Не забирай его, Стид

Стид. Стид. Стид. Послушай. Я хочу поговорить с тобой.

Стид. Стид. Стид. Пожалуйста, прошу тебя… Не забирай его. Не забирай моего парня. Моего большого черного парня. Черного с головы до ног, от бороды до кончиков сапог.
Это глупо, я знаю. Это унизительно. Я тебя ненавижу, Стид, и все-таки — стою перед тобой на коленях. Мне больно, черт возьми. Это не острая боль от сабельной раны, не привычное нудное нытье старых шрамов накануне дождя. Все намного хуже. У меня сердце разрывается.
У меня все внутренности переворачиваются, Стид, как будто в моем животе орудует своими шупальцами Кракен.
Так происходит каждый раз, Стид, когда ты подходишь к нему, подходишь этой своей блядской походочкой, улыбаешься своими губами, похожими на лепестки розы, встряхиваешь своими проклятыми локончиками цвета свечного пламени — и он смотрит на тебя щенячьими глазами и улыбается, как дурак. Мой парень. Мой Эдвард Черная Борода, гроза, легенда. Бог морей, чье имя вызывает озноб, и поэтому его произносят шепотом. Английские капитаны мочат свои панталоны, едва завидев вдали края парусов «Мести». Испанцы улепетывают, как зайцы. Голландцы давятся селедкой с пюре. 
По крайней мере, так было до недавнего времени. До той поры, пока мой парень не встретил тебя, Стид Боннет. Проклятый пират-джентльмен. Недоразумение в шелковой рубашке и розовом пидовском халатике.
Стид. Стид. Стид. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Не забирай его у меня. Перестань соблазнять моего Эдварда одним своим видом. Не хлопай невинно ресницами цвета золотистой ржи, ты отлично понимаешь, что делаешь. Ты видишь, ты чувствуешь, что с ним происходит, когда ты приближаешься. Блядь, Стид, да он дышать не может, и у него встает так, что и слепой заметит.
А тебе и горя мало. Одно слово- джентльмен…
Стид, я ненавижу тебя, Стид. Но не могу не признать: ты прекрасен. Ты прекрасен, Стид Боннет. От тебя пахнет цветами и весенним дождем, а от меня — дегтем и порохом. Твои руки такие белые, нежные, с тонкими запястьями и длинными пальцами, такими только на клавесине блямкать да струны гитары перебирать, а мои руки узловатые, в мозолях, жесткие. Раньше Эду нравилось… да, нравилось, когда я его касаюсь, но он никогда больше не изольется в мои ладони. Теперь всему конец. Потому что у него есть ты, Стид, твои золотые волосы и твоя улыбка, как дыхание весны…
Мой парень только о тебе и думает. Он шепчет во сне твое гребаное имя. Пиздец, он из-за тебя даже плачет! Черная Борода роняет слезы из-за чудика в кружевных панталонах! Поистине, мир перевернулся. Солнце всходит на Западе. Реки текут вспять. Черное становится белым… Кракен превращается в бабочку, порхающую вокруг чашечки розы.
Стид, Стид… твое имя стучит по моей черепушке, словно ледяные капли воды, и каждая капля — удар молотка. Эд мне рассказывал, что это китайская пытка. Китайцы изобретательные ребята, но им далеко до тебя, Стид. Ты улыбаешься — и поджариваешь людей на медленном огне.
Стид, я прошу тебя, не забирай моего парня. Я редко смотрю на себя в зеркало, мне противно видеть собственную морщинистую рожу, покрытую щетиной. Но тебя я вижу постоянно, даже когда закрываю глаза, даже когда тебя вообще нет на борту.
Ты красивый, Стид. Что-то в тебе есть такое, чего я никогда не встречал в простых смертных людях. Может, ты ангел, спустившийся с небес, а может, демон, нарочно принявший светлое обличье.
Ты красивый, но соблазняешь не телом. Это все твой золотой свет. У тебя в каждом зрачке спрятано по солнцу. Твоя кожа белее снежных альпийских вершин, ее даже загар не берет… Наверное, феи забавы ради слепили тебя из снега, а потом выкупали в сливках. Недаром Эду так и хочется лизнуть тебя где-нибудь — и об этом он тоже говорит во сне, только боится тебе признаться. Охуеть, Черная Борода боится какого-то там джентльменчика! Да, я это сказал. Черная Борода боится. Значит, он в тебя по-настоящему влюблён. Мне остается сдохнуть.
Мне твои прелести безразличны, потому что я в любом случае не могу состязаться с тобой за Эда. Я проиграю еще до начала боя, и даже если я тебя убью — а мне хочется убить тебя каждый день по сто раз, Стид Боннет! — это ничего не изменит. Черная Борода уже отдал тебе свое сердце, ничего не попросив взамен, и теперь ты играешь им, как бокалом из черного хрусталя. Смотри, не разбей…
Стид. Стид. Стид. Стид. Я знаю, что все бесполезно, что приговор подписан и пощады не вымолить, но кричу раненым зверем, кричу снова и снова: не забирай его!
Ты можешь найти себе любого — только пальцем помани, и за тобой выстроится очередь от Британии до Кубы… а может, еще длиннее. Ты можешь быть с любым, я — только с Эдвардом.
Ты не знаешь, Стид, что он для меня значит, ты никогда этого не поймешь. Чтобы понять, надо прожить заново нашу с ним жизнь, надо снять кружева и одеться в кожу, надо вместо тонкого вина научиться хлебать ром без закуски и дышать пороховым дымом, точно ароматом роз.
Стид. Стид. Стид. Эдвард — твоя очередная игрушка, он ничего для тебя не значит. Эдвард значит все для меня. Ничто без него не имеет смысла. Мир становится серым, хмурым и бесприютным, словно пустое поле в бесконечном ноябрьском дожде. Не забирай моего парня. Прошу тебя.
Ну, что ты решил, Стид Боннет? Думай быстрее. Это наш последний шанс обоим остаться в живых — для нас двоих море стало чересчур тесным…