Цикл 35, часть 1. Начало: Костя/Макс

35 ЧАСТЬ 1 НАЧАЛО КОСТЯ/МАКС


Тридцать пять лет – серьёзный возраст. Можно сказать, половина жизни позади. Когда это начинаешь осознавать, невольно задумываешься, а правильно ли прожиты эти годы? Вот и я загрузился. В целом, мне не на что жаловаться. Денег хватает, работа – устраивает. Личное… здесь, также, всё в порядке. Почти 15 лет, почти гармоничного «гражданского брака». Хотя, на личном плане у меня «нетрадиционное» развитие событий.
На протяжении 15 лет каждое утро я встречаю с Ним. Кажется нереальным, но это так. Некоторые мои приятели из «темы» сомневаются в крепости нашего союза. Думают, что мы лишь на публике «вечно влюблённая парочка». Да и мне, кстати, тоже иногда не верится, и все прожитые годы кажутся сном. Захватывающим, иногда страшным, но, в целом, прекрасным сном. Как мы умудрились прожить столько времени вместе?
Он и сейчас спит рядом, упёршись острой коленкой в моё бедро. А зовут Его Макс. Я познакомился с ним, когда учился в университете. Студенчество – самые весёлые годы. Годы, перевернувшие мою жизнь. Я перешёл на второй курс Политехнического института, а он, в свою очередь, поступил на первый. Моя память до сих пор хранит подробности нашей первой встречи.

***
На нашем факультете ПОВТ в начале октября традиционно проводилось посвящение в студенты. Обычно второй курс оказывал посильную помощь «посвящаемым» при написании сценария и подготовке «обрядов». Я в этом участвовать не хотел. Просто рассчитывал прийти в день «Посвящения» в актовый зал, посмотреть на «салаг», напиться копеечного портвейна, а потом прогулять остаток ночи с друзьями. Но судьба (и наш куратор) распорядились иначе. Меня, в качестве наказания, обязали помогать первокурсникам.
Я пришёл к указанной аудитории ровно в 14:00, сразу после окончания лекций. За дверью уже шло бурное обсуждение предстоящего посвящения. Дернул дверную ручку – заперто. Зло постучал ногой. Успокоились. Кто-то идёт открывать. Дверь приоткрылась. На меня с любопытством уставились выразительные серо-зелёные глаза, часть правильного, красивого лица закрывали длинные светлые волосы. «Должно быть, шикарная девчонка», - заметил я про себя.
- Я со 2-го курса, пришёл вам помогать.
Незнакомка моргнула и снова уставилась на меня. «Тупит. Блондинка же», - мелькнула мысль.
- Впусти меня уже, - я начинал раздражаться.
Меня вообще бесила эта повинность, всё, что я хотел сейчас: пойти домой, взять бутылку пива, лечь на диван и смотреть по видику концерт Metallic`и, который мне переписал Димон.
- А…, - протянуло «прекрасное создание», но голос у него был совсем не женский. Дверь распахнулась.… Передо мной стоял парень. Весьма женоподобный, замечу. Но такой красивый, что я ахнул. Когда «эйфория» от первого взгляда прошла, я придирчиво осмотрел прикид первокурсника. «Блатной, не иначе», - заключил я. В стране 1991 год. Почти полтора месяца назад, 21 августа отгремел путч. СССР рушился. Что будет дальше, я как студент, даже представить не мог. Жратвы в магазинах как не было, так и нет. Шмоток приличных тоже не достать.
А этот позёр стоит, красуется. Настоящие фирменные джинсы-сигареты, кроссовки, сразу видно, привезённые из заграницы. И, в довершение всего, футболка с Guns`n`Roses. Как я завидовал ему тогда! Ведь я считал себя крутым металлистом, но атрибутики было не достать, потому приходилось делать самопальные футболки с логотипами любимых групп: Kiss, Motley Crue, Cinderella… Я буквально задохнулся от такой несправедливости.
- Дай пройти, - процедил я и толкнул «существо неопределённого пола».
- Не горячись, рыжий, - тот был абсолютно спокоен и до отвращения дружелюбен. – Напишем сценарий – пойдем, покурим на крыльцо, там выскажешь все претензии в мой адрес.
- Не указывай мне, - плюнул я, и уселся за партой с какой-то первокурсницей.
- Я просто предложил, - хмыкнул он и картинно развёл руками.Это я сейчас в любых ситуациях спокоен как слон. А в те годы я совершенно не умел держать себя в руках. Я резко вскочил из-за парты, так, что опрокинулся стул, на котором я сидел. В этот момент лицо у блондина перекосил испуг, но, сделав шаг назад, на его губах вновь заиграла самодовольная ухмылка.
- Малафеев, не срывай работу! – цыкнула на него темноволосая девушка в очках, по-моему, её звали Настя. – Костя, не реагируй ты так! Макс любит всех доставать, характер у него такой.
- Отучить бы тебя, - я показал кулак Малафееву и уселся на место.Сценарий мы писали долго и муторно. Спорили буквально над каждой строчкой. Все пары окончились. Технички начали делать уборку в аудиториях и, соответственно, выгонять нас.
- Давайте, придумывайте скорее, - недовольно протянул Макс.
- Тогда вноси идеи, может быть, они нам понравятся, - буркнула Настя.
- Я вносил! Между прочим, побольше, чем ты! – Малафеев встал с насиженного места и прошёлся по классу. После он подошёл к Анастасии и ткнул ей пальцем в лоб, - А вы – ботаны и ханжи – забраковали все мои задумки.
- Не думаю, что раздевание на скорость или конкурс «кто выпьет больше пива», вписываются в рамки «Посвящения в студенты», - процедила очкастая.
- Давайте возьмём ритуал с пивом, а? – вмешался я. Мне жутко надоели эти «муки творчества».
- Константин, - разочарованно произнесла староста курса Ира. – И ты туда же? Ты, как старший товарищ, должен подавать нам пример.
- Я и подаю! Это же Политех, а не Институт благородных девиц, - первокурсники переглянулись. – Ну, если вас не устраивает такой вариант… Давайте возьмём малярные кисти, намочим их водой, а потом обрызгаем вас, как это делают попы на богослужениях?
- Самый лучший вариант за сегодняшний день, - согласилась Настя. Ребята приняли моё предложение единогласно.
- Только будет скучновато, если вы будете «окатывать» нас в простой одежде, - задумался Иван – взлохмаченный, веснушчатый первокурсник.
- Что тут думать-то? Сделайте из чёрной ткани плащи-накидки... – выдал Макс.
- Да, плащи-накидки, - кивнул я.
- И оденьте их на голое тело, - Малафеев хихикнул.
- Да, на голое тело, - машинально повторил я. – Мразь! – дошло до меня.
Я в один прыжок подскочил к Максу и, схватив это тщедушное существо за шкирку, потащил его к двери.
- Думаю, мы всё решили, и обсуждение можно закрывать. Я человек пять со своего курса по-любому наберу. Не ссыте, посвятим вас по первому разряду, - заверил я.

***
- Ну что, пойдём курить? – зло спросил я, когда мы вышли из аудитории.
- Пошли, - кивнул «позёр». – Только отпусти меня, пожалуйста, а то шейка болит, - промямлил он поддельно-елейным голосом.
- Шейка болит, - передразнил я, но выпустил доходягу из захвата.На крыльце Макс достал из кармана джинсов пачку Marlboro.
- Не хило ты куришь! – присвистнул я, вынув из рюкзака помятый Космос.
- Угощайся, - протягивает душистую сигарету.
- Не нужно мне твоей подачки, - фыркаю.
- Я просто предложил, - «красивый» развёл руками.
- Ладно, давай, - не выдержал я.
- Слушаю твои претензии, - Макс пристально посмотрел на меня и, судя по всему, приготовился к долгой и матерной тираде с моей стороны. Я растерялся.
- Мне вот интересно, откуда у тебя всё это шмотье? – спросил единственное, что пришло мне вы голову.
- Отец-кооператор, - простодушно пояснил Малафеев.
- Это многое объясняет, - я бросил завистливый взгляд на футболку.
- Хочешь такую?
- С барского плеча? Ну, уж нет. Не хочу, - я поморщился.
- Хочешь, я знаю, - произнёс Макс, словно змей-искуситель. – А ещё… Я тебя чуть до белого каления сегодня не довёл.
- Не «чуть», а довёл, - я на самом деле был очень зол, но курево и беззлобный настрой Малафеева подействовали на меня умиротворяющее.
- Тогда тем более, пошли ко мне. На халяву предлагаю. Типа… - блондин улыбнулся – В знак примирения, во! У меня дома этих футболок штук десять валяется. В Германии летом купил, когда с папой ездил….
- Ну… - протянул я, размышляя. – И не стрёмно тебе совершенно незнакомого парня к себе приглашать? – я изо всех сил пытался найти подвох в сложившейся ситуации.
- Почему я тебя не знаю? Знаю! – возразил Макс, - Тебя зовут Костя и ты учишься на 2-ом курсе ПОВТ.
- Ладно, пойдём, - сломался я. Очень уж хотелось получить футболку на халяву. И познакомиться с Малафеевым поближе.

***
Мы шли с Максом по вечернему городу и болтали без умолку. Обсуждали любимые группы и их альбомы, какое пиво лучше и кто виноват в августовском путче… Часто он звонко смеялся. С Максом было легко: разговорчивый, но не грузит. И ещё я заметил, что куда-то делись все его ухмылки, наигранная жестикуляция, ледяные интонации в голосе. Рядом со мной шагал просто интересный, красивый парень, не имеющий ничего общего с «выпендрёжником» из аудитории.
Со временем я понял, что вся зловредность и насмешливость Малафеева – броня. Защита от людей. Макс не хотел, чтобы они видели его слабым, чувствительным, безответным. Он знал: с такой женоподобной внешностью и физической слабостью, лучше казаться «вредным парнем», с которым лишний раз и разговаривать не захочется. Но самое приятное заключается в том, что рядом со мной Максим всегда снимал все свои маски и был собой.
- Вот здесь я живу, - прокомментировал Макс, когда мы вошли в тенистый двор.
Дом образцового содержания. Чистый дворик, богатая детская площадка, у каждого подъезда – пёстро выкрашенные лавочки, на которых сидят старушки. А в самих подъездах, наверное, стоят цветы в горшочках на подоконниках.
- Вот черти волосатые, - ехидный шёпот бабок донёсся нам в след.
- Не обращай внимания, - простодушно улыбнулся Макс, когда мы поднимались на его 4-ый этаж, - Хотя, я думаю, ты давно привык к этому, ведь так? Кстати, я думал, что у нас на факультете металлистов будет больше…
«Наверное, поэтому он и предложил мне футболку» - смекнул я. – «Мы же почти «братья по разуму».
- Привык-привык. Металлом-то не первый год увлекаюсь, - важно ответил я. – Что касается ситуации на факультете… Действительно, слабо, все «правильные» какие-то, и у тебя на курсе, и у меня…
- Классные у тебя патлы, – сменил тему Макс. - Длинные. Густые. Словно грива, - он провёл по моей шевелюре.
От этого прикосновения по спине пробежали мурашки. Удивление и какое-то странное… наслаждение?
Тогда у меня были длинные рыжие волосы. Максим любил зарываться в них пальцами и долго-долго перебирать пряди. Сейчас я по-прежнему рыжий, но длинные волосюги пришлось сменить на элегантную стрижку. Работа. Карьера. Жизнь…
- У тебя тоже вроде всё в норме, - буркнул я. Макс в это время открывал дверь.
- Ты бы знал, как я запаривался, чтобы отрастить волосы до такой длины. Плохо растут.
- Зато теперь выглядят… - Я запнулся. Что сказать? Эффектно? Нет, так говорят женщинам, - Классно.
- Спасибо. Значит, не зря старался, - «красивый» слабо втолкнул меня в свою комнату.

***
Какая классная комната была у Макса! Все её стены были увешаны плакатами. Начиная от нашего родного Кино, заканчивая Iron Maiden и Venom.
- Не слабо! – искренне восхитился я.
- Да ладно, - скромно проговорил хозяин комнаты. – Лучше, вот, выбирай.
Он достал из шкафа и кинул на кровать 5 футболок с изображениями Kiss, Judas Priest, Metallica, Poison и Motley Crue.
- Выбирай любые две. Пока две.
- Правда что ли? Тебе не жалко? – удивился я. На месте Макса я бы и одну-то майку зажал…
- Выбирай-выбирай.
Душу мою терзали противоречия. Я любил все эти группы, но раз нужно было сделать выбор, то…
- Возьму Киссов и Метлу.
- Прекрасно, они твои, - Макс протянул мне две майки. – Правда, на тебе они будут смотреться более в «обтяг», ты всё-таки крупнее меня.
- Да, - я забрал вожделенные футболки. Сердце моё колотилось. Но я до сих пор не могу сказать от чего больше: от радости, переполнившей меня в тот момент, или от крамольной идеи, пришедшей в мою рыжую башку. Как бы то ни было, я кинул футболки на пол и, схватив за худые плечи, притянул к себе Макса. В его глазах читалось непонимание. Но я уже всё решил.Я поцеловал его. Поцеловал так, как ни делал этого ни с одной девушкой. Грубо, требовательно… Максим бубнил нечто невразумительное мне в рот, но не решался разорвать поцелуй.
- Ты что вытворяешь? – тяжело дыша, спросил он, когда я нехотя отпустил его. Я с удовольствием заметил, что в его голосе не было ни отвращения, ни страха.
- Хотел поблагодарить, - пробубнил я.
- Интересное выражение благодарности, - усмехнулся Макс. – Ты всем «спасибо» таким образом говоришь?
- Только тебе, - прохрипел я и снова принялся «благодарить» парня.Мы стояли посередине комнаты и целовались. Играли языками, дразнились. Я нежно мял губы Макса своими, а он внезапно брал инициативу на себя, и прикусывал меня за язык. Мне казалось, что я умру в этой комнате, умру, обнимая этого худого, пахнущего заграничными сигаретами первокурсника. А ещё я боялся, что мой «стояк» проврёт ширинку узких джинсов. Впрочем, у Макса была та же проблема. И мы тёрлись друг о друга, прерывисто дышали…
- Максимушка! – приятный женский голос заставил нас остановиться. Жаль, я уже настроился обкончать свои любимые джинсы.
- Предки из театра вернулись, - прошептал тот. – Пошли на балкон, охладимся.
Мы выбежали на балкон и спешно прикурили.
- Мам, - прокричал Макс. – Я тут занимаюсь со старшим товарищем. Он со второго курса. Высшую математику мне объясняет.
- Замечательно, - протянула мать. – Я сейчас принесу печенья, перекусите. Я и Малафеев отчаянно натягивали футболки вниз, надеясь скрыть «преступную выпуклость» в области паха.
- Вот и я, - женщина поставила поднос с печеньями и чашками чая на стол и зашла на балкон.
«Макс просто копия своей матери», - сравнил я. Действительно, они очень похожи. Оба слишком красивы.
- Милана Игоревна, - представилась мама.
- Костя, - кивнул я.
- Ну, мальчики, занимайтесь, - женщина лучезарно улыбнулась, к счастью, не заподозрив ничего плохого, и оставила нас одних. Мы молча курили. Закончив, я бросил окурок вниз, и красный огонёк растворился в темноте. В голове не было ни одной трезвой мысли. Мне снова хотелось поцеловать Его. Я потянулся к Максу.
- Ты что, родаки могут запалить! – он ловко вывернулся из моих рук.
- Так хочу тебя… - прошептал я, положив ему руки на плечи.
Малафеев потупил взгляд, и тихо, стесняясь, поинтересовался:
- У тебя есть девушка?
- Брошу, - пообещал я.
«Инка… Мы с ней просто бухаем вместе», - решил я – «Думаю, она сама не очень огорчится». В тот момент со мной творилось что-то невообразимое. Макс, этот субтильный, немного странноватый, женственный парень, перевернул весь мой мир. Никогда ранее чувства так не переполняли меня. Я даже представить не мог, что способен испытывать такой трепет, желание… К кому-то совсем не знакомому… К парню.
- Ты что, педик? – с улыбкой поинтересовался Макс, прервав цепочку моих размышлений.
- А ты? – ответил я вопросом на вопрос.
- По мне что, не видно? – усмехнулся тот.
- Значит, у тебя уже были… отношения? – во мне поселилось жгучее чувство… ревность?
- Да ну тебя, - засмеялся Макс. Я причину его смеха не понял, но Малафеев быстро всё разъяснил. – Думаешь в «совке» легко найти «себе подобных»? Да ещё и в провинции? Нет, конечно… Хотя, я и не пытался, - беззаботно пожал плечами юноша. – Ждал большой и, как говорится, чистой…
- Я тоже педик, - бухнул я.
- Неужели? – Макс недоверчиво вскинул бровь.
- Ты сам посуди, - начал рассуждать я. – У меня были девушки. Я знакомился с ними… Но ни на одну, заметь, ни на одну из девчонок, я не бросался так, как на тебя. Конечно, можно искать оправдания, типа это случайность, или порыв… Но я-то знаю, что эти эмоции, которые я испытываю сейчас – самые настоящие, самые живые из все пережитых мной ранее.
- Убедительная речь, - Малафеев улыбнулся.
- Тогда иди ко мне, - шепнул я.
Макс шагнул мне на встречу, и я заключил его в своих объятиях. Он уткнулся своим красивым личиком мне в шею и неровно дышал, словно пытался подавить подкатывавшие слёзы. Я гладил его по худой спине и улыбался как дурак. Тогда мне всё виделось в розовом цвете и я даже представить не мог, сколько испытаний должна будет пройти наша любовь.
Я оказался «голубым». Думаю, другой на моём месте впал бы в депрессию, сделав такой вывод. Но я принял это как должное. К тому же желание быть с Максом было непреодолимым. Я почти не знал его, но, в то же время, мне казалось, что я знаю его всю жизнь. Именно в этот непривычно погожий и тёплый октябрьский вечер, я связал свою судьбу с Максом.


Обычно Макс просыпается раньше меня, тихонько идёт на кухню и готовит нам завтрак. Этим утром он безмятежно спал. Я пощекотал его шею и, наклонившись, слабо дунул в ухо. Он так любит. Как правило, Максим сразу реагирует на такие лёгкие ласки, но сейчас он пробурчал что-то невразумительное и отодвинулся от меня. Обиделся. И в этом виноват я. Не скажу, что наша совместная жизнь была спокойной. Мы ругались, иногда в ход шли кулаки. Но обиды всегда быстро забывались, и уже через пять минут после ссоры мы могли, обнявшись, сидеть на диване. Вообще, нам через многое пришлось пройти и многим пожертвовать. Макс перевернулся на другой бок, а я снова принялся вспоминать.

***
Я никогда не забуду свои студенческие годы. Было столько всего – и хорошего, и плохого… Я много тусовался, посещал концерты, время от времени играл на гитаре в рок-группе, при этом умудрялся неплохо учиться в вузе и получать стипендию (которую, впрочем, тут же тратил).
Лихие девяностые. Во власти – бардак. В обществе – смута. А у меня с Максом – любовь. Нам никогда не было скучно друг с другом. Мы виделись каждый день и в институте, и после. Первые месяцы наших отношений были самыми безоблачными. Все воспринимали нас как закадычных друзей, не более. На тусовках мы появлялись вместе, уходили также вдвоём. Долго-долго целовались в подъезде. Я доводил шатающегося Максима до дверей квартиры и, после, пьяный от любви и портвейна, добирался до своего дома, который находился на другой стороне города.

Но, как бы нам ни было хорошо вместе, каждому из нас пришлось «платить» за такие отношения. В первую очередь тем, что мы были вынуждены шифроваться. Меня это вымораживало, особенно в первое время. Мне хотелось кричать от переполнявших меня чувств, целоваться с Максом в коридорах университета, в аудиториях, а не прячась в бытовке уборщиц. Тупые предрассудки. Да, со временем я научился сдерживаться. Со временем я стал немногословным и «сухим»…Также мне постоянно приходилось отмазываться от девушек, которые были неравнодушны ко мне. Не знаю, чем я их так привлекал. Нравился я, конечно, не добропорядочным заучкам – они меня сторонились. А вот металлистки с нашей тусовки регулярно оказывали мне знаки внимания. Глядя на их попытки «захомутать» меня, Макс хохотал, тем самым вызывая раздражение у «соблазнительниц». В скором времени поползли слухи об игнорировании мной противоположного пола. Многие быстро сообразили, что к чему, сопоставив моё равнодушие к девушкам и постоянное присутствие Максима рядом со мной. Именно тогда я понял, что жизнь – лучший фильтр. Она своими событиями отберёт «лишних» людей, оставив рядом настоящих друзей.
На основании этих догадок, со стороны некоторых «приятелей» тут же поползли едкие замечания. Оскорблять непосредственно «в лицо» меня не решались – знали, что я могу хорошенько врезать. Друзья, не предавшие меня, узнав, что я «не такой», регулярно докладывали мне о свежих сплетнях. Максу повезло меньше. В силу его деланно скверного характера у него и так было мало доброжелателей. Кроме того, он был хилым парнем, и его могла побить даже девчонка. Поэтому насмешки и оскорбления на него посыпались градом. Стоит отдать Малафееву должное – он сносил нападки с достоинством. Максим не плакал, не жаловался мне. Первое время я даже не подозревал о том, что его буквально «затравливают», ведь когда мы были вдвоём – все молчали, лишь презрительно ухмыляясь.

***
В тот день я прогулял первую пару и пришёл в университет к двенадцати дня. Ещё продолжались лекции. Я расселся на скамейке рядом с нужной аудиторией, закрыл глаза и провалился в сон. Вчера мы с Максом гуляли до четырех часов утра, потому я чувствовал себя несколько разбитым. В конце коридора, где находился мужской туалет, хлопнула дверь, послышались шаги. Я не обратил на это внимания, продолжив дремать. Судя по звукам, у туалета возились два-три человека. Открыть глаза и посмотреть, что же там происходит, было выше моих сил.
- Педик, куда прёшь? А ну, возвращайся в толчок, - с вызовом процедил кто-то.
Сквозь сон я понял: «Макс»!
- Зачем вам я? – как я и думал – Малафеев. Голос его звучал твёрдо, словно сталь. – Полагаю, вы и вдвоём можете не плохо развлечься.
Размах. Удар.
- Пиз**к! – ругнулся Максим.
Я вскочил со скамейки и за несколько секунд добежал до туалета.Макс стоял, прислонившись спиной к стене и, прикрывал ладонью разбитый нос. Два его сокурсника, замечу, весьма ПТУ-шного вида, обступили его и хохотали.
- Какого хера? Что происходит? – злость душила меня.
Макс убрал руку от лица, из носа потекла кровь. Он улыбнулся. В тот момент мой возлюбленный походил на психа: пустые серые глаза, окровавленные губы, растянутые в широкой улыбке…
- Всё хорошо, Костя, мы просто разговариваем, не беспокойся, - Малафеев произнёс это так мирно, будто я действительно прервал его светскую беседу с этими идиотами. Однокурсники престали смеяться. Вероятно, они ждали от педика совсем другой реакции: думали, Максим расплачется, кинется ко мне…
Наконец-то один из них в нелепой рубашке в ядрёно-зелёную клетку, пробурчал:
- Пришёл женушку спасать.
- Сейчас ты у меня станешь жёнушкой. Без вазелина, - я не стал ждать реакции этого парня и сразу дал ему по роже. Обидчик вскрикнул и припал к стене. Да, рука у меня тяжёлая. Спасибо папе, который всю жизнь пытался вырастить из меня «настоящего мужика».
- Эй, ты! – ко мне кинулся второй однокурсник Макса, но я оказался быстрее и зарядил ему ногой в пах. Тот застонал, и, согнувшись, завалился на пол. Удар оказался сильным – в тот день я одел солдатские «кирзачи», украшенные заклёпками.
Макс захохотал.
- Ещё хотите? – угрожающе спросил я.
- Нет, - буркнул парень, которому я дал по морде.
- В следующий раз будет хуже, - предупредил я, и, обняв Макса, вышел из туалета.
После этого инцидента, мы решили пойти домой.
Уже у Малафеева в квартире, я спросил:
- Почему ты не говорил мне раньше о том, что тебя оскорбляют?
- Это был первый раз, - соврал Макс.
- Ты лжешь!
- Если и лгу, что теперь? – равнодушно проговорил он.
- Никому не позволю обижать тебя, - выпалил я.
- Костя, умерь свой пыл, - Максим сел ко мне на колени и зарылся пострадавшим носиком в мои волосы. – Те, кто третирует меня – черви, не более. Они – пустое место, а их слова – крики в пустоту. Есть только ты и я.
- Ты действительно так спокойно относишься к этой ситуации? – я внимательно посмотрел в глаза Малафеева, желая увидеть в них правдивый ответ.
- Действительно, - Макс потёрся своей щекой о мою щёку. – К тому же этот ажиотаж относительно нашей ориентации скоро пройдёт.
- Да ну их, - выплюнул я и аккуратно поцеловал моего мальчика в разбитую губу. Есть только Он и Я.

***
Как и предполагал Макс, интерес к нашей парочке со временем угас. Все меньше мои друзья рассказывали о выпадах за моей спиной, никто больше не пытался побить или обругать Малафеева.
Правда, с тех пор, как наша «маленькая тайна» стала достоянием общественности, я лишился многих людей, которых считал если не друзьями, то хорошими приятелями. Они отвернулись от меня: некоторые одногруппники, парни из нашей «металлической» тусовки. Девушки также перестали донимать меня своим вниманием, но это уже было к лучшему.
Из большого числа друзей-приятелей-«собутыльников», меня поддержали пять человек. Пять человек, с которыми я дружен до сих пор. Конечно, спустя некоторое время, мой круг общения снова значительно расширился, но боль предательства ещё долго жила в моём сердце. Я не жалуюсь, просто констатирую факт.
Такова цена Нашей Любви.


Мои родители – люди старой закалки. Особенно отец. Первые полгода я старательно скрывал от него мою «дружбу» с Максом, впрочем, как и самого Максима, ибо знал – он бате не понравится. Скандалов с ним я не хотел – мне хватало ситуации в университете. Однако время пришло, и волей-неволей, но Малафеев пересёкся с мои грозным батюшкой. Замечу, что именно с той встречи он стал одержим идеей женить меня, причём как можно скорее. Забегая вперёд, скажу – его рвение «окольцевать» меня доставило много неприятностей мне и Максиму. Но вернемся в тот день, когда отец познакомился с моим возлюбленным.
Суббота. 25 июня. Я сдал последний экзамен летней сессии (получил «отлично», между прочим), у Макса всё закончилось ещё раньше – 23 июня. Конечно, мы решили отметить завершение учебного года, который стал для нас переломным. Обстоятельства сложились удачно, и родители ещё в пятницу вечером уехали на «фазенду». Пустая квартира, Макс рядом – у меня были наполеоновские планы на эти выходные. Будете смеяться – не смотря на отношения длиной в 8 месяцев, мы ни разу не занимались любовью. То не было места, где всё это можно было осуществить, то появлялось место, но мы на радостях напивались так, что засыпали, не в силах приступить к самому главному. И вот, наконец-то, настал вожделенный день, когда мы сможем слиться воедино… В общем, предчувствия у меня были самыми радужными.
Сначала, как положено, мы устроили скромный банкет. Жареная картошка, маринады моей мамы. Ассорти и несколько бутылок вина, которые притащил Малафеев. Макс быстро пьянеет. А когда он пьян, он становится жутко неугомонным. И сейчас, дойдя до своей кондиции, Максим включил магнитофон и начал изображать из себя рок-звезду. Да, он артистичен, гибок, пластичен. Он скакал по комнате, терзая мою потрёпанную электруху «Урал», тряс своими длинными белобрысыми патлами, крутил задницей, подпевал… Честное слово, Винс Нил, Аксель Роуз и Ди Снайдер в одном лице. Я любовался Максом. Его худосочным телом, белой, как молоко кожей, красивым, правильным лицом, весёлыми, пьяными глазами… Его упругой задницей, обтянутой жёсткой джинсой.В конце-концов я не выдержал, вскочил с дивана и, взяв своего мальчишку на руки, начал его кружить. Макс визжал, я хохотал. Было так легко и весело… Казалось, что в этом мире есть только мы и магнитофон, откуда рвалась наша любимая музыка…
Как гром среди ясного неба, в комнате появился отец. Он стоял в дверях и угрожающе шевелил своими густыми рыжими усами. Опешив, я опустил руки, и Максим грохнулся на пол.
- А… что ты здесь делаешь? – выдавил я.
- Мать позвала подруг на нашу дачу. Я больше не в силах терпеть этот «дамский клуб», - пробасил папа. – Но, похоже, в моей квартире, творится ещё большая вакханалия, чем на фазенде.
- Мы просто отмечаем сессию, - оправдывался я.
- Ага, - поддержал меня Макс, натягивая на себя футболку.
- Когда я был студентом и «отмечал сессию», я не качал своих друзей на руках, - отец ударил кулаком по стене.
- Видишь ли, эмоции… - протянул я.
- Вон! – проорал папа, с ненавистью глядя на Максима.
От испуга Малафеев подпрыгнул.
- Я сказал: вон! Или ты глухой, белобрысый? – вздохнув и одарив батюшку ледяным взглядом, Макс направился в прихожую.
- Я провожу, - бросаюсь за ним, но отец хватает меня за плечи и буквально кидает назад. Сильный мужик. Хоть и старший инженер.
- Дойдёт один. Не девушка, - отец встал посередине прихожей, не пуская меня к обувающемуся Малафееву.
- Пропусти же! - толкаю отца в спину.
- Костя, всё хорошо. Я дойду… - тихо проговорил Максим и, с грустью посмотрев на меня, выскользнул из прихожей в подъезд.
Отец закрыл за ним дверь.
- Что ты наделал? – закричал я. Мне было так больно, противно, гадко.
- Это ты что вытворяешь? – в тон мне проорал папа. – Что за… педерасты ходят в мою квартиру? С кем ты общаешься? Что это за бесполое существо?
- Не смей говорить так про него! - мне хотелось что-нибудь разбить. Я швырнул на пол телефон, который стоял на полочке в прихожей. – Макс… Он лучший!
- Лучший-худший, - отчеканил отец. – Чтобы я не видел тебя рядом с этой ошибкой природы. Ты - мой сын, будущий инженер-программист, у тебя должна быть семья, а не интрижка с этим… - выплюнул он.
- Ты не можешь мне запретить общаться с Максом! – у меня дрожали руки. Это не первый мой скандал с папой. До этого мы ругались с ним по поводу моего увлечения металлом, отращивания волос… Но эта ссора, определённо, самая крупная. Обычно, после перепалки с отцом, я уходил в свою комнату, громко хлопая дверью, и всю ночь слушал музыку, не обращая внимания на крики бати и просьбы матери. В этот раз я должен был сделать выбор: снова остаться дома, закрывшись в своей комнате, или…
- Прости, отец, но я не могу иначе, - почти шёпотом произнёс я. Папа, от ярости красный как рак, смотрел на меня безумными глазами, на лбу его выступила испарина. – Я люблю Макса.
Сказав это, я быстро накинул косуху, обулся в поношенные кеды, схватил свой кошелёк с остатками стипендии и карманными деньгами, и вихрем вылетел из квартиры.Отец выбежал за мной в подъезд, крича мне вслед проклятия, вперемешку с уговорами одуматься.
Утром, в воскресенье, я узнал, что отец лежит в больнице с сердечным приступом. Несколько месяцев он не разговаривал со мной. Мама отнеслась к этим событиям спокойнее, и не корила в меня за такой выбор.
Теперь… Вернёмся в тот субботний вечер. Не помня себя, я добежал до остановки. Мне повезло – нужный автобус подъехал буквально через минуту. Я заскочил туда и плюхнулся на сидение. Меня трусило. Сердце колотилось, казалось, что оно вот-вот выскочит из груди. Я порвал на мелкие кусочки купленный билетик, но и это не успокоило меня. Не в силах усидеть на одном месте, я вышел на остановку раньше и помчался к Максу.
В его комнате горел свет.
- Максим! – заорал я. Отреагировал кто угодно, только не Малафеев. Из окна второго этажа выглянула старушка, на балкон третьего этажа вышла какая-то любопытная малявка.
- Мааакс! – истошно прокричал я. Окно распахнулось.
- Не ори, а иди сюда! – цыкнул блондин. Я вбежал в подъезд и пулей взлетел на четвёртый этаж.
Максим уже ждал меня у открытой двери.
- Костик! – он повис на моей шее. – Ты выбрал меня?...
- Макс, - задыхаясь, проговорил я, гладя его по спине. – Ты все понял без слов…
- Ещё бы, - засмеялся он. – Всё будет хорошо, - сбивчиво бормотал он, целуя меня в шею. – Пойдём ко мне, что же в подъезде стоим…
Когда я вошёл в комнату Макса, усталость волной накатила на меня, и я рухнул на тахту.
- Я конкретно поругался с отцом. Но не жалею об этом… Потому что без тебя… - я посмотрел на своего прокуренного ангела. – Без тебя всё будет не так.
- Знаю, - Максим кивнул, - Я сейчас принесу лимонада. Ты ведь хочешь пить?
- Да, - согласился я. – Ты что, один дома?
- Папа уехал в Москву по делам. А мама дома, но она не будет нам мешать. Она всё знает.
- Что? – обалдел я. – Ты всё рассказал тетё Миле?
- Она давно догадалась. Мы ведь часто тусуемся здесь…
- И? – с опаской спросил я.
- Ты ей нравишься, и она рада за нас. А вот папе этого знать пока не обязательно, - сказав это, Максим скрылся за дверью.«Ну и дела», - думал я, лёжа на тахте. – «Какой день… Самое страшное уже позади, или… то ли ещё будет?» - гадал я. За дверью послышался шорох.
- Макс, это ты?
- Секунду, - дверь открылась, Малафеев пинком загнал в комнату одежду и, мгновением позже, вошел в помещение сам… Абсолютно голый, с бутылкой Pepsi в руках.
- Это что за шутки? – протянул я. Макс тем временем сел рядом со мной и погладил по бедру.
- Мы же планировали сегодня… наконец-то…
- А мама?
- Мама-мама… - Максим включил музыку. – Пусть играют баллады, так романтичнее. Она не услышит. Надеюсь.
- Ага, - честно говоря, я уже забыл про стеснительность и во всю начал нежить его хрупкое тело.
Раньше мы с Максом никогда не раздевались догола. Как правило, мы задирали футболки, стягивали джинсы и ублажали себя на все лады руками и ртом. На этот раз всё должно быть по-другому. Быстро, как солдат, я скинул с себя шмотки и завалился на Малафеева, буквально вжимая его в тахту. Мой напряжённый член упирался в эрекцию Максима. Макс застонал и потянулся к моим губам. Мы жадно целовались, я провёл языком по нёбу Малафеева… Он запустил руку между телами и обхватил холодными пальцами наши члены.
- Ммм, - мурлыкнул я, прежде чем поставить смачный засос на его шее.
- Костя, больше не могу! – Макс требовательно толкнулся вперёд, намекая, что время перейти к более решительным действиям.
- Наш первый раз, - прошептал я. Тогда мне казалось, что всё должно быть медленнее и романтичнее. Я хотел долго-долго ласкать своего мальчика, но, видя, как Максим извивается подо мной, понял: ещё чуть-чуть и я взорвусь. Я опустился ниже, к гладкой груди, на которой начал выцеловывать своё имя. Макс всхлипнул и впился в моё плечо.
- Ещё немного, - попросил я. Мне так хотелось насладиться его худеньким, прелестным телом.
Я завёл руки Малафеева за голову и погладил плоский, соблазнительный живот. Покружил пальцами вокруг пупка и скользнул ниже. Тихонько дёрнул за короткие, удивительно мягкие волосы на лобке и обхватил своей тёплой ладонью его твёрдый, как камень, член.
- Костик! – нетерпеливый Максим начал толкаться в мой кулак, всхлипывать, ругаться… - Давай же! – он раздвинул ноги, и, убрав мою руку со своей эрекции, опустил её ниже.
- Вооот, - сладострастно шепнул он, пытаясь ввести мой палец в свою дырочку.
– Слишком узко, - капризно произнёс он, когда попытка не увенчалась успехом.
- Я всё улажу.
Мягко переворачиваю его на живот, провожу ладонью вдоль позвоночника. Наклоняюсь и звонко целую между лопаток, языком рисую мокрую дорожку вниз и скольжу им в горячей складке между ягодицами.
- Костя-ааа, - Макс развёл ноги в стороны, чтобы дать мне больше возможностей для ласк.
Я не удержался, и укусил Малафеева в его упругие «булки».
- Людоед! – засмеялся он. – Лучше не ешь меня, а достань из секретера детский крем, который я приготовил.
Взяв крем, я основательно вымазал им свои пальцы.
- Ну же, - хныкал Макс. Как же я волновался в тот момент! В свой первый раз с девушкой я не испытывал и половины тех чувств, которые переполняли меня сейчас. Аккуратно, миллиметр за миллиметром, я вводил указательный палец в жаркое отверстие Максима. Двигал им внутри и, наконец-то нащупав простату, надавил на неё.
- Уооо! – Максим ударил рукой по тахте, так ему было приятно. Я отважился ввести второй палец.
- Да-а, - Малафеев двинулся навстречу и насадился. Дразня простату, растягивая узкий канал - таким образом я «мучил» моего мальчика ещё несколько минут.- Я сейчас кончу, - пригрозил Макс. Он повернулся лицом ко мне. О, какое у него было тогда выражение: пунцовые щёки, шальные глаза, приоткрытый ротик. Я быстро поцеловал Максима в припухшие губы и, наконец-то, приступил к главному.
Поддерживая моего блондинчика за талию, я вошёл в него и… задохнулся от безумного жара его тела. Неуверенно, боясь сделать больно, толкнулся вперёд.
- Ещё-ооо, - такая реакция меня воодушевила, и я начал двигаться в Максе, сначала не спеша, пытаясь растянуть удовольствие, после – быстро и резко, буквально вколачивая его в тахту. Одной рукой придерживаю Максимку за попку, другой – обхватываю член и ласкаю его в такт движению.
- Ах-ах, - Максим впился зубами в подушку, пытаясь заглушить рвущиеся из его груди стоны. Ещё несколько толчков и я чувствую, как тёплая сперма Малафеева брызгает в мой кулак. Секундой позже срываюсь и я, войдя так глубоко, как только можно, всхлипываю, изливаюсь в тело моего мальчишки.
- С ума сойти, - шепчу я и без сил падаю на него.
- Костик, - бормочет Макс и, не выползая из-под меня, переворачивается на спину. Его тёплые, тонкие руки обвивают мою шею, и мы засыпаем.

***
От таких воспоминаний мой «дружок» тут же оживился. Я весь извёлся, сидя в кровати, а Макс продолжал спать.
- Максим! – заваливаюсь на него, он недовольно бурчит.
- Максимка! – я упираюсь в его бедро своим «стояком».
- Ого, - сонно улыбается и начинает елозить рукой под одеялом, стремясь нащупать моё возбуждённое достоинство. Но, вспомнив про обиду, прекращает все активные действия и, с большим трудом сбросив меня со своего тельца, усаживается на кровати.
- Побереги силы, - тихо произносит он и поджимает губы.
- Макс, - со смесью злости и мольбы протягиваю я.
- Я 34 года Макс, - сползает на краешек постели, удручённо сутулится, и обхватывает тонкими ладошками свои худые, острые плечи.
Я встаю с кровати и сажусь на полу, напротив Малафеева.
Он смотрит на меня своими грустными, пронзительными, серыми глазищами, а я – на него.Почти не изменился с тех пор. Лишь волосы подрезал на пару сантиметров, немного подрос, чуть-чуть стал шире в плечах. На лбу и в уголках глаз появились тонкие паутинки морщин. В остальном – такой же худой, женообразный, с живыми, блестящими глазами, насмешливым ртом… И в душе – неугомонный, дерзкий 18-летний мальчишка, только, теперь, побитый жизнью. Протягиваю руку, желаю провести по бледной щеке, но он резко встаёт с кровати, поднимает валяющийся на полу халат и натягивает его на голое тело.
- Пойду, приготовлю тебе завтрак. А ты не рассиживайся – у тебя же совещание скоро на работе, - бросает он и выходит из комнаты.Я остаюсь в спальне один. Чувство вины гложет меня… а член по-прежнему горит от таких буйных и живых воспоминаний.
«Н-да», - горько качаю головой. – «Ну и попал я… В этот раз перемирие через постель заключить не получится. Всё гораздо серьёзнее».


Макс громыхал на кухне сковородами и кастрюлями, пытаясь состряпать что-нибудь сытное на скорую руку. Я на цыпочках подкрался к нему сзади и обнял так крепко, что он запыхтел.
- Хочешь выдавить из меня внутренности?
- Нет, просто хочу тебя потискать, - я пытался разговаривать непринуждённо, с налётом веселья.
- Тискай, - Максим расслабился и потянулся за куском бекона. Я поцеловал его в светлую макушку, сжал ягодицы, но никакой ответной реакции не последовало. Малафеев продолжал колдовать над продуктами.
Я сел на кухонный диванчик и прикурил.
- Посмотри на меня, - требовательно произнёс я.
Макс повернулся ко мне и деланно улыбнулся. Ненавижу, когда он ведёт себя так. Пусть кричит, скандалит, лишь бы не было этого фальшивого позитивного равнодушия.
- Через 12 часов мне исполнится 35. Как же наша полночь? У нас давнишняя традиция – начинать отмечать Дни Рождения с полуночи. Первым это затеял Макс, поздравив меня с 25-летием в 12 часов ночи, устроив небольшой, но громкий фейерверк во дворе.
Макс резко развернулся, также спешно сел на пол и, уткнулся лбом в мои колени. Я зарылся пальцами в его белобрысых волосах, мягко погладил по голове.
- Всё будет, если только ты захочешь, - сдавленно проговорил он.
- Ты же прекрасно знаешь, как я жду…
- Костя! – воскликнул Максим и, задрав голову наверх, посмотрел мне в глаза. Он поднёс тонкий палец к моим губам и певуче прошептал, - Я всё пойму.
- Что ты имеешь в виду? – Малафеев всегда был странным парнем и имел склонность говорить туманными фразами.
- Я люблю тебя, - Макс целомудренно поцеловал меня в лоб и, сменив тревожно-истеричное выражение лица на мягкую улыбку, вернулся к приготовлению завтрака.

***
Вся эта сумятица началась три недели назад. Время шло, и из рядового инженера-программиста я "перевоплотился" в программиста-бизнесмена, сумев открыть и раскрутить собственную фирму, занимающуюся торговлей компьютерами и написанием софта под заказ. В нашем городе моя контора была единственной, изготавливающей заказное программное обеспечение. В этой связи университет предложил мне набирать небольшие группы практикантов с факультета ПОВТ. Я с радостью согласился помочь альма-матер, и уже в течение 5 лет институт поставляет мне по 3-5 человек, которых я распределяю по отделам. Кого-то в серверную к сисадминам, кого-то в отдел программирования и так далее.
В этот тёплый февраль институт снова командировал мне трёх практикантов с четвёртого курса. Два парня быстро освоились в коллективе и даже успевали работать на «два фронта», и в серверной, и программировании. А вот с третьим мальчишкой была беда. Он оказался талантливым, но характер… Он постоянно лаялся с администраторами, пререкался с программистами, даже с однокурсниками не мог спокойно общаться. Всё ему было не то и не так. Как и Макс, не умеет работать в коллективе. В итоге, я решил посадить его в свой кабинет. В офисе воцарилось спокойствие – Лёню никто не видел и не слышал. И, главное, при мне он не демонстрировал своего воистину скверного характера.
Первые полторы недели прошли относительно спокойно. Я давал Леониду задания, которые он старательно выполнял. Время от времени, я следил за тем, как этот паренёк, не сводя ярко-голубых глаз с монитора, строчит программные коды. Некоторыми чертами он очень напоминал мне Максима. Во-первых, внешность. Когда я увидел его в первый раз, у меня засосало под ложечкой – показалось, что передо мной стоит Макс «пригламуренной версии». Светлые, почти белые волосы, едва касающиеся плеч, всегда были идеально причёсаны и уложены. Стильная, сразу видно, дорогая одежда, хорошо подобранная и не менее хорошо сидящая на его субтильном теле. Пухлые губы, которые он имеет привычку облизывать. В общем, мой любимый типаж. Во-вторых, характер. Такая же склонность выпендриваться, насмехаться, носить маски. На этом сходства заканчиваются.
Не смотря ни на что, Максим гораздо проще Лёни, безбашеннее, энергичнее. Я уж не говорю о том, что мальчишка оказался приверженцем здорового образа жизни – не переносит запах табака, лишь в редких случаях позволяет себе пить вино и является убеждённым вегетарианцем. А худой... лучше бы в "качалку" походил. Макс – полная противоположность. Садит по пачке в день (впрочем, как и я); может выпить хоть море пива; а про его наркотическое прошлое я лучше промолчу. Пока промолчу.
Рядом с Малафеевым я чувствовал себя непринуждённо и расслабленно, а вот с Лёней… Я прекрасно понимал, что это всего лишь какой-то пацан, которому только-только исполнилось 20. Более того – я директор фирмы, а он – практикант. Но с первого дня я почувствовал напряжение, когда он оказался рядом со мной. Нет, это не «напряжение-желание», «напряжение-страсть». Я ощущал себя как подчинённый, явившийся на ковёр к начальнику. И когда он, по-гейски растягивая слова тонко намекнул мне: «Константин Ефииимыч, мне тааак плохо от Ваших сигарет»… Да, я перестал курить в кабинете. За что ругал себя и до сих пор ругаю.

А полторы недели назад случилось ужасное. Я поцеловал Лёню. Всё получилось спонтанно. Я попросил практиканта принести мне кофе из стоящего в офисе «агрегата». Мальчишка послушно выполнил задание. И вот, он вошёл в кабинет, легко виляя бёдрами (да, он откровенный гей), подошёл ко мне, наклонился, чтобы отдать стаканчик с капуччино, светлые волосы слабо коснулись моей щеки… Во мне срабатывает какой-то импульс, в результате, стакан с кофе летит в сторону, а я целую мальчишку, царапая его нежную кожицу своей щетиной. Нужно отдать должное – Леонид быстро сориентировался и начал отвечать мне с требовательной страстью, уселся своей тощей задницей у меня на коленях и по-свойски перебирал волосы на затылке, не прерывая поцелуя. Я тоже хорош – задрал кофту парня и в наглую исследовал стройное тело Лёни. Правда, мысли мои были вовсе не о нём. Я представил, что придумали машину времени, и это Макс, молоденький, как 15 лет назад, сидит на мне, кусает и посасывает мой язык, сладострастно вздыхает, а его тонкая ручонка спустилась вниз и пытается расправиться с пряжкой ремня на брюках. Стоп! Максиму – 34 года, никакой грёбаной машины времени не существует, а я тискаю совсем чужого парня. Безжалостно разрываю поцелуй. Лёня капризно фыркает.- Костя, - мальчишка тянется к моим губам, но я отстраняюсь.
- Посмотри, - достаю из ящика стола мою любимую фотографию. На ней Макс и я. Зелёное лето, позади нас плещется озеро, а на мир, счастливыми глазами, смотрит взлохмаченный белобрысый, совсем молодой Макс (ему только-только исполнилось 19), и я, тоже патлатый и весёлый, обнимающий моего мальчка за талию. Фотографировала нас тётя Мила – мама Максима.
- Семейная идиллия, - хмыкнул Лёня, но тут же его мысли пошли совсем в другое русло. Он положил ладони мне на грудь и настойчиво провёл ими вниз. – Костя, Вы такой мужественный... «брутальный мачо» - парень флиртовал.
- Иди домой, - я аккуратно спустил мальчишку со своих колен.
- Как скажете, - юноша потупил взгляд. – Мне понравилось с Вами целоваться. Надеюсь, это повториться ещё раз…
- Нет, - уверенно ответил я, когда Леонид одевал куртку. К сожалению, я своего слова не сдержал.***
Когда хлопнула дверь моего кабинета, я обречённо уткнулся лицом в ладони. Я ненавидел себя за то, что сделал. Прожить 15 лет, не помышляя об измене, игнорируя знаки внимания всяких «пидовок» из темы, ищущих «папика»… и тут дать такую слабину.
«Во всём виноват Лёня», - я пытался оправдать себя. – «Я просто вижу в нём Максима, в этом корень зла».
- Да кого я обманываю! – раздражённо ударяю кулаком по столу. – Кобель во мне проснулся. Испытывая огромное чувство вины, я быстро собрался и покинул офис раньше времени. По пути я купил букет белых и розовых тюльпанов – любимые цветы Макса. Придя домой, я кинул их к ногам любимого.
- С чего бы это? – Максим насторожился. К сожалению, время и условия изменили меня в худшую сторону, и из пылкого, восторженного парня, я превратился в грубого и вредного мужика. Увы, это так. Хорошо, что, не смотря на это, Максим чувствует... знает - я люблю его так же сильно, как и 10, и 15 лет назад.
- Захотелось. Когда я последний раз дарил тебе цветы?
- На День Ангела, полгода назад, - тут же вспомнил Макс.
- А теперь я дарю их просто так. Кто знает, когда на меня очередной порыв нахлынет? – обнимаю Максима.
- Мне очень приятно, - Малафеев поцеловал меня в щёку и принялся собирать тюльпаны, чтобы поставить их в вазу. Далее, последовал ужин при свечах и чудесная ночь. Я даже забыл про свою «оплошность». Но утром всё началось снова.

***
Я, рыжая сволочь, снова не смог устоять перед соблазном в лице худосочного пацана. А он, поняв мою слабость, стал одеваться подчеркнуто-эротично: из-под кофт теперь призывно выглядывал пупок, а брюки стали ещё теснее. Каждый день я зацеловывал его до умопомрачения, при этом, в качестве оправдания, представлял на месте Лёни юного Максима. Каждый день, после этого, я мчался домой, осыпал моего родного мальчика приятными безделушками, цветами и наговорил столько нежностей, сколько не сказал за 15 лет совместной жизни. Я чувствовал себя виноватым, и таким образом пытался избавиться от этого назойливого ощущения. Макс очень проницательный. Знаю, он с первого же дня заподозрил что-то неладное, и с каждым презентом, его лицо становилось всё грустнее и грустнее.

***
Среда. Я пообещал Максу прийти пораньше – мы собирались в кино. Лёня болтался где-то в офисе, я, тем временем, надевал пальто и причёсывал волосы перед зеркалом. Не хватило каких-то секунд, чтобы я с чистым сердцем покинул кабинет. Припёрся Леонид.
- Кооостя, уже уходишь? – мальчишка нагло повис у меня на шее и начал лизать мой подбородок своим шаловливыми языком.
- Лёня, я тороплюсь, - старательно скидываю с себя «прилипалу», но тот вцепился крепко и продолжает целовать и облизывать мои щёки.
- Костя, Костенька, - причитает он, обжигая дыханием. Также делает Макс, когда я долго мучаю его ласками.
Я сломался и дал практиканту то, что он хотел. Я жадно терзал его мягкие, податливые губы. Языком проник внутрь тёплого рта, пощекотал нёбо, прошёлся по острым зубкам...
- Мне пора, - освобождаюсь из цепких объятий.
- Не уходи, - Лёню было не узнать. Волосы взъерошены, щёки порозовели как никогда. Не теряя ни минуты, он стянул с себя узкие белые брюки, кое-как добрался до стола, облокотился на него и развёл ноги.
- Трахни меня! – в голосе и требование, и мольба.
Каждый удар сердца отдавался у меня в висках. Я, словно лунатик, подошёл к раскрывшемуся мальчишке. Провёл указательным пальцем между ягодиц:
«А дырка-то рабочая», - заметил я. – «Интересно, сколько х**в в его заднице побывало?»Передо мной открывался красивый, возбуждающий вид. Прогнутая спинка, аккуратный, упругий попец и белокурые волосы, ниспадающие на стол. Я положил руки на талию пацана и толкнулся вперёд. Чего греха таить – у меня крепко стоял. Почувствовав, насколько сильно я хочу его, Лёнька начал энергично тереться своей задницей о мой пах. Мне очень и очень хотелось снять с себя штаны, поиметь мальчишку неистово и грубо. Без ласк, без смазки, лишь тиская за «булки». Натянуть по самые уши и накончать ему полную задницу, а потом посмотреть, как сперма вытекает из его норки. Я уже был близок к этому и коснулся пряжки ремня. Леонид продолжал тереться об меня. В этот момент меня будто ударило разрядом тока в 1000 вольт. Я вспомнил, как точно также тёрся об меня Макс в наш в первый раз, да и в последующие тоже. Я вспомнил, как моё сердце переполняется нежностью и желанием, стоит мне коснуться моего мальчика; я всегда заботился о том, чтобы ему было хорошо со мной в постели, и не позволял себе грубостей и резкостей (если, конечно, Макс сам не просил этого). Я вспомнил, как я люблю Максима. Ни капли похожих чувств я не испытывал по отношению к Лёне. Мне нужен был от него только секс, на данный момент меня волновала только его дырка. Леонид не интересовал меня как человек, более того, меня раздражал его «блядский» характер.
«А стоит ли?» - мелькнуло в голове. – «15 лет или 10 минут кайфа?»
Я знал, если Лёня продолжит в том же духе – я сорвусь, и буду слушать не мозг, а член. Нужно было решительно действовать.
Я наклонился и резко натянул на Лёньку штаны.
- Ты что? – удивился он.
- Иди домой! – отступаю к двери. – Увидимся завтра.
- Рыжий козёл! – истерично прокричал Леонид.
- Я такой, - соглашаюсь и ухожу.***
Сев в машину, пытаюсь успокоиться и унять восставший член. Домой приезжаю с большим опозданием. Хорошо хоть без подарков – Макс вздохнул спокойно. О походе в кино тоже не могло быть и речи. Раздеваясь, раскидываю шмотки по всей квартире, напяливаю любимый халат с вышитым драконом и ложусь на пол посередине зала, раскинув руки в стороны.
Максим молча собрал мою одежду, повесил её в шкаф. Отключил все телефоны – и домашний, и мобильники. Также, не говоря ни слова, устроился рядом со мной на полу, прижавшись к моему плечу. Так мы пролежали остаток дня. Так мы заснули.
Я встал рано утром, аккуратно перенёс Максима на кровать, укутал одеялом, а сам быстро собрался и поплелся в офис. Чуть позже пришёл Лёня, обиженный и недовольный. Официально кивнув, он устроился за своим ноутбуком и не проявлял ко мне никакого внимания. Я вздохнул спокойно.
«Наверное, его ещё никто так не отшивал», - усмехнулся я.
В принципе, я прекрасно понимал его мотивы. Не думаю, что какие-то сверхъестественные чувства двигали Лёнькой. В первую очередь его привлекало то, что я состоявшийся, обеспеченный мужик, который и с работой поможет, деньгами не обделит. А то, что «семейный» - ерунда, отобьет. Не получилось. До полудня я работал спокойно. Лёня молчал. Ровно в двенадцать часов распахнулась дверь и, в кабинет влетел Макс. В отличие от меня, Максим – фрилансер. Он занимается различными веб-разработками на дому. В команде работать совсем не умеет.
Леонид сделал непроницаемое лицо, словно происходящее его не касается. Я был готов провалиться сквозь землю.
Малафеев медленно подошёл ко мне, ласково провёл холодной ладошкой по щеке и сладко проговорил:
- Вот кем от тебя пахло все эти дни. А он похож на меня. Внешне. Наверное, ты просто перепутал его со мной, да, Костик?
Потом, также неспешно, елейно улыбаясь, покидает кабинет. Я срываюсь с места и бегу за ним, потому что знаю: если Макс изображает спокойствие, то может случиться что-то страшное.После одного случая (в котором повинен я), Максим взял за привычку «запивать горе», а ещё лучше - «заглатывать колёсами». Достать какого-нибудь психотропного дерьма ему не составит больших проблем – есть у него соответствующие приятели. А ещё у Макса есть одна отвратительная черта - неумение контролировать употребление алкоголя и прочей дряни (это не прошло бесследно - в 30 лет ему делали операцию на печени). Под моим присмотром Малафеев держит себя в руках, но стоит отпустить его куда-нибудь одного, то он обязательно напьётся до беспамятства со своими друзьями, такими же алконаватами-расширителями сознания.
Сейчас я очень боялся, что Максим сожрёт убойную дозу колёс, которые где-то прячет от меня, запьёт всё это алкоголем и откинется от интоксикации. Только не это!
Я догнал Макса на выходе из офиса.
- Костенька, всё хорошо, - бормочет он, а сам бледный, как смерть, губы синие. Представляю, какие оргии ему нарисовала бурная фантазия.
- Ничего не было! – в отчаянье кричу я.
- Верю, - кивает он.
- Макс, - зажимаю его в своих руках и тащу к машине. Срочно домой. Сегодня я на работу не вернусь.
Я гнал на красный свет. Нервы были натянуты, как струна. А Максим молча улыбался.

 ***
- Пойдём, - беру Макса за руку и пытаюсь вывести его из автомобиля.
- Я хочу жить в машине, - пропел он.
- Не майся дурью! – сорвался я и вытащил его из тачки. Сделал я это неудачно и Малафеев здорово приложился головой о дверной выступ.
- Ты сделал мне больно, - плаксиво проговорил он и уселся на грязный снег, возле машины.
- Что ты вытворяешь, придурок? – выхожу из себя, и рывком подняв его с земли, насильно тащу домой.
Консьержка, сидящая в своей будке с любопытством посмотрела на нас.
- Здрасте, - киваю я, словно ничего не происходит и волоку Макса на наш второй этаж.Оказавшись в квартире, Макс разошёлся не на шутку. Он ударил меня своим маленьким кулаком в грудь. Обычно, его удары для меня - как слону дробина, но в этот раз, Малафеев вложил всю свою злость, и получилось достаточно болезненно.
-Ухожу! Ухожу! Ухожу! – завизжал он.
- Максим, - пытаюсь прижать его к стене.
- Осталось только решить – куда идти. К маме, или на Тот Свет, - рассуждал он. – А… Сначала к загляну к маман, а потом – Туда.
- Прекрати! – я задыхался от негодования, потому что знал - о "путешествии" на Тот Свет, он говорит на полном серьёзе. В первые годы наших отношений, Макс, после просмотра фильма о смерти, начал панически бояться этой "старухи с косой", и постоянно донимал меня - что с нами будет "там", будто бы я знал. Через некоторое время я познакомил его со своим приятелем, который увлекался эзотерикой, искал Путь... какой-то, и "расширял сознание". Он надавал Малафееву заумных книг, и, самое страшное, пристрастил к "расширению сознания" посредствам воскуривания "травы". Зато теперь Макс относистя к смерти филосфоски. Кто знает, что сейчас творится в его промытом всякой мутью мозгу - он может спокойно шагнуть в открытое окно, чтобы его душа отправилась в астральное путешествие.Я схватил Максима за шкирку и втолкнул в зал. Он упал, протормозил носом по полу. Конечно же, пошла кровь. Макс размазал текущую кровь по лицу, вскочил на ноги и подбежал к дивану. Разобрал его и достал оттуда коробку из-под обуви.
-Вот, кто меня по-настоящему любит и никогда не предаст, - Малафеев выгреб из коробки горсть каких-то колёс. Он любовно поцеловал кулак, в котором были зажаты таблетки. Вот значит, где его тайник.
-Даже не думай! – подскакиваю к Максиму, заламываю руку, он кричит, матерится… Но я своей цели добился – вытряхнул из кулака всю эту дрянь и побежал спускать её в унитаз.
- Остановись! – Макс бросился за мной. – Знаешь, сколько они стоят… Знаешь на сколько их должно было хватить!
- Цена этому дерьму – твоя жизнь, - чеканю я.
Максим остановился, часто задышал, начал жмуриться и, упав на колени, надрывно заревел. Такая истерика разбила его второй раз в жизни. Первый случился, когда Малафееву было 19, и я совершил поступок, который, на мой взгляд, был ещё хуже, чем эта интрижка с практикантом.
- Уйду! – срывающимся голосом, захлёбываясь слезами, кричал он. – Вот поздравлю тебя с Юбилеем и уйду.
- Максимка, - поднимаю его с пола, прижимаю к себе, а он впивается в мои плечи, и с трудом дыша, пытается меня растрясти.
- Ты же обещал тогда… Обещал тогда… Что только я… Никого, кроме меня...
- Так и есть, никто… - я начал нести какую-то нежную, несусветную чушь.- Налей коньяка, - кое-как успокоившись, попросил он.
Я разлил выпивку по бокалам, мы сели на диван… Алкоголь подействовал быстро, Макс заулыбался, расслабился и сделал вид, что ничего не было.Вечером Максим лежал в кровати, читая книгу. Я вырвал книженцию из его рук и улёгся рядом с ним.
- Не уходи, - шепчу я, целуя его в ухо. Малафеев пробурчал что-то, типа: «Ты мешаешь мне читать. Никуда я не денусь…» Но я так остро нуждался в близости с Максом, что, не обращая внимания на протесты, сдёрнул с него атласный халат и подмял под себя. Да, Максим стал старше. Кожа у него не такая бархатная, как 15 лет назад, с правого края живота расположился длинный розоватый шрам - результат операции на печени, а на правом предплечье красовалась татуировка - текст на санскрите и психоделический рисунок, смысл которого мне не ясен. По утрам у Малафеева часто отекают глаза, голос стал прокуренным, ягодицы теперь не такие упругие, как раньше. Возможно, кто-то другой предпочёл бы трахаться с ухоженным и пахнущим элитным парфюмом парнем типа Лёньки, нежели со "старым неформалом", который пропах куревом и всё время болезненно бледен. Как бы то ни было, Максим - для меня самый красивый. И я снова играю с его набухшими сосками, обвожу пальцем длинный шрам... Целую куда ни попадя - в шею, в глаза, в лоб, в губы. Я пью Макса, наслаждаясь им. С каждым движением его всхлипы становятся всё более несдержанными, с каждым толчком я погружаюсь в его тело всю глубже, ведя нас обоих к неизбежному удовольствию. Накручиваю на кулак его длинные белобрысые волосы, чтобы притянуть Макса к себе. Я хочу, чтобы мы кончили максимально тесно прижавшись друг к другу. Так и получилось. Я чувствую каждой клеточкой, как трепещет тело Максима, задохнувшегося от оргазма, минутой позже, после пары-тройки резких и глубоких толчков, изливаюсь и я, прикусывая чувствительную кожу на его шее. Мы засыпаем, обнимая друг друга. Однако, позже, Малафеев выпутался из моих рук и отодвинулся к стене. Наверное, вспомнил про мои "выходки" с практикантом. А мне снова стало очень погано на душе. Я смог заснуть лишь под утро.

***
-Ты опоздаешь, ешь скорей, - поторапливал меня Макс. - Ты не успеешь добраться до офиса за 10 минут. Доедай, а то я стряхну пепел со своей сигареты в твою тарелку, - он глубоко затянулся.
-Не хорошо так с едой поступать. А насчёт опоздания - ничего страшного, я сам себе директор, - я накрыл его холодную кисть своей ладонью. - Умоляю, не делай глупостей, когда я уеду на работу. И… не уходи, - я взял его лицо в свои ладони и пристально посмотрел в серые глаза.
-Я буду хорошим мальчиком, - заверил он, улыбнувшись.
-Я верю тебе, - невесомо целую в губы и отставляю в сторону тарелку, где ещё минуту назал лежал омлет с овощами и беконом. Покидаю кухню. Максим проследовал в прихожую за мной, помахал мне рукой и запер дверь.Часть 4.1 - Forever


Из-за пробки на кольце я прибыл в офис с получасовым опозданием. Из серверной валил табачный дым, из бухгалтерии доносился аромат кофе…. На скамейке, стоящей рядом с входом в мой кабинет, сидел поникший Лёня. Одет он был удивительно просто: чёрные лакированные полусапожки, черные узкие брюки, чёрная водолазка. Леонид даже не посмотрел на меня, когда я подошёл к кабинету.
- По кому траур носишь? – интересуюсь, отпирая дверь.
- Из-за твоего опоздания я просидел здесь прочти полчаса. Все проходящие мимо, пялились на меня, как на придурка, - вместо ответа, гневно процедил он.
- Ты большой мальчик, и уже должен знать: начальство не опаздывает, а задерживается. Ясно?
- Ясно, начальник, - презрительно бросает Ленька, и садится на своё место.
Повесив пальто в шкаф, я искоса смотрю на практиканта и замечаю, что глаза у него растёртые и покрасневшие, словно парень проплакал всю ночь.
- У тебя что-то случилось? – ненавязчиво спрашиваю я.
- Тебя это так волнует? – ехидно чеканит он в ответ.
- Мне, правда, интересно, - подхожу к мальчишке ближе.Сейчас он выглядит абсолютно уязвимым и беззащитным. Лёня обиженно надул и без того пухлые губы. Мне очень захотелось провести по ним большим пальцем, но я подавил этот низменный импульс.
- В чём дело, колись, - требую я, устраиваясь на стуле напротив юноши.
Помолчав, покрутив головой, рассмотрев ухоженные ноготки, Лёнька, с болью взглянул на меня и тихо, даже виновато, сказал:
- Самое обидное заключается в том, что ты мне действительно нравишься... как мужчина.
Я усмехнулся.
- Что, у тебя бывало иначе?
Мальчишка напряжённо молчал, раздумывая – стоит ли разговаривать со мной на эту тему или нет.
- Конечно, - наконец-то, с горечью, признался Лёня. – Бывали и старше тебя… Бывали такие, что… вспоминать не хочется. А ты… по правде, меня очень-очень привлёк. Но сегодня ночью… я понял – бесполезно предпринимать что-либо с моей стороны. Тебе уже ничего не поможет.
- Ты говоришь как врач, вынесший диагноз безнадёжно больному, - хмыкаю я.
- Так и есть, - пожал плечами Леонид. – Либо ты до смерти любишь этого прокуренного доходягу с отпечатком наркомании на лице, либо ты просто псих, раз бросился вчера вдогонку за ним. И продинамил меня.
- Либо и первое, и второе вместе, - протянул я. – Вообще, не надо тут гнать на моего… мужа.
- Я сказал правду, - Лёня посмотрел на меня исподлобья.
- Эту правду могу говорить только я, - сурово возражаю.
- А еще правда в том, что твоему Максиму сказочно повезло. Не то, что мне…
- Пфф, - отмахиваюсь. – Говоришь так обречённо, будто сорокалетняя старая дева. Ты сам себе враг в этом плане. Не разменивайся на случайные связи. Не мути с папиками, в поисках лёгких денег…
- Не сказал бы я, что так лёгко крутить романы с тем, на кого с трудом встаёт… - перебил Леонид.
- Сам виноват, - отрезаю я. – Тебя кто-то заставляет это делать? Подожди, и обязательно встретится парень, с которым у вас всё будет…
- Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – усмехнулся Лёнька.
- Конечно! – уверенно киваю я. – У меня с Максом так и было. Заметь, ничто не смогло разрушить наши отношения: ни его наркомания, ни твоё появление, ни даже моя женитьба.
- Ты был женат? – оживился Лёня.
- Ага, - хмурясь, соглашаюсь я. – Почти два года.
- Может, расскажешь, как оно было? – в голосе юноши слышалась искренняя заинтересованность.
- Если обещаешь слушать внимательно и принести кофе прямо сейчас – расскажу.
- Холосо, насяльника, - Лёнька отправился к «кофейному агрегату». Кабинет заполнился терпким ароматом каппучино. Я пересел в своё мягкое кожаное кресло, Лёня устроился напротив меня, в кресле для посетителей. Отпив из пластикового стакана немного горячего кофе, я приступил к повествованию.