Сердце Зверя

1. Запретный лес.
Говорил когда-то дедушка Эмилю не ходить в Анзуйский лес. Поговаривали, там зверьё разное водится, которое омег заманивает, запутывает и больше их никто не видит. Пропадают. Правда, и альфы тоже пропадали. Но получилось так, что Эмиль забыл слова дедушки и случайно забрёл на территорию проклятого леса. Точнее сказать, не забрёл, а убежал, чтобы его не прибрал к рукам какой-нибудь альфа.
Зима на исходе, а ранняя весна обещает быть холодной. Снегопады ещё бывают, а ветра такие, что в пору зубами стучать, сидя дома. Несмотря на капризы погоды, в деревне праздновали праздник Зимнего Хоровода. В этот день и ночь неженатые, вдовцы или альфы, которые хотели взять себе второго, или даже третьего мужа-омегу, должны были выбирать из того что осталось. Как говорится — даже самый некрасивый омега, достигший половозрелого возраста, на что-нибудь да сгодится!
Нравы альф деревни Эмиль прекрасно знал. Чтобы не достаться, кому попало, омега ещё рано утром собрал небольшую торбочку, и пока не расцвело, по-тихому улизнул из дома. Благо, жил он один. Дедушка недавно оставил его, мир душе праху любимому дедуле. А вот родители были живы, но не захотели его забрать к себе, а всё потому, что жили уже давно в других семьях. Отец-альфа, отпустил папу-омегу Эмиля к другому альфе, когда понял, что тот его не любит. Вскоре он нашел себе другого омегу и с ним уехал из деревни. Больше Эмиль ничего не слышал об отце. Папа-омега не стал забирать мальчика к себе, так как новый альфа был против лишнего рта в доме. Так и остался Эмиль жить у дедушки-альфы, отца его альфы-отца.
Обычно за молодыми и не состоявшими в браке омегами приходил лично старейшина деревни и хочешь ты или нет, тащил силком в Медовый зал*, а там, кому достанешься. И хорошо, если альфа возьмёт первым мужем и отнесётся по-доброму. Однако, чаще всего, омеги попадали вторыми или вообще третьими мужьями. А тогда и отношение к ним было, как к второсортным или третьесортным. Бывало, альфы били младших мужей – омег за малейшее неповиновение. Эмиль же вырос в любви, дедушка никогда его не бил и жалел. Именно благодаря дедушке Эмиль умел вести хозяйство и знал себе цену.
А тут, Эмиль узнал от старейшины, что за него уже заплатил выкуп один альфа, чтобы никто больше не мог претендовать на него. Имя альфы старейшина не выдал. Стало быть, Эмилю есть, чего опасаться. Если старейшина ничего не говорит, значит что – то скрывает. Не очень – то хотелось доставаться неизвестно кому. Эмиля внутри передёрнуло от мысли, что его продали как раба или вещь на рынке.
По сути, Эмиль шёл в неизвестность, просто, куда глаза глядят. Только вот, незаметно для себя, к вечеру сбился с дороги и забрёл в проклятый лес. Пытаясь выйти из леса, в поисках хоть какой – то тропинки, Эмиль до ночи блуждал, пока совсем не заплутал. Вокруг начали сгущаться тени, с каждой минутой становилось всё темнее и страшнее. Эмилю стало казаться, что за ним наблюдают сотни пар жёлтых глаз, появляющихся то тут, то там. Жутко! Каждую минуту то справа, то слева доносились громкие пугающие звуки, уханье, крики каких – то ночных животных. Луна как назло время от времени скрывалась за тучами, и становилось ещё страшнее. Сердце Эмиля билось всё чаще и чаще, ноги дрожали, но он упорно шёл вперёд. Надеялся, что, сколько не иди, всё равно куда – то придёшь!
Неожиданно, за спиной промелькнула тёмная тень. Быстро и едва слышно. Эмиль оглянулся, но никого не увидел. Стал приглядываться, и почувствовал чьё-то опасное присутствие. В голове затукало и пронеслась мысль «Бежать! Что есть сил — бежать!». И он побежал. Пробираясь сквозь чащу, он только и успевал убирать от лица ветки, которые только и норовили, что ударить больно по глазам. Дорогу и так плохо видно, а тут ещё ветви елей и берёз по лицу хлещут. Эмиль умудрялся постоянно наступать на сломанные ветки, но это мелочи, по сравнению с тем, как ноги то и дело, то на кочки наступали, то в ямки проваливались, то в местах проталин в высокой сухой прошлогодней траве путались. От того бежать было тяжелее. Над головой, с громким криком пронеслась какая-то большая птица. Эмиль напугался ещё больше и бежал что есть сил.
— Да что же это такое, — причитал Эмиль, сильно нервничая. – Что я плохого сделал?
Наконец, показалась опушка леса. Эмиль облегчённо выдохнул и побежал вперёд. Выбежав из леса, он увидел, что опушка уж очень большая, а недалеко, на холме виднеется огромный дом, похожий на замок, с флюгерами и башнями. К дому вёл длинный подвесной мост через неглубокий, но достаточно широкий обрыв. Огромная дверь была приоткрыта, а в одном из окон горел свет.
— Люди! Ну, наконец – то! Попрошусь на ночлег, а завтра пойду дальше, — подумал омега.
Эмиль, хоть и устал, но уверенно побрёл к дому. Ему показалось немного странным, что дверь в особняк приоткрыта.
В доме было тепло, в главном зале – гостиной в камине горел огонь и тут же на столе стоял канделябр с тремя горящими свечами. Стоя посреди просторного холла, Эмиль позвал, понимая, что вторгся на чужую территорию и пройти просто так нельзя. Ответом ему была относительная тишина и эхо от собственного голоса. Он прислушался, было тихо, поэтому он позвал ещё раз:
— Э-э-эй, есть кто дома? Простите, что вошёл! Можно мне остаться?
Опять тишина. Эмиль посмотрел налево и прошёл в гостиную. У камина был столик, на котором стояла бутылка початого вина и пустой бокал. Свечи на столе красноречиво говорили, что хозяин есть и он где-то недалеко. Может, уснул или охотится где-то поблизости? — пришло в голову парню. Эмилю ничего не оставалось, как присесть в кресло у камина и, развязав туесок, немного поесть. Он только сейчас понял, как устал и вымотался с дороги. И, хотя, от бега сердце уже пришло в норму и билось как обычно, всё же, усталость давала о себе знать. Больше никуда Эмиль не пошёл, на это просто не было сил. Ноги гудели. Поэтому, положив остатки ужина на стол, он прилёг на диване здесь же, в гостиной. Утром он решил разобраться с тем, куда он забрёл и кто в доме хозяин. Долго не думая о том, как прошёл день, Эмиль провалился в сон.

Глава 2. Хозяин дома.
Эмиль проснулся с первыми лучами солнца. Сладко потянувшись, он открыл глаза и обомлел. Пред ним в кресле сидел получеловек – полуволк! Вервольф, одним словом. Сон у омежки как рукой сняло, и он подскочил.
— Ой, ты кто? – спросил Эмиль, намереваясь улизнуть от чудовища.
— Это же самое я хотел спросить у тебя! – ответил вервольф, сузив глаза.
— Я вчера вечером забрёл случайно… — промямлил Эмиль. – Никого не было, и я остался. Устал очень. Надеюсь, не побеспокоил? — виновато спросил парень.
— И откуда ты свалился на мою голову? – тихо прорычал вервольф.
— Я из деревни Ливенхем. Там опять Зимний Хоровод устроили, вот я и сбежал.
— Так это тебя я видел в лесу? – задал вервольф риторический, а потом перешёл на прямой вопрос. — А куда ты направлялся?
— Так это ваше присутствие я почувствовал? – также риторически ответил Эмиль и продолжил. — Ясное дело куда, — омега помедлил немного и сказал:
— Куда глаза глядят, лишь бы подальше от деревни. Лучше скитаться, чем нелюбимому альфе достаться.
— А если я предложу тебе остаться у меня и спокойно жить?
— Нет уж, спасибо, я лучше дальше пойду. Извините, что побеспокоил! – Эмиль, было, соскочил с дивана, и бросился наутёк, но зверь был быстрее и преградил ему выход из гостиной, показывая нехилые такие зубки. Парень испугался и снова бросился на диван. – Что вам от меня надо?! Я прошу прощения, что вторгся в ваше жилище, но я ничего не трогал и ничего не украл! – заверещал перепуганный омежка. – Отпустите меня!
— Нет уж, дорогой! Если сама судьба привела тебя в мой дом, то ты здесь задержишься ненадолго. Может, с тебя толк и получится. А то, как я понял идти тебе некуда, кроме своей деревни! – прорычал гулко вервольф.
— Не могу я здесь остаться, — заныл омежка. – Мне идти дальше надо!
— Уйти всегда успеется, — возразил вервольф. – Я же тебе предлагаю крышу над головой, сытый желудок и работу.
— А если я откажусь? Что тогда? Съедите?
— С чего ты это взял, что я тебя съем? Я трусливыми омегами не питаюсь!
— Да, а чем вы тогда питаетесь? Мой дедушка – альфа рассказывал, что кто – бы не приходил сюда, пропадал!
— Верно, твой дедушка рассказывал. Только я их не ел, а убивал. Точнее, это они меня приходили убивать, а мне ничего не оставалось, как взамен своей, забрать их жизнь. Скажешь, несправедливо? — по голосу зверя можно было сказать, что он устал от всего.
— А справедливо, удерживать омежку, если он этого не хочет?
— Ничего, поживёшь, привыкнешь, может, и захочешь остаться.
— А с чего вы взяли, что я останусь? – омежка осмелился посмотреть вервольфу в глаза и его передёрнуло.
— Я настаиваю, — тихо прорычал вервольф. – Иначе, я буду вынужден сделать с тобой то, что делал со всеми, кто без разрешения вторгался в мой дом!
— А гостеприимные хозяева, не настаивают… — не сдавался Эмиль и сглотнул ком в горле, который образовался при виде приближающегося вервольфа.
— А я настаиваю. Спорить будешь или мне сейчас тебе шею перегрызть?
— Не надо шею! – Эмиль схватился обеими руками за шею и испуганно посмотрел на вервольфа.
— Тогда идём со мной, омежка. Покажу тебе твою комнату. И давай, без глупостей. Попробуешь сбежать, догоню и точно перегрызу глотку. Понял меня? – спокойно сказал вервольф, показывая направление к выходу.
— Да понял, я понял, — простонал Эмиль. Он медленно прошёл до стола, указывая, что хочет забрать туесок.
Вервольф благосклонно разрешил и проводил незваного гостя на второй этаж, где были жилые комнаты. По пути он спросил омегу:
— Тебя зовут – то как?
— Эмиль Бурэ.
— Понятно. А я – Хантер.
— Без фамилии? – уточнил Эмиль, прижимая туесок к груди.
— Без фамилии. Просто Хантер. Обращайся ко мне по имени и на «ты». Терпеть не могу официоз и всю эту лабуду вежливого общения. Как кость в горле стоит, надоело в своё время.
— Хорошо, как пожелаете…ешь, — исправился Эмиль, не глядя на хозяина дома.
— Желаю быть сверху! – прогудел Хантер.
— Что? – не понял Эмиль сарказма вервольфа.
— Ничего! – вервольф словно и не заметил растерянности омеги и продолжил, переведя тему разговора в другое русло. — Вот твоя комната, заходи! — Хантер толкнул первую попавшуюся дверь и пригласил гостя зайти.
— А, спасибо, — тихо промямлил омежка и нехотя вошел в комнату.
— Пока посидишь здесь. Завтрак я тебе сейчас принесу. А пока обустраивайся, это твоя комната.
Не успел Эмиль опомниться, как вервольф закрыл за собой дверь и запер снаружи. Кидаться, выть и проситься выпустить Эмиль не стал. Было видно, что делать это не только бесполезно, но и опасно. Он осмотрел комнату. Довольно приятное убранство, ничего лишнего, не считая многовековой пыли. Кровать с балдахином между двух окон, прикроватные тумбы, туалетный столик, шкафы для книг и одежды, камин, коврики у кровати с обеих сторон и у камина, рядом с двумя креслами. В углу комнаты дверь, уборная, по всей видимости. Присев на кровать, Эмиль горько заплакал, запричитал о судьбе своей тяжкой, да на кого его дедушка покинул, да за что ему, сироте при живых родителях, такая кара небес выпала?
Ревел он недолго, пока не пришел хозяин дома. В руках чудище это волкоподобное держало поднос с едой. И где он столько всего раздобыл? — подумал омега. Сыр, хлеб, масло, чай, яблоки даже. Расположившись на кровати с подносом, оба приступили к молчаливому завтраку. Как бы омежка не храбрился, а есть уж очень хотелось. После смерти деда, Эмиль жил впроголодь, ограничиваясь постными похлебками из овощей. Хлеба он, кстати сказать, давно не ел. А тут целая краюха хлеба, да ещё и с маслом. Про чай и сыр, говорить нечего. Он при дедушке сыр ел, только когда родители вместе были. А как расстались, так дед редко баловал внука сыром. Дороговато, знаете ли. Эмиль осторожно взял хлеб и начал есть, не торопясь, откусывая по маленькому кусочку.
Вервольф усмехнулся и показал, как надо на хлеб масло намазывать и сыр сверху класть. Эмиль, проглотил первый ломоть хлеба просто так, без всего. Но, затем, последовал примеру Хантера. Парень удивлялся, что так вкуснее. Вервольф благосклонно смотрел на гостя, тихо посмеиваясь про себя.
За то время пока омега спал, зверь его достаточно рассмотрел. Довольно симпатичный омежка. Светлые длинные волосы, заплетенные в косу. Белая без изъянов кожа, вздернутый носик, пухлые губки. А вот цвет глаз, вервольф увидел только тогда, когда парень проснулся. Голубые, как само небо! Не омега, а загляденье!
Сам же Эмиль наблюдал, как ест Хантер. А ел он как обычный человек. Просто клал в рот бутерброд и прожёвывал в пасти, а потом чаем запивал. Его волосатые руки, покрытые тёмно-серой, почти чёрной шерстью, больше напоминали лапы волка и ловко орудовали ножом и чашками с чаем. От чего- то было заметно, что Хантер не простой вервольф. Наконец, вдоволь насытившись, хозяин дома предложил омеге экскурсию по дому. Мол, тебе тут жить, вот и привыкай, должен знать, что где находится. Что оставалось бедному Эмилю? Согласиться, конечно!
Дом представлял сбой довольно большой особняк в три этажа. Однако, даже при дневном свете, всё убранство, бывшее, когда-то богатым, смотрелось уныло и серо. Везде была пыль, зеркала были занавешены, а картины на стенах коридоров порваны. Эмилю не понравилось здесь. Жутковато. Его маленький и уютный домик всегда был светлым и чистым. А тут пыли и грязи столько, что дышать трудно. «Наверно, в этом доме и не проветривают даже», — подумал омега про себя. Пахло зверем, но не так чтобы неприятно. Запах просто ощущался, хоть и не бил в нос сильно. Показал вервольф и кухню, подсобные помещения и постройки во дворе.

Глава 3. Волчья суть.
Эмиль спокойно жил у Хантера уже два дня. За это время он не только ближе познакомился с особняком, но и с его содержимым. Оказалось, что в доме есть прекрасная библиотека. С неё Эмиль и начал наводить порядок в доме, хотя все же первой он прибрал свою комнату.
Хантер сказал, что работа Эмиля будет заключаться в ведении хозяйства. А как он это будет делать, пусть решает сам. Вот, Эмиль и решил начать с библиотеки. Этих два дня понадобилось на то, чтобы проветрись и избавить библиотеку от пыли. К вечеру, Эмиль уставал настолько, что брал пару книг себе в комнату и читал лёжа в постели перед сном. Впрочем, довести дело до конца он не успел.
Обычно вервольф не сильно беспокоил Эмиля своим присутствием. Старался быть рядом, наблюдал, чем занят строптивый омежка, но вмешивался лишь тогда, когда нужна была помощь. Воды принести, стремянку достать или перекатить с места на место, тряпку подать и прочие мелочи, облегчающие омежке работу. Эмиль старался в глаза Хантеру не смотреть, много тоски в них было и непонятной горечи, ожидания и сожаления. Омегу это расстраивало.
На третью ночь в самое полнолуние, Хантер словно сошёл с ума. Если бы Эмиль знал, что хозяин озвереет, то заперся бы в комнате на все замки и ещё тяжелым чем-нибудь подпёр!
Вервольф неожиданно влетел в комнату посреди ночи. Запрыгнув на кровать, сбросил с омеги одеяло. Опомниться Эмиль не успел, как Хантер начал его неистово вылизывать. Сначала лицо, шею, потом порвал ночную рубаху и добрался до груди. Вылизал и её. Любое сопротивление Эмиля для зверя ничего не значило. Его осоловелые глаза говорили лишь о том, что молить о чём-либо не имеет никакого смысла, все равно сделает, то, что задумал. Парень был напуган и не мог сдерживать стоны от неприятных ощущений в теле под чуткими руками и языком вервольфа. Тот не был особо груб, не делал больно, только, если Эмиль пытался оказать сопротивление или сбежать. Но сам факт, что его брали силой, сильно расстраивало омегу. Наконец, зацеловав и заласкав, Хантер добрался до сокровенного.
— Нет! – взмолился Эмиль. – Только не это! Пожалуйста! Не надо! – заверещал омега. Да только его мольбы не были услышаны.
Хантер раздвинул ноги омеги и вылизал каждую складочку плотно сжатого входа, маленькое аккуратное достоинство и яички! Слюней вервольф не жалел, потому и на смазку хватило бы с лихвой, если бы предательское тело само не выдало омежий секрет. Почуяв у себя на языке вкус омеги, вервольф озверел ещё больше. Недолго думая он ввёл возбуждённый член в лоно омеги и начал мерное движение. Сказать, что помимо прочих ощущений, Эмилю было больно, ничего не сказать! Он кричал, стонал, выгибался, пытался отстранить вервольфа от себя, но тщетно. Тот был силён и напорист. В определённый момент, Хантер содрогнулся от судороги оргазма и одновременно с этим вцепился Эмилю в шею. Только когда вервольф излился в омегу, он отпустил шею и вылизал рану. Эмиль долго плакал от боли и досады. Не так он представлял свой первый раз, специально бежал от альф, чтобы избежать такого грубого отношения, а попал из огня да в полымя.
Когда Хантер зализал рану, он просто вышел из комнаты, как будто и не насиловал вовсе. Омега остался лежать. Недолго обессиленно полежав, уткнувшись в потолок, Эмиль снова заревел. Слёзы обиды и безысходности лились не переставая. Так, успокаиваясь периодически, Эмиль проплакал остаток ночи. Утром он не встал на завтрак и вообще не вышел из своей комнаты. Всё тело болело, двигаться, а тем более вставать — не хотелось. А сколько синяков и укусов было по всему телу? В таком состоянии оставалось только одно – отсыпаться. А этот гадкий волк пришёл только ближе к обеду.
— Эмиль, — тихо позвал вервольф. – Ты как?
— А не видно? — проворчал омега и демонстративно отвернулся от хозяина дома, укрывшись по самые уши.
— Эмиль, прости, — Хантер присел на край кровати, но пока решил омегу не трогать. – Я сделал тебе больно…
— Ты уничтожил меня! – прогудел омега из-под одеяла. – Что плохого я тебе сделал, чем не угодил? Или это плата за проживание такая? А может, плата за работу?
— Нет, прости. Просто… полнолуние. Я сам не свой в это время. А тут ещё ты подвернулся…
— Так это я виноват, что ли? – Эмиль подскочил на кровати, откинув одеяло и сел. Он пристально и со злобой посмотрел на вервольфа. Боялся ли он его? Скорее всего, да, но не настолько, чтобы не взглянуть в глаза. – Уж не хочешь ли ты сказать, что оставил меня в доме для этой цели? Почему тогда не предупредил об этом? Я тогда знал бы, чего от тебя ожидать и был готов! Ты ворвался посреди ночи, изнасиловал меня, лишил сна и говоришь «прости»? Ты в своём уме вообще? — закончил гневную тираду омега, с вызовом смотря зверю в глаза.
— Эмиль, я хочу тебе кое-что рассказать. Быть может, услышав историю, ты поймёшь мотивы моего поведения, и тебе станет всё ясно. Может тогда ты простишь меня? — альфа говорил спокойно, но в глаза омеге посмотрел так, что того передёрнуло.
— Ты издеваешься? Сначала девственности лишил, а теперь объясняешь причины? Оправдаться хочешь? Слышать ничего не желаю! И видеть тебя тоже! Убирайся из моей комнаты и не смей ко мне подходить, чудовище! — Эмиль не стал дожидаться ответа Хантера, он снова нырнул под одеяло и укрылся по самые уши, свернувшись калачиком, а зверь не стал больше настаивать.
— Пойми, я не владел собой, Эмиль, — прогудел в своё оправдание вервольф.
— Ты покусал меня! – пробурчал Эмиль под одеялом. – Кому я теперь буду меченый нужен? Ты когда метил меня не спросил, хочу ли я этого, — Эмиль всхлипнул и тихо заплакал, давая волю чувствам. Вервольф сделал попытку убрать одеяло, но омега не дал этого сделать и ещё больше натянул одеяло на себя.
— Прости, альфа и не должен спрашивать омегу, он его метит и всё! – больше у Хантера аргументов в своё оправдание не было.
— Уходи! Видеть тебя не могу и не хочу. Лучше не попадайся мне на глаза! – заявил омега.
Похоже, вервольф перегнул палку, не сумев в первое же полнолуние, находясь рядом с омегой, сдержать свою звериную натуру. А судя по тому, какой ершистый ему попался омега, вымаливать прощения придётся долго.
— Ещё раз прости, что напугал и сделал больно, — вставая с кровати, произнёс вервольф, но в ответ ему было лишь молчание и тихие всхлипы. Говорить о чём-либо было бессмысленно. Хантеру ничего не оставалось, как выйти молча из комнаты и какое то время действительно не показываться омеге на глаза.

Глава 4. Ох, уж эти омеги!
Целую неделю после этого случая, Эмиль, понимая, что уход из особняка без дозволения хозяина ему заказан, изводил альфу своим игнорированием и молчанием. Сходит с утра на кухню, наберёт еды на весь день и сидит в комнате, книжки читает до вечера. Вервольф пытался несколько раз поговорить с Эмилем, но тот каждый раз давал понять, что не желает встреч и общения.
Наконец, вервольф не выдержал и потребовал от омеги повиновения. Нарычал на него и в результате только сделал хуже.
— Когда ты прекратишь от меня бегать и выслушаешь, наконец? – требовательно спросил Хантер, когда Эмиль в одно прекрасное утро пробрался на кухню за завтраком.
— Никогда! – резко заявил омега. – Я тебе уже всё объяснил, в твоих объяснениях не нуждаюсь.
— Мне плевать на то, чего ты не хочешь! — зарычал вервольф, вставая с места. – Я в доме хозяин и мне решать!
— Ещё чего! – возразил омега. – Ты лишил меня свободы, девственности, пометил без разрешения и думаешь, что тебе это так сойдёт? — напомнил Эмиль. — Не дождёшься! Я заставлю тебя отпустить меня и оставить в покое!
— Только посмей! – зарычал вервольф и бросился к омеге, чтобы напугать и заставить слушаться, но тот даже вида не подал, что испугался. Он схватил волка за нос, сжал его что было сил, и прошипел сквозь зубы:
— Это ты только посмей ещё раз меня тронуть без разрешения, и я сам с собой что-нибудь сделаю. Ты тогда сильно пожалеешь, что настоял на том, чтобы я остался.
Эмиля воспитывал альфа, а потому, дед научил внука омегу, как можно дать отпор, если муж – альфа проявит жестокость в отношениях. Дедушка всегда говорил, что если омега не сумеет себя защитить, то пропадёт, его жизнь превратится с сущий кошмар. Эмиль понимал, что хуже того, что с ним уже произошло – не случится, поэтому решил ставить вервольфа на место каждый раз, когда потребуется.
— Ладно, я понял, отпусти, – сдался вервольф, фыркая от нетерпения. До сознания Хантера, наконец, дошло, что его омега не так прост, как кажется. И придётся с ним договариваться по-хорошему, так как рык и требования ни к чему хорошему не приводят. Эмиль отпустил вервольфа и предупредил.
— Не вздумай меня укусить ещё раз!
— Не буду, — прогудел альфа, и ретировался из кухни. Он едва сдержался, чтобы снова не накинуться на омегу, так, как тот в открытую напрашивался на взбучку. Удержало его от этого необдуманного поступка то, что омега мог дать отпор. Если бы Эмиль был альфой, вопроса налаживания отношений не стояло. А тут, слабый физически, но сильный духом омега! Что Хантеру оставалось, кроме как просто уйти?
С этого дня, чтобы хоть как-то насолить альфе, омега начал придумывать шалости, чтобы заставить зверя отказаться от него. Впрочем, задумываться об этом серьёзно и не пришлось.
Сам вервольф своим рычанием по делу и без него, давал омежке почву для шалостей. Эмиль время от времени, специально, чтобы позлить вервольфа прогуливался недалеко от леса. Перейдёт через мост и гуляет себе на опушке леса. Стоит омеге сделать шаг в лес, как Хантер тут как тут, стоит на всех четырёх лапах, зубы скалит, глаза красные от раздражения и рычит прерывисто и гулко, как будто у него еду забирают. На это Эмиль хладнокровно фыркал что-то вроде «Очень надо!» или «Что, уже и грибов собрать нельзя?» и отходил от кромки леса подальше. Вервольф, стоял ещё немного, успокаиваясь, а потом уходил. Так было несколько раз. А меж тем, Эмиль думал, как ещё можно подразнить зверюгу.
Раздражение и зло, которое Хантер получал в результате озорства Эмиля, вервольф срывал на местной стае волков. За последнее время стая значительно разрослась. Вервольф, провоцируя стычки со стаей понимал, что терять ему сейчас кроме добычи, нечего. Зато, домой приходил уставший и спокойный, готовый и дальше выносить проказы омеги.
Как-то, принимая водные процедуры в большой лохани, Эмиль отмокал от недельного пота и пыли. Через некоторое время, после бурной ночи, омега приходил в себя, и чтобы не сойти с ума, позже, занял себя полезным делом: сортировал книги, которые их хозяин после прочтения не трудился ставить на место. За день Эмиль уставал настолько, что не имел сил натаскать воды и помыться. Альфу он об этом принципиально не просил, а потому, устраивал себе один свободный день от библиотеки для помывки. Сидя в тёплой ванне и перебирая в руках пену, Эмиль ушел в себя.
Такое с ним бывало, когда нужно было решить какую-нибудь проблему. Думать помогало окунание в ванну с головой. Задержав дыхание, он погрузился в ванну так, что торчали одни колени. Нужное решение приходить даже не пыталось, зато промелькнула мысль «призвать к ответственности»! Нет, как можно этого страшного громилу призвать хоть к какой-то ответственности? С чувствами разве что поиграть? Так это не очень честно будет по отношению к нему. Дед его учил, что игра с чужими чувствами опасна. А с другой стороны, Хантер тоже не особо о его чувствах думал, когда насиловал и метил. Может, всё же утопиться от этой безысходности? — разговаривал сам с собой омега.
Только стоило Эмилю подумать о безысходности и иже с ним, как сильная и властная рука схватила его за волосы и подняла, вытаскивая из воды. Эмиль инстинктивно схватился обеими руками за запястье, и едва восстановив дыхание, закричал:
— Отпусти меня, придурок!
— Ты что задумал, мелкий гадёныш? – зарычал в ответ вервольф.
— Не твоё дело! – отозвался омежка, убирая от своей головы когтистую лапу вервольфа. Собственно он ещё ничего не успел задумать. — И вообще, с чего ты взял, что я что-то задумал?
— А то не видно? Ты зачем с головой в ванну опустился? Утопиться решил? – волк поднёс свой кулачище к носу омеги, словно предупреждая, что он с ним сделает за выходки подобного рода. Эмиль, скосив глаза, посмотрел на кулак и выдал.
— Моя жизнь, как хочу, так и живу! Хочу в реке топлюсь, хочу в ванне! Нет, а что мне остаётся, если меня лишили чести и держат в доме как пленника? Ни дела, ни жизни! Как ты вообще понял, что я в ванну погрузился? — спросил омега в конце.
— Я пометил тебя, знаю вкус твоей крови! – объяснил вервольф. – Поэтому я чувствую, что ты делаешь, о чём думаешь и где ты вообще есть. Где бы ты не находился, я найду тебя. А если позовёшь, отыщу ещё быстрее.
— Хм, — фыркнул омежка. – Очень надо мне тебя звать! И вообще, я ванну принимаю и тебя, кажется, не звал! Вон из моей комнаты, вервольф! – разошёлся Эмиль. Хантер, не зная того, подал идею мальчишке. Грех не воспользоваться, — усмехнулся гаденько парень, когда вервольф вышел из комнаты.
Этой же ночью он решил проверить, найдёт ли его Хантер в доме? Когда оборотень ушёл на охоту, Эмиль, плотно поужинав и взяв с собой фонарь, подушку и плед, ушёл в дальний угол дома. Там он, удобно расположившись в подсобном помещении, постелил себе импровизированную постель на куче соломы и принялся читать книгу. Он был уверен, что вервольф долго будет нервничать в поисках омеги. «Вот-вот, пусть понервничает, пусть поймёт, как он напугал его тогда, в лесу», — поддакивал парень сам себе. От накативших переживаний Эмилю не спалось, и он упорно читал книгу. После полуночи он послышал в доме грохот.
— Ага, значит, вернулся? Ну, ну, поищи меня, волчонок! – ехидно проворчал Эмиль и погасил фонарь. Едва сдерживая дыхание и сбившееся сердцебиение, парень ждал, что будет дальше. Через пять минут грохота где – то в дальних от Эмиля помещениях, звуки начали приближаться. Похоже, вервольф заметил его исчезновение, чуял, что он где-то в доме, а потому, прочёсывал все комнаты. Предусмотрительный Эмиль, прежде чем спрятаться, обошел весь дом несколько раз, и только после спрятался подальше от жилых комнат. Это должно было заставить вервольфа потерять след, прежде чем обнаружить потерю своего «сокровища». Так и вышло. Шум от поисков омеги приближался. В определённый момент, всё стихло, и Эмиль услышал за дверью подсобного помещения шаги и прерывистое звериное дыхание. Вервольф тянул носом воздух. Он, наконец, обнаружил предмет своих поисков. Резко открыв дверь, он снова напугал Эмиля.
— Что ты здесь делаешь? – прорычал Хантер, заслоняя собой проход.
— От тебя прячусь, бесовское создание! Напугал меня тогда ночью, когда я к тебе шёл! Вот, долг вернул!
— Ах ты, маленький стервец! — зарычал вервольф и начал подходить. Однако Эмиль его осадил.
— Стоп! — Эмиль деловито выставил вперёд указательный палец. — Что бы ты ни задумал, а омег обижать или пугать нельзя! Мне так дедушка – альфа говорил! Или ты осмелишься мне снова сделать больно?
— Нет! — оправдался вервольф. – Делай уже что хочешь, но прекрати изводить меня своими выходками! — Титаническими усилиями Хантер сдержал себя, чтобы не наброситься на омегу и не разорвать его на куски за эту шутку.
— Ещё чего? – не унимался Эмиль. – Да я только начал!
— Чего ты добиваешься?
— Свободы!
— Ты свободен! – рыкнул вервольф.
— Я бы давно ушёл, но не ты ли пригрозил мне шею перегрызть, если уйду? Не ты ли караулишь меня на границе леса и имения?
— Ты свободен именно в пределах моего имения, — поправил себя вервольф. – И я сделаю то, что обещал, если ты реально попытаешься сбежать! Я тебя пометил, и ты теперь мой муж!
— А инструмент для закатывания нижней губы тебе не купить? – съязвил омежка, поднимаясь со своего импровизированного ложа. – Я же говорю, я добьюсь того, чтобы ты сам отпустил меня!
— Этого не будет, не мечтай! – рыкнул Хантер, провожая глазами Эмиля, который направился к выходу из помещения. Он, гордо вздёрнув носик и собрав свои нехитрые пожитки, обошёл вервольфа по дуге. У самой двери он остановился, и, посмотрев на зверя через плечо, добавил, прежде чем удалиться:
—Ну, ну, попробуй, дорогой муженёк. А я спать!
Хантер ещё какое – то время сидел в полном непонимании ситуации. Неужели, он так противен омеге, которого пометил? Эмиль единственный, чей секрет пришёлся ему по вкусу. Неужели он ошибся? Не может этого быть! Он истинный, это факт! Но, тогда почему Эмиль так рьяно его как альфу отвергает, ни во что не ставит, без конца испытывает терпение, не боится, в конце концов.
Да, несдержанность стоила вервольфу дорого, он это понял сразу. А теперь, по всей видимости, платит проценты, вынося все причуды своего омеги. Впрочем, никто и не говорил, что будет легко. Он столько лет ждал истинного омегу, чтобы снять это чёртово проклятье, а теперь что? Омега его ненавидит и сделает всё, чтобы он сам от него отказался. Нет, уж, он и так несколько сотен лет терроризирует местное население в облике зверя. Сколько омег побывало в его постели, не счесть! А сколько он альф убил, которые пытались этих омег спасти от него? Теперь, когда появился истинный омега, который в силах снять заклятье, Хантер его не отпустит. Ни за что не отпустит, как отпускал других омег! Так, ничего не придумав, как заставить омегу полюбить, вервольф вышел из подсобки. «Ох, уж эти омеги!» — подумал про себя Хантер и отправился спать.

Глава 5. Лёд тает?!
Другой шалостью омеги стало обстригание волос. Омега заметил, что вервольф иногда нюхает его волосы. Трогает, чтобы ощутить мягкость. Правда, Хантер делал это украдкой, когда Эмиль совсем этого не ожидал. В результате, вервольф был шокирован тем, что омега умудрился подрезать волосы по самые ушки, оформив причёску под каре. Зато теперь Эмилю меньше мороки с длинными тонкими прямыми волосами, да и головке легче. Теперь они такие же тонкие и прямые, но зато короткие. Короткая стрижка открывала тонкую шею, что ещё больше сводило вервольфа с ума.
Другой раз омега учудил ещё больше. Напугал до смерти. Правда, сделал он это не специально, но на руку омеге это было точно. Эмиль как всегда возился в библиотеке. Все книги давно были рассортированы, пыль стёрта, а сам вервольф приучен к тому, что взяв книгу, возвращать на место после прочтения. Эмиля манили самые дальние полки. Те, что находились высоко, почти под потолком.
Подкатив стремянку, Эмиль полез на самый верх, и, посмотрев на корешки книг, увидел ту, о которой слышал от дедушки. Очень редкая, но очень интересная книга. «Сказания Анзуйского леса». Дед говорил, что таких книг всего две. Одна в королевской библиотеке, а вторая была утеряна. Особенность этой книги была в том, что картинки на ней были живыми. Открываешь, и картинка сама двигается, с героями можно даже поговорить и читать дальше. При перелистывании книги, картинки вставали на свои места, и так на каждой странице.
Эмиль потянулся рукой до книги, но сразу не достал. Он начал тянуться в надежде, что достанет, но тщетно. Стремянка покачнулась, давая понять, что не выдержит. Эмилю было лень спускаться со стремянки, чтобы передвинуть её. Он увлёкся доставанием, но когда книга была уже совсем близко, не удержал равновесие, полетел вниз. Быть может, упав на каменный пол библиотеки, он сломал бы себе что-нибудь или вообще погиб. Однако упал он в руки вервольфа. Падая, Эмиль рефлекторно зажмурился, но, когда открыл глаза, увидел перед собой волосатую морду волка. Первое, что Эмиль заметил – страх, грусть и тоску в его глазах. Он давно видел в глазах вервольфа эту тоску, но всё не решался спросить, с чем это связано.
— Ты как тут оказался? — спросил Эмиль. – Тебя же не было в библиотеке.
— Почувствовал, что ты в опасности и испугался. Инстинкт!
— Чего испугался? – не понял Эмиль.
— За тебя испугался! — рыкнул вервольф, опуская омегу на пол.
— Вот ещё! – фыркнул омежка. – Впрочем, спасибо, что спас. Можешь достать мне «Сказания Анзуйского леса» и быть свободен. — Вервольф сделал, что просили и вышел из библиотеки. Омега опять проявил своенравность, но на этот раз хотя бы обошёлся без специально организованной пакости. Однако, сердце Хантера по-прежнему разрывалось от боли из-за того, что меченый им омега холоден как вечные льды Древнего моря.
С этого дня, Эмиль начал приглядываться к вервольфу и наблюдал за ним, перестал уходить завтракать к себе и составлял тому компанию. Потом, Хантер показал Эмилю верхний этаж особняка, ранее на который был наложен запрет. Оказывается, в главном строении был огромный зал для танцев. Эмиль любил танцевать. Поэтому, при виде зала, расцвёл. У Хантера даже нашлась большая музыкальная шкатулка со сменными валиками. Можно было выбрать любую из десяти мелодий и потанцевать. Хантер согласился составить Эмилю пару в танцах. На удивление омеги, зверь отлично танцевал.
Позже, вервольф показал омеге самую высокую башню, которую не решался показать раньше. Там оказалась голубятня. Хантер научил Эмиля, как правильно кормить голубей. Наблюдая за вервольфом, омега постепенно начал смотреть на него совершенно другими глазами. Вроде страшный, а вроде нет. Если бы не волчья голова и хвост, сошёл бы за человека.
Однажды, Хантер вернулся с охоты изрядно потрёпанный. Местная стая волков захотела забрать у него добычу. Пришлось драться. В результате, вервольф притащился домой едва живой, и без трофея. Эмилю было страшно смотреть на раны, которые получил зверь. И до боли в сердце жалко его. На руках, рёбрах, спине и ногах раны, всё в царапинах и укусах.
— Марш к себе, волчонок! — скомандовал омежка. — Я сейчас подогрею воды и обработаю раны.
— Не надо, справлюсь, — устало прорычал вервольф. – Справлялся же раньше.
— Поговори у меня ещё! – отозвался омежка и помог хозяину дома дойти до его комнаты.
Потом, Эмиль быстро нагрел воды и очень осторожно промыл и перевязал раны вервольфа. Несколько дней зверь лежал как овощ. Двигаться не мог, есть не хотел. Благодаря ускоренной регенерации тканей, он относительно быстро шёл на поправку. Способствовал этому и Эмиль. От части, он был виноват в том, что случилось с Хантром. Они поссорились перед самой охотой, из-за какой – то мелочи. Хантер вспылил и убежал из дома поохотиться, чтобы сбить спесь. Если бы он этого не сделал, то в порыве ярости просто разорвал своего непокорного омегу на месте.
Эмиль проводил рядом с вервольфом целые дни напролёт. Даже спал рядом. Ежедневный уход сводился к перевязыванию ран, кормлению и … разговорам. Было скучно просто лежать и смотреть в потолок. Книги в такой ситуации читать не хотелось. Не радовали даже «Сказания Анзуйского леса», поэтому, Эмиль спросил:
— Хантер, а ты расскажешь мне свою историю? Ты говорил, что у тебя есть история. Если это так, то я готов её выслушать.
— Я расскажу, если пожелаешь. Но у меня одно условие, — прогудел Хантер.
— Какое? – спросил Эмиль почти безразличным тоном.
— Ты расскажешь мне свою историю жизни.
— Зачем тебе это? — слегка оживился омега.
— Хочу больше о тебе узнать. Ты интересный, с тобой не бывает скучно. И потом, ты не простой омега. Твой характер явно не омежий. Хочу узнать, что поспособствовало формированию столь непокорного характера.
— А ты представляешь меня покорным?
— Нет, не представляю, — признался зверь.
— Тогда зачем тебе это, если не сломать меня? — омежка сощурил глаза.
— Я не хочу тебя ломать, Эмиль. Я хочу тебя завоевать. Неужели, я совсем тебе не интересен? — спросил Хантер, перекатываясь на бок, чтобы лучше рассмотреть парня.
— Признаюсь, — вздохнул Эмиль. – По началу, боялся тебя. Сильно, даже тогда, когда ты меня в доме искал и нашёл. Только вида не подал. Ты напугал меня той ночью, когда лишил девственности. Мои капризы, шалости и упрямство – попытка отгородиться от тебя, защититься. Дед – альфа, воспитавший меня при живых родителях, привил мне понимание того, что я хоть и омега, но должен знать себе цену. Мои выкрутасы на то и были направлены, чтобы показать, чего я стою. Так как я слишком дорого тебе обхожусь, то хотел спровоцировать тебя, чтобы ты отпустил меня.
— Что изменилось сейчас?
— Теперь же, я боюсь тебя значительно меньше. Точнее, вообще не боюсь. Я понял, что ты ради меня уже можешь сдержаться, ты сам изменился со времени первой нашей встречи. Ты много чего знаешь и умеешь. Всегда готов прийти на помощь. А ещё ты не так груб и страшен, как на первый взгляд. Я привык и успокоился, готов выслушать твою историю в обмен на свою.
— Долго же ты успокаивался, — отметил вервольф, тяжко вздыхая.
— Какой есть, — отозвался омега. – Поставь себя на моё место. Как бы ты себя чувствовал, если бы тебя посреди ночи изнасиловали?
— Так ты готов меня простить? — переспросил зверь.
— Я готов тебя выслушать, Хантер. Не более того. Потом и решу, будешь ты прощён или нет, — поставил условие омежка.
Хантеру только оставалось, что усмехнуться на такое наивное заявление и поведать свою историю.
— Ну, значит слушай, — вздохнул вервольф, начиная свой рассказ. – Этот дом когда-то был светлым и гостеприимным. Родители холили и лелеяли единственного отпрыска. Мне постоянно говорили, что я росту довольно красивым. От чего я только больше возгордился, стал высокомерным и нетерпимым к простому. Мне подавай только дорогое и роскошное. Я был смыслом жизни своих родителей, так как иметь ещё детей они больше не смогли. Однако омрачало их счастье одно явление. Я рос эгоистичным, непослушным, пакостным и ленивым. Все науки, которые вкладывали в мою голову, я познавал с трудом. Нет, дураком я не был, чётко это понимал, но просто ленился. Никого не любил, посмеивался над слугами и вверенными моей семье людьми. Когда пришло время выбирать омегу для брака, его нашли за меня. Хоть и с большим трудом. Я же, прилюдно опозорил несчастного и ни в чем не виноватого передо мной жениха. Во всеуслышание я оскорбил его, назвав уродцем и всем доступным! А кроме этого, отметил, что омега этот нескладен, а потому не может быть мужем такого высоко аристократичного альфы, как я. Омега уехал к себе в имение и как мне позже докладывали, заболел. Он оказался слаб здоровьем, его сердечко не выдержало столь несправедливого обвинения и позора. Был у этого омеги нянь, очень ушлый тип. Омегу – воспитанника он любил безмерно и сильно переживал за него. Когда омега с горя всё-таки умер, нянь пожаловался на меня одному колдуну. Тот прибыл в имение под видом странствующего нищего. Попросил еды и ночлег. А так как я сам лично отказал ему в грубой форме, не проявил сострадания и жалости, то колдун наложил на меня проклятие. Он предупредил, что быть мне вервольфом, пока не найду истинного омегу, который меня полюбит. И сколько бы я не метался и не искал истинного омегу, найти не мог. Все омеги, которые оказывались здесь, не подходили. Я был вынужден убивать их, так как они сбегали после первой же ночи. Альфы их выручать приходили. Так и расправлялся со всеми. Теперь, когда я нашёл тебя, то понял, что ты мой истинный и отпускать я тебя не хочу, потому, что ты залог снятия проклятья. Знал бы ты, Эмиль, как я устал за эти несколько веков от такой жизни.
— Ого – о – о! — протянул омежка, лёжа на диване. – Да, несладко тебе жилось.
— Да, — согласился вервольф. – Не сахар. Теперь твоя история, малой!
— У меня не такая бурная и долгая жизнь, как у тебя, Хантер. Я родился в полной семье, как и большинство омег деревни. Мой отец – альфа любил папу омегу, но был вынужден в один из праздников Зимнего Хоровода, отдать его другому альфе. Папа не любил отца и часто по пустякам с ним ссорился. Однако, когда папа ушёл к другому альфе, то заявил, что я ему не нужен. Мне тогда три года было. Отец тоже, долго не думая в этот же день, когда папу отпустил, нашёл другого омегу. А чтобы не мучиться, уехал в соседнюю деревню. Я долго плакал по потере семьи. И, хотя, меня забрал к себе дед, я тосковал. Дедушки-омеги уже в живых тогда не было, поэтому и жалеть меня было некому. Так я и рос. Дед, как мог меня, конечно, любил и многому научил, но разве это заменит семью? Я всегда хотел большую семью. Чтобы отец был, и папа, и дедушки, и детей куча. Я наблюдал за жителями деревни. Они счастливы, когда живут все вместе. А когда деда не стало, меня предупредил старейшина, что придёт за мной в ночь Зимнего Хоровода, чтобы найти мне альфу. Мол, негоже жить омеге совсем одному. Предупредил даже, что за меня уже выкуп заплатили, чтобы я другому не достался. Тогда я и понял, надо бежать. Раньше – то, пока дед был жив, он не давал меня ни в обиду, ни выдавать замуж за альф. Говорил, что я сам должен свою судьбу решать, раз детства не было. Так набрёл на твой дом. Вот и вся история!
— Да, похоже, что у нас тобой есть кое – что общее, — заключил зверь.
— Что именно? — не понял Эмиль.
— Мы оба одиноки и никому, по сути, не нужны!
— Да, сошлись два одиночества, как говорится, — согласился Эмиль.
— Теперь ты простишь меня? – спросил Хантер.
— Я давно тебя простил, вервольф. Однако не желаю повторения ночи. Я боюсь и ненавижу силу. И что делать мне, когда будет новое полнолуние?
— Запрись в комнате и не пускай меня. Впрочем, я постараюсь себя сдерживать или уйти на охоту, на всю ночь. Если я тебя потеряю, то погибну, — признался Хантер.
— Хорошо, — благосклонно ответил Эмиль и предложил. – А теперь, давай спать.
Не прошло и четверти часа, как они оба провалились в сон. С этого дня отношения начали налаживаться. Вервольф сдержал слово и не тронул Эмиля в очередное полнолуние. Их встречи в доме и общение стали более частыми, менее раздражёнными. Эмиль даже позволял вервольфу прикасаться к себе. Постепенно, дошло до того, что вечерами омежка спокойно лежал у камина на коврике, удобно устроившись на вервольфе, как на уютной и тёплой перине. Шерсть Хантера грела не хуже печки. Она оказалась довольно мягкой и приятной на ощупь. Особенно это было актуально, когда камин гас, а на улице было холодно и промозгло. Тепло от тела и шерсти вервольфа согревали в прохладные ночи. Впрочем, в интимном плане Хантер не трогал Эмиля и в обычные дни. Он просто ждал, когда его омежка, наконец, созреет и сам попросит о ночи любви. На этот раз он собирался быть нежным и терпеливым. Но, Эмиль долго до всего доходил. В сердце Хантера теплилась надежда на то, что когда – то его терпение вознаградится и Эмиль полюбит его.

Глава 6. Дерево жизни.
Иногда, чтобы развеяться от бытовой рутины, Хантер и Эмиль выбирались в большой зал, чтобы потанцевать под мерную мелодию музыкальной шкатулки. Голубятня тоже требовала ухода, а потому, Хантер уговаривал Эмиля помогать ему и там, помимо библиотеки. В результате, Эмиль был вынужден общаться с Хантером больше и участвовать в совместной деятельности. А последнее, как говорится, сближает. Однако сказать, что Эмиль воспылал любовью к Хантеру, нельзя. Он скорее привязывался к нему, уже не боялся, но и не любил. Это очень огорчало вервольфа, и он по-прежнему верил, что не всё потеряно.
Дело шло к лету. Помимо прогулок по дому и двору, вервольф показал Эмилю сад. Он давно туда просился. Окна комнаты омеги выходили в сад, он часто любовался им по утрам. Однако, из-за отношений с самим Хантером и работы, всё не мог выбраться погулять. Однажды, Хантер всё-таки сам настоял на прогулке и попросил омегу оставить дела в доме. Эмиль поддался уговорам вервольфа только потому, что устал от дел и сам желал отдохнуть.
Сад представлял собой посадки кустов и клумб в оригинальном расположении. Из окна комнаты Эмиля сад смотрелся как ковёр, который меняет свой цвет в зависимости от сезона. Причём, устроен сад был как несложный лабиринт с несколькими тупиками и дополнительными переходами. Единственным объектом, который не менял своего цвета – был дуб, стоящий в самом центре сада. Первое, что Эмиль попросил Хантера показать – именно дуб. Вервольф проводил парня к дереву. По дороге омежка закидал вервольфа вопросами.
— Хантер, а почему дуб всегда зелёный?
— Он волшебный.
— А кто его волшебным сделал?
— Один колдун.
— А дуб всегда здесь стоял?
— Сколько себя помню, да, — грустно ответил вервольф. Омежка попытался посмотреть Хантеру в глаза, но тот отвёл взгляд.
— У него есть история? Ну, почему он волшебным стал?
— Есть.
— Расскажешь?
— Конечно, расскажу.
— А когда?
— Когда к нему придём. Прояви терпение, — прорычал вервольф. На что омежка только сник.
— А, понятно, — сказал он тихо, покусывая кончики пальцев. Дальше Эмиль только молчал и думал о своём, впрочем, как и Хантер.
Подойдя к дубу, Эмиль заметил, что дерево действительно необычное. Огромный исполин, который из комнаты Эмиля и так смотрелся как довольно большое дерево, на самом деле оказался нереально огромным. Его могучий ствол был не меньше двадцати метров высотой, а обхват ствола составлял девять с половиной — десять метров. Его ветви напоминали отдельно взятые деревья – мощные и длинные. На каждой ветви, идущей от ствола, росла довольно пышная крона. С недавнего времени листья дуба начали понемногу опадать, а на их месте ничего не вырастало.
— Ой, смотри, лист упал, — Эмиль радостно поймал летевший ему навстречу листок. Он поймал его до того, как лист успел упасть. – Посмотри, Хантер, какой он красивый! Все листья зелёные, а этот красноватый и с вкраплениями жёлтого цвета.
— Вижу, красиво, — опять с долей грусти ответил Хантер.
— Можно я его себе возьму? Гербарий будет!
— Можно, но только ненадолго. Скоро лист сам распадётся в прах и исчезнет совсем.
— Вот как? – сник парень. Улыбка сползла с лица омеги, а вервольфа от этого только передёрнуло. – А почему?
— Дуб волшебный, а значит и листья тоже. Был бы обычный, листья просто падали на землю и всё. А у этого они, едва коснувшись земли, исчезают.
— Жа-а-аль! — протянул омега.
— Мне тоже, — согласился Хантер и снова отвернулся от Эмиля. – Может, уже вернёмся в дом?
— Пойдём, только я ещё немного побуду, хорошо?
— Хорошо. Тогда я пойду потихоньку, а ты догоняй.
— Договорились, — омежка долго не думая, подошёл к дубу, чтобы потрогать кору и осмотреть дерево поближе. Ему определённо понравился дуб, и Эмиль был готов каждый день навещать этого исполина. Однако время шло, а из лабиринта сада его мог вывести только сам вервольф. Если Эмиль потеряет альфу из вида, то наверняка заплутает, и потеряет кучу времени. А этого хотелось бы избежать. Поддавшись детскому порыву, обойдя дуб по кругу, касаясь кончиками пальцев тёплой коры, Эмиль побежал вслед за удаляющимся Хантером.
Этой ночью вервольфу не спалось. Его гложили мысли относительно омеги. Возможные ответы он мог найти у дуба. Вернувшись к исполину, он спросил:
— Чего тебе надо, Бишом? Не так ли много я уже тебе отдал за ту ошибку?
В ответ дерево слегка засветилось, молчаливо отвечая на вопрос.
— И что прикажешь мне делать теперь, когда омегу я нашёл, а ты начал сбрасывать листву в тот день, когда он появился? Почему я до сих пор волк? Надоело мне зверем лютым по земле ходить. Понял я, что нельзя так жить, как я жил и до сих пор живу.
Дерево снова слегка засветилось. Вервольфа передёрнуло, когда он понял, что говорит Бишом.
— Да, помню я о ребёнке, Бишом! Помню! Но, посуди сам. Я напугал его в первое же полнолуние и теперь получил запрет на интимную связь. Как я получу ребёнка?
Дуб со стоном качнул ветвями. Это могло означать лишь одно — Бишом в очередной раз недоволен поведением вервольфа.
— Знаю, что я перегнул тогда палку, Бишом. Но… это полнолуние! Оно просто свело меня с ума! – оправдался Хантер. – Я не мог иначе. Надеялся, что смогу заполучить ребёнка, но не вышло. Только лишил парня девственности, добившись его ненависти к себе.
Исполин снова засветился и качнул ветвями.
— Нет, Бишом, я не могу его неволить. Он такой чистый, такой добрый, хоть бывает порой вредный, и едва выносимый, — добавил зверь. — Но, я полюбил его. А вот, полюбил ли он меня? Эмиль уже как то сказал мне, что я его свободы лишил, выйти никуда не даю. Словно он пленник какой. Кто я такой, чтобы держать в неволе юного невинного омежку? К тому же, сколько я ещё буду бороться со своей сутью? Сколько ещё буду выть на луну и от одиночества?
На эти слова Бишом тряхнул ветвями сильнее и сбросил целую тучу пожелтевших листьев. На что Хантер сказал, глядя на исполина снизу вверх:
— Сначала, я тебя убил, теперь ты меня? Хорошо, убивай. Только я больше не намерен держать Эмиля в заложниках этой всей ситуации с колдовством. Ты хотел, чтобы я научился любить? Я научился! Поверь, теперь я это понимаю и причинять ему зла больше не хочу. Я найду способ уговорить омегу на постель и отпущу. Если это цена моей свободы, я отпущу его, потому, что люблю. А ты тут дальше стой и листья теряй. Лучше мне умереть чудовищем, чем дальше мучить неповинного человека.
Казалось, дерево не приняло решение вервольфа и гневно засветилось и зашумело листвой.
— Можешь ругаться, сколько хочешь, Бишом. Однако я от своего не отступлю. И помни, погибну я – и ты погибнешь! Снова!
Вервольф оставил последнее слово за собой и направился в дом. В душе его остался тяжёлый осадок после разговора с Бишомом. Он специально не стал выдавать имя своему омеге. Незачем Эмилю знать имя омеги, в смерти которого он, Хантер, повинен и чья смерть впоследствии, спровоцировала колдовство. Кроме имени Хантер умолчал и о ребёнке. Он сам хотел сформировать с омегой отношения и добиться самостоятельного разрешения Эмиля на ночь любви.
Позже, Хантер собрался решить вопрос с ребёнком. Похоже, пока не будет ребёнка от истинного и любимого омеги, колдовство не спадёт.

Глава 7. Свобода?!
Так, привыкая и притираясь, друг к другу, Эмиль и Хантер прожили полгода. Осень выдалась прохладной. С каждым днём становилось всё холоднее и холоднее. Приближался день, принятый у омег называть «течными». И случилось же такому, что и новолуние совпало с течкой у Эмиля. В предыдущие пару раз течки полнолуния не было, и Хантер просто сбегал из дома в лес, чтобы не сойти с ума от вожделенного запаха. На этот раз всё осложнялось полной луной. Да как назло, ни единого облака на небе нет, чтобы скрыть яркий диск луны и смягчить гон альфы. Нет же, природа словно задумала против вервольфа и его омеги заговор, заключающийся в том, чтобы Эмиль не вынес боли и жжения, а потому сам попросил Хантера войти в него. Он сначала сопротивлялся, полагая, что так не честно, пользоваться состоянием омеги, но тот выл и скулил от боли как никогда. Хантер метался по дому как сумасшедший, не в силах совладать с собой, но, не выдержав криков своего омеги, ворвался-таки в спальню. Эмиль только успел прокричать, чтобы Хантер не делал ему больно. Омегу посетило чувство дежавю, он боялся, что вервольф под действием гона разорвёт его, но Хантер его услышал. Таким нежным он не был никогда и ни с кем. Хантер сдерживал свои порывы к применению грубости и силы, а потому, омега не чувствовал ничего кроме истомы и наслаждения.
Вылизав и обласкав всё тело омеги, каждый раз срывая с уст стоны и удовлетворённый скулёж, Хантер добрался до сокровенного. Так же, как и в прошлый раз, он вылизал и обласкал маленькое аккуратное достоинство Эмиля, мошонку и слизал всю смазку. Его собственный член был уже эрегирован, а потому, участия омежки не понадобилось. Наконец, не выдержав этой сладкой пытки, Эмиль завопил:
— Хантер, зверюга похотливая! Войдёшь ты, наконец, или топай отсюда!
— Как пожелаешь, — удовлетворённо прохрипел вервольф и, растянув пальцами проход, медленно вошёл.
Мерно двигаясь, Хантер довёл омегу до исступления и едва не лишил сознания. В глазах у Эмиля летали звёзды вперемешку с всполохами света. Он стонал и выгибался под действиями вервольфа. Теперь он его не боялся совсем и даже желал. Наконец, Эмиля свело приятной судорогой. Хантер излился, выбросил петлю и сцепился с ним. Ненадолго они оба притихли, прислушиваясь к ощущениям. Хантер навис над омегой и тихо рыкнул.
— Ещё немного…
— Знаю, — коротко ответил Эмиль и прикрыл глаза, расслабляясь окончательно. Тело горело, сил двигаться не было, а вервольф сейчас был таким близким и тёплым, что пробуждало желание вообще не вылезать из постели. Только сейчас Эмиль понял, как же это хорошо.
Наконец, сцепка расслабилась и вервольф вышел. Он улегся обессиленно рядом и простонал.
— Эмиль, тебе было хорошо? — спросил он, разглядывая омегу.
— Да, Хантер. Я ещё хочу.
— Какой ненасытный… — усмехнулся вервольф.
— Это ты ненасытный, а мне понравилось. Если бы ты был так же нежен и терпелив в самый первый раз, я не устраивал бы тебе протестов, не пугал бы своими выходками. Давай отдохнём и продолжим?
— Уверен, что выдержишь?
— Абсолютно, — заверил омега. Он вскарабкался на грудь Хантера и расслаблено устроился полежать, обнимая вервольфа за шею. Тот, чувствуя прилив нежности, начал лизать шею и плечи своего омеги. Особое внимание он уделил укусу. Эмиль пищал от щекотки и удовольствия, но с вервольфа не слезал. Через некоторое время был ещё один заход, но уже менее торопливый. После него оба, так устали, что завалились спать до самого полудня. Эмиль уютно расположился в объятиях вервольфа и заснул как младенец, пока солнце не заглянуло в неприкрытое окно. Сам Хантер был рад тому, что у него получилось задуманное. Пожалуй, ещё никогда он не был так спокоен, умиротворён и счастлив.
Есть мудрость, что всё хорошее, каким бы желанным оно не было, когда – то заканчивается. Через недели три, Хантер заметил изменения в запахе и поведения своего омеги. Эмиль уже не желал сбегать, не просил отпустить, не устраивал истерик и ничем не пугал. Вёл себя просто идеально. Чтобы выполнить обещание, данное Бишому, Хантер решился на то, чтобы поговорить с Эмилем о долгожданной свободе.
— Эмиль, послушай меня, — сказал Хантер в одно утро.
— Да, Хантер, слушаю, — ответил Эмиль, занимаясь поглощением завтрака.
— Малыш, я тут подумал… — Хантеру было трудно говорить. Каждое слово давалось с таким трудом, словно их тянули у него клещами.
— Ну… — не выдержал паузы Эмиль.
— Я долго думал над тем, как сильно мучаю тебя неволей. Ты хоть и привык, но я не желаю тебя оставлять здесь насильно, только потому, что ты мой.
— И – и – и? – не понял Эмиль, к чему клонит Хантер.
— И… я решил тебя отпустить, – выдавил из себя, с трудом, вервольф. Он заметил, как глаза омеги округлились от удивления и наполнились влагой. Эмиль чуть куском хлеба не подавился, глядя на заявление вервольфа.
— Что значит «отпустить?» — голос Эмиля задрожал. Он отложил еду и встал из-за стола. – Ты в своём уме, вервольф? Сначала ты меня держишь здесь насильно, пугаешь и насилуешь, но всё исправляешь. А теперь, когда всё начало налаживаться, ты воспользовался мной и выгоняешь? Ты за кого меня принимаешь? Я что, вещь? Попользовался и можно выкидывать? – Эмиль перешёл на крик. Вервольф заметил в глазах любимого омежки ужас, а после к нему добавились страх и разочарование.
— Прости, но ведь ты сам просил, чтобы я отпустил тебя!
— А спросить меня о том, хочу ли я уходить сейчас?! – праведно возмутился омега.
— Но ведь ты хотел! – возразил вервольф.
— Хотел, да расхотел! А ты… ты… животное! – выпалил Эмиль и бросился вон из кухни в свою комнату, собираться.
Правда, прежде чем начать складывать свои пожитки, которых было немного, он проревел, наверное, с полчаса. Потом, поняв бессмысленность этой затеи, пошёл собираться. Вервольф так и не зашёл, не попросил прощения и не попросил остаться. Раз так, омега птица гордая! Летит куда пошлют, только если волшебного пинка дать. Вервольф чётко дал понять, что больше Эмиль ему не нужен, а раз так, то можно возвращаться. А куда? В деревню? А зачем? Проведать дом и, хотя бы собрать ещё каких вещей, чтобы снова уйти, куда глаза глядят? Можно и так. Хотя оставалась опасность, что его захотят снова выдать замуж. Хотя, в конце концов, день следующего Зимнего Хоровода не скоро, скорее всего, не тронут и замуж посреди года выходить не заставят. Тогда можно будет какое – то время пожить спокойно. А там и бежать.
Гордо вздёрнув носик, Эмиль, взяв свои нехитрые пожитки, вышел из дома. Хантера он видел краем глаза. Тот сидел в кресле у камина, понурив голову и молчал. Словно, он и не замечал ничего вокруг, а особенно уход омеги.

Глава 8. Беда.
Эмиль брёл, не особо разбирая дороги, прямо через лес. После дня пути он вышел на дорогу, которую знал. Эта дорога вела в его родную деревню Ливенхем. Что его там ждало, он не знал. Однако особого выбора не было. Придётся вернуться, а там будь, что будет.
Наконец, к ночи придя в селение, Эмиль безошибочно нашёл свой дом. К счастью, его никто не занял, воспользовавшись отсутствием хозяина. Дверь он отпёр своим ключом и зашёл. Все вещи стояли на своих местах, так, как Эмиль их и оставил. Неизменным оказался и запах родного жилища, запах дома, семьи. По началу, следовало немного отдохнуть, а потом уже браться за уборку пыли. Немного перекусив тем, что взял с собой в дорогу, Эмиль уснул в своей кровати, не ощущая ног.
Известие о том, что Эмиль вернулся, облетело деревню со скоростью света. Не успел он навести в доме порядок, как явился старейшина в сопровождении двух здоровенных альф.
— Доброго дня, Эмиль, — сказал старейшина Кассий.
— И вам не хворать, — хмуро ответил Эмиль, подходя ближе к изгороди дома, возле которой стоял старейшина. Его появление, да ещё и в сопровождении двух амбалов – альф не предвещало ничего хорошего. Омега насторожился и был готов бежать в случае опасности. — С чем пожаловали?
— Мне доложили, что ты прибыл, — начал старейшина. – Почему не явился ко мне?
— А должен был?
— А как же? Ты ушёл в прошлом году, никому ничего не объяснив. А меж тем, мы наши тебе подходящего альфу.
— Потому и ушёл скитаться, лишь бы не быть выданным даже за самого лучшего альфу деревни, — ответил раздражённо Эмиль. Вопросы старейшины всё больше ему не нравились и наводили на мысли ошибочности возвращения в деревню.
— Где ты всё это время скитался?
— А вас это не касается, — решил не сдаваться Эмиль.
— Ещё как касается! — возразил старейшина. – Альфа заплатил за тебя выкуп, а потому имеет право забрать к себе.
— Я ему что, вещь какая? — не унимался Эмиль. Понятно, «без меня меня женили», пронеслось в голове у омеги. Однако просто так сдавать позиций он не хотел. – То, что он вам заплатил, не моя проблема, сами с ним и разбирайтесь, а меня оставьте в покое.
— Не могу. Выкуп заплачен, значит у него все права на тебя. Всё это время он ждал, надеясь на твоё возвращение.
— Мне всё равно, ждал он меня или нет. Я никому не принадлежу! И вообще, почему моё мнение вы не учитываете. Может, я сам не хочу замуж выходить?
— А ты не забыл, что альфы и не обязаны омег ни о чём спрашивать, а омеги обязаны подчиниться! – гнул свою линию старейшина Кассий.
— Я никому, кроме себя, ничего не обязан, уважаемый Кассий. Можете вернуть деньги альфы обратно, а я к нему не пойду! У вас всё? А теперь покиньте территорию моего двора, — заявил омега.
Однако Эмиль жестоко ошибся в том, что старейшина просто так уйдёт. По его знаку, сопровождающие его альфы вломились во двор, разнеся калитку в щепки и быстро схватив Эмиля, повели в Медовый зал. Он не понял, почему не успел среагировать вовремя и удрать. Нет, попытка побега была, но альфы оказались довольно проворными и быстро схватили беглеца. Эмиль кричал, вырывался, требовал его отпустить. Вся деревня сбежалась посмотреть, как Эмиля Бурэ выдают замуж. Точнее, проводят обряд помолвки, а через три дня, готовилась и сама свадебная церемония.
Оказалось, что выкупал его для себя альфа, которого Эмиль ненавидел всей душой – Флор. Всё детство, этот альфа травил его, презирал и обижал только за то, что он сирота при живых родителях. Просто за сам факт существования. Нетрудно предположить, во что превратится жизнь Эмиля с таким альфой. Тем более что один муж – омега у Флора уже был. Насколько Эмиль мог слышать ранее, Флор не был с ним ласков. Нет, вервольф по сравнению с этим чудовищем, просто ангел во плоти!
Эмиля передёрнуло от той довольной улыбки, больше напоминаемый оскал зверя, которой одарил его альфа. Парень запротестовал громче. Хотелось закричать, что он уже меченый омега и уже не девственник, но не стал. Понимал, открой он рот, его самого на месте порешат, а того, кто пометил без разрешения и ведома старейшины, просто убьют.
Чтобы унять истерику омеги, старейшина со всего маха ударил Эмиля по лицу.
— Заткнись, неблагодарный, — прорычал сквозь зубы Кассий. – Тебе оказана честь выйти замуж за уважаемого в деревне альфу. Его мельница всю деревню кормит, а ты истерики устраиваешь?
— Не всю! – рявкнул Эмиль. От обиды слёзы катились сами собой, но он старался сдерживать их, чтобы не показывать слабость. — Что-то я не помню, чтобы ел досыта хлеба.
Ситуацию в руки взял Флор.
— Теперь будешь! – возразил подошедший Флор. – Не упрямься, Бурэ. Я выкупил тебя у деревни. Теперь ты мой. Успокойся и прими всё как есть, пока мы свадьбу прямо сейчас не устроили. И поверь, тогда завтра, я не буду таким благосклонным к тебе. Мигом уму-разуму научу. Ты у меня послушней собачки будешь! А так, если ты согласишься на обряд помолвки, то участь, сея, ждёт тебя только после свадьбы, через три дня.
Эмилю ничего не оставалось, как успокоиться. Хотя бы временно. Он понимал, дедушки нет, папе он давно не нужен, поэтому придётся что – то придумывать самому. На это нужно было время. Проявив наигранную покорность, Эмиль сдался. Флор удовлетворённо кивнул старейшине и тот начал обряд помолвки. Собственно, сам обряд был простым. Потенциальных женихов посадили за стол и поставили перед ними миску с гороховой кашей, ложку по обычаю дали одну. Рядом стоял графин с яблочным сидром и один бокал. Ясное дело, что под всеобщее внимание женихи должны были накормить и напоить друг друга, а потом разбить посуду, ударив об пол. Затем, старейшина надевал на левые запястья женихов специальные браслеты. На этом помолвка считалась совершённой. Надо ли говорить, что пока Эмиль ел кашу и пил сидр, который пихал ему Флор, его чуть не вырвало. Сам он также испытал массу неприятных эмоций, когда кормил и поил Флора. Тот лишь терпел, в ответ ехидно улыбался и шептал, что за такое неуважение Эмиль обязательно отхватит от него после свадьбы.
Для подготовки нехитрого свадебного торжества отводилось три дня. На это время было решено запереть Эмиля в доме старейшины, в одной из свободных комнат. Это была беда! Настоящая беда! Находясь под круглосуточной охраной, сбежать из-под ареста не представлялось возможным. Эмиля грубо втолкнули в комнату и оставили одного, пожелав приятного времяпрепровождения. Эмиль, оставшись один лихорадочно начал думать, как избавиться от Флора и снова сбежать. Куда? Да хотя бы к Хантеру! Он хоть и выгнал один раз, второй раз точно не выгонит. А ещё он говорил, что его можно позвать, тогда он придёт, где бы он, Эмиль, не находился. Так, стоп! А придёт ли, если тот его выгнал?! Пусть так, сам доберётся до логова вервольфа. Тут главное выбраться из дома, а лес рядом.
Так ничего не решив, Эмиль улёгся спать. Сколько бы он себя не жалел, а силы оставляли его и хотелось просто отдохнуть. Засыпая, он ещё раз пожалел, что вернулся в деревню, где будет нужен только как инкубатор для детей. А ещё раб и вещь, которой пользуются, как хотят. По крайней мере, это ему было обеспечено в семье Флора. Не сказать, что так, как Флор, жили все. Нет, были и хорошие семьи. Просто Флор от природы такой жестокий. Поговаривали, что он даже руку на своего папу – омегу поднимал.
Наконец, провалившись в беспокойный сон, Эмиль задремал. Сколько бы днём он пытался не думать о Хантере, его образ не выходил из головы. И что он плохого сделал в этой жизни, что даже проклятье Анзуйского леса, как называли в деревне Хантера, отказался от него? В полусне стояли перед ним грустные, полные боли глаза Хантера. Сколько Эмиль прожил в доме Хантера, а счастье в этих глазах видел редко, и то мельком. Так, в тревожном сне прошла вся ночь Эмиля.
На утро, пришли омеги семьи старейшины Кассия. Их обязанностью было проверять девственность всех омег, выдаваемых замуж. Это было чистой воды унижение. Двое вышеупомянутых альф распластали Эмиля на постели, а омеги, раздвинув и удерживая ноги, полезли своими пальцами проверять, девственник ли он? Один омега держал ноги, а другой ввёл палец в проход. И, как бы Эмиль не сопротивлялся, его держали крепко. Спасибо, что хоть омеги грубыми не оказались. Старший ласково сказал:
— Не бойся, маленький, я осторожно. Только введу палец, и кое-что проверю. Больно не будет.
— Не трогайте меня! – завопил Эмиль, пытаясь вырваться.
— Не кричи так, — спокойно осадил младший из пришедших омег. – Какой ты шумный! Ничего особенного в этом нет. Всех омег смотрим, чтобы удостовериться. Вот и всё!
— Да пошли вы… — огрызнулся Эмиль.
Тем не менее, этот унизительный осмотр был проведён. Старший омега, промывая руки в поданной младшим чашке произнёс:
— Вот позор – то на голову Флора! Его жених уже не девственник и, кажется в положении. Нда-а-а-а, будет брать омегу с приплодом!
— Надо Кассию сказать, пусть сам с Флором разбирается, — ответил второй омега.
— Скажем, непременно, скажем, — согласился старший омега, поглядывая на Эмиля. Тот лежал всё так же распластанный на постели с раздвинутыми ногами. Его по-прежнему удерживали альфы. – Надо проверить, не меченый ли он?
— А если мечен? – не унимался младший омега.
— Тогда, Флор волен сделать с ним что угодно. Ещё бы найти того, кто метил. И где же тебя всё это время носило, Эмиль? Кто посмел испортить омегу, за которого выплатили оброк ещё до того, как он сбежал?
— Не ваше дело! – огрызнулся Эмиль.
— Ну, ну, позубоскаль, милый, — усмехнулся старший омега. – Посмотрю я, как ты будешь язвить, когда придёт Флор, чтобы наказать тебя за это.
— Мне нечего вам сказать на это. А теперь, если вы удовлетворены осмотром, покиньте комнату моего заточения, — выдал Эмиль. Омеги фыркнули и удалились. Альфы, наконец, отпустили его и тоже вышли.

Глава 9. Побег.
Сказать, что данная ситуация осложнила положение Эмиля, ничего не сказать. Новость о беременности поразила его не меньше, чем осматривавших его омег. Если омеги расскажут о том, что он не девственник, да ещё и в положении, то он пропал. А сомневаться в том, что омеги доложат новость кому положено, не приходилось. Эмиль забрался на кровать с ногами и свернулся в калачик. В голове роились мысли о том, что можно сделать, чтобы спасти свой зад если не от наказания, то от замужества. Слёзы опять котились градом. Однако, пострадать долго ему не удалось.
Неожиданно, дверь распахнулась, и в комнату вошёл Флор, злющий, как чёрт. Хлыст в его руке не предвещал ничего хорошего и Эмиль мигом соскочил с кровати, чтобы попытаться избежать наказания.
— Ах ты, мелкое отродье, — зарычал Флор. – С кем ты успел сношаться? Тебя же предупредили, что ты продан! Какого рожна ты позволил себя девственности лишить?
— Не твоё дело, альфа!
— Не моё!? Я сейчас тебе покажу НЕ МОЁ! Да, к тому же, с приплодом! — заорал альфа на всю комнату.
— Я не знал, что забеременел! – завопил Эмиль. – Так получилось! И вообще, меня изнасиловали!
— Я тебе покажу, изнасиловали! – взбеленился Флор больше прежнего – А ну, иди сюда, я сейчас живо выбью из тебя выродка и ты мне скажешь, кого я должен за это убить?
— Нет! Не трогай меня! – заголосил Эмиль. – Если он узнает, что ты меня тронул, он сам тебя убьёт!
Пока Эмиль кричал альфе оправдания, то заметил, что Флор не запер за собой дверь. Она была открыта, а конвоиров видно не было. Он отвлёкся и не заметил сразу, что Флор начал быстро приближаться к нему, размахивая хлыстом.
— Говори, кто этот самоубийца! – орал Флор, приближаясь. Эмиль успел только запрыгнуть на кровать, чтобы не быть пойманным. Сдаваться просто так он не желал.
— Он тебе не по зубам! – рявкнул парень. Говорить, что отец ребёнка – вервольф он не стал. Раз тот его прогнал, значит, в этом нет смысла, и ребёнок теперь полностью принадлежит ему. А лишать зачатое дитя жизни Эмиль не хотел.
— Это не тебе решать! – рыкнул Флор, угрожая хлыстом. Глаза альфы налились кровью, и он был готов разорвать омегу на месте. – Позор на мою голову! Знал бы, что ты тогда сбежишь, запер сразу! Иди сюда, я сказал, мелочь пузатая!
— Нет! — завизжал Эмиль. Он начал уклоняться от наносимых ударов хлыстом. Флор старался преградить Эмилю путь к отступлению.
Главной задачей альфы было поймать юркого парня и как следует отходить хлыстом по всему телу, чтобы уж наверняка вызвать выкидыш. Однако он забыл, кто в своё время воспитывал этого омегу. Эмиль не давался просто так, поймать его было равносильно тому, что схватить бешеную курицу. Практически не реально. Хотя, несколько раз по ногам Эмилю, конечно прилетело. От этого он стал ещё больше стараться не попасться в руки альфы. Наконец, извернувшись, Эмиль выскочил в открытую дверь и в чём был, побежал вон из дома старейшины. Миновав коридор, он пустился бежать прямо к выходу. Однако там его ждало разочарование. Конвоиры были на месте и сразу преградили путь к отступлению. Долго не думая, Эмиль свернул в гостиную и бросился в открытое окно. Благо, был первый этаж, и разбиться Эмилю не грозило. В доме подняли крик и погнались за ним. Надо было как можно быстрее уносить ноги.
Пробежав через двор, по улочкам деревни, парень направился прямиком в лес. Ноги сами чудесным образом несли его по дороге. Впрочем, дорогу он едва разбирал, некогда было следить, куда бежать. За ним гнались трое разъярённых альф. Тут или пан или пропал! Поймают, дух вышибут не только из ребёнка, но и из него самого, так что без выбора! Только бежать! Наконец, показались первые деревья. Выбежав за пределы деревни, Эмиль бросился к спасительной темноте леса. Главное скрыться в лесу, а дальше сорока метров альфы сами не пойдут. Знают же, что в лесу опасно и беглый омега не стоит собственной жизни. Только увидев стволы деревьев, Эмиль побежал быстрее, тратя все возможные усилия. Подбегая к лесу, он оглянулся, альфы были уже очень близко, поэтому Эмиль бросился в чащу, надеясь хоть немного их задержать. Действительно, задержать их удалось, но так как Эмиль уже выбился из сил, то предпочёл спрятаться в подвернувшемся, как нельзя, кстати, овражке, под самыми корнями большой сосны. Альфы, забегая в лес, потеряли Эмиля из вида, поэтому поняли, что он где-то рядом. Они рассредоточились и медленно пошли на его поиски. Флор уже стоял у той самой сосны, вглядываясь в пространство и стараясь заметить, хоть какое-то движение, вдалеке послышал протяжный вой. Он, как и все прекрасно знал о чудовище, терроризирующем местных жителей, поэтому напрягся. Один из альф подошел к нему и сказал:
— Флор, я всё понимаю, но не лучше ли бежать отсюда? Не хватало нам попасть на обед к этому чудовищу! Мало наших людей погибло от его лап и зубов. Этот омега не стоит того, чтобы мы теряли свою жизнь.
— Нет, его надо догнать. Он мне нужен! – возразил Флор.
— Тебе нужен, ты и ищи. А мы пошли! – вой несколько раз повторился, что убедило альф в правильности принятого решения.
Второй альфа поддержал товарища, и они оба быстрым шагом направились прочь из леса. Благо, ушли не далеко. Флор некоторое время стоял в раздумьях. Он не хотел терять омегу, которого так долго ждал и за которого заплатил. Придётся теперь деньги требовать назад, так как омега ему предоставлен не был. На худой конец, брать другого омегу. Нехотя Флор развернулся к выходу из лесной чащи.
Эмиль ещё некоторое время посидел под корнями дерева. Не было гарантии, что Флор ушёл совсем. Поэтому, парень просидел почти до вечера. Когда начали сгущаться сумерки, он осторожно, не допуская лишнего шума – вылез из укрытия. Огляделся, никого рядом не было. После стал выбираться из оврага и постарался, пока не совсем стемнело сориентироваться в направлении дома вервольфа. Когда он уходил из деревни, это было на много правее оврага, потому, следовало изрядно вернуться на то место, из которого он вышел к своему дому. Проблуждав по лесу около часа, Эмиль выбился из сил. Запутался.
Стало совсем темно, и идти дальше не представлялось возможным. Найдя в лесу удобное для ночлега место, он устроился, чтобы вздремнуть. Посреди ночи он слышал знакомый до боли вой и заскулил сам.
— Хантер, где же ты? Почему ты не идёшь за мной! Хантер, забери меня отсюда! Я не могу больше!
В желудке предательски заурчало. Эмиль только сейчас понял, как хочет есть. Хантер не дал бы ему голодать. Хантер вообще оказался человечнее, чем жители деревни, где Эмиль вырос. От безысходности ситуации и чтобы себя пожалеть, Эмиль снова заплакал, как плачет брошенное дитя. Наконец, наревевшись, он успокоился и постарался подремать. Он натаскал сухой листвы и забрался внутрь кучи, пытаясь согреться, хотя это мало помогло. С утра предстоял нелёгкий путь, а потому, нужны были силы. Естественно, поспать, нормально не удалось. Мало того, что мешал собачий холод, так ещё над головой постоянно кричали ночные птицы, мимо пробегали мелкие животные, ведущие ночной образ жизни. В общем, толком Эмиль так в сон так и не провалился.

Глава 10. Дома.
Утром выпала роса. Эмиль продрог, и спать больше не мог. Одежда, в которой он был, тоже промокла от росы, а от того становилось ещё холоднее. Чтобы совсем не замёрзнуть, Эмиль поднялся с трудом и постарался определить, куда идти. Поняв направление, Эмиль уверенно пошёл вперёд. Очень хотелось есть, но он не хотел останавливаться. Надо было уйти как можно быстрее, чтобы альфы, если организуют поиски, не обнаружили его здесь.
На счастье Эмиля, он нашёл приметы, по которым понял, что идёт в правильном направлении. Омежка воодушевился и прибавил ход. Идя мимо одной поляны, он заметил заросли лесной земляники. Ягода уже отцвела и те плоды, которые были, немного подсохли. Ну и пусть! Это лучше, чем ничего. Эмиль свернул с пути и сколько смог, набрал полный рот ягод. Сил немного прибавилось. Парень уже со знанием дороги пробирался сквозь чащу. Почему то лес уже не казался ему таким негостеприимным, как раньше. Теперь это не только его дом, но и защита от людей. Людей, которые превратили его в жизнь в кошмар. В сравнении с ними, вервольф оказался добрее.
Так, тепля надежду на то, что хотя бы Хантер примет его обратно, Эмиль шёл вперёд. В пути омежка несколько раз останавливался и переводил дух. Ноги гудели от ходьбы, поэтому Эмиль нуждался в отдыхе. Живот тянуло, он впервые за эти сутки вспомнил, что в положении.
— Ничего, малыш, держись, — прошептал Эмиль, положив ладошки на плоский живот. – Я спасу тебя, никто тебя у меня не заберёт.
Эмилю хотелось снова заплакать, но он сдержался. Понимая, что устал от блуждания по лесу, стал звать Хантера. Сначала шёпотом, потом всё громче и громче. Однако в ответ он ничего не слышал кроме эха своего голоса.
— Да что же это такое? Оглох ты что ли? – возмутился омежка. – Зачем надо было говорить, что ты придёшь на мой зов, если не откликаешься и не приходишь? Ха – а – антер! — закричал Эмиль. В ответ ему снова была тишина.
До дома вервольфа ещё оставалось всего ничего. Парень заставил себя сделать несколько шагов, но спотыкнулся о кочку, упал и отключился. Из забытья его вернул зов Хантера. Он был где-то не далеко! Что могло случиться, что Хантер сам воет, а к Эмилю не идёт? Словно ранен или страдает от душевной боли. Когда Эмиль пришёл в себя, то сам начал отвечать на зов и пошёл, повинуясь этому зову. Иногда вой Хантера стихал. Тогда Эмиль начинал кричать, зовя своего альфу. Пока омежка слышал зов, он шёл. Как только Хантер смолкал, парень звал его снова и шёл на отклик зверя. Так, перекрикиваясь с вервольфом, Эмиль сориентировался и вышел, на знакомую до боли поляну. Вид дома на холме придал ему сил, и Эмиль побежал быстрее. Спотыкаясь и падая, он с ворчанием и руганью поднимался и бежал. Миновав мост, Эмиль вбежал по парадной лестнице к воротам особняка. Они как всегда были открыты. Парень забежал в дом, зовя зверя по имени.
— Хантер, я дома! Хантер, где ты? – закричал омежка, едва переводя дыхание от бега.
В гостиной и комнате вервольфа не оказалось. Где он ещё мог быть? Голубятня? Эмиль ринулся на третий этаж, а оттуда по винтовой лестнице на голубятню. Вервольфа там не оказалось, зато, как на ладони были видны окрестности. Омега осмотрел внимательно местность с высоты башни и чуть сознания не лишился. Вервольф лежал бездыханным телом у самого дуба. Листья с кроны дерева почти все опали, а те, что ещё остались – пожелтели. Само дерево едва светилось. Эмиль был очень напуган и долго не думая, побежал в сад, к дубу.
Прибежав на место, омежка бросился к телу и перевернул, лежащего лицом вниз вервольфа. Он оказался довольно тяжёлым. Хантер был ещё жив, но силы его покидали. Чтобы помочь омеге перевернуть его, Хантер слегка напрягся, но это вызвало волну дикой боли во всём теле. Вервольф слегка приоткрыл глаза.
— Эмиль… — простонал обессиленный вервольф, закатывая глаза. – Ты вернулся?
— Я-то вернулся! – Эмиль обхватил своими руками морду вервольфа и слегка встряхнул, чтобы привести его в чувства. – Что с тобой? Оставил тебя на пару дней, а ты помирать собрался? Нет, не закрывай глаза! – молил Эмиль. – Посмотри на меня, Хантер. Я тебя звал… звал… а ты…
— Эмиль, зачем ты вернулся? Я ведь отпустил тебя!
— Ага, и быть выданным замуж за Флора? – из глаз Эмиля покатились крупные капли слёз. Он не желал больше сдерживаться. – Вернуться не успел, как они меня сграбастали и помолвку провели. А чтобы не сбежал, заперли! Представляешь? – пожаловался омежка не переставая рыдать. Хантер едва сдерживая собственные стоны от боли во всём теле, слушал Эмиля. От того, что говорил омега, заставляло шерсть вервольфа вставать дыбом. – А через три дня свадьбу хотели устроить, — продолжал парень, не выпуская из рук волосатую голову зверя. Он тряс морду вервольфа каждый раз, когда тот закатывал глаза, пытаясь провалиться в небытие. – Только я этого Флора не люблю. Я тебя люблю, Хантер! Да скажи же ты что-нибудь, не засыпай, — рыдал Эмиль. Вервольф из последних сил открыл глаза и сказал:
— Не понял, повтори!
— Я говорю, я сбежал, чтобы не выходить замуж за нелюбимого! – не понял омега, что именно Хантер пытается заставить его повторить.
— Потом что говорил?
— Я сказал, что не люблю его. Я тебя люблю! Я это сидя взаперти понял. А ещё я узнал, что у меня будет ребёнок от тебя!
Эмиль притянул морду вервольфа к себе и прильнул губами к его носу, потом совсем зацеловал его морду. Вервольф тяжко вздохнул и, простонав «Поздно!», потерял сознание.
— Нет, только не это! – Эмиль положил ладошки на грудь Хантера, а после начал трясти, вцепившись в шерсть, приводя в чувства. Однако жизнь покидала вервольфа. Когда Эмиль понял, что Хантер не дышит, то бросился ему на грудь и горько зарыдал. – Хантер, пожалуйста, живи! Я больше никогда – никогда не уйду от тебя! Правда! Пожалуйста, очнись! Что я буду без тебя делать? Я и так никому, кроме тебя не нужен? Меня все бросали! Не оставляй меня хотя бы ты! – рыдал омега навзрыд, обнимая бездыханное тело вервольфа.
Хантер его уже не слышал. С дерева опадали последние жёлтые листы. Без своей кроны дуб – исполин казался безжизненной корягой. Его свет померк и исчез совсем. Как только свечение дуба прекратилось, весь сад и дом погрузились во тьму. И не было в этом мире места темнее, грустнее и несчастнее, чем сад Хантера.
Через минуту, когда Эмиль ещё плакал на груди Хантера, случилось чудо. Тело вервольфа засветилось, и Эмиль отскочил в сторону. Поднялся ветер и на голых ветках дуба начали появляться новые листочки. Одновременно с этим, тело Хантера подняло в воздухе, и в свечении, парень увидел трансформацию. Морда волка уменьшалась и принимала очертания лица. Его волосы оказались чёрного цвета, как вороное крыло. Конечности укорачивались и принимали форму человеческого тела. Хвост исчез.
Эмиль смотрел на всё заворожённо. Он не отнимал ладошек ото рта, чтобы ненароком не закричать и не спугнуть чудо. Наконец, ветер начал стихать, а Хантер опустился на землю. Дерево покрылось кроной из новых молодых листьев. Только это уже было самое обычное дерево. Хантер продолжал лежать на земле в облике человека. Абсолютно голый и невероятно красивый. Эмиль бросился к нему и поднял за плечи. Хантер медленно открыл свои синие глаза и посмотрел на Эмиля. Тот с интересом вглядывался в глаза любимого и произнёс:
— Нет, вервольф, теперь я тебя точно не оставлю. И ты даже не пытайся меня выгнать, я теперь и сам не уйду.
— Я так долго ждал, когда ты это скажешь! – мягко усмехнулся Хантер.
— Больше и не скажу! Я дважды не повторяю, — наигранно строго заявил омега.
— Люблю тебя! – глядя на Эмиля с нежностью произнёс Хантер.
— Я тоже! – улыбнулся Эмиль.
Хантер притянул лицо Эмиля к своему и нежно поцеловал.

Эпилог.
Хантер и Эмиль счастливо и спокойно зажили в своём доме. Через девять месяцев у них родился первенец – Винсент. Так звали дедушку – альфу Эмиля. Это самое меньшее, чем внук мог поблагодарить того за заботу.
Постепенно, удалось большую часть дома привести в порядок. Семейство разрасталось и в течение последующих семи лет у Эмиля родились омежка Элиот и двойняшки омега Эбби и альфа Орфорд.
Дуб превратился в обычное дерево и менял свою листву в соответствии со временем года. Пожалуй, осталось неизменным одно: исполин являлся главным украшением сада и всего имения. Под ним, Эмиль часто читал или рассказывал своим детям сказки.
Постепенно, в имение вернулись люди. У Хантера и Эмиля появились помощники. На этот раз Хантер проявлял ко всем уважение, всегда был вежлив, скромен, никогда никого старался не обижать, как это было раньше. Чтобы в дальнейшем избежать для своих детей судьбы, подобной его, он строго следил за тем, чтобы его дети получили не только хорошее образование, но и воспитание.
Эмиль продал дедушкин дом хорошим людям, так как не намеревался больше возвращаться в деревню. Он с гордостью показал старейшине Кассию своего альфу. Тот, узнав о том, кто является мужем Эмиля, успокоился. Легенды о семье Хантера Риттера и о нём самом ходили давно, а сам Кассий был хранителем этих легенд.
Что касается Флора, судьба наказала его так же жестоко, каким он и был. Работая на мельнице, он, не удержав равновесие, упал на маховые колёса. Зацепившись одеждой, не смог вырваться. Они раздавили его в мгновении ока. Его омега забрал дело мужа себе и отказался снова выходить замуж. Старейшине он объяснил, что память о муже предавать не намерен, и выйти снова замуж – означало предать. Неохотно, но в качестве исключения старейшина согласился. А на самом деле, омега устал от альф и не желал больше связывать с ними жизнь и судьбу. Детей у него не было, поэтому, взяв к себе на воспитание омегу – сироту, жил себе спокойно, без своего жестокого альфы. Доходы от мельницы позволяли существовать безбедно.
_____________________________________________________
Медовый зал* — длинный дом, в котором могла собраться вся деревня во время пиршества.