Полнолуние волка

ПОЛНОЛУНИЕ ВОЛКА

Часть 1

ЗАЧЕМ БОГУ ДЬЯВОЛ

Книга 4

«...Не верь никому:
                ни мудрецам, потому что то, что сегодня мы считаем мудростью, наши потомки назовут глупостью.
                Не верь правителям, потому что они ищут только выгоды для себя.
                Не верь политикам, потому что они сделали ложь орудием борьбы с Истиной.
                Не верь богатым и авторитетным — потому что откуда им знать, что для тебя лучше?
                Не верь никому — даже мне, если это не соответствует Устремлению твоего Сердца...»

                                                                                                        Будда Шакьямуни

                                                                                    «Человек не в разгадке плазмы, а загадке соблазна».

                                                                                                                                              А. Вознесенский

Подростком Ник прочитал в каком-то детективе, что вовремя не прозвонивший будильник может изменить судьбу. Почему-то это показалось очень важным, что стоило запомнить. И не только запомнить. Ник пошёл дальше. Он упорно тренировал себя просыпаться на мгновение раньше звонка будильника. Это было непросто! Усилия не пропали даром. Ник считал особым шиком посыпаться на 30 секунд раньше, чем неумолимое время подаст знак. Так, с маленькой победы над будничной предопределённостью, обычно, начинался его день.

Лежа с открытыми глазами, Ник пытался вспомнить сон, который, как водится, ускользнул в последнее мгновение, оставив послевкусие чего-то знакомого, что уже не раз снилось, но так и оставалось загадкой. Тревожный сон! Не удивительно. Вызов в Столицу — это не просто неожиданность, и даже не гром без тучи. Это, пожалуй, снегопад летом. 

С вылета Ник вернулся потрёпанным технически: его челнок попал под обстрел над территорией, которая считалась расчищенной от неприятеля. Аборигены знают, что их ждёт поголовное истребление, поэтому дерутся отчаянно, действуют безоглядно и самоубийственно... На земле, но не в небе. Оно им недоступно. Ник как муху прихлопнул невесть откуда взявшуюся артиллерийскую батарею, но ценой пропущенного удара. Сам виноват, расслабился: летел в режиме видимости, низко над землёй, любуясь пейзажем за бортом. Техники сказали, что вернулся на базу с божьей помощью, не иначе. В армии слово «бог» означает предел везения в жизни. Но прочувствовать свою удачливость Нику не довелось. На столе командира Особого лётного полка, прозванного в армии «Ночные волки», лежал приказ о срочном откомандировании.

— Полагаю, на нашей следующей встрече, уже не ты мне, а я тебе буду докладывать. — сказал на прощания командир. 

Разумное предположение. На передовой, таких родовитых офицеров как Ник, пальцев на руке хватит, чтобы пересчитать. Если по-честному, так для командира это обуза: что случись, греха не оберёшься. Пусть у бедового полковника и особый отряд, который только формально подчинён полку, все же это не избавит от придирчивого разбирательства.

— А Столица, это хорошо. Развлечёшься.

Командир, по-простому — Ёрш, от фамилии Ершов, не без командирских тараканов в голове, но мужик правильный в лучшем армейском духе: иные бойцов в грош не ставят, двигают их как игрушечные фигуры, а для него каждый боец — душа. Увы, редкий в армии случай, потому он в большие генералы и не вышел. Да вот бойцы, к слову, что ни душа, то потёмки. А про Столицу… Ник только хмыкнул в ответ. Для него это как пройтись голышом по деревне людоедов! Повысят в звании? Держи карман шире! Вот в пыль растереть строптивого офицера — это запросто. И всё-то у них всегда срочно! Для кого планы составляют, непонятно. 

— Откуда у аборигенов такое оружие? — вслух задал сам себе вопрос командир.

Ник кивнул головой, соглашаясь с вопросом, и уточнил:

— Наше оружие. 

Командир тяжело вздохнул. Увы, не первый случай. Во времена его молодости невозможно было даже подумать о таком! Кто-то из армейских тыловых чинушь приторговывает оружием. Не иначе! В строевой части такое невозможно.

— И хотел бы я увидеть аборигена, который знает с какой стороны к нему подходить. — продолжил Ник.

— Думаешь, англики? — спросил командир. — Об этом я не подумал. Короне наймётся, но не до такой же степени! 

Ник пожал плечами, мол, кто знает? Он не хотел продолжать этот разговор. Корона — вряд ли. Подлая атака, срочный вызов в Столицу… Интуиция подсказывала, что это как-то связанно. 

— Как прикажешь докладывать? — командир с укоризной смотрел на Ника. — Вылет не боевой, мат часть в хлам.

— Ремонт я оплачу. 

— Надеюсь, охота за историческими побрякушками того стоит! — недовольно сказал командир. — Да не о том речь! Всё ты понимаешь! Ладно… Иди с глаз долой, а то… — Командир не договорил, только досадливо взмахнул рукой.

История до Серой смерти, она же Древняя история, сама по себе интересна только специалистам. В образовательной программе о ней упоминается вскользь. Причина — недостоверность. Это исторические сказки-страшилки, хаотически свёрстанные в некое подобие исторического процесса. Удивляться нечему. Древняя цивилизация погрязла во лжи, беззаконии и мракобесии. Её научное наследство — суррогат из вздорных теорий, фиктивных открытий и гениальных прозрений шарлатанов. Интересны, исключительно в коммерческом смысле, лишь артефакты той эпохи. Как и прочие разные исторические безделушки, они утеха коллекционеров и радость кичливых толстосумов. На территории Страны Правителей древних городов не осталось: их давным-давно сравняли с землёй. А вот на диких территориях места, где можно поживиться, ещё встречаются, но для обывателей они недоступны. Исторический комитет — детище чиновников от науки и создан сравнительно недавно. К нему прикомандировано подразделение военных археологов. Их задача обследовать очищенные от аборигенов территории. Дальше они носа не суют. 

Злоупотребляя своим положением, Ник время от времени забирался в дикую глубинку, сильно рискуя. В почти истлевших древних городах угроза таилась на каждом шагу: не провалишься в какое-нибудь подземелье, так камень сверху упадёт, и этим неожиданности не исчерпываются. Аборигены там не живут и уже даже не в состоянии понять, что это руины их прошлой цивилизации, а вот зверо-мутантов сколько угодно. В таком окружении не до раскопок. Ник взрывал руины вместе с их обитателями. На развале нередко можно было найти что-то интересное. 

Сладко потянувшись, Ник прикинул в уме, во что ему станет ремонт челнока, и сколько можно выручить за историческое барахло. Навскидку не бьётся. Хотя… Ему повезло. Попался неплохо сохранившийся храм: от купола и следа не осталось, но стены во истинно как на века поставлены. Судя по находкам, они вывалились сравнительно недавно из разорванного корнями кустарника тайника, потому и уцелели. Куча монет, какие-то культовые предметы, изящный крест с распятием… В конце концов, не в деньгах дело. Нику нравился рискованный процесс поиска, неопределённость результата и удовольствие от находок. А живописная красота погибших городов, настраивала на философский лад, наглядно являя бренность всего сущего. 

30 секунд до звонка будильника явно прошло. Ник резко сел на кровати. Коммуникатор молчал, хотя был включён: окаймлён тонким ободком света, показывающим нейтральное состояние прибора. Забыл назначить время? Нет, этого не может быть. Ник даже не стал проверять. Проспать вызов в Канцелярию Правителей — это запредельная рассеянность. На такое он просто неспособен. Но молчание коммутатора — это тоже звонок. Звонок судьбы, которая даёт о себе знать трижды. Здравствуй, Столица! Ты не разочаровала и подтвердила смутное, недоброе предчувствие. Никогда ещё Ник не возвращался домой в таком обострённо напряжённом состоянии. В полку его интуиция на всяческий негатив вошла в язвительную поговорку: Ника на хромой козе не объедешь! 

Закончив утреннюю гигиену, которая отличалась от армейской, разве что роскошью обстановки, Ник с наслаждением закутался в мягкий халат на голое тело. В казарме он в таком виде выглядел бы нелепо.

В столовой ждал сюрприз — завтрак в термопакетах и не только, словно его ждали. Самому готовить не пришлось. Ник приехал ночью и не стал устраивать из этого событие для прислуги. К обычному утреннему рациону, дома он любил побаловаться плюшками своего детства. Пищевой автомат их не сделает. Их нужно готовить по старинке. Стол украшала гора аппетитных плюшек. Значит, Егоровна встала пораньше. 

Ник уже разделался с завтраком, когда его настиг сигнал коммуникатора.

— Доброе утро! —  на экране появился лысоватый мужчина, возраст которого уже трудно определить: старше сорока и более. 

— Доброе утро, Михалыч! Егоровне поклон за плюшки. — ответил Ник.

— Ты так неожиданно вернулся… — начал было Михалыч.

— Да, ладно…. — оборвал его Ник. — У меня впечатление как раз наоборот. 

— Поздравляю! — не стал отпираться Михайлович и его круглое лицо расплылось в благодушной улыбке. — Мы все так рады за тебя, гордимся! — встретив удивлённый взгляд, Михалыч осёкся. — Ты разве… — Ник молчал. — Ты теперь Кавалер Ордена Правителей!

Ник на мгновение резко замер, как если бы замерла лошадь на полном скаку. О том, что его вызвали для награждения он и подумать не мог. Ожидал выволочку за очередной спор с генштабистами. 

— С этого места подробней, пожалуйста. Сегодня, вроде, не день Дурака, хотя он у нас и каждый день.

— Я думал… — удивился в свою очередь Михалыч. — Меня твой дядя предупредил.

Дядя — это сильно и лишь по привычке сказано. На самом деле двоюродный или троюродный, а может быть и вовсе не дядя. В родственных связях Ник плохо разбирался. Двоюродный брат шалопут — точно брат и семейный любимец. Были и другие сводные родственники, но Ник к ним интереса не проявлял.

— Конечно… — ответил Ник и перевёл разговор на родственника. — Как он в образе Гражданского Министра?

— Как был балбесом, так им и остался. От должностей не умнеют. — с усмешкой ответил Михалыч. 

— Ты всю интригу поломал! — вернулся к теме Ник. — Я не знал, что думать… 

Михалыч — Управляющий, с времён родителей. Ник его помнит столько же, сколько и себя. В шкодливом детстве, однажды, и не последний раз, он выпорол Ника ремнём за сожжённый по дурости флигель: факелами учился жонглировать! Но так было и лучше, чем объяснять отцу, мол, я не нарочно! Отец счёл бы это за слюнтяйское сюсюкание. С сыном он всегда разговаривал, как с взрослым. 

— Род — это и привилегия, и проклятие. — говорил отец. — Всегда найдутся завистники, которые захотят воспользоваться твоей оплошность, чтобы показать — ты такое же дерьмо, как и они. Может быть и дерьмо, но ты мой сын. Все твои промахи — наказание для меня. 

Михалыч родителям не ябедничал, но, прикрывая Ника, всё же наказывал по-своему.

Карающе-воспитательная роль отводилась маме, но формально, больше на словах, хотя всё же затрещину могла влепить, если за дело. Главный её козырь: «Не будь придурком, не огорчай отца!». 

Михалыч и отец были друзьями, и, вполне вероятно, более того. Повзрослев, Ник этого не исключал. Обычная история. Михалыч по-своему вмешивался в воспитание, по его разумению, избалованного аристократического отпрыска, уравновешивая мягкосердечие его родителей. Например, запросто мог отматерить, переходя на издевательское «вы»:

— Вы, молодой человек… — далее следовала трёхэтажная нелицеприятность.

Ник перенял эту манеру: в общении с друзьями и бойцами его переход с «ты» на «вы», за которым не обязательно следовали крепкие выражения, всегда означал крайнюю степень недовольства. 

Михайлович условный партнёр: он имеет долю в семейном бизнесе, но не может распорядиться активами. Родовое имущество не дробилось, передавалось по старшинству и если род пресекался, то переходило в Фонд Правителей. Ник позаботился о том, чтобы превратности судьбы родовитого отпрыска не испортили жизнь людям, близким независимо от степени родства: чем мог, распорядился на прискорбный случай заранее — доходами. Это обременение имущества сохранялось на договорный срок, в чьи бы руки оно не попало. Но Михалыч и сам по себе не промах: человек он богатый, уважаемый, важная фигура в бизнес-элите Страны. 

Полное имя Ника — Ник-Ник III Детина. Его дед тот самый младенец, которого держал на своих руках Хранитель: дед-младенец смеялся и отталкивал ручонками незнакомого дядю. Эта трогательная фотография есть во всех учебниках истории. Прабабка Валя — икона современных феминисток. Она единственная женщина в истории член Военного Совета. По легендарности с семьёй Ника мог соперничать только род Апостолов. Мифологическая история — фундамент Страны Правителей, она как цемент скрепляет сложную, противоречивую общественную иерархию. Само собой в роду Детины повелось, что старший сын всегда Ник-Ник. Не обошлось без младенческого анекдота. Говорят, что Ник то ли описал, то ли обкакал одного из нынешних Правителей. Родители были с ними дружны. Увы, это не уберегло их. 

Михалыч единственный называл Ника «Коля». Закончив с поздравлением, он приступил к своей обычной хозяйственной теме. В этот раз речь о современной перепланировке участка, на котором стоят доходные дома. Купленная семьёй сто лет назад земля, когда новая Столица только строилась, страшно сказать, сколько сейчас стоит. У деловых людей есть мнение, что участок несколько запущен, нуждается в обновлении и мог бы приносить больший доход. Но Ник ничего не хотел менять. Он считал, что именно колорит прошлого привлекает респектабельных арендаторов. А даже если бы и не привлекал… 

— Нужно что-то решать. Инвесторы устали ждать, а ты как всегда отлыниваешь от управления своим родовым хозяйством. Коля, я уже далеко не молод, а тебя уже поперёк лавки не уложишь, хотя руки у меня чешутся всыпать тебе по первое число. Случись что со мной, тебя до нитки оберут с таким отношением.

— Не нуди…— отмахнулся Ник. — Привет семье. Передай сыну, что я отправил в институт его имени кучу занимательных артефактов. Я же не разбираюсь, сказали что-то испанское. Знать бы ещё кто такая Испания?

Сын Михалыча известный историк, специалист по первородным и эпохе Крестов.

— И опять в обход Исторического комитета? — не столько спросил, сколько упрекнул Михалыч, потому что другого не ожидал.

— Насрать! Но как-то оформил. Счёт взятки тебе пришлют. — не стал вдаваться в объяснения Ник. — Список открытый. Выбери ценное для чёрного рынка. И не говори после этого, что я плохой бизнесмен!

— И это Кавалер Ордена Правителей! Куда мы катимся!

***

Ник с удовольствием смотрел на себя в парадной форме. Он даже слегка покривлялся перед зеркалом: и урод в таком мужественно-сексуальном облачении выглядел бы молодцом. Хорошо, что никто не видел, как Ник обезьянничает. Почему «хорошо»? Принято прятать свои ужимки, не пердеть за столом и такое прочее… Может это и правильно: пердуна за обедом Ник бы не потерпел. 

Замечательная коллекция военной формы прошлого хранится в роду Мультиков. Там есть образцы, которые не пошли в серию. Они самые интересные. Мальчишкой, задурив голову не менее юной мультяшке своими как бы ухаживаниями, Ник украл пуговицу с одного из экспонатов, так она его удивила, но, как оказалось, хороша была только в комплекте с костюмом. В зале с выставленной коллекцией, прячась за экспонатами, ещё девственные отпрыски двух знатных родов, учились целоваться. В мультяшке, как и в пуговице, Ник быстро разочаровался. По первости он возбуждался, но это быстро прошло. То ли его поклонница действительно была вонючкой, как он про себя её называл, то ли вообще запах девичьего тела вызывал у него раздражение, сразу Ник не понял, даже испугался — а что если все женщины так пахнут? Нет, оказалось, не все. А запах стал индикатором того, какие женщины ему противопоказаны даже для светского разговора. Это не значит, что в отношениях с прочими подругами он готов был дойти до секса. Первой женщиной Ника стала очередная жена двоюродного дяди: молодая, но бывалая и настырная. Полученный опыт сильно проиграл в сравнении с взаимной дружеской мастурбацией в хулиганской компании. Так, лишившись девственности, он потерял интерес к женщинам.

Нарциссическое любование собой, прервал сигнал коммуникатора: транспорт подан! На собственном авто в центр Столицы не пускают, так как это с головой выдаёт желание самоубиться с максимальным уроном для окружающих: множество уровней, сложные развязки и залихватская скорость — под силу только электронной системе управления. 

Сидя в автоботе, Ник вспомнил, что в Столице недавно запустили «Большой мозг». Его выращивали лет десять. Технология не нова, но по масштабам, прецедента проекту нет. «Мозг» — это по привычке и потому что уж точно не компьютер. В основе — нейроны, но опять же это лишь по аналогии. Общее с природными нейронами только одно — это живые клетки. Для искусственного мозга их специально выращивают и, говоря научным сленгом, научают работать в содружестве с компьютерными технологиями. Для сравнения, у лунной расы вычислительные ресурсы полностью биологические. Но для воспроизводства их уровня нужна совершенно другая математика, космические условия и космические же материалы. Земной вариант — это электронно-биологический гибрид. Но, как и в лунном случае, это не искусственный интеллект. Грубо говоря, в искусственном мозге реализуются только функции сродни лимбической системе, очищенной от эволюционных инстинктов, которые заменены специальными программами. Ни разумом, ни мышлением, ни, сознанием, какие определения им не давай, инженерное детище не обладает. К счастью! Но с задачами, которые не под силу самому совершенному суперкомпьютеру, справляется великолепно. Его крошка, собрат мини-мозг — компонент множества устройств. В чистом виде компьютеры остались только в быту.

Девять лет назад Ник был в числе разработчиков «Большого мозга». Перспективный молодой учёный, обративший на себя внимание ещё во время учёбы в Академии мозга — это про него. Но судьба распорядилась иначе — фраза дежурная, пустая. Кто такая Судьба и почему она распоряжается? Стечение обстоятельств мы создаём себе сами, не без помощи собственной глупости в атмосфере человеческой подлости. О научной карьере Ник никогда не жалел. Она досталась ему без усилий, он к ней не стремился, хотя интересно было. 

Первые два года в армии после научных занятий для отпрыска аристократической семьи были кошмарно трудными. До того Ник считал себя достаточно подготовленным к любым жизненным невзгодам. Наивный! Физически — да, психологически — нет. Теперь память о научном прошлом потеряла свою остроту, а в Столице Ник бывал только по служебным делам и коротко. Отпуск обычно проводил в родовом гнезде под Царёво. 

***

Строго по расписанию автопилот доставил пассажира в подземный гараж Канцелярии Правителей. Ника встретил «офицер в бежевом». Цвет формы указывал на принадлежность к Гвардии Правителей. Обычно, на коммуникатор сбрасывались инструкции для посетителя. Личный сопровождающий — это не только знак особого внимания, но и доступ в подразделения Канцелярии без специальных процедур контроля и досмотра. 

На лифте, отдельном от общих, поднялись сразу в Малую Приёмную. Так высоко Ник ещё не добирался, потому что нужды не было. По праву рождения он имел прямой доступ к Правителям, но ни разу этим правом не воспользовался, хотя иногда подмывало, да вот решением частных вопросов общую дурь армейских чинуш не исправишь. А обращаться к Правителям по мелочам, особенно по личным — недостойно по неписаному кодексу чести Рода.

В своё время брат мультяшки-вонючки прожужжал Нику уши о том, что обновлением, как личных апартаментов Правителей, так и правительственных, руководит его отец, а он у него главный помощник. Разумеется, кто ещё мог быть главным помощником? Только восторженный подросток! Увы, природа отдохнула на сыне великого дизайнера. Но зато он оказался талантливым организатором модельного бизнеса и дерзким новатором. В рекламе традиционно и безраздельно господствовали, чаще всего, «условно одетые» красавцы мужчины. Женская красота ценилась, разве что только, в сфере сексуальных услуг и то, не так, что бы очень. Частенько, не в масть обывательских представлений о сексапильности, высот похотливой востребованности достигали заведомые дурнушки и даже калеки. Вот их-то и вывел на широкую дорогу обыденной рекламы наследник легендарного Мультика, который помимо профессиональных заслуг, отметился исключительной гетеросексуальностью, хотя его эротические фотосессии с модельными парнями вызывали в этом сомнение. Новый рекламный ход и вовсе навлёк на него обвинения в женоненавистничестве. Оказалось, что дурнушки, во вспомогательных ролях, замечательно оттеняют эротичность мужских образов: этакие перчинки в лакомстве. Феминистки бешено взвыли! Их не понять. Они возмущаются, когда женское тело используется в рекламе для возбуждения похоти, и негодуют на рекламщиков за умаление женской привлекательности!

Дизайнерские интерьеры зависят от наполняющей их публики. Запустите в царский дворец толпу бродяг и дворец превратится в ночлежку. Ни художественность стиля, ни богатое убранство не спасут! Малая приёмная убедительно подтверждала связь формы и содержания. Каждый новый посетитель, одетый в парадный мундир безупречного вкуса, с тщательным вниманием к малейшим мелочам своего туалета, словно становился частью интерьера, дополняя его. Ник подумал, что если в центре зала поставить для контраста мешок с дерьмом, то такой мешок мгновенно превратится в произведение высокого искусства, окружённое человеческими манекенами. 

Поразмыслить о моде и слиться интерьером Нику помешал сюрприз не из приятных. 

— Рад тебя тут видеть, дружище! — с этими словами дородный верзила в генеральском звании заключил в объятия на мгновение растерявшегося Ника.

Что вы за аристократ, если не умеете спрятать свои истинные чувства! Только плебеи и то, в базарный день, позволяют себе выдать своё мизантропическое отношение к окружающим их долбоёбам, жуликам и ворам.

Мужественные братские объятия в бойцовской среде допускались, как знак совместно пережитых боевых невзгод и лишений. Не одобрялись интимные публичные обнимашки, для которых место в комнатах отдыха при каждой казарме, или в солдатском клубе. 

С ныне генералом Беркоевым, а тогда — полковником, боевая судьба свела Ника семь лет назад. Это было только второе самостоятельное задание молодого командира транспортного челнока, до этого он летал в составе экипажей. Задача простая и лишь формально боевая, потому что территория считалась зачищенной. Но, доставив груз, Ник попал в ловушку. 

В числе мероприятий по присоединению новых земель — строительство форпостов. То, что увидел Ник, вызвало бы вопросы у любого офицера. Форт был заложен вопреки всем правилам военной науки. Объяснение этому — особые свойства воды горного озера. Она предварительно перерабатывалась и отправлялась на «большую землю». Разместить производство иначе, не было возможности. Именно поэтому следовало бы с удвоенным вниманием отнестись к безопасности форпоста. Этого не сделали. А халатность постоянно пьяного Беркоева усугубила положение. Караульная служба и дежурный наряд не на много отставали от своего командира. В результате аборигены захватили десяток волновых пушек, которые в армии называли «миномётами», за внешнее сходство с оружием прошлого. Так форт, зажатый с трёх сторон горами, оказался в воздушной блокаде. Удар по аборигенам извне, неизбежно привёл бы к гибели его обитателей — это полторы тысячи гражданских специалистов. Слабое место транспортных челноков — уязвимость до набора высоты и скорости. Мишени замечательные. Из пяти боевых штатных челноков, осталось три. Два — были сбиты при попытке подавить огневые точки противника. В условиях рассредоточения укрытого в лесу врага, такая тактика — преступная глупость: не стоило даже и пытаться! Стационарная защита от волновых орудий отказала ещё три месяца назад. Такого бардака Ник больше никогда не встречал.

Первое, что следовало бы сделать — расстрелять командира. Поступили по-другому: в сговоре с разумными офицерами, подмешали в водку лошадиную дозу снотворного, в тайне надеясь, что Беркоева одолеет вечный сон. Командиру внешней эскадры, стоящей наготове, по видеосвязи докладывал Ник. Выслушав его, уже немолодой генерал, с минуту подумав, пристально глядя, сказал:

— Прощай сынок! Я тобой горжусь. Жаль, что мне не придётся с тобой послужить. 

Самопожертвование? Так это выглядело. Подвиг — всегда плата за человеческую глупость и подлость. Казалось, что план, предложенный Ником, не оставлял надежды, тому, кто решится привести его в действие. Человеческую жизнь на весах не взвесить. Умереть, спасая одного человека или тысячу — разницы нет. Для того, кто умрёт. Победа арифметики — победа над разумом. Жизни тысяч и миллионов, если это не связано с собственным благополучием и безопасностью, не имеют веса. О геройстве Ник не задумался даже на мгновение. Перед ним стоял выбор — мучительно погибнуть в блокадном котле, или, рискнув, спастись. Сумеют ли остальные воспользоваться шансом выжить — это его мало интересовало. 

Ник не стал пафосно заявлять, что берёт командование на себя. При дееспособности старших по званию, это было бы грубейшим нарушением устава. И уговаривать никого не стал. Он сказал, что нужно сделать, напомнив: кто не успел, тот опоздал. Господа офицеры простили наглость младшего чина, обрекающего себя на верную гибель.

Хитрость плана состояла в том, что один пилот мог управлять в небе сразу несколькими боевыми челноками. Эта вспомогательная опция использовалась при перемене места дислокации лётных звеньев. Трудность — отказаться от синхронности выполнения команд. Практически в конкретном случае, Нику предстояло, как бы сидеть одновременно за штурвалами трёх челноков. Это покруче диссоциативного расстройства идентичности, когда одном человеке живут разные личности. 

Ник доверился своей интуиции: опасность — да, риск — да; необязательно всё пройдёт гладко, но что-то получиться. Без этого чувства Ник не стал бы предлагать свой план. Геройская гибель — нет, это не его стиль. В вариантах спастись в одиночку, уверенности не было. В «одиночку» не в личностном смысле. Никогда, ни при каких обстоятельствах Ник не бросил бы свой экипаж на произвол судьбы, даже если бы на кону стояла его жизнь. Он командир — этим всё сказано. Эмоции, влияющие на поведения человека, всегда двойственны, стимулы противоречивы.

К изумлению противника три боевых челнока вертикально взлетели в небо, стремительно набирая высоту. На раздумья у аборигенов времени не было, в ход пошли все наличные огневые средства. Так Ник переключил внимание на себя. А через несколько секунд по периметру форта, со стороны противоположной озеру, прогремели подготовленные мощные взрывы: благо взрывчатки на складе оказалось предостаточно. Взлетевшие транспорты с людьми основательно тряхнуло. Обошлось без серьёзных поломок, но не обошлось без пострадавших из-за нехватки средств личной защиты: запредельно перегруженные челноки на минимальной высоте устремились к спасению. Для них план сработал. Наземная взрывная волна на десятки километров вокруг уничтожила всё живое. Уцелевшие огневые точки противника в образовавшемся хаосе палили наугад. Боевые челноки, ведомые Ником, выписывая в небе спиральные пируэты, устремились в разные стороны по координатам обстрела на лобовую встречу с противником. Как только транспорты вышли из зоны поражения, в бой вступила внешняя эскадра: озеро вскипятили, окрестности прожарили. 

Спасательную капсулу отбросило далеко от места боя. Секундное промедление стоило бы Нику жизни. По плану внешняя эскадрилья атаковала, ориентируясь на транспортные челноки. От Ника сигнала не ждали. Он должен был позаботиться о себе сам. Время не просто растянулось, оно исчезло. Осталась только последовательность действий, которые Ник выполнял автоматически. При обычном течении времени, он бы и с половиной намеченного не справился. В экстремальных ситуациях время другое, оно растягивается как эластичная резина.

О том, что случилось потом, Ник не помнил. Его подобрало местное племя зверо-людей. Их попытка повредить защитный костюм пилота привела в действие сигнальный маячок, который по неизвестной причине не сработал сразу. Ещё одна странность: не нашли и спасательную капсулу, которая должна была сохранить в бортовой памяти все перипетии боя. Помощь подоспела вовремя. Людоеды готовились зажарить добычу, как черепаху в панцире. 

Ник очнулся уже в госпитале после трёх дней комы. Ужасное состояние. Он не понимал, где находится, что происходит, не чувствовал своего тела. Как бы отдельно от него хаотически вертелись какие-то образы, обрывки мыслей. Биосаркофаг казался молочной бесконечностью, в которой вспыхивают разноцветные звезды.

Когда Ник учился двигаться после комы, его навестил командующий региональной армии. Он не стал говорить банальностей: генерал, опытный и мудрый человек, ни в геройство, ни в подвиги не верил. Но верил в силу жизни, которая у разных людей разная. У некоторых она сильна как чудо. Иногда это благо, часто — наоборот. К тому же, лучший герой — мёртвый герой. А ну как этот сынок начнёт задавать вопросы, которыми задался сам генерал. Особая водичка, особый форт, не предусмотренный генеральным планом, особое назначение особого Беркоева, и уж совсем особое финансирование проекта — всё это сделало расследование невозможным. Чем выше поднимаешься по ступеням иерархической пирамиды, тем меньше остаётся от свободы воли. К счастью, обошлось без существенных людских потерь. А если бы не обошлось? Генерал пришёл к неутешительному выводу: кое-кому был выгоден худший вариант развития событий. Тогда бы и концы в воду. Одни только аборигены, лихо управляющие волновыми орудиями, чего стоят! И откуда бы им взяться? Генерал чувствовал: в последние годы что-то происходит и в армии, и в обществе, и это «что-то» до добра не доведёт. Подать в отставку? Вот именно! Продолжать расследование, значит так и поступить. 

— Выздоравливай, сынок. — это всё, что сказал генерал, пожав руку герою.

За выздоровлением дело не стало. Правда, в научную задумчивость врачей ввергло нейробиологическое обследование. Результаты церебральных тестов Ника поставили медиков тупик. И он сам, не чуждый вопросу, удивился. Можно было прийти к выводу, что его мозг то ли «повзрослел», то ли «постарел» как минимум на год, причём некоторые церебральные поля и подполя в это время трудились с напряжением без устали, что нехарактерно для жизни в обычном режиме. Консилиум специалистов пришёл к выводу — это результат чудовищного кратковременного перенапряжения нервной системы и со временем всё войдёт в норму. Технари категорически заявили, что ручное управление одним человеком сразу тремя боевыми челноками пусть и по нейронной связи невозможно: для этого скорость прохождения нервного импульса должна быть выше скорости света! Нейробиологи отмахнулись: что могут понимать дилетанты в сверхвозможностях мозга? Ничего! Представление технарей о роли нервных импульсов безнадёжно устарели, вместе с их летающими гробами. К тому же нужно учесть уникальные особенности структуры мозга Ника, которая была выявлена у него ещё в подростковом возрасте. 

Не заставили себя ждать перемены в служебной карьере. Ник получил свой первый боевой орден, «перепрыгнул» сразу два очередных звания, был переведён в Особый лётный полк и сразу в отдельное секретное подразделение. Жизненные пути Беркоева и Ника разошлись и больше не пересекались. А вот беркоевщина встречалась частенько. К счастью, судьба Ника уже не зависела от таких командиров.

Формальная как бы радость встречи боевых друзей была по-мужски сдержанной и краткой. Ник вспомнил слова утром сказанные ему Михалычем: «И это Кавалер Ордена Правителей! Куда мы катимся!».

Церемониймейстер зычно и благоговейно зачитал Указ Правителей о присвоении собравшимся высокого звания. Отныне они вливаются в кадровый резерв на замещение высших должностей в Стране Правителей. Это что-то вроде кандидатов на причисление к лику Святых. Ниспосылаемые Кавалеру привилегии не дотягивали до тех, которые Ник имел по праву рождения, и его не интересовали. Деньги? Деньги его не интересовали никогда. А перспектива занять высокий пост, вызывала отвращение. Скверно и то, что он оказался самым молодым Кавалером за всю историю Ордена. Теперь журналисты наизнанку вывернут его биографию. Учитывая бурное юношество Ника, им будет, чем поживиться. В придачу армейские легенды о нём: они, конечно, лишены эротичности, но порой пикантны по-своему. И вранья в них больше, чем правды. Гражданские превратно понимают бойцовский юмор. Угораздило же!

После зачтения Указа состоялась репетиция будущей церемонии награждения. Ник опасался, что по иронии судьбы ему выпадет место в шеренге рядом с Беркоевым. Обошлось.

В завершение, к Нику подошёл его провожатый в Малую Приёмную — капитан, вероятно, ровесник. Про таких говорят — симпатяга. Зовут Юрием, а вот отчество подкачало — Гельевич! Папа Гелий? Или Гелиос? Можно заподозрить непростое детство Юрия. Интересно, как его дразнили?

— Вам теперь полагается офицер связи в Канцелярии Правителей. —  объяснил Юрий своё внимание к Нику: — Им буду я. У меня есть и другие обязанности, но я все их отложу, если потребуюсь вам. Мои координаты в вашем коммуникаторе. Все. И даже места, где я обычно провожу выходные с семьёй. К вашим услугам в любое время дня и ночи, в любых обстоятельствах. И я не имею права рассказывать кому-либо о ваших поручениях. 

— Даже Правителям? — задал провокационный вопрос Ник.

— Вы знаете ответ. Они никогда этого от меня не потребуют. — сказал серьёзно Юрий, хотя было ясно, что это лишь неудачная шутка Ника. — Для этого у них есть другие службы. — Юрий неожиданно сменил тему, словно услышал мысли Ника: — Я заметил, как вы посмотрели на Беркоева и попросил, чтобы вас нечаянно не поставили рядом. Не удивляйтесь. Моя жена — биолог. Она в своё время неудачно приняла предложение о работе, к счастью, оказалась в числе тех, кто спасся благодаря вам. Семья для меня святое. Это моя религия. 

Искренность офицера и располагала к нему, и настораживала. Простые человеческие отношения — это не в духе Канцелярии Президента. 

— И вы никогда жене не изменяли? — иронично спросил Ник. Светские люди отвечают на подобные вопросы шуткой.

— Наслышан о вашем характере. — сказал Юрий, явно не желая сползать на светский тон. — Нет, не изменял. Никогда. 

— В наше-то время! — честно удивился Ник.

— Наше время разное. — не согласился Юрий.

— А я вот, кому только и с кем только не изменял, правда, и женат не был. — признался Ник. — Теперь журналюги на мне отоспятся! 

Ник задумчиво смотрел на Юру. Послать его к чёртовой матери? 

— Я уверен, что вы основательно изучили моё досье. — Ник перешёл к серьёзному разговору. — Тогда вы должны знать, что находиться рядом со мной и за мной не шпионить — это опасно. Есть и другие обстоятельства, о которых я не буду говорить, во всяком случае, пока.

— Я похож на наивного мальчика? — с насмешкой, неприличной по этикету, спросил Юра.

Нику это понравилось. Может быть, парень не так прост, как хочет выглядеть? Чёртова интуиция молчала. Но на подвох, уже бы вопила. 

— Скажите, разве не противно быть друг у друга на крючке? Мы все на крючках. И висим на них как тухлая рыба. — Ник не сомневался, что его собеседник прекрасно понимает, о чём речь: — Доверие нужно заслужить. И даётся оно дорого. — Ник улыбнулся своей мысли и не стал её держать про себя: — Начнём с мелочей. Разговоры о том, что я с вами переспал, неизбежны. Уж очень вы аппетитны для такой сплетни. Послушать светских хабалок, так я весь бомонд перетрахал, а в казарме у меня публичный дом. Привыкайте. Начнём так, а война план покажет. 

У парня жена, семья, престижная непыльная служба. Офицерская честь не стоит того, чтобы ради неё этим рисковать. Предательство не сладкая конфетка, а горькая пилюля, избавляющая от иллюзий. Влип парень! 

— Не удивляйтесь, — продолжил Ник: — если вас пригласят на чай, кофе он не любит, к главе Службы Безопасности. Но не судите о моей значительности по политическому весу моих врагов. У нас с ним сложные личные отношения, не более. Излишняя щепетильность в этом случае, может вам сильно повредить. Я пойму, это понять мне легко.

— Канцелярия Правителей ему не по зубам. — уверенно ответил Юра.

Наивная простота всё же лучше, чем глупость — она проходит. Так то, или другое? Не мешало бы иметь верного человека в этом логове интриг. Помечтать об этом не вредно, но рассчитывать на это не стоит. 

— Не будем опережать события, они сами нас достанут. — подвёл итог Ник. — На сегодня всё, капитан. Провожать не нужно.

— С ритуалом не спорят! — настоял на своём Юрий.

*** 

Закончив служебную программу дня, Ник приступил к обязательной: не часто бывая в Столице, он всегда находил время для паломничества. Может быть, «паломничество» — не лучшее слово в его случае, но не будничное. Святые места в Столице — Дворец Медитации и Храм Мозаики. Считалось, что в Стране Правителей нет человека, который хотя бы раз в жизни не побывал там. 

Разница между молитвой и медитацией подробно разбирается на первом курсе Академии Мозга, которую Ник окончил с блеском и был причислен к юным дарованиям. Но у необразованных людей путаница в понятиях — явление нормальное. Неважно, что они себе воображают, важно — к чему их можно приучить, и к чему их приучить не удаётся. Увы, представление о надчеловеческом — фундаментальное свойство всех человеческих видов. Различны проявления, и самое изуверское — религиозность. Молитва — её симптом. 

Картина активности мозга при «разговоре с богом» мало чем отличается от предсмертной: мозг работает, словно на последнем издыхании и, кажется, вот-вот умрёт. Молитва провоцирует самую разнообразную психиатрическую патологию, которая вырывается из-под контроля разума. В Стране Правителей «разговоры с богом» рассматриваются как душевное врождённое неизлечимое расстройство, крайне опасное для социума. «Молитвенная болезнь» — приговор, который приводят в исполнение «милосердным уколом». За попытку возрождения религиозности, как социального института, казнят публично, долго и жестоко. Так как верующие склонны к совместному исполнению религиозных обрядов, то, чаще всего, на снисхождение они рассчитывать не могут, потому что усугубляют этим преступление.

«Увидишь бога — убей!» — придумал же кто-то. Ник скептически относился к подобным метафорам. Ясно, что речь идёт о верующих, но если бы это было так просто. Убить — не проблема. Проблема в том, что религиозность, как дефект человеческой психики, воспроизводится независимо от истребления носителей этой болезни. Причём, она обостряется в периоды антирелигиозной пропаганды, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. В подавляющем большинстве люди не склонны прислушиваться к разумным аргументам. Есть много других тем, обсуждение которых приводит к результату далёкому от ожидаемого. 

Человек существо недоговороспособное — это отправная точка для Ника в отношениях с людьми. К счастью есть такие замечательные качества как глупость, жадность и трусость. Они облагораживают нравы эффективнее, чем религиозные догмы. О стремлении к высокой духовности, Ник говорил, как о поисках в тёмной комнате чёрной кошки, которой там нет. 

Медитация не замена молитвы, хотя и отражение фундаментальных биологических особенностей человека. Она может возникнуть сама по себе от ощущения полноты и трагичности жизни, так и являться результатом обучения. Работа мозга при медитации коренным образом отличается от молитвенной. Это своего рода энергетическая батарейка. Человек сосредотачивается на единении с Вселенной, преодолевая на время свою эгоистическую сущность. При медитации очень важна поза. Этому учат с детства заодно приучая к полезной для здоровья гимнастике поз и положений тела. 

Медитация объединяет и сплачивает в радости и в горе. Всё это так, но с существенной оговоркой специалистов мозговедов: в научном обиходе, в отличие от бытового языка, происходящее называется «ложной медитацией». Ника это не смущало. Научная щепетильность чаще всего неуместна в просторечии, и, тем более что внятно объяснить суть истинной медитации затруднительно. Можно сказать — это полная остановка мышления, достигаемая длительной тренировкой, образом жизни, производным от мировоззрения. Но вечная проблема в том, что десять специалистов дадут десять определений мышления. Если речь об остановке внутреннего диалога, или по другому — внутренней речи, то это вопрос навыка. К медитации это, может быть, имеет отношение, но медитацией не является. 

Не вдаваясь в научные и философские дебри, Ник называл сложившийся исторически ритуал «народной медитацией» с очевидным идеологическим недостатком. Она излишне стимулирует импатию. В Стране Правителей это преодолевается воспитанием и образованием. Сострадание не в числе социальных добродетелей, когда речь идёт о других человеческих видах, которых на земле уже не счесть. Как объекты импатии они не рассматриваются. Это следует зарубить себе на носу раз и навсегда! Единение с Вселенной — не повод расслабляться. 

Из каких практических соображений на заре новой цивилизации Собиратель и Хранитель объявили беспощадную войну религии — кристально ясно. Иначе бы их страна не выжила, захлебнулась бы в религиозных распрях, погрузившись в пучину мракобесия. Физическое истребление так называемых «верующих» благотворно сказалось на будущем нового социума. Иного пути как не было, так и нет. Искусственный отбор не менее безжалостен, чем естественный. 

Медитация распространилась после войны с Королевой. Для небольшой тогда страны потери были ужасны, казались невосполнимыми. Собиратель и Хранитель не стали возражать, хотя, как известно, не видели большой разницы между молитвой и медитацией. Научное понимание и обоснование появилось позднее. Поначалу Первые Правители были против использования своих образов, как отправной точки для сосредоточения духа, но смирились, потому что повсеместность их портретов к тому времени стала обыденной. 

Своё духовное путешествие Ник начинал с Храма Мозаики. Это нечеловеческое полотно! Эпитеты, типа «удивительно», «прекрасно», «возвышенно» к нему неприменимы. Разве что, назвать это магией. 

Обнажённые боги Правители вместе с драконами парят в Мировой Радуге над вспененными водами Вселенского Озера. Так просто! Так естественно! Жизнь за стенами Храма вмиг становится неудачным, аляповатым произведением неизвестного автора, о ней забываешь. Для своего замысла великий художник выбрал не полотно, не электронную живопись, а мозаику, которая придаёт изображению многогранность и визуальную, и смысловую. В кажущейся простоте скрыта философия, эзотерика, волшебство. Ник в юности даже увлёкся расшифровкой символики Мозаики. Но это завело его в такие дебри то ли мудрости, то ли пустого умствования, что он в интеллектуальном бессилии отступил. Храм, построенный для Мозаики ещё одним гением искусства, стал возвышенной прелюдией к непостижимому Таинству, которое хранил. Занимаясь наукой, Ник пришёл к выводу, что цветовая гамма, игра теней, композиция в сочетании с легендарностью и величием образов, действуют сразу на все чувства человека, которых ни пять, ни шесть, а раза в три больше, просто в быту мы этого не замечаем. Мозаика переводит мозг в особый режим работы: кажется, что присутствуешь при рождении Вселенной. Хотя, если верить учёным, рождение Вселенной ужасно, катастрофично и травматично: что-то вроде взорвавшегося в материнской утробе плода.

После Храма Мозаики во Дворце медитации посетителей встречает Парадный Портрет Правителей, который сам по себе сыграл удивительную роль в истории страны и породил её неофициальное название — Страна Портрета. Изображения Собирателя и Хранителя до сих пор самые распространённые. На четырнадцатилетие детям обязательно дарят медальоны, на одной стороне которых — родители, на другой — Первые Правители. Это оберег на всю жизнь. И у Ника такой есть. Постоянно он его не носит, но при разъездах всегда надевает: пожитки потерять — не беда, потерять родительский медальон — к несчастью. В казарме над каждой кроватью бойца место для медальона. Даже вскакивая по тревоге, ещё толком не проснувшись, боец первым делом, словно это инстинкт, надевает свой оберег. У летунов другое правило: они оставляют медальоны в одной специальной шкатулке — что бы вернуться; все вместе — чтобы вместе вернуться, ведь они экипаж. Когда смерть рядом, всякий ритуал не лишний, особенно если он освящён традицией. Пожалуй, самое оскорбительное ругательство для светов — ёб я твой медальон. Светы — народ Правителей. 

Самоназвание нации «бесы», с падением цивилизации «крестов» утратило характер противопоставления. Смысл и значение слова в его употреблении, а не в надуманных ассоциациях. Древние «бесами» называли злую потустороннюю силу. Об этом теперь помнят только специалисты. Постепенно без своего антагониста, слово «бесы» ушло из употребления. В документах высокого стиля появилась и прижилась благородная фигура речи: «Мы, люди Портрета…». В просторечии она сократилась до «мы, люди порты, …» с ударением на первом слоге, что уж очень напоминало о портках и, в итоге, стало обозначать низший социальный слой и разнообразных отщепенцев. Как всегда в языке, неизвестно почему, хотя этимология кажется прозрачной, в употребление вошло — народ «светов», и просто — «светы». Скорее всего, дело в повальной русости переходящей в блондинистость. Но старинные названия сохранились: бесовщина по-прежнему — народный сход, собрание, выборы; бесы — избранники в местные и региональные органы власти. Слово «демократия» в особом смысле, употребляют только оппозиционеры, в простонародье оно синоним «бардака».

Спорно, что во Дворце Медитации Портрет увеличен: с высоты трёх человеческих ростов Собиратель и Хранитель смотрят поверх голов входящих, словно в Вечность. А потомки — карлики у их ног. Злоязычники не преминули обратить на это внимание. А кто-то считал это высокой образностью. В жизни грубиян и циник, Ник как во Дворце, как и в простых домах медитации, становился до приторности пафосным, но ничего не мог с этим поделать, даже мысленно матерился — не помогало. Социальные программы поведения закладываются в детстве, изменить их в дальнейшем невозможно. Атмосфера семьи, праздник медитации, которая никогда не была принудительной — это часть души Ника, но не гарантия от дурных поступков и неизбежной жестокости в жестоком мире. Примитивного деления сущего на доброе и злое у светов нет. Специалисты по Древней эпохе называют это язычеством. По их мнению, мечта Собирателя и Хранителя о всеобщем атеизме не сбылась. Религиозность в Стране Правителей своеобразна и только. Вера в сверхъестественное присуща людям интуитивно, несмотря на объяснения, разочарования и превратности реального мира, и даже если это не бог весть, какая вера, то, как минимум суеверность. При умелом использовании она помогает поддерживать порядок в обществе независимо от иерархической модели.

В основном зале — места для медитации: ни украшений, ни статуй, ни даже главного места — все места равны. Своды теряются в особой подсветке цвета неба. Нику это нравилось особо. Кто не летал во сне? Для Ника в детстве это самые счастливые сны. Он мечтал о небе, о полёте, о растворении в небесной глубине. И вот он летает. Он пилот. Для Ника — это выше генеральского звания. Сбылась его самая сокровенная мечта. Может быть, это и есть счастье — возможность заниматься любимым делом в полную силу? Но тогда и маньяк убийца по-своему счастлив. Вот так всегда: полет мысли заканчивается неудачной посадкой. 

Медитация происходила под музыку. В основном эта музыка Святого Егория или вариации на его темы. За два с лишним столетия ни один композитор не смог её превзойти. Это музыка сказочного титана, а в жизни он был щуплым мальчиком. Мальчиком! Поразительное было время. Сегодняшний день Страны Правителей сплетён из прошлого, в котором ничего не утаено — ни хорошее, ни плохое, ни разное. Может быть, поэтому оно не надоедает, хотя повсюду? Возникает резонный вопрос: когда и почему за последние, пожалуй, лет сто, цивилизация, порождённая Собирателем и Хранителем, утратила способность создавать гениальную живопись, гениальную музыку, поэзию? Страсти измельчали, опошлились, повсюду отупляющая рутина. Иссяк цивилизационный импульс? Всё, что нещадно эксплуатирует современная культура, создано в прошлом. Не то чтобы Ник придирался к современным исполнителям и авторам, но чувствовал их вторичность, необязательность. Они однодневки. «У наших предков нет причин гордится нами» — эти слова своего любимого учителя, Ник, повзрослев, принял как свои. А если без лирики, то в постоянной оглядке на прошлое, ничего хорошего нет. Это признак больного общества. Институтский дружок Ника, которого прозвали «поэт правдоёб», объяснял так: «Мы потерялись во времени, перестали чувствовать будущее, мы превратились в бич божий для неугодных нам рас». Ох уж эти любители красиво высказаться! Ник не знал, кто такой «бич божий». Бич — это понятно. А «божий» — это причём? Но расспрашивать не стал: тогда он ещё стеснялся своей негуманитарности. Дружок поэт любил стихи допотопных авторов, из одного из них Ник запомнил:

                         — Кто ж он, народный смиритель?
                         — Тёмен, и зол, и свиреп:
                            Инок у входа в обитель
                            Видел его — и ослеп.
                            Он к неизведанным безднам
                            Гонит людей, как стада…

Как, видимо и в прошлом, и нынешняя аристократия относится к народу как к стаду. Нику ли об этом не знать! И он безоговорочно разделял идеологию своего сословия. Последуй Правители-основатели за народными чаяниями, то уже и памяти бы от них не осталось. Или потомки дегенераты насочиняли бы всякий вздор, назвав его историей. Народ нужно держать в узде и время от времени пороть до смерти! Аристократов идеалистов, которые верили во вселенскую справедливость, случались и такие, Ник расстрелял бы в первую очередь, как носителей смертельной заразы. Народное негодование — это всегда палка, которой народ, в конце концов, и побивают. Для народа лучше, когда он радуется, или, на худой случай, безмолвствует — целее будет. К тому же, кто такой он, этот народ? Гражданские? Бойцы? Аристократы? Правители? Изредка Ник позволял себе демагогию о народе, но всегда издевательски, и презрительно. 

Навеянные Святыми местами мысли о нетленном и роковом, прервал вызов по коммуникатору. Хорошо, что Ник уже вышел на улицу, иначе от столь резкого возвращения к суетному, потерял бы дар речи. Это была сама Царица Савская! Опять же, о том, чем знаменита действительная царица Савская и откуда она вообще, Ник понятия не имел. Если судить по женщине, которой дали такое прозвище, оригинал был не менее чем дьяволицей. С высокомерной любезностью, тень из прошлого настоятельно попросила его, презреть былую несовместимость, и посетить её, не откладывая. Ник ни на секунду не усомнился, что это второй звонок судьбы за день. А началось всего лишь с не прозвеневшего будильника! Что ж, как утверждается в расхожей банальности, тех, кто верит в судьбу, она ведёт, тех, кто в неё не верит — влачит. Ник в судьбу не верил, но и не перечил ей. 

Царица Савская — это для великосветских зубоскалов. В миру она — Екатерина Львовна. С отчеством, как и с характером, ей тоже не подфартило, потому что сослуживцы между собой зовут её «Львица». Екатерина Львовна одна из немногих женщин допущенных до службы в армии. Результаты церебрального тестирования в юношеском возрасте открыли ей эту дорогу потенциально, и, хотя она могла не следовать этому варианту, были и другие, Катенька выбрала армию. Что лишний раз подтверждает основательность и точность церебральной диагностики. 

В рядовые бойцы женщин не брали. Не из-за опасности сексуальных домогательств со стороны сослуживцев. Это вообще никого ни секунды не волновало. Выбрала себе судьбу, так и пеняй на себя. Дело в другом. Пришлось бы переделывать казармы под милых дам. А это затея бредовая. Отправить в обычную казарму — феминистки сожрут. Женщин бойцов направляли сразу в специализированные военные училища. Выпускниц прилично было называть «офицер», и неприлично до оскорбительности — «офицерша». Стоит ли уточнять, каким вариантом пользовались повсеместно? Да, женщин в армии не жаловали и женщинами не считали. Принуждение офицершами подчинённых бойцов к сексу — это сколько угодно, наоборот — никогда. Случаи зверских до смерти изнасилований не в счёт: это кара беспределом за женский беспредел. Иногда проще — граната между ног. 

В кругу узких специалистов мозговедов, к коему принадлежал в прошлом и Ник, офицерши не рассматривались как удивительный феномен. Это уголовницы и садистки, которых в обычную жизнь выпускать опасно. Предрасположенность может и не проявится, но почти всегда проявлялась. Женская жестокость не правило, но и не исключение. В армии Страны Правителей, слово человечность по отношению к врагам отсутствовало, но офицерши умудрялись проявить себя так, что в сравнении, бойцов в пору было обвинять в человеколюбии. Правда, совсем уж крайности случались редко, но случались в подтверждение самых пессимистических оценок специалистов — у женской жестокости берегов нет. На частных случаях командование внимание не акцентировало, но особо отличившихся офицерш в воспитательных целях расстреливали перед строем. Неписаные правила у бойцов есть, и маньячество не поощряется. Убить врага — это понятно, а вот превращать его смерть в чудовищный карнавал — это необязательно. 

Все же, нужно отдать должное, часто из женщин получались толковые командиры, в том смысле, что дисциплина в их подразделениях была образцовой, чтобы не сказать палочной. Высокое командование это устраивало. А для офицеров среднего звена самое страшное проклятие — что б тебе в командиры бабу прислали!

В гвардию женщин не брали, а вот в службу безопасности брали с удовольствием. Пытки — это позорно, но законно, если к этому вынуждают обоснованные обстоятельства. Давным-давно с самодеятельностью в этом вопросе покончила женщина. В народе её прозвали Марья Искусница. Она составила первое всеобъемлющее руководство по организации пыточного процесса и эффективности различных дознавательных процедур: главное чтобы подозреваемый не умер раньше, чем расскажет всё, что знает. В конце концов, деяния Марьи Искусницы признали чудовищными, сначала её посадили на кол, потом сняли и распяли, как полагается — вниз головой. Но до сих пор «Машино руководство» является настольным справочником дознавателей, среди которых женщин одна треть. 

Царица Савская сделала отличную штабную карьеру. Причём заслуженно, скорее даже с придирками, чем хоть с каплей благорасположения к себе. Её нынешняя должность — заместитель Начальника Генерального штаба. Теперь, уже подчинённым Львицы, раньше такое и в страшном сне не могло привидеться. В своё время слухи о её назначении сочли фейковыми. Ох, как ошиблись господа генералы! Немало поспособствовала назначению родовитость Екатерины Львовны. Она из прямой линии первородных. Правители осадили недовольных резко: «Что поделаешь, если среди вас умных не осталось!». Но в Военный Совет её всё же не ввели, даже в порядке замещения в случае временного отсутствия Начальника Генштаба. 

Нику на карьеру и дюжий ум Львицы насрать. Женщин к лётным частям и к стратегическим вооружениям на дух не подпускали, чтобы не оказаться в зависимости от их гормональных причуд. Когда по службе в других родах войск приходилось сталкиваться с офицершами, Ник командирш игнорировал. Одну полковницу довёл до визга, отказавшись что-либо с ней обсуждать. Женоненавистником Ник не был, просто профессионально знал, что за человеческий тип боец в юбке и не скрывал своего презрения к строевым бой-бабам. А в бомонде слыл хамским дамским угодником и цинично галантным кавалером, если, разумеется, речь не шла о поползновениях на секс. Светские сучки млели от его изысканной извращённости. Без защитной маски в аристократическую тусовку лучше не соваться: наживёшь психическое расстройство.

С Львицей они схлестнулись только однажды на совещании, при обсуждении важной операции, ключом к успеху которой должно было стать его особое лётное подразделение. Ник назвал штабистку стервой, её мнение вздорным до идиотизма, и отказался продолжить обсуждение операции в присутствии Львицы. Начальник Генштаба чуть из себя пузатого не выпрыгнул и заорал на строптивца, пригрозив, что сотрёт его в пыль. Ник в долгу не остался. Он напомнил, что с первородным следует разговаривать стоя, а, не растёкшись в кресле, как квашня. И предупредил: на следующее оскорбление в свой адрес ответит пулей в лоб наглеца. Начальника к высокой должности из низов вознёс социальный лифт, который последние годы стал выписывать замысловатые пируэты. Отпор аристократа его моментально образумил, тем более что после формального предупреждения, первородный освобождается от судебного преследования. Заседание продолжилось без Львицы, как ни в чём не бывало. 

Жалоба на Ника привела к худшему результату для генштабиста чем, если бы её не было. В жалобы Правители не вникали принципиально: для этого есть Суд Чести, а в крайнем случае, хотя это незаконно — дуэль. Правители рассмеялись, представив себе штабную баталию. Про Ника один из них сказал: «Экий забияка!». Считать ли это осуждением? Свидетели конфликта с удовольствием рассказывали сослуживцам о скандальной перепалке в Генеральном штабе. Конечно же, неуставное поведение Ника они не одобряли: как можно потакать такому попранию субординации?! Но он их порадовал: начальника и его стерву не любили. Пикантность ситуации ещё и в том, что два знатных рода разосрались из-за интимных шалостей Ника. Яблоком их раздора стал сын Львицы. История это давнишняя, почти забытая, но, как оказалась, актуальная. Посплетничать, порадоваться неуспеху коллеги — вот такая теперь армия. Старички говорят, что когда-то было по-другому. Разумеется, и небо было голубее, и хуй стоял.

Екатерина Львовна встретила гостя с гордо поднятой головой. Держать царственную осанку помогал специальный корсет. От природы худощавая, даже в своём далеко не юном возрасте, она выглядела по девичьи стройной, позволяла себе обтягивающие талию платья, обязательно чуть не до пят, чтобы скрыть кривоватые ноги. Но лицо не скроешь, оно выдавало её некрасивость и даже в молодости выглядело староватым. Про таких говорят: сзади пионерка, спереди пенсионерка. Пластические и косметические ухищрения не могли это изменить: глаза, глаза чёртовой ведьмы затмевали любое обрамление. 

Поприветствовали друг друга лёгким намёком на поклон. Для Ника было приготовлено что-то вроде изящной табуретки. Такое же седалище демократически определила для себя и Екатерина Львовна. Разговаривать предстояло в центре комнаты без мебели, лишь с большими вазами по углам. Царица Савская мастерица мизансцен. Обстановка подчёркивала, что разговор предстоит сугубо дипломатический и в то же время приватный. 

— Я пригласила тебя, чтобы освободить от данного мне обещания. Как человек чести за всё это время ты его не нарушил. Но с тех пор обстоятельства изменялись не единожды. Я по-прежнему считаю, что поступила правильно, вмешавшись в твои отношения с моим сыном. Знаю, что он этого не оценил, и ты тоже. Но теперь уже это не важно. Прошло столько лет… Вы оба уже другие. Но мой сын лишь одна из причин наших разногласий. Предлагаю заключить перемирие. В твоём высоком нынешнем положении наша распря будет выглядеть, как вражда двух знатных родов и станет притчей во языцех. Можно представить, сколько грязи выльют на наши семьи наши враги, которых много и у тебя, и у меня. Нам не обязательно миловаться на глазах света, но и собачиться ни к чему. 

Ник смотрел на Екатерину Львовну с нескрываемым изумлением. Женщина, в какое время ты живёшь?! И что ты о себе возомнила?! Какие обещания? Какая честь? Ты о чём? Если у тебя климакс, то, причём тут я? Бред! Ник не знал, что ответить.

Екатерина Львовна по-своему расценила молчание собеседника, приняв это за глубокую задумчивость. Такая реакция её устраивала как добрый знак. Она решила смягчить тон:

— Понимаю, сделанного не воротишь. Но твой характер, твоё упрямство… Я не верила, что ты сдержишь обещание порвать с моим сыном. Да вот, всё обошлось, и даже к лучшему для тебя. Не скрою, к моему удивлению и не к радости. 

Интриги и не только Екатерины Львовны, оказались тщетными: кандидатуру Ника не удалось исключить из наградного списка. Впервые за десять лет в Военном Совете прибегли к голосованию, что само по себе событие уникальное. Предложение «повременить» прошло с перевесом в один голос. «Ну что же, тогда со всеми остальными тем более следует повременить» — категорически согласились Правители. Это означало бы крах компромисса достигнутого различными армейскими группировками в подковёрной борьбе. Переголосования не потребовалось. Унизительное положение, в которое поставил себя Военный Совет, укрепило слухи о том, что дни его в этом составе сочтены.  

Ник, о развернувшейся вокруг его персоны политической баталии, не знал, а то удивился бы. И дивился бы ещё больше, узнав, что голосовавшие за него, это люди, которые, как он считал, терпеть его не могут. Традиция отдавать должное, переступая через личное, в армии хотя и чуть теплилась, но не умерла. 

То, что Екатерина Львовна расписалась в своём бессилии нагадить — это приятно. Но она вывернула так, словно на «спасибо» заработала. Сумасшедшая!

Виктору, для друзей Вику, было 16, Нику 22. Их, поначалу лёгкая интрижка, переросла в бурный роман. Друзья говорили: «Никивики пришли»; «Никивики вчера надрались, даже захрюкать не смоги». Они хотели узаконить свои отношения и сделали бы это. Но Екатерина Львовна посчитала Ника плохой парой для своего сына. Дело лишь отчасти в сплетнях, которые ходили об избраннике Виктора. Наверняка половина из них — вранье. Родовитым всегда приписывали что попало, а уж сексуальное непотребство — так это обязательно. Екатерина Львовна считала Ника бесперспективным в карьерном смысле. Какой-то там учёный, пусть и в бойцовском статусе, не имел ни одного шанса войти во властную элиту, не смотря на своё происхождение. Науку лелеяли, но к власти яйцеголовых не подпускали на пушечный выстрел, как безответственно склонных к социальному экспериментированию. На самостоятельную карьеру сына, она ставку не делала. Характеру Виктора не хватало жёсткости и властолюбия. Он никак не мог определиться со своими талантами и увлечениями: сегодня поэт, завтра космонавт, послезавтра стоматолог. И не горел желанием тянуть бойцовскую лямку, что, впрочем, адекватно соответствовало церебральному тесту. В пару ему нужен человек амбициозный, твердо настроенный на военную карьеру. А уж Екатерина Львовна бы поспособствовала его беспрепятственному продвижению по служебной лестнице. 

Есть ещё кое-что, о чём и раньше мало кто знал, а к тому времени уже никто не знал. В девичестве Екатерина была дружна с матерью Ника. Как часто случается у девушек, чёрная кошка между ними пробежала из-за мужчины. Катенька влюбилась, а замуж за любимого вышла её подружка. Мать Ника была красавицей — этого из песни не выкинешь. Дурнушка Катя и ойкнуть не успела, как оказалась за бортом своих девичьих фантазий. Бывшая подружка, не понаслышке знакомая с аристократическими нравами, понимала, что приобрела смертельного врага, и ответила такой же взаимностью. 

Замуж Екатерина Львовна вышла через несколько лет после разразившейся душевной драмы, за человека которого не любила, а в последствие презирала. Муж, вечный ходок по мальчикам, жена для него формальность: совпали финансовые и родовые интересы семей — этого достаточно. Екатерина Львовна беспощадно посвятила себя карьере, между делом даже мужа дотянула до приличной должности в Интендантском управлении. И в награду, как в наказание, судьба подкинула ей Ника! Смириться с этим Львица не могла. Это не вопрос выбора.

Ник не сразу понял, откуда ветер дует. Его научная работа полетела псу под хвост. Подтасовка результатов исследований, непрофессионализм, нецелевое использование средств, и даже якобы доведение до самоубийства сотрудника — этот злачный букет обвинений мог легко превратиться в траурный венок. Подлость вчерашних коллег не укладывалась в голове, хотя удивляться нечему. Всё же казалось, что они лучше прочих и разных. Но набросились на Ника как свора голодных собак, хотя недавно были ласковыми и обходительными. Наука дело тонкое: здесь вот, циферка вроде бы не на месте, а здесь, вот, закон Хрена Редкина проигнорирован, а уж вот тут и вовсе… И так сколько душе угодно. Поди, докажи, что ложь, а что, правда! К честным учёным за экспертизой не ходят. Справедливости в науке не больше, чем в стае бабуинов, а то и меньше, а уж лжи — немерено! Только политики врут больше учёных Интриги, академические склоки, воровство идей — Ник старался держаться от всего этого подальше, но, как оказалось, неучастие не освобождает от ответственности. У белых одежд науки изнанка препоганая. 

Родовитые нередко выбирали научное поприще, но в нейробиологии Ник был единственным и на свою беду талантливым, что в научной среде поощряется, но не прощается, как смертельная обида. Команду «фас!» подала Екатерина Львовна. Что такое наука без поддержки власти? Тьфу! Растереть и забыть! К тому же, действительно, доколе можно терпеть удачливого в силу своей родословной аристократа! Научные авторитеты для него ничто! Гусь лапчатый! Пусть в светских салонах красуется. 

Не все предали Ника. Некоторые даже поплатились за свою верность, прежде всего науке. Остальных он попросил не вмешиваться: в отличие от них, ему было куда идти и на что жить припеваючи. Так Ник по своей воле оказался в строевой воинской части, но не по своему выбору. Екатерина Львовна постаралась, чтобы его загнали за край света. Для друзей Ника навсегда останется загадкой, почему он не воспользовался своими привилегиями: в выборе места службы родовитому бы отказать не посмели. А ему так было даже лучше — к черту на рога!

— Молчишь. — прервала затянувшуюся паузу Екатерина Львовна. — Я жду, что ответишь.

— Обещания — это пустое сотрясение воздуха. Честь? Среди бесчестья, это непозволительная роскошь. — ответил Ник. — У меня были свои причины расстаться с вашим сыном. 

Обещание Ника стало вынужденным. В разгар научной травли он получил видео, на котором Вик дурачился со своей собакой: они кувыркались, бегали вокруг газона. Вик смеялся. Отследить любое отправление, да ещё с возможностями Ника — задача не сложная. Но концов Ник не нашёл. А это всё равно, что адрес. И угроза. Словно неумолимый рок довлел над семьёй Ника и увлекал в свой водоворот судьбы близких. Видео открытка напоминала об этом и не оставляла выбора кто бы, и что бы за этим не стояло. 

— В остальном… — продолжил Ник, — Я уверен, что, таким как вы, не место в армии. 

Любое здравомыслие, если оно не отвечало интересам Львицы, она обращала против здравомыслящего. К сожалению, люди толковые, часто ведут себя бестолково и дают поводы расправиться с собой без особого труда. Влияние Львицы на кадровую политику в армии приобрело характер почти демонический. 

С лица Екатерины Львовны слетела, казалось, приросшая намертво царственная маска. Вмиг она стала злобной, молодящейся старухой. Сопляк объявляет ей войну! Из-за него она потеряла сына, но не поняла этого сразу. Виктор сказал, что никогда не простит… Думала, пройдёт… Юношеский максимализм и всё такое. Не прошло. На каждый её день рождения он присылает фотографию Ника. Что ж, война так война! Не на жизнь, а насмерть. 

— Опрометчиво! — Екатерина Львовна помолчала, словно собиралась с силами, и с ненавистью в голосе продолжила: — Твоя семья проклята! Ты проклят! Убирайся из моего дома! Ненавижу!

На улице Ник вздохнул с облегчением и лёгким движением плеч размял мышцы, словно вылез из тесной клетки. Удалось Львице разбередить старую душевную рану. О встрече с Виком он не думал. Рано или поздно от неё никуда не денешься. Раньше сознательно избегал. Несколько раз видел издалека. Однажды хотел даже подойти, но почему-то передумал, а потом узнал, что у Вика кто-то есть, значит, правильно, что передумал. И у Ника тогда, кажется, кто-то был. Говорят, что лекарство от старой любви, новая любовь. Если это так, то Нику с лекарствами не повезло. Мимолётные связи, групповички, необязательные отношения — сколько этого добра было! Наверняка найдутся те, кто теперь захочет поделиться своими воспоминаниями и впечатлениями. Ник сейчас — фигура медийная. Придётся потерпеть. 

В Стране Правителей интимная жизнь известных людей и, неизвестных тоже, компроматом не является. Власть в личную жизнь граждан не вмешивается. Простота нравов на звания, должности и карьеру не влияла, а вот аскетизм вызывал подозрение в маргинальности, в принадлежности к общественным организациям, дай волю которым, они «огнём и мечом» станут насаждать свои представления о морали и нравственности. Это бОльшее социальное зло, чем неизбежные издержки сексуальной раскрепощённости.

Дворец Царицы Савской находился в жилом районе Столицы. Мода аристократов на обособленность в предместьях давно прошла. Пешеходный уровень изобиловал зеленью, фонтанами, развлекательными автоматами, досуговыми забегаловками. Жизнь бурлила, искрилась причудливыми, зазывающими посетителей вывесками на письме «кряки», напоминающем иероглифы, понять которые можно только по движению частей их составляющих. Оттенки смысла зависели от цвета, хотя можно было без него обойтись. «Кряки» — в основном письмо электронной рекламы. Оно праздничное, весёлое, удобное для выстраивания разнообразных забавных картинок, и крайне непристойное, так как развилось из устного, уличного «кряки», который ещё называли распальцовкой. Электронные паблики использовали «кряки», когда хотели подчеркнуть приниженный простонародный стиль сообщения.

Внешняя лёгкость бытия отвлекла Ника от мизантропических мыслей. Человек, безусловно, мерзкая и гнусная тварь, достойная лишь презрения, но как же замечательно быть человеком! Радоваться небу, солнцу, иметь друзей, влюбляться, с удовольствием тратить время на всякую ерунду. Пожалуй, правы те, кто считает, что мизантропия — признак ума, а преодоление мизантропии — признак мудрости.

Время шло, а заказанный автобот, вероятно, заблудился. Ник хотел повторить вызов, но передумал: в атмосфере безалаберного безделья вдруг остро захотелось выпить чашечку кофе, наблюдая, как зритель, за театром жизни вокруг. Он сделал два шага в сторону ближайшей забегаловки. Это спасло ему жизнь. Трудно сказать насколько близко, но очень близко, потому что Ник почувствовал внезапный порыв ветра, мимо него пронёсся сигарообразный доставщик магазинной мелочовки и врезался в информационную стойку на площадке для автоботов. Взметнулся столб электрических искр под звук корёжущегося металла, запахло горелой электропроводкой. Чуть-чуть — и ошмётки тела Кавалера Ордена Правителей живописно украсили бы картину «несчастного случая».

Чашечку кофе Ник всё же выпил, наблюдая за происходящим. Вокруг места происшествия собрались зеваки. Странные люди! Им бы бегом бежать и со всех ног, куда подальше. Мало ли что ещё вдогонку может прилететь. Так нет! Они, любопытствуя, сгрудились вокруг искорёженной информационной стоки. Ещё бы! Будет о чём рассказать друзьям! Взбесившийся «доставщик»! Такое можно увидеть только фантастических фильмах о мафиозных разборках.

Первыми прибыли воздушные патрульные, на новых моделях «тарелок»: их транспорт действительно напоминал продолговатое блюдце, на котором стоял гибрид мини-челнока и мотоцикла. Ник обратил внимание на усиленное вооружение, более уместное в боевых условиях, чем в городских. К чему бы это, даже ещё в Столице? Следом подоспел и транспортный патруль. На просьбу офицеров разойтись, зеваки отреагировали с неохотой, расходились медленно, продолжая запечатлевать на коммуникаторы искрученную информационную стойку. В свидетелях нужды не было. Просмотрев видеозапись случившегося, отделив нужный фрагмент в файл, старший из офицеров, уверенно направился в сторону кафе, где Ник решил скоротать время.

Представившись, хотя особой необходимости в этом не было, так как личные электронные знаки бойца автоматически обмениваются информацией, офицер принёс формальное в таких случаях извинение за инцидент и сообщил, что результаты расследования будут доложены ему лично. Ник жестом показал на выход из кафе. Их общение излишне привлекало внимание посетителей.

— Я бы не хотел, чтобы моё имя попало в сводки новостей, да и вообще, в патрульные сводки. — обратился Ник с просьбой к офицеру.

— Понимаю… — ответил офицер. Указ Правителей и фотографии награждённых во всех пабликах с утра. — Но доложить о происшествии моя обязанность, тем более что такой человек как вы могли пострадать. Сегодня это уже третий случай с «доставщиками». Взбесились они, что ли? Никогда такого не было. 

Третий! Да, третий звонок судьбы! Не многовато ли для одного дня? Время не ждёт! Ещё несколько часов назад Ник не думал, что услугами офицера связи придётся воспользоваться так скоро.

Юрий ответил, как будто ждал звонка. И был в курсе случившегося: оповестил спецконтроль безопасности статусных персон. Ник пожалел, что не отключил свой идентификационный знак. Юрий согласился: накануне награждения внимание к инциденту нежелательно, переключился в режим правительственной связи и передал распоряжение патрульному офицеру. 

— Но служба безопасности… — вернулся к разговору с Ником Юрий.

— Стоп! — оборвал его Ник. — Им с руки рта не открывать. А нам — делать вид, что мы не понимаем, почему им это с руки.

Ника удивила скорость решения возникшей проблемы. Он ожидал волокиты. Электронная бюрократия в стране Правителей — страшная сила. Но какой простой офицер связи! Проще некуда. С правительственной линией под боком, как между прочим, а про игры службы безопасности с полуслова понял! Вероятно, об этом все паблики пишут? Как бы ни так!

Патрульный офицер с удивлением смотрел в свой коммуникатор, словно на диковинку: исчез файл видео и его рапорт, остался только вызов ремонтной службы. У него невольно вырвалось:

— Не знал, что такое возможно!

Ник разглядывал патрульную транспортную новинку, к которой они за разговором подошли.

— Да, боевая штучка! — оценил Ник. — Дай порулить!

— Исключено! — ни на мгновение не задумавшись, ответил офицер. — А вот, подвезти могу. 

С ветерком, аки на птице небесной, Ник был доставлен домой. Но радость от полёта быстро пропала: в апартаментах его ждал Михалыч, как туча мрачен.

— Не нуди. — нарушил молчание Ник.

Михалыч, во внешнем мире, производил впечатление милейшего человека. Замечательный, умный собеседник, склонный к поиску компромисса даже при диаметральном расхождении взглядов. Бесконфликтный в той степени, в какой это возможно без ущемления личных интересов. Короче, не бабуин, которыми изобиловало общество. Двери Большого Света для него распахивались настежь, тогда как перед прочими денежными тузами они захлопывались. Это, не смотря на то, что в кругу финансовых воротил Мыхалыч был даже больше свой, чем в аристократической тусовке. Секрет прост. Взаимное сословное чванство — дань традиции. За этой ширмой тесное переплетение интересов большого бизнеса и аристократии. Роль посредника, о которой судят по результатам, Михалычу удавалась замечательно. К тому же, как не приласкать завсегдатая ужинов у Правителей? «Завсегдатайство» сильно преувеличено, но дружеские отношения с Правителями — это факт. 

На самом деле Михайлович одинаково презирал и аристократов, и финансовых магнатов. И у тех, и у других, жажда наживы давно попрала в них всё человеческое. Честных капиталов не бывает. Своих клиентов он ранжировал как средства для достижения той или иной цели: этот — годится для банкротства; тому — нужно помочь укусить чужой пирог  так, чтобы его за это сожрали, при этом и у того, и у другого до последнего момента он ходил чуть ли не в искренних друзьях. Такие же акулы как Михалыч по достоинству оценивали коварство противника. Они лишь изредка показывали ему финансовые зубы и прочие атрибуты своей силы, но в открытый бой никогда не вступали, потому что это привело бы к взаимным увечьям на радость мелкой рыбёшки. 

По роду своих занятий Михалычу не приходилось сталкиваться с порядочными людьми. О том, что такие есть, он, разумеется, слышал. Одного порядочного он даже знает, и даже его в детстве порол ремнём, чтобы эту дурь выбить. Не получилось. Всё-таки кровь рода что-то да значит. Над обвинениями в порядочности, в излишнем благородстве Ник хохотал. Науку Михалыча он крепко усвоил: жить в клетке с бабуинами можно только по бабуински. Да, бывало, давал слабину, но лишь для того, чтобы окончательно не оскотиниться. 

— Они к чему-то готовятся! — наконец заговорил Михалыч. — И это очень серьёзно, Коля!

Последнее время Михалычу в повсюду чудился заговор. Может быть, это возрастное?

— Они, это кто? — в который раз спросил Ник, не ожидая внятного ответа.

— До паранойи мне далеко. Не сомневайся! — ответил Михалыч. — И не насмехайся над старшими! А то взял моду! Не посмотрю, что ты Кавалер сраный! На рынке черт знает что твориться! Они хотят обанкротить Фонд, не иначе.

Обанкротить Фонд Правителей — это всё равно, что Страну обанкротить! 

— Фонд — это, прежде всего, армия. — продолжил Михалыч. — Им нужно недовольство в армии. Ты уверен, что бойцы не выступят против Правителей?

— Сдурел, что ли?! — возмутился Ник. — Бойцы без Правителей — вооружённая шобла! Кто я без Правителей? Никто! Михалыч...

— Понимаю. — ответил Михалыч, соглашаясь, что слегка перегнул. — Но если без лирики... Такие благородные, как ты, всё и просрёте!

— Если так серьёзно, иди к Правителям. — удивлённый настойчивостью Михалыча, предложил Ник.

— Глупости! Деньгам «смирно!» не скомандуешь. — не согласился Михалыч. — Деньги барометр и сейчас он показывает на бурю. Не в деньгах дело, а в людях. Я должен сказать: господа Правители, ваши финансисты сошли сума! Меня же сумасшедшим и объявят. Может быть, как раз наоборот, они поступают мудро, потому что знают больше, чем мы. А я не сдурел, как вы, молодой человек, позволили себе выразиться. 

Если бы у Михайловича была инсайдерская информация не финансового свойства, а, например, о грядущем землетрясении, о падении метеорита на Столицу, или о внезапной перемене власти, то на рынке он действовал бы так же, как неизвестные «они», укрывшиеся за подставными компаниями. Кто-то достоверно знает, что кроется за ползучей атакой на Фонд. 

— У меня перед финансовой непогодой интуицию ломит. — продолжил Михалыч. — А тут ещё твоё кавалерство, будь оно трижды неладно. В политической заварушке с тебя первого начнут. В этом ты, надеюсь, не сомневаешься? 

— А с утра поздравлял! — насмешливо упрекнул Ник.

— Так то ж с утра! — насмешливо ответил Михайлович. — Да и не хотелось тень на плетень наводить. Сегодня последний день на бирже перед праздником. Посмотрел на закрытие сделок и ойкнул. Ты всё равно не поймёшь. Поверь на слово. 

— Ты прав, с утра это было с утра. — согласился, думая о своём, Ник. О происшествии с «доставщиком», он решил не рассказывать. — План "Цитадель"? Ты ведь к этому клонишь.

Михайлович утвердительно кивнул головой.

— Мы с тобой давно живём как в цитадели. — продолжил Ник. — Ты знаешь, сидел я сегодня в кафе, и за чашечкой кофе наблюдал жизнь вокруг. Так хочется плюнуть на всё... Устал. Пожить бы просто, безалаберно, радоваться небу, солнцу, любовным приключениям!

— Как же! Ты ж у нас человек чести. — не поддержал лирическое отступление Михайлович. — Быть как все, ты не способен. Так вот из огня, да в полымя и прыгаем! 

— Чести?! — воскликнул Ник. — Я свою офицерскую честь заложил и перезаложил уже и не вспомню сколько раз! Ладно... 

План «Цитадель» — это особый режим личной безопасности, дополнительные меры по защите собственности, переход на резервные финансовые каналы жизнеобеспечения. В тотально электронной стране трудно спрятаться, но можно, а вот появиться из ниоткуда — нельзя. Поддельные и фальшивые документы годятся только в самых примитивных случаях и не более чем на один раз. Часть общего плана — проект «Фантом» Это выращивание электронных личностей, которые как бы живут, трудятся, или бездельничают, оставляя следы о себе на бессчётных серверах учёта всего и вся. Это ни какая-то специальная слежка. Удобно жить в стране, когда ни для чего не требуется никаких отдельных справок, где подлинность личности со всеми вытекающими правами, обязанностями и привилегиями устанавливается в считаные мгновения. Слежка и контроль — неизбежные издержки бытового и общественного порядка. В Стране Правителей, нет какого глупца, который думает, что Служба безопасности этим не пользуется. Иначе она и себя бы не смогла обезопасить. В целом, понятие экономика ушло в прошлое. В эпоху цифрономики каждый человек и всё общество живут, словно в стеклянном доме. Казалось бы, это идеальный инструмент контроля поведения людей. Так да не так. Люди не идеальны, как те за кем наблюдают, так и те, кто наблюдает. При желании и неисчерпаемой смекалке создать иллюзию прозрачности пусть и не запросто, но можно. Поддельные личности, поддельные документы, махинации с базами данных и отчётными документами, фиктивные фирмы, воровство электронных денег — всё как всегда, как было и как будет при любой технологии. Когда-то считалось, что невозможно обмануть видео систему идентификации. К счастью, это оказалось не так, а к несчастью её сбои приводили к подчас небезобидным курьёзам.

Поддержка социальной достоверности фантомности обходилась недёшево. Но зато в кризисные моменты можно менять электронную личность, как перчатки. За фантомами числилась реальная собственность, источники дохода позволяли им вести безбедную жизнь. Это важно. В мире электронных денег оставить человека без гроша — это как одну кнопку нажать.

Рассказав об офицере связи в Канцелярии Правителей, Ник распорядился:

— Проверь его. За семьёй пусть понаблюдают. Учти, что им могут потребоваться фантомы. Если семья на крючке... Непосредственно служба безопасности вряд ли так подставится. Значит, через охранную фирму действуют. Наблюдателей ликвидировать, фирму обанкротить, хозяев тоже в расход. И не нужно скрывать, что это привет от меня. 

— Хочешь взбесить... — усомнился Михайлович.

— Он уже взбесился. — не дал договорить Ник. — Фирмачи должны знать, что разговор с ними будет короткий. Работодатель и ангел хранитель палец о палец не ударит, чтобы их спасти. Привлеки бандитов, а то эти социальные вампиры скоро мне на шею сядут со своими косяками. Отдачи от них ноль. Как там наши шпионы?

— Пожалуй, они уже не наши. — ответил Михалыч. — Шпионы масть такая — кто больше платит, тот и бос. Платить за ту ерунду, которые они приносят, мне надоело. Не хочу соревноваться с теми, кто платит им за то, чтобы они эту ерунду мне приносили. Но при случае, обязательно припомню. А связному ты веришь?

— Не знаю. — честно ответил Ник. — Шпионы у нас действительно жиденькие. От них сейчас толку не будет. Если мне придётся скрыться, не паникуй. Пока сам не скажу тебе, что помер, никому не верь.

— Коля! — Михалыч собирался с мыслями.

— Мы с тобой знали, что это время наступит, и готовились. — опередил его Ник. — Твою интуицию ломит, а моя молчит. Значит, жить будем. 

Ещё раз прошлись по плану, уточнили детали. Закончили разговором почти о традиционном.

— Знаю я, как ты стресс снимаешь. — ответил Михалыч. — Опять с каким-нибудь оболтусом схлестнёшься! На каких помойках ты их находишь? А я тебе о приличном парне говорю, из приличной семьи. Необязательно сразу секс. Познакомитесь...

— В другой раз. — закрыл тему Ник.

Оставшись один, Ник хотел было по привычке посмотреть новостные паблики, но вспомнил, что, наверняка, Указ Правителей о высокой награде опубликован в каждом из них с фотографиями, комментариями и рассуждениями о достоинствах и недостатках новоиспечённых Кавалеров, как попросту назвали удостоенных редкого Ордена Правителей. Последний раз он вручался шесть лет назад. А молодость Ника — это вообще запредельно сенсационно. Исторический прецедент! Ник не ошибся. Всё внимание действительно обращено на его персону, ко всему ещё и внешне привлекательную, в отличие от прочих персон, про которых язвительный журналист сказал: «Смотрю на их лица, и вижу на них проступившие пороки нашего времени!». 

Свобода слова в Стране Правителей ограниченна лишь запретом пропаганды религиозности. Паблики преимущественно личные. Регистрации не требуется. К счастью, понос публичного словоблудия виртуальный, иначе Страна давно бы покрылась толстым, смердящим слоем информационных помоев. Зерна здравомыслия в этой навозной куче — явление редкое.

Умные люди свободой слова не злоупотребляют. Но и у дураков хватает ума сообразить, что, например, о Правителях следует говорить осторожно, а так же негоже сильно распускать язык, когда речь идёт о сословии бойцов, хотя, не обобщая, о конкретных персонах позлословить не возбраняется. Бизнесмены, аристократы, первородные — это пожалуйста! Но с них как с гуся вода, сколько дерьма не вылей на их голову. Поэтому паблики обычно с наслаждением терзают выборные органы самоуправления и нередко доводят дело до их переизбрания, и даже до Суда. Власти напрямую в общинную демократию не вмешиваются. За неукоснительным соблюдением Принципов следят Советы бойцов. Общеправовое поле контролируется Коллегиями Судей. В выборность судей не вмешиваются даже Правители: они сами себя в этом ограничили. На оставшейся лужайке прав и свобод резвится Самоуправление. Мечты о парламенте дважды в истории Страны Правителей оборачивались кровавыми гражданскими войнами, в которых мечтатели потерпели поражения, но сокрушить идею Республики окончательно и бесповоротно, не удавалась. Её призрак то и дело отравляет ядом революции извращённые умы социопатов.  

Углубляться в паблики Ник не стал. Смотреть на себя, читать о себе всякие глупости — это ужасно! 

Обсуждая с Михалычем цетадельные мероприятия, Ник первым делом назвал обеспечение сохранности семейного архива. Он дороже денег. В нём история рода. Вспомнив, что давненько не копался в семейном альбоме, сварганив косячок с гашишем, поудобней устроившись в кресле, он приступил к просмотру. 

Опция «в случайном порядке» выдала фото, которое Ник называл «разведчики на отдыхе». В казарме на кровати сидит щуплый Святой Егорий, играет на гитаре, на полу у его ног устроился его любимый и смотрит на своё чудо с обожанием, в полукруг — разведчики: кто стоит, кто сидит. Прадед был фотографом-художником. По его внешности этого не скажешь, да и не знал никто. Он фотографировал, но только жене показывал. После его смерти необыкновенный клад открылся. Детина умел подглядеть момент. Снимки редчайшие и удивительно добрые. Войну он не снимал. В войне жизни нет. Про разведчиков на снимке рассказал дед. Про каждого. Он среди них вырос. После геройской гибели любимого, Святой Егорий, дал свой последний концерт, который назвали «Любовь» и ушёл в историю. Больше его никто не видел. «Любовь» — пронзает добротой, светом, стремлением к счастью. В юношестве Ник как-то под настроение даже расплакался, когда слушал этот концерт. Удивительно! Они жили в страшное и жестокое время: дед называл разведчиков машинами для убийства. Но о каждом из них говорил с нежностью, припоминая забавные истории из своего детства. Разведчиков считали беспощадными. А дед говорил о них как о простых людях, которые, стремились к счастью, любили и погибали друг за друга.

Вторым выпал снимок деда. Он младенец на руках у Хранителя, рядом Собиратель. За спиной Правителей прабабка Валя, видна только её голова. Рассказы о ней, как о разных людях. Любящая жена и мать, и женщина-гром, на счету которой лично убитых ей врагов, как говорили, без счету. С Правителями она общалась запросто. Им это нравилось. На снимке кажется, что она вот-вот покажет над головами Правителей рожки. Озорница. Правители на снимке не такие величественные, как на Портрете, но зато более обаятельные. Особенно Хранитель. Его называли «ПрЫнц». По его лицу не скажешь, что это хладнокровный, расчётливый и беспощадный человек.

Потом был дед в новенькой бойцовской форме. Он пытался придать выражению своего юного лица внушительную важность. Но у него это плохо получилось. Снимки сменяли друг друга, настраивая на сентиментальный лад, гашиш приятно расслаблял. Себя в младенчестве и вообще себя Ник пролистывал. Родители… Папочка и Мамочка! Даже повзрослев, Ник всё равно их так называл. Папа и мама — это казалось грубым. 

Мамочку в девичестве почему-то считали ветреной. Из-за её красоты писаной. Богиня! Но она оказалась однолюбкой. Мужчины кроме папочки её не интересовали. В быту это проявлялось, как непроходящее стремление нравится мужу во всём. Покупая продукты, она спрашивала у маленького Ника: «Как ты думаешь, папа будет это есть?». Примеряя новое платье, думала: «А ему это понравится?». Приходила в детскую и говорила: «Папа сегодня хмурый. Давай его развеселим!». «Развеселение» папочки — самые яркие детские воспоминания Ника. 

Судя по скупым репликам деда, папочка верностью не отличался. Но это изменилось, когда в доме появился Михалыч. На снимке тех лет, это молодой, стройный, вихрастый и сексуальный парень. Куда всё деётся! Сейчас от его былой привлекательности и следа не осталось. Дед встретил Михалыча в штыки и даже запретил ему общаться с внуком, но постепенно смирился, тем более что совпали их взгляды на проблему воспитания шкодливого ребёнка. Смирилась и мама: лишь бы папочке было хорошо! Всё это Ник понял лишь повзрослев. 

Первые осознанные проблески воспоминаний Ника — гарнизон. Не удивительно, когда мать и отец бойцы. Мама не хотела оставлять сына ни с кем даже ненадолго, тем более что заведовала медсанчастью. Уже взрослым, переступив порог казармы, Ник, родной запах почувствовал, к слову, ничуть не благоуханный. 

Медики в армии — это элита в элите. Это люди, которые прошли самый сложный как церебральный, так и социальный отбор в обществе Страны Правителей. Самое совершенное медицинское оборудование, даже при высококвалифицированном его обслуживании, и глубочайшие научные знания человеческого организма мало полезны без целителя по призванию. Выучиться на медика можно, но стать медиком нельзя, можно выучиться на мага и волшебника, но стать магом и волшебником нельзя. Нужен особый дар. 

В процессе становления Страна Правителей прошла через период, когда врачами становились шарлатаны, садисты, беспринципные научные экспериментаторы, человеконенавистники. В медицину их влекла безнаказанность, броня корпоративности, спайка с преступным фармацевтическим бизнесом. Именно они встали преградой внедрения церебрального тестирования на основе цитоархитектонической карты мозга. Их поддерживали политики, справедливо опасаясь, что будут выявлена их полная профнепригодность. К счастью они проиграли. Правители того времени не отступили от своего решения, несмотря на беспрецедентную травлю сторонников реформы, которых, закоренелые в своей никчёмности, но маститые светила медицины, обвиняли в лженаучности, шарлатанстве и стяжательстве. Реформу провели жёстко. Противники нововведения скатились до подлогов, фальсификаций и вредительства, поэтому без казней не обошлось. «Не оставляй за своей спиной человека с ружьём. Не надейся, что оно заряжено холостыми патронами. Не сомневайся в том, что когда-нибудь оно выстрелит» — это одна из идеологем Страны Правителей. Увы, бескровных реформ, чего бы это ни касалось, не бывает. 

Через несколько лет после кровавой бани, которую в народе назвали «делом врачей-вредителей», когда были подведены итоги первого широкомасштабного обследования, результаты оказались шокирующими. Две трети специалистов в различных сферах деятельности, в большинстве случаев искренне, посвятили себя занятиям, к которым по своей природной склонности мало пригодны. Наиболее адекватными в этом смысле, оказались только уголовники, мошенники и аферисты. Трагически расхлёбывали кашу судеб несколько десятилетий, но до сих пор, хотя сменилось уже два поколения, нет уверенности, что расхлебали. Не оправдалась первоначальная надежда, что церебральное сито повлияет на смягчение нравов, потому что каждый будет заниматься своим делом. Ничуть не повлияло! Скорее наоборот. У каждого человека своё представление о своём призвании и чаще всего оно не совпадает с его реальными способностями. Тот, кто ему на это укажет, враг. Ранжирование углубляет раскол между людьми, возносит одних, и умаляет других. Но для страны, в которой социальное неравенство священно, это принципиального значения не имеет. Если в обществе не преобладает насилие над личностью, оно нежизнеспособно. Но справедливо и другое: если личность не сопротивляется, то деградирует популяция в целом. Социальная конфликтность — это нормальное состояние общества. Без преодоления, нет развития. 

Здоровье нации, как и её расовая чистота, важные факторы в межвидовой борьбе за выживание. Будущих медиков отбирают придирчиво, обучают бесплатно, потому что простой семье денег на такое обучение своих чад и за сто лет упорного труда не накопить. Это не благотворительность. Это неизбежные издержки. К военной службе привлекали самых одарённых, снисхождение делась младшему персоналу, но всё равно с учётом явной предрасположенности к профессии. Результаты оправдывали ожидания, попутно благотворно влияя на судьбы людей. Редкий случай совпадения интересов личности и общества. 

Один из высокопоставленных пациентов, друг семьи и частый гость в доме, однажды сказал Нику: «Твоя мама, волшебница. Она добротой лечит». Для двенадцатилетнего мальчишки слова сурового генерала показались странными. В волшебство Ник уже не верил, а о том, что злых больше, чем добрых, лишь смутно подозревал. Он видел на мир глазами своей любимой мамочки, мамочки ангела и никак не иначе. Чему тут удивляться? Понимание того, что ангельские одежды не мешали его родителям без пощады относиться к врагам — пришло позднее. Идеологическая зашоренность, жестокость — можно и так сказать. Они свято верили, что абсолютная власть Правителей и заложенные в неё Принципы — единственно возможный цивилизационный путь. Борьба за выживание расы бескомпромиссна. Обычное дело, что светы к животным относились лучше, чем к идеологическим противникам, не говоря уже о представителях иных рас. Это враги, а врагов истребляют. Недруги считают, что вселенная вопиёт от злодейства светов. На то они и недруги. Дать слабину значит поставить под угрозу своих любимых и близких, их и своё будущее. Мирное сосуществование рас — утопия, опасная и непростительная. 

Война — естественное состояние Страны Правителей. Одна Земля — одна раса. Этот основополагающий лозунг — метафора. Земля, не отдельная планета, а часть бОльшего, рассуждать о котором занятие пустое: туда людям доступа нет. Знание о своём незнании — это мудрость, которая приводит учёных в отчаяние. Но социуму в целом это не мешает жить и развиваться. Больше, чем смыслы, важны стратегические цели, простые и понятные. Война — средство. Цель — установление единого и единственного мирового порядка. Война за мир во всём мире! Серая смерть уничтожила большую часть человечества, его неправильную, не способную к дальнейшему развитию часть, разрушила до основания древнюю, погрязшую в ложных смыслах цивилизацию. Теперь, для простоты, её называют допотопной. Потоп действительно был, но не всемирный и много позднее, довершив начатое Серой смертью. Новая цивилизация идёт по новому пути. 

Споры с официальной идеологией не возбраняются, и более того, ожесточение оппонентов порой доходит до драки. Ника такие сцены в пабликах забавляют. В суть разногласий он не вдаётся. На конструирование согласия в обществе они не влияют. Наивно предполагать, что какие-либо сколь угодно убийственные факты и аргументы могут повлиять на идеологию, которая обеспечивает людям комфортный уровень жизни, не всем, разумеется. На всех справедливости никогда не хватает! Лёгкое раздражение по этому поводу, на самом деле способствует стабильности: идеология подсказывает, как не попасть в число изгоев. Кому хочется оказаться крайним, неуспешным, или козлом отпущения? Эффект присоединения к большинству действует исподволь, как добровольный выбор, но шаблоны поведения задаёт меньшинство. Для социальных конструкторов это азбучная истина. Обезьяне, украсившей себя цветочком, очень скоро начнут подражать её подружки. Люди точно так же подвержены подражанию и не только в мелочах. Вопрос лишь в том, какое меньшинство на сцене жизни следует поддержать, а какое низвергнуть в прозябание. Пример, антипример, стимул — дрессировка людей мало отличается от дрессировки животных. Разумность не защищает от манипулирования. Стадный инстинкт — это область неосознаваемого Надёжное и социально активное двадцати процентное меньшинство вполне управится с большинством. Конечно же, лозунги должны быть в рамках общечеловеческой привлекательности: например, весь мир насилья мы разрушим. Аргументы не нужны, более того, вредны, потому что требуют усилий для восприятия. Соответствующую реальность формируют не факты, а их интерпретация и чувственное восприятие. Мыслить критически, аналитически и логически умеют единицы и то, лишь потому, что этому научены. Естественный мозг этого не умеет. Нужно только следить, чтобы оппоненты не перетащили одеяло на себя и не воспользовались тем же оружием. Они обязательно злодеи и на завтрак едят младенцев. Враг должен быть конкретным. Инопланетяне, которых никто не видел, для этого не годятся. Куда и за кем пойдёт стадо, зависит не от стада.

Дом Ника частенько становился чем-то вроде политического кружка единомышленников. Сейчас он понимает, что это были посиделки махровых консерваторов единомышленников, но все же споры относительно текущего момента случались. Ника специально не прогоняли, нужды не было: он сбегал сам. Скука ведь смертная! Но кое-что запомнилось. Например, мамочка порой напоминала гостям в застольной беседе: «Господа, человеческий мозг ленив. Простым людям нет дела до ваших теорий». В такие моменты Ник чувствовал себя простым человеком, быстро расправлялся с едой и был таков!

Родители… Они погибли вскоре после праздника четырнадцатилетия Ника. Драгоценный медальон из их рук он успел получить. Ник почти год разговаривал с трудом, на вопросы к нему отвечал скупо, односложно. Первое время ревел по ночам. Ник дал себе слово, что непременно станет бойцом и отомстит. Кому? Это больной вопрос. Несчастный случай с людьми такого ранга и близкими друзьями Правителей? В это Ник не верил. Один из тех, кого он считал причастным к несчастью своей семьи, стремительно стал главой Службы Безопасности: бывший подчинённый отца, вхожий в их дом, по убеждению Ника, предал своего командира.

Дед и Михалыч заменили Нику родителей, да ещё верная прислуга стала ему семьёй. Например, Егоровна. Ей бы на заслуженный отдых, так нет. Как же Николушка без её стряпни останется? Поваров нынче не сыщешь, да те, что найдутся, хуже пищевых автоматов! И за хозяйством смотреть некому. Молодёжь нынче, оторви и брось! 

Дед умер. Остался Михалыч и его семья. О внешних угрозах Ник поначалу не думал, не понимал, какой он подарок для различных прохиндеев. Опекуном официально назначили двоюродного дядю, который хотел было запустить руку в наследство Ника, да Михалыч остановил решительно: «Убью!». Одёрнули и Правители. А персональную ответственность за безопасность подростка возложили на… Главу Службы Безопасности! Ирония судьбы, или продуманное решение Правителей? Тайна смерти родителей не давала Нику покоя. Так стали непримиримыми врагами высочайший сановник страны и дерзкий юноша, сказавший ему в глаза всё, что о нём думает. В ответ Ник услышал: «Ты ошибаешься! Не буду разубеждать. Не поймёшь. Но советую тебе оглядываться… даже на свою тень». 

У претендентов в касту бойцов бесшабашная юность заканчивается в 17 лет. В этом возрасте проводится первичный отбор соискателей на место в социальном лифте. Начальный этап — церебральный и генетический тесты. А справедливо ли это? Тому, кто задаётся таким вопросом, не следует даже пытаться искать своё место в жизни. Оно ему уготовано — на помойке. В Стране Правителей только так и никак иначе: биологические особенности решающим образом определяют судьбу человека. Не титульная расовость отсекается категорически, даже если все остальные параметры позволяют предположить выдающие способности кандидата. Он всё равно получает «чёрную метку», лишающую права на выбор образования и профессии — только неквалифицированный труд. Дружбы рас никогда нигде не было и не будет. Другой народ — это всегда нож в спину. Биологическое, расовое и социальное неравенство — фундаментальные принципы Страны Правителей.

Начальный этап решающий, но лишь начальный: претенденты в бойцы проходят много тестов, прежде чем получают окончательное предложение. Обычно, это один человек из примерно пяти тысяч. В очередь на тестирование записываются за год. Единственная привилегия семьям бойцов — их дети проходят без очереди. Увы, для строения мозга генетическая наследственность — это дело десятое, о то и вовсе сотое. ДНК в основном — это кладезь наследственных заболеваний и предпосылок к разнообразной патологии. Утверждение спорное. 

Генетиков Ник сравнивал со слонами, которые бьют тарелки в посудной ДНК-лавке, надеясь найти правду жизни. Работая в проекте «Большой мозг», он задал специалистам простой вопрос — могут ли случайные мутации привести к потере контроля над искусственно созданным организмом? В ответ получил, что ничего не понимает в мутагенезе, и что с отредактированной, пусть и человеческой ДНК, ничего подобного случиться не может, или, по крайней мере, вероятность этого ничтожна мала. Если бы! Но скромный научный ранг вчерашнего студента не позволял спорить с маститыми генетиками. Ник сомневался в вероятностной картине мира, он верил в мир возможностей, которые либо переоценивают, либо недооценивают. Биохимия мозга, казалось бы, изученная досконально, богата сюрпризами, которые вынуждают переосмысливать прошлые знания. А геном в целом, если рассмотреть его как компьютерный код, написан программистом троечником, который, поспешно исправляя свои ошибки, наставил кучу ненадёжных и сомнительных заплаток. Но не это главное. Ник не верил во внесознательное, или подсознательное, кому как угодно. Но он не без основания предполагал: есть нечто вне мозга, с чем мозг связан, и это нечто возможно целый мир, о котором мы ничего не знаем, но он влияет на мозг. Душа? Нет. И не загробная жизнь тоже. Может быть, более глубокий уровень реальности, скрытый от нас. ДНК, для выращивания Большого мозга, выбрали случайным образом из взятых у научных участников проекта, в том числе и у Ника. Это обстоятельство позабавило. А что если Столицей нынче рулит Большой братишка Ника? Чем черт не шутит! Есть и вероятность, и возможность. Ох, кое-кому тогда не поздоровится!

В гражданском обществе нет иллюзий о том, что такое Боец с большой буквы. В идеале — это прирождённый высокоинтеллектуальный убийца. Его профессия — не защищать. Его профессия — убивать. Гражданские законы на бойцов не распространяются, они несут ответственность только перед Правителями и Судом чести. Статус бойца — высший социальный статус, стремление к которому, первый признак правильно воспитанного молодого человека. Социальные инстинкты формируются в молодости, в том числе вколачиваются и розгами, если это требуется. Послабления в воспитании чреваты в дальнейшем прозябанием любимых чад на обочине жизни. Родовитые семьи — другая история, но это всегда потомки бойцов. Как правило, они первые в списке претендентов на высшие должности в гражданском самоуправлении, если только не занимают высшие строчки в списке богатеев. Состояние более миллиона золотых николаек, закрывает путь к власти, закрывает настолько, что даже с самым мелким чиновником бизнесмен имеет право общаться лишь в присутствии свидетелей. Особая статья — наследники Первородных. Привилегии, данные их предкам Собирателем и Хранителем, не могут быть отменены никем и никогда. 

Отсеивание на вспомогательных этапах тестирования не означает поражения: не всем на роду написано стать бойцами. За похвальное стремление к идеалу, общество вознаграждает соискателей своей заботой. Результат тестов — это не просто ворох документов. Это пропуск в большую жизнь с рекомендациями по выбору не воинской судьбы. Для тех, кто последует рекомендациям, открыты двери лучших учебных заведений, самые перспективные получат финансовую поддержку от Фонда Правителей. Увы, не все прислушиваются к научно обоснованным советам. К сожалению, люди склоны занимаются не свои делом: не писатели пишут, не художники рисуют, не артисты обивают пороги театральных студий, посредственности мнят себя талантами. Но в любом случае, добровольно прошедшие биологическое и последующие тестирования, предпочтительнее тех, кто отказался от этих процедур, считая их унижающими человеческое достоинство. В Стране Правителей право выбора уважается свято. Иногда люди не учитывают последствий своего выбора. Тогда им напоминают, что в Стране Правителей никто и никому ничего не должен. 

Для Ника стало бы трагедией поражение на старте взрослой жизни. Иначе как бойцом он себя не мыслил, и это естественно: родители, близкие родственники, обстановка и атмосфера его детства — служение Правителям. 

Все испытания Ник прошёл успешно. После смерти родителей, он посвятил себя подготовке к будущим бойцовским будням. Именно тогда он научился просыпаться за мгновение до звонка будильника, терпеть боль, тренировал наблюдательность… И много чему ещё научился, исходя из своих представлений о боевых навыках. Когда Ник в одной из анкет ответил, что владеет элементами бесконтактного боя, ему не поверили. Эта техника требует зрелой психики и очень избирательно кому доступна. Высокая комиссия с удовлетворением подтвердила честность юноши. Но рекомендации оказались неожиданными. Нику предложили заняться ведомственной наукой. Не думал — не гадал! Да, учёба в школе давалась ему легко, настолько легко, что он её даже не замечал. Но это школьные знания. Цена им невелика. Публичные дискуссии о содержательной нищете школьного образования велись десятилетиями, но мало что менялось. И вдруг в науку! Даже крохотной мыслишки об этом никогда не было.

Спорить с Высокой комиссией Ник не стал, лишь выторговал себе право факультативно поступить Школу боевых пилотов. Полет — это из глубины детства. Ник так часто летал во сне, что непроизвольно научился провоцировать эти сны. К тому же, ему очень нравились лётные петлицы с драконами. 

Теперь, издалека, казалось, что годы учёбы промелькнули быстро. Но тогда они казались бесконечными. Специализацией Ник выбрал нейробиологию и церебральное тестирование. На удивление, это научное поле только издалека выглядело основательно вспаханным. Кроме того, крупным специалистом в этой области была его мамочка, которая последний год возглавляла инспекцию по контролю над региональными органами церебрального тестирования… Стоп! Чем дальше от прошлого и ближе к настоящему, тем банальнее и скучнее.

Вынырнув из воспоминаний, Ник бултыхнулся в джакузи: из-под гашиша – это замечательно. Потом сидел на балконе, тупо уставившись в ночное небо, воображая, что это зрелище навевает мысли о вечном. Ни фига! Думалось о земном. Всё же приятно, когда тебя награждают, что уж лицемерить. Приятно чувствовать себя самым бабунистым бабуином! Сейчас, прямо с этого балкона, он может нассать на весь мир. Вот она, всепобеждающая сила животного сознания, которая никогда не обманывает: жрать, совокупляться и доминировать – вот твоя суть. Всё остальное — иллюзорные игры разума.