Охота на хорька

Глава 3

    В Намюр труппа добралась после полудня и заселилась в трехзвездочный отель на Chaussee De Liege. Гарри рассчитывал жить с Малфоем, но неожиданно выяснилось, что у Драко другие планы. Он категорически не собирался менять партнера по номеру, жонглера Марси Монтегю, на фокусника Гарри Эванса. Раздосадованный Поттер оказался в соседней комнате – вместе с силачом-гиревиком, венгром Янушом Ковачем. Чувствуя что-то вроде ревности, Гарри сердито распихал свои вещи по полкам. Всю дорогу от Сен-Кантен Малфой игнорировал его, как будто Поттер – пустое место. Он болтал с Марси, сидевшим через проход немного впереди, дремал, читал какую-то книгу и не обращал на Гарри ни малейшего внимания. Это бесило, это задевало, в конце концов, разозлившийся Поттер решил не обращать на Хорька никакого внимания и заняться обдумыванием своего номера. К приезду в Намюр он уже точно отработал в голове последовательность действий, оставалось только пару раз все отрепетировать. Этим он и занялся, когда Януш, накинув на плечи халат, отправился в сауну отеля "погреться на два-три часика”, как он сообщил своему соседу.

    Собственный номер, как это ни странно выглядело, Гарри увлек. Он всегда любил смотреть цирк, если кузен Дадли был настолько добр, что разрешал ему полчаса посидеть у телевизора в отсутствие родителей. Трансфигурация, правда, не относилась к Гарриным любимым предметам, но знания, вбитые профессором МакГонагалл, держались в голове крепко. Поттер с удовольствием три раза повторил весь номер о начала до конца, запоминая. Первое выступление было уже завтра, а сегодня днем ему предстояло показать свою работу сеньору Сальвини.

    - Молодец, Поттер, с фантазией работаешь, - прозвучало от двери. – Только мой тебе совет – когда ты в конце выступления складываешь все в волшебный ящик и потом выпускаешь из него птиц, замени голубей на бабочек. Пусть их будет очень-очень много, они взлетят над зрителями и превратятся в разноцветное конфетти. Дети такое любят, будет много писка-визга и восторга.

    Гарри обернулся. Малфой стоял, прислонившись к косяку, и серьезно наблюдал за ним.
    - Спасибо за совет, - кивнул Поттер. – Как тебе номер?
    - Простенький, - ухмыльнулся Драко, тут же теряя серьезность. – Но для нашего цирка вполне сойдет. Солли будет в восторге.
    - Надеюсь, ты не собираешься сделать какую-нибудь гадость, - с подозрением поинтересовался Гарри, складывая реквизит.
    - Какую именно? – Малфой сделал наивные глаза и уселся на Гаррину кровать.
    - Ну, я не знаю, - Поттер развернулся к слизеринцу. – Например, заблокировать мои заклятия и превратить мое первое выступление в грандиозный провал.
    - Я подумаю над этим, - кивнул Драко и хихикнул. – Это было бы забавно. Представь, ты открываешь ящик, а оттуда вместо бабочек вылетают осы. Ладно, Поттер, не смотри на меня так сурово, не буду я тебе мешать.

    Гарри разглядывал его и в очередной раз не мог понять, кого он перед собой видит. Ну не вписывался этот Драко в привычный образ Малфоя-негодяя, Малфоя-Пожирателя Смерти. Обычный молодой парень, только и всего. Словно и не было у него за спиной верного служения Волдеморту, убитых людей, смертного приговора. Выступает в цирке, развлекает детей и взрослых – точно таких же, каких он безжалостно убивал несколько лет в другой стране, на своей родине.

    - Что ты на меня так уставился, Поттер? – ухмылка сползла с бледных губ.
    - Пытаюсь понять, какой ты настоящий, - ответил Гарри. – И когда ты настоящий.

    Малфой резко встал, что-то мелькнуло в его глазах, опять неуловимое, но опасное. Выражение лица вдруг изменилось, оно стало почти отталкивающим, крысиным.

    - Не старайся, Поттер, - отрывисто сказал он. – Никогда ты этого не поймешь. Я тебя ненавижу, ты враг, но здесь – нейтральная территория. У меня принцип не гадить там, где я живу. Но если ты вздумаешь мне мешать или решишь напасть на меня, я буду защищаться так, как могу и умею. Тебе не надо напоминать, что я в состоянии половину этого города разнести разрушающими заклятиями? Пострадают твои любимые магглы – а это ведь слишком высокая цена за жизнь одного Пожирателя, не так ли?

    Гарри медленно кивнул. Задача, поставленная перед ним Волкером, неожиданно показалась невыполнимой. Малфой только что сказал, что ненавидит его. Втереться в доверие к человеку, откровенно называющему тебя врагом, к хитрому увертливому убийце, никогда не задумывающемуся о жертвах? Одно заклятие – и Малфой будет мертв, мертв, как камни мостовой. Тролль с ними, с архивами – в погоне за опасными документами он, Гарри, может обречь на смерть невинных людей.

    Поттер не сразу понял, что палочка Малфоя направлена ему в грудь. Он опустил глаза на свою руку – оказывается, они с Драко стояли друг против друга в боевых позициях. Глаза у Малфоя были прищурены, влажно поблескивала между тонкими губами белая полоска острых зубов.

    Судорожно втянув в себя воздух, Гарри сунул палочку за пояс брюк. Малфой сделал то же самое, не отводя глаз от его лица.
    - Я не хочу сейчас об этом думать, Малфой, - хрипло сказал Поттер. – Не провоцируй меня, Хорек.
    Драко оскалился:
    - Еще раз назовешь меня хорьком, Поттер, и забудь про секс со мной навсегда. Будешь исключительно со своей правой рукой любовью в душе заниматься. Ясно?

    Угроза показалась смешной на первый взгляд. Но Гарри внезапно вспомнил Париж, полночь в Сен-Кантен, падающее небо – и усмешка умерла у него на губах.
    - Зачем ты пришел? - слова проталкивались через пересохшее горло с трудом.
    - В номер к себе позвать, - Малфой отвел глаза и сглотнул. – Марси в город умотался до позднего вечера. Раньше одиннадцати не появится, наверняка.

    От неожиданности Гарри сел прямо на ящик с реквизитом. Драко сунул руки в карманы и сделал независимое лицо. На скулах еле заметно засветился легкий румянец.
    - Ты тоже меня хочешь, - пробормотал Гарри. – Но притворяешься и мотаешь мне нервы, сволочь слизеринская. А сам только об этом и думаешь. Плевать тебе сейчас на магглов, на Азкабан и все остальное.
    Губы Малфоя скривились:
    - Все-таки "тоже”, да, Поттер? И ты думаешь об этом не меньше меня. Всю дорогу до Намюра думал и злился. А когда я сказал, что по-прежнему буду делить номер с Марси, ты чуть не устроил скандал. Я же говорил – у тебя все твои чувства на лбу написаны крупными буквами. Ты идешь, тролль тебя возьми, или я в город пойду гулять?

    Соблазн отказаться и оставить Малфоя с носом – да-да, с его длинным носом – Гарри преодолел сразу же. Драко мог запросто осуществить свою угрозу и отказаться от секса с ним навсегда. Более того, он мог вообще сбежать, а другого крючка у Гарри просто не существовало. Да и не было у Гарри желания отказываться от Малфоя. Злой тощий блондин возбуждал его так, как никто раньше. Секс с ним напоминал бесконечную войну – с разведками, нападениями, обходными маневрами, ложными атаками и неизвестным заранее результатом.

    Спустя два часа они лежали на кровати в номере Драко. Малфой курил, пуская в потолок колечки голубого дыма, а Гарри лениво щекотал его грудь и живот.
    - А ты крикливый, Поттер, - Драко запустил пальцы в спутанные волосы Гарри и развернул его лицо к себе. – Рычишь аки лев, когда кончаешь. Всегда так?

    Гарри смутился. Обычно он себя прекрасно контролировал, но с Малфоем почему-то терял голову почти сразу. Была тому виной опытность слизеринца или какие-то другие причины - Поттер предпочитал не задумываться.

    - Ну, ты тоже не тихий, - неуклюже попытался он отбиться. – От твоих воплей оглохнуть можно.
    - Это да, - хмыкнул Драко. – Всегда защиту ставил, чтобы окружающих не перебудить. Темпераментный я, знаешь ли.
    - А еще ты всякую пошлятину несешь непристойную, - пошел в атаку Гарри.
    - А тебя это очень даже заводит, - парировал Малфой.
    - Заводит, - сдался Гарри, утыкаясь носом и губами в белую шею, - У меня вообще от тебя крышу сносит. Ты вместо лосьона никакие афродизиаки не используешь? Магические?

    В ответ раздалось высокомерное фырканье:
    - Скажи еще, любовные чары. Я в этом не нуждаюсь, Поттер. Я сам по себе действую не хуже любого афродизиака. По крайней мере, на тебя.

    Положив обе ладони на грудь Малфоя, Гарри оперся на них подбородком и посмотрел на любовника снизу вверх:
    - Слушай, тогда, в Малфой Мэнор, ты предложил мне вместе сбежать. Ты действительно…. Согласился бы со мной вместе жить?
    - На хрена ты мне сдался, Поттер, - лениво протянул Драко. – Мне надо было уйти оттуда любым способом, вот и закинул удочку.
    - Сука! – одним движением Гарри прижал Малфоя к постели. – Со мной не вышло, и ты тогда соблазнил и убил мальчишку.

    Он нависал над Драко глаза в глаза, опираясь ладонями на тонкие запястья, не давая пошевелиться. Выражение лица Малфоя изменилось – от томно-ленивого к вызывающе-дерзкому. Он не дернулся, когда колено Гарри вжалось между его бедер, раздвигая ноги – только продолжал смотреть, не отрываясь, в бешеные зеленоватые глаза.

    - А если я тебя сейчас придушу? – прошипел Поттер, сжимая пальцами дернувшееся от прикосновения горло.

    Под ладонью судорожно прокатился кадык, и освобожденные от захвата пальцы вцепились в запястья Гарри, пытаясь оторвать их и отбросить. Драко тяжело дышал, время от времени облизывая пересохшие губы. Беззащитность этого розового полуоткрытого рта сводила с ума, и Поттер сам не понимал, чего он хочет больше – то ли разбить в кровь тонкие злые губы, то ли целовать их.

    Он разжал пальцы и очень медленно сполз с Драко, сел, прижав колени к груди и обхватив их дрожащими руками.
    - Что ты со мной делаешь, Малфой? – пробормотал Гарри. – Что ты со мной делаешь, тролль тебя забери?
    - А что я с тобой делаю? – прохладные пальцы легли на плечи, разминая сведенные мышцы. – Только то, что ты сам хочешь. Произнеси это вслух, озвучь свои желания, признай их.
    - Чего я хочу? – Гарри закрыл глаза. - Хочу, чтобы ты извивался подо мной и пытался вырваться. Хочу, чтобы ты выл и вопил от боли. Чтобы ползал на коленях и умолял не трогать тебя. Чтобы ты каждую минуту чувствовал себя, как затраханная до потери сознания уличная девка. И знаешь, что самое страшное – только ты вызываешь у меня такие желания. Только ты, Малфой.
    - Школьные комплексы, Поттер, – негромко прозвучало за спиной. – Необходимость восторжествовать над противником во всем, включая секс. Ты кидаешься в любовь, как в драку. С той же страстью. Ненависть, трансформированная в похоть. В желание унизить и подчинить своей власти. Не умеешь иначе, да? Не успел научиться? Боишься выпустить из-под контроля свои чувства, чтобы тебя не сочли слабым.
    - Умею, - хмуро ответил Гарри. – Умею иначе. С тобой – не хочу.

    - Почему? – небритая щека потерлась о его голое плечо. – Я враг, а с врагами иначе нельзя? Не получается забыть, что я – Малфой?
    - Не знаю, - прошептал Гарри, откидываясь назад, на грудь к Драко, и закидывая лицо вверх. – Заставь меня забыть это.

    Ласковые пальцы легли под подбородок, нежно приподнимая лицо еще выше. Губы скользнули по лбу, по прикрытым глазам, чмокнули в кончик носа. Слегка влажная ладонь погладила горло, круговыми движениями скользнула на грудь, потерла сосок, опустилась к животу. От этой ласки по телу разливалось спокойное тихое тепло. Британия, война, Департамент, Волкер – все казалось далеким и неважным по сравнению с сухими, горьковатыми от сигарет губами, осторожно касавшимися гарриного лица.

    - Ты не забыл, что тебе надо еще Сальвини свой номер показать? – по голосу Малфоя было слышно, что он улыбается.
    - Ох! – Гарри сел, чуть не стукнувшись макушкой об острый подбородок Драко. – Забыл! Сколько времени уже?
    - Три пополудни, - Малфой лег и потянулся всем телом. – Во сколько он тебе назначил?
    - В четыре, - Гарри соскочил с постели и начал собирать раскиданную по полу одежду. - Ой-ей, поесть же надо успеть, помыться, не в таком же виде мне к Сальвини….
    - Не забудь засосы на шее ликвидировать, - хихикнул Драко, вытягивая из пачки очередную сигарету. – Нравы в труппе свободные, конечно, но приличия надо соблюдать.
    - Кто бы говорил, - пропыхтел Гарри, прыгая на одной ноге и пытаясь попасть второй в джинсы. – Кто ночью прямо у дороги трахался, забыв про все приличия на свете?
    - Бла-бла-бла, - пропел Малфой. – Я перекусить вышел всего-навсего, я же не виноват, что мне попался столь озабоченный сотрапезник. Я не мог устоять перед такой пылкой страстью.
    - Так, я пошел, - Гарри взялся за ручку двери и обернулся к Драко. – Ты придешь посмотреть? Сальвини сказал – во внутреннем дворе отеля.
    - Я подумаю, - лениво пообещал Малфой. – Мне тоже надо порепетировать свой номер.

    Успех гарриной "презентации” превзошел все ожидания. Труппа собралась в круг почти в полном составе, на почетном месте сидел маэстро Сальвини, посасывая пустую трубочку.

    Для начала Гарри трансфигурировал свою бейсболку в остроконечный высокий колпак, а рубашку и брюки – в мантию, усыпанную крупными звездами. Затем отлевитировал к себе изящный складной столик, круглую вазу с водой и "волшебный” ящик. Несколько разноцветных камешков, брошенных в вазу, превратились в золотых рыбок и поплыли по кругу. Гарри постучал по вазе палочкой, и рыбки исчезли. Открыв ящик, он вылил туда воду из вазы – тут же в воздух взлетел разноцветный фейерверк. Гарри продемонстрировал публике пустой ящик, бросил внутрь несколько монеток, закрыл крышку, открыл и вытащил трех разноцветных котят, которых усадил в ряд на столике. Котята сидели на задних лапках и умывались. Затем Гарри накрыл вазу платком, мгновенно сорвал его – в вазе оказался небольшой букетик незабудок, который был преподнесен маэстро Сальвини. Затем из "пустого” ящика были извлечены метры ярких атласных лент, множество газовых платочков, несколько горстей шоколадных конфет, которые Гарри кинул в публику. Под конец он запихал все назад в ящик, включая котят, снова закрыл его, несколько раз перевернул, поставил на столик и откинул крышку. Вверх ринулась сотня бабочек, поднявшихся разноцветным облаком и рассыпавшихся над импровизированной ареной блестящим конфетти. Одним движением палочки Гарри вернул одежде прежний вид и поклонился.

    Труппа встретила финал его номера овациями. Сальвини встал и пожал Гарри руку:
    - Как ты это делаешь? – изумленно поинтересовался он. – Я ничего подобного раньше не видел.
    - Профессиональный секрет, - улыбнулся Гарри.
    - Ты будешь выступать перед Парадом-Алле, - заявил маэстро. – Отличный завершающий номер для представления. Особенно эти бабочки. Превосходно!

    Гарри покосился в сторону – за живым кольцом из зрителей репетировал свой номер Малфой. Он подкидывал разноцветные теннисные мячики – еле касаясь тонких пальцев, они взлетали в воздух радужным овалом. Поттер затруднялся сказать, сколько их было в руках у Драко – пять, шесть или десять.

    - Восемь, - сказал кто-то над ухом у Гарри. – Никто из наших так больше не может. А колец он кидает десять, да еще с завязанными глазами.
    Поттер обернулся – Ковач стоял за его спиной и рассматривал Малфоя.

    - Талантливый парень Рене, но со странностями. Его в труппу Марси привел, так он только с ним общается, с Дэнни, потому что работают группой, ну и еще с маэстро. Всех остальных игнорирует. Наши акробаточки с ним заигрывать попытались, так он во всеуслышанье заявил, что его интересуют только мужчины. И юмор у него…. обидный.
    - Да он всегда таким был, - усмехнулся Гарри. – Со школы еще. Я его тринадцать лет знаю. Сноб и паршивец, каких свет не видывал.
    - Да ну? – Ковач с интересом посмотрел на собеседника. – А расскажи.

    Любопытство силача Гарри не понравилось. Было в нем что-то неправильное, нездоровое, вызывающее ревность и желание сказать о Малфое "это мое!”
    - Если…. Рене не хочет о себе ничего говорить, то это его право, - нахмурился Поттер.
    - Жаль, - взгляд Януша снова прилип к стройной фигуре, методично кидающей в небо мячики.

    "Малфой прекрасно может за себя постоять, - сердито думал Гарри, поднимаясь в комнату. – И не имеет никакого значения, что Ковач в два раза тяжелее. У Драко есть магия, он гибкий и ловкий. Да с чего я вообще решил, что гиревик испытывает к нему какие-то чувства?”

    "Он и не испытывает, - ехидно сообщил Гарри внутренний голос. – Похоть – это не чувства. Ты же видел, как на Драко смотрела эта гора мяса? Ты и сам на Драко смотришь точно так же - как на сексуальную игрушку”.

    Глубокой ночью Гарри разбудил стук в дверь. Он вскинулся на постели, не совсем соображая со сна, где находится. Ковач храпел на соседней кровати во всю силу могучих легких. Судя по всему, разбудить его мог разве что залп артиллерийского салюта.

    - Гарри, - встревоженный голос Малфоя заставил Поттера стряхнуть с себя остатки сна усилием воли. – Иди сюда, немедленно, ты мне срочно нужен!

    Гарри выскочил за дверь босиком и в трусах. Малфой был точно в таком же виде. Схватив Поттера за руку, он затащил его к себе.
    - Марси плохо, - торопливо объяснил он, бросаясь к телу, вытянувшемуся на кровати. – Искусственное дыхание делать умеешь? Давай.
    - А магия? – растерянно пробормотал Гарри.
    - Сердце запустить надо, - сквозь зубы ответил Драко. – Потом магией и зельями всю дрянь из организма вытащим. Не стой столбом, Поттер, умрет же!

    За жизнь Марси Монтегю они боролись семь минут – но Гарри показалось, что прошла целая вечность. С силой вдыхая воздух в посиневшие губы, он видел только две сильные ладони Драко, равномерно нажимающие на грудную клетку, и удивлялся – откуда выросший среди волшебников аристократ знает, как запустить остановившееся сердце чисто маггловским способом. Еще часа два после того, как сердце Марси начало слабо биться, Малфой капал Монтегю на язык какие-то зелья, бормоча себе под нос нелестные эпитеты в адрес дураков, накачивающихся наркотиками. Гарри догадывался, что Драко пытается нейтрализовать отраву, вместе с кровью расползавшуюся в организме Марси.

    Потом, когда Драко решил, что жизнь парня вне опасности, они сели у стола, и Малфой, зубами вытащив пробку из бутылки, разлил по стаканам дешевое кислое вино и выпил его залпом, болезненно сморщившись. На часах было четыре утра.

    - Часто он так? – кивнул Гарри в сторону жонглера, спавшего тяжелым, но уже вполне здоровым сном.
    - Второй раз за то время, что я в труппе, - сквозь зубы ответил Драко. – Первый раз было проще, он просто выключился, но сердце работало. Держится, держится, а потом раз – и наглотается всякой гадости.
    - И как ты ему объяснишь произошедшее? – с любопытством посмотрел на Малфоя Гарри.
    - А никак, - зло усмехнулся тот. – Сотру память на фиг, как в прошлый раз. Что ты на меня так уставился, Поттер?
    - Не понимаю, - Гарри пожал плечами. – Зачем ты его спасал? Он же маггл, Малфой. Существо второго сорта, по твоей логике Пожирателя Смерти не имеющее права на жизнь вообще.
    - Если я Пожиратель Смерти, так обязательно скотина неблагодарная? - сухо сказал Драко. – Он меня в труппу привел, номер помог сделать, в первый месяц деньги пытался подкидывать, когда я тут с испытательным сроком сидел. Деньги у меня были, но показателен сам факт. И все это просто так, Марси от меня ничего не требовалось. Он добрый, хороший, веселый парень и считает меня своим другом. В труппе никто не знает, что он глотает таблетки, Сальвини его выгонит, если пронюхает.
    - И поэтому ты отказался жить со мной в номере, а остался с Монтегю? Чтобы никто ничего не узнал?
    - Да, - кивнул Малфой, снова разливая по стаканам вино. – Я пытался его кодировать от наркомании магией, зельями. На два месяца хватило. Не думал, что он сегодня сорвется. Надо будет завтра вечером с ним серьезно заняться. От ломки я его избавил, теперь бы психологическую зависимость ликвидировать.

    Это опять был совсем другой Драко, не тот, который был привычен и понятен. Этот Драко искренне переживал за человека, которого считал своим другом. Этот Драко думал о том, как избавить кого-то от грядущих неприятностей. Этот Драко умел делать непрямой массаж сердца и, судя по всему, применял свои знания не в первый раз. И Гарри в сотый раз подумал о том, что он ничего – ну совершенно ничего – не знает об этом Драко.

    "Да ты и в Хогвартс ничего о нем не знал, кроме того, что он Малфой и слизеринец, - сказал себе Гарри. – Ты видел внешнее, наносное, не задумываясь, что оно под собой скрывает. Перед тобой мелькали умело подбираемые и ловко носимые маски, которые ты принимал за истинные лица. Спору нет, они неплохо притворялись, эти дети Хогвартских подземелий, не давая нам ни малейшего шанса узнать себя поближе. И тот же Малфой близко не подпускал к себе чужаков, никому не позволяя заглянуть к себе в душу”.

    - Ладно, Гарри, иди к себе, - устало сказал Драко, вставая. – Завтра днем у нас первое выступление, надо отдохнуть.
    У двери Малфой неожиданно остановился, положил ладонь Гарри на шею, притянул к себе, поцеловал в губы:
    - Спасибо тебе, - и вытолкнул Поттера в коридор.

    Трехчасовое представление в Parc Louise-Marie прошло блестяще. Как и предполагал Драко, бабочки, разлетевшиеся из волшебного ящика Гарри, вызвали такой восторг у детей, что Поттеру пришлось повторить финал своего номера "на бис”.

    Гарри сам не ожидал, что будет пользоваться таким успехом и что ему самому так понравится этот успех у публики. Вспоминая радостные детские мордашки, осыпанные конфетти, он улыбался против воли. Ему хотелось поделиться с Малфоем своими чувствами, но Драко исчез сразу после окончания программы, и Гарри не мог его найти. К нему подходили другие артисты, поздравляли с дебютом, похлопывали по плечу, Драко среди них не было, и к моменту возвращения в отель настроение Поттера резко ухудшилось. Он вспомнил, что Малфой кочует с цирковой труппой не ради удовольствия, и что сам Гарри устроился к маэстро Сальвини не ради фокусов.

    Он зашел в номер Драко, где обнаружил только Марси, валявшегося на кровати и смотревшего телевизор. По внешнему виду жонглера нельзя было сказать, что ночью он едва не отправился к праотцам – Малфой потрудился на славу. Монтегю ничего не помнил и был уверен, что накануне поздно вечером пришел в номер и лег спать. Чувствовал он себя прекрасно и понятия не имел, куда отправился его сосед по комнате.

    - Да парней пошел снимать, - весело сообщил Марси Гарри, чем окончательно испортил тому настроение. – Рене тот еще ходок налево.

    Поттер не сомневался, что Малфой ходок, но был уверен, что в данном случае Монтегю ошибается. Драко мог находиться сейчас, где угодно, но уж точно не таскался по Намюру в поисках хастлеров.

    Магический квартал города был невелик. Всего одна недлинная улица, на которой умещалось всё – несколько пабов и кафе, несколько магазинов, старенькая гостиница, почта, банковское отделение и намюрский аврорский Департамент. Отправив Волкеру очередную сову с отчетом, где, естественно, не упоминалось об интимных отношениях спецагента Поттера с Пожирателем Смерти Малфоем, Гарри решил побродить по улице Бонавентуры. Он купил в пабе "Еженедельный пророк” и присел за угловой столик. Заказав скумбрию по-фламандски и Lambic, Поттер углубился в чтение британских новостей, не обращая внимания на окружающих.

    - У меня галлюцинации, или это, действительно, чертов Мальчик-Который-Всех-Уже-Достал?

    От неожиданности Гарри чуть было не опрокинул бокал с пивом. Около столика, уперев руки в бедра, стояла молодая темноволосая женщина и разглядывала его в упор. Узнавание пришло не сразу:
    - Забини?
    - Она самая, - Блейз отодвинула стул и села напротив Гарри. – Только уже не Забини, Блейз Ван Лейк. Что ты здесь делаешь, Поттер? Тур по Бенилюксу?
    - Как ты тут оказалась? – отвечать на расспросы о том, что он делает в Намюре, Гарри не хотелось.
    - Живу я здесь, - усмехнулась Блейз. – Этот паб, "Приют изгнанника”, принадлежит мне и моему мужу. А как я тут оказалась…. Тебе напомнить, или не будешь строить из себя дурачка? Название ни о чем не говорит?

    Гарри сжал зубы. Семью Забини, как и многих других, выдворили из Британии после окончания войны, обобрав до нитки, как сторонников Волдеморта. Хотя Гарри было точно известно – как и Паркинсоны, Забини отказались следовать за Темным Лордом и остались нейтральными. Но слишком велик был соблазн пополнить казну Министерства, основательно разоренную войной, за счет богатых аристократов, не скрывавших своего презрения к победителям.

    - Так на кого ты охотишься, Поттер? – Блейз движением руки подозвала к себе бокал со стойки. – Ваш Департамент еще не всех переловил? Кое-кому удалось натянуть вам нос?

    Она знала, теперь Гарри был в этом уверен. Малфой был здесь, наверняка, эту догадку подтверждало насмешливое выражение на лице Блейз.
    - Он воспользовался камином твоего паба?
    - Кто? – Блейз вскинула бровь. – Понятия не имею, кого ты имеешь в виду, Поттер.
    - А он не сказал тебе, что мы любовники? – Гарри откинулся на стуле, наслаждаясь изумлением на лице женщины. – Скрытный паршивец. Я думал, что со своими он более откровенен.
    - Любовники? С Драко?!

    "Она все-таки прокололась, - с удовольствием подумал Гарри. – Я ведь не назвал имени. Значит, Малфой и правда отправился куда-то из этого паба. И я сейчас узнаю, куда именно”.
    Блейз сама поняла, что сболтнула лишнее. Синие глаза сердито прищурились.

    - Ты ведь не хочешь потерять все, что имеешь, из-за бывшего Пожирателя Смерти, которого покрываешь? - вкрадчиво сказал Гарри, наклоняясь к хозяйке. – Ты знаешь, что он в розыске. Мы с ним, действительно, любовники. Но я не позволю ему шататься налево втайне от меня. Куда отправился Малфой, Блейз?
    - Какой же ты настырный, Поттер, - две ладони легли на плечи Гарри, и щеки коснулись сухие губы. – Отстань от Блейз и не строй из себя ревнивца. Я ни перед кем не отчитываюсь.

    Малфой пододвинул к столу еще один стул, кинул на спинку мокрый плащ и сел, устало вытянув ноги.
    - Аппарировать за спину – дурной тон, Малфой, - сердито сказал Гарри. – Где тебя носило?
    - Ну, я же не знал, что это твоя спина, - ухмыльнулся Драко. – Каминная сеть что-то барахлит, из Гента никак не выбраться было. Пришлось аппарировать.
    - И что ты делал в Генте, позволь узнать? – Поттер накрыл ладонь Малфоя своей рукой и слегка сжал. – Я хотел сегодня с тобой где-нибудь посидеть, в честь моего дебюта.
    - Голубки, - насмешливо сказала Блейз, до этого молча наблюдавшая разворачивающуюся сцену. – Драко, твоя скрытность превосходит все мыслимые пределы. Почему ты мне ничего не сказал? Вдруг стал застенчивым?
    - Кто же знал, что Поттера именно сюда занесет, - фыркнул Малфой. – И потом, моя личная жизнь – не предмет для обсуждения. Кроме того, Поттер не просто так со мной спит, а что-то вынюхивает. Вот разберусь, что именно, и тут же его брошу.
    - Ты совсем не изменился, Драко, - Блейз ласково погладила Малфоя по щеке. – Все такой же игрок.

    В этом жесте было столько нежности и приязни, что Гарри в которой раз поразился тому, как мало он знает о взаимоотношениях слизеринцев. И тут же он подумал о том, что появиться случайно именно в эту минуту Драко не мог. Блейз заметила и узнала Гарри еще до того, как подошла к его столу. Узнала и как-то сообщила об этом Малфою. Значит, сведения, переданные ему Департаментом, были неверными – Драко общался со своими бывшими однокурсниками, по-крайней мере, с некоторыми из них.

    - Посмотри, Блейз, - Малфой кивнул на Поттера. – Какая грандиозная работа мысли отражается на этом высоком челе. Как прекрасны морщины, избороздившие этот лоб мыслителя. Наш гриффиндорский друг напрягает все имеющиеся в его распоряжении мозги, чтобы понять – каким образом я в Генте узнал, что он сидит у тебя и пьет бельгийское пиво.
    - Перестань, Малфой, - Гарри злил этот тон, так живо напомнивший ему хогвартские перепалки.
    - О, сын мага, воспитанный магглами, - Драко сделал скорбное лицо. – Ты так привык посылать депеши с совами и пользоваться каминной связью, что не подозреваешь о существовании мобильных телефонов? Может быть, ты и слово роуминг считаешь неведомым заклятием из арсенала Темного Лорда?
    - И эти люди называли нас снобами, не признающими маггловский мир, - подхватила смеющаяся Блейз.

    Гарри сердито засопел. Драко взял его руку и примирительно поцеловал в ладонь:
    - Не злись. Мне нужно было зелье для Марси, а в Намюре только маленькая лавочка. В Генте дождь льет, но есть очень большая аптека. Пока мне его готовили, я там по магазинам походил и купил тебе кое-что.

    Порывшись в карманах плаща, Малфой выложил на стол нечто серебристое, увенчанное кистями.
    - Это что? – Гарри тронул сверток кончиками пальцев, чувствуя себя именинником. – Подарок? Мне?
    - Тебе, - Драко склонил голову к плечу. – Ну, посмотри уже.

    Упаковочная бумага с шелестом развернулась – внутри лежал светло-коричневый чехол из тончайшей кожи, украшенный золотистыми львиными оттисками. "Ножны для волшебной палочки” – последний писк магической моды – пристегивались к поясу и делали палочку невидимой для всех, кроме ее владельца. Гарри поднял глаза на Драко. Малфой улыбался.

    - Нравится? Я хотел тебе в отеле подарить, но раз уж ты к Блейз забрел, получай здесь. С дебютом, Гарри.

    Блейз переводила взгляд с Малфоя на Поттера и обратно. Она достаточно хорошо знала Драко, чтобы понять – ее бывший сокурсник скрывает за словами много больше, чем можно подумать. Либо он ведет какую-то странную игру, либо отчаянно влюблен, но не хочет, чтобы Поттер об этом догадался.

    Несмотря на оторванность от родины, Блейз Ван Лейк была в курсе того, что там происходит. Немало она узнала от самого Малфоя, который появился у нее в декабре прошлого года – зло-счастливый, полный яда и планов мести. Немало подчерпнула из газет, отсеивая шелуху сплетен и читая между строк. Немало сообщили те, кто оказался в эмиграции, но не утратил связей с Британией, например, семья Паркинсон.

    Кем стал Гарри Поттер, и чем он сейчас занимается, Блейз еще полгода назад рассказал Драко. Рассказал, с ненавистью кривя губы и поминутно хватаясь за стакан с огневиски – тощий, измученный, до краев налитый гневом и желанием свести счеты. Блейз никогда не одобряла ни политики Малфоев, ни их верного и беспорочного служения Темному Лорду. Не разделяла она и идей господства магов над остальным миром. В разорении и изгнании своей семьи она в равной степени винила как светлую, так и темную сторону. Но она была слизеринкой до мозга костей, потерявшей во время войны множество друзей, убитых или обвиненных в пособничестве Волдеморту – и без колебаний предоставила Драко временное убежище. Малфой исчез из Намюра через сутки, а вечером она прочитала в "Пророке” о зверском убийстве семьи Малькольма Бэддока двумя днями раньше. Блейз ни на мгновение не усомнилась в том, чьи руки совершили это преступление. Она действительно хорошо знала, на что способен разозленный Василиск.

    Драко объявился в ее пабе сегодня вечером – после многомесячного перерыва. Нежно поцеловал в щеку, осведомился, как идут дела, сунул клочок пергамента с номером своего телефона (Блейз еще в их предыдущую встречу посоветовала ему пользоваться этим удобным маггловским изобретением вместо совиной почты) и шагнул в камин, пообещав все рассказать по возвращении. А менее, чем через два часа, в "Приют изгнанника” зашел Поттер. Приняв заказ, Блейз ушла в заднюю комнату и немедленно позвонила Драко, с изумлением выслушав хихиканье в ответ на свое сообщение. Загадка веселого настроения Малфоя разрешилась через пятнадцать минут, и теперь Блейз ломала голову – были ли отношения Драко с Поттером частью какого-то плана, или ее непредсказуемый школьный приятель пал жертвой необъяснимой страсти к Гриффиндорскому Льву. От Малфоя можно было ожидать как первого, так и второго.

    Задумавшись, Блейз не расслышала вопроса, который задал ей Драко, и вынуждена была переспросить. Малфой ухмыльнулся:
    - Я говорю, переночевать у тебя есть где? В отеле мы в разных номерах живем, а здесь гостиницу снимать мне не очень-то с руки.
    Теперь настала очередь Блейз ухмыляться:
    - Невтерпеж, мальчики? Ну, с тебя-то, Драко, взятки гладки, ты порочен, как змей, не пойму вот только – в кого. Насколько я знаю, твои родители были просто идеальной семейной парой. Но кто растлил нашего Золотого Гриффиндорца?
    На этот раз засмеялся Гарри:
    - Малфой, разумеется.
    - Опять я виноват? – запротестовал Драко. – Врешь же, Поттер! Я к тебе в Хогвартс пальцем не притрагивался.
    - А я за тобой подглядывал, - объяснил Гарри, поглаживая запястье слизеринца. – Ты в квиддичной раздевалке трахался, а я подсматривал и подслушивал. Так что не отвертишься, Малфой.
    - Сколько всего можно узнать – и так случайно, - покачала головой Блейз. – Наверху есть комнаты, мы их сдаем, если гостиница переполнена. Сейчас весь этаж пустует, так что любая кровать в вашем распоряжении.

Глава 4

    Две недели в Намюре пролетели как один день. Репетиции с утра, дневные выступления, вечерние прогулки. Почти каждую ночь Гарри и Драко проводили у Блейз, которая с двусмысленной усмешкой вручила им ключи от одной из комнат. Как Гарри и думал, Малфой не спешил ни откровенничать, ни сообщать любовнику о своих планах. По большому счету, Поттеру не хотелось, чтобы их отношения закончились слишком быстро. Он не возражал бы иметь информацию о пресловутом архиве – но про запас. Волкер пока не ограничивал его во времени операции, а секс с Малфоем затягивал не хуже трясины. В глубине души он плохо представлял себе, как поступит, если Драко, все-таки, проговорится. Брать на себя обязательства по аресту или ликвидации Гарри не хотел. И дело было не в том, что его мучила совесть – договариваться с этой настырной дамой Поттер давно уже научился. Ему достаточно было вспомнить кое-какие факты из биографии своего любовника и растерянное лицо Рона Уизли после трибунала, чтобы перестать испытывать хоть какое-то сочувствие к Пожирателю Смерти.

    Откровенно говоря, Поттер никогда не забывал, с кем имеет дело. Белым и пушистым Драко Малфой был только внешне. Он мог шутить, кокетничать, изображать из себя душу общества – очень успешно, надо сказать – но под всем этим продолжало существовать и ждать своего часа темное опасное нечто. Тщательно скрываемая агрессия нередко сублимировалась в жестокие сексуальные игры, объектом которых оказывался Гарри. Временами сам Драко требовал от любовника ярости и боли, словно пытался затушить бушевавшие под спудом эмоции собственной пролитой кровью. После таких соитий – злых, полных взаимного противостояния – Поттер чувствовал себя опустошенным, как жертва вампира. Каждый раз на память приходил Малфой Мэнор, Гарри не мог отделаться от мысли, что Драко мстит – изощренно, безжалостно напоминая о том, во что вылилась попытка довести его до самоубийства. Как-то раз, занимаясь сексом, Малфой цинично и подробно рассказал, как он убивал Брайана Ковальски – рассказал, не прерывая фрикций, прижимая Гарри к постели и наслаждаясь его ужасом и возбуждением от описанного в красках преступления. После оргазма – неожиданно сильного и яркого – Поттера вырвало прямо на кровать, а Драко только посмеивался, сидя в его ногах и вытираясь ароматическими салфетками. Одного этого было достаточно, чтобы сбежать от Малфоя подальше и навсегда, но уже через пару часов Гарри ласкал языком его шрамы и покусывал чувствительную кожу, наслаждаясь тихими стонами любовника и напрочь забыв про убитого мальчишку.

    В глубине души Гарри копошилось что-то странное и не поддающееся анализу. Когда Януш Ковач заводил с Гарри разговоры о Драко, неуклюже намекая на свою симпатию к молодому жонглеру, Поттер злился и грубил. Когда Марси прилюдно обнимал Малфоя за талию и в шутку делал непристойные намеки, Гарри хотелось трансфигурировать парня во что-нибудь отвратительное, например, в гигантского слизняка. А когда маэстро Сальвини после какого-то ехидного замечания Драко от души шлепнул того пониже спины, Поттер с трудом удержался от Непростительного заклинания.

    Он не мог дать точного определения своим чувствам, не мог назвать их ни влюбленностью, ни любовью, ни ревностью. Это была потребность – как в воде или в еде – видеть Малфоя рядом, знать, что Драко принадлежит ему, чувствовать пальцами ток крови под тонкой чувствительной кожей любовника, брать и отдаваться, ежевечерне, еженощно, ежеутренне….

    Гарри балансировал на острой грани между долгом и падением, осознавая опасность игры, страшась ее и наслаждаясь этим страхом. Сжимая изящные запястья Драко, терзая его тонкие ранимые губы, овладевая гибким жарким телом, он нередко думал о том, что только в его власти – жить Малфою или умереть. Эта власть кружила голову, придавая происходящему между ними солоноватый вкус крови, вкус непростительных заклятий, вкус смерти. И чем рискованнее была его игра - тем ярче чувствовалось это ощущение извращенной реальности, эта изнанка испытываемого наслаждения.

    При всем при этом Поттер отдавал себе отчет, что власть Драко над ним самим не менее сильна. Малфой не принадлежал к категории жертв – он точно так же держал в своих руках жизнь Гарри. Тонкие пальцы, ласкающие шею любовника, могли в любой момент превратиться в стальной капкан. В бокал с вином каждую минуту могла упасть капля яда без запаха и вкуса. Каждую секунду в спину мог ударить зеленоватый луч смертельного заклятия. Малфой тоже играл в свою игру, и Поттер не знал ее правил.

    Драко, судя по всему, никакой ревности по отношению к Гарри не испытывал. Его не волновало – с кем и куда ходит Поттер, кто ему нравится, кого он был бы готов затащить в свою постель. Когда Гарри намекнул о том, что Ковач, видимо, бисексуален, Малфой радостно посоветовал любовнику это проверить и потом поделиться впечатлениями. Они даже поссорились в тот день, и в результате Драко уехал в город с Марси, а Гарри провел весь вечер в одиночестве, полный злобного желания свернуть Малфою шею. Драко вернулся в отель после полуночи, одним пренебрежительным движением руки отмел все обвинения любовника в неверности и захлопнул дверь в свой номер перед носом Поттера. Но уже утром, подкараулив Гарри после завтрака, он затащил его под лестницу и целовал до тех пор, пока гриффиндорец не растаял и не простил ему все прошлые, настоящие и будущие грехи.

    С Драко было хорошо не только в постели, но и просто рядом. Гарри, чье детство прошло в чулане под лестницей, а взросление пришлось на полувоенное время подготовки борьбы с Волдемортом, был довольно невежественен во всем, что касалось культуры и истории. Малфой же, казалось, знал все на свете. Он завел себе за правило каждый вечер, пользуясь камином в пабе Блейз, таскать Гарри чуть ли не по всей Европе. Они трижды возвращались в Париж, несколько раз побывали в Риме, навестили Прагу, погуляли в свое удовольствие по Вене, полюбовались праздным и веселым Монако. Драко был прекрасным гидом, щедро делясь с любовником своими знаниями. Падая после этих прогулок на постель совершенно без сил, Гарри думал, что вот сегодня-то он точно ни на что больше не способен. Но стоило Драко прижаться к нему горячим боком, пощекотать спину или просто сунуть нос Гарри подмышку, как силы появлялись.

    И еще – с Малфоем было любопытно разговаривать. Парадоксальность мышления слизеринца, его способность вывернуть любую проблему под неожиданным углом временами поражали Поттера до изумления. Через какое-то время он даже начал подозревать, что гриффиндорское умение отделять черное от белого – далеко не благо, скорее, помеха в оценке людей и ситуаций. Драко нередко был безжалостен, характеризуя каких-то их общих знакомых – как своих, так и поттеровских – но Гарри не мог не признать меткость его определений. Как-то раз он даже рискнул поинтересоваться, а как Малфой относится к своему почившему Лорду, и был сражен наповал, получив короткий ответ – "маньяк и ханжа”.

    - Малфой, объяснись, - Поттер не мог не задать этого вопроса, как только пришел в себя. – Понятно, что маньяк, но ты, ты-то почему так к нему относишься, верный слуга?

    - А как я к нему должен относиться? – Драко пожал плечами. – Лорд был одержим идеей собственного господства и личного бессмертия. Не спорю, мы все не хотим умирать и все хотим быть выше остальных. Но для Лорда это превратилось в идею фикс. Ни о чем другом он даже думать не мог. Любой маггловский психиатр тебе скажет, что это уже не просто одержимость, это мания. Кстати, ваш Дамблдор от Лорда тоже недалеко ушел. В смысле одержимости желанием быть выше других.
    - Не трогай Альбуса, - немедленно ощетинился Гарри. – Он был прекрасным человеком.
    - Да-да, - ухмыльнулся Малфой. – Расчудесным он был человеком. Играл вами, как гроссмейстер шахматными фигурками, а вы и рады были. Особенно ты – проходная пешка, которую намеревались вывести в ферзи. А сколькими другими пешками гроссмейстер ради тебя пожертвовал, ты и думать уже забыл.
    - Вернемся к Волдеморту, - Гарри постарался взять себя в руки. – Почему ты назвал его ханжой? Поговаривали, что после Посвящения он дикие оргии устраивал.
    - Чего? – Драко округлил глаза и захихикал. – Оргии? Это Лорд-то? Поттер, ты меня убил. Расскажи поподробнее.
    Гарри покраснел:
    - А что? – вызывающе заявил он. – Скажешь, не было такого?
    - Не было, - Малфой стал серьезен. – Убивать убивали, а оргий не было. Лорд после возвращения стал совершенно асексуален, да он и до первой смерти таким был, отец рассказывал. Зато обожал своим слугам личную жизнь устраивать – сводил, как породистых животных, и требовал, чтобы плодились и размножались. И на сторону чтобы – ни-ни. Не дай Мерлин, донесли бы ему, что я гей… Поттер, мне представить страшно, что бы он со мной сделал.
    - Ты его боялся? – Гарри сложно было представить боящегося Малфоя.
    - До мурашек, - помолчав, ответил Драко. – Он меня любил – по-своему, конечно, как ценную редкую собачку – но уничтожил бы, не задумываясь. В назидание остальным… собачкам.


    Ощущение близящейся катастрофы не покидало Гарри все время гастролей цирка в Намюре. Он понимал, что дальше так продолжаться не может. Сообщив Волкеру о том, что он находится в контакте с Малфоем, Гарри сам запустил механизм охоты. Рано или поздно, но Драко должны были спугнуть из его уютной насиженной норки – так, чтобы он ничего не заподозрил. И к этому времени Гарри должен был убедить Малфоя, что они играют на одной стороне. Но Драко разговоров о политике не заводил, а самому Поттеру говорить на эту тему с любовником было рискованно. С ним вообще о многом оказалось рискованно разговаривать – например, тема Люциуса и Нарциссы Малфой была под категорическим запретом. Гарри как-то упомянул о "скользком друге” и немедленно раскаялся – Драко с такой силой впечатал его спиной в дверцу шкафа, ухватив за отвороты рубашки, что у Поттера перехватило дыхание от удара. "Не смей говорить о моем отце в таком тоне”, - прошипел Драко, и спецагенту на какой-то миг показалось, что острые белые зубы сейчас вонзятся ему в горло.

    Зато ночью Малфой неожиданно разрешил любовнику подсмотреть некоторые воспоминания о своей семье. Гарри осторожно скользнул мимо множества барьеров и провалился в свет и терпкое, острое счастье с привкусом полыни.

    Две сильные руки крепко обнимают его, маленького, поперек туловища. Он очень высоко над землей, но совсем не боится – папа ни за что не позволит ему упасть. Гнедой жеребец ступает медленно и аккуратно, словно понимая, что в седле, кроме опытного всадника, находится ребенок. Красивая женщина в нежно-голубом платье стоит на мраморных ступеньках замка, нервно теребя пальцами тяжелую косу, перекинутую через плечо.
    - Люциус, осторожнее! – в голосе матери тревога.
    Отец смеется, и теплая ласковая ладонь ложится на макушку, гладит по волосам.
    - Не страшно, Дракончик? Вот подрастешь немного, купим тебе пони.

    Первые рождественские каникулы после поступления в Хогвартс. Он вырывается из объятий Нарциссы и бежит вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки, к кабинету отца. Он ужасно-ужасно-ужасно соскучился, а дома не надо притворяться, не надо изображать из себя высокомерного надменного аристократа. Здесь все свои, здесь любят и ждут. Он распахивает дверь и видит высокого стройного мужчину, сидящего у стола над какими-то бумагами. Люциус оборачивается, мгновение смотрит на него, и он бросается к отцу, прижимается лицом к стеганому халату, пряча навернувшиеся слезы. Он дома! Дома!

    Они бегут по подъездной аллее к парадной лестнице – Нарцисса спотыкается и без сил падает на колени. Отец подхватывает ее на руки, несет, у самых дверей оборачивается:
    - Драко!
    - Я прикрою! – защитные барьеры Имения трещат по швам – поместье штурмуют авроры. – Уходите через камин, отец!
    Люциус на какой-то миг замирает, и он быстро прижимается губами к его щеке – как странно, они с отцом почти одного роста:
    - Со мной все будет хорошо, не волнуйтесь.
    Он подталкивает отца в сторону гостиной, разворачивается и мчится через холл – в противоположную сторону, туда, где пульсирует магическое сердце Имения, обсидиановое зеркало. Кладет ладони на холодную поверхность и закрывает глаза. Магия течет из него и сквозь него, многократно усиливаясь, создавая дополнительные щиты на пути штурмовых групп, активируя ловушки и стирая все следы. Теперь никто не сможет вычислить – куда отправились отец с матерью. Он сам уже не успевает уйти через каминную сеть, но это не важно. У него единственный шанс спастись – снять антиаппарационный барьер над Поместьем. Он держит защиту так долго, как только может – пять минут. Десять. Пятнадцать…. Когда появившийся эльф сообщает ему, что Люциус и Нарцисса благополучно скрылись, он снова закрывает глаза и представляет себе Имение с высоты полета на метле. Он прощается с родовым гнездом на одном коротком вдохе и долгом выдохе, а затем заклятием разбивает зеркало, снимая всю защиту разом. Он уверен, что никогда уже сюда не вернется. И из последних сил аппарирует в Спиннерс-Энд, в заброшенный дом крестного….

    Драко давно спал, а Гарри лежал в темноте, глядя в его спокойное лицо. Засыпая, Малфой расслабился, и Поттеру удалось увидеть то, что любовник, наверняка, показывать не собирался.

   Глава 5

    Штурм Имения Малфоев разбирали на оперативках – как одну из самых провальных и кровопролитных операций – по минутам. Авроры потеряли тогда семь человек убитыми и полтора десятка ранеными – никто не предполагал, что три человека смогут сопротивляться тридцати обученным и закаленным в боях профессионалам. Они шли по поместью, как по площади, не встречая никакого противодействия и твердо зная, что Малфои никуда теперь не денутся. Когда из-за деревьев уже были видны острые крыши башенок Имения, сработала защита. Авроров подвела самоуверенность – магглорожденные и полукровки не представляли себе, на что способна древняя родовая магия. Два десятка легли сразу – в яркую траву лужаек, на мощеные камнем дорожки, в весело журчащую воду родников. Но никто – ни сразу после штурма, ни потом, спустя месяцы – не догадался, что защиту Имения активировал и держал один человек. После такого мощного расхода личной магии Драко должен был просто свалиться там же, где стоял – в лучшем случае, без сознания, в худшем – изможденным трупом. Гарри не понаслышке знал, что такое магическое истощение. Но авроры, добравшиеся до замка, не нашли там никого, кроме двух перепуганных эльфов. Блокировка камина, наложенная авроратом, была пробита - грубо, но эффективно. Сняв антиаппарационную защиту, Малфой-младший исчез. И еще три года после этого скрывался, ловко обходя ловушки и засады.

    Гарри тихонько вздохнул, вспоминая самоуверенного себя, победителем явившегося в Малфой Мэнор в прошлом году. Похоже, никто в Департаменте и близко не представлял себе, на что способен Драко Малфой. Они считали его убийцей – вполне обоснованно считали – но при этом забыли, что чистокровному магу помогают стены родового замка. Даже если эти стены стали обычным камнем, и их магия умерла. Поттер до сих пор не знал – откуда Драко взял многосущное зелье, летучий порошок, деньги. Очевидным для него было одно – мертвое Имение сохранило для своего хозяина какую-то тайну, которой тот и воспользовался при первом же удобном случае.

    Некромант, легилимент, боевой маг с огромным потенциалом – вот кем стал Малфой после Хогвартс, и Поттер в который раз подивился тому, какие тайники открывало магическое совершеннолетие в юных колдунах и ведьмах. Один из спецкурсов Аврорской Школы был посвящен магии чистокровных, и Гарри вполне мог представить себе, что чувствовал Драко, когда были сняты все запоры, и сила, накопленная поколениями его предков, обрела полную мощь. Неудивительно, что Волдеморт собирал в свое окружение именно такие древние семьи, как Малфои, Блэки, Розье. Неудивительно, что он намертво связывал их подчиняющей магией Метки – как иначе он, нечистокровный волшебник, мог бы управлять их силой. Неудивительно, что Дамблдор и его соратники так стремились разбавить эту мощь инертной кровью магглов и магглорожденных. И давным-давно для Гарри было очевидно, почему чистокровные семьи, даже не захотевшие встать на сторону Темного Лорда, категорически отвергали любую возможность сотрудничества с теми, кто называл себя "светлыми”. Кровь магглов и магглорожденных снижала магический потенциал потомков почти до нулевого уровня. Сквибы в смешанных семьях рождались в десятки раз чаще, чем в чистокровных. Аристократам магического мира было, за что бороться под знаменами Волдеморта.

    Люциуса Малфоя Гарри помнил высокомерным жестоким мужчиной с холодными глазами. Тем удивительнее было видеть его в воспоминаниях Драко совсем другим – заботливым отцом, любящим мужем. В своем время гриффиндорцы были твердо уверены – Малфои не умеют любить и с единственным сыном так же суровы и непреклонны, как и с другими людьми. Гарри не мог вспомнить, откуда пошло это всеобщее убеждение. Гермиона даже теорию выстроила, что злобность и пакостливость Драко, его желание доминировать во всем являются результатом домашней униженности и забитости. Но память слизеринца опровергла все теории. Малфои любить умели. И защищать то, что им дорого – тоже умели. Они просто-напросто не демонстрировали свои чувства посторонним, не желая давать лишних козырей тем, кто мог бы стать реальной угрозой их миру. Гарри снова вспомнил Нерушимую клятву, которую Нарцисса Малфой вырвала у профессора Снейпа – защитить Драко любой ценой. Цена была заплачена – страшная, но Драко был спасен. Впрочем, он ведь и сам согласился убить Дамблдора только ради своей семьи. Вряд ли бы Драко пошел на такую авантюру исключительно из подростковой лихости и желания доказать свою верность Волдеморту – он никогда не был глупцом.

    "И все-таки они проиграли, - подумал Гарри, в очередной раз поворачиваясь на другой бок. – На их стороне была родовая магия, умение плести интриги, огромные деньги, связи, но они проиграли. Неужели Драко прав, и все дело в одержимости Волдеморта личной властью? Дай им Темный Лорд больше самостоятельности, позволь он им проявлять инициативу, предоставь возможность решать проблемы политическими путями – и Темные маги добились бы гораздо большего, при этом сохранив себе все богатства, титулы и привилегии. И жизни тоже. Драко в свое время сказал, что я был идеальным поводом в этой войне – и он был абсолютно прав. Волдеморт знал, что из меня готовят оружие против него. Он был кровно заинтересован в том, чтобы это оружие уничтожить, он не мог ждать. Дамблдор подтолкнул его к войне раньше, чем окружение Волдеморта смогло убедить своего лидера в действенности иных методов противостояния. А гибель самого Альбуса отрезала все пути к отступлению. Дальше могла быть только открытая война на уничтожение”.


    "Я плохой мальчик”, - говорил о себе Драко, и у Гарри не было никаких оснований ему не верить. Как-то раз во время утренней репетиции во внутреннем дворе отеля, арендованном сеньором Сальвини на все время гастролей, Малфой подошел к метателю ножей. Румын, фамилию которого Гарри никак не мог запомнить – то ли Валеску, то ли Вареску – накануне сильно выпил. И до сих пор не пришел в себя – трясущиеся с похмелья руки никак не могли послать ножи туда, куда им полагалось воткнуться – в центр небольшой деревянной мишени, закрепленной на стене. Драко, уже закончивший разминку, постоял какое-то время рядом с коллегой, а затем решительно взял у него нож:

    - А ну-ка, дай я попробую.
    Он покачал нож на пальцах, проверяя балансировку. Румын скептически хмыкнул. Малфой скосил на него глаза, перехватил тонкое лезвие за самый кончик и внезапно резким движением от плеча отправил нож в мишень – точно в центр. Поттер мог поклясться, что никакой магией тут и не пахло.
    - Ого, - пробасил Ковач, опуская гири на землю и подходя поближе.
    - Случайность, - скривился румын.

    Драко усмехнулся, подошел к стене и выдернул из деревяшки ножи. Затем каким-то камешком процарапал на мишени небольшой крест и вернулся на исходную позицию. Четыре ножа вонзились в четыре вершины креста один за другим – почти без паузы. Малфой посмотрел на Гарри, и тому вдруг показалось, что пятый нож сейчас полетит в его горло. Он даже ощутил, как острая сталь с хрустом вонзается в кадык, рассекая хрящи и связки, и судорожно сглотнул. Драко подмигнул Поттеру, и послал нож в полет каким-то странным движением – от груди, как сеятель, разбрасывающий зерно в пашню. Сверкнув на солнце, лезвие со стоном вошло в точку пересечения двух линий на мишени, завершая "композицию”.

    - Ну, дает Рене, - с каким-то детским восторгом пробормотал Ковач, а Гарри все не мог избавиться от ощущения близко, очень близко проскользнувшей смерти.

    После репетиции он ненавязчиво поинтересовался у любовника, где тот научился так метать ножи. Малфой посмотрел на Поттера с удивлением:
    - А ты что, только на магию всегда рассчитываешь? А если палочки нет, тогда что? Сразу лапки вверх?

    Да, Гарри всегда рассчитывал на магию. Она могла все – даже остановить в полете не только нож, но и пулю. В этом спецагент был твердо уверен, о чем и сказал Драко. Тот издевательски ухмыльнулся:
    - Хочешь проверить? Нож против магии?

    Гарри посмотрел в холодные серые глаза, где не было и тени улыбки, и… отказался.

    Случай поговорить подвернулся неожиданно. Они сидели в пабе Блейз и, по своему обыкновению, обсуждали, куда отправятся вечером. Драко хотел показать Гарри Барселону, Гарри хотел заняться любовью вместо осмотра достопримечательностей. За столик подсела Блейз с очередным номером "Еженедельного Пророка”. Малфой утянул у нее газету и углубился в чтение.

    - Твари! – с отвращением сказал он через некоторое время. – Ну какие, все-таки, твари!
    - Что там стряслось опять? – лениво спросил Гарри, потягивая пиво. – Чем тебе не угодила родная пресса?

    Драко искоса посмотрел на него, и Поттер подобрался, внезапно поняв по выражению лица любовника, что тот ни на минуту не забывал, кто он и на кого работает.

    - Вот объясни мне, - негромко сказал Малфой. – Чего ради ты ломаешься? Мы с тобой воевали – убивали, друзей оплакивали, выживали, как могли. Но мы солдаты, мы знали, что нас ждет. А эти суки? Ни один из них боя не нюхал, детки их – за исключением блаженного Уизли – в Европе отсиживались. Они переводили деньги Пожирателей за границу, они воровали и торговали продовольствием, когда наши отряды блокировали Уэльс, они продавали тактические планы Темному Лорду, они месяцами задерживали выплаты вдовам и сиротам, прокручивая деньги в быстрых кредитах – они сколотили себе на войне миллионы и потом купили должности в Министерстве. От каждого галлеона они урвали себе по сиклю. Все эти Грачеры, МакКиланы, Твинсы, Дженстоны. Они разорили и вышвырнули из Британии десятки семей, непричастных к войне – богатых и знатных, тех, кого можно было безбоязненно обобрать. А сейчас они в первом чтении приняли закон, по которому любой маг, уличенный в нелояльности к правительству, лишается магии на срок от полугода до десяти лет. И не только он, но и вся семья. Ты вообще задумывался хотя бы иногда, кому ты служишь? Ведь эти негодяи своими руками уничтожают магическую Британию.

    - Мне тоже все это не по душе, Драко, - Гарри и сам удивился тому, насколько искренне прозвучал его голос. Впрочем, он говорил правду – почти правду. И оттого, чему должна была послужить эта правда, ему вдруг стало все донельзя противно. Малфой не мог не шагнуть в эту ловушку. - Или ты думаешь, я не вижу, что творится у нас в Британии? Ты не представляешь, до какой степени мне иногда охота все бросить и уйти.

    Драко внимательно посмотрел на Поттера. Наверное, впервые с момента их встречи, Гарри точно мог определить выражение его глаз – недоверие в них густо мешалось с надеждой.

    - Я служу своей стране, Драко….
    - Врешь! – Малфой резко кинул газету на стол. – Страна это люди. А не правительство, которое прогнило с ног до головы. Отец потихоньку шантажировал документами кое-кого в Британии, он не хотел активных действий, покоя хотел, но его убили. Рано или поздно ты меня сдашь аврорам, Поттер. Ты ведь не ради развлечения за мной по Европе таскаешься. А я уверен, что и Азкабана-то не увижу – прикончат при попытке к бегству где-нибудь по дороге. А ты будешь жить. Работать в своем любимом Министерстве на любимую страну и смотреть в глаза тем, кто тебя и твоих друзей всю войну в розницу продавал Темному Лорду. Улыбаться, раскланиваться, пить на званых приемах в честь очередной годовщины великой Победы. Получать побрякушки на парадную мантию – и всю жизнь думать о том, что ты мог победить по-настоящему, но струсил.
    - Никогда не думал, что ты так переживаешь за Британию, - тихо сказал Поттер, чувствуя отвращение к себе, потому что силок захлопнулся.
    - А я и не переживаю, - Малфой отвернулся к окну. – Я просто мстил и собираюсь мстить дальше – за тех, кто уже не может. За родителей. За друзей. За себя. И за тебя, в конечном счете, тоже. За твои преданные и растоптанные идеалы всеобщего Добра.

    Блейз следила за разговором, не произнося ни слова. Почему она решила, что у этих двоих все прекрасно? Зная все оттенки характера Малфоя, она видела, что Драко взбешен. Взгляд, брошенный им на Поттера, был полон гнева и негодования. Сам Гарри как-то странно съежился на стуле и боялся смотреть в лицо любовнику. Было во всем этом что-то неправильное, опасное, по-настоящему опасное для молодых мужчин, между которыми повисло напряженное молчание.

    - Неладно что-то в Датском Королевстве, - наконец, озвучила свои впечатления молодая женщина. – Мне не нравится ваше настроение, дорогие мои. Что происходит?
    - У Поттера спроси, - сверкнул глазами Малфой. – Если он соизволит тебе ответить.
    - Хорошо, - устало сказал Гарри. – Я объясню. Драко прав, я работаю на Министерство Магии Британии. И в Европу я приехал с единственной целью – пресечь дальнейшие публикации в газетах, компрометирующие британское правительство. Пресечь любым способом.
    - Другими словами, Блейз, он приехал меня убить, - Малфой откинулся на стуле, поигрывая чайной ложечкой.
    - Не обязательно убить, - Гарри исподлобья посмотрел на любовника. – Предпочтительнее было арестовать.
    - Это одно и то же, - небрежно отмахнулся Драко. – Живым я в Британии не нужен. Они меня там давно уже приговорили.
    - Но, - Блейз растерянно посмотрела на них. – Тогда я совсем ничего не понимаю.
    - Просто наш гриффиндорский Лев решил немного поразвлечься, - ухмыльнулся Малфой. – И не думал, что это зайдет так далеко. Я прав, Поттер?
    - Это ты решил поразвлечься, - сквозь зубы ответил Гарри. – Но я, действительно, не думал, что это зайдет так далеко.
    - Насколько далеко, милый? – тонкие пальцы Драко приподняли его лицо за подбородок, осторожно лаская. – Что в тебе сильнее – чувство долга или желание быть со мной?

    Этот же вопрос Гарри услышал пару часов спустя, без сил прижимаясь всем телом к Драко, устало вытянувшемуся на постели. Занавеска на окне вздувалась пузырем от ветра, кожу холодил сквозняк.

    - Я так боюсь тебя потерять, - прошептал Гарри, касаясь губами влажного виска любовника. – Чем ты околдовал меня, Драко?
    Серые глаза внимательно изучали изящную лепнину карнизов.

    - Тебе придется выбирать, Гарри. Долг или я. Рано или поздно, но придется. Ты ведь и сам понимаешь – это не может продолжаться вечно. Я вне закона, а ты служитель Фемиды. Обстоятельства против нас.
    - Я понимаю, - Поттер погладил ладонью тонкий шрам, розовым полукругом обнимавший ребра Малфоя. – Попроси меня, Драко. Раз в жизни наступи на горло своей непомерной гордыне и скажи, чего ты хочешь.

    Легкий толчок в плечо заставил Гарри откинуться назад. Ласковые теплые губы прижались к его губам, переместились на грудь, долгим поцелуем приникли там, где под ребрами тяжело билось сердце.

    - Останься со мной, - от хрипловатого горячего шепота по коже побежали колючие мурашки. – Я устал быть все время один, Гарри. Один против всех. Я все забуду, все прощу, только останься.

    "Я скотина, - обреченно подумал Поттер, - Я вынудил его сказать это, и теперь пути назад уже нет. Лучше бы Малфой высмеял меня, поиздевался в своей манере и бросил. Глупый наивный Дракон – он и не подозревает, что его жизнь ничего не стоит по сравнению с документами, которые я должен найти. Что архив Малфоев – единственная причина, по которой он все еще жив”.

    - И что ты будешь делать, когда придет время решать? – спросила совесть.

    Драко так и не смог уснуть. В плечо ему тихо сопел Поттер, за открытым окном поскрипывал от ветра фонарь. По потолку летали странные тени, складываясь в фантасмагорические фигуры.

    Малфой негромко вздохнул и закинул свободную руку под голову. Он не верил любовнику – ни на ржавый кнат. Троллю было ясно, что Гарри преследует какие-то свои цели. Наблюдая за ним в течение двух недель, Драко понял, что это не арест – пока не арест. Он вполне сознательно таскал Поттера по магическим кварталам разных городов – и всегда достаточно близко к отделениям аврорских департаментов. Шансов попытаться задержать беглого Малфоя было предостаточно – но ни один не был использован.

    Для обдумывания у Драко оставалось только два варианта. Либо Гарри собирается его убить, но сначала хочет в полной мере насладиться сексуальной свободой. Либо Поттеру нужно что-то еще – и этим "чем-то” могут быть только документы, представляющие реальную опасность для властных структур магической Британии.

    В пользу первого варианта говорили воспоминания о пяти днях в Малфой Мэнор. Тогда Гарри было достаточно отдать Драко аврорам…да хотя бы на сутки – и он точно бы полез в петлю. Поттер ни с кем делиться не захотел. Из чего Драко сделал вполне однозначный вывод – спецагент рассчитывал получить удовольствие от происходящего по полной программе. В этом слизеринец его прекрасно понимал, он и сам бы не упустил шанса насладиться поверженным и беспомощным врагом таким вот образом. То, что было верным менее чем год назад, могло оказаться верным и сейчас – спецагент решил не отказывать себе в небольшом развлечении и немного поиграть в любовь.

    В пользу второй версии говорил тот факт, что Министерство Магии Британии не могло чувствовать себя в безопасности, пока архив Малфоев находился в чьих-то руках. Там уже убедились в том, что сила печатного слова в состоянии убивать не хуже Непростительных заклятий. И намного более эффективно, если принимать во внимание общественное мнение. Косвенные намеки на это были в тех документах, которые Драко вытащил из сейфа. Смерть Малфоя в этом случае ничего не решала – архив мог перейти "по наследству” к кому угодно. Если рассматривать такой вариант происходящего – значит, Поттер должен либо выследить Драко, либо узнать каким-то образом, где он прячет свой убойный компромат. Выслеживать его хлопотно, да и трудновато – это сейчас Драко весь на виду, а завтра может исчезнуть, и его даже Рита Скиттер не найдет. Тогда – если следовать логике – Поттер как раз и должен вести себя так, как он ведет себя сейчас. То есть притворяться влюбленным, пытаясь заставить Драко поверить в его чувства. Глупый одинокий Дракон должен размякнуть, расслабиться и вот тут-то его можно будет прихлопнуть со всеми документами.

    Понимать, что Поттер считает его настолько дураком, было обидно. Еще более обидным было осознавать, что спецагент не так уж и далек от задуманного. Драко почти поверил, что Гриффиндорский Лев способен полюбить Слизеринскую Змею. Если быть совсем уж беспощадным к себе – Драко очень хотелось поверить. Пожалуй, Поттер был единственным человеком, с которым Драко Малфой согласился бы связать свою жизнь. Единственным, с кем он чувствовал себя на равных. Но Драко ни на секунду не позволял себе забыть о реальности. А реальность оставалась прежней – в их взаимной игре мог быть только один победитель. Тот, кто успеет первым нанести решающий удар. Малфою очень хотелось надеяться, что это будет не Гарри.

    Конечно, он мог сбежать в любой момент – портключ, настроенный на тайное убежище в Амстердаме, решил бы проблему за пару секунд. Наверное, это надо было сделать сразу же – как только Поттер его вычислил. Но сначала Драко решил развлечься со спецагентом. А затем….

    Драко снова вздохнул и зашарил рукой по полу, нащупывая сигареты и вспоминая разговор с Блейз двумя днями раньше.

    - Зачем ты так рискуешь, Драко? – Блейз машинально перетирала бокалы, а синие глаза неотрывно следили за другом, небрежно развалившимся на высоком табурете у стойки бара с пивом в руке. – Неужели ты ему доверяешь? После всего, что было?
    - Это забавно, милая, – дергать смерть за усы, - Малфой ухмыльнулся и сделал пару приличных глотков. - Поиграть в кошки-мышки с Поттером, а заодно и с Департаментом. Я давно уже так не веселился.
    - Твои игры могут плохо закончиться, - сухо ответила Блейз. – Если хотя бы половина того, что ты о нем рассказывал, правда, то для тебя Поттер смертельно опасен.
    - Как и я для него, моя красавица, как и я для него, - Драко прищурился, пытаясь оценить, стоит ли заказывать еще пива или уже хватит. – Кроме того, секс с Поттером не так уж плох. Я бы даже сказал – очень хорош. И я пока не намерен это прекращать.
    - Другими словами, ты влюблен, - Блейз облокотилась на стойку и заглянула в лицо Драко.
    - Возможно, - легко согласился Малфой. – Но это не значит, что я слеп и глух. В данный момент я собираюсь проверить кое-какие свои догадки. Может быть, это займет немало времени, но я либо их опровергну, либо уверюсь в своих подозрениях. И от результата будет зависеть все остальное.

    Блейз нежно сжала его пальцы. Ее мучили дурные предчувствия. Она никогда не доверяла гриффиндорцам, но доверяла своей интуиции. Недаром профессор Трелони настойчиво предлагала Блейз специализироваться в предсказаниях.

    - Будь осторожен, Драко, - грустно сказала молодая женщина. – Мне не хотелось бы прочитать в газетах о том, что тебя убили авроры.
    - Им придется очень постараться, чтобы это сделать, Блейз, - беспечно рассмеялся Малфой. – Не бери в голову.

    Он положил на стойку деньги, спрыгнул с табурета и направился к выходу. У самых дверей, уже взявшись за резную ручку, обернулся:
    - Ты ждешь ребенка, Блейз, не так ли? Мальчика.
    Она смущенно кивнула, неосознанно положив ладонь на еще по-девичьи плоский живот.
    - Назови его Драко, - улыбнулся Малфой и вышел под дождь.

    И вот теперь, поддавшись любопытству и желанию расставить все точки над i, Драко позволил себе немного изменить правила.

    "Поиграем немного в поддавки, Поттер, - подумал он, затягиваясь горьким дымом. – Ты достаточно притворялся влюбленным, пришла моя очередь. Если я неправ, и ты искренен в своих чувствах – что ж, значит, это судьба. Но если я прав, и ты только играешь…. Тогда ты дорого заплатишь мне за этот обман”.


    Драко попытались задержать, когда цирковые автобусы выезжали из Намюра, направляясь в Брюссель. Авроры под видом полицейских остановили труппу и попросили всех выйти с вещами для проверки документов. Возмущенному маэстро Сальвини громко объяснили, что кое-кто в труппе подозревается в хранении и перевозке наркотиков.

    Малфой авроров вычислил сразу – отобранную у Гарри в Париже призму реальности он активировал немедленно, как только увидел вооруженных полицейских. Поттер взглянул на Драко – неестественно спокойного в своей уверенности.

    - Что случилось?
    - Это не полиция, - негромко сказал Малфой, доставая с полки свою потрепанную сумку. – Это по мою душу, Поттер.
    Они оставались последними, кто еще не вышел из автобуса наружу. Гарри сжал запястье любовника:
    - Я с тобой.
    - Ты уверен? – Драко наклонился к нему, внимательно вглядываясь в лицо. – Ты не сможешь вернуться назад. Если со мной – то это до конца, Поттер.
    - Я с тобой, - твердо повторил Гарри. – Я все решил.

    На секунду Драко прикрыл глаза, словно сомневаясь. Затем достал из кармашка сумки теннисный мяч. Гарри никогда не видел такого среди его реквизита – густо-черого, как смоляной дым. Малфой протянул к нему руку:
    - Берись. Это портключ.

    Их пальцы переплелись поверх бархатной на ощупь сферы и сжали ее. Мир вокруг полыхнул и завертелся тошнотворной каруселью. Гарри с размаху хлопнулся обо что-то спиной и, не сдержавшись, охнул.

    Они находились в темной комнате. В стекло яростно колотился дождь, ветер стучал незакрытой форточкой.

    - Добро пожаловать в Амстердам, - раздался над ухом веселый голос Драко. – Поздравляю тебя со сменой статуса. С этой минуты ты – Мальчик-Который-Вне-Закона. И не говори потом, что я тебя не предупреждал.
    - Да пошли они все к Волдеморту, - ответил Гарри, обнимая Малфоя и целуя его в губы. – Я люблю тебя.

    В это мгновение он искренне верил, что говорит правду