Особое мнение

   Дожиться. Вот стою перед зеркалом и думаю, как до такого докатился. А именно...

    Артуром мы общаемся уже лет так пять. О том, что он гей, я узнал случайно, увязался за ним в клуб, нажрался, как скот, по причине разрыва с девушкой, и когда отлип от очередного стакана, то обнаружил, что товарища рядом нет, побрёл его искать, и наткнулся на такое! Глаза, как он мне потом сказал, у меня чуть из орбит не вылезли. Речь исчезла вообще. А вот хмель из башки выветрилась напрочь. Полный ступор. Растормошить тогда он меня пытался где-то с час. А когда, наконец, вышло, я, знатно приложив его и обозвав последними словами, умчал домой. Не общались мы около недели, да может, и дольше могли, но возвращаясь с работы поздно и проходя гаражи у своего дома, заметил странную возню в кустах, чёрт дёрнул посмотреть. А увидел следующее: два рослых парня сбили с ног третьего, что был меньше их и, видимо, гораздо слабее, и пытались стащить с него шмотки. Не сразу сообразил, зачем этим бугаям вещи этого бедолаги, но пригляделся и понял, что дело не в вещах. Пройти бы мимо, да вот совесть не позволила. Окликнув парней, я шагнул в полумрак, прекрасно понимая, что могу так же вот попасть, как и тот, кто сейчас уже по пояс раздетый стоял перед ними на коленях, но от чего-то было не страшно. Даже и не думал, что этот бедолага сможет подняться и помогать мне, спасать самого же себя, после того, как ему хорошо так насовали по почкам и так думаю, что затрещины, что я слышал на подходе, тоже сулили, как минимум, лёгким сотрясением, но всё же он встал. Даже не знаю, как мы отбились, или попросту их отпугнул свет приближающегося авто, но мы выстояли, так сказать, эту битву и сейчас пытались привести и себя, и своё дыхание в порядок. Болело всё тело, с рассечённой брови струйкой стекала кровь, но от чего-то сейчас меня заботил тот, что стоял за моей спиной и всё ещё прижимался своей ко мне. Я снова окликнул его и спросил имя, но когда услышал его голос, чуть не отскочил, сам не зная по какой причине. Но хватило воли и на то, чтобы не отбежать, и на то, чтобы медленно отстраниться, чтобы перехватить уже падающего паренька и, развернув его к себе лицом, посмотреть и понять, что судьба - штука коварная. Речи даже не было о том, что нужно в больницу или же отвести его домой к родителям, я потащил его к себе.

    Уже дома я наскоро постелил диван и уложил Артура. Сбегав за аптечкой в кухню, вернулся и присел рядом, но не на диван, а прямо на пол. Он не смотрел на меня, его взгляд был словно пустой и прикован к потолку. Так как на нём футболки уже не было, по той причине, что она осталась валяться там, за гаражами, я стал осматривать тело на наличие повреждений. Да, синяки на рёбрах уже были внушительные, хотелось верить, что рёбра хотя бы были целыми. И чтобы это проверить, я стал чуть придавливать их, вроде целы. Но настораживало то, что он так и продолжал пялиться в потолок, даже ни разу не пискнув. Теперь я смотрел на его лицо, разбитые губы, сбитые скулы и так же как у меня рассечённую бровь. Так, думаю, что с такими ранениями мы справимся и сами. Достав из аптечки перекись и вату, я принялся промывать его бровь, затем стянул рваные края ранки пластырем и стал протирать кровь с губ и местами с самого лица. Через пару минут я управился с его лицом и поднялся с пола, ещё раз глянул в пустые глаза Артура, и направился в кухню за пакетиком льда. Прихватив два и чистое полотенце в ванной, я снова вернулся к нему. И снова та же картина, он даже, кажется, и не шевелился вообще. Подошёл и, прикрыв его рёбра полотенцем, приложил лёд и чтобы он не свалился сейчас с него, я стащил со спинки дивана край пледа и стал осторожно кутать друга в него. И снова он никак не среагировал. Блин, стало как-то не по себе. Но придумать или сделать для него ещё что-то я не мог. Поэтому, оставив включённым торшер у двери, я вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.

    Теперь, зайдя в ванную, я занялся собой. Мои рёбра, по-видимому, тоже были целы, но вот кисть одну я всё же вывихнул. Рассечённая бровь и разбитый нос, но это и лучше синяков не будет. Ополоснувшись под душем и ещё раз, посмотрев на себя в зеркало, заключил, что мне попало меньше. Переодевшись, я вышел из ванной и, заглянув в зал, чтобы убедиться, что Артур на месте, он продолжал лежать, так же уставившись в потолок. А так как я не знал, что делать в таких случаях, решил просто дать ему переварить случившееся.

    Ужинать не стал. Аппетита не было. Лёг и долго не мог сам понять, это как до такого дойти могло. Поворочавшись с бока на бок, я так и не смог отделаться от мыслей, что роились в голове, уснуть не удавалось. Встал и, пройдя мимо зала, чуть приостановился, вслушался, тишина, хорошо, прошёл на кухню и сел за стол. Задумался. Вот блядство! Перед глазами возникали то картины той сцены в клубе, то того, что произошло сегодня. Как же это так с ним вышло? Ведь всегда думал, что нормальный пацан. Всё больше зарываясь в своих мыслях, я понимал, что то, что я видел в клубе, мне не так противно, как то, что я увидел за гаражами. И дело было не в том, кем являлся мой друг, сама мысль того, что эти козлы хотели сделать с ним это силой, да ещё и вдвоём на одного. От картины, представшей перед глазами, как это было бы с моей точки зрения, меня передёрнуло и, резко встав, я стал метаться в полу мраке кухни от окна к двери. Затем я резко остановился и, впившись в края подоконника, стараясь сдержать громкий мат, стиснув зубы, прорычал его себе под нос. Так и остался стоять у окна, глядя в темноту ночи злыми, почти ничего не видящими глазами. Хуй знает что!

    От того, что так был погружён в себя, даже не заметил движения позади себя, поэтому, когда меня обхватили за торс и уткнулись в район шеи лицом, я вздрогнул и чуть громко не выматерился. Затем быстро сообразил, внутренне успокоил себя и, подняв руки верх, показывая тем самым, что ничего делать не собираюсь, медленно обернулся к Артуру лицом. Сейчас его взгляд изменился, в нём были живые эмоции, но уловить я их не успел, так как он зажмурил глаза и уронил голову мне на плечо, руки его разомкнулись и повисли вдоль тела.

– Не отталкивай, прошу. Я противен тебе, знаю, но больше некому... – он замолк на полу слове.

Дышал он тяжело, и сердце бешено колотилось, я это чувствовал, но никакой истерики, никаких слёз, он просто стоял и обдавал своим рваным дыханием моё плечо. И отчего-то сейчас исчезла вся злость, просто захотелось обнять и дать понять, что я рядом с ним, что уже не сбегу никогда, как бы то ни было. Пусть он и гей, но прежде всего, он человек и не самый далёкий для меня, он друг и то, что произошло этой ночью, убедило меня в этом окончательно. Выдохнув, я обхватил его за плечи и прижал к себе. От этого он чуть задохнулся и снова обвил меня руками. А потом мы уже сидели перед телевизором в зале, на полу, не говоря ничего, и смотрели, казалось, совсем ненужную передачу. Видимо, просто что-то нужно было делать, а что именно, в голову не шло. Не знаю, сколько времени мы с ним вот так сидели, оперевшись спинами на диван, и пялились в экран, но вот я услышал мерное сопение, и голова Артура стала медленно сползать мне на плечо. Даже не глядя на него, я от чего-то улыбнулся. Сон стал смаривать и меня. Не хотелось ни самому идти до кровати, ни тормошить его, чуть повернув голову, я протянул руку и стащил с дивана две подушки и плед. Чуть сдвинув его и подсунув под его голову мягкий четырёхугольник и затем устроившись сам, прикрыл нас пледом и быстро нагнал друга в царстве Морфея.

    Утром проснулся и всё не мог понять, от чего это мне так тяжело дышать. Но разлепив глаза, обнаружил на своей груди голову мирно сопящего Артура. От чего-то чуть не заржал и немного пошевелился, видимо, этим и растревожил спящее тело. Он вскочил, как ошпаренный, растирая глаза руками и не переставая извиняться. И тут я не выдержал, разразился громким хохотом. Не знаю, от чего или от того, что так радовал нелепый вид друга, который теперь ещё и встав на ноги, стал сконфуженно прикрывать руками свой стояк, толи это что-то другое, но остановиться я долго не мог. А вот когда заметил, что товарищ снова сник и даже обиженно поджал губы, я вдруг снова вспомнил вчерашнюю ночь и смех резко оборвало.

– Прости, – я тоже стал подниматься.

Глядя на него, натягивающего штаны, вдруг вспомнил, что он вчера так и не принял душ. Предложил ему, он сопротивлялся недолго, и пока шумела вода в душе, после его ухода, я успел собрать с пола подушки и плед, зарулил в кухню и заварил нам кофе. А когда он вышел, и мы допили бодрящий напиток и перекинулись своими планами на сегодня, я поставил чашку в мойку и, пройдя, взъерошил его влажные волосы, потрепал с улыбкой на лице за плечо и сам скрылся в ванной.

    Вот теперь стою перед зеркалом в ванной и думаю: «Дожили». Друг гей. Сам псих, раз уж не пытаюсь с этой его «ненормальностью» что-то делать. А меня это даже не парит. Мы друзья, и хер я клал на мнение других! Хватит и моего личного особого мнения для нас двоих.