Олларис, Эдди Реверс

Океан внутри...

Аннотация
Родство бывает кровным, а бывает - духовным. Счастье может быть сиюминутным, а может - безбрежным. Океан всегда грандиозен, но... порою случаются чудеса и ты вдруг обнаруживаешь настоящий океан внутри любимого человека и тогда осознаёшь, что это и есть настоящие чувства, настоящая Любовь. Главное в этот миг понять простую формулу счастья: не упускай возможность, не придумывай себе оправдание и наслаждайся каждой подаренной минутой жизни. 



========== ГЛАВА 8 ==========

Утро первого января началось ближе к вечеру. Братья так и проспали вдвоём, здорово намяв за ночь бока друг другу и отдавив руки. Боря, пока просыпался, приходя в себя и ощущая бетонную плиту на своей спине, долго не мог понять, где он находится. Но оказалось, что Лёха не нашёл ничего лучше, чем уснуть щекой у брата на спине, одновременно закинув руку и ногу поверх Борькиного одеяла, за что при пробуждении брата был скинут на пол. 
Вечером парни, после того как провели некоторое время с родителями, посмотрели какие-то новогодние программы по телеку и, получив подарки от любящих бабушек и тёти, в виде «нужного и полезного», начали собираться к Борькиным друзьям в компанию. В этот день праздник должен был из дома Серёги перекочевать в караоке-бар, где ещё две недели назад за смешные деньги ребята сняли VIP-зал, рассчитанный на тридцать человек, хотя в компании их было всего четырнадцать. Первого числа, по-видимому, люди не изъявляли желания выходить из дому, а тем более идти куда-то, поэтому молодёжи повезло с местом отдыха.
Собралась компания ближе к девяти, и когда братья появились на пороге, то все четыре больших дивана были устланы расслабленными телами Борькиных друзей. Сам Новый год они отпраздновали очень шумно, заснув лишь под утро, расположившись по всем возможным горизонтальным местам в доме Серёги.
- Ну что, как отпраздновали? – друг поприветствовал Борю с братом. – Начудили хорошо?
- Ты себе даже не представляешь, Серый, как начудили! – хохотнул Боря и подмигнул брату. – А вы как? Никто не пострадал? Дом разрушен и восстановлению не подлежит?
- Ты же знаешь! Как всегда, - Серёга тут же махнул рукой куда-то вглубь комнаты, и на свет вышел невысокий крепыш. Парень его подозвал: - Вовик, подь сюды! 
- Хе-хе! Лёлик и Болик снова вместе! – радостно заржал Вовка, произнося своё надоевшее братьям приветствие. – Гляди, чё у меня есть!
И Вовка повернулся спиной, задрав рубашку. На лопатке у парня в ареоле красного раздражённого пятна на коже красовалась крошечная татуха.
- Что за мерзость, Вован? – ужаснулся Борька. – Сюда только кучи говнеца не хватает!
- А чё, прикольно, - слегка хрипловатым голосом поддержал товарища из детства Лёшка. – Но себе бы я такое не сделал.
- У нас Вович оригинал! - заржал Серёга. – Только он мог додуматься жирную муху наколоть! 
- Я ж говорю, навозная муха, тут только кучи тёплых какулей не хватает, - отмахнулся Борька. – Всё, ты мне испортил аппетит, сгинь с глаз, Вовик!
- Лошара ты, Борисыч! Вот Лёлик рубит фишку! Айда, выпьем! – и Вовка потянул Лёху за собой к столам.
Когда двойняху утащили, а сам Боря присел на мягкий поручень крайнего дивана, Серёга вытащил сигарету и подкурил.
- Ты как, вообще? – поинтересовался друг.
- В норме, хоть и болит всё тело.
- Ну да, ну да, небось у девицы тоже крепатура по всем мышцам, да, Борька?
- Типа того, - неопределённо ответил он.
- Скромник ты наш, - заржал Серёга и снова затянулся, выпустив дымок вверх. - А твой чего хрипит? Первый снег жрали?
- Ледяные скульптуры облизывали, - и оба друга засмеялись, когда Серёга начал показывать «шоу» своим языком. Отсмеявшись, Боря взял из пальцев друга сигарету и затянулся, но тут же вернул её Сергею. - А у вас как? Сходка удалась? Сударь удовлетворён?
- Да норм, вроде все остались не в накладе. Поджазили хорошей компашкой, жаль, ты не пришёл.
- Не последний раз, Серёга. Да и сам понимаешь, я с Лёхой. 
- Ну, и брал бы его, не чужой ведь. Или ему не катит такая туса?
- Всё катит. Скажем так… по семейным обстоятельствам не смогли присутствовать на этом празднике жизни. Но следующий Новый год – наш! Только все вместе!
- Смотри, ты обещал! 
Вечер плавно перетёк в ночь, веселье - в дурдом, а застолье - в попойку. Но всем было весело, горланили песни, многие умудрялись под это ещё и танцевать, после всего заказали ещё и кальян, а для самых «трезвых» - бестолковое шампанское, которым они начали поливать присутствующих, как победители Формулы-1. Под этот восторженный визг Серёга снова дёрнул друга, чтобы поговорить.
- Слушай, Борь, а что у вас за контры с Лёшкой?
- Не понял, ты о чём? - переспросил парень, сведя брови на переносице и внимательно всматриваясь в пьяненькое лицо друга. – Мы нормально ладим.
- Признавайся, тебя что, уломали ему почку свою отдать?
- Нахер ему моя почка? У него с сердцем проблемы были, а своё я бы резать не дал, - Боря продолжал веселиться, похохатывая и пританцовывая под бодрый мотивчик и писклявый голосок кого-то из девчонок.
- А чего он тогда тебя весь вечер взглядом сверлит? Будто донора органов стережёт! – заржал друг и похлопал Борю по плечу. – Был бы ты девкой, подумал, что он тебя ревнует! Или ты трахаться не хочешь.
- Вот же ты имбецил, Серый! – чересчур наигранно засмеялся Боря, а сам как-то разом почувствовал тошноту, будто вмиг добавил несколько промиллей алкоголя в кровь. – Не мели ерунду, он же брат.
- А я чё? Просто сказал. А может, он зарезать тебя хочет и стать единственным наследником! – выдвинул новую гипотезу друг, а Боря с облегчением выдохнул. Весь этот трёп был всего лишь пьяной болтовнёй товарища. Не более!
- Ага! Наследником книжек на оплату коммуналки, - поддержал парень, радуясь, что скользкая тема очень быстро закончилась.
- Или он агент ЦРУ! – продолжал нести пьяный бред товарищ. – Чёрный Плащ! Та-дааам! – и он начал изображать из себя мультяшного персонажа, одновременно напевая знакомый мотивчик.
Боря уже не очень вникал во всё это веселье, у него в голове снова и снова всплывал вчерашний вечер. Слова Серёги как-то вдруг слишком отчётливо пролили свет на всё происходящее в последнее время. Ему словно свет включили в тёмной комнате: Лешка не шутил, и у него это не юношеская блажь, он, и правда, влюбился в своего брата, в Борьку! От этого стало как-то разом нехорошо. Нет, не потому что противно, а от тупиковости происходящего. Разве есть хоть какой-то шанс? Да и воспринимал Боря своего патлатика всего лишь как… Он задумался – кем был для него Лёшка? Брат? Естественно, но всё же больше, чем брат. Друг? Однозначно, хоть и довольно истеричный друг. А вот насчёт любви… Нет, Боря не мог себе даже представить как это, да и для чего, собственно. С этими мыслями он и закончил первый день года. Почувствовав грустное настроение брата, Лёшка предложил пойти домой, так что часа в три ночи оба парня были уже в родительской квартире и разбрелись по своим кроватям. Уснули сразу. Или просто замолчали? Боря точно ещё долго не спал, всё думал, думал…
Лёха тоже долго не мог уснуть. Он чувствовал себя счастливым оттого, что Борька не стал избегать его и вообще держался почти так же, как и до шокирующего признания. И в последующие дни счастье это меньше не стало, хоть и отдавало садомазохизмом. Лёха после своего откровения перестал сдерживать свои порывы и то и дело норовил тиснуть Борьку. В ответ от старшего чаще всего он получал тычки, полушутливую ругань и угрозы, но это вызывало у него только смех. Дразнить двойняху стало особым кайфом, захватывающей и возбуждающей игрой. Лёшка дурел от возможности быть открытым с братом и в благодарность за эту возможность был готов сносить от него и тычки, и ругань. Конечно, он старался не перегибать палку, чтобы не нарваться на серьезную отповедь, и считал, что ведет себя вполне прилично.
Стеснительность у Лёхи прошла, и теперь он вполне свободно мог болтаться по комнате в одних трусах при случае и не впадал в панику, если его тело реагировало на присутствие брата весьма однозначно. Передергивая плечами от толпы мурашек, разбегавшихся по телу от прикосновений к брату, Лёшка теперь лишь томно прикрывал глаза и мечтательно улыбался. Ему было хорошо, и он просто отказывался думать, что будет дальше. Борька принял его со всеми закидонами, и ожидать от брата большего младший даже и не смел. 
Праздничные дни пролетели каруселью в гулянках и развлечениях, а главное - в постоянном Борькином присутствии. Но всё кончается, а хорошее ещё и быстро. Снова началась учеба, причем для Лёшки это означало практику.
Первый день в офисе, куда он заявился в качестве помощника специалиста по связям с управляющей компанией, которая находилась в Нью-Йорке на Уолл-стрит, ошеломил впечатлениями и вымотал напряжённостью заданного ритма. Лёшка шёл домой воодушевленный, в голове сами собой слагались невероятные воздушные замки и захватывающие перспективы. Так что он не сразу понял, кто это его окликает по имени. Только увидев приблизившийся от родного подъезда силуэт, Лёха признал Кирилла.
- Привет, - как-то вопросительно поздоровался парень, остановившись в шаге от Кораблёва. - Ты как, выздоровел уже? Что с тобой было-то, если не секрет?
Лёшка вскинул брови от удивления - он не так уж хорошо помнил, что происходило в новогоднюю ночь, точнее - уже не думал об этом, а уж о Кирилле не думал вообще. И только сейчас сообразил, что для этого парня ситуация завершения не имела, что у него наверняка куча вопросов, а возможно - и претензий. 
- Здорово, Кир! А почему ты решил, что я...
- Так твой брат сказал. У тебя что-то с нервами, да? - в глазах парня любопытство смешивалось с отчужденной настороженностью. Лёха про себя выругался - еще не хватало психом прослыть! Хотя... вряд ли при таком раскладе этот мачо будет желать получить с него обещанное. 
- Ну, не то чтобы... так, небольшой срыв, бывает у меня, - небрежно, как о ерунде, не стоящей особого внимания, проговорил Лёша. - А ты чего тут?
- Ну, ты вообще-то пуловер у меня брал, забыл напрочь? - хмыкнул Кирилл. 
- Точно! - Лёшка хлопнул себя по лбу. - Совсем из головы вон. Подожди, я сейчас сгоняю наверх и вынесу.
- Может, заодно прогуляемся по старой памяти?
Лёшка снова удивился.
- Слушай, сегодня как-то подустал я, если честно...
- А завтра?
Кораблёв внимательно глянул на парня. 
- Кир, у нас ничего не выйдет. Извини, но...
- Даже друзьями не останемся? 
- Тайными? - хохотнул Лёшка, вспомнив, как старательно они избегали друг друга в институте. - Ладно, подожди здесь, я мигом!
Мигом не получилось. Забежав домой и начав искать в шкафу пуловер, Лёшка поймал на себе заинтересованный взгляд Бори. Пришлось пояснить, что внизу Кир ждёт свою одежду, и в двух словах брат рассказал о предложении бывшего.
- Сиди дома, я сам отдам, - решил Борька и, взяв из рук брата шерстяной пуловер, отправился на улицу. 
Внизу, у подъезда, стоял Кирилл, он время от времени поглядывал вверх на окна, запрокидывая голову назад.
- Шея не затекла? – начал не очень по-доброму Боря. – Держи, спасибо за гуманитарную помощь. 
- А ты не очень-то вежливый, - заметил Кир и взял из рук парня свою одежду. – А где Лёшка? Дома закрыл?
- Не ревнуй, - хмыкнул Боря. – Я ж тебе сказал, что у вас ничего не получится, так что не ходи сюда.
- Так я и не хожу! Просто за пуловером пришёл…
- Ну-ну, - снова оскалился Борька. Ему было очевидно, что парень, несмотря на весь бедлам, который они с Лёшкой учудили на Новый год, всё равно не против встречаться с двойняхой. С одной стороны, ничего предосудительного в этом желании не было, но с другой… Как-то жалко было отдавать Лёху! В смысле, внимание его.
- Тогда я пойду, а вы – не болейте, - кинул на прощание Кир.
- И тебе семь футов под килем! – выкрикнул Боря и пошёл домой.
Лёшка смотрел на разговор из-за занавески, приникнув к окну, и улыбался до ушей. Было чертовски приятно, как всегда, когда брат делал для него что-то. Приятно до одури. И пусть это просто забота старшего о младшем, но до чего же сладко чувствовать Борькину заботу.
Сладкого теперь хватало. Вечерами братья чаще всего бывали дома, а если Боря шёл по делам или гулял в компании - Лёшка норовил увязаться с ним, и старший не возражал. Татьянин день парни гуляли в одной компании, в той же, что и после нового года. Никаких девушек на горизонте не маячило, и хотя Лёха головой понимал, что однажды это кончится, хотелось думать, что это "однажды" наступит очень не скоро, точнее - никогда! Лёшка даже на форумы больше не ходил, а для практики переводил фильмы - вслух, для Борьки. Иногда Боря предлагал отдохнуть и просто посмотреть что-нибудь, уже переведенное - и Лёха, естественно, соглашался. Он любил такие вечера - можно было сидеть, привалившись к брату. Однажды он даже задремал, до того было уютно, и тогда старший сам уложил его голову себе на колени со словами: "Дрыхни, киноман! Хватит уже носом клевать".
Январь подходил к концу, приближая знаменательную дату - очередную годовщину свадьбы. За несколько дней до нее родители объявили сыновьям, что хотят отметить свой праздник в загородном доме отдыха. Парни поддержали эту идею и заверили родителей, что будут в их отсутствии паиньками. Но в своей комнате неугомонный Борька подмигнул брату и шепнул: "Гульнем!"
- Так-то оно, конечно, хорошо бы, - поддержал Лёха, - Но компанию домой приглашать не стоит - соседи сольют потом. 
- Ну, тогда гульнем в клубе, а дома на пару догуляем! - с легкостью разрулил проблему старший.
Как решили, так и сделали. За неделю до назначенной даты парни уже знали, что пятница-вечер будет проходить в «Парамаунте», там дискотека до пяти утра, и можно хорошенько оттянуться. Ничего особенного и не планировали, но отметить вольные пару дней братьям хотелось. 
В четверг Борька был в предвкушении, и даже сложные предметы, два промежуточных зачёта и жуткая погода за окном не портили настроения. На последней паре он, как обычно, бил баклуши, и Генка Воробьёв ему что-то чирикал на ухо. Парню было сложно молчать, и он был счастлив, что имеет такого шикарного вольного слушателя, как Борька.
- Ну как? – раздалось шипение на ухо, и Боря вздрогнул.
- Чего? Птица, не подкрадывайся так! 
- Я с кем говорю? А ты будто не здесь.
- Ты утомил меня своей болтовнёй.
- Ты так и не ответил!
- О чём? – всё никак не мог въехать в суть вопроса Боря.
- Ты со мной или против всех? – продолжал допрос Воробьёв. – А то я чё-то не пойму.
- Огласите, пожалуйста, весь список, - устало выдал Боря и положил голову на парту поверх рук.  – Чего я должен?
- Я про девчонок! Она ведь спрашивала, придёшь ли ты, - Птица закатывал глаза и делал страдальческое лицо. – Ты что, совсем не слушал? Я же про Эмму!
- Черныш? Она про меня спрашивала? – Борька удивился, поскольку девушка была на год старше и в универе слыла мажоркой. – Нафиг ей я?
- Наверное, прознала, что ты наследный принц. Бориска, не тупи! – шепотом заорал на друга Птица. – Раз тусу организовывает её подружка, и Эмма будет тебя там ждать – дело верное, секс обеспечен!
- Или пластика лица, - скептически отметил Боря. – У неё же брат чемпион города по каким-то там ушу. Если я чё-то не так сделаю, меня кремируют без шума и пыли.
- Борисыч, ты параноик. Она сама захотела, чтобы тебя пригласили! Так что давай гладь шнурки и завтра на тусу!
- Не, Птичка, не судьба. Я и так не особо верил в своё счастье, а тут ещё и несовпадение в датах. Я завтра с Лёхой планирую замутить гульбу.
- Ты псих? Такая девица! А ты заднюю даёшь? Это же Эмма! – с восхищением в глазах и потными ручками провозгласил Птица. – Потом будешь локти кусать!
- Спасибо, у меня своя Эмма есть, - Борька хмыкнул и поправился: - Вернее, эмо. Так что ни локти, ни колени, ни, тем более, собственный копчик кусать не буду.
Ему было приятно вспомнить, каким был Лёшка всего полгода назад. Когда он впервые нарядился и поверг брата в полный шок. Но со временем Боря стал понимать, что образ эмо – это защита, нервные срывы брата – это просьбы. За последние месяцы значимость Лёхи стала настолько высока, что всё остальное как-то тускло выглядело на его фоне. Было до ужаса страшно потерять брата, и дело даже не в том, что тот признался в довольно странной и даже порочной привязанности… это, скорее, ставило некую хоть и прозрачную, но преграду. Но всё же Боря своего патлатого Лёшку любил и готов был променять очень многое лишь на то, чтобы видеть, как счастливо растягиваются губы двойняхи в улыбке, как он чуть склоняет голову набок, если получает удовольствие от новости, как дурачится с Борей, когда ощущает полную свободу.
 - Бориска, ты лечись, хорошо? – посоветовал товарищ. – Или ты в евнухи записался?
- Молчи, бля, - отмахнулся Боря. Он, и правда, давно ни с кем не встречался, а это уже могло быть чревато. В самый неподходящий момент мог прыгнуть на любую образину. 
- Когда трахался в последний раз?
- Слышь, сексолог! Не твоё дело! – возмутился Борька.
- Ну, хоть дрочишь? – Птица со знанием дела продолжил интересоваться интимными подробностями.
- Не борзей! Это уже личная зона комфорта, так что – прочь свои липкие ручонки.
- Я же переживаю! В твоём возрасте…
- Два раза в день, устраивает такой ответ? – отрезал Боря лишь для того, чтобы товарищ прекратил этот трёп.
- Нормально. А как справляешься? У вас же одна на двоих комната, никакого уединения, - не унимался Птица.
- Тебе-то что до этого? Извращуга!
- Просто интересно, - наивно сказал одногруппник. – На пару не пробовали? Говорят, прикольно.
- Ты рехнулся? – зашипел на товарища Борька. – Что за фантазии?!
- А чё? Я так однажды делал, - расплылся в улыбке Птица. – Правда, пьяные были, не помню, как закончилось…
- Ты меня не перестаёшь удивлять, Птичка! – Борька открыл широко глаза. – Иии?
- Нормуль, - как ни в чём не бывало, ответил парень и пожал плечами.
- Друг на друга?!
- Дебил, да? – возмутился одногруппник. – Мы порнушку по телеку смотрели!
- Ну да, тогда всё целомудренно, - подколол друга Борька.
Они бы ещё долго болтали на эту тему, подначивая и смеясь друг над другом, но прозвеневший звонок ознаменовал окончание пары. Даже по дороге до автобуса Воробьёв так и не смог уболтать товарища променять шикарную девушку Эмму Черныш на своего волосатого брата. А для Борьки было достаточно адреналина и без всяких левых девушек, он знал, что с Лёшкой ему скучно не будет.
Несмотря на глупость разговора на паре, сама тема почему-то не раз всплывала в голове у Борьки, и даже когда пришло время ложиться спать, он всё представлял то, о чём рассказывал Птица. Наверное, «зерно» было брошено в «благодатную землю», потому что ночью Борька смотрел сон со всем этим развратом. Там были и парни в бейсболках и со спущенными трусами, и большой экран со знатной порнухой. В главное роли на экране выступала та самая Эмма, а в помощниках – Птица. Вокруг сновали одногруппники с телефонами и планшетами, они старались заснять всё, что видели. Когда в комнату зашёл декан, то все остановились и почтительно поздоровались, и только Борька почему-то в своём сне остался сидеть. Когда он попытался всё же встать, его придавили руками – это был Лёха. Он пожурил его, погрозив пальчиком, покачал головой и с размаха хлопнулся ему на колени… От этого Боря проснулся.
- Прости, я не хотел, - возле кровати стоял Лёшка. Он наклонился и снял с ног брата папку. – Я случайно. Хотел выбрать, что брать с собой сегодня.
- А на столе не пробовал это делать? – буркнул Боря и снова упал на спину. – Ты уже идёшь? А который час?
- Ещё восьми нет, спи, - тихим голосом проговорил Лёшка. – Я уже ушёл. До вечера. У нас же ничего не изменилось, нет?
- А что у нас…. Ах, да! Клуб. Всё в силе, пока, - и Боря махнул рукой, прощаясь с братом. 
Когда за двойняхой закрылась дверь, Боря лишь со стоном выдохнул. У него ничего не изменилось?! Конечно! Разве стояк после такого идиотского сна это что-то странное? Всё зашибись! Очень хорошо, что Лёха не умеет мысли читать, а то бы… 
- Всё, спать, спать… ещё сорок минут отдыха, - сам себя уговаривал Боря и повернулся на бок. – Давай, Боречка, провались в сон и прекрати вспоминать этот бред!
Заснуть он так и не смог. Вчерашнее откровение про времяпрепровождение Птицы на мальчишнике да плюс сегодняшний сон никак не хотели оставлять мозг Бори в покое. Ничего не оставалось, как подняться и начать собираться в универ. Там-то точно быстро вытряхнут из головы всё лишнее. А вечером уже можно будет начать отрываться. Да здравствует свобода! 
Лёшке было тревожно: с одной стороны, его радовало любое совместное занятие с братом, а с другой - клуб предполагал поиск "подходящих девах", по крайней мере, для Борьки. Раньше всегда было так, и вряд ли это поменялось, а значит - прощай, золотое время! Или нет? Словом, весь день Лёшка гадал, что ему ждать от вечера: полноценного отрыва вместе с братом или приступа дикой ревности от вида очередной девицы, вешающейся на шею двойняхи. 
Из-за лезущих в голову мыслей сосредоточиться на работе было трудно, даже несложные фразы приходилось перечитывать, но, к счастью, сегодня его работа заключалась в переводе документов и каких-то технических актов, так что к вечеру Лёшка вымотался, словно мешки ворочал. Домой он вернулся раньше брата и сразу забрался под душ - смыть с себя напряжение прошедшего дня. Поплескавшись под теплыми струями, Лёха напоследок окатил себя холодной водичкой, чтобы взбодриться, и вылез. Протер запотевшее зеркало с полочками и подсветкой, мамину слабость, и некоторое время пристально разглядывал себя. Впервые за долгое время опять захотелось подвести глаза. Почему-то так Лёха чувствовал себя увереннее. Вот только Борьке это вроде как не нравится... 
Он помялся и решил выбрать компромисс - подвести, но так, что если не вглядываться - то вроде как и незаметно. Через полчаса он был уже полностью готов к выходу, а брат еще не появился. Сидеть в пустой квартире сил уже не было, и Лёшка, написав записку в пару строк, прилепил ее к дверце шкафа, где брат по-любому бы увидел, а сам двинул на улицу, решив неспешно прогуляться до клуба пешком.
Зима канителилась и все никак толком не наступала: с неба в лучшем случае сыпалась какая-то мелкая крупа, таявшая под ногами, и совершенно не похожая на то, что Лёшка привык считать снегом. Ветер пах сыростью, и его беспорядочные порывы тоже больше напоминали межсезонье. Лёха ёжился и пытался, вздергивая плечи, поднять воротник повыше. Десяти минут неспешной ходьбы для прогулки хватило за глаза, захотелось в тепло, но зайти в клуб ему не дали - окликнули. На углу здания стояла компания, и одного из этой братии Лёха знал по институту - это был тот самый задира, грозившийся взгреть Кораблёва еще осенью. 
- Эй, ты! Эмо-бой! Шуруй сюда! - парень приглашающе махнул рукой, вроде даже довольно дружелюбно. Проигнорировать - значило показать страх, поэтому Лёшка хоть и нехотя, но приблизился.
- Чего тебе?
- Че не здороваешься? Невежливо, Кораблик! 
Парень скалился, и Лёхе его улыбочка не понравилась. Тем не менее, он отзеркалил наглую ухмылку и отозвался:
- А ты соскучился, смотрю? Обрадовался мне прямо как родному. Ну, здорово! – ответил Лёшка и протянул руку. 
Парень посмотрел на нее преувеличенно удивленно.
- И чё ты ласты свои тянешь?
Компашка грохнула хохотом. Лёха внутренне вспыхнул, но сдержался, хмыкнул и спрятал руки обратно в карманы.
- А ты прямо образец вежливости, как погляжу, - он развернулся, чтобы уйти, но парень шустро заступил ему дорогу.
- Куда отчаливать собрался? Я тебя не отпускал!
- А ты чего у нас, таможня? - Лёха напрягся уже всерьез - запахло жареным. Он уже пожалел, что сглупил и подошёл, но что сделано - то сделано, надо было тянуть время и надеяться, что Борька не сильно припозднится. 
- Ага, таможня! - глумливо согласился студент. Остальные с удовольствием наблюдали бесплатный спектакль. - О, гляньте, пацаны! - заводила прихватил Лёху за подбородок и вздернул его лицо вверх: - Глазки красим! Кто не верил? Чё, на промысел вышел, красавчик? Интердевочка местного разлива. Всё, приплыли, глянь - сколько клиентов! Наработаешься сегодня досыта. 
- Ты офигел, что ли?! - Лёшка удивился настолько, что даже страх куда-то делся. - Чего несешь-то, придурок?! Да еще при свидетелях! Или тебя чего, уже отчислили? 
- Чего? Кого отчислили? - парень повелся.
И Лёшка продолжил:
- Ну, значит, отчислят, как только известно станет, что ты парней домогаешься, чудило!
- Чего?! Кого это я домогаюсь?! - грозно надвинулся студент, но атмосфера уже поменялась - кто-то из компании заржал, и Лёха понял, что выиграл - обойдется, если заводила и полезет драться - остальные не встрянут.
- Что за встреча на высшем уровне? Кто глава непризнанной республики? 
От неожиданности Лёшка сначала замер, но уже через миг шумно выдохнул и даже расправил плечи. Это был голос брата! Очень хотелось развернуться к нему и, не сдерживаясь, выразить свой восторг. Он был очень рад, и не только потому что Борька успел, а просто тому, что двойняха сейчас стоит за спиной, и от этого Лёшке стало невероятно спокойно. 
- Чё молчим, девочки? – раздался ещё один голос за спиной, и Лёшка обернулся. Рядом с братом стоял его друг Серёга.
- Кто-то нарывается, как я погляжу, - протянул гомофоб и, сделав шаг вперёд, демонстративно сложил руки на груди. – Да, парни?
Он обернулся к своей шайке с кривой ухмылкой, но те стояли молча и не поддержали своего заводилу. Борька с Серёгой заржали довольно злобно, а Лёшка отошёл чуть в сторону, примкнув к брату и его другу.
- Послать бы тебя, да вижу - ты оттуда, - лениво заметил Боря и нарочито небрежно почесал свои кулаки.
- Не буди во мне… - начал гомофоб, желая, видимо, назвать себя зверем, но Серёга не дал ему договорить.
- Бешеную канарейку? – встрял Серёга, и вся троица засмеялась, уловив связь Серёгиного высказывания с ярко-жёлтой курткой придурка из Лёхиного института. 
- Слышь, ты! – подал голос обиженный. – Щас как…
- Слышали, как он меня шуганул? – Серый прижал руки к груди и со страдальческим лицом начал блеять: - Я от страха ненавязчиво притворился штукатуркой и осыпался за диван!
Троица снова засмеялась, а от компании отделился какой-то паренёк и подошёл к своему «главарю».
- О! Да ты пользуешься поддержкой у своего народа, - заметил Боря.
- Парни, идите, куда шли, не ищите себе приключений на копчик, - произнёс речь примкнувший. – Мы себе отдыхаем, и вы не напрягайтесь.
- Да мы на расслабоне, ты, главное, своего желторотика придерживай за хвост, чтобы не прыгал на людей, тогда всё нормально будет, - подытожил Боря и обратился уже к Лёшке: - Претензий к данным особям у тебя нет?
- Абсолютно, - кивнул головой брат и улыбнулся. – Можем идти.
- Значит, вперёд, на взятие Бастилии! – обрадовался Серый и, обхватив обоих братьев за плечи, двинулся ко входу в клуб.
Веселье довольно быстро оттеснило на задний план инцидент на улице. Вся компания очень бурно проводила время, шумела и плясала, выпивала и истерично ржала. Братья отрывались как в последний раз. Повод был не шибко важный, ведь детей родительские даты обычно не очень колышут, но в какой-то момент Серёга решил сделать приятное другу и предложил тост за «стариков».
- Чтоб хотелось и моглось, отдавалось и бралось! – провозгласил друг со стаканом вискаря и тут же перевернул его в себя. 
За это нельзя было не выпить, и Лёшка в очередной раз приложился к бокалу с коктейлем. Боря тоже не отставал и вливал в себя порцию за порцией некрепкого алкоголя вперемешку с чистым виски, которое подносил ему Серёга. Для того чтобы немного раструситься и сбросить лишние градусы, парни и девчонки с азартом выгибались на танцполе. В очередной выход на «пляски», когда диджей за микшером закрутил нехилый скретч, Борька вместе со всеми поднял руки и тут же столкнулся с девушкой.
- Простите, - он моментально оценил стройную фигурку и шикарные длинные волосы. – А я вас узнал, вы Флора!
Девушка немного смутилась и жеманно надула губки. Боря начал пританцовывать, приглашая жестом присоединиться к нему и свою незнакомку. Она лучезарно улыбнулась, пожала плечиками и приняла предложение, начав довольно симпатично извиваться и двигать бёдрами.
- Вообще-то я Лена, - немного склонившись к парню, представилась девушка сквозь долбёж музыки. Она продолжала изображать довольно эротичные движения всем корпусом, а дистанция между ними медленно начала сокращаться, она явно не собиралась уходить. – Ты, наверное, обознался. 
- Да нет же, как я мог? У вас знак – амулет римской богини цветов! Вы прекрасны, и я бы узнал вас даже без этого тайного знака, - продолжал льстить Борька, одновременно приближаясь к своей новой знакомой и стараясь танцевать с ней в такт.
- Ты про это? – девушка подняла руку и потрогала пальчиками свой кулон – обычный серебряный кругляшок с гравировкой ромашки. После того как парень ей улыбнулся и кивнул головой, она поняла, что это был съём. Но сам подкат получился довольно милым, и она расцвела ещё больше. – Ты с кем-то здесь или сам?
- Теперь с тобой. Я, кстати, Борис. Фамилия Годунов. Может, пойдём выпьем?
Через двадцать минут парочка уже зависла у стойки и мило трепалась. Боря деликатно придерживал девушку то за локоть, то за талию. Когда она попросилась на пару минут отойти припудрить носик, Борька отпустил, но предупредил, что будет очень скучать.
- Вот ты скорострел! – на плечи Боре навалился Серёга. – Уже подцепил себе приключение на ночь?
- А за каким фигом я ей третью «Маргариту» покупаю?! Естественно, надеюсь на взаимовыгодность! – скалясь, сознался Борька. – По-моему, сейчас мы пойдём прогуляться.
- Снова развод по-римски? - гоготнул Серый. – Вот скажи, почему они эту лапшу от тебя с таким аппетитом хавают?
- Я гениальный шеф-повар, дружище!
- Гениальный пиздун, - похвалил друг и, хлопнув по плечу, пожелал удачи.
Когда Лёшка увидел брата у стойки бара, там был ещё и Серёга, а когда тот отошёл, то сразу же нарисовалась высокая девица, которая уперлась Боре в грудь и приблизила лицо довольно близко. Подходить уже не было смысла, он был бы лишним. 
Последующие минут десять Лёха пытался веселиться, но получалось фигово. Ему не давала покоя эта парочка – Боря со своей мымрой. Он злился. Не только на брата, но и на самого себя за то, что дико ревновал и желал, чтобы девчонка ногу подвернула на своих каблучищах или подавилась куском лайма с края бокала. В довершение ко всему, когда он отправился в туалет, там он застал эту же парочку: Боря как раз пытался затащить свою новую подружку в кабинку, обнимая её и целуя в шею, а та выгибалась и хихикала, но не особо сопротивлялась. Лёха не нашёл ничего лучше, чем ляпнуть: «Вот блядь!», замереть на пару секунд, пока оба несостоявшихся любовника уставились на него с немым вопросом в глазах, а потом соврать брату, что его там кто-то ищет, орёт и бьёт себя кулаками в грудь. Если бы девица, принявшая возглас Лёхи на свой счёт, а не просто как досаду парня, не затормозила, то Боря никуда не пошёл бы. А так, пообещав через пять минут вернуться, он слинял.
Естественно, в зале никто Борьку не искал, зато вся компания обрадовалась его приходу, и ему тут же налили выпить. Он махнул рюмку и снова устремился в сторону мужских туалетов, даже не удосужившись подумать – как там могла его дожидаться девушка? 
Ввалившись в предбанник с умывальниками и большими зеркалами, Боря никого не увидел, кроме здорового качка с полностью татуированной правой рукой.
- Тут никого не было? – решил уточнить Боря.
- Были, - коротко ответил парень и открыл воду.
- И куда пошли?
- А хер его знает. Может, ссать, а может, и по-крупному, - логично ответили Борьке.
- Без подробностей! Мужики меня не интересуют. Девушка была?
- Чувак, ты в мужском, если чо.
- Да знаю, бля! Не слепой! Да и ты на бабу не похож.
- Тогда отъебись, чепушило, - рявкнул татуированный и повернулся всем корпусом, стряхивая воду с мокрых рук. – В пятак хочешь?
- В сберкнижку хочу, - буркнул Боря и добавил, разворачиваясь к выходу: - Нервные все какие-то, неадекватные.
Свою подружку он смог поймать минут через пять на танцполе. Никакие увещевания не помогли Борьке утащить девушку снова поближе к мужским кабинкам. Она что-то проблеяла, мол, с мудаками не водится, и чтобы он отвял.
Сказать, что Борька был в бешенстве – ничего не сказать. Он оставил потенциальную участницу траха всего на пять минут, и она… Чёрт, оставил-то на Лёху! И теперь его считают мудилой. Ничего не оставалось, как поймать двойняху и узнать, что произошло в его отсутствие. Всё вышло довольно складно и, главное, оперативно. Братишка сам появился, и Борьке было достаточно всего двух минут, чтобы прижать патлатого гада к стенке и узнать, что он всего лишь «пошутил» с девчонкой, а она, глупая, приняла всё за правду.
- Ты даун, да?! Нахера ты свои ёбнутые шуточки незнакомой тёлке рассказываешь? Из-за тебя я сегодня остался один! Я сто лет уже не трахался! И ты мне снова всё испоганил! Да что же ты за человек такой? От тебя одни проблемы! 
- Но я ведь пошутил, - начал Лёха, хотя самому было немного не по себе, ведь он-то знал, что делал всё с маленькой, но надеждой, что девчонке не захочется тусить с сомнительным парнем. – Я не хотел, прости…
- Нахуя мне твои извинения?! Куда мне их засунуть? Может, раком поставить? Или они у меня в рот возьмут, как думаешь? – орал Борька, сжимая кулаки от бессилия и краснея от выпитого алкоголя и бунтующих гормонов. 
- Так, может, ты ещё с кем-то познакомишься… Ещё ведь не так поздно, всего три, кого-нибудь снимешь.
- Хватит! Назнакомился, бля! Наснимал по самые гланды! – рявкнул Борька и разом обмяк. – Ладно, я домой. Нихера уже не хочу.
- А я? – робко поинтересовался Лёшка.
- Как хочешь, - был ответ.
Вернулись они порознь, хотя шли, в принципе, вместе. Лёха плёлся за братом, а тот пинал по дороге мусор, топтал припорошенные снегом газоны и с размаху бил по металлическим урнам, которые гулко звенели, выплёвывая какой-то мелкий сор, и, сделав круг на оси, возвращались в прежнее положение. 
В квартиру тоже поднимались по очереди – Борька лифтом, Лёшка пешком. После того как старший двойняха вышел из душа, Лёшка попытался было заговорить, но в ответ получил лишь усталое: «Не сегодня». Когда в спальне парней Боря начал собирать одеяло, подушку и ноут, Лёха ещё раз попытался поговорить, спросить, куда брат собрался.
- Посплю сегодня в другой комнате, - был ответ, и Боря закрыл за собой дверь.
Устроившись в зале на диване, он включил ноутбук и пробежался по своим вкладкам. Спать почему-то расхотелось. Внутри было и пусто, и как-то вязко. Вечер неплохо начался, довольно многообещающе продолжился, а вот завершение было полностью в жопу. А всё из-за того, что сорвался трах. Напряжение парня никуда не делось, и моральный настрой наглым образом стремился сожрать мозг. Заснуть – не вариант. Именно поэтому Борька запустил руку под одеяло и включил порно.
Он успел уже достаточно увлечься процессом, разворачивающимся на экране, поэтому не сразу среагировал на шорох в дверях комнаты. Только зацепив периферийным зрением какую-то тень, Борька вздрогнул и замер, резко повернув голову ко входу. В дверях стоял Лёха. В трусах и накинутой незастегнутой рубахе, придерживаясь одной рукой за косяк и приоткрыв рот, он смотрел непонятно куда. В следующий момент он наткнулся на злой взгляд брата, закрыл рот и нервно сглотнул.
- Я... извини, что не вовремя. Просто уснуть не могу, зная, что ты злишься. Извиниться хотел.
- Чё ты мне жизни не даёшь?! – взвился брат, но позу не поменял. – Тебе что, мёдом на мне намазано? Или ты и моему кулаку сейчас расскажешь, какой я мудила, и он откажется дрочить?!
Борька метал молнии из глаз, брат его конкретно утомил своим вклиниванием в интимный процесс. Но Лёшка внезапно ухмыльнулся, блеснув глазами, и решительно подошел к лежанке брата.
- Дай своему кулаку отдохнуть. Я накосячил - я и исправлю. Мои извинения к твоим услугам, - он опустился на колени перед лежащим на спине двойняхой и откинул одеяло, продолжая держать его взгляд своим. Потом протянул свою руку и положил поверх руки брата. - Справедливо будет? - севшим голосом поинтересовался он. 
Лёхины пальцы легко прошлись по пальцам брата, обхватившим стояк, затем стиснули, сжимая и передавая это сжатие. Борька побелел и уже через миг вздёрнулся, откинув руку двойняхи и зашипев на него.
- Ты вольтанутый, да?! Чё творишь? Ты какого хватаешься за мой хер?! Хочешь, чтобы я тебя вырубил? – парень сидел на диване со стояком и диким испугом в глазах, а брат спокойно смотрел на него, продолжая стоять на коленях у края дивана. Борька шумно втянул воздух, и его снова понесло: - Я тебе не этот… как его… Короче, даже не думай! Руки пообрываю! И вообще…
- Что, убьёшь? Так давай!
- Не начинай, - тихим голосом, но с явной угрозой начал Борька. Его потряхивало и кидало в жар, но, как ни странно, член не опал. Внизу живота ломило, а яйца подтягивались, и, казалось, что внутри были свинцовые шары. Его раскачало до звёздочек в глазах, и он только и смог, что простонать брату: - Уйди, оставь меня…
Уйти Лёшка не мог при всем желании - при виде Борькиного стояка колени превратились в желе. Не соображая, что делает, он положил одну ладонь на колено брата, а второй погладил его поджавшуюся мошонку.
- Блядь, ты же хочешь! Один раз - и... и можешь убить, - выдохнул Лёха, наклоняясь. 
От возбуждения он окончательно утратил чувство реальности и уже не мог с уверенностью сказать, не очередной ли это сон - подобное снилось ему за последнее время не единожды. Он накрыл влажно блестевшую каплей смазки головку и провел по ней языком, одновременно на удивление ловко перехватив руки брата и сжав его запястья.
- Идиооот, - простонал Борька и всхлипнул. Он попытался дернуть руками вверх, чтобы вырваться из цепких пальцев брата, но смог лишь подтянуть того поближе, отчего Лёшка взял глубже в рот. Что вид, что ощущения были бешеными, поэтому всё, что смог выдавить из себя Боря – это было: – Твою мааать…
Прошла всего пара секунд, а парни уже оба шумно дышали. Борька продолжал вяло сопротивляться, одновременно закрыв глаза, чтобы не видеть, кто именно стоит на коленях. Не помогало. А Лёшка неумело, но упорно насаживался на стояк брата. Его глаза тоже были закрыты, чтобы не видеть, как мучительно принимает все эти ласки Борька. Ему кружило голову от острого, резкого аромата, оттого, как толкается упругое и нежное то в щеку, то в гортань, от ставших неубедительными попыток старшего сопротивляться - неожиданно он почувствовал даже особый кайф оттого, что делал это насильно, заставляя брата чувствовать удовольствие вопреки его желанию. Он сжал губы и выпустил ствол почти полностью, а затем снова взял как можно глубже, переплетя свои пальцы в замок с пальцами двойняхи. 
Через мгновенье Боря всё-таки вырвал одну руку, но лишь затем, чтобы прихватить волосы брата, намотать их вокруг ладони и дёрнуть вверх. Лёшка с шипением повиновался руке и сдёрнулся. Его лоб наморщился, а губы искривились, но он всё равно выглядел довольным. Это Борьку ошеломило.
- Не противно? – еле слышно пробормотал он и, когда брат покачал отрицательно головой, прошептал, выпуская волосы его: - Сумасшедший…
Лёха задыхался, его мелко трясло от возбуждения, и останавливаться он явно не планировал. Положив руку брату на живот, он настойчиво толкнул его назад, чтобы тот отклонился, и снова уткнулся лицом ему в пах. На этот раз, почувствовав, что сопротивление сломлено, он не торопился и для начала просто прижался щекой, потом провел носом, повернув голову, и потерся другой щекой. Сдвинувшись чуть ниже, высунул язык и повторил то, что чуть раньше сделал ладонью. Руки его в это время сжимали и гладили Борькину поясницу. Снова словил губами головку и принялся исследовать ее языком. Хотелось растянуть эти безумные минуты до бесконечности, чтобы насладиться в полной мере. Лёха был уверен, что повтора не будет. Что этот раз - единственный. Но растянуть не удалось, всего какая-то минута, и Борька, то задерживая дыхание, то учащённо дыша, начал царапать ногтями обивку дивана. Потом его живот впал, затем снова вздулся… он втягивал его всё быстрее и начинал постанывать, и практически сразу в горло Лёшке ударила тёплая струя. От неожиданности он отпрянул, проведя сжатыми губами вдоль всего члена брата, и когда Лёха приоткрыл рот и высунул язык, то на подбородок стекла белёсая вязкая жидкость, точно такая, как продолжала вяло расползаться по животу Борьки.
- Выплюнь, - хрипловато попросил Боря и вытер тыльной стороной кисти свой взмокший лоб. – Какой же ты у меня глупый…
Лёха отреагировал странно - внезапно напрягся, его тряхнуло, он подался вперед, оперся о диван и коротко простонал. Шумно сглотнул и сиплым шепотом выматерился. По его трусам неспешно расползалось мокрое пятно. Постояв так еще немного, он наконец-то поднял глаза на Борьку.
- П-прости... не получилось, - и он как-то по-детски и в то же время нахально ухмыльнулся.
- Господи, Лёха… Ты что – кончил?! – изумился брат и уставился на трусы двойняхи. Он не верил своим глазам. Как можно, ничего не делая, а вдобавок ещё и беря в рот у парня, вот так финишировать? Он даже рукой себя на трогал! Это было шоком. – Но почему? Тебе разве не гадко? Ты же себе ничего… Только мне… Это полный аут…
- Это точно, - Лёшка как-то разом ослаб и опустился прямо на ковер перед диваном. - Аут... - неожиданно все выпитое дало о себе знать, да и настолько мощной разрядки парень еще не испытывал. - Ты убивать меня раздумал, да? Тогда, может, подвинешься, и я тоже лягу?
- Да, конечно, - монотонно и как-то безлико ответил Борька, но с места не сдвинулся. Он всё ещё пребывал в прострации, и в его голове не укладывалось: как он мог так поступить с братом?! Где его голова была? Зачем позволил этому влюбчивому несмышлёнышу так унижаться? Почему не наорал и не выгнал?
- Так как? – снова спросил Лёшка.
- Ложись, конечно, - пробормотал Борька и поднялся. – А я, наверное, пойду. Ты спи, - и он вышел из комнаты, отправившись в спальню на свою кровать.
Борька шёл по коридору квартиры, не замечая ничего вокруг, даже когда при входе в их с братом комнату ударился мизинцем на ноге о косяк, он лишь вздрогнул, но не издал ни звука. Увидев свою пустую кровать, без постели, он на автомате подошёл к кровати Лёхи и бухнулся в неё. Он так и продолжал лежать лицом в подушку, когда в комнате возник Лёшка. Хотя возник - это слишком мягко сказано. Лёха влетел, саданув дверью о стену и шумно дыша. Безумие, понемногу начавшее захватывать его еще в клубе при виде брата, клеившего девицу в его присутствии и явно не бравшего в расчет, что может испытывать в данной ситуации младший, и полностью захватившее мозг после слов Борьки, каким образом он хотел бы использовать извинения двойняхи за довольно жёсткую шутку, рассеялось почти сразу же после разрядки. Сейчас младшего колотило от случившегося.
- В постели моей лежать не противно?! - взвизгнул он. - Пиздец, с первой подвернувшейся в толчке - нормально, а со мной так... Да к черту!!! Нахер, где эти долбаные штаны? - растерянно оглядывая комнату, пробормотал Лёшка, не узнавая свои джинсы, кинутые им же не так давно на письменный стол. 
Наконец он признал их, схватил и встряхнул непослушными руками, одновременно подняв ногу и целя в штанину, но не удержал равновесие и свалился на свою кровать, точнее - на лежавшего на ней брата.
- Уймись, придурок! – рявкнул Борька. 
Он совсем не рассчитывал снова увидеться с братом до рассвета, хотя он не представлял, как будет утром ему в глаза смотреть. Всё, что произошло, тяжёлой плитой придавило и его голову, и душу. Ему даже дышать было трудно. Он понятия не имел, как они теперь будут жить, как общаться, и не приведёт ли эта выходка к полному разрыву с Лёхой. 
- Куда собрался? Чего тебе вечно невтерпёж?  - Боря сел на кровати, прижав к паху край одеяла. – Лёха, не дури, лучше ложись спать. Если что-то сказать хочешь – говори, если нет – завтра будем разбираться. Благо до понедельника родаки не вернутся…
- И где ты мне спать предлагаешь теперь? На коврике?! - ядовито поинтересовался Лёха, натянув джинсы рывком и даже слегка подпрыгнув, после чего по-деловому сунул руку в расстегнутую ширинку поправиться и невольно поморщился, нащупав пальцами сырое пятно. - Спасибо, переночую у кого-нибудь... чтобы тебя не нервировать. 
В сыром белье было дико некомфортно, Лёшка помялся, решая - тратить время на переодевание или рвануть прямо так, и в результате развернулся лицом к брату и наехал на него с новыми силами.
- А сказать хочу! Даже очень! Спасибо за волшебный опыт! За то, что сначала позволил, а потом презрением окатил! Если было так противно - не стоило терпеть, только я что-то этого не увидел! Какого черта ты-то морозишься? Ладно бы я девкой был, залететь от брата - это да, пиздец. Но мы-то... чего такого ужасного я сделал, что ты от меня как от прокаженного шарахнулся?! Блядь, хрен с ней, с нежностью, хоть бы благодарности каплю... - Лёшка вдруг осип и отвернулся, пытаясь сдержать внезапно нахлынувшую обиду.
- Вот же истеричка, - еле слышно пробормотал Борька и поднялся с кровати брата, продолжая придерживать одеяло ниже пупка. – Не будь идиотом, раздевайся. Можешь ложиться к себе, а я пойду на диван. 
Ему хотелось как-то утешить разозлившегося двойняху, и в то же время он не мог себе позволить выглядеть размазнёй. Почему-то ему казалось, что если он сейчас начнёт участливо выслушивать брата, кивать головой, успокаивая, то тот разревётся. Откуда этот образ появился, он не знал. Лёха вообще никогда не плакал. По крайней мере, перед ним. Хотя поводов было в детстве предостаточно, ведь рос Лёшка не совсем здоровым пацаном. Даже когда он ударялся во время игры, или когда ему случайно перепадало от брата, когда те вдвоём дурачились, Лёша лишь шипел и тёр ушибленное место. Даже ругаться на Борьку он никогда себе не позволял. 
- И не вздумай лезть к входным дверям. Я их на ключ закрою, - предупредил Боря и пошел по направлению к прихожей. Лёшка же проводил взглядом своё ползущее по полу одеяло и голую задницу брата. Борька ведь продолжал прикрывать лишь перед. – И ключ спрячу! - раздалось из коридора.
Лёха продолжал стоять посреди комнаты. Он, и правда, не знал, что делать. Переодеться и уйти? Так с двойняхи станется ключ под подушкой заныкать. Лечь спать в свою постель? Так и сон уже выветрился. Пока он размышлял, в комнате снова появился Борька. Он нес два одеяла, подушку и ноут. Сам двойняха был уже в трусах.
- Придётся тебя караулить, - небрежно заметил он и кинул одеяла на разные кровати. Примостив ноут на столе, он сел на свою постель и посмотрел на всё ещё стоящего посреди комнаты брата. – Ладно, прости меня, Лёх. Я, правда, как-то загоняюсь. Не знаю, уместно ли будет, но… спасибо. 
- Что? – не совсем понимая, брякнул Лёшка.
- Ну, в смысле – мне не было противно. Правда. Мир?
Лешка неожиданно улыбнулся, немного устало, но с облегчением.
- Знаешь, что сейчас уместно будет? Завалиться на одну кровать дрыхнуть. Как раньше. Только не говори, что ты меня теперь боишься!
- Да перебоялся, бля, - хохотнул Борька и поднялся с кровати, чтобы сделать два шага к брату. – Аж стыдно. Но не думаю, что это смертельно. Ведь мы всё равно – друзья, да? 
Лёшка в ответ шумно вздохнул. Брату показалось, что это был вздох насмешки или сочувствия его глупости, но вслух ему ничего не сказали. Борьке стало неловко.
- Ну, раз так надо… давай, только с условием! – тут же потребовал Боря. – Чур, трусы не снимать!
Лёха откровенно расхохотался, запрокинув голову, от души и искренне.
- Блин, Борька... вот кто из нас глупыш, а? - Лёха притянул брата за шею к себе, прижал голова к голове на пару мгновений, но крепко, и выдохнул на ухо: - Спасибо... - потом отстранился и полез в бельевой шкаф. - Ложись пока, я в душ смотаюсь. 
Чтобы привести себя в порядок понадобилось несколько минут, после чего Лёха нырнул под одеяло рядом с братом и с наслаждением вытянулся, все также улыбаясь. Потом, словно вспомнив, откинул край и добавил преувеличенно серьезно: 
- Видишь, я в трусах! Все по-честному! 
- Дурик ты у меня, - тоже с улыбкой пробормотал Борька. – Ладно, приваливайся, только не щупай, - он повернулся на бок, лицом к брату, и добавил: - Щекотно будет.
В комнате было тихо, а за окном начинал оживать город: грохоча транспортом, скрипя подъездными дверями, хлопая автомобильными, возмущаясь собачьим лаем и еле-еле просачиваясь краешками первых лучей зимнего солнца. Каждый из парней изображал сон, но на самом деле они лежали, проживая сегодняшнюю ночь опять и опять. И Лёшка, и Боря вспоминали то, что с ними произошло, и каждый задавался вопросом – почему так и могло бы быть иначе?

==========  ГЛАВА 9 ==========

Лёшка впитывал тепло Борькиного тела, словно губка воду. Он чувствовал, как постепенно отпускало брата напряжение, как расслаблялась "железная" мускулатура, как он тихо проваливался в дрёму - и вздрогнул всем телом на самом пороге. И только после того как брат ровно засопел, младший облегченно выдохнул. Спит - значит доверяет по-прежнему. Значит, нет никакой стены, не возникло непреодолимой пропасти отторжения между ними. 
Лёха безумно этого испугался, когда брат, словно сомнамбула, убрел из гостиной. Он, можно сказать, запаниковал, поэтому кинулся следом и устроил "показательное выступление", целью которого было - не дать старшему накрутить себя до съезда крыши. Лёха намеренно совал Борьке под нос свои "оскорблённые чувства" и настаивал, что "моральными нормами" без практического обоснования можно и даже нужно пренебречь - зная, что брат сходу эти практические обоснования вряд ли выдумает и вообще переключится в режим старшего, ответственного и заботливого. Всё это он проделывал на каком-то инстинкте, вылезшем непонятно из каких глубин подсознания. Он вообще не продумывал ни соблазнения старшего, ни его "реабилитации", и только сейчас, когда брат сравнительно спокойно уснул рядом, этот инстинктивный режим выключился, и Лёха начал как-то пытаться осмыслить случившееся. 
Первая оценка была вполне однозначная - "это пиздец полный!" Лёха уткнулся внезапно разгоревшимся лицом в свои ладони и с тихим стоном выдохнул. Боже мой, это надо было такое отколоть!!! Как теперь в лицо смотреть... "Хорош, это мы уже проходили - крыша и все такое прочее", - Лёшка обхватил подушку и прижался к ней остывающей щекой. - "Борька прав. Нахрен трагедии, это для кино хорошо, а для жизни - нафиг надо. Значит, будем мыслить рационально. Что мы имеем в результате случившегося? Ну, перво-наперво, я точно гей, определился. С чем себя и поздравляю!" Лёшкины губы расползлись в улыбку - вроде не самая лучшая новость, но ему стало значительно легче, когда он определил для себя свои сексуальные предпочтения. "Дальше... Борьке не было противно. Стрёмно, необычно, шокирующе - но совсем не противно". Лёха вспомнил подрагивание налившегося члена у себя во рту перед взрывом и снова покраснел. Это воспоминание было настолько ярким, что перешибло дальнейшие размышления. Лёху совершенно ошеломило, когда он почувствовал, что кончает в буквальном смысле слова только оттого, что Борька разрядился ему в рот. Он не думал, что такое вообще возможно, и уж никак не ожидал подобного от себя, даже несмотря на предельное наслаждение, которое он получал, делая минет Бориске. Всё наложилось, совпало: впервые в жизни взять в рот - и не просто из любопытства, а от бешеного желания сделать это, сделать именно ему, своему брату, и получить в ответ не зуботычину, а заряд спермы... 
Лёха томно потянулся, продолжая блаженно улыбаться.
"Чёрт, как же было... охрененно!" Правда, потом... потом было не слишком-то здорово. Стоило ли это наслаждение такого риска? Риска потерять брата? Лёха повернул голову - Борька спал, посапывая, и выглядел сейчас почему-то совсем невинным. И при взгляде на него Лёха испытал острое чувство вины. Во что он втягивает брата?! Какого чёрта он творит? Лёшка тихо обнял своего двойняху со спины, прижавшись грудью. Родной, невыносимо родной и любимый... "Прости", - одними губами шепнул он и про себя добавил - "Спасибо, что стал первым"
Лёшка не заметил, как задремал, почувствовал только, когда Борька осторожно сгрузил его руку и ногу с себя, выбираясь из постели. Младший сонно пробормотал: 
- Ты куда?
- Спи, спи... - негромко отозвался старший, и Лёха опять отключился.
В следующий раз он проснулся от настойчивого звона стационарного телефона. Видимо, это был уже не первый звонок. Пока Лёха выволакивал себя из-под одеяла, звонки прекратились, но зато завибрировал мобильный на столе. 
- Да? 
- Лёшенька, у вас все хорошо?
- Мааам, ну, конечно, хорошо! - парень улыбнулся и потер глаз. - Я спал просто еще... А Борька убежал куда-то по своим делам. Он тоже в полном порядке, не волнуйся! Мы вчера легли очень поздно... кино смотрели, - сказал с легкой запинкой, вскользь вспомнив "кино" и что за ним последовало. - Как вы там с папой? 
Следующие минут двадцать Лёха выслушивал, как чудесно отдыхают родители, какое там великолепное место, про соседей по номеру, про то, как их приняли за молодожёнов... Лёха угукал и посмеивался в нужных местах, попутно успев поставить чайник и почистить зубы. В конце концов, мама сказала, что рада была услышать сына.
- Не исчезайте, мальчики! Я понимаю, что вы там тоже отдыхаете и развлекаетесь, но все-таки...
- Хорошо, мам, мы будем на связи! Не волнуйся, все в порядке!
Выпив чашку горячего чая и окончательно взбодрившись, Лёшка решил прогуляться до магазина. Купил молока, мороженого и сигарет. Его дергало, что Борьки нет так долго, а позвонить брату он не решался. Оставалось только ждать. Задержавшись на крыльце, он распечатал пачку и достал сигарету. Прикурив, хмыкнул - ну вот, теперь все по правилам, сигарета после секса... правда, через несколько часов, но и секс такой, что еще не скоро отпустит.
Поднявшись в квартиру. Лёха убрал продукты в холодильник, перестелил обе постели, засунув скомканное белье в стиральную машину, покормил рыбок, послонялся без дела и, в конце концов, не выдержал - набрал номер брата.
- Привет, это я. Ты где? А, ну, привет Серому. Да нет, так, проверка связи. Родители звонили. Нормально у них, довольные. Я? Прибрался вот, в магазин смотался. Мороженое купил, шоколадное, будешь? Ты ведь придёшь сегодня? - выдохнув после положительного ответа, Лёшка поторопился закончить разговор: - Ладно, давай, не отвлекаю. Пока...
- Твой мечется? – с ухмылкой спросил Серёга, после того как Боря положил трубку. – Вот же морока.
- Да ну, всё пучком, - отмахнулся Борька. – Уже всё на мази. Вернее, вечером мазь будем налаживать. 
- Так ты мазелин купи, - заржал друг и толкнул в плечо Борьку. 
- Вот же ты затейник. Себе купи! – ответил хлопком по ссутулившейся от хохота спине друга Боря. 
Парни продолжали смотреть какое-то видео на большом экране Серёгиного домашнего кинотеатра, развалившись на диване и грызя орешки. Ничего особенного в клипе не происходило, никаких важных вопросов друзья не поднимали, в общем, суббота проходила медленно и на полном раслабоне. Просто Боре захотелось удрать из квартиры на какое-то время, чтобы разговор с Лёшкой состоялся как можно позже. А он обещал быть нелёгким.
Вчера всё происходило как в театральном кружке при дурдоме: актёры выкладывались, но публика нихрена так и не поняла, хлопать или забыть как страшный сон?
- Моя мне, знаешь, что учудила? – Серёга переключил канал и сделал тише. – Американские горки, ёпт!
- В смысле? Вы же в клубе вроде остались? Или она там тебя удивляла?
- Не, началось по дороге домой, - начал рассказывать друг. – Сначала при выходе приревновала меня к какой-то шалаве и устроила истерику. Потом, в такси уже, начала примирение, причём так откровенно, что к подъезду я вышел со стояком и даже сдачу у таксиста не стребовал!
- Вот это щедрость! Всё ради траха, - ухмыльнулся Борька. – И как, до квартиры добежали? Или осчастливили подоконник в подъезде? 
- Хрен там! Мне разрешили полапать прямо в лифте, а когда ввалились в хату, она вдруг скандал мне закатила – почему, мол, такой срач? Я охренел…
- И у тебя упал, - заржал снова Борька. – Мда, мы будем забыты эпохой. И похуй! – продекламировал он и успокаивающе похлопал товарища по плечу.
- Это пиздец какой-то, ололо и йоптвоюмать, - вымучил из себя Серый. – Но это не конец!
- Заинтриговал!
- Я уж думал, всё, интим не светит нам. Но потом она снова как переменилась! Давай по мне шуровать, лапать меня. Я офигел, если честно, говорю ей – чё с тобой? Может, критические дни? То психуешь, то сама готова штаны с меня содрать.
- И как, вышло внятный ответ получить? 
- Ага, получил! Своим же ремнём по своей же жопе!
Борька сначала открыл широко глаза, а потом откинулся на спинку дивана, заразительно смеясь. Ему было смешно оттого, что девушка друга, маленькая рыженькая бестия, смогла отхлестать по пятой точке своего парня, имеющего восемьдесят пять килограмм живого веса и без десяти сантиметров два метра! 
- Тебе ржаки, а я готов был взорваться!
- И чё, не лопнул по швам, взрывпакет? – подколол друга Борька.
- Я её оттарабанил прямо в коридоре, - сознался друг с налётом стеснения и одновременно с гордостью в глазах. 
Борька присвистнул и покивал почтительно головой. Он-то знал, как трепетно друг относится к таким вещам и насколько любит комфорт, а тут – прямо у входных дверей.
- И как новый опыт? – сочувственно поинтересовался он у Серёги. 
- Зашибись! Но это тоже не всё!
- Ты меня поражаешь, дружище! Добивай уже.
- Короче, после того как я смог нормально думать и спокойно говорить, то всё же поинтересовался у своей – что за цирк она мне весь вечер устраивала? Оказалось – в женском журнальчике вычитала! Бля, я подопытный кролик! На мне женские штучки испробовали! Они, курицы, сидят там и придумывают, как бы мужиков развести на новизну! Прикинь?
- Да, новизна страшная сила, - протянул Борька, а самому вспомнилась своя «новизна» этой ночью. Это было похлеще Серёгиного приключения, и если бы тот узнал, чем друг занимался на рассвете, то либо онемел на какое-то время, либо такое же время сыпал на голову Борьки матом. – Слушай, а как ты вообще к разнообразию относишься?
- Нормально. Не люблю одно и то же жрать постоянно, да и когда игроков в нашей команде меняют, веселее парни шевелятся, наблюдать одно удовольствие!
- Причём тут футбол? Я про секс!
- Ааа… - протянул друг. – Не, тут можно на такое нарваться, что мама не горюй! 
- Например? – заинтересованно посмотрел на него Борька. 
- Намекнёшь, что понравилось подчиняться, и всё, тебя уже наручниками - клац! Только дашь понять, что можно похлопать ладошкой, как она с хлыстом! Если так пойдет, то в следующий раз она мне мужика в постель притащит!
- А это тут причём?
- Так я сказал как-то своей, мол, ненасытная она, вот и думаю теперь – кого ждать, резиновую игрушку, против которой я лично был бы не против, или ещё одного бугая? Вот его-то я точно с лестницы бы спустил. А ты это за каким фигом спрашиваешь? Хочешь попробовать что-то?
- Тебе лучше не знать, - хмыкнул Борька. 
- Колись! – возмутился друг и полностью выключил телек. 
- Серый, отстань. Всё равно не скажу, ты ржать будешь.
- Клянусь! Да не сойдёт с лица моего ни тени улыбки в твой адрес! – и парень поднял клятвенно одну руку вверх. - Ибо брат ты мне, бледнолицый!
- Ладно. Только учти – это в плане бреда!
- Усёк, - кивнул Серёга и внимательно уставился на друга. 
- Ну… это схоже с… последней твоей фантазией, - начал вкрадчиво Борька. – Про ещё одного… такого, как ты… и чтобы он… не только с твоей… но и с тобой самим…
- Да ты мозгами тронулся, Борька! На кой меня-то?! 
- Да я абстрактно рассуждаю, не кипятись! Пусть будет – меня. Ладно?
- А тебе оно нафиг?! Ты хочешь баловаться под хвост?!
- Да не хочу я ничего! Просто спросил!
- Ты не то спрашиваешь, дружище! Выкинь из головы!
- Всё-всё! Успокойся! Выкинул.
- Бля, напугал ты меня… - с облегчением вздохнул Серёга и демонстративно вытер пот.
- А.. если… не тебя, а ты? Ну, его?
- Ёбнулся на всю голову! - снова заорал друг. – Куда пихать собрался? В шахту?! И какой идиот по доброй воле подставится под твой хер?!
- Уймись, я пошутил! Согласен, с юмором не получилось, видно, задолбался уже…
- Тебя срочно нужно с кем-то познакомить, а то от недотраха уже на мужиков кидаешься.
- Да ни на кого я не кидаюсь, Серый. Всё, забудь. Фокус не удался.
- Долбаный факир, - хмыкнул Серёга. – Ну, и нагородил ты мне тут. Теперь до вечера сидеть в голове твой бред будет.
- А может, и дольше, - пробормотал в ответ Боря. Он-то точно знал, что в его собственной голове это засело прочно. И даже имя этому бреду было. И что самое страшное – конкретное родство. Причём оба факта убивали насмерть. Без вариантов. – Ладно, пойду я, наверно, спасибо за орешки.
- Уже уходишь? Ну, давай, если что – вечером звони, завалимся куда-нибудь посидеть.
Борька не смог сразу пойти домой. Он ещё долго ходил по улицам города, слонялся по торговым центрам, попадающимся по пути, садился в кафе с чашкой чего-то горячего, чтобы согреться, и вставал из-за столика, не тронув, когда уже питьё становилось совершенно холодным. Он понимал, что вернуться в квартиру к Лёхе придётся, но как себя вести, он пока не знал. И лишь часам к шести он решился, хотя по-прежнему в голове не было ни одной толковой мысли. 
Звонить он не стал, открыл квартиру своим ключом, скинул куртку и ботинки и сразу же проскользнул в ванную. Он видел, что в комнате горит свет и звучит музыка. Брат, наверное, ждёт его, но сразу ввалиться к нему он не мог, ведь тогда пришлось бы начать о чём-то говорить? Но разговор начал Лёшка. Он постучался в двери ванной и спросил, будет ли Боря чай. 
- Ты пока ставь чайник, я сейчас, - отозвался Борька и включил воду в умывальнике. – Мне и без чая страшно,- пробормотал он своему отражению в зеркале.
Через пять минут он всё же вышел в коридор, вернулся в прихожую, кинул на вешалку свитер и снова прошел по коридору к дверям кухни. Остановившись всего на пару секунд, он всё же сделал шаг и вошел.
- Привет, - почти спокойно поздоровался Борька с братом и потянул ворот футболки. Ему было почему-то жарко. – Как чай, готов? Может, и пожевать у нас есть чё?
- Пожевать? - растерялся Лёха. Ему сегодня о еде совершенно не думалось, так что он даже не заглядывал в холодильник. Но Борька-то весь день мотался где-то и, конечно, проголодался. - Вроде борщ там оставался, давай разогрею? - он метнулся к холодильнику. - Ты садись пока! 
Брат сел, Лёшка сосредоточенно загремел посудой. Поставив полную миску борща на конфорку и включив огонь, он уселся напротив брата, оседлав табуретку и упершись руками в передний край сидения между расставленных ног. Целый день он ждал этого момента, когда сможет увидеть старшего и понять, что теперь между ними и как быть дальше. То, что он сейчас наблюдал, не радовало. 
Лёха решительно вздохнул и начал:
- Поговорим, бро? Или мне лучше свалить и не отсвечивать?
- То, что мы это… ну, как его… спали вместе – это ничего не значит, - начал Боря, но потом решил добавить: - Точка.
Ему казалось, что, расставив все акценты, они опять смогут вернуться к обычной жизни, став снова просто двойняхами и беззаботно проводя время вместе. Пока что с трудом в это верилось, но, чтобы заполнить чем-то паузу, Боря поднялся, снял с плиты миску, сел снова к столу и начал шумно сёрбать борщ, стуча ложкой по дну тарелки. Когда брат, шумно вздохнув, поднялся со стула, видимо, посчитав их разговор оконченным, Боря протянул не глядя руку, схватил того за запястье и дёрнул назад, усаживая снова на стул.
- Посиди со мной. Расскажи – как прошёл день, как настроение, чем думаешь заниматься вечером?
Двойняха с трудом проглотил это «ничего не значит», застрявшее в горле твёрдым кубиком, но в то же время ухватился за желание брата продолжить болтовню. Остаться братьями - это уже много. Видимо, в жизни действительно не бывает «всё или ничего». Жаль, что «всё» недостижимо. Но и «ничего» было бы не вынести. 
Лёха криво усмехнулся и хотел было сказать, что планировал повеситься, но, судя по всему, это отменяется, но потом передумал и просто пожал плечами, уже благодарно улыбнувшись.
- Не думал как-то… Может, кино? Ты как?
- Кино – скучно. Может, что повеселей придумаем? Не хочешь сходить погулять? Серый предлагал смотаться куда-то. Могу позвонить. Он – башка, обязательно что-нибудь интересное придумает! 
Боря радовался, что можно вот так легко выйти из положения, просто не оставаться наедине и как можно больше тусоваться с друзьями. Но по изменившемуся лицу Лёхи было понятно – он не очень рад предложению брата. Боря хорошо помнил, как тот относился к общим прогулкам, как сникал от предложений к кому-то пойти или кого-то позвать к ним. 
- Хотя… - продолжил Борька, доедая борщ и отодвигая тарелку. – Знаешь, Лёха, я бы посмотрел какой-нибудь из твоих любимых фильмов. Или, может, почитаешь? То, что я ещё не слышал. Обещаю не уснуть! – он улыбнулся, пытаясь поймать тень облегчения на лице двойняхи.
Лёшка вдруг выпрямился, и его глаза зажглись, словно он принял вызов.
- А пожалуй, что… постараюсь тебя не усыпить! Хотя… - он с некоторым сомнением глянул на брата. - Лучше без сюрпризов, да? Типа того видео с танго… Не подумай чего, просто ты сейчас сказал, а я вспомнил. Несколько месяцев назад переводил кое-что… Просто интересно твое мнение.
- Валяй! – согласно кивнул Борька и поднялся из-за стола. – Помоем посуду потом, ладно?
Они оба отправились в комнату и устроились кто где. Боря сначала уселся на стол, постукивая по Лёхиному аквариуму пальцами, а брат в это время уселся на свою кровать, раскрывая ноутбук и ища там, по-видимому, какие-то тексты. Когда искомое было найдено, и Лёшка прочистил горло, Боря спрыгнул со стола и упал на свою кровать поверх покрывала, а двойняха, поднявшись с ноутом в руках, подошел к постели брата и устроился на полу, упираясь спиной в матрас и поставив ноутбук на колени.
- Я весь во внимании, - подбодрил Борька, но на всякий случай спросил: - Перебивать можно? Или комментировать?
- Нужно! - блеснул зубами в широкой улыбке Лёшка. 
Происходящее ему нравилось и будоражило. Нравилось, что можно быть открытым, несмотря ни на что, можно делиться сокровенным - конечно, никаких гарантий, что Борька не будет ржать или недоумевать, или его реакция окажется вообще непредсказуемой, но главное - она будет, он не оттолкнет, не заткнет, все равно останется рядом и будет всё тем же Борькой.
Открыв один из зацепивших в своё время переведённых рассказов, подкинутых Недом, Лёшка начал читать. История оригинальностью сюжета не особо блистала: два подростка, изначально враждовавших, однажды обнаружили, что реагируют друг на друга в чувственном плане столь же бурно, как и в эмоциональном.  Открытие произошло во время драки, когда парни, сцепившись, катались по полу гаража. Постепенно драка перешла в борьбу совсем иного рода. Лёшка читал размеренно, но, дойдя до момента, когда главный герой внезапно ощутил острую реакцию на прижавшее его к полу тело, почувствовал, что краснеет, и ему пришлось слегка прочистить охрипшее горло. Уж больно этот момент перекликался с тем, который он хранил в своей памяти, похожий момент - не драки, просто шутливой борьбы с братом… 
- И… часто ты такое читаешь? – несмело поинтересовался Боря во время довольно продолжительной паузы. – Ладно, не отвечай. Это я так, - он заёрзал на кровати, поворачиваясь на бок так, чтобы видеть брата, всё ещё сидящего на полу у его кровати. – Написано симпатично, вернее – легко, не то, что «Война и мир». Но как-то… пошловато? Нет, скорее, неправдоподобно. А вот это: «он вжался, бла-бла… почувствовал, как в животе вспыхнул огонь… всплеск чего-то там в голове…». Ну, не бред ли? Как парень может так просто заводить? На ровном-то месте? Тем более что они спокойно себе дружили несколько лет, и тут на тебе! - Боря хмыкнул и отмахнулся рукой. – Сказки всё это. Ты сам-то веришь, Лёха? Чтобы прям до обморока? Придумают же такое…
- Ну, насколько там ровное место - хрен его знает, но… так бывает, Борька. Я не просто верю, я знаю, - негромко отозвался Лёха, рассеянно водя пальцем по тачпаду, словно подчеркивая курсором строчку, на которой остановился. - Тебя никогда не скручивало от внезапного желания? Ну, с девчонкой какой-нибудь? Так, чтобы мозги отшибало?
- Пхе! Скручивало, а как без этого? Когда нравится, и нет возможности, вот тут сразу, «не отходя от кассы». Но обычно это достаточно быстро решалось, так что длительного сумасшествия не было, - Боря опять откинулся на спину и заложил руки за голову. – Всё равно не понимаю – как так, с парнем-то? Только ты это… не подумай! Я просто гипотетически. Хотя мне сегодня от этих гипотез чуть в ухо не прилетело от Серого. Имел неосторожность поинтересоваться его мнением, - Борька растянул губы в улыбке, вспоминая перепуг друга. – Мда, не рубят фишку некоторые…
- Погоди, погоди! - засмеялся Леха. - А что именно ты Серого спрашивал? - он даже поставил ноут на пол и развернулся так, чтобы видеть двойняху. - Представляет ли он себя с парнем, что ли? А… ты себя пытался представить?!
- Мне-то зачем? Даже представлять не хочу! Нафиг мне эти идиоты? Мне парни нравятся только в качестве компании в зале, на рыбалке или для съёма девочек. Друзья – это просто данность. Их люблю... ни за что. То есть, просто так. А Серёге предложил, - Боря снова заржал, вспоминая их разговор. – Не помню, что именно мы обсуждали, просто я спросил Серого, как бы он отнёсся, если бы его кто-то из парней... Он меня чуть не линчевал! Я ведь в шутку! Ну, и для расширения горизонтов, как бы. Потом, чтобы утихомирить, спросил  - а если не его, а он? Но что-то Серёге и этот вариант не понравился, - Борька, отсмеявшись, замолчал.
Лёха хохотнул над вариантами и реакцией Серёги, затем слегка нахмурился.
- Чё сразу идиоты-то? Вот ты гад всё-таки… Гомофоб ты, вот! - и, вытянув руку, хлопнул брата по ноге повыше колена.
- Ладно, не сердись, - начал подлизываться Боря. Он сам совершенно не считал брата голубым, ведь тот так ни с кем из парней и не был, по сути. Так что гомофобство тут совсем ни при чём. Да и Лёха не входил в общее понятие «парни». Он был брат. И это отметало любые возможные недовольства хоть всем на земле родом мужским. Лёшка – отдельная планета. Хоть и думающая, что влюблена в собственного брата. – Дочитывать будешь? Или просто музыку послушаем? Давай залезай на кровать, нечего на полу валяться. 
- Дочитывать? Да, наверное, и так всё ясно… Борь, а ты… совсем ничего не чувствовал похожего? Извини, что я спрашиваю. Просто… ну, для меня это важно, - Лёшка всё так же сидел около кровати, но теперь положил на неё согнутую в локте руку и уткнулся носом в сгиб, глядя на брата словно из окопа. - Действительно не чувствовал или не хочешь ничего такого чувствовать?
- Ты это к чему? Снова о том, что было? - буркнул Борька и нервно дернул ногой. Его немного нервировало то, что Лёшка так чётко ощущает его состояние. – То была случайность. Понимаешь? Я был настроен, ты внезапно оказался рядом и… пошло-поехало. 
Ощущая дискомфорт от этого разговора, от пустой квартиры, в которой лишь они двое, от собственных мыслей и всего происходящего, Борька ещё сильнее занервничал. Он завозился на кровати, поворачиваясь лицом к стенке и продолжая хмурить свой лоб. Мысли всё никак не хотели складываться хоть в мало-мальски логическую цепочку.
- Не думаю, что по-трезвому у нас такое случилось бы. Так что не парься, Лёха. 
- Ладно, я понял, прости, - Лёшка неожиданно улыбнулся, вскочил с пола и затормошил брата. - Не бычись! Ну, пожаааааалуйста! - дурашливо протянул он, пытаясь пощекотать двойняху. - Ой! Я же мороженое купил, будешь? Давай сгоняю, принесу! А ты музыку включи пока, кайфанём… или киношку, сам выбери короче! - и младший унёсся на кухню. Вернувшись с чашками, полными холодного лакомства, он с комфортом расположился рядом с братом, опершись спиной на подушку. Зачерпнув ложкой, он отправил мороженое в рот и даже глаза прикрыл от удовольствия. - Живем, а?
Борька не ответил, он молча смотрел на губы брата, влажные и с ароматом фисташкового мороженого. Поймав себя на мысли, что неприлично пялиться так, когда с тобой разговаривают, он перевёл свой взгляд на холодную чашку в руках. У него было шоколадное мороженое. Лёха, умница, и тут постарался брату угодить.
- Хочешь моё попробовать? – неожиданно даже для самого себя предложил он и, зачерпнув кофейного цвета лакомство, поднял руку с ложкой на уровень лица брата. – Открывай шлюз! Принимай звездолёт! – по-детски скомандовал Борька, вспомнив, как они с двойняхой игрались иногда во время обеда, за что частенько получали от отца.
Лешка засмеялся от неожиданности, но тут же состроил физиономию робокопа и повернул ее к брату, изобразив связками механический звук, после чего так же «механически» распахнул рот и ещё пару раз качнул подбородком, словно тот был свинцовым и висел на шарнирах.
Борька тут же подыграл, издав свистяще-воющий звук идущего на посадку летающего объекта и плавно подведя чайную ложку с мороженым ко рту брата. Это и забавляло, и почему-то смущало. Вроде игра, но теперь перед глазами постоянно всплывала картинка, как Лёшка так же открывал рот и… Не звездолёт туда залетал, ох, не звездолёт… Рука внезапно дёрнулась, и холодный десерт свалился на грудь Лёхи, тут же расплывшись мокрым пятном.
- Ой, прости, я не хотел, - вздёрнулся парень и начал ложкой собирать мороженое с футболки брата. Потом он воткнул ложечку в чашку и начал пальцами тереть по Лёхиной груди. – Блин, в стирку теперь нужно. Снимай.
- Блиииин! - протянул младший. - Буду теперь липкий и сладкий… - он одной рукой стянул заляпанную футболку, в другой удерживая чашку, и почти уже справился, но, сосредоточившись на попытке вывернуть одёжку на лицевую сторону, слишком наклонил чашку, которую держал в левой руке, и хороший кусок подтаявшего мороженого хлопнулся ему на голый живот. - Чёрт!!! Борька, оно сейчас потечёт!!!
- Ловлю! – отреагировал брат и тут же склонился над животом двойняхи, слизнув мороженое. – Готово! – отрапортовал он, поднявшись и уставившись на обалдевшего Лёху. – Ты чего? – но брат начал тихо угорать. – Что? Запачкался? – он провёл тыльной стороной руки по губам и снова выставил лицо вперёд. – Всё? Я чистый? 
Лёшка подался к нему и лизнул угол рта брата.
- Теперь чистый, - он покусывал расползающиеся в улыбке губы, чувствуя удивительную легкость в голове. Накрыло наглухо, так, как от парней накрывать просто не может. И всё-таки последний ограничитель держал крепкой уздой. Плевать, что парень, что брат, на всё плевать, не всё равно только одно - сам-то Борька понял, что сделал? Не выхватил и так запачканную Лёхину футболку, чтобы вытереть, а вместо этого слизнул… чёрт, он издевается просто!
Боря же и подумать толком не успел, всё это каким-то странным образом всколыхнуло внутри него и пробежалось по нервным окончаниям, делая немножечко больно. Он сжал зубы и с шипением втянул воздух.
- Зачем ты так… - простонал он и по привычке дёрнул руками, как при тренировке в зале, когда сводило мышцы от напряжения. Одновременно он выхватил краем глаза, как из его собственной чашки мороженое наглым куском плюхнулось на покрывало между ними. – Бля! Да что же это такое?! 
Парень подскочил на коленях и хотел было переступить через ноги брата, чтобы встать, но замер, увидев выражение лица Лёшки. У того глаза были широко открыты, а губы, наоборот, сжаты до предела, будто двойняха хотел раздавить их, прижимая друг к другу. Не понимая, что делает, Боря опёрся правой рукой о кровать подмышкой брата, а в левой всё продолжал держать злополучную чашку. На миг он дёрнулся вперёд, приблизив своё лицо и ощутив на себе тяжёлое дыхание Лёхи, но потом отпрянул, продолжая нависать и потянувшись к полу, чтобы поставить наконец-то чашку на ламинат. 
Лёшкина чашка со стуком тут же опустилась рядом, а левая свободная ладонь легла на плечо брата, придерживая – то ли чтобы с кровати не свалился, то ли желая прижать вплотную. Лёшка молчал, только продолжал сверлить брата глазами, ставшими неожиданно очень темными и словно раза в два больше, чем обычно. Казалось, он даже не слышал или, скорее, просто не понял, что именно сказал брат. Ладонь погладила, сжала, скользнула на шею.
- Поцелуй меня, - едва слышно попросил Лёшка. Так тихо, что можно было бы, пожалуй, и «не услышать».
Борька мог бы поклясться чем угодно, что слова о поцелуе прозвучали в его голове. Лёха ничего не говорил, но почему-то было настолько ощутимо его желание, что у Бори взмокла спина и заныла поясница. Он сперва повёл плечами, потом опёрся освободившейся левой рукой о край своей постели, прижав запястье к бедру двойняхи, и снова попытался сделать бросок вперёд. Если он будет опускаться медленно – точно передумает. Поэтому уже через мгновение они оба ощутили, как пересохшие, но всё ещё отдающие мороженым губы плотно прижались друг к другу. Почти сразу Боря расслабился и опустился телом на брата, но как только ощутил пахом твёрдую преграду, снова отжался на руках и прервал поцелуй.
- Что мы делаем? - скорее, не спросил, а выдохнул он и тут же попытался подняться с кровати. – Извини, я не должен был…
- Не уходи! - Лёшка уже обеими руками обхватил Борькину спину и прижал его к себе. - Не уходи…
По его телу разливалась сладкая отрава, кружившая голову, заставлявшая дышать рвано и хрипло, превратившая весь окружающий мир в плотный кокон. И если этот кокон разорвать - то ему не выжить. 
- Борька, Боренька, братишка мой, - одними губами шептал Лёша, не дай боже такое вслух ляпнуть, а под ладонями - напряжённая спина, такая родная, сильная, что не трогать, не ласкать - невозможно.
- Так не должно быть, - шептал Боря, но продолжал покорно подчиняться ладоням брата, которые так требовательно удерживали его. – Это неправильно как-то. Слышишь меня, Лёш?
Они оба мелко подрагивали. Боря от странного чувства, напряжения и непонятного онемения всего тела. Будто его цепями сковали. А Лёшка  - от такой близости и одновременно от боязни утратить её в любой миг. Так они и лежали, чуть прижавшись, но боясь пошевелиться. Боря продолжал опираться на руки, чтобы лишь несильно касаться брата, настороженно прислушиваясь к своему собственному телу и совершенно не представляя, чем это всё может продолжиться. А если честно, то – закончиться. Вот это уже совершенно не укладывалось в его голове. 
- Для меня - правильно. Только так и правильно, - Лёшка потихоньку смелел с каждым мгновением оттого, что Борька был с ним так близко. 
Шоркая губами по плечу и шее брата, проводя ладонью от лопаток до самой поясницы и чувствуя, что внутри словно мёдом заливает, сглатывая сладость и мучительно долго выдыхая словно беззвучный стон, Лёшка был не в состоянии вести убедительные беседы. Он мог убеждать только объятиями и поцелуями, но чувствовал, что стоит чуть надавить - и Борька, до чёртиков «правильный», тут же сбежит и снова начнёт убеждать себя, что ему всё это чуждо, непонятно и совершенно ни к чему. Поэтому Лёшка все же попытался напрячься и подобрать слова для нужного аргумента.
- Давай забудем про правила, Борь? На сегодня? - Лёха провёл рукой по лбу двойняхи, захватил его стриженный чуб в горсть и приподнял голову, чтобы заглянуть в глаза. - Давай просто делать то, что хотим? Забить на все правила мира! Мы - это мы, понимаешь? Мы такие одни, для нас закон не писан! Что захотим - то и будет…
- А… если хотим разного? Как тогда, Лёш? – Боря продолжал держать себя на весу, боясь преступить порог, через который не сможет вернуться. – Если всё испортим? А что, если правила не просто так пишутся? Не нам экспериментировать.
Он заткнулся. Снова вспомнился сегодняшний разговор с другом, и как Серёга критично отнёсся к Борькиным предположительным экспериментам в области сексуального опыта. Да что там! Серёгу чуть инфаркт не хватил! Совсем не хотелось идти на ощупь. Ведь это не очередная смазливая девчонка, с которой если не получится – можно запросто отправить «за борт» и уже на следующий день продолжать эксперименты с новой. Ну, хорошо, пусть не так быстро, но Боря был уверен, что при желании нашел бы себе классную девочку. Но ужас состоял в том, что… И не хотелось-то! Последние месяцы, проведённые с Лёшкой, были настолько полноценными, что совершенно не ощущалась нехватка женского внимания.
- Лёха, ты не подумай, я тебя как брата очень люблю, но… - Боря сделал паузу и опять перекатился на кровать, улёгшись рядом с братом. – Пойми, мы не понимаем в этом ни черта. Мы не знаем, что и как. Да и вообще! Может, это просто гормоны! А мы можем таких дров наломать…
Лёха закрыл глаза, борясь с желанием придушить этого говоруна, своего обожаемого братца. Хотя… лёд тронулся, ведь ещё несколько минут назад брат на подобные темы и разговаривать не желал. Младший улыбнулся и приподнялся на локтях.
- Скажи мне, в чём именно мы «не понимаем»? Думаешь, такие курсы есть? По повышению квалификации? Где сообщают, что и как? Каких дров ты боишься наломать? Просто гормоны? Ну, и чудесно, значит - пройдет, отпустит. Ты себе девчонку заведёшь, а я парня. Но в любом случае я хочу, чтобы ты был у меня первым! - Лёшка сглотнул и добавил: - Во всём. В чем только захочешь. Если ты будешь со мной - мне всё равно как, честно…
- Иди ты… - мягко и почти нараспев протянул Борька. 
Он всё ещё воспринимал увлечённость брата как некую игру и был уверен, что они никогда не зайдут так далеко. А тут вдруг признание. Да ещё и настолько серьёзное! Он такого никогда не слышал от девчонок, даже если те признавались в любви по три раза за вечер. Ни одна не хотела отдаться полностью во власть парня. Каждая пыталась выторговать себе бонусы, а не подчиниться его желаниям. 
Боря тоже приподнялся на локтях, но на его лице продолжала висеть невидимая табличка: «Хелп! Оторвите мне мои тестикулы!» Он боялся не только слов брата, но и своей собственной реакции. Судорожно соображая, он попытался придать спокойное безразличие своему лицу, но внутри бушевало что-то невообразимое. Ему действительно хотелось попробовать?! С парнем?! С братом?! Так низко в своих собственных глазах Боря ещё не падал.
- Лёш, - он закусил нижнюю губу и замолчал. Двойняха покорно ждал. Шумно втянув воздух сквозь сжатые зубы, Борька продолжил: - Ты не боишься? – на молчаливое отрицание брата движением головы он вдруг вспыхнул: - А я боюсь! Понимаешь? Я не умею ТАК выражать своё отношение к тебе! Ты же не шкура какая-то! Ты человечище! Я не хочу сделать тебе больно! 
Лёшкины губы неудержимо растянуло в счастливой улыбке, он повернулся к брату, перенеся вес на один локоть, и освободившейся рукой притянул его за затылок лицом к лицу.
- Ну, целоваться-то вроде не больно? – хрипловато проговорил он, прижавшись лоб в лоб. - Неужели даже этого боишься? 
То, что Борька относится к нему настолько трепетно - ошеломило. И это «человечище» - Лёшка хотел и в то же время не мог поверить, что это сказано братом всерьёз. Внутри всё сжималось от этих открытий, и в настоящую минуту действительно хотелось только поцелуя - потому что словами такое не передать…
- Боюсь, - наконец, выдавил из себя Борька, продолжая упираться лбом о лоб брата. – Но… плевать, - всё же отважился он и мягко коснулся губами щеки Лёшки. Потом – подбородка. Затем - края скулы, скользнув к мочке уха, и там остановился. Лёха, прикрыв глаза, слушал, как громко дышит брат, как шумно посапывает носом, как приоткрывает губы, слипшиеся от слюны. Когда он открыл рот, Лёша это тоже услышал, а затем прозвучали и слова, сказанные проникновенным шепотом: - Плевать на всё. Кроме тебя. Я тебя… не обижу. Никогда. Но… если сделаю больно – не прощу себе.
Лёшка притиснул брата к себе и зажмурился. Хотелось смеяться и дать волю слезам одновременно, но он только моргнул покрепче пару раз и выдохнул своё ликование долгим вздохом.
- Бориска… ты не можешь сделать больно… только если оттолкнёшь, вот это невыносимо, да, но это ты уже делал, и я пережил, - Лёшка тихонько хохотнул, уже уверенно погладив плечо брата. Ладонь скользнула ниже и поднырнула под ткань футболки. - Черт, как же это классно - касаться тебя… - выдохнул он, но вдруг притормозил и замер. - Борь? А тебе… ты… скажешь, чего ты хочешь? Ну, хотел бы?
- Ты меня убьёшь, - пробормотал парень, прислушиваясь к своим ощущениям от касаний пальцев брата. Всё это будоражило не только фантазии, но и совершенно конкретные места в организме, и от этого становилось немного неловко. В ответ прозвучало тихое «нет», но Боря понимал, что и сам бы себя прибил за такие мысли, но всё же рискнул: - У меня секса давно не было, и я… Но ты ничего не должен! Совершенно. Я не хотел бы воспользоваться моментом и… Нет, у тебя всё должно быть совсем по-другому!
Лёха бахнулся затылком на подушку и выдохнул сквозь зубы и широкую улыбку.
- Всё-таки я тебя придушу! Ты издеваешься надо мной? Я мечтал о подобном моменте - а ты не желаешь им воспользоваться?! - он резко поднялся и оседлал ноги брата чуть ниже бёдер, упершись вытянутыми руками в кровать над его плечами и нависнув: - Я ж тебя завалю этими моментами, пока не решишься… - под коленом дотаивал упавший на покрывало кусок мороженого, но Лёшка ничего не чувствовал. В голове словно колокол гудел, и он сквозь этот гул проговорил, глядя брату в глаза: - Я хочу тебя. Хочу доставить тебе удовольствие - безумно хочу!  
Боря натужно сглотнул, на его шее дёрнулся еле заметный кадык, и лицо стало немного страдальческим. Лёшка понимал, что в голове брата происходит сейчас почти революция. В двойняхе боролись страх и желание. Заставить Борю сделать то, чего он как огня боится, было выше Лёхиных сил. Но и отступать, отказавшись от такой близкой возможности, он тоже не мог. 
- Ну, давай же… - еле слышно попросил Лёшка и замер.
- Не торопи, - пробормотал брат и аккуратно, словно сапёр при разминировании нескольких килограмм взрывчатки, протянул свои ладони к коленям двойняхи. – Я и так ни черта не понимаю, - его руки легли на Лёшкины согнутые ноги и легонько их сжали. – Как в бреду, мать его…
- Чёооорт, - просипел Лёха, закрыв глаза и закинув голову. От осознания, что Борька сам коснулся его, по собственному желанию, тело пронзило острым возбуждением. Немного отдышавшись, он снова глянул на брата: - Подсказывать можно? Если не хочешь - я заткнусь наглухо!
- Сам вижу, что у тебя стояк, - хрипло констатировал Борька и попытался улыбнуться, но получилась вымученная гримаса. – Но вообще-то… можешь подсказывать. Я же никогда… в смысле - ни с кем… Тьфу ты! Ну, ты понимаешь, - Боря облизал губы и снова громко сглотнул. Его ладони поползли вверх по ногам брата, пока не уперлись в сгиб, а большие пальцы не приблизились к паху Лёхи. – Дальше? 
Леха после слова «дальше» понял, что не дышит, и постарался возобновить эту необходимую функцию организма. Он таращился на руки брата на своих ногах и не мог поверить в происходящее. Хотелось переварить этот факт, как-то освоиться с ощущениями… но, глянув на Борьку, он подумал, что вдруг тот передумает, пока Лёха будет осваиваться. 
- Может, разденемся? - ляпнул младший и сам испугался.
- Думаешь? – усомнился Борька, хотя тысячу раз был перед братом без одежды. Но тогда они были просто пацанами! Кровными родственниками одного возраста, с одними на двоих родителями и одной комнатой. А что сейчас изменилось? Родители те же, комната та же, вот только они… в одной постели. Хотя и это бывало. Но они возбуждаются друг на друга! А это уже диагноз. – Ладно, скидываем всё и посмотрим…
- Друг на друга? – несмело переспросил Лёшка. 
- На обстоятельства! – наиграно весело отшутился старший и, как только брат поднялся, тут же стянул с себя всю одежду, лишь приподнимая ноги и катаясь в постели. Он так и не поднялся, но когда оказался полностью обнажённым и лежащим на спине, вдруг понял, что Лёха продолжает стоять возле кровати, не раздеваясь, но заворожённо разглядывая его. – Ты чего, передумал? Лёш, если ты… тогда не нужно, я ведь всё понимаю…
Вместо ответа Лёшка решительно сдёрнул с себя спортивки вместе с трусами сразу до щиколоток, переступив ногами, окончательно освободился от одежды и выпрямился, держа этот ком прямо перед собой. Помедлив секунду, также решительно откинул одежду в сторону своей кровати и растянулся рядом с братом, прижавшись всем телом к его боку и уткнувшись горящим лицом ему в плечо. Одну руку он закинул на Борьку и подгрёб его ещё плотнее к себе. Нога, что оказалась сверху, согнулась и потерлась коленом о ноги брата. Лёшка вертелся, словно устраивался поудобнее, собираясь заснуть - беспокойно и как-то беспорядочно, но оттого, что оба были совершенно голышом, эта возня воспринималась не так, как обычно.
- Потрогай меня… там, - шепотом попросил Боря и тут же ужаснулся своей просьбе. Но отступать было некуда, ему, и правда, дико хотелось. В паху ломило, и он ощущал дрожь в ногах от всего происходящего. – Если не противно…
- С ума сошёл - противно? - шепотом возмутился Лёшка и добавил: - Я хочу…
Рука брата мягко коснулась лобка Бори, и тот дёрнулся.
- Прости, непривычно просто, - моментально извинился он и добавил: - Ты продолжай…
Лёха сглотнул и продолжил: плавно двинул пальцами вниз, через упругие волоски к основанию напряжённого члена, большим пальцем проехавшись по напрягшемуся стволу. Погладив кончиками пальцев подобравшиеся яички через нежную кожицу мошонки, он накрыл ладонью стояк брата и погладил его к головке, словно живое существо. Сам он, приподнявшись на локте, смотрел, не отрываясь, и, кажется, готов был ещё долго играться с подрагивающим членом брата. 
- Тебе как? - спросил, захватив кожицу крайней плоти и лаская через неё головку, то собирая её в щепотку, то приспуская чулочком.
- Заводишь, - прохрипел он. И слегка подвигал бёдрами. – Ещё сильнее заводишь. Даже не думал, что так может…
Борька начал глубже вдыхать и резче выдыхать. Глаза он прикрыл, но всё равно моментами подглядывал за братом сквозь ресницы и молча сгорал со стыда. Он же сейчас с парнем! И они такое делают… Даже если бы это был просто посторонний чувак. Это что, Борька тоже голубой? Нет, он не был таким. Ему вообще не нравились парни. Ему просто было хорошо с братом. Со своим странным и таким родным братишкой, который сейчас, совершенно не задумываясь о последствиях, так откровенно старается угодить ему, беспомощно лежащему, как перевёрнутая на спину черепаха.
- Иди сюда, - позвал он Лёху и, прихватив того за волосы на затылке, потянул на себя. – Любишь целоваться?
- С тобой - обожаю! - Лёшка расплылся в улыбке, прикрыв глаза. Точнее, это сначала Борьке так показалось, а потом он понял, что Лёха смотрит на его губы - и вид у него при этом такой… не во всякой порнухе такое выражение лица увидишь. Братишка явно кайфовал от всего происходящего. 
 А Лёха тонул - почувствовав искры желания брата, он готов был раздувать их с усердием замерзающего в лесу потеряшки до полноценного пожара, уже не боясь, что спалит всё до пепла. Он даже желал этого! Чтобы в этом огне сгинули все сомнения, все страхи обоих, всё, что ещё мешает, отделяя их друг от друга. Сплавиться в единое - разве это страшно? 
Без капли сомнения, хоть и с легкой дрожью, он подставил свои губы брату, слегка облизнув их и шепнув: 
- На, твои…
Вроде бы сказано было немного, но почему-то именно последние слова очень сильно торкнули Борю. На миг он даже забыл, что перед ним парень, что это его Лёшка. Просто было возбуждающе жарко, и хотелось подарить этим губам что-то нереальное. Именно поэтому он шумно втянул воздух и сразу же прижался к приоткрытому рту Лехи. Вжавшись, слегка повернув его голову и прихватив пальцами за шею, парень толкнулся языком, раздвигая губы. Лёшка покорно отдавался, и лишь плотно сжимаемое им плечо брата и упирающееся в бедро колено не давали возможности забыть, что Лёха напряжен не меньше Борьки.
- Ты мягкий, - зачем-то сказал Боря, как только оторвался от поцелуя.
- А ты твёрдый, - в тон ему ответил Лёша и улыбнулся сквозь опьяняющий дурман близости в глазах.
Боря опять стал чувствовать всё происходящее очень отчётливо, будто ему вернули чувствительность тактильных ощущений. В момент поцелуя всё тело как будто погрузили в криогенную камеру, но сейчас он ощущал, как ласково играются пальцы двойняхи с его членом. 
- Хочу к тебе, - прошептал Борька и, приподнявшись на локте, перекатился на брата, накрыв его своим телом. 
Лёшка охнул от навалившейся тяжести: горячей, ошеломительной. Тело брата казалось агрессивно-твердым от мышц и в то же время невероятно нежным и горячим - словно живое пламя. Подняв руки, младший положил ладони брату на поясницу, а затем, легко двинув, съехал на упругие мячики ягодиц. Поглаживая бархатистую от едва заметных волосков кожу, он понял, что его ноги каким-то чудом разъехались, и Борька вжимается уже между ними. Было сладко и страшно. И то, и другое - до дрожи. Лёшка раздвинул ноги ещё сильнее, поднял колени и закинул пятки на спину старшему, прижимая его к себе и одновременно выдыхая со всхлипом.
- Борь… Бориска, только ты медленно, ладно? И ещё… давай смажем чем-нибудь, - умоляющим шепотом попросил он, словно извиняясь. Наверное, за то, что не знал, чего больше бояться: что не получится, неизвестной ещё боли или что брат передумает.
- Да, я буду очень аккуратным, ты не волнуйся, - заверил Боря, вжимаясь лицом в плечо брата, но потом отстранился и посмотрел Лёшке в глаза: - А нужно чем-то мазать? Ты думаешь? Тогда ладно… - и он соскользнул с кровати, чтобы уже через мгновение скрыться за дверью. 
Его не было довольно долго, и Лёша уже успел с десяток мыслей прогнать через голову. Когда же брат снова возник на пороге, в руках у него был маленький тюбик, которым он повертел между пальцами.
- Я не знал, какой выбрать, - пояснил Борька, подойдя к своей кровати и опустившись на колени. – Там куча баночек, но не возьму же я мамин лосьон для снятия макияжа? И ещё какой-то малюсенький крем там был – под глаза. Не думаю, что это подошло бы. Да и не хватило бы… - сказал Боря и тут же хохотнул. Брат поддержал. – Прости. Я взял гипоаллергенный, детский, - прочитал на обратной стороне упаковки Боря и повернул белый с жёлтой уточкой тюбик с детским кремом. – Как думаешь, пойдёт? Тебе ведь с ним легче будет? В смысле… Ну, приятнее? Вернее… Не так больно? Прости, несу всякую чушь…
Лёшка хохотнул снова, глядя во все глаза на своего Бориску. Страх почти исчез - это же Борька, брательник старший, который как ни верти, а носился с ним с самого детства как с писаной торбой. Ему ли не доверять? Да всё, что угодно! Лёшка сел и обнял двойняху за шею, затем, упершись лоб в лоб и глядя ему в глаза, попросил:
- Дай сюда и… отвернись, ладно? Ну, или глаза закрой на минутку.
- Не буду, - буркнул Боря и поднял руку с тюбиком вверх, не давая брату забрать его. – Говори, что делать, я сам.
Он, конечно же, представлял, как это и куда, не маленький ведь, но сам процесс был ему, мягко говоря, непривычен. Хотя в детстве видел, как мама ставила брату туда свечи, когда у того были проблемы из-за бесчисленного количества лекарств или очень высокая температура. Малым он не совсем понимал, в чём тут связь, но мама тогда пояснила, что Лёле нужна помощь, и нечего тут стыдиться. 
Боря с серьёзным лицом отвинтил крышечку тюбика и уставился на брата.
- Ну, говори, Лёш, как правильно? Я всё сделаю, - и, припомнив слова мамы, хоть и неловко было вспоминать её в такие моменты, он добавил: -  Тут нечего стыдиться. Ты ведь мне доверяешь? 
Лёха тут же посерьёзнел и сглотнул - почему-то он был уверен, что брат не захочет делать это сам. А тут - такой поворот. Было дико неловко, но в то же время перечить он не посмел, так что только прижал прохладную ладонь к горячей щеке и промямлил: 
- Доверяю, конечно. 
Немного помедлив, он опять улёгся на спину - почему-то поворачиваться к брату задницей показалось ему хамством. Помедлив ещё немного, Лёшка согнул ноги в коленях и подтянул их, разведённые, к груди, распахнувшись перед Борькой. Лицо горело всё больше. 
Выдохнув, Лешка вполголоса подсказал:
- Выдави прямо внутрь. Ну, и сверху… тоже. И пальцами размажь.
- Совсем внутрь? – севшим голосом переспросил Боря, но последовал указаниям брата. Ведь сегодня Лёха главный. Его мягкий и замкнутый Лёшка, такой пугливый и временами диковатый, практически с детства обособленный, но вмиг открывшийся после того, как почувствовал влюбленность к своему собственному брату… 
Все эти мысли пульсировали в голове и не давали возможности сконцентрироваться. Наверное, вся романтика и эротичность давно должны были улетучиться, ведь обычно секс проходит по более стремительному сценарию. По крайней мере, с девчонками было именно так – они не отпускали Борьку ни на секунду, не давая ему расслабиться или отвлечься. Там он не терял контакта ни на миг, и всё шло стремительно по нарастающей. С Лёхой всё было совершенно иначе. Тут любая пауза казалась логичной, любой поворот событий – оправданным. Абсолютно ничто не сбивало настрой, и даже такая деликатная процедура, серьёзность обоих и необходимость сейчас сделать что-то немного странное Борьку не смущали. Он всё ещё продолжал упираться своим возбужденным членом в бок матраса и с дико бьющимся сердцем  рассматривать открытого в полном смысле слова Лёшку. 
- Будет немного прохладно, - предупредил он брата и нажал на тюбик, но потом зачем-то добавил: – Но пальцы у меня тёплые.
Лёшка сжимал свои подрагивающие ноги - от прикосновений брата хотелось скулить. Было… непонятно. Брат касался чего-то совершенно запретного, и это настолько будоражило, что хотелось вскочить и убежать, и одновременно испытывать это снова и снова. Лёшка длинно втянул воздух сквозь зубы и покрепче прихватил колени. 
- Больно? - тут же замер Боря. 
Лёха только промычал в ответ, отрицательно качнув головой, а потом хрипло выдавил:
- Давай уже… внутрь.
Большой палец, ходивший кругами вокруг подрагивающей звёздочки, исчез, зато появился средний, прошёлся сверху вниз и как-то разом толкнулся, раздвинув колечко. Колечко сжалось намертво, и Боря замер. 
Лёшка посмотрел испуганно, но потребовал всё также шёпотом:
- Дальше давай!
- Ага, - кивнул головой Боря и с очень серьёзным лицом, словно производя научный опыт, двинул рукой вперёд, пряча свой палец в мягкой, но очень напряжённой плоти. Лёха всхлипнул от такого напора. – Прости! Быстро? Я вытяну…
- Нет! - рявкнул Лёшка.
- Хорошо, я оставлю, - ляпнул Борька, но тут же поправился: - То есть я аккуратно смажу. Извини, я грубый, наверно.
Сам же парень здорово струхнул, он очень боялся навредить Лёше, не хотел доставить дискомфорт и отбить всю охоту. Хотя понимал, что если бы ему так засадили, пусть и пальцем, полностью покрытым жирным кремом, то он бы запросто двинул пяткой «помощнику», обматерил, всунул ему тюбик целиком туда же, а потом бы ещё и наподдал вдогонку, чтобы отбить желание хоть когда-то что-то куда-то вставлять. 
- Так хорошо? – медленно водя пальцем внутри и чувствуя, как поддаются эластичные стеночки, Боря ощущал, что всё тело покрылось мурашками. 
Лёшка закусил губу. Его колбасило не столько от реальных ощущений, сколько от сознания происходящего: Борька подготавливает его для себя! Всё всерьёз, он видел это в сосредоточенном взгляде брата, дурея от его бережной осторожности, от этого пальца-предвестника, плавно скользящего вперёд-назад, и в то же время уже начиная слегка досадовать, что снова с ним обращаются как с инвалидом. 
Выдохнув сладкий спазм и почувствовав, что уже получается расслабиться, он попросил:
- Давай два…
- Целых два? – вроде как удивился Боря, но, скосив взгляд вниз и быстренько сопоставив с чем надо, улыбнулся. – Я аккуратно, тебе не будет больно, - заверил он брата и, затаив дыхание, упёрся указательным и средним пальцем в «дышащую» плоть. Он провел легонько по кругу и мягко толкнулся внутрь. Лёшка только было начал издавать шипящие звуки, как Борька обхватил его ногу чуть ниже колена, накрыв ладонью руку брата. В следующий момент он наклонился к двойняхе и слегка прикусил кожу на его щиколотке, после чего провел губами по ней и успокоил:  – Всё, мой хороший, уже всё…
Лёха не выдержал и заскулил - от плотной белой волны, прокатившейся внутри через живот и ударившей по ушам и мозгам. Он понятия не имел, что с ним происходит, подобного Лёшка не ожидал: возбуждение было больше, чем он испытывал, когда кончал от своей руки и фантазий - и в то же время он чувствовал, что это только начало. От слов брата, от его губ, от этой невозможной, нереальной нежности - всё это выходило за пределы его представлений и мечтаний, выносило куда-то в открытый космос совершенно неведомого, пугало и неудержимо тянуло.
- Борька… - выдохнул младший и понял, что словами это не выразить - не придумали таких слов, а если и придумали, то он их не знает.  
- Тихо, тихо, Лёш, всё в порядке, я здесь, - начал бормотать тот и поглаживать колено брата. 
Было и чудно, и как-то немного торжественно, несмотря на абсурдность этого чувства. Борька понимал, что этот влюблённый глупыш, искренний и безумно трогательный, который так хотел, чтобы именно его братишка был с ним в такой момент, сейчас в полной прострации. Оказалось, что делать счастливым Лёшку это огромный кайф! Почему-то доставление удовольствий девчонкам не приносило такой щемящей радости. Там были голые чувства и вполне осязаемый трах. Тут же вроде ничего подобного не происходило, но внутренний подъём был на уровне как минимум Монблана. Борька и сам застыл от этих неизвестных до сегодняшнего дня чувств.
- Ты как? Может, полежишь? Спать не хочешь? Тебе… ну, там – не больно? Может, что-то принести? Чего тебе хочется?
Младший открыл глаза и непонимающе уставился на старшего.
- Спать?! - отпустив свою ногу, Лёшка скользнул пальцами вниз по телу Борьки, обхватил ладонью и сжал доказательство того, что старший интереса к процессу не утратил, после чего, решившись, уже обеими руками потянул брата на себя. - Всё, хорош! Иди ко мне… не хочу больше ждать.
- Ты уверен? Не будет чересчур? – с подозрением уточнил Борька, но всё же поддался нажиму двойняхи. Он накрыл его своим телом, продолжая стоять у своей кровати на коленях. – Может, в другой раз? - Лёшка грозно глянул и сильнее тиснул брата за бока. - Всё! Осознал, прости, - улыбнулся Боря и поднялся с коленей. Он сам подвинул немного своего брата и, переступив через его правую ногу, устроился обоими коленями между разведённых ног. – Если что – говори, не молчи, я тут же остановлюсь. Не хочу, чтобы тебе больно было.
Боря какое-то время молча сидел на согнутых коленях и слегка сжимал Лёшкины полусогнутые ноги. Пальцы как будто пульсировали и от этого монотонно тискали кожу напряженных икр. Лёха молча ждал. 
- Попробуем? – то ли спросил, то ли просто объявил Борька и, привстав на коленях, упёрся обеими руками в кровать на уровне плеч брата. 
Младший, помедлив, кивнул и как-то словно между делом потянул на себя подушку, пояснив:
- Давай подложим… так удобнее.
Ещё удобнее было бы принять классическую позу раком, но Лёшка не хотел отворачиваться. А положить ноги брату на плечи казалось верхом разврата, несмотря на то, что они собирались делать. 
Подоткнув под поясницу подушку и облегчённо вздохнув, Лёха кивнул: 
- Давай! То есть - бери! - неожиданно исправился он и хулигански ухмыльнулся. 
Его сейчас даже боль не пугала - подумаешь, боль, словно никогда в жизни он её не испытывал. Даже если и будет, даже если ничего, кроме неё, не почувствует - награда несоизмерима: видеть лицо брата в момент, когда…
Горячая головка коснулась промежности Лёшки, и он шумно вздохнул, задержал дыхание и потом выдохнул. Борька почему-то прикрыл глаза. Было не совсем понятно, хорошо ему или нет? Но в следующий момент его подбородок безвольно поехал вниз, приоткрывая рот, а язык обвёл нижнюю губу. Потом Боря втянул свою губу в рот и наконец-то открыл глаза.
- Значит – да? – в последний раз уточнил он, и Лёшка увидел, как трепещут ноздри у брата, будто Борька пытается уловить какой-то очень тонкий аромат.
Когда же Лёша кивнул в подтверждение, двойняха опустил одну руку вниз и приставил свой член уже к самому входу, чуть надавив и несмело толкнувшись. Ничего не произошло. Лёха не поддался. Вернее, организм и само тело упрямо не хотели впускать в себя кого бы то ни было. Но Боря не сдавался, он положил вторую руку ладонью на живот брата, помассировал большим пальцем ямку пупка и спустил ладонь с растопыренными пальцами ниже, к лобку, одновременно сделав ещё один мягкий толчок. И оба вмиг всхлипнули. Лёшка почувствовал, что начинает раскрываться под горячим твёрдым напором: по ощущениям это было, скорее, просто непривычно, а вот по значимости происходящего перекрыло наглухо весь мир. Даже если бы в комнате начал рушиться потолок или вдруг кто-то вошёл - Лёшка бы не заметил. Он был весь там, в этом таинстве слияния, не чувствуя даже собственных пальцев, впившихся в плечи брата, требовательно вжимавших его тело в своё. 
Бесчисленное количество долгих минут… или секунд? Боря двигался в жарком и мягко поддающемся тоннеле, пока вдруг не упёрся лобком.
- С ума сдуреть… - простонал он и опустился на локти, отчего стал ещё ближе к брату. – Ты как? Терпимо? Не хочешь меня убить? 
Он пытался хоть что-то болтать, чтобы не рехнуться окончательно. Казалось, что ещё хоть миллиметр вглубь, и он нафиг взорвётся! Но, полежав немного на Лёшке и словив его пьяный взгляд, Боря с неким облегчением вздохнул и снова приподнялся на руках. Выходить было ещё приятнее… а снова входить намного кайфовее… а опять выходить вообще офигенно… а вновь толкнуться внутрь…
- Кошмар… я сейчас кончу… - простонал Борька и прикусил всё ту же свою многострадальную нижнюю губу.
- Кончи! - хрипло попросил Лёшка, потому что сам уже держался из последних сил: на грани боли и неконтролируемого возбуждения, мутившего сознание. 
От медленных, до дрожи долгих и тесных толчков хотелось выть, но младший боялся напугать двойняху и только хватал губами воздух. Просунув руку между животами, он сжал свой стояк и почувствовал, что его самого вот-вот накроет от очередного неспешного «насаживания». Он практически ничего не успел сделать, как тут же получил резкий толчок в себя и услышал короткий выкрик Борьки. Тот дёрнулся ещё пару раз, а потом рухнул на Лёшку, прикусив при этом кожу на его плече. 
- Прости, - тут же прошептал на ухо брат и попытался приподняться, но смог лишь чуточку перекатиться, выпрямив правую руку, но всё ещё упираясь в левую, согнутую в локте. – Это просто… чёрт, даже не знаю…
- Это охуенно! - выдохнул Лёха ошеломлённо и блаженно. - Ох, чёооорт, побудь ещё так… - его рука между двумя животами сжалась пару раз, и младшего сладко выгнуло в тихой, долгой истоме. 
- Лёш! - осторожно позвал старший, когда младший перестал стискивать его и расслабился. - Это… что было?
- Н-не знаю, - неуверенно отозвался младший и тут же добавил куда более твёрдо: - Но хочу ещё!
- Обнаглел, - шутливо возмутился Борька и попытался всё же привстать. - Пустишь? 
- Неа, - начал дурачиться Лёха и даже скорчил мордочку, высунув язык.
- Я зверя пригрел на своей груди! Какой кошмар, - страдальчески простонал Боря и куснул брата за плечо. – Хотя, нет, не на груди, а под собой, - хохотнул он, но потом вдруг посерьёзнел и извинился: - Не слушай дурака. 
- Сам такой, - ляпнул Лёшка и прыснул - смысл фразы получился противоположным от обычного, и это показалось жутко забавным. Но почти сразу Лёшка закусил губы: - Мне в ванну надо...
Выбравшись из-под брата, он прошлёпал босиком в ванну, привычно заперся и залез под душ. Не то чтобы он всерьёз стеснялся Борьку… но хотелось побыть одному, привыкнуть к себе новому, оценить случившееся. Интересно, такой первый раз вообще считается? Без крови, практически без боли, со странным кайфом, не выстрелившим, а вытекшим под давлением горячего поршня Борьки… И со сладкой томностью, оставшейся во всём теле и теперь бродившей по венам и артериям, и дурманящей мозг. Лёха подумал, что Борькин кайф теперь в нём, и усмехнулся – вот она, дурманящая отрава… Прикусив губу, он прикрыл глаза, поставил одну ногу на бортик ванной и обхватил свой не желающий успокаиваться ствол ладонью. «Он меня взял! Он от меня кончил!» - эта мысль не пролетела, она тянулась, разрасталась, и, в конце концов, вся скопившаяся томность взорвалась от неё в теле привычными карамельными пузырьками в непривычно щедром количестве. Лёха отдышался, опершись о стену, и уже с более ясной головой и появившимся внутри тихим спокойствием взялся за мочалку и мыло, чтобы привести себя в порядок. Завтра же! Они повторят это завтра же утром. И это совсем не так страшно, как рассказывают, если с любимым и любящим, а не с криворуким долбоёбом… Чёрт, какой же Бориска нежный! Невероятно, просто до кома в горле, до желания вывернуться для него наизнанку! Конечно, девицы за ним толпами бродят… Лёха сжал губы и нахмурился, но потом его лицо разгладилось. «А он – мой. И ни с кем из них никогда не будет так, как со мной… Моёооооо! Кабаняка любимый!» Он быстро ополоснулся и перекрыл воду, улыбаясь. Неожиданно захотелось побыстрее к Борьке под бочок. Он и так тут уже фиг знает сколько времени торчит! Бориска наверняка тоже соскучился.
Но Борька не скучал, а спал, перебравшись на кровать Лёхи. Видимо, сказалось нервное потрясение… Лёшка сел на край постели, продолжая улыбаться. «Вот тебе и «ничего не значит», бро… Всё-таки значит, очень даже значит!» Посидев ещё немного в ногах спящего, Лёшка постарался по возможности тихо сдвинуть его к стенке и растянулся рядом, прижавшись всем телом к двойняхе, закинув руку на пояс, а ногу коленом – на бедро. И очень скоро и сам задремал от спокойного тепла объятий, а вскоре крепко заснул.

========== ГЛАВА 10 ==========

Ночь пролетела незаметно, а вот утро наступило довольно ощутимо. По крайней мере, для Бори. Первая мысль, посетившая голову этим воскресным днём – что вчера было?! Нет, у него не наступил провал в памяти, и до маразма ему было как минимум лет шестьдесят. Но то, что услужливо рисовал цветными карандашами мозг, ввергало в лёгкую панику. Он, и правда, это сделал? С парнем?? Со своим братом??? О чём он думал…
Где-то в прихожей зазвонил мобильник, и Боря, мягко выскользнув из-под руки всё ещё спящего Лёшки, пробрался в коридор, прикрыв за собой двери. Найти с первого раза свой телефон не получилось. Он перестал играть, и пришлось напрячься, чтобы сообразить, откуда мог идти звук. Через пару минут, прошерстив полки и одежду в прихожей, Борька выудил из внутреннего кармана своей куртки мобильный. На дисплее был отражён пропущенный звонок. Абонентом оказался Серёга. Парень тут же нажал вызов и пошёл по направлению к ванной.
- Алло, Серый, ты чего в такую рань? Татаро-еврейское иго на тебя напало? – возмутился Борька, хоть уже и проснулся окончательно и, скорее всего, больше ложиться не будет.
- Окстись, Борисыч! Какое утро? Уже полдень! Ты что, хорошенько выгулял себя вчера?
- Бля… - простонал Боря и глянул на себя в зеркало над умывальником. Весь помятый, с синеватыми отметинами на плечах и всё ещё голый!
- Так бурно? – издевательски поинтересовался друг.
- Я мёртвый, - лаконично ответил парень. – И в голове проснулся дятел.
- Тогда тебя полечить нужно! Давай с нами, мы девочек, за неимением чартера до Рима, везём на автобусе до пиццерии! Так что присоединяйся.
- В какой и когда? – по-деловому спросил Борька и, получив наводку, отключился.
Он снова сбегал. Как и в прошлый раз. Зачем – он не знал. Может, чтобы опять выкроить себе время для раздумий? Хотя в компании друзей и девчонок вряд ли будет возможность помедитировать и предаться духовным практикам. Но и оставаться наедине с Лёхой, после того что между ними произошло… Это было очень уж крутое испытание для ослабленного «новизной» душевного центра парня. В общем, минут через двадцать Борька уже сбегал по лестнице, не дожидаясь лифта. Дома он оставил записку на холодильнике для Лёхи, написав, что ему срочно нужно отлучиться по делам, а когда будет – не знает.
Лёшка же проснулся как-то разом, словно его вытолкнули из сна, как из бани на мороз. Борьки рядом не было. Сев в кровати, Лёха прислушался – может, моется? В квартире было тихо. Наверное, от этой тишины и пустоты он и проснулся так резко. Стало тревожно. Лёшка вскочил и пробежался по квартире, заглядывая во все двери, даже в кладовку зачем-то заглянул, но Бориска и там не прятался. 
- Может, в магазин ушёл? – пробормотал младший и кинулся на кухню к холодильнику. 
Оставленные мамой яства они уже основательно подъели, но всё же еды было ещё вполне достаточно. Лёха закрыл дверцу и тут увидел её. Записку. Скупо деловую: «ушёл, срочное дело, когда буду – не знаю».
- Сукааа! – заорал на неповинный холодильник Лёха и даже треснул по дверце кулаком. Внутри что-то звякнуло. Следующие несколько ударов достались столешнице. Грохот и занемевшие рёбра сжатых ладоней помогли остановить этот почти не контролируемый выплеск ярости. 
Прижав отбитый кулак к животу и коротко простонав сквозь зубы, Лёха судорожно соображал, что теперь делать. Куда мог пойти Борька? Неужели опять к Серому? Делиться результатами эксперимента? Или к кому-то из девчонок, старых, проверенных боевых подруг, восстанавливать пошатнувшийся натурализм? Больно он боится сделать! Да лучше бы вчера задницу порвал, чем сегодня вот так! Даже непонятно, как ему? Лёшка сел на табуретку и закусил губу. Видимо, не фонтан… Ну, так пусть в глаза скажет, мачо херов! 
Парень решительно встал и пошёл в комнату одеваться. Куда идти, он представлял слабо, но в квартире оставаться было невыносимо. Просто на улицу, на свежий воздух. Когда отнимают любовь и нежность – по крайней мере, у тебя остаётся свобода, и пренебрегать ею было бы глупо.
До момента встречи друзей было ещё время, и Боря решил прогуляться, а если и этого будет недостаточно, то просто посидеть одному в пиццерии до прихода Серого и компании. Всё это время в его голове роились толпы мыслей, но ни одна не давала хоть какой-то намёк на логику. Он и ужасался своему пофигизму, и восхищался собственно тупостью. В тот момент, когда их с Лёшкой переклинило на почве недотраха, вряд ли хоть один думал, что с ними будет дальше. Или, может, у Лёхи были вполне реальные представления? И это только Борька полный даун, который берёт то, что дают, улыбается всему, что показывают, и совершенно не отдаёт себе отчёта? Но ведь в тот момент, когда его патлатый Лёшка был рядом, всё казалось очень правильным. Он мог бы даже поклясться, что всё было единоверным, и других вариантов просто не существовало. Ведь всё, что происходило у Бори с братом, было искренне и действительно приятно. Тогда почему наутро так херово? Отчего сомнения лезут в голову, как только Борька вылезает из постели, оставляя там своего Лёшку? Вопросов было миллион.
Долго одному сидеть за столиком в пиццерии Боре не пришлось. Первым заявился Вовка, их с Лёшкой друг детства. Парень был довольно шумным, и заскучать с ним было нереально. Тот по-быстрому заказал салат и пару пива, чтобы перекусить, потому как только под утро вернулся из гостей. Он с аппетитом хрустел салатом и пил прямо из горла «тёмное нефильтрованное», рассказывая товарищу, с какой девчонкой провел ночь. Боря честно старался быть внимательным слушателем, но получалось фигово. Он всё время возвращался к своей собственной ночи. С парнем. К сумасшедшей по своей насыщенности ночи…
Спасло от самоедства и расчленения головного мозга появление всей компании. Друзья пришли – кто со своими девушками, а кто с новенькими. Шумно рассевшись и отправив дам к прилавку выбирать пиццу по вкусу, парни успели погудеть и вкратце обменяться впечатлениями об отсутствующих красотках. Боря вроде бы даже расслабился и попытался влиться в веселящийся коллектив. 
В кафе было уютно, а на улице погода не очень впечатляла, небо было плотно задёрнуто низкими облаками, иногда клочья тумана спускались до самой земли, смешиваясь с крупными, редкими и мокрыми хлопьями снега. 
Лёшка брёл, сам не зная куда, пока не обнаружил, что дошёл до старого пирса. Там он постоял, глядя на небольшие серые волны, но на берегу ветер был совсем уж пронизывающим и ледяным, так что вскоре он развернулся и пошёл обратно в город. Уже через десять минут Лёха заскочил на остановке в подъехавший автобус – больше погреться, и покатил, глядя на зимний город, холодный и ненужный. Дурацкий лабиринт, в котором можно с концами затеряться.
Очередная остановка. Взгляд зацепился за знакомую вывеску – одно из мест общего сбора. Лёшка вспомнил, что там делают очень даже вкусную пиццу, и неожиданно захотелось порадовать себя хоть чем-то. Просто убедиться, что способен ещё радоваться. Он резко выскочил из автобуса и пошёл ко входу в кафе.
Для Бори время текло незаметно, компания шумно общалась, аппетитно поедая пиццу, пасту с разными соусами, салаты, блинчики со сладкими начинками для девочек, выпивала соки-воды-пиво-кофе… Пока Серёга, сидящий напротив Борьки, не помахал вилкой, привлекая внимание друга.
- То не твой братец, в капюшоне? – поинтересовался Серый и кивнул головой по направлению к прилавку.
Борька, не сбрасывая со своего плеча руку новой девчонки, недавно появившейся в компании, повернулся и увидел спину своего Лёхи. Да, он был в капюшоне, стоял перед витриной и ждал, пока девушка в форменной одежде упакует в пакет с логотипом большую коробку с пиццей. Когда он повернулся, чтобы уйти, то глаза братьев встретились, и Борька даже привстал.
- Да, мой… Я сейчас… - пробормотал он и, деликатно сняв девичью руку, несмело направился в сторону Лёшки, опустив глаза вниз.
Младший, видимо, заметил старшего только сейчас. Губы сжались в тонкую линию, и когда Боря приблизился, Лёшка негромко, но весьма ядовито поинтересовался:
- Это и есть твоё «срочное дело»? Ещё и сверхсекретное, судя по всему. Без посторонних, да, бро?
- Лёха, не начинай. Ты просто… Я… Ну… - начал невнятно брат, но потом, откашлялся и ответил: - Ты спал, а мне было невмоготу сидеть дома. Вот и пошёл пообедать с друзьями, - только сейчас Боря сообразил, что оставил сонного и, скорее всего, дико счастливого двойняху дома, а сам позорно сбежал, а теперь он каким-то образом очутился на улице, да ещё и вдалеке от дома. – А ты-то сам что здесь делаешь?
Лёшка вздохнул и глянул на свою коробку.
- А что, разве непонятно? Собираюсь сожрать это колесо. Помогать будешь или к своим пойдёшь? 
Всё-таки умел старший быть убедительным, так что Лёха действительно решил «не начинать». Нашёлся ведь. Удивительно, интуиция, что ли, заработала?
- Я мигом, только попрощаюсь и куртку накину.
Боря вернулся к столикам, подхватил свою одежду, склонился к парням, что-то им сказал, те, повернувшись, помахали Лёшке рукой, девочки заулыбались, и уже через минуту братья выходили из пиццерии.
- Ты как спал? Всё нормально? А то я немного бок отлежал, - начал ненавязчивый трёп Борька. – Как себя чувствуешь после… ну, ты понял.
- После того как ты смотался - хреново! - отрезал младший. Помолчал и добавил: - А вообще - по мне всё классно было, - с лёгким сожалением ответил Лёша и, вздохнув, решил удостовериться: - А ты как? Тоже… хреново?
- Нууу.. есть немного. Но это не от тебя! – тут же уточнил Боря. – Вернее – не оттого, что было. Хотя… Короче, сам запутался. Ты только не сердись, ладно? У меня башню рвёт от всего происходящего. Как-то неправильно мы… - увидев, что Лёха темнеет лицом, он снова постарался подбодрить двойняху: - Бро, да ты чё? Какие наши годы! Всё ещё будет! 
Лёха ненавидел эту присказку, и тут же взъелся:
- Чего там будет?! У тебя программка есть на наши годы, и там все шансы расписаны?! А в сегодняшнем дне - прочерк… - у него перехватило вдруг дыхание, и он сглотнул, отворачиваясь, словно от порыва ветра. Через некоторое время выдохнул и заговорил уже более спокойно: - Борь, скажи честно… тебе… вот если всю эту муть из головы выкинуть, тебе как со мной было? Хотя - не отвечай… если первое, о чём с утра ты подумал, была эта фигня про правильно-неправильно… значит - неправильно. И я больше не буду ни на чём настаивать, - Лёшке казалось, что губы совсем онемели от холода, хотя парни отошли от тёплой закусочной ещё совсем недалеко.
- Нихрена у меня нет никаких чёртовых планов, - еле слышно проговорил Боря, но всё ещё продолжал плестись за братом по направлению к остановке. 
Он понимал, что его отношение задевает Лёшку, что тот рассчитывал, наверное, хоть на грамм романтики, ведь они же ночь вместе провели! По крайней мере, девчонки именно от этого млели, когда Боря проявлял себя как настоящий мачо. А что с Лёхой? А ничего! Борька повел себя с братом как настоящее чмо, и неудивительно, что похерил все радужные фантазии двойняхи. Как бы там ни было, брата он любил. Пусть своей, простой до безобразия братской любовью, а не такой возвышенной, как у Лёшки, но всё же…
- Слушай, а давай не поедем домой? Хочешь, прогуляемся, можем твою пиццу где-то на лавочке схомячить. Или прямо на ходу. Ты как, Лёш?
Двойняха притормозил и оглянулся на брата.
- Правда, хочешь погулять со мной? Не хочу на лавочке хомячить, хочу на крыше. Вооон на той высотке. В тумане. Пойдешь со мной? В тумане здорово…
- Холодновато… Да и закрыто может быть, - рассудил Боря, но, увидев слегка съезжающиеся к центру брови брата, переменил своё мнение. – Очень люблю туманы! Век бы жил в них! Даже подумывал в Лондон на ПМЖ смотаться! Ты чего смеёшься? Я честно! Давай веди на свой Монблан!
- Ну, и отлично! - всё ещё с улыбкой заключил Лёха, прихватил брата за рукав куртки и настойчиво потащил через дворы. 
Во дворах было тише и теплее, а в подъезде высотки так и вовсе благодать. Парням пришлось перебрать все подъезды, открытым ход оказался, конечно же, только в самом последнем. И стоило им выбраться на крышу, как ветер тут же налетел, казалось, сразу со всех четырёх сторон и с учетверённой же яростью. Борьке захотелось обратно в подъезд, но двойняха уже вылез на крышу, поставил картонку с пиццей на какую-то деревяшку и, раскинув руки в стороны, медленно двинулся вперёд.
- Смотри! Вон на нас туча наезжает, видишь - на кончиках моих пальцев! Гляди вон на ту будку, сейчас она исчезнет… опа! Мы в туче…
- Опа-опачки-опапулечки, - улыбнулся детской непосредственности двойняхи Боря. – Давай, ловец туч, будем вместе в неё входить! – и он пристроился рядом с братом, тоже раскинув руки и давая поглощать себя плотному туману. - Ой, как неоднозначно получилось-то… - протянул он и снова ухмыльнулся, потому что Лёшка шутку уловил и тоже засмеялся. 
На какой-то миг Борьке показалось, что ничего эдакого с ними не было. Что они просто пацаны, и веселятся в своё удовольствие. Когда-то они так на «запретку» убегали на искусственное озерцо, которое было довольно далеко от их двора, на окраине города, но с очень чистой водой. Мама, когда узнала, что мальчишки уговорили Борю пойти тайком на озеро, а тот прихватил ещё и доверчивого Лёлю, чуть не наказала их на всё лето. Благо, отец заступился за сыновей, но всё же проучил обоих – закрыв их велосипеды в подвале на целые две недели.
- Не замёрз? – Боря потрогал пальцы Лёши и тут же возмутился: - Да ты же околел! Быстро давай их сюда! - и он схватил в охапку ладони брата, поднёс к лицу и начал усиленно дышать. Из-под капюшона разносилось довольное хихиканье, а Боря всё продолжал отогревать своего братишку, приговаривая: - Вот же царевич-жаб, холоднючий!
- Это потому что любовь не греет! - пояснил Лёшка из-под капюшона, задрав голову так, что открылась шея и выступил вперёд подбородок, и улыбающиеся губы. - Видно, Иван совсем дурак и никак не сообразит, что ему сделать надо.
- Это что ль на меня намёк?! Ну, ты, братец-лис, хитёооор, - засмеялся уже откровенно Борька. – Хотя нужно было бы тебя забористым матерком обложить, ну, да ладно. Прощу тебе на первый раз! И к твоему сведению – я не дурак. Просто… медленный я! 
- Плавный тормоз? – подначил двойняха.
- Тихий газ! – деловито представился Борька и выпустил ладони брата из своих рук. – Иди сюда, горе моё луковое…
Он прихватил пальцами края глубокого капюшона брата и потянул его на себя так, чтобы самому нырнуть в него и тем самым дотронуться до губ Лёшки. Когда тот с нетерпением подался навстречу, Боря выпустил капюшон из рук и скользнул по гладкой поверхности стёганого полиэстера, обхватывая Лёшкины плечи. Когда поцелуй стал приобретать статус страстного вместо нежно-согревающе-невинного, Борька притиснул Лёшку к себе ещё крепче, обхватив его плотно за спину. Тот лишь томно выдохнул и цепко ухватился за предплечья старшего, млея от такого напора.  
Когда они, наконец, оторвались друг от друга, младший спросил, чуть задыхаясь:
- Это ничего не значит или всё-таки…? 
- Это значит, что… целоваться на ветру вредно, и нам нужно идти домой, - Боря попытался шуткой отвертеться, но Лёша всё продолжал с серьёзностью ждать ответа. – А ты не хочешь пиццы? Она, наверное, уже задубела! Я бы поел…
Все эти слова не очень радовали младшего, и он погрустнел, но не сказал ни слова. Просто развернулся и пошёл к коробке, стоящей до сих пор на деревяшке. Боря, сморщив лицо и обозвав себя мысленно придурком, в два прыжка догнал двойняху.
- Слушай, Лёх. Ну, послушай же меня! – он дёрнул брата к себе, развернув и прихватив за плечи. – Целоваться на ветру вредно, а вот дома… Ну, ты понимаешь? А насчёт голода, так это правда. Я хотел бы поесть, ну и… тебя покормить. - Лёха почему-то тут же прыснул смехом, и Боря моментально возмутился с улыбкой на лице: – Э! Я о пицце! Вот же дал мне бог братика.
Теперь уже Лёха притянул за барки Борьку и по-хозяйски поцеловал его, коротко, но уверенно, после чего убедительно посоветовал:
- Коли бог дал - бери! - и потянул старшего с крыши.
До дома было несколько остановок, но парням повезло - они подошли прямо к полупустому автобусу. Заскочив в салон, Лёха, ухватившись за поручень, крутанулся и уселся на первое от двери сидение. Рядом бухнулся Борька. Чуть съехав, младший слегка расставил ноги, прижавшись бедром до колена к ноге двойняхи. Перед ними была перегородка, скрывавшая их ниже пояса, и Лёшка, поджав губы и с озорным смехом в глазах, прикрытых ресницами, положил ладонь на внутреннюю сторону ноги Борьки. Старший ругнулся шёпотом, схватил ладонь брата и крепко сжал. Да так и не отпускал, пока не доехали.
В квартиру поднимались в лифте. Борька рассуждал о том, что пиццу надо будет разогревать, и ещё бормотал что-то на кулинарные темы, пытаясь справиться с неловкостью, а Лёшка улыбался ему, понимающе и многообещающе.
Первые минут десять братья вели себя, как обычно, слонялись по квартире, раздевались, разбрасывая вещи, мыли руки в ванной, заглядывали по привычке в холодильник, переставляли с места на место коробку с пиццей. Борька всё ещё ощущал себя школьником, которому доверили нести знамя класса, но он не понимал, как можно этот груз удержать, и то взваливал его на плечо, то попросту волочил по полу за древко. Пока они с Лёшкой были вне зоны квартиры, он ещё мог как-то проявлять своё внимание, возможно, потому что знал – продолжения не будет, вернее, конкретно тактильно-эротического контекста. А как только парни оказывались на своей территории, Борю как будто сковывало. Но всё же он старался казаться беззаботным.
- Как греть будем? Всю или пару кусков? Ты очень голоден, Лёш?
- Очень! - серьёзно подтвердил младший. - Давай всю греть! А я пока чайник поставлю, - Лёха возился, доставая чашки-ложки, и держался как раньше, легко и непринуждённо, попутно болтая. - Я как проснулся - даже чай не попил, так что сейчас слона готов сожрать. И промёрз, я гулял ещё довольно долго, в старый порт ходил, на пирс… А ты там долго заседал? По случаю собрались или тоже случайно занесло? - Лёшка сел рядом с братом на кухонный диван и вдруг улёгся головой ему на колени: - Я искал тебя… не думал, что найду. В эту пиццерию вообще совершенно случайно зашёл, как дёрнуло - из автобуса выскочил…
- Вольф Мессинг мой, - похвалил Боря и тронул волосы брата. Они были шелковистыми. Даже странно, что у парня они выглядели лучше, чем у некоторых девчонок. – Случая у нас никакого и не было, просто выходной, и Серый решил меня позвать пообедать. Я так понял – новенькую выгуливали. Откуда она в компании взялась - не знаю, но девочка интересная.
- Нда? – подозрительно хмыкнул Лёшка.
- Да мне пофиг было, - улыбнулся Боря и провел снова по волосам брата, но на этот раз касаясь пальцами кожи головы. – А ты никак ревнуешь?
- А сам как думаешь? - хмыкнул Лёха и уселся прямо. - И чем она такая интересная? Фокусы показывает? 
- Я ж сказал - не-ин-те-рес-но! Ну, чего ты, Лёш? - Боря широко улыбнулся брату, но тут же вздрогнул от громко засвистевшего чайника, а Лёшка вскочил, выключил конфорку и тут же снова повернулся к брату.
- А со мной? Со мной интересно?
- Думаешь, я сильно напрягаюсь, чтобы с тобой время проводить? Или мне из пенсионного фонда приплачивают, чтобы налево от тебя не бегал? Лёха, не будь ребёнком, ты же видишь, как я к тебе отношусь.  
- Какой там пенсионный фонд! Я тебя сам, лично, пиццей заманиваю, по-моему. Чтобы не сбегал. Ладно, не хочешь говорить - не надо. Буду исходить из своих заблуждений, - наливая чай и разрезая дымящуюся пиццу, Лёха и хмурился, и улыбался.
- Ты у нас в семье самый умный, - проговорил Боря, отпив чай и потянувшись за треугольником пиццы. – И я не ёрничаю! Ну, правда, ты среди нас самый головастый, так что не заблуждаешься, можешь быть уверен, - он укусил горячий кусок теста с начинкой и, пока жевал, смотрел на Лёшку. У того на лице отражалось некое непонимание, и Боря решил уточнить: - Я о том, что… не буду сбегать. Правда. Просто пойми, мне нужно иногда приводить мозги в порядок. Сам понимаешь. Можно назвать это – ремонтом крыши! А ты, и правда, мне немного крышу ломаешь, - улыбнулся он двойняхе и снова поднял кусок пиццы ко рту. 
Лёшка пересел, устроившись напротив, и засунул себе в рот сразу половину треугольного куска. Братья молча жевали, время от времени обмениваясь короткими фразами и взглядами.
- Убить меня не хочешь? За то, что ломаю?
Боря добродушно хохотнул:
- Нееет! 
- Тогда… продолжим? - Лёшка запил прожёванный кус глотком в половину чашки и вытер пальцы о салфетку, после чего снова уселся рядом со старшим.
- Лёшка, ты же вроде голодный был? И собирался слона съесть?
- А ты вроде меня накормить собирался!
- Вот пройдоха, - засмеялся двойняха. – И чем же тебя кормить, мой голодный братец? Может, дать откусить от моего куска? Или отхлебнуть из моей чашки? – Боря явно наслаждался игрой, и на его лице было заметно блуждающее хулиганство. – Чувствую себя сказочником, написавшим  «Три медведя». Осталось спросить только про «поспать в моей кроватке».
- Там вроде не предлагалось, а удивлённо спрашивалось, мол – кто это ел, пил, спал? - попытался уточнить Лёха, но настроение у него ещё больше взмыло вверх.
- Так то раньше так было! А у нас новая сказка, - заверил брата Боря и добавил: - Может, хочешь что-то своё добавить, а?
- Почему нет? - охотно отозвался младший, взял чашку брата и сделал из неё глоток, после чего вернул на место и предложил: - А теперь ты меня поймаешь и… накормишь! А может, и я тебя… поймаю и накормлю, - наклонившись к самому лицу Бориса, Лёха с улыбкой дышал ему на губы, оттягивая такой желанный поцелуй.
- Играться изволите… - побормотал Боря, но не придвинулся к брату. – А не боишься, что заиграюсь? Вдруг с тормозов сорвёт?
Он растянул губы в улыбке и поднял руку. Проведя большим пальцем по нижней губе двойняхи, слегка оттянув её книзу, он лизнул нежную слизистую на внутренней стороне, отчего Лёшка издал протяжный стон.
- Хочешь ещё? Я же знаю, хочешь… - сам же ответил парень и добавил: - И я дико хочу, так что… убегай!
Лёха, с зажёгшимися щеками и заблестевшими глазами, отодвинулся, по-прежнему не отрывая взгляда от брата, а когда тот начал вставать, со смехом отпрыгнул и пробежался по коридору к дверям в их комнату.
- Борискааа! - игриво позвал он. - А тебя точно сорвёт? Или помочь?
- Посмотрим! – вальяжно протянул Борька, тут же моментально сгруппировался и побежал к их «детской». Прямо перед его носом хлопнула дверь, а из комнаты донёсся безудержный хохот. – Кто не спрятался – я не виноват!
- Ой, страшнооо! – продолжал веселиться Лёшка в комнате.
- Это кто тут от страха в истерике бьётся? – распахнув двери, Боря остановился на пороге. – Кого нужно успокоить? Может – укольчик, а?
Лёшка вдруг налетел на старшего, прижав к стенке, вжавшись телом и втиснув своё колено между ног. Ладони оглаживали плечи и спину, а Лёшка целовал Бориса жадно и тягуче, прикусывая и посасывая, толкаясь внутрь языком и напирая всем телом.
- Ты, и правда, совсем изголодался, - прохрипел внезапно севшим голосом Боря, как только смог оторваться от губ Лёшки. – Ты всегда так любил целоваться? Или это временное помутнение?
Одновременно с этим Борька сжал двойняху за талию, обняв того пальцами, будто большую вазу. 
- Чёрт, это постоянное… постоянное помутнение рядом с тобой! - отозвался младший, прихватывая губами шею брата. От пальцев Бори продёргивало вдоль спины, выгибая, и, в конце концов, Лёха прогнулся и охнул, и тут же в отместку, желая подарить двойняхе такие же ощущения, сжал ладонями его бока.
- Я всё равно сильнее, - шепотом предупредил Боря и, сжав плотно ладонями худощавое тело брата и резко присев, приподнял того над полом. 
- Пусти, - то ли испугался, то ли восхитился Лёшка.
Боря тут же последовал просьбе и опустил двойняху, но одновременно упёрся раскрытой ладонью ему в грудь и сделал шаг на него.
- Сам виноват, - он прищурил глаза и сделал ещё пару шагов, оттесняя брата к своей кровати.
Лёшка захлебнулся воздухом. Переводя с трудом дыхание, чувствуя, как заливает жаром лицо, он покорно пятился к постели, но то ли из вредности, то ли из-за упрямства ухмыльнулся и поднял на старшего глаза.
- Вот же ты сволочь, а?! Сильнее он… Можно подумать, ты решишься меня силой взять.
- Нет, не возьму, - очень тихо пробормотал Борька и улыбнулся. – Ты испугался, Лёш? Не нужно, я никогда не причиню тебе вреда. Ты же знаешь, - и он мягко приобнял брата, прижав того к своей груди.
- Знаю, - еле слышно проговорил Лёша.
Так они постояли несколько секунд, а потом старший немного отстранился и заглянул в лицо брата. 
- Хочешь, просто поваляемся вместе? Можешь даже не раздеваться. 
Лёшка молча потянул Борьку на себя, и на кровать они свалились вместе. 
- Ужасно люблю с тобой валяться, - младший потёрся лбом о предплечье старшего. - Я не испугался, Борь… На самом деле… Но иногда бояться тебя так классно! Так и тянет натворить что-нибудь, чтобы ты, правда, разозлился и с тормозов слетел, - Лёха хихикнул и куснул брата за бок, задрав на нём футболку.
- Хорошо, договорились, тебе даётся право злить меня! Но только если ты просто хочешь моего внимания. Ладно? – Боря вжался в тело двойняхи и пошловато потёрся. – Другие поводы я запрещаю.
Согласием послужило движение бедер лежащего под ним Лёшки. Было на удивление приятно ощущать, что внизу не разнеженная девчонка, ожидающая свершения всех её фантазий и прихотей, а свой родной, любимый брат, который сам готов был разорваться напополам, чтобы доставить удовольствие в ответ.
- Хочешь, сниму футболку? Тебе так удобнее кусать меня будет. 
- Конечно! Я тебе даже помогу. И, вообще, ты сильный, а я вероломный! Вот стащу с тебя ночью штанишки, пока ты  спишь, - рука брата скользнула под пояс шорт старшего и сжала упругую половинку.
- Ты сдурел?! – рявкнул Борька и вскочил с кровати, но потом снова налетел на всё ещё лежащего брата и сжал пальцами его плечи, грозно нависнув. – Не смей со мной так. Слышишь? Иначе сразу же посреди ночи, ещё до того, как ты успеешь что-то стянуть, я стяну тебя. С кровати. А потом могу и с лестницы. Понял? – он потряс Лёшку, вжимая его руками в матрас.
- Испугался? Не бойся, я пошутил, - губы младшего разъехались в ухмылке. - 
Не стану я такое делать без твоего согласия. Но ласкать-то тебя везде можно, я надеюсь? В смысле - руками, ну, и там… целовать? - Лёшка, посерьёзнев, уставился в глаза брату.
- Прости. Я не хотел… Идиот я, - он снова приподнялся, выровнявшись и отпустив Лёшку.
Было видно, что Боря себя действительно чувствует дураком. Он прятал взгляд и не знал, куда деть руки. Его испуг от вполне невинного предложения не удивил Лёшку, и всё же реакция была милая, а паника вполне оправданная. Именно поэтому младший и улыбался всему увиденному.
 - Пойми, не привык я ещё… Но знай, мне приятно с тобой быть и… мне нравится то, что ты делаешь, - пожав плечами, сознался Боря.
Лёха потянул брата на кровать, заваливая за себя, чтобы перевернуть потом на спину и усесться сверху, продолжая улыбаться.
- Тогда я буду делать! А ты будешь кайф ловить, идёт?
Борина футболка была тут же окончательно сорвана через голову, своими ладонями Лёшка захватил ладони брата, переплетя пальцы и заведя руки за его голову. Наклонившись к груди лежащего под ним двойняхи, Лёха восхищенно выдохнул и, высунув язык, провёл им по подкаченной грудной мышце, совсем рядом с тёмным кружком соска.
- Ммм… почему так кайфово? Что ты делаешь со мной? – Боря бормотал просто в пространство, и его вопросы совсем не предполагали ответов. - Лёшка…
Он всё продолжал говорить что-то невнятное, пока по его телу ласково расходились кругами мурашки, словно Лёха не поцелуи оставлял, а камушки в воду бросал. В паху тут же заныло, и низ живота завернуло в мягкий клубок. Было приятно не только от того, что ощущало тело, но и от того, что было в голове.
А Лёшка уже кружил кончиком языка по гладкому ореолу, трогал затвердевшую пуговку, обхватывал её губами, поглаживал, втягивая и выпуская, посасывал, быстро теребя языком - и всё не мог наиграться. А ладони в это время поглаживали и сминали крепкие мышцы плеч, груди, боков… Чувство вседозволенности плавно сносило ему крышу.
- Прекращай, - простонал Борька и перехватил руки брата. – Слишком хорошо…
Он поднялся и сел на кровати, а Лёша оказался сидящим на его коленях. Боря провёл ладонями по бокам, приподнимая кверху футболку брата, а затем и вовсе стянул её ему через голову и откинул в сторону.
- Мне узко в штанах. Можно снять?
- Неа! - хохотнул Лёшка, поёрзал на бёдрах брата, чувствуя горячее и твёрдое, что упиралось в него снизу, и, облизывая горло двойняхи, шепнул: - Скажи, чего ты хочешь?
- Чёрт… Потереться о тебя хочу. Я извращенец, да? – он вроде бы даже немного смутился, или Лёшке лишь показалось?
- Ну… - протянул двойняха.
- И пофиг, просто мне хорошо с тобой, Лёш.
Младший приподнялся и стал сам стягивать домашки брата, неспешно наслаждаясь тем, как постепенно оголяется столь желанное для него тело. Резинка зацепила и потянула налившийся желанием член вниз, но он вырвался и на удивление звонко шлёпнулся о живот Борьке. Лёха облизнулся и кинул короткий взгляд на брата.
- Хочешь, я тоже разденусь? - не дожидаясь ответа, он отшвырнул штаны брата, а сам встал над ним на кровати - и также неспешно стащил с себя шорты вместе с трусами, демонстрируя свой стояк.
- Жесть… Я завожусь на мужской член… - ужаснулся Борька, но тут же хмыкнул: - Кому какое дело, а, Лёха?
Он протянул руку и потрогал стояк брата, а потом свободной рукой обнял и свой. Буквально какая-то минута, и вот уже Боря, совершенно откинув стыд и мнительность, дрочит себе и брату! Только от одной мысли Лёшка готов был заскулить, а ведь пару дней назад он и думать о таком не мог!
- Тебе хотелось это с кем-то другим сделать? Только честно.
- Нееет! - протянул совершенно обалдевший Лёха и вдруг схватился за руку брата. - Чёрт, стой, я так кончу прямо сейчас! Погоди-ка… - он натянул кожицу себе на головку и слегка щёлкнул по ней, поморщившись, после чего уселся на бёдра брата так, чтобы прижать свой член к его. - Так хочу… тебе классно?
- Мне-то классно, но ты… мазохист! – удивлённо восхитился Боря. – Ты зачем так сделал, ирод? Его беречь и ласкать нужно, - и он в доказательство опять погладил ствол брата, начиная от верхушки и до самого корня, а потом обхватил и свой, и его ладонью. – Вместе-то можно? И… если хочется – кончай. 
- Уф… - Лёха закусил губы, закинув голову, но тут же снова опустил её, чтобы посмотреть, как брат держит в руках сразу оба их члена. - Это способ стояк ликвидировать, вообще-то. Но, может, ты и прав. Насчёт того, что я мазохист, - Лёха чувственно покачивал бёдрами и томно улыбался Борьке.
- А ты не хочешь ликвидировать? Оставим на память? – сквозь улыбку и шумное дыхание спросил Боря и второй рукой обнял брата за бедро, так завораживающе выписывающее лёгкие узоры. – У нас времени достаточно, можем и не спешить. Если что…
- Хочу вместе с тобой ликвидировать, - от руки на своём бедре парень почувствовал сладкое оцепенение. - А потом организовать заново - и снова ликвидировать… А потом… блин, мне с тобой всю камасутру перепробовать хочется, так что насчёт времени - я бы не сказал…
- Откуда в тебе столько… ты неистощимый, хоть и зелёный совсем, - ухмыльнулся брат и чуть скорее начал терзать их упругие и истекающие смазкой члены. – Аж в голове белый шум от возбуждения, никогда ещё так…
Он запрокинул голову назад, упершись затылком в постель, и прикрыл глаза, но руки продолжали ласкать и себя, и брата. По телу пробегали короткие разряды, будто от маленьких вспышек в сети, а в паху неотвратимо наливалась тяжесть. Мошонка поджалась и стала тяжёлой – Боря это, казалось, всем телом почувствовал. Держать на себе брата и пользоваться его вседозволенностью по отношению к нему самому – это вставляло не хуже наркоты. Лёшка же прогнулся назад, опершись ладонями о ноги брата и предоставляя свой стояк в его полное и безраздельное владение. Он и сам не знал, откуда в нём все эти дикие фантазии и желания - накопились за те полгода, что он пытался не думать о брате, живя с ним в одной комнате бок о бок? Но ведь ни в одной фантазии не было прижатых друг к другу членов и наяривающего их Борьки. Такое не придумать! Лёшка напрягся, выгнувшись металлической пружиной, мелко задрожал и позволил себе наконец-то разрядиться, подчиняясь ласковой, нагло-требовательной руке брата.
Борька тут же остановился и разделил их – влажный с потёками спермы член брата продолжал держать в правой, а свой обхватил левой и с лёгким стоном, вперемешку с невнятным бормотанием, начал терзать его с ещё большей скоростью. Как на него смотрел брат – он не видел. Всё тело будто занемело, и лишь в паху как будто аккумулировались все нервные окончания. Буквально ещё полминуты, и он с содроганием и конвульсивными подёргиваниями всем телом кончил. При этом было хрипло выдано имя брата, а обе руки бережно сжали их разрядившиеся стволы. Лёшка взял левую запачканную липким соком ладонь брата и медленно, осторожно слизнул. 
- Тебе не противно? – полушепотом удивился Боря.
- А почему мне должно быть противно? Это же… вкус твоего оргазма… - и Лёха снова лизнул ладонь брата.
Вечер только начинался, и Лёшка чувствовал себя богатым временем, словно бессмертный. Впереди была целая ночь, одуряюще-полнокровная, когда он мог бы поддразнивать, разжигать чувственность брата, где-то беря на «слабо», где-то изображая сопротивление и играя на охотничьем инстинкте. Он заманивал брата в трясину сладострастия, при этом сам пятясь в жаркую темноту неизвестности наугад, старательно изображая из себя трепетный блуждающий огонёк. Немного коварства, ровно столько, сколько придётся двойняхе по вкусу. Чтобы было чем расплатиться за сладкую агрессию… 
Они наведались вместе в душ и доели пиццу, после чего Лёха в очередной раз пошёл в атаку, заявив, что теперь хочет «по-взрослому».
- Ты вчера был такой нееежный, - игриво тянул младший, сам дурея от собственных заявлений. Почему-то казалось невероятным шиком позволить себе эту интимную пошловатость то ли давних любовников, то ли прожженных гомосексуалов, и Лёшка тихонько похохатывал над обескураженным изумлением брата. - Но сегодня можно и пожёстче… - обронил он и сам прикусил себе язык.
- Уверен? - Борька ухватил брата за длинные пряди и поднял его голову, чтобы изучить лицо.
- Угу, - покорно, но не отводя взгляда, подтвердил младший. Кто кем командует - чёрт знает! Неожиданно серьёзно Лёшка добавил: - Я тебе доверяю, абсолютно… А ты мне? Доверишь мне свою «крышу»? Я её не ломаю, просто перестраиваю. Не сбегай больше…
В понедельник, совершенно не выспавшийся, но абсолютно позитивный, Борька пришёл в универ. Сегодня днём должны были вернуться родители, а к вечеру, когда он и брат придут с учёбы, по плану должен был состояться почти торжественный ужин в честь годовщины совместной жизни родителей. Кто был приглашён на сей домашний праздник, Боря не знал. Да и не столь принципиально было то, с кем посидят они минут двадцать – до второго тоста, когда сыновья скажут свои пожелания. Потом-то они с Лёшкой точно смоются и займутся своими делами. Чем именно – не важно, главное, что мальчишкам хотелось проводить как можно больше времени вместе. Всё, что произошло за эти выходные, было как снег на голову. Хотя Лёшка и признался ещё месяц назад, что влюблён в брата, но «такого» доказательства Борька уж совсем не ожидал. 
- Что, Борисыч, снова в нирване? – одногруппник Генка Воробьев толкнул соседа по парте локтем и склонился пониже, чтобы с первых рядов его не засекли. – А мои «витаминки» попробовать не хочешь…
- Птица, отвали, я не употребляю. Так что не соблазнишь.
- Так я чисто для ознакомления! Я же не предлагаю тяжёлое? Просто для настроения. Но вижу, ты и так какой-то дури глотнул, - товарищ почти беззвучно засмеялся, лишь сотрясая плечами.
- Ты иногда задалбываешь своей непосредственностью, - устало заметил Боря.
- А ты вялый, - буркнул Воробьёв. - Пыжишься тут для него, стараешься чем-то развеселить, а он…
- Слышь, веселун! А других способов не знаешь?
В этот момент их окликнули из района учительского стола. Это была преподша по нудному предмету с малопонятным названием: основы технологии массовых информационных процессов.
- Спалили. Сейчас выпрут, - успел шепотом откомментировать Генка.
- Может, обойдётся? Третий раз за этот семестр, между прочим, - с сожалением заметил Боря и поднялся из-за парты вслед за товарищем.
Их таки попросили покинуть аудиторию и подождать звонка с пары под дверью. Парни, конечно же, ни под какой дверью не собирались стоять, Воробьёв тут же потащил товарища в туалет, чтобы покурить. 
- Тоже мне, наказание! – хмыкнул Птица, прикуривая сигарету. – Я тут хоть весь семестр готов проторчать, если я им мешаю, главное, чтобы не попёрли из универа, а то предки мой хребет вытянут и скатают меня в рулон.
- А мне всё же хотелось бы хоть иногда успевать учиться. Но с тобой, по ходу, хрен успеешь. Нужно отсаживаться от тебя, Птичка.
- Э! Борисыч! Ты это брось! Я тогда тут совсем завою от тоски! С кем я буду сокровенным делиться? Кто меня ещё поймёт?
- Слушай, рассказ о своих бритых яйцах – это не сокровенное, - закатил глаза Борька, вспомнив всего лишь одну из тысячи занимательных историй от одногруппника.
- Не скажи! – запротестовал парень. - Ощущение, когда утром почесал теплое, пушистое, мягкое яйцо, несравнимо с почесыванием холодного, сморщенного, с колючей стерней!
- Бля, да хватит уже! – вспылил Боря и хлопнул товарища ладонью в грудь, отчего тот даже закашлялся, выплёвывая табачный дымок.
- Полегче! Так ведь и убить можно!
- Да тебя ничего не берёт, - ухмыльнулся Боря. – Даже дустом не вытравишь.
- Я вообще-то серьёзно. Умные мысли только с тобой могу обсуждать.
- Философ, ёпт!
- Не, ну, правда, Бориска! Я иногда задумываюсь… - он сделал паузу, так как невольный слушатель прыснул смехом, но почти сразу же остепенился и состроил серьёзный фейс. – Так вот. Мечешься всю жизнь, стараешься угнаться за чем-то голимым, на автомате пытаешься понравиться тем, до кого дела нет, а о себе забываешь. Вроде был крутым перцем, выпендривался перед всеми, а потом бац – и ты уже на дне. 
- Эко тебя торкнуло, - протянул Боря. - И давно?
- Вникни, так ведь часто случается, был вроде нормальный человек, а потом вдруг он превращается в надпись на стене общественного туалета: "отсосу, отдамся, номер…"
 - Ген, ты чего? – казалось, что товарищ реально в прострации. Но одновременно Борька почувствовал «гусиную кожу» по рукам и плечам. Неожиданно всплыла картинка последних дней, о нём и Лёшке…
- Да не бойся, Борь, я в полном поряде, просто всякие историйки про яйки-висяйки для отвода глаз, чтобы не выглядеть трагично.
- Что-то случилось? Ты давай открывай душу-то, вдруг помогу чем? – предложил Боря и внимательно уставился на товарища.
- В жизни ведь что главное? – задал риторический вопрос одногруппник и тут же сам ответил: - Правильно, чтоб было на кого ногу закинуть с утреца!
- Ебани меня море об скалы… - протяжно выругался Борька и оперся спиной о стену. – Я-то думал, у тебя трагедия! А ты хернёй страдаешь. 
- Не скажи, Борисыч, не скажи! Научная умная ебанина! Это тебе не «что либо как», а «как либо что»! – завернул умную мысль Генка.
- Ты же говорил, что под утро от «очередной» вернулся? В чём проблема?!
- Выгнала, сучка, - угрюмо сознался товарищ.
- За что? – удивился Боря и даже сморщил лоб. Ему было странно думать, что после ночи секса можно парня выгнать. Это что такое должен был натворить Воробьёв? Это как же нужно было мимо стрельнуть? 
- Уснул в параше, так и не перепихнувшись с ней, - прикинь?!
Какую-то долю секунды парни смотрели друг на друга, а потом разразились диким ржачем. 
- Ты серьёзно? Тебя разложило в туалете? Ты вгашенный был? – сквозь смех пытался задавать вопросы Борька. 
- Да мы всей компанией курили свёрнутые на кончиках сигареты! Какой-то ушлёпок притаранил, от моих бы нифига не было! – угорая, оправдывался Генка. – А тут меня как раскладушку разложило!
- Ой, мля, земля тебе матрасом ватным, Птичка! – остывая от смеха, пожелал парень. Но Генка уже не слушал его, он дёрнул узкую фрамугу окна и улёгся грудью на подоконник.
- Дефки! Покажите попки! – заорал он кому-то, и Боря тоже глянул в окно.
Под зданием универа, со стороны двора, толпилась небольшая стайка девчонок, курившая и болтающая между собой. Там, и правда, присутствовали довольно упругие ножки в высоких сапожках разного вида, соблазнительно затянутые в узенькие брюки или лосины и заканчивающиеся под коротенькими шубками или пуховиками.
- Ты больной, Птица, - констатировал Боря и улыбнулся махающим ручками девчонкам. Одна из них, и правда, поддёрнула кверху свою курточку и повернулась задом, демонстрируя свои прелести в обтягивающих джинсах.
- Ябвдул, - плотоядно облизнувшись, заверил Генка. – А ты, Бориска?
- И я бы вдууул… - протянул парень и улыбнулся. 
Кому и как Борька не уточнил, предусмотрительно промолчав, хотя девочки под окном совсем не мешали его мыслям. Он просто смотрел сквозь них. В последнее время вообще Боря часто пропускал окружающий мир через образ своего братишки. Лёшка стал настоящим эпицентром и главным персонажем его жизни. Теперь вечерами они подолгу гуляли, забегая иногда в кафе или просто слоняясь по городу. Позже, придя домой, они оба с удовольствием забирались к кому-нибудь в постель и смотрели что-то интересное. Мама нарадоваться не могла на такую дружбу между сыновьями, а отец даже пару раз высказывался о том, что нет роднее человека, чем они друг у друга. Лёшка, конечно же, удивился, назвав их с мамой самыми родными для детей, но отец всё же был непреклонен, поскольку родители всё-таки не из той возрастной категории, и тут родство, скорее, уважительно-почитательное. Братьям ничего не оставалось, как согласиться с отцом, тайком улыбнувшись друг другу и скрыв от отца свою, и правда, очень уж крепкую связь.
Дни медленно сменялись, погода любезно предоставляла разные свои ипостаси – от приятного, почти весеннего намёка на скорое завершение февраля до издевательских холодов подстать заполярным обычаям. Лёшка чувствовал себя наследным принцем, не меньше! Никогда ещё его улыбки не были столь ослепительны, а взгляды столь уверенны, о чем ему и не преминула сообщить Светка.
- Кораблёв, колись! Чего сияешь, звезда моя ясная? 
- Так это… День-то какой! – тормознув на мгновение, тут же выплеснул свой восторг перед подругой Лёха и сам не удержался, хохотнул над неуклюжестью своих попыток замазать следы.
- И какой это? – скептично поинтересовалась Светка, покачивая лаковой туфелькой на перекинутой одна через другую ножке. 
- Солнечный! – брякнул Лёшка. - А ты вон – в туфлях новых!
- Ну, даёшь! – засмеялась подруга. - Метёт третий день подряд без продыху, а туфлям – второй год! Сдаётся мне, день тут ни при чём. Неужели ночь?
Лёшка попытался сохранить непроницаемость, но выходило плохо, так что он только сокрушённо покачал головой.
- Ну, Светка… Ты, как всегда, всё видишь, когда надо и не надо…
- Было?! – девчонка схватила его за руку и сжала, уставившись в лицо в упор. Лёшка воровато огляделся.
- Слушай, ну, нельзя же так! Мне неловко…
- А ты кивни!
- Это частная жизнь!
- А я тебе не подруга, что ли?! И это после всего?!?
- Так и знал, что однажды ты потребуешь на тебе жениться «после всего»!
- Ну уж, нет, даже не мечтай! Я и так рисковала своим добрым именем ради тебя, а ты…!
- Хорошо, я понял, моей бессмертной души тебе будет достаточно! – скептично хохотнул Лёха.
- Ладно, партизан, и так ясно, что было! Не буду допытываться. Только один вопрос: это ОН или ты в кого-то нового втюхался?
Лёха помотал головой, чувствуя, как расползается по лицу ликующая улыбка.
- Не, не новый…
- И ты молчишь! – упрекнула подруга, но уже с улыбкой: - Смотри, порвёт тебя однажды… от эмоций!
Лёха от неожиданности прыснул:
- Светка!!! Вот ты как ляпнешь – так…
- …шедевр! – перебила девушка гордо.
- Ага, Девушка с персиками или Обезьяна с гранатами, - с ухмылочкой отыграл Лёшка. 
Светка сначала полезла бить, потом – целовать в щёку, после чего растроганный парень сам её чмокнул в знак благодарности – и в этот момент заметил, что из очереди на него смотрит Кирилл. Он улыбнулся ему и помахал приветственно. Кир махнул в ответ и отвернулся. А на следующий день на общей паре подсел на соседнее место.
- Не занято?
- Падай! – Лёшке стало смешно: когда типа ухаживал – так и не решился на такой подвиг, а тут – стоило улыбнуться в кафешке...
Да и вообще, весь мир стал каким-то мягким, уютным и тёплым. Морозы трещали исключительно для того, чтобы порадовать покрытыми изысканными кружевами инея деревьями. Небо заносило тучами для организации щедрого снегопада, обновляющего мягкое покрытие на земле, в которое так здорово было падать просто так, чтобы сделать «ангела», глядя в ослепительное небо и двигая руками и ногами; или лепить из него плотные снежки и пулять ими, уворачиваясь от встречных. Даже бешеный, шквальный ветер прилетал с моря только для того, чтобы Лёшка мог ложиться на его упругую спину и с хохотом перебирать ногами, держась под невероятным наклоном. В мире не было ничего ненужного, лишнего – потому что был Борька. И он, словно философский камень, превращал всё, чего касался, в золото радости. А касался он теперь всего. Уверенно и до спазма в горле по-хозяйски. И Лёшка до такой степени чувствовал себя «присвоенным» своим братом, что, уже бывало, сам предлагал пойти прошвырнуться с компанией или сходить развлечься в клуб. 

==========  ГЛАВА 11 ==========


К середине февраля погода начала уставать и время от времени давала выходной ветрам, снегу и гололёду. В такие дни было здорово прогуляться после пар, и братья с удовольствием наматывали километры по городу. Хотелось побывать везде, испробовать всё, и Боря с отчаянным старанием придумывал развлечения для них с Лёшкой. До этого они успели уже и в зал игровых автоматов сходить, где оторвались по полной, расстреливая друг друга из «лазерных ружей» или размахивая руками в подобии боксёрских перчаток перед виртуальными противниками; и на лыжню встать, взяв напрокат две пары инвентаря и преодолев одними из первых трассу для престарелых любителей зимних видов спорта. Борька потом долго ржал над тем, что их по ошибке запихнули в группу «Здоровье» для тех, кому за… много лет. Но всё же само приключение и возможность проехаться по лыжне вдвоём по заснеженному лесу были для братьев самым главным. 
В один из дней Лёшка прибежал домой с двумя пригласительными на открытие демократичного бильярдного зала для простых смертных, располагающегося в торговом центре. Естественно, братья во всеоружии пошли туда, для того чтобы с пафосом покатать шары, но большее время игры они снова проржали, так как смогли попасть в лузу, лишь толкнув сам шар, а не биток. О дуплете или абриколе и мечтать нечего было. Как оказалось, теории, вычитанной в инете, или картинки, наблюдаемой по телеку, недостаточно, чтобы возомнить себя великими бильярдистами, но собственная манера игры и способы катания шаров у братьев были на высшем уровне: народ, наблюдающий за этим цирком, остался удовлетворён. И благодаря этому парни выиграли небольшую часть призового фонда как самая весёлая пара, и им презентовали в качестве награды две порции бесплатного колумбийского кофе, сваренные в кафе торгового центра. Так что тот вечер прошёл вполне весело.  
Иногда Борька и Лёха позволяли себе смыться с учёбы, чтобы оказаться дома пораньше, пока родители не вернулись с работы. Эти часы они проводили с толком и расстановкой, вернее – без толка и с довольно своеобразной расстановкой, преимущественно горизонтально и вполне азартно. Обоих заводила возможность побыть наедине и насладиться таким необычным и удивительно сильным влечением. Парни совершенно не думали - хорошо ли это и как далеко можно зайти. Это первое время Боря напрягался по поводу их отношений, сжирая себя своими сомнениями. Через неделю он уже легко соглашался со своими доводами, постоянно циркулирующими в голове, мол – что естественно, то не безобразно. Лёха для него стал  не просто родным и дорогим человеком, а важным и очень ценным. И если бы Борька верил в существование любви между парнями, то мог бы даже сознаться, что влюблён в брата по-настоящему. Но он продолжал сомневаться, что такие чувства являются реальными в мире мужчин, поэтому убеждал себя, что это страсть, привязанность к родному человеку и… братская любовь. Именно такие чувства, скорее всего, были и у Лёшки к нему. Ведь они уж почти восемнадцать лет знают друг друга! А влюбились только сейчас? Нет, так не бывает, это зашкалившая за рамки допустимого братская любовь. Точка. Другого объяснения Боря найти не мог.
Родители не могли им нарадоваться. Сыновья очень сдружились и ходили друг за дружкой. Даже по дому помогали с каким-то детским воодушевлением. Мама так вообще пребывала в полнейшем восторге.
- Мальчики, как же я рада! Вы такие у меня молодцы, - всплеснув ладонями и прижав их к груди, она часто замирала, любуясь сыновьями.
- Мам, ну, чего ты? Будто мы Нобелевские лауреаты какие-то, - отмахивался Лёшка.
- Ну, правда, мы дети как дети, хоть и взрослые уже, - поддерживал брата Борька. – И вообще-то это вы с отцом виноваты!
- Боренька, что ты такое говоришь? – ужасалась женщина. – В чём мы виноваты?!
- В том, что мы такие хорошие! – выдавал Боря, и все вместе начинали смеяться.
- Вы у меня лучшие, и порою мне кажется, что простила бы вам всё на свете, даже если бы вы… тьфу-тьфу-тьфу… сделали что-то ужасное, - с довольно серьёзным лицом выдавала женщина.
- Ну, мы вроде не собирались… - начинал дурачиться Борька. – Но, раз такое дело, можем попробовать!
Естественно, мать ужасалась, начинала  изображать грозность, и тут же братья получали от неё лёгкие хлопки кухонным полотенцем за такие глупости, но уже через пару секунд она снова обнимала своих драгоценных детей, и каждый из троих признавался, что любит их всех, ведь они семья.
Приближалась непонятно отчего настолько популярная дата -  четырнадцатое февраля, праздник всех влюбленных. Но, странное дело,  в Японии в этот день был праздник голых мужчин, в США — День презерватива, в Германии  вообще — День психически больных. Но в их стране все молодые и не очень люди с размахом и трепетом отмечали  День Святого Валентина. 
Накануне, когда все студенты как полоумные бегали с заготовками «неожиданных сюрпризов» в виде мишек-заек-сердечек, братья отбывали учебную повинность. Лёха на занятиях отсутствовал уже вторую пару - мозгами, а тело покорно изображало присутствие. Голос лектора журчал предвестником весенних ручейков, а в голове снова и снова всплывало, как он вчера вечером смотрел вместе с братом старый фильм по ноутбуку, лёжа затылком на его животе. И фильм не запомнился как-то, хотя говорят - хороший, классика. А потом они улеглись вместе спать, точнее - Лёшка забрался в постель к брату, и они ещё долго ласкались, пока Бориска не выгнал младшего под страхом немедленного жёсткого изнасилования. Лёшка вздохнул - вот уж точно, только обещает. Какая трагикомедия: жить вместе и не иметь возможности уединиться, а всё потому что и парни домой с учёбы, и родители приходили практически в одно время. 
Вполголоса слушая материал, Лёшка достал мобильный и, опустив его себе на колени, набрал сообщение: «Я тебя ненавижу!!! Ты опять сбежал утром!!! Без утреннего секса, как ты мог?!» - и, ухмыляясь, нажал кнопку «отправить».
Этот братский крик души застал Борю во время перемены, когда они переходили из одного корпуса универа в другой. Телефон завибрировал в кармане джинсов, и парень на ходу полез рукой за ним. Когда же он раскрыл жёлтый конверт и прочёл, то невольно выругался вслух. 
- Что? Баланс на счету нулевой? – поинтересовался Генка Воробьёв, притормозив и оглянувшись на товарища.
- Да нет, как раз пополнили, - хмыкнул Боря и тут же, удерживая телефон в руке и набирая большим пальцем символы, накатал ответ братишке: «Маленькая сволочь! Это с кем у тебя секс по утрам, когда я ухожу? Ненавидь дальше!» и вереницу смайлов с языком.
- Бориска, как же тебя легко порадовать. Пополнили счёт, и ты расцвёл! Прям майская роза, - заметил одногруппник.
- Птица, не обольщайся, от тебя потребуется сумма намного больше, чтобы я хотя бы улыбнулся, - кинул Боря и отправил смс-ку.
Его ответное сообщение вызвало у Лёхи желание закатить умильно глаза. Вспомнилось, как Борька пытался уцепиться за «платоническую любовь», пока однажды Лёшка не разъяснил ему суть такой любви расхожей шуткой, что это «когда любишь ты, а трахает Платон». Под влиянием этого воспоминания Лёшка набрал: «Хотелось бы - с тобой! А так - с Платоном!» Нажав отправление, он попытался стереть улыбку с губ и изобразить заинтересованное внимание. Ах, чёрт, как же приятно получить от него эту «маленькая сволочь»! Да всё от него приятно, чего уж там…
- Прошу напомнить тем, кто пренебрегает занятиями, что им придётся отрабатывать каждый пропуск! - голос лектора неожиданно приобрёл металлические нотки и нажим, так что Лёшка автоматически перевёл для себя эту фразу и также на автомате кивнул, что понял. И тут же вскинул брови от пришедшего в голову простого и очевидного решения проблемы места и времени. Вот же он заучка, да и братец тоже хорош, такую очевидную возможность упускают…
Когда очередное сообщение пиликнуло на мобильном Бори, он хмыкнул. Лёха вёл себя так развязано, что у парня даже кулаки зачесались, чтобы наподдать этому наглецу хотя бы легонько и по мягкому месту. Но всё же вся эта переписка была очень милой, будто они игрались, а не всерьёз высказывали свои мысли. Именно поэтому Боря набрал: «Кто-то явно нарывается! Я ведь могу и не сдержаться… Хм, по-моему, кто-то УЖЕ нарвался и должен молить о пощаде! Браво!!! Провокация удалась». Перечитывать не хотелось, потому что тогда бы он всё стёр, поэтому Боря мигом нажал кнопку и прижал мобильник к губам, растянув их в глуповатой улыбке.
Когда пришло новое сообщение, Лёшка открыл его сразу, потому как телефон из рук так  и не выпустил. Начал читать и почувствовал, что краснеет. Воровато оглянувшись, наткнулся на заинтересованный косяк Кирилла, но приятель ничего не сказал, только усмехнулся и с деланым равнодушием откинулся на спинку стула. Лёха помаялся ещё немного, но не дочитать было выше его сил - и он опять уткнулся в экран. Уже откровенно улыбнувшись на заявление, что «провокация удалась», он тут же начал набирать ответ: «Тогда встречаемся через полчаса дома! И до пяти вечера я готов молить о пощаде. Со стонами. Вскриками. Покорно. Податливо. И только попробуй не прийти!!!»
Отвечал Боря уже по дороге к остановке. Как только он прочёл «приглашение-угрозу», моментально сменил маршрут и на удивлённые крики Воробьёва лишь отмахнулся рукой. Второй рукой он уже набирал ответ. Там было всего три буквы: «ЕДУ».
К дому он подходил воодушевлённым и немного сомневающимся. Всего пара недель, как они с Лёхой обнаружили в себе эту взаимность, а Борька уже становился зависимым. Его тянуло к брату, и от этого было немного не по себе.
Поднявшись на этаж, Боря позвонил в дверь. Ему хотелось, чтобы Лёшка его встретил, причём встретил так, как хотелось обоим, так, как они не могли позволить себе это делать в обычные дни в пусть незримом, но присутствии родителей дома. Он нажал на кнопку звонка, а  сам облокотился о косяк. Скрестив ноги и поставив одну на носок перед другой, он изобразил на лице безмятежность и похоть. Лёшке это должно было понравиться!
Лёха действительно уже был дома. Из глубины квартиры простучали дробно босые пятки, и дверь, щелкнув замком, плавно открылась. Лёшка, казалось, ел глазами своего брата - Борька был неотразим в тот момент, таким младший старшего никогда не видел - точнее, никогда не видел его таким для себя. Чтобы всё это дерзкое и роскошное великолепие юности было направлено на него в попытке завладеть! Вобрав в себя взглядом этого преступно-желанного, незнакомо-родного Борьку от небрежно-изящной позы ног до подрагивающих в улыбке губ, Лёшка схватил его за плечи и втянул в дневной полумрак коридора, чтобы сцепиться в отчаянном, сладком, пугающе-страстном поцелуе. На этот раз никто никого не оговаривал, не пытался притормозить или осторожничать. Они почти не разговаривали, только один раз, когда Борька всё же притормозил из опасения причинить излишней резвостью боль, Лёха хрипло выдохнул:
- До дна!
- Что?
- Всё! Пить, падать, брать и отдаваться. Хочу - до дна!
Это было какое-то маленькое сумасшествие. Словно в последний раз. Они жадно сминали друг друга и временами причиняли боль, но от этого только всё больше вспыхивали. Боря моментами был очень нежен и пробовал сдержать свой пыл, в глазах проступала забота, а движения становились ласковыми, но как только он видел, как у Лёхи начинают трепетать ноздри, а во взгляде проглядывает нетерпение, он плевал на свою деликатность и снова отдавался животным инстинктам. 
Несмотря на то, что дома они были совершенно одни, давать волю голосу не решались, поэтому вся истерия выплёскивалась сдавленным шепотом или редкими крепкими словцами вперемешку с их именами. Лёшка был удивительным: жадно пылким и смиренно трогательным одновременно. В голове у Бори вертелся вопрос – он точно никогда и ни с кем? Он совершенно девственник? Вот совсем-совсем? Откуда в брате столько раскрепощённости и желания? В голове же Лёши не было ни единого вопроса, только лишь мысль – он  мой! Думать о том, что брат когда-то встречался с девчонками, их целовал и даже чем-то занимался в постели – он давно перестал. Почему-то Лёша был уверен, что и Борька всё это забыл. Может, не раз и навсегда, но, по крайней мере, в этот отрезок времени. А на будущее он и не загадывал, очень уж привык жить днём сегодняшним, а сегодня они вместе! Большего счастья грех было желать. Лишь бы продлилось оно как можно дольше.
Праздновать Валентинов день (и заодно день сумасшедших голых мужчин в одних презервативах) они собирались со всей компанией на даче Серого. Причём, дабы не разменивать праздник на банальную пьянку, журналисты скреативили и решили организовать вечеринку в стиле боди-арт – что подходило под все праздники сразу! И, разумеется, снять всё это на камеру и сделать репортаж. Благо, та самая новенькая девчонка, недавно появившаяся в компании, была в этой области на уровне профи – собственно, она идею и подкинула. 
Когда в жарко протопленном с утра доме основной контингент оказался в сборе и решил, что веселье пора начинать, новенькая (точнее – Нова, как прозвали её то ли девчонки, то ли она сама) кинула задорный клич:
- Ну, что, парни, кто самый смелый? Кого первого начнём разрисовывать?
Самым смелым и самым шустрым оказался Вовик – во-первых, он был неравнодушен к теме украшения собственного тела, а во-вторых – к самой художнице. Раздеваться решили до плавок, поначалу Вовка заявил, что и их готов снять, но потом как-то замялся и с темы срулил. Сеанс превращения хомо сапиенс вульгарис в арт-объект проводился в самой светлой, но небольшой комнате на втором этаже, в центре которой стоял низенький, широкий столик, заставленный красками. Любопытных попросили удалиться, остались только те, кто хотел себя попробовать либо в качестве художника, либо в качестве модели. На приватности процесса настояли модели-девушки, не пожелавшие раньше времени показываться топлесс на публике.
Лёшка и Борька тоже были среди любопытствующих. И как только зрителей попросили «на выход», Лёха тут же заявил, что желает поучаствовать.
- Борька, давай я тебя попробую разрисовать! Не получится – смоем! Дашься? – и младший игриво подмигнул. Борька попытался было перевести всё в шутку и отказаться, но Лёха так упрашивал, что старший, в конце концов, сдался – раз уж так хочется братику…
Творческий процесс освободил их от хлопот по организации застолья и прочей кутерьмы, да и вообще оказался достаточно забавным: все были на подъёме и от богемной обстановки, и от самого процесса. То и дело слышался смех, хохмы сыпались, словно горох из прорванного мешка, девчонки хихикали и взвизгивали от щекотки, да и парни зачастую тоже. Комментировали удачи и ошибки, у кого-то получалось очень даже неплохо, кому-то Нова помогала. 
Лёшка с великим вдохновением колдовал над братом. Больше всего ему нравилось водить по нему кистью, иногда – просто пальцами, вымазанными в краске, слышать тихие угрозы с намёком на неизбежную расправу ночью и при этом сохранять невозмутимую физиономию, выдавая себя лишь подрагивающими в сдерживаемой улыбке углами рта.
- Что за хрень, Лёха?! Что ты вообще пытаешься изобразить?
- Да какая разница?! Как тебя ни намажь – ты у меня всё равно почти Аполлон!
- Мазила! Не подлизывайся, не поможет! И знаешь, что?! Я тебя потом тоже разрисую!!!
- О, неееет!
- О, даааа!!!
В конце концов, Борька действительно раздел двойняху и вымазал его красками в ответ, превратив в ходячую радугу с головы до пят. Сам Боря был покрыт какими-то завитушками и вензелями, так что оба брата вид имели весьма колоритный. 
Когда сеанс росписи по телу подошёл к концу – солнце уже зашло, по дому разносились ароматы жареного мяса, острых специй и свежей зелени, возбуждающие дикий аппетит; музыкальная установка глушила тугой волной хитов, и сквозь бухающие басы доносилось звяканье посуды и бутылок. Хотелось уже окунуться в веселье с головой, вывалиться в общий зал и устроить шоу в новом, столь необычном виде – проще говоря, побеситься под музыку. 
Лёшка к тому времени жутко оголодал, но спуститься вниз, в толпу, пока краска не подсохла, было нельзя. Зато Борис мог уже передвигаться вполне смело. 
- Жрааать хочууу! – подвывал Лёха, втягивая носом прилетающие снизу ароматы. 
- Ладно, сиди сохни, - сжалился старший. – А я сейчас раздобуду чего пожевать! – и тут же смотался. 
Кто-то из свежепокрашенных моделей залез на пружинный матрас, лежавший прямо на полу и начал прыгать на нём, как на батуте. Лёшка решил, что это отличная идея, так скорее можно высохнуть, и пристроился рядом. 
- Привет! – улыбнулась модель. - Прикольно тебя разрисовали!
- Привет! – отозвался Лёшка с такой же дурацки-довольной улыбкой. - А тебя-то как здорово! Ты типа леопард?
- Ага! – модель повернулась к нему попой, и Лёха чуть не упал от неожиданности и хохота. На заднице красовалась кошачья морда, рисовала явно Нова – зверюга вышла как живая. Но видеть столь выразительные глаза на заднице – это что-то! 
- Шииик! – искренне протянул парень.
Девчонка обернулась и тоже засмеялась.
- Меня Вика зовут, а тебя – Лёша? Или Боря?
- Неужели нас спутать можно? – поразился Лёха. - Не, Бориска – это тот, что покрепче. А я, разрисованный, кажется, вообще стал похож на конфету-сосульку, знаешь, есть такие леденцы в форме палочек?
- Знаю, очень симпатичные конфетки, - игриво ответила Вика, продолжая подпрыгивать на батуте. - Ты как, сохнешь? – и она ткнула в парня пальцем. - Ещё совсем немножко– и можно будет идти!
- Ага. Здорово ты это придумала с матрасом!
Поболтав ещё немного, молодые люди, в конце концов, решили, что обсохли достаточно, и двинули по крутой деревянной лестнице вниз, в гущу веселья.
Боря же слонялся по первому этажу, пробираясь между такими же расписными телами и теми немногими, кто оставался в полном сознании, стеснительности и, естественно, одежде. Он решил, что виной всему малое количество алкоголя, влитое в эти самые целомудренные тела, и поэтому, завидев очередную девчонку в одежде и без капли краски на теле, решил сагитировать её в свою веру.
- Ты не боишься тут так ходить? Это нарушение местного закона. Могут ведь и арестовать, - начал свою «проповедь» Борька и протянул девушке стакан с каким-то алкоголем, который взял со стола.
- Кто? – недоверчиво спросила она и приняла стакан, хоть и не выпила из него.
- Вон, спайдермен, например! – и Боря кивнул головой в сторону товарища с разводами паутины поверх красного фона вдоль всего торса. Низ супергероя был спрятан под джинсами. 
- Мой вон – зелёный, так что есть кому надрать зад твоему таракану, - улыбнулась девчонка и показала на парня в разводах.
- Ну, во-первых, не таракан, а паук, а во-вторых… твой-то кто? 
- А хрен его знает, дух леса вроде. 
- Это Нова его так? Как-то расплывчато, фиг поймёшь.
- Не! Я ей не доверяю, брательнику разрешила моего расписать под хохлому, а тот кисточку второй раз в жизни в руках держал. Первый – в деревне, когда мы бабке забор красили. 
Поржав ещё пару минут с этой девчонкой, рассматривая роспись на слегка уже пьяных телах, Боря двинулся дальше в поисках перекуса для себя и Лёхи. Дойдя до стола, он застал лишь остатки мяса, вторая очередь ещё готовилась, а овощами сыт не будешь. Но на дорожку Борька всё же взял со стола ещё один стакан с алкоголем и подтаявшими кубиками льда, огурец и веточку укропа, а затем отправился на кухню. Там он рассчитывал найти хоть что-то готовое к употреблению.
Тем временем по дому всё больше распространялось веселье. Кто-то весело отплясывал, а кого-то прорывало на идиотские анекдоты. В прихожей парочка разрисованных парней устроили дорожку для боулинга, сбивая найденным где-то футбольным мячом пирамидки из обуви гостей. Боря решил, что на обратном пути он присоединится к этим весельчакам, но пока что его целью была кухня.
Когда он наконец-то добрался до пищеблока, то первым делом заглянул в холодильник. Но там из готового были лишь яйца в миске, поверх которых лежал клочок бумаги с надписью «варёные». Борька взял в рот свой огурец и потянулся за ними. 
- Приветик, - раздался голосок, и Боря выглянул из-за открытой дверцы холодильника. – Ты Боря? А я Вика. Хочешь, кошечку покажу?
Борька и ответить не успел, как девушка повернулась спиной и прогнулась в пояснице, выставляя напоказ свой рисунок ниже спины.
- Не подавишься огурцом? – она хихикнула и подошла поближе. – Дашь откусить?
Боря кивнул, и девушка тут же приблизилась, чтобы куснуть огурец.
- Вкусно, - протянула она и тут же снова попросила: - А яйца дашь попробовать?
- Чего? – не понял парень и наморщил лоб, удерживая на ладони стакан и между пальцами огрызок огурца.
- Ты бука, - надула губки она и тут же улыбнулась: - Твои яйца. Которые в руке. 
Боря глянул вниз и увидел, что таки схватил в ладонь два куриных яйца. Стало смешно. Это как он выглядел? Голый разрисованный парень с торчащим изо рта огурцом и двумя яйцами в ладони! Был бы трезвее, сам бы угорал.
- Ты тут один? – девушка начала водить пальцами по запястью Борьки. Она явно флиртовала, и даже кусок огурца, зажатый в руке парня, как-то разом вздёрнулся кверху.
- Вообще-то с братом.
- Брат не в счёт, - почему-то засмеялась она. – А девушка у тебя есть?
- У меня есть рыбки. Вернее, они Лёхины, - продолжал тупить Борька.
- Может, покажешь их мне? – напирала девчонка. – Вика любит юрких рыбок, - и она игриво подмигнула, а её рука скользнула по телу парня вниз. 
Борька был в замешательстве. Посылать не хотелось, девчонка ведь незнакомая. Но и принимать эти несуразные заигрывания было глупо. А Вика тем временем продолжала окуривать его дурманом своего напора.
- Какой красивый рисунооок… - протянула она и присела на колени перед Борькой. Её рука тут же скользнула по ноге парня, от колена и выше, а вторая прижалась к животу.
- Может, я отойду, а? Издали рисунок лучше смотрится, - начал мягко вырываться из цепких ручек девушек Боря. – Будешь трогать, краска слезет, жалко…
- Жалко, что ты такой непонятливый, - проговорила девчонка и потёрлась щекой о бедро Бори.
- Мать моя… - простонал парень и махом выпил из стакана. Там оказался чистый ром и крошки почти растаявшего льда, отчего лицо тут же онемело. Он даже глаза прикрыл от полученной дозы ледяного алкоголя и на секунду откинул голову назад.
- Шикарно, - вдруг раздался голос Лёхи, и Борька моментально пришёл в себя, открыв глаза и дернувшись всем телом. 
Лёха, сжав губы и уперев руки в радужные бёдра, мрачно взирал на открывшуюся ему картину - игривая Вика внезапно обернулась вероломной, напирая на брата что твой бульдозер, а сам братец… братец, видно, по старой памяти был совсем даже не против…
- Лёшик! Иди к нам и покажи своему братику, как надо с девочками себя вести! - надув губки, подкинула хворосту игривая Вика. И видя, что Лёшка так и не двигается, в очередной раз сменила тон, защебетав радостно: - Блин, мальчишки, вы оба такие классные! Оба мне нравитесь до ужаса, я отказываюсь выбирать! – и, протянув руку, она зацепила младшего за край плавок и потянула на себя, не отпуская и старшего.
Боря смерил взглядом чужие пальцы на резинке трусов брата и абсолютную инфантильность к этому самого Лёхи. Он даже не отпрянул! Не отбросил её руку! И слова не молвил! 
- А кто-то отказывается верить! – театрально воскликнул Боря и перекатил варёные яйца в руке как китайские шары для медитации. Алкоголь очень плодотворно лёг на голодный желудок, а язык молол всё, что хотел: - Может, ещё разок наверх подняться и попросить Нову, чтобы она тебе и под плавками тело разрисовала? Будет чем похвастаться перед Викой.
От издёвочки брата Лёха усмехнулся, словно оскалился, по-хозяйски запустил пальцы девушке в волосы и сжал прядь на затылке.
- Да мы уже напрыгались с Викулей наверху, похвастались друг перед другом всем, чем можно. Верно, малышка?
- А почему бы не продолжить и не углубить? - девушка блеснула томным взглядом на Лёху и обвела языком губы, подыгрывая. Видимо, Лёха в этот момент выглядел перспективнее Бори.
- Ты охренел, да? – вкрадчиво понизив голос, поинтересовался Борька. Его взбесило это пошлое – «малышка». Было противно. Хотелось Лёхе сначала в челюсть заехать, а потом рот с мылом ему помыть. – Вот тебе и попраздновали, бля…
Он кинул варёные яйца в пустой стакан, сверху огрызок огурца и всё вместе поставил на тумбочку. Только не знал, куда руки деть, хотелось засунуть их в карманы, но ввиду того, что он всё ещё был лишь в трусах и краске, сцепил их в замок и вывернул, потянувшись и хрустнув суставами. 
- День святого Валентина… С праздником тебя, скотина, - продекламировал он вроде как никому и фыркнул на парочку. – Думаю, вам будет не скучно. Но ты, Вика, не стесняйся, будь понастойчивее… - он сделал шаг к брату и, немного склонившись, прошипел тому почти в лицо: - Лёшенька любит пожестче.
Лёхе показалось, что его окатили кипятком. Или, наоборот, ледяной водой. Он как-то сразу почувствовал себя почти голым в доме, полным незнакомых людей, и ему показалось, что все смотрят на него, нелепо разрисованного, и потешаются. И на всеобщее посмешище его вытолкнул родной брат, единственный друг, любимый безоглядно и безоговорочно. 
- Двуличная тварь! - тихо, но отчётливо вытолкнул из себя Лёшка. - Что, второй тур пейнтбола? Ты-то у нас любишь сначала подыграть, потом обломать? Давай, мастер съёма, поищи себе в другом месте.
- А это уже не твоё дело, - скривив лицо в подобии ухмылки, Боря грустно вздохнул. Слышать всё это от брата было до ужаса обидно и гадко. А упоминание о той игре в пейнтбол – вообще запрещённый приём. – Да, вот такая я сволочь. Где ж другого взять? Что, не нравлюсь, Лёля? Ладно, подзаебался я чота…
Лёшка вспыхнул от детского прозвища и прищурил глаза. Так его называла только мама или друг Вовка, коверкая имя в Лёлика. Девушка же, сидящая на полу и удивлённо взирающая на двух стоящих и негромко переговаривающихся братьев, понемногу офигевала. Было и непонятно, и интересно – что здесь происходит-то? Она пыталась вникнуть, но парни продолжали разговаривать на пониженных тонах, да и музыка, долбящая по всем дому, очень мешала. Она уж было собралась воззвать к их совести, обратить внимание на себя – полуобнажённую диву, как вдруг Борька несильно толкнул брата раскрытой ладонью в плечо, а тот моментально ответил, но уже сжатым кулаком. Следующим ответил Борькин кулак в бок Лёшки, и тот вытаращился изумлённо-негодующе, резко втянул в себя воздух, после чего обеими руками вцепился в брата, пытаясь его то ли уронить, то ли убить об стену. Но помешала обнаружившаяся под ногами какая-то дачная мебель - и парни загремели сначала этой мебелью, перекрывая веселье, а потом - и сами грохнулись на весёленькие плетёные половички. Вика взвизгнула и вскочила. 
- Ого, да у нас тут прямо свадьба! - весело завопил какой-то обормот. - Как же весело - драка!
- Да чего вы стоите, разнимите их! - кричала на парней Нова, но те посмеивались и не торопились лезть в разборки между двойняхами, думая, что вся эта кутерьма - часть перформанса.  
Наконец, хозяин сообразил, что дело неладно, и, крикнув стоявшему неподалёку Вовику, растащил братьев. Оба напоминали лешаков - краска на телах смазалась, глаза яростно сверкали.
- Всё нормально! – рявкнул Борька, когда Серый прихватил его сзади руками и сжал их кольцом. – Отпусти.
- Ты его убьёшь, придурок, - зашипел на друга Серёга. – Мозги есть?!
- В жопе мозги, - снова огрызнулся Борька, сверкая глазами на запыхавшегося Лёшку, рядом с которым для страховки стоял Вовка и даже вроде как оттеснял двойняху своим телом.
- Так достань их оттуда! Или у тебя спинной мозг стёк?! – продолжал отчитывать его Серый. – Что на тебя нашло? Или вы из-за девки? 
- Из-за выебосов, - ответил Борька и рванул, наконец, руками вверх, сбрасывая оковы друга. 
- Её, что ли? Так ты брось, она того не стоит, - вроде как успокоился друг, шепотом сообщая подробности. – Викуля у нас девочка ветреная, но очень общительная, так что на контакт идёт охотно. Но не обольщайтесь, она со всеми такая.
- Да мне похер! И на неё, и на всех! – вспылил Борька, ещё раз зыркнул на брата и вышел из кухни.
Лёха молча развернулся и пошёл в другую сторону к лестнице, ведущей на второй этаж, в комнату, где некоторое время назад они с таким азартом скидывали свою одежду.
Там уже никого не было, и, оказавшись один, Лёшка почувствовал некоторое облегчение. Спешно одевшись, схватив внизу шапку и на ходу попадая руками в рукава куртки, Лешка вывалился из ставшего вдруг невыносимо душным дома в темноту февральской оттепели, словно в проточную воду нырнул. Опрокинутое небо, казалось, дрожало и лихорадочно мерцало крупными и частыми за городом звёздами. Пахло талым снегом, и Лёшке, всё ещё разгорячённому, казалось, что это снег подтаивает от него. Ожесточённо вбивая в наст ботинки, он прямо по целине зашагал в сторону шоссе. 
Всё это арлекинское веселье внезапно показалось пустой фальшивкой, жалкой попыткой прикрыть отсутствие чего-то настоящего, и оставаться было настолько тоскливо, противно и вообще поперёк, что Лёха, не думая, махнул пешком. Вяло мелькнула мысль о попутке, но потом её закрутило водоворотом совсем иных рассуждений и утянуло куда-то на дно, так что парень шагал и шагал, автоматически переставляя ноги и не реагируя на проезжающие мимо легковушки и фуры.
«Неужели он просто поддался и ничего не чувствовал? Неужели со мной было как со всеми его девками – просто потому что встало? Как он тогда выразился – «настроился». Он настроился, я подвернулся… А потом подвернулась эта Вика с кошкой на аппетитной попке. Чёрт, даже я на неё пялился, а Борька… понятно – запал. Тебе всего лишь уступили очередной раз, Лёлик. А ты размечтался. Хотел до дна? Ну, вот тебе и дно. С размаху в табло. Ты и так получил больше, чем было возможно. Хорош унижаться, баста!» 
Лёшка остановился и перевёл дыхание, огляделся. «Добро пожаловать в реальность!» - мелькнуло в голове. Вот ветер, весенний уже ветер. Не злой, не добрый – он просто есть. И если душно – он тебя освежит. Если холодно – продует к чертям, вплоть до двухстороннего воспаления лёгких. И весь фокус в том, чтобы не выскакивать под этот ветер раздетым. Вот Борька. Брат. Готовый уступить. И пока он уступал – было охрененно. Но это не могло продолжаться вечно. И значит – надо просто вовремя уйти. Например, сейчас. Самое время. И не домой, как обычно, а… да хоть к Киру!
Вдалеке показались фары очередной легковушки. Лёша перешёл на обочину встречной полосы и поднял руку… В это же время и Борька поднимал руку, но только для того чтобы упереться в холодное стекло окна. Он видел, как уходил брат. Во дворе на столбе горела лампа, и пока двойняха не скрылся за калиткой, Боря провожал его спину, сжав руки в кулаки. Но даже когда прошло порядочно времени, он всё ещё продолжал так стоять и смотреть невидящими глазами в холодное стекло, теперь ощущая его леденящую поверхность. Примерно так же было и внутри – зябко до онемения.
- Эй, ты чего тут? – в комнату заглянул Вовка и, прикрыв двери, подошёл к другу. – Лёлик и Болик не поделили игрушку?
Парень запрыгнул на подоконник и заглянул в лицо Борьке. А тот так и продолжал пялиться в никуда. Какие мысли были у него в голове, и что он собирался делать, Вовка не знал, но что-то ему подсказывало, что всё произошедшее сильно срубило друга.
- А помнишь, как вы в детстве из-за воздушного змея поругались? Тогда ваш батя смастерил для вас крутую штукенцию, мы все с пацанами обзавидовались, - начал вспоминать Вовка. – Только у вас был такой змей! И мы тебе давали «плату», чтобы ты разрешил пару минут со змеем побегать. Я тогда тебе половину своих марок гэдээровских отдал, - Вовка усмехнулся. – А рыжий - значки. А потом ещё его мамаша к твоим приходила ругаться, потому что малой, оказывается, в общей куче и дедов орден тебе отдал.
Борька улыбнулся той истории. Он, и правда, в детстве был шебутной малый, а Лёшка всегда преданно шёл за ним по пятам. А разругались они из-за того, что тот вечером надумал воспитывать Борьку, мол, некрасиво с друзей плату брать, нужно делиться просто так, от души. А Борька обозвал двойняху остолопом. Он долго потом пояснял, что все эти «драгоценности» можно выменять у старших мальчишек на поездку на мотоцикле. Конечно же - пассажиром. Но это было так круто, и Борьке настолько этого хотелось, что он был готов даже на вот такой заработок. Взрослые парни называли его шмакодявкой и ни в какую не хотели подпускать к мотоциклам, а уж о том, чтобы прокатить малого на нём, и речи не было. Но Лёху такое пояснение не убедило, и он всё равно считал, что брат – жмот. В тот раз они не разговаривали аж до следующего вечера…
- Ты говорил тогда, что вы враги на всю жизнь, помнишь?
- Я такое говорил? – удивился Боря и наконец-то снял онемевшую руку со стекла. – Не помню, Вовка.
- А я помню, - он спрыгнул с подоконника и встал рядом с другом. - Тебе тогда казалось, что это кровная обида, и вы никогда не помиритесь.
- Вот дурак, - улыбнулся парень. 
- Да и сейчас ты не лучше, - Вовка приобнял за плечи друга, чуть привстав на цыпочки, и легонько потряс его. – Всякое ведь бывает. Расслабься.
- Думаешь? – нахмурился Боря и внимательно глянул на друга детства. – Всё-всё проходит?
- Всё, что ты хочешь промотать как неинтересные моменты в фильме. У меня так всегда – сначала думаю, что катастрофа, не переживу, а потом вдруг понимаю, что неприятный момент пролетел как секунда. Понимаешь, когда миришься снова, кажется, что и не было ссоры. Всё моментально забывается. Просто нужно это время пережить.
Боря с уважением уставился на друга. Вовка, такой шут и балагур, вечно веселящийся и мало к чему относящийся серьёзно, вдруг стал очень мудрым и взвешенным. 
- Спасибо, дружище, - Боря тоже обнял товарища и тиснул в благодарность.
- Помогло? Вот и классно, - обрадовался Вовка. – А теперь – пить, кутить и развлекаться!
И парни отправились на первый этаж, чтобы влиться в шумный коллектив, который неуёмно веселился, давно позабыв о драке и предаваясь радостному празднованию дня Святого Валентина.

==========  ГЛАВА 12 ==========

Странно, но именно со дня влюблённых у братьев как-то разом закончилась любовь. Домой Борька приехал уже утром. Практически одновременно вернулся и младший. Братья вместе раздевались в прихожей, повернувшись друг к другу спинами и делая вид, что второго не существует. 
В коридор выглянула мама:
- Мальчики! Хорошо погуляли?
- Да, мам! - неожиданно легко улыбнулся Лёшка и, проходя мимо, чмокнул мамочку в щёку. - Я - спать!
Походка Лёхи изяществом не отличалась - он шёл как стеклянный: ноги гнулись невпопад, навигатор явно сбит и то и дело заваливал горизонт. Благо, в коридоре стены близко, корректировать маршрут легко.
- Да, иди, конечно… - немного растерянно ответила мама, и когда дверь за младшим закрылась, повернулась к старшему: - Боря, а что он пил?! Ты же знаешь - ему нельзя крепкие напитки, да ещё и в таком количестве!
- Не волнуйся, ничего крепкого, просто компот забродил, - отшутился Боря и пошел по направлению к ванной.
- Сынок, я ведь серьёзно, - вдогонку добавила мама, и Боря остановился. – Ты же понимаешь, что мы должны заботиться о Лёлином здоровье.
- Ничего его здоровью не угрожает. Ну, разве что психическому, - последние он добавил уже тише.
- У вас стряслось что-то? – взволновалась женщина и подошла почти вплотную к сыну. – Скажи мне. Я же мать. Я всё пойму. Может, помощь нужна? Поговори со мной.
- Мамочка, - протянул Боря и улыбнулся. – Да не слушай ты меня! Просто устал, мы гуляли всю ночь, не спали, да ещё и выпили чуток. Вот и шучу не смешно. Всё у нас хорошо.
- Ой, Боренька, волнуюсь я всё-таки за Лёлю, он такой у нас впечатлительный. Ты уж не оставляй его, ладно? Ему без тебя не сладко будет.
Слова мамы вдруг раскрыли больше, чем обычно. Борька понял, что сейчас, и правда, им обоим придётся несладко. И самое противное, что каждый будет переживать этот период в одиночку. В первую очередь Борька испугался за брата. Но подойти сейчас первым… нет, он не позволит себе быть тряпкой. Просто забота о ближнем. Не более того. Но ближний, судя по всему, не особо нуждался сейчас в заботе. 
- У меня всё под контролем, мам, - заверил Боря и пошел наконец-то в душ, чтобы смыть с себя всё веселье, остатки боди-арта и хотя бы часть тяжёлых мыслей. 
Лёшка уже ничего не слышал, его утянуло в тяжёлый алкогольный сон практически моментально, стоило только прилечь на горизонтальную поверхность кровати. Он даже не успел раздеться, и поэтому, когда проснулся ближе к вечеру, всё тело было намято давящей одеждой. Лёшка, чувствуя себя больным, выбрался на кухню. При мысли о еде замутило, так что он напился холодной воды и отправился обратно, стягивая с себя рубаху и джинсы. Кинув одежду в корзину с грязным бельём, он собрался было опять завалиться и поспать теперь уже с комфортом, но его внимание привлекла навязчиво переливающаяся подсветка аквариума. 
Казалось, от неё исходят волны боли: вот красный - разгораясь, словно выжигает мозг, начиная с глаз; синий - сжимает горло и солнечное сплетение и тянет нудно и безнадёжно. Зелёный расцветает тошнотворно и едко, въедаясь, словно кислота… Лёха сам не заметил, как подошёл к аквариуму и остервенело выдрал провода и светодиоды, смял колючий клубок в руках и швырнул в открытую форточку - идти на кухню сил уже не было. Клубок змеёй гибко расправился в полёте и повис на ветках дерева под окном. В комнату вползли ватные сумерки ненастного февральского дня. Лёха постоял ещё немного, словно прикладывал эту вату к своей ране, и успокоенно забрался снова в кровать под одеяло, теперь уже как положено, раздетым.
Примерно в это же время Боря, сбежавший ещё днём из дома, тоже забрался под одеяло, но в одежде и на диване. Было это дома у Птицы. Он редко встречался с одногруппником вне стен горячо любимой альма-матер, но сегодня ему не хотелось видеть приятные и родные морды. Генка же был самое то! По звонку товарища тот моментально согласился разделить его упадок сил и депру, поэтому зазвал Борьку к себе домой. 
Район, где обитал Генка Воробьёв, был не шибко фартовым: то прорвёт канализацию, то снимут слой асфальта и забудут обратно уложить, а то и вовсе деревья начинали падать. Хотя фокуса тут никакого и не было, просто район был самым старым, и всё тут рушилось медленно, но стабильно. Вот и в тот день по пути к товарищу Борька увидел жуткую аварию – здоровенная ветка старой липы треснула от старости и рухнула на машину и пешехода. На цветные пятна поверх грязного снега Боря даже смотреть не хотел - тошнило, а наличие двух карет скорой помощи давали понять, что тут всё серьёзно. Поэтому к Птице домой он заявился ещё зеленее, чем был, и тот, как настоящий хозяин, оказал гостю первую помощь: горячий чай с коньяком и одеяло.
- Чего это тебя так ушатало? Похмелье десять баллов по шкале Менделеева? – поинтересовался одногруппник и отпил из фляги с выбитыми штампом совдеповским гербом и буквами «СССР».
- Да как-то всё разом достало. А тут ещё эта авария, кровь на снегу, бля…
- Страшно жить, нужно сдыхать, - подытожил Генка. – Но я пока не готов.
- Так и те, на дороге, не готовы были, - Боря протянул руку и отобрал у товарища фляжку. Отпив хорошенько из чашки крепкий чай, он снова долил её до верха коньяком. – Прикинь, если ты так – идёшь, насвистываешь себе от радости, строишь планы, а тут еблысь! И, на тебе, ветка дерева, а ты готовишься в мир иной к корням деревьев…
- Или второй вариант, - начал Птица и снова сделал глоток алкоголя, запрокинув голову. – Ты нихера не понимаешь, что на тебя что-то там шандарахнулось, и вдруг оказываешься в мире с полосатыми лугами, фиолетовыми единорогами, клумбами анаши…
- По ходу ты и сейчас туда иногда наведываешься, - заржал Борька. – Ты кончай дурью маяться! А то встретишься с Бобом Марли быстрее, чем собирался.
- Не, подыхать не хочется, много планов у меня, - констатировал товарищ.
- Так и я не весь список дел зачеркнул, - поддержал Борька.
- Так что, будем жить?
- Я бы даже сказал – будем охрененно жить!
Парни ещё какое-то время поболтали, попили коньячку и немножко чай. С Птицей сейчас было совсем не напряжно, и Борька удивлялся, почему тот так часто бесил его в универе?
- А чего со своим не релаксируешь? Ты же последнее время никуда без своего Лёхи, - сменил тему разговора Генка. – Или посрались, девочки?
И хозяин тут же заржал. А Борька снова вспомнил о двойняхе. Было интересно – как он сейчас? Ещё дрыхнет или куда-то уже смотался? И где это, интересно, он шлялся аж до утра? С дачи-то брат свалил очень рано, и где его носило всю ночь, было вовсе непонятно. Ладно, он сам. Борька-то оставался на даче у Серёги! Там всё чинно и прилично было, во-первых, пару часов подряд его дёргали то Вовик, то Серый, а потом Борьку здорово ушатало, и он просто завалился спать…
А Лёха прошлую ночь так и не заснул. Кир дико удивился его появлению на своём пороге - в такой день, без всякой договорённости.
- Лёха?! Ты откуда?
- Оттуда, - Лёшка кивнул головой в сторону окна. - Пустишь, или я не в тему?
- Нет-нет, заходи! – Кир спохватился и отошёл, освободив дорогу. - У тебя случилось что-то? Тебя что, избили??? Что это на шее?! – он потянулся пальцами, но Лёха уклонился.
- Да краска это! Дурью маялись, типа – боди-арт… в душ у тебя можно сходить?
- Дверь прямо по коридору. Полотенце принесу, не запирайся.
- Ладно, - и Лёшка двинул в ванну. 
Душ был тёплым, краска смывалась легко, даже тереть не надо было – парень просто стоял и наблюдал, как бывшая радуга утекает в сток мутным грязно-бурым ручейком. Дверь стукнула, но Лёхе было влом даже глаза поднять. Зашуршала занавеска, и раздетый Кир шагнул в ванну рядом.
- Давай помою… 
Нежные, но решительные прикосновения мыльной губки, временами ненавязчиво скользящие пальцы – по шее, плечам, спине, рукам… Кир молчал, и Лёшка был ему за это благодарен. Наверное, поэтому и поцеловал оказавшиеся рядом губы. И губы ответили, словно говоря: «ты не один».
Также молча они оказались в одной постели на раздвинутом диване в комнате Кира. Всё происходило беззвучно, за исключением всего трёх слов, сказанных Лёшкой:
- Нет. Я сверху.
Кир спорить не стал.
Лёшка чувствовал себя странно. Словно его всего обкололи замораживающими уколами. Что-то чувствуешь, но как-то странно и неправильно. И всё надеешься разогнать этот морок, вернуть себе нормальную чувствительность, но даже вколачиваясь с ожесточением в Кира и чувствуя подпирающий оргазм, он оставался всё таким же занемевшим. 
- Ну, ты крут! – улыбаясь, выдохнул Кир, повернулся и вмиг посерьёзнел. - Рассказывай. Лёха, слышишь? Не молчи. Когда молчишь – больнее и страшнее.
У двойняхи дрогнули губы, и он впервые взглянул на Кирилла, а не сквозь.
- А нечего особо рассказывать! Я его люблю. А он меня – нет. Он, мать его, натурал… Мы даже спали, но это нифига не изменило. Ему нужны девицы. Инстинкт, мать его…
Потом они пили коньяк – прямо голышом в постели и говорили, кажется, больше, чем за всё время знакомства до этого вечера. Потом снова целовались, но стоило Киру начать активничать, как Лёха опять начинал морозиться.
- Не надо… так.
- Так не хочешь? Чёрт… ну, и ладно…
По обратному сценарию всё складывалось, и Кир, в конце концов, смирился. Какая разница, как удовольствие получать?
А утром Лёхе пришлось собраться и уйти, чтобы не столкнуться с мамой Кирюхи.
- Увидимся, Кир, - Лёшка обнял его через порог, словно утопающий – спасательный круг. - Спасибо… ты классный!
- И ты, Ромео, - усмехнулся Кирилл и хлопнул приятеля по плечу. - Давай, такси ждёт…
В старой части города Борька ещё долго зависал дома у Птицы. Парни болтали о всякой чепухе, но временами плывун уносил их в философию. Было ржачно валяться в старенькой пятиэтажной хрущёвке на диване в гостиной Генки и попивать недешёвую коньячеллу. Домой как-то и не тянуло, но когда на часах к двум двойкам уже начали прибавляться минуты, Борька засобирался домой.
К себе он приехал уже к одиннадцати и в довольно подпитом состоянии. Благо, мама беседовала с кем-то по домашнему телефону и не успела оторваться на пришедшего сына. Борька мигом смотался в душ, приняв его за полторы минуты, и метнулся в комнату. Брат был дома. Для приличия Борька буркнул: «Спишь?» Ответа не последовало, и даже тело не шевельнулось под одеялом, поэтому старший решил со спокойной душой лечь спать. Выключив свет, он остановился. До кровати дойти оказалось сложно - в комнате было абсолютно темно. Аквариум не светился. Пройдя медленно по комнате, Боря дошёл до окна и выглянул наружу. Фонари освещали часть двора, и снег под искусственным освещением казался вполне чистым, а местами даже сверкающим. Облокотившись на подоконник, Боря наткнулся ладонью на что-то твёрдое. Отлепив непонятный предмет от руки, он поднёс его к глазам – это был оторванный светодиод. Ещё один такой же он почувствовал голой пяткой.
- Что за чёрт? – сам у себя спросил Борька и поднял его ногой, согнув её и отшкрябав от подошвы маленькую пластмасску. – Ураган, что ли, прошёл? Ах да… ураган Лёлик, - и он состроил ухмылку в отражение стекла. 
Бесится, значит! Жаль, конечно, что подарочные рыбки не увидят больше дискотек, но всё же Лёшке не пофиг их ссора! Пусть рвет и ломает, что хочет, а Борька потерпит. С этими мыслями он и отправился в постель.
С тех пор в общей комнате братьев поселилось тяжёлое молчание. Новостями они не делились, общие планы не строили, впечатлениями не обменивались; лишь простые бытовые вопросы и односложные ответы да безэмоциональные «привет – пока», вылетавшие, скорее, по привычке. По утрам больше не было болтовни во время сборов на учёбу: даже если парни вставали вместе, то старательно маневрировали по квартире так, чтобы не находиться вместе в одной комнате. Да и вечером, если оба оказывались дома, происходило то же самое. Но такое случалось редко: Лёха не знал, где проводит свободное время брат, но был уверен, что ничего не изменилось – компания, друзья и, разумеется, девицы. Сам же младший двойняха почти всё время проводил с Киром. 
Дни медленно текли, словно вязкий кисель из чашки. Братья так и продолжали изображать подобие дружбы в присутствии родителей и видимость инфантильности друг перед другом. Боря старался игнорировать Лёшкино частое отсутствие, его телефонные переговоры, при которых тот выходил из комнаты, или приторно-счастливую морду лица, когда двойняха возвращался домой ближе к полуночи. Было очевидно – у него кто-то есть, и это бесило. Чтобы как-то уравновесить всё это, Боря тоже придумал себе «увлечение», на роль которого выбрал старую подругу – Лариску. Они давно знали друг друга, но девушка была совершенно из другой компании, она сама увлекалась здоровым образом жизни и всё больше тусовалась с йогами и веганами. Достаточно было намекнуть Лоре, что он хотел бы попробовать эту «прикольную зарядку», девушка моментально приступила к обучению. Она стала чаще появляться дома у Бори, и со стороны могло показаться, что у них очень бурный роман. Однажды Лёшка застал-таки Ларису, когда Боря после занятия провожал в коридоре девушку. Она вся была раскрасневшаяся, со слегка растрёпанными волосами, а Борька стоял в мокрой майке. Они оба пахли потом. Борьку очень повеселило выражение лица брата, и он вдохновенно представил их друг другу. Лёха учтиво поздоровался, а Боря почти сразу полез целоваться к подруге, восторгаясь проведённым вечером, прощаясь и обещая позвонить уже на следующий день. 
После того как «мина была заброшена в чужой огород», Борька сообщил Лоре, что йога ему надоела, и девушка перестала приходить к нему домой. Теперь Боря резко заинтересовался вегетарианством и попросил, чтобы подруга почаще звонила к нему и контролировала его состояние. Последующие дней шесть Боря повсюду по квартире таскал за собой мобильный, чтобы по семь раз за вечер поговорить с Ларисой. Важный момент – это всегда, по странному стечению обстоятельств, происходило в присутствии Лёшки. Минуты полторы они обсуждали, как себя чувствует сегодня подшефный Лоры, не «поплохело» ли ему от сыроедения, и когда давался ответ  - «всё просто чудесно!», Лариса желала удачи и отключалась, а Боря всё продолжал разговаривать с немой трубкой, но теперь это было похоже на воркование двух до жути влюблённых друг в друга голубков. В определённый момент Лёха не выдерживал этих розовых соплей и либо выходил из комнаты, шумно хлопнув дверью, либо выключал ноут и накрывался с головой. Боря в эти моменты торжествовал! Он был почти счастлив! Но всё равно ему было херово. 
После той бурной и практически судьбоносной Валентиновой ночи Лёшка и Кирилл сблизились, но определить суть этих отношений сам Лёха не мог. Однозначно, они не были парой, хотя Кир временами раскручивал Лёху на секс. Впрочем, для двойняхи это всё больше походило на взрослую игру под названием «почему бы и нет». Кирилл был внимательным любовником, умел «завести», не ставил условий и ни на чём не настаивал. Лёшка же упорно избегал отдаваться, Кир мог подшучивать по этому поводу, но напролом не лез – очевидно, свежо было воспоминание о том, как поставленный перед жёстким выбором Кораблёв рванул на крышу.
Дружбой это тоже нельзя было назвать в полной мере, скорее – приятельством. Довольно душевным, но без малейшего намёка на очарование друг другом. Просто потому что в ту знаменательную февральскую ночь парни вроде как делились самым сокровенным, да и после не обходили тему личного стороной. Это было своеобразное братство товарищей по несчастью.
- Все это переживают, Лёшка, - лёжа в постели, Кирилл неспешно водил пальцами по Лёхиной спине, и Лёшка замер, вспоминая касания брата. Он теперь во всех ласках пытался уловить эхо тех, что шли по оголённым нервам, прошибали навылет. А в уши тем временем затекали вальяжные рассуждения Кира: - Первая любовь на то и первая, что потом случается вторая, третья и так далее… Не циклись. Подумай, кого-то ведь и ты так обламываешь.
- И мне на это настолько эпично забить, что я в полной мере могу прочувствовать – насколько я ему похуй, - сквозь зубы выдавил двойняха. 
Кир усмехнулся:
- Вот же ты эгоист… Так тебе и надо тогда!
Наклонившись, он прикусил и крепко засосал кожу на лопатке. Лёха стерпел, подумав, что «случайно» покажет пятно Борьке – в отместку за эту его Лару. Лариска-крыска. Какой же Борька гад, как он мог притащить её в ИХ комнату!?! 
Лёшка, конечно, делал вид, что ему глубоко фиолетово, но временами слёзы сами наворачивались на глаза. В такие моменты приходилось сбегать и приходить в себя, повторяя – пофиг, мне пофиг, мне всё равно! У меня есть Кир. И ещё будут! Плохо было только то, что Кир, даже со всеми парнями мира, не мог заменить брата, той волшебной близости душ и тел, которая у них была. А была ли? Или Лёха сам всё выдумал? Эта мысль была самой невыносимой. Потому что если это просто его фантазия, и только, то всё его счастье – ложь. Любовь – ложь, и света в этой тьме нет. Вообще. И, значит, не будет второй, третьей и так далее, раз не было даже первой.
В один из дней, когда на улице торжествовала уже законная и по-настоящему слякотная весна, Лёха вдруг слёг с простудой. Всё было не так трагично, но мама решила пару дней подержать его на домашнем карантине. Вокруг стояли баночки с натиранием, полосканием, питьём, а возле кровати тазик с остывшей водой, в которой Леха время от времени парил ноги. Боре было неловко где-то шататься, когда двойняха «гавкает» и чихает, страдая от маминой заботы больше, чем от насморка. Именно поэтому он эти вечера проводил дома и ходил на кухню за закипевшим чайником, чтобы подливать кипяток в таз с тёплой водой и заодно в чашку с калиной, ромашкой и ещё какой-то травой.
- Да прекрати, я не инвалид, - сердился Лёха, но всё равно опускал свои ноги в тазик.
- Слушай, не выделывайся. Я всего лишь забочусь о твоём здоровье, - Боря в очередной раз доливал в чашку кипяток и садился рядом.
Они молча смотрели на лёгкие круги на воде, которые возникали от шевеления Лёхиных пальцев, или вместе разглядывали серебристую полоску на термометре, вертя его в руках. 
На следующий вечер, когда Боря снова никуда не пошёл и опять проявлял заботу, Лёха уже не выдержал.
- Да я сам намажусь! Не маленький!
- И на спине? Ты что – из кунсткамеры? Руки загибаются аж до позвонка? 
- Хватит и спереди, мама вообще говорила – главное, грудь натереть, чтобы бронхи прогреть.
- Ну, не будь придурком, не съем я тебя, - устало проговорил Боря, но банку с согревающей мазью всё же отставил на стол. – Ты вообще очень изменился, Лёха.
- Взрослею, - съязвил брат. Он старался не смотреть в глаза двойняхе и поэтому постоянно что-то искал то в одеяле, то на столике, а то и вовсе рассматривая собственные ногти на пальцах рук.
- Ты вечно где-то пропадаешь, иногда мне кажется, что ты вообще не ночуешь дома. Ложусь – тебя ещё нет. Встаю – тебя уже нет. Не хотелось бы, чтобы ты с какой-то плохой компанией…
- С нормальной я компанией! – резче положенного отрезал Лёшка.
- Прости, - пожал плечами Боря. – Конечно, я не лезу, ты сам…
- Естественно, сам.
- Ну да… Просто я переживаю, Лёш.
- Не стоит, - буркнул Лёха, но потом добавил: - Ладно, лекарь, мажь, а то ещё маме пойдёшь жаловаться, - хмыкнул он и, задрав футболку, повернулся спиной к брату, продолжая сидеть на краю кровати.
Боря потянулся за банкой мази и, как только развернулся снова к двойняхе, обмер. На его лопатке светился засос. Да, именно засос, а не синяк или ещё чего. Он сам не раз девчонкам ставил такие отметины, поэтому прекрасно различал их. Правда, Лёхин засос имел уже бледноватый цвет, а это означало, что ему уже пара дней, и, скорее всего, он был поставлен ещё до болезни. 
Макнув пальцы в баночку и зачерпнув немного мази, Боря прижал их именно в центр засоса. Захотелось его втереть внутрь, чтобы не видеть. А ещё страх как захотелось схватить брата за волосы, намотать их на кулак и дёрнуть. Чтобы знал, как позволять кому-то чужому пристраиваться сзади и целовать себя до боли в спину!
- Какой-то ты… в синячках, - спокойно заметил Борька, продолжая растирать мазь по меченой лопатке. – При занятиях в зале будь осторожнее. 
Лёха сидел, слегка нагнувшись вперёд и завесив лицо распущенными волосами, поэтому надеялся, что брат не видит, как разожгло ему щёки. Он совершенно забыл про эту оставленную Киром метку и только сейчас вспомнил. И сам не ожидал, но испугался. Вместо того чтобы торжествовать, он обмер при первом же прикосновении и только после замечания брата про «синячки» и зал тихо выдохнул. Конечно, Борька не спутал, просто дал понять, что скандалить не будет. Что признаёт за братом право на личную жизнь. 
Облегчение сменилось внезапной, непонятной обидой, и Лёшка буркнул:
- Это не в зале.
- Ну… и там тоже будь осторожнее. Так, на всякий случай, - почти спокойно ответил брат и, резким движением смазав сразу полспины, поднялся с кровати. – Всё, я закончил, можешь ложиться.
Лёшка удивлённо оглянулся - Борька разозлился? Да ладно?! И даже не довёл свою заботу до конца?! Да неужели? Значит, не всё равно? Значит, что-то было? И даже - осталось? Губы растянула мечтательная улыбка, глаза засветились - Лёшке показалось, что внутри него включили свет, дали тепло и воду. Можно заселяться! Только вот желающих нет, - вспомнилось ему, и он поторопился отвернуться и снова натянуть футболку. И всё равно… хорошо-то как…
На следующий день он чувствовал себя уже совершенно здоровым. Даже жаль было, что пропал повод подставлять брату спину для растирания снова и снова.
Иногда Боря пытался быть «нормальным» братом. Он демонстративно весело звал Лёшку куда-то прогуляться в присутствии родителей, а потом, свернув за угол дома, братья расходились в разные стороны. Каждый раз они договаривались, во сколько встретятся, чтобы опять же вместе вернуться и предстать пред очи ясные своих родителей. Парням не хотелось расстраивать в первую очередь маму, ведь она так радовалась, что сыновья крепко дружат.
В тот вечер Боря отправился в компанию, где должны были праздновать днюху рыженькой – девушки Серёги. Всё было вполне цивильно, без особого шика, потому что Серый собирал денежку на помпезный праздник – годовщину знакомства со своей любимой. Они неплохо посидели в кафе, правда, просто тортиком и сладкой водой это не обошлось, пили и закусывали по-взрослому. Боря немного больше нормы принял на грудь, поэтому к концу вечера его слегка пошатывало. Очень хотелось поскорее домой, под душ и в кровать. Несмотря на середину весны, на улице всё ещё было прохладно, а ночами так вообще случались заморозки.
Вернувшись в условленное время к дому и остановившись у гаражей, где они договорились с братом встретиться для торжественного возвращения в квартиру, Борька не застал двойняху. Покрутившись минут десять, он уже начал тихо материться вслух и достал мобильный телефон из кармана. Набрав номер Лёхи, он послушал на русском и английском трёп оператора и сбросил номер. Через минуты две он повторил попытку. Снова – абонент временно бла-бла-бла…
- Какого лешего? - опять возмутился вслух Борька и снова попытался набрать номер.
Так продолжалось минут двадцать, пока парень не рассердился и не пнул ногой ворота гаража. В тонкой ветровке было довольно зябко, и руки очень быстро замёрзли. Хотелось материться громко, и желательно в лицо этому гаду! Можно было подняться в квартиру и самому, но мама тут же полезла бы с расспросами: где Лёля, что с ним, вы поссорились? Потому что именно сегодня братья уходили с помпой – нарядившись и облившись одеколоном, сославшись на именины очень милой девушки. Мама, скорее всего, подумала, что это могла быть потенциальная невестка, потому что начала у уже собравшихся сыновей выспрашивать – как её зовут, кто первый познакомился, кто её родители и когда парни пригласят её домой. 
- Пусть только появится, и я его придушу, - Боря уже начал ходить кругами, а моментами останавливался и производил боксёрские махи руками, чтобы хоть немного согреться. – Нет, его нужно будет ногами отпинать… 
В доме потихоньку начинали гаснуть окна, люди укладывались спать. В тёплые постели… Дома… Под одеяло… Боря даже взвыл от злости. Выветриваемый алкоголь холодил ещё больше, и он реально начал замерзать. Поэтому, когда в тишине ночного двора раздались шаги, а из тени вынырнула фигура Лёшки, Борька двинулся ему навстречу.
- Да я тебе знаешь что?! – рявкнул парень, прихватив двойняху за барки и крутанув того спиной к воротам гаража. Он разок стукнул им по металлу, тут же отпустил, всё ещё продолжая близко стоять, всматриваясь в лицо. – Ты где шляешься?! Я тебе уже целый час звоню! Ты почему вне зоны?! Я совсем околел! Тебе на меня насрать?
- Прости-прости-прости! - скороговоркой протараторил Лёшка, подняв руки в жесте капитуляции. - Я не думал, что так поздно! Ки… в смысле, я случайно телефон отключил, на блокировку, наверное, забыл поставить, а у меня будильник должен был на нём сработать, когда выходить. Сообразил, только когда стемнело, - Лёшка тараторил, всё также прижимаясь спиной к дверям гаража и глядя глаза в глаза старшему. В темноте казалось, что губы у двойняхи слишком красные, да и в глазах словно клочья тумана.  
- Не думал он, - буркнул Боря и внезапно икнул. Алкоголь не очень приятно возвращался, и в голове начало пульсировать. – Мне тут, знаешь, как херово? А я, как пацан, торчу посреди улицы! Ночь на дворе! А тебе хоть бы хны! Свою-то жопу в тепле небось держал, а я свою чуть не отморозил! Не лето, бля! – и Борька шандарахнул кулаком по двери гаража выше Лёшкиного плеча. – Совесть поимей! 
Лёшка вздрогнул от гулкого удара по железу над ухом, покосился на кулак сбоку от своего лица и спросил:
- Борька, ты ужратый, что ли? - как-то вкрадчиво и просто, совсем как раньше, поинтересовался двойняха.
- Не твоё дело! За собой следи! Где хочу, там гуляю, с кем хочу, с тем и сплю! Твоя забота – вовремя приходить! Что непонятно?! – продолжал реветь Борька. Он уже не чувствовал холода, адреналин хлестал по всем артериям, и его лицо пылало на весеннем морозце. – Ты кем себя возомнил? С хуя ли мне тут бомжевать, пока ты там с кем-то сосёшься?! Что, другого времени найти не могли? У нас с тобой уговор! В одиннадцать, значит, в двадцать три ноль-ноль! Ясно?!
- Ясно, - кивнул Лёшка. Углы губ у него подрагивали. Неожиданно он ухватил брата за затылок и прижался к его рту своим. Борька от неожиданности даже не успел среагировать, просто почувствовал сжатые губы близняхи на своих, словно печать. А Лёшка уже отстранился и спросил без наезда, скорее, участливо: - Успокоился? Больше я так не буду, обещаю! Никогда.
- Мо… мо… можно было и без руко… губоприкладства. Я понятливый, - слегка заикаясь, буркнул ошарашенный Борька. Его здорово цепануло, и он ощущал себя реальным колбасёром – будто всю ночь отрывался в клубе под нехилыми стимуляторами. – Ты вообще-то… так поздно не ходи. Мало ли какие гопники могут тут… А я не всегда… Короче, ты понял.
Борьку шатало. Но не от алкоголя, тот уже почти весь растворился в организме, оставалось разве что отлить, и уровень был бы в норме. Нет, его торкнуло от абсолютного осознания двойняхи, почти безоговорочной покорности и этого поцелуя, который моментально подействовал как сильное обезболивающее. 
- Ладно, Лёха, идём, а то меня конкретно харит уже, - Боря устало вздохнул и братья не спеша пошли по направлению к подъёзду. 
С того дня Лёшка ожил. Теперь он вполне искренне улыбался брату вечерами при встречах, и ему больше не сводило скулы от попыток изображать удовольствие от жизни перед старшим. Ощущение глубокой заморозки начало постепенно проходить. Вернулась радость от случайных пересечений с братом – но и боль тоже стала острее. Теперь Борька легко мог достать его – всего лишь фыркнув в ответ на случайную улыбку, отвернувшись сразу же, как только они оставались наедине, вне поля зрения родителей, или оживлённо воркуя по телефону с Ларкой. Лёшку пронимало до слёз, приходилось забираться в ванну, включать воду и там уже давать выход эмоциям. Он не злился на брата, было просто дико жаль, что всё вот так оборвалось, что не осталось даже прежней дружбы и братского тепла. Успокаивался Лёха только, когда решал, что постепенно всё вернётся, должно вернуться, ведь ничего плохого он брату не сделал. Ну, разозлился за флирт с этой Викой, будь она неладна, ну, подрались. Так если теперь дать брату понять, что все претензии снимаются, и Лёха на него больше не претендует – может, брат отойдёт? Перестанет его тихо изводить? 
Лёшка поднимал себе настроение, выбираясь куда-нибудь с Кириллом – раз уж теперь брат развлекался сам. Однажды они сходили на рок-концерт всемирно известной группы, и эмоций было просто море! Несмотря на то, что весь концерт Лёха то и дело обламывался, что рядом не Борька. Хотелось разделить это именно с братом, хотя Кирюха отлично подходил для такого мероприятия: подпевал, пританцовывал, орал и вообще отрывался от души. А Бориска, скорее всего, вёл бы себя более «солидно». Но какая разница…
Домой Лёха вернулся «утанцованный» и подогретый спиртным, так что бухнулся на кровать в чём был и даже не смыв грим, который он наложил по такому случаю. Борька сидел за рабочим столом и даже не оглянулся, но Лёшка решил, что ему плевать – кто-то же должен начать разговаривать?!
- Эх, Борька, я сейчас на таком клёвом концерте был! Такой драйв! Всё-таки когда вживую – это… это охренительно! Разница как между видеопорно и реальным сексом, - младший хохотнул и, задрав голову, глянул на старшего. - Алё, Бориска! Ты слышишь?
И только сейчас он углядел, что от ушей старшего спускаются проводки наушников-вкладышей. 
- Облом, - погрустнев, пробормотал Лёха. - Глухая ты тетеря, а не Бориска. Забил ухи и сидишь бычишь… Бычара. Гад. Сволочь любимая… - голос совсем сел, потому что Лёха вдруг испугался, что Борька всё-таки может и услышать. Испугался настолько, что тут же подорвался и направился в ванную приводить себя в порядок. Медленно закрывая дверь в комнату, он кинул взгляд на старшего – тот так и не двинулся, продолжая щёлкать кнопками ноутбука. 

========== ГЛАВА 13 ==========

Месяц май принёс много нового. В семье Кораблёвых намечалось «пополнение» – отцу на работе пообещали финансовую поддержку в покупке автомобиля, а мама стала счастливой обладательницей фритюрницы в розыгрыше подарков от местной кабельной компании, которая предоставляла жителям города услуги Интернета и кабельного цифрового телевидения. У Бори не за горами была курсовая работа – сюжет для местного телевидения с возможным прямым включением. В этом ему обещал помочь Серёга, отец которого был в тесных контактах с верхушкой городской власти. Парень готовился в поте лица и даже заготовил несколько тем и сюжетов, чтобы в местных новостях могли выбрать, что им было бы интересно пустить в двухминутный эфир от новоявленного собкора. У Лёшки намечалась поездка с группой в столицу и возможность попрактиковаться в переводах на съезде Международной общественной организации «Астрономическое Общество». Поэтому братьям совершенно некогда было воевать, они инфантильно игнорировали друг друга, но с перерывами на вспышки недовольства с налётом ревности.
Чем теплее становилось на улице - тем больше Лёшку тянуло на гулянку. Со всеми своими переживаниями он даже в учёбе немного сдал, и его злило, что Борька по-прежнему пашет, как негр на плантации. Лёшка зачастую просто не мог себя мотивировать. Раньше ему страстно хотелось свалить за бугор, а для этого надо было учиться не просто хорошо, а быть лучшим - и он тянул лямку со всем энтузиазмом отчаянного мечтателя. Теперь же его мечтатель сосредоточился совершенно на другом, про отъезд за границу забыл напрочь, и Лёха с трудом, собирая всю волю в кулак, заставлял себя делать необходимый минимум, о большем речи уже не шло. Хотелось быть счастливым. Временами - назло Борьке, но чаще всего - просто отчаянно хотелось, и Лёха пытался, как мог, получать удовольствие от жизни. 
Как-то Кирилл заикнулся о своих приятелях по «теме», как он выразился, и Лёшка загорелся познакомиться с этой тусовкой. Он не собирался никого себе искать, это было что-то сродни тяги подобного к подобным, одиночки к своим.
Кирюху идея не очень-то воодушевила, тем не менее, он уступил Лёшкиному желанию, но поставил условие: 
- Будем изображать пару, а то налетят на свежее мясо. О тебе же забочусь, так что будь паинькой. 
- О боже, все-то обо мне заботятся! - пробормотал Лёха. - Я таким беспомощным выгляжу, да, Кирюх?
- Не заводись, - приятель усмехнулся и дёрнул Лёшку за длинную прядь. – Ты слишком аппетитно выглядишь!
Знакомство с новой компанией должно было состояться на дне рождения одного из парней, которое отмечали на квартире. Лёшка нервничал, прихорашивался особо тщательно, даже задержался, и Кирюха, ждавший у подъезда, звонил уже раза три.
Борька подозрительно косился на эти сборы, но молчал.
- Да, сейчас! – в очередной раз схватил трубку младший, перебирая рубашки в шкафу, так как на любимой лососевой некстати обнаружилось бледное неотстиравшееся пятно. - Ещё пять минут! Да знаю, что не королевский приём! Нет, не собираюсь. Иди нафиг, Кир, со своими штабелями! Просто хочу чувствовать себя уверенно! Желание хорошо выглядеть – это блядство?! Сам ты блядство! О, нашёл! Всё, одеваю – и я твой! Жди! 
Лёшка нажал отбой и начал натягивать джинсовую рубаху со стильными хлястиками и погончиками. После он метнулся в ванную, где загремел склянками с парфюмом, и до Борьки донеслось пшиканье. Ещё минута суеты в коридоре, после чего дверь хлопнула, и в квартире воцарились долгожданные покой и тишина.
Через секунду раздался глухой удар – Борька запустил подушкой в стену их с Лёхой комнаты. Он его здорово раздразнил! Будто нарочно. Все эти месяцы Боря старался сдерживаться и даже самому себе не признавался, что ревнует двойняху. Они ведь братья! Не может быть между ними ничего, кроме родственных отношений. Все чувства – блажь. Борька скучал по тем отношениям, какие были между братьями последние полгода, когда они вместе могли где-то бывать, что-то обсуждать, веселиться или просто молчать. А их видео? Они столько часов видео наснимали, что можно было бы уже и сериал сварганить! Началось всё с тех времён, когда Лёша помогал брату сюжеты для универа снимать, а потом вся эта кутерьма затянула, и мальчишки часто дурачились с камерой, снимая всё подряд, что окружало их, будь они в компании или просто вдвоём. А сейчас, когда между ними была невидимая, но колючая преграда, Борьке очень грустно было наблюдать за тем, как меняется его братишка. А моментами так вообще – внутри бушевал океан, который холодными волнами разбивал берега спокойствия и утягивал за собой в пучину какие-то очень важные обломки. Именно это крошево и царапало изнутри в такие моменты. Борька здесь. Один. А Лёха там. С кем-то…
Компания, в которую его позвал Кирилл, оказалась большой и разношёрстной – и по возрасту (Лёшка оказался самым младшим) и по внешности (от манерного парниши со стильной стрижкой и в до неприличия обтягивающих узеньких брючках до брутального качка, бритого налысо). Лёшке было слегка не по себе от оценивающих взглядов, и он больше молчал, изредка вежливо улыбался и коротко отвечал, если обращались непосредственно к нему. Общий разговор его не увлёк, потому как трепались по поводу личностей и событий ему неизвестных. Довольно быстро в ход пошло спиртное – «за именинника», за его избранника, за «свободную любовь» и друзей… Лёшка пригубливал, Кирюха пил залпом. После чего обнимал Лёху по-свойски за плечи и занюхивал его волосами с довольной улыбкой. Лёшку это бесило, он отстранялся и шипел.
- Набраться решил?! Хреновая из тебя дуэнья.
- Да не парься, Лёх! Ты чего такой смурной? Лучше пойдём потанцуем.
- Не тянет.
- Скучный ты.
- Зато ты – слишком весёлый. Я тебя домой не поволоку, не рассчитывай!
Кир глянул укоризненно:
- Слушай, ты и так меня на голодном пайке держишь. Я надеялся – хоть сегодня, в честь гулянки… Или приглядел себе уже кого-то другого? – он кивнул так, что стало понятно – имеет в виду собравшихся.
- Конечно! – разозлился Лёшка. - Пятерых!
- Не порвёшься? – ехидно хохотнул Кир и налил себе уже без тоста.
- Скорее, ты лопнешь, - буркнул Кораблёв, выбираясь из-за стола. 
На кухне никого не было. Лёшка встал у приоткрытого окна, достал пачку сигарет и прикурил. Почему-то он испытывал разочарование. Он сам не мог сказать, чего именно ожидал от этой вечеринки и почему ему здесь не нравилось. Но что не нравилось – это он чувствовал ясно. 
Сигарета прогорела на треть, когда на кухню зашёл один из гостей – высокий парень лет двадцати, развязный и самоуверенный, в яркой красной спортивной кофте. 
- Скучаешь? - с порога поинтересовался он.
- Нет, - пожал плечами Лёха, а парень хмыкнул.
- Веселишься? – сделал ещё одно предположение незнакомец, сняв кофту и оставшись в белой майке с аляповатым рисунком в стиле творений Уорхола. Лёшка вздёрнул брови, наблюдая этот стриптиз. Парень напряг руки, поиграв довольно крепкими бицепсами, улыбнулся игриво: - Нравится?
- Что? – уточнил двойняха.
- Ну… вообще, тусовка! – слегка смешался наглый. - Ты чего, из-за своего расстроился? Что он набрался?
- Его дело, - Лёха индифферентно выпустил дым в темноту за окном.
- Да не хандри ты! – парень снова улыбнулся голливудским оскалом. - Ты чего, всегда такой… правильный? Гулянка же! Сам выпей. Давай принесу, чего хочешь?
- Да не, спасибо, правда, не хочется, - Лёшка затушил чинарик в пепельнице. - Пойду я, наверное. Просто как-то настроения нет.
- А мы сейчас его создадим! – энтузиазм парня, в конце концов, заставил Лёху улыбнуться в ответ.
- Интересно, как?
- А давай познакомимся поближе! Я – Миша, если забыл.
- А я – Лёша, - Кораблёв официально сжал протянутую ладонь.
- Будем знакомы, Лёша! Сейчас попробуем разогнать твою хандру. Такой милый паренёк не должен морозиться в одиночестве.
- Да ты прямо Бетмен, Миша! Спаситель милых пареньков, - съехидничал Лёха.
Миша расхохотался от души:
- Нормально! А Кирюха говорил – ты скромняга.
- Нагло врал, - хмыкнул Лёха.
Мишка действительно скрасил вечер рассказами о присутствующих и временами – лёгкой пикировкой. Он всё пытался взять тон с Лёшкой как с мальчиком-колокольчиком, а двойняха шутливо огрызался – и это веселило обоих. В конце концов, Лёшка засобирался домой. Кир к этому времени благополучно уснул в кресле, и Мишка сказал, что проводит нового друга
- Не стоит, Миш, сам доберусь, тут недалеко.
- Не стоИт? – хмыкнул новый знакомый, натягивая свою красную кофту. - Так не трахаться и зову. Пошли, по ночам таким милым мальчикам в одиночку ходить не стоит.
- Ты задолбал уже! – хохотнул Лёшка и толкнул кулаком парня в плечо. Тот картинно охнул и потёр место удара.
- Да ты Брюс Ли прямо!
Дорога домой прошла в такой же непринуждённо-игривой болтовне. У подъезда остановились.
- Ну, вот. Пришли. Спасибо, что проводил, - Лёшка протянул руку.
- И всё, даже не поцелуешь? – Мишка улыбался и руку выпускать не спешил.
- Неа. У меня окна на эту сторону. 
- Вредина мелкая, - хмыкнул парень, выпуская руку. - Ладно, в другой раз. Увидимся!
- Как-нибудь! – улыбнулся Лёха и зашёл в подъезд.
Утро следующего дня было на удивление солнечным. Будто промо-ролик лета показывали. Но Боря даже после бодрой пробежки от дома до автобуса и затем - до дальнего корпуса универа всё равно оставался кислым и помятым. Его подташнивало от вчерашней выходки двойняхи. Свалив демонстративно-помпезно из дома к своему пижонистому дружку, Лёха вернулся уже с каким-то новым хлыщом! Боря тоже не целомудренная монашка, но всё же таких фортелей себе не позволял. Да и само отсутствие Лёхи до поздней ночи здорово напрягло его. Последний час до возвращения брата он торчал на кухне, трижды включая чайник и так и не сделав себе чай, выглядывая в окно и время от времени жалея, что не имеет в нычке хоть пары сигарет. 
Около часу ночи во двор вошли двое, и тем, что пониже, естественно, был Лёшка. Но рядом с ним шёл совсем не пижончик! Его скромного и такого ранимого братца провожал какой-то долговязый парень! Это уже был перебор, и Борька готов был просочиться сквозь стекло на улицу, лишь бы увидеть побольше и рассмотреть получше. Но парочка довольно быстро скрылась под козырьком подъезда, а уже через пару минут долговязый пошел по направлению к выходу со двора. Естественно, что Борька мигом рванул в комнату и закопался под одеяло, притворившись крепко спящим…
- Ну что, решил уже? – одногруппник Гена Воробьёв, как обычно, толкнул соседа по парте локтём, как только тот задумался. – Снова хер знает где летаешь?
- Что я решить должен? – удивлённо уставился на товарища Боря. Звонка на пару ещё не было, и студенты весело проводили последние минуты свободы. В аудитории стоял ор, через парты скакали студенты, а девчонки взрывались смехом каждые две минуты.  
- Ты же сказал, что у тебя несколько вариантов!  - возмутился Генка. – Так определился уже, на каком остановишься?
- Ну, наверное, всё же социальную тему возьму. Это всегда трогает людей. Я уже раскадровку придумал, походил, поснимал на местности…
- Что ты мелешь? – снова недовольно буркнул парень. – Я тебе о чём талдычу?
- Птица, не морочь мой копчик. Чего придолбался?
- Кто тебя морочит?! Ты сам кого хочешь до приступа панкреатита доведёшь! Я тебя про днюху спрашиваю! А ты мне что лепишь?
Боря хлопнул себя ладонью по лбу. Он совершенно забыл о их с Лёшкой дне рождения. Этот курсач совершенно забил ему голову, и о празднике в последних числах мая он напрочь забыл думать. 
- Надеюсь как минимум на двухдневный забег! – Птица хитро покивал головой.
- Это не свадьба, а всего лишь днюха. Так что расслабься, Птичка, хватит тебе и одного вечера. Я ещё не знаю, вместе ли мы с Лёшкой будем тусить. Дома – оно понятно, там родители и мы, как два мудака, натянем наглаженные матушкой рубашки и сядем во главе стола. Но для себя… - Боря задумался. Он, и правда, не представлял, как они могли быть с братом в одной компании после стольких месяцев игнора. – Короче, пока нифига не знаю.
- А ты подсуетись, Борисыч! Времени-то – тьфу, три недели осталось. Так что напряги извилину, подумай о банкетике, музло какое будет, девочки там, может, стриптиз для удовольствия гостей закажешь. Слушай, а может, тебе чего «увеселительного» притащить?
- Стоп! Никакой наркоты! Даже не думай. Хочешь глотнуть – дома. Но потом ко мне чтобы не приезжал.
- Да ты прям полиция нравов. Скучный ты, Бориска. Хоть и стукнет тебе восемнадцать.
- Ты же знаешь…
- Да я ж с благих намерений! Просто для настроя, самую малость! Это как виагра для мужика –для поддержания здоровья!
- Мне и виагра не нужна, так что – нет.
На самом деле Борьке вообще ничего не нужно было. Ему и не с кем, в общем-то. Все эти месяцы он так и не смог опять развернуться лицом к девчонкам. Встречаться для понта не хотелось, да и обманывать девочек - противно. Единственным миражом была Лорка. Она как бы существовала для Лёшки, но совершенно отсутствовала для самого Бори. Он не совсем понимал, для чего продолжает изображать «счастье» перед двойняхой, но, видя, как тот улыбается всё чаще, очень хотелось тому насолить. А ведь говорил, что Борька для него всё…
Подруга Лариса всё ещё изредка появлялась в жизни Бориса, но глаза Лёшке не мозолила. Всего дважды он наткнулся на девушку брата взглядом, когда «парочка» стояла во дворе у их подъезда, а второй раз совершенно случайно, когда Лариса одна закупалась в супермаркете в центре города. Но любые телефонные звонки или смс он воспринимал как романтику между Борькой и его девушкой. Да и когда брат сидел с ноутом, у Лёхи рисовались картинки их страстной интимной переписки, как ни крути, и в такие моменты он твердил себе, что очень даже рад за брата. Правда, Ларка немного сдвинутая, но брату вроде всегда нравились девчонки не то чтобы с совсем сломанной кукушкой, но с экзотической – однозначно. А вообще, и покрасивее мог бы выбрать… да и выберет ещё, какие его годы. Не женится же он на ней? А так – сколько их у него уже было, одной больше, одной меньше… Но внутри всё равно дёргало навязчивым вопросом, словно нерв в больном зубе – неужели с ней Борьке действительно лучше, чем было с Лёшкой? Неужели башню срывало не у обоих, а только у самого Лёшки, а Борька всего лишь позволил себе рисковый эксперимент? И теперь сожалеет, поэтому и продолжает злиться и игнорировать.
Через несколько дней, возвращаясь домой с учёбы, Лёшку на улице окликнул Миша.
- Здорово, вьюнош!
- Привет! Какими судьбами, Бэтмен? На задании? Спасаешь очередного миленького мальчика?
- Точно! Миленького и догадливого.
Лёшка прыснул:
- Эй, я несовершеннолетний, вообще-то! Хорош подкатывать в общественных местах.
 - А если в приватных – ты не против? Кстати, я в курсе, что это скоро пройдёт; Кир тебя сдал, парень! Грядёт грандиозная гульба?
- Ты, смотрю, специализируешься на днюхах, - продолжал зубоскалить Лёха, засунув руки в карманы джинсов и разглядывая нового знакомого. На этот раз Мишка был в полосатой чёрно-белой толстовке с капюшоном и чёрной сумкой-рюкзаком на плечах. – Куда мы идём? На день рожденья! – пропищал, дурачась, Кораблёв, переделав песенку из популярного детского мультика. - Миша-путешественница! И с рюкзачком, всё как надо!
- Вот ты засранец! – ухмыльнулся в ответ на подколку парень. – Ну, и оставайся без подарка! Или, может, всё-таки пригласишь?
Лёшка помедлил какую-то секунду. С его стороны званых гостей будет немного: разумеется, Светка, лучшая подруга, и её парень – его Лёха толком не знал, но не приглашать же девушку одну; ну, и Кирилл – вот, собственно, и всё, не считая общих с Бориской друзей. И то, если разобраться, общие тоже были в большей степени Борькины. Так что мешает ему пригласить Мишку? Парень весёлый, компанейский. И Лёха в кои-то веки не будет чувствовать себя бедным родственником, пока братуха крутит шарики девицам.
- А вот и приглашу! – усмехнулся Лёха. - Почему нет? Давай номерами обменяемся, скину – куда и во сколько. Организацией брат занимается, так что…
- Это двойняшка твой? А вы сильно похожи? – протягивая телефон, заинтересовался Мишка. 
Лёха хмыкнул:
- Не вздумай к нему подкатывать – без яиц останешься. Нихера мы не похожи… если только внешне немного.
- Да я и не собирался! Кир говорил – он у тебя гомофоб. И тебя вроде как перевоспитывать пытается.
- У Кира, смотрю, язык длинный, а мозг куцый, - буркнул Лёха. - Никто меня не перевоспитывает. Борька – сама терпимость. Ему вообще похрен… - поджав губы, двойняха закончил набирать свой номер и нажал вызов. - Готово, держи. Созвонимся…
Месяц пролетел незаметно, Боря успешно сдал курсовую, правда, в прямой эфир так и не попал, зато получилось снять классный сюжет на целых шесть минут. Лёшка таки съездил в столицу и поприсутствовал в гуще иностранцев на съезде Международной общественной организации «Астрономическое Общество», практикуясь в языках и, в принципе, набираясь опыта в коммуникативности. Погода радостно менялась в лучшую сторону, и неудивительно, что в определённый момент наступил-таки день «Че». И уже с самого утра родители захотели поздравить новорожденных, поэтому разбудили парней в половине седьмого. Именно во столько родился первенец – Боря, а уже минут через двадцать появился на свет его брат – Лёша. Мама счастливо обнимала сонных, взъерошенных и довольно возмужавших парней, радостно благодаря Бога, мужа и доктора-акушера, что помогли прийти в свет её замечательным сыновьям. Отец парней в конце речи даже утёр скупую мужскую слезу. Было мило и очень трогательно, и вся семья ещё какое-то время обнималась. Когда же родители наконец-то покинули комнату братьев, те несмело и как-то коряво, но обнялись, поздравляя друг друга с совершеннолетием.
Само празднование должно было состояться дома в кругу семьи часов с трёх и до шести, когда в квартире появятся родственники и друзья родителей, а уже молодёжная часть была запланирована ближе к девяти. Пригласили довольно много народу, посему само действо ребята решили провести в клубе. Вернее, это Лёша предложил, поскольку уже дважды заходил в это заведение с Кириллом. Для Борьки же это место было в новинку, но он спорить не стал, главное ведь, чтобы всё прошло гладко.
После обеда в квартиру начали стягиваться различного уровня родства взрослые. Родители были безмерно счастливы: мама радовалась, папа гордился. Гости дарили какие-то коробки, пакеты, конверты, а потом шли к столу. На удивление, всё это пиршество прошло не так скучно, как братья ожидали, и уже через пару часов их отпустили.
- Первое отделение концерта отыграли, - потягиваясь на постели, Боря прикрыл глаза. – Теперь бы после антракта не опозориться. Надеюсь, в клубе всё пройдет без шума и пыли? Как думаешь, Лёх?
- Не пылит дорога, не дрожат листы! Подожди немного - отдохнешь и тыыыы! - пропел, дурачась, младший и, улыбаясь, добавил: - Нормально всё будет, чего ты вдруг? Или боишься - девчонки твои передерутся?
- Пф! Больно надо следить за ними. Пусть делают, чё хотят, всё ж парням веселее будет, - наиграно спокойно ответил Боря и всё же рискнул задать интересующий его вопрос: - А твои… «девочки»… тоже будут? Пижон Кирилл небось в первых рядах? Только прошу, не сажай его по правую руку от себя, иначе я не сдержусь и наколю его глазное яблоко на вилку. 
- Он тебя так раздражает? - Лёха бухнулся на свою кровать напротив и заинтересованно уставился на брата. - Ладно, посажу подальше от тебя. Или можно так, Ларису между тобой и Киром. Ларка у тебя вроде веганша, не позволит человека сожрать?
- Её не будет, - коротко ответил Боря. Он не собирался ничего пояснять, да и незачем брату знать, что его подружка - это всего лишь верная подруга, даже можно было бы сказать – друг. Ей не особо-то интересно проводить время среди оравы голодных парней, набивающих кишку мясом, да ещё и заливающих всё это алкоголем. Да и плюс у неё какой-то там фестиваль восточных практик. Так что на собственной днюхе Борька будет свободным. – Думаю, нам и твоего кавалера хватит для картинки, а массовка будет счастлива в любом случае.
Лёха посерьёзнел. Настроение у брата было явно не праздничное, и это обеспокоило.
- Борь… - хотелось спросить, всё ли нормально, не случилось ли чего, но Лёшка был уверен - брат откровенничать не станет. Поэтому спросил он совсем другое: - Ты думаешь, я с ним прилюдно целоваться, что ли, буду? Он просто как друг придёт, и я не только его пригласил.
- Даже так? У нас кто-то новенький появился? Класс. Такими темпами ты скоро замуж выйдешь, - уколол брата Борька и тут же пожалел об этом. Он понимал, что нельзя так издеваться, что вымещать злость и своё паршивое настроение на двойняхе – не выход. Но поделать с собой ничего не мог. – Ладно, прости и не обращай внимания. Я сегодня немножко псих.
Лёха промолчал, и если бы Борька посмотрел на своего брата, то заметил бы лёгкую, недоверчивую улыбку. Этот выпад напомнил Лёшке о том давнем шипении в лицо: «Лёшенька любит пожёстче!» Тогда его просто перемкнуло, но потом этот шёпот слышался ему в тишине долгих, бессонных ночей, заставляя сжимать жестокий стояк через трусы и утыкаться лицом в подушку, мысленно выстанывая: «Да, твою мать! Да, сукин сын! И ты отлично знаешь, как именно…» Чем дальше - тем явственнее он чувствовал в этой фразе Борькину ревность, и это вставляло нереально. Хотя Лёха и сомневался - не мерещится ли ему. И вот опять - «У нас кто-то новенький?...»
Празднование началось немного с опозданием, потому что Лёха всё никак не мог дождаться своих «личных» гостей. Борька делал вид, что ему и так весело, но всё же его здорово бесило, что брат бегает на улицу, высматривая там своего пижона. Оказалось, что этих опоздавших двое – тот самый Кир, благодаря которому младший чуть с крыши не сиганул, и дома у которого Борьке пришлось откачивать от истерики брата, а второй – долговязый лоб. Двойняха предположил, что это тот, с кем среди ночи застукал братишку у подъезда, высматривая его из окна кухни. Для их представления времени не было, и Боря, неопределённо кивнув Лёшкиным гостям, устремился к столу. Нафиг ему поздравления от этих двух? Вон, пусть Лёху поздравляют.
 Застолье было шумным, алкоголь лился рекой, тарелки опустошались с завидной быстротой. Шутка ли – двадцать человек гостей! Это не считая двух именинников и двух опоздавших со стороны «жениха», в смысле – Лёхи. Боре не особо хотелось пижона и долговязого включать в общий счёт. За первые полчаса их с братом дважды по кругу поцеловали все присутствующие девчонки, сопровождая это действо смешными или, наоборот, трогательными тостами от каждой по отдельности. Так что к одиннадцати, когда вставание с бокалом или рюмкой стало архаикой, и достаточно было просто выкрикнуть имена новорожденных, как гости тут же переворачивали в себя дозу алкоголя, в общем все присутствующие были доведены до кондиции «безудержное веселье».
Чуть позже Борька стал замечать, что время от времени уже не может выхватить взглядом брата, и тогда он пытался усиленно вертеть головой в поисках Лёхиных гостей - пижона и долговязого. Оттого, что эти потуги не увенчались успехом – Боря бесился. Ведь раз брата нет в зале, значит, он с кем-то из этих двоих. Или с двумя! Вернее, с обоими. Или без обоих?
- Классный праздник получился, - к Боре подошёл Генка Воробьёв и похлопал товарища по плечу.
- Ещё не получился, гуляем же до победного! – наиграно весело ответил Боря, резко сменив сведённые в недовольстве брови и свой искривлённый рот на лицо клоуна. Не хотелось, чтобы кто-то начал расспрашивать, почему на своей днюхе именинник кислый. Тем более, Птица! Иначе он точно начнёт предлагать свой «увеселитель». – Мы и половины не выпили! А ещё стрип будет! 
- Как на мальчишнике? На коленях именинников?! – взбодрился Генка. – А гостям можно поучаствовать?
- Успокойся, Птичка, стрип общий, на сцене, так что девочки в общем доступе, - засмеялся Борька.
- А было бы круто двух близняшек вам на колени посадить, - размечтался парень. – Я бы видео поснимал! 
- Свои фантазии будешь дома под одеялом воплощать, - отмахнулся Борька, но его тут же кто-то тронул за плечо.
- Я так и не успел вас познакомить, - это был Лёха. Рядом с ним стоял его долговязый дружок. Парень, конечно же, был нормальным, и высокий рост да широкие плечи добавляли ему статусности, но в Борькиных глазах он был уродцем.
- Ага, - вяло отреагировал Боря и развернулся, чтобы уйти, но Леха его дёрнул за локоть.
- Это мой друг - Миша. А это - Боря, мой брат. 
- Невероятно приятно, - съязвил Боря и смазал хлопком по протянутой парнем руке. – Ладно, я пошёл, меня гости ждут, - и снова развернулся, чтобы идти в гущу своих друзей, где он мог запросто спрятаться и не поддерживать вынужденные светские беседы с Лёхиными ухажёрами. 
Лёшка же чувствовал себя садистом - чем явственнее было раздражение брата, тем слаще это щекотало ему нервы. И всё-таки он не собирался усугублять ситуацию. Усугубил её Миша, не поняв такого отношения к собственной персоне.
- Э, приятель! Какие-то проблемы? - он поймал за плечо Борьку и развернул рывком к себе. - Ты сейчас не мне нахамил, ты хамишь гостю своего брата! Мне-то пофиг, а за Лёху реально обидно! 
- Чего-чего?! – вздёрнул брови Борька и немного ссутулился.
- Миш, Миш! - Лёшка потянул уже разогретого спиртным гостя в сторону. - Всё нормально, ты чего завёлся?
- Это не нормально, малыш! Ты не должен такое терпеть! 
- Ядрёное дерьмооо! – протянул Борька и даже присвистнул.
- Борь! – успокаивающе прикрикнул Лёха на брата.
У Мишки легко вылетали ласковые словечки, и, в принципе, Лёшка не придавал им особого значения, даже сам поддразнивал парня то котиком, то коником (который без ноги) - словом, в случае с Мишкой это были не ласковые прозвища, а способ постебаться друг над другом. Но сейчас это прозвучало так, словно Мишка имел право и согласие самого Лёхи так себя называть. И Лёшку это внезапно разозлило.
- Я тебе не малыш! И сам решаю, что терпеть, а что - нет! – выкрикнул он, и Мишка затормозил в явном недоумении. Через секунду Лёха всё же поторопился сгладить ситуацию: - Он был невежлив, и я извиняюсь за брата! Прости, это я выбрал не лучшее время для вашего знакомства.
Боря стоял и офигевал со всего этого представления. Какой-то утырок вёл себя с Лёшкой как с манерной прошмандовкой, на которую пытается произвести впечатление за десять минут до траха. Было и смешно, и печально. Глупость двойняхи просто поражала. Он совершенно неопытный и запросто может повестись на подкаты. А этого Борька уж точно не мог позволить.
- Лёха, подь сюда, - позвал он брата и, глядя на желваки у плечистого Миши, нагло добавил, растягивая последнее слово: - На пару слов… «малыыыш».
Дружок двойняхи аж вспыхнул. Было заметно, что его покоробило кривляние старшего, но ответить он ничего не мог. Лёшка бы ему уж точно не позволил, а ссориться с ним из-за этого Мише не хотелось.
- Ты у нас, конечно, башковитый пацан, тем более что уже и совершеннолетний, - начал Боря и кинул взгляд через плечо брата на всё ещё маячившего Мишу. – Но всё же иногда ты поступаешь как дитё. Не в обиду. 
Младший молча слушал и ничего не отвечал, лишь еле заметно закусывал губы. Его воздыхатель тоже молча ждал конца аудиенции своего потенциального парня с братом. И лишь Борька чувствовал себя верховным главнокомандующим. Он имел право быть недовольным гостями, говорить, что вздумается, и переживать за собственного родного брата. 
- Короче, прежде чем что-то делать, подумай, пожалуйста, хотя бы два раза, - попросил Боря. – Разок за себя и разок за меня. Обещаешь?
Лёшка ухмыльнулся и не совсем определённо кивнул головой. Почти сразу же братья разошлись, и веселье продолжилось в приблизительно таком же русле, как и до того.
Чуть позже, когда Борька опять заскучал, глядя на манёвры своего братишки по танцполу, к нему снова подкрался Генка Воробьёв.
- Слушай, Борисыч, какой-то ты хмурый. Траванулся чем, может?
- Да всё нормуль, - отмахнулся именинник.
- Девочки вон скучают, а ты и носом не ведёшь. Кто-то достал? Давай выпрем его! Или отведём в тёмный уголок и отметелим!
- Ещё не вечер, Птичка! Всё может быть…
- А может, ну его? Давай я тебя полечу, - хитро предложил товарищ и приобнял Борьку за спину, одновременно подсовывая ему под бок раскрытую ладонь. – Выбирай любую. Хочешь – сердечком, хочешь – зелёненькую с бабочкой, нет – возьми голубенькую с буковками.
- Ты опять, Птиц? – устало начал сопротивляться Борька. – Подсесть и потом конченым ходить?
- Сдурел? Это же легальные! Просто энергетик! – начал возмущаться Генка. – Там все натуральное!
- Ага, на коровьем молоке, - хмыкнул Боря, но не оттолкнул одногруппника, а уставился на разноцветные таблетки.
- Да чтоб я сдох! Клянусь своей жопой! Там экстракт гамамелиса, герани, колы, магний и  кальций, и плюс целая куча витаминов бэ! Я ж сам иногда для драйва глотаю! Ну, Бориска, оторвись! Ничего не будет, просто взбодришься и откинешь шелуху.
Ещё раз обернувшись и кинув взгляд через плечо на своего веселящегося братишку, Боря шумно выдохнул и протянул руку к ладони Птицы.

========== ГЛАВА 14 ==========

Празднование дня рождения братьев Кораблёвых не теряло запала даже после полуночи. Веселье шло по нарастающей, и даже если кто-то уставал, приняв чуть больше положенного «на грудь», или вырубался, запарившись в диких танцах, то после небольшого проветривания на террасе клуба мигом возвращался в строй.
Гости от души бесились и, не жалея ног, отплясывали на танцполе, но неожиданно вырубили свет в зале. В полной темноте от предвкушения взвизгнула какая-то девчонка, кто-то из парней залихватски свистнул – и тут по залу поплыли цветные зайчики, тонкие лучи лазерной подсветки сплелись под потолком в частую сеть, зазвучала томная, но при этом ритмичная музыка – и на сцене в ярком луче прожектора возникла девушка в образе мотылька: прозрачные поблёскивающие крылышки за спиной, узкая полоска такой же блестящей, полупрозрачной материи, извивами прилегающая к тренированному, упругому телу и едва скрывающая интимные места, светлые, длинные кудри, струящиеся по спине. Рядом возникла ещё одна такая же «бабочка». Их танец был необычным – девушки использовали один шест, исполняя зеркально отображённые трюки. Одновременно приседали, спина к спине, прогнувшись в пояснице и закинув головы, подняв руки вверх и переплетая их на шесте. Одновременно стоя на одной ноге, поднимали другую в вертикальном шпагате, а затем, ухватившись за щиколотку одной рукой, а другой – за шест, выгибались натянутым луком. Зрители выражали свой восторг выкриками и даже аплодисментами – зрелище действительно было красивое. 
Покрасовавшись у шеста, «мотыльки» слетели в зал, подошли к виновникам торжества, которых предусмотрительно высветили прожектором, и увлекли за собой на сцену. Там стриптизёрши стали активно обыгрывать якобы приставания именинников, водя их руками по своим телам. Зрители улюлюкали и подбадривали парней, веселясь от души. Внезапно освещение и звуковое сопровождение изменились: по ушам ударила полицейская сирена, а зайчики сменили синие всполохи. На сцене появились ещё две девицы – на этот раз в костюмах блюстителей порядка, хотя вряд ли кто наводит порядок в таких пародиях на юбки, едва прикрывающих половину попы в стрингах. Полицменши тут же взяли парней в оборот – очевидно, за их «приставания» к мотылькам. И теперь уже их ладони обшаривали тела братьев и расстёгивали на них рубахи. Народ взвыл от такого поворота, парни – завистливо, девчонки – от восторга. Почти все гости ломанулись поближе к сцене. Среди взбудораженно хихикающих девчонок выделялись два парня – явно не сознающие, что они выделяются довольно провокационно. Кир и Мишка хохотали и с горящими глазами наперебой кричали: «Давай, Лёха, давай! Жги!» 
И Лёха «жёг» - проводил по своей обнажённой груди под расстёгнутой рубахой, пританцовывая, качал обнажёнными плечами, когда рубаху с него стянули и под конец кинули её этим двоим. Он улыбался и демонстрировал невесть откуда взявшуюся чувственность откровенно и бесстыдно.
Глядя на всё это, Борька тоже старался вовсю. Он не только себя демонстрировал, но и нагло трогал стриптизёршу, за что дважды получал по рукам. Для зрителей это выглядело игрой в задержанного и полицейского, но когда рука Борьки полезла куда не надо в третий раз, девушка шепнула разошедшемуся имениннику, что за это не оплачено, так что «руки по швам». А тому не очень-то и хотелось! Борьке всего-то нужно было повыпендриваться перед Лёшкой, чтобы хоть как-то досадить двойняхе за его поведение. Остальным же было на что посмотреть: с каждой секундой на девушках-полицменшах оставалось всё меньше и меньше одежды, пока они не остались лишь в стрингах, держа в руках наручники. Под финал девушки оставили парней на сцене с голыми торсами и со спущенными штанами, а в придачу сковали обоих братьев друг к другу спинами. Зрители ликовали!
Когда всё действо с именинниками на сцене закончилось, и гости снова продолжили коллективное веселье на уровне зала, взбудораженный Борька попытался выхватить взглядом Лёшку. А тот блаженно купался во внимании своих воздыхателей, не потрудившись даже рубаху надеть. Так и торчал полуголый между двумя похотливыми самцами. Терпеть это было уже выше Борькиных сил, и он направился через зал к брату.
Тем временем Мишка затеял новую игру - он заявил, что отдаст рубаху только за поцелуй. Взвинченный выпивкой и стриптизом, Лёха только хохотал в ответ на его домогательства и пытался выхватить свою одежду из рук приятеля. В его голове до сих пор стоял туман от воспоминаний, как они с Борькой оказались пристёгнутыми спина к спине, и как он касался обжигающей кожи двойняхи своими лопатками, чувствуя, как его пробивает дрожь. Щёки горели, трусы не могли скрыть стояк - Лёха готов был умереть прямо там, на сцене. И только когда их отстегнули, глянув на Борьку, Лёха понял, что никто не увидел в этом ничего криминального - парни ведь только что обжимались с девочками. Лёху слегка отпустило, но туман в голове рассеяться не спешил, не давая толком соображать.
- Пошли поговорим, - подошедший Борька нагло прихватил руку брата и дернул его за собой. Потом он затормозил, но не потому что раздались удивлённые возгласы воздыхателей Лёхи, а лишь для того, чтобы схватить рубашку брата и опять повернуться спиной к ошарашенному Мише и недоумевающему Киру, уводя именинника прочь.
- Куда? – попытался узнать двойняха, но Борька молчал. Пока не выволок его за собой в коридор, ведущий к подсобным помещениям, и не крутанул резко, прижав обнажённой спиной к холодной стенке.
- Может, хватит?! Или ты ещё не наигрался?! – взревел Боря, и по его виду было очевидно, что взведён он до предела. 
 - Что - хватит? - Лёха таращился на Борьку, искренне не понимая, чего тот от него хочет. Поёжившись, он потянул к себе свою рубашку, которую двойняха зажал в кулаке. - Дай накину, холодно.
- Да причём тут рубашка?! – тот дёрнул её назад и сжал ткань в кулаке ещё сильнее. 
Сам-то Боря был уже в рубахе, хоть и не успел её застегнуть. Но ему было безумно жарко, поэтому он не понимал, чего хочет брат. В голове всё перепуталось, внутри всё дрожало, а перед глазами был лишь Лёшка со своим потенциальными любовниками, чтоб их черти порвали! Бесило абсолютно всё – от гремящей музыки из зала до цвета стены, у которой стоял двойняха.
- Сколько можно издеваться? Скажи, ты специально?!
- Я?! Я издеваюсь?! - Лёшка не мог поверить своим ушам. - Погоди… ты о чём? - близость жаркого тела двойняхи путала мысли, и Лёха чувствовал, что плывёт под яростным взглядом брата.
- Ты нахрена всё это вытворяешь?! Хочешь доконать меня?! – почти взвизгнул брат и приблизился практически вплотную. Его грудь высоко вздымалась от дыхания, а зрачки были расширены. – Умоляю, скажи, почему ты так со мной поступаешь? – и Борька закусил губы, а глаза стали влажными. Было обидно и как-то тоскливо.
Лёха медленно прикрыл свои глаза, тяжело сглотнув появившийся в горле комок.
- Блядь! Отойди от меня… - хрипло попросил он. - Отойди, или я за себя не отвечаю, - думать над словами брата сейчас он не мог и просто отказался от всяких попыток в них вникнуть. Сейчас всё перекрывала близость к желанному телу, возбуждённому - это Лёха чувствовал ясно, и ему сносило крышу напрочь.
- Ты, правда, хочешь, чтобы я отошёл? – тихо спросил Боря. – И как далеко? - его пальцы почти невесомо коснулись запястья брата. – И как надолго? – второй рукой, в которой он продолжал сжимать Лёшкину рубаху, Борька провёл по руке брата вверх, поглаживая кожу двойняхи мягкой тканью. – И ты спокойно будешь за этим наблюдать? – он склонился к плечу брата и выдохнул в сгиб шеи и плеча. – Ты хочешь, чтобы я умер? – последние слова Боря прошептал и замер.
- Какого чёрта?! - хрипло простонал Лёшка, задыхаясь и чувствуя, как все волосы, даже на голове, становятся дыбом. - Гад, сколько можно меня изводить?!? Ты же знаешь, чего я хочу! Зачем ты это делаешь - чтобы опять оттолкнуть?! - он схватил брата за отвороты рубахи и попытался тряхнуть, но как-то неубедительно. Пальцы правой ладони соскользнули на грудь двойняхи и медленно поехали вниз.
- Тихо, тихо, мой хороший, я тут, с тобой, - начал бегло шептать Боря и гладить по волосам своего брата. Словно это были самые мягкие и шелковистые волосы на свете. – Я не хочу уходить. Никуда. Никогда, - он накрыл ладонью пальцы Лёшки на своём животе. Это были самые нежные пальчики в мире. – Знаешь, что я понял? Нет? А я тебе скажу. Хотя, нет. Я признаюсь…
И Боря, не выпуская ладони брата, отстранился. Стало разом как-то холодно и неуютно. Но он должен это сделать. Лучше если бы произошло это парой месяцев раньше, а то и с полгода назад, но… Боря себя уже не раз корил за свою мнительность. Но сейчас он точно это сделает.
Сделав ещё один небольшой шаг назад, парень вдруг опустился на одно колено. Взгляд он так и не оторвал от лица Лёши, а тот совершенно ничего не понимал.
- Прости меня, пожалуйста. За всё прости, - еле слышно проговорил Борька и добавил практически беззвучно: - Я тебя люблю, Лёш, - и прижал его ладонь к своему рту.
Это было настолько невероятно, что Лёшка не мог поверить очевидному. 
- Как брата, да? - неуверенно уточнил он, во все глаза глядя на Борьку. - Ты больше не сердишься на меня за… за то, что между нами было?
- А что было между нами? Что бы ты хотел забыть? – Боря продолжал стоять на колене и держать руку брата. – На что мне стоит сердиться?
- На это, - Лёха сполз по стенке, желая быть лицом к лицу с братом, и, оттолкнувшись от стены, тоже опёрся на колени, после чего свободной рукой провёл по его волосам, забираясь пальцами в пряди. - И это… - подавшись вперёд, он прижался губами к Борискиной шее, только прижался - и прикрыл глаза.  
- Вот мы чудаки, - улыбнулся Борька в макушку брата. Ему было настолько спокойно сейчас, что казалось – мира вокруг нет. Он обхватил Лёшку обеими руками и медленно, но сильно начал сжимать, пока сил хватало. Тот молчал в этих оковах, и лишь дыхание возле Борькиного уха было всё тяжелее. – Я тебя задушу когда-нибудь. Но не от злости, а от любви. Я, правда, тебя люблю, Лёш. И не только как брата. 
- Чёрт… - сдавленно выдохнул Лёшка. - Я согласен. Задуши! От тебя - всё, что угодно! Только не равнодушие! Бориска… ты, правда, мой? Только мой - и больше ничей?
- Глупый, - двойняха немного отстранился, но Лёшка тут же дёрнул его назад к себе, обхватив за поясницу руками. – А чьим я могу быть? Я всё это время был только твоим, даже когда ты… В общем, несмотря ни на что. Я же следил за тобой! Ну, не в смысле слежки, а мыслями. Всегда следовал туда, где ты. 
- А Лариска?! - вырвалось у Лёшки, и он сжал бока старшего так, что ногти вдавились в кожу. - Ничего не было, да? Но зачем тогда?! Всё это время! - Лёха от нахлынувшей обиды едва сдерживался, его голос дрожал и срывался. Встряхивая брата, он довольно бессвязно требовал ответа: - Зачем?! За что?! Я же поверил, что - всё!!! А у Кира ты тоже со мной был?! Почему ты не остановил меня?!
- Успокойся, слышишь? – Боря начал было тихим и уверенным голосом. Он не ожидал такой реакции от двойняхи. Всё начиналось так нежно и трогательно, а сейчас всё грозило перерасти в истерику. – Лариса моя подруга! Она всего лишь со мной йогой занималась! Понимаешь? У нас ничего не было! – начал заводиться Борька и сам уже понемногу стал психовать, повышая голос. – А Кира ты сам выбрал! Ты этого хотел!! И ты попробовал!!! Почему я должен был тебя на поводке держать?! Ты не моя игрушка! – в порыве Борька прихватил брата сзади за шею и дёрнул на себя. - И прекрати орать на меня! Ты ведь теперь точно знаешь, с кем хочешь быть?! Отвечай!!!
Лёшка упёрся ладонями в плечи брата и судорожно выдохнул:
- С тобой! Только с тобой! Прости… - он снова прижался щекой к лицу Бори и потёрся. - Никого я не хотел, кроме тебя… Просто… ты же брат. И… ты там про гормоны говорил. Я думал - вдруг правда… Видишь, как оно, - он то ли хохотнул, то ли всхлипнул. - Ты фигню сказал - я сделал. И после этого - я не твоя игрушка? Я - твоё то, чем ты хочешь меня видеть. Я просто - твой… - чуть отстранившись, младший попросил: - Поцелуй меня… если хочешь.
- Во что ты меня превратил?! - прохрипел Борька и, с силой сжав плечи брата, впечатался в его губы. 
Целовался он жадно, не позволяя Лёшке достойно ответить, будто хотел проявить над ним всю свою власть и одновременно запретить говорить ближайшие пару минут. Нажим был так велик, что младший откинулся на спину, и теперь Боря припечатывал его к стене, елозя им по холодным панелям коридора и сминая руками тело, а губами - его рот. Не прекращая поцелуя, Боря начал подниматься на ноги, подтягивая и братишку за собой. Уже стоя на ногах, он прихватил в ладони лицо Лёшки и ненасытно стал выцеловывать его щёки и губы.
- Как же я по тебе скучал, это просто невыносимо… - сквозь поцелуи шептал Борька и продолжал тискать в объятиях брата. 
- Боже… Борька… люблю… твой… - вырывалось у Лёшки между этими сумасшедшими поцелуями. 
Он уже не помнил, где они находятся и как сюда попали; хотелось, чтобы старший не останавливался - и тискать его в ответ, снова и снова убеждаясь - да, это не сон, Борька с ним; и это не эксперимент, не гормоны - безграничное и мощное, как океан, желание быть вместе, всегда, во всём…
Неподалёку хлопнула дверь, намеренно громко. Лёшка не сразу, но всё же повернул голову в сторону звука, когда до него, наконец, дошло, что звук этот значит - они уже не одни. У выхода в зал стоял Мишка, удерживая дверь, которую кто-то дёргал с обратной стороны. Но смотрел парень не на двери, а на братьев.
Встретившись взглядом с Лёшкой, Миша выдал охреневшим тоном:
- Зашибись у вас отношения… Короче, именинники, вас там уже хватились, так что - это… в себя приходите - и в коллектив.
Братья, казалось, даже не смутились, лишь поблагодарили Мишу и мигом привели себя в порядок. Когда они вышли в зал, там уже была настоящая оргия: девочки верещали под сценой, но на этот раз по другому поводу – там двигались полуобнажённые мужские тела. Лица парней были в масках, а вот одежда почти отсутствовала, и поэтому градус возбуждения женской половины гостей был на пике. Девчонки бурно реагировали, а некоторые даже пытались «прикоснуться к прекрасному».
Праздник получился шикарным. Причём каждый из гостей получил что-то своё. Единственное, Кир и Миша, скорее всего, ушли не в лучшем настроении. Хотя… кто их знает? Но братьям это уже было совершенно не важно. У них была полная потеря периферийного зрения ввиду ярчайших вспышек обожания. Они еле успевали реагировать на друзей, которые под конец вечера пытались благодарить, пить на посошок и в тысячный раз за сегодня поздравлять. Когда же все гости разошлись, и братья вывалились наконец-то на улицу вместе с Серёгой, его девушкой и Вовчиком, то быстро попрощались с ними и направились в сторону дома.
- Ты как? Устал, наверное? Может, такси? – спросил Борька и обнял за плечи брата. 
- Такси - слишком быстро, - улыбнулся Лёха, обнимая его в ответ за пояс. - Раз - и дома… а хочется - раз, и на необитаемый остров. Чтобы только с тобой. Фиг с ним, пусть обитаемый, но чтобы никто нас не трогал… хотя бы месяц! Потом я, возможно, начну тебя отпускать одного добежать до туалета. Но, скорее всего, нет!
- Ну, необитаемый - это из разряда сказки, - засмеялся Боря и вдруг резко остановился. Развернувшись к брату и повернув его к себе лицом, он взял двойняху за обе руки и сжал их несильно. – Слушай, а у меня идея! Хочешь, уедем куда-то вдвоём? Только ты и я! Где нас никто не знает? Чем не необитаемый остров? Выбирай любую точку на глобусе! – с бравадой заявил Борька, но тут же с улыбкой поправился: - Правда, в пределах наших сбережений. А то почку я не успею так быстро продать. 
- Я тебе продам! - с улыбкой до ушей пригрозил Лёха; такая готовность брата пожертвовать собой ради его фантазии наполняла теплом и нежностью, хотелось реально прижать того к себе и не отпускать. - Даже шутить так не смей, торговец органами… Слушай, Борь! А ты бы хотел на берег океана? Поближе к Японии, а?! Говорят, там невероятно красиво. И уж там нас точно никто не знает!
- Океан, говоришь… А можно! – после секундной паузы воскликнул Борька. Азарт и появившийся непонятно откуда мандраж воодушевили его, и ему захотелось вдруг совершить что-то безумное. Он резко присел и подхватил брата за ноги, приподнимая его над собой и кружа. – Поедем ноги мыть в океане! Кто ещё настолько псих, чтобы убегать от моря и ехать через полстраны к океану? Только мы! 
- Мы оба чокнутые, да? - смеялся Лёшка, упираясь ладонями в Борькины плечи.
Парень закинул голову в небо, наслаждаясь ярким ощущением полёта, которое подарил ему брат, стараясь смаковать каждую секунду, понимая, что Борька вот-вот разожмёт руки. Но старший продолжал держать, пока Лёшка не надышался ветром, не опустил голову и не прижался своими губами к его губам прямо там, на тёмной улице. Тогда Боря дал ему соскользнуть, проехавшись по своему телу.
- Ты - невероятный! - выдохнул Лёшка. - Всегда таким был! Самый лучший! Чёрт, Борька, у меня не было шансов, ни одного - полюбить кого-нибудь другого! Ты хоть знаешь, как я тебя любил?! Всегда! Даже когда вредничал и доводил до белого каления - обожал безумно!
- Мой хороший, - прошептал Боря и, погладив по затылку брата, прижал его голову к себе, уложив на плечо. 
Было немного муторно, всё развивалось настолько быстро, что кружило голову. Хотелось отдаться чувствам и одновременно быть благоразумным. Лёшка полностью ему доверял и готов был следовать совершенно слепо. Боря не имел права на ошибку, ведь тем самым он подставил бы их обоих. И всё же он каждый раз возвращался к самой главной мысли – а может, стоит рискнуть? Ведь Лёха того стоит! 
- Люблю… - прошептал ему Лёшка в сгиб плеча и шеи и мягко обвил руками брата. 
 От этого стало настолько тепло, что Боря невольно застонал. В эту секунду он понял: преступно упускать возможность и непростительно будет придумывать себе какие-то нелепые оправдания. Они поедут вместе, чего бы им это ни стоило! Даже если это будет последняя в их жизни поездка. Потом хоть потоп!
- Люблю тебя, Лёшка, - прошептал Боря и почти неслышно добавил: - И очень хочу…
Лёша выдохнул с едва слышным стоном, потом хрипло пробормотал:
- Что ж ты со мной делаешь… Всё, давай берём это чёртово такси, и домой! Не могу больше! Хоть в подъезде, хоть на чердаке, хоть в подвале - где хочешь! Хоть в нашей комнате! Только… рот мне придётся закрывать…
- С тобой нельзя «хоть в подъезде», - Боря прикусил Лёшкино плечо через тонкую ткань рубашки и до боли сжал бока двойняхи. – Нельзя как с другими, ты особенный, и я… Чёрт, не важно! Живо домой!
Боря прихватил брата за руку и двинулся в сторону дороги, чтобы поймать такси или любую другую проезжающую машину. Возможно из-за того, что была ночь с пятницы на субботу или просто хорошая погода и последние звонки по школам, но минут через пять братья уже ехали по направлению к родительскому дому. Боря старался не думать, как это всё может у них происходить, ведь в соседней комнате отдыхают родители, а они с Лёхой… Нет, они не смогут сдержаться и просто лечь спать. Тут либо не возвращаться в квартиру, либо… Будь как будет! Раз мозг не помощник, приходилось довериться инстинкту. В первую очередь – самосохранения. 
Через двадцать минут езды и пары сотен на переднее сидение за проезд братья уже вбегали в подъезд. В квартире, промычав что-то позитивное не спавшим ещё родителям на вопрос о том, как прошла вечеринка, и изобразив крайнюю степень усталости, парни пообещали рассказать всё в подробностях завтра, а сейчас - спать, спать, спать!!! Борька сразу же скрылся в комнате, а Лёшка завернул в душ, заодно прислушиваясь, когда родители улягутся.
 Наконец, свет в квартире потух, настала тишина, и младший двойняха в одном полотенце на бёдрах шмыгнул в общую с братом комнату. Полотенце слетело сразу же за дверью, и Лёшка нырнул под одеяло, вытянувшись рядом с Борькой. От возбуждения его слегка потряхивало, он застыл, прижавшись к горячему боку брата и пытаясь хоть немного прийти в себя. Надо вести себя тихо… тихо дышать (судорожными обрывками), и ни стона, ни шума возни… И помнить об этом, помнить, не давая ниточке сознания ускользнуть в жарком мареве дикого желания.
- Ты влажный, - тихим шепотом на самое ухо пробормотал Боря и провел ладонью от копчика по позвонку до самого затылка двойняхи. – Нужно было и мне в душ сходить…
Он снова скользнул по мокрой спине брата, но уже огладив лопатки, бок и бедро, после чего сжал пятернёй упругую половинку. В ответ лишь раздался тихий всхлип, и Лёша вздрогнул всем телом.
- К чёрту душ, не хочу больше ждать ни минуты! - жарко выдохнул Лёшка. - Не отпущу никуда… 
- Как же я скучал по тебе, - прошептав в губы брата, Боря провёл кончиком носа по его прохладной от воды щеке, затем по скуле, подбородку и, наконец, по шее.
Пальцы Лёши тоже заскользили по телу брата, немного суетливо и жадно, вспоминая объёмность мышц, нежность кожи, незащищённость и чуткость такого родного тела: поляна живота, игривая ямка пупка, трогательный выступ косточки на бедре, затем пальцы скатились вдоль паха - нежное ущелье между животом и ногой, ведущее к изящной мощности готового к бою члена. 
- Хочу поцеловать там… - прошептал Лёшка, начиная сползать вниз.
- Ты совершенно… - пробормотал Боря, но брат уже ничего не слышал, опускаясь всё ниже.
Они оба были напряжены до предела, их тела излучали какое-то нереальное свечение, которое можно было уловить лишь на ощупь. Боря чувствовал жар Лёшкиного тела, всё время прижимал ладони к его спине, пока тот спускался вниз, тем самым оглаживая его кожу и приподнимая коротенькие волоски. От этой волнующей щекотки ладоней у самого Бори по телу пошли мурашки. А уж когда он почувствовал мягкое касание горячих губ Лёши на своей дико напряжённой головке, хотелось кричать и звать брата по имени – громко, протяжно, со страстью. 
Лёшка наслаждался, обхватывая нежную упругость головки губами, медленно скользя нежным по нежному, захватывая и выпуская снова и снова, слизывая языком возбуждающе-терпкий вкус, и не мог насытиться. Хотелось вылизать все уголки, обласкать и завести до предела, до разрядки - и насытиться вкусом Борькиного наслаждения, выпить до капли или же почувствовать, как у старшего срывает все тормоза…
- Лёш, Лёшенька, - позвал Боря и потянул легонько вверх, прихватив брата за запястья. – Иди сюда.
- Плохо? – прошептал Лёшка и лизнул старшего по груди, раздразнив сосок. Ему было в кайф вытворять всё это с братом и видеть, как он извивается, потеет и судорожно ищет его руками.
- Нет, ты… у меня крышу сносит… настолько хорошо… - Боря обхватил брата рукой и одной ногой, а затем перевернулся, подмяв того под себя. При этом пружины кровати начали издавать довольно шумные звуки. Благо она не скрипела, но всё же это был не водный матрас. – Тут не получится. Может... на пол? Если ты не против? Я постелю, не волнуйся!
Лёшка сам кинул одеяло на пол, сел и протянул руку к брату.
- Иди ко мне… - позвал он, сглатывая и чувствуя, как тело холодит от испарины, зная, что в следующий миг его опять обдаст невыносимым жаром. - Чёрт, как же я тебя хочу!
Боря моментально соскользнул на пол, легонько толкнул брата рукой в грудь и тут же накрыл своим телом. Будто хотел спрятать ото всех. Лёха был снизу. Такой роскошный. Такой открытый. Такой возбуждённый…
- Хочу тебя… дико… но… - Боря на мгновение замялся, продолжая тереться всем телом о двойняху. Было ужасно порочно касаться членами друг друга, но это заводило просто нереально. – Тебе будет больно. А у нас нечем…
- Плевааать! - в изнеможении сипло прошептал Лёшка и вдруг улыбнулся, опустив ресницы так, что даже в темноте было понятно – покраснел. - В прямом смысле…
- Ты моё маленькое развратное чудовище, - прошептал Боря и нежно поцеловал, но напоследок прикусил брату губу. – Только умоляю, не кричи на меня, что бы я ни делал… 
Он замер на пару секунд, нависая над Лёхой, и мигом дёрнулся вниз. Младший только успел всхлипнуть и попытался прихватить брата за плечи, но получилось лишь дёрнуть несильно за уши. Боря уже оказался на уровне паха и, не останавливаясь ни на миг, тут же взял в рот возбуждённый до предела член Лёшки, придерживая его у корня пальцами. Двойняху от этого выгнуло дугой, и, чтобы не заорать от острого возбуждения на грани боли, он прикусил себе руку чуть ниже запястья. И всё же выдох был слишком похож на задавленный стон. Боль в прикушенной руке слегка отрезвила, но Лёха понимал, что долго он так не продержится, поэтому разжал зубы и в панике прошептал:
- Если продолжишь - я кончу!!! 
- Прости, я думал, так лучше, чтобы ты расслабился, - немного виновато зашептал снизу Борька и тут же скользнул по брату наверх. – Но знаешь… мне понравилось.
Они оба почти беззвучно хохотнули, но Боря всё же прикрыл рот брата рукой. Раньше, ещё когда они были вместе, и когда у них случалось оказаться наедине, всё происходило страстно и даже жёстко, Борька был стопроцентным активом, хоть и не понимал, что это на самом деле значит. Лёшка делал абсолютно всё для брата, а вот Боря лишь позволял младшему и сам никогда не опускался так «низко» в прямом смысле слова. Но именно сегодня, после того как они пережили такой большой разрыв и снова сошлись, Боре захотелось сделать для Лёши всё то же самое, чем наслаждался сам. 
- Это было улётно! - шепнул Лёшка брату на ухо с блаженной улыбкой. - Я просто… совсем не ожидал, что ты это сделаешь… что захочешь… - младший вытянул язык и провел старшему между губ, затем улыбнулся. - Ты ведь ещё так мне сделаешь? Ну, как-нибудь… если захочешь.
- Всё, что пожелаешь, - ответил Боря и приподнялся на одной руке, а вторую опустил вниз – между их животами. 
Лёшка тут же почувствовал касание тёплых пальцев на своей промежности, а вторая рука брата тут же легла ему на лицо. Борькины пальцы нежно погладили губы и скользнули в рот Лёхи. Парня моментально унесло - он всхлипнул и втянул пальцы брата в рот. Руки младшего шарили по спине старшего: он проводил, едва касаясь подушечками, то прочерчивал ногтями, то просто вдавливал их в бока, а то нежно сжимал его тело ладонями - и втягивал пальцы брата в рот, посасывал, ловил, когда тот их пытался отнять. Лёшка готов был терпеть эту пытку желанием, это медленное горение в пламени возбуждения: если брату нравится терзать его ожиданием - он готов томиться, сколько ему будет угодно. Но у самого Бори уже не хватало терпения, он, как бык на родео, готов был бить копытом и выпускать из ноздрей пар. Лёшкина податливость нереально дразнила и сносила крышу напрочь. Поэтому, выдернув пальцы изо рта брата, он обхватил свой член и пару раз передёрнул его, открывая влажными пальцами головку. В голове уже мерцало, словно на дискотеке, а яйца ломило от возбуждения. Раскрыв свою ладонь и щедро сплюнув на неё, Боря провел ею между разведённых ног брата, смазывая и настойчиво дразня, после чего Лёшка опять вцепился себе в запястье зубами. Глаза у него были совершенно пьяные, и всё-таки он помнил о необходимости конспирации.
- Бориска, я же орать буду… я… не сдержусь. Давай меня лучше лицом в подушку, а то спалимся нафиг… - сдавленно прошептал он. Его снова начало бить дрожью, слишком долгое ожидание давало о себе знать.
- Понял, - деловито прошептал Борька и тут же метнулся к своей кровати, схватил подушку за уголок и бросил на пол перед братом. 
Дальше было что-то жутко пошлое вперемешку с невероятной нежностью. Лёшка сам улёгся лицом в подушку и схватил её за бока, а Боря, приставив истекающую смазкой головку между разведённых половинок, начал потихоньку покачивать бёдрами, но не давая себе воли толкнуться сразу и до конца. Младший, стоя на четвереньках, сначала «убегал» от толчков, но когда всё же твёрдый и упругий член протиснулся в узкий жар ануса, Лёха замер на пару секунд и начал потихоньку сам насаживаться. Боря крепко обнимал брата за бока и покачивался, стараясь как можно мягче входить, и одновременно склонялся, чтобы оставлять поцелуи на спине двойняхи. 
Очень быстро парни дошли до верхнего предела, и каждый сдерживался из последних сил. В какой-то момент ноги Лёшки разъехались, и он просто упал на живот, а Боря, покрыв собой тело заведённого брата, обхватил его шею рукой, прижав пальцы к шипящим от возбуждении губам, пытающимся издавать бессвязные звуки. 
- Тихо… тихо, мой хороший… Потерпи, ещё чуть-чуть… Как же с тобой хорошо… Лёшенька… - шептал брату в затылок Боря, продолжая толкаться бёдрами.
А Лёшка тонул в наслаждении с головой, даже не пытаясь вынырнуть на поверхность. Было немного больно, неудобно до непроизвольных подёргиваний рук и ног, поясницу сладко ломило от попытки выгнуться ещё больше, в горле застрял вой, а главное - он сходил с ума, ощущая, как двигается в нём брат, как берёт жадно, с полным правом. И ему казалось, что в него с этими немного болезненными толчками потоком вливается жизнь, словно приоткрытый кран, долгие годы сочившийся тонкой струйкой, вдруг открыли на полный напор. В ушах шумело, и ему казалось, что они уже там, на берегу своего океана, а огромные волны прибоя разбиваются о скалы у берега, взрываясь брызгами, и чайки кричат пронзительно и оглушительно, вторя этим ударам.
- Лёоош, - тихонько, но протяжно и немного требовательно позвал Боря. Возможно, что не в первый раз, просто Лёха мог запросто не слышать. – Повернись, - он остановился и приподнялся на руках. – Я хочу видеть тебя…
Боре, и правда, было очень важно сейчас быть не просто с братом, а стать единым целым. Он хотел не просто вбиваться в соблазнительное тело, дыша его испариной и шумно втягивая носом запах спаривающихся самцов. Он хотел быть нежно-страстным и грубовато-заботливым. Боря знал, что сможет проглотить все крики брата, погасив их поцелуем.
- Ляг на спину, мне хочется быть ещё ближе…
Лёшка, всхлипывая, перевернулся. Тело взмокло от испарины и дрожало от напряжения, удерживаемое у самого пика наслаждения так долго, мучительно и сладко долго - но Лёха согласен был остаться там навсегда - если с Борькой, если по его воле и вместе. Тут же младший потянулся к губам старшего - этого хотелось страшно, как воды в пустыне, как обезболивающее погибающему в мучениях. И в тот момент ему было плевать даже на риск спалиться. Не было ничего важнее и необходимее Борьки, уже давно - но сейчас особенно.
- Люб… - только и успел пробормотать Боря, и больше они не издали ни звука.
Он не отпускал брата ни на миг, впиваясь в его губы и вжимаясь в желанное тело, в ответ получая жадные всхлипы, которые ловил ртом, и жгучие царапины на спине, принимаемые с благодарностью. Его тело судорожно истязало лежащего под ним Лёшку, вколачиваясь и сталкивая с одеяла на ковёр, а мозг отказывался контролировать всё происходящее. Именно поэтому оба парня уже через пару минут были у стола, преодолев это расстояние на спине Лёхи и коленях Борьки, и младший уже начал ударяться головой о деревянную ножку. Ещё миг, и они, сдвинувшись немного набок, продолжили своё неистовство, но теперь Боря подхватил ноги брата и закинул их себе на плечи. Целоваться было уже не так удобно, поэтому, как только Лёшка начал опять издавать какие-то звуки, старший мигом прижал раскрытую ладонь к его губам. 
Младший замычал в эту ладонь, почему-то именно её интимно-властное прикосновение к губам оказалось последней каплей, столкнувшей его в бездну наслаждения. Ноги на плечах брата судорожно дёрнулись, Лёха коротко рыкнул в ладонь, сжимая плечи и чувствуя, как наслаждение вырывается из него, несмотря на попытки сопротивления, как между их животами становится мокро и вязко. И как Борька начинает вбиваться ещё быстрее и резче, почти ожесточённо, добивая Лёху глубинными спазмами и дрожью. 
Сколько это продолжалось, Лёшка не понял, он моментально провалился в нирвану и, только когда Боря замер и обессиленно упал на него, отпустив ноги и прикусив зубами плечо, очнулся. Брат тяжело дышал, вжимался лицом в плечо Лёхи и шептал что-то, еле слышное. Но можно было и не переспрашивать, казалось, они чувствовали мысли друг друга, ощущали кожей, пропуская через себя, и им не требовались какие-то банальные слова. 
Посреди ночи Лёшке стало вдруг невероятно светло. А внутри горячим сиропом растекалось Борькино удовольствие…

========== ГЛАВА 15 ==========

Лето наступило помпезно и очень шумно. Для братьев оно было лучшим летом в их жизни. Всего пару дней назад, когда их собственный день рождения чуть не стал самой большой катастрофой, они ненавидели все времена года. Не хотелось ни праздников, ни каникул. А сегодня, пережив бурю эмоций и шквал страстей, в их отношениях наконец-то наступила гармония. Она тоже была бурлящей и немного сумасшедшей, но они были вместе. За эти пару дней братья тысячу раз задавали друг другу вопрос: какого чёрта они потеряли столько месяцев?! Та зимняя ссора, дурацкая и совершенно бестолковая, которая привела к бессмысленному игнору и бредовой ревности, хорошенько изрешетила их души. Они оба понимали сейчас, что были абсолютными кретинами. 
День ото дня они всё больше сближались, и, казалось, так было всегда. Прав оказался Борин одногруппник – когда миришься, кажется, что и не было вовсе ссоры, всё моментально забывается. Братья опять проводили всё время вместе, у них были тысячи дел и огромное желание делать их обязательно вдвоём. Учёба давалась совершенно легко и подготовка к сессии происходила играючи. Родители первые заметили перемены в настроении сыновей и были несказанно рады этому.
- Боренька, сынок, что у вас происходит? – как-то поинтересовалась мама, когда сын вприпрыжку прибежал на кухню за двумя стаканами компота.
- Ничего. Просто пить хотим, - пожал плечами Боря и начал наливать из кастрюли мамин компот. – А что, нельзя?
- Да я не про это, - засмеялась женщина. – Пейте на здоровье! Я ещё сварю! И пирожков вам напеку, хотите? Или, может, тортик?
- Нет, спасибо, мам, - Боря чмокнул маму в щеку. – Хотя от жареной картошечки не отказались бы.
- Я начищу, милый, - женщина открыла тумбочку и достала оттуда сковороду. Потом она остановилась и, развернувшись к сыну, присела на табурет. – Боренька, вы очень изменились с Лёлей. Нет-нет! Всё прекрасно, я очень рада, - тут же добавила женщина, увидев на лице сына вопрос. – Я просто хотела бы знать… Ну… Что-то случилось? В смысле – что-то очень хорошее произошло? 
- Мамуль, просто конец учебного года, просто мы уже совершеннолетние и… просто на улице лето, - отшутился парень и присел на корточки возле матери. – Разве для того, чтобы быть радостным, нужен большой повод?
- Сынок, я ведь тоже была когда-то молодая. Да-да! Была! - засмеялась женщина в ответ на шутливо приподнятую бровь сына. – Мне кажется, что вы влюбились.
Боря вздрогнул и от внезапности потерял равновесие, свалившись на задницу. 
- С чего ты взяла? - поднявшись с пола, парень присел на согнутые ноги. – Мы просто…
- Да-да, я уже слышала, - улыбнулась мама. – Лето, солнце, гормоны. Я ведь ничего не имею против. Я очень рада за вас. И понимаю, что вам неловко делиться с мамой этим. Вы ведь не девочки. Дочки бы точно захотели посекретничать. Но я рада, что вы есть друг у друга, а значит, вы можете поделиться своими тайнами. Вы же братья.
- А… очень заметно, да? – глядя снизу вверх на маму, поинтересовался Боря. – Вот прям очень? Папа тоже видит?
- Конечно. И мы с отцом очень рады, что вы так повзрослели, что у вас первая любовь. Или не первая? Всё-всё! Молчу. Не моё дело, - засмеялась женщина и погладила сына по волосам. – Просто знай, если вам когда-нибудь нужно будет со мной поговорить – я всегда готова. Что бы это ни было. Я пойму. Советовать не буду, обещаю. Но поддержу обязательно. 
- Спасибо, мам, - Боря взял мамину руку и легонько сжал её.
- А теперь не мешай мне, я своим любимым мальчикам буду картошечку жарить! – скомандовала женщина и поднялась со сковородкой в руках. 
Было чертовски приятно, что мама с такой готовностью хочет поддержать сыновей, но всё же посвящать её в причину их с Лёхой счастья было небезопасно. Реакция могла быть совершенно непредсказуемой, да и здоровье мамы нужно поберечь. Как-то до обсуждения этого у Бори с Лёшкой не дошло, но каждый понимал, что когда-то всё-таки наступит момент, когда родители заметят, поймут или увидят.
Пока что этот момент удавалось благополучно оттягивать: в сессию можно было выкроить достаточно свободного времени днём, чтобы побыть дома наедине. Да и погода радовала, и парни с удовольствием пользовались любой возможностью погулять на пару или в компании. 
Где-то в середине почти сплошняком идущих консультаций, зачётов и экзаменов в одном из институтских коридоров Лёшка столкнулся с Кириллом. Парни не виделись после той грандиозной вечеринки на дне рождения двойнях, но Лёшка этого как-то даже не заметил. И только увидев приятеля, удивлённо и радостно улыбнулся.
- О! Кирюха! Сдаёшься? Чего-то ты пропал совсем, даже не позвонил ни разу.
- Да тебе теперь вроде и звонить как-то рискованно, вдруг подставлю, - Кир улыбался как-то странно, со смесью любопытства и некоторого смущения, но, в общем, дружелюбно. 
Тем не менее Лёшка напрягся:
- Ты это о чём?
- Да ладно, Мишка мне ещё на вечеринке рассказал, как вас спалил, - хмыкнул приятель, оглянулся и потянул в сторону ближайшего безлюдного закутка. - Не дрейфь, ни он, ни я болтать не будем. Я вообще давно думал, что у вас странные отношения, хотя, конечно, не настолько…
- Нормальные у нас отношения! – огрызнулся Лёшка, но тут эти отношения вспомнились в подробностях сегодняшнего утра, и парень договорил уже с улыбкой: - Вообще – отличные! 
- Ага! – хохотнул Кир и покрутил головой. - Крызанутые вы оба… особенно, ты! Но симпатичные. Наверное, потому что счастливые… - во взгляде приятеля мелькнула печаль, и Лёшке сразу вспомнились его рассуждения о том, что первая любовь и должна быть несчастной, что иначе не бывает. Что счастье должно приходить не разом, а потихоньку, чтобы на всю жизнь хватило.
Лёха хмыкнул, как-то сразу не найдя, что ответить. 
- Ладно, Кир, ни пуха тебе! Ещё увидимся!
- Давай, и тебе удачи!
- Мишке привет передавай! – Лёшка подмигнул, помахал на прощание ладонью с растопыренными пальцами и, глянув на часы, торопливо зашагал в сторону нужной аудитории. Кир тоже махнул в ответ рукой и двинул в другую сторону.
У нужной двери маялась постоянная наперсница Светка.
- Кораблёв, где тебя носит?! Я из-за тебя уже двоих пропустила! 
У Светланки был свой профит – Лёха шёл не только как моральная поддержка, но и как моментальный справочник редких и заковыристых выражений, которые, казалось, коллекционировал и знал их столько, сколько все остальные в группе, вместе взятые. А, возможно, и больше. Своими знаниями Лёха делился щедро и с охотой, поэтому сдавать с ним вообще считалось за удачу, он всегда помогал. 
Вообще к концу года он влился в свою учебную группу, она была довольно дружная, но всё-таки более близкой компанией для него всё равно оставалась компания брата.
Сессия в универе прошла быстро и очень удачно. Боре удалось сдать все предметы, и он со спокойной душой мог готовиться к самому невероятному приключению в своей жизни. Они с Лёхой поедут вдвоём в путешествие! Лёшка тоже утряс все свои дела по учёбе и, теперь они были свободными птицам! Решено было перед отъездом собраться компанией, попить пива и весело провести время. Для приличия они должны были пообещать привезти мешок сувениров и кучу впечатлений. Оставалось договориться с родителями, и это было возложено на старшего из братьев.
- Я не понимаю, к чему такая спешка? – отец пожимал плечами и нервно ходил по комнате, услышав от Бори о предстоящей поездке. – Сын, вот скажи мне – это так критично? Чтобы сразу же после сдачи экзаменов? Почему нельзя побыть дома ещё каких-то недели три и потом уже в следующем месяце отправиться всем вместе на отдых? 
- Боренька, и правда. Ведь машиной же удобнее, - попыталась привести свой аргумент мама. – Да и мы сто лет никуда не ездили всей семьёй. А папе будет приятно прокатить нас на новеньком авто.
- Мамочка, пожалуйста, пойми меня, - начал свои увещевания Боря. – Машина у нас теперь будет постоянно, и я очень рад за папу! Он наконец-то заимел свой личный транспорт. Но нам с Лёхой хочется самим! Чтобы не задумываться, куда ехать и в какой момент сорваться с места. Мы хотим останавливаться на обочине дороги, завидев красивый пейзаж, чтобы сфотографировать его или махать рукой проезжающим машинам, чтобы попросить нас подвезти до следующего населённого пункта. 
- Но это же неудобно?! И, главное, опасно! – ужаснулась женщина и даже всплеснула руками. Она кинула взгляд на мужа, но тот лишь нахмурился и задумчиво почесал пальцами подбородок.
- Мы уже взрослые! Нам по восемнадцать! К тому же нас двое. Поймите, нам действительно хочется часть пути проехать автостопом. Нам интересно побывать там, где мы не были и, в конце концов, Лёшка хочет увидеть океан!
- Странная мечта, - удивился отец. – Мы живём у моря, и вы с детства могли наслаждаться водными просторами. Люди отовсюду едут к нам! А вы убегаете отсюда. Чем океан лучше?
- Тем, что он будет наш. Понимаешь, папа? Без отдыхающих и продавцов пахлавы, без ограждений и шезлонгов. Там – свобода!
- Ой, сынок, обычно за неё платят очень дорого, - скептически заметила мама. – Тут или пан, или пропал. А мне не хочется, чтобы вы рисковали. Вы мои сыновья.
- Мам, пап… - Боря вздохнул и замолчал. 
Он вспомнил глаза Лёшки. Когда они впервые после долгого отсутствия встретились, когда начинали сходиться, когда ссорились, когда дрались, когда целовались, когда признавались друг другу… Было щемяще трогательно вспоминать, как он рассказывал о катании на серф-доске, как описывал свой личный рай – место, где можно ловить волны и быть счастливым...
- Послушайте, вы бы хотели, чтобы я Лёшке подарил огромный кусок счастья? Не придуманного, не наигранного, а настоящего? – родители молчали и смотрели с обескураженными лицами на своего очень повзрослевшего сына, а тот тихо добавил: - Отпустите нас. Разрешите съездить вдвоём. Обещаю, это будет самым грандиозным событием в Лёшкиной и моей жизни.
В тот вечер оба родителя были молчаливыми и очень сосредоточенными. Конечно же, братья получили «добро», отказать Боре было невозможно, он оказался убедителен на все сто. Потом он, естественно, рассказал Лёше в нескольких словах о разговоре с родителями, и парни решили безотлагательно праздновать победу. Уже на следующий день была назначена сходка друзей, чтобы проститься перед отъездом. 
Вещи собирали быстро и довольно бездумно. Братьям не хотелось брать большие чемоданы и путешествовать как молодящаяся домохозяйка с выводком детей и мужем-толстопузом. В рюкзаки были уложены самые необходимые вещи – минимум одежды, документы, сухой паёк, МР3-плеер и цифровая камера. Они собирались снимать всю свою поездку и начали уже с вечера в компании друзей.
Посиделки получились очень душевные, с пивом и разговорами, с пожеланиями на камеру и напутственными речами.
- Чтобы без пера домой не возвращались! – провозгласил своё пожелание Серёга и приподнял бутылку с пивом. 
- Это тост? Или угроза? – засмеялись братья.
- Это пожелание! Я про перо из задницы синей птицы счастья! – уточнил свою мысль Серый, и все дружно начали чокаться боками бутылок.
- И пусть там за меня купнутся! – встрял Вовчик и, подойдя к братьям, повис на них, обхватив за шеи. – Дерзайте, Лёлик и Болик! Оторвитесь по полной! Раскачайте материк! Пусть аж у нас качнётся!
- Главное, чтобы Камчатка не отвалилась, - заржал Генка Воробьёв, – и Японию волной не смыло в океан!
Компания ещё долго сидела, вспоминая смешные случаи или рассказывая какие-то небылицы про путешественников. Лёшка вжался в спинку мягкого дивана, но мыслями уже был в поездке, когда сможет спокойно прижиматься к своему Борьке. А тот, в свою очередь, всё примерял мысленно шорты-гавайки на брата и сёрф под его босыми ногами. Вряд ли из них получатся классные виндсерферы, но счастливые влюблённые у них получатся на десять баллов! 
Расставаясь, друзья жали руки братьям и обнимали. Девочки расцеловывали обоих в щёки, будто артистов каких-то, но это было приятно. Птица напоследок попытался всучить свой «эксклюзивный» презент.
- Не хотел на днюхе глотнуть, может, в поездке для настроения пригодится? – он достал из кармана пластмассовое яйцо от киндер-сюрприза и потряс им как погремушкой, а затем протянул его на ладони своему товарищу. – Дарю, Борисыч!
- Не, спасибо, Птичка, у меня своя дурь, - отмахнулся Боря и похлопал одногруппника по плечу. На удивлённый взгляд Генки кивнул головой в сторону брата и улыбнулся. – Он. С ним не заскучаешь, так что – спасибо.
- Ну, как знаешь, - согласился Птица и обнял на прощание товарища. – Завидую вам зелёной завистью. Классно, что вас двое.
- Сам себе завидую порой, - ответил Боря и подумал, что не соврал ни на одну букву. Ведь так и есть - Лёшка его личный наркотик, и с ним уж точно безумство обеспечено. 
В целом вечеринка получилась очень тёплой, но слишком затягивать её братья не стали - ведь назавтра они собирались отправиться в путь чуть ли не с рассветом. Терпеть было уже невмоготу, дальняя дорога манила с огромной силой.
Погасив свет, Лёшка, как почти каждый вечер последнее время, вместо своей кровати забрался к брату.
- Пустишь? Хоть на десять минут. Во я на тебя подсел, а? Без поцелуя уже и не заснуть…
- А ты сможешь заснуть сегодня? – улыбнулся Боря, обняв брата, забравшегося тут же к нему подмышку. - Я так возбуждён, что, наверное, до утра глаз не сомкну.
Лёха тут же встрепенулся, приподнялся и с интересом уставился на двойняху. Потом он демонстративно поднял руку и начал ею вести книзу, чтобы проверить то, о чём сказал только что брат.
- Да я не об этом, - сдавленно засмеялся Боря и, перехватив его руку, потянул на себя, взваливая. Когда Лёшка с охотой улёгся поверх брата, тот продолжил: - Я о мандраже. Словно готовлюсь с парашютом прыгнуть. Даже не верится, что нас отпустили, и мы поедем… на край земли! Прикинь? Где-то там, до сих пор без нас, бьётся о скалы океан…
- Он нас ждёт, - Лёшка сложил ладони на груди брата и опёрся на них сверху подбородком, глядя на своего двойняху и улыбаясь. - Там так красиво, Борька! Слоистые скалы и жемчужная пена; на видео кажется, что она сама по себе светится! А солнце! Там совсем другое солнце… даже не знаю, как описать. Оно там самое новое, самое свежее, оно нигде так не сияет больше! Там же день рождается. Знаешь… - он поёрзал, устраиваясь поудобнее или просто чтобы потереться о брата, и продолжил: - Мне кажется, там, правда, небеса ближе. И вообще - это уже не совсем наш мир.
- Лёш, а Лёш, - немного помолчав, проронил Боря. – Как думаешь, а мы в свой мир должны пускать? Я имею в виду… - он замолчал, не зная, как сказать. Погладив ладонями спину брата, проведя кончиками пальцев по контуру его лопаток и обняв его в охапку, Боря всё же закончил: - Я про нас с тобой.
Младший томно выдохнул, но отозвался слегка недовольно:
- Это кого ещё? Девиц? Ну, если ты захочешь… лет через десять! Боюсь, раньше я буду не готов делить тебя с кем-то, даже ради продолжения рода.
- Какого рода, глупый? – рассмеялся Боря и ущипнул младшего. – Я ведь серьёзно. Думаешь, мы сможем всегда прятаться? А как быть с друзьями? Они глазастые. А родители… Хотя я даже не представляю, если честно.
- О господи, - пробормотал Лёшка, уткнувшись брату в ключицу. - Я так старался об этом не думать, а ты… Я про маму с папой. Перед моими-то друганами мы с тобой спалились, как солома. И, знаешь, ничего! - он опять поднял голову и улыбнулся до ушей. - Хотя они, конечно, более свободных нравов… Борь, а как ты думаешь, вот Вовка, например… чего, узнает и заорёт, что видеть нас не желает?
- Ещё как возжелает! Поржать-то ему точно захочется. Теперь его «Лёлик и Болик» приобретёт новые оттенки, - улыбнулся Борька. – А если честно, то и не очень я переживаю. Настоящие друзья останутся, а если кого-то коробит - пусть идёт лесом. Я не намерен ни под кого подстраиваться. Или, может, прикажете разлюбить? Дули с две!
Лёшка вжался в брата и счастливо хохотнул. Но через некоторое время поднял голову и посерьёзнел.
- Тогда и родителям надо, да? - увидев в глазах брата уверенное согласие, младший вроде бы вдохновился. - Как-то осторожненько надо… мама поймёт! Даже если не поймёт… ну, не сразу, может, но примет, я уверен. Правда? А папка… батя будет в шоке… - закончил Лёха свои рассуждения тяжёлым вздохом.
- Слушай, а может… - задумался Боря. Он поднял руку и запустил свои пальцы в длинные волосы брата. Было приятно его гладить по голове, от этого Лёшка урчал как котёнок. – У меня есть та фотография. Помнишь? Мы тогда первый раз сфотографировались вместе. Ну… целующиеся.
- И единственный, - подтвердил Лёша.
- Да, больше мы не снимали себя так, - хохотнул Борька и сжал крепко в объятиях брата. – И мы решили, что распечатаем её для себя. Я её так и храню в нижнем ящике нашего стола. Так вот, когда вернёмся, будем показывать фотки свои, сувениры, и я положу в общий ворох и ту нашу фотографию. Пусть сами наткнутся и решат – делать вид, что не заметили, устроить скандал или просто принять нас такими, как есть. 
Лёшка кивнул, прижавшись к брату.
- А если устроят скандал, бро? Вдруг маме или отцу плохо станет? Чёрт, вроде жестоко с нашей стороны… но вся эта ситуация жестокая! По отношению к нам тоже. Или я опять драматизирую? Скажи, что всё хорошо будет! Ты всегда умел это говорить, я только тебе верил… ведь хорошо?
- Лёш, - шепотом позвал Боря и улыбнулся, когда брат приподнял голову и посмотрел ему в глаза. – Всё. Будет. Хо-ро-шо. Я тебе обещаю. Что бы ни случилось. Если мы будем вместе, то… какая разница, где и как? Я везде тебя сделаю счастливым. А для родителей это самое важное. Мне так кажется. Так что, думаю, они всё правильно поймут. Пусть не сразу, пусть не полностью, но… - снова погладив Лёшку по голове, Боря закончил: - У них будет много времени. Мы их не будем торопить. 
Лёшка сглотнул и улыбнулся.
- Борька… вот ты говоришь всегда, что я умный. Но я такой дурак без тебя! - он коротко хохотнул и тут же зажал себе рот - в ночной тишине смех прозвучал, казалось, на всю квартиру. Прислушавшись и убедившись, что никого не потревожил, Лёшка прошептал: - Люблю тебя, - и прижался к губам двойняхи. 
Ему было спокойно и радостно как никогда, совершенно ничего не пугало и не тревожило. Если брат рядом - всё остальное казалось такими незначительными пустяками, на которые и внимания обращать не стоит. Ведь быть вдвоём - главное.
В эту ночь мальчишки так и не разошлись по своим кроватям. Лёшка заявил, что больше не желает спать один, никогда! И Боря махнул рукой – в конце концов, почему нет? Даже если кто-то из родителей заглянет, можно сказать, что разговаривали и уснули. Тем более, что так оно и было.
Утро выдалось ясное и свежее, идеальное для того, чтобы без сожаления покинуть четыре стены и отправиться на край света. 
Лёшка проснулся первым и растормошил брата:
- Бориска! Океан ждёт! 
Младшему хотелось схватить рюкзак и тут же рвануть на трассу ловить попутку, но пришлось задержаться, чтобы плотно позавтракать перед дорогой по маминому настоянию. Отец тоже встал, несмотря на ранний час, так что получился семейный завтрак, за которым глава семейства вспоминал, как сам путешествовал в юности. Маму эти рассказы очень успокаивали, и братья поглядывали на отца с благодарностью.
- Спасибо, мам! – доев блинчик с вареньем и запив его последним глотком горячего, крепкого чая, Лёшка вскочил из-за стола и обнял маму. - Ты у нас самая лучшая на свете! И папка у нас – самый лучший! Мы вас ужасно любим!
- И поэтому с такой радостью удираете! – шутливо подколол отец. - Ладно, бродяги, давайте, ни пуха! Удачи вам и хорошо отдохнуть.
Обнявшись с родителями на прощание, сотый раз пообещав звонить каждый день, ну, или отсылать смс, что с ними всё в порядке, парни нацепили свои рюкзаки и понеслись вниз по лестнице – начинать такой путь на лифте показалось просто нелепым.
В ногах был зуд, мальчишкам казалось, что они могут отмахать без остановки одним махом полсотни километров, но Борис, как старший, всё же решил поберечь силы и скомандовал поймать попутку. Легковушки проносились мимо, ребята прошагали почти до выезда из города, и тут им повезло – около них затормозила фура.
- Подбросить? Куда вам?
- Доброе утро! Нам – как можно дальше на юго-восток! – задорно проорал Лёха, улыбаясь настолько радостно, что не ответить на эту улыбку было невозможно. 
- Во Владик? – хмыкнул понятливый водила, усатый крепыш лет тридцати.
- Во Владик! – подтвердил Борька.
- Залезайте!
Почин был сделан. И дальше удача сопровождала парней. Практически всю дорогу жарило солнышко, иногда появлялись облака – словно для того чтобы одарить легкой прохладой и дать отдохнуть от палящих лучей. Попутки находились легко, чаще всего – фуры-одиночки. Парни ловили особый кайф, глядя с высоты кабины этих мощных грузовозов на серую ленту шоссе: то гладкую, то потрескавшуюся, но неизменно манящую вперёд и вперёд. Они развлекали шофёров разговорами и практически всегда расставались с ними друзьями. Одного водилу очень тронуло, когда Боря сказал, что Лёшка мечтает увидеть океан, и поэтому они едут туда вдвоём.
- Хорошо вам. Всегда небось вместе? И не разлучаетесь? 
- Два года порознь были, - отозвался Лёха, завороженно глядя на танцующий за полем лес. 
- И как жилось? Скучали?
- А никак не жилось! – снова хмыкнул младший, повернулся от окна и глянул на старшего. - Просто два года… ждал. Когда наконец-то увижу. 
- Ты же хотел институт закончить и в Европу свалить, помнишь? – улыбаясь, негромко поддел Борька.
- Я хотел, чтобы ты сказал, что больше не отпустишь меня одного никуда и никогда! – так же тихо отозвался Лёшка и слегка покраснел.
- Не отпущу! – подтвердил брат.
Ночевали братья чаще всего в палатке, которую устанавливали рядом с площадкой кемпинга. Спальный мешок был один на двоих – вдвоём теплее, да и зачем им второй? Лишний груз. Ели в придорожных кафе, где готовили сытно и довольно дёшево. И дорога казалась им бесконечной, бесконечно прекрасной. Каждое утро они начинали вместе с ещё низким солнцем – и каждое утро оно светило им всё ярче и мягче одновременно, словно окутывая своим усиливающимся сиянием весь мир. 
А мир менялся, начались предгорья, непривычные ребятам пейзажи. Менялась растительность, прорывались по обочинам скалистые выступы, вызывая дикий восторг своим доисторическим первозданным видом. Линия горизонта ломалась сопками, и вскоре дорога пошла по горам, через перевалы и распадки. Здесь ребята уже не рисковали ночевать прямо в горах. Какой-то дальнобойщик припугнул их уссурийским тигром и прочим хищным зверьём, парни скептично посмеялись, но ближе к вечеру дружно решили заночевать как белые люди, в придорожном отеле.
Кровати были очень даже удобные, но тратить время на сон ребятам было попросту жалко. Что их будоражило - новизна места или воздух, пропитанный незнакомым запахом хвойной тайги и, казалось, уже отдававший солью близкого океана? Или же просто возможность быть вместе – без оглядки, ничего не опасаясь, ни о чём не загадывая?
Наконец, этот день настал – парни въехали на полуостров Муравьёв-Амурский. 
День начинался с ясного неба, но ближе к полудню вдруг всё заволокло туманом.
- С океана надуло, - объяснил подвозивший их местный житель. - Здесь часто так. Но и солнечно бывает, если вы к нам надолго – пару дней захватите!
Попав в город, слегка ошалевшие двойняхи бродили с картой в поисках подходящего бюджетного отеля, по пути любуясь городом и заходя в кафе, чтобы передохнуть и подкрепиться. Ближе к вечеру они нашли подходящую по цене комнату и отправились прогуляться по городу уже налегке. 
Туман унесло, и город сиял огнями. Ребята забрались на гору Орлиное Гнездо в центре города и любовались раскинувшейся под ногами панорамой. И океаном. Приглядывались, принюхивались, прислушивались. И мечтали, как назавтра пойдут знакомиться с ним уже лично. 
- Ну, как? Ты так это себе представлял? – тормошил брата Боря. Лёшка улыбался, вбирая взглядом развернувшуюся панораму города на берегу моря, но отрицательно качнул головой.
- Нет. Это… гораздо интереснее! Оно такое грубовато-настоящее. И всё равно где-то рядом просвечивает то, что я видел издали, понимаешь? Может, завтра, на берегу, мы увидим это яснее.
- Если мы сегодня не отоспимся наконец-то, то завтра только звёзды в глазах и будут, - буркнул старший с усмешкой. Неугомонность и неутомимость младшего и радовала, и немного тревожила – не перенапрягся бы. Но Лёшка, казалось, забыл, что людям свойственно уставать, что хотя бы иногда полагается спать, да и поесть ещё неплохо. Ему хотелось быстрее, больше, всего и сразу. Да и самому Боре – тоже, так что ворчал он больше для виду. 
Первая ночь во Владивостоке так и прошла без сна: в разговорах, ласках, поцелуях, смехе; в бликах от гирлянд городских фонарей, падающих через окно на голое тело, в лунном блеске глаз из мягкой тени, в шепоте бесконечного «люблю, мой, хочу» и в расслабленной дрёме, навалившейся при первых лучах молодого солнца.
А уже через несколько часов ребята шагали на самый край земли. Состояние было невероятным! Братья себя чувствовали как астронавты пред выходом в космос. Где-то там, за очередным поворотом, им вот-вот откроется водная стихия, необъятный, могучий и сверкающий океан. Они так долго к этому шли! И даже не к самой стихии, а к этому ощущению свободы. Хотелось орать от счастья! 
- Помнишь, как мы ещё зимой спорили? – продолжая снимать то горизонт и обочину дороги, уходящую в каменистый обрыв, то серый асфальт трассы и шагающего рядом брата, спросил у двойняхи Лёшка. – Ты был таким прагматиком, говорил, что с берега не понять, какой океан, что он совсем как море. Берёшь свои слова назад?
- Пока не увижу – не возьму! – засмеялся Боря и поправил свой рюкзак, висящий сзади на спине, и Лёхин, надетый на себя же, но спереди. – А ты мог бы и взять!
- Кого? – удивился Лёшка и опустил камеру вниз.
- Теперь я снимаю на камеру, а ты несёшь оба рюкзака! 
- Э, неее! – запротестовал младший и отпрыгнул на дорогу, смеясь.
- Тихо ты!!! – рявкнул Боря и мгновенно рванул к брату, дёрнув того за шиворот на себя. Через пару секунд мимо проехала иномарка, пронзительно просигналив. – С ума сошёл?! 
- Чёрт, - выдохнул Лёшка. – Но мне не страшно! У меня есть ты! И всегда спасёшь, - тут же расслабился он и опять поднял камеру, наведя её на брата. – А помнишь, как спасал меня?
- В Бразилии от диких обезьян? – хохотнул Боря, продолжая шагать по наполовину стёршейся линии разметки края дороги. – Или от твоих ухажёров?
- Да ну тебя, - отмахнулся Лёшка. – Я про парк! Ещё прошлой осенью!
- Да, я твой спаситель, молись на меня! - улыбнулся Боря и протянул к объективу руку. – Хватит меня снимать, тоже мне звезду нашёл. Давай уже тебя!
Братья поменялись, и теперь налегке шагал Боря, без умолку болтая и снимая пейзажи вокруг, перспективу уходящей дороги и летний взмывающий всё выше над горизонтом день. Время от времени он наводил камеру на Лёшку, который был похож на беременного бегемота из-за висящих на нём спереди и сзади пусть и тощих, но рюкзаков. Как только внимание «оператора» переключалось на него, он моментально забывал о дополнительном грузе и начинал дурачиться, то требуя немедленно поцеловать его для подкрепления и придания сил, то угрожая, что свалится со скалы, если его срочно не обнимут.
- Ты такой шантажист, - смеялся Боря и всё продолжал снимать весело подпрыгивающего с двумя рюкзаками брата.
- А ты у меня… ты… - не знал, что придумать Лёха. – Знаешь, кто?
- Кто? Дед Пихто? – веселился Боря.
- Вредина! И первоклассный гад! – осенило Лёшку. У него даже обзывательства получались невероятно нежными. А Борьку и нельзя было назвать как-то грубо, все мысли и слова у Лёши тут же становились ласковыми. – О! Дай камеру, я тебе что-то покажу!!! Ты уже, наверное, и забыл! Ты там такооооой…
- Вот хитрюга! – засмеялся Борька. – Уже не хочешь рюкзаки нести? Ладно, только ты сначала скажи, я хоть любимый гад? – уточнил Боря, выпуская из рук ремешок и вручая камеру брату, взамен забирая у него груз.
- Самый обожаемый! А я? – скороговоркой переспросил Лёшка, хватая маленькую цифровую камеру и уже ища в менюшке сохранённое видео. – Сейчас, сейчас… Вот! Нет… Вот это!
- И ты самый-пресамый, - Боря смотрел на своего Лёшку, такого родного, хрупкого и одновременно сильного. Было легко и свободно, будто вдруг после глухой зимы шагнул в звонкое лето. Двойняха увлечённо копался в огромном количестве видео, выискивая именно то. А Боря лишь тихо добавил: - Я очень тебя люблю…
- Стоп! Слышишь? – резко притормозив, Лёша поднял вверх голову и указательный палец. – Шууум…
- Агааа…
- Этооо… Оке…
В этот момент у Бори в кармане брюк зазвонил мобильный, и он, выхватив его, глянул на дисплей.
- Мама, - коротко сообщил он брату и тут же ответил.
Лёшка замер, так и не сказав, что они только что услышали, а это, и правда, очень походило на шум прибоя, на звук настоящего, бескрайнего океана, к которому они так долго шли. Он в нетерпении делал пару шагов вперёд, чтобы попытаться за горизонтом увидеть его и снова возвращался к брату, который разговаривал с мамой по мобильному телефону.
- Доброе утро, мам! У нас всё замечательно! Мы уже почти добрались! Даже слышим его! 
- Как же я за вас рада, хоть и переживаю очень, Боренька, - голос мамы в трубке был немного встревоженным. 
- Что-то с папой? – тут же посерьёзнел он. 
- Нет, нет! Что ты! Не волнуйся! – начала успокаивать мама. Ей вовсе не хотелось пугать сыновей, а тем более, когда они так далеко от дома. – С папой всё замечательно. Он привет вам передает.
- И ему передавай! Вон и Лёшка машет рукой! 
- Сынок, смотри там за братом. Я вас очень люблю. Берегите себя.
- И мы тебя любим, мамуль! Всё будет хорошо. Поверь, мы счастливы.
- Боренька… - опять начала было говорить женщина, но осеклась.
- Да, мам? Говори, - Боре не очень понравился тон матери, и он начал волноваться. Даже от Лёшки немного отвернулся, чтобы по выражению лица тот ничего не понял. Совершенно не хотелось расстраивать его хоть чем-нибудь. – Что-то произошло?
- Да вроде ерунда… Но я как-то… - тянула женщина, но всё-таки решилась. – Только ты не принимай это как плохой знак. Просто вечером вернулись с работы, а ваш аквариум… Он разбился. Лопнул. Сам. И рыбки все… Наверное, ещё утром. Они все… умерли. Представляешь? Ума не приложу, как аквариум мог расколоться?!
- Не волнуйся, когда вернёмся, я для Лёшки новый куплю. Ещё больше и красивее.
Он перекинулся ещё парой фраз с мамой, пообещав быть с братом счастливыми и получить удовольствие на все сто процентов. Рядом с Лёхой это было легко, и у Бори совсем недавно появилась своя формула счастья: не упускай возможность, не придумывай себе оправдание и наслаждайся каждой подаренной минутой жизни. На прощанье Боря ещё раз сказал, что они с Лёшкой их с отцом очень любят, и положил трубку.
- Лёш, - улыбнувшись, позвал он брата и шагнул ему навстречу, одновременно пряча мобильный телефон в карман джинсов.
- Борь, - неся в руках камеру и глядя на экран, видимо, уже прокручивая видео, которым хотел поделиться с братом, Лёша тоже шагал навстречу в утренней дымке начинающегося дня всего в какой-то паре тысяч шагов от океана. 
В воздухе, и правда, уже чётко ощущалось присутствие большой воды, а рокот волн становился всё отчётливее. Мгновение, и к нему присоединился ещё один – посторонний: нарастающий, вибрирующий, скрежещущий, пронзительный, визгливо-протяжный… оглушительный.
***
- Вот это да! Вот это скорость! Борька, да ты испугался!!!
- И ничего я не испугался, просто уши заложило.
- Не верю своим глазам! Мой бесстрашный брат боится высоты!
- Лёха, прекрати, я ничего не боюсь. 
- Я тебя обожаю! Даже такого пугливого.
- А я – тебя. Даже такого задаваку.
- Знаешь, Борь, ты лучший из братьев. Нет – лучший из людей! 
- И за что тебе такое счастье? Не знаешь, Лёш?
- Наверное, потому что я хороший!
- Ты чудо…
- Люблю тебя, Борь…
- А я тебя, Лёш…
- …и всё-таки ты трусишка, испугался «американских горок»…
- Я тебя прибью! Леха!!!
- Лучше поцелуй…
Дальше на трёхдюймовом дисплее цифровой камеры пошёл «шум». Изображение прервалось. Камера со сколотым уголком экрана и мелкой сеточкой трещин на серебристом корпусе ещё какое-то время лежала на помятом исцарапанном боку, мерно шипя, пока не разрядилась, а всего в нескольких метрах от этого места величественно рыдал прибоем бушующий океан…

========== ЭПИЛОГ ==========

Сентябрьский день радовал прекрасной погодой: было солнечно, ветрено, и волны катили просто шикарные – для бухты Патрокл, где волнение никогда не бывало особо впечатляющим. И хотя на берегу ещё вовсю жарило, вода в бухте была уже по-осеннему холодной, так что сёрферам приходилось утепляться в лёгкие гидрокостюмы.
Любителей сёрфинга в этот раз было довольно много, экзотический пока спорт только набирал популярность. Приезжие к концу сезона перезнакомились и между собой, и с местными любителями проехаться на волне. Снимали друг друга на камеры, делились секретами мастерства (у кого оно было), вечерами устраивали посиделки у костра на берегу. 
Во второй половине дня волнение усилилось, и с океана стал надвигаться туман. Сёрферы неохотно начали собираться по домам, а кто-то напоследок рисковал оседлать посерьёзневшие волны. Два молодых парня, неспешно собираясь, глядели на своего рискового приятеля, пытавшегося подняться на гребне.
- Сверзится…
- Не-не, сейчас встанет…
- Сверзится, говорю! Креветка кособокая. И косорукая. Ну! Что я говорил?
Светловолосый засмеялся и стал стягивать прорезиненную ткань гидрокостюма.
- Это ты накаркал!
- Да чего тут каркать? Он и на низких-то через раз стоит, – темноволосый парень с густой щетиной, уже начавшей производить впечатление бороды, скептично хмыкнул и отхлебнул из бутылки с питьевой водой. - Не, ты глянь, барахтается. Упорный. Сейчас до тумана добарахтается, вон стена прёт. Ох тыыыы!... – неожиданно эмоционально протянул начинающий бородач, всматриваясь куда-то дальше своего не слишком удачливого приятеля. - Ты смотри, какая круть идёт! Вот это свезло нашему настырюге! Вот это волна! – он даже вскочил с песка, на котором сидел, и светловолосый тоже впился взглядом в водный простор.
- Метра четыре будет! Кому скажи – не поверят!
- Смотри, «трубу» можно было бы сделать… Чёрт, какая волна пропадает! 
- Не, нафиг, она туман за собой тащит. Чуть дальше – вообще видимость нулевая.
- Эй, креведко! Домой греби! – сложив руки рупором, крикнул брюнет задержавшемуся в воде товарищу и добавил уже рядом стоящему: - Один остался, кажись, все уже вёсла сушат.
- Не, вон там ещё вроде кто-то… - всматриваясь, возразил блондин.
- Где?
- Да не там смотришь, не у берега! На волне. Умельцы какие-то, не наши… Двое на одной доске, во дают! Таки не пропала волна! Дай камеру, скорее! Пока туманом не скрыло! Ну! Давай же, чего возишься! 
- Сейчас, сейчас! – темноволосый суетливо вытряхнул цифровую камеру из футляра, включил и направил объектив на далёкую волну: - Чёрт, поймать не могу…
- Зум сделай!
- Это и так максимальный.
- Минимальный сделай, балда! Поймаешь – тогда увеличивай. Ну? Есть?
- Ееесть! – удовлетворённо улыбнулся оператор. - Во психи, голышом гонят…
- В смысле?!
- В смысле – в одних шортах, без гидриков.
- Эскимосы? Сёрф пришёл к народам дальнего севера. Алоха!
Темноволосый засмеялся, не отрываясь от экрана.
- Вошли! В «трубу» вошли! Вдвоём!
- Романтики хреновы. Парень с девкой небось?
- Не, два парня вроде.
- Хм. Откуда они взялись вообще? Ты их тут видел? Не с волной же их принесло?
- Такое впечатление, что с волной. От Японии небось гнало. 
- Скажешь тоже.
- Чёрт…
- Что?
- Я их потерял, - оператор досадливо менял увеличение, шаря объективом по волнам. - Ты их видишь? Видел, как они из «трубы» вышли?
- Нет. Да уже туманом затянуло, тут фиг увидишь. О, креведко! Как водичка?
К двоим подошёл третий, с доской, тяжело переводя дыхание, но с довольной улыбкой во всё лицо.
- Видали?! Сняли, как я на этой волнище встал?! Жаль, что уже у самого берега, чёртов туман! Если бы…
- Слушай, ты пацанов там видел? Двое на одной доске, в гавайках на босу попу? - перебил светловолосый.
- Чего?! – сёрфер вытаращился на товарищей. - Водорослей перекурили? Или разыгрываете?
- Да не, реально! Сейчас покажем! – темноволосый стал перелистывать отснятые кадры. - Не то, не то… Это ты барахтаешься… А эти двое круто скользили, кстати!
- На одной доске?
- Ну!
- Голышом?
- В гавайках.
- Разыгрываете?
- Да нет же, говорят тебе! Ну, нашёл? – это уже к оператору, на лице которого всё отчётливее проступало недоумение.
- Блин… стёр я это, что ли?! Или на запись не нажал? Ну, как не нажал – вот же ты барахтаешься, вот зум – это я на них наводил! И где?!
Некоторое время все трое молча пялились на средних размеров волну. Ни о какой «трубе», кстати, речи и не шло. Блондин с брюнетом переглянулись.
- Но ведь было?! – вопросил бородач. 
Светловолосый растерянно развёл руками:
- Так и я видел! Мираж? С Гаваев занесло?
Сёрфингист уселся на свою доску, продолжая молча рассматривать товарищей, а затем серьёзно спросил:
- Так вы по серьёзке? Охренеть… 
- Да не то слово, - буркнул оператор, уже в десятый раз пересматривая одни и те же кадры.
- Мужики, вообще-то это вроде как легенда. Будто два пацана катаются. На одной доске и полуголые, словно в тропиках. И всегда их видят на охеренной волне, чаще всего в тумане; они входят в «трубу» - и… не выходят. И ещё, говорят, что даже в самый густой туман они словно освещены солнцем. Будто над ними хреново окошко в небе. Вы мне про это сейчас втираете? Вы тоже видели этих солнечных призраков?
Темноволосый и блондин переглянулись.
- Мистика… Легендами обрастаем! Мастерством бы так обрастать.
- Но ты же видел?!
Темноволосый хмыкнул и начал собирать свой рюкзак. 
- А красиво шли, - блондин задумчиво смотрел в туман – океана уже не было видно. 
 Зато было отлично слышно его размеренное, мощное дыхание. Дыхание свободы.
Страницы:
1 2
Вам понравилось? 85

Рекомендуем:

Спасибо

Не зря

Сегодня утром

Не проходите мимо, ваш комментарий важен

нам интересно узнать ваше мнение

    • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
      heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
      winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
      worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
      expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
      disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
      joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
      sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
      neutral_faceno_mouthinnocent
Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив

5 комментариев

+
15
Кот летучий Офлайн 1 августа 2019 16:44
У Кота дыбом стоит шерсть, усы растопырены в разные стороны, а хвост трубой и уши набок...
Эк тебя проняло, усатый-полосатый! Скажи ещё, что ты не придерживал книжку лапой, как шуструю мышь, перелистывая страницу за страницей! И что сразу закинул эту книжку подальше за полку, как только прочитал последние слова - и мурашки побежали по спине от носа до хвоста...
Ну давай, скажи, что тебе не понравилось! Скажи, что так нельзя поступать с собственным братом, что это вообще ...
А что - вообще? Да - инцест, да - совращение, да, всё - да. И счастье - тоже да. Нечего морду воротить. Не Котам судить людей, правда, пушистый? Вот и не суй свой усатый нос, куда не просят!
...Так бывает у братьев, между самыми близкими и родными людьми, среди близнецов и двойняшек. И можно закрывать на это глаза или возмущаться, но так всё равно будет изредка получаться. Или не получаться, что ещё хуже...
Да какая разница? Им-то, в любом случае, наплевать на общественное мнение, осуждение морали и даже закон.
Океан - он, знаете ли, такой: смоет волной - и не спросит, кого и за что. Просто ты оказался именно тем, кто ему нужен. Никого не спрашивают - ни его, ни тебя - почему... Это же океан, стихия. Ему не привыкать стирать с лица земли целые страны и народы, играючи рушить вечные царства и смеяться над людскими надеждами, законами и моралью.
Океан - он такой, даже если внутри.
Счастливого плаванья!
+
7
Алик Агапов Офлайн 17 августа 2019 20:25
Спасибо.Читается захватывающе,оторваться трудно.Любовь тоже растет,пока не станет огромной,как океан...
+
11
Крошка Эни Офлайн 28 августа 2019 23:06
Спасибо Вам за океан чувств и за возможность то барахтаться и хвататься за горло от нехватки воздуха, то за очередной долгожданный вдох.
История Поглотила, унесла и оставила для каждого своё.
+
5
Your Wings Офлайн 22 марта 2020 09:41
не спала ночь... читала и это блин преступление... я же из тех кто читает только маленькие, незврачные работки (обычно, хотя...), а тут... твою ж налево!!! у меня нет достойных красивых слов, есть только эмоции (которые остались после)... а ещё есть уверенность, что рано или поздно, я перечитаю... и не раз... СПАСИБО!!!
--------------------
YW
+
1
adduct Офлайн 29 ноября 2021 23:53
Очень красивая история. Читается на одном дыхании. Несмотря на специфику отношений, они здесь не выглядят, как что-то неправильное и из ряда вон выходящее. Очень красочно показано изменение мировоззрения старшего двойняшки. Ну и конечно история заставляет в конце чуть ли не плакать. Еще очень долго стоял комок в горле и подкатывали слезы. Как же так? Ведь такие молодые и счастливые ,и вся жизнь впереди. А потом задумываешься... Наказали ли их за дерзость и запретную любовь таким образом или, наоборот, избавили от страданий по жизни и подарили вечную свободу и возможность навсегда быть вместе...
Выражаю искреннюю благодарность автору за эмоции и такую необычную историю.
Наверх