В каждой спальне должен быть шкаф

От автора: пожалуйста, если вы скачиваете историю для чтения, не забудьте вернуться на queerion.com и поставить плюсик, если история вам понравилась. Поддержите автора - вам мелочь, а мне очень приятно.

Часть первая, в которой не фигурирует ни единого шкафа 

Фрэнк ещё не проснулся толком, но руки его всегда сами знали, что делать. Он повернулся на бок и потянулся, нашаривая горячее тело рядом под одеялом. Вот гладкая спина, чуть выпирающие лопатки и бугорки позвонков, едва ощутимые под пальцами, когда он, не раскрывая глаз, вёл по ним ладонями.

Было сонно, сладко и так хорошо. Дэвид ещё спал, лёжа на боку, не шевелясь и дыша подозрительно ровно. Вполне возможно, он не мастер притворства, и на самом деле ещё спал. Фрэнк предвкушающе расплылся в широкой улыбке, носом ласково закутываясь в тепло его кожи, в приглушённый запах ментоловых сигарет (которые Дэвид не любил, но других вчера в магазинчике на углу просто не было), в белую гладкость родной спины. Одну руку он по-хозяйски оставил на чуть выпирающем холме лопатки, словно там её законное место, а второй, скользя по мягкому боку, выплыл в районе низа живота и неспешно забрался пальцами в завитки жестковатых волос.

И даже если Дэвид правда ещё спал, его плоть давно проснулась, и этот факт заставил Фрэнка тихо хмыкнуть в нежную кожу шеи. Он тесно прижался животом и бедрами, перенимая тепло и делясь своим, начиная медленно и нежно гладить совершенно затвердевшую эрекцию ладонью. И, боже, как же это было приятно!

— Чёртов доставучий извращенец, — тихо прохрипел немного погодя Дэвид, заразительно зевая. Он почти не поменял своего положения, лишь тихонько начал подаваться бёдрами Фрэнку в ладонь, показывая своё истинное отношение к происходящему.
— Именно так, детка, — промурлыкал Фрэнк, а затем, как по команде, зевнул следом и улыбнулся. Нехитрые ласки давно разбудили его, и он с удовольствием отметил, насколько же рельефная и приятно упругая задница у его парня. Даже спустя столько времени он до сих пор думал о Дэвиде «мой парень» с замиранием сердца.

Дыхание Дэвида становилось всё тяжелее, он с каждым разом сильнее толкался в руку. Фрэнк, чувствуя его состояние, попытался оставить хоть какой-то след на белом холсте плеча — но вместо укуса вышло только смазанно поцеловать: кожа Дэвида всегда была настолько гладкой, что не поддавалась ни губам, ни зубам.

Фрэнк снова улыбнулся своим мыслям, оставив попытки и прислонясь к шее лбом, набирая темп.

В комнате всё ещё стоял сумрак, и хоть сквозь мельчайшие ячейки плотных штор уже пробивались солнечные лучи, Фрэнк был уверен, что ещё слишком рано, и они должны, просто обязаны успеть...

Дверь внезапно распахнулась, и в комнату с диким победным кличем индейцев ворвался ураган. Подлетел к шторам, в секунду раздвигая ткань своими маленькими ручками, и завопил:

— Доброе утро, папочка!!!

Яркая полоса утреннего солнца словно разрезала спальню наискосок, и в ней стали прекрасно различимы мелкие танцующие пылинки. Фрэнк сощурился от внезапного света, чувствуя, как неприятно давит низ живота собственное возбуждение... но разве он мог сердиться? Улыбка сама растянула губы, и его неминуемо настигло то особенное настроение, что приходит к любому в погожий весенний день в выходной.

Этих мгновений едва хватило, чтобы Дэвид, чуть было не вывихнув ему руку, резко лёг на живот, а сам Фрэнк, отодвинувшись на приличествующее для детского сознания расстояние, повторил его манёвр, с досадой морщась и про себя извергая тысячи грязных и ругательных слов. Нет, виня только себя — что ему стоило проснуться на двадцать минут раньше?! Тогда бы они точно...

Но эта ломающая все личные границы девчонка уже нагло забралась на кровать и начала прыгать между ними, рискуя отдавить им что-нибудь важное.

— Воскресенье! Воскресенье! Воскресенье! — вопила она, мелькая пижамой с разноцветными слониками.

— Доброе утро, Марли, — горько выстонал Фрэнк, потому что его возбуждённая плоть, одним махом прижатая к простыне, нещадно заныла, и, по-хорошему, ему бы сейчас бочком добраться до ванной, чтобы с оттягом удовлетворить себя... но он был голый, и сверху лишь одеяло, а на нём — весело скачущая пятилетняя дочка Дэвида, и он был совершенно точно уверен, что его член или хотя бы задница — совершенно не то, на что стоит смотреть детям в её возрасте.

— Тыковка, сколько времени? — таким же горько-обломанным голосом спросил Дэвид с другой стороны кровати, и Фрэнк, повернув к нему голову, усмехнулся. Это (чужое неудовольствие всегда одухотворяет?) немного сгладило ситуацию, потому что Дэвид был в таком же, если не более плачевном состоянии. И Фрэнк протянул под одеялом руку, чтобы нащупать его ладонь, грозясь попасться под прыгающие детские ножки, и ободряюще сжал длинные тонкие пальцы.

— Утро! Утро!!! Пора вставать! — горланила Марли в одном ритме с прыжками, и в целом всё это было уже совершенно привычно и нормально. Единственное, чего никак не мог уяснить Фрэнк — как этот ребёнок непонятно каким радаром ощущал, когда следует залетать к ним в спальню в очередной выходной, чтобы обломать мелькающий на горизонте секс.

— Доброе утро! — закричали ещё два голоса на подходе в спальню. — Дядя Фрэнки, дядя Дэвид! Воскресенье! — детская радость была до того искренней и всеобъемлющей, что теперь между их телами по одеялу прыгали целых три девочки, а это уже серьёзный аргумент. Фрэнк , улыбаясь, вздохнул. Он ещё не до конца пришёл в себя, а ведь вчера...

... — Я не так часто прошу тебя, Пэнси, — сказала она невозмутимо, настраивая гитару. 

— Но... — на самом деле Фрэнк уже знал, что проиграет этот бой сестре. Он был свободен в субботу и станет последним мудаком, если откажется посидеть с любимыми племяшками. Но и сдаваться без сопротивления (а что точнее — без выторгованной награды) считал глупым. — Это ведь целая грёбанная суббота, Эш, у нас были планы!

— Я надеюсь, что две очаровательные близняшки отлично впишутся в ваши планы, — мило улыбнулась она, смотря в ответ, и во взгляде совершенно ясно читалось: «Ну, подумаешь, не потрахаетесь ещё денёк, что в этом страшного? У меня вот больше трёх месяцев никого не было, значит, и ты переживёшь».

Фрэнк мысленно взвыл и даже патетично начал рвать на себе волосы, потому что всё, о чём он мечтал в этот субботний вечер — это дожить до момента сна Марли и как следует оттрахать её папочку... Но нет, снаружи не прорвалось ни единой из этих эмоций. Он не настолько слаб, чтобы сдавать рубежи так быстро.

— Только если ты в воскресенье сходишь с ними всеми, — он подчеркнул это «всеми», выразительно качнув бровью, — в зоопарк.

— Шантаж? — ухмыльнулась Эшли, в зеркальном жесте вскидывая аккуратную чёрную бровь.

— Просто сделка, — пожал плечами Фрэнк. Он обожал свою непутёвую младшую сестру и души не чаял в близняшках-племянницах, с которыми, между прочим, и так проводил едва ли не каждый вечер, забирая из сада и довозя до дома. Но Дэвида и, чёрт, его задницу он любил тоже. Только намного реже...

— Хорошо, Пэнси, — после недолгого молчания Эшли выкинула на своих стенах белый флаг. — Я не буду обещать на все сто процентов, но знай — я постараюсь.

Фрэнк ещё какое-то время смотрел на сестру взглядом «если ты угробишь мой очередной секс, я угроблю тебя», на что та лишь хихикнула и, убирая гитару в чехол, встала, чтобы переодеться. Сегодня у её панк-группы образовался нежданный дополнительный концерт, за который обещали неплохо заплатить. И Фрэнк отлично понимал, что Эш не могла отказаться. Ей было нужно это, как воздух — и возможность выступать, и чёртовы деньги. Не так-то просто растить одной двух бесконечно активных дочек.

Вообще Фрэнк до сих пор иногда выпадал из реальности, ударяясь в размышления. Эта дурацкая привычка преследовала его со времён колледжа, и он просто не знал, как от неё избавиться. Он стоял посередине кухни в небольшом (да чего уж там, просто жалко маленьком) доме сестры, сжатом с обеих сторон столь же невзрачными домами соседей, и думал, почему всё так.
Почему его Эшли, такой доброй, милой и привлекательной, улыбчивой и просто потрясающей женщине, так не везло с мужчинами. Всю её жизнь не везло, между прочим... Но она не унывала, работая на нескольких подработках, хоть это чертовски «не престижно», и играла в своей группе вот уже десять лет, тоже, впрочем, с переменным успехом. Эшли было тридцать один, она младше его на два года, и, наверное, это был тот рубеж в жизни, перешагивая который, задумываешься о чём-то важном. Но Эшли не задумывалась. Она просто жила и старалась быть счастливой. Фрэнк не знал как, но, кажется, ей с дочками это как-то удавалось.

Он думал, почему сам так подвёл родителей. Боже, какой позор... Дочь залетела от проезжего барабанщика с длинными нечёсаными патлами и сбежала из дома, младший сын, гордость родителей и звезда колледжа, оказался «лизателем мужских задниц и любителем членов»... Они до сих пор толком не общались, хотя прошло уже ни много ни мало, а восемь лет. 
Почему жизнь расставляет подобные гнусные ловушки в целом совершенно неплохим людям, таким, как он и Эшли? Упираясь в этот вопрос, Фрэнк никогда не мог найти ответа. Впрочем, он не жаловался, о нет. Ему не на что было жаловаться. Последние два года он считал себя счастливейшим «любителем мужских задниц» во всём Джерси...

Три пары ног продолжали настойчиво и вдохновенно прыгать на кровати между ними, их обладательницы заливисто хохотали и скандировали по сотому кругу: «Утро! Пора вставать! Воскресенье! Солнышко встало, птички поют!»

Это была своеобразная ментальная атака, и Фрэнк, понимая, что его член, кажется, нехотя успокоился, перевернулся на спину, придерживая свой край одеяла и поднимаясь на подушках повыше.

— Черри, Лайла, шагом марш в ванную! — гаркнул он, пряча в уголках губ улыбку и смешинки в глазах. Все три девочки — темноволосые и непоседливые — вместе создавали некую субстанцию, способную разнести квартиру Дэвида (да что там, может, и весь Нью-Йорк чуть позже, как подрастут) к чертям собачьим, если дать хоть немного слабины.

— Тыковка, и ты отправляйся... — Дэвид зевнул, вяло переворачиваясь на бок, но всё же не удержал улыбку, встретившись глазами с дочерью, а секундой позже — с Фрэнком. — Чистите зубы, умывайтесь. И переоденьте пижамы, наконец. Вам уже давно не три.

— А что мы будем кушать вкусненького? — нетерпеливо спросила "тыковка" Марли, лукаво сощуривая глаза, и, о боже, становясь слишком похожей на отца.

— Блин-чи-ки! Блин-чи-ки! — тут же нашлись близняшки, снова используя матрас в качестве батута.

Дэвид вздохнул. Это не была первая ночёвка всей малолетней троицы в его квартире, но единственное, чего требовали сестрички Каеро на завтрак — его фирменные блинчики.

— Будут вам блинчики, — податливо согласился он, подтягивая сползающее одеяло на голую грудь.

Фрэнк только закатил глаза. Дэвид всегда был немного мягковат, на его взгляд. Но, пожалуй, именно это (а ещё то, как чертовски самозабвенно Дэйв занимается любовью) привлекало в нём.

— А сейчас умываться! — рыкнул Фрэнк, чуть подаваясь вперёд. — Иначе злой и страшный дядя Франкенштейн покусает вас за пятки! — он сделал жуткое перекошенное лицо и почти пустил бешеную слюну, как девочки, взвизгнув, слетели, наконец, с их кровати и по очереди понеслись к двери:

— Не догонишь! Не догонишь! Ты голый! — хихикали и кричали они уже из коридора, но цель была достигнута, и Фрэнк блаженно откинулся обратно на подушки. Несколько минут наедине с Дэвидом пусть даже в распахнутой настежь комнате (так даже лучше, хотя бы слышно, что эти бестии творят в ванной) — о, он довольно быстро научился ценить подобные маленькие радости жизни.

Всё же, дети вносят свои коррективы в любые отношения.

Тем более, когда их фактически трое.

Тем более, когда это непоседливые близняшки Каеро и боевая упрямая Марли Ли.

Пролежав несколько секунд в относительной тишине (визги из ванной и мысли на тему, что там может твориться, не в счёт) и поиграв в гляделки, Фрэнк мягко опустился сверху на грудь Дэвида, увлекая того в ленивый утренний поцелуй. И да, они даже не почистили зубы, но это уже казалось такой мелочью.

— Ты утренний вонючка, — сипло прошептал Дэвид, облизывая слюну Фрэнка со своих губ, едва тот ненадолго отстранился.

Его глаза лучились тем самым ощущением счастья, которое просто невозможно подделать, если ты не испытываешь ничего подобного на самом деле.

— О, детка, твой вкус также на высоте, — фыркнул Фрэнк, по-кошачьи улыбнувшись, снова мягко проскальзывая языком между губами Дэвида.

Они целовались всё жарче, почти отключаясь от внешнего мира, и возбуждение грозило накатить на Фрэнка новой всепоглощающей волной. Хлопок двери ванной привёл их в чувство, заставляя оторваться и отстраниться друг от друга, тяжело дыша.

— Это было близко... — прошептал Дэвид, скользя рукой вниз под одеяло.

— Я чуть не трахнул тебя при детях, — с глупым смешком согласился Фрэнк. — Но ничего, у нас ещё... — он заткнулся, понимая, что чуть не выболтал свой сюрприз Дэвиду.

— Что у нас? — заинтересованно уточнил тот, но Фрэнк только загадочно улыбнулся.

— Тебе не пора пойти в ванную?

— Хотим блинчиков! — в спальню в щель между дверным косяком и самой дверью протиснулись сразу две девчачьи головы.

— А ну быстро переодевать пижамы! — нашёлся Фрэнк. — Мы ещё не умылись. Переодевайтесь, и чтобы кровати были заправлены!

Растрёпанные макушки с хихиканьем исчезли в проёме, девочки радостно затопали пятками по коридору.

Дэвид благодарно выдохнул. Он до сих пор терялся, когда одна привычно-родная девочка превращалась в трёх.

— Как ты с ними... ловко, — подметил он, скидывая одеяло и садясь на кровати. Фрэнк голодно уставился на его до сих пор готовый член, почти застонав.

— Я бы лучше с той же ловкостью отсосал тебе, если бы у нас было хотя бы пять минут лишних...

— Сейчас у нас их нет, — с неловкой улыбкой пожал плечами Дэвид, беззастенчиво вставая и почёсывая аппетитную задницу. Хорошо, что в спальне была дверь в небольшую совмещённую ванную. Это чудо современности в квартире Дэвида всегда оказывалось весьма кстати. — Я быстренько умоюсь, а потом ты...

— Может, лучше, я с тобой? — Фрэнк не сдавался, тут же вспоминая последний раз, когда они попытались заняться любовью в тесной ванной, практически свернув раковину, на которую он умудрился посадить Дэвида, и едва не устроив потоп в старом респектабельном многоэтажном доме на Манхэттене.

— Нет, нет и нет, — уверенно замотал головой Дэвид, забирая с собой домашние вещи, довольно аккуратно висевшие на спинке кресла у огромного — от пола до потолка — окна. — Мы оба знаем, что ничем хорошим это не кончится.

Фрэнк обидчиво сдулся, спускаясь ниже на подушках. Конечно, Дэвид был прав, но...

Они не оставались наедине уже так давно. Он воспламенялся даже от трения с воздухом, когда думал об этом.

... Их история началась два года назад с того, что Фрэнк в буквальном смысле едва не убил Дэвида...

Часть вторая, в которой есть дверь-убийца и до сих пор ни одного шкафа

... Их история началась два года назад с того, что Фрэнк в буквальном смысле едва не убил Дэвида.

В один из вечеров перед их эпичной встречей он в очередной раз тренировал свою выдержку в кабинете своей начальницы, а по совместительству — директрисы частного детского сада, в который ходили Черри и Лайла. Самой Эш ни за что на свете было не потянуть заведение подобного уровня, но Фрэнк работал здесь на неполную ставку фотографом уже несколько лет и хорошо зарекомендовал себя. Попробовав уладить вопрос посещения за приемлемую цену и на подходящих для обеих сторон условиях (конечно, грымза стребовала с него ещё несколько «левых» фотосессий в месяц практически по себестоимости, но он не расскажет об этом Эшли даже под дулом пистолета), Фрэнк добился успеха и практически чувствовал себя скрывающим истинное обличье супергероем из комикса, видя благодарные влажные глаза сестры.

Девочки без проблем посещали сад полтора года, и только в этот раз что-то не заладилось. Женщина напротив вызывала его уже третий раз подряд и говорила, говорила о том, что поведение «сестёр Каеро» далеко от должного уровня, что девочки грубы и невоспитанны, а ещё проворачивают злые шутки над другими детьми и даже воспитателями. Грымза давала на решение проблемы всего лишь выходные, а Фрэнк даже не мог понять причины смены поведения племянниц! Разве можно решить вопрос с участием ребёнка за грёбанных два дня?!

В случае неудачи предлагалось перестать водить близняшек на занятия. Более того, даже угрозы Фрэнка о том, что он может поискать и более интересное место работы, не помогли.

— Простите, Фрэнк. Вы отличный фотограф и родители всегда довольны, но... Мы не можем рисковать репутацией.

В тот вечер он, пыхтя гневом, словно разгоняющийся паровоз, отвёз племянниц домой, намереваясь долбиться в закрытые двери детской солидарности до тех пор, пока не добьётся вразумительных ответов.

— Вы понимаете, что если не расскажете мне, больше не будете ходить в тот сад? — он поочерёдно заглядывал в лукаво поблёскивающие карие глаза близняшек, стараясь не повышать голос. — Мама не сможет работать, и это будет очень и очень печально для всех нас.

— И мы больше не увидим Марли? — с грустью спросила Лайла, тут же испуганно прикрывая рот ладошкой.

— Ни Марли, ни кого-то ещё из тех ребят, с которыми вы успели подружиться... — начал Фрэнк, пока не спохватился. — Стоп. Кто такая Марли?

Спустя ещё полчаса осторожных выспрашиваний и дедуктивной работы мозга, картина предстала перед ним целиком во всей своей простоте и великолепии.

В новом учебном году в группу Черри и Лайлы пришла новая девочка, и звали девочку Марли. Отличающаяся хорошим воспитанием и примерным поведением, девочка превращалась в ураган запрещённых идей, едва стоило любой из воспитательниц отвернуться. Бесхитростные, но вполне себе активные близняшки мигом сообразили, что к чему, принимая новенькую под своё крыло. Девочки просто немного заскучали в знакомой до мелочей группе, а с Марли было так весело! Новенькая стала «мозгом» в этой компании и генерировала идеи со скоростью света, пока близняшки с восторгом их воплощали.

— И папа у неё такой классный, — заметила Черри. — С помидорными волосами!

И вот вечером того знаменательного понедельника Фрэнк вёл свой старенький понтиак по пробкам в сторону детского сада на окраине Манхэттена, чтобы поговорить с директрисой и расставить все точки над «i». Он твердил про себя: «Ну попадитесь мне, чёртов мистер Ли с помидорными волосами, уж мы поговорим с вами серьёзно, как мужчина с мужчиной...»

Он и не думал, что поговорить им в тот день не удастся, хотя встреча всё же произойдёт...

Фрэнк сидел в кабинете грымзы, задыхаясь от сладко-приторного запаха её духов, пропитавших, казалось, буквально всё вокруг. Идеально подобранный дизайнерами интерьер был безлик, зато являлся «самым лучшим». «Наш сад высокого статуса, здесь мы даём детям всё только самое лучшее, — говорила женщина, вероятно намекая, что он, Фрэнк, вместе со своими племянницами является каким-то второсортным дерьмом. — И мы обязаны поддерживать этот статус всеми доступными способами. Поймите меня, Фрэнки, — она, вкрадчиво улыбаясь, мило положила свою влажноватую ладонь на его руку в ободряющем жесте, от чего Фрэнка передёрнуло, — мистер Ли уважаемый человек и при деньгах, я не хотела бы обременять его...»

Дальше Фрэнк уже просто не мог слушать. Злость кипела в нём, словно лава в жерле вулкана. Он всегда был вспыльчивым, особенно когда перепадало ему совершенно незаслуженно. Поэтому его выдержки хватило только на то, чтобы скомкано попрощаться и, подлетев к двери из кабинета, яростно распахнуть её со всей своей сумаcшедшей дури, едва ли не с ноги.
Странно, но в определённый момент дверь встретила сопротивление, последовал глухой удар и громкий, полный отчаяния и боли нецензурный вой.

Фрэнк просто не ожидал подобного поворота. Ошарашенно выглянув наружу, он увидел по другую сторону двери мужчину, сидевшего на полу и прижимающего обе дрожащие ладони к носу. Между пальцами стремительно прорастало красное, волшебно сочетаясь с «помидорного цвета волосами» на голове... Внутренний ценитель прекрасного, живущий во Фрэнке, замер от восхищения, оценивая картину по десятибалльной критической шкале. Испуганный плач девочки, присевшей на корточки совсем рядом, вывел его из состояния «мудак обыкновенный, одна штука» и заставил действовать.

Оторопевшие от случившегося близняшки-племянницы, дожидавшиеся дядю на стульчиках неподалёку, подскочили ближе, и Фрэнк смекнул, что сперва надо нейтрализовать испуганную девочку, вероятно, ту самую Марли, силами Черри и Лайлы (Фрэнк не думал, что в коридорах этого сада ходит так уж много мужиков с ярко-красно-вырви-глаз волосами), и тогда, возможно, выйдет помочь её несчастливо встретившемуся на пути двери отцу...

Как выяснилось позже, в отделении скорой медицинской помощи, всего одним пинком двери Фрэнк сломал «мистеру Ли» нос, выбил половину переднего зуба и практически превратил часть лица в нечитаемую ссадину и гематому.

Дэвид стонал от боли (они познакомились ещё внутри машины скорой помощи, пока мистер Ли страдал, а Фрэнк буквально проклинал свою несчастливую звезду и день, в который родился), Фрэнк до побеления костяшек сжимал в кулаки татуированные пальцы. Это была первая ночь, что он провёл у палаты практически незнакомого человека, а Марли и близняшки, порученные нежной опеке Эшли, ночевали в её маленьком, но уютном доме на окраине Ньюарка. Там из окна чердака, в котором располагалась комнатка близняшек, открывался потрясающий вид на ночной Нью-Йорк.

Фрэнк переживал насчёт суммы, на которую попал. Но Дэвид, с поправленным носом и нарощенным зубом, подлечивший все ссадины, отчего-то повёл себя великодушно. Он оказался обладателем расширенной страховки, и та без проблем покрыла медицинские расходы, которые со стопроцентной вероятностью ввергли бы Фрэнка в пучину долговой ямы.

Фрэнк ненавидел это. Ненавидел оставаться в должниках, даже тогда, когда отдача долга означала для него глобальные проблемы. Он просто предпочитал не делать долгов. Дэвид же держался безумно холодно, отвергая все его извинения и предлагая «просто забыть всё, как страшный сон».

В какой-то момент Фрэнк сдался. В конце концов, он не мог решать за двоих. Впрочем, он морально готовился к увольнению из сада и тому, что теперь придётся искать близняшкам совсем другое место. Наверное, этот предстоящий геморрой был достаточным наказанием за его несдержанность.

Каким же было его удивление, когда грымза, вместо того, чтобы выпереть его без рекомендаций, без интереса объявила:

— Всё в порядке, Фрэнк. Все наши договорённости в силе. Мистер Ли попросил за тебя и о том, чтобы всё замяли. Тебе очень повезло, парень.

Фрэнк, кивнув, очень аккуратно открыл дверь директорского кабинета. Вышел, столь же аккуратно, практически трепетно закрыл его снаружи. Неторопливо дошёл до понтиака, сел внутрь... И принялся остервенело долбить кулаком по рулю, понимая, что этот «помидорноголовый» в который раз обставил его, опуская очередным долгом! Опомнился он лишь тогда, когда случайно увидел предмет своей ненависти спокойно идущим к машине — дорогому шеви «Камаро», между прочим, — припаркованному на другой стороне улицы. Ребро ладони раскраснелось и ныло, объявляя миру, что он, её обладатель, всё-таки придурок.

Размышлений практически не было.

— Привет, — немного грубо произнёс Фрэнк, заставляя Дэвида сильнее опустить водительское стекло. — Ты сегодня без дочери?

— Привет... — холодно ответил тот. Даже сейчас, когда ссадины на лице ещё не до конца зажили, Фрэнк неожиданно понял, что Дэвид был очень симпатичным. Каким-то изысканным даже. — Сегодня просто заезжал по делам. А что? — тут же напрягся тот, и это его опасение, словно перед ним какой-то маньяк, выглядело столь трогательно, что Фрэнк растаял. Ведь он, хоть и просил медперсонал не говорить, почти три дня приезжал ночевать в больницу, чувствуя жуткую вину за свой псих. Более того, он покупал фрукты и даже — цветы, повинуясь каким-то странным глубинным инстинктам. И сейчас осознание медленно наползало на него, словно грозовая туча на ясно-голубое небо. Ничего не случается просто так, любила приговаривать его бабушка, упокой Господь её душу. Сейчас Фрэнк вспомнил её слова и был готов поверить в первый, кажется, раз в жизни.

— Выпьешь со мной, может быть? Я знаю отличное место неподалёку, — о, Фрэнк знал десятки отличных мест по всему Манхэттену благодаря своей работе и хобби, но было одно-единственное, подходящее именно под сегодняшний случай.

— Я не пью, — быстро отреагировал Дэвид, отворачиваясь.

— Брось... Я и так чувствую себя последним мудаком. Составь мне компанию, хотя бы. Я попрошу друга — он забабашит тебе фирменный безалкогольный коктейль.

И Фрэнк применил «тот самый взгляд», от которого таяли снега, солнце светило ярче, а воды, разошедшиеся по сторонам, не стремились сомкнуться над головой одного неугомонного пророка. Не устоял и Дэвид. Как-то смутившись, он вздохнул и нехотя согласился:

— Только ненадолго, — он заглушил мотор и открыл дверцу шевроле.

— О чём речь!

Дэвид вышел из машины, а это означало, что теперь всё в его, Фрэнка, руках. И он расстарался на славу.
Они неторопливо прогулялись по вечерним улицам Нью-Йорка, когда свет фонарей манил, воздух пряностью и свежестью щекотал ноздри, а осень, как таковая, ещё не началась; когда вместе идти было намного приятнее, чем в одиночку, а ни к чему не обязывающая беседа располагала открываться чуть больше, чем ты хотел того изначально.

Забрели в уютный и более чем приличный бар, где по вечерам играл живой блюз небольшой джаз-бэнд, и вокалистка, чёрная женщина в теле и обволакивающем, состоящем из одних блёсток, платье, пела потрясающие своей томностью спиричуэлсы. Много дерева, затенённых уголков и запаха дорогого курева — и медленно Дэвид начал расслабляться, чувствуя себя «в своей тарелке», доверяясь ещё на полшага.

После безалкогольного коктейля он согласился на мартини, в котором льда было больше, чем чёртового мартини. Но даже после подобной мелочи Фрэнк отчётливо заметил разницу: в уголках тонких губ появилась мечтательная улыбка, порозовели острые скулы и глаза Дэвида начали неожиданно томно поблёскивать в сумраке бара, отчего Фрэнк вообще забыл как дышать.
После столь же напичканного льдом стаканчика виски язык Дэвида развязался, и Фрэнк нежданно-негаданно узнал едва ли не полную историю его непростой жизни. Кажется, ему даже поддакивать не пришлось, Дэвид говорил, говорил и говорил, а Фрэнк просто сидел напротив и наслаждался журчащим звуком его голоса, прихлёбывая третью порцию алкоголя. Ему давно было хорошо, но не настолько, чтобы упустить момент, о, нет. Просто тот ещё не наступил.

И Фрэнк узнал, что Дэвид закончил художественный факультет и обожал рисовать. Но вышло так, что готовить фирменные итальянские блюда своей бабушки у него получалось несколько лучше, и с рисованием пришлось завязать. Зато теперь, промыкавшись несколько лет по разным заведениям и отработав еще с полдесятка шеф-поваром в известном ресторане, он наконец смог открыть свой, переехал на Манхэттен и теперь считался «весьма уважаемым и при деньгах» человеком.
Фрэнк лишь хмыкнул, слыша эту фразу не впервые. А также заметил горькую усмешку Дэвида и то, как сильнее стал заплетается его язык. Момент был близок...

Он так же успел узнать, что Дэвид тяжело переживал свой развод. Уже больше года прошло, а этот чудак до сих пор переживал, и это при том, что нормальной семьи, как Фрэнк понял, у них с матерью Марли толком не вышло.

— Мы встретились случайно спустя несколько лет окончания колледжа. Я любил её когда-то. Так вышло, что мы переспали, — Дэвид смущённо улыбнулся, словно был ещё в состоянии понимать, что говорит что-то довольно интимное. — Я забыл про это скоро, пока она не появилась на пороге моей квартиры с огромным животом. У меня не было вопросов, даты совпадали, да и Марли, — тут Фрэнк согласился. Девочка порой выдавала совершенно отцовский прищур и мимику. — Мы поженились, но она... никогда не была человеком, способным осесть в семье. Хиппи, дитя цветов... — он снова мечтательно улыбнулся. — Всё закончилось тем, что она уехала в очередную экспедицию и просто не вернулась из неё. Через месяц позвонила и сказала, что отправила документы на развод. «Чтобы больше не обременять меня».

Фрэнк сидел, задумчиво пялясь в опустевший стакан. Он и представить не мог, как бы поступил, окажись в подобной ситуации, с годовалым ребёнком на руках... Поняв, что нужный момент настал, он мягко взял Дэвида за руку и потащил в сторону просторных туалетных кабинок в самый конец зала.

Дэвид пришёл в себя только тогда, когда его член глубоко и бесповоротно увяз в жарком и влажном рту Фрэнка, а тот стоял перед ним на коленях, расслабив глотку, и чертовски горячо двигал головой и работал языком. Сначала не вовремя протрезвевший Дэвид явно хотел отстраниться или даже закричать, что его насилуют, но волна тепла, предвещающая оргазм, накатила так неожиданно, что он лишь запустил свои тонкие пальцы в короткие растрёпанные пряди Фрэнка и похотливо застонал, вскидывая острый подбородок наверх:

— Только, блядь, не останавливайся...

Фрэнк улыбнулся, чувствуя, как потрясающе скользкая и приятная по всем ощущениям головка в его глотке начинает пульсировать. По его подбородку блестела размазанная слюна, и он не дал оттолкнуть себя, заставляя Дэвида кончить себе в рот.

Тот скулил и содрогался, словно девственник, и всё указывало на то, что у него очень давно никого не было.

Отдышавшись, Дэвид вернул способность членораздельно излагать свои мысли.

— Охренеть... это было... Что это за нахер было такое? — вдруг, осознавая, спросил он.

Фрэнк, вытирая края раскрасневшегося рта и подбородок обрывком туалетной бумаги, открыл защёлку и вышел из кабинки, хитро улыбаясь:

— Надеюсь, лучший минет в твоей жизни, — он подмигнул отражению Дэвида в зеркале, пока мыл руки и ополаскивал лицо, благо, что в туалете они оказались одни. Отражение торопливо застёгивало молнию и ремень на довольно симпатичных кожаных штанах.

— Блядь... — снова ошарашенно выдохнул Дэвид, заправившись. — Мне надо выпить...

И они выпили ещё немного.

А потом ещё немного.

После чего Фрэнку пришлось держать самого Дэвида и его длинные «помидорного цвета» волосы над унитазом, пока тот судорожно блевал. Ох, мистер Ли на самом деле не умел пить, а выпив, становился совершенно другим человеком и одной огромной проблемой.

После того, как Дэвид в который раз чуть не сдох по его вине, Фрэнк понял, что хорошего — понемногу. Раза с пятого добившись от Дэвида нужного адреса, поймал такси и загрузил почти бездыханное тело внутрь машины. Пока авто плавно двигалось по ночным и почти безлюдным улицам Нью-Йорка на другую сторону Манхэттена, Фрэнк успел обдумать многие вещи, начиная с того, а не испортил ли он сегодня всё своей дерзкой выходкой, и заканчивая тем, что признался себе: он очень не хотел, чтобы эта их встреча стала последней...

И всё это время голова мирно посапывающего, в доску пьяного Дэвида покоилась на его плече, волосы пахли сигаретным дымом и совсем немного каким-то терпким парфюмом, и от этого запаха тянуло мучительно больно где-то под рёбрами... Фрэнк давно забыл, насколько приятно оно, это чужое, доверившееся тебе тепло.

Позвонив внизу и дождавшись, когда дверь откроется, Фрэнк, придерживая еле переставляющего ноги Дэвида, вызвал лифт и вышел на седьмом этаже. Одна из дверей была приоткрыта, и он, не раздумывая, двинулся к полоске света в тёмном холле коридора.

В проходе стоял долговязый, заросший недельной щетиной парень в очках. Он смотрел на них обоих скептически-сурово и молчал. Его силуэт в дверном проёме напоминал застывшее каменное изваяние.

— Эм... Э-э-э... — Фрэнк даже растерялся, чего раньше с ним не случалось. Что это за тип в квартире Дэвида? — Кажется, он живёт здесь.

Спустя вечность изваяние кивнуло, не двигаясь с места.

Фрэнк ошарашенно замер.

Вздохнув, парень в очках ловко (и всё так же молчаливо) перехватил свесившего голову Дэвида, чтобы завести его внутрь и закрыть дверь прямо перед носом.

Вот тебе, Фрэнки, и благодарности. Вот тебе, Фрэнки, и спасибо.

Коротко хмыкнув, он пошёл вниз пешком. Это была первая их встреча с Майки Ли, только Фрэнк этого ещё не знал.

****

Отношения их стали во многом инициативой Фрэнка. Он просто не мог упустить свой шанс. Дэвид зацепил его намертво, а Фрэнк Каеро умел быть настойчивым.

Их страсть была подобна желе, ведя себя так же непредсказуемо. То растекалась липкой обволакивающей лужей под палящим жаром, то снова упруго замерзала, попадая на холод. Дэвид оказался очень непростым для отношений человеком, пока Фрэнк не смог подобрать к нему нужного ключика.

У них обоих были дети, и Дэвид души не чаял в своей дочери. Фрэнк же считал себя лучшим дядюшкой на всём восточном побережье, впрочем, мнение это было весьма заслуженным. Дети сближали их, хотя и вносили в жизнь пары своеобразные коррективы.

Ещё тогда, в самом начале, Дэвид предпринял несколько попыток прекратить их едва начинающиеся отношения. Чёрт, Фрэнк совершенно точно помнил, что попыток было три. Но каждый раз его уверенных ответных слов (а также горячего рта, умелого языка и члена, чуть искривлённого кверху, словно специально для того, чтобы так просто задевать те самые «спрятанные в самой глубине» струны мистера Ли), хватало, чтобы Дэвид не наделал глупостей.

Фрэнк не намеревался его отпускать, потому что каждый раз, собираясь бросить его, Дэвид нёс ахинею, впутывая в неё дочку, чужие мнения, страхи, брата, родителей, — что угодно, но только не их с Фрэнком симпатию и почти животную тягу друг к другу. Дэвид боялся, о, он очень боялся, и Фрэнк понимал его, как никто другой. Так же как понимал и то, что шанс встретить кого-то похожего на Дэвида один на миллион.

— Чего ты хочешь, Дэйв? — спросил он однажды после того, как напоил решившего в третий раз «всё прекратить» Дэвида небольшой порцией виски со льдом. Это не было тактическим ходом, но с трезвым мистером Ли на подобные темы было вообще невозможно разговаривать. — Ни твой брат, ни твои родители, ни твоя дочь... Чего ты хочешь, просто скажи мне, — успокаивающе шептал Фрэнк, пока тот пускал сопли и слёзы раскаяния на его плече. О да, иногда алкоголь действовал на него и так.

Повсхлипывав ещё немного, Дэвид, наконец, решился:

— Быть счастливым... Я хочу быть счастливым, — хрипло сказал он, утыкаясь носом во Фрэнка. — Я так устал быть один...

Фрэнк едва заметно улыбнулся, притягивая Дэвида ближе.

— Значит, я просто сделаю тебя счастливым. Поверь мне, я в силах.

****

Блинчики в очередной раз вышли изумительными. По мнению Фрэнка, это было волшебством. Ну как смертный человек мог раз за разом выдавать одинаково потрясающий, словно с конвейера, результат? И тем не менее — тарелка с горкой ещё горячих ровно-золотистого цвета блинчиков дымилась посередине стола на небольшой кухне с высокими потолками, и всё в ней было светло-молочное и салатовое, от занавесок на шторах до кожаной обивки стульев.

Девочки плотоядно наливали в тарелочки мёд, карамель, настойчиво выколупывали из банки шоколадную пасту, пребывая в ожидании, когда же лакомство хоть немного остынет.

— Первый блинчик — хозяину и повару, — Фрэнк шлёпнул Черри по руке, когда та потянулась к тарелке. Дэвид смутился, но ему тут же положили несколько пышных блинов. Кофе варил сам Фрэнк, и сейчас тот искушающе дымился в чашках посередине стола. Перед переговаривающимися и хихикающими девочками в весёлых мультяшных стаканах стоял сок.

— Я думаю, что остыло. Можно и начинать. Приятного...

— Аппетита! — хором закончила троица, тут же растягивая на разноцветные тарелки блины.

— М-м-м... Дядя Дэйв? — сквозь набитый рот начала Лайла.

— Что, детка? — Дэвид улыбался, но большей частью от того, что под столом Фрэнк щекотал и поглаживал его ногу своей.

— Почему у тебя каждый раз блинчики такие вкусные? У мамы так не получается... — с долей грусти и лёгкой обиды на мировую несправедливость закончила девочка, тут же макая блин в мёд.

— Передай маме, пусть попробует добавлять немного кефира. С ним вкуснее, — он подмигнул Лайле, а та жевала так самозабвенно, что едва ли за ушами не трещало.

Неожиданно в кармане Фрэнка зазвонил телефон. Так как нежданные звонки в выходные обычно не предвещали ничего хорошего, Фрэнк нахмурился. А увидев номер, нахмурился ещё больше.

Он извинился перед вопросительно глядящим Дэвидом и встал из-за стола, надеясь поговорить без свидетелей.

— Эшли? — спросил он, зайдя в спальню и останавливаясь у окна. За стеклом на улице кукольные человечки в кукольных машинках спешили куда-то, не оглядываясь ни на что вокруг.

— Фрэнк... — чуть виноватый голос и никакого привычного «Пэнси».

— Нет, нет, блядь, только не это, — простонал Фрэнк. — Ты же обещала!

— Братишка, ну прости, я правда не смогу вырваться до вечера, — кажется, Эшли на самом деле переживала, что подставила его. Или очень хорошо играла. — Я не думала, что меня вызовут на внеочередную смену в кафе... Ты же знаешь, я просто не могу потерять эту работу...

Фрэнк напряжённо дышал в трубку. Конечно, он знал. Конечно, он всё понимал. Конечно, он просто был неблагодарным мудаком, у которого намечался романтический выходной. Ничего не поделаешь.

— Фрэнки? — виновато прозвучал голос сестры.

Едва слышно скрипнув зубами, он взял себя в руки.

— Всё нормально, Эш. Я всё понимаю. Позвони, как освободишься.

— Люблю тебя, — ответила Эшли, чуть повеселев. — Поцелуй за меня девочек.

— Обязательно, — согласился Фрэнк и нажал отбой. Сердце бухало в груди, в висках стучало, и хотя, по сути, не случилось ничего особенно плохого, он был разочарован. До безумия разочарован...

— Всё в порядке? — раздался голос Дэвида. Фрэнк обернулся, рассматривая стройный силуэт в проёме спальни. Нет, волосы Дэвида давно уже перестали быть ярко-красными, хотя постоянно меняли свой цвет согласно его неустойчивому настроению и мироощущению. Но он был всё так же хорош, притягателен и до безумия любим. — Кто звонил?

— Эшли, — нехотя ответил Фрэнк, возвращаясь к пустому взгляду за окно.

— Оу. Как она? — Дэвид оказался рядом, за спиной Фрэнка, и мягко обнял его за плечи, притягивая к своей груди. Фрэнк прикрыл глаза, наслаждаясь его безмолвным утешением, родным запахом и теплом, и под его закрытыми веками огненным пеплом осыпались сегодняшние наполеоновские планы... Он судорожно вздохнул.

— Эш в порядке. Снова работает...

— Почему ты так расстроен? — тихо спросил Дэвид.

— Она обломала нам всю малину, — нехотя признался Фрэнк, смиряясь с тем, что его сегодняшний сюрприз не осуществится. — Я хотел удивить тебя и попросил Эшли сводить девочек в зоопарк. У нас было бы несколько часов наедине... — Фрэнк чуть повернулся, целуя Дэвида в уголок губ.

— И... что ты собирался делать в эти несколько часов? — мурлыкающим голосом спросил Дэвид, чуть покачивая в объятиях Фрэнка.

— Ох, детка... — взволнованно выдохнул тот. — Много, много чего...

— Значит, ты рано сдаёшься, — улыбнулся Дэвид, вытаскивая свой телефон из кармана домашних штанов и нажимая несколько кнопок. — Хэй, Майки? Привет. Знаешь, тут такое дело...

Фрэнк слушал Дэвида с замиранием сердца и глупейшей улыбкой на лице. Их фигуры освещались весёлыми солнечными лучами, и каждое прозвучавшее слово вселяло надежду, что ещё не всё потеряно.

Оказалось, Дэвиду сегодня срочно нужно попасть на какой-то симпозиум рестораторов, а его бессмертный «Камаро» — вот незадача! — не хочет заводиться. Но к счастью, сегодня тут есть Фрэнк, и его старенький понтиак к услугам Дэвида (в этом месте Фрэнк плотоядно закусил губу и подумал: «Ох, прокачу...») Но ведь Дэвид совсем не умеет водить механическую коробку, поэтому везти его придётся Фрэнку. И всё было бы отлично, только вот сейчас в квартире Дэвида на седьмом этаже целых три пятилетних девочки, которых совершенно некуда девать на время симпозиума...

— И что требуется от меня? — зевая, спросил Майкл в трубке.

— Эм-м... — растерялся Дэвид. — Посидеть с ними?

— Задача слишком размыта, — каким-то механическим голосом ответил Майкл. — Уточните директивы.

О, тут следовало сказать несколько слов об этом великовозрастном фрике.

Младший брат Дэвида, каким-то одному ему известным образом зависнувший в своих пятнадцати, зарабатывал деньги тем, что соревновался в командных компьютерных играх, писал на игры же обзоры и в целом жил тем, чтобы поменьше бывать вне своей таинственной компьютерной берлоги на другом конце Манхэттена и не попадаться на глаза людям. На самом деле, Майкл зарабатывал прилично, особенно если учесть то, что занимался, по мнению Фрэнка, полным «хуепинанием». Плюс к тому, эти странности наложили отпечаток и на саму личность, и порой, чтобы общаться с ним, приходилось нехило напрячь мозги...
Вздохнув, Дэвид уточнил:

— Какие, блядь, директивы, Майки?

— Меня интересуют команда, локация квеста, цель квеста, скилы и оружие, которым можно пользоваться, а так же награда, конечно.

Теперь уже вздыхали вместе с Фрэнком. Но последний не переставал глупо улыбаться.

— В команде три девочки пяти лет, — терпеливо, словно ребёнку, начал объяснять Дэвид. — Их нужно вывезти из локации «моя квартира» в локацию «зоопарк», вести постоянное наблюдение, следить, чтобы они были в безопасности, довольны, сыты, не хотели в туалет, не мёрзли, не...

— С этим пунктом разобрались. Я понял, — прервал его Майки. — Дальше.

— Цель — провести интересный для трёх пятилетних девочек день в зоопарке, узнать новую информацию о животных, познакомиться с их внешним видом, даже покормить... По окончанию вернуться домой целыми и невредимыми, в том же составе, — Дэвид уже улыбался и покусывал губу.

— Чем можно пользоваться при выполнении? — спросил Майки чуть более заинтересованно.

— О, чем угодно, — начал Дэвид, а затем спохватился. — Но никакого оружия, естественно. Телефон с интернетом, джи-пи-эс навигация, карта зоопарка и метро, а также деньги и соки для девочек.

— Хм-м... — протянул младший Ли. — А награда?

Дэвид задумался.

— Эм-м... Опыт? Новые перки? Совместная пицца вечером? — перебрал он варианты.

— Фуфло, — отрезал Майкл. — Предложенная награда несопоставима со сложностью миссии. Давай что-нибудь посерьёзнее, Дэйв.

— Например? — прищурился Дэвид, и Фрэнк фыркнул этому прищуренному отражению в стекле.

— Меня удовлетворит неделя пасты с тунцом и овощами из твоего ресторана, — совершенно нормальным человеческим тоном объявил свои условия Майкл. — Доставкой на дом, — уточнил он.

— Ах ты, шантажист хренов, — прошипел Дэвид, и не потому, что ему было жалко пасты с тунцом для родного брата, а потому, что, чёрт, обидно проигрывать младшему, даже если он в каком-то роде компьютерный гений.

Но Фрэнк давно понял, что «выиграть» у Майки столь же глупая и неблагодарная цель, как проломить головой стену кирпичного дома.

— Я не шантажист, — совершенно спокойно раздалось из динамика. — Я просто умею правильно оценивать важность возложенной миссии и требовать награду согласно этой оценке. Буду через полчаса, жди.

На этом разговор был окончен.

— Как он тебя, а? — хихикнул Фрэнк.

— Ох, заткнись, — Дэвид сам улыбался, понимая, что его брата вряд ли что-то сможет переделать. Но он согласился сводить племянницу и близняшек Каеро в зоопарк, и его серьёзности в подходе к выполнению «миссии» Дэвид доверял всецело. Когда было нужно, Майкл становился невероятно щепетильным.

— Знаешь, всё чаще прихожу к мысли, что твой брат не такой уж мудак, — негромко сказал Фрэнк.

— Майки никогда не был мудаком, — тут же встал на защиту брата Дэвид. — Странным, своеобразным, непонятным... Но не мудаком.

— Мы поели! — в спальню влетели девочки, перемазанные всем и сразу: мёдом, джемом, нугой и шоколадной пастой... — Можно теперь мультики?

— А можно, вы сначала заглянете в ванную и умоетесь? — строго (едва успев спрятать улыбку) спросил Фрэнк, выпутавшись из объятий Дэвида. — Как три свинки, ей-богу!

— А потом мультики? — уточнила Марли, ко всему подходящая по-деловому.

— Только недолго. Скоро приедет дядя Майки и повезёт вас в зоопарк... — только и успел сказать Дэвид, как последние буквы потерялись в счастливом визге и радостных прыжках:

— Ур-ра! Зоопарк!!!