Снежная слепота

Последние титры:
Ты уехала к морю, а я - в холодные горы.
Обнялись на прощание,
И стукнулись сумки на фоне молчания.
Нам так жалко свободы!
Мы с тобою одной и той же породы.
Да, мы слишком похожи,
Значит, выберут нас на роли
Совершенно случайных прохожих.

И я кричу: "Остановите пленку!
Это кино я уже смотрел.
Эй, режиссер, заканчивай съемку!
А он смеется в объектив, как в прицел".
(Brainstorm - ветер)


1. Звонок из прошлого

Всегда, когда шёл снег, ветер утихал, и на улице сразу же становилось теплее. Только снег украшал и облагораживал улицы так, что воздух делался чище и пропитывался приятным ароматом свежей выпечки, глинтвейна и жареных каштанов. Первый снегопад привносил в мир что-то новое, светлое: игру в снежки, возможность носить уютные свитера, греть пальцы о чашку ароматного кофе и предвкушение грядущих праздников. И только один человек отчётливо ощущал запах смерти, зависший в морозном ноябрьском воздухе.

Перелёт из Праги в Тромсё дался отставному полковнику тяжело. Постоянная тряска и турбулентность, бесконечные очереди, пересадка в Осло и пять часов полёта измотали его после затяжного периода бессонницы. Он отдал бы всё, чтобы сейчас спокойно сидеть дома и писать книгу, слушать пение уличных хористов и бросать мячик Бекки. Теперь его собака была вынуждена жить у соседа, а сам полковник Матс Ларсен был занят утомительной беготнёй с билетами и сумками.

Он мечтал о тёплой комнате, горячей еде и душе в недорогом отеле, а вместо этого нервно курил на улице у аэропорта Осло, опасаясь норвежских морозов, которые были не характерны для обычно климатически мягкого ноября. Снежная буря, накрывшая Норвегию, навевала полковнику мысли о смерти.

Однако, вопреки его мрачным мыслям, вокруг кипела жизнь. В большом и комфортабельном здании аэропорта на каждом углу можно было купить горячий ароматный кофе. Жалко, что не выпивку или таблетку снотворного, думал полковник: проблемы с недосыпом и усталостью нужно было оставить до прибытия в Тромсё. Хотя, попробуй успокоиться, когда в твоём доме молодые воришки нашли труп. И не забредшего туда случайно замерзшего бездомного, как поначалу подумал Матс.

Он раздражённо смял стаканчик из-под кофе и бросил его в урну. Поправив спортивную сумку, Матс подошёл к окну, чтобы посмотреть, как самолёт готовят к полёту. Вряд ли Тромсё, самый северный город Норвегии, расположенный за полярным кругом, встретит его дружелюбно или менее морозно, чем Осло. Над горизонтом кружила метель, и полковнику казалось, что он слышит её настойчивый гул. Глубокий, низкий и пугающий, как рокот мертвецов в старых фильмах. Такую же ассоциацию у него вызывал рёв турбин самолёта, когда они взлетали.

Травмированная нога постоянно ныла. В свои сорок с небольшим Матс не привык проявлять слабость, а потому всячески старался не хромать. Люди вокруг него весело смеялись и общались, радуясь отпуску или возвращению домой. Парочка, стоявшая рядом, точно приехала на отдых: уголок туристической путёвки торчал из дамской сумочки. Женщина возвращалась домой из гостей, а молодой мужчина приехал на спортивные соревнования. Впрочем, какое это имело значение, если Матс привычно ощущал себя лишним среди всех этих жизнерадостных людей.

Как только закончилась проверка паспортов в Тромсё, и раскрылись двери аэропорта, полковник увидел настоящую снежную бурю. Сильные порывы ветра поднимали в воздух снег, и из-за этого на несколько метров вокруг ничего не было видно. Матс застегнул тёмную зимнюю куртку с капюшоном и подумал, что в такую непогоду она его не защитит. Страшный гул оглушал, а кожу покалывало кусочками падающего с неба льда. Матс прищурился, поднял воротник, закрывая лицо, и отступил назад, решив переждать метель в здании.

Внезапно его бесцеремонно пихнули в спину. Матс охнул от удара и непонимающе моргнул, когда мимо него промчался невысокий человек. Он даже не извинился, только злобно зыркнул в его сторону, скрываясь в бушующей метели. Полковнику хотелось верить, что недорослика поглотит снежная буря, как в старых легендах о норвежских шаманах и их обидчиках.

Теперь Матсу до одури хотелось покурить. И он бы закурил, наплевав на метель, но внезапно услышал за спиной английскую речь:

— Полковник Ларсен, это вы?

Матс обернулся: к нему торопился невысокий полный человек в годах. Впрочем, полноты ему придавала распахнутая утеплённая бежевая куртка и широкой вязки бордовый свитер, и объёмные, явно не по размеру, джинсы. Мужчина спешил догнать полковника и тяжело дышал, а на его щеках играл забавный румянец после небольшого забега.

— Я Бранд Фишборн, прислан, чтобы встретить вас, — сообщил он, остановившись и пытаясь отдышаться. Наклонился, достал из кармана платок, промокнул лицо и лоб с высокими залысинами, и только после этого продолжил: — Но на улице такая вьюга, давайте переждём за чашкой кофе.

Бранд оказался очень приятным и общительным человеком. Он вкратце рассказал полковнику о городе, и когда они смогли выехать, Матс ощущал себя уверенней, чем до этого. Последний раз в Тромсё, в доме деда, где накануне нашли труп, Матс был более двадцати лет назад. Тогда дедушка учил его рыбачить, водил на фьорды, чтобы увидеть касаток, и знакомил с местными шаманами. Полковник почти ничего не помнил из той прошлой жизни, и даже украшенные к Рождеству улочки города с низенькими изящными домами были ему незнакомы. Однако дед почему-то завещал дом именно ему. Возможно, он верил, что внук рано или поздно захочет жить в Норвегии.

— В эти дни у нас шумно, — сообщил Бранд, когда они проехали мимо людей с яркими плакатами. — Забастовка на фабрике по пошиву одежды.


— Понятно, — лаконично ответил полковник и вежливо улыбнулся.

Мужчины и женщины, стоящие под порывистым ветром с плакатами и укутанные с головы до ног, что-то громко кричали, но их голоса заглушил звук работающего двигателя. Матс ощутил странное дежа-вю: когда он в последний раз улетал из Тромсё, в городе тоже была забастовка.

Всю свою жизнь Матс прожил с матерью в Праге. Там он поступил в военную школу, окончил с отличием и сдал нормативы, выбрав военную стезю делом своей жизни. Пойти по стопам отца и деда — это звучало гордо. Мама лишь насмешливо фыркала, но в жизнь сына не лезла.

«Ты чокнешься, как и твой дед, — сказала она однажды. — Дядя Якоб помог бы тебе стать юристом».

Матс не хотел быть юристом. Получая повышение за повышением, он дослужился до полковника, пока тот самый случай не изменил всю его жизнь. Трагедия была в прошлом, но последствия остались. Долгими одинокими вечерами Ларсен запивал их крепкими напитками и старался унять боль в ноге. Его жизнь стремительно шла по наклонной, а затем раздался звонок телефона.

Звонивший достаточно хорошо говорил по-английски. Он представился старшим инспектором Юхансеном из Тромсё. Подобный звонок из прошлого не мог сулить ничего хорошего. И оказался прав: инспектор кратко сообщил, что в доме, который дед завещал Матсу, малолетние хулиганы-воришки нашли труп, и просил прилететь как можно скорее. «Всё не так просто». Вот, что сказал инспектор. Матс решил не затягивать и следующим же утром поехал в аэропорт.

Бранд уверенно вёл машину, и вскоре они миновали узкий и длинный Тромсёйский мост, соединявший два берега, после чего начали подниматься в гору по улочкам, обрамлённым рядами похожих друг на друга домов. В памяти полковника мелькали похожие образы типичных европейских, таких же, как в Праге, только более светлых и скромных. Дом, принадлежавший когда-то деду, Матс узнал сразу. Он выделялся на этой улице: выглядел заброшенно и покинуто. Так оно, в общем-то, и было. А теперь его «украшали» жёлтые ленты.

На подъёме располагался полицейский участок: это было новенькое престижное здание с большими панорамными окнами. Именно там, в своём кабинете, Матса ждал старший инспектор Юхансен. Матс неспешно прошёлся по участку, изучая взглядом чистые коридоры с современной мебелью и стоящими по углам домашними цветами, и спокойных, улыбчивых полицейских. Молодой сержант, худенький, невысокий и темноволосый, с криво застёгнутыми пуговицами рубашки, говорил по-английски и проводил его до самых дверей кабинета старшего инспектора.

— Вас ждут, — сказал он на чистом английском. — А вы правда внук Лукаша Ларсена?

Глаза молодого сержанта горели восторженным огоньком, и Матс не смог сдержать улыбку. Подумать только, его деда помнили тут до сих пор.

— Правда, — лаконично ответил он и кивнул.

— Шутите? — усмехнулся парнишка. — Да я когда учился, выучил всю его биографию! Я Андеш Бергене, кстати. Обращайтесь, если что!

Матс благодарно кивнул, постучал в дверь кабинета инспектора и вошёл, когда его позвали. Юхансен, мужчина солидного возраста, выглядел мрачным: недовольно поджатые губы, под глазами синяки от недосыпа, на лице глубокие морщины, а сальные волосы зачёсаны назад. Дед к своим пятидесяти выглядел примерно так же. Почему-то в памяти Матса именно сейчас всплыл старый забытый образ: задумчивый и уставший от жизни Лукаш Ларсен, склонившийся над кипой бумаг. Наверное, это участь любого старшего инспектора, даже в таком тихом и маленьком городке как Тромсё.

Матс достал документы и предъявил их инспектору. Тот неохотно поднял голову, отрываясь от своих бумаг, хмыкнул, после чего приветственно кивнул. От него сильно пахло куревом, и Ларсен пожалел о том, что не покурил перед тем, как прийти в участок.

— Матс Ларсен? — уточнил инспектор, глянув в документы и не удосужившись представиться. — Ваш дед говорил, вы выбрали военное дело.

Голос Карла был низким, с прокуренной хрипотцой. По тону можно было сделать вывод, что он очень устал, причём давно, и в этом состоянии перманентной усталости пребывал уже не первый год. Его колючий взгляд впивался в Матса, изучая его лицо и одежду, даже сумку, небрежно переброшенную через плечо. Таких людей, ворчливых и недовольных, Матс знал. И он давно привык не обращать на них никакого внимания.

— Да, я дослужился до полковника, но теперь в отставке. Старший инспектор Юхансен, полагаю? — уточнил Матс. — Дед как-то говорил о вас по телефону незадолго до своей смерти. Был уверен, что вы станете ему достойной заменой. И вот теперь, — он развёл руками, — вы стали старшим инспектором.

— Лукаш всегда имел свойство верить в людей. Карл Юхансен, — наконец-то представился инспектор и указал на стул напротив своего стола. — С возвращением в Тромсё, мистер Ларсен. Хотя повод так себе.

— Весьма, — ответил Матс и сел, сбросив сумку прямо на пол. — Расскажите мне, что произошло.

В кабинете было тепло и даже немного душно. Матс был бы не против открыть окно и впустить в небольшую захламлённую бумагами комнату свежий нордический ветер. На столе у инспектора, помимо папок и разбросанных исписанных листов, стояла чашка с давно остывшим кофе. Пепельница была переполнена окурками и пеплом, а телефон стоял так близко к краю, что, казалось, вот-вот упадёт на пол.

Карл размял шею и прищурился, откидываясь на стуле. Он скользнул по полковнику внимательным изучающим взглядом — Матс ответил тем же. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, и в лице Юхансена читалось что-то похожее на скорбь, хотя и в молодости, по словам деда, он никогда не отличался впечатлительностью и душевностью. Это был неплохой парень, но законченный карьерист, одиночка и грубиян, как охарактеризовал его когда-то Лукаш Ларсен.


— Как давно вы не были в Норвегии? — спросил он, подавшись вперёд и сложив руки на столе.

— Чуть больше двадцати лет.

— И дом, с момента смерти вашего деда, был без присмотра?

— Вы и сами это прекрасно знаете. Ключи от дома хранятся у кого-то из соседей, я не помню имён.

— Я очень хорошо знал вашего деда.

— Его тут все хорошо знали, он был блестящим следователем, а городок маленький. Дед часто обедал с соседями, дружил со всеми.

Карл Юхансен усмехнулся. Поза полковника Ларсена и его речь выражали полнейшее спокойствие, да и с чего бы ему было волноваться? Подозревать его в убийстве никто не станет, ведь доказать, что он не покидал Чехию в момент убийства, будет проще простого. Старший инспектор, как подумал Матс, скорее всего, уже сделал соответствующий запрос.

— Верно... — протянул Карл. — Скажите, полковник Ларсен, дед вам рассказывал о своём последнем деле?

— Вы меня проверяете? — теперь усмехнулся Матс. — Да, он говорил, но вскользь.

— Вы знаете, что принесло ему весьма печальную известность?

— Знаю. — Обсуждать ту историю Матс не хотел и невольно ощутил напряжение. Вспоминать безумие тех лет было тяжело и неприятно. — Дед нашёл тело пропавшей девушки, а затем на него спустили всех собак. И всё же... может, расскажете мне уже, кто обнаружил труп в моём доме? Воры? Хулиганы? Соседи? И чей это труп?

Юхансен облизнул губы. Подобные игры не нравились Матсу, и он хотел, чтобы было как в армии: чёткий приказ, чёткое исполнение, чёткие ответы. И никакой таинственности, попытки подловить на слове или эмоциях. Этого ему вполне хватило в прошлой жизни.

— Да, именно так, ваш дед нашёл тело пропавшей Лоры Эндрюс, — после паузы продолжил старший инспектор, проигнорировав вопросы полковника. — Несовершеннолетняя девушка не вернулась домой поздним декабрьским вечером. Мы искали несколько дней, но тщетно. Только ваш дед отказался сдаваться... и он её нашёл. А после нашёл и убийцу, но не поймал его. Лукаш до последнего дня жизни думал и говорил лишь о Лоре. Мы считали, что он чокнулся.

Матс нахмурился. Он прекрасно помнил, как сломило деда убийство Лоры, чьё сожженное тело нашли в снегах. Пресса тогда накинулась на Лукаша и его отдел, обвиняя в бездействии. Если бы полиция шевелилась, если бы они раньше нашли убийцу, сколько было разных «если бы» и упрёков, а дед сходил с ума, думал только о Лоре, все его слова и мысли были обращены к ней до самой его смерти. Матс всё это помнил слишком хорошо, чтобы переживать снова.

— Почему мы сейчас говорим о прошлом? — спросил Матс. — Дед несколько лет как мёртв. Это дело извело его, довело до изнеможения. Чего вы хотите от меня теперь?

Карл уловил раздражение Матса и кивнул. Он открыл папку и достал старое фото, повернул его к полковнику и пояснил:

— Посмотрите. Это Лора Эндрюс незадолго до своего исчезновения. Вы же не видели её такой?

— Нет, только малышкой, — припомнил полковник. — Я в последний раз приезжал к деду, когда мне было лет двадцать. Соседи собирались на какой-то праздник, и там я увидел Лору и её брата. Но они тогда были совсем детьми. Кажется, я понравился малышке Лоре, а вот её брат оказался невероятно вредным и противным ребёнком. Постоянно стрелял в меня из игрушечного лука.

— Да, всё верно. Так вот, это выросшая Лора. А вот, — сказал инспектор, достав второе фото, — снимок женщины, чьё тело мы нашли в вашем доме.

Матс протянул руку и осторожно взял фотографию. Убитая женщина лежала на спине и смотрела в потолок широко распахнутыми безжизненными глазами. Под её головой и россыпью чёрных волос растеклась лужа крови, а губы успели посинеть, но даже это искажение смертью не смогло скрыть от полковника главную деталь.

— Вы шутите? — Матс нахмурился. — Что за шутки? Это же...

— Вчера в вашем доме мы нашли тело Лоры Эндрюс. Нашли в заброшенном доме инспектора, который когда-то раскрыл её дело и нашёл её сожжённый труп.

На несколько секунд Матс словно потерял дар речи. Он всматривался в фотографии и сравнивал детали. Это без сомнения была Лора Эндрюс, но Лора, которая стала старше. На фото ей точно было не семнадцать лет, и, как бы абсурдно это ни звучало, выходило, что последние десять лет Лора на самом деле была жива. До вчерашнего дня.

— Кого же тогда нашёл дед десять лет назад? — удивлённо спросил Матс.

— Хороший вопрос.

Внезапно дверь кабинета инспектора распахнулась: на пороге возник тот самый молодой человек, который грубо толкнул полковника в аэропорту. Матс узнал его, но на этот раз бесцеремонный тип был ещё более злым и раздражённым, чем пару часов назад. Тогда он торопился, хотя прилетел несколько часов назад, и, должно быть, сильно нервничал, возможно, пил успокоительные таблетки, которые не очень-то ему помогали. Полковник тихо хмыкнул, проклиная свою привычку запоминать всё о каждом случайном встречном.

— Я хочу видеть тело сестры!

2. Она не вернулась домой

Не бывает двух одинаковых снежинок. Так и с людьми: не бывает двух одинаковых человек, даже близнецы имеют едва заметные различия. Но когда распахнулась дверь кабинета, Матс сразу понял, что перед ним стоит брат Лоры Эндрюс. Его глаза были точной копией её глаз, словно девушка снова оказалась жива и теперь смотрела на окружающих с лёгкой насмешкой, — опять всех обманула.

Нарушителя спокойствия быстро угомонили, вывели из кабинета, но с лица инспектора Юхансена так и не сошло выражение вселенской усталости. Видимо, Джеймс уже неоднократно доставлял ему проблемы, да так, что каждая новая встреча с этим несдержанным молодым человеком становилась для инспектора настоящей пыткой. Юхансен глотнул из чашки остывший кофе и выдохнул, стараясь успокоиться и вернуться к разговору.

— Тело обнаружили двое парней, — пояснил инспектор после паузы. — Знаете, бывает, когда мальчишки вламываются в пустующие дома. Или выпить хотели, или поживиться чем... хотя последнее оба отрицают. Чёрт его знает, что они искали в доме, но теперь оба напуганы до безумия. Они сидели в комнате на втором этаже, когда на первом внезапно послышалась ругань, а затем раздался выстрел. Парни затаились и тряслись до самого утра, и только после этого решились спуститься и позвонить в полицию.

— И они никого не видели? — уточнил полковник.

— Никого. Сказали, что вжались в стену и боялись даже выдохнуть.

— Надо точно убедиться, что это именно та пропавшая девочка.

— Вы правы, — кивнул Юхансен. — Будем заказывать экспертизу, это от двух до трёх недель, быстрее никак, но это уже наши проблемы. Как я понимаю, вы не против, чтобы мы обшарили дом вдоль и поперёк?

— Конечно же, не против, — устало ответил Матс. — Я забронировал отель, поживу там. Вы только для этого меня вызвали? По телефону вы просили срочно приехать.

— Пока что да, только для этого. — Юхансен на несколько секунд задумался. — Сами понимаете, могут появиться вопросы. Вам точно больше нечего сказать по этому делу? Лукаш не упоминал чего-либо важного о Лоре?

Инспектор лукавил — Матс видел это, но в чём именно, пока не понимал. Возможно, Юхансен уже ознакомился с его досье и был заинтересован тем, что там увидел, а возможно, он вёл свою игру, которую Матс пока не понимал. В любом случае, на откровенность рассчитывать не приходилось.

— Нет, — ответил Матс после небольшой паузы. — Мне казалось, что в последнее время дед был немного не в себе. Слишком часто думал о Лоре, а её родственники и пресса давили, но он не говорил ничего конкретного.

После подписания бумаг и допроса Матс покинул отдел. На выходе он сразу же закурил, жадно вдыхая и выдыхая едкий дым. Это помогло полковнику немного расслабиться после разговора и неприятных воспоминаний о деле Лоры. Неподалёку от участка он увидел Андеша Бергене. Сержант, стоящий на морозе в куртке нараспашку, помахал Матсу и сказал, что может подвезти полковника до отеля. Матс отказываться не стал: на улице уже стемнело и заметно похолодало. Ловить транспорт и ехать в неизвестном направлении в первый же день пребывания в Тромсё ему не хотелось.

Машина у Андеша была не новая: судя по внешнему виду, ей шёл не первый десяток лет, и она была либо перекуплена, либо раньше принадлежала кому-то из родственников молодого Бергене. Салон был чистый, с приятным запахом, но чехлы давно истёрлись, а на панели кое-где в углах виднелась пыль. Сам Андеш производил двоякое впечатление: немного несобранный, неопрятный, возможно, беспечный, но подвижный и приятный в общении, он легко завёл разговор, словно Матс не был тут чужаком. Ларсен, садясь в машину, подумал, что парнишка достаточно целеустремлённый и многого добьётся, но только если возьмётся за себя.

— Инспектор хотел, чтобы вы прибыли как можно быстрее, — объяснил Андеш, когда вёз полковника в сторону отеля. Он закурил прямо в машине и приоткрыл окно, явно не ощущая дискомфорта из-за холода и спокойно управляя машиной одной рукой. — Хотел, чтобы вы ответили на все вопросы и поговорили с Эндрюсами.

— Но я никого из них не видел, — сказал полковник и застегнул куртку до самого подбородка. — Только нервного. Джеймса.

— У Джеймса сложный характер, да, — покачал головой молодой сержант и прицокнул языком. — Такое горе... второй раз Лору хоронить. Думаю, у семьи будут вопросы, а сегодня на них и так много всего свалилось.

— А откуда вы узнали о Лоре? — уточнил Матс, рассматривая царапины на боковой двери. — В участке уже все в курсе?

— Да все газеты раструбили! Вы купите свежую прессу, там везде снимки Лоры и заголовки о том, что умершая много лет назад оказалась жива. Её даже называют Марой.

— Марой? Демоном кошмаров? — уточнил Матс, припоминая сказки, которые слышал от шаманов.

— Да-да! Вы знакомы с нашими легендами? Лора в юности играла Мару в местном театре, а теперь вернулась, и журналисты тут же дали ей это прозвище. Вы почитайте, почитайте.

— Я плохо помню язык, если честно.

— Заодно и подтянете. С самого утра это новость дня: Лора Эндрюс умерла во второй раз! Ну надо же.

Матс промолчал, лишь плотно поджал губы. Журналисты снова умудрились узнать всё раньше других. Не просто узнать, а устроить танцы на костях. Полковник теперь понимал Джеймса: если он увидел эти газеты до того, как прибыл в участок, то это объясняло его несдержанное поведение.

— Извините, — сказал Андеш. — Я не радуюсь этой трагедии, но сама загадка Лоры...

— Сломала жизнь многим людям, — перебил Матс. — Её семье в первую очередь, и тем, кто вёл дело. Вы изучали этот вопрос?

— Не само дело Лоры, а биографию Лукаша, — ответил тот. — Ваш дед был лучшим в своём деле. Он даже вёл дела в Осло! Поймал маньяка, написал книгу про наблюдательность в сыскном деле. Лукаш — легенда.

— Он был бы рад слышать это.

— Я хочу быть как он.

Матс улыбнулся. Молодому Андешу на вид было двадцать пять лет, а наивности как у семнадцатилетнего. С одной стороны, хорошо, что он имел цели и пример для подражания, но с другой — ему пора была научиться оценивать работу не только в светлых красках. Матс прекрасно помнил, как изводил себя дед каждым новым делом.


Отель оказался небольшим, но тёплым и уютным. Матсу дали ключи от комнаты, где он сразу же скинул с себя одежду и принял горячий душ. Из зеркала после бритья на него смотрел мужчина среднего возраста, потрёпанный работой и усталостью. Щёки впали, на длиноватом носу красовался шрам, а синяки от недосыпа не придавали шарма его когда-то красивым синим глазам. В молодости Матса называли привлекательным, но это было давно, словно в прошлой жизни. Сейчас собственное отражение вызывало у полковника только раздражение.

После ужина Матс решил отвлечься на чтение, но сосредоточиться на тексте не удалось. В итоге он упёрся бедром в подоконник, наблюдая за бушующей за окном метелью. Она напоминала полковнику дикого зверя, который лютует, ищет заплутавшую жертву, чтобы сожрать бедолагу тёмной безлунной ночью. Ему снились тревожные сны: машина, звук удара, резкий переворот, боль и снег. Много белого-белого снега. И под ним похороненная Лора Эндрюс.

Утром полковник по привычке проснулся рано. За окном светило солнце, день обещал быть хорошим. Матс успел забыть, каким прекрасным бывает северное утро: над горизонтом чистый цвет неба из голубого окрасился в розовый и жёлтый, играя нежными переходами. Белый снег искрился так, что слепил глаза. В такие мгновения Тромсё казался полковнику самым прекрасным городом мира.

В его походной сумке были лишь сменные вещи, но ничего достаточно тёплого. Умывшись и наспех позавтракав, Матс направился в небольшой рейд по магазинам. Купив тёплые штаны и свитер, он натянул всё это поверх своих вещей, запахнул куртку и отправился к дому деда. На подъёме уже собрались митингующие: не уставали мёрзнуть на улицах изо дня в день. Они уверенно трясли плакатами и что-то выкрикивали, ожидая, пока мимо проедет начальство.

Матс усмехнулся. Словно не было этих двадцати лет: Тромсё ничуть не изменился.

Старый дом деда выглядел заброшенно. Матс выдохнул ртом пар и поднялся на веранду, прислушиваясь к скрипу половиц. Они скрипели так же, как в тот день, когда он уезжал отсюда навсегда. Лукаш тогда тепло обнял внука и взял с него обещание, что тот непременно вернётся. Матс пообещал, но не сдержал слово. Он вернулся лишь спустя годы, когда о деде стала напоминать только облупившаяся краска фасада дома.

А когда-то сюда приходили местные шаманы. Они рассказывали о духах и сердце Тромсё, об истории и традициях города. Юный Матс слушал их с раскрытым от удивления ртом и восторженно смотрел на деда, который умел находить язык со всеми: и с властями, и с соседями, и с этими странными людьми, верящими в духов.

Дверь дома была закрыта, а вход перекрывала жёлтая лента, запрещающая вход на место преступления. Матс решил переждать пару дней, пока полиция не соберёт все следы и улики. Потом он обязательно вернётся, чтобы изучить всё самостоятельно: нужно будет перебрать сохранившиеся записи деда и понять, как тот закончил свою жизнь, и почему тело Лоры оказалось именно в этом доме. А пока что ответы можно было искать только в библиотеке, где хранились старые архивы города.

Библиотекарша, Келда Гуфстанссон, узнала Матса по имени, как только он предъявил паспорт. Она восторженно глянула на него и покачала головой, выражая удивление.

— Ты же внук Лукаша? — заулыбалась она. — Ох, сколько времени-то прошло... Это тебе уже...

— Немного за сорок, — улыбнулся Матс, откидывая со лба вечно выбивающуюся прядь тёмных волос. — Я помню вас, Келда. Вы готовили шикарные пироги.

— О да, твой дед их обожал! Мы же встречались после того, как умерла его жена, твоя бабушка... Давно это было! А ты очень похож на Лукаша. Обязательно надо будет встретиться в выходной день и пообщаться.

— Обязательно. Можете мне помочь?

Спустя всего лишь десять минут Матс сидел в самом дальнем углу библиотеки, обложившись старыми газетными вырезками и фотографиями. В статьях писалось, что Лора Эндрюс не вернулась домой двадцать первого декабря две тысячи седьмого года после школы. После выяснилось, что в тот день она вообще не была на занятиях и, вероятно, не дошла до школы: подруги и учителя её не видели. В ту же ночь родители Лоры, соседи и полиция стали искать девушку, но им помешала метель. Искали утром, и на другой день. Когда все уже отчаялись, Лукаш Ларсен продолжил искать со своей группой: двадцать четвёртого декабря у заснеженной горы он нашёл сожжённое тело.

Матс внимательно рассмотрел снимок трупа. Тело было найдено в небольшой пещере, со скрещенными на груди руками, что характерно для сожжения. Взять ДНК не представлялось возможным, а все бирки и ярлыки с одежды оказались срезаны. Опознать погибшую помогло найденное неподалёку от тела кольцо, которое предположительно слетело с руки девушки во время потасовки с убийцей. Убита она была выстрелом в голову, следы насилия установить не удалось. Ни улик, ни свидетелей.

Матс задумчиво нахмурился. Он перебрал несколько статей, пока не дошёл до кратких сводок о подозреваемых. Две первые версии не подтвердились, зато третья оказалась верной. Пистолет, из которого предположительно был сделан выстрел, и испачканную кровью куртку Лоры полиция нашла дома у Олафа Йоргенсена, парня, который увивался за девушкой. Как позже заявило следствие, убийца оставил вещь жертвы на память. Только вот Олафа так и не допросили: как только нашли тело Лоры, он сбежал, и его местонахождение было неизвестно до сих пор. Видимо, Лукаш так и не простил себе то, что упустил убийцу.

— Она была очень красивой девочкой, — сказала Келда, проходя мимо увлёкшегося чтением Матса. — Чёрные глаза, большие-большие, чёрные волосы и светлая кожа, вздёрнутый нос, миловидное личико... и фигурка у неё была хрупкая, думаю, многие мальчишки хотели бы с ней встречаться, а этот Олаф и вовсе хвостиком за ней бегал! Прохода не давал!

— А она? — спросил Матс, поднимая взгляд. — Она с ним общалась?

— Что ты! Избегала его, бранила! Называла плохими словами. Он её раздражал.

— И кроме него больше никто не был ей так одержим?

— Нет. Лора начинала встречаться с мальчиком. С Вигго, но он был полон холодного спокойствия. Он и сейчас такой, никакого проявления страсти: ни ревности, ни скандалов, ни тревог. Его даже не волновало, что Олаф преследует Лору. А сейчас ему жена с соседом изменяет, а Вигго хоть бы что! Лежит на диване, да пиво потягивает.

— Значит, одержимо влюблённый? Ромео, который убил свою Джульетту? — усмехнулся Матс.

— Мы все так считали до вчерашнего дня, — согласно кивнула Келда. — Все, кроме родителей Олафа. Они до сих пор сами не в себе от горя... Сын сбежал, в городе их стороной обходят. Правда... твоего деда это дело не оставляло до последнего дня его жизни. Он не расставался с фотографией Лоры и, как мне кажется, тоже стал одержим. Поэтому мы с ним расстались, он обезумел. Так и поверишь, что она была истинной Марой.

— Да уж, деда она преследовала. Поэтому мы с ним так редко созванивались, — признался полковник. — Я тоже думал, что он сходит с ума.

— Забудь обо всём этом, — посоветовала Келда. — Я знаю, что тебя тревожит. Знал ли дед, о том, что Лора жива, и что именно его извело. Усталость и вина его извели, Матс. Забудь о Лоре, приведи в порядок дом и живи своей жизнью.

— Вы правы, Келда, только... — Матс покачал головой. — Почему она оказалась в этом доме? Даже спустя столько лет Лора снова достала деда. Сто процентов его имя тоже во всех газетах.

— Как и твоё, — заметил Келда. — Обходи семью Эндрюс стороной.

Когда Матс покинул библиотеку, на улице уже стемнело, и начался снегопад. Полковник попытался закурить, но с трудом сумел прикрыть пламя зажигалки от ветра. Сделав долгожданную затяжку, он выдохнул и прикрыл глаза. Матс помнил, как на любой вопрос о делах дед отвечал, что занят загадкой Лоры. Лора, Лора... Слишком часто Матс слышал это имя.

Снежинки больно били по лицу, а ветер пробирал даже под тёплой одеждой. Погода решила взбунтоваться и сделать жизнь местных ещё более мрачной, словно мало им было нового убийства. Докурив, полковник спрятал руки в карманы и направился мимо парковки в сторону автобусной остановки. Он постоял немного, осматриваясь по сторонам, и заподозрил, что транспорта уже не дождётся.

Мимо проехала машина, затем ещё одна, но никто не остановился, когда Матс поднял руку. Лишь третья затормозила чуть поодаль, хотя полковник уже на это не надеялся. Снегопад усилился; Ларсен даже не мог различить лица мужчины, который хлопнул дверью и теперь неспешно шёл к нему. Сердце стало биться чаще, пульс усилился, и Матс напрягся. Он привык доверять своим инстинктам, и полковник встал в более удобную позу, если вдруг мужчина, идущий к нему, решит напасть.

Услышав оклик на норвежском, Матс понял, что слышал этот голос раньше. Пусть даже капюшон создавал тень и скрывал лицо, Ларсен уже был уверен: к нему приближается тот самый молодой человек из полицейского участка. Джеймс Эндрюс, брат Лоры.

Джеймс подошёл, продолжая говорить по-норвежски, и его интонации были довольно грубыми. Он замолчал, как только рассмотрел лицо полковника: из-за сильного снегопада Эндрюс щурился и прикрывался рукой, наверное, поэтому не сразу узнал Матса.

— А, это вы... — продолжил он по-английски. — Я говорил, что не стоит тут стоять. Транспорт едва ли дождётесь, лучше по склону в сторону города и внизу переждать бурю. Отелей там много, если знакомых и друзей у вас нет.

— Спасибо за совет, — сдержанно ответил Матс, не желая продолжать общение. — Пойду к отелям.

— Погодите... — Джеймс выдохнул ртом пар и сжался. Его голос дрожал: он был одет легко и сразу продрог на холодном ветру. — Простите за то, что я устроил днём. Это всё нервы. Наши семьи всегда дружили, я прекрасно знал Лукаша.

— Замечательно. Его тут все знали. Хорошего вечера, Джеймс, и спасибо, что остановились.

— Слушайте, я мог бы подбросить вас до вашего отеля, но это неразумно. В такой снегопад рискованно ехать, но могу предложить переночевать в моём доме. Это по склону выше, совсем близко, всего минут пять езды.

Матс промолчал, обдумывая эти слова. Он не горел желанием общаться с Джеймсом и быть ему обязанным, но понимал, что именно семья Эндрюс могла как-то приоткрыть завесу тайны. Полковника не волновало то, кто и за что убил Лору, но его терзало плохое предчувствие из-за деда. Возможно, это было чувство вины.

— Посмотрите, какая ужасная погода, — настаивал Джеймс, сильнее кутаясь в куртку. — Соглашайтесь. Здесь все свои, помогать это нормально.

Матс не поверил в последние слова: Джеймс явно лукавил. Чёрные глаза Эндрюса испытующе изучали его, и от этого взгляда было неуютно. Глаза. Чёрные, как тьма. Чёрные, как у Лоры. Интересно, она смотрела на людей так же?..

Матс задумался на несколько секунд, затем согласно кивнул, принимая предложение.

3. Знакомство

Падал снег. Огромные хлопья застилали дороги, улицы, смывая цвета, окрашивая всё в холодный белый тон. Снег падал, пряча истинные краски мира, помыслы и поступки людей. Даже самые чёрные и мрачные души зимой окрашивались в оттенки и полутона, терялись среди светлых и улыбчивых жителей города — период обмана и заблуждений должен был сойти вместе со снегом, когда придёт весна.

Тьма опустилась на город, делая его отражением тяжелого низкого северного неба. В этой тьме лицо Джеймса казалось особенно бледным и болезненным, но, тем не менее, он уверенно вёл машину по снежному склону. Перемены в нём, от манеры говорить до спокойного невозмутимого взгляда, были отражением пугающей погоды. В такую вьюгу нельзя было давать слабину: ни нервов, ни истерики. Немного невнимательности и можно сгинуть в буране, замёрзнуть или умереть от разрыва лёгких. Матс привык, что люди меняются в зависимости от ситуации, но Джеймсу это удавалось особенно естественно.

Вблизи Матс смог получше рассмотреть молодого Эндрюса. Они с Лорой были похожи: сочетание белой кожи и черных волос выглядело контрастным, как столкновение цвета неба и снега на склоне гор. В этом заключался незримый символизм; Матс невольно вспомнил старинные легенды, которые рассказывали ему шаманы. Пусть Джеймс был невысоким, худым, явно проигрывающим нордическим красавцам, но ни у кого во всём мире Матс не видел таких радужек глаз. Больших и тёмных, как отражение чёрной ночи.

Температура за бортом машины падала. Цифра на панели управления мигала, постоянно меняясь. Становилось холоднее; Матс искренне радовался, что принял предложение Джеймса. Ждать на остановке было бы безумием: льдинки настойчиво били по крыше и стёклам, а буря застилала город, делая его пленником своих снежных объятий, словно метель жаждала чей-нибудь смерти.

Через десять минут езды Матс различил среди снега небольшое пятно цвета — аккуратный уютный дом. Он одиноко выделялся среди белых холмов, из-за чего казался обособленным и брошенным. Соседские дома располагались по склону ниже, а этот стоял, словно нарочно оградившись высокими сугробами. Дверь гаража открылась автоматически, и Эндрюс плавно загнал машину в тёплое и сухое помещение.

— Один на всём склоне, — заметил полковник, открывая дверцу. — Вам, наверное, нравится жить без соседей.

— Именно так, — согласился Джеймс, пикая кнопкой сигнализации. — Лучшего места и не представишь. Никто не лезет, не подглядывает, не сплетничает.

Из гаража в дом вела узкая дверь, расположенная на боковой стене. Матс заметил, что Джеймс тщательно закрывает и проверяет все замки, тогда как единственное гаражное окно было надёжно заколочено. Подобное поведение казалось не характерным для жителя Норвегии: соседи жили открыто и никого не боялись.

— Не любите любопытствующих взглядов или боитесь чего-то? — спросил Матс, когда они стали подниматься по тёмной лестнице, ведущей на первый этаж дома.

— Вы военный? — вопросом на вопрос ответил Джеймс.

— Допустим, — улыбнулся Матс. — Отставной полковник.

— Здорово, — ответил Джеймс. — Полковник, значит... вы очень внимательный человек. Смотрите на всё, изучаете. И вы правы, наверное, я боюсь. Сестра пропала, когда нам было по семнадцать лет, привычная жизнь рухнула. Я не ощущаю себя в безопасности даже дома и не умею жить нараспашку. Вы знаете, сколько людей ежегодно пропадает без вести?

— Знаю.

— Я тоже знаю и не понимаю, как можно ничего не бояться. Добро пожаловать, полковник Ларсен.

Джеймс открыл дверь, включил свет и пропустил гостя вперёд. Ларсен ощущал себя неуютно после замечания Джеймса, понимая, что тот прав: он не имел права нарушать границы чужого личного пространства и анализировать всё вокруг, особенно, когда вся жизнь Джеймса и так обнажена, находясь под прицелом камер и полиции. Но Матс ничего не мог с собой поделать: многолетняя привычка работала за него.

Гостиная была полна домашнего уюта: мягкие пастельные тона в интерьере, тёмные шторы на окнах, лакированные паркетные полы, просторный диван, а в стороне светлый камин, столик и кресла. Небольшой мягкий ковёр с высоким ворсом выглядел мило, а тепло комнаты приятно согревало после уличного мороза.

— Я дам вам вещи, которые лежат у меня без дела, — сказал Джеймс, скидывая пальто. Сам он был невысоким и худеньким, правда, деловой костюм придавал ему солидности. — Я их не носил, слишком большой размер, а вам будет в самый раз. Идёмте, покажу, где душ.

— Не суетитесь, — попросил Матс. — Мне достаточно будет переночевать в тепле.

— Не спорьте, — с улыбкой ответил Джеймс.

Матс благодарно кивнул. Взяв предложенные вещи, он прошёл в просторную ванную комнату, где с удовольствием вымылся под струями горячей воды. Кожу приятно кололо после холода, лицо горело. Переодевшись в домашние майку и штаны, Матс впервые за долгое время ощутил себя отдохнувшим и бодрым. Даже курить не тянуло.

Через тонкие носки пол казался тёплым. Войдя на небольшую кухню, светлую, с новой современной мебелью, Матс увидел, как Джеймс старательно раскладывает по тёмным тарелкам тушёные овощи и кусочки мяса. На газовой плите грелся чайник, приятно пах кофе. Матс невольно вспомнил об уютном кафе в Вене, где так же тепло и вкусно пахнет.

— Я не был готов принимать гостей, простите, — виновато улыбнулся Джеймс. — Не могу удивить вас особой кухней, только... овощи.

В домашней одежде, штанах и свободной кофте, Джеймс потерял визуальную солидность, став обычным «юношей-соседом», такой внешности, что на улице, проходя мимо, даже и не обернёшься. Самый обычный парнишка, если не считать пугающей черноты его глаз. Но сейчас даже эта чернота не производила должного впечатления: слишком неспокойным казался Джеймс.

— Я благодарен вам за помощь и приют, — успокоил его Матс. — Ведь сейчас я мог бы замерзать на улице. И всё же, Джеймс. Почему вы решили меня пригласить? Незнакомого человека в дом, где надёжно закрыты все двери и окна.

— Мы же знакомы заочно, к тому же это вышло случайно: я остановился, чтобы сказать вам, что транспорт уже не ходит, подошёл ближе и узнал вас. Я не могу бросить внука Лукаша замерзать на улице, — ответил Эндрюс и выключил чайник. — Чай? Кофе?


— Кофе, спасибо. Да, случайно, но вы своего шанса не упустили.

— Сразу видно, что вы военный, — улыбнулся Джеймс и весело глянул на гостя. — Вы всегда так подозрительны, полковник? Садитесь. Почему я вас пригласил, когда прячусь от других? Мы с вами похожи, вот и всё. Мы оба чужие в этом городе, нас здесь не принимают. Я рад встретить родственную душу.

— Ошибаетесь, меня здесь принимают, — сказал Матс, садясь за стол.

— Давайте на «ты»? Не принимают, вскоре ты в этом убедишься, — сказал Джеймс, садясь напротив. — Местные принимают лишь местных. И, что уж скрывать, ты единственный, кто не требует от меня повышения зарплат на фабрике!

Матс невольно улыбнулся. Поужинали они в тишине, под тихое постукивание льдинок об окно. Овощи оказались вкусными, а мясо — мягким, Матс даже ощутил прилив бодрости и сил. Джеймс сварил ароматный горячий кофе, немного рассказывал о городе, а за окном, словно совсем в другом мире, бушевала холодная метель. Ветер кружил белые снежинки, бросал их из стороны в сторону, безжалостно рвал и метал, словно злясь, что люди укрылись от него в тёплом доме. Матс время от времени посматривал на улицу, удивляясь тому, как люди живут в таких тяжёлых условиях. Сам он ненавидел метель.

— Тебя интересует дело Лоры? — после паузы спросил Джеймс, грея руки о чашку с кофе. — Ты из-за этого был в библиотеке?

— Едва ли. Меня интересует дед, — честно ответил полковник. — Он загнал себя в гроб с этой историей, а теперь тело Лоры нашли в его доме. Хотелось бы понять, что это значит.

— Мы все хотим это понять, — тихо признался Джеймс. — Да, в последние годы жизни Лукаш думал только о моей сестре, часто говорил о ней с отцом и дядей.

— Я бы тоже с ними поговорил, — сказал Матс.

— И они с тобой. Они полагают, что ты можешь что-то знать.

— Только то, что дед помешался на Лоре Эндрюс, — хмыкнул Матс. — Не более того.

Они снова замолчали. Джеймс вёл себя спокойно и расслабленно, словно они с Матсом были знакомы несколько лет. Ларсен не понимал, что движет им: скорбь или тревога, но, когда Джеймс отводил взгляд, на его лице отчётливо читалась усталость.

— Мне просто не с кем поговорить, — вдруг сказал Джеймс и отставил чашку. — А ты здесь такой же чужак, как и я. Вот я и решил, что было бы неплохо познакомиться получше. Тем более, мы уже когда-то виделись. Правда, мне было лет пять...

— Семь. Тебе было семь, — уточнил полковник. — Кажется, твой отец переехал в Норвегию ещё в молодости и решил тут закрепиться.

— Да, отец родом из Ирландии, — улыбнулся Джеймс. — В молодости он встретил маму в Лондоне, они вместе учились. Затем отец приехал за ней в Тромсё и помог её брату, моему дяде Оле, поднять швейную фабрику. Они вместе раскрутили бизнес, стали настоящей семьёй. Мы с Лорой родились уже здесь, в Норвегии. Я уехал в Англию сразу после гибели сестры. Отучился и вернулся, так как отцу нужен был помощник на фабрике, а потом и наследник. На моего кузена, сына Оле, рассчитывать не приходится, он блаженный. Слышал о забастовке? Так вот, теперь это моя проблема.

— И тебе это не очень нравится? — улыбнулся Матс, заметив детское недовольство в голосе Джеймса.

— Очень не нравится. Этим должна была заниматься Лора, но никак не я. Я всегда мечтал остаться жить в Лондоне и заниматься другим делом.

— Вы с ней были очень близки... — задумчиво сказал Матс. — Вы двойняшки?

— Двойняшки, но никогда, за всю свою жизнь мы не были близки. Мы были похожи внешне, родились в один день, но, честно, — усмехнулся он, — мы никогда не были близки.

Матс кивнул. Он не хотел ещё сильнее ранить Джеймса и ворошить свежие раны. Они замолчали. Лишь льдинки за окном стучали всё сильнее. Ужин был вкусным и сытным, тепло дома приятно обволакивало, да так, что полковника начало клонить в сон. Джеймс уложил его в зале и дал тёплое одеяло.

Матс уснул практически сразу: сказалась и усталость, и непривычные погодные условия. Ночью он проснулся из-за шороха и осторожно приподнял голову. Он не привык спать крепко, реагировал на каждый звук, и сейчас даже пожалел, что не взял с собой оружие.

Но источником звука был Джеймс. Он стоял у окна в абсолютной темноте и смотрел на улицу.

4. Свои причины

Когда поднимаешь взгляд к чёрному небу и смотришь на падающий снег, начинает казаться, что это не снежинки опускаются вниз, а ты сам отрываешься от земли и летишь, летишь, летишь...

Матс открыл глаза и понял, что больше не летит. Электронные часы показывали десять утра, и Джеймса уже не было. В доме царила настоящая тишина. За окном ярко светило солнце, снег играл цветными бликами в утреннем свете, делая этот день более тёплым и уютным. На мгновение Матсу показалось, что он снова в Праге, сейчас на него запрыгнет Бекки и будет весело лаять, просясь погулять.

Полковник потянулся, прогоняя остатки сонливости, неспешно встал и прошёл в ванную. Спешить было некуда, и он принял душ, выпил заботливо сваренный Джеймсом кофе и оделся, думая о том, что надо покинуть тёплое помещение и выйти на улицу. Погода казалось обманчиво мягкой. На столе Матс нашёл оставленную хозяином дома записку: «Ключи на тумбочке в прихожей, остановка чуть ниже по склону. Приезжай на фабрику, встретишься с отцом».

Полковник усмехнулся. Джеймс вёл себя по отношению к нему излишне доверчиво, когда в то же самое время закрывал все окна и двери, опасаясь соседей. Вспомнив о ночном инциденте, Матс подошёл к тому самому окну, где стоял Эндрюс, и различил на снегу едва заметные следы. Ночью кто-то прогуливался рядом, сошёл с дорожки и подошёл к дому, под это окно. И возможно не в первый раз, если Джеймс уже высматривал ночного визитёра. От кого он на самом деле закрывался на надёжные замки?

Они были знакомы меньше двенадцати часов, но Джеймс уже казался Матсу странным. Он боялся окружающих, но так легко контактировал с ним, с чужаком. Матс усмехнулся, смотря на следы, оставленные на снегу. Возможно, это гостеприимство было не больше, чем попыткой подобраться к нему поближе. Задобрить, успокоить и разговорить.

Только Матсу нечего было ему рассказать.

Матс вышел из дома, закрыл дверь, после чего неспешно спустился по склону, радуясь безветренной погоде. Стало заметно теплее, и кожу уже не щипало от мороза. Снег забавно хрустел под ногами, кое-где Матс проваливался в сугробы по щиколотку, после чего тихо ругался себе под нос. В его ботинках уже было много снега.

Зато постепенно Матс привыкал к Тромсё и погоде Норвегии. В памяти то и дело воскресали образы прошлого, прогулки с дедом и улыбка бабушки. Тогда были долгие походы, рыбалка, ночные посиделки с шаманами и игры в снегу с соседскими детьми. Однажды Матс приехал сюда вместе с отцом, а теперь всё это осталось в далёком прошлом.

Полковник быстро нашёл остановку, расположенную чуть дальше от склона, и до фабрики доехал всего за полчаса. По дороге он снова увидел митингующих, которых на этот раз было больше: видимо, благоприятная погода способствовала раннему митингу. Матс невольно посочувствовал молодому Джеймсу: руководить большим предприятием было непросто, особенно когда душа к этому не лежит.

На ресепшене фабрики, в современном круглом зале с зеркалами, креслами и домашними цветами в огромных горшках, его уже ждали: стоило полковнику назвать своё имя, как девушка, молодая сотрудница в светлой розовой блузке и короткой юбке, надетой явно не по погоде, встала из-за стола и вызвалась довести его до нужного кабинета. Пару раз она с плохо скрываемым интересом глянула в сторону Матса, отчего ему стало немного не по себе. Он догадался, что девушка уже знает, в чьём доме нашли тело дочери владельца фабрики, и ощущал себя неловко, словно одним своим появлением тут мог спровоцировать новые нежелательные сплетни. Если бы не приглашение Джеймса, Матс бы ещё подумал, приходить сюда или нет.

Из-за приоткрытой тёмной двери кабинета, куда его привели, доносилась грубая ругань, и провожатая поспешила оставить Матса, чтобы не становиться свидетельницей ссоры между начальством.

— Тебе не хватает мозгов разобраться с банальной забастовкой! Вместо того, чтобы работать, твои сотрудники стоят на улице с дурацкими плакатами!

Голос был неприятным и требовательным, той самой интонации, слушать которую долго было невозможно. В нём было всё от пренебрежения до раздражения, и Матс невольно поморщился — ему не хотелось становиться свидетелем чужой ссоры, и он уже отошёл от двери и хотел сесть на бежевый диван, чтобы подождать, когда услышал продолжение спора.

— Я предложил тебе идеальное экономическое решение данного вопроса. — Спокойный голос принадлежал Джеймсу. — Мы можем сэкономить на закупке и производстве, но поднять заработок нашим рабочим...

— Ты оставь эти свои университетские штучки! Тут такое не работает, Джеймс! Как ты не понимаешь? Я сейчас занят Лорой...

— Да, только Лора умерла, а у нас проблема с живыми людьми...

Раздался звон, и полковник, отбросив лишнюю скромность, распахнул дверь. На светлой стене расплывалось мокрое тёмное пятно, на полу лежали осколки разбитой чашки. Джеймс, сидящий за рабочим столом, невозмутимо смотрел на своего собеседника, а мужчина, который стоял напротив него, тяжело дышал и нервно сжимал кулаки. Увидев Матса, он и вовсе рассвирепел. Его лицо, старческое и морщинистое, скривилось в презрении, а светлые холодные глаза впились в полковника. Губы были приоткрыты, а на залысинах проступили капли пота. Несмотря на свой неприятный внешний вид, одет он был «с иголочки»: тёмный костюм идеально сидел на нём, а наполированные туфли идеально блестели.

— Какого чёрта... — недовольно протянул он.

— Это полковник Ларсен, — вмешался Джеймс и, встав, оправил пиджак светло-серого костюма. — Внук Лукаша Ларсена, как ты понимаешь. Матс, это мой отец, Джек Эндрюс. У нас тут вышел небольшой экономический спор.

— Мистер Эндрюс, — кивнул Матс, припоминая этого человека из далёкого прошлого и протягивая руку, — давно не виделись. Примите мои соболезнования.

— Лет двадцать прошло с вашего последнего визита в Тромсё, мистер Ларсен, — ответил Джек более спокойно и пожал протянутую руку. — Вы были совсем мальчишкой. Как я понял, вы уже знакомы с Джеймсом? А мне минутку уделите?

Матс вернул Джеймсу ключи от дома, поблагодарил за приют и прошёл за Эндрюсом старшим в его кабинет. За эти годы Джек заметно постарел: его волосы тронула седина, а уставшее осунувшееся лицо покрывали глубокие морщины. Он выглядел так, словно мало спал и ел: дряхлый, тощий старик, нервозный и вспыльчивый. Или же человек, чьё здоровье подкосило очередное напоминание о Лоре. Дважды пережить смерть дочери — кто вообще смог бы перенести такое.

Джек пытался скрывать раздражение, но это у него получалось откровенно плохо. Он то и дело нервно вздрагивал при каждом шорохе или стуке, хмурился и злобно смотрел на проходящих мимо сотрудников, которые обходили его стороной. В кабинете Джек надёжно закрыл двери, чтобы никто их не подслушал, и указал Матсу на стул.

Полковник сел и осмотрелся: кабинет был маленьким и тёмным, когда как у Джеймса он был чуть больше, но заметно светлее. Здесь же на полках лежала пыль, книги в порванных ветхих обложках стояли тут явно не первый десяток лет, стулья были потёртыми, а стол впитал в себя следы от чашек с чаем или кофе. Среди бумаг и чертежей, разбросанных по столу, Матс рассмотрел и пузырёк с успокоительными таблетками.

Джек дошёл до своего стола, наклонился, чтобы открыть сейф и достать оттуда бутылку. От предложенного виски полковник отказался, желая сразу перейти к делу.

— Прошу вас понять... — начал Джек, сев напротив Матса. Его руки подрагивали то ли от слабости, то ли от выпивки. — Мне нужно знать всё, что вам известно о Лоре. Это важно.

— Я понимаю, — ответил полковник, — но боюсь, что разочарую вас. Дед никогда ничего мне не рассказывал. После того, как было найдено сожжённое тело, он... слишком увлёкся этой историей. Мы не приезжали друг к другу, да и созванивались всё реже, потому что он постоянно говорил, что занят делом Лоры. А через полгода он умер, его сердце не выдержало волнений.

— Это я и сам прекрасно знаю, — раздражённо ответил Джек, — но неужели он совсем ничего не говорил? Тогда мы считали, что Лукаш чокнулся. Он бегал, ковырялся в биографии Лоры, расспрашивал о ней всех и вся. Мы решили, что он издевается над нами, что ему просто хочется создать видимость активной деятельности! Надо было искать убийцу, а он делал непонятно что. А теперь, когда оказалось, что эти десять лет моя дочь была жива, подозреваю, что ваш дед мог что-то знать, не просто же он так суетился. Лукаш не мог не оставить зацепок.

— Если он что-то и знал, то мне не говорил, — сказал Матс. — И вы меня поймите. Я хочу понять, что произошло с моим дедом. Почему тело нашли в его доме? Почему Лора решила вернуться? Почему наш дом? Может мой старик перед смертью терзался тем, что не смог поймать убийцу. А убийцы и не было.

— Не было? — усмехнулся Джек. — Был и есть. Ублюдок пропал... до вчерашнего дня.

— Вы думаете, это Олаф настиг Лору? — уточнил Матс. — Тот мальчик, который бегал за ней?

— А кто ещё? — искренне удивился Джек. — У моей девочки врагов не было. Один этот психопат за ней таскался днями и ночами. Впрочем, это дело полиции. Если вы ничего не знаете, я хочу попросить вас об услуге.

— Слушаю.

— Позвольте нам, после того, как полиция изучит дом, изучить его самим. Может, у Лукаша остались записи, зацепки. Не зря тело Лоры нашли в его доме. Это не просто так.

Матс нахмурился. Несмотря на всю сложность ситуации, меньше всего он хотел, чтобы в его доме лазили чужие люди. В доме, где свои последние дни доживал его дед, в доме, где, возможно, было и хранилось слишком много личного, чтобы так просто открывать двери каждому желающему.

— Это исключено, — отрезал Матс. — Я сам там всё переверну, изучу, и если что найду — отдам инспектору Юхансену, обещаю.

В кабинете воцарилось напряжённое молчание. Джек смотрел тяжело: его выжидающий взгляд мог заставить любого ощутить себя неловко. Любого, но не полковника Ларсена. Матс невозмутимо приподнял брови и расправил плечи, демонстрируя свою расслабленность. Тогда Джек улыбнулся, и улыбка эта была мерзкой, насмешливой. Совсем не такой, как у Джеймса. Сын был слишком не похож на отца, являлся его полной противоположностью. Возможно, именно поэтому они и не ладили.

— Вы уверены в своём решении? — Джек не стал ни убеждать, ни настаивать.

— Абсолютно.

— Значит, придётся от вас избавиться, — усмехнулся старик. — Уверяю, вас в этом городе не примет ни один отель, ни одна семья. Будете жить в снегу, и ждать, пока откроют ваш дом, или купите билет на самолёт и свалите отсюда. Если вы забыли, то ключи у нас есть. После смерти Лукаша ваш отец попросил соседей присматривать за домом. И эти соседи — я и моя семья. Решайте. Либо вы пускаете нас, либо я выживу вас из Тромсё и сделаю всё сам.


Ларсен кивнул. За свою жизнь он слышал много угроз, но редко они были такими нелепыми. Старший Эндрюс был излишне самоуверенным, если считал, что контролирует жизнь каждой семьи в городе. Его положение, напротив, едва ли было устойчивым: слишком многие рабочие его же фабрики выходили на протесты.

— В ход пошли низкосортные угрозы? — иронично спросил полковник. — Вы действительно думаете, что если меня не будет, то вы сможете хозяйничать на моей территории? Я сообщу об этом полиции.

— Посмотрим, полковник. А теперь убирайтесь.

Матс ничем не выразил своего раздражения, только кивнул, встал и молча покинул кабинет. Джек оказался крайне неприятным типом — старость не пошла ему на пользу, и полковник не мог заставить себя отнестись к его поведению с пониманием. Горечь утраты, загадка Лоры и семейные проблемы не давали ему права так строить разговор. Что хуже всего, угроза Джека была реальной: остаться в холодном городе без жилья было равноценно смерти.

Полковник только дошёл до кабинета Джеймса, когда раздался сигнал смс. Матс достал телефон: его просили срочно вернуться в отель, собрать вещи и съехать.

— Вот ублюдок... — выругался полковник чуть громче, чем хотел.

— Дай угадаю, о ком речь. — Джеймс приоткрыл дверь кабинета и мотнул головой, приглашая Матса войти. — Разговор с отцом не удался?

— Можно и так сказать.

Матс убрал телефон в карман и прошёл в кабинет вслед за Джеймсом. В кресле напротив стола Эндрюса сидел незнакомый полковнику мужчина. Он, крупный и немолодой, приветливо помахал рукой и улыбнулся, отчего седые усы над его верхней губой забавно шевельнулись. Матс невольно улыбнулся в ответ. После раздражительного Джека было приятно увидеть добродушного и улыбчивого человека.

— Знакомьтесь, это Оле Нильсен, коммерческий директор фабрики, мой дядя и моя норвежская родня, — представил Джеймс, падая на свой стул и поправляя пиджак. — Более тактичная и воспитанная родня, если сравнивать с ирландской.

— Джеймс! — с укором потянул Оле, хмуря седые брови. Он шутливо пригрозил племяннику пухлым пальцем. — Прекрати. А это, как я понимаю, Матс Ларсен? Внук нашего Лукаша? Я тебя совсем пацаном помню. Ты был молодой, боевой, в теле. А сейчас так вытянулся!

Оле Нильсен. Матс вспомнил его почти сразу: мужчина, тогда ещё молодой и спортивный, возглавляющий местный лыжный клуб по выходным, постоянно занимался маленьким Джеймсом. Они везде ходили и появлялись вместе, Оле отвозил мальчика в школу и забирал после уроков, учил его стоять на лыжах, и Матс какое-то время ошибочно полагал, что они отец и сын.

— Да, это я, — улыбнулся Матс. — И я помню вас, Оле. Вы почти не изменились, — добавил он, имея в виду нескончаемый позитив, добрый взгляд и мягкую тёплую улыбку.

— Глаза раскрой, мальчик мой! Если кто в этом городе сильнее всех растолстел и поседел за эти годы, то это я! Как жаль, что мы видимся при таких обстоятельствах.

Теперь улыбка Оле стала вымученной и болезненной. Он не смог долго выглядеть безмятежным, словно ничего не случилось, и тень скорби легла на его лицо. Джеймс, напротив, казался абсолютно спокойным, словно случившееся с Лорой его не касалось. Матс в очередной раз одёрнул себя, повторяя, что это не его дело.

— Я соболезную вашему горю, — сказал он. — До сих пор не верится, что...

— Нам тоже, сынок, нам тоже, — выдохнул Оле и устало растёр ладонями лицо. Вероятно, эту ночь он провёл без сна. — Я так и не рискнул поехать в морг, чтобы опознать её... но не будем об этом. Расскажи, что там учудил Джек?

Матс вкратце рассказал о разговоре с Джеком. Джеймс забавно вытянул губы, словно его подобное едва ли удивляло. А вот Оле помрачнел: вероятно, он был обеспокоен состоянием родственника. Матс снова заставил себя не проникаться излишним сочувствием к этой семье. Принятие чужого горя дело неблагодарное.

— Может, я зря упрямлюсь, — сказал полковник под конец рассказа, — но я не хочу, чтобы чужие люди снова ходили в доме деда. Не в смысле, что вы совсем чужие, просто я боюсь, что это нарушает его покой.

— Твоё право, — кивнул Оле. — Мальчик мой, Джек тяжелее всех переживает потерю Лоры, прости ему эти выкрутасы. Он так постарел... Я не могу смотреть, как Джек и Меритт снова убивают себя.

— Меритт? — переспросил Матс, услышав новое имя.

— Мама, — пояснил Джеймс и, как непоседливый ребёнок, покрутил в пальцах карандаш. — Родная сестра Оле. Она... она сейчас живёт на одних антидепрессантах, даже редко пребывает в ясном и здравом уме.

— И Джеку надо начать принимать успокоительное, — сказал Оле и встал. — Зачем ему обшаривать дом Ларсена? Полиция и сама с этим прекрасно справится. Ладно... Рад был увидеться, Матс. Ты так похож на Лукаша в молодости, одно лицо. А теперь оставлю вас и пойду, попробую поговорить с Джеком.

Прихрамывая, Оле вышел. Как только за ним закрылась дверь, в кабинете воцарилась тишина. Джеймс задумался о чём-то своём, а Матс не знал, о чём говорить. Так вышло, что молодой Эндрюс оказался его единственным знакомым в городе. Другие, та же Келда, были людьми из прошлого и не более того. И рядом с Джеймсом Матс невольно ощущал себя более уверенно. Как и говорил Джеймс, они оба были чужаками.

— Можешь пожить у меня, — сказал Эндрюс, нарушая тишину. — Там отец точно не сможет проклевать тебе мозг.


— А тебе? — спросил Матс. — Он не сочтёт тебя предателем?

— Сочтёт, что не очень сильно меня волнует, — хмыкнул Джеймс. — Не думай об этом.

— Я не хочу создавать тебе проблем.

Эндрюс демонстративно закатил глаза. Матс понял этот жест: проблем с отцом Джеймсу хватало и без него, и без Лоры. И едва ли из-за чего-то могло стать хуже. Чужие переживания и проблемы неприятно отзывались покалыванием в груди. Вот чего уж точно не хотел полковник, так это очередных бесполезных волнений. Проще было купить билет до Праги и уехать, плюнув и на дом, и на Эндрюсов, и на историю деда.

— Пойду, пожалуй. И должен извиниться, — добавил Матс, вставая. — Вчера я даже не сказал тебе слов соболезнования.

— Да брось! — Джеймс весело улыбнулся и махнул рукой. — Было бы из-за чего. Мы уже один раз похоронили её, и то, что произошло, не должно сильно влиять на нас.

— Думаешь?

— Конечно! За эти годы все смирились с её смертью, и какая разница...

Он замолчал, когда его голос предательски дрогнул. Джеймс зажмурился, проморгался и снова улыбнулся, хотя теперь уголки его губ подрагивали. Он снова попытался принять безмятежный вид и даже беспечно развалился в кресле.

— Какая разница, была она жива все эти годы или нет, — продолжил рассуждать он. — Она уже умерла один раз? Умерла! Мы похоронили? Похоронили. Так к чему... все эти...

— Ты боишься назвать Лору по имени? — заметил Матс.

Джеймс больше не смог сдерживать слёз. Он зажмурился и зажал рот рукой, стараясь побороть усилившуюся нервозность. Только его плечи уже сотрясала дрожь, — сказались стресс, усталость и недосып. Матс был так сосредоточен на своих проблемах, что не спешил анализировать поведение семьи Эндрюс и всячески отгораживался от их слов и поступков. А ведь если подумать: деланная беспечность Джеймса, раздражительность и злоба Джека, мрачность и грусть Оле говорили только об одном — не так сильно их сломила смерть Лоры, как то, что все эти годы она была жива и даже не попыталась выйти на связь.

— Возможно, она не могла связаться с вами, — сказал Матс. — Никто не знает, что с ней произошло.

— И никто никогда этого не узнает, — прошептал Джеймс, всё ещё дрожа. По его щеке скатилась слеза, которую он раздражённо смахнул. — А ведь я поступил так же, как она!

— Джеймс, — тихо позвал Матс. Он никогда не умел утешать и не знал, как вести себя в подобной ситуации. Ему хотелось уйти, чтобы не видеть чужую слабость, но и оставить Джеймса он сейчас не мог. — Тебе надо успокоиться.

— Как?! — Тот убрал руки от лица и нервно рассмеялся. — Я поступил так же, как она, понимаешь? Лора умерла, а что сделал я? Сбежал! Уехал от проблем в Англию, прикрылся учёбой, бросил семью. Лишь бы не сидеть тут, никого не утешать, не слышать о ней, не работать на фабрике. Я просто струсил! А теперь получается, что она тоже просто... сбежала?

— Даже если и так, то мы не знаем, от чего она бежала, — ответил Матс. — У неё могли быть причины...

— Ты не понимаешь о чём я!

Джеймс раздражённо встал, смахнул со стола бумаги и отвернулся к окну. Его всё ещё сковывала лёгкая дрожь, но было видно, что Джеймс старается угомонить истерику. Матс выдохнул: вот не хотел же он лезть во всё это. На кой ему нужно слушать о чужих проблемах, копаться в них, утешать посторонних людей и вообще хоть как-то с ними контактировать?..

Матс хотел уйти. Он даже сделал шаг в сторону двери, но не смог пересилить себя, потому что он понимал. Понимал куда больше, чем мог представить Джеймс, и почему-то в душе предательски зародилось сочувствие к этому парню, а за ним и симпатия. Полковник хотел помочь. Впервые за многое время он готов был решиться снова кому-то помочь.

— Я прекрасно понимаю, — внезапно признался Матс. — Мой дед был так поглощён этим делом, так переживал и выкладывался, что потерял себя. А что сделал я? Я стал реже звонить и брать трубку. Игнорировал его, отгораживался. А потом даже не приехал на похороны, прикрывшись работой. Я сбежал, так же, как и ты, лишь бы не ощущать боль и вину. Я бы сюда никогда не вернулся, если бы не звонок старшего инспектора.

Джеймс медленно обернулся. Он впервые посмотрел на полковника так открыто и доверчиво. Глубокий взгляд тёмных глаз завораживал, словно напротив Матса стоял хищник, гипнотизирующий добычу, но никак не человек. И в глубине этой тьмы скрывалась боль.

— Ты был прав вчера, — произнёс Джеймс. — Я не упустил своего шанса. Сразу узнал тебя на остановке, решил помочь и подружиться, чтобы потом вместе с тобой попасть в дом Лукаша.

— Спасибо за честность, — Матс понимающе кивнул, — но что ты хочешь там найти?

— Если бы я знал, — прошептал Джеймс. — Если бы я знал, полковник. Неужели Лукаш ничего не оставил после себя?

— Я не знаю, — честно ответил Матс. — Уверен, инспектор Юхансен тоже задаётся этим вопросом и ищет ответы. В любом случае, я благодарен тебе, Джеймс. Ты не отвернулся от меня ни вчера, ни сегодня, пусть даже по своим причинам, но не хочу быть обузой.

— Ты и не будешь, — сказал Эндрюс. — Мне нравится общаться с тобой. Ты второй после Оле, кто не относится ко мне враждебно в этом городе. И мы понимаем друг друга. Может, ты всё же останешься у меня? Без всяких «своих причин».

Матс не стал больше задавать вопросов. Он улыбнулся, кивнул и принял предложение.

5. Долгие поиски

Снег, сколько бы его не выпало, был и оставался водой. С приходом весны ему суждено было растаять и обнажить всё то, что он так долго прятал под собой. Именно этого и боялись многие люди. Истины, обнажённости, голой картинки без прикрас и прикрытий.

Матс никогда не лгал, но в глубине души боялся правды. Той самой, которую скрывали люди. Следовало ему опасаться и Джеймса Эндрюса с его необычным гостеприимством, но усталость от своей собственной подозрительности взяла верх, подавив всё желанием хотя бы ненадолго побыть простым человеком, гостем снежного Тромсё.

Матс вернулся в гостиницу, выписался и перевёз свои вещи к Джеймсу. Тот отдал полковнику гостевую комнату, одну из самых лучших и тёплых в доме. Они поужинали и быстро разошлись спать: Ларсену всё ещё не хватало отдыха, а Джеймсу нужно было выспаться, чтобы держать эмоции под контролем.

Что было ожидаемо, на следующее же утро Матса разбудила ругань: Джек заявился к сыну и отчитывал его за то, что тот принял у себя дома их «врага». Джеймс с трудом угомонил старика, и тот ушёл, хлопнув дверью, сказав напоследок пару нелестных слов в сторону сына.

После этого Джеймс не сильно спешил на работу. Он всячески старался оттянуть момент выхода из дома: переоделся в другой костюм, вспомнил, что что-то забыл в комнате, снова налил себе кофе, опять переоделся. Матс сидел на уютной и светлой кухне, пил чай и молча наблюдал за его метаниями. Он невольно ощущал себя виновником его проблем и переживаний.

— Так и знал, что доставлю тебе сложностей, — сказал Матс, поставив чашку на стол.

— У меня и без тебя их было много, поверь, — ответил Джеймс, усмехнувшись. — Зато вместе мы возможно найдём ответы, о чём пока моему отцу знать не обязательно...

Разговор прервал звонок в дверь. Джеймс удивлённо вскинул брови, глянул на часы, не понимая, кого могло принести в это время, и пошёл открывать. От внимания Матса не укрылось, что он специально оставил дверь на кухню открытой, чтобы визитёр сразу увидел, что он не один. Словно Джеймс действительно чего-то боялся, как той ночью, когда высматривал кого-то у окна.

Однако вопреки опасениям, на пороге, широко улыбаясь, стоял Андеш Бергене, молодой сержант из участка, который два дня назад подвозил Матса. Щёки у парнишки были раскрасневшиеся после уличного мороза, и выглядел он так забавно и бодро, что полковник тихо усмехнулся. Наивная молодость была прекрасна одним своим проявлением.

— Смотрите, кто это в такую рань... — скептически протянул Джеймс, облокотившись на косяк двери. — Чего припёрся такой довольный? Едва ли с хорошими новостями, да, Бергене?

— Ну что ты начинаешь? — моментально скис сержант. — Я и правда с не очень хорошими новостями, но не нарочно же! О, полковник Ларсен! Доброго утра!

— Доброго, Андеш. — Матс не смог сдержать улыбку и отсалютовал сержанту чашкой.

— Смотрите, как бы вас ночью не покусали злобные вампиры, — сказал Андеш заговорческим тоном. — Они имеют свойство пить кровь и чужие эмоции, портить окружающим настроение и недовольно гундеть по утрам.

— Всё сказал? — хмыкнул Джеймс, поняв намёк. — Вот за это я тебя ещё со школы терпеть не могу. Говори, чего хотел.

— Администрация просит тебя как можно быстрее разрешить вопрос с забастовкой, — серьёзно продолжил Бергене. — Твои рабочие каждый день туристов распугивают на центральных улицах. Просили передать, что понимают ваше положение, случившееся, но по возможности...

Джеймс тяжело вздохнул, перебив тем самым речь Андеша. Тот моментально замолчал, смутившись, и посмотрел на Джеймса сочувствующе. Матс подумал, что для службы в полиции он излишне эмоционален.

— Ненавижу тебя, гонец с плохими новостями, — сказал Джеймс после паузы. — Проходи, угощу кофе, отогреешься.

Андеш довольно улыбнулся, скинул обувь и прошёл на кухню. Казалось, его абсолютно не смущало поведение Джеймса: тот ворчал, но весьма миролюбиво. Матс подумал, что за его демонстративным скептицизмом скрывается болезненное и тягучее одиночество. Джеймс провёл в Лондоне почти что десять лет и, конечно же, отвык от Тромсё, а Тромсё отвык от него. Люди, скорее всего, казались чужими и далёкими, всё точно так же, как и в случае с самим Матсом.

— Поначалу мне показалось, что вы не очень ладите, — признался Матс, когда Андеш потягивал кофе.

— Нет, мы всегда дружили, — довольным тоном сообщил Бергене, косясь на Джеймса, который метался в соседней комнате с телефоном в руке. — У него, ясное дело, всегда было мало друзей, но я с ним со школы ладил. Джеймс вредный безумно, но не такой плохой, как хочет показаться.

Матс запомнил эти слова. Вероятно, Андеш не знал, что ночами Джеймс стоит у окна и опасливо смотрит на улицу. Тогда бы он понял, что причина его вредности может таиться в постоянных страхах. Не в первый раз полковник слышал, что Джеймса не любят в городе. Сначала он списывал это на забастовку и рабочие проблемы, но теперь стал подозревать, что проблема сокрыта чуть глубже. Только его это точно не касалось, в который раз повторил он себе. Думать надо было только о деде.

— Вообще, это очень странно, — сказал Андеш, когда они с Матсом вышли из дома Джеймса. Полковник решил добраться до центра города, и юный сержант с радостью вызывался его подвезти.


— Что именно? — спросил Матс, застёгивая куртку и садясь в его машину.

— В один период с Лорой пропали ещё две девочки, — пояснил Андеш и повернул ключ зажигания. — Изучая дела вашего деда, я читал об этом. Тогда инспектор Ларсен настаивал на том, чтобы все дела объединили.

— А кто ещё пропал? — с интересом спросил Матс, удивляясь, что не слышал этого раньше.

— Их звали Мэри и Инге. Одну так и не нашли, предположительно, она всё же сбежала. Выходит, как и Лора, а другая разум потеряла. Она изначально была больна. Живёт в приюте для душевнобольных где-то в Осло.

— Вот как... — ответил Матс, запоминая эти слова. — Но почему все говорили только о Лоре?

— Из-за Эндрюсов. У них семья такая, шум подняли. А те девочки были сироты, никто не мог устроить панику из-за них. Из детских домов часто сбегают. К тому же, одна из беглянок жива, а Лору считали обгоревшим трупом.

Матс нахмурился, а на улицах уже собирались бастующие рабочие.

Уладить вопрос с забастовкой Джеймсу так и не удалось. Матс не лез с расспросами, видя каждый вечер его болезненное и раздражённое состояние. Джеймс приходил домой, выпивал бокал виски и шёл спать, забывая о душе и еде.

Через пару дней полковник невольно познакомился с остальной роднёй Джеймса. К ним пришла Меритт в сопровождении Оле и стала упрашивать Матса пустить их в дом Лукаша Ларсена. Меритт оказалась болезненной на вид, очень худой и уставшей от жизни женщиной, но при этом она сохранила след былой красоты в тонких чертах лица. У неё были чёрные глаза и волосы, точно такие же, как у Джеймса и Лоры. Теперь было понятно, в кого пошли эти двое.

— Мама, успокойся, — просил Джеймс, сидя рядом и поглаживая её руку, когда Меритт в очередной раз просила Матса о помощи. — Обещаю, как только полиция откроет дом Матса, мы с ним там всё перероем.

— И если найдёте упоминания о Лоре... — произнесла Меритт.

— Обязательно сообщим.

Вместе с Оле пришёл и его сын, которого Джеймс когда-то в разговоре с Матсом назвал блаженным. Теперь полковник понял почему: молодой человек увлекался религией и хотел стать священником, но делал он это излишне демонстративно. Он так и не сел: вместо этого Кристоф прогуливался по комнате и скептически осматривал обстановку.

— Если бы ты чаще прислушивался ко мне, Джеймс, то у тебя было бы меньше проблем, — внезапно заявил он. — Если бы ты был более дружелюбен, то с Лорой всё могло сложиться иначе. Вот и сейчас ты не понимаешь. Рабочие — обычные люди, они всего лишь хотят быть услышаны. Ты пробовал говорить с ними?

По лицу Джеймса было видно, что проблем сейчас может стать больше. Хотя бы в виде драки. Драки не случилось, но Эндрюс воспользовался моментом, когда все отвлеклись, и запер кузена на мансарде, когда тот искал старые фотоальбомы.

— Джеймс... — устало протянул Оле, заметив отсутствие сына. — Ну что за детский сад? Я знаю, что Кристоф не подарок, но хотя бы ради Меритт постарайся быть миролюбивее.

— Он всегда был таким, — пожаловался Кристоф позже, когда Матс впустил его и отвёл на кухню, чтобы согреть чашкой кофе. — Никого не слушал. Никого не уважал. В юности даже встречался с юношей, представляете?

— Это была девушка, — раздражённо процедил Джеймс, услышав его слова. — Её звали Кэсс.

— Уймись, Кристоф, — засмеялся Оле. — Это и правда была девушка! Да, из той молодёжи, что со спины не сразу определишь: мальчик или девочка, но я с ней общался. Кассандра была прелестной девочкой.

— Она была отвратительной! — сказала Меритт и поморщилась. — Стриженная, тощая, напоминала больную кошку с макияжем проститутки! Неудивительно, что её нашли на том шоссе. Видимо плохо обслужила какого-то водителя или байкера.

Матс в очередной раз старался не лезть в чужие семейные дела, но в тот момент он глянул на Джеймса. Тот помрачнел после слов матери и отвёл взгляд. Оле сжал его плечо, выражая поддержку, но промолчал. Только Кристоф всё кивал головой и поддакивал.

Через неделю полиция сняла ленту с дверей дома Ларсена. Матс и Джеймс много времени проводили в доме Лукаша, перебирая вырезки из газет и читая заметки о сбежавшем Олафе. Полковник не съезжал от Джеймса, ведь в доме деда из-за их поисков царил настоящий хаос, да и тот не хотел оставаться один. Иногда по утрам полковник замечал на снегу у дома запорошённые следы. Пару раз он подумывал о том, чтобы ночью покараулить у окна, а потом снова ругал себя: не нужно лезть в чужие дела. Если Джеймс сочтёт нужным рассказать о ночном визитёре, то он сделает это сам.

— Думаешь, Лукаш знал, что Лора жива? — спросил как-то Джеймс, когда они разгребали чердак.

— Не знаю, — ответил Ларсен и закашлялся от пыли. — Но точно одно: зря она вернулась, никого не предупредив.

— Что вообще могло произойти?

— Возможно, она бежала от чего-то или её похитили, я не знаю. Но мне кажется, что дед чувствовал, что она жива. Правда никаких подтверждений этому нет, и я это просто придумываю, чтобы придать его смерти... смысл.

— Как если бы он умер из-за внезапно вскрывшихся фактов, а не из-за того, что довёл себя? — усмехнулся Джеймс. — Матс, мне кажется, мы ищем смысл там, где его нет.


— Этого я и боюсь, — честно ответил тот. — Скажи, Джеймс, а Кассандра, твоя бывшая девушка, о которой вы говорили... Что с ней произошло?

— Она умерла, — холодно ответил его собеседник. — Кэсс ночью сбила машина. Водитель бросил её умирать, но его нашли и осудили.

Инспектор Юхансен, не имея никаких других зацепок, допрашивал мальчишек, которые обнаружили тело. Ганн и Лифул были перепуганы: они дрожали каждый раз, когда давали показания. Один раз Матсу разрешили наблюдать за их допросом, и, по его скромному мнению, пацаны боялись даже собственной тени. Далеко им было до убийц. В ту роковую ночь они провели в доме Лукаша Ларсена несколько часов. Принесённая ими выпивка кончилась быстро, и в ход пошли сигареты и травка. За окном валил снег, да такой, что утром ребята не смогли открыть дверь и вылезли в окно.

Они молчали с самого начала: молча сидели, молча пили, молча курили. Затем тихо хихикали, наблюдая игру теней на стене. Им нравился заброшенный и пустующий много лет дом. Он пах особенно, дышал особенно и во всём отличался от любых других домов. Пыль, казалось, укрывала мебель надёжным одеялом, храня память о предыдущих жильцах, и единственным источником шума было завывание северного ветра за окном.

Пока внезапно внизу не раздались голоса.

Ганн испуганно подскочил, но Лифул вовремя перехватил его и зажал рот рукой. Они вломились в дом незаконно, и, возможно, это были воры или такие же хулиганы. Оставалось надеяться, что никто не заглянет в эту комнату.

Снизу раздались крики, ругань, а затем раздался выстрел и звук удара. Ганн вскрикнул, но его вскрик затерялся в отзвуке пистолетного выстрела, и мальчишки замолчали, даже перестали дышать. Они лишь тряслись и молились, чтобы стрелявший не почувствовал их присутствия.

Внизу хлопнула дверь. Лифул хотел подойти к окну, чтобы посмотреть, кто покидает дом, но Ганн крепко вцепился в его руку. Так, дрожа и всхлипывая от ужаса, они просидели в комнате до утра. А как только стало светло, они осторожно вышли и спустились вниз.

Посреди гостиной лежала женщина. Кровь ореолом растеклась вокруг её головы, заполняя воздух медным неприятным запахом. Они выскользнули в окно и бегом бросились в полицию, сквозь слёзы и истерику рассказывая о событии, свидетелем которого стали.

Инспектор прессовал их и давил, доводил до срывов, подозревая, что они, испугавшись наказания за взлом дома, сами убили внезапно вернувшуюся Лору.

— Хреновая версия, — скептически заметил Матс, оставшись с Карлом наедине. — Они обычные хулиганы, которые забираются на крыши высоток и вламываются в давно пустующие дома. Для них это крутость, а на деле банальная трусость. Поймите, у них и пистолета быть не могло.

— И всё-таки сбрасывать их со счетов я не собираюсь, — решительно заявил Юхансен.

— А остальные девочки? Говорят, что вместе с Лорой пропали ещё две девочки.

— Их трупы мы сгоревшими не находили, — устало сообщил Карл. — Они сбежали из приюта, одну позже отловили. Хотя она и была не в себе, но всё рассказала. А вторая, полагаю, как и Лора, успешно покинула Тромсё. Не слушайте сплетни, лучше присмотритесь к мальчикам.

А Матс, смотря на мальчишек, думал только о том, что прекрасно знает такой типаж. В них не было того незаметного нюанса, чего-то такого, что выдавало в человеке убийцу. Они определённо были невиновны, и Ларсен не стал выдвигать обвинения за проникновение в свой дом.

Джеймс уставал на фабрике: с одной стороны давил отец, с другой — рабочие. Ответы на вопросы о загадочном возвращении Лоры они не находили, а как-то вечером Джеймс признался Матсу, что старший инспектор Юхансен кое-что ему рассказал.

— Он сказал, что сначала Лору ударили по голове тяжёлым предметом. Только затем был произведён выстрел.

— А умерла она от выстрела? Или от удара? — уточнил Матс.

— Пока неизвестно, ждём заключение. — Джеймс устало растирал виски. — Он всё ещё давит на тех пацанов, а они говорят, что никакого удара не слышали. Сразу выстрел.

— А её личность удалось установить? Не могла же она жить под именем Лоры Эндрюс все эти годы. У неё должны были быть имя, дом, работа... Хотя, если её похитили, то не факт.

— Для похищенной она была слишком хорошо одета. Следов насилия на теле нет, — сказал Джеймс. — Словно она жила нормально. Обычной жизнью, понимаешь? Вероятно, Лора приехала автостопом или как-то ещё. Полиция изучает камеры, но сложно угадать, где Лора могла засветиться. Документы и имя так и не всплыли, а при ней тоже ничего не обнаружили. Остаётся только ждать.

Постепенно они оба, и Джеймс, и Матс, стали уставать и от вопросов, и от поисков.

Ситуация накалилась, когда субботним утром полковник проснулся из-за ругани. Прислушавшись, он понял, что внизу началась самая настоящая потасовка, и вскочил с кровати.

В зале Джеймс громко ругался с отцом, и тот кидался на него, отвешивая град хлёстких пощёчин. Сын перехватывал руки старика, но это получалось не всегда, и он стал с силой отталкивать отца. В ходе драки была перевёрнута мебель, разбиты вазы — в зале царил настоящий хаос.

— Как ты смел?! — кричал Джек. — За моей спиной! Предатель! Вор!

— Я прекратил забастовку, старый маразматик! — так же громко отвечал Джеймс, перехватывая руки отца и выкручивая их. — Пошёл прочь из моего дома! Тебе лечиться надо!


— Ты всегда завидовал Лоре! — обвинял Джек, нанося удары кулаками. — Всегда завидовал ей!

— И был очень рад, когда она умерла! — закричал Джеймс.

Джек схватил первое, что попалось по руку. Предметом оказалась кочерга, и старик наотмашь ударил, попав Джеймсу в плечо, и снова занёс руку. Матс в последний момент успел его перехватить и оттащить к двери. Кочерга выпала из его рук, но Джек продолжал вырываться и пытаться кинуться на сына.

— Отпусти меня! — требовал он. — Я убью этого выродка! Задушу ублюдка!

— Хватит, хватит! — встряхнул его Матс. — Прекратите, Джек, иначе я выставлю вас за дверь.

— Я больше не буду ничего искать! — закричал Джеймс, держась рукой за разбитую губу. — Пусть она горит в аду за то, что каждый день терплю я!

— Убийца! — Джек почти вывернулся, и Матсу пришлось приложить его о стену, чтобы немного угомонить. — Убийца! — яростно кричал старик. — Ты убил Лору! Ты убил её, чёртов ублюдок! Гореть будешь ты!

Матс с трудом выставил Джека за дверь и оттолкнул его от себя. Внизу у дома стояло такси, и полковник приказал старику убираться. Тот дрожал и смахивал слёзы с глаз, нервно всхлипывал и повторял: «Убийца». Матс хотел помочь ему спуститься, но холод взял своё: полковник выскочил на улицу босиком и обнажённым по пояс.

— Уходите, — повторил он и выдохнул ртом пар. — Повторять не буду, драться со стариком тоже. Я сейчас вызову полицию, если вы не уедете.

— Я хоть и старик, но стреляю по-прежнему метко, — бросил Джек ему в спину. — Попомните мои слова, полковник Ларсен.

Матс захлопнул дверь. Джеймс сидел на полу и тяжело дышал, стараясь прийти в себя. Полковник решил, что он справится сам, и поднялся наверх, чтобы согреться под горячим душем. Когда он оделся и спустился, Джеймс пытался навести в комнате порядок. На его губе виднелась кровь, на щеке красовалась ссадина. Его взгляд был отстранённый, и Джеймс не отреагировал, когда полковник его позвал. Он вздрогнул, когда Матс коснулся его плеча.

— Пошли. Помогу обработать раны, — сказал он. — У тебя синяки, губа разбита.

Джеймс рассеянно кивнул. Он впервые выглядел таким растерянным и уставшим.

— Что ты сделал? — спросил Матс, прикасаясь стерильной салфеткой с септиком к разбитой губе Джеймса.

— Расторгнул договоры. — Джеймс ойкнул от неприятных ощущений и поморщился. — Расторгнул со старыми и дорогими поставщиками, оформил с новыми, молодыми на рынке. Затем я пересмотрел несколько договоров поставок, переиграв условия более выгодно. В итоге я сэкономил и поднял зарплату работникам. На следующий год мы сможем поднять ещё, но...

— Но отцу ты не сказал, — усмехнулся Матс, обрабатывая синяк на его щеке.

— Не сказал, — признался Джеймс. — Он... назвал меня убийцей?

— Да, кричал что-то такое.

— А знаешь, почему? Потому что это моя вина, — прошептал Джеймс, и его взгляд вновь стал потерянным. — Я для них всех давно уже мёртв.

Матс промолчал. Он быстро глянул на Джеймса и отвёл взгляд, делая вид, что очень заинтересованно изучает аптечку. Утешать он не умел, а как ещё реагировать не знал. Полковник не хотел слышать откровений или признаний, его не интересовали чужие проблемы, и он даже подумывал молча уйти.

— Накануне, перед тем как Лора пропала, мы сильно поссорились, — признался Джеймс. — Мы часто ссорились, а тут... Она кричала, ударила меня, а я её. Она схватила сумку, куртку и убежала. Я закрылся в своей комнате и надел наушники, затем поздно лёг спать. Я даже не уверен, что она вернулась домой. Сначала мы думали, что она пропала утром по дороге в школу или из школы, а потом, когда я рассказал, что возможно это произошло раньше...

— С тех пор отец так относится к тебе? — спросил Матс, желая прервать поток откровений о Лоре.

— Да. Он ненавидит меня. Мама сидит на таблетках и делает вид, что не воспринимает меня. Оле тоже поначалу отвернулся... но он растил меня, поэтому всё же смягчился. Пустил жить в этот дом, когда я вернулся из Лондона, чтобы мы с отцом оказывались на общей территории только на работе. Для всех и каждого я виноват. Что хуже всего, я сам ощущаю вину. Откуда я мог знать, что именно в ту ночь Лора решит убежать? Что она... не вернётся. Каждый в городе считает меня виновным, и, пожалуй, они правы. У тебя было такое?

Матс усмехнулся и покачал головой, не понимая, зачем Джеймс всё это говорит. Ищет облегчения, отпущения грехов, прощения? Возможно, только Ларсену было неинтересно. Он боялся, знал, к чему всё это может привести.

Но было поздно. За эти несколько дней Матс успел проникнуться дружеской симпатией к Джеймсу, и его слова, переживания, эхом отдавались в груди и сознании. То, от чего бежал полковник, было разворошено одним-единственным вопросом, и старая боль, словно ожидая своего часа, вырвалась и охватила его целиком.

— Было, — тихо признался Матс. — У моей кузины есть дочка. Чудесная девочка Эстель. Муж Марии бросил семью, и я часто приходил к ним, даже воспринимал Эстель как свою дочь. А однажды я её подвёл.

— Как именно она умерла? — так же тихо спросил Джеймс.

Матс поднял взгляд. Джеймс смотрел на него открыто и абсолютно спокойно.

— Ты сказал «приходил» и «воспринимал», — пояснил Джеймс. — В прошедшем времени. Любовь никуда не делась, значит, Эстель больше нет.

Эстель больше нет. Три коротких слова в одночасье разорвали спокойствие и безразличие Матса, которые он взращивал в себе годами. Боль ударила изнутри, когда перед глазами возникло её улыбающееся лицо. Эстель всегда смеялась так звонко, заливисто, и так радовалась, когда приходил дядя. Она называла его по имени. Матс. И это простое имя в её произношении звучало так прекрасно и необычно.

«Кристин к алтарю вёл её отец! — сказала как-то Эстель, играя с новенькой куклой. — А у меня отца нет. Значит, меня поведёшь ты, Матс!»

«Обязательно! — смеялся полковник. — Если я не испугаю своим суровым видом твоего будущего жениха».

Матс даже сейчас помнил её светлую улыбку.

— Я обещал Эстель, что в субботу вечером схожу с ней на каток, — заговорил он едва слышно. — Ей тогда только исполнилось пятнадцать. Но по службе было интересное дело, и я был на хорошем счету. Мне не терпелось снова проявить себя. Я позвонил Эстель и сказал, что не могу прийти и попросил её посидеть дома. Обещал, что сходим на следующий день. Она обиделась и ушла одна, никому не сказав, а... А утром мне позвонила вернувшаяся со смены Мария, сказала, что Эстель нет дома. Её друзья говорили по-разному. Кто-то видел её одну, кто-то в незнакомой компании. Куртку мы нашли в тот же день на берегу реки. Всё.

— И больше ничего? — спросил Джеймс. — Ни свидетелей, ни тела... только куртка?

Матс кивнул.

— Это всё, что мы смогли найти, — прошептал он. — И ничего не помогло. Ни мой хвалёный опыт, ни друзья, ни следствие. Да я и не уверен, что хочу знать... как это произошло.

В его голосе были заметны перемены. Матс понимал, что дал слабину, но не мог взять себя в руки. Воспоминания об Эстель всегда причиняли мучительные переживания, и как бы он ни хотел сохранить в памяти её образ, этому всегда сопутствовала боль. Поэтому в последнее время Матс гасил всё. Хорошие воспоминания тоже.

— Именно поэтому я не хотел проникаться делом Лоры, — добавил он. — Хватит с меня боли и вины.

— Хватит её с нас двоих, — внезапно сказал Джеймс. — Мы никогда не узнаем, почему Лора сбежала, и почему ушла Эстель. Никогда не узнаем правды и что с ними произошло. Может, нам стоит попробовать просто жить дальше?

Матсу всегда казалось, что если он посмеет отпустить и жить дальше, то этим он предаст и Эстель, и деда. И всё же в компании Джеймса он решил попробовать. Они перестали говорить о Лоре. Теперь Матс занимался тем, что наводил в доме деда порядок, возвращая ему краски и жизнь. Джеймс, которого отец выгнал с фабрики, помогал ему, и вместе они занялись не только порядком, но и ремонтом.

Вечерами они много говорили, сидя у камина, и вспоминали прошлое. Джеймс очень удивлялся тому, что Ларсен так хорошо помнит его семилетним ребёнком: сам он плохо запоминал совместные праздники.

Матс давно ни с кем так не общался. После аварии, которая поставила крест на его карьере, и смерти Эстель, полковник много времени проводил один. Днём подрабатывал, вечерами пил и писал книгу. Он добровольно заперся в четырёх стенах, окрестив себя скучным и конченным человеком. Любовница бросила его, потому что Матс перестал по-настоящему жить. В один момент она просто устала бороться, собрала свои вещи и ушла.

Матс не общался даже с соседями, но помогал, если те просили. В ответ они так же помогали ему. И теперь полковник общался с кем-то спустя долгое время. Не просто общался, а ощущал интерес к собеседнику. Джеймс был умным и начитанным, но при этом он охотно слушал всё, что мог рассказать Матс. Они обсуждали литературу, музеи, политику, прошлое, словно дружили все эти годы.

— Собиралось много семей, — вспоминал Матс, когда они сидели в зале и распивали горячий грог. — Твои родители, вы с сестрой, Оле с семьёй, Келда из библиотеки с супругом, мои дед и бабушка, ещё кто-то...

— Людей было много, — кивал Джеймс. — Я их всех и не помню.

— Ты вообще не любил эти сборы, постоянно прятался. В детстве ты был жутко вредный, — сказал полковник, сделав глоток грога. — Впрочем, ничего не изменилось.

— Да ладно! — смутился Джеймс. — Разве я был вредным?

— Ещё как! Ты постоянно стрелял в меня из дурацкого игрушечного лука. Меткий был, сучонок.

— Наверное, ты нравился сестре, — задумчиво предположил Джеймс.

— Да, наверное. Она улыбалась мне и пыталась заговорить.

— Поэтому я в тебя и стрелял! — сделал вывод Джеймс. — Я ревновал людей к ней и расстреливал всякого, кому Лора уделяла внимание.

Матс помнил те дни. Маленький семилетний Джеймс прятался от людей и закрывался в своей комнате с книгой. Когда его выводили, он устраивал протесты и шалости. А вот Лора всегда была центром внимания. Девочка охотно общалась, играла с другими детьми и говорила со взрослыми. Поэтому Матс тогда не уловил, что дети двойняшки: слишком разными они были.

— Ты не любил её, — сказал полковник после паузы.

— Не то чтобы... — задумчиво ответил Джеймс, смотря на огонь в камине. — Мы были... как плюс и минус, но слишком похожими внешне. Лора ненавидела мои глаза, её сводило с ума наше сходство, — он поджал губы. — Я мечтал навсегда уехать из этого ужасного города, а Лора должна была возглавить фабрику, и ей нравилась эта перспектива. После её лже-гибели вся моя жизнь пошла под откос.

Матс поддался порыву и протянул руку, приободряюще сжимая плечо Джеймса. В тот момент ему показалось, что они с Эндрюсом смогут стать настоящими друзьями.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал, — признался Джеймс, когда вечером мыл посуду. — Впервые за долгое время я не был одинок.

— Понимаю, у меня тоже в Праге никого нет, — признался полковник, вытирая тарелки. — Но мы справимся, так ведь? Сможем общаться через интернет, а как сможешь, приезжай в Прагу. Покажу тебе город.

— Может, я для начала покажу тебе Тромсё?

— Я бы не отказался. Мой дед, его родители, прадеды — все отсюда, а я понятия не имею, что это за место и чем оно живёт, чем дышит.

— Тогда я могу... — задумчиво протянул Джеймс. — Показать тебе душу и сердце Тромсё.

— Покажи.

Джеймс выключил воду и обернулся. Он поднял голову, рассматривая лицо полковника, и взгляд его чёрных глаз был пристальным, даже пугающим. Матсу показалось, что думают в этот момент они об одном и том же. Чёрт знает, что навело полковника на эти мысли: лёгкий флирт Джеймса, этот красноречивый взгляд или собственная симпатия, но он сам не заметил, как подался вперёд, накрывая губы молодого человека осторожным поцелуем. Джеймс ответил и обнял полковника за шею, притягивая его к себе. Раздался звон; вероятно, разбилась тарелка, но Матсу было плевать: его руки уже изучали тело Джеймса и забирались под его лёгкую футболку.

Джеймс в ответ игриво прикусил и втянул в рот его нижнюю губу. Матс тихо зарычал, вжимая его спиной в холодную стену, и усилил напор, проникая в его рот своим языком. Джеймс застонал и мелко задрожал от растущего возбуждения. Он приник к Ларсену, не разрывая поцелуй.

Спали они в эту ночь в одной постели.

6. Сияние

Ночной снегопад — поистине прекрасное зрелище. Снег падает с низкого чёрного неба, выкарабкивается из глубокой тьмы, словно каждая снежинка — чья-то невинная душа, заблудшая после смерти. Она стремится к свету и жизни, спешит прикоснуться к живому человеку, но после обжигается и тает, умирая навсегда.

Так и Джеймс стремился прикоснуться к кому-то. Матс понимал его желание и знал то чувство, когда ты бесконечно долго блуждаешь в лабиринте и мечтаешь не проснуться. Выхода из этой тьмы не было, избавлением казалась только смерть, а всё остальное было пустым. И всё же Джеймс, с его желанием сблизиться с кем-то, каким-то неведомым образом сумел найти в Матсе то, чего, казалось бы, давно не стало. Желание жить.

Утром Джеймс проснулся с горящим взглядом. Матс планировал свой отъезд, и Эндрюс был полон энтузиазма провести последние дни вместе с полковником ярко и незабываемо. Он грозился показать Ларсену всю красоту Тромсё, раскрыть город так, чтобы Матс обязательно захотел вернуться летом.

— Я покажу тебе душу и сердце Тромсё, — провозгласил Джеймс. — Сегодня выходной и можем гулять сколько угодно.

— Сколько угодно по такому холоду? — лениво пробубнил Матс, утыкаясь лицом в подушку. — Иди к чёрту, Джеймс! Открой гугл и покажи мне всё, что угодно. Так будет и тепло, и красиво.

— Никогда бы не подумал, что, дослужившись до полковника, ты можешь быть таким ленивым, — хмыкнул Джеймс. — Вставай, пей кофе и поехали. Давай, давай, больше такого шанса не будет!

Чтобы быть более убедительным, Джеймс внезапно навалился на Матса и поцеловал его в ухо, дразня тёплым дыханием.

Ларсен тихонько выругался, но послушался, несмотря на то, что на часах значилось всего шесть утра. За окном было темно как ночью, но душ и кофе придали полковнику сил, так что вскоре он выглядел почти что бодро. Джеймс уже ждал его в машине, и вскоре они выехали на дорогу, покидая жилую часть города.

Они пересекли длинный Тромсонский мост и въехали на остров Сёр-Квалёй. Матс с интересом смотрел в окно на пробуждающуюся жизнь, которая вспыхивала светом в окнах домов местных жителей.

— Всё хотел спросить, — сказал Матс, — вот это треугольное строение на въезде — это же собор?

— Ты там не был? — откровенно удивился Джеймс. — Полковник, да ты не жил! Стыд и позор. Ладно, ладно, — он улыбнулся, заметив тяжёлый взгляд спутника. — Это здание лютеранского Арктического собора. По сути: двойная треугольная конструкция из бетонных плит, покрытых алюминием, но при этом одна из фирменных достопримечательностей города. Это церковь Тромсдалена.

— Я так много не помню, — признался Матс и улыбнулся. — А ведь этот город когда-то был моим домом.

— Был и остаётся. Кстати, этот самый мост назван мостом самоубийц.

— Дай угадаю, почему.

— Да, тут самое популярное место для самоубийств во всей Норвегии. А ограждение видишь? Забор самоубийц.

Матс усмехнулся и покачал головой. Джеймс говорил таким тоном, словно хвастался.

— Да я просто пытаюсь тебя расшевелить, полковник! — сказал он.

Скоро начало светлеть. Полковник ощутил прилив сил, словно солнце заряжало его своими лучами как Супермена, мультфильмы о котором любила смотреть Эстель. Джеймс выглядел довольным и бодрым, как будто спал перед поездкой много часов. Он включил радио и тихо подпевал знакомым песням, и Матсу нравилась спокойная и уютная атмосфера.

— Гора Кьёлен! — провозгласил Джеймс, указывая на гору, к которой они подъезжали. — Средней сложности тур, семьсот девяносто метров над уровнем моря. Сколько сможем — проедем, остальное пешком, там всего-то семь километров до вершины, дорога ровная.

— В гору? — удивлённо спросил Матс, не желая даже сейчас говорить о своей травме. — Ты не предупреждал меня об экстриме.

— Никакого экстрима, это один из самых лёгких туров, — улыбнулся Джеймс. — Я тут в юности бывал каждые каникулы. Не волнуйся, я тебя не столкну и не потеряю. А если потеряю, то найду.

— Спасибо, утешил, — буркнул Матс.

Голубое небо поражало своей чистотой, и лёгкие росчерки облаков казались настоящим произведением искусства. Снега укрывали всё вокруг, а впереди виднелись горы с редкими проблесками своего натурального цвета. Джеймс подхватил из багажника рюкзак, закинул его на плечо и повёл полковника по каменистой припорошённой снегом дороге. Они шли, изредка останавливались, когда Эндрюс делал фото или рассказывал что-то Матсу о том или ином месте. Они проходили мимо огромных высоких гор, подобных исполинам, возвышающимся над случайными путниками, и мимо озёр, обрамляющих эти горы.

Чего бы Джеймс этим не добивался, красота здешней природы так увлекла Матса, что он забыл обо всех проблемах и осматривался с открытым от изумления ртом. В его воспоминаниях Тромсё всегда был дивным краем, но даже тогда Матс не видел таких ярких красок и белых всполохов неба. Снежные вершины казались ненастоящими, нереальными; трава была разбросана вдоль троп, как по воле неизвестного художника. Каменистые дорожки казались крутыми и неприступными, но стоило подойти ближе, как это впечатление рассеивалось.

— Это чистейшая родниковая вода, — сказал Джеймс, указав на озеро. — Да не бойся, полковник, не рассыплешься! Давай спустимся. А вот тут ранней осенью много ягод, — добавил он, указывая на холм. — Вот прямо на этих склонах. Так много, что хоть с вёдрами приезжай и собирай.

— Помню, дед возил меня смотреть на касаток, — сказал Матс, когда они спустились к озеру. — Не знаю, где это было.

— Да, если ехать к фьордам, то их там можно застать, — кивнул Джеймс и наклонился, набирая во флягу воду. — Обожаю их фотографировать, они прекрасны.

— Ты и сейчас делаешь много фото.

— Я очень люблю красивые фотографии. Знаешь... мне кажется, что здорово ловить светлые моменты жизни.

Они шли всё дальше, и Матс с интересом рассматривал припорошённые снегом камни и валуны. Ноги порой скользили на каменистой дороге, но красивое светлое небо и свежайший воздух делали своё дело: полковник вовсе не ощущал усталости, даже в больной ноге. В середине пути он даже перехватил у Джеймса рюкзак, решив, что будет честно тащить его по очереди.


Через пять часов они наконец-то увидели вершину, но для Ларсена время пролетело незаметно.

— Дошли! — крикнул Джеймс и с детской непосредственностью дёрнул друга за рукав. — Идём, полковник!

Матс улыбнулся. Он заметил, что Джеймс практически никогда не называет его по имени, всё чаще просто полковником. И он не возражал. Почему-то голос и интонации Джеймса придавали его званию новый, интересный окрас. Матс поспешил за другом, когда тот ускорил шаг. На горе стояло вертикальное строение из камней, которое Ларсен про себя окрестил каменным тотемом, а неподалёку возвышался небольшой домик.

— Смотри! — Джеймс схватил Матса за рукав и потянул к краю.

— Осторожнее, осторожнее, куда ты так торопишься... — сказал Матс, взволнованно смотря под ноги, чтобы не оступиться, и поднял голову, только когда Джеймс затормозил.

В тот момент у него перехватило дыхание: их взору открылась река, горы и маленький-маленький Тромсё с кукольными аккуратными домиками. Белый снег укрывал всё вокруг, придавая всей местности нереальную чистоту. Его сияние играло бликами в солнечных лучах, и горы-великаны впервые казались такими досягаемо близкими, что оставалось только коснуться рукой.

Полковник выдохнул и вдохнул полной грудью. Морозный воздух был чистым и свежим, даже голова кружилась с непривычки. К глазам подступили слёзы, которые Ларсен быстро смахнул, чтобы ещё раз осмотреть местность в солнечном свете и снежном блеске.

— Невероятно...— прошептал Матс.

Голова немного закружилась, его повело, и Джеймс уверенно сжал его руку.

— Осторожнее, — произнёс он. — Надо передохнуть. Пошли в дом.

Джеймс открыл дверь домика и втащил в него рюкзак. В центре небольшой комнаты стоял стол, украшенный искусственными цветами, стулья и полки с посудой. Было чисто — за домиком явно присматривали.

— Специально для туристов, — пояснил Джеймс. — Правда, если бы мы выбрали день, когда сюда ходят экскурсии, то домик был бы уже битком. А так... вряд ли кто сюда сегодня кроме нас явится.

Он достал контейнеры с бутербродами и термос. Домик защищал от ветра, а горячий чай помог согреться. Они поели, и всё это время Матс смотрел в окно, любуясь небом и горами. Когда он глянул на Джеймса, тот едва ли не светился от гордости. Ему определённо было чем гордиться: впервые за долгое время он сумел чем-то по-настоящему восхитить Матса.

— Ты первый за многие годы, кто поднялся сюда со мной, — признался Джеймс.

— Почему у тебя нет друзей в городе? — спросил Матс. — Неужели из-за того, что несколько лет ты жил в Лондоне?

— Нет, конечно. Просто... Знаешь, это неважно, — наморщил нос Джеймс. — Сейчас темнеет ещё раньше, через два часа начнёт садиться солнце. Мы согрелись, пообедали, теперь можно в темпе начать спуск.

— Хорошо, но я ещё немного постою на вершине, — сказал Ларсен.

— Договорились. И у меня ещё один вопрос, — Джеймс промокнул губы салфеткой и хитро улыбнулся.

— Слушаю.

— А любовью в горах ты раньше занимался?

Если что и могло сделать этот день более прекрасным, то только тихие, сдержанные стоны Джеймса. Они были близки всего ничего, но Матс уже полюбил его губы, дразнящий шёпот и тёплое гибкое тело. В его руках Джеймс оживал и раскрывался, и Матс брал его без остатка, впитывая и поглощая собой. Они были едины, по-настоящему, в этом мире, где есть только небо и снег.

Чуть позже Матс подошёл к краю, рассматривая потрясающий вид. Джеймс ходил вокруг и делал фото, акцентируя внимание то на реке, то на небе.

Спустились они чуточку быстрее, но когда дошли до машины, стало очень темно. Джеймс отлично знал эту дорогу и помогал полковнику не оступаться, когда спуск становился особенно опасным. Ларсен ничего не видел, благо на телефоне был фонарик, но Джеймс ориентировался и без него. Словно в местности, далёкой от цивилизации, он попадал в свою среду.

— Но мы не домой, — сказал Джеймс, когда они сели в машину.

— А куда? — спросил Матс, растирая руки и грея их дыханием.

— Мы стоим. И ждём.

— Чего же?

— Увидишь.

Больше Джеймс ничего не сказал. Полковник усмехнулся, покачал головой и стал ждать. Что-что, а терпеть он умел, тем более Эндрюс уже доказал, что ему можно доверять.

Первый отсвет заставил его вздрогнуть от неожиданности, второй заставил сердце биться чаще. Когда изумрудная волна скользнула по тёмному небу и приобрела розовый тон, полковник вышел из машины и поднял голову, рассматривая необычайную красоту вечернего чуда.

Северное сияние освещало всё небо от края до края. Матс никогда прежде его не видел: он приезжал к деду тогда, когда уже не застанешь сияния, а и порой мешала непогода или яркий городской свет. А тут, вдали от города, северное сияние озаряло небо яркими всполохами, жило и играло, перекатывало волнами. Отсветы отражались на снегу и горных вершинах, весь мир преобразился, окрашиваясь в совершенно новые цвета.

— Невероятно... — прошептал Матс. — Впервые вижу его вживую.

— Это и есть душа Тромсё, — сказал Джеймс, подходя к полковнику и убирая фотоаппарат. — Горы, северное сияние, полярные ночи, касатки. У нас дивный планетарий, театр, музеи, общительные люди, отличное производство. Вот что такое мир твоего деда. Мир, в котором мы научились жить и процветать рядом с дикой, необузданной красотой. Мне кажется... подобное пробуждает желание жить.

Матс кивнул. Затем он развернулся, обхватил ладонями лицо Джеймса и страстно, даже грубо и требовательно поцеловал его в губы. Молодой человек попытался отстраниться, но силы были неравны, и вскоре он уже вовсю обнимал полковника, отвечая на обжигающие поцелуи.

— Это невероятно, — повторил Матс, отрываясь от Джеймса.

— Я рад, что тебе нравится, — улыбнулся Джеймс. — Слушай... у меня есть просьба. Ты не очень устал?

— Не особо. Какая просьба?


— Тут неподалёку живёт шаман. Когда-то давно, будучи мальчишкой, я сделал себе одну татуировку и... в общем, хочу свести. — Джеймс приподнял рукав куртки, расстегнул часы и показал символ, выбитый на запястье. — Но старик требует, чтобы я привёл настоящего друга, иначе при сводке меня одолеют злые духи.

— Знаешь, — усмехнулся Матс. — А поехали. Когда-то я знал местных шаманов. Возможно, расспрошу их о деде.

— Лукаш с ними дружил, они приходили в город, — кивнул Джеймс. — Собственно, так я и сделал это тату!

Джеймс привёз его к небольшому дому в пригороде. Шаманом оказался обычный с виду старик, улыбчивый и бодрый. Матс узнал его: когда-то давно этот человек приходил к его деду и просил о помощи. Его дом был небольшим, но самым обычным: скромная обстановка, старенькая мебель. С лестницы на гостей смотрели любопытные правнуки старика, которых вскоре увела его улыбчивая дочь. Шаман был рад увидеть внука Ларсена и настоял на том, что нужно не просто свести татуировку Джеймса, а усовершенствовать её.

— Над вами висит тень опасности, — сказал шаман, пригласив гостей в дом. — Я не буду сводить знак, но сделаю из него защитный символ. И тебе, внук Лукаша, советую сделать то же самое. Ваш дед верил в силу этих символов, сам он сделал их три или четыре. Один носил на запястье, пряча под ремешком часов.

— Вообще я приехал, чтобы полностью свести... — признался Джеймс.

— Нет. Нельзя, — старик был непреклонен. — Я предупреждал тебя, Джеймс, когда ты упросил меня нарисовать символ. Исправить — можно, свести — нет! Я его обновлю и сделаю сильнее. Матс, тебе тоже.

— Полковник? — улыбнулся Джеймс. — Не хочешь на память из Тромсё ещё и тату привезти?

— Нет, не хочу, не тот у меня возраст, — улыбнулся Матс. А через несколько минут уговоров добавил. — Чёрт с вами, я согласен.

Какого же было их удивление, когда символы оказались одинаковым отражением друг друга. Матс непонимающе изучал рисунки, когда как Джеймс не казался удивлённым.

— Теперь мы связаны, — сказал он довольно. — И, если над кем-то из нас нависла беда, мы разделим её на двоих.

— Ты нарочно меня сюда заманил, да? — Матс усмехнулся. — Ничего ты сводить не хотел.

— Не хотел, — признался Джеймс. — Я хотел переделать свой символ, и сделать тебе такой же, чтобы ты всегда был в безопасности. Между прочим, Лукаш хотел, чтобы такой был у тебя на руке! А ещё он всегда говорил, что мы могли бы подружиться, если бы были ровесниками.

— Дед редко ошибался? — усмехнулся Матс.

— Твой дед видел людей насквозь, — улыбнулся шаман, рассматривая результат своих трудов. — Потому и не ошибался. Если ты унаследовал его талант, то этот символ поможет тебе стать прозорливее.

— Я не верю в силу рисулек, — сказал Матс и уловил суровый взгляд шамана.

— А я верю. — Джеймс поправил рукав свитера. — И дед твой тоже в них верил, думаю, не просто так. Он говорил со звёздами и животными, Матс! Мир открыл ему свои двери, возможно, через эти рисунки тоже.

Домой они ехали в полнейшей темноте и абсолютной тишине. Только сейчас Матс ощутил усталость после насыщенного дня, то и дело проваливаясь в сон. Плавный ход машины приятно укачивал, и полковнику снилось северное сияние, играющее отсветами между горных вершин.

— Это ещё что... — внезапно сказал Джеймс, смотря в сторону на горящие в темноте дороги огоньки.

— М? — Полковник, успев задремать, тряхнул головой. — Чей-то дом.

— Не чей-то. Это дом деда, — пояснил Джеймс и нахмурился. — Но в нём никто не живёт, почему там горит свет? Проверим, ладно?

— Хорошо, но предлагаю ещё и полицию вызвать, — спокойно сказал Матс и потянулся, когда они повернули в сторону дома. — Если это воры, без оружия я тебя не защищу. Не обижайся, просто ты не тянешь на мастера боевых искусств, да и военной подготовки у тебя нет.

— Пистолет в бардачке. Пользуйся.

— И когда ты собирался сказать мне, что хранишь оружие?

— В идеале никогда.

Матс решил отложить этот разговор на время. Джеймс ничего не был ему должен, но всё же они были пусть и временными, но соседями. Эндрюс постоянно от кого-то прятался, запирался на замки, хранил оружие. Если ему угрожала опасность — он должен был сказать об этом, хотя бы из уважения к Матсу. Или ради собственной безопасности: полковник имел достаточную подготовку и опыт, чтобы его защитить.

Вот и сейчас Ларсен был абсолютно спокоен и собран, так как знал, что тревоги и волнения сыграют только негативную роль. Полковник позвонил в полицию, попросил прислать помощь; только после этого он достал и проверил пистолет. Когда они подъехали к дому, в свете фар стало можно различить очертания машины.

— Полицейская машина, — сказал Матс.

— Наверное, дежурный тоже заметил свет, — сказал Джеймс и притормозил. Полковник видел, как он взволнован. — Но почему он не выходит? Думаю, нас было видно и слышно.

— Если только он сам не попал в беду. Надо идти на выручку. Сиди здесь и если что — уезжай.

Уверенно сжимая пистолет, Матс вышел из машины и осторожно двинулся к дому. Свет горел только на первом этаже, дверь была приоткрыта. Казалось, что хозяева очень спешили, а на деле полицейский мог потревожить воров, которые проникли в брошенный дом.

За спиной Матс услышал тихие шаги: Джеймс всё же пошёл за ним следом. Спорить полковник не собирался, а потому притормозил, позволяя Эндрюсу нагнать себя.

— Кто-то уехал, — сказал он, когда Джеймс подошёл. — Видишь следы на снегу? Тут была ещё машина.

Джеймс промолчал, только громко и нервно сглотнул.

Матс толкнул приоткрытую дверь ногой, и пустующий дом встретил их скудным освещением в прихожей. На полу были влажные следы от талого снега, у стены стояло что-то большое: квадратный силуэт заслонял окно. Матс нащупал на стене зала выключатель, щёлкнул им и увидел, что на полу лицом вверх лежит полицейский. Вокруг его головы растеклась лужа крови, и, судя по ней, напали на бедолагу совсем недавно. Полковник сделал шаг и с ужасом замер, узнавая убитого сержанта.

— Боже, нет! — выдохнул Джеймс и рванулся к нему, но Матс вовремя перехватил его за руку и дёрнул на себя.

— Не затаптывай место преступления, — попросил он тихо, ощущая, как сознание ведёт. — Ему ты уже не поможешь.

— Но это же...

На полу посреди зала лежал безжизненный и бледный Андеш Бергене. Молодой сержант не был похож на себя: смерть украла у него с лица радостное выражение и заменила обычный румянец неприятной синевой. Матс видел этого паренька всего пару раз, но и этого хватило, чтобы сейчас в груди болезненно сжало.

— Останься тут, — сказал Матс побледневшему другу. — Джеймс, ты услышал меня?

Тот, в ужасе смотря на труп школьного друга, кивнул.

— Я вызову скорую, — сказал он и дрожащими руками достал телефон.

— Скорая ему уже не поможет. Холодильник тут раньше стоял? — спросил Матс, обратив внимание на то, что посреди пустого зала неровно стоит холодильник. Вокруг него было натоптано, словно его тащили, а потом бросили.

— Нет... — ответил Джеймс. — Тут никто не оставлял технику, дом был пустой.

Матс видел, что дальше зала тот, кто вломился в дом, не прошёл. Лестница была пыльная и сухая, когда как в зале растеклась вода. Кто-то принёс в дом много снега, и тот успел растаять, оставляя разводы и грязь. И всё же, когда наверху что-то стукнуло, ради безопасности Джеймса, Матс решил проверить второй этаж. Он осторожно поднялся и замер, прислушиваясь к малейшим звукам.

Вокруг стояла мёртвая тишина. Скрипнула лестница, когда Матс переступил, и раздался гул: в одной из комнат гулял ветер. Видимо, окно раскрылось или разбилось. Странное ощущение тревоги охватило полковника, и он вспомнил ту метель, которую видел, когда прибыл в Тромсё. Она напомнила ему о неизбежности смерти. Холод и снегопады поглощали всё вокруг: жизнь, свет, человечность. Этот дом определённо не нравился Матсу.

Его словно прошибло током, когда снизу раздался отчаянный крик. Матс стрелой бросился вниз и увидел, что Джеймс сидел на полу, в ужасе отшатнувшись от открытого холодильника, и зажимал рукой рот, с трудом сдерживая вопли. Матс шагнул к холодильнику, но тут же замер.

Из холодильника на него смотрела голова. Отпиленная голова с искажённой гримасой на безжизненном синем лице. Казалось, что она прибывала в немом крике мучения и боли, бесконечного страдания от вечного холода. Ниже виднелись руки, ноги. Отдельно пальцы, кажется, торс. Матс всегда считал себя морально сильным, но не так часто он видел разделанные замороженные трупы, чтобы сейчас реагировать трезво. С трудом поборов дрожь в ногах, полковник отошёл, отвернулся и присел на корточки, закрывая собой обзор Джеймсу. Он сжал его плечи, стараясь успокоить, а сам судорожно думал о том, что увидел на куске ткани, напоминающем куртку. Вышитое «Олаф Йоргенсен».

Пропавший десять лет назад ухажёр Лоры Эндрюс был наконец-то найден.

А за окном, получив свою жертву, переливами играло северное сияние.

7. Тёмные тайны

Северное сияние светилось в холодной и мрачной черноте неба. Теперь оно не казалось красивым или согревающим, оно было пустым, лишённым жизни. В мире вечной мерзлоты даже маленькая радость оборачивалась трагедией: природа брала своё: за любую мимолётную улыбку на замёрзшем лице случайного путника приходилось платить.

— И вы не испугались пройти в дом? — спросил инспектор Юхансен, когда Матс сидел у него в кабинете.

— Нет, — полковник качнул головой. — Чего бояться, если преступник уехал? Мы с Джеймсом были там одни.

Полиция приехала достаточно быстро. К тому времени Джеймс немного успокоился, хотя его продолжало нервно трясти, и Матсу пришлось вывести его на улицу подальше от ужасных находок. Тот что-то говорил, постоянно сбивался и запинался, и Матсу с трудом, но удалось его угомонить. Он усадил Джеймса в машину, а сам встретил полицейских и вкратце рассказал о случившемся. Карл Юхансен был мрачен и молчалив — он прекрасно знал погибшего патрульного. На его лице отразилась тень, сделавшая его более угрюмым и старым.

Следом за полицией приехал и старший Эндрюс. Он кричал, но не от ужаса, как его сын, а от злобы, упрекая полицию в бездействии и лени. Он отказывался верить, что Олаф мёртв, потому что, по его словам, кроме этого «жалкого ублюдка» никто больше не мог убить Лору. Замолчал Джек, лишь когда своими глазами увидел холодильник с хранившемся в нём телом.

Допросить Джеймса не представлялось возможным: он пребывал на грани истерики. Его отправили в больницу, а Матс проехал в участок вместе с инспектором, чтобы ещё раз подробно всё рассказать. Он пояснил, как они оказались у дома, что происходило, и лишь затем инспектор стал задавать вопросы.

— Как вы узнали, что преступники уехали? — спросил Юхансен, делая пометки в своём блокноте. Он непрерывно курил и был раздражён: на любой звук или шорох он вздрагивал и тихо ругался.

— Преступник, — поправил Матс. — Скорее всего, он был один. Узнал по следам у дома. Сначала приехала первая машина, один человек вышел, и эти следы припорошило сильнее. Затем, примерно через пятнадцать-двадцать минут, приехала вторая машина, полицейская, которая так и осталась стоять до нашего приезда. Случилась потасовка в доме, преступник смертельно ранил патрульного и спешно уехал.

— И зачем же он приехал, по вашему мнению? — иронично спросил инспектор. — Привёз холодильник?

— Нет. Я думаю, что он как раз хотел его вывезти.

Матс отвечал на все вопросы, зная, что инспектор давно уже сделал точно такие же выводы и понял всё не хуже него самого. А демонстративный допрос он устроил, чтобы подловить Ларсена или проверить его. Второе казалось наиболее вероятным, и Матс подумал, что за те две недели, которые он провёл в Тромсё, Карл Юхансен мог навести на него справки и узнать много интересного, чтобы теперь проверить всё самостоятельно.

И в этом случае его вопросы были объяснимы и понятны. Матс, хоть и не желал играть в эти игры, решил не юлить и отвечать честно, раз уж он оказался втянут в эти события с головой. Не только он, но и Джеймс, которого полковник хотел защитить всеми силами.

— Почему? — спросил Карл. — Этот дом принадлежит Эндрюсам. И за домом вашего деда следили Эндрюсы. Сначала им оставили тело Лоры, а теперь тело Олафа. Возможно, кто-то хочет их подставить? Рабочие, например, или недоброжелатели.

— Я слышу сарказм в вашем голосе, — сказал Матс и чуть подался вперёд, чтобы заглянуть инспектору в глаза. — Вы не хуже меня понимаете, что у кого-то должны были быть веские причины, чтобы хранить тело Олафа столько лет. Так скажите, чего вы добиваетесь?

Карл усмехнулся, услышав изменившийся тон Матса, кивнул и откинулся на спинку стула. Несмотря на саркастичность его тона, было видно, что он на взводе, вероятно, из-за гибели молодого Андеша. Матс знал, каково это — терять своих людей. А потому старался не раздражаться и держать себя в руках.

Юхансен внезапно тоже подался вперёд и сложил руки на столе, задумчиво смотря на Матса. За дверью то и дело раздавались шаги: этой ночью участок не спал. Постоянно звонил телефон, в кабинет заглядывали сотрудники и передавали Юхансену краткие сообщения. И всё же Карл сейчас был сосредоточен только на Матсе.

— Почему вы раньше не говорили, что работали с профайлерами и расследовали военные преступления? — спросил он. — Я сделал запрос и получил столько интересной информации. — Юхансен постучал указательным пальцем по синей папке.

— А какое это имеет значение? — спросил Матс. — Это было давно.

— Не так уж и давно. У вас есть опыт, — ответил Юхансен.

— Допустим, есть.

Юхансен немного помолчал. Матс прекрасно понимал, к чему клонит инспектор, и о чём он не желает попросить открыто. Только вот полковник Ларсен давно завязал с расследованиями, чтобы теперь возвращаться к ним. Единственной причиной, по которой Матс всё ещё оставался в кабинете, был Джеймс. Таинственный убийца и полиция теперь имели интерес к его семье.

— Неизвестно, как давно Олаф мёртв? — спросил Матс после паузы.

— На нём спортивная школьная куртка с вышитым именем, — мрачно ответил Карл. — Предполагаю, что все эти десять лет он был там, в этом холодильнике. И только сейчас убийца решил его нам показать.

— Олаф с Лорой точно не встречались?

— Точно. Она его избегала, об этом свидетельствуют все их общие знакомые. Я знаю, к чему вы спросили об этом, полковник Ларсен. Они пропали в один период, нашлись в один период, и странно, что они никак не связаны.

— Именно, — сказал Матс. В случайности он не верил. — Это очень странно.

Они снова замолчали. Каждый использовал эту заминку по-своему: Матс думал, как избежать дальнейшего допроса и уйти из участка до того, как углубится в анализ и наговорит лишнего, а вот Карл, напротив, явно искал болевую точку, чтобы вывести полковника на более откровенный разговор. Матс видел и чувствовал интерес старшего инспектора, но прекрасно знал, чем заканчивается подобное, поэтому выбирал защитой молчание.


— Это всё, что вы можете сказать? — спросил Карл. — Если да, то мне придётся ехать в больницу и допрашивать Джеймса. Возможно, стоит даже обвинить его в симулировании и избегании общения со следствием...

— Это шантаж? — Матс нахмурился.

— Подумайте сами: вы сидите передо мной и уверенно заявляете, что убийца был один. К тому же вся эта ваша история про горы и шамана, замеченный свет, такая странная.

Это был откровенный шантаж. Карл видел, что за эти дни Матс и Джеймс сдружились достаточно сильно, чтобы Ларсен захотел его защитить и уберечь от лишних расспросов. Да и что Джеймс мог сказать, если уж на то пошло? То же самое, что и Матс, только, возможно, труп он описал бы иначе. У страха глаза велики, и будет неудивительно, если Джеймс расскажет, что видел кровь или гримасу на лице Олафа. В общем, много лишней и необоснованной информации, вызванной стрессом и неврозом.

— Я думаю, что убийца Лоры Эндрюс и Олафа — разные люди, — сказал Матс, сдавшись. Карл кивнул, и полковнику показалось, что ему уже приходили в голову подобные мысли, по крайней мере, он не смотрел на него как на психопата. — Ведь что первое думаешь при виде тела Олафа? Что он не убивал Лору, потому что он давно мёртв. И если у нас есть убийца Лоры, то ему невыгодно показывать, что единственный подозреваемый давно мёртв. Значит, тело хотел вытащить тот, кто не убивал Лору, но кто убил Олафа.

— Или тот, кто все эти годы знал, что он мёртв, — добавил инспектор.

— Знал и не сообщил? Это было выгодно только его убийце.

— И что вы думаете обо всём этом?

Матс помолчал. Карл требовал рассказать не о простых наблюдениях, а о выводах, которые впоследствии кто угодно мог бы назвать клеветой. Если бы Матс до сих пор служил и расследовал происходящее по приказу руководства, то он бы давно допросил всех подозреваемых и предоставил подробный отчёт со всеми своими выводами. А в данной ситуации он был лишь свидетелем без прав и власти, и каждое его слово впоследствии могло сыграть против него самого.

— Ну же, говорите, — подталкивал Карл. — И тогда, возможно, сегодня я не буду трогать младшего Эндрюса.

Джеймс едва ли мог вынести долгие допросы после всего того, что увидел. Матс это понимал и был вынужден сдаться.

— Я думаю, что убить Олафа мог тот, у кого был личный мотив и у кого есть доступ к дому, — ответил Матс, предвкушая грядущий скандал. — Я бы предположил, что это Джек Эндрюс, который сегодня, увидев тело, был не так уж и удивлён, как хотел показать. Он сломлен потерей Лоры, сломлен дважды, он устал, ему даже не надо было сильно напрягаться, чтобы сыграть негодование по поводу того, что единственный подозреваемый мёртв. Он жесток, суров и решителен, я видел таких людей, знаю их. Если он подозревал, что какой-то человек, особенно мальчишка, убил его дочь... он бы отвечал кровью за кровь.

— И что бы вы делали на нашем месте? — спросил Карл.

— Странный вопрос, — усмехнулся Матс. — Слышать такое от инспектора... Я начинаю подозревать, что вы не хотите расследовать дело. Вы ведёте охоту и пытаетесь заручиться моей поддержкой? Послушайте, Карл... не надо мстить за Андеша. Да, я понимаю...

— Кто бы это ни был, — сурово перебил Юхансен, сжимая руку в кулак. — Он убил моего человека. Самого юного и наивного! Андешу было всего двадцать пять лет. Он пострадал за то, что ответственно работал, и я не могу это спустить на тормозах.

Матс промолчал. Он поджал губы и отвёл взгляд, вспоминая, как долгими бессонными ночами во время поисков похитителей Эстель представлял, как будет простреливать каждому из них коленные чашечки. Каждую минуту он представлял, как будет их убивать, заставлять умолять о пощаде и искупать содеянное слезами и кровью. Где-то глубоко внутри он снова ощутил разъедающую его ненависть. Порой Матсу казалось, что он давно всё забыл, но сейчас, представив, что ему приводят виновных в исчезновении Эстель, он понял, что убил бы каждого голыми руками.

Карл ждал его ответа. Он выжидающе смотрел и нетерпеливо стучал пальцами по столу, надеясь, что понятно излагал свои мысли. Матс смотрел в глаза инспектора, чувствовал его мрачный настрой и понимал намного больше, чем хотел бы. Карл оттягивал расследование, чтобы иметь возможность что-то найти самостоятельно. Найти и впоследствии отомстить за убийство своего человека. Этого Матс не одобрял, но понимал, что если будет рядом, то сможет уберечь старого друга деда от подобной глупости.

— Тогда давайте вернёмся в дом, — предложил Матс. — Если вы хотите, чтобы я помог вам в этом, то надо изучить все следы. Неофициально.

Карл, казалось, только этого и ждал. Когда они приехали к дому, на часах уже было четыре утра. Матс не ощущал усталости из-за всплеска адреналина, но знал, что она откликнется в теле чуть позже, и тогда ему станет хреново. Несколько раз он думал написать смс Джеймсу, но потом одёргивал себя: Эндрюсу надо было выспаться, а не просыпаться от каждого сигнала телефона.

Снегопад усилился, на улице похолодало. Всю дорогу Матс курил в приоткрытое окно и чувствовал, как ледяной ветер мелкими иголками колет его лицо. Это тоже придавало бодрости и помогало собраться с мыслями. Тромсё с его снежными метелями и тёмными провалами неба всё же заполучил полковника и утащил его в свою безжалостную смертоносную пучину.

— Давайте откровенно, — сказал Матс, когда они остановились у дома. — Вы хотите найти убийцу для чего? Разделаться с ним лично или, скажем, остановить при попытке бегства и сопротивления?

— Это неважно, формальности и формулировки будут потом, — холодно сказал Карл, проверяя пистолет. — Главное, я точно должен знать, кто это сделал. Точно и без промахов.

— Ваши люди изучили дом?

— Только место преступления. Подвал и второй этаж пока не тронули, я перенёс всё на сегодняшний день под предлогом того, что жду эксперта и окончания метели. Я и правда жду, но... вы понимаете, можно было и не ждать.

— Отлично. У кого был и есть доступ к дому?

— У Эндрюсов, как оказалось, его нет, — ответил Карл. — Старый владелец дома, отец Меррит и Оле, был тем ещё... ему не понравилось то, что его внучка вышла замуж за ирландца, за Джека. Он сдавал этот дом, завещал его своему другу, который тут и не бывает. Но Джек Эндрюс мужик не промах. Он много лет топчет суды и пытается отсудить дом. Знаете, я не удивлюсь, если у него или Меритт есть ключ. Ими я ещё займусь.


Матс кивнул, вышел из машины и хлопнул дверцей. Он немного постоял перед домом, вспоминая, как трагично закончился вчерашний день, и перед глазами снова всплыл образ расчленённого замороженного тела. А затем безжизненное тело Андеша и лужа крови у его головы. Отогнав эти лишние воспоминания, Матс подошёл к двери, пытаясь понять, как именно всё произошло.

— Андеш безусловно знал своего убийцу, — сказал он после небольшой паузы. — Он не ощущал тревоги, возможно, даже говорил с ним, поэтому и повернулся спиной. Но он увидел этого человека вблизи с холодильником, в котором впоследствии обнаружили бы труп, и у убийцы просто не было выхода. Убийца напрыгнул на Андеша, завязалась потасовка, и он ударил его один-единственный раз. И повалил. Этого было достаточно. Почему он не довёл дело до конца? Возможно, увидел свет наших фар и был вынужден бросить и холодильник, и Андеша. Тут ровная зона, было очень темно, он заметил бы отблеск света.

Матс толкнул дверь и пригнулся под желтой полицейской лентой. Войдя в дом, он включил фонарик, и Юхансен последовал его примеру. Карл молчал, давая Ларсену время: он читал досье полковника и знал, на что тот способен, а до этого, много лет назад, видел в работе и его деда. Нюх ищейки, как оказалось, мог передаваться по наследству.

— Можем затоптать следы, — предупредил Матс, осматриваясь.

— Вы ничего важного не пропустите, — возразил Карл. — Лукаш никогда не пропускал. Остальное уже не имеет значения.

Матс подошёл к тому месту, где лежало тело Андеша. На полу всё ещё осталась запёкшаяся кровь. Если перепалка началась так, как полковник её видел, то пришли оба от дальней двери, ведущей, предположительно, в подвал. Снег растаял и размыл пыль на полу, но Ларсен отчётливо видел: тут двое следов. Убийцы и Андеша. Матс медленно направился к двери.

— Кажется, ведёт в подвал, — сказал он.

— Идём? — спросил Карл. — Убийца был там?

— Оба. Они оба тут были.

Матс толкнул дверь, посветил вниз и не увидел ничего, кроме непроглядной тьмы. Вниз ввёл длинный спуск, а в воздухе наряду с темнотой летала только пыль. Матса обдало холодом, как из могильника, и он невольно напрягся. Внизу не было видно ни просвета, ни дна. Выдохнув, он стал неспешно спускаться вниз, погружаясь во мрак и пробиваясь через тяжёлый сдавленный воздух.

Ступени предательски скрипели под ногами, и эти звуки казались неправильно громкими. Матс придерживался рукой за кирпичную холодную стену и выдыхал ртом пар, который отчётливо различал в свете своего фонаря. За спиной то и дело тихо ругался Юхансен.

Матсу казалось, что за ними наблюдают. Словно старый хозяин дома или вчерашний убийца уже знает о незаконном вторжении. Всё в этом доме интуитивно отталкивало полковника: и старые стены, и скрипучие половицы, и запах тлена и плесени. Здесь не было жизни, радости, чего-то того, что свойственно каждому жилому дому. Заброшен и опустошён, как дом самого Матса. Жильё, лишённое жизни.

Только темнота, царившая тут, казалась иной, сверхъестественной. Словно зло и кровь давно пропитали эти стены. Матс на мгновение удивился: никогда прежде он не был настолько впечатлительным.

Наконец внизу показался бетонный пол. Матс ступил на него, даже через зимние ботинки ощущая невероятный пробирающий холод. Серое пространство вокруг пугало и стягивалось, словно желая поймать заплутавших путников.

Нашарив на стене выключатель, Матс включил свет. Лампочка мигнула пару раз, противно затрещала, но загорелась. Теперь можно было осмотреть подвал.

— Холодильник стоял тут? — спросил Юхансен, смотря на грязь на полу и след волочения.

— Думаю, да, — ответил Матс. — Но наш визитёр потоптался. Видите? Он обошёл тут всё. Что-то его... привлекло?

Матс неспешно обошёл комнату по периметру. Затем ещё раз и ещё. Он рассматривал старые стены, трубы, паутину и бесконечную пыль. И, каждый раз, возвращаясь к двери, он ощущал сквозняк. Опустившись на пол одним коленом, Матс вытянул руку. Пальцы неприятно холодило. Подняв голову, полковник внимательно посмотрел на старый выцветший шкаф.

Поднявшись, Ларсен прошёл к противоположной стене и осмотрел шкаф. Кто-то не так давно отодвигал этот шкаф, а затем, поспешив, придвинул его, но неаккуратно, о чём говорил несовпадающий с ножками след на полу. Матс обхватил шкаф и решительно отодвинул его. В стене за ним располагалась небольшая старая дверь.

Полковник знал, что ничего хорошего от этого ждать не стоит. Он чувствовал, что всё, что они сейчас обнаружат, перевернёт дело с ног на голову. Знал, что ничто никогда не будет прежним. Темнота с лестницы плавно опускалась за ними, шла по пятам и пыталась их поймать. Или остановить? Воздух стал сдавленным и неприятным. Холод пробирал каждую клеточку тела.

Матс уже ненавидел этот дом. И всё же он толкнул дверь, поднимая в воздух ещё больше пыли. Первым делом полковник нащупал выключатель, щёлкнул им, и лишь затем вошёл в комнату.

— Твою мать...

Юхансен поднял голову и поспешил за Матсом. Он вбежал в комнату и замер, непонимающе хмурясь. Это была самая обычная тёмная подвальная комната с минимумом мебели. Только шкаф, тумба, брошенная тренога. И всё бы ничего, если бы на тёмных старых трубах не висели три пары наручников. Четвёртые, со старыми въевшимися следами крови, валялись на полу, а у противоположной стены стояли четыре миски. Матс подошёл к стене, изучая взглядом наручники, и различил на кирпиче выцарапанное: «Помогите».

8. Карточный домик

Самый слепой человек это тот, который не хочет видеть правду. В Тромсё среди белого-белого снега, среди его обманчивого блеска и выжигающего глаза сияния, ослепнуть мог любой. Холод выедал влагу из глаз, обращал глазные яблоки в льдины, разъедал до крови, и многие в городе привыкли ничего не замечать.

Вот и Карл Юхансен, казалось, давно ослеп. Стоя в мрачном подвале, который был для кого-то тюрьмой, он не видел очевидную истину. Старший инспектор не заметил надписи на стене, скептически глянул на миски и поморщился. Не хотел признавать правду, не хотел её принимать. Ведь в их тихом и уютном городе ничего подобного быть не могло.

— Тут кого-то держали? — тихо спросил он, желая услышать опровержение. — Или... нет. Ведь нет?

— Срочно уходим, — скомандовал Матс.

— Что?

— Уходим!

Они вышли из комнаты, и полковник выключил свет. Он придвинул шкаф на место, и так же спешно они с Карлом поднялись из подвала, гася за собой свет, закрывая двери и пробираясь через вязкую липкую тьму обратно к свету. На улице всё ещё было темно, но не так, как в подвале, да и воздух тут был намного чище и свежее. Матс жадно вдохнул полной грудью и выдохнул, ощущая, как кружится голова. А Карл был бледный, словно увидел привидение, хотя, возможно так оно и было.

Они молча сели в машину и уехали. Юхансен выжимал газ, не боясь, что его занесёт на дороге. Он убегал от правды, пытался оторваться от её когтистых пальцев и забыть то, что увидел. Не только ему, но Матсу не хотелось верить в это маленькое открытие: город давно тронула гниль. И расползалась она из этого самого подвала, заполняя собой всё пространство вокруг.

— Почему мы уехали? — спросил Карл после паузы.

— Потому что он вернётся, — сказал Матс. — Мне кажется, убийца Андеша, как и мы, внезапно нашёл эту комнату. Шкаф был придвинут не так, как стоял многие годы до этого. Наш убийца ощутил сквозняк, нашёл комнату, возможно, он был в шоке. Вот тогда Андеш и спугнул его. Наш убийца спешно придвинул шкаф, попросил сержанта помочь поднять холодильник, а после убил его.

— Может убийца знал о комнате и держал там кого-то! — парировал Карл.

— Умоляю вас, думайте, — раздражённо попросил полковник, ощущая внутреннюю дрожь. — Нет. Видно же, что там никого не было много лет. А если убийца знал о комнате, то ему не нужно было тратить время. Он не хотел отвлекаться. Другими словами, если Джек или кто-то ещё, тот, кто убил Олафа и Андеша, был тут, то он вернётся, чтобы понять, какого чёрта происходило в этом доме.

— Лора могла быть связана с этим местом? — спросил Карл.

— Кто знает.

— Ладно. Оставлю слежку. Как только приеду в участок, тут же направлю своих ребят. Хватит самодеятельности.

Участок Матс покинул утром, когда стали ходить автобусы. Он позвонил Джеймсу, и тот ответил, что уже покинул больницу и доехал до дома. Матс облегчённо выдохнул и направился к нему, понимая, что Джеймсу сейчас нужны поддержка и компания. Говорить о страшной находке в доме или о подозрениях в адрес Джека Матс не собирался. Он вообще не хотел понапрасну тревожить Джеймса и собирался рассказать всё, как только расследование подойдёт к концу. Если это вообще случится.

Если загадки так и останутся загадками, то Джеймсу будет лучше уехать, думал Матс. Никто не знает, какие тайны Лора унесла с собой в могилу, и за что она погибла, но её близкие тоже могли оказаться под угрозой. И если кто-то устраивал в подвале пыточную, то следующей жертвой мог стать любой случайный свидетель преступления. Матс решил, что впредь будет ещё более осторожен.

— Привет, как ты? — спросил он, проходя в дом Эндрюса и скидывая мокрую от снега обувь.

Джеймс в ответ только нервно дёрнул головой. Он сидел в кресле у камина с бокалом виски в руках и выглядел болезненно. На бледном лице отчётливо виднелись тени и синяки от недосыпа, и казалось, что в этом человеке вовсе не осталось той радости, которая была ещё накануне. Это был убитый жизнью человек, нервозный и морально раздавленный. Он дрожал, и даже взгляд его был рассеянным.

Матс приблизился к нему, присел на корточки и осторожно, но решительно забрал бокал из его рук — пить Джеймсу сейчас было противопоказанно.

— Лучше. Уже лучше, — ответил Джеймс хрипло и откашлялся, чтобы прочистить горло. Он поднял на Матса уставший измученный взгляд и спросил совсем тихо: — Ты часто видел такое по службе?

— Я многое видел, — признался Матс. — Но всё ещё не привык к подобному. Джеймс, послушай меня: всё будет хорошо, вот увидишь. А сейчас тебе надо поспать.

— Я знал его, Матс, знал. — Губы Джеймса болезненно скривились. — Знал! Когда я открыл холодильник и увидел... он там такой же молодой, как и... перед глазами сразу всплыла школа, Олаф весёлый, кидает мне мяч и...

— Хватит, хватит, — попросил Матс, сжал его плечи и чуть встряхнул. — Нет смысла терзать себя. Тебе надо поспать, слышишь?

— Хорошо, Матс, хорошо. Только не уходи никуда, пожалуйста. Мне страшно.

Матс взял его руки в свои и сжал, стараясь согреть холодные пальцы Джеймса. Он готов был взяться за дело Лоры и Олафа только ради спокойствия молодого Эндрюса. Любое следующее происшествие могло запросто сломить и раздавить его без возможности возвращения к прежней полноценной жизни. Джеймс был ранимым и уязвимым, он не казался Матсу сильным или стабильным морально; перепады его настроений выдавали в нём слабого, но душевного человека, которому нужна защита и поддержка.

— Ты слишком восприимчив... — сказал Матс, как внезапно его перебил звонок в дверь.

Полковник удивлённо поднял голову и обернулся. Джеймс вздрогнул и замер, даже перестал дышать. Звонок повторился, затем ещё и ещё.

— Кто это? — спросил Матс. — Ты ждёшь кого-то?

— Нет, — мотнул головой Джеймс. — Надеюсь, что это не отец и не инспектор. Не хочу с ними говорить... Подожди здесь.


Матс тоже надеялся, что это не они. Джеймс и так был сам не свой, хватило с него событий за последние сутки. И всё же он взял себя в руки, встал и неуверенной походкой прошёл к двери. Джеймс сжался, будто сильно замёрз, то и дело растирая себя руками. Глянув в глазок, он едва заметно вздрогнул, немного поколебался, но всё же открыл.

На пороге стоял высокий и улыбчивый светловолосый мужчина средних лет. Длинный приталенный плащ выглядел дорого, стильные очки на худощавом лице выдавали в нём модника, и всё в его образе выдавало в нём деловую солидность. Матсу показалось, что прежде он уже видел этого человека, но не мог вспомнить, где именно. Мужчина выглядел довольным: он бесцеремонно перешагнул порог, когда Джеймс попытался закрыть дверь, и вошёл в прихожую.

— Не так быстро, малыш, — сказал он. — Я вот хотел спросить, куда ты пропал, а ты ещё и дверь пытаешься закрыть перед моим носом. В чём дело, Джеймс? Забываешь старых друзей и старые долги?

— Не поверишь, но не до тебя сейчас, — устало выдохнул Джеймс. — Уходи. Я позвоню чуть позже, Арве. Я ничего не забыл, просто... не до тебя.

— Да, я слышал о Лоре, — почти что сочувствующе произнёс тот. — И всё же, Джеймс, неправильно игнорировать меня. Я хотел уточнить о нашем последнем предприятии...

Джеймс устало потёр лоб и отшатнулся; его повело. Он опёрся о тумбу, а затем присел на неё, будучи не в силах стоять на ногах и продолжать разговор. Бледное лицо его сделалось усталым и покрытым росчерками морщинок и теней, словно он моментально постарел на десяток лет. Если что и нужно было этому человеку, так это сон и покой, а не нежелательные разговоры.

— Ты таблетки принимал? — спросил визитёр. — Снова наркотики? На ногах не стоишь... только не говори, что запил их спиртным.

— Что вам нужно? — спросил Матс, решив прервать разговор и уберечь друга от нового стресса. — Джеймс попросил вас уйти, вот и уходите, пока я не спустил вас с лестницы.

Полковник, неспешно шагая, приблизился к ним и положил руку на плечо Джеймса, выражая поддержку. Он понятия не имел, о каких наркотиках шла речь, но знал, что Джеймсу дали в больнице успокоительные, после которых надо было спать, а не ехать домой и пить виски на голодный желудок, чтобы потом изводить себя лишним стрессом.

— Джеймс не говорил, что живёт с мужчиной, — нахмурился визитёр.

— Мы не живём, мы... — Матс устало мотнул головой и нахмурился. — Слушайте, просто уходите!

— А вы... — мужчина прищурился и указал на полковника пальцем. — Тот самый Ларсен? Внук Лукаша? О да, точно! Я слышал о вас. Арве Фолк, к вашим услугам. И поверьте, я не хотел вас тревожить! Я старый друг Джеймса, мы познакомились в Лондоне.

— Очень старый, — устало вставил Джеймс.

— Адвокат? — припомнил Матс. — Тот самый скандальный адвокат? Вы, кажется, совсем недавно в лужу сели с тем делом в Осло? Семейный развод, да?

— А вы, кажется, в лужу сели с тем делом в Праге? — невозмутимо улыбался Фолк. — Пьяный за руль сели, да? И это после дела в Варшаве! Никто от вас такого падения не ожидал. Ладно, я пойду, раз мой старый друг немного не в себе. Джеймс, созвонимся. Настоятельно рекомендую брать трубку.

Арве махнул рукой, развернулся и покинул дом. После его визита в воздухе остался витать неприятный запах одеколона.

Матсу не понравился этот человек. Он слышал о Фолке и знал, что тот падок на скандалы и махинации. В обществе его знали, уважали, но Ларсен, когда ещё работал, слышал от коллег об этом прожжённом махинаторе не самые приятные слова.

— Что тебя связывает с ним, Джеймс? — спросил Матс. — Он же скандалист и не самый честный человек.

— Не важно. Слушай, я хочу спать. — Джеймс дрожал с головы до ног. Он устало прикрыл глаза и снова пошатнулся, Матс даже придержал его, чтобы он не упал. — Я пойду, ладно?

— Конечно... иди.

Матс и сам немного вздремнул, устроившись на диване в зале. Ближе к обеду он проснулся, повертелся и, не сумев заснуть, решил отправиться в город. Из головы так и не шли мысли о наручниках и мисках, найденных в подвале. А ещё там была тренога; кого-то снимали на камеру.

Зимние улицы Тромсё были уютными и красочными, а лица горожан довольными и улыбчивыми. Матсу не верилось, что на этих улицах могло произойти нечто настолько страшное, как расчленённый труп в холодильнике или содержание пленников в старом доме. Это было неправильно. Дико.

Гуляя по знакомым с детства улочкам, Матс ощущал себя в Тромсё ещё более чужим, чем обычно. Город показал себя с иной, тёмной стороны, и полковнику казалось, что продавцы из-за цветных витрин смотрят на него холодно и даже враждебно. Затем, тряхнув головой, он отбрасывал от себя эти видения, списывая всё на усталость и недосып.

Через дорогу Матс увидел её. Она стояла в лёгкой синенькой курточке, дрожала в ожидании транспорта и держала продрогшие пальцы в карманах. Светлые длинные волосы трепал ветер, на щеках проступил румянец, и сердце полковника забилось быстрее и сильнее, грозясь проломить грудную клетку.

— Эстель... — прошептал он и крикнул. — Эстель!

Девушка обернулась. В её глазах отразился страх, и незнакомка поёжилась. Из магазина вышли её друзья, и девушка показала на Матса, назвав его психом. Полковник поспешил ретироваться. И правда сбрендил, если начал видеть давно погибшую племянницу в первой попавшейся девушке.

Это было слишком. Чтобы хоть чем-то занять свой мозг, Матс отправился в библиотеку. Перебросившись парой любезных фраз с Кельдой, он попросил её принести вырезки и статьи из архива. Сев за самый дальний стол, он разложил наиболее интересные заметки перед собой, пытаясь понять, кого могли держать в том жутком подвале. В это время посетителей в библиотеке было мало, и Матс практически не отвлекался, наслаждаясь тишиной, комфортной для работы. Он отобрал несколько статей про пропавших и погибших за последние периоды, когда напротив него сел знакомый молодой человек. Подросток, в яркой куртке и нелепой шапке, которую он тут же снял, выглядел смущённым и напуганным. Он молчал, словно ожидая разрешения заговорить.

— Лифул? — уточнил Матс, вспоминая юношу, которого видел на допросе, когда только прибыл в Тромсё. Именно он со своим другом вломился в дом Лукаша Ларсена и стал невольным свидетелем гибели Лоры Эндрюс.


— Да, это я, мистер Ларсен, — дрогнувшим голосом ответит он, смахнул со лба пряди светлых волос и выдавил из себя улыбку.

Он молчал и только нервно перебирал пальцами. Мальчик волновался, то и дело кусал и облизывал губы, оглядывался, открывал рот, собираясь заговорить, но сдерживался. Матс даже усмехнулся: молодость такая молодость. Он и сам бы в свои семнадцать едва ли нашел бы что сказать, если бы попал в такую же ситуацию.

— Не бойся, — успокоился Матс. — Говори, что хотел. Я не злюсь из-за того, что вы вломились в дом, и в суд подавать не буду.

— Спасибо! — мигом отозвался юноша, и его щёки покрылись краской. — Ну, из-за этого я тоже подошёл, чтобы извиниться. Мы не хотели портить вещи или воровать, это был, типа, подвиг. Взломать заброшенный дом, потусить там...

— Лифул, всё нормально, — повторил Матс. — Я говорил с твоими родителями. Без претензий. Сам такой же был в семнадцать лет.

— Мистер Ларсен, я хотел сказать не только это. — Юноша подался вперёд, осмотрелся и перешёл на шёпот. — Пусть это останется между нами? Я боюсь, если честно. Ганн и вовсе сказал никогда никому этого не рассказывать. В общем... мне показалось, что внизу был кто-то ещё. После выстрела дверь захлопнулась два раза, словно из дома вышли двое по очереди. А до выстрела... сначала был звук удара, и только потом раздался выстрел. Ганн этого не помнит. Он сказал, что это невозможно.

Матс задумчиво нахмурился. Выходило, что выстрелить и ударить по голове Лору могли два разных человека. Это было важно для поисков истины, но Лифул просил ничего не говорить, и Матс готов был подождать с оглашением этой информации. Ведь если преступников было двое, то мальчики могли попасть под очередной удар, как нежелательные свидетели.

— Спасибо, что сообщил, — кивнул Матс. — Почему не рассказал в полиции?

— Я очень боюсь, — прошептал мальчик. — Ганн и его семья уехали из города, а я остался, и мне страшно. Ваш дед был близким другом моего отца, он много хорошего для нас сделал. Не знаю, мне кажется, я должен был вам всё это рассказать.

Матс помолчал. Он и сам не знал, как поступить: стоило ли озвучивать полученную информацию инспектору, если убийца всё ещё ходил по улицам города. Или убийцы.

— Я никому не расскажу об этом, — пообещал Матс. — Лифул, слушай... запиши мой номер на всякий случай. Звони, если что.

— Спасибо, мистер Ларсен, — улыбнулся Лифул. Записав номер, он встал и направился прочь из библиотеки, а в кармане Матса завибрировал телефон.

Звонивший Карл был встревожен и сказал, что надо срочно ехать. Юхансен подхватил Матса по дороге, как договорились, и вместе они направились к загадочному дому.

— Два моих человека ждали на чердаке. Пятнадцать минут назад отписались мне, что некто на машине с закрытыми номерами подъехал к дому. Вышел он в капюшоне, лица они не видели. Я тут же поднял всех. Возьмём ублюдка.

— Он ещё в доме? — Матс ощутил странное волнение.

— В доме. Ребята пишут, что ничего не слышат, наверное, подонок, как ты и сказал, изучает подвал.

— Ты не передумал? — спросил Матс.

— Не знаю. Дать бы ему шанс сбежать и...

— Я бы поддержал, если бы был на сто процентов уверен в личности убийцы. У нас пока нет доказательства его вины. Сдержи свой гнев, Карл, я не хочу брать на себя жизнь невиновного.

— Тоже верно, — выдохнул Карл. — Рассуждаешь как Лукаш.

— Если бы.

Юхансен усмехнулся, когда как Матс не разделял его веселья. Он не считал, что хоть чем-то похож на деда. Тот всегда всё схватывал налету, читал людей как открытые книги и легко решал любые задачи. Матс такими талантами не отличался.

На улице уже успело стемнеть. Полицейские машины выключили фары и поехали интуитивно, благо сегодня им не мешала метель. Тёмный и мрачный контур дома возвышался над снежной равниной, а в его окнах мелькал отсвет фонаря. Машины окружили дом, и Матс молча наблюдал, как полицейские осторожно входят внутрь. Преступник уже должен был их заметить, и теперь он, наверное, судорожно строил план отступления.

— Взяли! — радостно сказал Юхансен, убирая рацию. — Ну? Хочешь посмотреть ублюдку в глаза?

Конечно же, Матс хотел. Посмотреть в глаза и положить конец хотя бы части страданий и мучений Джеймса. Помочь ему забыть о трупе в холодильнике и гибели Андеша.

Матс вышел из машины следом за Карлом. Полицейские появились из дома и потащили задержанного к свету, который дал фарами один из патрульных. Юхансен приблизился к ним и решительно сдёрнул с неизвестного капюшон. Матс, стоявший рядом, обомлел, ощущая леденящий холодок тревоги и изумления.

На них абсолютно невозмутимо смотрел Джеймс Эндрюс. Он больше не дрожал и не выглядел устало, а в его глазах отражалась непривычная жёсткость. От страха в нём не осталось и следа.

Подул ветер и начался очередной снегопад. Холодные снежинки кололи лицо, а в голове Матса крутились сбивчивые мысли. Джеймс гордо вскинул голову, словно жертвенник, когда полиция волокла его к машине, и заявил, что ничего не расскажет. Матс в тот момент ощутил, как у него перехватило дыхание. Стараясь защитить Джеймса, он привёл полицию именно к нему. Всё рухнуло, как карточный домик, обращаясь в поток лжи и коварства.

Из-за шока полковник не сразу увидел светящуюся точку, появившуюся чуть выше капюшона Джеймса.

— Берегись! — крикнул Матс, бросаясь в сторону Эндрюса.

Раздался выстрел.

9. Отражение правды

Во время сильного ветра на расчищенных дорогах можно было наблюдать бег снега. По асфальту, поднимаясь и опускаясь, он стелился волнами, как вода в море во время шторма. То опускался, то снова поднимался и бежал вперёд. Вода всегда оставалась водой, даже если меняла форму. Вода создавала волну, снег создавал волну. Кровь, по сути, тоже была водой. Поэтому снег так охотно впитывал её, принимая в себя до последней капли.

Раздался выстрел, разрушая вечернюю тишину. Матс ощутил обжигающий душу холод, зная, что сейчас, в эту самую секунду, на снег прольётся кровь Джеймса. Но всё обошлось: полицейские чудом успели укрыть Эндрюса от пули, в результате чего молодой офицер оказался ранен в плечо. Началась паника, все заметались, а Матс смотрел вдаль, высматривая стрелка, и щурился от холодного ветра и снега, летящего в лицо. Сугробы, лес, возвышенности, снегопад, — всё это было идеальным укрытием для снайпера.

— Повторяю вам, — позже сказал Джеймс, когда его привели в допросную комнату. — Я не убивал Лору, не убивал Олафа и тем более не убивал Андеша Бергене.

Стрелка, скрывшегося на снегоходе, так и не поймали, а Эндрюса сразу же привезли в участок для немедленного допроса. Карл Юхансен сидел напротив спокойного Джеймса в небольшой серой комнатке и изучал его внимательным взглядом. Выглядел он так, словно вот-вот сорвётся: на лбу проступила вена, а взгляд сделался суровым и пугающим. Задержанного это нисколько не волновало: Джеймс будто забыл о том, что ещё накануне пребывал в состоянии настоящей истерики. Он был спокоен, с откровенным интересом осматривался и дразнил своим хладнокровием старшего инспектора. А за стеклом допросной комнаты стоял Матс и мрачно наблюдал за происходящим.

— Тогда что вы делали в этом доме? — спросил инспектор Юхансен, постукивая карандашом по поверхности стола.

Джеймс скосил взгляд на карандаш, зажатый в руке инспектора, и усмехнулся. Стук абсолютно не раздражал его.

— Мне просто было интересно, — ответил Джеймс и пожал плечами. — Между прочим, мы там с полковником труп нашли. И это после убийства Лоры! Мне было интересно, что ещё скрывает дом.

— Этот дом, хоть и принадлежал вашему деду, так и не стал вашим, верно?

— Верно. Дед был мужиком с характером. Не простил матери того, что она вышла замуж за «оборванца-чужака», а Оле — то, что он развёлся. В итоге, отец судится за дом с кем-то неместным.

— Так какое же вам дело до дома, не принадлежащего вам?

— Мне было интересно.

В разных интерпретациях этот разговор повторился несколько раз, пока Карл не начал терять терпение. Он задавал одни и те же вопросы, Джеймс всё отрицал и рассказывал про интерес к мрачному дому, игнорируя то, что Юхансен не верил в эту детскую отговорку.

— Он врёт? — спросил Карл, покинув комнату.

Матс, который всё это время слушал разговор, только покачал головой. Он ощущал себя подавленным и раздражённым, и при всех обстоятельствах он всё равно не мог заставить себя играть против Джеймса и многое пропускал мимо ушей. Сейчас он мечтал оказаться дома, принять душ, забыться и лечь спать. А там, может, что и прояснится, причём само собой, без его вмешательства. Матс не хотел угадывать, «читать» и предполагать. Подозреваемым выступал его единственный друг в Тромсё, и полковник не мог даже думать о том, что тот окажется убийцей. А даже если и так, Матс всё равно не хотел разоблачать его сам.

— Не могу вам помочь, — сказал он. — Простите, Карл, но я пойду.

— Так просто? — спросил инспектор. — А вы не боитесь, что я и вас на допрос вызову? Всё же все последние дни вы провели вместе с Эндрюсом.

— Как хотите, — устало ответил Матс. — Я могу идти?

Матс шёл по длинным коридорам участка, которые теперь казались ему бесконечными и тёмными, и думал, что каждый тут провожал его осуждающим взглядом. Словно с упрёком, словно говоря: «Смотри, это ты не нашёл убийцу Андеша», и полковник усиленно гнал эти мысли прочь. Он ничего никому не был должен и не собирался предавать Джеймса.

Он уже спускался с лестницы и запахивал куртку, чтобы уберечься от усилившегося вечернего мороза и снегопада, когда его внезапно окликнули. Полковник поднял голову, и, к своему неудовольствию, увидел улыбающегося Арве Фолка. Тот поднимался бодрым шагом, сжимая в руках папки с документами, и выглядел безукоризненно, как модели на обложках журналов. Казалось, он совершенно не мёрз в тонком пальто и с раскрытой головой, даже его лицо не розовело от пронизывающего ветра.

— О, Матс! — улыбнулся Арве. — Я иду на подмогу Джеймсу. Буду его адвокатом. А вы тут что делали?

— Пошёл прочь отсюда, — огрызнулся полковник. — Знаю я, как ты можешь помочь. Наслушался о твоих заслугах ещё во время службы.

— Почему вы так? — искренне изумился Арве и вскинул брови. Не дожидаясь ответа, он задумчиво поднял указательный палец и продолжил: — Кстати, мне так интересно, чем Джеймс вас зацепил. Рассказал о побеге сестры поздней ночью из дома после их ссоры, мастерски играя на том, что вы потеряли племянницу, или давил на, скажем, то, что вы оба чужаки здесь? Как Джеймс до вас добрался?

— О чём ты? — нахмурился Матс, невольно напрягаясь.

— Да бросьте! Не мог герой Варшавского дела купиться на этот спектакль! — Арве неприятно и наигранно рассмеялся. — Это привычная тактика Джеймса: хочешь чего-то от человека, узнай его слабости и дави на них. У вас и у него, как я понимаю, общее — это потеря близкого человека. Он так ловко сыграл на этом, даже пригласил вас жить к себе. В очередной раз поражаюсь его таланту.

— Ну, допустим, — ответил Матс, чувствуя, что этот разговор нравится ему всё меньше. — Что из этого?

— Как что? Он сблизился с вами и снова получил всё, что хотел. Мне просто интересно... чем он закрепил вашу дружбу? Памятное тату сделал или организовал незабываемый поход в горы? По крайней мере, именно это было в его планах. Кстати, — Арве протянул Матсу папку, — это я сделал по заказу Джеймса, но он так и не заплатил мне. Оцените качество проделанной работы.


Матс настороженно взял папку из рук улыбающегося Арве. Ему казалось, что это не человек, а удав, склизкая и мерзкая змея, которая так и норовит обвиться кольцами вокруг руки и сломать её с противным хрустом. Немного помедлив, он открыл папку и стал неспешно перебирать листы. В голове что-то щёлкнуло. Сначала Матс ощутил леденящий душу гнев, затем такую ярость, что едва не ударил наглого адвоката в вечно улыбающуюся рожу. Каким-то чудом он сдержался, закрыл папку и оставил её у себя.

— Я не знаю зачем, — произнёс Матс, — но ты только что его погубил.

Он развернулся и поспешил обратно к Карлу Юхансену. Пару раз он толкнул кого-то в коридоре участка, но даже не остановился и не извинился. Осознание происходящего накрыло полковника, заставляя его ругать и корить себя за невнимательность и слабость. Распустил уши, позволил себя обмануть, потерял бдительность. И вот, первый попавшийся пройдоха втёрся к нему в доверие и пробрался туда, когда Матс не подпустил больше никого: в дом деда, где могли быть важные записи и улики.

— Я вам помогу, — сказал Матс, без стука входя в кабинет старшего инспектора Юхансена.

Карл, сидевший за столом над стопкой бумаг, оторвался от разговора с подчинённым, молодым сержантом, и попросил его выйти. В его взгляде мелькнул интерес, и старший инспектор встал, предвкушая, что дело наконец-то сдвинется с мёртвой точки. Как только сержант, кивнув, вышел и плотно закрыл за собой дверь, оставляя их наедине, Юхансен спросил:

— С чего вдруг передумал?

— Этот ублюдок меня провёл, — сказал Матс, раздражённо кидая папку на стол. — Тут целое досье на меня! О детстве, учёбе, работе, про Эстель, про жизнь. Там даже фото моей собаки есть! Он знал обо мне всё ещё до нашего знакомства!

— И зачем это Джеймсу? — Инспектор с интересом раскрыл папку и пролистал содержимое.

— Затем, чтобы втереться в доверие, — раздражённо ответил Матс. — Он надавил на больное, сравнив потерю Лоры с тем, что я потерял Эстель. Выделил, что в обоих случаях виноваты мы. Он подчёркивал то, как мы похожи, показывал, как ему тяжело. За годы одиночества я отвык от общения и проникся его бедой! Сам вручил ему в руки ключи от дома деда, свою поддержку и защиту. Все эти сведения для него добывал Арве Фолк, они вместе составили план, и даже чёртова поездка в горы была частью его плана! Вывести меня из депрессии и сыграть на этом! Заставить быть... благодарным.

Карл нахмурился. Ознакомившись с содержимым папки, он отложил её, откинулся на спинку стула и достал из пачки сигарету. Ещё одну предложил Матсу, и тот решил не отказываться. Они закурили, моментально заполняя кабинет дымом, и только после этой паузы Юхансен спросил:

— Но что он искал в доме Лукаша? Мы же там всё обшарили.

— Кто знает. — Матс с трудом сдерживал злость и раздражение. Его рука с зажатой в пальцах сигаретой подрагивала от ярости. — Может... доказательства? Может, дед нашёл что-то на него. Я не знаю! Он же делал со мной ремонт. Может он уже нашёл что-то, а потом уничтожил!

— Сможешь его «прочитать»? А то я уже близок к варианту выбивания показаний.

— Подонок знает о моих способностях и уже однажды обдурил меня. Как ловко сыграл истерику! Он знает, по каким признакам профайлеры читают ложь, и не совершает ошибок. Хотя... — Матс внезапно передумал. Он жаждал мести или хотя бы небольшого возмездия. — Почему бы не попробовать. Позволишь мне с ним поговорить?

— Естественно, — ответил Карл. — Потому что я хочу сыграть на том же. Джеймс знает тебя и думает, что победил, подмял тебя, а теперь, ох, как он удивится. Разоблачи его.

— Но сначала я хочу увидеть досье на Джеймса, чтобы мы были на равных, — сказал Матс. — Есть что-нибудь на него?

Инспектор триумфально улыбнулся и показал документы, собранные на Эндрюса, и вкратце рассказал о нём. Полковника заинтересовала история о том, что двенадцатилетний Джеймс с соседским мальчишкой Геком Финном зимой забрели на замёрзшее озеро. Непонятно, что они там делали, но второй мальчик провалился под лёд и утонул. С тех пор горожане и не любили Джеймса, даже обвиняли его в том, что он убил Гека. В дальнейшем о нём говорили разное: что он пил, принимал наркотики, встречался с мальчиками и даже сам увивался за Лорой.

Матс понимал, что большая часть может быть обычными сплетнями, особенно если горожане не могли простить Джеймсу гибель соседского ребёнка. Нужно было отделить правду от вранья, что порой оказывалось не самой простой задачей. Матс читал, задавал Карлу вопросы, делал пометки и вскоре был готов.

Он неспешно прошёл в допросную комнату, не сводя внимательного взгляда с Джеймса. Тот поднял голову, отвечая таким же внимательным взглядом, словно от него не укрылось то, что полковник раскрыл его игру. Они не смотрели друг на друга как друзья: в комнате сейчас находилось два охотника, каждый из которых хотел переиграть другого. В тёмных глазах Джеймса больше не было боли или страха — перед Матсом сидел абсолютно другой человек, расчётливый и холодный, продумавший каждый свой шаг. Поймать такого на вранье было практически невозможно, но Матс готов был попытаться.

— Теперь ты на их стороне? — спросил Джеймс. — Веришь, что я убил Лору?

— Я верю только фактам, — спокойно ответил Матс, садясь напротив и распознавая в этом вопросе очередное давление на себя. — И спешу заверить, что больше ты меня не обманешь. Я изучил тебя, Джеймс. И даже твои истерики, как вчерашняя, так и утренняя, теперь для меня лишь спектакль, который я хорошо проанализировал.

— С чего ты... Вот ведь! Это Арве, да? — усмехнулся Джеймс. — Слушай, ты всё не так понял...

— Это ты не так понял, — холодно улыбнулся Матс. — Смотри: ты специально привёз меня в тот дом, чтобы показать два трупа и иметь алиби. Ты знал про подвальную комнату и вернулся, чтобы замести следы. А сообщники чуть не пристрелили тебя, чтобы ты замолчал навек.

— Что? — поморщился Джеймс, откровенно удивляясь услышанному. — Да ты сам знаешь, что это полный бред, полковник! Они установили время убийства Андеша? Я весь день провёл с тобой в горах и не мог убить его! А когда убили Лору, я был в Осло, мы же с тобой столкнулись в аэропорту!

— Это формальности, Джеймс. — Матс чуть подался вперёд. — Убит полицейский. Все в ярости и не знают, на ком сорвать гнев. А тут ты, такая подходящая мишень, сам попался в руки. Доказать, что ты убил Андеша, а ещё и Лору, не составит труда. А потом через меня ты проник в дом бывшего старшего инспектора Лукаша Ларсена и уничтожил собранные им доказательства.

— Это так ты дела вёл на своей старой работе, эксперт? — иронично спросил Джеймс. — Ой, как умно.

— Я хочу, чтобы ты оценил важность честности в нашем разговоре, — пояснил Матс, убеждаясь, что никакой дружбы между ними никогда не было. Они и сейчас вели самую настоящую дуэль.

Джеймс помолчал. Он недовольно поджал губы, понимая, что оказался в невыгодном положении. Против него были все: семья, полиция, единственный друг. Джеймс оказался в меньшинстве и ближайшие годы мог провести в тюрьме.

— Дай телефон, — попросил он, и Матс мотнул головой. — Ой, да ладно! Это же неофициально, да? Мне потом повторно давать показания, так что сейчас дай телефон. Хочу, чтобы мои слова сразу имели подтверждение.

— Что тебе там нужно?

— Интернет и документы гугл.

Матс глянул на стоящего в стороне полицейского, и тот вышел. Он вернулся почти сразу и кивнул, давая разрешение от Карла Юхансена. Матс протянул телефон Джеймсу, и тот довольно шустро потыкал по клавиатуре, а потом сразу вернул его полковнику, показывая фотографию. На ней был запечатлён сам Джеймс, сидящий на диване и приобнимающий темноглазого мальчика лет десяти. Оба они выглядели довольными, только мальчишка был слишком похож на Джеймса. Сходство бросалось в глаза и дополнительных комментариев не требовало.

Но внезапно картинка расплылась. Матс ощутил странную боль в глазах и потёр их, только лучше не стало. Он моргнул несколько раз, смахивая слёзы, и тряхнул головой. Глаза болели и до этого, но никогда так сильно как сейчас. Полковник зажмурился, наспех вытер новые слёзы, но жжение лишь усилилось, словно тысячи мелких стёклышек попали ему под веки.

— Снежная слепота, — сказал Джеймс.

— Что?..

— У тебя снежная слепота, полковник. Офтальмия. Иными словами, небольшой ожог роговицы ультрафиолетом. Вчера в горах было очень светло, снег отражал лучи, ну и... лечи глаза.

— Спасибо за рекомендацию. — Матс проморгался и вытер слёзы тыльной стороной ладони. — Что это за фото?

— Можете порадовать семью Йоргенсен, — сказал Джеймс. — Родителей Олафа, чьё тело мы нашли в холодильнике. Они потеряли сына, но могут обрести внука. Лора родила от Олафа Йоргенсена ребёнка десять лет назад.

Матс поднял взгляд, не скрывая своего изумления. Он ведь чувствовал, что между Лорой и её найденным в холодильнике преследователем должна быть связь. Не могли они просто так пропасть в одно и то же время, да и убийство с сожжением тела казалось чем-то слишком сложным для помешавшегося подростка.

— Рассказывай всё с самого начала, — решительно сказал Матс. — Если не хочешь, чтобы мотивом преступления стал инцест.

— Ты навёл справки на меня? — усмехнулся Джеймс и откинулся на стуле. Его наглая улыбка сделалась абсолютно неприятной. — Вижу, что навёл. Этот бред про инцест я слышал пару раз от горожан. И знаешь, я всё расскажу, но не потому, что испугался твоих дешёвых угроз, а потому что мне нужна помощь. Никакого инцеста у меня с Лорой никогда не было и быть не могло, оставь это для дешёвых сериалов. Мы просто не любили друг друга, вот и всё. Не играли вместе в детстве, не делились секретами в юности. И это без любого сексуального подтекста, а не потому что нас тайно влекло друг к другу. Мы просто были абсолютно чужими людьми. Такое случается.
Лора всегда ревновала ко мне, — продолжил он и задумчиво отвёл взгляд. — Родителей, друзей. В детстве мы дрались за книги, за телевизор, за карандаши, за игрушки, за внимание. Признаю, мы оба были избалованы и капризны, но Лора рано нашла своё секретное оружие: она жаловалась маме и отцу. Те и так не особо меня любили из-за того, что я был своеобразный, а уж после её жалоб... Они меня не принимали. Считали, что я должен быть таким же весёлым и общительным, как она, активным, ярким, самым умным и красивым. Ситуация ухудшилась после того случая на льду. Мы с Геком, соседским мальчишкой, просто играли, затем спустились к озеру, когда решили покататься на льду. Я... — Джеймс поджал губы и неопределённо качнул головой. — Я и обернуться не успел, как он пропал! Упал под лёд и всё. С тех пор горожане стали шептаться, что я сделал это нарочно из-за того, что в тот день мы с ним поссорились. Что я мрачный, злобный, избегаю и ненавижу всех, а я просто был зашуган со всех сторон из-за этих обвинений! Лора ненавидела меня, а я знал её истинную суть.

— Продолжай, — попросил Матс, внимательно слушая.

— В общем, родители верят, что Лора была святой, — продолжил Джеймс, смотря полковнику в глаза. — Они водили нас в церковь, учили праведности, всё запрещали, но когда нам исполнилось по шестнадцать, мы сорвались. Первая была Лора, а я не мог ей проиграть и начал сбегать из дома на тусовки. Мне было проще: я чаще жил у Оле, поэтому родители никак не могли меня отследить. Это было своеобразное соревнование.
Полиция иногда ловила меня в барах для взрослых. Точнее, Лукаш ловил. Но он знал, как мой отец умеет распускать руки и никогда меня не выдавал. Он рассказывал обо всём Оле, можете спросить его. Дядя всегда меня выручал и никогда не рассказывал о таких случаях отцу.

— Свидетель твоей бурной юности, допустим, у нас есть, — кивнул Матс. — А Лора? Можешь доказать, что она была такой... бойкой?

— У меня есть фотографии с тех времён, — кивнул Джеймс. — Все наши одноклассники об этом молчат, потому что все делают вид, что не было выпивки и наркотиков. Были, полковник, ещё как были! Я, кстати, никогда не принимал, а вот Лора... Она пробовала всё, что могла получить. Жадно забирала, впитывала... словно компенсируя то, что днём вынуждена играть мисс совершенство.
Потом я встретил Кассандру. Это была настоящая первая любовь, но Кэсс была мне не парой. Сирота, девочка-неформал, слишком худая, слишком дерзкая, бедная и без перспектив в будущем, но я её любил. Лора разозлилась на меня за что-то после очередной вечеринки и рассказала родителям о Кэсс. Те вернулись из отпуска раньше времени, когда мы с Кассандрой вечером проводили время в моей комнате, и выставили её на улицу без верхней одежды. Кэсс, наверное, словила попутку, но не с теми людьми... — Джеймс помолчал и опустил голову, — в общем, её через два дня нашли на трассе. Избитую и изнасилованную. Она провалялась в коме и больше никогда не приходила в себя.


Матс промолчал. Он уже давно успел понять, что Джек Эндрюс жестокий человек, а Меритт холодная и высокомерная женщина, но и подумать не мог, что те были способны посреди ночи выгнать на улицу ребёнка, а после не понести за это никакой ответственности. Возможно, никто даже не попытался понять, как именно девочка оказалась на трассе.

— Мне жаль, — сказал Матс, нарушая воцарившуюся тишину. — Как я понимаю, ни ты, ни твои родители не рассказали, откуда в ту ночь шла Кассандра?

— Да, полковник. В городе даже не подозревали, что Кэсс была у меня в тот вечер. Но да ладно, это было давно, — меланхолично ответил Джеймс. — Знаешь, я в тот период бегал по городу и искал её. Оба дня, с утра до вечера, излазил заброшенные дома и даже был в горах, пока её наконец не нашли. Я не смог простить этого Лоре. В ту роковую ночь, когда она сбежала и исчезла, мы поссорились из-за этого. Я же знал, что она спит с Олафом, хотя днём шарахается от него, как от огня, вот и назвал её шлюхой. Она кинулась на меня, а я толкнул её, слово за словом, удар за ударом, началась потасовка, и Лора убежала в ночь. Я пожелал ей вслед, чтобы с ней случилось то же самое, что и с Кассандрой, и домой Лора больше не вернулась. Родители не могли простить мне гибель Гека и то, что Лора сбежала навстречу своей гибели. Я не мог простить им Кэсс. И я уехал. Они ведь ничего не знают о моей жизни в Лондоне. Я учился, работал моделью, влипал в сомнительные истории, так и познакомился с Фолком. Ты хоть представляешь, что с ними будет, если они узнают про работу моделью и дружбу с Арве? Это скандал.

— А почему Лора избегала Олафа днём? — спросил Матс.

— Он был ей не парой, как и Кэсс для меня. Он был из бедной семьи, без перспектив, но изначально, до их связи, с Олафом дружил я. Точнее, я с ним общался, потому что в школе было не так много тех, кто хотел бы иметь со мной дело. Он был слишком мягким, покладистым и бесконечно скучным, но Лора, решив отбить у меня очередного друга, соблазнила его, и, внезапно, кажется, сама влюбилась. Мало кто знал эту охренительно драматичную историю, но я-то наблюдал всё изнутри. Мисс Совершенство и мистер Зануда сошлись, никто бы в это не поверил даже.
Пойми, полковник, мне в первую очередь была невыгодна смерть Лоры. Если бы она была жива, то сейчас она бы управляла фабрикой, а я бы жил в Лондоне и был свободен.
Так вот, полгода назад, когда я ещё жил в Лондоне и был практически счастлив, мне позвонила мама и слёзно попросила приехать, чтобы помочь им с фабрикой. Мне пришлось вернуться в этот чёртов город, ведь отец стал слабеть и уже не мог заниматься всеми делами один. Я ощущал себя узником, попавшим в плен вечной мерзлоты. Я ненавидел Тромсё, ненавидел здешние дома и улочки, постоянную мерзкую скуку этих мест, но честно старался привыкнуть и обжиться здесь. А два месяца назад мне позвонили. Звонивший говорил... её голосом.

— Лоры? — уточнил Матс с интересом.

— Лоры. Сначала я подумал, что схожу с ума, полковник... Можно закурить? — Джеймс дождался, пока Матс достанет пачку и зажигалку. Сделав жадную затяжку, он выдохнул ртом дым и упёрся локтями в поверхность стола, словно ища дополнительную опору. — Прошло десять лет, полковник. Десять лет я, как и все, был уверен, что её нет. И в тот момент, клянусь, подумал, что схожу с ума, или меня достал неупокоенный мстительный дух. А она, говоря быстро-быстро, просила никому ничего не рассказывать про звонок, а просто взять и приехать по названному адресу.
На следующий же день я был в Копенгагене. Лора, живая и здоровая Лора, моё полное отражение, встретила меня в компании мужа и сына. Я тогда чуть не потерял дар речи, всё смотрел на неё и смотрел, а она делала вид, словно ничего такого необычного не происходит.
Мальчика, как выяснилось, она родила десять лет назад от Олафа. Позже она рассказала мне всё про ту ночь, когда она исчезла. Когда Лора сбежала, она нашла укрытие в старом доме нашего деда. Думала переждать там ночь или две, чтобы припугнуть меня своим исчезновением. Но она что-то там увидела! Стала свидетелем плохой истории, и её заметили тоже. Лора сказала, что кое-что прихватила оттуда, когда убегала, и у неё были доказательства какого-то преступления. Она очень испугалась за свою жизнь, созвонилась с Олафом. Тот велел ей бежать из Тромсё, а сам обещал всё уладить и сбежать следом. Видимо, он нашёл труп и сжёг его в горах, чтобы преследователи Лоры решили, что её больше нет. А сама она доехала автобусом до Стокгольма, сменила внешность в первой парикмахерской, затем отправилась до Копенгагена, потом до Мальме, пока не стала свидетелем взрыва, случившегося на остановке. Она затерялась среди жертв, а её лицо было изуродовано ссадинами и синяками. Олаф так и не приехал к ней, а Лора оказалась беременна от него. Она осталась одна, беременная, и в момент отчаяния подружилась со своим доктором, разыграв амнезию. Тот влюбился в неё, помог ей сделать новые документы и увёз её в Копенгаген, где помог с пластической операцией. Он был даже рад, что Лора беременная, потому что сам оказался неспособен иметь детей. Так они и жили десять лет.

— А потом? — спросил Матс.

— Лора мучилась из-за того, что случилось. Спустя годы она наконец рассказала всё мужу, и тот дал ей совет связаться с кем-то из родных. Почему-то она выбрала меня, может, надеялась, что я, как двойняшка, пойму её. Я слушал всё это... слушал... и не выдержал. Начал обвинять её во всём. В том, что она не пошла в полицию, и кто-то делал что-то жуткое в доме деда, в том, что из-за неё я стал изгоем в семье и пленником в Тромсё. Мы снова поругались, и я уехал. А две недели назад она зачем-то приехала в Тромсё... Дальше вы знаете. О её приезде я узнал, когда уже было поздно.

— Лора сказала, кого она видела в том доме, или какое преступление там совершили? — уточнил Матс.

— Нет! — мотнул головой Эндрюс. — Она заявила, что, чем меньше знаю, тем крепче сплю. Даже не намекнула ни на что! Но в ходе ссоры проговорилась, что украла у них флешку.

— Допустим, — кивнул Матс, понимая, что украденная флешка и тренога, обнаруженная в подвале дома, связаны самым прямым образом. — Но что ты делал в доме? Лора умерла, Олафа нашли. Почему ты не пошёл в полицию, а отправился в дом?

— Хотел найти следы того преступления, о котором рассказала Лора, — пожал плечами Джеймс. — Я был уверен, что она привезла с собой те самые доказательства на флешке, но при ней ведь ничего не нашли. Значит те люди всё ещё тут, в городе. Они выследили Лору и забрали флешку. По этой же причине я навёл справки и на тебя, Матс. Чтобы втереться в доверие и без особых проблем оказаться в доме Лукаша. До самой своей смерти он так часто говорил о Лоре, словно что-то знал о ней. И когда мы с тобой нашли труп Олафа, я подумал: а что если Лора успела приехать в тот дом для поиска новых доказательств чужой вины? Я пытался понять, что же произошло, и нашёл ту жуткую комнату в подвале, когда меня схватила полиция. Ты видел ту комнату?

— Видел, но это уже другой разговор, — ответил Матс. — Ещё вопрос: кто мог в тебя стрелять?

— Ну... — протянул Джеймс и затушил сигарету в пепельнице. — Честно говоря, вариантов очень много и ни одного конкретного. Это было слишком внезапно.

— Понятно, — ответил Матс и встал, отодвинув стул в сторону. — Повторишь всё это Карлу.

— И всё? Это всё, что ты можешь мне сказать? — усмехнулся Джеймс.

— Ну да, а чего ты ждал? — равнодушно спросил Матс.

— Да брось! Ты же ищейка, полковник! — нагло заявил Джеймс. — Помоги мне! Найди то, что привезла Лора, и докажи, что я невиновен!

— Боюсь, тут я тебе не помощник, — покачал головой Матс. — Разгребай всё сам.

— Но я её не убивал! — закричал Эндрюс. — Слышишь?! Мы же друзья, Матс! Матс!

— Друзья? Ты никогда не знал, что это такое. Впрочем, как и Лора, если верить твоим рассказам. Удачи, Джеймс.

Матс вышел из допросной, даже не обернувшись.

10. Демон кошмаров

За окном опять валил снегопад. Матс тёр слезящиеся глаза и думал, что если сейчас выйдет на улицу, то точно пропадёт в бесконечном океане снега. Утонет, а потом — ищи, не ищи, — будет поздно. Волны поглотят его и, возможно, к весне отдадут только кости. Снежная слепота. Такое точное и меткое название имела болезнь, когда снег жестоко обжигал и лишал человека зрения. Только Матсу казалось, что болен в городе не только он.

Все вокруг были слепы.

— Он врёт? — спросил Карл, подходя к нему.

— Не могу понять, что именно не так, — задумчиво ответил Матс и моргнул несколько раз, надеясь, что боль отступит. — Джеймс привирает или не договаривает, но на данный момент я склоняюсь к тому, что он не убивал Лору. Правдива ли история про преступление, которое увидела Лора? Скорее всего, в общем и целом, да.

— Значит, вопрос в нюансах? — уточнил Карл и сложил руки на груди. Он устало выдохнул и покачал головой, явно предвкушая ещё множество бессонных ночей.

— Именно так, — подтвердил Матс. — Он дал вам то, от чего можно оттолкнуться.

— Ладно. Спасибо, Матс, — кивнул Карл и потёр шею, разминая мышцы. — А теперь мне надо официально допросить этого засранца. Будь осторожен, наш стрелок всё ещё на свободе.

— Да, знаю, — ответил Матс и задумчиво свёл брови. — Слушай, Карл, а Джек Эндрюс где? Почему он не обивает пороги участка, требуя найти убийцу Лоры, раз уж это точно не Олаф?

— Понятия не имею. Ищем его со вчерашнего дня, чтобы допросить о доме и судебных тяжбах... Подожди, а почему ты спросил? — теперь нахмурился инспектор. — Ты же не думаешь, что он и есть наш загадочный стрелок? Тоже предположил, что преступник вернётся на место преступления и прихватил винтовку?

— Нужно быть начеку в любом случае. Не удивлюсь, если он в конец головой тронулся и пошёл стрелять в родного сына. Однажды он сказал мне, что всё ещё умеет держать оружие. Кстати, нынешнего владельца дома нашли?

— Нашли. Только он в Тромсё бывает раз в десятилетку.

Распрощавшись с инспектором, Матс направился к выходу из участка. Теперь ему нужно было успеть забрать свои вещи из дома Джеймса и перевести их в дом деда до наступления ночи. Времени оставалось мало, к тому же в ноябре в Тромсё темнело уже с трёх часов дня, и темнота, окутывающая город, была глубокой и опасной для неопытных путников. Благо Матс освоил спутниковую программу на телефоне. Джеймс за неделю до этих событий загрузил для него карту Тромсё и отметил нужный полковнику транспорт, чтобы тот точно не заблудился и легко мог добраться в любую точку города.

Когда Матс вышел на улицу и спустился к парковке, оказалось, что Арве Фолк всё это время ждал его в тёмной старенькой машине, скорее всего, взятой напрокат для удобного и быстрого передвижения. Завидев Матса, он вышел, громко хлопнул дверцей, а полковник сбавил шаг и застегнул куртку — стало холодать.

— Зачем вы это сделали? — спросил Матс, остановившись напротив адвоката.

— Чтобы немного вас расшевелить и позволить увидеть истинного Джеймса. — Казалось, что улыбка никогда не сходила с наглой физиономии Фолка.

— Увидел, — кивнул Матс. — Увидел, что он лживый, мерзкий, подлый и беспринципный человек. Дальше что?

— И то, что он не убийца, вы тоже увидели.

Матс усмехнулся в ответ этой наглости и покачал головой. Он задумчиво глянул в сторону, прислушиваясь к вою ветра, и увидел чёрное тяжелое небо: на город шёл очередной снегопад. А ему и без мельтешения снежинок было тяжело смотреть — перед глазами из-за снежной слепоты до сих пор всё плыло. Угораздило же его подцепить подобное. Выдохнув, Матс покачал головой и спросил:

— В смысле? Джеймс — чёртов ублюдок и этого достаточно.

— Джеймс полон пороков, но он не убийца, — пояснил Арве. — А вы честны и не позволите, чтобы человек отвечал за то, чего не делал. Он не убийца. Кто угодно, но не убийца.

Матса начинало искренне веселить происходящее. Все вокруг лгали, искали логику там, где её не было, а погода словно аккомпанировала им своим переменчивым настроением.

— Как вы познакомились? — уже более серьёзно спросил Ларсен. — Что вас связывает?

— У меня была своя фирма в Лондоне и определённое влияние, — подвигал бровями Фолк. — Ну, вы понимаете. Представьте моё удивление, когда нас попытались хакнуть. Это было ловко, результативно, но не вполне умело. Мои люди схватили хакера в тот же день, и как же я удивился, когда понял, сколько ему лет. Джеймсу тогда было восемнадцать, и он учился в местном университете. Стервец попытался извиниться, очаровать меня, а я сразу понял, на что он способен, и предложил ему работу.

— Какую же?

— Понимаете, Джеймс может найти выход из любой ситуации. Как вывести свою долю из бизнеса без потери средств, как оспорить завещание и признать родителя недееспособным, как развестись с женой, не потеряв ничего. Последним советом пользовался я сам! Джеймс умеет искать чужие секреты и слабости, разыгрывая из себя при этом наивного простачка. А если слабостей нет, он их создаёт искусственно.

— А потом его советы вы выдавали за свои? — догадался Матс. — Разбирались даже с самыми сложными делами руками Джеймса?

— Да, но я щедро платил ему, — ответил Арве. — Недавно отец сдернул Джеймса обратно в Тромсё, и я, как вы выразились, сел в лужу с последним делом в Осло. Без него стало тяжело работать.

— И как вы можете утверждать, что он не убийца? При чём тут это?

— Просто поверьте. Если бы Джеймс был убийцей, большая часть его советов сводилась бы к убийству, — пояснил Фолк. — Но Эндрюс умён и изворотлив. Любую проблему он может решить, не проливая крови. Вы даже не представляете, на что способен этот молодой человек.

— И не хочу представлять, — с презрением ответил Матс и пошёл к спуску, ведущему на остановку. — Прощайте!

После этого разговора он созвонился с Оле, прося разрешения забрать свои вещи, и поехал к дому Джеймса. У того были запасные ключи, и он согласился помочь полковнику, несмотря на то, что был очень расстроен арестом племянника. Матс сочувствовал этому человеку: потерять Лору, а теперь и Джеймса, которого он растил как сына — не каждый мог бы выдержать такой удар. Голос Оле сделался совсем слабым и тихим; он не особо хотел разговаривать, а впереди его ждали и допросы, и объяснения с Меритт: Оле многое не договаривал сестре и её супругу о Джеймсе. Дядя покрывал племянника, не говоря о его выходках в юности, а, значит, не выдавая и Лору. Возможно, если бы он озаботился более строгим воспитанием детей, их поступки не привели бы к такой трагедии. И всё же Оле явно хотел как лучше: Джек был слишком вспыльчивым человеком, страшно подумать, каким он был отцом.

Когда Матс приехал, у дома Джеймса уже была полиция. Несколько машин стояли у гаража, во всех окнах горел свет. Оле и его сын Кристоф ждали снаружи и явно нервничали. Глаза у Оле были красными, будто он плакал, и его руки подрагивали.

— Что тут происходит? — спросил Матс, подходя ближе.

— Обыск, — мрачно ответил Оле, скрестив руки на груди. — мы приехали сюда, а тут вовсю обыск! Джеймса ведь задержали непонятно за что! Да, он не самый простой человек, но он не преступник! А теперь ещё лучше: в доме нашли пистолет, из которого якобы убили Лору, и сумочку с её документами. Представляете?

Матс промолчал. Он поднял взгляд, смотря на дом, который теперь казался ему чужим. Ветер усилился, и льдинки неприятно царапали кожу; казалось, словно погода смеётся и радуется чужому несчастью. Матс выдохнул ртом пар, не зная, во что теперь верить.

Пистолет. Сумка. Все эти слова находили отклик, на губах играл лёгкий привкус дежавю. Перед глазами всё плыло, и Матсу казалось, что снег нарочно застилает ему глаза, скрывая правду и подсказки, ведущие к ней. Матс несколько раз моргнул, но слёзы неприятно холодили кожу на ветру. Да, у Джеймса был пистолет, о котором он долго не говорил полковнику.

— Этого следовало ожидать, — задумчиво сказал Кристоф.

— Помолчи, Кристоф! — раздражённо оборвал его Оле. — Не говори глупости!

— А вы считаете, что это глупости? — вмешался Матс, потирая глаза.

— А вы нет? Вы же знаете Джеймса! — сказал Оле, непонимающе смотря на него.

— Как выяснилось, нет. Не знаю.

— Джеймс.... Не такой, как все, да, — кивнул Оле и выдохнул. — Но он не убийца, поверьте. Не убийца. Да и нечего им было делить с Лорой. Это всё моя вина... я выгораживал мальчика, очень многое ему спускал с рук. Поэтому нельзя сказать, что он хорошо воспитан. Джеймс капризен и эгоистичен, он врун, но у него просто не было причин для этого убийства! А у вас, кажется, снежная слепота, полковник?

— Да, — мрачно ответил Матс, сморгнув слёзы. — Так заметно?

— У Джеймса снежная слепота с семнадцати лет, я прекрасно знаю симптомы.

Матс ничего на это не ответил; он молча отошёл в сторону, достал сигареты и закурил, чтобы сбросить напряжение. Он жадно вдыхал и выдыхал дым, пока внезапно не заметил припорошённые снегом следы под окном. Ещё одна загадка в копилку всех имеющихся: от кого прятался Джеймс?

Карл Юхансен помог Матсу ускорить процесс проверки: его пустили в дом, и он подхватил свой рюкзак, закинув в него только недавно купленные свитер и штаны. Ничего больше в гостевой комнате он не трогал, да и трогать было особо нечего: Джеймс хранил там новую одежду и папки с фотографиями, которые делал сам. Исладен. Осло. Нордкап. Линденснес. Лишь единожды он показал их полковнику. Матс с грустью глянул на эти папки и скоро уже отогревался в доме деда. Женщина, живущая через дорогу, строго-настрого запретила ему лечить глаза обычными каплями и дала так называемые искусственные слёзы. Они немного облегчили болевые ощущения, и Матс достал ксерокопии фотографий и статей, которые взял из архивов библиотеки, и расписал всё, что удалось узнать.

К вечеру у него получился небольшой список всех участников этой загадочной истории, и Матс решил, что пришло время узнать, кем же был загадочный ночной гость Джеймса. Он собрал имеющиеся у него материалы по делу и стал одеваться. Каждый раз, проходя мимо гостиной, он вспоминал, что именно тут нашли тело Лоры Эндрюс. Им с Джеймсом не удалось замыть кровь до конца, и они прикрыли его стареньким ковром.

Ждать ночью на улице было откровенно глупой затеей. Поэтому Матс вызвал такси, и к двум часам, когда Джеймс обычно подходил к окну, он уже ждал в тёплой машине. Такси стояло поодаль, так, что за снегопадом даже не всегда хорошо проглядывался дом, и полковник усиленно всматривался в снежный буран. Водитель, молодой смуглый парнишка, явно не местный, постоянно нервничал: в салоне стало холодать, да и пассажир, судя по тревожным взглядам, бросаемым в зеркало заднего вида, казался ему странным.


— Не нервничай, — попросил Матс. — Если боишься, что я маньяк, то позвони в участок старшему инспектору Карлу Юхансену. Он меня знает, я Матс Ларсен.

— Так вы внук Лукаша Ларсена? — оживился парнишка. — Говорят, вы помогаете полиции в раскрытии дела Эндрюсов!

— Примерно, — буркнул Матс. — А теперь молчи и не мешай.

Снег усиливался. Они сидели в полнейшей темноте, а на экране телефона отображалось грядущее ухудшение погоды, хотя, казалось бы, куда уж хуже. Градус уверенно уходил в минус, а снегопад грозил занести не только колёса, но и двери бедного такси.

Наконец-то, ближе к трём часам ночи, в свете одинокого фонаря, висящего над дверью гаража и негаснущего, кажется, никогда, Матс увидел сгорбленный тёмный силуэт. Кто-то, пробираясь сквозь снегопад, уверенно и медленно шёл к дому. Таинственный гость подошёл к окну и встал под ним, задрав голову и всматриваясь в темноту.

— Твою мать... — выругался таксист. — Это ещё кто?

— Вот теперь точно звони в участок, спрашивай Юхансена и всё рассказывай, — скомандовал Матс. — А я пошёл.

— Куда?!

— Туда.

Матс вышел из машины и осторожно, чтобы не спугнуть ночного гостя, пошёл в его сторону. Тот не сразу заметил приближение полковника, а как только заметил, вскинулся и настороженно обернулся. В белёсых глазах застыло странное выражение: интерес. Брови и ресницы у существа отсутствовали, зато волосы, развиваемые ветром, были длинные, грязные, чёрные и спутанные. Одежда оказалась старой, разорванной в некоторых местах, кожа на лице была обвисшей, неровной; гость поднял руки, угрожающе сгибая пальцы с нестриженными ногтями. В лёгкой одежде он не мёрз, и казалось, что острые льдинки и снежинки не царапают серую кожу, а мороз не пробирает существо до костей. В первые секунды Матс и вовсе усомнился в том, что это человек.

«Мара».

Это было первой мыслью полковника. Именно так в его детстве рисовали демона кошмаров. Но эта женщина, в отличие от Мары, была живой и настоящей. Матс поднял руки в примирительном жесте и остановился. Они недолго смотрели друг на друга, и полковник сделал шаг, утопая в снегу по щиколотку. Затем ещё один. И ещё.

Женщина внезапно сорвалась с места, развернулась и побежала так быстро, насколько ей это позволял зыбкий снег. Матс бросился следом за ней, понимая, что не имеет права упустить эту нить. Ветер и льдинки хлестали по лицу, снег попадал в глаза, но полковник бежал и бежал, слыша только собственное дыхание.

Внезапно женщина споткнулась, упала в снег и стремительно, как змея, поползла прочь.

— Тише! Тише! — Матс остановился поодаль и снова поднял руки. — Я не причиню тебе вреда! Я друг Джеймса. Ты ведь его ищешь?

Женщина замерла, обернулась к нему и непонимающе моргнула.

— Ты ищешь Джеймса? Смотри, вот. — Матс достал и кармана свои немногочисленные файлы по делу, нашёл фото Джеймса и протянул ночной гостье. Та настороженно глянула на фото, затем на Матса, затем снова на фото и осторожно подползла ближе, игнорируя холод окутывающего её снега.

— Я помогу, — Матс осторожно протянул ей руку. — Просто помогу.

Женщина глянула на него с подозрением, затем робко подалась навстречу и схватилась за протянутую руку. Встав, она резко вырвала фото Джеймса и начала его вертеть, внимательно всматриваясь в изображение. Она долго изучала взглядом снимок, затем мотнула головой.

— Ма-а-р-р-ра, — прохрипела она и снова мотнула головой. — Ма-а-р-р-ра.

— Мара?.. — переспросил Матс. — Ты, наверное, говоришь о Лоре? Лора, да?

Она не понимала. Тогда Матс достал фото Лоры и протянул женщине. Та глянула на снимок, закричала, выхватила его, разорвала и бросила в снег. Она яростно топтала его, кричала, рвала на себе одежду и указывала в сторону дома.

— Ма-а-р-р-ра! — истошно вопила она. — Ма-а-р-р-ра!

— Нет, нет, нет! — закричал полковник и снова протянул ей фото Джеймса. — Там живёт он! Он, а не она!

Женщина его услышала. Она немного успокоилась, замолчала, и её губы растянулись в безобразной и жуткой улыбке, демонстрируя кривые испорченные зубы.

— О-он? — с трудом произнесла она, показывая на фото, затем на дом. — Та-а-ам?

— Он. Там, — кивнул Матс, дрожа на ветру. — Ты приходила, потому что искала её? Лоры нет. Мары нет.

— Ма-а-ар-ры не-ет, — протянула она и ткнула себя пальцами в грудь. — Я! Ма-а-ары не-ет. Я.

Она подняла руки и опустила. Подняла и опустила. Ларсен сразу понял, что изображала эта бедная безумная женщина.

— Это ты ударила Лору в моём доме? — прошептал он. — Ты... убила Мару?

— Я, — она рассмеялась. — Я у-у-убила-а-а Ма-а-ару.

А ветер подхватил разорванные кусочки фотографии Лоры Эндрюс и унёс их прочь. На снегу остался фрагмент с её бесконечно чёрными и глубокими холодными дьявольскими глазами.

11. Череп и цветок

С самого первого дня в Тромсё полковник мечтал согреться. Он постоянно мёрз, потому что для тепла было мало горячей еды, душа и постели, нужно было что-то другое, то, что он нашёл в Джеймсе. Дружба, поддержка, понимание после многих дней вины и бесконечного одиночества. И всё это в итоге обернулось обманом и бросило его на растерзание жестокого леденящего холода. Теперь же этот холод безжалостно терзал разорванное фото, брошенное в снег.

Лора Эндрюс тоже вверила себя снегам. Она вернулась в Тромсё, на родную землю, где её, вместо искупления и освобождения, настиг смертельный удар. И на запах крови тут же слетелись стервятники, обнажающие жестокую правду, много лет назад скрытую в тени.

Казалось, холоднее быть уже не могло. После слов о том, что загадочная слабоумная женщина убила Лору, по спине Матса пробежал холодок, царапающий кожу. Он смотрел на женщину во все глаза и представлял, как она заходит в его дом следом за Лорой, та оборачивается и получает смертельный удар.

— Пошли! — Странная женщина внезапно схватила Матса за руку и потянула его следом за собой.

Она бежала так, словно черпала силы извне, никак иначе объяснить её подвижность в такой мороз Матс не мог. Она бежала и улыбалась падающему снегу, истерично смеялась и умудрялась даже по-детски непосредственно пинать снег. Её смех вызывал дрожь, но Матс бежал следом, слыша эхом отдающийся в ушах стук собственного сердца.

Женщина провела Матса по краю возвышенности и вывела к небольшой заброшенной автомастерской, превратившейся с годами в свалку. В темноте она напоминала небольшие горы, но Матс прекрасно помнил это место: когда-то мистер Янсон, престарелый слесарь, чинил тут машины и всегда махал рукой пробегающим мимо соседским детям, среди которых был и маленький Матс.

Женщина приложила палец к губам, словно боясь спугнуть призраков прошлого, и показала полковнику сломанную часть ограждения, после чего ловко скрылась за горой металлолома. Полковник последовал за ней и вышел к небольшому старому и битому трейлеру. Он уже бывал здесь много лет назад: в этом трейлере мистер Янсон чинил мелкие детали, механизмы и игрушки, если просили знакомые. Так для Матса он починил часы его отца.

Внутри на удивление оказалось тепло: работал небольшой радиатор. На столе горела свеча, играя бликами на стенах, но в целом ничего вокруг не изменилось. Всё тот же ржавый хлам, старая кровать, оборванные шторки на окнах. Матс прошёл и замер, погружаясь в собственное прошлое. Тромсё сочетал несочетаемое: тёплые воспоминания из детства и жестокую правду о жителях города и их секретах.

— Ту-у-ут! — протянула женщина и подвела Матса в дальний угол трейлера, где висела старая грязная занавеска. — Тут! Смо-о-три.

Матс неспешно приблизился и глянул на незнакомку. Та закивала в предвкушении. Она улыбалась и растирала руки, нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Ведь она убила демона кошмаров — Мару. И теперь она готова была рассказать почему.

Матс поджал губы и осторожно отодвинул штору, после чего в ужасе отпрянул. На него горящими глазами из темноты смотрел человеческий череп.

Почти сразу Матс понял, что в черепе спрятаны две маленькие свечки, играющие светом, как демонические глаза из фильма ужасов. Перед ним на столе лежала завядшая роза, вокруг были разбросаны выцветшие фотографии и мятые рисунки. Полковник видел много костей, чтобы понять — череп настоящий.

— Мэ-эри, — произнесла женщина, указывая на череп. — Мэ-э-эри.

— Это Мэри? — спросил Матс осипшим голосом. Откашлявшись, он выдавил из себя улыбку, чтобы не спугнуть незнакомку. — А на фото она есть? Фотография?

Женщина встала с задумчивым видом и подошла к столу. Она явно понимала каждое слово, но не знала или не умела отвечать. В свете Ларсен разглядел, что её волосы ненастоящие: на ней был надет старый спутавшийся парик. Она подцепила фотографию и показала полковнику.

— Мэ-эр-ри, — она ткнула пальцем в улыбчивую блондинку, которая махала в камеру. — Ин-н-ге, — указала на другую темноволосую девушку с такой же счастливой улыбкой.

— Инге? — переспросил Матс, рассматривая фото и узнавая этих девочек. Беглянки из приюта, одна из которых, слабоумная Инге, была найдена на дороге и отправлена в приют, а вторая, Мэри, сбежала из города.

— Инге! — она показала на фото, затем на себя. — Ин-нге!

— Ты Инге... — прошептал Ларсен. — А я Матс. Матс.

— М-матс-с, — повторила она и мотнула головой. — Нет! Лу-у-укатс.

— Лукаш?.. — переспросил Матс и снова ощутил холод. Теперь он понял, почему женщина с ним разговорилась. Она узнала в нём его деда, который в поисках правды, видимо, проделал тот же путь, что и сам Матс. — Да, Лукаш. Можно я посмотрю твои рисунки?

Женщина закивала. Она взяла череп, который называла Мэри, осторожно сняв его со свечек, и обняла, прижимая к груди. Все ответы давно сложились в голове Матса, но он боялся признать их. Сердце сжималось только от одного вида этой бедной девушки, которая обезумела и постарела раньше срока, но сохранила трепетную любовь к подруге детства.

Матс взял несколько рисунков и попытался разобрать, что так грубо и резко было набросано чёрными тонами и мелками. Глаза полные ужаса, перекошенные страхом лица, искажённые тела, руки в цепях. И дом. Контур дома, который Матс сразу же узнал. Тот самый, с мрачными подвальными комнатами.

— Ты была в этом доме? — спросил Матс, указывая на рисунок.

Инге заметно напряглась и отступила назад. Ей была неприятна эта тема, и её взгляд с восторженного сменился на холодный и пугающий.

— Не бойся, я тоже не люблю этот дом, — отчётливо произнёс Матс. — Он плохой. Плохой дом.

— Пло-о-охой, — кивнула Инге несколько раз. — Пло-о-охие-е лю-уди.

— Плохие люди... — повторил Матс. — Ты была там?

Женщина робко кивнула и сильнее прижала к себе череп. Она сжалась и теперь казалась слабой и уязвимой, от былого пугающего образа демона кошмаров не осталось и следа.

— Ты и Мэри? — уточнил полковник. — Вы обе были там?

Она снова кивнула.

— Что там было?

— Плохие вещи. Сни-и-имал-л-ли.

— С вами делали плохие вещи и снимали? — уточнил Матс. — А Ло... Мара. Там была Мара?

— Был-ла! — нахмурилась Инге. — Был-ла. Он-на, он-на... ушла. Уш-шла. Уш-шла. И Мэ-э-эри бо-ольше нет-т. Но я ос-с-стан-н-новила Мар-ру.

— Вы с Мэри попали в этот дом? — уточнил Матс. — Вас там держали, снимали плохие люди? Мара видела вас и... она ушла? То есть, бросила вас? Ушла?

Инге кивнула и отвела взгляд. Она чуть приоткрыла рот, словно задумавшись, и подняла голову, смотря в потолок. Казалось, она замерла, навеки обратившись ледяной статуей.

— Где Мэри?

— Плох-х-хие л-л-люд-д-ди сделали Мэ-э-эри бол-л-льно.

Сделали больно. Матс снова глянул на фото и сморгнул слёзы. Он был бы рад свалить всё на снежную слепоту, но сердце в груди до боли сжалось. В тот день, когда была сделана фотография, девочки смеялись и радовались, не зная, что вскоре они окажутся пленницами мрачного тёмного дома. Он видел всё: крики, слёзы, мольбы, в ужасе убегающую Лору, бросившую их и не сообщившую в полицию. Ларсен зажал рот рукой, чтобы сдержать плач. Он надеялся, что Эстель не испытывала перед смертью того, что испытали эти девочки, но и её лицо как назло теперь всплывало перед глазами.

— А когда Мара вернулась, — продолжил Матс дрогнувшим голосом. — Ты её остановила?..

— Да, — кивнула Инге. — М-э-эр-ри теп-п-пер спит-т спок-к-койн-но.

— А зачем ты каждую ночь приходила к дому Джеймса?

— Похож-ж н-на Ма-а-ар-ру.

— Да. — Матс опустил голову. — Джеймс очень на неё похож.

Дрожащими руками полковник достал сигарету и зажигалку. Он стоял на улице под пронизывающим холодным ветром, курил и морщился, когда его слёзы болезненно холодили кожу.

Лукаш говорил с Инге и шёл по следу тёмного дома, но старость сыграла с ним роковую шутку и забрала до того, как он сумел раскрыть это дело. Теперь Ларсен думал, что сама судьба распорядилась так, чтобы Лору убили именно в его доме. Чтобы это сорвало спивающегося Матса с места, чтобы заставило его выполнить данное давно деду обещание.

«Я обязательно вернусь».

Чтобы он, такой похожий на Лукаша, смог закончить и распутать эту историю.

— А где остальное? — спросил Матс, возвращаясь в трейлер. — Где Мэри?

Инге заулыбалась и потянула его к выходу. Она провела его мимо нескольких гор металлолома, и указала на землю. Притопнула ногой, разбросала снег и изобразила что-то похожее на копание.

Матс замер. Он нашёл вторую пленницу мрачного подвала, девочку, которая считалась живой и сбежавшей из холодного снежного Тромсё.

***

— Это Инге Лайне, — сказал Карл, когда его эксперты раскапывали кости. — А останки, как я понимаю, принадлежат Мэри Ярвинен. Они с Лорой учились в одной школе, но не общались. Девочки были сиротами, и, когда они пропали, в приюте решили, что они сбежали.

— Видимо, не сбежали, — мрачно сказал Матс, выкуривая очередную за ночь сигарету. — Расскажи мне про Инге.

— Инге нашли спустя неделю после её исчезновения. — Карл открыл папку и заглянул в свои записи. — Она бесцельно брела по трассе босиком и без верхней одежды. Девочка была изнасилована, наверное, нарвалась на каких-то заезжих подонков, но все силы полиция тогда тратила на поиски Лоры Эндрюс. Инге направили в больницу, вернули в приют, но она стала... странной. Говорила мало, плохо, нарочно искажала свою речь, имитируя заикание и постоянно рисовала. Врачи сказали, что таким образом она блокирует некие болезненные воспоминания. Решили, что они с Мэри, когда сбежали, нарвались на плохую компанию, и Мэри сбежала, а Инге стала жертвой изнасилования и не смогла принять предательство подруги. Так как она недееспособная, живёт в приюте для совершеннолетних. За ней теперь следят не так пристально, и она постоянно сбегает. Теперь понятно куда.

— Ближе к Мэри. — Матс выдохнул ртом струю дыма. — Видимо, все эти годы она рвалась к ней. Знала, где похоронена подруга. Вернулась и раскопала череп.

— Здешний сторож, в чьём трейлере жила Инге, как раз в отпуске. Знал бы он, что пока его нет, в трейлере устроили кровавый алтарь. И теперь ты говоришь, что она убила Лору ударом по голове?

— Если её убил удар по голове, а не выстрел, то да, — кивнул Матс. — Девочек кто-то держал в доме, мучил и снимал на видео. Лора Эндрюс либо была с ними, либо просто видела это, как рассказал нам Джеймс. И одну из записей она украла.


— Ту самую загадочную флешку.

— Именно. Украсть украла, но не помогла пленницам, — подтвердил Матс. — Схватила запись и сбежала из Тромсё. Мэри убили, а как спаслась Инге, я не знаю. Возможно, как не совсем здоровую, её пощадили и выбросили посреди дороги. И вот спустя годы Инге увидела Лору, ту, которая бросила их на растерзание садистам, и убила её. Она воспринимает Лору как Мару, демона кошмаров. Ведь Лора играла Мару в школьном спектакле, и видимо это отложилось в сознании бедной девочки. Искажённая психика создала образ злого ночного демона. И ночами она приходила к Джеймсу, так как видела его сходство с Лорой.

Карл помрачнел. Постепенно дело Лоры Эндрюс разрасталось, включая всё новые жертвы, и казалось, что им не будет конца. Старший инспектор раздражённо выругался себе под нос и поспешил к сержанту, когда тот его подозвал. Вскоре Юхансен вернулся ещё более мрачным, если это вообще было возможно.

— Мои ребята нашли под кроватью молоток, на нём засохшая кровь. Осталось только проверить, принадлежала ли она Лоре Эндрюс, но я почему-то в этом не сомневаюсь.

— Так что убило Лору? — спросил Матс. — Удар или выстрел?

— Выстрел, — мрачно ответил Карл. — Экспертиза установила, что выстрел. Лора была жива, когда в неё стреляли. Возможно, она даже видела своего убийцу. Мы просто не оглашали информацию раньше времени.

— Знаешь, — протянул Матс, — меня постоянно преследует ощущение, что действовали непрофессионалы.

— Объясни.

— Эти ублюдки, которые похитили двух девочек, просто всё побросали после того, как их обнаружила Лора. Камеры, миски, даже кровавые следы оставили. За столько лет можно было за собой прибрать. Струсили? Или не было возможности вернуться? Хорошо хоть додумались не оставлять отпечатков, а то я вовсе счёл бы их идиотами. К тому же, если бы я был садистом и насильником, то никогда бы не оставил свидетельницу в живых.

— Но Инге больна. Она двух слов связать не может и людей не узнаёт.

— Вот именно, — кивнул Матс. — Любой свидетель рано или поздно заговорит. А рассуждать о болезни могли лишь трусы, которым ударила в голову секундная похоть. Они испугались того, что натворили, с трудом решились убить Мэри. Ингэ отпустили, а Лору даже не искали. Подумай сам, они же должны были знать, что сожжённый труп в горах это не Лора Эндрюс, ведь они её не поймали! И второй раз они тоже оставили Инге в живых, тогда, когда та оказалась в доме деда и ударила Лору молотком. Они или не видят в ней угрозы, или они не хладнокровные убийцы. Садисты — да, но убивают только тогда, когда выхода нет.

— Инге могла ударить Лору и уйти, — оспорил Карл. — А тот, кто был с пистолетом, мог прийти позже.

— Нет, — нахмурился Матс и выдохнул. — В общем, Лифул, один из тех мальчиков, который влез в мой дом, признался, что слышал, как дверь закрылась дважды, словно два человека ушли друг за другом. И кто-то упал до того, как раздался выстрел. Я предполагаю, что преступник выследил Лору и решил избавиться от неё в заброшенном доме деда. Идеальное ведь место! А там уже могла быть Инге. Она помнит моего деда, она могла приходить в его дом. Представь: она сидит там, и тут заходит Мара, та самая, из-за которой погибла Мэри. Инге бьет её по голове, игнорируя второго человека. А тот стреляет истекающей кровью Лоре в голову, но опять щадит Инге. Потому что она не реагирует на него! Потому что она всё ещё больна и неопасна.

— Почему Лифул рассказал это тебе? — спросил Карл. — На допросе об этом речи не было.

— Наверное, потому что я его не прессовал. Нам нужен хозяин того чёртового дома. Вы нашли его?

Карл выдохнул и устало потёр лоб.

— Всё не так просто, объясню позже. Ладно, надо поговорить с Инге. Она всё же может опознать убийц, раз узнала Лору Эндрюс. Кстати, если у Лоры и был компромат, то, видимо, его больше нет. Но зачем она пришла в твой дом?

— Знала, что он заброшен и искала убежище? Или, наоборот, не знала, что дед мёртв, и бросилась к первому знакомому следователю? Я не знаю, Карл, возможно, она хотела спрятать свой последний козырь там, где и искать бы не стали.

Чуть позже, в участке, когда с Инге говорила женщина из приюта, Матс решил дождаться Карла и расспросить чуть более подробно о некоторых нюансах этой истории. Юхансен пришёл в свой кабинет через добрых полтора часа, но не отказал в разговоре. Он пропустил Матса к себе и плотно закрыл дверь, чтобы им не помешали.

— У меня есть вопросы, — сказал Матс, садясь напротив стола инспектора.

— Задавай, — кивнул головой Юхансен, сел и размешал ложкой давно остывший кофе.

— Назови имя, под которым жила Лора, и расскажи мне кратко о её семье.

— Её звали Эмма Микелль. Мужу, Мариусу Микеллю уже сообщили о гибели жены, вызвали его сюда. Вроде он расстроен, по телефону даже расплакался. Он самый обычный врач, имеет хорошие и положительные рекомендации. Мариус обещал привести сына и показать его родителям Олафа и Лоры, представляешь? Как видишь, вроде нормальный, хороший мужик. Он подтвердил слова Эндрюса: Джеймс к ним приезжал, и Лора рассказывала ему о какой-то мрачной истории из своего прошлого

— Где нашли пистолет и сумку Лоры в доме Джеймса? — следом спросил Матс, достал из кармана свои бумаги и стал делать пометки карандашом.


— В шкафу, были завёрнуты в плёнку, словно их собирались выкинуть.

— Примерный год гибели Олафа?

— Десять лет назад, точнее и не скажешь. На нём была надета спортивная школьная форма. Вполне возможно, что он погиб сразу же после исчезновения Лоры. И теперь Джек Эндрюс, громче всех кричавший, что его дочь убил Олаф, наш главный подозреваемый. Но хитрый жук скрывается, найти его пока не удалось.

— Кому сейчас принадлежит дом Нильсенов, у кого есть ключи?

— У детей Нильсена, Оле и Меритт, нет и никогда не было ключей от дома. Они не пытались судиться за него, решив, что спокойно проживут без этой развалюхи. А вот Джек судился, считая, что Меритт достойна получить его в наследство. Дом принадлежал Ананду Ёнссону, сыну старого приятеля старика Нильсена, как раз в тот период, когда происходили похищения. Но Ананд утонул в две тысячи седьмом, провалился под лёд неподалёку от проклятого дома.

— И тоже десять лет назад, — усмехнулся Матс. — Насыщенный был год.

— Это ещё не всё. Он утонул в тот же период, когда пропала Лора Эндрюс.

— Ничего себе совпадение. Сам утонул?

— Кто же теперь знает? Тогда решили, сам. У него была собака, возможно, она выбежала на лёд, он пошёл за ней и всё. Теперь же волей не волей хочется задуматься.

— Если Ананд Ёнссон владел домом, похищал девочек и внезапно погиб, то понятно, почему никто не уничтожил следы преступления в доме, — заключил Матс. — Но тогда вопрос...

— Кто же убил Лору Эндрюс, если садист и насильник Ёнссон давно мёртв? — невесело усмехнулся Карл.

— Убийца был не один, — прошептал Матс. — Инге говорила, что их было несколько.

— В яблочко! — щёлкнул пальцами Карл и добавил: — Но и подельники не стали прибираться в доме. Возможно решили, что если кто и найдёт комнату, то подумают на утонувшего Ананда и слава Богу.

Матс кивнул: если Ананд организовывал похищения, то до сих пор где-то в городе жили его сообщники. А может он стал случайным свидетелем преступления в своём доме и был убит, а позже дом так и остался ничьим.

— Позже дом хотел перекупить приятель Ананда Петтер Берг, чтобы к старости осесть здесь, но он часто находится в разъездах, редко бывает в Тромсё, да и Джек Эндрюс достал его с судами. К тому же, вероятно, он решил, что развалюха столько не стоит, мы много лет не слышали фамилию Берг. Ну, разве что от Джека. Предвкушая твой опрос: в период гибели Ананда и исчезновения Лоры, Берга точно не было в Тромсё, он работал в Исландии.

— Покажете Инге фото Ананда? — спросил Матс.

— Обязательно.

Матс вернулся домой ближе к утру. Сбивчивый график обещал стать привычкой, и на время он просто отключился, проспав несколько часов подряд. К вечеру следующего дня Матс решил последовать примеру Арве Фолка и взять на прокат машину, чтобы не зависеть от расписания автобусов. Вернувшись домой на арендованной тёмно-зелёной машине, полковник снова решил перебрать вещи деда. Он переворачивал коробку за коробкой, перекидывал и перекладывал папки, пока, наконец-то, не нашёл два досье со знакомыми фотографиями. Инге Лайне. Мэри Ярвинен. В досье значилось всё то, что рассказал Карл. Девочки сбежали, Инге нашли на трассе, а Мэри так и пропала бесследно.

На полях были лёгкие пометки, и Матс понял, что дед докопался до этой истории. Он разговорил Инге и сопоставил факты, возможно даже был в том доме и видел комнату, где держали пленниц. Лукаш никогда не был лентяем, он не мог отметать в сторону факты. И когда в один период пропало три девочки, Ларсен связал это воедино, несмотря на то, что кто-то уверял, что Мэри и Инге сбежали из приюта и никак не могли быть связаны с Лорой и её сумасшедшим ухажёром. В самом низу досье было приписано имя. Кассандра.

Подруга Джеймса, найденная сбитой на трассе. Лукаш предполагал, что и она стала частью того же мрачного и жестокого преступления, как и Мэри с Инге.

Под этими папками была ещё одна с надписью: «Исладен».

Исладен. Матс уже точно раньше слышал это слово. Открыв папку, он стал читать написанное от руки аккуратным девичьи почерком:

Мне всегда казалось, что это здорово. Просто взять и исчезнуть для мира, словно тебя никогда и не было. Ни имени, ни прошлого.

Загадка той женщины из долины Исдален тревожит Норвегию уже почти сорок лет. Без лица и имени она стала символом этого места, тайной, загадкой, и я с восторгом читаю о том, как простой человек стал отражением неизвестности.

Ведь эта загадка не даёт многим покоя почти 50 лет! Исдален, «Долина смерти», всегда притягивала трагедии и смерти. В средние века люди нередко совершали здесь самоубийства, а в 1960-е годы несколько туристов погибли, заблудившись в тумане. Есть такие места, которые требуют крови.

В ноябре 1970 года в глухом уголке норвежской долины Исдален был обнаружен сожженный труп женщины. Кто-то снял ярлыки с ее одежды и убрал с её вещей всё, что могло бы помочь её идентифицировать. При ней были обнаружены только закодированные сообщения, поддельные документы и другие странные улики.

Раскрыть её личность не помогли ни ювелирные украшения, ни часы, ни сломанный зонт. Но что странно, наручные часы и ювелирные украшения были не на женщине, они лежали рядом с ней. Безымянная женщина и её история потрясли Берген — тихий город с низким уровнем преступности.


В камере хранения Бергена были найдены два чемодана. Но даже они и магазины, где продавали зонт и сапоги, не помогли следствию. Свидетели описывали женщину по-разному, везде она представлялась разными именами и говорила как минимум на двух языках. Её смерть, вероятно, была мучительной: на земле под телом обнаружили следы бензина, в лёгких следы гари. Также установили, что в её желудке было около семидесяти снотворных таблеток иностранного производства. Вскрытие заключило, что женщина умерла в результате отравления угарным газом и приёма большого количества снотворных. Сообщалось, что причиной смерти, скорее всего, является самоубийство.

А ещё у женщины из долины Исдален были характерные зубы: четырнадцать из них были запломбированы, и у неё было несколько золотых коронок. Это было особенно необычно для человека ее возрастной группы. Вид стоматологических работ был также нетипичен для Норвегии.

Она, не имея ничего, ни имени, ни лица, стала символом и загадкой. Она стала свободной.

Внизу почерком деда было написано: «Лора». Видимо, заметки принадлежали ей. Ниже к этим же документам был приколот листок со стихами. Лора могла написать их для школьного спектакля, для какой-то роли, но, вероятно, она так и не прочла их вслух, оставив только холодные строчки на старом листе.

Я ослеп от этого снега, от его светлых размытых вершин.
Среди белого, белого снега я ушёл, я остался один.
Может быть, ничего не изменит, то, что я предпочел жизни бег,
Как споткнулся от яркого света и от этого снега ослеп.
Закрываю глаза при закате, обрываю я свет темнотой.
Слепота познаётся в отчаянии, когда предан и брошен тобой.
Замерзают слезинки от ветра, разрывает глаза острый лёд,
И бельмо вместо глаз на рассвете, кто-то снова сегодня умрёт.
Я ослеп от этого снега, от его светлых размытых вершин.
Среди белого, белого снега я ушёл, я остался один.



Матс отложил запись и задумчиво уткнулся лицом в ладонь, ощущая сильнейшую усталость и думая о том, что вообще творилось в голове этой девчонки Эндрюс, как внезапно вздрогнул от громкого звонка, разорвавшего вечернюю тишину. Не с первого раза он достал из кармана звонящий и вибрирующий телефон. Номер оказался незнакомым, но полковник ответил, надеясь, что это новости из полиции.

— Слушаю, — бодро ответил Матс.

— Мистер Ларсен! — говоривший едва слышно шептал в трубку. — Это Лифул, который вломился в ваш дом. Сэр, помогите, кажется, ко мне в дом кто-то пытается забраться! Он вскрывает дверь внизу, я слышу!

— Звони в полицию и прячься, — скомандовал Матс, подрываясь с места. — Прячься, но не в шкафу и не под кроватью, подумай о таком месте, чтобы был путь для побега. Я еду.

— Не буду я им звонить! Он сам полицейский!

Времени для расспросов не было. Матс, взбудораженный этой новостью, подхватил куртку, стремительно выбежал на улицу и запрыгнул в машину. Адрес мальчика он помнил из его личного дела: жил он недалеко, всё остальное сделал навигатор.

Ночь была тёмной, несмотря на усилившийся снег. Непогода вновь вступила в свои права, как зверь, оголодавший без жертвы. Такая погода уже ассоциировалась у Матса с бедой, и он выжимал газ, не боясь потерять управление на скользкой дороге. Несколько раз машину заносило, и полковник ощущал ужас. Перед глазами вставали картины из прошлого: снежная дорога, занос, разворот, свист шин, удар и невозможная боль. В тот раз он чуть не потерял ногу, а в больнице провёл больше двух месяцев. Теперь при каждом снегопаде организм отдавал болью, и воспоминания охватывали снова, забираясь под кожу и поражая каждую клеточку тела. Но тот раз на то и был тем разом. Он остался в прошлом. Именно так рассудил Матс, ещё больше выжимая газ.

У дома Лифула Матс был уже через четыре минуты, которые для мальчика могли стать роковыми. В доме было темно, машин поблизости не было, и если взломщик и существовал, то он явно позаботился о том, чтобы не привлекать внимание соседей. А вот Матс, напротив, решил его привлечь, потому что только людское любопытство могло стать для Лифула шансом на спасение. Оставив включёнными фары и сигнализацию, явно растревожив противным звуком большую часть улицы, Матс вышел из машины, нарочито громко хлопнул дверью и подбежал к дому.

В него не стреляли, в окнах никого не было видно. А вот дверь была приоткрыта, словно взломщик собирался быстро убегать. За спиной противно громко сигналила его машина, в окнах соседних домов начал загораться свет, послышались первые возмущённые крики. Матс, не теряя времени, толкнул дверь и вошёл в дом, оказываясь в тёмном небольшом коридоре. Это был самый глупый поступок из всех, которые он совершал. Оставалось надеяться, что шум спугнёт убийцу, и тот будет волноваться только о побеге, а не о том, как бы убить всех попавшихся ему на пути.

Матс неслышно прошёл по залу, прислушиваясь к редкому скрипу половиц и шороху тяжёлых штор. Может, убийца уже улизнул в окно?.. Едва ли. Всматриваясь в тени и не увидев никого, Матс обошёл весь первый этаж и замер у лестницы. Тут было идеальное место для нападения, полковник понимал. И всё же он сделал шаг и начал подниматься, думая только о Лифуле.

Всё произошло мгновенно: тень выскользнула из-за угла, с силой толкнула Матса в грудь, едва не перекинув его через перила, и метнулась к выходу. Полковник охнул от удара, с трудом удержался на ногах, но преследовать беглеца не стал — куда больше его волновал мальчик.

— Лифул! — закричал Матс, бегом поднимаясь по лестнице. — Лифул! Лифул, это Матс!

После недолгого затишья наверху послышался шорох. Опустилась часть потолка, оказавшаяся люком, открывая подъёмную лестницу, и сверху, с чердака, на Ларсена глянул перепуганный подросток.

— Кажется, его спугнул какой-то придурок, который начал сигналить посреди ночи! — сообщил он дрожащим голосом.

— Ну, примерно так, — кивнул Матс, пропуская эти слова мимо ушей. — Слезай, увезу тебя отсюда. Где родители?

— Уехали к деду, — ответил мальчик, спускаясь. Ноги едва его слушались, видимо, подросток пережил не самые лучшие в жизни мгновения. — Вы же не оставите меня одного?

— Конечно нет, — ответил Матс, помогая ему спуститься. Они быстро покинули дом, сели в машину и полковник завёл двигатель, успев окинуть быстрым взглядом улицу. Кроме возмущённых соседей он никого не увидел, но ощутил облегчение, когда они тронулись. Лифул был жив. — С чего ты взял, что это был полицейский?

— Заметил в окно его куртку, — пояснил Лифул, всё ещё дрожа. — Я курил, когда он вышел с соседней улицы и направился прямиком к дому. Свет в моей комнате не горел, вот он меня и не заметил.

— Он мог специально нацепить такую куртку, чтобы соседи не всполошились в случае чего, — предположил Матс, думая, куда везти мальчика. — Не думаю, что мы можем с полной уверенностью говорить, что он имеет отношение к полиции.

Но очередной звонок телефона быстро опровергнул эти слова.

— Инге убили, — мрачно сообщил Карл. — Прямо в участке.

12. Побег

Крупные снежинки липли к стёклам, рисуя жуткие узоры и призрачные фигуры, после чего превращались в льдинки и таяли, застывая бесформенными пятнами. Ветер протяжно выл и царапал карнизы, словно хотел распахнуть окно и ворваться в дом, чтобы украсть последнее сохранившееся там тепло и заполучить новую жертву, но полковнику было уже всё равно.

Вытащив чемодан, Матс закрыл дверь дедовского дома и окинул его прощальным взглядом. Странное ощущение дежавю накрыло его, и полковник поёжился, отгоняя от себя эти мысли. Таксист просигналил, прося поторопиться, после чего Ларсен подхватил чемодан и спустился к машине.

— Так просто уедешь? — спросил Карл Юхансен, стоящий у машины, и бросил сигарету в снег. Он примчался, как только Матс сказал, что уезжает домой.

— А чего мне ждать? — усмехнулся Матс и загрузил чемодан в багажник такси. — Пока и меня убьют? Я привел вас к Инге, и вы её не уберегли. Я сказал вам о Лифуле, и его чуть не убили! Дальше разбирайтесь самостоятельно, Карл. Передавайте привет Джеймсу.

— Это трусливо, — разочарованно произнёс Карл, сильнее кутаясь в тёплый плащ.

— Я вам ничего не должен. И я хочу жить.

Матс загрузил чемодан в багажник такси, сел в машину, и водитель тронулся, увозя его как можно дальше от тайн прошлого. Они ехали по тем же самым улочкам, по которым вёз его в самый первый день приятный пухлый мужчина, посланный Юхансеном. За окном мелькали те же очаровательные домики, те же люди, не хватало только забастовки с яркими плакатами и требованиями поднять зарплату.

Матс вспоминал неспешные прогулки по улицам города, как он ходил по магазинам и закупался тёплыми вещами. Как приобретал краску и обои, когда они с Джеймсом приводили дом Лукаша в порядок. Как легко здесь дышалось, и не было никакого чувства угрозы. Как сиял снег на склонах горы, и каким красивым и светлым казался Тромсё с вершины.

Эта красота обожгла его глаза. Порой, они всё ещё слезились.

Но теперь Ларсен покидал Тромсё.

— Аэропорт? — спросил таксист.

— Да, — кивнул Ларсен.

Его путь лежал в Осло.

Но вовсе не потому, что полковник решил уехать.

После того, как Юхансен сообщил, что Инге мертва, Матс понял, что он остался в этой игре один. Помощи было ждать неоткуда, и полковник, оставив Лифула его родителям и посоветовав им уехать на время, решил воспользоваться крайними мерами. Он набрал знакомый номер в специальной программе, хотя обычно предпочитал пользоваться этим раз в несколько лет.

— Слушаю? — голос отца на том конце был немного сонным.

— Привет, Томас, — тихо сказал Матс. — Извини, если разбудил, но... мне нужна помощь. Ты ещё работаешь в военной сфере?

У Матса всегда были непростые отношения с легкомысленным в плане общения отцом. Томас Ларсен был сыном Лукаша, но никогда не был с ним близок так, как впоследствии оказался Матс. Томас никогда не чувствовал связи с отцом, потому и сам оказался так себе родителем. Он бросил семью, когда Матсу не было и пяти лет, потому что устал от быта, отношений и обязательств, а после бросил работу в полиции и подался в армию. Общались после этого они крайне редко, и роль отца для Матса исполнял Лукаш, который во время каникул всегда приглашал внука к себе. Через много лет, когда Матс уже сам работал военным профайлером, они с отцом даже начали общаться, но продолжали оставаться разными людьми. Впрочем, это всех устраивало.

У Томаса давно была другая семья, с женщиной, которая оказалась более понятной и простой, чем мать Матса. Мария всегда была слишком холодна, и даже к сыну она относилась с лёгким холодом, словно он был не больше, чем ошибкой буйной молодости. Удивительно: она рисовала такие живые и яркие картины, но при этом в жизни была молчалива и холодна, можно даже сказать, скучна. Теперь же Матс с трудом воспринимал их как родителей: Мария была той, кому он иногда звонил, а Томас воспринимался как типичный бывший сослуживец.

— Да, работаю. — Томас немного оживился, даже его голос стал бодрее. — Пристроить тебя обратно?

— Нет. Ты слышал о доме деда?

— Да, конечно слышал! Мало того, что убили девку, да ещё и ту самую, из-за которой отец окончательно свихнулся. Ты не звонил, и я решил, что проблем нет, и ты всё разрулил.

Матс усмехнулся: конечно, не звонил он. Томас вообще никогда не звонил, исключением были лишь те случаи, когда что-то нужно было ему самому. Ну или когда Матс пустил под откос свою карьеру из-за исчезновения Эстель — тогда Томасу стало обидно за фамилию, и он пытался внушить Матсу, что нужно бросать пить и возвращаться на работу.

— До этого я справлялся. — Матс всё ещё ощущал недовольство из-за того, что ему приходится просить отца о помощи. — Можешь кое-что для меня пробить? Тут всё не так просто.

— Да без проблем. А что случилось-то?

— Одним трупом не ограничилось. А теперь я хочу узнать правду.

— Возвращаешься в строй?

— Едва ли. Из-за меня опять погиб человек.

— Рассказывай уже.

Матс промолчал. Ему было тяжело говорить о том, что он оставил Инге в руках убийц. Теперь доверие к Карлу Юхансену было подорвано, ведь человек с его опытом не мог допустить такую ошибку. А если и мог, то по непростительной небрежности.

Но больше других Матс винил себя. Бедная девушка открылась ему, приняв его за Лукаша, а он оставил её на расправу убийцам. Не подумал о таком варианте, расслабился и решил, что дело практически раскрыто, а ведь он знал, что никому и никогда доверять нельзя. Только вот официальных полномочий ни в городе, ни в стране Матс не имел. И поэтому мог только довериться тому, кто эти полномочия имел. А Карл возложенного на него доверия не оправдал.

— Я привёл девушку в полицию, а её там убили, — пояснил Матс. Как же сильно ему хотелось выпить, но он не мог позволить себе снова сорваться.

— Так это не из-за тебя, — возразил Томас. — Просто в полиции завелась жирная крыса.

— Которую я не вычислил.

— Расскажи-ка мне всё кратко и назови имена тех, кого пробивать.

В следующий раз Матс позвонил отцу через пару часов. Тот ответил сразу, словно ждал звонка, и явно подготовился к разговору.

— Старик Никельсен, как ты и сказал, из вредности или маразма не стал оставлять дом своим детям и продал его некоему Ананду Ёнссону. Тот работал директором на производственной базе Тромсё.

— Да, и он утонул, — сказал Матс, перебирая свои заметки, а телефон прижимая плечом к уху. — Я в архиве просмотрел старые газеты и выписал имена тех, кто пропал или погиб в тот же период, что и Лора Эндрюс. Получается, что первой была Кассандра. Она пропала за неделю до Лоры, её нашли сбитой на трассе.

— Кстати, за наезд на неё был задержан и осуждён некий Нильс Хобб, — сказал Томас, — никак не связанный с другими участниками этого дела. Он был обычным туристом, его задержали чуть позже в Осло, и он отсидел за случайный наезд. По его словам, девушка была избита до того, как он на неё наехал. Она даже шла не на своих двоих, а ползла на четвереньках, вот он её и не заметил в темноте.

— Интересные подробности, — сказал Матс. — Давай дальше. Так, после Кассандры пропали Инге и Мэри. В ночь, когда пропала Лора, Ананд Ёнссон утонул, провалившись под лёд.

— После чего производственную базу, на которой работал Ананд, перекупил Петтер Берг, его бывший одноклассник. Они с Анандом долгое время дружили и после школы. У них была небольшая компания общих друзей и знакомых. Берг сейчас работает в Исландии. Он пытался купить и дом, но у Ананда не осталось наследников, да и все судебные процессы затягивал Джек Эндрюс, пытающийся доказать, что дом следует вернуть его жене и её брату.

— Петтер Берг... — повторил Матс. — Я уже слышал это имя от старшего инспектора Юхансена. А еще среди их друзей есть знакомые имена?

— Карл Юхансен, кстати, учился с ними.

— В смысле... — задумчиво протянул Матс, — они все родом из Тромсё?

— Все. Юхансен, Берг и Ёнссон. Об этом старший инспектор упомянуть забыл?

— Забыл, — ответил Матс. — Или умолчал нарочно.

— Что всё-таки произошло, как ты думаешь? — спросил отец. — По ощущения или наблюдениям? Мне тяжело судить издалека.

— Я думаю, что Лора Эндрюс умела цепляться за жизнь, — сказал Матс. — Она прекрасно знала историю загадочной женщины из Исладен и скопировала её один в один, когда ей нужно было убежать. Даже учла то, что теперь можно делать экспертизу по зубам. И история с утонувшим Анандом на льду очень мне знакома. Джеймс в детстве гулял с мальчиком, они забрели на лёд, и тот утонул. Лора злилась на брата за это, но она помнила и знала, как опасен лёд. Подозреваю, что в гибели Ананда виновна именно она.

— Убила грязного извращенца, но девочек-пленниц бросила?

— У Ананда были и остались сообщники. Поэтому, вместо того, чтобы помочь девочкам, она схватила компромат и убежала. Ананд, один, бросился за ней, и Лора заманила его на лёд. А в полицию она не пошла, потому что среди его сообщников был полицейский, которого она знала.

— Карл Юхансен?

— Кто знает, Томас. Кто знает.

— Кто бы это ни был, он добрался до того мальчика, который помог Лоре сбежать. До Олафа.

— Знаешь... — задумчиво протянул Матс. — Я боюсь, что Олафа настиг Джек Эндрюс, решивший, что тот убил его дочь. Лора была и остаётся для него всем, даже сейчас он приходит в бешенство при одном упоминании её. Возможно, Олаф хотел отправиться вслед за Лорой, но...

— Но оказался похоронен в холодильнике, — закончил его мысль Томас. — И Джек Эндрюс вполне мог спрятать тело в доме, который хотел отсудить и сделать своим. Именно поэтому он по сей день оббивал пороги судов: не хотел, чтобы тело нашли.

— А когда ему нужно было показать всем, что сейчас Лору убил не Олаф, так как он сам много лет как мёртв, Джек решил вытащить тело и подбросить туда, где бы его нашли. Он вернулся в дом, чтобы достать чёртов холодильник и обнаружил жуткую подвальную комнату, сложил одно с другим, — закончил Матс и болезненно выдохнул. — И значит, именно он убил молодого сержанта Андеша Бергене, когда тот застал его с холодильником. И именно Джек поджидал с ружьём неподалёку от дома и стрелял в Джеймса. Он решил, что теперь, когда к дому такое повышенное внимание, убийца вернётся, чтобы замести следы, небрежно оставленные много лет назад. И когда полиция задержала Джеймса, он выстрелил.

— Знаешь, Матс, — задумчиво сказал Томас, — и всё же я не понимаю. Почему тогда, десять лет назад, Джек Эндрюс спрятал тело Олафа именно в этом доме? Почему там? Не выкинул в реку или не бросил в лесу? Ведь этот дом ещё неделю назад принадлежал Ананду Ёнссону, это чужой дом.

— А что, если кто-то ещё знал о гибели Олафа, и этот самый кто-то открыл Джеку дверь? — предположил Матс. — Если кто-то навёл Джека на Олафа, заручился его поддержкой и общей тайной, стал сообщником...

— Ты хочешь сказать, что некто, кто имел ключ от дома, помог Джеку спрятать тело, тем самым уйдя от его подозрений? И этот самый кто-то и есть наш убийца?

— Именно так. Картина сложилась, но имён убийц у меня всё ещё нет.

— Ищи Джека Эндрюса и узнавай, кто пустил его в дом, — сказал Томас. — Но у меня для тебя есть ещё новости.

— Слушаю.

— Кассандра не умерла. Она была переведена в больницу Осло, а после просто пропала.

Поначалу Матсу показалось, что он ослышался. Он моргнул, тряхнул головой и усмехнулся, словно слова отца изрядно его рассмешили.

— Что? В смысле «пропала»?

— В прямом смысле. И, какая странность, она же сирота. А я вот нашёл её родителей. Они отдали девочку в приют из-за того, что оба они лишились работы и бедствовали. Что интересно, они переехали из Тромсё в Осло в тот период, когда Кассандра была в больнице, и вот, спустя годы, к ним ходит девушка из организации по социальной помощи. Она сама выбрала их семью. Посмотри фото этой прелестной леди.

Матс убрал телефон от уха и принял входящий файл. С фотографии на него смотрела стройная светловолосая девушка, улыбчивая, но с грустными глазами. Она не была похожа на Кассандру, но, при ближайшем рассмотрении, если представить, что раньше она была моложе и худее, в лице угадывались знакомые черты.

— Это же...

— Да, — подтвердил Томас. — Она живёт в Осло, и зовут её теперь Вивьен Хансен. Но ты же сам понимаешь, что будет, если сообщишь полиции.

— Я скажу Карлу, что уезжаю из Тромсё, — решительно сказал Матс. — Объясню, что испугался, что завтра же вылетаю в Осло, а оттуда в Прагу.

— А на самом деле?

— Хочу узнать у Вивьен имена, если она на самом деле Кассандра. Я боюсь, что жизнь Джеймса тоже в опасности. Кто-то заметает все следы, а он был у Лоры и мог что-то узнать.

— Я скину адрес. И, Матс... будь осторожен.

— Постараюсь. Спасибо, Томас.

Спал в ту ночь полковник тревожно. Поначалу и вовсе долго не мог заснуть, а лежал и анализировал всю полученную информацию. Он то и дело вертелся, а когда наконец-то смог уснуть, проснулся от скрипа половиц внизу.

Привычка спать чутко принесла свои плоды. Матс осторожно встал и накрыл кровать, создавая видимость того, что кто-то спит под одеялом. Подойдя к двери и ориентируясь по памяти в ночной темноте, он прислушался и понял, что ночной визитёр идёт к нему. Полковник взял с тумбочки статуэтку, мысленно благодаря бабушку за любовь к подобному тяжёлому хламу, и скользнул в шкаф. Оставив створку приоткрытой, Матс мог видеть, кто войдёт, и что незваный гость будет держать в руках.

Дверь отворилась и тихо скрипнула, но никто не вошёл. Матс затаил дыхание, напрягая зрение и все свои инстинкты, готовясь защищаться.

— Я не причиню вам вреда, полковник Ларсен, — раздался знакомый скрипучий голос. — Вам ещё сына моего спасать.

— Джек? — удивился Матс. — Чего же тогда вы боитесь войти?

Раздался скрип половиц, и старик вошёл в комнату. Он замер и остался стоять на месте.

— Зачем вы пришли? — спросил Матс, приоткрывая дверку шкафа.

— Полиция караулит у моего дома... что вы знаете?

— Что вы убили Олафа, когда решили, что тот убил Лору. А затем, желая показать нам, что второй раз убийцей точно не мог стать бедный мальчик, вы убили и сержанта Андеша Бергене. И вы же, думаю, стреляли в Джеймса во время его задержания.

— Мне жаль бедного юного Андеша! — сказал Джек. — Но он был так настойчив и любознателен. Я несколько раз просил его уйти, убеждал, что всё хорошо, а он рвался помочь, увидел чёртов холодильник... мне жаль его, но выхода не было. И я знал, что владелец той комнаты в подвале, которую я обнаружил, вернётся. Когда вы задержали Джеймса, я решил, что это он и есть. Спасибо, что спасли его от пули. Матс... назовите мне имена. Я покончу с ними, а потом и с собой, клянусь.

— Я и сам их пока не знаю. А вот вы знаете. Кто помог вам открыть дом и спрятать холодильник с телом Олафа десять лет назад? — спросил Матс.

— О, это мелкая рыбёшка. С этим человеком я разберусь сам, когда попадётся более крупная рыба. Уверяю, он не мог быть один. Матс, если не отдадите мне их, этих мерзавцев... обещайте, что и полиции они не достанутся.

— То есть, за Лору вам обидно? — усмехнулся полковник. — А Кассандру отдавать им в лапы было не жалко?

Джек промолчал. Возможно, он только что понял связь между гибелью девочки и той комнатой.

— С чего вы взяли, что Джеймс невиновен? — спросил полковник. — Пару дней назад вы чуть не убили его.

— О нет, он виновен. Он ещё как виновен, полковник, но ни Лору, ни девочек он не убивал. Джеймс страшный человек, но к этому делу он отношения не имеет. Хотя, когда я увидел его у дома, был так шокирован, что едва не пристрелил. Полковник, вы теряли кого-нибудь? — спросил он тихо.

— Терял, — кивнул Матс. — Но это не отменяет того, что вы — убийца.

— Да, не отменяет, но пока что вы меня не сдадите.

— Почему же?

— Потому что вам может понадобиться меткий стрелок. Я сам сдамся, когда всё это закончится, Матс, обещаю.

После этого разговора Джек ушёл, а Матс больше не смог уснуть. Теперь он ехал в такси, и путь его лежал в Осло.

13. Побеждая слепоту

Говорят, что снег, укрывающий землю белым покрывалом, символизирует начало новой жизни. А Матс был убеждён, что снег скрывает старые грехи и преступления, прячет, словно их никогда и не было, но когда этот самый снег начинает таять, можно найти старые кости. Они не несут информации, но говорят со своим убийцей, внушают ему ужас и страх, заставляя совершать ошибки. Именно по следам этих ошибок и шёл Матс.

Трёхчасовой перелёт на этот раз дался полковнику легко. Дом он нашёл практически сразу, как только таксист высадил его на нужной улице. Матс осмотрелся: небольшие улочки спального района выглядели уютнее и теплее, чем в Тромсё. Снега тут было в разы меньше, да и воздух не колол кожу. Климат показался полковнику мягче, возможно, дело было в изменившейся и ставшей благосклонной погоде. Впервые за долгое время Матс выдохнул спокойно, словно сбросил с плеч многодневное напряжение.

И этой короткой передышки ему хватило. Матс поправил шарф, засунул руки в карманы тёплого пальто и поднялся по ступенькам, остановившись перед дверью. Прежде чем постучать, он помедлил, не представляя, какого будет этой девочке, Вивьен Хансон, возвращаться к тому времени, когда она была Кассандрой. К тому времени, когда она едва не умерла, брошенная на зимней трассе Тромсё.

Когда он постучал, за дверью послышались тихие спешные шаги. Ему, даже не спрашивая, открыла женщина лет шестидесяти и улыбнулась, словно ждала кого-то. Но как только женщина увидела лицо Матса, она побледнела и испуганно отшатнулась, прижимая руки к груди.

— Простите... — произнёс Матс. — Я не хотел вас напугать, я ищу Вивьен.

— Что вам надо? — раздалось за его спиной.

Полковник обернулся и увидел ту самую девушку с фото, присланного отцом. Она смотрела на него грозно, словно готовилась решительно выгнать чужака, напугавшего пожилую женщину; но как только Вивьен увидела Матса, она замерла. Выражение гнева на её лице сменилось изумлением, и она выронила пакеты, которые несла из магазина. Продукты покатились по снежной дороге, а Вивьен испуганно зажала рот рукой, произнося тихое:

— Лукаш...

Матс быстро пояснил, что он не Лукаш, а его внук, и помог Вивьен собрать продукты. Позже, когда его пригласили на кухню на чашку чая, он кратко пояснил цель своего визита. Пожилая женщина смотрела на него мрачно и недоброжелательно, а на лице Вивьен не отражалось ничего, словно ей было абсолютно всё равно.

— Мне жаль, что приходится тревожить вас снова, — сказал Матс. — Я не причиню вам вреда, обещаю. У меня очень мало времени, поэтому перейду сразу к делу. Вивьен, вы же Кассандра?

Старшая женщина испуганно глянула в его сторону. Она сжала чашку с чаем так, что тонкие пальцы побледнели. Страх и непонимание отразились в её взгляде, и Матс попытался расслабиться, чтобы поделиться с ней своим спокойствием. Он не враг, он не один из тех, — они должны были это понимать.

А Вивьен подняла голову и усмехнулась. Казалось, что она моментально всё поняла, а годы принесли ей смирение и мудрость, всё то, чего хватило для начала новой жизни вдали от Тромсё.

— Вам нужны их имена, — тихо сказала она. — Я права?

Она говорила спокойно, тихо, и казалось, что прошлое ничуть её не тревожит.

— Лукаш уже приходил? — спросил Матс. — Он нашёл вас?

— Не только нашёл, — ответила Вивьен. — Знаете, единственная причина, по которой я ещё не выгнала вас с этой грязной историей, заключается в том, что именно Лукаш когда-то подарил мне новую жизнь.

— Расскажите, — попросил Матс.

— Зачем? Погубить и внука? — Вивьен отвела взгляд. — Лукаша моя история убила.

— Его убили возраст и усталость.

— Вы правда в это верите? — тихо спросила она и снова посмотрела на гостя. Её взгляд был тяжёлым для женщины, и Матс почувствовал, что чем-то они с ней похожи.

— Вы думаете, это не так? — ответил он вопросом на вопрос и прищурился, внимательным взглядом изучая лицо Вивьен.

— Он подошёл очень близко к правде, — прошептала девушка. — И его остановили. В тот вечер, когда я видела Лукаша в последний раз, он чувствовал себя отлично. А утром я узнала, что он умер.

Матс прикрыл глаза и сжал кулаки. Он не мог сказать, что был сильно удивлён: неприятные сомнения всегда терзали его душу, но он отказывался верить, что кто-то из друзей или соседей Лукаша мог прийти и хладнокровно убить его. Впрочем, как он и не предполагал, что кто-то из них может насиловать и мучить девушек в подвале своего дома.

— Помогите мне спасти Джеймса, — сказал Матс после паузы. — На Лору напала одна из тех девушек, которая когда-то была в том же плену, что, вероятно, и вы. Только пистолет, из которого потом выстрелили в Лору Эндрюс, подкинули Джеймсу. Возможно для того, чтобы убрать его с дороги и обыскать его дом, если настоящие преступники думают, что у него есть то, что у них украла Лора. Или они просто хотят свалить всё на первого подходящего человека.

— Лора? — переспросила Вивьен и нахмурилась. — Но что она украла?

— Вроде как флешку. В подвале, где держали девушек, была тренога. Их снимали.

— Флешку могли забрать в ту ночь, когда Лору убили в вашем доме, — ответила девушка и пожала плечами. — Будь она умнее, обратилась бы в полицию Осло.

— И всё же я боюсь, что жизнь Джеймса в опасности, — сказал Матс. — Зачем-то же ему подкинули этот пистолет. Возможно, он знает что-то ещё, но пока молчит. К тому же от одной свидетельницы они уже избавились. Преступники паникуют, что-то пошло не так с того самого дня, как воскресла Лора Эндрюс. Вивьен, Кассандра, прошу вас, помогите спасти Джеймса и остановить всё это.

— Вы знаете, сколько горя принесла мне семья Джеймса? — спросила Вивьен и поджала губы. — Они выставили меня! На улицу, прямо в лапы этих ублюдков! Если бы не они, ничего бы не было. А Джеймс не так прост, как вы думаете. Лукаш что-то знал о нём и предполагаю, что он заслуживает смерти не меньше, чем они все.

— Может быть. Да, Джеймс темнит, но он не убийца, вот что главное. Считайте, что это чутьё ищейки, — сказал Матс. — Я уже знаю, что один из тех мерзавцев — неизвестный полицейский, имена других двоих, я предполагаю, Ананд Ёнссон и Петтер Берг.

— Я не знаю этих людей, — ответила Вивьен, покачав головой. — Но зато знаю другого.

— Другого?.. — переспросил Матс, ощущая неприятный холодок. — И кто же он?

***

Оле Нильсен нетерпеливо выдохнул и глянул на часы. Он пытался добиться освобождения Джеймса уже второй день подряд, после того, как стало известно, что Лору, вероятно, убила слабоумная женщина, живущая в трейлере сторожа автомастерской. А уж после того, как и её обнаружили мёртвой, Оле не вылезал из участка, требуя освободить племянника.

— Вы собираетесь отпускать Джеймса или нет? — зло спросил он у молодого сержанта. — Арве Фолк давно добился освобождения! Где Юхансен? Почему он не говорит со мной? Что это за своеволие?

— Да сейчас его приведут, не суетитесь, — лениво протянул парнишка. — Но никуда не уезжать. Это просил передать старший инспектор.

— Знаешь, куда можешь послать своего старшего инспектора?! — раздражённо гаркнул Оле. — Между прочим, папаша Джеймса расхаживает по городу с ружьём наперевес! Вот его и ловите! А не просиживайте задницы в участке.

Как только привели уставшего и измотанного допросами Джеймса, Оле обнял его, ободрительно похлопал по плечу и поспешно потянул к выходу. Они вышли из здания участка, и Джеймс жадно вдохнул полной грудью свежий зимний воздух. За несколько дней, проведённых в неволе, ему стало казаться, что он пропах сдавленным запахом душной камеры, и теперь он мечтал только о горячем душе. Застегнув куртку до подбородка, он спрятал руки в карманы и признался:

— Никогда бы не подумал, что соскучусь по этому треклятому холоду. Спасибо, Оле. Домой мне нельзя, как я понимаю?

— Нельзя конечно! — согласился Оле, ведя племянника к машине. — Твой папаша совсем слетел с катушек и точно тебя убьёт! Да и меня заодно, что уж там... Ты слышал, что его ищет полиция? Подозревают, что он убил Олафа и Андеша Бергене. И что именно он стрелял в тебя.

— Про то, что он стрелял в меня, я в курсе, — признался Джеймс, садясь в машину дяди и включая обогреватель. — Больше некому. А про Олафа и Андеша... Андеш вообще был безобидный малый, и отец знал его с детства, он не мог...

— Карл Юхансен сказал, что Андеш застал твоего папашу, когда тот вытаскивал холодильник с трупом из подвала. Он стал ненужным свидетелем, — выдохнул Оле и завёл двигатель. — Боюсь, что Джек теперь опасен для нас всех. Я бы и Меритт забрал, но она в больнице. Нервный срыв.

Джеймс промолчал.

Оле нервничал. Он вёл машину, но постоянно то прибавлял скорость, то тормозил и смотрел в зеркало заднего вида. Джеймсу моментально передалась его нервозность, и он стал ёрзать и думать о том, куда и зачем они едут. Телефон разрядился после того, как его вернули в участке, и Джеймс не мог позвонить даже Матсу, единственному человеку, который мог бы помочь в случае беды.

Ему не нравилось, что они удаляются от города. Джеймс понимал, что отец может найти их дома или у Оле, но в городе были и другие дома, и соседи, готовые помочь, да и если дело обстояло так, то ему и вовсе лучше было оставаться в участке. Что-то было не так, и тревога с неприятной нервозностью постепенно росли, заставляя Джеймса думать, что сидящий рядом человек не его дядя Оле. Это был кто-то чужой и незнакомый с затравленным взглядом беглеца.

— Куда мы едем? — тихо спросил Джеймс.

— Переждём на складе производственной базы, — пояснил Оле. — В десять прилетит вертолёт с моим давним другом, он заберёт нас в Берген. Переждём там, пока не схватят Джека. Через два дня заберу Меритт.

В Берген. Джеймс прекрасно знал, что ему запрещено покидать Тромсё, и вряд ли бы Оле стал нарушать предписания полиции. Они ехали, набирая скорость, и Джеймс начал напрягаться сильнее. Слова дяди казались ему подозрительными и неискренними, да и что-то в тоне голоса Оле было неприятно новым, лживым.

Когда они приблизились к базе и миновали главные ворота, Джеймс внимательно глянул на вооружённую охрану, которой тут не было уже несколько лет, и заметил их сосредоточенные взгляды. Они смотрели так, словно ждали их и были готовы стрелять на поражение в случае чего. Иначе зачем заброшенной базе внезапно понадобилась вооружённая охрана? Джеймс уже знал ответ на свой вопрос.

— Как именно ты собираешься убить меня? — спросил он едва слышно.

— В смысле? — Оле нервно усмехнулся. — О чём ты, сынок?

Сынок. Когда-то, возможно, и был им, но сейчас всё переменилось, и Джеймс понял, что спасти свою жизнь может только он сам. Как только Оле сбросил скорость, чтобы маневрировать на территории базы, Джеймс резко схватил его за волосы на затылке и с силой приложил его лицом о руль. Мужчина вскрикнул, хватаясь за разбитую губу и нос, а Джеймс открыл дверцу и выпрыгнул в сугроб. Прокатившись по снегу, он подскочил и побежал, соображая, как ему миновать охрану.

Когда-то в детстве они с мальчишками бегали тут, и Джеймс помнил, что по правой стороне была сломана ограда. Он бросился бежать мимо небольших складов и деревьев в ту сторону, зная, что в любом случае зимой далеко не убежит, если только не поймает попутную машину. Ноги постоянно вязли в снегу, дыхание сбивалось, куртка только сковывала движения, а за спиной уже слышались крики.

Когда его нагнала охрана, Джеймс уже практически пробежал до разлома в стене. Его схватили, повалили на снег и несколько раз сильно ударили, разбивая нос и лицо. Короткая потасовка закончилась довольно быстро: силы оказались не равны. Охранники скрутили Джеймса, и к ним подбежал запыхавшийся раскрасневшийся Оле.

— Я не хочу убивать тебя, Джеймс, — сказал он дрогнувшим голосом, тяжело дыша. — Я правда очень тебя люблю, сынок, и не причиню тебе вреда, но прошу, будь благоразумен! В этом деле замешаны слишком влиятельные люди. Верни флешку.

— Что?.. — поморщился Джеймс, когда его резко подняли под руки, и сплюнул кровь.

— Если ты отдаешь её до его прилёта, то всё обойдётся, обещаю, — сказал Оле.

***

— Вам не стоило лететь со мной, — сказал Матс, когда сел в самолете рядом с Вивьен.

— Зато мы не тратим время на разговоры у меня дома, — невозмутимо ответила она, пристёгиваясь. — Если вы правы, и Джеймс в опасности, то тянуть не стоит. Так вот, Оле был самым жестоким из них и единственным, кого я знала. Он же подлиза, не знал, как ублажить своих дружков, вот и придумал для них развлечение с молоденькими девочками.

— Если вам хватает выдержки и сил, то расскажите мне всё, — попросил Матс.

— Хватает. Вместо боли у меня осталась только злость, Матс. Мы с Джеймсом тогда были детьми, но верили, что мы крутые и особенные, не такие как все. — Она улыбнулась. — Хотя, нас таких особенных было... В общем, мы с Джеймсом мечтали сбежать вместе, вырваться из снежного ада Тромсё. В тот вечер, когда нагрянули его родители, они выставили меня из дома, даже не дав надеть куртку, а ведь было очень холодно. И я побрела к дороге, чтобы поймать попутку. На тот момент я жила в приюте, у родителей были проблемы с работой и деньгами. И я брела по дороге, думала, куда поехать: к ним или в приют, пока не услышала, как за мной тихо едет машина. Я обернулась, и машина затормозила. Фары были включены, и яркий свет не давал рассмотреть их лица. Я пошла дальше, а они снова поехали. Я прибавила шаг, они — газ. И тогда я побежала. Сорвалась с места и побежала так быстро, как только могла. Сердце билось так гулко, а я думала куда, к кому бы, как спастись, когда меня схватили и оглушили.
Я не знала, где оказалась. Там было темно и очень холодно. Сначала они просто... — она запнулась. — Воспользовались мной, потом решили попробовать снять на видео. Их было четверо. Один был копом и говорил, что всё уладит с моим исчезновением, двоих других я не знала, а вот последний... Я узнала Оле сразу же, как и он меня, и он измывался надо мной дольше тех других. Не знаю, откуда я нашла в себе силы, чтобы выжить. Было так холодно! Этот проклятый пол, на который они бросили тряпку для меня, был ледяным, выкручивающим кости. Когда они потащили меня наверх, чтобы снимать и там, я внезапно так разозлилась от слабости и отчаяния, что даже начала драться. Завязала потасовку с Оле, он толкнул меня, я оступилась на лестнице, и наступила темнота.

— Он показался мне странным, этот Оле, — признался Матс. — Вроде пытался показать себя влиятельным человеком на фабрике и в семье, он ушёл говорить с Джеком про идею Джеймса, но так и не поговорил. Он пытался в чём-то убедить сына и Меритт, но те даже не слушали его. Оле создавал видимость человека, который что-то решает, но на деле он не решал ничего.

— У него никогда не было ни сил, ни авторитета, — согласилась Вивьен. — Он всегда пытался угодить тем, кто выше его. Джеймс этого никогда не замечал, ослеплённый его обаянием. Ещё бы! Оле же защищал его от отца!

— Что было дальше? — спросил Матс и сжал подлокотник, когда самолёт тронулся и начал разгоняться.

— Они выбросили меня на трассе, но я ещё была в сознании. Я встала, пошла по дороге, хотя перед глазами всё плыло, и они меня сбили на полном ходу. Как оказалось, я провалялась там, пока не остановилась лишь одна машина. И это был твой дед, Матс. Лукаш подобрал меня, закутал куртку и отвёз в больницу. Полиция даже нашла какого-то бедолагу, который якобы меня сбил, но это был не он. Его просто подставили.
После того, как пропали ещё две девочки, а потом и Лора, Лукаш предположил, что всё взаимосвязано. Как раз нашли Инге, лишившуюся рассудка. В прессе про меня не было ни слова, спасибо Лукашу, про Инге и Мэри лишь заметки, что девочки сбежали из приюта, и одна нашлась, а вторая колесит по Норвегии. Дело Лоры всеми воспринималось отдельно, потому что в её случае нашли обгоревший труп.
Меня перевезли в больницу Осло, какое-то время я провела в коме, была долгая реабилитация. Родители были со мной, но через них меня не искали, ведь росла я в интернате. Когда мне стало лучше, Лукаш нашёл нас. Он сказал, что Кассандре надо умереть, иначе меня вновь попытаются убить. Лукаш помог с документами, велел мне изменить внешность, а сам распространил слух, что я впала в кому и умерла. Видимо, Оле и другие даже не думали проверять, поверив ему на слово. Лукаш возвращался в Тромсё, потом снова приезжал к нам.

— И вы назвали ему имя Оле? — спросил Матс.

— Не сразу. Я долго не решалась, было страшно. Но когда Лукаш сказал, что нашёл тот жуткий дом и какие-то улики, что скоро всё закончится, я сказала ему про Оле. В тот же день он умер. Не думаю, что это совпадение. Они, мои мучители, казались такими неловкими. Они не знали, как бить, чтобы вырубить с одного удара, про камеру придумали по ходу дела и постоянно глупо смеялись. Мне показалось, что они напились, а когда я им подвернулась, они повиновались мимолётному инстинкту. Мол, почему бы и нет. А потом, видимо, втянулись, когда взялись за Инге и Мэри. Но почему они остановились после Лоры? И почему спустя столько лет Лора оказалась в доме Лукаша... Почему там нашли её тело? Не мог же он быть с ними заодно?

Матс неоднократно задавался вопросом, почему Лора изначально направилась именно в этот дом. Он посмотрел в иллюминатор, прокрутил всё услышанное в голове и внезапно понял. По спине пробежал холодок: ответ всегда был рядом, на поверхности, а после истории Вивьен всё встало на свои места. Матс изумлённо посмотрел на спутницу и сел ровнее.

— Я знаю, почему она пришла туда.

14. Пламя настигнет всех

Когда-то давно дед учил Матса охотиться. Уже тогда юный Ларсен уяснил, что если есть снег, то будут и следы. Вот и сейчас он видел в снеге Тромсё неявные, но следы. Как и почему Лора Эндрюс оказалась в его доме? Десять лет назад был такой же снег и те же следы, по которым шёл другой, более опытный охотник. Он давно умер, но оставил метки, которые манили и хищников, и жертв. Лора Эндрюс пришла по ним, предрешив свою судьбу.

Матс открыл дверь в дом деда, пропуская Вивьен вперёд. Она реагировала спокойно, словно в этом городе с ней много лет назад не произошли мрачные и тяжёлые события. Вивьен осматривалась, изучала взглядом улицы, а теперь смело переступила порог и сняла куртку, небрежно бросая её на диван. Девушка была сильна духом, а теперь ей двигало желание возмездия и мести. Она сразу уцепилась за шанс вывести своих обидчиков из тени на дневной свет.

— Зачем мы приехали сюда? — спросила она. — Я думала, ты хочешь спасти Джеймса.

— Подозреваю, что Лукаш нашёл не только тебя, — ответил Матс, осматриваясь. — Я уверен, что он нашёл Лору. Живую и невредимую, сбежавшую в другую страну.

— И что? — спросила Вивьен. — К чему ты клонишь? При чём тут Лора?

— Тот, кто выстрелил Лоре в голову, хотел забрать у неё флешку, но флешки у неё уже не было. Она прилетела в Тромсё без неё. Иначе бы сейчас не пытались подставить Джеймса. Они думают, флешка у него, у её родного брата. Если в Лору выстрелил Оле, то он же подбросил Джеймсу пистолет, а пока того задержали, он обшарил его дом.

— На что Лора вообще рассчитывала без флешки?

— Ты не поняла, — улыбнулся Матс. — Она прилетела в Тромсё без флешки и пришла сюда за ней. Мой дед забрал у неё флешку перед своей смертью десять лет назад! Именно поэтому он сказал тебе, что скоро всё закончится. Только вот он не успел воспользоваться тем, что было на флешке, и Лора первым делом приехала сюда, а не к семье, чтобы найти доказательства.

— Так ты думаешь, что этот дом ещё не обыскали? — усмехнулась Вивьен. — Если кто-то готов убивать за флешку, то тут тоже обыскали все, каждый уголок. Тем более, за домом следила семья Эндрюс, а Оле брат Меритт. Он мог достать ключ.

— Чтобы найти то, что спрятал мой дед, нужно быть им или мной, — ответил Матс. — Когда мы с Джеймсом перебирали бумаги, я и не подумал, что искать надо что-то мелкое, по типу флешки.

Матс поманил Вивьен и поднялся на второй этаж. Девушка последовала за ним, не скрывая смеси скепсиса и интереса. Матс привёл её в дальнюю комнату, щёлкнул выключателем и достал из шкафа отвёртку, после чего подошёл к стене опустился к розетке. Проведя по ней пальцами и посмотрев на пыль, полковник убедился, что никто не подходил сюда долгое время.

— Ты что? — заволновалась Вивьен. — Убьёт.

— Не волнуйся, это ненастоящая розетка, — ответил Ларсен, вытаскивая шнур и вилку светильника. — Это обманка.

Матс поочерёдно открутил болты и снял розетку, за которой образовался небольшой проём.

— Дед однажды так обманул меня в детстве. Спрятал свисток, а я искал, искал, искал. Потом я так обиделся, когда дед показал этот тайник! Ведь тут невозможно было что-то найти.

Он протянул руку и достал из проёма небольшой водонепроницаемый пакет. Вивьен приблизилась и медленно опустилась на корточки, смотря на то, как Матс смахивает с него пыль. Она даже затаила дыхание, с волнением стараясь различить, что именно спрятано внутри. Разорвав пакет, Матс достал флешку и показал её девушке.

Они переглянулись, так и не решившись нарушить тишину. То, из-за чего были убиты Лукаш, Лора и Инге, было наконец-то найдено.

— Что теперь делать? — спросила Вивьен едва слышно.

— Я узнаю, где Джеймс, а ты увезёшь флешку, — решил Матс. — Если со мной что-то случится, отнеси копию в любую редакцию или телекомпанию Осло. Можешь даже анонимно, лишь бы поднялась шумиха.

— В смысле «если со мной что-то случится»? Ты с ума сошёл!

— Не спорь, — Матс достал телефон и неохотно набрал номер Карла Юхансена. — Карл, привет.

— О, звонок из Осло? — в голосе Юхансена отчётливо звучало недовольство.

— Да, я уже в Осло, — соврал Матс. — Слушай, как дела Джеймса? Волнуюсь за него.

— Его Оле забрал часа два назад, не волнуйся. Арве постарался, и Эндрюс свободен, как ветер! Это всё?

— Всё.

Матс скинул звонок и облизнул пересохшие губы. Если Оле забрал Джеймса, то тот уже мог быть мёртв, или же время шло на минуты. Оле Нильсен опередил его в этой смертельной игре, видимо, окончательно запаниковав и решив действовать наверняка.

— Джеймса забрал Оле, — сказал Матс Вивьен. — Надо срочно узнать, где находится Берг.

— С чего ты взял, что он тоже замешан?

— А какой резон ему покупать тот дом после гибели Ананда и заброшенную базу? База лишь прикрытие, чтобы был повод возвращаться в Тромсё.

Вивьен неоднозначно пожала плечами. Уверенно сжав флешку, она спрятала её в карман, а Матс тут же набрал отцу, надеясь, что тот выполнил ещё одну его просьбу. Сейчас это был последний шанс найти Джеймса живым.


— Привет! — Матс был рад тому, что отец тут же ответил. — Ты не пробил мне Берга?

— Пробил! — довольно ответил тот. — Он покинул Берген, и на данный момент летит в Тромсё, возможно, на свою базу. Мои знакомые ребята присматривали за ним, говорят, он нервный был в эти дни.

— Назови мне адрес этой базы. Спасибо.

Матс запомнил всё, что сказал ему отец, и сбросил звонок. Подняв взгляд на взволнованную Вивьен, он понял, что при неудачном раскладе это может быть их последняя встреча.

— Вивьен, береги себя, — попросил он. — Уезжай из Тромсё и ни с кем не говори, тут опасно.

Матс осторожно сжал её плечо, а затем притянул к себе девушку и крепко обнял. Вивьен обняла его в ответ, шёпотом прося его вернуться. Впервые за долгое время кто-то после Лукаша узнал правду и понял её, принял все переживания и боль прошлого, которые Вивьен была вынуждена хранить в себе.

— Все бумаги тут, — Матс передал ей небольшой пакет. — Флешка у тебя.

— Я знаю, где на этой базе есть лазейка, чтобы не пришлось перелазить через ворота, — сказала Вивьен, прижимая пакет с бумагами к груди. — В детстве мы там играли.

Матс благодарно кивнул и поспешил к соседям, чтобы попросить их одолжить ему машину. Женщина, много лет знавшая Лукаша, не могла отказать в помощи его единственному внуку и почти сразу дала ключи. Заведя машину, Матс поехал прямиком к заброшенной производственной базе, надеясь, что Джеймс, как Берг, будет там. Из-за снега, выпавшего за ночь, он не мог достаточно разогнаться, но старался по возможности прибавлять скорость, когда дорога становилась ровнее.

Каждые несколько минут Матс тревожно поглядывал на время. Из-за того, что в Осло он вылетел ещё рано утром и быстро вернулся вместе с Вивьен, на улице ещё не успело стемнеть, но солнце могло начать опускаться в любой момент. И каждая минута была на счету. Матс не знал, во сколько освободили Джеймса, не знал, есть ли ещё время, и жив ли он вообще.

Внезапно впереди показалась полицейская машина. Она стояла неровно, наперерез движению, словно затормозила резко и внезапно. Двери оказались открыты, а на снегу в самом разгаре была агрессивная драка. Один из полицейских лежал на спине, кричал и отчаянно звал на помощь, а Карл Юхансен сидел на нём и с размаху бил его кулаком в лицо.

Матс затормозил и спешно вышел из машины. В стороне от дерущихся, в небольшом сугробе, лежал оброненный кем-то из дерущихся пистолет, и полковник подхватил его, наставляя на старшего инспектора.

— Карл, остановись! — закричал Матс. — Отпусти его!

— Помогите! — кричал полицейский, отбиваясь от Юхансена и прикрывая разбитое в кровь лицо руками. — Помогите, он убьёт меня! Прошу! Спасите!

— Нет, Матс, не верь ему! — перебил его Карл и вцепился крепкой хваткой в горло напарника. — Он попытался меня убить! Он крыса! Это он убил Инге!

— Нет, лже-е-ец! — кричал второй, вцепившись в руки Юхансена. — Спасите меня!

Матс до этого момента долго думал о том, что Карл Юхансен учился вместе с Анандом и Бергом и вполне мог оказаться тем самым третьим, которого Вивьен опознала, как полицейского. Именно он мог оказаться тем, кто убил Инге в полицейском участке. И именно он мог пытаться забраться в дом Лифула. Но сейчас, смотря на эту потасовку, Матс фиксировал взгляды, слова, тембр голоса каждого и слушал инстинкты, которые неоднократно помогали ему раньше. Ведь он читал других людей лучше профайлеров, от него никогда не укрывались мелочи и детали. Если бы Матс перестал бояться и не начал глушить это в себе, то мог бы избежать многих ошибок, которые успел совершить в Тромсё. Внезапно в руке полицейского, который продолжал кричать и звать помощь, блеснул нож.

Полковник поднял пистолет и решительно нажал на курок.

Полицейский был мёртв. Снег окрасился алым, и Карл, словно по команде, вскочил и достал свой пистолет, наставляя его на Матса. Ларсен направил на него оружие в ответ, и они замерли, выжидая.

— Опускаем? — тихо спросил Юхансен, всё ещё тяжело дыша после драки.

— Опускаем, — ответил Матс.

Словно по команде они оба опустили руки, и Юхансен спрятал оружие.

— Меня смутил твой звонок, — пояснил Карл, когда они убрали пистолеты. — Твой голос изменился, и я сразу понял, что ты подозреваешь Оле. До этого я навёл справки, узнал, что именно Берг пытался перекупить тот чёртов дом у Ананда, а Оле всегда дружил с ними...

— Берг и Ананд, с которыми ты учился.

— И с которыми давно не общаюсь, между прочим! — заметил Карл.

— Ладно, поехали, — мотнул головой Матс. — Джеймс в опасности.

— Я вызову подмогу, — сказал Карл, когда они сели в полицейскую машину, и включил рацию, чтобы передать сообщение.

— Что у вас произошло? — спросил Матс, после того, как Карл запросил подкрепление.

— В общем, я решил всё проверить и отправился на базу Берга, так как постовые ребята видели неподалёку его машину. — Карл выдавил газ и поехал так быстро, как только мог. — Эрик напросился со мной для поддержки и в дороге напал на меня, чем и выдал себя. Видимо, мы подошли слишком близко к разгадке.


— Он четвёртый, — пояснил Матс, смотря на заснеженную дорогу. — Тех, кто держал девочек в подвале, было четверо. Оле и полицейский. Эрик, да? Плюс, что логично, Ананд и Берг. Кстати, я нашёл флешку Лоры Эндрюс.

— Твою мать... — прошептал Карл. — Где она?

— У свидетеля. Сейчас важно найти Джеймса.

Солнце уже начинало опускаться к горизонту, а они всё ехали по пустой зимней дороге. Вскоре Матс заметил ограждение базы и попросил Карла затормозить.

— Ты подожди подкрепление тут, — попросил он, открывая дверь.

— А ты куда? — спросил Юхансен.

— А я тут без каких-либо прав, так что иду искать Джеймса безопасной тропой, — ответил тот.

***

Джеймса привели в сознание парой хлёстких пощёчин и холодной водой, выплеснутой из ведра. Он откашлялся, тряхнул головой, выдохнул и поднял гневный взгляд на не так давно избившего его охранника базы. Его руки и ноги были привязаны к стулу, на котором он сидел, и Джеймс не имел никакой возможности высвободиться. Разве что вскочить вместе со стулом и отбиваться им, но последняя такая попытка закончилась падением и разбитым носом.

— Джеймс, умоляю, — снова попросил Оле и посмотрел на племянника с искренним волнением. — Скажи, где флешка! Просто скажи, где она!

— Как ты мог... — Джеймс сплюнул на пол кровь и мотнул головой. По его лицу стекала холодная вода, вызывая мурашки и неприятные колющие от холода ощущения. — Лора твоя племянница! А ты выстрелил ей в голову!

— Никто не просил её лезть не в своё дело, но тебя я хочу сберечь ,в отличие от неё! Джеймс, ты мне как сын, — уже тише сказал Оле. — Прошу! Где флешка? Скажи, где она!

— Как ты узнал, что Лора жива? — спросил Джеймс и откинулся на стуле, изображая наглое спокойствие.

— Тебе на телефон пришло от неё смс, — ответил Оле. — Ты бросил телефон на столе, не удосужившись заблокировать, и ушёл в ванную, а я увидел. Всего четыре слова. «Мы покажем видео всем». Я сразу понял, от кого это, потому что никогда не верил в то, что Лора мертва. Ни Берг, ни я не убивали её, а Ананд уже сам был мёртв. Кто ещё мог не только убить её, но и сжечь тело?

— И ты ответил ей... — догадался Джеймс.

— Да, я ответил ей вместо тебя, попросил прилететь быстрее и удалил сообщения. Ждал, ждал и дождался. Лора прилетела через два дня, поймала такси и поехала к дому Лукаша, а я за ней. Только вот в доме оказалась та сумасшедшая девка! Видимо, грелась там. Она оглушила Лору, но не тронула меня, а просто развернулась и ушла. Лора лежала на полу, вокруг её головы было много крови, и, представляешь, она открыла глаза. Опять выжила, чертовка! И тогда я выстрелил. Да только флешки с видео при ней не оказалось! А значит, у кого она? У тебя, дорогой мой. Так что всё, Джеймс, хватит. Я был честен, теперь твоя очередь.

Выслушав всё это, Джеймс криво усмехнулся. Быть честным — вот как это называл извращенец и убийца. А ещё, подумать только, он верил, что Джеймс сможет в полной мере оценить такую откровенность.

— Ты не только убил Лору, — ответил он. — Твои дружки изнасиловали её, ты в курсе? А те девочки из приюта?

— Это была ошибка. — Оле дрожащей рукой достал из кармана платок и нервно потёр лоб. — Ошибка молодости, Джеймс, с кем не бывает! Мы выпили, захотели приключений, и оно само как-то...

— Я видел то, что было на флешке! — перебил Джеймс. — Это ты называешь «захотели приключений»?! Долбанные садисты! Мрази, которые даже не прятали свои лица, когда издевались над детьми!

— Джеймс, это была ошибка! — закричал Оле и всплеснул руками, после чего поднял их в примирительном жесте. — Слушай, — добавил он спокойнее, — хватит. Скажи, где флешка, и это закончится.

— А не пошёл бы ты, — усмехнулся Джеймс, — куда-нибудь подальше.

— Хватит.

Этот голос принадлежал не Оле. Из тени неспешно вышел высокий мужчина, в котором Джеймс узнал косвенно знакомого ему предпринимателя Берга, хозяина базы, на которой они находились. Тот сложил руки за спиной и холодно глянул на пленника. От его скользкого акульего взгляда Джеймсу стало не по себе.

— Если он не хочет говорить, то есть смысл попробовать развязать ему язык более радикальным методом, — сказал он. — Лору Эндрюс уже однажды сжигали? Не стоит изменять традиции: пусть вспыхнет пламя. Марк!

Охранник, который до этого с откровенным удовольствием избивал Джеймса, поднял бак и стал поливать пол вокруг пленника. Запах бензина неприятно ударил в нос. Джеймс вдохнул, выдохнул, стараясь побороть нервную дрожь, но удавалось это с трудом: он понимал, что если образовавшуюся дорожку поджечь, то он или задохнётся, или в итоге загорится сам, когда огонь перекинется на его одежду.

— Чокнутые ублюдки. — Джеймс нервно рассмеялся и замотал головой. — Да не знаю я, где грёбанная флешка! Не знаю! Ну не знаю я!

— Очень жаль, — сказал Берг и покачал головой. — Тогда мы просто уходим. Очень жаль, что вы оказались ненужным свидетелем нашей юношеской ошибки, Джеймс. Оле?

— Юношеской ошибки?.. Ты не можешь бросить меня, Оле! — закричал Джеймс, когда Оле подошёл ближе к Бергу. — Ты не можешь!

— Мне жаль, — прошептал тот. — Бога ради, Джеймс, прости меня.

Берг чиркнул зажигалкой и бросил её на пол, после чего развернулся и пошёл прочь. Сморгнув слёзы, Оле пошёл следом, а огонь вспыхнул моментально, обдав Джеймса чудовищным жаром.

Крик Джеймса растворился среди едкого дыма.

***

Матс быстро нашёл лазейку, о которой говорила Вивьен. Ограждение было поломано и перегорожено бревном, которое полковник быстро перелез. Оказавшись на территории базы, он достал пистолет убитого Эрика и двинулся среди невысоких строений, прислушиваясь к любым звукам.

Дым, тянущийся к небу из окна одного из складов, он увидел практически сразу и тут же бросился в ту сторону. Распахнув дверь ударом ноги, Матс зажал рукавом нос и рот, всматриваясь в дым и отблески разгорающегося огня, который перекинулся на деревянные ящики. Его обдало страшным жаром, на лбу моментально проступила испарина. Услышав хриплые отчаянные крики, Матс бросился к висящему на стене огнетушителю, сорвал его и побежал к Джеймсу. Затушив часть пламени пеной, чтобы можно было миновать огненный круг, Матс отбросил огнетушитель, подбежал к Джеймсу, достал пистолет и несколько раз выстрелил в удерживающие его верёвки, после чего решительно дёрнул Эндрюса за предплечье и выволок его на улицу через заднюю дверь ангара.

— В порядке? — стараясь отдышаться и откашляться, спросил Матс. Сам он умудрился обжечь руку, глаза слезились, и со штанины пришлось сбивать огонёк.

Джеймс, закашлявшись, осел на снег, сжал куртку на груди и несколько раз нервно кивнул. Мотнув головой, он зачерпнул снег и вытер им лицо, пытаясь успокоить обожжённую жаром кожу. Его всего трясло, и по его щекам текли слёзы.

— Ещё бы немного... — прохрипел он сорванным голосом. — И пламя... почти перекинулось...

— Жди здесь, а я за ними! — скомандовал Матс. — Скоро тут будет полиция, не волнуйся.

— Там, — Джеймс указал в сторону дрожащей рукой, — небольшая вертолётная площадка.

Матс кивнул и побежал в указанную сторону. Он пробежал мимо ряда складских строений и увидел вдалеке небольшой корпус вертолёта, но никакого присутствия беглецов не заметил. Внезапно наверху что-то хрустнуло, и Матс обернулся, увидев, как с крыши покатого одноэтажного ангара в него из пистолета целится Оле, а за его спиной маячит Берг. Он вскинул пистолет, но Оле уже нажал на спуск.

Внезапно со спины на Оле запрыгнул Джеймс, отводя в сторону его руку, и прогремевший выстрел ударил в стену соседнего ангара. Джеймс яростно и громко закричал, упёрся ногами в невысокий выступ и резко дёрнул Оле в сторону, сбрасывая его с крыши.

Только запыхавшийся Джеймс распрямился, как Берг вскинул руку с зажатым в ней пистолетом, и в сторону брызнула кровь. Джеймс ощутил, как мощный удар обжёг плечо и шею, его ноги оторвало от земли, тело приподняло и отбросило вперёд. Он услышал свой шумных выдох, в ушах звучал ветер, и солнце слепило глаза. Слеза застыла и сорвалась с ресниц.


15. Финальный выстрел

Я ослеп от этого снега, от его светлых размытых вершин.
Среди белого, белого снега я ушёл, я остался один.

Джеймс ощутил полёт. Мощный удар обжёг шею и плечо, оторвал от земли, отбросил, лишая ноги опоры. Всё стихло. До падения Джеймс успел услышать только свой собственный шумных выдох. Опускающееся солнце слепило глаза; слеза застыла, а затем сорвалась с ресниц.

Может быть, ничего не изменит, то, что я предпочел жизни бег,
Как споткнулся от яркого света и от этого снега ослеп.

Удар выбил из его груди весь воздух. Джеймс захрипел, ощущая жуткую боль в лёгких, и сумел поднять руку, чтобы схватиться за горящее горло. Было холодно, но пальцы обожгло липким жаром. Что-то потекло, и идеально белый снег вокруг него испачкался в вызывающий красный. Крови было много, она растекалась, билась сквозь пальцы; Джеймс жмурился, не сдерживая слёзы. Зачем, зачем он вернулся домой?.. Зачем Лора вернулась домой?..

Закрываю глаза при закате, обрываю я свет темнотой.
Слепота познаётся в отчаянии, когда предан и брошен тобой.

Он ругал себя за то, что испачкал снег. Здесь было так красиво до его прихода, так чисто и свежо. Здесь было приятно умирать. Собственные хрипы казались громкими и мерзкими, снег обступал со всех сторон, поглощая собой. Небо было чистое, светлое, оно было отражением снега, и на миг Джеймсу показалось, что он падает вверх и летит навстречу солнцу. А на ухо ему мелодичный девичий голос шептал давно забытые стихи. Джеймс не понимал, почему перед смертью он слышит именно Лору?..

Замерзают слезинки от ветра, разрывает глаза острый лёд,
И бельмо вместо глаз на рассвете, кто-то снова сегодня умрёт.

Лора опустилась рядом с ним. Тонкие колени соприкоснулись со снегом, наверное, сестру тоже обожгло холодом. Она наклонилась, убрала за ухо пряди длинных чёрных волос, заглянула брату в глаза и отчаянно что-то прошептала. Джеймс слышал только гул крови в ушах, перед глазами всё плыло. И всё же он различил движение её губ.

Не умирай. Не умирай. Не умирай.

Джеймс снова захрипел на выдохе из-за боли. Здесь было так хорошо и так тихо, снег обманчиво скрывал их многолетнюю ложь. Снег застилал глаза, обжигая роговицу, делал всех слепыми. Настолько слепыми, что даже огромные следы крови на белом полотне так никто и не увидел.

Я ослеп от этого снега, от его светлых размытых вершин.
Среди белого, белого снега я ушёл, я остался один.

Руку сжала чужая рука, переплелись пальцы. Джеймс узнал прикосновение и сморгнул слёзы. Лора ушла, зато появился Матс. Он склонился над ним и начал что-то говорить, зажимал свободной рукой рану на его шее.

Ты всё же пришёл.

Оле внезапно возвысился над Матсом. Его падение смягчил сугроб, и он почти сразу поднялся, находя в снегу свой пистолет. В его глазах читалась смесь безумия и бесконечного страха, что-то на грани отчаяния и обиды за то, что Джеймс посмел напасть на него. В эти секунды, смотря на жестокое лицо некогда самого близкого человека, Джеймс думал, смотрела ли Лора на него так же? Лежала ли она на полу после удара и смотрела ли в глаза любимого дяди, который направлял на нее оружие? Чувствовала ли она, впервые, то же самое, что и сам Джеймс?..

Оле поднял пистолет и прицелился. Когда раздался выстрел, его самого отбросило назад, а Матс обернулся, не понимая, что произошло. Оле закричал и стал кататься по снегу, держась за горящее окровавленное плечо. С выстрелом его явно кто-то опередил.

— Я же говорил вам, полковник Ларсен, — сказал Джек Эндрюс, выходя из укрытия и держа в руках винтовку. — Что стрелок пригодится.

Матс не мог отпустить рану Джеймса, иначе тот умер бы от потери крови. Поэтому полковник только наблюдал, как Джек подхватил канистру бензина, которую заботливо принёс с собой, и начал обливать катающегося на снегу Оле. Порыва вмешаться у Матса не было: слишком свежа была память об убитой Инге и других пострадавших. Даже сейчас он удерживал рукой кровоточащую рану на шее единственного друга, умирающего по вине приятеля Оле.

Ветер усилился. Снежинки подняло в воздух, и они неприятно закололи кожу. На ресницах Джеймса замерзала влага. Эндрюс хрипел и вздрагивал, цеплялся за Матса, словно тот мог сделать что-то ещё. И только губами он произносил что-то похожее на «Лора».

— Ты убил Лору? — спросил Джек, выливая всё содержимое канистры на Оле.

— Нет! — завопил тот и отполз от старшего Эндрюса подальше. — Нет! Её убила та полоумная девка!

— Нет. Ты убил мою дочь, — твёрдо сказал Джек, приближаясь к нему. — Как хотел убить и Джеймса. Довёл меня до убийства Олафа, зная, что мальчик ни в чём не виноват. А Лукаш? Лукаш Ларсен тоже умер не сам?

— Он... он напросился! — Из глаз Оле потекли слёзы отчаяния. — Копал под нас и копал, старый козёл! Прости, Джек, прости!

— Что вы делали с девочками в том подвале?

— Это была ошибка! Ошибка! — отчаянно кричал Оле и снегом старался стереть с себя бензин. — Они сами виноваты! Эти дряни сами...

Джек не стал слушать дальше. Достав из кармана коробок, он чиркнул спичкой и бросил её на визжащего Оле. Матс, как зачарованный, смотрел, как маленький огонёк, крохотная вспышка, падая, вырастает в настоящий огонь. Одежда Оле моментально вспыхнула, и Матс отвёл взгляд, услышав нечеловеческие душераздирающие крики. Он отчётливо ощутил запах гари и горелой плоти, краем глаза заметил, как заметался на снегу Оле, пытаясь сбить огонь. Матс видел смерти и похуже. И он вовсе не испытывал к Оле жалости.

Крики стихли, когда Джек, насладившись зрелищем, выстрелил горящему Оле в голову. Его тело ещё горело и дымилось, а вдалеке раздался залп выстрелов. В воздух поднялся вертолёт.

— Видимо, Юхансен и его ребята приехали, — сказал Джек. — И встретили охрану. Интересно, был ли последний, Берг, в этом вертолёте?

Джек опустился на одно колено рядом с сыном, оттолкнул Матса в сторону и сам уверенно зажал рану рукой. Он держал надёжно и крепко, не давая открыться кровотечению, и решительно смотрел на полковника.


— Догоните его, Матс. Вы моложе и быстрее меня.

— Тогда я возьму у вас винтовку.

Берг бежал к площадке, когда раздались первые выстрелы и вертолёт внезапно поднялся в воздух, улетая без него. Видимо пилот, испугавшись выстрелов и дыма, решил сбежать и бросить нанимателя. Берг отчаянно закричал, словно тот мог его услышать, затем в отчаянии осмотрелся, думая, куда бежать. О проломе в стене он был наслышан и теперь бежал в ту сторону, чтобы достигнуть шоссе и словить попутку.

Первый выстрел обжёг ему ногу, заставляя упасть. Берг не умел сдаваться: он вскочил, не обращая внимания на боль, и, опираясь на стволы деревьев, продолжил путь, волоча за собой раненную ногу. Он тяжело дышал и постоянно спотыкался, а когда оборачивался, никого не видел. Его окружали лишь деревья, а за ними виднелись ангары базы. Отдышавшись, Берг продолжил путь.

Второй выстрел угодил в плечо, вызывая отчаянный вскрик. Берг упал на снег и затих.

Матс вышел из своего укрытия, неспешно приблизился к Бергу, щурясь в наступающей темноте. Внезапно тот перевернулся, вытянул руку и выстрелил, обжигая бок полковника резкой и мучительной болью. Матс отреагировал моментально: до того, как Берг успел выстрелить ещё раз, он поднял винтовку и выстрелил в нижнюю часть его груди. Некоторое время он слышал только отчаянные хрипы Берга и мерзкие булькающие звуки, выходящей ртом кровью.

Собаке собачья смерть. Именно так рассудил Матс, наблюдая за чужими мучениями.

Когда Берг стих, Матс развернулся и побрёл обратно. Силы постепенно оставляли его, и перед глазами всё плыло. Он думал о Лоре, о Джеймсе, о том, что именно успел узнать дед и за что его убили. Пошатнувшись, Ларсен упал в снег, ощущая только смертельный пробирающий холод.

***

Матс очнулся уже в больнице. Бок постоянно напоминал о себе острой болью и нескончаемым жжением, а ещё сводили с ума тошнота и головная боль. Его сразу же навестил Карл Юхансен и сообщил, что Джеймс жив и идёт на поправку. Джека Эндрюса задержали, впрочем, он особо и не сопротивлялся. Также он рассказал, что Оле Нильсен загорелся случайно, после того, как чуть не сжёг племянника, а Берг словил несколько шальных пуль. При этом Карл многозначительно посмотрел на Матса, и полковник благодарно кивнул.

Джек Эндрюс на допросе рассказал, что после того, как Лора пропала десять лет назад, Оле сказал, что искать её нужно именно у Олафа, который преследовал девушку, и что это он, точно он поймал и удерживает бедняжку. Джек, впавший в отчаяние, поймал молодого человека и убил его в порыве ярости, даже толком и не допросив. После он позвонил Оле, и тот посоветовал спрятать тело. Даже предложил хорошее место: бывший дом его отца, принадлежавший их уже покойному школьному товарищу Ананду.

Матс вышел из больницы через полторы недели, хотя бок всё ещё отдавал болью. Вивьен, она же Кассандра, дала показания против своих мучителей и пришла к нему, а Джеймс так ни разу и не навестил Матса, словно избегал его.

Во время допросов и следствия Матс несколько раз видел запись с флешки. Надолго его не хватало: крики девочек позже преследовали его в кошмарах, и сам он думал: а не так ли было с его племянницей Эстель?.. И всё по новой: фотографии останков Мэри, тел Инге и Лоры, следственные эксперименты. Снова запись с флешки в попытках различить характерные для убитых мужчин повадки или движения.

Вскоре в город приехал Мариус Микелль, супруг погибшей Лоры, и привёз с собой её сына. В тот вечер Меритт пригласила Матса к себе домой. И не только его: родители погибшего от рук Джека Олафа также были приглашены; они пришли со слезами на глазах, чтобы познакомиться с внуком, мальчиком, ставшим продолжением их сына. Общее горе сблизило всех.

Матс впервые за долгое время ощущал себя желанным гостем не только в доме Джеймса. Он поддерживал Меритт, утешал её тем, что у неё остались сын и внук. А супруг, хоть и был жив, вряд ли теперь мог покинуть тюремные стены. За жестокое убийство Оле зла на мужа Меритт не держала. В этом поступке она оправдывала Джека, не понимая, как её родной брат мог так обойтись с её детьми.

— Я благодарна вам, Матс, — сказала Меритт, когда Матс помог ей с починкой дверцы кухонного шкафа. — За всё.

— Вы стали выглядеть лучше, — заметил полковник и улыбнулся, складывая инструменты в рабочую сумку. — Хотя я боялся, что последние новости сломают вас.

— Я больше не пью те лекарства, которыми поил меня Оле, — призналась она. — Оказалось, что я совсем не знала свою семью.

— Кстати, вы не звонили Джеймсу?

— Звонила. Он не берёт трубку. Впрочем, я не удивлена. Матс, он непростой человек. Признаю, что во многом из того, что случилось с Джеймсом, виноваты мы с мужем. Он был... особенным ребёнком, а мы отвернулись от него.

— Особенным?

— Забудьте. — Меритт неловко улыбнулась. — Но знайте, что Джеймс искренне любил Лукаша! Они дружили и много времени проводили вместе. Джеймс всегда мечтал познакомиться с вами, — добавила она, а Матс только вскинул брови в вежливом, но сильном удивлении.

— Джеймс говорил, что знал деда, — кивнул он. — Но чтобы они были дружны...

— Я же говорю, он не такой, как все. Лукаш много для нас сделал, но не будем об этом. Кстати, вы же познакомились с моим внуком? Мариус повёл его с собой в магазин, скоро они вернутся. Джим так похож на Лору!

— Джим?.. — удивлённо переспросил Матс. — Это же сокращение от «Джеймс», верно?

— Да... а что? — не поняла его удивления Меритт. — Лора назвала сына в честь любимого брата, это нормально.

Любимого брата. Именно тогда в душу Матса закрались первые подозрения. Вытерев руки, он попытался непринуждённо улыбнуться.

— Кстати, ваша дочь писала прекрасные стихи, — сказал он тихо.

— Лора никогда не писала стихи, — ответила женщина. — Только Джеймс.

16. Десять лет назад, часть 1. Воспоминания Джеймса

Джеймс был на вокзале, пока Меритт ждала его дома вместе с Мариусом, маленьким Джимом и родителями Олафа. Он надеялся, что мать свалит его отсутствие на ранение: всё же операция больше двух месяцев назад выдалась сложной, а прибедняться и страдать напоказ Джеймс умел. Сидя в зале ожидания, он то и дело нервно поглядывал на часы в ожидании нужного поезда. Джеймс опасался, что мать или старший инспектор Юхансен хватятся его, что кто-то примчится сюда, и тогда проблем будет уже не избежать. Устав ждать, Джеймс встал и купил в автомате ароматный горячий кофе, а когда вернулся к своему сидению, где оставил чемодан, рядом с ним уже расположился Матс Ларсен.

Матс невозмутимо покачивал ногой и смотрел на Джеймса очень внимательно. Он выглядел спокойным и даже расслабленным, словно они не пережили кровавую драму. Джеймс сел рядом, чтобы не привлекать внимания, и осмотрелся: бежать было некуда, слишком много людей вокруг, как будто все решили дружно уехать из города.

— Как нашёл меня? — спросил Джеймс, не смотря на него.

— Карл сказал, что ты билет купил до Бергена, — пояснил Матс. — Что ж ты так? Даже не попрощался. Матери не сказал, племянника не встретил.

— Я хочу уехать, — холодно ответил Джеймс. — Уехать отсюда навсегда, это моё право.

— М-м-м, — протянул Матс. — Побег. Опять.

— Да какой побег? — поморщился Джеймс. — Спасибо, что спас меня на складе и нашёл настоящих убийц Лоры, но теперь оставь меня в покое, ладно?

Джеймс решительно встал, взял свой чемодан и присмотрел себе место подальше от Ларсена.

— Я ослеп от этого снега, от его светлых, размытых вершин. Среди белого, белого снега, я ушёл, я остался один, — процитировал Матс, и Джеймс замер. — Я нашёл эти стихи у деда. Они написаны тем же почерком, что и очерк о сожжённой женщине в долине Исладен. Подумал, что Лора запоминала многое и столь удачно копировала. Свою смерть скопировала с той женщины, Ананда убила, заведя его на лёд, как было у тебя с соседским мальчишкой. А Меритт, представляешь, сказала, что Лора никогда не писала стихи, только ты. И, что странно, Лора не любила тебя, но назвала сына в твою честь. За какие заслуги, Джим?

Джеймса словно парализовало, когда он услышал это имя. Дышать было тяжело, в помещении стало нестерпимо жарко. Неспешно обернувшись и сурово посмотрев на Матса, Джеймс как можно более спокойно спросил:

— И? К чему ты клонишь?

— К тому, что это всё ты, — ответил Матс. — Это всё сделал ты.

10 лет назад, Тромсё, Норвегия.

Семнадцатилетний Джеймс щурился и спешно надевал на нос солнечные очки, спасаясь от обжигающих искорок света, норовящих побольнее уколоть его и без того уставшие глаза. Зима в этом году выдалась снежная, морозная, и солнце светило почти каждый день. Яркие лучи, отражающиеся от снега, радужный блеск сугробов и искрящиеся в воздухе льдинки-снежинки — всё это вызывало боль и каждодневные мучения у Джеймса Эндрюса, страдающего от снежной слепоты.

Джеймс уже не первый год болел, а за последнюю неделю ему стало только хуже, несмотря на лечение и заживляющие капли для глаз. На улице он почти ничего не видел, постоянно щурился и плакал; не спасали ни очки, ни компрессы, даже от занятий в школе пришлось на время отказаться.

— Только ты умудряешься каждый год подхватывать слепоту! — проворчал Оле, помогая племяннику спуститься по ступеням клиники. Врач в этот раз только развёл руками, посоветовал продолжать лечение и не расставаться с очками.

— У меня нежные глаза, — отшутился Джеймс, нащупывая свободной рукой перила.

Оле выдохнул и покачал головой. Отец Джеймса, Джек Эндрюс, злился на сына из-за его слабости, словно хоть кто-то в этой жизни мог сам выбирать себе болячки. На них то и дело косились люди, а за спиной даже перешёптывались. Многие считали, что Джеймс лишь симулирует, а Оле, сурово смотря на сплетников, помогал племяннику спуститься. Они неспешно пошли мимо парковки в сторону остановки, когда из старенькой дешевой машины, подъехавшей к территории клиники, вышел улыбающийся инспектор.

— Лукаш! — поприветствовал Оле.

— Оле, Джим, — улыбнулся Лукаш Ларсен и приветственно махнул рукой. — Только не говорите, что опять слепота!

— Я с ней неразлучен, господин инспектор, — усмехнулся Джеймс и отсалютовал свободной рукой в ту сторону, где слышал голос.

— Бедный мальчик, — покачал головой Ларсен. — Тебе надо больше отдыхать. Садитесь, подвезу до дома.

— Не стоит, — улыбнулся Оле. — Доберёмся на автобусе, не стоит из-за нас отвлекаться от дел.

— Не спорить, Оле! — Инспектор заговорил тоном, не терпящим возражений. — Быстро, быстро!

Лукаш, местный инспектор, знал каждого в небольшом снежном Тромсё. Со многими дружил, ни с кем не враждовал, отзывался на просьбы и помогал по возможности. Он нашёл подход даже к упрямым шаманам, держащимся от горожан в стороне.

В темноте машины Джеймс немного рассмотрел инспектора, замечая, как Ларсен постарел. Лукаша он уважал: именно инспектор пять лет назад настоял на том, что Джеймс не топил соседнего мальчишку на льду. В тот период он в первый раз пострадал от снежной слепоты и не видел, куда шёл. Случился несчастный случай, в котором выжил лишь один мальчик. Выжил, но стал объектом сплетен и пересудов, ведь все считали, что слепота лишь способ избежать наказания. И только Лукаш никогда не осуждал и не обвинял его, хоть и знал, какой непростой характер имеет младший Эндрюс.

— Как ты, малыш? — спросил Лукаш. — Звонили из Осло?

— Да, — ответил Джеймс неохотно, не желая возвращаться к одной из старых историй. — Я бы хотел обо всём забыть. Лучше расскажите, как поживает Матс? Вы говорили, что он, может, приедет.

— Я на это надеюсь, Джим. Хоть он и старше тебя, думаю, вам было бы о чём поговорить. Сходили бы вместе на нашу легендарную гору или съездили к фьордам.


— Ну да, — улыбнулся Джеймс. — Я бы хотел отвлечься после истории с Кассандрой. Того, кто её сбил, не нашли?

— Пока нет, Джим. — Ларсен раздосадовано поджал губы. — Но мы ищем, не сдаёмся. Обещаю, что не прекратим поиски.

Джеймс кивнул. Верилось с трудом, но Ларсен никогда не врал и не сдавался. Сколько раз уже из-за его упрямства спасали тех, кого уже и не искали.

— Удачного вечера! — помахал Лукаш, когда довёз пассажиров и высадил их у дома Эндрюсов.

— Спасибо, инспектор! И вам! — крикнул Джеймс.

Оле довёл племянника до двери и пошёл к себе домой, зная, что Джеймс сам прекрасно справляется в здании. Тем более, на улице уже стемнело, и в окна лился лишь слабый отсвет фонарей.

Джеймс медленно прошёлся по мрачному холлу дома, думая о том, что снег похож на проклятого стража. Он окружал Тромсё, нападая снегопадами ночью, поражая руки и ноги заплутавших путников, а иногда жалил и их глаза. Пусть даже в его случае слепота стала алиби, Джеймс всё равно ненавидел свою беспомощность.

Этот приступ он спровоцировал, когда наутро помчался искать пропавшую Кэсс. Неделю назад родители вернулись домой раньше времени и выставили Кассандру на улицу посреди ночи, и та, отправившись в сторону дороги, пропала. Полиции чета Эндрюс сказала, что Кассандра ушла сама. После оказалось, что её нашёл на дороге инспектор Ларсен. Он то и отвёз девушку в больницу, объявил сбившую её машину в розыск, а Джеймс успел обжечь глаза.

Отец об этом так и не узнал. Оле попросил Лукаша молчать и не выдавать, что Джеймс искал подругу, и инспектор с пониманием отнёсся к просьбе.

Дома было тихо. Родители остались с ночёвкой за городом, сестра ещё не вернулась, и именно этого сейчас хотел Джеймс. Он спокойно поел, послушал местные новости и поднялся к себе, когда услышал внизу тихий хлопок двери. Лора. Уж её-то Джеймс точно видеть не хотел.

Громкая музыка нарушала идеальную ночную тишину. Этим Джеймс давал понять, что лучше не тревожить его. И пока сестра понятливо избегала с ним встречи, Джеймс сел за школьные задания, чтобы наверстать программу, пропущенную из-за болезни. Он сделал музыку ещё громче, когда услышал навязчивый стук в дверь, и продолжил игнорировать его. Лору порой тянуло на душевные разговоры, но Джеймс быстро заглушал её порывы.

Стук превратился в грохот. Он повторялся ещё и ещё, пока Джеймс не встал и не открыл дверь.

— Что тебе надо? — грубо спросил он, раздражённо смотря на сестру.

Лора, уставшая после долгого учебного дня, смотрела на брата спокойно и выжидающе. Она явно намеревалась поговорить спокойно, без агрессии, но Джеймс не привык и не хотел сдерживать свои истинные чувства.

— Нам надо поговорить, — сказала она. — Пожалуйста.

— Я не хочу тебя ни слышать, ни видеть, — равнодушно ответил Джеймс, встав в дверях так, чтобы не пускать сестру в комнату. — Проваливай отсюда.

Он никогда не любил сестру, впрочем, как и она его. Общительная, милая, очаровательная и всеми любимая Лора никогда не понимала молчаливого и замкнутого брата. Как и он не понимал её. И если в детстве он ещё тянулся к сестре, желая подружиться или поиграть, то теперь от этих порывов не осталось и следа.

— Слушай... — Лора примирительно подняла руки. — Уже скоро мы заканчиваем школу, родители хотят, чтобы мы нашли общий язык...

— С тобой — никогда, — ответил Джеймс. — Давно ли ты захотела «найти со мной общий язык?» Я же твой главный позор! Убийца, утопивший мальчика-соседа! Не такой, как все, испорченный!

Лора поджала губы. Именно она одна из первых сообщила, что перед той трагедией на льду между мальчишками случилась ссора, и пусть случайно, но она и навлекла на Джеймса подозрения.

— Мы все знаем, что это несчастный случай, — примирительно сказала она.

— Своим дружкам ты говорила другое. И вообще... мне напомнить тебе, где Кассандра? Что именно ты позвонила родителям и сказала, что она осталась у меня с ночевкой?

Лора вздрогнула как от удара. Исчезновение Кэсс отразилось и на ней, но Джеймс был слишком зол и взвинчен, чтобы понять это. Лора винила себя во многом, понимала, что часто совершала ошибки, но при этом она никогда не желала никому зла.

— Джеймс... я не хотела... — прошептала она.

— Или ты сваливаешь, или я звоню отцу и рассказываю, что его ненаглядная Лора залетела от неудачника Олафа Йоргенсена.

После этих слов Лора моментально переменилась: она кинулась вперёд и с силой толкнула Джеймса в грудь. Тот перехватил её руки, выкрутил и оттолкнул от себя. Споткнувшись, Лора упала на пол, ударилась спиной о тумбу в коридоре, зло глянула на брата, вскочила на ноги и бросилась вниз.

Даже через потоки громкой музыки Джеймс услышал, как хлопнула входная дверь.

Перед тем, как выскочить на улицу, Лора успела схватить пальто. Запахнув его и направившись к дороге, она достала из кармана пачку сигарет. Девушка неспешно брела, куда глаза глядят, и курила, думая о том, что в чём-то Джеймс прав: именно она загубила Кэсс. И именно она не оправдала родительских надежд, влюбившись в Олафа и забеременев от него. Неудачница, ошибка, неправильная. Ругая себя, Лора впервые хотела умереть.

Машину она заметила слишком поздно. Поначалу Лора не придала значения тому, что позади неё слышится тихий и осторожный скрежет шин. В Тромсё всегда было тихо и спокойно, ждать беды от соседей и гостей не приходилось, так что поначалу Лора отмахивалась, снова погружаясь в свои мысли и думая о том, что сказал Джеймс.

По спине пробежал холодок, а снегопад, как назло, усилился. Лора ускорила шаг, и поняла, что машина тоже ускоряется. Теперь скрежет шин стал громче и противнее. Сорвавшись с места, девушка побежала. Ноги то и дело увязали в снегу, под которым был скользкий лёд, что замедляло бег. Сердце стучало как бешеное, и лишь один раз Лора обернулась, различив через снегопад в свете оставленных включенными фар полицейскую форму. Тёмный силуэт неумолимо приближался, а затем были удар и темнота.

Когда она открыла глаза, голову повело. Лора застонала от боли и приподнялась на локте. Она лежала на кровати в светлой комнате со старомодным интерьером. Цвета, от бежевого до ярко-красного, раздражили её, и девушка щурилась и стонала от боли. Дотронувшись до затылка, Лора нащупала влагу и взглянула на свои пальцы: на них остались алые разводы крови.


Что хуже всего: блузка на груди была порвана, джинсы и бельё валялись в стороне. Лору затрясло от осознания произошедшего, и она в ужасе сжалась. В голове пронеслось множество мыслей: от желания умереть на месте до того, что она это заслужила. Что если Кэсс точно так же поймали на дороге и привезли в такой же дом?..

Закусив руку и сдержав слёзы, Лора уговорила себя встать и на дрожащих ногах подойти к окну. Плакать и жалеть себя можно будет сколько угодно потом, а сейчас надо было спасаться. Добредя до окна, Лора упёрлась руками в подоконник и увидела знакомый пейзаж.

— О Боже...

Бросившись к своим вещам, Лора дрожащими руками начала выворачивать карманы, надеясь, что телефон остался при ней. Конечно же, его не оказалось, но зато на столике стоял старенький стационарный аппарат. Откинув волосы с лица, Лора глянула на него и решила рискнуть. Подняв трубку и услышав длинный гудок, она дрожащими руками набрала знакомый номер.

— Возьми... — умоляла она. — Возьми...

Джеймс лежал на кровати и смотрел в потолок. В свете фонаря за окном на землю падали снежинки, и их тени забавным круговоротом отражались на потолке. На столе лежала папка с названием «Исладен», Джеймс только закончил последние записи своего дистанционного расследования. Он снова думал о Кэсс, когда раздался звонок. Джеймс подскочил и бросился к телефону, надеясь, что это она, Кэсс, звонит ему, но услышал тихое и сбивчивое:

— Меня похитили! Джеймс, я в доме нашего деда, на втором этаже, и тут кто-то есть! Не звони в полицию, похититель — полицейский!

— Спрячься, — кратко ответил Джеймс, задрожав от волнения и шока, сбросил звонок и тут же набрал номер Олафа, школьного друга и любовника Лоры. — Лора в беде, хватай машину и быстро ко мне, жду на улице.

Олаф был парнем понятливым. Ни лишних вопросов, ни претензий за поздний звонок. Краткое «да» и короткие гудки. Джеймс никогда не любил Лору, но не мог её бросить. Долг? Ответственность? Чёрт его знает, просто не мог. Руки затряслись от всего сразу: от перепуганного голоса Лоры, от того, что именно она сказала, и от того, что держали её не где-то, а в старом доме их деда, да ещё и то, что к этому была причастна полиция.

Лора положила трубку и спешно натянула джинсы. Приоткрыв дверь, она выглянула в тёмный коридор и поспешила к соседней комнате, вспоминая, что и где тут находится. Она уже мысленно проложила возможный маршрут побега, но в этот самый момент скрипнула лестница, и послышался звук шагов. Лора затаила дыхание и бросилась к шкафу.

Джеймс накинул куртку и выбежал на улицу, прихватив с собой лишь нож. Было уже темно, но всё же он щурился от любого отсвета. Плана в голове не было, и Джеймс ставил только на то, что прекрасно знает этот дом, так же, как и Лора. Можно было бы позвонить Оле, но он всегда отключал телефон на ночь, а для Лоры каждая минута была на счету.

Олаф подъехал на отцовской машине спустя семь минут. Целая вечность для Лоры, но достаточно быстро для Тромсё в такую непогоду.

— Что случилось? — спросил Олаф, когда Джеймс сел на переднее сидение.

— Езжай к дому, где мы играли в детстве, к тому, на отшибе, — распорядился Джеймс и продолжил, когда Олаф тронулся и набрал скорость. — Мы поссорились, она убежала. Позвонила перепуганным голосом, сказала, что её похитили...

— Так надо в полицию!

— Нет! Лора сказала, что один из похитителей полицейский, что она в доме деда, и кроме неё там есть кто-то ещё. Сделаем так: я пойду за ней. Я знаю этот дом, я часто играл там в детстве. Найду Лору, и мы свалим. Если через пятнадцать минут не вернусь, езжай к Ларсену. Не уверен, что он не при делах... но хочу верить. Остановишься у леса, фары не включай, чтобы тебя не увидели и не услышали.

— Я хочу ей помочь! — рявкнул Олаф.

— Не спорь! Кто-то должен подстраховать.

Спустя годы Джеймс назвал это юношеским максимализмом. Я решу всё сам, я разберусь, не нужна мне помощь. Спустя годы он понял, что поступил бы иначе, а возможно, нет. Ведь для Лоры каждая минута в этом доме была прожита в долг. Когда миновали трассу и свернули, Джеймс заметил вдалеке свечение. «Невероятно...», — прошептал он, зная, что бизнесмен, купивший дом у деда, никогда не появлялся в Тромсё и никому его не сдавал. Не сдавал до этого дня.

Олаф остановился у леса, неподалёку от замёрзшего озера, и Джеймс вышел из машины, направившись в сторону дома, где не были подсвечены окна. Кем бы ни был похититель, он явно ощущал себя в этом доме уверенно. На втором этаже всегда не до конца закрывалось окно. Зная это, Джеймс уверенно наступил на карниз, ухватился на сливную трубу и подтянулся. Подцепить окно не составило труда, и он бесшумно влез в комнату, которая когда-то была гостевой спальней. Пройдя к двери, он прислушался и осторожно открыл дверь, погружаясь в пугающую темноту коридора.

Джеймс вышел, прикрыл за собой дверь и пошёл вперёд, надеясь, что Лора ещё где-то тут. В доме было тихо, как и всегда. Ни шагов, ни постукивания воды в кране, ни скрипа половиц. Казалось, что тут и вовсе никого нет, но Джеймс сам своими глазами видел свет в окнах. Темнота сгущалась, обступала и окружала его, и он ощутил невероятный, пробирающий даже под тёплой одеждой холод — с отоплением в доме всегда были проблемы. Впереди было окно, слабый источник света, на который шёл Джеймс, но внезапно его что-то заслонило. Огромный силуэт возник из ниоткуда и замер, словно почуяв нежданного гостя. Ощутив ужас, Джеймс вжался в стену за выступом, имитирующим колонну, и затаил дыхание, надеясь, что в темноте его не заметят. Сердце бешено стучало в груди, а руки и ноги тряслись, особенно когда силуэт всё же пришёл в движение. Человек, пошатываясь, прошёл мимо, и Эндрюс уловил неслабый запах алкоголя.

Когда тот скрылся на лестнице, Джеймс вышел из укрытия и поспешил в сторону, откуда пришёл человек. Слабый источник света теперь подсвечивал дорогу и оказался комнатой с приоткрытой дверью в конце коридора. Джеймс поспешил туда.

Открыв дверь, в свете настольной лампы он увидел Лору. На груди и руках девушки из-под приспущенной блузки виднелось множество ножевых порезов и ожогов. На её щеках блестела влага, под глазом расцветал синяк. Завидев брата, Лора оживилась и дёрнулась, но её сдержал ошейник с поводком, прицепленный к батарее. Девушка зажала себе рот рукой, чтобы не закричать.

Джеймс прикрыл дверь и молча поспешил к сестре. Достав нож, он выверенным движением разрезал поводок, освободил руки Лоры и помог ей встать. Девушка вцепилась в его плечо, и Джеймс приложил палец к губам, умоляя её не шуметь. Им надо было тихо и быстро вернуться обратно, а там — в машину и домой. Щёлкнув выключателем, Джеймс погрузил комнату в темноту, чтобы их не было видно в коридоре, и потянул Лору за собой.

Внезапно в полнейшей темноте скрипнул пол. Джеймс был уверен, что ни он, ни Лора ещё не сделали и шага. Он замер, а Лора, прильнув к нему, затряслась сильнее прежнего. Всё случилось внезапно: громкий быстрый топот, удар, и Джеймс упал, оттолкнув Лору.

— Беги! — закричал он, сделав напавшему подсечку. — Беги быстрее!

Лора наощупь бросилась по тёмному коридору. Она миновала поворот, даже не вспомнив о неработающем окне на втором этаже, и сбежала по лестнице вниз. Сердце стучало так, что эхом отдавало в ушах, и девушка с силой врезалась во входную дверь, до боли вышибая плечо. Взвыв, она снова толкнула дверь, повертела ручку, но та не поддалась. Вспомнив о запасном выходе в подвале, Лора бросилась туда.

Лора не боялась темноты и холода подвала после того, что с ней случилось. Она быстро на дрожащих ногах спустилась во мрак, наощупь дошла до первой двери, открыла её и щёлкнула выключателем на стене. Увидев путь к запасному выходу, она даже улыбнулась и сделала шаг, когда на неё набросились, хватая холодными и сильными руками.

Лора закричала так, как не кричала никогда. Она с силой оттолкнула напавшего и отскочила, видя, что это девушка. Дрожащая, исхудавшая, грязная, перемазанная кровью и замерзшая девочка из её школы. Пропавшая Инге. А рядом с ней сидела на коврике на полу Мэри. И обе на поводках с кляпами в зубах. Девушки взвыли, заметались, умоляя не бросать их, и на глаза Лоры подступили слёзы. Она покачала головой, словно извиняясь, сделала шаг в сторону и задела стол. Только сейчас Лора заметила камеру и флешки с именами. Подхватив одну, она бросилась к выходу, игнорируя отчаянный вой пленниц.

Простите. Но в такой ситуации своя жизнь была дороже.

А Джеймс тем временем отбивался от напавшего на него верзилы. Тот душил его, два раза ударил в челюсть, отчего сознание повело, а потом наклонился, обдав юношу перегаром.

— Ты дал ей сбежать, — пьяно произнёс он. — Значит, придётся её заменить.

Сильная рука дёрнула ремень на брюках Джеймса, и тот ощутил парализующий ужас. Заметавшись, не давая себе отчёта, он начал отбиваться и дрожащей рукой, выцепив нож из кармана куртки, когда напавший уже расстегнул его ширинку, Джеймс с криком решительно вогнал лезвие верзиле в плечо.

Тот вскинулся и взвыл, а Джеймс тут же пихнул его ногой в живот, вырываясь и бегом спеша к двери. Он молниеносно миновал коридор, юркнул в нужную комнату, подбежал к окну и схватился за сливную трубу, прыгая в снег.

Джеймс почти сразу вскочил на ноги, смахнул снег и понял, что за ним никто не гонится. И только когда услышал щелчок замка входной двери, он побежал, понимая, что разъярённый верзила не поленился спуститься вниз и выйти через парадный вход. Впереди был лёд, озеро, и перед глазами Джеймса встала до боли знакомая картинка: маленький мальчик проваливается под лёд, кричит, машет руками, сбивает их об острые края проруби, плачет, зовёт, зовёт, зовёт и уходит под воду. Недолго думая, Джеймс бросился туда.

Он со всех ног бежал ко льду, пытаясь понять, где он будет тоньше. Джеймс был так напуган, что не особо волновался за риск погибнуть самому; единственной мыслью было желание утопить преследователя.

Джеймс ступил на лёд, побежал и поскользнулся. Сумев устоять на ногах, он побежал снова и услышал тихий треск: вот оно. Отбежав дальше, Джеймс развернулся и увидел, что человек за его спиной уже не бежит, но идёт за ним. Джеймс упал и схватился за ногу, изобразив растяжение.

— Бежать некуда! — крикнул преследователь. — Её я тоже поймаю!

— Сначала поймай меня! — крикнул Джеймс и отполз, демонстрируя, что не может встать. — Тебя посадят! Похититель! Импотент!

— Значит, придётся убить тебя прямо тут, — ответил тот и показал нож, тот самый, который Джеймс вогнал ему в плечо.

Джеймс напряжённо замер, смотря, как верзила приближается. Он наступил в то самое место, где до этого раздался треск, но ничего не произошло. Джеймс ошарашенно выдохнул и подумывал уже встать и побежать дальше, как внезапно раздался более громкий треск и изумлённый вскрик.

Верзила моментально ушёл под лёд. Он всего пару раз зацепился за кромку, но тут же пропал, либо по неловкости, либо из-за тяжёлой моментально промокшей одежды. Плеск прекратился, и наступила тишина.

Джеймс всё ещё тяжело дышал, вспоминая, как утонул его друг и сосед. Точно так же, только сопротивлялся он гораздо дольше.

Сам Джеймс возвращался по льду аккуратно и осторожно. Ступив в снег, он поспешил к машине, где Олаф и Лора радостно обнимались. Отсюда им должно было быть видно всё, что случилось на льду.

— Пошли в дом! — крикнул Джеймс. — Возможно там ещё кто-то есть…

— Никого там нет, — ответила Лора. — Джеймс, я бежала через подвал, а до этого обшарила дом. Там нет никого.

— Но там могут быть зацепки! Вдруг этот же урод сбил Кассандру!

— Да, давай дождёмся, пока вернётся второй урод! Похитил меня не этот человек, а другой, в полицейской форме.

— Отлично, значит идём к Лукашу...

— Нет! — закричала Лора. — Джеймс, не тупи! Они двое видели моё лицо! Как думаешь, сколько у них тут могло быть дружков? Помоги мне исчезнуть, или они убьют меня!

— В смысле? — нахмурился Джеймс.

— Я должна… — выдохнула Лора, — умереть.

По настоянию Олафа они сели в машину и уехали, но благополучно продолжили спор. Лора истерично доказывала, что похититель должен был узнать её, что он мог назвать её имя своим сообщникам, и она так и так не жилец. Она просила Джеймса помочь ей исчезнуть, чтобы не искали родители, чтобы они с Олафом могли зажить где-то далеко.

— Ты же не хочешь, чтобы всем стало известно, что ты утопил человека? —внезапно добавила она. — Могут не так понять.

Джеймс с трудом удержался от того, чтобы не придушить её. Он только что чуть сам не стал жертвой насильника, он бил человека и всё ради спасения Лоры, а она начала шантажировать его?..

— Хорошо! — раздражённо крикнул Джеймс и поднял руки, показывая, что сдаётся. — Есть у меня мысль. Слышали о женщине из долины Исладен? О той, которую сожгли, и чью личность до сих пор не установили. Скопируем преступление. Надо найти труп, погода лютая, точно кто-то из бродяг снова помер. Привезём его в какое-то место, выбьем все зубы, чтобы по ним ничего не установили, а сделать это можно молотком и большой строительной пилкой. Главное сразу сильно бить. Затем надо будет тщательно сжечь тело и подбросить вещь Лоры, например, кольцо. Для верности можно пустить трупу пулю в голову, у отца Олафа есть пистолет, который потом выбросим в реку. Когда труп найдут — примут его за тебя. Ты за это время вали отсюда, а Олаф потом следом.

Олаф не проронил ни слова, обалдевший от того, как просто Джеймс рассказывал о трупе, зубах и всём остальном. Его руки задрожали, он не собирался прикасаться к трупу, тем более вытворять с ним подобное, а вот Лора, напротив, выдохнула: она всегда подозревала, что её брат чокнутый, но сейчас это было очень кстати. Её глаза в этот самый момент были ещё чернее, чем у Джеймса.

Лору привезли домой, чтобы она могла собрать часть вещей, ровно столько, чтобы родители не заметили пропажи. На прощание с домом у неё было лишь несколько минут, и она провела пальцами по стене, к которой были приколоты её детские рисунки. Выхода не было: отец никогда не простил бы ей беременности, да и преследователи могли вернуться. Лора думала о тех девушках в подвале, но при мысли, что она сама окажется там, её бросало в дрожь. А она непременно оказалась бы, если бы вернулась в дом сама, чтобы освободить их, или чтобы сообщить в полицию. Шок был таким сильным, что она не чувствовала боли ни от порезов, ни от ударов, адреналин в крови мешал рассуждать здраво. Взяв накопленные немногочисленные сбережения, Лора вернулась в машину.

Олаф отвёз её к дальней стоянке, минуя камеры наблюдения. Дальше она пошла сама, чтобы найти неместного водителя, который подвёз бы её до Бергена и сам бы ни за что не вернулся в Тромсё, а там автобусом до любого другого города, где можно найти хостел, аптеку и магазины.

Джеймс и Олаф довольно быстро нашли труп: молодая бездомная замёрзла неподалёку от стоянки, видимо, её прогнали из придорожного кафе. Погрузив труп в машину, они отправились в горы. Пока выбивали и рвали зубы, Олафа два раза вырвало. Он кричал, впадал в истерику, а Джеймс ругался на него, они ссорились, но торопились. Стрелять в голову трупу пришлось самому Джеймсу, поливать бензином и поджигать тело тоже. Только кольцо бросил Олаф, давясь нервными слезами и всхлипами.

По пути назад они выбросили на реке в прорубь пистолет и вернулись по домам. Время было предрассветное, и Джеймс рухнул спать, даже не позаботившись о следах побоев на лице.

Предстояло свыкнуться с мыслью, что Лора мертва.

Утром вернулись родители, и о синяках на лице Джеймс соврал, что подрался. Вечером не вернулась Лора. Родители заволновались, была собрана поисковая группа. Инспектор Ларсен установил, что девушка в тот день не приходила в школу. Джеймс, поняв, что все смотрят на него с подозрением, признался Лукашу Ларсену, что ночью они с сестрой поссорились, и та убежала из дома. Лукаш отнёсся с пониманием и поблагодарил за правду, а Оле пришлось прятать племянника у себя, так как Джек порывался броситься на него с дракой.

— Это твоя вина! — кричал он, когда Оле не пускал его в дом. — Твоя! Ублюдок!

Когда Джеймс пересекался с Олафом, они только переглядывались.

Спустя пять суток силами Лукаша Ларсена нашли тело в пещере.

Вскоре было найдено и тело Ананда Ёнссона, утонувшего в озере.

Его приятели: Петтер Берг, Оле Нильсен и полицейский Эрик Найне были напуганы. Выходило, что в ту ночь, когда Эрик похитил четвёртую девушку, ей оказалась Лора Эндрюс. Оле кричал и злился, но теперь говорить об этом было поздно, потому что Лора была убита и сожжена, хотя никого из них кроме Ананда дома не было. Он бы этого делать не стал, да и сам внезапно оказался мёртв. Друзья быстро сообразили, что в доме был кто-то третий, а значит, от пленниц надо было спешно избавляться. Ещё больший ужас они испытали, когда поняли, что пропала одна из флешек.

А Лора уже была на пути в Данию. Она обработала свои раны, сменила стрижку, одежду, старательно миновала проверочные пункты. В одном из отелей она смогла посмотреть видео с флешки. Слёзы текли по щекам, но Лора всё же выключила её, желая перечеркнуть прошлое.

В Дании она стала свидетелем взрыва. Воспользовавшись суматохой, она прикинулась жертвой, потерявшей память от удара, и в больнице познакомилась с будущим мужем. Ведь Олаф так и не вышел на связь.

Лора была в сомнениях, в жизни Джеймса творился настоящий ад, а для Лукаша Ларсена всё только начиналось.

Инспектор даже не предполагал, к чему всё это приведёт.

17. Десять лет назад, часть 2, воспоминания Лукаша

Лукаш Ларсен многое видел в своей жизни. Он расследовал дела о похищениях, убийствах, исчезновениях людей, его приглашали консультантом в другие города, но для жизни он всегда выбирал маленький и уютный снежный Тромсё, куда порой выбирались его сын и внук. Лукаш знал тут каждого, дружил с шаманами и успокаивал горожан во время забастовок и простоя фабрики. Кто бы мог подумать, что рано или поздно даже на такой городок обрушится беда.

Первой пропала Кассандра, девушка, которая встречалась с Джеймсом Эндрюсом. Когда пропали ещё две школьницы и воспитанницы приюта, Инге Лайне и Мэри Ярвинен, Лукаш начал патрулировать дороги. Кассандра без сознания, избитая и измученная лежала на обочине, уже припорошённая утренним снегом. Исчезновения ещё двух девочек говорило о серии преступлений, и Ларсен, доставив девушку в больницу, попросил оказать ей первую помощь, а затем перевезти в Осло и не распространять информацию о том, что она жива. Если от девушки пытались избавиться, то её надо было спрятать.

Исчезновение Лоры Эндрюс стало очередным ударом. Инспектор Ларсен понимал, что время есть. Он искал каждый день, собирал группы, патрулировал дороги, но в итоге нашёл обгоревший труп. Зубы были удалены, одежда сожжена, но лежавшее рядом колечко принадлежало Лоре. Как же так? Именно таким вопросом задавался инспектор Ларсен, отказываясь верить, что после Кассандры маньяк решил действовать наверняка. И преступник больше не допускал ошибок. Только одно не давало Лукашу покоя: преступление один в один напоминало старую находку в долине Исладен.

На следующее же утро, вновь патрулируя дорогу, Лукаш увидел бредущую по трассе Инге. Только добиться от девушки ответов было невозможно: она потеряла рассудок.

Панику поднимать никто не хотел. В газетах писали, что Инге и Мэри сами сбежали из приюта, и Инге переохладилась на ночном морозе или стала жертвой местных хулиганов. Убийство Лоры Эндрюс отличалось тем, что тело нашли, а значит её исчезновение никак не было связано с другими. Кто-то указывал в сторону Олафа Йоргенсена, говоря, что он увивался за Лорой. Когда и он пропал, Лукаш решился на обыск в его доме. Получив разрешение, Ларсен в итоге нашёл в комнате Олафа окровавленную куртку Лоры, тогда же выяснилось, что пистолет отца Олафа пропал. Предположительно, из него и был сделан выстрел в голову Лоры. Исчезновение юноши свалили на его трусливый побег.

Лукаш тогда сделал вид, что согласился. А что? Кассандра была оторвой, мало ли, куда рванула. Инге и Мэри за ней, но не рассчитали сил. А Лора стала жертвой ревнивого мальчишки. Ларсен со всем согласился, но лишь на словах. Каждый день он приходил в приют к Инге, часами сидел рядом, а потом пытался говорить с ней. Однажды Инге откликнулась. Она начала говорить. Девушка постоянно рисовала дом, одну и ту же комнату, и Лукаш осторожными расспросами пришёл к тому, что именно там держали девушек «плохие люди».

В Осло тем временем пришла в себя Кассандра. Она рассказала Лукашу, спасшему ей жизнь, что видела полицейскую форму, и похитителей было несколько. Девушка была безумно напугана, и её мать решила сменить фамилию и остаться в Осло. А Лукаш только утвердился в догадках: всё не так просто и рассказывать о своём расследовании нельзя, раз один из маньяков вероятно из полиции.

Лукаш искал дом, который упорно рисовала Инге. Подошло всего три, но лишь один окутывала ещё одна мрачная тайна. В ночь исчезновения Лоры в озере неподалёку от этого дома утонул предприниматель Ананд Ённсон. Дом у семьи Эндрюс перекупил некий Петтер Берг, друг Ананда. Всё эти совпадения казались вовсе не совпадениями, и Лукаш решился на преступление.

Ночью, после двух суток наблюдения, он тайно проник в пустующий дом.

Чисто интуитивно он начал с подвала, и страшная находка поразила даже виды видавшего инспектора. Во второй комнате подвала были хладнокровно и небрежно оставлены следы содержания людей: наручники на трубе, разводы крови, миски, коврики, стойка для камеры и вычерченная на стене надпись:

«Помогите».

А в стареньком холодильнике Лукаш нашёл то, что осталось от Олафа Йоргенсена. Замороженный расчленённый труп с навеки обезумевшим мёртвым взглядом, впивающимся в каждого, кто открыл бы дверцу.

После такого Лукаш был уверен, что уже никогда не сможет спать спокойно. Где угодно могло случиться такое, но только не тут, не в тихом маленьком Тромсё. Оглашать свои находки Ларсен не спешил. Продолжая ходить к Инге, он добился от неё, что она видела Лору в том подвале. Лора не помогла пленницам и сбежала. Но как Лора могла стать заложницей в доме, некогда принадлежавшем её же деду?.. Возможно, она что-то знала?

Лукаш отправился к Эндрюсам и попросил разрешение посмотреть личные вещи Лоры. Меррит была согласна на всё, лишь бы помочь расследованию, и пустила Ларсена в комнату дочери. Там инспектор нашёл папку с надписью: «Исладен», что только подтвердило его подозрения. Лора разыграла свою смерть, повторив события, случившиеся в долине Исладен. И она же утопила Ананда, после истории с Джеймсом и соседским мальчишкой, зная, как опасен лёд. Продолжая поиски, он нашёл и стихи, написанные той же рукой, что и очерк о женщине из Исладен.

Среди белого, белого снега...

Прощаясь с Меритт, едва державшейся на ногах из-за горя и слёз, Лукаш с сожалением искренне произнёс:

— Лора писала прекрасные стихи.

— Что? — женщина вытерла слёзы и покачала головой. — Лора никогда не писала стихи. Это Джеймс.

Джеймс. Выходило, что Джеймс подбросил папку «Исладен» в комнату Лоры, когда запахло жареным, и внимание инспектора сконцентрировалось на их семье. Лукаш ничего не сказал Меритт и скрыл своё разочарование: он был лучшего мнения о мальчишке, к которому относился как к родственнику.

В тот же день Лукаш Ларсен решил встретить Джеймса из школы. Тот теперь был мрачнее тучи. Ещё бы: мало того, что погибла сестра, так родной отец винил в этом только его. Теперь за молодым Джеймсом прочно закрепилась плохая репутация, и Лукаш уже не считал это цепочкой несчастных случаев.

— Привет, дружок! — крикнул он, когда Джеймс заметил его. — Есть разговор. Садись, Джим.

Джеймс рассеянно глянул на него, кивнул и сел. На его лице отразилось странное выражение, похожее на обречённость, но он не спорил с Ларсеном, доверяя ему больше, чем членам своей семьи. Лукаш всегда был добр к нему, научил рыбачить, брал к фьордам, водил в горы. Между ними сложилась тёплая дружба за последние годы, и Джеймс всегда был откровенен с инспектором.

— Ну, рассказывай, — скомандовал Ларсен, когда Джеймс, бледный, как снег, сел к нему в машину. Лукаш бросил ему папку «Исладен», лист со стихами и закурил, унимая нервное состояние. — Не ври, что не твоё. Мать сказала, ты стихи пишешь. А значит и папка твоя. Теперь вопрос: ты убил Лору и повторил преступление, случившееся в долине, или там всё же была не Лора?

Джеймс молчал. Его руки дрожали, всё тело сковало плохо скрываемое напряжение.

— Просто я испугался, что подумают на меня и... — залепетал он.

— Неправильный ответ! — рявкнул Лукаш. — Хватит мямлить! Выкладывай чётко и конкретно, иначе едем в участок.

Как ни странно, но Джеймс успокоился и всё рассказал. Спокойно, неспешно и даже не сбивчиво. Оказалось, что он устал хранить в себе события той ужасной ночи. Об исчезновении Олафа он ничего не знал и наивно полагал, что тот уже сбежал вслед за Лорой. Лукаш понял его страхи, понял перепуганного шокированного подростка, оказавшегося в очень сложной ситуации, но это не отменяло того, что его молчание привело к новым смертям. Олафа, Инге и Мэри можно было спасти.

— Ты испугался крысы в полиции, но не испугался перетаскивать труп и выбивать ему зубы? — уточнил Ларсен, постукивая пальцами по рулю.

— А чего его бояться? — тихо спросил мальчик. — Труп уже никому навредить не может. Это просто... труп.

Лукаш выдохнул и прикрыл глаза, не понимая, как просмотрел, что из мальчика Эндрюса вырос такой холодный и невозмутимый юноша.

— Что же вы натворили, — прошептал он и повернул голову, смотря на Джеймса. — Отвечать придётся, Джим.

— Я знаю, — спокойно ответил тот, смотря на инспектора. —Но сначала ты найдёшь их? Тех людей.

— Найду. Найду, парень, не сомневайся.

Крысу в полиции Лукаш так и не нашёл, а потому молчал. Он отправился по следам Лоры. Блондинку Эмму Микелль, супругу доктора Мариуса, в которой теперь с трудом узнавалась темноволосая девочка Эндрюс, он нашёл спустя три долгих месяца. Лора открыла дверь своего нового дома, увидела знакомого инспектора, и улыбка тут же сошла с её лица. Лора выронила книгу о детях из рук и испуганно отшатнулась.

— Я не причиню вреда, — устало сказал Ларсен, пристально смотря на неё. — Я пришёл помочь и закончить всё это.

Лора впустила инспектора в дом, говоря, что у них есть время до возвращения её мужа. Сквозь слёзы девушка рассказала о том, как Джеймс спас её, как она бросила девочек в подвале и как посмотрела флешку.

— Они издевались над девочками, — убитым голосом сказала Лора. — И я там увидела его лицо на записи. Наш дядя Оле. Как я могла вернуться, когда даже человек, которого я знала столько лет, оказался монстром? А я беременна! От Олафа, понимаете? Но Олаф так и не приехал, а я...

— Он мёртв, — сказал Лукаш, ощущая чудовищную усталость. Лора преспокойно жила тут, пока в Тромсё гибли её друзья. — Я сам видел тело. И если ты хочешь искупить вину перед девочками Инге и Мэри, то дашь показания.

Лукаш забрал украденную Лорой флешку с собой, чтобы довести дело до конца. В Осло он навестил Кассандру, всё ей рассказал и отправился в Тромсё.

Самолёт прилетел поздно. По дороге из аэропорта Лукаш сразу заметил слежку, но виду не подал. Эту партию он явно проиграл. Партию, но не войну. Выйдя из такси, Ларсен вошёл в дом и первым делом поспешил на второй этаж, где спрятал флешку в ложную розетку. Если получится выжить, то достанет её сам, а вот если нет — придётся понадеяться, что внук рано или поздно вернётся домой.

Оле не заставил себя ждать. У него были ключи от дома, потому что именно Эндрюсы следили за домом инспектора во время отсутствия Лукаша. По-соседски. Оле выглядел мрачно решительно, когда Лукаш спустился по лестнице к нему, и при этом был вооружён. Он бросил Лукашу бутылку с водой и приказал выпить содержимое.

— И что там? — равнодушно спросил Лукаш, поигрывая бутылкой в руке и примиряясь с такой участью. — Яд? Наркотик?

— Не волнуйся, не найдут ничего в крови. Решат, что ты скопытился от сердечного приступа, — холодно ответил Оле и качнул пистолетом. — Ты оказался слишком настойчивым, Лукаш. Мы просто ошиблись, понимаешь? Ошиблись! А ты устроил настоящую охоту.

— Ошиблись, убив четырёх девочек? — усмехнулся Лукаш. — А Олафа? Тоже ты убил?

— Джек, — ответил Оле. — Я убедил безутешного отца, что только Олаф мог убить его дочурку. Джек сделал всё сам. И тело по моему совету спрятал в старом доме. Когда его найдут, решат, что и в подвале орудовал он. Мы там всё оставили: и наручники, и штатив.

Лукаш усмехнулся и покачал головой. Он понимал, что в драке проиграет молодому и крепкому Оле, к тому же, тот был вооружен. А за ним, за Лукашем, были живые Кассандра и Инге. Надо было защитить их любой ценой, даже ценой своей жизни. Лукаш понимал, что если его не станет, трусливый Оле больше никого и ничего искать не будет. Разве что флешку, но он её не найдёт. Оставалось верить, что Лора всё же вернётся в Тромсё и всё расскажет. Или что его внук, Матс, рано или поздно найдёт флешку.

С этими мыслями Лукаш сделал глоток приготовленной для него отравы. Он думал, что прожил достойную, хорошую жизнь, а это дело ещё не законченно. Он собрал всё и рано или поздно кто-нибудь доиграет партию за него. Он думал об этом, ни о чём не сожалея, когда начал терять сознание. Он упал и был жив ещё примерно полчаса. После этого сердце инспектора остановилось.

Произошедшее приняли за несчастный случай от переутомления. Только Кассандра, оплакивающая инспектора, знала, что убило Лукаша.

Джеймс уехал учиться в Лондон, где и познакомился с пройдохой адвокатом-интриганом Арве Фолком. Спустя десять лет Лора пригласила брата к себе, познакомиться с племянником. Под гнётом вины она рассказала о девочках, которых бросила в подвале, о визите Лукаша, и о том, что Олаф мёртв. Она не назвала имя Оле, потому что Джеймс начал кричать, оскорблённый таким обманом, и ушёл, хлопнув дверью. Он возвращался домой, и Лора решила последовать за ним, чтобы хоть раз в жизни поступить правильно. Пусть даже спустя десять лет, но она должна была всё рассказать.


Это стало началом её конца.

***

— Ты хоть понимаешь, что если бы ты не дал Лоре сбежать, все были бы живы? — спросил Матс, поняв, как всё было на самом деле. Они всё ещё сидели в здании вокзала, уже объявили посадку. Сжав руки в кулаки, Матс старался смотреть в сторону, чтобы не сорваться и не избить Джеймса за всю эту ложь. — Твой отец не убил бы Олафа и Андеша. Инге осталась бы жива, Кассандре не пришлось бы скрываться. Сколько... вы всего совершили с Лорой, Джеймс. А тот мальчик на льду? Он хоть сам утонул или?..

Джеймс промолчал. Он снова глянул на часы, после чего усмехнулся. Кажется, он уже смирился со своей судьбой.

— Ты уже позвонил Карлу? — равнодушно спросил он. — Чтобы он задержал меня.

— Нет.

— Почему же? Никакого ареста? Просто убьёшь меня и дело с концом? Хотя, я же ничего не сделал. Просто знал о том, что Лора жива, но это не преступление.

— Покупай два билета до Осло, — решительно сказал Матс и встал. — Время ещё есть.

— А потом?

— А потом в Прагу. Ты поедешь со мной.

— О, будешь присматривать за опасным преступником? — весело спросил Джеймс и даже засмеялся.

— Буду. И пристрелю, если попытаешься исчезнуть. — Матс достал из кармана пачку сигарет. — Потом решу, как с тобой быть.

Рано или поздно Карл Юхансен тоже всё понял бы. И вряд ли бы он оставил Джеймса на свободе после того, как последствия его действий привели к стольким трагедиям.

Матс ощущал себя разбитым и опустошённым. Ненастоящей оказалась не только дружба с Джеймсом, но и он сам. Тромсё вселил в полковника надежду и снова отобрал всё, как и жизни невинных людей.

Ларсен устал смотреть на снег за окном покачивающегося поезда и задремал. Проснулся, только когда поезд остановился на очередной стоянке. За окном стемнело, а Джеймса рядом с ним уже не было.

Полковник выдохнул. Бежать за Эндрюсом он не собирался. Хватит. Если Джеймсу привычнее всю свою жизнь бегать, то пусть будет так.

— Не знаю, что ты любишь, — сказал Джеймс, появляясь в дверях купе и плюхаясь рядом с Ларсеном на сидение. Он протянул полковнику магазинный бутерброд и кофе. — Но я съел такие же, они вполне съедобны. Чего смотришь так? Думал, что я решил сбежать быстренько, пока ты спишь?

— Именно так я и подумал, — ответил Ларсен, взяв кофе и бутерброд.

— Хочешь, я расскажу тебе о том мальчике на льду? — внезапно спросил Джеймс. — Его звали Гек.

— Нет, Джеймс, не хочу. Больше не хочу.

Становилось холоднее. Только сейчас Матс понял, что эти слова Джеймса можно было сравнить с прощальным поцелуем любимой женщины, колючей снежинкой оставленным на щеке. В них не было доверия и тепла, не было пути обратно, только сожаление и нежная горечь обречённости.

Именно поэтому, ещё лёжа в больнице, Джеймс смотрел на бывшего друга по-другому. Во взгляде был холод, что-то чужое, стена, возведённая для самого себя. После всех событий пришло время принимать решение, и Джеймс его принял. Он разорвал эту дружбу, стёр, как ледяной узор на стекле машины ладошкой стирают мальчишки, и снова пустился в бега, надеясь, что снег скроет его следы. Это было назло самому себе, наперекор, потому что так надо. Только любой снег рано или поздно растает, обнажая следы былых преступлений.

А пока что поезд тронулся, увозя их в Осло.