня учила читать. А русский я и раньше знал. У нас в городе полно русских отдыхающих, и вывески все на русском написаны. Вот я потом по ним и продолжал учиться, – охотно объяснил Илико. Смирнов потянул руку вверх, чуть приподнявшись на стуле.
– Слушаю вас, Смирнов! – кивнула ему Тамрико Самуровна.
– Чантурия врет! Не может он читать! – выкрикнул Смирнов и с ненавистью посмотрел на Илико. – Вы его испытайте!
– Хорошо, – кивнула учительница. – Но сначала вы выйдете к доске и прочитаете текст, который я вам дам.
Смирнов победно поднял голову и прошел к доске, по дороге толкнув Изю в плечо. Тамрико Самуровна открыла перед ним букварь и показала указкой на страницу.
– Прошу, – кивнула она Смирнову.
– Мы, а-а-а… Ма-а-а. Мы, а-а-а. Ма-а-а… Ма-ма. Мы… мы… л, а-а-а… Мы-ла. Ры, а-а-а… Ра. М… у-у-у. Му. Раму, – мычал Смирнов.
– Достаточно, – прервала его учительница. – Чантурия, теперь ваша очередь.
– Са-ша е-ла ка-шу, – резво прочитал Илико. – Ку-шай ка-шу, Са-ша. 
– Хм… – протянула Тамрико Самуровна. – Неплохо, Чантурия, – кивнула она Илико. – Считайте, что у вас будет на час больше свободного времени, чем у других. Надеюсь, вы проведете его с пользой. Например, за чтением книг. А остальных жду после обеда на дополнительные занятия по русскому.
– И меня? – удивился Смирнов.
– И вас тоже, Смирнов, – ответила ему учительница. – Садитесь на места.
– Выскочка! – Смирнов толкнул Илико и пошел на свое место.
– Как я и говорила, мой любимый предмет – литература, но его я буду преподавать вам в средней школе. Я постараюсь привить вам любовь к ней. А сейчас я хочу прочитать вам одно из моих любимых стихотворений, – Тамрико Самуровна прикрыла глаза и стала на распев читать стихи: – Из вереска напиток 
Забыт давным-давно,
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино…
Мальчики замерли, слушая грустную историю о маленьких медоварах и короле…

========== Глава 10 ==========

Псешинский встретил мальчиков в танцклассе. Он сидел на кресле в изящной позе, вытянув вперед длинные ноги и облокотившись рукой о подлокотник. На его красивом лице были все те же скука и безразличие. Он слегка повернул голову в сторону вошедших учеников, и его губы презрительно скривились.
– И эти ешть будушей балета? – кинул он усатому переводчику на ломанном русском. 
Илико, Вано и Изя вошли в класс последними. Илико остановился в дверях и, закинув руки за спину, стал поправлять трико, врезавшееся в попу.
– Эти тирко просто ужасные, – проворчал он. – Мало того, что чувствуешь себя голым, они еще и в попу врезаются.
– Божиш мой, – закатил глаза Псешинский. – Трико, мальшик! – он встал и прошелся по залу, выпрямив спину, словно в нее была вогнана палка, и как цапля выбрасывая вперед ноги. – Так, класс! Кто иж ваш знать, что такой ешть балет? Переведите, Бейсик, – кивнул он переводчику.
– Мы знаем русский, – громко ответил за всех Илико.
– Я вам давал говорить? – нахмурился Станислав и, раздвинув руками детей, подошел к Илико. – Ты кто ешть такое? Ты ешть вошь. Ништо. Пока я не поняв, что ты ешть талант. Отвечать, только когда спрашивать! – и Псешинский больно ударил Илико по ляжке, деревянной линейкой, которую все это время держал в руке. – Это ешть мой друг, – он поднял линейку над головой. – Ешли он недоволен, то будет по вам бить. Спрашиваю: кто знать, что ешть балет?
– Я знаю, – ненависть к этому высокомерному павлину придала Илико смелости. – Я был на балете с мамой, и там балеруны так крутились, что вам и не снилось!
– Божеж мой, – снова закатил глаза Псешинский. – Артишт балета! Танцор, но не балерун! – линейка ударила Илико по плечу. – Як он кружишь? Покажи?
Илико вышел на середину зала, согнул руки в локтях, выставил вперед ногу и резко крутанулся на месте. Тонкие полупальчики, надетые на ноги, позволили ему легко скользить по отполированному полу, и Илико, сам того не ожидая, повернулся на одной ноге два раза вокруг своей оси.
– Хм… – Псешинский схватил тонкими пальцами подбородок и сощурился. – Это ешть фуэте, мальшик!
– Точно! Футэ! – кивнул Илико. – И настоящие балеру… танцоры так умеют! – он с вызовом посмотрел на Станислава.
Псешинский молча вышел на середину зала, снял узконосые ботинки, согнул руки перед собой полукругом, выставил вперед ногу и кивнул рыжему пианисту. Тот открыл крышку рояля и, резко уронив руки на клавиши, заиграл энергичную мелодию.
Станислав крутился на одной ноге то разводя руки в стороны, то снова выставляя их вперед. Его нога описывала полукруг и снова взлетала, глаза блестели, а на лице сияла лучезарная улыбка. Илико показалось, что перед ним волшебник, который танцует какой-то магический танец. Сердце Илико забилось от восторга, дыхание перехватило, а глаза расширились от удивления.
– Ва-а-ах… – выдохнул он и захлопал в ладоши, когда музыка оборвалась и Станислав замер в той же позе, что и начал танец. 
– «Вах» говорить деревня! – лучезарная улыбка сошла с лица Псешинского и сменилась брезгливой гримасой. – В театре говорить: «БравО!», «Бис!». И это услышать не все иж ваш. Сейчас всем сесчь на пол, и я знакомиться с каждый. Потом буду расскажать история балета. 
Псешинский начал вызывать каждого ученика по фамилии, и когда он выкрикнул фамилию Вано, его взгляд на секунду задержался на нем.
– Нанадзе? Нино Нанадзе кто ешть тебе? – спросил он у Вано.
– Мама, – Вано опустил голову.
– Хороший был балерина. Ошень хороший. Надеюсь, что сын Нино наследил у матери талант, – кивнул Станислав.
– Унаследовал, – тихо поправил его переводчик.
– Пся крев! – воскликнул Псешинский. – Не сметь меня править!
Бейсик что-то «пшикнул» хореографу и поклонился.
– Сейчас я буду расскажить. Мне трудно говорить на русский, проше на польский, поэтому слушать гошподин Шагонашвили.
– Джагонашвили, – нахмурился переводчик, но Псешинский кинул на него испепеляющий взгляд, и тот замолчал.
То ли Псешинский рассказывал неинтересно, то ли переводчик слишком нудно переводил его, но не выспавшийся за ночь Илико не заметил, как уснул под монотонное бурчание толстого Бейсика. Его голова упала на плечо сидящего рядом Вано, и он уплыл на легких волнах сна.
– Шантури! – линейка больно ударила его по спине. – Как смеешь спать на мой занятий! – Илико подпрыгнул на месте и стал испуганно озираться по сторонам. – Теперь у вас ешть пять минут перерыв, потом разогреем мышца и растяжка, – объявил Псешинский классу. – Шантури! Тебя тянуть буду лично я! – и хореограф недобро улыбнулся Илико.
– Ты чего творишь, Илико! – Вано толкнул друга в плечо. – Этот Псих Шинский и так тебя ненавидит, так ты его еще задираешь и злишь. Не боишься, что он тебя выкинет из школы? 
– У Чантурии с Псешинским давние счеты, – хмыкнул проходящий мимо Смирнов. – Он решил сам с тобой заниматься? Наверное, отомстить хочет!
– За что отомстить? – удивленно заморгал глазами Изя.
– Неважно, – буркнул Илико и пошел к толпе мальчишек, которые стояли посреди зала и по очереди крутились на одном месте, пытаясь повторить фуэте.
– Да как он потом на месте устоял? – спросил у стоящих вокруг ребят Гия, сидя на полу. – Я крутился меньше него, но до сих пор встать не могу.
– Я тоже еле на ногах устоял после фуэте, – согласился рыжий Каха. – А он даже не покачнулся ни разу.
– А вы заметили, как он головой крутил? – встрял в разговор Илико. 
– Ты думаешь, что такой умный и сразу отгадал секрет фуэте? – усмехнулся Смирнов. – Давай вместе будем кружиться. После этого кто покачнется, тот проиграл.
– На что спорим? – сощурил глаза Илико.
– На ужин. Кто проиграет, отдает второму ужин, – Смирнов толкнул Илико в грудь.
– Согласен, – Илико смело шагнул к нему навстречу.
Псешинский с презрительной улыбкой на тонких губах все это время наблюдал за мальчиками, а толстяк Бейсик переводил ему разговор учеников, склонившись к его уху.
Илико и Смирнов встали в центре зала и начали состязание. Мальчики громко считали количество оборотов, хлопая в ладоши. 
Илико точно знал, что секрет кроется в повороте головы. Он изо всех сил пытался резко поворачивать ее после каждого круга и смотреть в одну точку, а именно на Изю, который стоял в стороне и с любопытством смотрел на друга.
– Двадцать пять, двадцать шесть… – громко считал Гога, выбранный секундантом. Вано внимательно наблюдал за Смирновым, дабы избежать хитрости с его стороны. – Тридцать! – крикнул Гога и махнул рукой.
Мальчики одновременно остановились, и Смирнова тут же повело в сторону. Он сделал несколько шагов и сел на пол. У Илико тоже немного кружилась голова, но он устоял на ногах и даже встал в красивую позу, похожую на ту, что принимал Псешинский.
– Илико-о-о!!! – заорал Вано и кинулся к другу. – Ты победил!
– Согласен, – Смирнов сидел на полу, тяжело дыша. – Я отдам тебе ужин, Чантурия.
– Не нужен мне ужин, – махнул рукой Илико. – Обещай, что будешь молчать – шепнул он на ухо Смирнову.
– Перерыв оконшен! – Псешинский захлопал в ладоши и встал. – Все разошлись на пары. Шантури, идешь со мной! – и холодные руки Станислава крепко схватили худенькое плечо Илико.

========== Глава 11 ==========

Занятия окончились, и Илико вышел с друзьями из танцкласса. Он сказал им, чтобы его не ждали, а сам свернул к лестнице, спустился на два пролета вниз и сел на последнюю ступеньку, перед подвальным помещением школы. 
Впервые в жизни ему было так плохо. Плохо было и физически, и морально. Его тело ныло после растяжек и занятий в танцклассе. Псешинский с совершенно бесстрастным лицом выворачивал Илико руки, складывал его тело почти пополам, наседал всем своим весом на плечи и раздвигал тонкие ножки так, что Илико казалось, что он слышит, как трещит его кожа. Илико крепко сжимал зубы и втягивал в себя наворачивающиеся слезы. 
После растяжки начались занятия у станка, но и тут Псешинский не отставал от Илико. Удары линейкой сыпались на худенькие плечи, на напряженные до боли икры и ляжки. 
– Шантури! Подбородок дершишь! Носок тянуть! Нога выше! Лентяй! Выше! – слышал Илико окрики и изо всех сил тянул, держал и поднимал.
После обеда и перерыва класс снова пришел на занятия Псешинского. И Илико снова попал в ледяные руки Станислава. После каждого окрика и удара линейкой Илико слышались тихий смех и шепот Смирнова и его дружков. 
Илико посмотрел на тусклую лампочку, висящую над ним, на грязно-зеленые стены, и ему страшно захотелось увидеть дом. Маму, готовящую ужин, отца, сидящего на кровати с книгой в руках, толстого кота, лакающего молоко под столом. Ему захотелось пройтись по пахнущим солнцем улицам родного города, зайти в лавку Рафика, отца Мамуки, и поесть самые вкусные на свете хачапури, залезть на зеленый склон и посмотреть, как мужчины играют в футбол, и послушать их песни. От воспоминаний у Илико защипало глаза, и он заплакал, уткнувшись лицом в острые коленки.
– Илико, что случилось? – услышал он знакомый голос позади себя. В начале лестницы, ведущей в подвал, стоял директор Гогонава.
– Все хорошо, – Илико быстро вытер слезы.
– Если у человека все хорошо, то он не плачет, – Гогонава спустился вниз и сел рядом с Илико на ступеньку. – Расскажешь? – Реваз Темурович положил свою большую руку на плечо Илико.
– Он меня ненавидит! – зло ответил тот. – Он нарочно делает так, чтобы выгнать меня из школы. И это только за то, что я пукнул.
– Станислав? – догадался Гогонава. – Ты многого о нем не знаешь, Илико. Жизнь научила его не доверять людям. Это было давно. Судьба забросила меня на Украину. Там мы организовывали первую балетную труппу. И именно там слякотной и холодной зимой я нашел на улице мальчика. Он был похож на волчонка. Злой, голодный и грязный, он не знал ни одного языка, кроме польского. Он вздрагивал от каждого брошенного ему слова и отскакивал, если к нему пытались прикоснуться. Я так и не узнал, как польский мальчик оказался на улицах Киева. Я сначала прикармливал его, как дикое животное, потом он стал подходить ко мне ближе, и только через месяц мне удалось заманить его к себе домой.
– Вам было его жалко? – спросил Илико.
– Верно, – кивнул Гогонава. – И еще я что-то увидел в его глазах. Они были не пустые, как у других беспризорников. Он подолгу стоял у окон театра и смотрел на репетиции танцоров. Он с удовольствием слушал музыку, доносящуюся из репетиционных классов, а попав внутрь театра, он с восхищением разглядывал картины и панно, – Гогонава достал из кармана платок и вытер им заплаканное личико Илико. – Через три месяца мне предложили место хореографа в этой школе. Театр тогда только строился, а школа была уже открыта. Стасю я взял с собой и записал его в свой класс. Ты не представляешь, с каким усердием он учился. Ученики его не любили и не понимали. Он все так же наотрез отказывался говорить на русском, хотя понимал его. По ночам, обходя школу, я не раз выгонял Станислава из танцкласса, в котором он самостоятельно занимался. И знаешь, после школы его единственного пригласили в театр. Правда, и там ему пришлось несладко. Танцором, исполняющим главные партии, был любимец директора театра. Он возомнил себя королем и начал издеваться над Станиславом, не давая ему продвинуться из массовки. Но Станислав оказался хитрее его. Не буду говорить тебе, что он сделал, ибо не горжусь его поступком, но вскоре он сам стал любимцем хозяина театра и солистом. На гастролях Станислава заметили и вскоре пригласили в Москву. Ну а когда карьера артиста балета закончилась, я, будучи уже директором школы, предложил Станиславу работу хореографа.
– Но он же нарочно ко мне придирается! – Илико хлопнул себя по коленям. – Он стоит все время рядом со мной, и стоит мне немного расслабиться, сразу «Хлоп!» – и линейкой по ноге.
– Может, тебе не стоит расслабляться? Может, он увидел в тебе что-то, чего у других нет, и пытается тебя воспитать? – подмигнул ему Гогонава.
– А что мне делать с мальчишками, которые меня задирают? Я привык дома, что вокруг меня друзья, а тут одни издевки, – вздохнул Илико.
– А ты попробуй заслужить авторитет! – похлопал его по спине Гогонава. – Они ведь не знают, какой ты хороший и веселый. Покажи им это, – директор поднялся со ступеньки и за руку потянул за собой Илико. – А теперь беги к друзьям. Они тебя, наверное, ищут.
И правда, Вано и Изю он встретил в коридорах школы.
– Где тебя носит, Илико? – спросил Вано. – Мы тебя по всей школе ищем.
– Ребята после занятий с Псешинским решили устроить ему бойкот, – сказал Изя. – Он не имеет права так жестоко обращаться с учениками.
– Он не злой, – неожиданно для друзей ответил Илико. – Он просто учит нас быть выносливыми. И еще он потрясающий и талантливый.
– А тебя он за что ненавидит? – спросил Вано.
– Я во время поступления пукнул ему под нос, – ответил Илико.
– Серьезно? – услышал Илико голос Гии. – Ты пукнул под нос Псешинскому?
– Самому блистательному Псешинскому? – восхищенно воскликнул подбегающий к мальчишкам Ваха.
– Ребята! Вы слышали? – Гия махнул рукой остальным мальчикам, идущим по коридору. – Псешинский вдохнул своим тонким носом пук Илико!
– Ха! Так ему!
– Молодец, Илико!
– Смело!
Илико с удивлением слышал похвалы и принимал дружеские похлопывания по спине. Он бросил взгляд в конец коридора и увидел там Смирнова. Он стоял у стены вместе с Гогой и Ревазом и недовольно смотрел на одноклассников.
– Илико! Пошли поиграем на улице? – предложил Гия.
– Если обещаете, что не будете Изю навозным жуком называть, а Вано – кузнечиком, – нахмурился Илико.
– Да какой он жук, – засмеялся Ваха. – Он маленький, как букашка.
– А мне нравятся кузнечики, – отозвался Вано. – Я, как и они, прыгаю высоко. 
– А я на букашку не обижусь, – улыбнулся Изя, и на его худеньких щечках вдруг проступили две ямочки.
– А я пчел люблю, – отозвался Буба.
– А я…
И шумная толпа ребят выбежала во двор школы.
Остаток недели Илико провел в упорном учении и в играх с новыми друзьями. Каждый раз, заходя в танцкласс, Илико почтительно здоровался с Псешинским и говорил:
– Господин Псешинский, а можно вы сами будете меня тянуть?
Настали долгожданные выходные. С самого утра родственники и родители начали разбирать учеников по домам. Илико сидел на лавочке в ожидании Наны, которая обещала за ним приехать. Вано уже забрала домой тетя, и во дворе школы остались только Илико и Изя.
– А тебя кто заберет на выходные? – спросил Илико, разламывая пополам большое яблоко.
– Меня никто, – Изя вцепился в сочную мякоть мелкими зубками. – Я приживалка.
– Это как? – удивился Илико.
– Мама с папой умерли два года назад. Меня и бабушку взяла к себе тетя. Она живет в деревне далеко отсюда. Потом бабушка умерла. Тетя неплохая, а вот ее муж, дядя Сема, меня не любит. Он ругается на меня, а иногда дерется. И говорит, что я приживалка. Когда он узнал, что в этой школе есть интернат и что меня тут будут кормить, он продал колечко, которое от мамы осталось, купил мне форму и отправил меня сюда, – рассказал Изя.
– Илико-о-о! – по дорожке в сторону мальчиков шла Нана. Она остановилась, чуть присела и развела руки в сторону. – И кого сейчас я затискаю? – Илико соскочил со скамейки и кинулся в объятия Наны. – Побежали, – сказала тетя, расцеловав Илико. – Нас экипаж ждет. Дядя Сандро обещался завтра сводить нас в зоосад. 
Илико взял тетю за руку, но сделав несколько шагов по направлению к воротам, обернулся и посмотрел на Изю, который так и сидел на скамейке. Увидев, что Илико смотрит в его сторону, Изя улыбнулся и помахал ему на прощание рукой.
– Дэида… – Илико дернул тетю за руку. – А можно с нами Изя на выходные поедет? Просто всех ребят разобрали, а у Изи нет никого.
Нана обернулась и посмотрела на одинокую маленькую фигурку, сидящую на скамье. Она погладила Илико по голове и сказала:
– Беги, собирай своего друга, а я подойду к вашему учителю и предупрежу его, что забираю вас обоих.
– Спасибо, Нана! – Илико поцеловал тетину руку и вприпрыжку кинулся в сторону удивленного Изи.

========== Глава 12 ==========

Всю дорогу Изя прижимал к себе сумку с пижамой и тапочками и бросал косые взгляды на Нану. Та старалась развеселить мальчишек, рассказывая про свои детские похождения, но это не помогало. Изя жался к Илико и испуганно хлопал большими карими глазами.
– А сколько тебе лет, Изя? – спросила Нана, поняв, что Изя от страха не слушает ее рассказ.
– Скоро будет шесть, – шепотом ответил Изя.
– Скоро – это когда? – снова задала вопрос Нана.
Изя долго шевелил губами, загибая пальцы на руках, видимо, мысленно перечисляя месяцы. Потом он посмотрел на сжатые кулачки и начал разгибать пальцы, пытаясь их посчитать. Наконец он поднял вверх ладошки с растопыренными пальчиками и сказал:
– Во через скока!
– То есть тебе недавно пять исполнилось? – удивленно подняла брови Нана. – Как же тебя в школу взяли?
– Дядя Сема заплатил, чтобы от меня избавиться, – ответил Изя и снова прижал к себе сумку.
– Господи! – всплеснула руками Нана. – Да кто же тебе такое сказал?
– Дядя Сема, – вздохнул Изя и опустил глаза.
– Удивляюсь я на людей, – обратилась Нана к спине извозчика. – Судьба им дарит такое кудрявое чудо, а они от него откупаются, – и она протянула руку, чтобы погладить черную головку Изи.
Тот испуганно вздрогнул и втянул голову в плечи. Нана только вздохнула и убрала руку.
Выйдя из кибитки, Изя совсем запаниковал. Он схватил ладонь Илико и прижался к нему плечом.
– Ты чего, Изя? – не понял Илико.
– А твой дядя не заругается? – прошептал Изя.
– Дядя Сандро очень хороший и веселый, – успокоил Илико Изю. – Он тебя не обидит, – и Илико потащил упирающего Изю по лестнице вслед за Наной.
– И где мой любимый племянник? – прогремел трубный голос дяди Сандро. Мужчина спускался по лестнице со второго этажа к входной двери. – Дай я пожму руку будущему Тифлисского балета Илие Чантурии.
– Сандро, тише! – Нана прижала палец к губам и показала глазами себе за спину. – Ты его напугаешь.
– Кого? – не понял Сандро и с любопытством заглянул за спину супруге. – А кто это с вами? – он наклонился над бледным от страха Изей. – Вроде должен быть один будущий солист Тифлисского театра.
– Да вот видишь, – ответила Нана, улыбнувшись мужу. – Я пришла за одним, а их только парами выдавали.
– Это же Изя. Шнипперсон. Но мы его букашкой называем, потому что он маленький, – ответил Илико, пожимая огромную руку дяди.
– Букашка? – дядя Сандро присел на корточки напротив Изи. – Так мы родственники с тобой. Посмотри на меня! Я же большой и добрый жук. У меня и усы есть, – и Сандро смешно пошевелил черными усами.
Глаза Изи удивленно расширились, и он, протянув руку, тихонько дотронулся пальцем до усов.
– Знакомятся не за усы, а за руку, – улыбнулся Сандро и протянул Изе свою пятерню. Изя улыбнулся и вложил в нее свою маленькую ладошку. – Итак… – сказал Сандро, поднимаясь на ноги, – план такой: сейчас обедать, а потом гулять в парк. 
– А в зоосад? – напомнил ему Илико.
– Завтра с утра пойдем, – кивнула Нана. – А сейчас мыть руки и за стол. Сандро, дорогой, попроси Мгелу приготовить для мальчиков другую комнату. И узнай, скоро ли обед.
Семья Саанашвили любила поесть. Об этом говорили округлости их тел и стол, уставленный разными блюдами. В большой супнице томился харчо. На огромном блюде блестели румяной корочкой кусочки свиных ребрышек. Из салатницы вкусно пахло чесноком лобио. На подносах были разложены мясистые красные томаты и желтые перцы. На тарелке в кругу свежей зелени лежал сыр. С краю стола на широком блюде пирамидой возвышались теплые поджаристые хачапури и лаваш.
Изя оказался слишком маленьким для высокого стола. На его стул пришлось положить две подушки. Изя долго пыхтел, стараясь сесть на стул, не сдвинув подушки, но у него это не получалось.
– Оп-па! – громко сказал дядя Сандро, подхватив Изю подмышки и усадив его за стол. – Хватай ребрышки. Можно руками. Заверни в лаваш сыр и вприкуску с ними ешь. И на овощи налегай. Тебе хорошо кушать надо, чтобы вырасти таким же, как Илико.
– Мне нельзя свинюшку, – вздохнул Изя и проглотил голодную слюну, глядя на поджаренные ребрышки, пахнущие специями.
– Почему? – удивился Илико.
– Я же еврей, а евреи свинину не едят, – ответил Изя, провожая взглядом кусок мяса на косточке, который схватил пальцами Сандро. – Так дядя говорил.
– Так мы ему ничего не скажем, – улыбнулся Илико. 
– Илико, может, Изя верующий. А вера ему не позволяет есть свинину, – остановила Илико Нана.
– Я не знаю, почему мне ее нельзя. И я пока не очень верующий, – с этими словам Изя протянул руку к блюду со свининой, взял самый большой и подрумяненный кусок и жадно вцепился в него зубами.
После обеда Илико и Изя прошли в отведенную им комнату и разлеглись на кроватях.
– Мне кажется, что если сейчас мне на живот надавить, то я лопну, – Изя лежал, забросив руки за голову, и рассматривал на потолке лепнину вокруг люстры.
– Да ты съел только полребрышка, три ложки супа и полпомидора, – засмеялся Илико. – Пойдем в парк, я попрошу тетю купить тебе мороженого. Ты какое любишь?
– Мороженое? – Изя удивленно поднял брови. – Я его не пробовал. Зато одна добрая бабушка у нас в деревне угощала меня молочным сахаром. – Изя прикрыл глаза и скорчил довольную гримасу. – М-м-м… Он таким сладким был.
– Мороженое в сто раз вкуснее. Вот попробуешь, потом будешь мечтать есть только его всю жизнь, – ответил Илико, довольно поглаживая живот.
В парке было шумно и весело. Толпу развлекали шарманщики с попугаями и обезьянками на плечах. Лоточники громко нахваливали свой товар, зазывая покупателей. Пахло горячими пирожками, сладостями и свежим соком.
Илико и Изя шагали впереди, жуя длинные колбаски чурчхелы. Нана и Сандро шли позади них и о чем-то тихо перешептывались. 
– Изя, смотри! Карусель! – громко крикнул Илико и кинулся в сторону небольшой площадки с разноцветными лошадками.
Вокруг карусели толпился народ, а на лошадях восседали дети с воздушными шариками и конфетами на палочке в руках.
Дядя Сандро тоже купил Илико и Изе по воздушному шарику и по леденцу. Мальчики встали у небольшой лесенки, ведущей на карусель, и, грызя «Петушков» на палочках, стали ждать своей очереди.
– Ах вот почему навозом запахло, – услышал Илико за спиной знакомый голос. – И тут этот жук навозный, – Смирнов стоял позади них, держа за руку светловолосую девочку лет девяти.
– Сашенька, – дернула его за руку девочка. – Не ругайся! Мамочка с папочкой будут недовольны.
– Все нормально, Тонечка, – улыбнулся ей Смирнов. – С этим жуком и бабочкой-капустницей у меня старые счеты.
С этими словами Смирнов вынул из прически сестры тонкую шпильку и ткнул ею в шарик Изи. Кулаки Илико сжались, глаза сузились, и он в один прыжок оказался верхом на сбитом с ног Смирнове.
Мальчики начали кататься по пыльной дорожке парка, лягая и кусая друг друга. Тонечка громко ревела и звала родителей. Изя тихо плакал, держа в ладошках, как мертвую птичку, лопнутый шарик.
– Не ругай Илико, Нана, – говорил Сандро, уводя мальчиков от карусели. – Он все правильно сделал! Наказал наглеца, за друга заступился.
– Не защищай его, дорогой, – хмурилась Нана, вытирая платком грязное лицо Илико. – Кулаками всех проблем не решить. Илико, нужно уметь разрешать конфликты словами.
– Не соглашусь с тобой, Нанико, – дядя Сандро дал монетку продавцу в костюме клоуна и протянул заплаканному Изе другой шарик. – А тебе, джигит, нужно учиться самому защищаться. Может случиться так, что Илико не будет рядом.
– Я не джигит, а жид, – грустно ответил Изя, беря в руки веревочку от шарика.
– Господи! – всплеснула руками Нана. – Да кто ж тебя, букашечка, так назвать мог?
– Он и за жида получил, и за жука навозного, и за шарик. Я его за ухо сильно укусил. До крови! – проворчал Илико.
Илико развалился на мягкой кровати, и его уже начал накрывать сон. Но как только ему начало что-то сниться, его разбудила возня за спиной.
– Изя! – недовольно прошептал Илико другу, который сидел на его кровати. 
– Илико-о-о… – жалобно пискнул Изя. – Мне страшно-о-о…
– Не ври, Изя! – строго ответил ему Илико.
– Ну тогда… – Изя на секунду задумался и сказал: – Мне хо-о-олодно-о-о…
– Изя! – Илико сел на кровать и дернул Изю за рукав пижамы. – Так и скажи, что хочешь со мной спать! Чего выдумываешь?
– А можно? – Изя вопросительно посмотрел на Илико и, увидев улыбку на его лице, быстро юркнул к нему под одеяло.

========== Глава 13 ==========

День выдался по-летнему теплым и солнечным. Нана шла, держа под руку мужа и прикрывая голову от солнца небольшим зонтиком, и внимательно смотрела на мальчишек, бегающих по дорожкам зоосада.
– Илико! Обезьянок яблоком угощают, а не кидают в них! – кричала она племяннику. – Изя, не ешь семечки, они для птичек! Илико! Не надо совать ножку в решетку! Сандро, дорогой, помоги Илико вытащить ботинок из решетки, – Нана вздохнула и села на скамейку, провожая взглядом мужа, который шел к прыгающему на одной ноге возле вольера Илико. – Изя, солнышко! Не бегай по дорожке, упаде… Господи! – Нана встала, помогла подняться Изе и начала отряхивать его запачканные штанишки.
– Устала? – Сандро подошел к жене и ласково обнял ее за плечи.
– Никогда не думала, что с детьми так тяжело, – вздохнула она, снова садясь на лавку.
– Ты слишком о них печешься! – погладил ее по плечу Сандро. – Это же мальчишки. Для них разбитые носы и коленки – это нормально. Не стоит им все запрещать! 
– Илико! – громко крикнул пробегающий мимо них Изя. – Смотри, какие маленькие лошадки!
– Это пони! – крикнул Илико, бегущий за ним.
– Изя, – Сандро приподнялся, наблюдая, как Изя пытается оседлать пони. – На лошадь садятся сбоку, а не сзади! – и, повернувшись к жене, гордо добавил: – Настоящим джигитом вырастет! – и снова Изе: – Ты его за уздечку потяни и пятками под бока, он и поедет. Илико! Не надо хлопать пони рукой по зад… Эх, Изя, Изя… Не быть тебе джигитом, – Сандро тяжело вздохнул, поднялся со скамьи и пошел на выручку орущему от страха Изе, которого маленький пони медленно катал по кругу. 
Ближе к обеду Нана, Сандро и мальчики расположились в уличном кафе под большим навесом. Перекусив лепешками с сыром и зеленью и запив все это соком и молодым вином, компания решила заказать на десерт мороженое.
– Илико, это и есть морожно? – Изя сидел на низком стуле и тянул нос вверх, пытаясь разглядеть разноцветные шарики в широкой чашке. Не рассчитав, он ткнулся носом в белую массу мороженого и, повернувшись к Илико, состроил смешную рожицу. Тот, недолго думая, слизнул с носа Изи белую каплю. – Эй! Илико! Это было мое морожно! – обижено надул губы Изя.
– Счас я тебе его верну, – ответил Илико и ткнулся носом в свою чашку. – На, облизни!
– Не буду я твой нос лизать, – сморщился Изя. – Он у тебя сопливый.
– Сам ты сопливый! – засмеялся Илико. – Смотри, я сейчас сам свой нос оближу!
– Не достанешь! – улыбнулся Изя.
– Достану! Смотри! – и Илико, пытаясь слизнуть каплю мороженого со своего носа, как можно сильнее высунул язык.
– Довольно, мальчики! – строго сказала Нана, вытирая платком нос Илико. – Изя, солнышко! Иди сядь мне на коленки, чтобы тебе удобнее было есть, – и обернувшись к мужу, добавила: – Безобразие! Сюда люди с детьми приходят, а стульев высоких нет.
В это время Изя встал, взял со стола чашку с мороженым и, сделав несколько шагов по направлению к Нане, упал, наступив на развязавшийся шнурок ботинка. Чашка с мороженым выскочила из его рук и разбилась. Изя поднял голову и испуганно посмотрел на Нану и Сандро.
– Я сейчас… Я уберу… – пробормотал он и, встав на колени, стал собирать осколки чашки руками.
– Изя!!! – вскрикнула Нана и кинулась к мальчику. – Оставь это все, солнышко! – она села на корточки, подняла на ноги ревущего Изю и стала вытирать платком его руки, запачканные мороженым. – Ты не порезался? Не убился? Господи, солнышко! Только не плачь! Сейчас все уберут, а мы еще мороженое закажем. Еще вкуснее, чем было!
Изя сидел на коленях у Наны и тихо всхлипывал. Женщина прижимала худенькое тельце к своей груди и целовала кудрявую макушку.
– Как же надо было запугать ребенка?! – она смотрела на мужа глазами, полными слез. – Он ведь боится всего на свете. Вот скажи, Сандро, почему? Почему люди получают то, чего не заслуживают?
– Это риторический вопрос, дорогая, – пытался успокоить жену Сандро.
– Сандро, скажи, я была бы хорошей матерью? – Нана прижалась щекой к затылку Изи.
– Самой хорошей на свете, – грустно улыбнулся ей Сандро.
– Тогда почему… – начала Нана, но в этот момент подошел официант и поставил перед Изей большую чашку с мороженым.
Страх моментально улетучился, слезы высохли, и Изя с жадностью накинулся на невиданное им доселе лакомство. Несмотря на предупреждения Наны, что мороженое холодное и можно застудить горлышко, Изя черпал полными ложками разноцветную массу и с жадностью заглатывал ее. Когда мороженое в чашке кончилось, Изя заерзал на коленях Наны и с криком:
– Илико! Смотри! Черепаха из воды выползла! – вырвался из ее рук и кинулся к вольеру с небольшим прудом.
Дома после легкого ужина Илико и Изя стали собираться обратно в школу. Нана стояла у двери и с улыбкой наблюдала, как Изя старательно складывает в сумку пижаму, постиранную и выглаженную служанкой Мгелой.
– Карета подана! – громко крикнул Сандро с первого этажа. Нана вздрогнула и вздохнула.
– Илико, – она подошла к племяннику и пригладила рукой непослушные волосы. – Мама не сможет часто приезжать из-за болезни папы. Но она обещала писать тебе письма. Я буду их тебе передавать, и мы с дядей Сандро будем забирать тебя каждую неделю на выходные. А если Изя захочет… – она помогла Изе сунуть в сумку домашние тапочки, – он тоже может с тобой приезжать.
– Изя, ты как? – спросил друга Илико. – Хочешь по выходным приезжать сюда?
– Я и уезжать не хочу, – Изя сел на край кровати и опустил голову.
– Ничего, солнышко, – Нана села рядом с ним и обняла его за худенькие плечики. – Всего пять дней, и я снова заберу тебя.
Стоя у поданного экипажа, Изя вырвал руку из ладони Наны и кинулся к Сандро, стоящему на ступеньках дома. Он поманил Сандро рукой, чтобы тот нагнулся, и прошептал:
– А ты можешь опять пошевелить усами, как добрый жук?
– Я даже могу защекотать тебя усами, как очень добрый и щекотный жук, – засмеялся Сандро и, подняв на руки хохочущего мальчика, стал щекотать усами его уши и шею.
Когда Илико и Изя вошли в спальню, там уже были Вано и Гия. Они сидели на кровати и раскладывали на ней гостинцы. В другом углу спальни сидели Смирнов с Гогой и, тихо переговариваясь, поглядывали в сторону мальчиков.
– Вано, Гия! – закричал Изя, подбегая к друзьям. – Я катался на поняшке. У него такие большие и добрые глаза. И волосы такие густые и мягкие. Правда, они пахнут не очень приятно.
– Изя. Ты нюхал гриву пони? – удивился Вано. – Объясни, зачем?
– Ему нужно было у него под хвостом понюхать! – зло засмеялся Смирнов. – Навозникам нравится этот запах.
Илико развернулся и хотел броситься на Смирнова с кулаками, но Гия остановил его.
– Мы все объявили им бойкот, – сказал Гия, кивнув в сторону Смирнова и Гоги.
К вечеру весь класс оказался в сборе. Все мальчики, кроме Смирнова, Гоги и Реваза, уселись на сдвинутые кровати Илико и Изи и стали выкладывать гостинцы из сумок.
– Предлагаю объединить все вкусняшки и выдавать каждому ежедневно конфету и печенье. Так будет справедливо, – сказал Илико. – Тогда тому, у кого сладкого мало или совсем нет, будет не обидно.
– А Смирнов все себе забрал, – Ваха бросил сердитый взгляд в его сторону.
– А Илико у нас будет главным, и ему мы будем выдавать больше всех сладостей, – предложил Георгий.
– Лучше больше всех выдавать Изе. Он у нас самый маленький, – отозвался Илико. – И если кто-то заболеет, то будет получать порцию больше.
Поднялся одобрительный гул, и ребята стали дальше обсуждать правила совместного проживания. 

========== Глава 14 ==========

Осень почти закончилась, но иногда природа продолжала радовать солнечными деньками. В один из таких дней Тамрико Самуровна вошла в спальню мальчиков и объявила:
– Сегодня будет урок природоведения, и он будет проходить в парке. Поэтому одевайтесь и выходите во двор.
Илико быстро оделся сам и стал помогать Изе подвернуть рукава и застегнуть пуговицы на новом пальто, которое купила ему Нана. Пальто было куплено на вырост, поэтому Изя выглядел в нем как гномик в перчатке великана. Мальчик с минуту покрутился перед большим зеркалом в шкафу, любовно погладил пальцем пуговки и наконец выбежал из спальни за Илико.
Парк был залит солнечным светом. Почувствовав неожиданное тепло, птицы расселись на ветках, оглушая прохожих своей песней. Тамрико Самуровна дала задание детям собирать разноцветные листики, поздние цветы и каштаны. Листики и цветы нужно было потом положить в книжку, а через пару дней сделать из них и орехов каштана осенний гербарий.
Изя, аккуратно обходя деревья и кустарники, чтобы не запачкать и не порвать пальто, собирал материал для гербария. Илико, набивая кепку каштанами и листьями, так увлекся процессом, что не заметил, как отошел ото всех довольно далеко. На секунду подняв голову, он увидел, как пробегающий мимо Изи Смирнов толкнул его в спину и он плашмя упал в большую грязную лужу.
Ярость накрыла Илико. Он отбросил в сторону кепку с каштанами и со всех ног кинулся на Смирнова. Вано, который тоже видел произошедшее, побежал сначала к Изе, чтобы помочь ему подняться, но, увидев Илико, несущегося на Смирнова с перекошенным от злости лицом, поменял траекторию движения и кинулся наперерез другу, но не успел его остановить. Илико с разбега налетел на Смирнова, уронив его на землю лицом вниз, и, обхватив за шею, начал душить. Смирнов бился под ним, суча ногами, и, закидывая руки, пытался освободиться от Илико.
– Чантурия! Смирнов! Прекратить сейчас же! – кричала Тамрико Самуровна, быстрым шагом приближаясь к катающимся по земле мальчиками. Илико рычал от злости, Вано старался стащить его со спины Смирнова, а тот яростно дубасил Илико ногами и руками. Изя стоял недалеко от них и громко плакал, а с его пальто ручьем лилась грязь.
В кабинете директора Гогонавы стояла тишина, нарушаемая тихими всхлипами, которые издавал Смирнов. Илико бросал на него злые взгляды и сжимал кулаки.
– Значит, вы устроили драку в парке? – Гогонава сидел за высоким дубовым столом и внимательно смотрел на учеников поверх маленьких очков без дужек.
– Реваз Темурович! Это просто позор для нашей школы! – вздохнула Тамрико Самуровна. 
– Тамрико Самуровна, – Гогонава посмотрел на женщину, – Я предлагаю простить их на первый раз, но если такое повторится, то я буду ставить вопрос об отчислении обоих из школы, вне зависимости от того, кто прав, а кто виноват.
– Только в виду того, что Смирнов и Чантурия лучшие ученики в моем классе, я соглашусь с вами, Реваз Темурович, – кивнула учительница и вывела мальчиков из кабинета директора.
Тамрико Самуровна и правда была очень довольна учебой обоих мальчиков. Благодаря цепкому уму и хорошей памяти, Илико с легкостью усваивал учебный материал. Смирнову учеба давалась сложнее. В отличие от Илико, он брал упорством и усидчивостью. Тамрико Самуровна, будучи неплохим психологом, прекрасно понимала, почему Александр так упорно зубрит ее предметы. Стимулом к этому был Илико. Между этими мальчиками была сильная связь. И это была не вражда, а здоровая конкуренция.
А вот у Вано и Изи учеба шла тяжело. Илико часто ругался на Вано и пытался заставить его учить уроки в часы отдыха, но тот отмахивался со словами: «Я не хочу быть танцором и в школу эту не просил себя записывать!» – и бежал на улицу играть с мальчишками в салки.
Над Изей Илико взял шефство, хотя его об этом никто не просил. После уроков Изя пытался спрятаться от него, забираясь под кровати или в шкаф между одеждой, но Илико легко находил его везде по громкому сопению или по торчащей ножке в стоптанном ботинке. Он усаживал друга на кровать, открывал книжку и начинал повторять с ним пройденный материал, изредка давая подзатыльник, если Изя отвлекался или чего-то не понимал.
Приближались первые в году каникулы. Сандро и Нана договорились с Гогонавой о том, что заберут Изю к себе. Илико собирался домой, чтобы повидаться с семьей и друзьями.
После пробежки и легкой разминки Илико подошел к большому зеркалу и, с легкостью закинув на высокие перила ногу, стал делать наклоны в разные стороны.
– Нога выше, Шантури! – крикнул ему издалека Псешинский, проходя по рядам учеников, проверяя, как проходит растяжка. После того, как неделю назад Илико сел на шпагат, Псешинский распорядился проводить ему разминку и растяжку самостоятельно. После этого Смирнов попросил Псешинского тоже его растягивать, но хореограф ему ничего не ответил, и Сашка затаил на Илико еще одну обиду, называя его за спиной «Любимчиком».
– Шантури, Шниппершен! – крикнул Псешинский в конце занятий. – Вам надо дополнительный занятий. Одно занятий стоить пять рублей. Поговорить с родителей и сообшить мне после каникулы.
Илико медленно спустился по лестнице, сел на последнюю ступеньку, вынул из конверта сложенный вчетверо листок и стал водить пальцем по ровным строчкам, шевеля губами.
«Здравствуй, мой любимый Илико! Вот уже почти четыре месяца прошло, как ты уехал учиться в Тифлис, а я так и не смогла к тебе ни разу приехать. Папе становится все хуже, но он наотрез отказывается ехать в больницу к дяде Сандро. Я ухаживаю за ним и работаю на дому, потому что пособия, которое платят папе, хватает только на лекарства. 
Меня сильно выручает дядя Рафик, папа Мамуки. Он выкупил все здание, где находилась его пекарня, и собирается открывать там ресторан национальной кухни. Рафик-джан дает мне прошивать занавески и скатерти и вышивать салфетки. На это и живем.
Так что, к сожалению, я не могу высылать тебе деньги. Того, что я получаю, с трудом хватает на еду. Ты уж прости меня, мой хороший.
Я очень горжусь тобой, сынок! Реваз Темурович прислал мне хвалебное письмо из школы, где назвал тебя лучшим учеником. 
Вот, наверное, и все. Очень жду тебя на каникулы. Папа передает тебе большой привет и целует. И еще переверни страницу, там тебе несколько строчек написал Мамука.
Целую тебя, мой любимый Илико. Твоя мама».
Илико смахнул с глаз набежавшую слезу и перевернул листок. На нем простым карандашом были выведены кривые строчки:
«Илико! Это Мамука, твой друг. У меня все хорошо. Я учусь в школе у нас дома. Егорка, Реваз и Давид учатся в другом городе. Они приедут на каникулы. Ты тоже приедешь на каникулы. Мы опять будем все вместе. Я скучаю по тебе, Илико. Приезжай быстрее.
Твой Мамука».
– Илико-о-о! Ты тут? – наверху лестницы стоял Вано, а рядом с ним – Изя.
– Тут, – ответил Илико, быстро вытирая глаза.
– Я так и сказал Вано, что мы тебя тут найдем, – Изя попрыгал по ступенькам на одной ножке и уселся рядом с другом. – Посмотри! – он повернулся к Илико щекой. – Правда, он красивый?
– Изя! Ты уже надоел всем со своим синяком! – Вано спустился вниз и сел рядом с Изей, под глазом у которого красовался огромный лиловый синяк. 
– Слышал бы ты, как ругалась на дядю Сандро тетя Нана, когда он уронил Изю на пол и тот ударился об стул, – засмеялся Илико.
– Сандро не был виноват, – нахмурился Изя. – Это я лягнул его ногой, и он меня не удержал.
– А ты как провел выходные? – спросил у Вано Илико.
– Она мне сказала, что прочитала мое письмо уже давно, – вздохнул Вано.
– Так это же отлично! – похлопал его по плечу Илико. – Она ведь про это никому не сказала.
– Не сказала, а со мной решилась поговорить только сейчас, – ответил Вано, опуская голову все ниже.
– И что она сказала? – Изя крутился на месте, стараясь сесть так, чтобы его синяк был лучше виден друзьям.
– Она сказала, что у меня нет шансов. Во-первых, я некрасивый, а во-вторых… я ей близкий родственник. И еще сказала, что если бы я был знаменитым, то она тогда бы подумала, – ответил друзьям Вано.
– Так и стань знаменитым! – Илико хлопнул себя по коленкам. – Стань знаменитым танцором, и она точно обратит на тебя внимание! 
– А Нана сказала, что заплатит за меня, – радостно запрыгал Изя вслед идущему по лестнице Илико.
– Изя! – шикнул на него Вано и легонько дал ему подзатыльник.
– Господин Псешинский! – Илико стоял на пороге кабинета учителей. – Я могу войти?
– Заходь, – Псешинский повернулся к Илико лицом и кивнул.
– Господин Псешинский… – Илико вздохнул и опустил голову. – Я не смогу брать у вас дополнительные уроки. Папа болен, и мама почти все деньги тратит на его лечение. Так, что… вот… – закончил он речь.
Псешинский долго смотрел на темную голову Илико и на носок его ботинка, который ковырял отошедшую доску на полу.
– Ты будешь заниматься дополнительно, – сказал наконец Станислав.
– Вы меня, наверно, не поняли. Мама не сможет вам заплатить за… – Илико поднял голову.
– Я сказав, что будешь! – Псешинский хлопнул рукой по столу. – Даже ешли у тебя нет денег, будешь!
– Но… почему вы решили со мной заниматься бесплатно? – удивленно поднял брови Илико.
– Хм… не хошу говорить тебе, чтобы не зазнался. Скажу так: надо отдавать долги! – и он бросил взгляд на вошедшего в кабинет Гогонаву.

========== Глава 15 ==========

Илико медленно брел по школьному двору, таща в руках чемодан с выбитой на крышке бабочкой. Каникулы прошли не так радостно, как он ожидал. 
Илико бежал вприпрыжку в сторону родного дома, намного обогнав дядю Сандро, который нес его вещи. С криком: «Деда! Мама! Я дома!» – он влетел в комнату и остановился на пороге. Комната изменилась с тех пор, как он был тут последний раз. На столе возвышалась гора немытой посуды, на пыльном полу облезлый старый кот грыз кусок засохшей рыбы. Пахло лекарствами и прокисшим молоком.
– Тише, Илико! – мама, приложив палец к губам, поднялась навстречу сыну. – Папа только заснул. Вторую ночь с ним не сплю. 
– А почему простуда никак не проходит? – зашептал Илико, обнимая маму.
– Это не простуда, сынок, – она вздохнула и заплакала, уткнувшись в черную головку сына.
– Папа выздоровеет, – Илико погладил мать по спине. – Вон дядя Сандро его вылечит.
– Здравствуй, дорогая Софико, – в комнату, громко пыхтя, вошел Сандро. – Еле добрался до вас. Все улицы у вас в горку, а я человек грузный.
– Здравствуй, Сандро, – Софи поцеловала зятя в заросшую черной щетиной щеку.
– Как он? – Сандро кинул взгляд на кровать и, подойдя к умывальнику, стал мыть руки.
– Плохо, Сандро, – вздохнула Софи и вытерла глаза. – Кашель такой, что он дышать не может. И кровью харкает.
– Что местные врачи выписали? – Сандро присел на край кровати и взял в руку тонкое запястье Ираклия.
Илико сел в ногах отца и стал с интересом наблюдать, как дядя Сандро, стараясь не разбудить, осматривает его.
– Илико, сходи-ка ты на улицу, с друзьями встреться. А нам с мамой нужно поговорить, – сказал Сандро и, взглянув на Софи, покачал головой.
Илико быстро вскочил и уже хотел было кинуться на улицу, как в этот момент из кучи подушек раздался голос отца.
– Илико, это ты? – Илико затормозил возле двери и снова подошел к кровати. Сандро и Софи помогли Ираклию сесть, подложив ему под спину подушки. – Сандро, рад видеть тебя. Давно мы с тобой собирались… – но Ираклий не смог закончить фразу. Тяжелый кашель оборвал его на полуслове. 
– Иди, дорогой! – потянула за рукав Илико мать. – Не надо тебе на это смотреть.
– Погоди… Софи… – Ираклий глубоко вздохнул и сделал глоток лекарства, которое протянул ему Сандро. – Я боялся, что больше тебя не увижу, сынок, – обратился Ираклий к Илико. 
– Как это не увидишь? – Илико удивленно поднял брови. – Я же обещал приехать на каникулы. Вот я и приехал.
– Конечно, – отец устало улыбнулся и протянул к Илико худую холодную руку. – Я очень рад тебя видеть, Илико. Мама читала мне... – отец снова закашлялся, но приступ быстро прошел, – читала письмо от директора школы. Ты молодец, Илико! – Ираклий потрепал слабой рукой непослушные вихры сына. – Обещай мне, сынок, что выбьешься в люди. И еще обещай, что добьешься всего честным трудом.
– Ты будешь мной гордиться, мама, – кивнул Илико отцу. – Я буду знаменитым танцором, а ты будешь сидеть в первом ряду и смотреть на меня.
– Я буду смотреть на тебя, – слабая улыбка озарила серое лицо Ираклия. – И гордиться буду. Я в этом уверен. 
– Я думала забрать Илико из школы… – начала Софи. – Мы не потянем обучение. А тут он закончит начальную школу, и я его определю учеником или к Рафику в ресторан, или к…
– Софи, даже не думай об этом! Господин Гогонава писал, что у Илико талант, – Ираклий повернулся к жене и нахмурился.
– У нас мало денег… – начала Софи, но Сандро положил ей руку на плечо.
– Софи. Мы с Наной не бросим Илико. Можешь на нас рассчитывать.
Разговор о том, что его хотят забрать из школы, напряг Илико, но слова отца и Сандро успокоили его. Потом речь зашла о том, чтобы перевезти отца в Тифлис, в больницу, но Илико отвлекся, заигравшись с котом, который прыгнул на кровать.
– Илико! – Мамука бежал навстречу Илико, размахивая в воздухе кепкой и спотыкаясь о камни дороги.
– Мамука! Раздавишь! – Илико попытался выбраться их крепких объятий друга, но тот продолжал его тискать, как большую мягкую игрушку.
– Как же я по тебе скучал, Илико, – Мамука наконец отпустил Илико и стал внимательно его рассматривать. – Ты вообще не изменился, – он разочарованно пожал плечами.
– А как я должен был измениться? – Илико принял из рук друга кусок пирога и присел на скамейку. Он с удовольствием вцепился зубами в самое вкусное на свете хачапури и, жуя, вдохнул полной грудью холодный воздух родного города.
– Ну ты теперь живешь в столице и учишься на артиста. Ты и должен выглядеть как артист, – Мамука сидел рядом, болтая пухлыми ножками, и ел свой кусок лепешки. – Егор и Реваз завтра приедут, а вот Давид не приедет. У них в школе не празднуют Рождество.
Илико слушал Мамуку, а его душа разрывалась на части. Одна ее часть очень хотела остаться. Он бы учился вместе с Мамукой и жил бы с мамой и папой. И вокруг было бы все родное и привычное. С другой стороны, Тифлис уже не пугал его, как в первый раз. Да и к школе он уже привык. Уроки Тамрико Самуровны, занятия с Псешинским, вкусные обеды в столовой, удобная кровать – все это нравилось Илико. И к тому же там были его новые друзья и, конечно, мечта о танцах.
– …потом он снес стену, а там еще одна комната, – продолжал свой рассказ Мамука, не обращая внимания на то, что Илико его не слушает. 
– Я не останусь, Мамука, – прервал его рассказ Илико.
– Почему? Тетя Софи говорила, что хочет тебя оставить, – Мамука удивленно замер на месте.
– Нет. Я буду учиться дальше. Потом, когда буду выступать в театре, мама с папой приедут, и я усажу их на самый первый ряд. И тебя тоже, – Илико похлопал Мамуку по плечу.
– Чтобы я нюхнул твои подмышки? – нахмурился Мамука.
– Нет, Мамука. Чтобы ты всем говорил, что твой друг – самый лучший танцор в театре, – улыбнулся ему Илико.
Сандро целыми днями возил Ираклия по врачам, заказывал в аптеке лекарства и не забывал уговаривать его уехать с ним в Тифлис. Илико до темноты бегал с мальчишками по улицам, а приходя домой, забирался на кровать к отцу и рассказывал ему про школу. Ираклий слушал рассказы сына, гладил рукой его волосы и улыбался.
Шел третий день каникул. Илико гулял по городу с друзьями, любуясь витринами, украшенными гирляндами, разноцветными шариками и лапами елей. Домой он пришел уже под вечер, веселый и раскрасневшийся от холодного ветра.
– Илико! Постой! – у двери его встретил серьезный Сандро. – Мне нужно с тобой поговорить. Понимаешь… твой папа… Ираклий… Он умер, Илико.
Илико медленно вошел в комнату и сразу увидел маму, стоящую у окна. Ее черные волосы были растрепаны, руки прижаты к груди, а из глаз текли слезы. Илико подошел к кровати, где лежал его отец, и тронул рукой его холодную руку. 
– Он ждал, когда ты приедешь, Илико, – сказала мать. – Он хотел с тобой попрощаться. 
– Он обещал, что будет смотреть на меня, когда я буду выступать в театре, – почему-то обиделся на отца Илико. Софи заплакала, уткнувшись лицом в передник платья.
– Он и будет на тебя смотреть, Илико, – Сандро погладил Илико по голове. – И гордиться тобой будет. Я уверен.
Через два дня после похорон Илико собрал свой чемодан, поцеловал мать, отрешенно сидящую у окна в комнате, и вышел на улицу вслед за дядей Сандро. Они уже собирались садиться в подъехавший экипаж, когда Илико увидел бежавшего по дорожке Мамуку.
– Илико! Погоди, Илико! – Мамука подбежал к экипажу и сунул в руки друга большой пакет. – Это тебе папа передал. И еще сказал, что за твоей мамой присмотрит. А ты приезжай еще. Я всегда тут и буду тебя ждать.
Дорога показалась Илико бесконечной. Хмурый зимний пейзаж с голыми деревьями и низким серым небом совпадал с его настроением. Илико смотрел в окно и молчал. Его не радовали ни болтовня Сандро, который пытался отвлечь его от мрачных мыслей, ни вкусные пирожки, которые передал ему в дорогу дядя Рафик. Ему казалось, что со смертью отца его жизнь изменилась, и это его пугало.
– Илико! Илико! – по дорожке школьного парка навстречу Илико бежал Изя, а за ним по пятам следовал Вано. – Илико, смотри! – Изя налетел на Илико и тут же открыл рот. – Ты видишь? У меня зуб выпал. Я его положил в коробочку. Побежали, я тебе его покажу! – и Изя потянул Илико за рукав пальто в сторону лестницы.
– Да погоди ты, Изя, со своим зубом, – одернул его Вано. – Я не знаю, что говорят, когда умирает отец. В общем, я с тобой, Илико, – закончил свою короткую речь Вано.
– И я с тобой, – улыбнулся Илико Изя, сверкнув дыркой вместо зуба.

========== Глава 16 ==========

Весна только вступала в свои права, но первые лучики солнца уже приятно пригревали, заставляя прохожих расстегивать пуговицы на теплых куртках и щурить глаза. Птицы первые почувствовали приход весны и, несмотря на холодные вечера и ночные заморозки, громко горланили песни, сидя на голых ветках деревьев.
Илико тащил упирающегося Изю по школьному двору, схватив его за ворот пальто. Занятия с Псешинским помогли Изе с хореографией, а вот обычные предметы у него хромали, поэтому Илико всеми силами пытался заставить его заниматься. 
Когда они проходили по дорожке сада, ведущей к спальному блоку, из кустов выскочил взъерошенный и возбужденный Вано. От неожиданности Илико резко остановился, и Изя схватился за ворот пальто и расстегнул придушившую его пуговицу.
– Вано, тьфу ты! – воскликнул Илико. – Выскочил как черт из табакерки. Ты откуда тут взялся?
– Я это… – Вано озирался по сторонам и тяжело дышал. – Божитесь, что никому не скажете!
– Вот те крест, не скажу, – Илико перекрестил лоб свободной левой рукой.
– А я не могу божиться, – вздохнул Изя, поправляя огромную кепку. – Я иудей. Правда, я не очень понимаю, что это. Но думаю, что у нас какой-то другой бог.
– Ладно! Слушайте! – заговорщицки зашептал Вано. – Я стоял у ворот, а за ними бегали жандармы. Искали кого-то. Один подошел и спросил, не видел ли я тут бородатого мужчину в сером пиджаке. Я сказал, что не видел, и спросил, кто этот мужчина. Жандарм сказал, что он революционер, и пошел дальше. А через несколько минут я увидел того мужчину, что они искали. Он не знал, где спрятаться, и я показал ему дыру в заборе. Потом отвел его в подвал в хозблок. Сейчас все успокоится, и он уйдет, – выдохнул Вано.
– Зачем ты его спрятал? – удивился Илико. – Он же преступник. 
– Он не преступник, а революционер, – нахмурился Вано.
– А кто такой леворюционер? – спросил Изя, снова поправляя кепку. Он почувствовал, что Илико отвлекся, и изо всех сил дернулся, но тот крепко держал его за ворот, и освободиться не удалось. 
– Ты про Кровавое воскресенье слышал? – строго спросил его Вано. Изя неуверенно кивнул. – Так вот… Люди пошли к царю просить, чтобы он им помог, а царь приказал в них стрелять.
– А чем он мог им помочь? – не понял Илико. – Я слышал, как после каникул про это воскресенье говорил Гогонава с Тамрико. Только я не все понял.
– Они все жили плохо, а хотели жить хорошо, – со знанием дела пояснил Вано. – революционерам не понравилось, что царь приказал стрелять в людей, и они начали раздавать листовки и настраивать народ против царя. Они хотят, чтобы все жили хорошо. Вот кто такие революционеры.
– Тогда я тоже ливорю… ливолю… – начал свою речь Изя, придерживая рукой кепку за козырек.
– Изя, какой из тебя революционер! – засмеялся Илико. – Ты от меня даже спрятаться не можешь, что говорить про жандармов, – в этот момент Изя расстегнул пуговицы на пальто и, вынырнув из него, кинулся по дорожке сада, размахивая кепкой и громко крича:
– Я левлюционе-е-ер!
– Ах ты крысеныш! – проворчал Илико, поглядел на пустое пальто в руках, и кинулся вслед за Изей с криком: – Изя! Я все равно догоню тебя и заставлю учить уроки! Революционер!
Танцкласс был залит солнечным светом. На стене прыгал солнечный зайчик от блестящего золотого «полухантера» на золотой же цепочке господина Псешинского. Станислав стоял возле учеников с вечной линейкой и громко считал:
– Эн, де, труа… Эн, де, труа… Шниппершен, выше ногА! Эн, де, труа… Шантури, подбородок. И-и-и… Первый пазиций. Замерли! Держим, держим спину. Руки! Шниппершен! Это не арронди! Вы не рюмка в рУке дежать! Руки ешть крылья, а пальца – перьи! И-и-и… ВтОрый арабеск. Шантури! Где ваш подбородок? Смотреть вперед!
Илико нравились занятия с Псешинским. Несмотря на то, что линейка хореографа за урок проходила по всему телу Илико раз сто, он не сердился на учителя. То, что самый слабый в классе занимался с самым сильным учеником, было хорошим ходом. Изя тянулся за Илико, стараясь не отставать. Илико и тут не жалел друга. Он растягивал Изю так же, как когда-то это делал с ним Псешинский, и не обращал внимания на слезы, текущие по щекам Изи.
– Теперь встали в центр в исходную позицию. Флик-фляк. Повторяем, пока не скАжу хватит. Шниппершен! Держим равновесие. НОга ровнее!
Изя шел по лестнице за Илико и тихо пыхтел. Была суббота, и всех ребят давно разобрали по домам. В спальне мальчиков было тихо и пусто. Изя рухнул на свою кровать и начал махать в воздухе ногами, пытаясь скинуть с них ботинки.
– Ты будешь валяться или собирать вещи? Сейчас уже тетя Нана придет, а ты не готов, – Илико подошел к Изе и, развязав шнурки на ботинках, снял их и поставил возле кровати.
– Я уста-а-ал… – заныл Изя. – Давай не будем брать учебники.
– Если не будешь заниматься, то я скажу Нане, чтобы она тебя больше не брала на выходные, – Илико сердито посмотрел на кислую мордашку Изи.
– Нана меня возьмет все равно, – надулся тот.
– Не возьмет. Это я ее племянник, а ты ей… – Илико замолчал. Он видел, что Изя привязался к Нане и Сандро. И они его искренне полюбили, но Изю в любой момент могли забрать его настоящие родственники, и Нана с мужем ничего с этим не поделали бы. – Ладно, переодевайся и пошли. Нана, наверное, уже приехала за нами.
Нана действительно стояла на улице, но вид у нее был растерянный и расстроенный. Она обняла и поцеловала в лоб Илико и прижала к себе пищащего от радости Изю.
– Илико… Дорогой… – начала разговор Нана, когда они сели в экипаж. – Я хочу тебя обрадовать, – продолжила она совсем нерадостно. – К тебе мама приехала.
– Мама! – Илико подскочил и больно ударился коленкой о сиденье извозчика. – Где она?
– Она у нас дома остановилась, но… – Нана замялась. – Ты ничего странного в ее последних письмах не замечал?
Илико задумался. В общем-то, ничего странного в письмах мамы не было. Поначалу Илико удивило, что мама пишет про себя во множественном числе и постоянно упоминает папу. Потом мама начала передавать от папы приветы и рассказывать, что они с ним обсуждали и о чем говорили. В последнем письме она подробно описала Илико то место, где находится папа, и то, как она хочет, чтобы они с Илико вместе его там навестили.
– Нет, вроде бы ничего странного, – пожал плечами Илико.
– Нана! – Изя все это время изо всех сил пытался привлечь внимание Наны к себе.
– Что, солнышко? – женщина обернулась к нему и погладила по пышным волосам.
– А у меня еще зуб выпал, – Изя открыл рот и блеснул очередной дыркой. – На этот раз я не стал класть его в коробочку. У меня первый зуб чертики украли.
– Какие чертики, Изя?! – Илико хлопнул себя по лбу и закатил глаза. – Ты его просто потерял.
– Ничего и не потерял, – насупился Изя.
– Говорю тебе, потерял. Ты его показывал всем подряд. Даже Псешинскому умудрился показать. Ой, дэида, видела бы ты его лицо, – засмеялся Илико.
– Погоди, Илико. Я про себя рассказываю, – Изя поднял руку с растопыренными тонкими пальчиками. – Так вот, слушай, – кивнул он Нане. – Я положил зуб под подушку, а утром сунул туда руку, а там конфетка! Это мне зубная фея подарила, так Илико сказал, – Изя сделал круглые удивленные глаза. Нана посмотрела на Илико и, чуть кивнув головой, улыбнулась ему.
Илико влетел в комнату и остановился на полпути. Он не узнал маму. На большом кресле сидела незнакомая худая женщина с седыми растрепанными волосами, торчащими из-под черного платка. Выражение ее лица было испуганно-рассеянным.
– Илико, сыночек! – сказала женщина и протянула к Илико руки с неровно обрезанными ногтями. – Они за тобой не следят? Ты нормально добрался?
– Мама? – Илико неуверенно подошел с Софи. – Кто следит? Жандармы?
– Нет, Илико, – Софи обняла сына и погладила по голове. – Хуже. Те, кто не пускает к нам папу.
– Софи. Не пугай Илико, – Сандро вошел в комнату и протянул Софи стакан с водой и таблетку. – Это тебя немного успокоит.
Илико сидел возле кровати, на которой спала Софи. Он гладил мать по седой голове и не мог понять, что же с ней случилось. После ужина Нана увела мальчиков погулять в парк, но и там Илико не покидали мысли о маме.
– Изя, как ты думаешь, что с моей мамой? – спросил Илико у Изи, когда тот по обыкновению залез к нему на кровать.
– Не знаю, – вздохнул Изя. – Но я слышал разговор Сандро с Наной. Сандро сказал, что это похоже на зешофринию. Это, наверно, такая болезнь. И еще Нана сказала, что твоей маме кто-то передал что-то плохое от какой-то Риты.
– От Риммы. Бабушка Римма болела. Она могла видеть то, что другие не видят. Потом она долго лежала в больнице и оттуда уже не вышла, – стал рассказывать Илико, но Изя уже спал у него на плече, сладко причмокивая во сне губами.

========== Глава 17 ==========

В середине лета школа закрылась, и все ребята разъехались по домам. Илико некуда было ехать. Вот уже несколько месяцев его мама находилась на лечении в больнице. Хотя Сандро был хирургом, он имел знакомства в психиатрическом отделении и был в курсе всех изменений состояния невестки. Каждый раз, приходя от Софи, он приносил Илико письмо. Со временем письма стали более спокойными, и Илико даже слышал мамин голос, когда их читал.
Изю родные, видимо, не особо хотели видеть. Мальчик с грустью смотрел на счастливых одноклассников, которых забирают родители. Он, конечно, надеялся, что Нана и Сандро возьмут его на лето к себе, но Гогонава сказал, что так надолго могут забрать детей только родственники. К его удивлению и радости, Нана, приехавшая за Илико, подмигнула Изе и сказала, что дядя Сандро уладил проблемы с его семьей и каникулы Изя проведет с ними. 
Несмотря на то, что школа закрылась, у Илико и Изи продолжались занятия в танцклассе. Каждый день Нана привозила их в школу, и они по несколько часов занимались с Псешинским хореографией.
Нана поднялась с удобного стула в коридоре школы и шагнула навстречу хореографу, вышедшему из класса.
– Господин Псешинский, я могу с вами поговорить о мальчиках? – спросила она по-французски, чтобы Илико и Изя не поняли, о чем идет речь.
– Разумеется, мадам, – ответил ей на превосходном французском Псешинский и, любезно улыбнувшись, отвел Нану к окну. – Израиль, конечно, не будет великим танцором. Я думаю, вы должны об этом знать в свете последних событий. Он легкий и прыткий, но слишком маленький и слабый. Увы, он не вынесет дальнейших нагрузок. Что касается Илии... Хм… не хотелось бы мне, чтобы он узнал то, что я вам скажу. Конечно, он еще слишком мал, чтобы делать серьезные выводы, но у него есть определенный талант и очень хорошие физические данные. Но его сделает отличным танцором не это, а упорство и выносливость. И еще одно… Я взялся обучать его бесплатно только потому, что увидел в нем искорку, которой нет в других мальчиках.
Через несколько дней после начала каникул из деловой поездки вернулся Сандро и объявил всем, что через неделю они едут на море. Мальчики долго визжали от радости, а Нана счастливо улыбалась мужу, заткнув пальцами уши.
За день до отъезда Нана и Сандро повели ребят по магазинам, чтобы купить все необходимое для поездки. По приходу домой Изя и Илико выложили у себя в комнате на кровати покупки: купальные костюмы, надувные круги и пляжные тапочки.
До самого ужина Изя носился по дому в купальном костюме и в надутом резиновом круге, пугая визгом Мгелу. Илико, решив научиться нырять, около часа простоял в ванной комнате, опуская голову в таз с водой и разглядывая его белое дно. 
Нана собралась оттащить Илико из таза с водой, но застала его лежащего в наполненной ванне в резиновой шапочке. На ее вопрос, что он делает, Илико уверенно ответил, что учится плавать. Решив, что это занятие для мальчика неопасно, Нана решила отловить бегающего по дому Изю, но тот, завидев ее, спрятался под кресло. Широкий круг плотно застрял между дном кресла и полом, и Изя начал испуганно реветь. Когда Сандро предложил ему спустить круг, чтобы освободиться, Изя наотрез отказался и сказал, что будет ждать, когда похудеет и сможет вылезти из круга естественным путем. 
Мальчиков удалось угомонить только поздним вечером. Они оба еще долго крутились в кроватях от предвкушения будущей поездки. Когда Изя тихонько заполз к Илико под одеяло, последний не стал возражать. Он обернулся к Изе, обнял его за спину и, уткнувшись в пахнущие фиалковым шампунем волосы, уснул.
Купе вагона первого класса было большим и уютным. У окна стоял  столик, по обе стороны которого располагались две широкие полки, обитые мягким плюшем. Внизу под полками были ящики для чемоданов. Еще одна полка была невысоко прикреплена на стене. Именно на эту верхнюю полку сразу и забрались мальчишки и полдня провели, глядя в окно. После ужина в вагоне-ресторане Илико и Изя покорно уселись на нижнюю полку возле Наны и по очереди стали читать ей книгу.
– Я думаю, что Изя ляжет со мной, – сказал Нана, поправляя подушки на кровати Сандро.
– Я буду спать с Илико, – пискнул Изя и полез на верхнюю полку.
– Погоди, солнышко! – Нана схватила голую ножку и потянула вниз. – А если ты ночью оттуда упадешь?
– Меня Илико обнимет и будет держать, – Изя потряс ногой, и Нана отпустила его.
– Меня беспокоит, что мальчики спят вместе, – вздохнула Нана, когда с верхней после послышалось дружное сопение.
– Не вижу ничего плохого в этом, – Сандро причесывал специальной расческой густые усы и отросшую бородку. – Изя чувствует себя рядом с Илико защищенным. 
– Все равно это неправильно, – вздохнула Нана. – Надеюсь, что, когда они вырастут, это прекратится, – она поднялась, положила обратно на полку свисающую ножку и сунула ее под одеяло.
– Успокойся, Нанико. Они всего лишь дети, – Сандро потянул жену за руку и нежно поцеловал в губы. – Теперь все будет хорошо. Успокойся и спи.
Уставшие от монотонной езды в поезде Илико и Изя бегали по залу ожидания на вокзале, пока Сандро пытался нанять экипаж, который должен был отвести их к санаторию. Санаторий находился на мысе Тарханкут, до которого надо было добираться еще полдня.
Мальчики вертели головами, разглядывая непривычный их глазу степной пейзаж. Через несколько часов степь сменилась густыми садами. С веток деревьев свисали то зеленые грецкие орехи, то желтые абрикосы, то красные персики, то гроздья белой черешни. Чтобы дети не скучали в дороге, Сандро иногда останавливал экипаж и покупал у местного населения фрукты. В результате Илико и Изя доехали до санатория липкие от сладкого сока.
Здание санатория представляло собой старый ханский дворец, который, на удивление Илико и Изи, все называли сараем. Он был трехэтажным, построенным колодцем, в центре которого располагалась площадь, усаженная пихтами и с небольшим фонтаном посредине.
Номер, в который носильщик принес вещи, был разделен на две комнаты. В каждой из них стояли две удобные кровати, тумбочка и шкаф. Илико быстро распихал свои вещи по полкам и, пока Изя развлекался, прыгая на своей кровати, решил навестить тетю с дядей и узнать, когда же они наконец пойдут к морю.
Илико уже протянул руку к ручке полуоткрытой двери, как вдруг услышал фразу, которая остановила его.
– Когда ты хочешь рассказать все Изе? – спросила у мужа Нана.
– Думаю, его нужно подготовить к этому и в конце отпуска все рассказать, – ответил Сандро и тяжело вздохнул. – Но если честно, я очень боюсь этого разговора.
– И я тоже, – тихо ответила Нана. – Ты много денег отдал?
– Почти все сбережения. А то, что осталось, потратил на эту поездку. Так что по приезду придется немного поприжаться, – ответил ей Сандро.
Потом разговор зашел о работе, и Илико на секунду отвлекся на вид из окна. 
– Ты давно тут стоишь? – дверь распахнулась, и перед Илико появилась широкая фигура Сандро. – Ну-ка быстро собирайтесь! Мы идем к морю.
Илико шел за Сандро и Наной, мрачно глядя им в спины. Изя шлепал пляжными тапками по дорожке, ведущей между высоких розовых кустов, и громко горланил песню.
«Как же так? – думал Илико. – Они же хорошо относятся к Изе. Почему они так же, как и его дядя Сема, откупились от него?»
Но дурные мысли улетучились, как только они подошли к крутой каменной лестнице, ведущей на широкий песчаный пляж. Лазурная гладь моря заворожила обоих мальчишек. Изя перестал петь и от удивления широко открыл рот. Илико тихо выдохнул: «Ва-а-ах…» – и схватил за руку Нану.
– Ну что стоим? – улыбнулся Сандро и подтолкнул обоих. – Быстро раздеваемся и в воду! – скомандовал он, но мальчишки уже с громкими криками бежали вниз по лестнице.

========== Глава 18 ==========

Илико уже несколько минут лежал на своем кругу в «лягушатнике», опустив голову вниз, и любовался морским дном. Он протягивал вниз руку, пытаясь потрогать пробегающего по дну рака-отшельника или схватить за хвостик морского конька, и каждый раз удивлялся, что его рука до них не достает.
Изя все это время стоял у самой кромки воды, поддерживая руками надетый круг, и шевелил пальцами ног, когда их касалась вода.
– Первый раз, что ли? – рядом с Изей стояла девочка лет девяти в зеленом купальном костюме. Из-под шапочки, завязанной под подбородком, торчали ярко-рыжие волосы. Все лицо девочки было усыпано коричневыми канапушками, а зеленые глаза смотрели на Изю весело и хитро.
– Ага, – вздохнул Изя и поднял круг повыше. – Вода холодная.
– А ты когда заходишь, вставай на цыпочки, – посоветовала девочка. – Давай я тебя проведу.
Она взяла Изю за руку, и они стали медленно заходить в воду. Когда вода уже достигла его груди, а круг поднялся почти до худенькой шеи, Изя решился окунуться в нее с головой, но в этот момент Илико, который со стороны недовольно наблюдал за рыжей девочкой, подплыл ближе и со всей силы засучил по воде ногами, обдавая Изю снопом брызг.
– Ты чего? – нахмурилась девочка. – Он же маленький, – и смело пошла на Илико, сжав кулаки.
– Он мой друг, а ты ему никто! – Илико слез с надувного круга и попытался пойти наглой девчонке навстречу, но его ноги зарылись в песок, и он, споткнувшись, с головой нырнул в воду.
– Ты чего так летаешь? – рыжая девчонка схватила Илико за лямку костюма и вытащила из воды.
– Илико у нас Пэпэла, – подплыл к ребятам Изя, «вися» на надувном круге.
– Пэпэла – это имя или имя Илико? – не поняла девчушка.
– Меня зовут Илико. А Пэпэла по-грузински значит бабочка. Меня так тетя прозвала, – ответил ей Илико.
– А я Изя. Шнипперсон, – улыбнулся новой знакомой Изя.
– А Шнипперсон по-грузински что значит? – не поняла она.
– Шнипперсон – это фамилия такая. Еврейская, – объяснил Илико. – А ты кто такая?
– Я Сонька, – ответила девочка, тряхнув головой. – София Раевская. Илюшка, а дашь мне круг поплавать? – и не дожидаясь ответа, Сонька потянула круг Илико к себе.
Все остальное время Изя и Илико провели в компании рыжеволосой Соньки. Они кидали друг другу резиновый мяч, играли в салки и купались. Под конец Сонька с Илико вырыли большую яму, посадили в нее Изю и закопали его, прикрыв голову соломенной шляпой. Дети быстро забыли про «пленника песков» и побежали играть с маленькой собачкой, которая бегала по пляжу.
После того, как Илико получил строгий выговор от Сандро и Наны за Изю, он вместе с Сонькой уселся у кромки воды, и они стали строить замок из песка. Изя сидел на шезлонге под большим зонтом рядом с Наной и, обиженно сопя, наблюдал за игрой друзей. Любопытство пересилило обиду, и Изя стал медленно подползать к воде.
– Илико! Панамку надень! – кричала издали племяннику Нана, и тот поднимал с песка соломенную шапочку и надевал ее на голову. Но через минуту панама снова оказывалась рядом с ним на песке.
Ближе к ужину к детям, возящимся в песке, подошел высокий худой мужчина с густыми рыжими усами и стриженной под ежик головой. Он тронул за плечо Соньку и сказал ей по-французски:
– Сонечка, дорогая, не пора ли нам собираться?
– Подожди, папА, мы с мальчиками еще замок не достроили! – махнула девочка рукой.
Увидев незнакомого мужчину, Изя подскочил на месте и кинулся в сторону зонта, где сидели Нана и Сандро.
– Прошу прощения, мадам, месье, – рыжеусый подошел к Нане и Сандро и коротко кивнул. – Надеюсь, моя дочь не доставила вам хлопот?
– Что вы, что вы! – замахала руками Нана. – Милейшая девочка. 
– И у вас прекрасные мальчуганы, – улыбнулся ей мужчина.
– Илико наш племянник. А Изя… – Нана запнулась и погладила по голове прячущегося за ее спиной мальчика.
– Изя наш воспитанник, – быстро нашелся Сандро. 
– Прошу прощения, забыл представиться: Раевский Павел Сигизмундович. Действующий полковник. Наш гарнизон базируется неподалеку. А мы с Сонечкой снимаем домик в деревне Оленёвка. Я весь день на службе, а дочка вот бегает у меня без присмотра, – мужчина кивнул головой в сторону дочери.
– Сандро и Нана Саанашвили, – Сандро встал и протянул руку Раевскому. – Мы с мальчиками приехали из Тифлиса, в санаторий.
– Да неужели? – Раевский удивленно поднял рыжие брови. – Тифлис! Так мы к осени тоже в Тифлис перебираемся. Мне дают в командование местный гарнизон. Так может, вы подскажете хорошую школу для моей дочери? Где учатся ваши мальчики?
– Школа изящных искусств при театре, – улыбнулась Нана. – Они будущие артисты балета.
– Танцоры? – еще больше удивился Раевский, присаживаясь рядом с Сандро на топчан. – Если честно, по моему мнению, мальчики должны учиться в военной школе. Но это мое личное. Знаете ли, я потомственный военный. А вот моя Сонечка тоже мечтает о танцах, хотя характер у нее от матери. Та была настоящим командиром в юбке. Ее даже наш генерал побаивался.
– А что с мамой Сони случилось, если не секрет? – спросила Нана.
– Тиф. Сонечке тогда год исполнился. Мы жили недалеко от Бухары. Вот там она ту заразу и подцепила, – охотно рассказал Раевский и добавил: – А не распить ли нам после ужина бутылочку медовухи, чтобы продолжить знакомство, так сказать? Я, конечно, понимаю, что грузинские вина превосходны, но поверьте, медовуха в этих местах просто отменная!
Вечером того же дня компания расположилась в саду дома, где жили Раевские, в небольшой деревянной беседке, попивая медовуху и закусывая ее белой черешней. Пока взрослые вели светскую беседу, дети устроились под сливой и, обрывая с веток спелые сладкие плоды, продолжали знакомиться друг с другом.
– Мне не нравится в школе, – Изя дергал большую ягоду, но та никак не хотела отваливаться от ветки.
– Почему? – Сонька отодвинула руку Изи и, ловко сорвав ягодку, отдала ее Илико.
– Потому что там все злые и сердитые, – Изя с грустью проводил взглядом сливу в рот Илико и поднял глаза к ветке в поисках такого же большого и спелого плода.
– А кто у вас там учитель по танцам? – спросила у него Сонька, с беспокойством поглядывая на вялого и неразговорчивого Илико.
– Не по танцам, а по херографии, – со знанием дела ответил Изя. – Псешинский. Он всегда кричит и дерется линейкой. Но Илико он почему-то нравится. Правда, Илико?
– Ага, – Илико поднял на Изю глаза и вздохнул. – Мне холодно. И спать хочется.
– Как холодно? – подскочила Сонька. – На улице жара. Да и спать еще рано.
Но Илико не стал ее слушать. Он поднялся, медленно прошел к беседке и сел рядом с Наной, обняв ее за руку.
– Господи, Илико! Ты чего такой горячий? – она нагнулась и потрогала губами лоб мальчика. – Сандро, у него жар.
– У нас есть аптечка, – Раевский поднялся с лавки, – я принесу аспирина. Я держу всевозможные лекарства дома. С моей Сонечкой вечно что-то случается – она очень живой ребенок, – и с этими словами Раевский пошел в сторону дома.
– Сейчас примем лекарство и пойдем домой, – Сандро потрогал лоб Илико, – завтра никакого пляжа. И это тебе урок, Илико. Солнце не всегда бывает ласковым, – он завернул дрожащего мальчика в свой пиджак и взял его на руки.

========== Глава 19 ==========

Нана тихо вошла в комнату мальчиков, подняла на руки Изю и переложила на соседнюю кровать. Изя открыл глаза, недовольно заворчал, снова переполз к Илико и, свернувшись калачиком, уснул. Нана вздохнула, накрыла его одеялом и тронула рукой лоб Илико. Жар спал, и мальчик сладко посапывал во сне. 
Несмотря на то, что на следующий день температуры не было, Сандро запретил Илико идти на море. Тот полдня просидел, читая книгу, потом поел немного фруктов и ближе к обеду снова уснул.
Когда Илико открыл глаза, то увидел рядом со своей кроватью Изю, сидящего на стуле и рассматривающего картинки в книжке.
– Книжку нужно читать, а не картинки смотреть, – улыбнулся он Изе.
– А у меня каникулы, – надулся тот и, соскочив со стула, залез на кровать к Илико, порылся в кармане шорт и, просыпав на простыню немного песка, достал ракушку. – Это тебе Сонька передала. Она приходила на пляж. Сандро разрешил ей завтра тебя навестить.
– Как я не вовремя заболел, – вздохнул Илико. – Мне так охота купаться и строить замки из песка. А еще Сонька такая веселая и… рыжая… – лицо Илико расплылось в довольной улыбке.
– А еще ей на лицо мухи накакали, – с серьезным видом сообщил Изя.
– Какие мухи, Изя? – засмеялся Илико. – Это такие пятнышки на коже. Надо у дяди спросить, откуда они берутся. Но точно не от мух.
– От мух, – ответил Изя, пряча в карман понравившуюся раковину. – Она сама на муху похожа. Такая же приставучая и жужжит. Нам и без нее было весело.
– Не сердись, Изя, – Илико толкнул кулаком Изю в плечо. – Ты всегда будешь мне самым близким другом.
В этот момент в комнату вошла Нана, неся на подносе обед для Илико, и душевный разговор затих.
Следующий день Илико снова провел без солнца и моря. Сандро разрешил ему вставать с кровати, и Илико немного побегал по широким лестницам санатория. Потом он, как ураган, ворвался в большой холл и остановился перед столом, за которым сидели два старика и играли в шахматы.
Они охотно отвечали на вопросы любопытного кареглазого мальчика о правилах игры, и через час Илико уже знал название всех фигур и правила их передвижения по полю. 
После обеда к нему пришла Сонька и принесла сладкие груши, которые сама нарвала в саду у соседей. Потом Илико нашел большой лист бумаги, и они вместе с Изей стали разлиновывать его под шахматное поле с помощью простого карандаша и расчески для усов Сандро. Вылепив из хлебного мякиша подобие шахмат, Илико долго объяснял друзьям, как называются и ходят шахматные фигуры.
– Какой ты умный, Илико, – вздохнула Сонька, посыпая солью «ладью» и закидывая ее в рот. – Я бы в жизни не запомнила это все.
– Он еще и красивый, – Изя долго крутил в руке «ферзя». – Как бабочка!
– А ты кто? – спросила Сонька, забирая у него хлеб. 
– Я букашка, – охотно ответил Изя и посолил для себя «пешку».
– А ты муха, – радостно сообщил Соньке Илико.
– Почему муха? – удивилась Сонька.
– Потому, что у тебя волосы золотые, как крылышки у мухи, – ответил Илико и улыбнулся девочке.
Дни на море летели очень быстро. Дети резвились на пляже, собирали ракушки, ковырялись в песке и кидали мяч. Вечерами Илико приходил в холл и смотрел на игру в шахматы. К концу отдыха он уже иногда подсказывал старикам, как лучше сделать ход. Те одобрительно кивали и угощали мальчика конфетами.
Изя смирился с тем, что у Илико появился еще один друг. Несмотря на то, что он продолжал ревновать к Соньке Илико, ему тоже нравилась веселая и звонкая, как весенняя капель, девочка. Сам же Илико нашел в конопатом лице Соньки друга и соратника во всех играх и проделках. Они вдвоем плавали под водой и хватали за ноги купающихся в «лягушатнике» детей, лазили через забор к соседям Соньки и рвали сочные груши, гоняли мячик по песку, целясь попасть по широким пляжным зонтикам. 
Когда Сонька с полковником Раевским уехали, чтобы обосноваться на новом месте, Илико загрустил. Изя изо всех сил старался заменить для него Соньку, но получалось у него это плохо. Под водой кто-нибудь из детей обязательно давал ему по носу пяткой, его мячик попадал не в зонтики, а в лежащих под ними отдыхающих, а на дерево Изя вообще не мог забраться.
В последний день перед отъездом Илико совсем сник. Разговор, который он подслушал в первый день отпуска, не выходил у него из головы. Несмотря на то, что теперь у него стало на одного друга больше, Изю он терять не хотел.
– Изя, давай сегодня ночью пойдем с морем прощаться, – предложил Илико. Он слышал, что если в море бросить монетку, то обязательно вернешься, поэтому и решил провести этот ритуал с Изей. 
– А Сандро с Наной не заругают? – спросил осторожный Изя.
– Они и не узнают ничего, – успокоил его Илико. – Мы только сходим к морю, кинем монетки, чтобы снова вернуться, и сразу обратно.
Дождавшись, когда из соседней комнаты раздастся богатырский храп Сандро, мальчики быстро оделись и тихонько выскользнули в холл санатория.
Вечером прошел сильный ливень, и каменные ступеньки, ведущие к пляжу, были мокрые и скользкие. Изя, идущий впереди Илико, поднял голову вверх и, залюбовавшись красивым звездным небом, не заметил зазора между камнями. Его сандалия скользнула в него, и Изя, замахав руками, полетел вниз по лестнице.
– Изя! Я иду к тебе! – крикнул сверху Илико и стал быстро спускаться по лестнице вниз к орущему от боли Изе.
На крики прибежал сторож, а за ним – смотритель парка. Изю положили на носилки и понесли в сторону санатория. У входа их уже ждал экипаж. Перепуганная и взволнованная Нана всю дорогу держала Изю за руку. Сандро старался держаться уверенно, чтобы не напугать мальчиков, но, когда он поправлял подушку под головой Изи, его руки дрожали.
Сразу из приемного покоя больницы Изю, все также на носилках, отправили по белому коридору в сторону операционной.
– Простите, – Сандро остановил дежурного врача. – Я сам врач. Хирург. Я могу присутствовать при операции?
– Извините, но врач тут только я, – сухо ответил ему доктор. – Вы можете навестить мальчика после операции, если, конечно, вы его родственники.
– Он… он наш сын, – выдохнула Нана.
– Тогда жду вас утром, – кивнул врач и скрылся в операционной.
– Дэида, зачем ты наврала доктору, ведь Изя вам не сын? – спросил Илико. 
– Ты лучше скажи мне, как вы оказались на пляже? – нахмурилась Нана.
– Я хотел, чтобы Изя бросил в море монетку, – вздохнул Илико. – Вы ведь откупились от Изи и больше не повезете его к морю. А если бы он бросил ее в море, то обязательно бы вернулся.
– Откупились? – удивленно поднял брови Сандро.
– Ну да, – кивнул Илико. – Вы отдали все свои деньги, чтобы больше не видеть его.
Нана с Сандро переглянулись и, кивнув друг другу, сели возле Илико для серьезного разговора.
Белая палата была залита солнечным светом. На высокой кровати лежал Изя. Его нога была закатана в гипс и подвешена бинтами на растяжке. 
Нана крепко держала Сандро под руку, а другой рукой взволнованно теребила легкий шарфик на шее. Сандро тоже волновался и крутил пальцами черные усы. И только Илико сидел на кровати у Изи и сиял как начищенный самовар.
– Солнышко, – начала Нана. – Нам нужно с тобой серьезно поговорить, – женщина погладила руку Изи. – Начну с не очень хорошей новости: ты не сможешь больше танцевать. Перелом оказался очень сложным. Косточки, конечно, срастутся, но хромота, скорее всего, останется.
– Значит, мне придется уехать в деревню к дяде Семе? – на глазах Изи навернулись слезы.
– Подожди, – остановил его Сандро. – Вот тут как раз в силу вступает следующая новость, – он откашлялся и, собравшись, продолжил: – Мы с Наной взяли на себя смелость и… Мы поехали к твои родственникам… Собрали всякие документы и…
– Понимаешь, дорогой, если ты будешь против, мы не обидимся, – прервала мужа Нана. – Просто мы хотели, чтобы ты… Чтобы мы…
– Божи ж мой! – закатил глаза Илико. – Вы его вообще сейчас напугали. Букашка, – он похлопал рукой по плечу Изи. – Они хотят сказать, что усыновили тебя и что, если ты не против, они будут твоими родителями. Но это не самая хорошая новость, – Илико даже подпрыгнул от нетерпения. – Если ты согласишься, то я буду твоим братом.
Изя тихо пискнул и обнял Нану, Сандро и своего новоиспеченного брата.
    
Часть 2

========== Глава 1 ==========

Тишину ночи встревожил тихий свист. Илико резко сел на кровати и стал удивленно всматриваться в темноту спальни.
– Илюш! Илюшка! – послышалось за окном, и в затылок Илико прилетел мягкий комок мха.
Илико откинул одеяло и прошлепал босыми ногами по полу к окну. Под ним стояла тонкая высокая фигурка в светлом платьице. Даже в бледном свете Луны вьющиеся волосы девушки казались огненными. Она махнула Илико рукой и скрылась в кустах возле забора.
Илико быстро и бесшумно оделся и, юркнув под кровать, достал из старого потертого чемодана с выбитой на крышке бабочкой белоснежные пуанты. Закрутив вокруг них длинные ленты, Илико вскочил на ноги и нос к носу столкнулся со Смирновым.
– Куда собрался? – спросил его Сашка, подозрительно сощурив глаза.
– В танцкласс. Мы с Сонькой договорились заниматься, – ответил Илико. Он решил, что ничего зазорного в занятиях со старшекурсницей нет, поэтому не стал что-то выдумывать.
– С Сонечкой Раевской? – лицо Сашки расплылось в блаженной улыбкой. 
– С ней, – кивнул Илико.
– А пуанты зачем? – Смирнов кивнул на балетные тапочки в руках Илико.
– Она обещала научить меня танцевать на пуантах, – ответил Илико и тут же осекся. Он понял, что дал Сашке в руки козырную карту и оказался в его власти. 
– Давай так: я с тобой тоже иду заниматься, и тогда никто не узнает, что ты собрался танцевать на пуантах, – улыбнулся Сашка и протянул Илико руку.
Илико прекрасно знал, что эта улыбка и протянутая рука вовсе не означают, что они со Смирновым, как друзья, связаны тайной. Секунду Илико размышлял, как бы вывернуться, но на ум ничего не пришло, и ему пришлось пожать протянутую руку.
Мальчики спрыгнули с подоконника на траву спящего школьного двора и легкими тенями пробежали к кустам возле забора.
– Илюшка, ну чего так долго? – раздался тихий голос с другой стороны ограды.
– Прости, Муха. Я забыл, что мы договорились, и уснул, – ответил Илико, пролезая в дыру.
– Надеюсь, пуанты ты не забыл взять у мастера? – Сонька подала руку Илико и помогла подняться на ноги.
– Не забыл конечно, – Илико отряхнул испачканные брюки и показал Соньке пуанты. 
Он полгода собирал на них, откладывая карманные деньги, которая давала ему Нана. Сначала он попросил Соньку, чтобы она сама заказал ему балетные тапочки, но та объяснила, что, несмотря на одинаковый размер, пуанты делаются по индивидуальным выкройкам. Илико долго мялся на пороге театральной мастерской, пока старый седой Иосиф Мейер сам не обратил внимания на мальчика.
– Тебе что? – посмотрел на него Мейер поверх очков.
– Мне это… – Илико опустил глаза в пол и выдохнул. – Мне пуанты нужны.
– Ну, если нужны, сделаем, – улыбнулся ему Мейер.
– И вопросы задавать не будете? – удивился Илико.
– Я, молодой человек, сапожник, а не учитель. И тут мастерская, а не школа. Готовьте гроши, и буду с вас мерки снимать.
Сонька рассматривала белые атласные пуанты и довольно цокала языком.
– Не зря Мейера называют лучшим мастером, – сказала она. – Даже жалко их разбивать. Но ты продолжай деньги копить. Тебе скоро еще одна пара понадобится.
– Накоплю, – кивнул Илико и, достав из кармана платок, стал вытирать испачканное Сонькино лицо. – Господи, Муха! У тебя не поймешь, где грязь, а где нет, – засмеялся Илико, пытаясь вместе с грязью стереть яркую конопушку. – Вот чертёнок! Еще и платье порвала, – Илико нагнулся и приподнял порванный подол, оголив красивую лодыжку.
– Не слушайте его, Сонечка, – из-за спины Илико вышел Сашка. – Он ничего не понимает в красоте.
– Сашка? Смирнов? – Сонька удивленно приподняла тонкие брови и вытащила из своей пышной шевелюры застрявшую там веточку. – А он что тут делает? – кивнула она Илико.
– Он сказал, что тоже хочет заниматься, – ответил Илико.
– Только не на пуантах, – Сашка отрицательно качнул головой. – Мне бы хотелось, чтобы вы, Сонечка, позанимались со мной, разучив пару па-де-де.
– Хм, – Сонька дернула плечиками и, ничего не ответив, пошла по дороге, мягко покачивая узкими бедрами.
Танцзал, в который их вела Сонька, был расположен на территории старшей школы. Мальчики средних классов занимались тут хореографией раз в неделю совместно с женской школой.
– Как тебе удалось из дома сбежать? – спросил Илико, поравнявшись с Сонькой.
– Папá снова на учения уехал, а эта французская мадам, которую он ко мне приставил, глухая на оба уха. Когда спит, вообще ничего не слышит, – охотно ответила Сонька. Она свернула с дороги и, пробравшись сквозь кусты, отодвинула доску в заборе.
Быстро пробежав по двору, троица обошла двухэтажное здание. Подойдя к одному из окон танцкласса, Сонька сунула между рамы заранее заготовленную железку. Щеколда поднялась, и окно открылось, слегка скрипнув ржавыми затворами. Сонька без стеснения приподняла подол платья и, лихо прыгнув на подоконник, перекинула ножки внутрь.
– Ну, Сонька! Чертенок! – пробурчал Илико, залезая в окно.
– Она само совершенство, – тихо вздохнул Смирнов и полез вслед за ним.
Сонька зашторила плотные гардины на окнах и зажгла свечи.
– Что стоите? – спросила она у мальчиков, усевшись на низкую лавочку. – Переодевайтесь.
Илико быстро кинул сумку на соседнюю лавку и стал стягивать с себя одежду. Смирнов отошел подальше в самый темный угол и тоже стал переодеваться в трико, поглядывая на Соньку. Та, изящно вытянув ножку, завязывала на узких икрах ленты пуант. 
– Илюшка… – восхищенно всплеснула руками Сонька. – До чего ж ты хорошенький! Прям вылитая девочка. И, забыла сказать, тебе очень идут длинные волосы, – она подошла к Илико и поправила рукой шоколадную челку.
– И что в этом хорошего? – Смирнов вышел в свет свечей, гордо подняв голову. – Мужчина должен быть не хорошеньким, а мужественным.
– Хм… – хмыкнула в ответ Сонька, кинув взгляд на его фигуру.
Илико был одного роста со Смирновым, но его фигура еще не оформилась и действительно напоминала девичью. А вот Смирнов за лето явно возмужал. Правда, самого Сашку такие изменения немного пугали. Именно из-за взросления в этом году ушел из школы Гога. Псешинский предложил поступить ему в школу народного танца в Кутаиси, пояснив, что для балета он слишком большой и тяжелый. 
– А теперь пуанты, – сказал Сонька, усадив Илико на скамью. – Посмотри: это стакан. Он жесткий, пока новый, и его нужно немного отбить, – она постучала пуантом по полу. – Правда, это лучше делать молотком, но пока подойдет и так. Смотри дальше, – Сонька снова сунула под нос Илико пуант. – Это пятачок. Он очень скользкий. Его лучше или срезать, или обшить нитками. Еще когда будем танцевать, нужно будет поливать пол водой. Кстати, Сашка, в этом ты можешь помочь, – обратилась она к Смирнову. – Дальше… Для начала я сама завяжу тебе ленточки, а ты пока посмотри. Если подъем будет вылетать, нужно будет еще резинки пришить. Видишь, как у меня? – Сонька вытянула вперед ножку.
– А зачем? – удивился Илико.
– Чтобы ноги в кровь не стереть, дурень! – засмеялась Сонька и щелкнула Илико по носу пальчиком.

========== Глава 2 ==========

Сашка спрыгнул с подоконника на траву и галантно подал руку Соньке. Она нахмурилась, но помощь приняла. Спустившись, она поправила платье и недовольно взглянула на окно, где, тяжело пыхтя, возился Илико. Он опустил ноги вниз и приготовился прыгнуть, но в этот момент его рука соскользнула с подоконника, и он плюхнулся на землю, как мешок с картошкой.
– Илюш, ты живой? – Сонька подскочила к лежащему на траве Илико.
– Живой я. Ой! Ш-ш-ш… – тихо зашипел Илико, поднимаясь на ноги. – Как вы еще и танцуете на них? У меня икры сейчас просто взорвутся.
– А я тебе говорила, что вставать надо, как будто в прыжке, но ты же не слушал. Зато в конце ты вполне сносно бил батман, – Сонька помогла Илико дойти до дыры в заборе. 
Они прошли пару улиц и вошли в небольшой проулок.
– Оставьте меня тут, – Илико плюхнулся на лавку и вытянул гудящие ноги.
– С удовольствием, – ухмыльнулся Смирнов.
– Муха! Я, наверное, не смогу тебя до дому проводить! – не обращая внимания на колкость Сашки, сказал Илико Соньке.
– А я вас с удовольствием доведу до дома, Сонечка! – Смирнов любезно улыбнулся ей.
– Ты возьмешь себя в руки и пойдешь! – топнула ножкой Сонька. – Вставай! – и она потянула Илико за руку.
Пройдя очередную улочку, троица свернула за угол и оказалась возле большого трехэтажного здания. Сонька подпрыгнула, зацепилась руками за ветку дерева, растущего под окнами, подтянулась, залезла на нее и, придерживая подол платья, юркнула в окно второго этажа.
– В воскресенье мы идем в синематограф. Не забудь! – громким шепотом сказала она Илико из окна и, махнув рукой, скрылась за шторой.
– Я тоже хочу пойти с вами в синематограф, – сказал Сашка, провожая взглядом тонкую фигурку Соньки. 
– На это уговора не было, – язвительно заметил Илико. – Или ты сейчас скажешь, что бросишь меня тут из-за этого?
– Не брошу, – ответил Смирнов и, хитро улыбнувшись, добавил: – Я и без тебя смогу все провернуть. Поговорю с сестрой. Тонечка с Сонечкой дружат. Вот она и напросится с вами и меня возьмет.
Смирнов подставил плечо Илико, и тот с благодарностью принял помощь закадычного врага. Идя по просыпающемуся городу и чувствуя боль в ногах, Илико радовался, что завтра суббота и что не придется заниматься с Псешинским. Станислав сразу бы понял, что Илико танцевал на пуантах и, конечно, отругал бы его за это.
Войдя в спальню, Илико быстро разделся и с блаженством растянулся на жестком матрасе. Кинув взгляд на соседнюю кровать и не увидев там Вано, Илико заволновался. Последнее время Вано вел себя странно. Он рассказывал Илико о своих новых друзьях, которых называл «товарищами», говорил про царя и его приближенных, что они убийцы и узурпаторы, и пытался сунуть Илико запрещенную брошюрку.
Через полчаса за окном послышалась возня, и на подоконник с улицы легко запрыгнул Вано.
– Вано! Где тебя носит по ночам? – сердито шепнул другу Илико.
– Представляешь, – Вано сел к нему на кровать, – мы всю ночь печатали в типографии листовки. Смотри, – он протянул вперед перепачканные типографской краской руки. 
– Ты с ума сошел? – Илико подпрыгнул на кровати. – Тебе учиться нужно, а ты связался с этими своими революционерами. А если тебя поймают? Ты подумал, что с тобой будет?
– Не поймают, – махнул рукой Вано. – Я шустрый. Так товарищ Розенберг говорит. А завтра мы будем расклеивать листовки по городу. Пойдешь со мной?
– Вот дурак, – Илико упал головой на подушку и закрыл лицо руками. – Ты хоть понимаешь, что это незаконно и опасно?
– Трусишь? Так и скажи, – нахмурился Вано. – А вообще, тебе просто нужно объяснить все. Ты политически неграмотный. Мне товарищи из подполья принесли тезисы с последнего съезда большевиков. Там много умных мыслей.
– А можно потише? – раздался голос с одной из кроватей. – Тут люди, вообще-то, спать пытаются. И им не интересно слушать про огурцы из подпола.
– Какие огурцы? Из какого подпола? – возмущенно взвился Вано, но Илико его остановил.
– Ты спи давай. Мы потом с тобой поговорим и про большевиков, и про огурцы из подпола. И обещай мне, что будешь осторожным?
– Обещаю, – кивнул другу Вано и стал укладываться спать.
Утром субботнего дня, ученики средней школы собирались на выходные по домам. Из десяти мальчиков, поступивших восемь лет назад в школу, осталось семь. Первым, по известной причине, ушел Изя. Через два года родители Реваза решили покинуть страну и переехать за границу. В этом году отчислили Гогу. Оставшись без своей свиты, Смирнов попытался найти себе новых друзей, но из-за вредного характера никто с ним дружить не хотел.
Илико с трудом разлепил глаза и, взглянув на настенные часы, висящие на стене спальни, понял, что проспал завтрак. Он быстро натянул на себя одежду, собрал вещи и, морщась от боли в ногах, вышел на улицу. Порывшись в кармане, он нашел монетку, но, немного подумав, сунул ее обратно. Он вспомнил слова Соньки о покупке еще одной пары пуант и решил идти до дома тети и дяди пешком, чтобы сэкономить деньги.
Теплое сентябрьское солнце ласково припекало головы многочисленных прохожих. В субботний день на улице было шумно и оживленно. Служанки бежали на рынок за провизией, держа в руках большие корзины, дети стайками проносились мимо, играя в догонялки, солидные дамы прогуливали по улицам своих собак. Витрины лавок блестели свежевымытыми стеклами, заставляя зевак пускать слюни на выложенные на прилавках колбасы, сыры, овощи и зелень.
Илико медленно шел по улицам, стараясь держаться теневой стороны, и мысленно подсчитывал, сколько времени ему понадобится, чтобы собрать деньги на новую пару пуант. С тех пор, как мама заболела и попала в больницу, заботу о племяннике взяла на себя сердобольная тетушка. Поэтому единственной надеждой Илико были деньги, которые давала ему Нана на личные расходы. 
Вот уже несколько лет мама находилась в лечебнице. В те редкие периоды, когда ей становилось лучше, дядя приводил Илико в больницу. Мальчику было больно смотреть на мать. Из молодой цветущей женщины Софи превратилась в старуху. Илико садился рядом с ней на скамью в холодном белом коридоре и рассказывал о своих успехах в школе. Мама гладила его по голове худой бледной рукой и улыбалась отрешенной улыбкой. Иногда она начинала шептать на ухо Илико странные вещи о чудовищах, которые не пускают к ним папу. Тут же подходили врачи и уводили ее в палату, оставляя испуганного и расстроенного Илико ждать прихода дяди Сандро.
Возле очередной лавки с фруктами Илико остановился и вдохнул запах спелой дыни. Он поднял глаза вверх и увидел висящие на перекладине толстые колбаски чурчхелы. Илико снова достал из кармана монетку, покрутил ее в руках и, вздохнув, убрал обратно. 
Большой дом встретил Илико как старый друг улыбаясь парадной дверью и радостно посверкивая окнами. В одном из них, на втором этаже, стоял Изя и, завидев у лестницы Илико, радостно замахал ему рукой.
– Куда ты так летишь, букашка? – Илико, морщась, снял с ног ботинки, недовольно поглядывая на Изю. Тот бежал вниз по ступенькам, громко стуча по ним короткой тросточкой. – За перила держись! Осторожно!
Илико успел поймать в охапку споткнувшегося о ковер Изю. Тот сразу обхватил Илико рукой за шею, опустив кончик трости ему на ногу. Илико тихо зашипел и отстранил от себя радостно пыхтящего Изю.
– Ты чего так долго? – не обращая внимания на шипение друга, спросил Изя. – Я тебя уже два часа у окошка жду, – Илико нагнулся, чтобы расстегнуть пуговицу на куртке, и именно в этот момент Изя поднял голову. Макушка Изи и подбородок Илико звонко стукнулись друг от друга. Илико вскрикнул от неожиданности и несильно щелкнул Изю по темечку. 

========== Глава 3 ==========

Изе летом исполнилось тринадцать, но из-за маленького роста он казался младше своих лет. Кроме этого, детскости ему придавал удивленно-восторженный взгляд больших карих глаз, которым он смотрел на мир.
– Ты когда-нибудь меня убьешь, – ворчал Илико, потирая ушибленный подбородок и протягивая Изе сумку с тетрадками. – Ты уже проходил планеты Солнечной системы? 
– Конечно, – Изя схватил сумку и, опираясь на тросточку, пошел за Илико на кухню.
– Поможешь мне сделать доклад? А то наш естественник Николай Иваныч жуть какой строгий.
Илико сам не понял, как поменялся с Изей местами в плане учебы. После несчастного случая на море Изя два года провел в инвалидном кресле и пошел в школу только в восемь лет, но ему помогли домашние занятия с Наной. За два года Изя догнал и перегнал своих одноклассников. Закончив экстерном начальную школу, он уже через год перешел в третий класс средней школы. Одноклассники невзлюбили чересчур умного хромого еврея, поэтому единственным другом у Изи так и остался Илико.
А вот сам Илико настолько увлекся занятиями танцами, что стал здорово отставать по основным предметам. Этому еще способствовало половое созревание, накрывшее Илико с головой. Ему стало трудно концентрироваться на учебе, и его внимание сосредотачивалось на чем годно, кроме занятий. А вот изматывающая работа в танцклассе помогала ему снять излишнее возбуждение и непонятные для него позывы организма.
Илико влетел на кухню и схватил с тарелки кусок сыра.
– Илико! – толстая усатая Мгела больно хлопнула мальчика по руке, но тот успел сунуть в рот сыр и прихватить с другой тарелки кусок мясистого томата. – Руки кто мыть будет после улицы?
– Ты знаешь, сколько микробов остается на коже, если просто потрогать ручку двери? – поддержал служанку Изя.
– Боже ж мой! – сказал Илико с интонацией Псешинского и так же, как и хореограф, закатил глаза. – Какие вы все скучные. И вообще, это мои личные микробы, и я к ним привык.
– Ага, – засмеялся Изя. – Они же у тебя ручные, – и тоже потянулся за куском помидора.
– Ну все! – Мгела взяла в руки полотенце и хлопнула им по столу. – Бегом оба отсюда, а то я пожалуюсь на вас господину Сандро, и он…
– Он нас усами защекотит! – взвизгнул Изя и, схватив Илико за рукав, резво поковылял с кухни.
За обедом Сандро веселил всех историей о забывчивой старушке, которая приходила к нему на прием каждый день. Старушка жаловалась на то, что не помнит, куда у нее пропадают деньги. Оказалось, что после приема у дяди Сандро она покупала у мясника кусок говядины, приходила домой, клала мясо на тарелку, а ее собака съедала его. Наутро старушка снова приходила на прием с жалобами на память, а после снова шла к мяснику.
– Солнышко, ты ешь побольше сыра, – Нана ласково погладила густые вьющиеся волосы Изи. – Тебе нужно для косточек. Кстати, дорогой, – она коснулась руки Сандро, – ты написал письмо тому знаменитому врачу из Петербурга?
– Написал, – Сандро бросил взгляд на насторожившегося Изю. – Он пока ничего не ответил.
– Я не хочу еще одну операцию, – Изя отложил в сторону вилку и отодвинул тарелку.
– Солнышко, ты ведь хочешь бегать, как все дети? – Нана снова протянула руку к Изе, но тот мотнул головой, стряхивая ее.
– Я не хочу опять лежать несколько месяцев в гипсе на распорках, а потом ездить в кресле.
– Изя, но… – начала Нана, но мальчик встал из-за стола, сухо кинул: «Спасибо» – и вышел из кухни.
– Что я такого сказала, Сандро? – Нана вопросительно посмотрела на мужа.
– Изя боится очередной операции. Он прочитал, что, чтобы все исправить, придется заново ломать кость и еще… Это не поможет, дорогая, – вздохнул Сандро, – я проконсультировался с профессором университета, и он сказал, что в случае Изи операция может помочь только в тридцати процентах из ста.
– Так есть же тридцать процентов! – воскликнула Нана и хлопнула рукой по столу.
– Я знаю, почему ты так хочешь эту операцию! – Изя стоял в дверях столовой, опираясь на трость. – Ты всегда хотела ребенка. Нормального ребенка, а усыновила меня. Калеку!
– Солнышко, – Нана встала и подошла к Изе. – Я буду любить тебя любого. Всегда. 
– Прости, мам, – вздохнул Изя и обнял женщину. – Если ты хочешь, я лягу на операцию.
Во время этого разговора Илико сидел молча, уткнувшись в тарелку. Он всегда чувствовал себя виноватым в том, что случилось тогда на море с Изей. Этот разговор сильно напрягал Илико, и он уже подумывал встать и уйти из-за стола, но в этот момент в дверь позвонили. Илико вскочил и кинулся к двери, чтобы впустить своего спасителя.
Им оказалась Сонька. Она была одета в простое ситцевое платьице и мягкие кожаные тапочки.
– Пошли гулять, – позвала она Илико. – Я на реке в кустах спрятала удочки. Накопаем червей и… Здрасти, тетя Нана, – кивнула Сонька вышедшей к двери женщине.
– Здравствуй, Сонечка, – улыбнулась Нана.
– А Илико и Изе можно пойти гулять? – Сонька весело замахала рукой Изе.
– Конечно можно, – Нана помогла Изе застегнуть курточку и поправила воротник рубашки Илико. – Только без экстремальных ситуаций, пожалуйста, – добавила Нана. – А то в прошлый раз Изя пришел со сломанной тросточкой.
– Так я ей просто пытался от соба… – начал было Изя, но Сонька сильно дернула его за рукав.
– Мы пошли, – сказала она, подталкивая боком Изю и Илико к выходу. – До свидания, тетя Нана! – и выскочила на улицу вслед за мальчишками. – Изя! Ты чуть все не испортил! – Сонька шлепнула Изю по спине ладошкой. – Если бы она узнала, что мы в прошлый раз полезли в сад за грушами, а потом пришлось отбиваться от сторожевой собаки, она никогда больше не отпустила бы вас со мной.
– Я дрался тростью, как мушкетер! – Изя гордо расправил худенькие плечи и сделал выпад, выставив трость вперед, как шпагу.
– Ага, – засмеялся Илико. – И сломал трость о дерево, когда размахивался.
– Как твои ноги? – перевела тему разговора Сонька. – Не болят?
– Почти прошли, – ответил Илико.
– А чего вы делали? – спросил Изя, разворачиваясь лицом к друзьям и продолжая идти спиной вперед. – А то я поначалу решил, что Илико меня передразнивает, когда хромает.
– Я учила Илико стоять на пуантах, – ответила Сонька. – Кстати, Сашка нам может очень пригодиться на занятиях.
– Зачем нам Смирнов? – удивился Илико.
– Он будет танцевать мужские партии, – объяснила Сонька.
– Погоди! Как мужские? – от удивления Илико остановился. – А я какие?
– А ты женские, – улыбнулась Сонька. 
– Это ты так говоришь, потому что ты дружишь с Тоней Смирновой, а Сашка по тебе сохнет? – возмущенно взвился Илико.
– С Тонькой я не особо дружу, – равнодушно пожала плечами Сонька. – Скучно с ней. Она только про платья говорит и еще про молодых офицеров, которых на выходные отпускают в город. А на Сашку мне вообще наплевать. Не люблю я блондинов, – Сонька бросила игривый взгляд на Илико. – А ты будешь танцевать женские партии потому, что мужских на пуантах не пишут.
С рыбалки возвращались уже в сумерках. Двух маленьких карасей скормили уличному коту, а оставшихся червяков сердобольный Изя отпустил на берегу речки, под небольшую корягу.
После легкого ужина, Илико улегся в кровать и с удовольствием вытянул ноющие ноги.
– Илико-о-о… – Изя быстро юркнул к нему под одеяло и положил голову на плечо Илико.
– Изя! – Илико не сильно лягнул друга ногой. – Ты уже не маленький, чтобы спать со мной!
– Ну. Илико-о-о… – Изя сделал умоляющую мордашку. – Я только спрошу тебя и уйду.
– Хорошо! Спрашивай и иди спать к себе, – согласился Илико на компромисс.
– Что такое «сохнуть»? – Изя вопросительно поднял брови.
– Это когда ждешь встречи. Когда хочешь всегда быть рядом с человеком, – объяснил Илико.
– Тогда я сохну по тебе, – радостно сообщил ему Изя.
– Нет, Изя! Мы братья. Ты не можешь по мне сохнуть, – Илико несильно хлопнул Изю по лбу ладонью.
– Мы же не родные братья, – Изя смешно сморщил длинный тонкий нос.
– Понимаешь, когда кто-то по кому-то сохнет… Как тебе объяснить… Ну, ты когда-нибудь просыпался утром, а у тебя пися колом стоит? – Илико чуть отодвинулся от Изи.
– Ага, – кивнул Изя. – А знаешь, что еще было несколько раз? – Изя понизил голос до тихого шепота. – Я просыпался от того, что мне хорошо и штанишки мокрые.
– Фу, Изя! – Илико подскочил на кровати и отодвинулся от Изи на самый край.
– Можно подумать, что с тобой такого не случается, – надулся Изя и, придвинувшись ближе к Илико, снова положил ему голову на плечо.
– Случается, – согласился Илико. – Еще иногда внизу живота так тяжело становится. Если подумать о чем-то приятном. Например, о том, как выглядит Станислав голым. Или как врачиха-Катенька принимает ванну. Или как… – Илико замолчал и посмотрел на Изю. Тот спал, подложив ладонь под щеку, и тихо посапывал.

========== Глава 4 ==========

Илико с нетерпением ждал зимних каникул. Сонька давно звала его на репетиции в театр, но несмотря на то, что у учеников средней школы был час свободного времени, это было днем, а репетиции проходили утром, и Илико никак не мог на них попасть. 
После рожественских каникул в театре начинался новый сезон, и по традиции он открывался «Лебединым озером», а роли маленьких лебедей исполняли выпускницы женской школы, в число которых в этом году и входила Сонька. С момента поступления в школу Илико бывал в Театре оперы и балета уже не один раз, но ему хотелось попасть именно за кулисы и вдохнуть ту атмосферу, о которой постоянно твердила рыжая подруга.
– Илюш, ты чего так долго? – Сонька стояла на углу улицы в длинном розовом пальтишке и белой пушистой шапочке с помпоном. – У меня уже руки замерзли, – она протянула Илико красные от холода руки. – Грей теперь! – Сонька капризно поджала губки.
Илико взял ее за тонкие запястья и выдохнул на них теплый воздух. Сонька игриво зашевелила пальчиками и засмеялась. В голове Илико что-то щелкнуло, и он, нагнувшись, ткнулся носом в ладонь Соньки и поцеловал ее.
– Ты чего, Илюш? – Сонька вырвала руки и, быстро сунув их в муфточку, висящую на шее, вопросительно посмотрела на Илико.
– Ничего, – смутился Илико и его щеки вспыхнули огнем. – Я думал, тебе будет приятно.
– Мне… мне было приятно, просто… – Сонька внимательно посмотрела в глаза Илико. – Это неприлично… на улице… при всех…
– Муха, давай про это забудем, – уверенно сказал Илико, немного придя в себя, – я сам не понимаю, что со мной происходит в последнее время. 
Илико не врал. Ему с каждым днем было все трудней бороться со странными желаниями и держать себя в руках. Буквально вчера, ложась спать, Илико совершенно случайно прижался к Изе, который по обыкновению залез к нему под одеяло. Стоило Илико почувствовать через тонкую ткань пижамы тепло, ему стало так хорошо и приятно, что он чуть пошевелился и его тело отозвалось сладкими толчками.
– Илико, ты об меня писей трешься, – недовольно проворчал сквозь сон Изя.
Илико осторожно сполз с кровати и пошлепал босыми ногами в сторону ванны. Наутро Изя не помнил о ночном происшествии и вел себя как обычно, а вот Илико не мог поднять на Изю глаза, и не только потому, что ему было стыдно. Он боялся, что и днем его тело может таким же странным образом среагировать на друга.
– Ладно, побежали, – махнула рукой Сонька и легкой походкой пошла по широкой дорожке, петляющей по парку.
Они обошли здание театра, и вошли в служебную дверь. Старый сторож сердито посмотрел на Илико.
– Это со мной, дядь Сереж! – бросила ему Сонька и потащила Илико по темному коридору. – Я сейчас в гримерку, переодеться. А ты стой тут, – он пихнула его в широкий коридор сбоку от сцены, на которой шла репетиция. 
Тут пахло мокрым деревом и пылью. Потолка не было видно из-за деревянных навесов, веревок и мешков с песком. Артисты на сцене танцевали свои партии в черных рабочих трико. В коротких перерывах на сцену выходили служки и поливали доски пола водой из леек.
– А теперь прошу на сцену друзей принца! – хлопнул в ладоши усатый мужчина в первом ряду в зале. – Где Сванидзе? Я же сказал свет поправить! Карэн, попроси принести мне чаю. И погорячее. Эти сквозняки меня убивают.
– Кирочка, ты Сванидзе не видела? – мимо Илико пробежал помощник усатого режиссера Карэн, протирая на ходу лысину белоснежным платком.
– Нет, Карэн Саркисович, не видела, – ответила девушка с черной папкой в руках.
– Кирочка, распорядись приготовить маэстро чаю, – бросил мужчина и, громко крикнув в темноту коридора: – Друзья принца на выход, приготовиться маленьким лебедям, – исчез в закоулках.
Мимо Илико со сцены пробежала стайка девушек и, громко смеясь, упорхнула в гримерную.
– …и скажите гримеру, что, если еще раз он будет использовать для укладки это масло, я заставлю его выпить, – отодвинув тяжелую кулису и обдав Илико ярким светом софитов, ему навстречу вошел высокий стройный мужчина. – Я задыхаюсь от запаха этого масла и заканчиваю спектакль с головной болью, – проходя мимо, мужчина остановился и бросил семенящему за ним толстяку: – Кто пустил за сцену посторонних?
– Я не посторонний, – смело шагнул вперед Илико. – Я ученик школы при театре и будущий артист балета.
– Хм… – мужчина опустил на него глаза, подхватил подбородок Илико тонкими пальцами и, приподняв его голову, внимательно посмотрел на мальчика. – У тебя будет куча поклонниц и поклонников, – сказал он тихо, как предсказатель, смотрящий в хрустальный шар. – Но меня тебе не переплюнуть.
– Вообще-то, я собираюсь стать солистом и в Лебедином танцевать главную партию, – ответил Илико, смело посмотрев мужчине в глаза.
– Ха-ха-ха! – громко рассмеялся тот и пошел по коридору в свою гримерку.
– Илюшка ты с ума сошел? – раздался над ухом у Илико испуганный голос Соньки. – Это же Вахтанг Таргамадзе.
– Ого, – удивленно округлил глаза Илико. – Так я говорил с самим Таргамадзе?
– Ты не говорил, а дерзил ему, засранец, – тихо хихикнула Сонька. – Этого даже его партнерша, Кэти Бардавелидзе, не смеет делать. Ну да ладно, сейчас не про это, – Сонька потащила Илико в сторону гримерных комнат. – Мне нужна твоя помощь, Илюш, – она распахнула перед ним дверь и втолкнула его внутрь.
Илико оказался в небольшой комнате, в которой находились несколько трюмо, уставленных флаконами косметики. Перед каждым из них стоял стул. В углу располагались длинные поручни, на которых висели костюмы.
 – Ой, девочки! – навстречу Илико кинулась девушка с высоким пучком на голове. – Какой хорошенький! Сонечка, это и есть твой друг?
– Девочки, – Сонька подтолкнула Илико вперед. – Это Илюша. Он знает партию и сможет заменить Маринэ.
– Погоди, – остановил подругу Илико. – Что значит заменить?
– Илюша, выручай, – вторая девушка с длинной косой, закрученной вокруг головы, взяла Илико за руку. – Маринэ не смогла прийти на репетицию. У нее братишка младший разболелся, а у мамы смена на заводе. Она уже отпрашивалась у господина Папунашвили, но он сказал, что это первый и последний раз. И если она еще пропустит хоть одну репетицию, ее исключат из школы.
– Да посмотрите на меня, – Илико развел руками. – Разве я похож на девушку? 
– Похож! Очень похож, – защебетали вокруг него юные танцовщицы.
– Мы тебя еще и загримируем, так, что тебя никто не узнает, – кивнула Сонька. – Выручай, Илюша!
– Сонька, девочки… – Илико пытался отбиться от женских ручек, которые расстегивали его куртку. – Я не смогу… – куртка слетела с него, и девочки принялись за пуговицы рубашки. – Эй! Штаны не трогать! Муха! Скажи им! Ой! Щекотно! Девочки! Я не…
Илико стоял посреди гримерки в черном трико. Его длинные волосы были забраны в высокий хвост, а глаза подведены черным карандашом.
– М-да-а-а… – Сонька стояла рядом с ним и недовольно морщила нос. – Что будем делать с этим? – кивнула она подругам, показывая глазами на трико.
– С чем? – не понял Илико.
– Вот с этим! – Сонька указала пальцем на небольшой бугорок в районе паха. – Этого тут быть не должно!
– То есть как не должно? – засмеялся Илико.
– Илюшенька… – девушка с пучком подошла к поручню с костюмами. – Придется надевать пачку.
– Вы с ума сошли? – взвился Илико. – Мало того, что накрасили меня, еще и пачку хотите на меня надеть?
– Понимаешь, Илюш… – Сонька пыталась скрыть улыбку. – У девочек там гладко. А ты сейчас девочку должен играть.
– Да делайте что хотите, – вздохнул Илико и поднял вверх руки, принимая на себя пышную юбку. 

========== Глава 5 ==========

Как только Илико вступил на сцену, его ноги предательски задрожали, и он испуганно вцепился в руку Соньки.
– Илюша, все хорошо! – шепнула ему она. – Выглядишь прекрасно. Главное, слушай музыку и танцуй.
– Девочки! Встали на исходную, – крикнул из зала режиссер. Сонька подтолкнула Илико вперед и взяла его руку, скрестив свои спереди. Девушка с пучком сделала то же самое, и Илико оказался вторым в танцевальной сцепке. – Музыку нам, пожалуйста! Мы готовы, – Кивнул режиссер пианисту, сидящему в углу сцены. 
Илико, как во сне, повторял знакомые движения. Сквозь гул в голове он слышал только топот пуант по влажным доскам сцены и громкие выкрики режиссера.
– Держим, держим руки! Молодцы! Мадмуазель справа! Вы отстаете на полтакта! Догоняйте своих подруг. Мадмуазель, вторая справа. Где улыбка? Такие губки должны улыбаться! Четче, четче движения!
Илико в очередной раз поднялся на пуантах и, сделав батман, задел ногой ногу соседки. Та на секунду запнулась и, потянув Илико в сторону, села на сцену, поджав под себя ногу.
– Стоп музыка! – крикнул Папунашвили и громко хлопнул в ладоши.
Илико с ужасом смотрел перед собой, сжимая со всей силы руку Соньки.
– Мадмуазель справа! Это ваша вина! Вы ведущая, и вы же запаздываете. Из-за этого ваша соседка, которая, надо сказать, четко выполняла движения, задела вас ногой. Поменяйтесь с ней местами. Мадмуазель с пухлыми губками! Да-да… вы, – режиссер ткнул пальцем в Илико. – Отпустите руку вашей соседки и вставайте с краю. И прошу вас, улыбайтесь! Не забывайте!
Илико, оставшись без поддержки Соньки, совсем запаниковал. В голове барабаном забила кровь, и ему на секунду показалось, что он оглох. Но как только заиграла музыка, гул в голове стих, а его тело, повинуясь звукам, снова стало повторять заученные движения. 
Репетиция шла около часа. За это время простенький короткий танец повторялся раз двадцать. Капли пота скатывались в широкий вырез на спине, колени дрожали от напряжения, а руку соседки Илико вообще не чувствовал. Ему казалось, что еще минута – и он упадет на сцене в обморок.
– Довольно, девочки! – захлопал в ладоши Папунашвили. – Мадмуазель справа. Вы, с пухлыми губками! – он снова указал пальцем на Илико. – У вас необычная техника, и мне она нравится. Выйдите вперед.
Илико разжал пальцы, выпустил руку соседки и, как во сне, сделал шаг вперед.
– Вы знаете еще какую-нибудь партию? – обратился Папунашвили к испуганному Илико. Тот попытался что-то сказать, но от страха голос не слушался его. – Ну же… смелее, деточка.
– Танец феи Драже, – ответил Илико. Его голос, который уже год давай сбои, то опускаясь до низкого альта, то взвиваясь до фальцета, неожиданно дал хорошего «петуха» и громко и звонко прозвучал в тишине зала.
– Очень кстати, – кивнул режиссер. – Извольте, мадмуазель! – и он кивнул пианисту.
Илико автоматически выставил вперед ножку и, скрестив перед собой руки, надел на себя дежурную лучезарную улыбку. Заиграла музыка, и Илико, делая мелкие шажки назад, стал зажигать пальчиками невидимые огоньки. Легкий прыжок, взмах ноги, снова мелкие шажки. Руки легкими крылышками взвились над головой. Снова прыжок, поворот, взмах. Ножка легко задрожала, отбивая батман.
«Гранд батман, арабеск, фуэте…» – проносилось в голове Илико. Порхая легкой тенью по сцене, он не заметил, как приблизился самый сложный момент танца. Он на секунду замер вместе с музыкой и со следующим аккордом закружился по сцене. «Шаг, шаг, два поворота. Шаг, шаг, два поворота…» – считал про себя Илико. Еще один поворот, и он замер посреди сцены с поднятой вверх рукой и ослепительной улыбкой на лице. 
– И-и-и… поклон… – скомандовал Папунашвили. Илико, откинув назад руку, сложил корпус, выставив ножку вперед. – Молодец, девочка! Браво! – захлопал режиссер. Илико поднялся, с удивлением посмотрел на Папунашвили, потом на Соньку, которая стояла у кулисы. У нее дрожали губы, и глаза были полны слез. – Она твоя! – крикнул режиссер и как подкошенный упал в кресло.
– Кто? – удивленно поднял брови Илико.
– Роль. Она твоя! – махнул ему мужчина и поправил рукой роскошные черные усы. – А теперь… Все со сцены! Быстро! Пошли, пошли! Перерыв полчаса. Карэн! После перерыва позови на сцену Вахтанга и Кэти. Только умоляю, Карэн! Стучи в дверь Кэти, чтобы снова не получить букетом по лицу!
Сердце Илико стучало, как сумасшедшее. Он никак не мог успокоиться после танца и даже не понимал до конца, что произошло. Девочки увели его обратно в гримерку, и Илико начал молча смывать грим с лица ваткой, смазанной кремом.
– Почему так несправедливо?! – голос Соньки оборвал тишину, которая висела в гримерной. – Я год разучивала этот танец. Я сбивала в кровь ноги, отточила каждое движение, каждый поворот головы, чтобы в следующем сезоне участвовать в отборе на эту роль. И вот… роль досталась мальчишке, который выучил ее за пару недель! – пуант полетел в стену и, ударившись об угол трюмо, за которым сидел Илико, упал к его ногам.
– Муха! Я не хотел, – обернулся Илико к подруге.
– Чего ты не хотел? – взвизгнула Сонька. – Учениц школы не берут на отбор. Только выпускниц! А тебя взяли! А ты даже не в старшей школе, и ты даже не девочка!!!
– Сонь, – снова начал Илико, но увидев в руках Соньки второй пуант, замолчал.
Илико постарался побыстрее переодеться и выскочил в темный коридор, дабы избежать вида Сонькиных слез. Он встал у стены и начал водить пальцем по вензелям, выбитым на одной из дверей.
– Эй! – услышал он голос за спиной. Он обернулся и увидел Вахтанга Таргамадзе, выглядывающего из двери своей гримерки. – Подойди! – танцор качнул головой и скрылся в комнате, оставив дверь открытой. Илико не ожидал такого приглашения и на секунду замешкался. – Идешь? – услышал он из-за двери. Илико зачем-то кивнул стене и, распахнув дверь настежь, вошел в комнату.
Солист Театра оперы и балета, блистательный Вахтанг Таргамадзе, сидел в изящной позе в кресле, стоящем напротив гримерного столика с зеркалом, и внимательно рассматривал Илико.
– Садись, – он кивнул на стул у двери, на котором лежал зеленый шелковый халат.
Илико взял халат в руки и секунду раздумывал, куда его деть. Повесив тонкую ткань, пахнущую дорогим парфюмом, на спинку стула, Илико уселся напротив танцора.
– Как тебя зовут? – спросил Вахтанг, с ухмылкой следя за действиями Илико.
– Илиа Чантурия, – ответил Илико, теребя в руках свою кепку.
– Чантурия… Хм… – хмыкнул Вахтанг, потерев тонким пальцем ямочку на подбородке. – Я видел, как ты сегодня танцевал, – сказал он Илико.
– Это не я… Вам показалось… – замямлил испуганный Илико, заерзав на стуле.
– Брось, Чантурия! – засмеялся танцор. – Меня грим не сбил с толку. И его остатки до сих пор у тебя под глазами.
Илико машинально провел пальцем по лицу, и на подушечке осталась тонкая черная полоса.
– Вы теперь все расскажете господину Папунашвили? – нахмурился он.
– Нет, Чантурия. Но я дам тебе совет. Заметь, бесплатный! – Вахтанг легко закинул ногу за ногу и запустил пальцы в густую шевелюру…

========== Глава 6 ==========

На улице моросил мелкий холодный дождь, но Илико не замечал его. Он молча шел за Сонькой по продрогшей от холода улице и думал…
Разговор с Вахтангом Таргамадзе не выходил у него из головы.
Танцор нагло разглядывал Илико, покачивая ногой в тонком балетном тапочке.
– Ты действительно хочешь танцевать в театре? – спросил его Вахтанг.
– Я хочу быть в театре лучшим, – уверенно сказал Илико, не отводя взгляда.
– Юношеские амбиции – это хорошо. И данные у тебя есть, но… – Таргамадзе поднял палец вверх. – Ты должен знать, что блестящие костюмы, красивые замки и яркий свет, это всего лишь бутафория. Театр на самом деле огромная куча дерьма, в которой копошатся червяки и жуки, стараясь сожрать друг друга из-за теплого места. У тебя будут партнеры, помощники, коллеги. Вокруг тебя будет сонм воздыхателей, но… У тебя не будет друзей. Почему, спросишь ты меня? – Вахтанг ухмыльнулся. – Да потому, что каждый из них, от работника сцены до твоего партнера или партнерши, будут завидовать тебе. Твоей молодости, красоте, таланту. И не дай бог показать им слабину или повернуться к ним спиной. Ты тут же получишь удар ножом!
Илико вздрогнул и удивленно поднял брови.
– Не пугайся, – улыбнулся Таргамадзе. – Это образно. Хотя… Иголки в костюме – это реально. Ты танцуешь партию, а они при каждом движении втыкаются в твою кожу, прокалывая ее до мяса. А ты танцуешь и улыбаешься зрителю.
– У меня есть друзья, и они со мной так не поступят, – мотнул головой Илико.
– Наивный мальчик! Друзья они тебе, пока ты никто. Как только ты чего-то добьешься, ты тут же увидишь их настоящее лицо. Вот скажи мне, – Вахтанг подвинул свое кресло ближе к Илико и, нагнувшись, посмотрел в его глаза, – как среагировала на твой успех твоя подруга, которая тебя привела?
– Кричала. Бросала в меня пуанты, – насторожился Илико.
– Вот! – Вахтанг выпрямился и победно улыбнулся.
– И что же мне делать дальше? – спросил у него Илико.
– Правильный вопрос, Чантурия! Переступи через все. Через подругу, через ее слезы. Соглашайся на роль. Поверь, когда ты дебютируешь и, я думаю, успешно, тебе простят этот маленький обман. Тебя запомнят тем, что ты, ученик средней школы, смог обойти всех и получить роль. И главное… – Вахтанг встал с кресла, и прошелся по комнате. – Избавься от друзей сейчас, чтобы потом не было больно и обидно.
Илико не заметил, как они дошли до Сонькиного дома и она остановилась возле лестницы. 
– Илюш… – сказал Сонька, накрывая голову Илико своим зонтиком. – Я тут подумала… Ты прости меня. Я должна была порадоваться за тебя, как друг, и за себя. Я оказалась хорошим учителем. Прости меня за эту истерику. Я бы все равно не получила эту роль. Выпускницы даже в отборе не могут принимать участия. Простишь меня, дуру? – Сонька улыбнулась Илико и погладила тонким пальчиком по носу.
– Я откажусь от роли! – нахмурился Илико.
– Ты совсем глупый? – воскликнула Сонька. – Упускать такой шанс!
– Я не хочу начинать жизнь с вранья, – Илико опустил голову.
– Если Папунашвили узнает, кто ты, то он пожалуется в школу и тебя выгонят. Нет! Ты просто должен танцевать! – не унималась Сонька. – Обещай, что подумаешь и примешь правильное решение. Когда Папунашвили сказал приходить тебе на репетицию?
– Через неделю, – ответил Илико.
– У тебя есть целая неделя. Ты как раз отдохнешь на каникулах и все обдумаешь, – сказала Сонька, поцеловала Илико в щеку и вспорхнула по ступенькам к большой деревянной двери дома.
За обедом Илико был мрачнее тучи. Он не принимал участие в разговоре и молча мешал в тарелке давно остывший суп. На предложение Наны и Сандро сходить в синематограф на новый фильм Илико ответил отказом и, поблагодарив Мгелу за обед, поднялся в комнату и уселся на своей кровати с книгой.
– Илико-о-о, – протянул Изя, забираясь к нему. – Чего ты читаешь? – он придвинулся ближе и толкнул Илико плечом.
– Граф Монте-Кристо, – неохотно ответил Илико.
Изя сунул длинный нос в книгу и, пробежав глазами по строчкам, сказал:
– О! Он уже познакомился с аббатом? Сейчас начнется самое интересно. Аббат будет…
– Изя! – воскликнул Илико и, захлопнув книгу, кинул ее на другой край кровати. – Я не хочу слушать, что будет дальше! Я хочу это прочитать. А ты… Иди отсюда на свою кровать! Хватит лезть ко мне со своими нежностями! Мы взрослые! А взрослые так себя не ведут!
– Я просто хотел посидеть с тобой рядом и поговорить, – обиженно надул губы Изя. – Ты чего такой злой? Случилось чего?
– Не твое дело! – ответил Илико и, лягнув Изю ногой, спихнул с кровати.
Изя пересел к себе, потирая ушибленный бок, и обиженно засопел.
Илико стало жалко друга. Изя ничего плохого ему не сделал, а Илико накричал на него и прогнал от себя. Так он останется совсем один, без друзей, как и советовал ему Таргамадзе.
– Изя… – Илико слез со своей кровати и перебравшись к Изе, обнял за плечи. – Прости! Просто я сегодня обидел Соньку. Случайно. Обманул главного режиссера театра и получил роль в спектакле. Сонька говорит, чтобы я соглашался, иначе меня выгонят из школы.
– И что ты решил? – спросил его Изя, повернувшись.
– А что бы ты сделал? – спросил его Илико.
– Если бы мне сказали выбрать между исполнением мечты обманом и тобой? – спросил Изя. Илико удивленно посмотрел на него и хлопнул себя по коленям.
– Изя! Да что это со мной? Конечно… Ты абсолютно прав! Я никогда не пойду на то, что мне противно. Ты просто чудо, Изя, – и Илико обнял друга и чмокнул в сморщенный нос.
Театр был пуст. По этажам ходили только полотеры и уборщики. Илико подошел к огромной дубовой двери, ведущей в кабинет главного режиссера. В узкой комнате за столом сидел молодой человек и тыкал пальцами по клавишам печатной машины.
– Тебе что? – он поднял недовольный взгляд на Илико.
– Мне нужно к Папунашвили! Срочно! – ответил ему Илико и добавил. – Пожалуйста!
– У Александра Геворгиевича сейчас Таргамадзе, но я спрошу, когда он тебя сможет принять, – ответил юноша и, смерив Илико презрительным взглядом, спросил: – Как о тебе доложить?
– Скажите, что пришел Илиа Чантурия, – чуть поклонившись, ответил Илико.
Из двери пахнуло дорогим коньяком и сигарами.
– Александр Геворгиевич, к вам Чантурия просится. Когда назначить встречу? – спросил у режиссера секретарь.
– Чантурия? – поднял брови Вахтанг и, сделав маленький глоток коньяка из широкого фужера, кивнул Папунашвили. – Примите его, Александр Геворгиевич. Не пожалеете!
– Проси, Константин, – кивнул режиссер секретарю и, повернувшись к Вахтангу, продолжил прерванный разговор. – Так вот… Я ему и говорю: «Как вы смеете так говорить о постановке самого Петипа?», и знаешь, что мне ответил этот наглец? «Будущее за такими, как Фокин и Дягилев!» Ты представляешь, Вахтанг? Сравнить этих молодых выскочек с таким мэтром, как Петипа?
– А как же Павлова? Она поддерживает их и, кажется, даже танцевала в их постановках, – ответил Таргамадзе, поднимаясь и наливая из хрустального графина еще коньяка.
– Павлова… – вздохнул Папунашвили, протягивая свой бокал под струю ароматного напитка. – Она богиня! Если она будет танцевать просто под бой барабанов, это будет восхитительно! 
– Можно? – Илико стоял на пороге кабинета, тиская в руках свою кепку.
– Чем могу помочь, Чантурия? – Папунашвили сделал нарочито серьезное лицо, одним глазом подмигивая Вахтангу.
– Я по поводу роли феи Драже, – ответил Илико, не решаясь сделать шаг вперед.
– Видите ли, господин Чантурия, роль уже получена, так что… – Папунашвили развел руками.
– Вы меня не поняли, – Илико осмелел и сделал наконец шаг вперед от двери. – Вы дали ее мне, но я вынужден отказаться.
– Вот черт! – хлопнул себя по коленям Таргамадзе и рассмеялся. – Я хотел с кем-нибудь пари организовать. Узнаешь ли ты, Александр Геворгиевич, в нем мальчика!
– То есть… – Папунашвили откинулся на спинку своего кресла и внимательно посмотрел на Илико. – Я вместо девушки… На роль феи… – он несколько секунд смотрел на бледного от страха Илико и вдруг в голос расхохотался. – А я не мог понять, что в этой девушке не так! Вахтанг! Я теряю хватку!
– Забавно вышло! – хохотал Таргамадзе, и коньяк в его бокале задрожал, искрясь от яркого света люстры.
– Вы можете меня наказать, только, пожалуйста, не исключайте из школы. Балет для меня – все в жизни! – Илико не понимал причины веселья, и от этого ему было еще страшнее.
– Знаете что, Чантурия! – Папунашвили перестал смеяться и хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. – Вы, конечно, обманули меня, но вы оказались честны. Вы набрались смелости и пришли сюда. За это я вас награжу. Вы сможете посещать репетиции в театре в любой день. Или может, у вас есть свое желание?
– Есть, – кивнул Илико. – Разрешите участвовать в отборе на роль феи Драже выпускнице школы Софии Раевской!

========== Глава 7 ==========

Роль Сонька так и не получила, но после этого случая ее отношения с Илико стали более теплыми и нежными. Она открыто оказывала ему всяческие знаки внимания в виде поцелуев и внезапных объятий, чем вгоняла Илико в краску.
А в отношениях Илико с Изей наметилось заметное напряжение. Изя никак не мог понять, почему Илико сторонится его или шарахается как от прокаженного. Несчастный Изя пытался поговорить об этом, но Илико переводил разговор на другую тему или вообще делал вид, что не слышит его. Если Изя пытался приблизиться или дотронуться до Илико, тот вздрагивал и отстранялся. 
Причиной такого поведения была странная реакция организма Илико на друга. Любое прикосновение Изи отдавалось приятной тяжестью внизу живота, и этот факт пугал Илико. Он ничего не чувствовал на репетициях с девочками из женской школы, совершенно спокойно относился к поддержкам во время занятий со Смирновым, который исполнял мужские партии в их дуэте. На Соньку с ее вечными поцелуями организм Илико почти не реагировал, но как только к нему прикасался Изя, он просто сходил с ума.
Илико так измучился, что решил наконец с кем-нибудь поговорить о своей проблеме. Первым кандидатом для откровенного разговора была Сонька, но ее Илико тут же отмел. Он никогда не решился бы делиться с подругой проблемами такого характера. Поэтому он решил поговорить об этом с Сандро, но немного подумав, решил, что дядя слишком старый и вряд ли поймет его. С самим Изей обсуждать эту ситуацию Илико не хотел. Оставался последний вариант: Вано.
На большой перемене во время обеда Илико уселся на стул рядом с другом и поставил поднос с едой на стол. Он несколько минут смотрел, как Вано закидывает в себя очередную ложку супа. Когда Вано приступил к компоту, Илико наконец решился начать разговор.
– Вано… – Илико отодвинул от себя тарелку с недоеденными пюре и котлетой и тоже взялся за стакан с вишневым компотом. – А у тебя уже… ну… ты когда-нибудь чувствовал… ну…
– М? – не отрываясь от компота, промычал Вано.
– В общем… – Илико глубоко выдохнул и выпалил. – У тебя когда-нибудь возникали странные желания, когда ты до кого-то дотрагивался?
– Ты про писюн? – совершенно спокойно спросил Вано. Илико коротко кивнул. – Да, постоянно.
– А было такое, чтобы это происходило с неправильным человеком? – попытался развить свою мысль Илико.
– Это как? – Вано отставил пустой стакан и удивленно поднял брови.
– Ну, писюн реагировал не на того человека? – Илико нервно ковырял пальцем кусок хлеба. 
– Я вообще не понимаю, о чем ты, – равнодушно пожал плечами Вано. – Я как-то не особо обращал внимание на это. Меня более серьезные проблемы волнуют. Из ссылки сбежал товарищ Катанадзе, и теперь жандармы следят за его женой, а Сулико Катанадзе руководитель нашей партячейки, а из-за слежки она не может собрать заседание. Вот это проблема! – Вано многозначительно поднял вверх палец, взял в руки поднос и понес его к столу с грязной посудой.
– Это на кого ты там писюн свой поднимаешь? – услышал Илико злой шепот над ухом.
– Смирнов! – зашипел в ответ Илико. – Не твое дело!
– Если на Сонечку Раевскую, то я тебя придушу, понял? – Смирнов больно ущипнул Илико за плечо.
– Ты чего! – возмутился Илико. – Муха мой друг.
– Тогда на кого? – Сашка быстро пересел на стул рядом с Илико.
– Неважно, – буркнул Илико.
– Ну в принципе… Если не на Сонечку, то неважно, – кивнул Смирнов. – Так в чем проблема-то?
– Просто… Как объяснить… это не должно происходить. Потому что неправильно. А еще после этого у меня живот болит, – вздохнул Илико и опустил глаза.
– А ты зайди в ванную и чуток потереби писюн. Во-первых, это приятно, а во-вторых, живот потом болеть не будет, – кивнул Сашка. – Я иногда просто так это делаю. Мне нравится.
– Я попробую, – согласился Илико. – Главное, про это не думать. Ведь раньше у меня такого не было. Только иногда во сне. Но мне никто не снился. Я просто летал.
– Если летаешь во сне, то это ты растешь. Так моя бабушка говорит, – Сашка встал, хлопнул Илико по плечу и снова пересел за свой столик.
Был самый разгар весны. Илико шел впереди дяди Сандро по дорожке, ведущей в больницу. Настроение у него было весеннее и радостное. Он морщил нос, глядя на яркое солнце, и вдыхал полной грудью влажный запах проснувшейся после зимы земли.
– Илико… – Сандро остановился возле двери палаты и взял Илико за руку. – Не пугайся. Твоей маме прописали новые лекарства, потому что ее состояние ухудшилось. От них она себя странно ведет.
– Ей плохо? – испугался Илико.
– Скорее, ей хорошо, но… – Сандро замялся. – В общем, это временно, как мне сказали. Скоро она поправится.
Илико вошел в палату и остановился на пороге. Софи сидела на стуле возле кровати и смотрела перед собой, на выкрашенную зеленой краской стену.
– Мама… – окликнул ее Илико. Софи повернула голову, ее равнодушный взгляд скользнул по Илико и снова уперся в стену. – Мама, это я, Илико, – он подошел к ней и дотронулся до плеча. Никакой реакции не последовало. 
Илико сел на кровать рядом с матерью и стал рассказывать ей о школе, о занятиях хореографией, об интересных фактах из жизни бабочек, которые он узнал на биологии, о том, как они ходили с Сонькой и Изей в зоосад и он кормил  ручного хорька, о том, как Нана разрешила Сандро и Изе завести собаку вместо умершего зимой кота. Как они все вместе обсуждали породу собаки и подбирали ей кличку.
Софи молчала, покачивая головой в такт слышной только ей музыке, и иногда стучала пальцем по подлокотнику стула. 
– У вас осталось пять минут, – сказала медсестра, заглянув в комнату.
Илико вздохнул, сел на пол возле ног матери и положил ей голову на колени. Рука Софи дрогнула и, опустившись на пышные волосы сына, зарылась в них пальцами.
Через неделю Софи Чантурии не стало…
На похоронах и после них Илико не плакал. Он пребывал в страшной депрессии и часами сидел возле окна, глядя в ясное весеннее небо. Ему казалось, что он оказался в огромной яме, в темноте и совершенно один.
Сандро и Нана, видя состояние Илико, отпросили его в школе на всю неделю. Изя всеми силами пытался вытащить Илико из этого состояния, читая книги, рассказывая о походе в музей естественных наук. Рисовал на клочке бумаги череп динозавра, показывая руками его размеры, но Илико отмахивался от него и снова садился к окну.
– Илико… – Изя сел на край кровать и тихонько тронул Илико за плечо. – Можно к тебе?
– Нет, – ответил Илико и отвернулся к стене, укрывшись одеялом с головой.
Изя лег рядом с ним и, потянув на себя одеяло, обнял Илико, уткнувшись в длинные волосы носом.
– Ты не один, – тихо прошептал он. – У тебя есть Сандро и Нана. Они добрые и хорошие. И у тебя есть я. Я всегда буду рядом с тобой. Даже если ты будешь прогонять меня, я от тебя никогда не уйду, – Изя крепко обнял Илико за плечи и прижал к себе.
Илико обернулся к другу, уткнулся лицом в его грудь и впервые за эти дни расплакался.

========== Глава 8 ==========

Закончился учебный год, а с ним для Илико закончилось обучение в средней школе. На последнем занятии хореографией Псешинский на своем идеальном французском пожелал всем удачи и успехов в нелегком труде, который называется балетом.
– Шантури, зайдите ко мне в учительшку, когда переоденитеш, – бросил он Илико и вышел из танцкласса.
– Вызывали, господин Псешинский? – Илико толкнул дверь учительской комнаты. Станислав стоял возле окна и смотрел на бабочку, которая билась в оконное стекло.
– Что ты видишь, Шантури? – спросил он у Илико.
– Бабочку, – ответил тот и подошел ближе к Псешинскому.
– Будь как эта бабочка. Яркой и упорной. Чтобы тебя заметили и, оценив твое упорство, открыли перед тобой двери, – с этими словами Псешинский распахнул окно, и бабочка вылетела на свободу.
– Спасибо за все, учитель, – Илико склонил голову перед Станиславом. 
– Удачи, Илиа, – улыбнулся Псешинский и похлопал его по плечу. 
Собрав вещи Илико вышел на залитый летним солнцем двор школы. На крыльце стоял Гогонава и провожал учеников, пожимая каждому руку.
– Реваз Темурович, – Илико поставил на ступеньку старый чемодан с выбитой на крышке бабочкой и протянул директору руку. – Я благодарен вам за все. 
– Удачи тебе, Илиа Чантурия, – улыбнулся ему Гогонава и, наклонившись к самому уху Илико, добавил шепотом: – Не потеряй себя и храни свой свет.
– Постараюсь, – кивнул ему Илико и, взяв чемодан, пошел к воротам.
В старшей школе ученикам уже не предоставлялся полный пансион, а выделялись комнаты в общежитии при театре.
– Никакого общежития! – твердо сказал Нана. – Ты будешь жить с нами. И это не обсуждается! 
– Правда, Илико, – поддержал его Изя. – Если не хочешь жить со мной в комнате, мы подготовим тебе другую, – добавил он, опустив глаза.
– Мне не нужна отдельная комната, – улыбнулся ему Илико, – но я не хочу быть нахлебником и обузой. 
– О чем ты говоришь, Илико? – нахмурился Сандро. – Ты давно уже член нашей семьи.
– И еще, мы тут посоветовались с Сандро и Изей, – продолжила Нана. – И решили сделать тебе подарок в честь твоего дня рождения и окончания средней школы. Скажи сам, что ты хочешь?
– Я хочу поехать к себе домой на пару дней, – неожиданно для всех ответил Илико.
За то время, пока мама лежала в больнице, Илико ни разу не приезжал на свою малую родину, но раз в месяц он получал письма от Мамуки, в которых друг писал ему про свою жизнь и звал в гости. К тому же там у Илико осталось небольшое наследство: квартира в старом доме в центре городка. Сначала Илико думал ее продать. Он написал Мамуке, чтобы тот попросил отца оформить все нужные документы, но друг отговорил Илико продавать квартиру.
– Зачем тебе туда возвращаться? – спросил Изя, когда они шли к дому Соньки.
– Я решил сдавать квартиру отдыхающим. И мне нужно договориться с дядей Рафиком, чтобы тот помог мне в этом. Деньги, конечно, будут небольшими, но на них я вполне смогу шить себе костюмы для занятий и выступлений, – объяснил ему Илико. – Потом,мне хочется  повидать Мамуку.
– Можно мне поехать с тобой? – с надеждой в голосе спросил Изя.
– Почему нет? – улыбнулся ему Илико. – Только нужно спросить разрешения у Наны и Сандро.
Сонька предстала перед ними в тонкой белой рубашке и коротких широких штанах. На ее рыжих волосах был завязан белый платок, а в руках у нее была мягкая тряпка.
– Хорошо, что пришли, – обрадовалась им Сонька. 
– Сонь, мы вроде договаривались пойти гулять, – Илико с удивлением разглядывал ее странный вид.
– Папá возвращается с учений завтра, а домработница как назло приболела. Так что сейчас вы мне поможете натереть воском пол и помыть окна, а потом я отведу вас на рыночную площадь, кататься на аттракционах. Идет? – Сонька впустила мальчиков в квартиру и пинками погнала в комнату.
Сняв куртки и закатав штанины, мальчики приступили к уборке. Для нужного настроения Сонька включила граммофон и поставила на него «Пер Гюнта» Грига. Изя вызвался мыть окна вместе с Илико, но из-за больной ноги не смог взобраться на подоконник. Натирать пол воском он не мог по той же причине. 
– Я бесполезен, – вздохнул Изя и плюхнулся в кресло.
– А вот и нет, – Сонька принесла ему тряпку и тазик с водой. – Будешь протирать пыль в буфете. И не думай, что это просто. Нужно протереть не только полочки, но все фужеры и бокалы.
Работа под музыку Грига шла весело и быстро. Сонька летала по полу, как по льду, надев на ноги специальные щетки. Изя протирал полки и выставлял на них тонкие хрустальные фужеры. Илико махал тряпкой по стеклам, стоя на подоконнике.
Заиграло стаккато «В пещере горного короля», и Илико, тихо спрыгнув с подоконника, крадучись пошел под музыку в сторону ничего не подозревающего Изи. На середине комнаты к нему присоединилась Сонька. Согнувшись, она сделал страшное лицо и вытянула вперед руки со скрюченными пальцами.
Изя продолжал протирать очередную полку, держа в руках тазик с водой, когда Сонька и Илико достигли своей жертвы и с криками бросились на него. От неожиданности Изя вскрикнул и, не удержав тазик, плеснул водой на Соньку.
Сонька долго хохотала, выслушивая возмущенные крики Изи, а Илико не мог оторвать глаз от маленьких грудок, проступающих через мокрую ткань. В его голове громко стучала кровь, а внизу живота рос тяжелый камень.
– Илюш, ты чего? – удивленно посмотрела на него Сонька. – Тебе плохо?
– По-моему, ему наоборот хорошо, – буркнул Изя.
– Я… я… – бормотал Илико, пытаясь отвлечься, но острые грудки так и притягивали его взгляд.
– Ой мамочки! – вскрикнула Сонька, поняв причину состояния Илико, и бросилась вон из комнаты.
– Ты как? – спросил Изя Илико и положил ему руку на плечо.
– Неловко вышло, – вздохнул тот. – Нужно было ей сказать, что рубашка мокрая, а я как дурак уставился на нее. Но знаешь… Мне понравился вид.
– Это же наша Муха! – возмутился Изя. – Как ты можешь так говорить?
– Ты еще совсем ребенок, Изя. И у тебя, наверное, еще ничего такого не было, – махнул ему рукой Илико.
– Было, – опустил глаза Изя. – Иногда когда я…
Но в это время в комнату снова вошла Сонька. Она уже переоделась в простенькое легкое платье, и на ее голове красовалась соломенная шляпка с красным бантом.
– Я объявляю уборку законченной! – голосом глашатая сказала она и добавила уже обычно: – Побежали на улицу. Сначала покачаемся на качелях, а когда стемнеет, посмотрим фейерверки.
Они стояли на небольшой площади, задрав головы вверх, и смотрели в черное небо, где яркими всполохами сверкали разноцветные огни.
– Знаете, мальчики, – сказала Сонька, не отрывая восторженных глаз от фейерверка. – У меня такое ощущение, что скоро что-то изменится. Как будто мы празднуем начало новой жизни.
– Мы просто стали старше на одно лето, – ответил ей Изя.
– Главное, чтобы мы так и остались друзьями, что бы ни случилось! – сказал Илико и взял их за руки. – Давайте, когда будет очередная вспышка, поклянемся, что навсегда останемся друзьями и будем помогать друг другу. Готовы?
Сонька и Изя кивнули ему и, когда снова прогремел взрыв петарды, громко сказали хором:
– Клянемся!

========== Глава 9 ==========

На день рождения, как и обещали ему Нана и Сандро, Илико отпустили в родной город. Нана долго вздыхала и качала головой, когда Изя сообщил родителям о его намерении ехать вместе с Илико.
– Солнышко, – вздыхала Нана. – Я и Илико боюсь одного отпускать. И еще ты ехать собрался. Я с ума сойду, думая, как вы там.
– Не беспокойся, дэида, – успокаивал ее Илико. – Там нас Мамука встретит. Дядя Рафик очень добрый, и дом у них большой. На улице не останемся. И потом, я всегда хотел угостить Изю самыми вкусными на свете хачапури, которые печет дядя Рафик, и показать город, в котором я вырос. Мы только на пару дней поедем. Как раз к выходным вернемся.
– Отпусти их, Нана, – погладил по голове жену Сандро. – Они уже взрослые. Не все же над ними как курица над яйцами кудахтать. А как только они вернутся, мы все вместе поедем на море в отпуск. Мы ведь давно собирались.
Нана согласилась, и ребята стали собираться в дорогу.
Старенький перрон не изменился с тех пор, как Илико был тут последний раз. Все те же суматоха, крики проводников, радостные возгласы встречающих и клубы пара.
– Илико! – у выхода стоял высокий черноволосый парень в длинном сюртуке и большой кепке. В нем Илико с трудом узнал толстяка Мамуку.
– Мамука! Друг! Ты ли это? – воскликнул Илико, и его худенькая тушка тут же очутилась в крепких объятиях друга.
– Рад тебя видеть, Илико. Давно же ты не приезжал. Я уже решил, что мы больше с тобой не увидимся, – Мамука хлопал Илико по спине рукой. – А это кто с тобой? – он кивнул в сторону Изи, стоящего возле чемоданов.
– Знакомьтесь, это мой друг детства Мамука Качатрян. А это мой брат – Изя Саанашвили-Шнипперсон, – Илико поправил на голове Изи кепку и застегнул пуговицу на рубашке.
– Очень приятно, – улыбнулся Мамука, протягивая Изе огромную руку. – Но я не помню, чтобы у тебя был брат.
– Илико мне не родной брат, – объяснил Изя. – До того, как мы стали братьями, мы были друзьями.
– Ну, брат моего друга – мой брат, – широко улыбнулся Мамука. – А теперь поехали ко мне домой. Папа приготовил вам комнату, а когда отдохнете с дороги, я вас отведу в наш ресторан. Отец уже старый стал, и ему тяжело с ним управляться, так что теперь им занимаюсь я.
– А как же школа? – удивился Илико. 
– Мне нужно поддерживать семейный бизнес. Мне почти семнадцать, а отец в моем возрасте уже сам пек хачапури и продавал их на рынке, – Мамука остановил извозчика и усадил друзей в старую повозку.
Город тонул в цвету магнолий и грел свои древние камни на полуденном солнце. Он остался таким же, как в памяти Илико. Все те же скверы, фонтанчики с минеральной водой и парочки отдыхающих, прохаживающих по каменным мостовым.
– Узнаешь? – они проезжали мимо небольшого дома, где раньше была булочная.
– Ничего себе! – воскликнул Илико, глядя на красочную вывеску, на которой были изображены серые горы, голубое небо и яркое солнце.
– Он называется «Солнце в ладонях». Это я придумал, – гордо хлопнул себя в грудь Мамука. – А это узнаешь? – он показал рукой в сторону двухэтажного каменного дома, у ворот которого рос высокий дуб.
– Остановите! Остановите тут! – крикнул Илико извозчику и, не дожидаясь, пока повозка остановится, спрыгнул на мостовую.
Он вошел во двор, наполненный его детскими воспоминаниями, и остановился. Вот скамейка, где днем грелась на солнышке бабушка Ия. Вот сарай, в котором вечно ковырялся сосед-рукодельник Гия. А вот веревки, протянутые через весь двор. На них сушила белье мама.
Илико поднялся по лестнице, ведущей на второй этаж, достал из кармана ключи и открыл дверь…
Ему в нос ударил запах сырости и пыли. Он подошел к окну и раздвинул выгоревшие занавески. Солнце осветило до боли знакомую комнату, и перед глазами Илико всплыла давно забытая картина.
Молодая и розовощекая мама в белом переднике и с перепачканными мукой руками месит тесто. Отец сидит за столом и, обливаясь слезами, режет лук для пирогов. Мама вытирает ему глаза куском передника и сама начинает плакать от едкого запаха лука. Под столом сидит толстый серый кот и смывает лапой с морды остатки молока.
– Ты как, Илико? – Изя положил руку ему на плечо.
– Знаешь… Я как будто вернулся в детство, – Илико вытер рукавом слезы.
– Тебе грустно? – Изя заглянул ему в лицо.
– Нет Изя, – улыбнулся сквозь слезы Илико. – Мне хорошо. Потому что я был счастлив тогда.
Поездка оказалась удачной. Илико наконец навестил друга и умудрился сдать квартиру до конца лета пожилой чете из Смоленска, получив задаток за два месяца вперед. 
По приезде в Тифлис пришлось в срочном порядке начинать сборы на море. До отъезда оставался всего один день, и, распаковав чемоданы, Изя и Илико снова начали запихивать в них вещи.
– Илико, – Изя стоял посреди комнаты с поднятыми вверх руками. Надувной круг пустил в себя Изю только до плеч и застрял на полпути. – Помоги мне, – дергал руками Изя, пытаясь освободиться.
– Сейчас, – Илико потянул со своей головы шапочку для плаванья, и лопнувшая от старости резинка больно щелкнула его по уху. – Черт! – Илико сдул немного круг и освободил Изю из резинового плена. – Я чувствую себя стариком. А ведь как вчера все было. Помнишь? Море, песок, солнце и Сонька в зеленом костюме.
– А я помню розы в сквере, который вел к… – Изя замолчал на полуслове.
– Лестнице… – вздохнул Илико. – Я сломал тебе тогда не только ноги, но и всю жизнь.
– Нет, Илико. Это была случайность, и ты знаешь… Я ни о чем не жалею, – ответил ему Изя и обнял за плечи.
Море встретило их как старый добрый друг, теплыми поцелуями волн и ласковым шелестом гальки. Нана, как и прежде, расположилась на шезлонге под зонтом. Сандро уселся там же на большое деревянное кресло с книгой в руках. Мальчишки тут же нырнули в лазурную гладь, не забыв надеть на головы шляпы от солнца.
– Как наш Илико возмужал, – Нана смотрел на выходящего из воды Илико. 
Действительно, фигура Илико почти сформировалась и, несмотря на худобу, уже походила на мужскую. Под загорелой кожей перекатывались бугорки мышц, плечи стали широкими, а длинная шея перестала напоминать тонкую утиную.
– Красавец растет, – кивнул жене Сандро.
– А я урод, – тихо сказал Изя, садясь на шезлонг возле Наны. Он накинул полотенце на худые острые плечи, а вторым прикрыл шрамы на изуродованной ноге.
– Ты что, солнышко! – всплеснула руками Нана. – Ты у нас очень красивый. Просто ты пока гадкий утенок. Потерпи еще немного и тоже станешь прекрасным лебедем, как Илико.
– Что во мне красивого? – отвернулся от нее Изя. – Длинный уродливый нос? Рот как у куклы чревовещателя? Или эти ужасные непослушные волосы?
– Глаза, – сказал подошедший ближе Илико. – У тебя красивые глаза. 
– Правда? – Изя развернулся к нему и вытянул шею.
– Эй! – Сандро отвлекся от разговора на продавца газет, идущего по пляжу. – Свежий номер, пожалуйста!
– Правда! – ответил Изе Илико. – И еще милые ямочки на щеках, когда улыбаешься…
– Погодите… Мальчики… Нана… Слушайте! – Сандро привстал с кресла и зачитал заголовок газеты: – Пятнадцатого июня 1914 года в Сараево (Босния) сербскими националистами был убит наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд…
– Что это значит, дорогой? – заволновалась Нана.
– Это значит… Война… – ответил ей Сандро.

Страницы:

1 2 3

Вам понравилось? 108