P.S. breathe

4. на полу

А я лежу на полу.
Молчу.
Кричу.
Терзаю память.
На данный момент все уместно, и даже моя остановка сердца.

Я не верю, что элементарно не разучусь дышать.

Жестко. Я лежу на деревянном полу. Меня продует, я знаю. Даже слезы на щеках застывают.
Окна настежь открыты.
Конец декабря.
У меня есть подарки. А елки нет. И не будет.

И тебя тоже нет. И не будет. Больше не будет.

А я вспоминаю аромат твоих духов на моей одежде. Твои поцелуи в спину. Твои стихи…

Сколько еще бы ты написала? Десять? Сто?
Я бы согласилась прочесть несколько миллионов твоих стихов.

Я знала все рифмы в твоей голове. Каждый ритм прочувствовала ударами сердца. А в лирическом герое узнавала себя.

Когда я приду в сознание, я развею их все по ветру, как развеялась ты.

Но пока я буду лежать на жестком деревянном полу. У меня нет сил подняться. Меня убили парой оглушительных строчек без ритма.

Твое сердце уже не стучало, когда я покупала тебе подарок.
Новый блокнот для твоих стихов.
Он навсегда останется пустым.

Холодно. Как же холодно.
Так, что не выдохни, не вздохни.
Ломаются судьбы, люди, стихи.
Так, что хоть не живи…

Мне кажется, я сплю. И мне снишься ты. Улыбаешься, обнимаешь. Родная, живая…

А утром я проснусь засветло.
На деревянном полу.
Замертво.
Почему-то еще дыша.

Я — сгусток отчаяния, пустота.


5. возвращаясь

Ты стоишь у порога, пахнешь сигаретным дымом, мужским одеколоном и сексом. Красная помада сцелована кем-то с пухлых губ, а стрелки, что ты вечно наводишь, размазаны.
Ты улыбаешься.
Пьяная.
Смеешься, бросая на меня насмешливый взгляд карих глаз, от которого, как в банальных девичьих романах, сердце уходит в пятки.

Небо на горизонте сереет.
Шесть утра.
Мне скоро в школу собираться. Тебе — на пары, но вместо этого ты будешь отсыпаться в моей теплой постели.

Я влюблена в тебя еще со средней школы. Влюблена, как маленькая девочка.
Тебе это нравится. Вот почему ты приходишь ко мне всякий раз, как нагуляешься. Ибо прекрасно знаешь, что больше никому не нужна. Хотя мне изредка кажется, что вокруг тебя вращается центр вселенной.

Какая же глупая.
Глупые..?
Не важно. Уже не важно.

Ты сбрасываешь туфли, раздеваешься по пути в ванную. Я замечаю новые отметины поверх старых.
Тебя многие пытаются заклеймить метками. Но ты не обращаешь на них внимания.
Я — чувствами.
Только вот результат получается точно такой же…

Ты — дикая кошка, одиночка.
Я смирилась, наблюдая, как ты гробишь свою жизнь. Удивительно, что твои руки не покрываются следами от игл.
Возможно именно эта не испробованная грань заставляет меня до сих пор открывать тебе двери…

Ты не запираешься. Незачем.
Я слышу шум льющейся из душа воды. Передо мною образ твоего голого мокрого тела и соблазнительной улыбки.
Я никогда не прикасалась к тебе так. Ты не позволяла.
Поэтому я жду. Все еще чего-то жду.

Знаешь, милая, если бы ты не возвращалась — моя любовь бы исчезла. Я бы убила ее в себе. Задушила.
Перестала бы из-за глупой тебя резать руки глупой себе.

Но ты не хочешь меня отпускать, как и не собираешься подпускать ближе.
Я устала. Просто дико устала. А ведь мне только семнадцать…

Милая, знаешь… каждый раз, открывая тебе двери, я все еще на что-то надеюсь… верю, что привычный круговорот событий в один день изменится. И у нас будет что-то большее, чем подобные совместные рассветы.

Как же я хочу, возвращаясь, просто поцеловать тебя в макушку. Но вместо этого я в очередной раз зароюсь носом в подушку, пропахшую тобой.

В квартире пусто. А я, считая минуты, буду ждать следующего твоего появления.
Ждать рассвета.


6. не пошлое

Оно в тебе
Мое прошлое
Не пошлое.


— Трахни меня. Помнишь, ты обещала, что сделаешь это, когда мы будем на грани?
Кусаешь неловко губы.
Смотришь куда угодно, но только не на меня.
Сколько мы знакомы? Вечность?
Нет, уже больше.

Ты моя лучшая подруга. И я помню все данные тебе обещания.
А это — лучше всего.
Но именно его боюсь исполнить.

Я смотрю на твои красные от смущения щеки. Замечаю, как ты комкаешь подол короткой пышной юбки.
Мне немного смешно.
И почему-то хочется плакать.

Мы на грани.
Знаю.
Знаешь.
Мы знаем это.

Настенные часы отсчитывают секунды.
Тук. Тук. Тук…
В моей голове эхом отдаются удары твоего сердца.
Тук. Удар. Тук. Удар. Тук…

Удар.

— Ты правда хочешь этого?
«Ты правда хочешь, чтобы все изменилось?»

— Да.

Мы шли к грани с того самого момента, как впервые увидели друг друга.
Мы были слишком близки, боясь это признать.
А теперь обещание надо исполнять.

Я касаюсь твоих вздрогнувших плеч. Почему-то неловко, хотя и делала это миллионы раз.
Придвигаюсь ближе.
Наши коленки сталкиваются. Взгляды… тоже.

Я готова подарить тебе тысячи прикосновений, что случались между нами в прошлом.
В прошлом, потому что теперь нет дороги назад.
Только эти прикосновения будут другими.

Тук.
Удар.
Я целую тебя уже не так, как раньше. Раньше в наших поцелуях не было и намека на пошлость.
Теперь же все наоборот.
Точка невозврата.

Ты отвечаешь мне так напористо, словно боясь, что я могу исчезнуть. Прижимаешь к себе, гладишь спину.
Стукаемся зубами. Дрожим от волнения.

Мы такие неумелые.
И такие глупые.

А еще мы никогда не были подругами.
Осознание правды стрелой в запутавшийся комок нервов.

Губы сами собой растягиваются в улыбке.
Я отстраняюсь, заглядывая в твои растерянные голубые глаза.
— Тебе никогда не нравилось слово трахнуть. Это слишком пошло для тебя.
— А как же тогда не пошло?
— Займешься со мной любовью?

Это не пошло. Любовь — вовсе не пошло.

Тук. Удар-удар. Тук…
Я вновь приникаю к твоим губам.


7. лотос

Огонь и лед в чашах весов. Равное противоречие. Именно так она описала себя в первую нашу встречу.
Еще не женщина, но уже и не девочка. По глазам — умудренная жизнью праведница, в чьей усмешке притаилась печаль.
С ней что-то было не так.
С ней все… не так.
Но она — идеальна.

Не многим она рассказала о своем настоящем имени, однако каждый, знавший ее, говорил о лотосе. Лотос. Или просто Ло.
Как хочешь, так и называй, говорит она.
Мне нравится Лотос, но с губ всегда срывается короткое Ло…

Ло не была красивой: мужчины чаще всего сторонились ее, а женщины жалели, в душе теша свое навязанное обществом превосходство. Но она словно не видела никого из них, живя в ирреальности.
Она — цветок. Никто не любовался этим цветком.

Почему же я так цепляюсь за лепестки-секунды, что провожу рядом с ней? Что со мной не так?
Ло шепчет мне, что я — идеальна.

Когда я влюбляюсь в Ло, мое сердце стучит очень быстро, а понимание того, что это должно было случится, накрывает с головой.
Ло смеется, целуя меня в щеку.
— Ты такая хорошая девочка.
Это все, что я слышу после признания. Но когда заглядываю в ее глаза — понимаю намного больше.
Любил ли ее хоть кто-то?

Лотос в пруду. Он всегда одинок.
Ло бережет свое одиночество.

Лепестков-секунд становится меньше. Мне мучительно больно не видеть мой цветок.
Про себя я теперь называю ее только так…
Мой цветок. Мой лотос.

Темная вода. Ло сидит на песке, улыбаясь дуновению теплого ветра.
Я смотрю на нее. Я вижу нечто невообразимо прекрасное.
В одно мгновение наши взгляды встречаются, и я говорю, что хочу попробовать любить ее по-настоящему.
Ло улыбается.
Я не могу остановить ее, уходящую в ночь.

Лепестки отсчитывают миллионы секунд нашего одиночества. Оно наше, ты ведь тоже понимаешь это, Ло?

Моя любовь в смятении. Любила ли я ее? Я ведь ничего не знаю о ней… Ничего, даже настоящего имени…
Ло появляется, встречаясь со мной решительным взглядом, когда кажется, что я ее никогда не любила.
— Что ты чувствуешь?
— Я не знаю.
Ло прикладывает мою ладонь к груди. Ее сердце бьется также, как и мое. Очень быстро.
Когда я убираю руку, понимаю, что она открыла мне свою ненавистную тайну, позволила мне прикоснуться к ней.
— Я люблю тебя, — больше не сомневаюсь.

О Ло говорят, что она не может быть женщиной. Но она не может быть и мужчиной.
Меня не интересовали эти глупые предрассудки, ибо теперь я знала все о моем цветке.
Почти все…

Ло хочет, чтобы все случилось одним лепестком-секундой. Она боится. Одиночество берегло ее.
Ло целует меня быстро, неправильно. По телу дрожь. В душе невыносимая привязанность. Теперь я знаю, что она боялась потерять меня даже больше.
Сжимаю ее худые плечи, успокаивая, а после слушаю удары ее сердца.
— Я покажу тебе цветок.
Ло снимает свою черную футболку, которая всегда скрывала все контуры ее тела. Я задерживаю дыхание.
Тысячелепестковый лотос с треугольником и непонятным символом на оголенном шраме ее груди.
— Символ бесформенности, «великой пустоты».
Ее сердце больно колотится под этим цветком.
Я не могу отвести взгляд. Не могу вдохнуть.
Я не смогу перестать ее любить…
— Мое настоящее имя Лоуелла.
Наши взгляды встречаются, и я неловко касаюсь ее губ.

Под моей ладонью бьется сердце.
Под моей ладонью цветет лотос.
Лоуелла шепчет мне о своей любви.
С нами что-то было не так.
С нами все… не так.
Мы — идеальны.


8. о.н.а.

Я притворюсь плохой. Буду вести себя хуже истеричной стервы.
И буду кричать до потери голоса. До потери пульса.
Бесполезно.

Пожалуйста, оставь меня.
Не отпускай меня, хорошо?

Кто я такая и зачем нужна тебе? Почему так сильно хочу остаться?
Твои демоны ломают хрупкие стены.

— Маленькая девочка исчезла, — мои губы горят от поцелуев. Тело — от твоих меток.
Ты чертова собственница.
Я никогда не чувствовала себя настолько ужасно, побито, раздавлено.
Кто мы друг другу?
Не подруги, не любовницы…

Огонь.
Ненужной.
Агонии.

Мы ломаем то, что между нами. Между нами — черная дыра.
Зачем мы пытаемся что-то создать?

Мы пали жертвами искусственной паутины.
Признай это. Признай, что мы запутались в нас.

Наша грань где-то между дешевым порно и страхом одиночества.
Мы никогда не перейдем ее. Мы приносим ее в жертву собственному малодушию.

Я считала тебя сильной. Я в жизни так не ошибалась.
Ты считала меня хрупкой. Ты уже не замечаешь окровавленных лезвий.

Когда мы перестанем с этим бороться? Когда наступит смирение?
Я так боюсь.
Ты рисуешь птицу и клетку.

Орнамент.
Ненавистной.
Акварели… на стучащих через раз сердцах.

Твой разум в оковах, а тело не может дать правильного ответа.
Акварелью вырисовываешь орнамент огненных поцелуев агонии.
Оргазм накрывает с головой. Непроглядная пелена глаз на несколько секунд.
Я опять люблю тебя в эти несколько секунд.

Однажды о.н.а. сломает меня окончательно.


9. пламя

— Коснись пламени, — шепчет она.



Она курит и тушит сигарету о запястья.
Я читаю книгу и заправляю выбившиеся пряди из тугого хвоста. Я наблюдаю за ней из-за твердой обложки.
Она громко смеется, впадая почти что в истерику, а после вытирает черные слезы — потекшую тушь.
Я перелистываю страницу — на колени падает ее лезвие. Я вновь прячу его в строках детективных романов.
Она прощается с некоторыми из тысячи ее друзей, возвращаясь ко мне.
Я хочу поцеловать ее запястья.
Я хочу зарыться пальцами в ее рыжие волосы.
Я хочу быть единственной из этой ненужной ей тысячи…
Она дает мне только тепло, подобное свечи и говорит ждать.

Я становлюсь сильнее со временем. Меняюсь на ее глазах.
Но она продолжает повторять о секундах, минутах, годах.
Перелистывая страницы я не нахожу ее лезвия. Мне больше не интересно, кто убийца. Догадаться оказывается слишком легко.

Она дарит мне новую книгу, сверкая очаровательной улыбкой и искорками в карих глазах.
— Тебе понравится, обещаю! — я никогда не отказываюсь от этих подарков.



— Коснись пламени, — шепчет она.
Я смотрю на единственную свечу в этой темной комнате.
Почему мне кажется, что мои мысли можно так легко прочесть?



Ты говоришь, что обязательно прекратишь. Клянешься, кусаешь губы, злишься на меня, пока я смываю кровь с твоих запястий.
Сколько еще ждать? Секунды, минуты, годы?

Когда у тебя начинается лихорадка, у меня уже дрожат руки.
Я соберусь, дай мне немного времени.
Подожди, увидишь, я справлюсь.
Я же люблю тебя, ты знаешь.

Огонь обнимает тебя. Больше всего на свете я боюсь сгореть, но ты шепчешь:
— Коснись пламени…

Я целую тебя в лоб.
Руки больше не дрожат.



В полутьме горит свеча. Ты ловишь капельку воска пальцем.
Я вдыхаю полной грудью. Нет, я не буду задувать свечу. Не сейчас.
— Коснись, — повторяешь.
Я боюсь огня. Детские страхи, я рассказывала тебе. Но меня тянет к пламени так же сильно, как и к тебе.
— Ну же, давай.
Я закрываю глаза и тушу маленький подрагивающий огонек. Теперь пламя пульсирует в кончиках пальцев.
— Теперь тебе больше не нужно ждать.
Ты целуешь меня.
Пламя обжигает губы.

У меня не осталось страхов.


10. ромашки

Девочка, у тебя было слишком много вторых шансов. Я давала их каждый раз, когда ты дарила мне букет ромашек, обещая все исправить.

Ты говорила, что я тебя спасаю.
Говорила, что без меня ты утонешь.

Но ты продолжала выпивать меня без остатка. Как те вампиры своих жертв, про которых написаны твои любимые книги.

Когда ты напиваешься, мне кажется, что наш мир сходит с ума.

Ты кричишь и винишь во всем меня.
Все твои срывы по моей вине.

Я молчу.
Молчу.
Молчу…

Я беру тебя за руку и веду домой. Мне плевать на все твои истерики и оскорбления, ибо больше всего я боюсь, что без меня с тобой может что-то случиться.

Я бы себе не простила.
А ты пользуешься, пьянея от этого знания.

Я люблю тебя. Разочаровываюсь каждый раз. Беспокоюсь.

А ты с самой нежной улыбкой даришь мне ромашки, украшая ими мои волосы.

— Ты самая понимающая на свете. И самая любимая. Знаешь же, да?

Знаю.
Только не легче мне.

— Я буду послушной.
Я вдыхаю аромат самых любимых цветов, пока ты врешь мне в лицо эти заученные слова.

Цветы вянут, как и твоя нежность.

Я могу сказать тебе, когда будет следующий срыв. По дням, по часам, по секундам расписать.
Ты не можешь вымолвить ни слова.

Знаешь, я всем сердцем люблю ромашки. Поэтому сегодня ночью, когда я уложу тебя в кровать и поцелую в нос, я подарю тебе последнюю частичку своей любви.

Я подарю тебе ромашки, которые никогда не завянут.