Гранатовое дерево

 
Глава 5.
 
         Да, младший гарем требовал особого внимания. Но, иногда, не меньше проблем, чем с «малышами», было у Азединне и с собственным гаремом. Несмотря на занятость, были дни, а порой целые недели, когда ребята находились все вместе в гареме и со скуки что – нибудь творили. Молодая горячая кровь желала реализовать энергию.
         Азединне принимал в этот день счетовода Камиля-агу. Уже все расходы подсчитаны, деньги на налоги и прочие расходы в отдельные мешочки уложены, а статья доходов кричала: «Маловато будет! Ещё хочу!». Камиль – ага уже собирался уходить, забрав «налоговый» мешочек, как в дверь постучались и заглянул Калеб.
— Господин, можно?
— Да, Калеб, что случилось?
— Прошу прощения мой господин, что отвлекаю, но это срочно.
— Говори уже, чего мямлишь?
— Господин, я…можете меня наказать, но я не смог прекратить в гареме бунт. Простите… - Калеб упал на ниц. 
—Что ещё за бунт? – не понял Азединне. Он переглянулся со счетоводом, тот изобразив на лице «Сами разбирайтесь!», быстро откланялся. Азединне дал знак, что прощается до следующей встречи, а сам обратил внимание на Калеба. – В каком смысле? Почему молчал?
— Я сам справлялся, занимал парней, как мог. Предупреждал о вашем гневе, но они не слушали. Сегодня всё вышло из-под контроля, «младший» гарем не знает, куда деваться от них.
— В чём причина?
— Скучно! Жалуются на то, что вы совсем их не зовёте, вниманием не балуете, не любите и вообще, забыли про них со своей работой. 
— Позволь узнать, а что они творят? 
— Ну, вы приказали вам не мешать, поэтому все ушли в «малый» гарем. Они загнали всех младших под гранатовое дерево, а сами хулиганят: подушками бросаются, ссорятся из-за неудач в нардах или шахматах, чего раньше не было. Едой бросаться начали. Да и вообще из-за любой мелочи крик устраивают. Юсуф и Камиль даже подрались из-за Хасе, едва разнял. Он якобы камешек бросил в одного, тот подумал на другого, в общем…
— И как долго так «капризничают»? – рыкнул Азединне. Уж от кого, а от своих ребят привлечение внимания таким образом он не ожидал. Ведь можно же было просто прийти и попросить этого самого внимания. Да, последнее время Азединне заработался, забыл про всё на свете, не до чего. Реми только баловал массажем простаты да сном в одной постели и всё. А так никого не звал, без сил. Однако это не значит, что парням можно такое устраивать.
— Четыре, сегодня пятый день.
— Сколько? И ты молчал?
— Простите, господин!  - взвыл Калеб.
— Ладно, успокойся! Попросил тебя неделю присмотреть, и ты подвёл! Чего теперь-то выть?! Надо было сразу мне сказать, в первый же случай нарушения дисциплины! Не понимаю, что за необходимость самому разбираться, если тебя сразу не послушали!  - ругал Азединне Калеба. 
— Простите, господин!   - вторил Калеб.
— Вроде недавно «малышей» унял, так мне собственный гарем «ярмарку непослушания» устраивает! Ладно, чего теперь то ругать тебя? Пошли разбираться!
 
         Азединне встал и пройдя мимо упавшего ниц Калеба, пошёл в гарем. Калеб мгновение спустя его догнал. Зайдя в гарем, Азединне наблюдал картину маслом. Весь хаос немедленно прекратился, младших Вали безопасности ради загнал в спальные комнаты, а во дворе остались только его парни. Они стояли в полном беспорядке, сами потрёпанные, раскрасневшиеся. Нет, Калеба точно стоит наказать за то, что допустил это безобразие! 
Азединне обернулся, чтобы одарить Калеба строгим осуждающим взглядом: «Как ты это допустил?». Тот стоял, вытянувшись в струну, опустив глаза в пол и сжав руки в замке. Видно было, что он вину понял, признал и готов быть наказанным. Что ж, это устроить можно: пусть теперь поднимет руку на своих же. Только для этого следовало выявить зачинщика.
— Так, я тут с вами на жаре стоять не собираюсь. Сяду под гранат, а вы, полукругом, – приказал Азединне. Он хлопнул в ладоши, и парни рассредоточились вокруг дерева лицом к стволу. Азединне спокойно сел на кучу подушек, наваленных под деревом, устроился поудобнее, так как разговор будет по всей видимости очень серьёзный и долгий. Строго оглядев всех своих парней, Азединне спросил. – И так, дорогие мои, я хотел бы сейчас услышать от вас вразумительный ответ, что здесь происходит?
 
         Парни стояли, не желая смотреть господину в глаза и что – либо говорить, беря на себя ответственность. А чего её брать одному, если виноваты все? Молчание было недолгим, Азединне не любил ждать, а потому переспросил.
— Соколы мои, я не понимаю вашего молчания! Как устраивать в гареме не пойми что - это пожалуйста, а как ответить за содеянное – молчим! Разве я не забочусь о вас? Разве не продаю младших, - он указал рукой в сторону ребят «малого» гарема, - чтобы вы не знали ни в чём нужды? Разве вы не могли прийти ко мне сами и сказать, чем недовольны? Обязательно надо было устраивать здесь полный хаос и неразбериху, которые я наблюдал? – Азединне сыпал вопросами, но ни на один ребята не ответили. Только головами мотали, отвечая безмолвно. Видимо, сказать что – либо в оправдание, они не могли, так как оправдываться нечем. Этот молчаливый протест Азединне надоел окончательно. Если бы не присутствие здесь «малого» гарема и больного ребёнка в отдельной комнате, то он устроил бы тут такие разборки, парням неповадно было в следующий раз устраивать такое.
— Что ж, не хотите сами, буду спрашивать каждого, - принял решение Азединне. Он жестом указал куда надо подойти и позвал. – Реми, подойди ко мне.
 
         Реми стоял первым в линии, но не был готов к тому, что с него первым и спросят. Чувствуя себя виноватым, он подошел ближе и, как и Калеб, виновато упал ниц на расстоянии вытянутой руки. Парень весь сжался, боялся смотреть в глаза.
— Простите, господин…Я виноват…
— Ага, значит, ты понимаешь, что мог предотвратить это безобразие, ещё два- три дня назад, когда был у меня? Калеб сказал, что вы эти представления уже пятый день устраиваете! Почему ты ничего не сказал мне?
— Я не мог… - завыл Реми.
— Прекрати выть, ты не женщина! Держи лицо, Реми! Что могло такого произойти, что ты не смог мне рассказать?
— Я боялся… - шмыгал носом юноша. 
— Так, с тобой всё ясно. Поговорю с тобой отдельно и более обстоятельно сегодняшним вечером. Готовься, а теперь марш на место, - Азединне прикоснулся к его голове и направил в сторону, мол, иди.
 
         Реми, вытирая рукавом слёзы вернулся на место. Как учитель Азединне был строг, а как хозяин – требователен. С недавнего времени был Реми вхож в спальню господина, сам как – то напросился, уговорил, наслушавшись рассказов старших товарищей о том, как хорошо с господином в постели. Ласки, правда, доставались минимальные, но зато всегда приятные. А так, Азединне и наказать мог, по бёдрам ладонью нехило прилетало и у стены на коленях стоял за какую – нибудь глупость или нерадивое учение. Однажды даже за маленький взрыв в лаборатории был строго наказан. В общем, знал, что разозлить господина не просто, но, если достать хорошенько, можно порядком получить от него. И по всей видимости, придётся получить сегодня в спальне. Это будет для Реми в первые, когда господин зовёт его на разборки к себе в постель.  Вот только другим парням и это было пока не доступно, у них статус немного другой. А потому, что может сделать с ним Азединне, страшно было предположить.
— Итак, следующий кто? Сейчас не услышу кого – нибудь из вас – накажу всех! Мне тут доложили, что Юсуф и Камиль подрались из-за Хасе. Вы дети малые или вам реально настолько скучно? Вы какой пример младшим подаёте? - Азединне строго посмотрел на троих парней. Хасе взгляда не вынес и упал на колени.
— Господин, простите! Это я начал всё!
— Та-а-ак, становится интересно. Продолжай, - разрешил Азединне.
— Ну, мы сначала в нарды играли, ели, на инструментах играли, веселились… Потом стало скучно, и я начал донимать остальных. Драку Юсуфа и Камиля тоже я спровоцировал. Простите.
— Знаешь, Хасе, я пошёл на поводу, оставив тебя на совсем даже после того, как эпидемия в твоём родном селе прекратилась. Отец не смог забрать тебя, ты уговорил его передать дела брату. Вопрос: для чего ты остался?
— Мне хорошо здесь, я много и успешно работаю, моя обувь пользуется спросом… Дома этого нет, мне надо будет снова нарабатывать постоянных покупателей.
— Работает он! А вынести неделю отдыха ты не мог, да?
— Прости… господин! Накажи, но прости!
— У меня одно наказание – отослать тебя домой!
— Не надо! – завыл пуще прежнего Хасе.
— Вместо того, чтобы подначивать парней, лучше бы делом занялся и в гареме поработал, раз так хочется! Младших обучил бы чему полезному! Но, нет, тебе надо похулиганить, как пацан уличный! Сейчас Калеб всыплет тебе десять ударов за такое поведение, а я сегодня же напишу письмо отцу, пусть приезжает тебя забирать!
— Нет, господин, только не это!
 
         Калеб негласно принял приказ и подойдя к Хасе, отвёл его от хозяина в сторону, а затем отходил длинной прыгалкой, сложенной вчетверо, которую младшие обычно использовали для игр с прыжками. Потом Хасе был отведён к одной из стен и поставлен на колени, как нашкодивший пацан.  Все парни, в том числе и ребята «малого» гарема за этим молча наблюдали, боялись чихнуть или пошевелиться. Такого ещё ни разу не было, поэтому подростки были в недоумении. Как только с Хасе было закончено, Азединне продолжил разбор «бунта». 
 
         Он обратил внимание, что Саха и Равиль переговариваются, Саха жмётся к Равилю, а тот что – то шёпотом говорит, успокаивает, видимо. От Азединне не ускользнуло и то, как нежно касается Равиль лица Сахи.
— Саха, чего ты к Равилю жмёшься? Думаешь, он защитит тебя?
— Нет, господин, - прогудел тот, отходя от Равиля.
— Подойди - ка, милый мой! Разговор есть. 
 
         Саха неуверенно подошёл, опустившись перед хозяином на колени по его знаку. Когда он сравнялись глазами, Саха не выдержал взгляда, и уставился в пол. Рассматривать узоры персидского ковра было куда как интереснее и безопаснее, чем смотреть на злого, как сам черт, Азединне. Тем временем, лекарь продолжил. 
— Итак, раз такое дело и я вынужден уделять вам всем внимание таким образом, ответь на пару вопросов. Я наблюдаю за вами обоими довольно давно. Последние разы, когда вы оба были у меня, то словно находились не со мной. Что ты, что он! Теперь, ты жмёшься к нему, словно он что – то для тебя значит. А теперь вопрос, - Азединне специально наклонился вперёд и говорил тихо, чтобы мог слышать только Саха. – Что у вас с Равилем?
— Чувства… - так же шёпотом ответил парень, не поднимая глаз на господина. Говорить, как и признаваться было трудно.
— Взаимные, я так понимаю?
— Да.
— И что мне прикажешь с вами обоими делать, если я обещал вас не продавать? Вы сокровища, каких поискать!
— Я не знаю… – Саха молча пустил слезу, отказываясь что – либо говорить дальше. Азединне понял это и подозвал Равиля.
— Это правда? - спросил Азединне Равиля, когда тот подсел к Сахе. – У вас чувства, и они взаимны?
— Да, господин!
— Тогда может ты ответишь, что мне с вами делать, если продать вас возможности нет, а то, чем вы занимаетесь, приносит мне неплохой доход?
— Отпустите нас, господин! Прошу!  - взмолился Равиль. Другого выхода он не видел.
— Это вариант, но смею тебе напомнить, дорогой мой, что бывших рабов не любят, нормально жить не дают. 
— Мы можем жить рядом под вашей защитой. Работать, как и прежде, но часть прибыли за покровительство отдавать вам.
— Это, конечно, вариант. Только учитывай, что даже если я найду вам отдельное жильё и дам свободу, проживание двух парней в одном доме, да ещё и бывших рабов, будет как минимум подозрительно. Поэтому, я подумаю над предложением. Но, надеюсь, вы оба понимаете, что вам теперь вход в мою опочивальню заказан, а сами вы связь сможете иметь лишь когда найду вам отдельное жилье при гареме.
— Да, господин! Вы очень мудры! – ответил Равиль.
— Спасибо, господин! – отозвался Саха.
— Да, цените это. Завтра же подготовлю вам вольные. Вы продолжаете здесь жить, работая как раньше. Поиском дома займусь позже, всё равно вам никто ничего не продаст, зная, что вы бывшие рабы. Кожа от ошейников никак не заживает, а потому, лучше слов скажет людям, кто вы. А теперь марш с глаз моих!
 
         Равиль и Саха встали на место. Азединне оглядел оставшихся и промолвил.
— Раз не умеете себя вести, допустили беспорядок, не слушали Калеба, как старшего и не пришли ко мне сами, будете наказаны. Весь беспорядок на смех «младшему» гарему уберёте сами. Отдраить здесь всё! До блеска! И попробуйте отлынивать, получите от меня лично! Семью ударами, как Хасе не обойдётесь. В течение пяти дней никто из вас не посетит меня! Всем всё ясно? 
— Да, господин! – прогудели парни.
— Ну, раз всё поняли, приступайте. Калеб, обед урезать. Раз с жиру бесятся и кидаются едой, значит, заелись! Вот, пусть немного посидят без мяса и сладкого. Думаю, три дня достаточно. Младшим ничего не урезать, пусть едят, как ели. Они учатся, им нормальное питание нужно. Всё понятно?
— Будет сделано, мой господин, - Калеб наклонил голову в знак повиновения.
 
         На этом инцидент был исчерпан. Результат: он потерял трёх рабов для постели и возможно, лишается части дохода Хасе. Впрочем, последнее следовало обдумать. Можно так же, как Сахе с Равилем, предложить Хасе жить отдельно, но работать на себя, отдавая ему налог за покровительство. Снадобья продаются ведь в палатке у Хасе. Так почему бы нет? Если Хасе лишится продажи снадобий, доход упадёт, а это не выгодно. На завтра стоит вызвать торговца недвижимостью, чтобы найти подходящий дом для парней. Важно найти рядом, чтобы всегда иметь их под боком. Да и Сахе и Равилю стоит найти такой заработок, чтобы они ни в чём не нуждались, живя отдельно. 
 
         К вечеру, когда дела были закончены, все молитвы принесены, Азединне потребовал ужин в комнату и Реми, готового для постели. Мальчик был уже достаточно взрослым, чтобы постепенно приучать его к более глубоким ласкам, в том числе с частичным проникновением. Этот цветок Азединне всё ещё берёг, не желая делать больно. Реми, хоть и оказался терпим к виду крови, когда ассистирует, но сам боль выносил плохо. На этом тоже немного стоит поиграть, чтобы преподать урок доверия. В конце концов, он никого и никогда не наказывал серьёзно. Так почему Реми не смог рассказать о случившемся? Что помешало? Или, может, кто – то помешал? Не исключено, что ему угрожали, а он повёлся. Это и решил выяснить Азединне, когда придёт Реми. 
 
         Юноша пришёл, как и было приказано, готовым. На это указывали влажные волосы свидетельствовавшие, что он только что из купальни, одет в одну длинную рубаху до пят на голое тело, с маслом и полотенцем в руках. Масла ведь разные бывают, поэтому, Азединне всегда давал парням право выбрать, каким маслом их попку будет мазать хозяин. А полотенце использовалось, чтобы стирать лишнюю жидкость, появляющуюся входе процесса. Так и постель не пачкается и тело сухое. У каждого парня было своё личное полотенце, и они сами следили за его чистотой после посещения спальни хозяина. Впрочем, это отступление, поэтому вернёмся к делу.
         Реми стоял, опустив голову и не решаясь смотреть господину в глаза. 
— Раздевайся! – жёстким тоном сказал Азединне. На что Реми положил флакон масла с полотенцем на кровать и начал развязывать рубаху у горла. Азединне терпеливо ждал, когда его мальчик наконец, разденется. По его виду было понятно, что он слегка дрожит, а пугать или сильнее смущать не хотелось, опасно. Пади потом, уговори мальчика на страстное поведение в постели, если он боится всего на свете!
 
         Когда Реми через плечи спустил рубаху на пол, приказы продолжились. По коже Азединне видел, что у Реми идут мурашки. То ли от прохлады вечера, то ли от изучающего взгляда господина.
— На кровать! Обопрись на руки и колени.
 
         Приказ был выполнен молча, словно Реми делал одолжение. Этой позы господин ещё ни разу не использовал, поэтому юноша мог только догадываться, что будет делать его хозяин и учитель в одном лице. По его мордашке было видно, что приготовился он к самому ужасному! К порке!
 
         Азединне, разглядывая тело своего любимца, медленно снимал с себя халат, рубаху. Шаровары пока решил не снимать. Он пристроился на коленях позади Реми и осмотрев поле деятельности, нашёл, что будет неплохо, немного раскрасить это «поле» в иной цвет, а за одно всыпать за поведение. 
— Ну-с, начнём, мой сладкий! Скажи-ка мне, кто учил тебя скрывать от меня правду?
— Никто! – прошептал Реми.
— Ой, ли?
— Ай! – крикнул от неожиданности Реми, получив увесистый шлепок по правой ягодице.
— Говори! – рыкнул Азединне и прибавил ещё несколько ударов, вынуждая парня кричать от боли. 
— Я не мог!  - визжал от шлепков Реми. – Я испугался!
— Вот как? – Азединне остановился и спросил. – Чего именно или кого ты испугался?
— Хасе пригрозил побить меня, если я посмею что – нибудь рассказать. Говорил, что поимеет меня с особой жестокостью, если рот раскрою! И в школе расскажет, что ты не опекун, а господин и я сплю с тобой! Ай-яй! – Азединне среагировал на слова Реми очередным шлепком по попе. На этот раз пострадала левая часть.
— А сказать мне об угрозах ты тоже не мог? Неужели ты настолько мал, что ведёшься на шантаж?! Да ещё и такой грубый! Отвечай! – Азединне снова огрел Реми по полушариям, от чего тот взвыл.
— Прости-и-и-и-и, я не подумал. Я боялся, что ты потом и меня за ненадобностью выкинешь и Хасе работу потеряет! Как тогда малых содержать? – выл Реми, роняя на подушки горючие слёзы.
— Не многовато ли ты на себя берёшь, милый? – спросил Азединне, прекратив экзекуцию ненадолго. – Неужели ты думаешь, что я не разобрался бы с ним? Кто Хасе, и кто ты? Он хоть и свободен, но он часть гарема. Ты мой ученик, мой любимец, моё всё! Насколько сильно он напугал тебя, что ты не посмел мне всё рассказать? Что это вообще, за недоверие такое? 
— Прости-и-и-и-и, я буду доверять! Не бей больше, мне больно! Хватит! – молил парень сквозь слёзы. 
— Я – то прекращу, а вот как в твою голову вложить приоритеты жизни, не пойму.
— Я понял! Мне надо было довериться и сказать тебе! Я трус! Я просто испугался. Прости-и-и-и-и-и! – выл Реми, стоя на коленях. 
 
         Азединне не выдержал этой пытки, которую он сам себе и этому ребёнку устроил.
— Ну, всё, всё, не плачь. Иди ко мне. 
 
         Азединне развернул Реми к себе и обнял. Тот продолжал рыдать от обиды и боли, обнимая господина. Азединне поцеловал его в щёку и сильнее прижал голову, хныкающего юноши к себе. 
— Не скрывай от меня ничего, Реми. Я слишком много в тебя вкладываю, чтобы не быть достойным этого. Хорошо? Будешь доверять?
— Угу, - промычал Реми в плечо Азединне. 
 
         Когда Реми вдоволь наплакался, Азединне вытер пальцами его слёзы и спросил.
— Ну, если ты успокоился и всё понял, составишь мне компанию за ужином?
— Да, - ответил Реми, шмыгнув носом в последний раз.
— Надевай рубаху и садись за стол. 
— Так кресло одно! – наивно ответил Реми.
— Ко мне на колени сядешь! – вышел из положения Азединне.
— Как прикажешь… - пробубнил Реми, всё ещё обижаясь на хозяина за устроенное наказание.
— Будешь капризничать - буду приказывать, а пока это предложение, от которого ты вряд ли сможешь отказаться! – пояснил Азединне, умиляясь обиженной мордашке Реми.
— Тогда предложение принято, - Реми впервые посмотрел в глаза Азединне, словно, делая вызов. Он это оценил и чмокнув в нос, отправил одеваться. Он не стал провоцировать мальчика и тоже натянул рубаху. Сев за высокий письменный стол в кресло, которые ему пару лет назад привёз из дальней поездки Фирас, Азединне пригласил Реми сесть к нему на колени. Стоило парню потянуться за мясом, как Азединне тут же хлопнул его по руке и сам взял кусочек баранины, чтобы дать его Реми. 
— Я сам… - пытался протестовать парень, но был осажен.
— Будешь спорить или капризничать, накажу снова. Ты же не хочешь, чтобы я вновь поставил тебя на колени и как следует отодрал по мягкому месту?
— Нет! – промычал Реми.
— Тогда ешь и не спорь! Ты наказан! Так что лучше слушайся!
 
         Азединне положил в рот Реми кусок мяса и спросил. 
— Вкусно? Ещё дать? – на оба вопроса Реми кивнул, давая положительный ответ. Потом вход пошёл нектар и фрукты. Последнее Азединне разрезал на кусочки и подавал, не используя никакие приборы. Реми получал всё, на что указывал: мясо – пожалуйста, запить – извольте, айву – нате вам, виноград – приятного аппетита! Вдоволь насытившись, Реми осмелился сказать.
— Всё, не могу больше, я сыт!
— Точно?
— На пузо посмотри! – Реми обратил внимание лекаря на слегка раздувшийся живот.
— Тогда, марш спать!
— А куда? – не понял Реми. Если он наказан, то спать с господином в одной постели его могут не пустить. Поэтому, вопрос был вполне уместный. 
— Постель рядом, малыш! – ответил улыбающийся Азединне.
— Только спать? – снова уточнил Реми.
— Только спать! А ты желаешь что – то ещё?
— Просто спросил! – Реми спрыгнул с колен хозяина и пополз по кровати на своё место. Едва коснувшись подушки, он уснул. Азединне ничего не оставалось, как лечь рядом и уснуть вместе с ним.
 
***
         Утром прибыл Фирас, чтобы навестить Луи. Привёз ему гостинцев, подарок Реми и денег Азединне для лечения мальчика. Сначала он долго беседовал с Азединне, потом навестил Луи и проболтал с ним часа два.  Обычно после ухода Фираса, Луи был спокоен. Однако, после того, как мальчик узнал о том, что привлёк внимание торговца, стал замкнут. Фирас же, будучи человеком, способным разговорить бревно, смог найти к мальчику подход и уговорить не дуться, надеяться на лучшее. Азединне даже досталось от Фираса, мол, зачем ребёнка пугаешь! 
 
***
         Через пару дней после «бунта» Азединне вызвал торговца недвижимостью и с его помощью быстро нашёл подходящий дом. Он оказался как раз за забором дома Азединне. Небольшой, но с двумя отдельными входами, подразумевающими мужскую и женскую половину.  В доме был небольшой дворик с садиком, калитка на улицу, а для удобства, ещё одну калитку сделали между общим забором.    Парни: Хасе, Саха и Равиль перебрались туда сразу, как только дом был куплен и готов к переезду. Отцу Хасе было сообщено лишь то, что Хасе отправлен на «вольные хлеба», так как вызвал немилость господина. Однако его просили не беспокоиться, так как Хасе продолжает работать, как работал. Он ни в чём не нуждается, так что справится. 
Всё необходимое для начала новой жизни Азединне парням дал, договора о покровительстве и вольные для Сахи и Равиля подписал. А затем и отпустил. В гареме не стало тише, но заметно свободнее. Теперь удовлетворяли господина только Калеб, Селим и Юсуф, чуть реже Вали. Реми Азединне по-прежнему особо не трогал больше того, что тот мог вытерпеть. 
 
***
         Луи заметно шёл на поправку, давно начал ходить, хорошо ел и даже начал заниматься вместе с остальным «малым» гаремом. Занятия ему нравились, причём все без исключения. Несколько раз за занятиями его заставал, приехавший навестить друга Фирас. Торговец каждый раз отмечал, что Луи становится всё лучше и лучше. Радовался за него, видя, что средства, потраченные на лечение, имеют результат. Луи расцветал с каждым днём, а его сломанные пальцы, благодаря упражнениям и массажу, постепенно начинали работать. Был недалёк тот день, когда Азединне нужно было принимать решение относительно Луи. Он тянул, давая Фирасу понять, что не может отпустить мальчика, не дав ему должного образования. Фирасу оставалось лишь набраться терпения и ждать.
 
         Лишь, через полгода, когда Луи был обучен, Азединне смог продать его по договору с особыми условиями. В этих условиях оговаривались не только стандартные условия, которые есть во всех договорах такого рода. Важным, пожалуй, отличительным условием было то, что Луи продавался с обязательным требованием свозить его на родину повидаться с родными и условиями последующего освобождения, дарования свободы. Фирас не особо был доволен условиями, но Азединне смог его убедить, что мальчик европеец, содержания в рабстве он не вынесет, да и надоесть может. Если надоест, его проще будет отпустить, вернув родственникам, чем продать в Тунисе. Как бы не любил собственную страну Азединне, он оставался европейцем по происхождению. Он проникся судьбой и чувствами этого ребёнка, а потому, не мог позволить держать его в рабстве до конца жизни. И потом, если Фирас его полюбит, то свободным мальчик будет в большей безопасности. Фирасу ничего не оставалось, как согласиться, подписать договор и заплатить за мальчика кругленькую сумму. Довольный собой и сделкой, Фирас забрал Луи к себе в холостяцкий дом. Луи провожали как родного, желали удачи на новом месте и счастливой жизни с новым хозяином.
 
И всё бы так дальше продолжалось, пока не одна встреча с давним знакомым.
 
Глава 6.
 
Как и обещал себе Азединне, он регулярно наведывался на рынок, чтобы отнести лично все заказы, и принести то, что сверх заказов. Заодно принимал новые заказы и рекомендовал лечения нуждающихся в совете. Хасе и Саха, хоть и жили теперь отдельно, но продолжали выполнять свою работу, как раньше. Впрочем, как и все остальные. Калеб и Юсуф ходили за травами, кореньями и цветами в горы. Азединне потом изготавливал всё, что нужно. Саха был главным продавцом. Он так хорошо освоил эту профессию, что иногда продавал всё, что было приготовлено на реализацию. О сложившейся ситуации в доме лекаря, покупателям, естественно, никто говорить не станет. Им главное, вовремя мази, настойки, сборы приноси. 
 
Реми продолжал учиться. Это единственное, что отвлекало его от мыслей об Азединне. Парня смущало двоякое отношение. С одной стороны, лекарь его хозяин и господин. С другой стороны, он приглашает к себе часто, но чего всё ещё не может понять Реми, это почему до сих пор Азединне не взял его полноценно? Парни гарема рассказывали, как бывает хорошо с хозяином, как они улетают на небеса от того, что он с ними делает. Говорили, что господин искусный любовник, никогда не бывает груб или жесток в постели. Тогда почему до настоящего времени Реми имеет лишь небольшие ласки без какого-либо проникновения? От ребят он узнал, что сначала бывает больно, но потом вся боль и дискомфорт компенсируются невероятным удовольствием. 
 
И всё же, когда Реми бывает в спальне господина, они просто спят, как спал бы отец с сыном, кочуя по пустыне. Азединне чаще всего на людях или дома вне спальни, держит Реми на расстоянии, строг и требователен, может наказать, отругать. Но никогда ещё он не проявлял того уровня отношений, которых Реми хотелось бы. Парень начал осознавать, что Азединне нравится ему не просто как учитель или хозяин, а нечто большее. Говорить с господином о чувствах Реми пока не решался, а сам Азединне тоже на эту тему разговора не поднимал. Чтобы гнать от себя мысли о господине, Реми полностью погрузился в учёбу, а дома попробовал по рецепту учителя собрать несколько сборов и поставить настойку. 
 
День уже клонился к вечеру, когда Азединне собрался уходить с рынка. Рядом был Реми, принёс несколько своих собственных сборов. На завтра у Азединне намечались визиты к пациентам. Ему и Реми нужно было подготовить всё необходимое для этого. Немного отойдя от торговой палатки, Азединне обратил внимание на крики впереди себя.
— Держи его! Держи! – кричал отдалённо знакомый голос.
 
Впереди бежал смуглый мальчишка лет десяти со спелой дыней в руках. За ним гнались помощники продавца и один светлокожий мужчина, выделяющийся из этой общей массы не только кожей, но и одеждой, не свойственной в Тунисе. Европеец, одним словом.
Азединне с лёгкостью остановил мальчика, когда он пробегал мимо. Реми невольно встал на пути, а Азединне только и оставалось, что схватить воришку за руку.
— Ай, отпустите, ага! Я больше не буду! Я кушать хочу!  - визжал мальчонка. Держать его за руку было нетрудно, так как был он какой-то уж очень худой, видно, что силы в руках особой не было. Зато в ногах была, как он лихо прыгал через препятствия, пока бежал! 
— Все хотят, маленький! Да только законопослушные люди зарабатывают сами, а не воруют! 
— А я не работаю! У меня мамка болеет! Пустите, ага, я больше не буду … попадаться! – парнишка не оставлял попыток вырваться из хватки Азединне. Как ещё дыню не выронил, не понятно. Реми смотрел на него с сочувствием. И, если про больную маму можно было не верить, то желание мальчика есть – очевидно.
 
         В это время подбежали помощники торговца бахчевыми. Они взялись было колотить мальчика и попытались забрать дыню. Азединне остановил их, чтобы договориться. Ему было жалко мальца, от того и не дал его тронуть.
— Спасибо достопочтенный, что поймали вора!  - сказал один из них.
— Пожалуйста! Сколько стоит дыня? – спросил Азединне пряча за спиной мальчика, но всё так же, не выпуская его руки.
— Два динара!
— Я заплачу за неё.
— Зачем, господин? – не понял второй помощник. - Если хотите дыню, выберете другую. Эту дыню уже купил один иностранный ага! А этому, - он указал на мальчика, перепуганного тем, что с ним сейчас может быть, – надо руки оторвать за воровство!
— Не надо никому ничего отрывать!  Любой человек имеет право на ошибку, - возразил Азединне помощнику, а у мальчика спросил. – Он ведь не будет больше воровать, правда?
— Да-да-да! – закивал мальчонка, предвкушая побег с целыми частями своего тела.
— Ну, вот и хорошо, - отозвался Азединне. - Думаю, иностранный ага может себе и другую дыню выбрать. Можете не беспокоиться, я договорюсь. 
 
         Тут подошёл до боли знакомый человек, которого Азединне не видел со времени, когда был жив учитель. Паоло Абеле был с отцом несколько раз до смерти старика, но после неё они потерялись. Азединне ничего не знал о них, кроме как то, что они продолжали торговать. Это, впрочем, он знал всегда. Теперь же Абеле -младший выглядел довольно мужественно, отрастил бороду, но одежду по –прежнему предпочитал европейского покроя. В харизме, которой веяло от Паоло, нельзя было отказать. Сразу было видно, что он успешен как торговец, а кольцо на пальце выдавало наличие брака. Естественно, Паоло тоже узнал старинного знакомого. Азединне был вынужден сдержаться и не обнять друга на людях.
— Иностранный ага согласен выбрать себе другую дыню, если достопочтенный ага пригласит его к себе на чашечку кофе.
— Всенепременно, уважаемый, - наклонил голову Азединне в знак почтения к иностранцу.
— С вас три динара, - нашелся первый из помощников.
— Так два же было! – не понял расценок Азединне.
— Или три или отдавай дыню! – встал в позу молодой делец. Впрочем, Азединне знал, как можно таких ушлых помощников поставить на место.
— А твой хозяин знает, что ты на стороне втридорога продаёшь его товар, да ещё и купленный ранее другим человеком? Не боишься, что я в местную управу пожалуюсь? Можешь потерять больше того, что просишь! – заверил его Азединне.
— А ты не угрожай, а плати и забирай товар, - не сдавался тот. – Я пол рынка за ним бежал. Это компенсация! Иностранному аге мы получше этой дыню найдём.
— Тогда пошли к хозяину, будем разбираться! – предложил Азединне.
— А я выступлю свидетелем, что ты в наглую повысил цену не своего товара, да ещё и проданного уже мне! – вступился Паоло.
 
         Мужчины видели, как лицо помощника торговца исказилось. Видимо, он пытался осмыслить сказанное, сделал вывод, что нагреть руки ему не удастся, не на тех напал. Наконец, он выдал:
— Ну, хорошо, два с половиной динара за дыню, и я скажу, что догнал мальчика и он заплатил.
— Два динара или я иду к твоему хозяину, - на полном серьёзе ответил Азединне.
— Идет! – согласился тот. – Деньги вперёд! Иностранный ага может подойти позже, чтобы выбрать дыню.
— Сразу бы так! – крякнул довольный Паоло. Азединне отсчитал молодому торговцу два динара и проводил взглядом, внутренне смеясь от его недовольного вида. Такое он видел впервые! Нонсенс просто!
         Меж тем, маленький воришка дёрнулся, чтобы удрать. Азединне придержал его.
— А ну, постой! 
— Отпусти, ага! Я больше не буду!
— Мне на кухню помощник нужен, - сказал Азединне.  – Если хочешь быть сыт, приходи завтра к дому лекаря ибн Далерана. Знаешь, где это?
— Спрошу!
— А воровать больше не смей, ты не калека, чтобы не смочь заработать на жизнь самостоятельно. Не позорь мать, если она у тебя есть! Придёшь, устрою, будешь жалование получать и всегда сыт. А дыню верни законному владельцу, – мальчик медлил и его пришлось поторопить. - Ну? 
— Ладно, забирай свою дыню. Только я всё равно есть хочу, - пробубнил мальчик, возвращая дыню Азединне. 
— Я дам тебе пол динара, его до завтра хватит, чтобы купить хлеба и немного молока. Утром придёшь, накормлю.
— Спасибо, господин.
 
         Мальчик получил свои пол динара и испарился. Помощники торговца бахчевыми тоже ушли. 
— Ну, здравствуй, Дарио! – поприветствовал Паоло, переходя на итальянский.
— И тебе не хворать, Паоло! – ответил Азединне на родном языке. Дальше они так на итальянском и общались. Арабский Паоло был ломаный, с акцентом, поэтому слушать и понимать было сложно. Пришлось перейти на родной язык.
 
         Они обнялись, как это бывало при редких встречах в доме учителя. 
— Рад тебя видеть, Дарио!
— Я тоже! Столько лет прошло?! Где тебя так долго мотало?! Я уж думал, ты забыл про меня!
— Забудешь о тебе! Как же! Отец покойный частенько тебя вспоминал, просил навещать! Земляки всё-таки! 
— Так чего не приезжал?
— Дела были. Сегодня и собирался к тебе. Но не с пустыми же руками идти. Вот, дыню хотел взять, а её этот маленький воришка из – под носа увёл. Хорошо, вовремя заметили. 
— Ясно всё с тобой. Предложение зайти на кофе в силе, так что милости прошу! – улыбнулся Азединне, отходя на шаг.
— С удовольствием! Думаю, мой подарок тебе уже доставили, так что я встретил тебя как раз кстати!
— Что за подарок? – изумился Азединне.
— Лошадь арабской породы. Помесь, но довольно красивая и рабочая.
— Ого! Дороговатый подарок!
— Имею право! Я не так часто бываю у тебя, чтобы обходиться дешевизной. Да и не так дорого он мне достался. Я выиграл её. А так как я постоянно в разъездах, решил тебе презентовать!
— О, славно! И что прикажешь мне с ней делать? 
— Что угодно! но поверь, оставишь у себя, не пожалеешь! Она – прекрасна!
— Она?
— Да, Полночь! Это вороная кобылка, двухлетка. Просто чудо! Не откажи, прими! Как друга прошу! 
— Ладно – ладно! Просит он! Пошли, посмотрим, что за кобылка, - сдался Азединне. 
— А кто этот милый юноша, что с тобой рядом? 
—Это Реми, мой ученик. Знакомьтесь. Реми, это мой друг Паоло, - познакомил Азединне ученика и давнего приятеля. Реми только скромно улыбнулся и кивнул. 
— Славный мальчонка! – оценил Паоло. – Глаза необычные. Не местный?
— Нет, он наш земляк! Долгая история, позже расскажу.
— О, как тесен мир, - сделал простой вывод Паоло.
 
         Далее мужчины говорили обо всём и ни о чём. Реми тихо шёл вслед за хозяином, силясь понять смысл их разговоров. Говорили они на итальянском, Реми тоже всё понимал, но больше был заинтересован информацией. Паоло рассказывал, что его торговый корабль стоит на причале в порту уже почти неделю. Торговец планировал оставить лошадь и отплыть на днях. А перед отплытием он хотел повидаться с давним другом, поболтать, немного отдохнуть и отправиться в путь с новыми силами. Не всю же жизнь проводить на плывущем судне.
 
         У дома лекаря действительно ждал погонщик, придерживающий за уздцы дивной красоты осёдланную лошадь. Азединне и Реми были впечатлены подарком. Погонщик сразу вручил Азединне документ на животное, и сразу ушёл. Пока поставить Полночь было некуда, этот вопрос следовало решить позже. А пока, гостя пригласили на обещанный кофе. Паоло за время разговора поглядывал на Реми, словно пытаясь вычислить, кем действительно приходится этот мальчик его другу. 
 
         От Азединне Паоло узнал историю Реми в кратком изложении и что тот имеет небольшой гарем, который содержит на деньги от продажи снадобий и частные лечения пациентов.  
— Значит, наш с тобой первый опыт прошёл не зря, - заключил Паоло.
— Верно. Именно благодаря этому опыту я понял, кто я и чего хочу. Каждая ночь с моими мальчиками сродни опиумной настойке. Хочется ещё и ещё.
— О, да ты гурман, друг мой.
— Наверно, - хмыкнул Азединне. – А у тебя как дела ни личном фронте? Ты женат?
— Конечно! Моя Катарина просто чудесная женщина. Я не скрываю, что брак с ней, это брак по расчету, но также, не скрываю и того, что он удачный. У нас двое детей. Старшему сыну уже пять, дочери три года. Скоро третий родится. Отец застал только рождение моего сына, а внучку он уже, к сожалению, не увидел. Красавица и на него очень похожа.
— Я гляжу, ты даром время не теряешь!
— Как и ты! Уверен, такой большой дом и гарем требуют не малых вложений средств. Везде уютно, чисто, видно, что за домом ухаживают. Да ещё мальчика вон себе какого нашёл, загляденье!
— А ты на мальчика глаз не коси, Паоло. Он у меня цветок нежный и чистый. 
— Как, ты до сих пор его не испортил? – усмехнулся Паоло, делая глоток кофе.
— Не твоё дело! – так же улыбаясь, ответил Азединне.  – Я же не спрашиваю, есть ли у тебя любовницы?
— Верно. Но, если бы и были, ты бы не заинтересовался. 
— Давай сменим тему?
— С удовольствием!
 
         Мужчины проговорили о делах, наверное, часа полтора, пока в дом Азединне не постучали. Калеб доложил, что его вызывают к одному пожилому пациенту. Старику стало хуже, и родственники просят прийти, помочь. Зов пациента – дело святое для лекаря, потому, извинившись за небольшую отлучку перед Паоло и попросив подождать около часа, он взял всё необходимое для осмотра и помощи пациенту, ушёл. Во дворе был оставлен Юсуф, который играл тихо на сазе, развлекая гостя. Иностранному господину были предложены снадобья от Азединне, туфли и браслеты от Хасе. А Реми, вообще, чтобы не мешался, был отправлен в лабораторию заниматься. Калеб расхваливал товары, чтобы господин возжелал что – то взять в качестве подарка. Но, Паоло, выслушав Калеба, ничего не выбрал кроме пары простых туфель. Остальное попросил убрать и оставить его одного.
 
         Один Паоло был недолго. Он допил кофе, доел несколько фруктов и решил пройтись по двору. У фонтана он бросил монетку на счастье, потом обошёл все кадки с деревцами, сорвав цветок иранской розы. Он невольно подумал о том, что эта вся идиллия досталась Дарио задаром. Да, дом красив и ухожен, но как бедному мальчику из Италии удалось завоевать сердце старого араба и забрать себе его дом и продолжить дело? Ведь, насколько Паоло знал, у Сиразетдине были и другие ученики, они довольно много платили за обучение, но ни один не удостоился чести взять в качестве наследства большой дом, да ещё и гарем завести. Паоло был наслышан о гареме старого Сиразетдине, но не предполагал, что и Дарио продолжит это дело. Как же надо было Далерану воспитать Дарио, чтобы тот полностью преобразился, приняв стиль жизни арабов и даже поменяв мышление и веру?
 
         В своих раздумьях, покручивая между пальцев цветок иранской розы, Паоло Абеле незаметно подошёл к открытому окну лаборатории. Он наблюдал, как юноша, глаза которого привлекли его внимание, склонился над книгами и усердно читал, переписывая нужную информацию. Взгляд его был полон внимания, поза выдавала полную концентрацию во время занятия. Мало кто из европейских подростков, кого знал Паоло, могли так ответственно относиться к учебе. Юношу не надо заставлять, его не надо наказывать за лень. Он просто сидит и занимается! Редкостное зрелище! Паоло вообще нечасто видел студентов. Но тех, кого видел, или часто гуляли по кабакам, или работали вечерами, чтобы прокормиться, а также заплатить за учёбу. А этот мальчик сидел и спокойно переписывал нужный текст.
 
         Паоло понаблюдал немного и как только заметил, что Реми отложил книгу, с которой только что писал, потянулся чтобы взять другую, вошёл. На чистейшем итальянском он спросил:
— Тук – тук! Не помешаю? – Паоло постучал костяшкой указательного пальца по косяку двери и прошёл в комнату, не дожидаясь разрешения. Ответ мальчика на таком же итальянском, не заставил себя ждать.
— Уже вошли! Вообще – то мешаете! Учитель задал мне урок. Я должен его выполнить до его прихода, иначе мне не поздоровится. И так часто испытываю его терпение. Что вы хотели, сеньор?
— Всего лишь узнать, чем ты занят.
— Я уже, кажется, ответил на этот вопрос.
— Верно, но думаю, твой учитель простит тебя, если ты немного не доделаешь задание, - без тени сомнения ответил Паоло. 
 
Он медленно подходил к парню, стараясь не спугнуть. Но просчитался. Реми уже был давно обучен Азединне, что делать, если кто – то пытается его домогаться в школе или на улице. Четкое осознание того, кому он принадлежит, накладывало ответственное отношение к сохранности своего тела, а в особенности зада. Даже хозяин там ещё полноценно не был, а чужому человеку, пусть и гостю, там делать тем более нечего. Поэтому, Реми подскочил на ноги и постарался дистанцироваться. 
 
Итальянец же, наступать не прекратил, но и не суетился. Терпеливого всегда порадует труп врага, плывущего по реке. Так и тут. Стоило набраться терпения и пока нет хозяина дома, попробовать этот лакомый кусочек на вкус. Абеле, хоть и был женат, но тяга к представителям своего пола никуда не делась. А этот мальчик был настолько хорош, что грех отказываться от соблазна.
 
— Не думаю, сеньор. Учитель очень строг и не терпит отсутствие прилежания. Советую вам пойти во двор и развлечься там. Могу позвать мальчиков, они вам подарят несколько красивых танцев.
— Я бы пожелал, чтобы мне станцевал ты, - Абеле всё же подходил к Реми, но тот неуклонно ходил по кругу, сохраняя приличное расстояние. Нахождение в лаборатории не предполагало такого активного движения по ней, но всё же, Реми старался быть осторожным и не свернуть здесь ничего. Тогда учитель будет в гневе и накажет строже обычного. Абеле же было всё равно, где они находятся и что будет, если приборы и медицинская посуда полетит на пол. Как говорится: «Вижу цель - не вижу препятствия!». – Ты же не можешь отказать гостю?
— Я станцую, но не раньше, чем домой придёт господин.
— Не понял! – Паоло становился на одно мгновение. – Так учитель или господин? Что у вас за отношения? Я сразу начал подозревать, что ты не просто ученик. 
— Азединне – ага, кажется уже сказал вам, что это не ваше дело!
— Раз не моё, значит, так и есть! – сделал вывод Абеле и сразу догадался о том, что от него скрывали. – Точно! Ты раб на обучении! Если бы ты был свободен, то был бы арабом! А ты иностранец! Значит – раб! Здесь не принято учить иностранцев. С ними или торгуют, или ими торгуют.  А так как ты не торговец, а ученик, значит, вывод очевиден!
— Повторюсь, сеньор Абеле, это не ваше дело! – повторил Реми, но уже более серьёзным тоном с нотками металла в голосе. Этот металл и выдал всю правоту суждений Абеле. Реми сжал кулаки и был готов защищаться от назойливого гостя.
— Ну-ну, мальчик, не горячись! – осадил итальянец.  – Я всего лишь хочу приласкать тебя, чтобы и ты немного ласки подарил дорогому гостю. Думаю, твой господин будет не против. Гость на востоке – святое! Обидеть его, всё равно что обидеть самого Аллаха! Ты же не хочешь меня обидеть? Нет же? – Паоло медленно подходил к парню. Тот стоял в нерешимости и думал, что делать. 
 
         С одной стороны, гость прав, огорчать его, как и отказывать – нельзя. Но, что скажет господин? Он запретил позволять чужим касаться его. С другой стороны, запрет не касался гостей, о них вообще разговора не была. Но, всё же, каким бы дорогим гость не был, он чужой! И этим всё сказано. Однако замешательство парня сработало на руку гостю.
 
         Незаметно Абеле сократил расстояние и прижал Реми к стене. 
— Не ерепенься, мальчик, я совсем немного приласкаю тебя! Ну же…раздвинь ножки, покажи, как тебя учили подчиняться! – Паоло грубо поднял его руки вверх и прижал одной рукой, а второй стал поднимать полы галабеи, чтобы достать вожделенное. 
— Отпустите! Хозяин будут недоволен! Он запретил! Из-за вас, он накажет меня! – Реми пытался вырваться, но Абеле держал его всем весом своего тела, так что это была непосильная задача.
— Твоё желание выражать собственное мнение, милый мальчик, еще не обязывает меня слушать твой бред. С хозяином я всегда договорюсь и заплачу, если скажет. Так что выполни своё прямое предназначение. Гостю он не откажет, поверь. Он уже араб до мозга костей! Это невооружённым взглядом видно!
— И что? Это не даёт вам право…
 
         Паоло достал уже то, что требовалось. Он с нескрываемым удовольствием мял мошонку, поглаживая член. Реми делал неоднократные попытки вырваться, но гость грубо осаживал болью. Чем сильнее и чаще были попытки, тем больнее Абеле делал парню. Реми молил Аллаха, чтобы Азединне побыстрее вернулся и прекратил эту пытку, но время словно остановилось, и никто не пытался остановить гостя, по сути насиловавшего Реми. 
 
— Пустите! Хуже будет! – Реми не оставлял попыток вывернуться.
— А ты не дёргайся, я поиграю и отпущу! – парировал гость.
— Мне больно и неприятно!
— А мне напротив, очень даже приятно! Но, если ты не будешь дёргаться и кричать, то больно тебе не будет, и мы вместе получим удовольствие и приятные ощущения, - успокаивал Абеле, продолжая грубо ласкать. – Ну-ка, повернись, я оценю филейную часть.
 
         Паоло отстранился, но лишь настолько, чтобы позволить себе в столь тесном пространстве развернуть парня спиной и нагнуть.
 
— Потерпи, я быстро! – гулко прорычал итальянец, высвобождая свой уже эрегированный порядком член.
— Не надо, господин, я не хочу! – что есть сил, уже по-арабски закричал Реми. 
— Я же сказал, мнение раба никого не интересует, а гостя тем более, - рыкнул тот, смачивая пальцы своей слюной, чтобы немного растянуть девственный проход.  – О, да ты ещё совсем нежный! Дарио был прав! Что ж, когда-то надо было начинать, так почему бы не сейчас?
 
         Гость был в предвкушении того, что он сейчас получит, пока не услышал голос за спиной. Это был Калеб. Своим появлением он спас зад Реми от вторжения чужеземца.
— Господин, что вы делаете? Это личный фаворит хозяина! – Калеб начал подходить, держа в руке дубинку. Где он только её взял?
— О, простите, не удержался! – с издёвкой хохотнул Паоло. – Тебе чего тут надо, я не звал!
— Меня Реми звал! – ответил Калеб.
— Уходи! Сами тут разберёмся!  - парировал гость. 
— Отпустите Реми, господин! – настаивал Калеб. Его лицо выражало всю серьёзность намерений. Он был готов убить за хозяина и всех домочадцев, включая Реми. Даже если, это гость, тем более, такой как этот.
— Ты оглох? – рискнул Паоло. Он прекрасно знал, что раб в лице Калеба хоть и строит из себя гору, но на самом деле бессилен! Он ведь раб, а Паоло гость! С другой стороны, тот показывает полную готовность действовать, а потому, Паоло рисковал.
 
Но, не тут-то было. За спиной Калеба послышался голос Азединне.
— Ай-яй-яй, Паоло! Не хорошо! Кто учил тебя трогать без спроса и портить вещи в чужом доме? Не помню, чтобы позволял тебе прикасаться к моему мальчику!
— Не сердись, Дарио! Я всего-то пощупал его, больно он у тебя соблазнительно - сладкий! – сконфуженно ответил Паоло. Его застал врасплох сам хозяин дома.
 
         Азединне дал знак Реми, чтобы подошёл. Тот кинулся в объятия господина, но сразу был спрятан за спину.
— Сказал же, он нетронут ещё! Чего лезешь? Надо мальчика - скажи, я подберу! А моего трогать не смей! – заявил Азединне.
— Да я только и потрогал. Не более! – оправдывался Паоло. – Тебе что, жалко для друга «сладостей»?
— А я чужого не беру, но и своего не отдам! И, если ты насладился гостеприимством, то прошу, покинь мой дом.
— Ты чего, Дарио? – Паоло сделал попытку подойти к Азединне, чтобы всё объяснить. 
— Я - Азединне! – поправил лекарь и нанёс один точный удар в нос. Не сломал, конечно, но кровь из носа Паоло пошла. Зажав нос рукой, торговец ретировался.
 
         Азединне посмотрел на испуганного Реми и спросил:
— Что здесь произошло, пока меня не было?
— Он пытался… - Реми замолк на полуслове, у него в горле встал ком. – Я сопротивлялся, кричал. Он не слушал…Я не виноват, господин! – на глазах парня появились слёзы. Он понимал, что виноват. Надо было бежать не раздумывая, Калеб бы сразу защитил. 
— Понятно, - вздохнул Азединне, обнимая шмыгающего носом парня. Ясное дело, если Паоло застал Реми в лаборатории, значит тот занимался и о провокации с его стороны речи быть не может. А у Паоло, бог знает сколько не было женщин, вот и кидается на всех подряд.  – Калеб, убери за гостем и приготовь купальню. Будем отмывать Реми.
— Да, мой господин, - Калеб откланялся и вышел. Реми ещё некоторое время стоял в объятиях Азединне и пытался успокоиться. 
 
         Купальня была готова относительно быстро. За это время Азединне успокоил Реми. Они просто сидели в комнате Азединне на кровати, Азедин обнимал его. Молчание и простое прикосновение успокаивало лучше слов и дарило ощущение безопасности. В купальне у крана с тёплой водой, Азединне как следует намылил Реми, не давая ему самому прикасаться к телу. Лекарь решил сам «врачевать» оскорблённое чужими ласками тело любимого мальчика. Намыливая кожу Реми своими руками, Азединне спрашивал, где какие ощущения, где гость трогал его, где было неприятно. Каждое указанное место тщательно натирались ладонями с мыльной пеной. 
 
Парень стоял, вытянувшись в струну, подняв руки выше головы и опираясь о мозаичную стенку купальни. Он спокойно, но с внутренним трепетом сносил мытьё. Раньше Азединне так не делал, давая мыться абсолютно самостоятельно. Теперь же, он властно намывал его, лишь спрашивая о том, в каких местах трогал гость. Настоящая мука началась, когда руками Азединне дошёл до самого сокровенного.  Постанывания Реми дали понять Азединне, что Паоло всё же причинил ему боль. 
 
И, если левая рука Азединне лишь нежно приласкала член парня и его мошонку, то прикосновения правой руки в мыльной пене вызвали явный дискомфорт. Левая рука оттянула осторожно крайнюю плоть, и мыльная пена оказалась и на венчике, в то время как правая рука лекаря с той же пеной поглаживала ягодицы, словно успокаивая. Азединне очень осторожно провёл средним пальцем вдоль ложбинки между ягодицами и затронул им слегка воспалённый проход. Реми застонал сильнее и выгнулся.
— Здесь он тебя всё же достал? – уточнил Азединне.
— Не надо больше трогать, больно, - пожаловался парень, морщась.
— Потерпи, мой хороший, - ответил Азединне. – Я лишь отмою тебя от его грязи.
— Может я сам?
— Нет, мой милый, мне как лекарю лучше знать, где надо тебя помыть, чтобы не подхватить чужую заразу.
 
         Азединне действительно очень аккуратно, бережно помыл саднящий проход своего любимца. Реми терпел, стойко снося процедуру. Самое же приятное было, это смыть пену и лечь в ванну, доверху наполненную комфортной температуры водой. Реми разморило, и он расслабленно раскинул руки вдоль бортиков. Азединне сидел напротив него, наблюдая. Реми какое-то время выносил взгляд хозяина спокойно. 
— Не пойму, почему ты так смотришь? Вымыл же уже? Тебе мало? – поинтересовался Реми у Азединне.
— Думаю, что я сделал не всё, Реми. 
— Что – то забыл?
— Приласкать маленького Реми.
— Сжалься, мой господин! Этот гость так сильно дёргал за него и сжимал, что у меня пока нет желания прикасаться к нему.
— Так прикасаться будешь не ты, а я. В отличие от гостя, я груб с тобой не буду, малыш. Я же видел, как у тебя встало, когда тебя ласкал чужак. Сдерживать семяизвержение очень вредно.
 
         Азединне, не желая больше слушать оправданий, поднялся из чаши, полностью обнажённый и с частично эрегированным членом. Подошел ближе к Реми. Подав руку, он помог парню подняться и уложил его на бортик мини-бассейна, а сам сел в воду, у самого края. Реми подчинялся, так как спорить сейчас с хозяином он не мог и в общем – то не хотел. Поверхность пола была твёрдой, но тёплой. Матовые цветастые плитки слегка врезались в спину юноши, но на данный момент на это даже не стоило обращать внимания.
 
         Азединне решил пока особо не экспериментировать, но доставить «малышу» удовольствие, которого он уже давно не получал. Сначала он обхватил пенис Реми губами и просто двигался от основания вверх, слегка поворачивая голову из стороны в сторону, винтом, вплоть до уздечки. Достаточно было некоторое время поводить вверх-низ, чтобы получил Азединне отклик у Реми. Но господину этого было мало и он, прервавшись ненадолго, слегка подул на оголённую головку. В результате Реми слегка задрожал от наслаждения, забывая обо всём на свете. Чего Азединне и добивался. 
 
Но и этого показалось мало и Азединне в качестве маленького подарка в счёт компенсации потерянных нервов из-за похотливого гостя, сделал ещё один фокус. Это, впрочем, было самое интересное и приятное из всего того, что Азединне уже сделал Реми за всё время нахождения в купальне. Он просто немного простимулировал одну очень гиперчувствительную эрогенную зону – местечко между основанием пениса и мошонкой. Там находится очень чувствительная точка. Её Азединне легко массировал двумя пальцами, не используя при этом проникновение. Его мальчик может и не был девственником, но Азединне давно дал себе обещание не трогать детей до совершеннолетия. Касалось это и Реми. Его тело может и оправилось от того давнего изнасилования, но душа этого мальчика ещё помнит ту боль, что причиняли насильники. Скорее всего ему было не только больно, но и неприятно, гадко, противно. Паоло сегодня невольно заставил Реми вспомнить тот ад.
 
От этих ласковых, нежных и неторопливых манипуляций Азединне, Реми кончил.
— Вот, хороший мальчик! – похвалил Азединне, удерживая в кулаке изливающийся член Реми.  – Видишь, не всё так страшно. Зато после этого тебе точно станет легче. Иди умойся у крана и снова возвращайся ко мне. 
 
         Реми, долго не думая, поднялся с тёплого пола и пошёл к кранам. Пока он обмывался, наблюдал, с каким удовольствием Азединне слизывает с руки его сперму, как видно вкусную. Закончив с процедурой, Реми вернулся к господину в чашу. Тот обнял его, поцеловал в висок, показывая, что на этом ласки окончены. Себя Азединне пока удовлетворять не стал. Мысль о том, что, когда придёт время, Реми приласкает его достоинство так же, грела душу. А пока парень имел достаточно впечатлений за день. 
 
— Почему ты раньше так не делал? – спросил Реми, присаживаясь в воду рядом с Азединне.
— Как? 
— Ну, так как сейчас. Мне было приятно.
— Мал ещё! 
— Вот ещё! Парни говорили, что с ними ты больше себе позволяешь, чем со мной.
— Подрасти сначала! – отшутился Азединне, обнимая Реми.
— Ага!  - фыркнул обиженно Реми. – Как спать в постели с тобой и массаж получать, так не маленький, а как большего позволить, то мал!
 
— А тебе не говорили, что сначала будет больно? Очень больно? – Азединне стал серьёзным и посмотрев Реми в глаза, ждал ответа.
— Я потерплю!
— Мал ещё! – повторил Азединне. Реми не сводил с господина глаз, словно делая вызов, но тот не реагировал. Парень был ещё несовершеннолетним и подминать его под себя полноценно было, как Азединне полагал, рано. И он искренне не понимал, почему Реми не боится этого и даже просит. Кто ему так красочно описал постельные ласки, что он ждёт не дождётся их? Похоже, в ближайшее время следует отлучить мальчика от спальни, дав время подумать, созреть, решить для себя, действительно ли он этого хочет? 
— Я не маленький! – возразил Реми.
— Раз достаточно взрослый, то предоставь мне конспекты, которые я тебе задал, - резко сменил тему Азединне.
— Я не успел… - надулся Реми, скрестив руки на груди.
— Вот когда будешь делать всё вовремя, тогда и поговорим, насколько ты уже взрослый.
 
         Поплескавшись в купальне ещё немного, учитель и ученик вышли из неё. Вечер Реми провёл, заканчивая пресловутые конспекты и повторяя школьные уроки. Азединне не трогал его, а на ночь не позвал. А на следующую ночь позвал Юсуфа и Селима. Реми не знал, что и думать. Чем же он так провинился перед господином, что второй день не зовёт, не ласкает, даже почти не разговаривает?
 
Глава 7. 
 
         Паоло Абеле, уйдя из дома лекаря, пошёл к себе на корабль. Он долго метался по своей каюте, швырял от злости и раздражения предметы на пол, пинал стены. Как так, «друг» называется?! Да благодаря ему и его отцу – этот Дарио попал к лекарю, начал учиться не без помощи данных отцом рекомендаций, знакомства, наконец. А он неблагодарный, даже сопливым мальчишкой поделиться не захотел, пожалел. Отец же как-то говорил Дарио, что помогает в обмен на взаимную помощь. Видимо Дарио забыл об этом, а также о том, кто он и благодаря кому он здесь. Он ничего не добился, если бы не семейство Абеле! 
 
         Спустив, наконец, пар, Паоло задумался. Он сел на кровати, ловя мысль о том, как за этот удар по носу поквитаться с Азединне. Точнее за то, что пожалел мальчишку. Что ж, стоит немного дольше запланированного задержаться. Но зато, поставить зарвавшегося лекаря на место. А вот как именно, стоило хорошенько подумать.
 
***
         На следующий день после визита гостя, Азединне в срочном порядке организовал стойло для Полночи. Лошадь оказалась довольно покладистая, но умная и не прихотливая. Чтобы саму лошадь не дезориентировать, Азединне приставил за ней ухаживать – Юсуфа. Калеб уже занимался кухней полноценно. А ещё на нём были все растения в доме, так что дел хватало. Селим целыми днями пропадал на работе, занимаясь украшением мечетей и домов. Вали следил за «младшими», ему тоже некогда. Оставался Юсуф, которому уборки по дому хватало, но часть этого взял на себя Вали с младшими ребятами. Также, Вали и Юсуф занимались закупкой зерна для лошади и доставкой дополнительного объёма воды в поилку Полночи. Калеб приспособился сушить навоз и топить им печь, когда готовит. Естественно, часть этого «лошадиного богатства» шла на подкорм всем цветам и деревьям в доме. В общем, дел прибавилось.
 
         Чтобы ученик не маялся фривольными мыслями, Азединне поручил ему один важный заказ на сборы и настойки, посадил готовить после школы мази и порошки. Загрузил работой, одним словом. Реми было доверено сделать не просто один этот заказ, а для очень уважаемого в городе человека. Благодаря тому, что пожилой пациент имел букет разных заболеваний, следовало собрать целый ряд лекарственных форм. Начиная от витаминного сбора и заканчивая средством от подагры. Всё это Реми был сделать в силах и состоянии, а у Азединне была масса других дел.
 
         На Азединне были срочные заказы, а также, приём пациентов на дому. Реми он брал только к пациентам, а с заказами разбирался сам. Чтобы не сталкиваться с Реми слишком часто, до обеда, пока он в школе, делал настойки, сборы и прочее. После обеда шёл разносить заказы, в том числе на рынок. Часто удавалось посетить пациентов без Реми. В сопровождении ученика Азединне шёл к пациентам, если вызывали из дома, а это было не так часто.
 
         Реми, силясь понять действия Азединне и свои чувства, был занят подготовкой того самого крупного заказа на снадобья. Впрочем, работа в голову не шла. Тем не менее, так как времени на выполнение работы было не так много, он старался сосредоточиться. Если ученик ошибётся хоть в одной доли унции порошка или травы, учитель со свету сживёт. Ведь в данном случае можно не помочь, а навредить пациенту, а это недопустимо. Так и сказал:
— Будешь делать заказ, внимательно читай назначение, сверяйся с рецептурой. Ошибиться в дозировке нельзя! Натворишь дел – берегись!
 
         Тяжко вздохнув, Реми принялся за работу. А она не шла! Какое –то время он не мог долго разобраться с формулами, всё падало из рук, мысли вечно прыгали как сумасшедшие тушканчики. Реми бросал, шёл отдыхать, а потом брался вновь. Пересчитывал, переделывал, но с горем по полам заказ понемногу выполнялся.
 
         Через пару дней, когда заказ был готов, его следовало отнести. Азединне сам проверил каждый мешочек, пузырёк, баночку. Взвесил, проверил составы и отругал, почему погрешности в весе одного сбора или другого сильно разнятся. И почему настойки меньше положенного, а пакетиков с порошком не четырнадцать на две недели, а десять? Перепутал дни с количеством приёма что ли? В итоге, ругаясь на Реми, кое-что переделал сам. Реми стоял белый как стена их дома, когда Азединне негодовал: нужно относить заказ, его ждут, а тут переделывать приходится. Реми был готов провалиться под землю, лишь бы не видеть и не слышать, как лютует Азединне. Ученик был отослан в гарем, а учитель, доведя заказ до ума, отнёс заказчику. 
 
         На следующее же утро Азединне вызвали к старику, которому был отнесён большой заказ. На мазь, что приготовил Реми у него оказалась аллергия. Кожа под ней раскраснелась, припухла и болела. Скорее всего, Реми переборщил с некоторыми компонентами. Раньше Азединне делал такую мазь для старика, но побочных явлений не было, а значит, дело в ингредиентах. Сильно извиняясь за некачественный продукт, пообещав принести другую мазь, взамен этой и в дополнение антигистаминный сбор, Азединне вымолил снисхождение старика. Говорить ему или ссылаться на то что мазь делал ученик, было бесполезно и неправильно. За ученика, каким бы он нерадивым или способным не был, отвечает учитель.
 
Придя домой жутко злой, Азединне не только отругал Реми за отвратительно выполненную работу, так ещё наказал стоянием на коленях у стены лаборатории и отлучением от работы в самой лаборатории на неделю. Парень часа два после этого стоял на коленях у стены на потеху младшему гарему. На жаре, под палящим солнцем тихо рыдая почти непрерывно от стыда и обиды. 
 
Сам же лекарь принялся изготавливать новую мазь. Шутка ли, на кону оказалась репутация Азединне как лекаря, а её может испортить нерадивый ученик. Что делать, если старик расскажет кому - то, как мазь подействовала на него и это пойдёт в народ. Если снадобья перестанут покупать, на что он будет содержать этого самого нерадивого ученика в школе и дома, гарем и, что немаловажно, «малый» гарем? Можно, конечно, не драматизировать и даже если старик расскажет, и одна мазь ещё не все лекарства, но мнение людей о качестве его товара ухудшится. Нареканий на качество никогда не было. Если он потеряет хотя бы часть покупателей, доходы снизятся всё равно. А это нежелательно! Вот пусть теперь этот нерадивый ученик стоит у стены и воет!
 
С тяжёлыми мыслями Азединне принялся за работу, подготовил основу мази, отвар, столок травы. Оставалось ждать, когда дойдёт до кондиции настойка против аллергии. Вечером Реми был отправлен спать в гарем. Для парней, если Реми слишком часто спит в гареме, значит, хозяину в прямом смысле – не нужен! Впрочем, это личное дело господина, звать кого-то конкретно или совсем никого не звать к себе в постель. Так в эту ночь и произошло. Азединне был настолько уставшим, что ему было не до чего. Он устал и физически, и морально. Тут бы самому до подушки добраться и уснуть непробудным сном до утра. Утром он планировал все ингредиенты соединить и отнести «пострадавшему» пациенту.
 
Посреди ночи Азединне почувствовал, что в спальне не один. К нему пробрался Реми и прижался, тихо всхлипывая. 
— Прости, Азединне. Прости, я не специально!
— Да простил я уже, глупый! Иди спать!  - спросонья рыкнул Азединне, и сделал попытку оттолкнуть Реми, но тот настаивал, упирался.
— Я же вижу, что не простил! 
— С чего ты взял? – снова рыкнул Азединне. – Я вообще-то здесь спать пытаюсь!
— Если бы простил, то позвал бы к себе! Можно я у тебя посплю? Я уснуть не могу!
— Точно, глупый! – выдохнул Азединне, садясь на кровати. Реми тоже подскочил и в темноте попытался вглядеться в лицо господина. – Иди спать в гарем, я не звал тебя. Утром поговорим. Спи, как можешь!
— Как могу? Я никак не могу! Я уже долгое время нормально не сплю!
— От чего же? – поинтересовался сонный Азединне.
— Пытаюсь всё понять: кто я для тебя? Ученик, раб, слуга, игрушка, возлюбленный? Кто? – Реми сильно рисковал, но желание знать правду, и наконец, выяснить всё, было сильнее. Сколько ещё он будет мучиться догадками? 
— Ты удивляешь меня, Реми!   - отозвался гулко Азединне. Он не знал, честно не знал, как ответить на этот вопрос. Поэтому, самым простым было отослать парня как можно быстрее без каких-либо разъяснений. – Совсем обнаглел! Что значит, кто? Вот я сейчас встану, возьму кожаный пояс и покажу тебе, кто ты, а кто я! 
 
         Азединне соскочил с кровати, пытаясь найти вышеуказанный предмет экзекуции, но Реми тоже соскочил с другой стороны кровати. 
— Раб? Значит раб, да?   - заревел Реми от осознания того, что его статус совсем не поменялся, хоть Азединне и говорил, что статус у него другой. Он ведь ученик, чаще других бывает в спальне хозяина, отношение несколько иное по сравнению с парнями старшего гарема. – Ты даже не удостаиваешь меня ответа и грозишься наказать! Ты…Ты…Ненавижу!
 
         Реми сжал кулаки, едва сдержав себя от больших слов. Он рыкнул от бессилия и выбежал из комнаты господина. Азединне порывался побежать, успокоить любимого мальчика, поцеловать, обнять и вернуть в комнату. Но…что тогда будет? Тогда придётся всё же объясняться, говорить, что Реми раб, но с перспективой на вольную? На данный момент положение, в котором находился Реми вполне устраивало Азединне. Объясняться с парнем у него не входило в планы. Он вообще, желал бы оттянуть всё до последнего. Просто пока так удобнее. 
 
         Некоторое время Азединне стоял посреди комнаты, так и не найдя пояс. Куда могла задеваться эта вещь, когда она так нужна? В конце концов он плюнул, махнул рукой и ругаясь на чём свет стоит, прилёг. Уснул он только под утро. Задремал буквально на пару часов. Однако этого хватило, чтобы утром не досчитаться одного домочадца.
 
***
         Выбежав из комнаты господина – учителя, Реми побежал в гарем. Забившись в угол двора, подальше от комнат гарема, где спали все, и старшие, и младшие, он прорыдал до утра. Жалея себя, ругая себя и Азединне, уговаривая себя, мол сам виноват, возомнил себе ученика, а сам раб!
 
— Нашелся «ученик»! – шептал обиженно Реми, глотая слёзы. – Ну, пригрел, ну подлечил, ну учит он меня! Чего я себе придумал? Я раб, я игрушка! Он и учит-то меня, чтобы продать подороже, как наиграется! Ненавижу! Что за жизнь такая?
 
Неожиданно Реми осенило.
— И как меня угораздило, родившись свободным, стать рабом? Отец всегда говорил, что свою судьбу человек строит сам! 
 
         Реми инстинктивно потрогал шею. Ошейника на нём давно не было. Ощутив голую кожу, Реми выдохнул.
— Так я же свободен! Свободен! Могу идти куда хочу! Раз я никто для тебя, Азединне, то и проживёшь без меня! Ты чётко мне дал это понять, что я пустое место! Тогда зачем я тебе? Ищи другого ученика, другую игрушку! Прощай, Азединне ибн Далеран!
 
         Взяв из дома только туфли, которые для него сшил Хасе, немного еды в головной платок завернул, затем ни с кем не попрощавшись, Реми тихо открыл синюю калитку и вышел на улицу. С тоской поглядев на дом и двор в открытую калитку, Реми тяжело вздохнул. Его сердце сжалось в один тугой узел. Ещё не поздно вернуться, прекратить ребячиться и жить, как жил. Однако принятое решение было твёрдым – уйти и больше не вернуться в этот дом, ставший для него родным за несколько лет. Он многое пережил, многому научился, завёл друзей. Теперь в одночасье этот дом стал для него чужим, находиться в нем было невыносимо, до чётко ощутимой боли во всём теле. Реми стоял в нерешимости совсем недолго. Решив, что – то однажды, он шёл вперёд не оглядываясь. 
 
Тяжко вздохнув, он прикрыл калитку и побежал в район порта. Там можно было наняться на любое торговое судно юнгой или даже лекарем, а потом, со временем вернуться домой, на родину. Желательно наняться на торговое судно, которое плавает к берегам Европы. Реми был уверен, что знаний, которых он имеет о лекарстве ему хватит, чтобы спокойно плавать на торговом судне в качестве судового доктора. В крайнем случае можно наняться юнгой. 
 
Было ещё очень рано и в порту было относительно тихо. В темноте его могли принять за вора и не поверить, что ищет работу. Поэтому он побродил по ближайшим улицам в поисках места, где можно немного переждать и пойти искать нужный корабль. Усевшись у ближайшей стены, Реми сел на корточки и поднял глаза к небу. 
— Боже, если ты есть, помоги мне! Я не вернусь к нему! Только помоги! – шептал юноша. Так он просидел до того момента, когда начинало вставать солнце, немного теплело. Реми поёжился и встал, чтобы пойти, наконец в порт. Дорога шла через узкие длинные улочки с множеством лесенок, переходов. Реми увлёкся мыслями о будущем и не заметил, как впереди показался человек. Поначалу Реми не обратил на него внимание, ну идёт себе и идёт человек! Пусть идёт! Мало ли каких людей тут носит в ранний час, у всех свои дела. Но, приглядевшись, он узнал пешехода. Тем более, что тот курил трубку и хитро так, не по-доброму улыбался. Он загородил Реми путь и не давал пройти.
— Вы? – Реми отпрянул, посмотрев в лицо господина в европейской одежде.
— Я! Что ты здесь делаешь так рано, мальчик? Разве ты ходишь по пациентам без учителя? – человек подходил ближе и это становилось опасно. Реми инстинктивно начал пятиться назад. Сейчас только одно направление – назад! 
— Не подходите! – сказал Реми. – Я не обязан перед вами отчитываться!
— Смелый раб! – оценил мужчина выпад Реми. – Не торопись! Давай поговорим!
— Нам не о чем разговаривать! – Реми продолжал делать шаги назад, готовый дать стрекоча, но и мужчина не отставал.
— Я совершенно другого мнения. И всё же, что в такую рань вблизи порта делает раб? Уж не сбежал ли ты?
— Я не раб!  - возразил Реми. – И это моё дело, что я здесь делаю!
— Нехорошо грубить старшим, юноша, - мужчина неожиданно переменился в лице. Он стал серьёзнее, в серых глазах появился лёд, мышцы лица окаменели, а поза стала напряжённой. – Раз ты не раб, значит, тебя никто искать не будет. Родителей у тебя нет, а учитель, видимо тебя отпустил. А если и найдут, то не убьют, как беглого!
— К чему вы это говорите? – сердце Реми упало в район живота. Что этот мужчина задумал? Судя по выражению лица – дурное.
— К тому, что мечты сбываются! Я тут несколько дней готовился, планировал, даже одного старого клиента твоего учителя подговорил за деньги сделать заказ и испортить мазь. Совсем чуть – чуть!
— Значит, с мазью всё было нормально?
— Уже знаешь про неё? Славно! – на мгновение лицо мужчины расслабилось, он нехотя улыбнулся уголком рта и продолжил. – А дальше дело техники! Как только он начнёт гонять тебя со своими склянками, я и планировал тебя взять. Мои люди за домом наблюдали несколько дней подряд, но ты всё время был в сопровождении учителя или других мальчиков. А тут, подарок судьбы! Стоило мне выйти из гостиницы, чтобы идти на корабль, как ты явился собственной персоной, прямо мне в руки.
— Не подходите! Я буду кричать!
 
         Реми с ужасом слушал то, что говорит этот страшный мужчина. Как вообще учитель мог смотреть в его сторону, дружить с ним? Меж тем, Абеле подходил, не давая Реми шанса пробежать мимо. Только назад! Но, не тут-то было. Как только Реми сделал попытку развернуться и бежать, в одно мгновение его схватили чьи-то сильные руки, заткнули рот, надели на голову мешок, скрутили и бросив на мощное плечо, понесли в неизвестном направлении. На месте остался только платок с едой и туфли. Реми отчаянно мычал, пытался вырваться, но после угрозы получить по голове тяжёлым предметом, успокоился. Действительно, что толку вырываться, если держали его как в тисках. 
 
***
         Утро началось как всегда, с молитвы. Азединне по обыкновению расстелил свой старый коврик, который он, когда – то купил с учителем и совершил намаз. Позавтракал он в полном одиночестве, однако, спросил Калеба:
— Где Реми? Ему в школу. Он уже ушёл?
— Не могу знать, мой господин. Утром он на кухню за едой не забегал, а в гареме я его не видел, когда завтрак относил.
— Почему не доложил?
— Я подумал, что он уже убежал в школу, хоть и рано.
— Странно, - голос Азединне упал. Осознание того, что его мальчик мог пропасть или сбежать, тревожила. Однако зная Реми, можно предположить, что он побегает, перебесится и вернётся. Никуда не денется, ведь идти ему некуда.
 
         Позавтракав без аппетита, Азединне отправился заканчивать с заказом и нужно было отнести его пациенту. Потом для спокойствия можно сходить в школу, удостовериться, что Реми там. На душе всё – таки было неспокойно. Впрочем, у него за весь день и без этого работы много. И, как бы Азединне себя не успокаивал, ему не давали покоя мысли о Реми. С его любимым мальчиком могло случиться всё, что угодно. Может не прав Азединне был, не объяснившись с ним ночью и не оставив его у себя? Может надо было побежать за ним, успокоить и вернуть? Может тогда бы он не исчез? Впрочем, Азединне не был человеком, склонным к панике и истерикам. Он мыслил здраво, рационально, цинично.
 
 «Реми вернётся! Он подросток ещё, совсем ребёнок. Ему, как любому мальчику свойственно проявлять характер, эмоции и говорить гадости. Он успокоится, перебесится и вернётся!» - успокаивал себя Азединне, приступая к работе.
 
Но Реми не появился ни вечером, ни на следующий день, ни ещё через два дня. Азединне не мог спать, есть, нормально работать. Поиски Реми в школе ничего не дали, его там и не было. Он отправлял парней в разные концы города в поисках беглеца. Чтобы охватить больше пространства, Юсуф и Калеб брали Полночь. Парни, вообще, разбились на пары, определили себе районы поиска и расспрашивали везде и всех, не видели ли они мальчика с описанием на бумаге. Азединне на бумаге описал внешность Реми каждой паре парней. Калеб и Юсуф искали в порту, Вали и Селим в ближайших улицах и окрестностях чуть дальше от порта, Азединне прошёл по всем пациентам, может где у них прячется. Нигде Реми не видели. Лишь случайно Селим и Вали нашли на одной улице брошенный знакомый головной платок с испорченной едой и до боли знакомые туфли. Больше поиски ничего не дали, никто ничего не видел, не заметил. 
 
Наконец, отчаявшись, Азединне уже хотел идти в местную управу, чтобы подать заявление о пропаже ученика. На его счастье, в гости пришли Фирас и Луи. Азединне принял их как родных, но был без настроения. Фирас потребовал рассказать, что случилось. Пришлось лекарю поведать другу своё горе. Фирас был в шоке от услышанного, долго ругал Азединне за плохое обращение с любимцем. Он, кстати имел на это полное право. Луи, одетый в богатые одежды светился счастьем, был полон сил и здоровья. Не вооружённым взглядом было видно, что за мальчиком хорошо ухаживают, к нему прекрасно относятся и обеспечивают достойное существование, Луи не обделён вниманием, его балуют, любят, холят и лелеют. В отличие от Азединне, Фирас смог найти к своему мальчику подход. А вот, что Азединне творит? Неужели нельзя было поговорить с Реми, всё объяснить?!
— И кто ты после этого? – спросил тихо Фирас.
— Я трус и ничтожество! – так же тихо заявил Азединне. К счастью этого не видел и не слышал Луи. Мальчик боготворил человека, спасшего ему жизнь. Его отправили в гарем пообщаться с парнями, повидаться, рассказать, как живёт. 
— Ты можешь ругать себя сколько угодно, Азедин. Говори, что хочешь, но Реми надо срочно искать. 
— Уже искали! Весь порт облазили и близлежащие окрестности. Я буду тебе безмерно благодарен, если надо, заплачу за помощь… - смотреть другу в глаза было ужасно стыдно, на душе гадко и тошно. От этих слов Фираса подкинуло на месте.
— Засунь себе эти деньги знаешь, куда? Я помогу лишь из уважения к тебе и Реми. Сочтёмся услугами. Но помни, я помогаю Реми, а не тебе.
— Спасибо, Фирас! 
— Скажешь спасибо, когда найдём его. Где описание внешности Реми?
— У парней. Калеб дома, так что принесёт.
— Хорошо. Зови своего Калеба, отправлю с этой бумажкой своих людей. А ты сиди и жди. А то как погляжу, толку с тебя, что у верблюда рога получить! – сказал Фирас, поднимаясь с места. Этим он давал понять, что разговор, как и визит окончен, а сам он ждёт Калеба, чтобы получить описание. 
 
Его личная система безопасности как крупного купца, подразумевала небольшой штат шпионов, охранников, секретаря, помощников и даже наёмных убийц. Среди его людей есть бывшие воры, спасённые им от казни в счёт отработки денежного долга. Эти проныры преданы, имеют много нужных связей. Поэтому в течение суток они могут найти человека, словно он песчинка конкретной формы и цвета в пустыне. Получив на руки бумагу, Фирас покинул дом лекаря, забрав и Луи.
 
Через сутки поисков Фирас вновь посетил Азединне. Тот уже совсем не мог спать, лицо осунулось за ночь ещё больше, круги под глазами потемнели, кожа лица стала серой.
— Не важно выглядишь! – вместо приветствия сказал Фирас, заходя в дом.
— Это сейчас не важно. Что-то удалось узнать?
— Удалось! Но, я и слова не скажу, пока ты себя в порядок не приведёшь! Марш в купальню, я распоряжусь на счёт завтрака. Разговор будет обстоятельным.
 
         Сказанное немного успокоило Азединне. Раз есть что сказать, значит и новости есть. Он ушёл в купальню, чтобы сполоснуться. Посвежевший он сел за стол, где его терпеливо ждал Фирас.
— Сначала завтрак! – заявил друг, опережая фразу «что удалось узнать?», легко читаемую в глазах Азединне.
 
         На это Азединне тяжко вздохнул и приступил к еде, поблагодарив Аллаха и Фираса за хлеб насущней. Поел он, естественно, без особого аппетит. Однако этого хватило, чтобы Фирас начал, наконец говорить.
— В городе его нет. Это точно! Значит, увезли! Я послал в порт людей, они выяснили, какие корабли покидали порт за последние дни, а самое главное, в день, когда он пропал. А также, не было ли пополнения людьми на отплывших кораблях? Выяснилось, что в тот день, когда Реми сбежал, из гавани выходило только три корабля. Первый - посольский. Там пополнения не было, да и кто возьмёт мальчика с улицы на посольский корабль? Два остальные – торговые. Один – до верха набит хлопком, пополнение было. Взяли кока, мужчину лет сорока. А вот второй заинтересовал меня больше, - Фирас намеренно сделал паузу. Азединне слушал его с замиранием в сердце. – Пополнения команды там не было. Однако на борт занесли парня, связанного и с мешком на голове. Нет полной уверенности, что это Реми, однако, других вариантов нет, Азединне. 
— Фирас! – выдохнул Азединне. – Чей это корабль?
— Помнишь, ты как-то рассказывал мне, что тебе помогли уехать из Италии и привели к учителю?
— Да…
— Так вот, хозяин «Калипсо-Гранд» - некто Паоло Абеле. Земляк твой! Помнишь такого?
— Кто?
— Ты прекрасно меня слышал, Азедин. Абеле! Чем ты не угодил этому торговцу?
— Реми не дал в обиду… лапал… почти насиловал в моё отсутствие… - Азединне отвечал на автомате. Он был в шоке от услышанного.
— Похоже, Азедин, твоя слабость тебе дорого обойдётся. Что ты намерен делать теперь?
— Помоги! Как друга прошу, помоги найти этого гада и отнять мальчика! Он моё всё, моя жизнь, моя… - Азединне остановился на полуслове и заявил: – С меня долг жизни, если захочешь, только помоги вернуть Реми!
— Я же сказал, помогу. Готовься в путь, завтра отплываем. Мне груз добрать надо. К утру, думаю, управимся. А ты пообещай мне, что поспишь немного перед дорогой. Ты мне нужен живым и здоровым, иначе искать Реми нет смысла. Бери уже себя в руки и вперёд. Я пошёл, а ты все дела утрясай и собирайся в путь. Завтра утром пришлю за тобой моего человека, он проводит к кораблю. 
— Спасибо, Фирас!
— Пожалуйста!
 
         Фирас резко поднялся, были дела, нужно спешить. Поэтому он сам покинул дом друга, попросив его не провожать. Утром, собрав только необходимое, Азединне отбыл вместе с Фирасом из Габеса на его корабле «Звезда Востока».
 
***
 
         Абеле не был так вежлив и терпелив с Реми, как в доме лекаря. Парня держали в каюте неотлучно, давали только немного есть, удовлетворять естественную потребность и что-то давали с питьём, так как после этого он засыпал или сидел на койке, словно чумной. Покоя не давал одетый кабальный ошейник с нацарапанным именем хозяина – Паоло Абеле. Он был неудобен, мешал, но снять его не удавалось.
 
         Ежедневно его навещал хозяин корабля, пытался беседовать, но даже нахождение в дурмане не сделало парня лояльнее. Он брыкался, не подпускал к себе, не желал разговаривать. Абеле поначалу проявлял терпение, но позже стал злиться, даже пытался морить голодом, от чего Реми становилось только хуже. Судовой доктор попросил немедленно отменить опиум, который был в питье и начать кормить. Иначе, парень рискует не добраться до Италии. А ведь плыть долго. Абеле сжалился и приставил доктора присматривать за мальчиком. Довезти его живым было в интересах самого торговца.
 
 
         На второй неделе пути, парень понял свою обречённость, и что Азединне его теперь точно не найдёт, а ещё, что они на корабле и плывут в неизвестном направлении. Впрочем, последнее Реми понял сразу, как отплыли. Теперь же, стоило поговорить с Абеле, его новым хозяином, какие он имеет на него планы. Если надели ошейник, то одно из двух: или перепродать, или же лично пользоваться как рабом. А вот в качестве кого, это тоже надо выяснить.
 
         За эту неделю Реми не раз пожалел о том, что сбежал. По сравнению с тем, как он жил у ибн Далерана и как теперь мается у Абеле на корабле, просто небо и земля. Реми пытался самостоятельно предположить, что его ждёт, если итальянец оставит его для себя. Постоянные унижения и постель по принуждению ему гарантированы. Реми сделал вывод, что Абеле не из тех, кто ласков с рабами. Он это показал, когда приставал к нему в доме лекаря. Его прикосновения не были осторожными, он не задумывался о том, причиняет ли он боль, а к просьбе остановиться остался глух.
 
         Когда Паоло зашёл к Реми в очередной раз, парень решился на разговор.
— Ну, как себя чувствует мой мальчик? – ехидно спросил Абеле, зайдя в каюту.
— Где я и куда плывём?   - на прямую спросил Реми, игнорируя вопрос нового хозяина.
— О, гляжу заговорил! Значит, тебе лучше, - сделал вывод торговец и присел рядом, но пока прикасаться к Реми не стал. Все ранние попытки сделать это заканчивались плохо.
— Ответьте!
— Ты на моём корабле, и мы плывём в Италию! 
— Зачем?
— Там, в Торинос у меня дом, жена и дети. Будешь работать у меня, пока я дома и сопровождать в путешествиях по воде и земле, как подстилка. Поверь, при хорошем поведении, я не обижу тебя. Прекрати зубоскалить и брыкаться, и ты получишь всё, что необходимо рабу для хорошего существования.
— Зачем вы сделали меня рабом? Я же сказал, что свободен!
— Да? Свободен говоришь? – Абеле вдруг снова, как тогда, в переулке изменился в лице. Реми стало от этого выражения физиономии торговца не по себе, жутко. Он понял, как ненавидит и боится это выражение лица нового хозяина. Меж тем, тот продолжал настаивать. – А документ, удостоверяющий, что ты освобождённый раб у тебя при себе?
— Вы же знаете, что нет! Зачем свободному человеку – вольная?
— Ты не был свободен, мой мальчик! Тебя привезли в Тунис как раба. Им ты и останешься до конца дней. Теперь ты принадлежишь мне, и я не намерен давать тебе свободу.
— Отпустите!
— Зачем? Что ты не видел на свободе? Тебе есть, куда идти?
— Я найду, куда мне идти, сеньор Абеле. А ещё лучше, верните меня ЕМУ. Если Азединне найдёт вас, то одним ударом в нос вы не отделаетесь!  - парень был в отчаянии. Понимая всю безуспешность увещеваний торговца, он не оставлял надежды хоть как-то вырваться. 
— О, как погляжу, тебе не только лучше физически, но и разум возвращается. Не надо меня пугать, малыш! Ты всецело мой и никакой Азединне мне не страшен! Дарио не настолько богат, чтобы пуститься в погоню за тобой. Так что, советую тебе забыть о нём, как о страшном сне.
— Скорее страшный сон для меня – вы! А я никогда его не забуду! 
— Что ж, твоё дело. Но, если ты посмеешь упомянуть его в моём присутствии, я строго накажу тебя! Надеюсь, ты не будешь рисковать своей прекрасной кожей из-за пустого. А она у тебя довольно бархатистая, я успел это заметить.
— Извращенец! – пробубнил Реми, отворачиваясь от Абеле. Тот хохотнул и ответил.
— Может и так, но как я тебе уже говорил, твоё мнение меня не интересует. Думай, что хочешь, главное, подчиняйся. Будешь слушаться, значит ни в чём не будешь знать нужды.
 
         На этом, очевидно, их разговор был окончен. Абеле молча вышел, не дав Реми ответить. Как Реми и предполагал, вскоре, воспользовавшись улучшением в самочувствии, Абеле приказал привести его к себе в каюту. Сначала без особых сантиментов Абеле приказал Реми поесть. Парень был предупрежден, что в случае отказа получит наказание плетьми. Еда стояла на письменном столе. Невольно он вспомнил, как Азединне кормил его с рук точно за таким же столом. Только в этот раз у стола стоял свободный стул и Абеле жестом пригласил присесть. На подносе лежали столовые приборы, которыми Реми почти разучился пользоваться. Абеле присел на кровать и наблюдал, как несмело и без особого аппетита парень ест предложенную еду. На подносе было мясо птицы, печёные овощи, немного вина в графине и кубок.  Алкоголь пить Реми не привык, поэтому попросил простой воды. Абеле хмыкнул на просьбу парня, но приказал принести графин с водой и стакан.
 
         После обеда, Абеле спросил.
— Ну, что, насытился?
— Да, спасибо, - ответил юноша, понимая, что именно у него стребуют за эту еду. И был прав.
— Теперь уважь своего господина, - Абеле похлопал по постели, мол, иди сюда и выполни долг.
— Что вы хотите, чтобы я сделал? – Реми решил до последнего не даваться новому хозяину.
— Не прикидывайся, мальчик мой, - Абеле добавил в голос металла, но это не заставило парня сдвинуться с места.
— Если вы про постель, то я не обучен этим ласкам. Учитель готовил меня как будущего лекаря. Для постели у него свой гарем есть. Так что здесь я вам не помощник.
— Девственник? Как мило! – усмехнулся Абеле. – Ничего страшного! У меня ты будешь заниматься этим регулярно. Так что привыкай! Иди ко мне, и я научу тебя, как надо меня удовлетворять!
— Я не готов к этому, сеньор.
— Не переживай, подготовлю. Все сначала боятся, а потом очень даже просят ещё! Не капризничай, или я возьму тебя силой! – пригрозил торговец, не сходя с места.
— Вы, конечно, можете меня взять силой и даже порвать, но подумайте, принесёт ли вам это реальное удовольствие?
— Умного из себя строишь? – терпение Абеле по ходу заканчивалось, но он прекрасно видел, что мальчик просто так не сдастся, а потому, нужен подход. Его он решил искать только после того, как опробует новую игрушку полноценно. 
— Может, я не так умен, как кажется, сеньор, но я останусь свободным человеком несмотря на этот ошейник! Можете делать, что вам заблагорассудится, если вы возомнили себя моим хозяином, но я отказываюсь добровольно подчиняться, – заявил парень. Это взбесило Абеле окончательно. Он подскочил, схватил Реми за руку и бросил на кровать.
— Ах ты выкырмыш отродья! Я тебе покажу, как мне не подчиняться!
— А я не просил вас меня выкармливать! – выдал Реми, за что получил хлесткую пощёчину.
 
         Содрав с Реми одежду, Абеле взял его властно и сильно! Реми понимал, что разозлил его, и теперь он не будет лоялен, только груб. А спасения он него нет в любом случае. Юноша рискнул, попытался достучаться до сознания новоиспечённого рабовладельца, но это оказалось тщетным. Теперь же, Абеле озверел и брал так, словно хотел растерзать. Не видя смысла сопротивляться, Реми расслабился, демонстрируя полное безразличие к происходящему и принял позу плохо гнущегося бревна. Он крепко сжимал зубы, чтобы не выть и не стонать от боли, и чтобы не доставлять тем самым удовольствие хозяину. Да и зачем распалять своей реакцией насильника? У Реми даже не встало от такого невыносимого отношения. Когда тот кончил, так и не получив должного удовольствия, наконец отстранился. 
— Теперь я могу вернуться к себе? – холодно, словно это говорит не он, спросил Реми. Он сел на койке, готовый сбежать в любую минуту.
— Марш отсюда! Плохая пока из тебя подстилка! Действительно, не учили! Ну, ничего, я тебя научу доставлять мне удовольствие!
— Мечтать вредно для здоровья! – выдал Реми и выбежал из каюты торговца, пока не схлопотал ещё пощёчину или чего похуже. Зад и так порядком саднил. Если этот изувер ещё раз его грубо возьмёт, то снова можно оказаться порванным и в крови. 
 
         Паоло выругался, неудовлетворённый процессом. Похоже, он имеет дело с простым подростковым упрямством. Но, ничего, не таких обламывали. Этот мальчик не только научится удовлетворять его в постели, но и делать это покорно и с желанием! Да, понадобится время, но сейчас его хоть отбавляй. Абеле планировал привести в Италию сломленного духом раба, покорного и вместе с тем искусного в постели. Также, он планировал везде в поездки и плавания брать Реми, а дома сказать, что купил раба для личной прислуги. Так жена не заподозрит и ничего никому не скажет. Одно плохо: дома мальчик будет отлучён от постели, но это не страшно, учитывая, как много Абеле приходится путешествовать. Ночи, проведённые не с Реми, вполне компенсируются во время странствий! А то, что Паоло Абеле планирует, он обязательно добивается!
 
Глава 8. 
 
         Уже неделю Азединне и Фирас были в пути. И, если Фирас время от времени удалялся к себе в каюту и занимался ненаглядным Луи, то Азединне не знал, куда себя девать. Порой вид гуляющего по палубе Луи рядом с Фирасом наводило на сердце Азединне ещё больше тоски. И, хотя, он с удовольствием общался с подростком, но часто на его месте представлял Реми. Несмотря на разницу в возрасте и внешний вид, положение у мальчиков было одинаковым – рабы с перспективой на вольную, любимые мальчики своих хозяев. Луи выглядел вполне счастливым рядом с Фирасом, грустил только когда вспоминал дом и родных. Кстати, Фирас решил показать Луи родственникам и оставить у них ненадолго, пока у него будут дела по торговле. А это могло затянуться надолго. Таким образом, Фирас давал своему любимцу подрасти, побыть с родными, а главное, он выполнял условия договора с Азединне. 
 
         Азединне невольно вспоминались самые приятные и не очень моменты, связанные с Реми. Начиная с появления мальчика у его дома, и то как лечил; переживал, что может не помочь. И то, каким голодным его мальчик был, когда начал вставать и ходить после изнасилования. Постоянно что – то жевал! Как веселился и прыгал уже будучи здоровым вместе с мальчиками «малого» гарема. Как усердно занимался в школе и дома. Азединне невольно улыбнулся себе, когда вспомнил милую улыбку Реми, его ямочки на щёчках, когда он улыбался, блеск его небесно - синих глаз. И сожалел, что не увидит теперь его шалостей, вроде той, когда он с одним из мальчиков «малого» гарема решили отомстить Вали, как им показалось, за несправедливое наказание. Эти сорванцы привязали к ноге спящего днём парня верёвочку. Протянули её из комнаты, спрятались за стеной и дёрнули со всей силы, а сами удрали в передний двор делать вид, что подметают. Вали тогда очень сильно ругался и даже получил от Калеба пинок за то, что бросился на младших с кулаками. А эти два шкодника тихо радовались, что не были наказаны.  Азединне не стал тогда ругать Реми, выслушал о причинах такой жестокой шалости, пожурил и отправил заниматься делом. Ну, не мог он наказать его и всё! Один виноватый взгляд синих глаз из-подлобья чего стоил! А что теперь? Где теперь эти глаза? Этот мальчик? Его мальчик!
 
От осознания того, что сейчас Реми неизвестно где, он не знает, что с ним и здоров ли, сердце тяжко сжималось. Как долго Азединне не увидит любимых глаз, улыбки, не почувствует рядом его тепло, не ощутит бархатистость кожи? Только сам Азединне знает, сколько раз он корил себя за проявленную тогда слабость, за то, что не ответил на вопрос мальчика, выгнал и не вернул. Да, вопрос непростой, но всегда можно было поискать ответ. Достаточно было спросить у ребёнка, а кем он хочет себя считать? Быть может, Реми сам подсказал бы Азединне, кто они друг другу на самом деле? И глядишь, ответ был бы найден, а сам Азединне признался, что очень любит его и жизни своей без Реми не представляет.
 
В пути Азединне, как и Луи, вспоминал родных. С новой силой в памяти всплывали образы родителей и навсегда оставшихся детьми братьев. В душу закралась обида на дядю, который, зная о беде, не пожелал забрать его к себе. Да, у самого детей много, но родную кровь никуда не денешь. Сколько бы Азединне не обижался на брата матери, навестить дядю всё же было нужно. С одной стороны, неужели же Дарио не мог быть полезен в семье дяди и разве объедал бы её без конца? С другой стороны, забери его дядя, стал бы Азединне тем, кто есть сейчас? А пять лет в монастыре? Они просто выброшены из жизни! Наверно, учитель был прав, говоря, что сама рука Аллаха вела его в Тунис. Видимо, прежде чем что – то получить – надо сначала что – то потерять. Азединне уже достаточно взрослый и самодостаточный человек, чтобы осознанно отпустить обиду, взяв взамен услугу. Кто знает, кто такой сейчас брат матери? И чем занимается его дядя, он тоже не знал. Но, если окажется возможным, то потребует своеобразную компенсацию.
 
         Следовало подумать и о том, в каком виде представлять себя в Италии: восточным лекарем, путешественником из Туниса – Азединне ибн Далераном или Дарио Манати - человеком, пропавшим из родного города в Италии много лет назад ещё подростком? У каждого положения были свои плюсы и минусы. Если он появится, как иностранец, это одно. И отношение иное, более уважительное, но и не везде слушать будут. К тому же, богатый иностранец привлекает слишком много внимания местного населения, простых людей, воришек. Найтись среди них могут и доносчики, шпионы.  Если же как итальянец, вернувшийся на родину – совсем другое явление. Дело родителей может уже и забыто, но найдутся люди, которые вспомнят самого Дарио. И среди них тоже могут оказаться те, кто не по-доброму отнесётся к нему. И что стало с лавкой отца и их домом? Быть может удастся его выкупить, чтобы какое – то время жить? В общем, дилемма та ещё! Что ж, время подумать и решить есть, а действовать всё равно придётся по обстоятельствам.
 
***
         К концу второй недели корабль Калипсо – Гранд прибыл к берегам Италии, в город Сиракуз. Всю прошедшую неделю на корабле Абеле то и дело пытался найти подход к Реми. Судовой врач запретил морить мальчика голодом, а потому, Паоло начал с уговоров и подкупа, а закончил угрозами и реальными физическими наказаниями. Через день он насиловал парня при любом поведении. Чаще всего, его не устраивало то, что Реми постоянно с ним пререкался, проявлял нрав. Парень не боялся наказаний, обещаниям не верил, а самого Абеле ни во что не ставил и подчиняться ему всё равно отказывался и даже угрожал как-то расправой Азединне. 
 
         К концу путешествия Реми был уже истощён побоями, принуждением к соитию, скудным питанием и жестоким обращением. Перед тем, как сойти на берег, Паоло предупредил, чтобы Реми вёл себя тихо, если не хочет, чтобы в постели он был порван (Реми вообще удивлялся, тому что Абеле до сих пор этого не сделал. Берёг на десерт, видимо). Чтобы не таскать парня за собой везде, а определить его куда – то в определённое место, подальше от любопытных глаз, жены и прочих, Абеле оставил Реми на корабле на сутки.  За это время парню давалась возможность отдохнуть, прийти в себя после последнего посещения каюты хозяина. Абеле приказал найти рабу одежду, приличествующую в современном итальянском обществе. Причем Паоло позаботился о том, чтобы для Реми нашли рубаху с глухим воротником. Ошейник снимать было нельзя, а вот спрятать его необходимо, чтобы не привлекать лишнего внимания. Заперев Реми в его каюте и приказав матросам не спускать с него глаз, торговец сошёл на берег.
 
         Первым делом он наведался в ближайшее питейное заведение для торговых людей. Отсутствие на борту любимого мяса не давало покоя всё плавание. Он заказал свиную отбивную и красного вина. Усевшись подальше от суеты, Абеле принялся поедать мясо, попутно думая о том, куда бы пристроить Реми. На тот случай, если Дарио за ним бросится в погоню, нужно отрезать все пути и не допустить, чтобы Реми был найден. Было два варианта. Первый, спрятать у себя в родительском доме в Неаполе, а уж потом плыть домой к жене, из Сиракузы в Торинос, вдоль берега Италии. Так быстрее и дешевле. Но была большая вероятность, что Манати найдёт Реми, просто подумав, где Паоло мог бы его спрятать. Этот вариант был возможным, но оставлен на крайний случай. Второй – оставить Реми в доме родственника со стороны жены и друга детства в одном лице – Фабио Боретти. Друг был давний, проверенный, разделял многие интересы самого Паоло, а кроме этого, Абеле был женат на сестре Фабио - Катарине. Их отцы когда – то были компаньонами, поэтому Паоло и Фабио сдружились, а позже стали родственниками. Именно Фабио показал Паоло всю прелесть однополых отношений. Сам Боретти женат не был, но имел содержанок, девушек – сирот, которых потом очень выгодно продавал богатым сеньорам. Естественно, успевал за то время, что воспитывал девушку, наиграться в строгого воспитателя. Для утех же, имел мальчика. Обычно, одного – двух и тоже сирот. Их продавал, когда они надоедали или взрослели настолько, что с ними было уже не интересно. Оставить у Фабио Реми можно, там он будет в относительной безопасности и под присмотром. Однако сам Фабио, тот ещё жеребец и кабель! Была некоторая опасность, что он захочет опробовать яблочко из чужого сада.  Можно, конечно, взять обещание с Фабио, что не тронет мальчика, который ему не принадлежит. Однако до конца верить этому любвеобильному ловеласу не стоило! 
 
         В своих раздумьях Паоло не заметил, как к нему за столик подсел монах. Паоло чуть не поперхнулся, как святой брат смотрел на его мясо на тарелке. Монах показался ему отдалённо знакомым. 
— Простите, брат! – сказал Абеле, сглатывая кусок, которым чуть не поперхнулся, глядя на монаха. – Вы что – то хотели? Сразу говорю, милостыни не подаю, только непосредственное меценатство.
— О, покорно прошу прощения, сеньор, - отозвался монах.  – Я лишь хотел узнать, не вы ли сеньор Паоло Абеле?
— Ну, я!
— Я искал вас по поручению настоятеля монастыря святого Патриция. Уже пару дней ищу вас. У меня к вам письмо от него. 
— Давай!
— Он просил перед тем, как отдать письмо, чтобы вы подтвердили свою личность и кое – что показали. Простите, это приказ.
— А, понятно. Ничего страшного, я знаю, о чём идёт речь.
 
         Паоло достал из-за пазухи каменные чётки из малахита, довольно редкого и дорогого в Европе камня. Приметные чётки, не у каждого найдётся такой аксессуар, а потому, они вполне могли стать опознавательным знаком. Монах молча посмотрел на чётки, затем на Абеле и так же молча вынул тубус с письмом. Абеле взял тубус и вскрыв печать монастыря, вынул письмо. Монах терпеливо ждал, так как обязан был привести в монастырь ответ сеньора Абеле. Паоло тоже это понимал, как и то, что в общественном месте не укрыться, прочитал письмо бегло и спросил.
— И давно у него нет «лекарства»?
— Уже месяц. Он просил вас поторопиться, так как очень ждёт его, спать не может. Я могу сопроводить вас, так как мне всё равно возвращаться в монастырь. Либо с «лекарством», либо с вами.
 
         Абеле тут же осенила мысль. Нет надёжнее место, чем монастырь святого Патриция. Он помнил рассказы Дарио о том, как сбегал. Его находили и возвращали. А удалось сбежать лишь при поддержке его отца – Алонсо. Если Дарио Манати будет искать своего ненаглядного мальчика, то последнее место, где он будет его искать – монастырь, который стал для него самого тюрьмой на пять лет. Это при условии, если он сам ему не скажет. К тому же, с новым настоятелем всегда можно договориться. Например, в счёт поставляемого «лекарства» с востока. 
 
— С собой, как вы понимаете, брат, у меня ничего нет. Но оно есть на моём корабле. Если вы согласитесь пройти со мной на корабль, я не только достану его, но сам привезу отцу Бонифацию. 
— Буду вам признателен, - улыбнулся монах.
— Тогда подождите меня на улице, я доем и с огромным удовольствием сопровожу вас на корабль.
 
         Монах вышел, а Абеле задумался. Идея запереть Реми в монастыре была довольно хорошей. Подумать лучше, так в монастыре, с которым у него давние торговые связи, вообще – великолепная идея. Если же учесть, что бывший хозяин его раба прожил там пять лет как в тюрьме, то мысль превращается в потрясающую! Манати в последнюю очередь будет искать своё сокровище там! Во всяком случае, у неё было меньше минусов чем у первых двух. Если Реми попытается сбежать, то связи среди карабинеров позволят быстро найти беглого раба с ошейником, хотя монастырские стены возможность побега раба снижали до минимума. Что ж, этого монаха ему прислало само проведение. И раз так, грех не воспользоваться шансом. Итак, решено: планы меняются, никаких суток ожидания, потому, что Реми срочно едет в монастырь святого Патриция!
 
         Буквально за час Паоло Абеле собрался, чтобы ехать в монастырь. Своему капитану и матросам он велел оставаться на месте до дальнейших распоряжений. Чтобы охранять мальчишку, Паоло взял двух охранников.   А чтобы парень не сбежал, его везли со связанными руками. За верёвку, которая тянулась от рук, его держал один их охранников. Пришлось нанять лошадей, чтобы быстрее добраться до монастыря. На всякий случай Реми старался запомнить дорогу, по которой его везли.
 
         В самом монастыре настоятель, святой отец Бонифаций, встретил Абеле как родного и самого дорогого гостя. После обстоятельного разговора Абеле оставил настоятелю небольшой пакет с «лекарством» и Реми, рассказав легенду о том, что спас мальчика от ужасного злого хозяина, привёз к себе на родину, чтобы спрятать. Позже за ним вернётся, чтобы обеспечить юноше достойную жизнь, которую он заслуживает. Естественно, настоятель так был рад привезённому за полцены «лекарству», что с радостью согласился оставить мальчика у себя. И чтобы мальчик не забывал своего «спасителя», Абеле будет навещать его, с целью «проявить заботу». А пока у торговца есть много неотложных дел, в том числе посещение собственного дома. На сколько всё может затянуться, не известно, но Абеле планировал не около месяца, неделей меньше-неделей позже.
 
         После отъезда Абеле, Реми проводили в свободную келью, накормили постным обедом, и чтобы не скучал, посадили на кухне помогать с мелкими поручениями. Абеле был очень доволен тем, что совместил приятное с полезным. И товар пристроил и мальчишку спрятал. Жене, как и малым детям абсолютно не обязательно знать, что у её мужа и их отца появилась довольно специфическая игрушка. А то брат тестя – судья вполне мог заинтересоваться. Из монастыря Абеле поехал именно домой, там его любили и очень ждали. А тут, в монастыре, он спрятал грех под самым носом у священнослужителей.
 
***
         По прибытии в Сиракуз, Азединне сошёл на берег вместе с Фирасом. Первым делом следовало найти корабль Абеле. Обнаружить мощный торговый корабль в порту особого труда не составило. Это просто удача! Значит, плыли правильно и посылать людей в другие портовые города не придётся. Фирас лично разговаривал с капитаном на предмет местонахождения хозяина, мол, торговать с ним хочет. Разговорившись, выяснил, что на корабле был пассажир, парень на вид шестнадцати – семнадцати лет. Очень строптивый, но красивый. Он сошёл вместе с хозяином, но куда они поехали капитан не сказал даже за деньги. Абеле предусмотрительно ничего не сообщил о дальнейшей судьбе мальчика капитану. Да и какое дело капитану торгового судна до судьбы пассажира?
 
         Так ничего не выяснив, Азединне обратился к карабинерам и подал заявку на поиск раба. Он решил вместе с Фирасом, что будет жить и действовать на территории Италии как иностранец, но, если будет нужно, то переоденется в европейскую одежду и будет действовать, как Дарио Манати. По обстоятельствам, так сказать. Сейчас было выгодно прикинуться несчастным восточным господином, раба которого вероломно выкрали из дома. Для правдоподобности даже говорить пришлось с акцентом и заявку писать под диктовку секретарю канцелярии карабинеров. Кроме этого, люди Фираса прочесали все гостиницы, постоялые дворы и таверны. Нигде не было ни Паоло Абеле, ни Реми. Дальше Азединне действовал сам. Первое, куда следовало бы поехать – это в Неаполь. Там жили родители Паоло. Логичнее всего спрятать мальчика там, как простого слугу.  Ещё у них был дом в Ториносе, там Абеле жил с женой и детьми. Оба дома следовало проверить. Причем для экономии средств, сделать это нужно самостоятельно, не дожидаясь помощи карабинеров. Неизвестно, сколько продлятся поиски, поэтому следовало беречь каждый песо, выменянный на динары и те, что дал Фирас. Поездка к дяде тоже ничего не дала: он был разорён и влачил жалкое существование. Азединне только время потерял.
 
         Несколько дней активных поисков на месте ничего не дали. Поэтому, здесь Азединне и Фирас расходились. Фирасу нужно было отвезти Луи к родным, а кроме этого решить массу своих проблем по торговле. Больше Фирас ничем помочь не мог, разве что пару надёжных людей оставил и денег. У Азединне было время не больше месяца на поиски Реми. После этого Фирас планировал вернуться в Тунис один или с Азединне. На прощанье Азединне попросил Фираса, если он вернётся в Тунис без него, присмотреть за его домом и мальчиками. Чтобы не было накладно, по доверенности продать весь «малый» гарем, а ещё лучше, дать им свободу и никого больше не брать. Остальных следовало оставить на месте, иначе дом придёт в упадок. В доме много растений, нуждающихся в постоянном уходе – особо ценное его сердцу Гранатовое дерево. К тому же, парни сами могут заработать себе на жизнь в его отсутствие. А вот проследить за выплатой налогов и за тем, чтобы парни ни в чём не нуждались, надо. Ферас не мог отказать другу в столь малой просьбе и пообещал, что до возвращения Азединне домой, с его драгоценными мальчиками ничего не случится. Договорившись на этом, мужчины расстались. 
 
***    
 
Первым делом Азединне отправился в Неаполь, но не обнаружив ничего после недельного наблюдения, поехал в Торинос. Информаторы сообщали, что хозяин дома давно не показывался и ещё долго не приедет. В доме живёт лишь престарелая мать Паоло Абеле – сеньора Марика и её служанки. Он надеялся, что, хотя бы его мать знает, где сын, но и она ничего сказать не смогла. Реми в доме тоже не обнаружилось.    
 
А вот сам Паоло Абеле, помимо прочих дел, раз в две недели проведывал Реми в монастыре. Побои за две недели немного сходили, а Паоло, насилуя, оставлял новые следы. Монахам и настоятелю объяснял это тем, что выбивает дурь, воспитывая покорность и повиновение богу и хозяину. Парень потом несколько дней отлёживался, а самое большее, чем монахи могли помочь, протирать раны чистой, чтобы не попала инфекция, да молитвами, чтобы быстрее пришёл в себя. 
 
Реми лежал после посещения Абеле как в воду опущенный, обессиленный и не желающий жить. После второго такого визита, Реми уже был на грани истерики. В этот раз Реми зубоскалил больше обычного, а тактика «я - бревно» не оправдала себя. Он называл хозяина палачом, изувером, извращенцем. Абеле только сильнее зверел и жёстко насиловал. Отлёживаясь, Реми задумался было о том, а не покончить ли собой? Может пусть уже этот вампир напьётся его крови и сам сдохнет? А с другой стороны, почему Реми должен это всё терпеть? Почему учитель берёг его, не трогал, указывая на слишком юный возраст для полноценного соития, а этот садист насилует и не задумывается ни о возрасте, ни о чувствах, ни о боли жертвы. В конце концов, он что, животное?
— Я не животное, - шептал себе под нос Реми, когда лежал один в келье.  – До каких пор этот изверг будет глумиться надо мной и моим телом? Что делать? Как же жить? Азединне, где ты? Неужели не ищешь? Неужели я останусь рабом до конца дней? Нет! – рассуждал Реми, морщась от боли. – Но, даже если не ищешь и никогда не найдёшь, неужели я буду ждать? Пока он меня совсем не порвёт или не убьёт? Чего ждать? Смерти? Да я вроде не старый! А этому сатане (так он однажды тоже назвал Абеле), я скоро наскучу, и он продаст меня таким же извращенцам, как и он сам. Если не хуже? Чего я жду? Нет, не так! Чего я хочу? Я сбежать хочу, свободы хочу! Я жить хочу!
         Реми тихо плакал, роняя слёзы на подушку. Его жалкое существование в этом жутком монастыре, где к нему относились вроде снисходительно, но больше пренебрежительно, не идёт в то сравнение с тем, что было раньше. Да, как раньше теперь не будет. Но это вовсе не означает, что теперь надо жить как животное на радость похотливому трусу! Не бывать этому! 
 
         Реми сел на кровати, морщась и постанывая от боли и выпер ладонями слёзы. 
— Бежать надо! И я это сделаю! Или умру, или сбегу! Иначе, это не жизнь. А ждать Азединне, если он вообще меня ищет, я не могу и не хочу. Надо действовать. А ты, Паоло Абеле, ещё попляшешь, как уж на сковородке!
 
         С твёрдым решением сбежать, Реми осторожно улёгся на кровать. С этой минуты он начал думать о том, какие лазейки есть в монастыре. Через три – четыре дня, как только ему стало лучше (благодаря заботе неравнодушных братьев – монахов), он забрался на колокольню. С её высоты были видны все окрестности. Он подивился красоте природы, тому, как красиво парят в небе хищные птицы, какие маленькие внизу люди. Местный звонарь, под чьим присмотром сейчас был Реми не подпускал его к ограждению слишком близко, боялся, что парень сбросится вниз. Но у Реми были совершенно другие планы. Он обстоятельно опросил монаха Джованни о том, что интересного есть в монастыре, что стоит посетить, есть ли достопримечательности? А главное, как устроен монастырь внутри стен? Оказалось, что через территорию монастыря протекает река. Название её Реми не запомнил, а вот то, что река уходит далеко на юг, это точно. Естественно, за монастырские стены. Также было приятно узнать, что у неё бурное течение ближе к середине, а потому, монахи стараются не гонять скот там, где она сильно разлилась, только по броду в некоторых местах. Этой информации было более чем достаточно, чтобы уже иметь небольшой план.
 
         Далее Реми стал у простых монахов выведывать, кто чаще всего ходит к реке. Оказалось – те, кто пасёт мелкий рогатый скот. Еще несколько дней понадобилось, чтобы выпросить у настоятеля разрешение пасти скот. Поначалу Бонифаций был категорически против, но после того, как Реми чудом утащил заветный пакетик с «лекарством» из кельи настоятеля, тот стал более сговорчивый и в обмен на пакет разрешил Реми стать пастухом. Причём Реми пригрозил, что пожалуется своему хозяину на настоятеля, если тот обманет его. Тогда вопрос с поставкой «лекарства» будет поставлен, что называется, ребром. Да ещё все братии расскажет, что это за «лекарство» такое? Скрепя сердцем, Бонифаций согласился окончательно, дал обещание не обманывать и забрал, наконец свой пакет. 
 
***
Азединне ехал в Торинос с тяжелым сердцем. Шансы застать там Реми были ничтожны, но даже их надо было проверить. Неплохо было бы застать и Абеле. Паоло наверняка отдыхает дома, в окружении семьи и слуг. Люди, которых выделил Фирас, сопровождали его везде. Уже около трёх недель они находились в пути в поисках Реми. На постоялых дворах никто не слышал о купце Паоло Абеле, соответственно и о Реми не стоило спрашивать. Может, не те дворы им попадались, кто теперь разберёт? Такой купец не останавливался у них, а если бы и остановился, то всех не упомнишь. 
 
В пути произошла оказия. Азединне с помощниками задержали местные карабинеры для проверки документов на несколько дней. Это всё из-за одежды, которую Азединне ещё не сменил на европейскую. Вопросы были и к сопровождающим его людям. Пришлось после проверки переодеваться самому и купить европейскую одежду для помощников. Так хотя бы они не будут привлекать лишнего внимания, а карабинеров в том числе. Даже имя пришлось вернуть старое, но лишь для окружающих. Для помощников и себя самого он остался Азединне ибн Далеран. Азединне очень злился, негодовал, что в поисках Реми он теряет драгоценное время из-за этой проверки. Пока сидел в ожидании результатов проверки, проклял всё на свете, а Паоло Абеле в особенности.
 
В результате, до Торинос лекарь с помощниками доехал с большим опозданием от запланированного. Не стоило забывать, что корабль Фираса скоро должен был отплыть, а Азединне ещё не приблизился к цели ни на йоту. Не пришлось бы догнать корабль на лодке с совершенно другого причала! Правда, для этого, надо было ещё найти Реми. К счастью, проверка прошла успешно и Азединне с помощниками отпустили. 
 
 На силу найдя в Торинос дом Абеле, Азединне столкнулся с тем, что впервые не знал, что делать. То ли явиться в открытую и предъявить Абеле обвинение в воровстве, потребовать вернуть украденного раба? То ли наблюдать скрытно, выяснять, здесь ли Реми? И, если да, то вызволять его немедленно. Обращение к карабинерам здесь, в Торинос, затянул бы процесс поиска Реми до бесконечного. Поэтому пока не стоило их беспокоить, а разбираться своими силами. Если же Реми у Абеле нет, то прижать его к стене и трясти, бить об стену пока не скажет, где его мальчик. Всё же, помощники посоветовали сначала понаблюдать, выяснить, здесь ли хозяин. А уж потом идти и требовать возврат Реми открыто. Наблюдение заняло пару дней. В конце второго дня Паоло показался, но был в сопровождении жены и детей. Это определённо, был шанс, которого нельзя упускать ни в коем случае. Прежде чем уйти, Азединне дал распоряжения людям, как действовать в случае, если что – то пойдёт не так, отправил на позиции. И, только после того, как он убедился, что помощники на местах и готовы, оставил их наблюдать за домом. Можно выразиться: пошёл в наступление!
 
Подойдя к семейству Абеле, он учтиво поклонился и поприветствовал.
— Доброго дня, сеньоры! Рад видеть тебя, Паоло! Представь мне свою прекрасную супругу, - Азединне говорил елейным голосом, чтобы наверняка расположить к себе жену Паоло.
— Здравствуй, Дарио! Как неожиданно! – выдавил тот невозмутимо, но было видно, что испугался.
— Поверь, увидеть тебя рядом с женой, было моей мечтой с того дня, как ты побывал у меня в гостях и рассказал о ней. Ты так интересно о ней рассказывал, что я не отказал себе в удовольствии приехать и лично засвидетельствовать своё почтение!
— Дорогой, кто этот импозантный сеньор? Представь нас, – встряла сеньора Катарина.
— Да Паоло, не стой как истукан и представь меня своей очаровательной спутнице жизни! – всё тем же елейным тоном сказал Азединне. Паоло Абеле действительно не ожидал так скоро увидеть Дарио. Он был в стопоре, но едва овладев собой, представил, наконец свою жену. Азединне с нескрываемым удовольствием наблюдал, как быстро меняется в лице Паоло: от безмолвной статуи до тихого ужаса.
— Прошу прощения, я немного вылетел из реальности, - оправдывался сконфуженно торговец. -  Безумно… рад тебя видеть, Дарио. Позволь представить мою супругу – сеньору Катарину. Дорогая, это мой… друг юности. Помнишь, отец рассказывал о бедном мальчике – Дарио Манати, которого он переправил в Тунис. Так вот, это тот самый мальчик.
— Очень приятно, сеньор Манати. И как там живётся в Тунисе?
— И мне приятно, сеньора Катарина. Прекрасней нет страны! 
— Да, а мне рассказывали, что там живут одни дикари!  - простодушно заявила сеньора.
— Неужели? Ни одного не заметил за столько лет!  - хохотнул Азединне. - Уговорите мужа посетить её и будете влюблены навсегда! Ах, что же мы стоим? – будто спохватился Азединне, обращаясь к Паоло.  – Разве можно держать гостя на пороге? Помнится, когда в гостях был ты, я принял тебя с восточной щедростью, Паоло. А кто эти милые создания? - Азединне вдруг указал на детей, стоящих рядом. 
— А это наши дети!  - мило улыбаясь отозвалась женщина. Ей, как матери, было приятно, что её детям уделяет внимание иностранный гость. – Сын Лоренсо и дочь - Сисилия. 
 
         На эти слова маленькая Сисиль сделала реверанс как учили, а Лоренсо поклон головой. Азединне отметил, что детки довольно милы и что с ними будет, если он, например, возьмёт их в заложники, пока их отец не вернёт живым и здоровым Реми. Впрочем, это было не в характере Азединне. Он вполне мог пригрозить (только пригрозить), жизнью и здоровьем детей, если его «друг» не вернёт ему украденное. 
— Очень приятно сеньорита! Очень приятно, сеньор, - поприветствовал Азединне детей. А сам взглядом дал понять Паоло, что нашёл слабое место Абеле. Тем не менее, на полном серьёзе, заявил: – Так что, меня пригласят на чай? Я только с дороги, желал бы немного отдохнуть и ехать дальше по делам. Меня ждёт мой отряд, так что задерживаться я не буду.
— А, д-да, конечно! - от столь наглого заявления Паоло подкинуло на месте, но он предпочёл сдержаться. Было странным наблюдать, как в голосе и в целом угрозы со стороны Азединне не чувствовалось. Иначе, Катарина завозмущалась и не позволила впустить в дом нежданного и такого наглого гостя. А вот темно-карие глаза, почерневшие от внутреннего состояния, выдавали серьёзную угрозу всему, чем он дорожит: дому, семье. Особенно детям! И лучше его пустить, пока Катарина не догадалась, кто такой на самом деле Дарио Манати и каковы его реальные мотивы?
 
         Азединне прошёл в сопровождении семейства Абеле во двор дома. Пока дети побежали вперёд, радуясь возвращению домой, а сеньора Абеле побежала за ними, чтобы проследить, как умоются перед обедом, Азединне резко сократил расстояние и схватив Паоло за локоть, злобно прошептал на ухо:
 
— Только открой рот, чтобы вызвать охрану. По периметру прячутся профессиональные стрелки в количестве пяти штук и ещё семнадцать под стенами ограждения. Если не хочешь быть пришитым к стене собственного дома, не смей не смей рта открывать, чтобы позвать на помощь. Убери жену, надо поговорить и я уйду.
 
         Абеле сдержано кивнул, а затем попросил жену подать чай на закрытую террасу у дома и оставить их одних. Сеньора Катарина, будучи очень гостеприимной хозяйкой, обещала подать чай сею минуту, а затем пригласила гостя отобедать. От последнего гость отказываться не стал, но Паоло подал незаметный знак, что не останется. Как только Катарина ушла, Азединне, немедля ни секунды, схватил Абеле за грудки и тряхнув как следует, прижал к стене.
— Где Реми?
— Какой ещё Реми?
— Ответ неверный! – Азединне ещё раз тряхнул и с большей силой надавил на грудки Паоло. Тот охнул, но не сдался.
— Какой ещё Реми! Не знаю я такого! 
— Ах, не знаешь! Последний раз спрашиваю и даю знак стрелкам стрелять в твоих детей! В обоих сразу! Потом на очереди жена! Почувствуй то, что чувствовал я, когда ты его увёз!
— Ладно – ладно! – Паоло поднял ладони вверх, мол, твоя взяла. Перспектива потерять семью из-за одного единственного мальчишки казалась ему страшнее. Поэтому, его лучше вернуть. – Спрятал я его!
— Где? Только не ври! Я был в Неаполе! Там его нет! – Азединне для профилактики тряхнул его ещё раз и слегка приложил к стене.
— Я увёз его в монастырь святого Патриция!
— Куда? – Азединне не верил своим ушам! В этот ад на земле? Чего греха таить, не такой уже и святой, этот монастырь. Из святого только название. – Ты в своём уме? 
— А ты как хотел? Чтобы я его в дом родителей увёз или сюда? И как бы я пояснил это?
— Значит, у тебя хватило ума украсть человека и спрятать его за стенами адова логова, а как объяснить его появление, ты не догадался! Ты идиот? Нет, ты - идиот!  - Азединне ещё раз приложил Паоло к стене и уже хотел дать как следует по морде, как им помешали. 
 
— Сеньоры, что у вас тут происходит? - пришла Катарина и горничная с подносом.
— Разговор по душам, дорогая. Давно не виделись! – пояснил Абеле жене как можно более спокойным тоном.
— Не лучше ли все новости обсудить за столом? – предложила его супруга.
 
Азединне сразу сел на скамью подальше от входа, чтобы контролировать пространство. Мужчины расселись и стали ждать, когда подадут чай со сладостями. Как только Катарина и горничная удалились, Азединне спросил Паоло.
— Ну, рассказывай, как тебе это удалось?
— А нечего рассказывать. Твой щенок попался сам и случайно. Ну, разве я мог упустить этот момент? Мои ребята скрутили его и дело с концом!
— Дальше что было?  - требовал Азединне больше информации.
— А ничего! Доплыли спокойно, он был весьма довольным и к тебе не просился!
— Ты трогал его?
— А как же? И не один раз!
— Что?  - Азединне порывался уже подскочить с места и всё-таки ударить Паоло по лицу, но тот выставил ладонь вперёд и протараторил:
— Тихо-тихо! Всё по обоюдному согласию! Не веришь, спроси его сам, как навестишь в монастыре. 
 
         Азединне видел, что Паоло много недоговаривает и сейчас просто так, находясь у себя дома, даже под угрозой смерти ничего важного не расскажет. Да и сказал ли он правду из того, что уже поведал? В одном Паоло был прав, Реми сам может всё рассказать, но поверит Азединне своему мальчику, а не бывшему другу. 
 
— На что ты тогда рассчитывал, когда увозил в монастырь? – спросил Азединне.
— На то и рассчитывал! Это самое надёжное место. Ни мои родители, ни собственная семья не знает о его существовании. И не должны узнать. Я планировал продержать его там до следующего отъезда по делам торговли. Но вообще –то, на нём ошейник раба с моим именем. Так что тебе его вряд ли выдадут! Он – моя собственность!
— Абеле, - едва сдерживая спокойствие сказал Азединне. У лекаря впервые возникло желание прибить этого гада на месте. – Ты вор! Уже поэтому, он не может быть твоей собственностью! 
— Как не прискорбно, но это так, Дарио!
— Я Азединне! – повторил лекарь своё имя, сказанное Абеле ещё дома, в Габесе.
— Ах, простите, ты же стал арабом да мозга костей. И всё же я полагал, что раз ты потерял вещь, я могу взять её себе.
— Во-первых, Реми прежде всего человек, а не вещь. А во-вторых, он не имел ошейника, а потому был свободен. Он мой ученик!
— Он мне тоже так говорил, но я сделал иные выводы. Не забывай откуда он! Ты исключение из правил, европеец, ставший арабом. А он был привезён рабом! Рабом и останется!
— Когда ты успел стать такой редкостной сволочью, Паоло? От кого-то другого я мог ожидать подобного, но не от тебя! Что заставило тебя украсть мальчика?
— Обида, зависть, желание обладать этим сокровищем… - легко признался Абеле, понимая, что всё равно припёрт к стене и придётся отдать мальчика. Но, перед тем, как отдать, помучить его бывшего хозяина, Паоло не отказал себе в удовольствии. Ему нравилось наблюдать, как Азединне сдерживается, чтобы не соскочить с места и не ударить его. И всё же Паоло просчитался.
— Ты… ты… ебнэ́н кэлп (сын собаки) – на арабском произнес ругательство Азединне. Судя по лицу Паоло, он прекрасно понял, как его назвали. Для уважаемого купца это довольно оскорбительное название, а вот для Азединне это было слишком мягкое и он прибавил: - Хинзи́р (свинья).
— Ты оскорбляешь меня в моём доме! – серьёзно заявил Абеле.
— Ничуть! – хмыкнул Азединне пожав плечом. - Всего лишь вернул тебе долг, когда ты оскорбил меня в моём доме, домогаясь ученика. И, да, я мало тебе тогда врезал! Мне следовало прикончить тебя на месте! Тогда и Реми остался бы дома!
 
         Азединне поднялся с места, чтобы уйти. Дальнейший разговор был с Абеле бессмысленным. Паоло тоже встал, желая провалить гостя, но тот со всего маха ударил его в нос и прорычал.
— Моли бога, чтобы Реми был там, где ты сказал! Если я его не обнаружу, первые, кому свернут голову, будут твои жена и дети!
— Да там он! – взвыл Паоло держась за окровавленный нос.
— Я предупредил! Не провожай, где выход я запомнил!   
 
         Азединне ушёл, хлопнув дверцей террасы. Прибежавшая Катарина, увидела мужа в крови и спросила.
— Я так понимаю, гость на обед не останется?
— Как видишь! 
— Зато ты мне подробно расскажешь, кто на самом деле этот сеньор и что ему было нужно! И берегись, если у нас из-за него будут проблемы!
— Да, дорогая!
 
         Абеле поднялся с полу и пошёл в дом унимать кровь, а затем переодеваться к обеду. А пока он этим занимался, придётся придумать, что говорить жене.
 
Глава 9.
 
На следующий же день, после разговора с настоятелем, Реми был приставлен к пастухам. Понадобилась еще пара дней, чтобы узнать тонкости пастушьей работы. Также важно было добиться некоторого доверия со стороны монахов. Надо было торопиться, скоро должен был приехать Абеле, а потому, время поджимало. Побродив вдоль берега Реми обнаружил то, что искал. Сухую, но довольно крепкую корягу среднего размера, выброшенную когда-то на берег. Плавала она по всей видимости, недолго и могла теперь пригодиться, но уже как плавательное средство. Он перетащил её в нужное место. В один прекрасный день, когда пастухи перегоняли скот по броду и отвлеклись, Реми, схватил корягу и бросился к самому активному течению. Монахи не сразу поняли, что произошло, но, когда один из них увидел, что Реми «тонет» и течение его уносит, закричал, привлекая внимание двух других пастухов. Реми же, «тонул» молча, словно смирился. Впрочем, по тому, как Реми смотрел на них и не пытался грести к берегу, они поняли, что парень сбегает. Их крики ничего не дали, никто на помощь не прибежал.
 
         Реми удалось продержаться на воде довольно долго, хоть и замёрз порядком. Главное, уйти с территории монастыря, за пределы каменных стен. Как только он оказался за стенами, то стал присматривать место, к которому можно подплыть и выйти на берег. На его счастье, у самого берега остановился передвижной цирк. Его артисты отдыхали на берегу, мыли животных, мылись сами, просто купались. Увидев плывущего по реке парня, сразу поняли: тонет! Реми тоже их заметил и крикнул: 
— Помогите!
 
         Этого было достаточно, чтобы двое парней бросились его «спасать». С трудом, так как течение не позволяло сделать это быстро, парни достали Реми из воды. Продрогший, он трясся как осиновый лист. Зуб на зуб не попадал, сказать что-либо он не мог, отвечал только жестами. Артисты, особенно женщины, быстро позаботились о нём, посадив у костра и накрыв одеялом. В руки сразу попал деревянный стакан с горячим питьём. Его ни о чём не спрашивали, только смеялись, что похож он на мокрого гусёнка, и что стучит зубами, словно гвозди заколачивает. По-доброму выразили надежду, что, когда отогреется, обязательно расскажет, откуда он взялся, как в реку попал и тогда будут решать, что с ним делать. Ошейник, впрочем, многие вопросы отклонял. Но, сами артисты народ свободный, не желали принимать факта, что молодой парень попал в рабство. 
 
         Когда Реми отогрелся, то всё рассказал, кроме насилования, конечно. Его он заменил банальным избиением из садистских соображений хозяина. На лице Реми действительно красноречиво «светились» следы побоев. На теле парня также оставались следы побоев, а потому его слова не поддавались сомнению. И, даже если Реми ничего не рассказал бы об этом, они говорили сами за себя. Главный в цирке был сеньор Триллионе. Он, выслушав историю спасённого юноши, решил так: раз они нашли раба, стало быть, он их. А так как они все свободные люди, то и ему даруют свободу. Тут же был приглашён кузнечных дел мастер, который с нескрываемым удовольствием и под всеобщее одобрительное улюлюканье снял с парня ненавистный ошейник. Он был символически брошен в огонь, чтобы оплавился и не был похож на этот пыточный инструмент. 
— Новая жизнь – новое имя! – торжественно сказал сеньор Триллионе. – Что это за имя такое - Реми? Ты теперь свободен! Какое бы имя тебе дать? 
— Можно, я сам его себе просто верну? – спросил Реми. – Я ведь итальянец, а попал рабом в Тунис. Мне это имя там дали. А вообще –то я Роландо Полетти. Идти мне особо некуда, родные от меня отказались и продали арабам как лишний рот. Но я могу быть полезен. В Тунисе мне дали образование, я обученный травник. Могу сборы делать от разных болезней, отвары, настойки, мази. 
— О, да ты сокровище! – заключил директор цирка. – Если ты не против и раз тебе некуда идти, поехали с нами. Мы направляемся в Венецию на ежегодный карнавал. Заработаем хорошо! А там и решишь, как жить дальше. 
— Я согласен. А как быть, если меня хватятся?
— А хватятся ли? Снимай эту драную мокрую одежду, мы тебе другую дадим. А эту разорвём, обольём кровью петуха, и подбросим поближе к монастырю. Мол, погиб, ударился о камни и всё такое. Пусть докажут, что это не так. Пока они будут заниматься твоими поисками и выяснять откуда кровь, от нас уже здесь след остынет.
— А понятно, - сказанное директором немного успокоило парня, но всё же он решил уточнить. – А вам точно ничего не будет за укрывание беглого?
— А что нам будет? Будут искать у нас, спрячем! Циркачи мы или кто? А если и найдут, имя у тебя уже другое! Метка на шее от ошейника – акробат, натёр верёвкой! Да мало ли что сказать можно?! У нас есть чудесница - ясновидящая Клара! Знаешь, как в транс вводить умеет? Любого карабинера убедит, что он ишак или обезьяна!
— Спасибо! – улыбнулся Реми, попивая горячее питьё.
— Не благодари, мальчик. Ты принят на работу до Венеции. Твоя задача заботиться о здоровье артистов. Если захочешь остаться, неволить не буду, здесь рабов нет. Мы все рабы только цирка! Он наш единственный хозяин! Ему и служим. Ну, и зрителям, конечно. Есть у нас и те, кто не по своей воле в цирке работает. Но поверь, их держит либо денежный долг, либо призвание или династия! На худой конец без особого согласия сюда попадают животные. Ты не относишься пока ни к одному из них. Поэтому, у тебя есть выбор. Ты ведь не животное?
— Не животное… - задумчиво ответил Реми, вспоминая что – то своё.
— Ну, вот и славно! – одобрил сеньор директор.
 
         Конечно, Реми выбрал свободу. То, что пообещал директор, сделали. А через пару дней цирк - шапито снялся с места и направился в сторону Венеции, на карнавал! 
 
***
         Подъезжая к монастырю святого Патриция, Азединне вдруг остановился. Сопровождающие его люди тоже встали и один спросил.
— Что – то не так, господин Азединне?
— Всё так, просто задумался. Едем!
 
Они тронулись дальше. Монастырь хоть и был виден, но находился ещё достаточно далеко, чтобы терять время на никому ненужные раздумья. А ненужные ли? Эти мысли лезли в голову сами, а отогнать их сил не было. У Азединне щемило сердце, когда он смотрел на монастырские стены. Такие высокие, непреступные, тихие и ужасные по своей сути. В голове снова всплывали одно за другим воспоминания о проведенных годах в этом почти аду. Нет, сказать, что было совсем плохо он не мог, но по сравнению со свободой, это было ужасно. Ужасно мальчишке – подростку по чьему – то желанию лишиться в одночасье всего – родителей, дома и свободы. Ужасно и то, что, сбегая из места, отнявшего у него детство, Азединне в жизни не подумал, что судьба снова приведёт его сюда. А он шёл, мало того, сам возвращался. Если бы не Реми, он и не увидел бы этого места до конца своих дней. 
 
Во двор их впустили как заплутавших путников. Азединне знал, что монахи никогда не отказывают путникам в ночлеге и пище. Однако первым делом, Азединне потребовал отвести его к настоятелю. Отец Бонифаций был не особо удивлён визитёру, мало ли кто из прихожан пожелает с ним увидеться, поговорить, заказать мессу или исповедаться лично у него? Однако присмотревшись он узнал в Азединне мальчика, когда – то жившего в монастыре. Он сам тогда был простым священником, а теперь аббат. Дарио вытянулся, возмужал, но сильно не изросся, а потому был вполне узнаваем.
 
— Что привело вас сюда, молодой человек? - спросил аббат, когда Азединне зашёл к нему и поприветствовал. 
— Старые воспоминания не дают мне покоя, падре. Вы ведь узнали меня? По глазам вижу, что узнали! – Азединне демонстративно прошёл кабинет и уселся на ближайший стул с резными подлокотниками.
— Вы правы, узнал. Дарио Манати, кажется?
— Увы и ах, это я!
— Почему вы сожалеете?
— Потому, что давно забыл это имя. Но волей судьбы, пришлось ехать сюда и вспоминать не только его, но и всё остальное! – ответил Азединне. Он категорически не желал говорить, что его сюда вёл христианский бог.
— Да, пути господни не исповедимы, сын мой, - согласился Бонифаций. – Что же конкретно вас мучит? 
— Одна потеря!
— И что же вы потеряли?
— Не «что», а «кого», падре. У меня есть сведения, что Паоло Абеле прячет здесь моего… ученика.
— Я наслышан об этом, сын мой, - Бонифаций сделал паузу, ожидая реакции Азединне. Тот сидел на стуле спокойно, одаривая аббата надменным взглядом.  Бонифаций во время разговора не сидел, предпочитал время от времени прохаживаться по кабинету и не смотреть часто в глаза собеседнику. Однако он побледнел и остановился, словно статуя. - Может и так, но не вы ли тот отвратительный хозяин, от которого сеньор Абеле увёз парня?
— Отвратительный?  - Азединне чуть не подбросило на месте, но он сдержался. Мало ли какой бред мог рассказать аббату Абеле?  - Смею заверить вас, падре, что сеньор Абеле поступил не менее отвратительно, выкрав парня у меня из-под носа. Скажу больше, Абеле думал, что парень раб, а он свободен и был моим учеником. Абеле же, надел на него позорный кабальный ошейник, чтобы сделать своим рабом! Видимо, понравился мальчонка!  - предположил Азединне и добавил более серьёзным, обвиняющим тоном. - Мы в Италии! Какие рабы? Я был у него в Неаполе, заставил сказать, где Реми. Он выдал место нахождения парня через силу. Прошу, падре, верните мне моего мальчика! Годы, потраченные на его обучение не должны пропасть зря. Другого такого ученика найти днём с огнём! 
— Я вас очень понимаю, сын мой, - Азединне же не спускал с собеседника глаз и ему очень не нравилось, что аббат ведёт себя так, как будто у него геморрой и он при этом что – то скрывает! 
— Что вы не договариваете, аббат? – Азединне надоело то, как падре пытается выкрутиться.
— Да собственно ничего! А какие – либо документы, удостоверяющие то, что сеньор Абеле отдаёт вам своего раба у вас есть? Вы же понимаете, что я не могу поверить вам на слово?
— Вот как вы заговорили? Вам меня в своё время мало было, так вы теперь за моего ученика взялись? Вы хотите, чтобы я поехал к главному прокурору страны и написал на ваше заведение, - Азединне головой описал круг, показывая на кабинет и весь монастырь в целом, - жалобу и потребовал разобраться, на каком основании вы прячете в своих стенах свободного человека, подданного другой страны и вообще, другой веры?! Могу вам показать его договор на обучение!
 
         Азедин, наконец, пошёл в наступление. Поэтому он встал и подошёл к священнику поближе, чтобы заставить посмотреть себе в глаза. Бегающие глаза Бонифация ему надоели, не нравились, а раз он юлит, скрывая где Реми, значит, не хочет отдавать. Или Реми здесь нет! Однако перспектива разбираться с прокурором страны и его людьми, а попутно выдавать своё пристрастие к «восточному лекарству», он не желал. Тем более, что сам Реми и так был у него как пятое колесо в телеге. Ну и что, что документов от Абеле у Манати на мальчика нет!
 
— Ну, хорошо, - сдался, наконец, аббат. Он всё же сделал несмелую попытку посмотреть на Азединне. – Я подтверждаю, что этот Реми здесь был… до недавнего времени…
— Что значит был? – сердце лекаря замерло на мгновение, сжалось в ком и ухнуло. Азединне почувствовал ноющую боль в области грудины слева и глядя в глаза аббату, процедил сквозь зубы: - И как давно его здесь нет?
— Сегодня второй день! Но… мы его ищем!
— Что!!!  - Азединне повысил голос, чего не позволял себе никогда. Он не верил своим ушам.
— Простите, сеньор, но мальчик кажется…сбежал, но возможно погиб…
— А вот с этого места поподробнее! Сбежал или всё-таки погиб?
— Не знаю, сеньор Манати! Он пас овец и коз вместе с монахами – пастухами. До этого, на силу выпросился помогать им. Я позволил, так как не имеет смысла молодому парню без конца просиживать в келье! Он пару дней пас нормально, его хвалили. А в тот день, перегоняя скот, он поскользнулся, упал в воду и его унесло течением! Мы полагаем, что он погиб, на берегу нашли его одежду в крови. Однако тело мы так и не обнаружили.
— Что – то вы наговариваете на него, падре! Реми умел плавать, это раз! А утонуть на мелководье, где скот гоняют просто невозможно! Если только ваши пастухи сами ему не помогли!
— Нет, что вы, что вы! Они очень благочестивые, сами сильно переживали! – начал заступаться аббат за своих монахов.
— О – о – о – о – о! А вот о благочестии вы мне даже не заикайтесь, падре! – терпению Азединне уже пришёл конец, а потому, Бонифаций начал откровенно его раздражать. И как такое недоразумение могли назначить на должность аббата? – Знаю я благочестие ваших монахов! И не понаслышке! Одни бездари и пропойцы! Я сам пытался бежать по воде, но увы! В отличие от Реми, я плавать не умел, а Пио с меня глаз не спускал. Самое большее, что мне позволялось, это искупаться в реке! И то, нагоняй получал! У монастыря даже лодок нет в пользовании, хотя река рядом, рыбу и ту с берега ловят! Как он мог сбежать?
— Полагаю, уплыть! Только вода в реке холодная! Он мог окоченеть где – нибудь! А камни на дне вполне могли его травмировать.
— Окоченел? Вы нашли его холодный труп, чтобы утверждать это?
— Нет, сеньор!
— Тогда почему вы уверены, что он погиб? И как вы собираетесь объяснять пропажу Реми самому Абеле?
— Точно так же, как и вам, сеньор! Ну, сбежал и сбежал! Мы не тюрьма и не обязаны следить за ним! Здесь он по настоятельной просьбе сеньора Абеле. Раз он вольный, как вы утверждаете, то почему мы должны беспокоиться о его исчезновении? – начал защиту своей «репутации» аббат. Его голос дрожал, но он старался сохранять ясность ума и не давал себя запугать.  – А погиб он или жив, лично мне всё равно! Можете пройти в его келью, осмотреть её. Возможно, какие - нибудь подсказки найдёте? А меня оставьте в покое! После осмотра покиньте территорию монастыря! 
 
         Азединне едва сдержался, чтобы не ударить Бонифация. Тот и сам желал бы побыстрее избавиться от гостя. Лекарь столько страха нагнал на несчастного аббата, что тот был в растерянности. Азединне проводили в келью, где жил Реми. Ничего, указывающего на то, куда мог податься парень, он не нашёл. Опрос пастухов тоже не прояснил ровным счётом ничего. Пришлось идти на место, где пастухи перегоняли коз и овец. Оказалось, что брод хоть и широкий, но козе или овце будет лишь по бока! Как Реми мог утонуть в воде, где ему по колено? Вопросов стало ещё больше, а ответов - ни одного. Монах, что провожал Азединне и его людей к реке, проговорился, что после того, как на берегу нашли разодранную и окровавленную одежду Реми, искать попросту перестали. Одежду забрал себе аббат, чтобы предъявить сеньору Абеле в знак доказательства, что его раб сбежал, он мёртв и покоится на дне реки. Этот факт вывел Азединне из себя окончательно, и он сам, со своими людьми пошёл вдоль берега в поисках хоть каких – то зацепок. 
 
         Они шли вниз по течению, осматривая каждый куст, заводь, поросли высокой травы и камышей. Нигде каких – либо следов не находилось, как и тела Реми. Позже Азединне с помощниками дошёл до места, где на берегу реки было много оставленных кострищ. Кто мог их оставить, Азединне мог только догадываться. Его люди долго не думая, обыскали место стоянки вдоль и поперек. Один из них нашёл в золе одного из кострищ гнутый и как видно, насильно снятый ошейник раба. Хоть он и обгорел, но гравировка с именем Абеле никуда не делась, слишком глубокая. 
— Абеле? – тихо произнёс Азединне, рассматривая ошейник. – Значит, Реми жив. Та драная одежа и кровь были прикрытием, чтобы сбить ищеек с толку. Умный мальчик!
— Куда теперь, господин? – спросил помощник.
— Не знаю, Ахмед. Думаю, для начала нужно выяснить у местных жителей, кто здесь стоял и в какую сторону они направились. Если Реми с ними, то возможно, у нас ещё есть шанс его найти. Как только это выясним, будем решать, что делать дальше.
— Будет сделано.
— Гафар, - позвал Азединне второго. - Найди свежих лошадей. Как только выясним в какую сторону податься, поменяем их и в путь. И провизии набери.
— Да, господин.
 
         На удачу троих мужчин, к реке подошла женщина с корзиной белья. Пришла полоскать, видимо. Азединне сразу воспользовался ситуацией, и чтобы не пугать её грозным видом Ахмеда, подошёл сам. Он заранее приготовил пару песо, чтобы дама была посговорчивее.
—Доброго дня, уважаемая, - поприветствовал Азединне женщину как можно более вежливым тоном.
— И вам, сеньор. 
— Не подскажете ли, сеньора, - Азединне специально крутил в руках монетки, чтобы женщина их хорошо видела, – кто стоял на этом месте, чьи были костры?
— Ну, лично я сама не видела, - призналась женщина неохотно. Она понимала, что пара песо на дороге не валяются, а потому, надо дать сеньору информацию, которую ждёт, – но говорили, что здесь останавливался бродячий цирк. Они дали в соседнем городе представление, а здесь отдыхали.
— Это информация на один песо, сеньора, - сообщил Азединне с доброй улыбкой.
— Что хочет услышать сеньор, чтобы я получила оба песо?
— Сеньор хочет знать, куда направился цирк после того, как снялся с места?
— Мой муж говорил, что скоро в Венеции ежегодный карнавал, сеньор. Так вот, его сестра – Луиза, ходила к реке, когда они здесь отдыхали, чтобы продать еду. Она сказала, что именно туда они и направятся. Они поведали ей также, что там артистам можно хорошо заработать как на уличных представлениях, так и под куполом.
— Вы правы, сеньора, сейчас им ехать в Венецию самое первое дело, - подтвердил Азединне довольно улыбаясь. Женщина тоже улыбалась ему доброжелательно, но всё же посматривала на вожделенные песо, которые она сейчас честно заработала. – Что ж, вы ответили мне как раз на два песо. Возьмите, они ваши. Спасибо за информацию, милая женщина!
— С вами приятно иметь дело, сеньор, обращайтесь, - ответила та с улыбкой.
 
         Женщина с удовольствием протянула руку и ей в ладошку упали два песо. Она сразу спрятала их в кармашек под фартуком и откланялась. Корзина белья сама себя не прополощет.
 
         Азединне отошёл к своим людям, чтобы передать информацию. Ахмед даже про себя порадовался, что больше ничего выяснять не придётся. Однако, рано радовался. Когда Гафар пошёл в ближайшее селение, чтобы поменять лошадей, а Азединне остался один у костра, доедать похлёбку и сторожить вещи, Ахмеду было дано задание найти подтверждение слов женщины. За деньги можно сказать что угодно.
 
         День клонился к вечеру, а потому, пришлось заночевать. Ахмед и Гафар выполнили все поручения временного хозяина, а потому, со спокойной душой отдыхали. Сколько ещё им придётся помотаться по свету в поисках одного единственного мальчишки? Информация о цирке подтвердилась, однако, лошадей поменять не удалось. В селении нет постоялого двора, а потому и лошадей нет. А на частных подворьях лошади на вес золота. Потому, Азединне и его людям придётся ехать на уставших лошадях. А вот провизии купили с запасом. Чтобы дать передохнуть всем, было решено устроиться на ночлег прямо здесь, у реки, у того самого кострища, где нашли ошейник Реми.
 
         Утром Азединне и его люди собирались в путь. Уже были готовы ехать, как из-за деревьев неподалёку показался Паоло Абеле в сопровождении карабинеров. 
— Вот, это он украл мою собственность! И убил моего раба! – показывал он пальцем на Азединне. 
— Господин Манати, задержитесь пожалуйста! - сказал сержант карабинеров.
— Чем обязан? – спросил Азединне, не слезая с лошади. Ещё секунда и он с помощниками умчится в направлении Венеции, а Абеле с карабинерами - пешие, не догонят. 
— Именем короля, прошу, сойдите с лошади, - попросил вежливо офицер, подходя к лошади Азединне.
— Я – иностранный подданный, офицер! Вы не имеете права требовать от меня выполнение приказов именем своего короля!
— Но это не подчинение властям! – возразил тот.
— Отнюдь! Вы прекрасно знаете, что местным властям я подчиняюсь по ситуации. На каком основании вы хотите меня задержать?!
— Сеньор Паоло Абеле обвиняет вас в краже своей собственности – раба, которого он привёз из Туниса.
— Вот это новость! – фыркнул Азединне. – А я в порту Сиракуз подал точно такую же заявку, обвиняя сеньора Абеле в краже МОЕЙ собственности, того же самого раба, о котором идёт речь. Странно, не находите, офицер?
— Разберёмся! Прошу, сойдите с лошади, чтобы мы могли разобраться, - ещё раз вежливо попросил сержант. С ним был небольшой отряд рядовых карабинеров. Они явно превосходили по численности отряд Азединне, а потому, раз сбежать не удалось, пришлось выкручиваться.
— Позвольте узнать, офицер… Могу узнать ваше имя?
— Сальватор Романо, сеньор.
— Так вот, офицер Романо, скажите, а где именно вы собираетесь разбираться?
— Можно в ближайшем месте – в монастыре, а можно поехать в Неаполь.
— Ну уж нет, в монастырь вы меня не затащите! Я представитель иной веры, и как вы понимаете, моё нахождение на территории католической христианской церкви не приемлемо. К тому же, мне надо связаться с посольством Туниса в Неаполе. Уверен, нам удастся вывести сеньора Абеле на чистую воду, а Паоло?!  - Азединне хитро посмотрел на Абеле, который стоял за спиной Романо. Того аж передёрнуло от злости. – Главный вор кричит: «Держите вора!»?
— Это кто у кого ещё украл! – возразил Абеле, хотя, по сути, ответить ему было нечем.
— Тогда проследуйте с нами до монастыря, мы заберём своих лошадей и отправимся в Неаполь.
 
         Азединне скрепя сердцем, поехал с отрядом карабинеров в Неаполь. Это убивало время, столь драгоценное в поиске его мальчика. До Неаполя доехали относительно быстро и без приключений. Азединне сразу отправил своих людей ожидать его к какую – нибудь недорогую таверну до его появления. Перед тем, как расстаться, Азединне незаметно передал Ахмеду, обожженный ошейник Реми, на случай обыска его вещей. Ведь трактовать находку можно на любой лад, а потому её надо спрятать до поры, до времени. Сам проехал в участок карабинеров и сразу послал письмо с просьбой о помощи в консульство Туниса. Так как почта международная, письмо должно быть доставлено быстро. Азединне на отрез отказался что – либо выяснять, пока не приедет консул. Романо, пока ждали, и чтобы не терять время даром, сделал запрос в Сиракуз, действительно ли подавалась заявка на поиск раба. 
 
         Абеле без умолку болтал, старясь очернить Азединне в глазах офицера карабинеров. Оказалось, что надоумила его обратиться к карабинерам жена. Ей не понравился гость и поговорив обстоятельно с мужем, она потребовала обращения к представителям закона, пока «гость с востока», не выполнил обещанного – не убил их детей и их самих. Далеран же, напротив, с достоинством арабского мужчины молчал, слушал и не отвечал ни на один выпад. Сержанту уже надоело, что заявитель сам ведёт себя как будто вор, пытаясь оправдать свои действия. Сальватор только повторял дежурную фразу:
 
— Разберёмся!
 
На то, чтобы пришёл консул, понадобилось около двух часов. Потом Азединне попросил сеньора Ха́тира Набрели́, поговорить в специальной комнате тет-а-тет, чтобы без давления со второй стороны и в спокойной обстановке рассказать, как всё было. Пожилой консул внимательно выслушал Азединне, порекомендовал придерживаться того, что уже сказал. Сам же пообещал, что поспособствует поискам Реми, когда Азединне выйдет из участка.
 
Разбирательство длилось около трёх часов. Абеле настаивал на том, что мальчик сам к нему пришёл, а Азединне пришёл к нему домой в Неаполе и под именем Дарио Манати угрожал ему и его семье жизнью, если не получит информацию о местонахождении мальчика. Угрозы, мол может подтвердить жена, как и удар в нос, нанесенный Дарио Манати её мужу. А то, что Абеле спрятал парня в монастыре, так для общего блага и безопасности. Эту даму, кстати, тоже вызывали в участок, просили подтвердить сказанное. И, если бы не консул, не удалось бы уличить её во лжи по поводу угроз, соответственно и Абеле врал. Тем более, что супруга – заинтересованное лицо. А больше свидетелей не было.
 
Азединне проявлял чудеса выдержки, слушая тот бред, что несло семейство Абеле. Его версия случившегося была кардинально противоположной. Офицер Романо нашёл много несостыковок в допросе каждой стороны, а так как времени уже ушло много, но к единому мнению не пришли, было решено продолжить разбирательство завтра. Тем более, что посланный запрос не имел пока ответа. Абеле ушёл ни с чем, намереваясь завтра предоставить двух свидетелей, которые подтворят факт не только угроз, но и того, что Реми сам к нему пришёл. Азединне было интересно, где он возьмёт этих свидетелей?
 
После допроса, который ничем не закончился, консул забрал Азединне к себе в посольство. Туда же прибыли и Ахмед с Гафаром, но чуть позже. В случае надобности, они тоже могли быть свидетелями того, что Реми Далеран был похищен и они активно помогали хозяину их искать.
 
На дальнейшее разбирательство ушло ещё несколько дней. Азединне снова и снова негодовал, что теряет с этими разборками время. Во власти консула было послать во все возможные инстанции письма с просьбой найти Реми Далерана, если такой был зарегистрирован, либо Роландо Полетти. Если, конечно, он не придумал себе другое имя, это тоже нельзя не учитывать. Пришедший из порта Сиракуз ответ на запрос офицера Романо, подтвердил факт обращения Азединне ибн Далерана за помощью в поимке человека, укравшего раба, собственно, как и самого раба. Это было на руку Азединне и самому консулу Набрели. Показания Ахмеда и Гафара тоже усилили защиту против подкупленных свидетелей Абеля. Пришлось даже показать злополучный ошейник с именем хозяина раба – Абеле, это в свою очередь доказывало, что Паоло выкрал свободного парня и увёз без его согласия. Ведь ошейника на нём в момент похищения не было! Представленный предмет в данном контексте разбирательства не делал Абеле чести. А вот представленный Азединне договор на обучение парня доказывал, что он свободен и является гражданином Туниса. Одним из свидетелей со стороны Абеле был человек из его охраны, а второй, являлся мажордомом, который, якобы слышал угрозы хозяину и помогал останавливать кровь из носа. И, если последнее могло иметь место, то первое было явной ложью.
 
Уже прошла неделя, прежде чем Азединне разобрался при помощи господина Набрели с обвинениями в воровстве. Сам консул оказался прекрасным оратором и адвокатом. Он не только уличил семью Абеле в воровстве и лжи, но и обеспечил Азединне и его людям дипломатическую неприкосновенность. В противном случае, Азединне ожидал бы результатов всех разбирательств в тюрьме. Да и затянулось бы всё месяца на три – четыре, до полугода. И не факт, что всё бы решилось в его пользу. А тут, считай, за неделю справились. В результате, обвинения с Азединне были сняты, он отпущен, а с Абеле потребовали уплатить штраф за ложные обвинения и кражу частной собственности.
 
Чтобы компенсировать потерянное время, Азединне с помощниками выдвинулся в направлении Венеции на следующий же день после окончания разбирательств. Теперь судьба бывшего друга его не интересовала. Он желал лишь одного, поскорее найти, обнять, расцеловать Реми и… признаться ему. С собой у Азединне помимо пропускных документов, были письма к послам Туниса в разных городах от консула Хатира Набрели. Если письма посла вовремя не дошли ли потерялись в самих посольствах, то письма Азединне выручат ситуацию. Также, это давало возможность обращаться в любые участки карабинеров и местные управы за срочной помощью в поиске Реми. 
 
Из города в город, меняя лошадей, гостиницы и просто ночуя под открытым небом у костра, Азединне каждый день вспоминал Реми, его глаза, улыбку и вёл внутренний диалог со своим любимым мальчиком. Он много раз представлял себе, как встретит его, обнимет и увезёт домой. Вспоминал он и мальчиков гарема. Как они там? Чем занимаются, как ведут хозяйство? Впрочем, это было сейчас второстепенным, с ними он будет разбираться, когда вернётся в Тунис, в Габес, домой.
 
Проезжая большие и малые города он каждый раз обращался с вопросом к местным властям о том, не гастролировал ли цирк у них и куда направился? Искать отдельно взятого парня в любом, особенно большом городе, сродни поиску иглы в стоге сена. Поиск Реми по следу цирка в некотором роде облегчал поиски. Чтобы добраться до Венеции, надо было проехать почти всю страну на северо-восток. С учетом того, что в каждом городе останавливались не меньше недели - полутора, время упускалось. 
 
Параллельно с этим в пути, чтобы экономить то, что было, Азединне занимался лечением желающих за деньги. Ахмед и Гафар помогали с поиском местных трав, листьев, цветов. Азединне изготавливал сборы и настойки на месте и продавал по мимо платы за лечение. Так и справлялись. В результате, до Венеции отряд Азединне добрался тогда, когда карнавал давно закончился, а след цирка уже терялся. В Венеции выступало много цирковых трупп, а по окончании каждая ехала куда хотела. Найти именно тот цирк, который подобрал Реми у реки, не представлялось возможным. Поэтому, Азединне был в отчаянии. 
 
Что делать дальше, он не знал. Мог только остановиться не на долго в очередном городе и снова просить помощи в поиске Реми у местных властей, предъявив письма консула. К тому же, деньги были на исходе. Азединне не исключал, что, если бы не необходимость оставаться на месте из-за пациентов, он быстрее добрался бы до Венеции. И, если бы не острая необходимость заезжать в поисках Реми и цирка в разные города, Азединне давно бы сел на корабль до Венеции в любом порту Италии и отправился туда по воде. Так по крайней мере он бы сэкономил по времени, а также средства. 
 
Останавливаться приходилось в гостиницах при посольствах или самых недорогих. В самой Венеции гостиница Danieli стала для Азединне и его помощников временным домом. Оттуда он уходил по клиентам и на поиски хоть каких – следов Реми. Шло время, пришлось Азединне снять квартиру, что было дешевле, чем в гостинице и продолжать ежедневные изнурительные поиски. Сколько ещё он выдержит этот режим жизни, чтобы не сойти с ума от отчаяния? Его помощники каждый день мотивировали его на поиски следов нужного цирка или самого Реми. На совете как – то вечером решили, что будут ещё год жить в Венеции, чтобы дождаться приезда цирковых трупп на следующий год. Азединне с помощниками походят на разные представления и, если Реми в одном из них, то он обязательно покажется. Ехать не знаю куда, не имело смысла, ведь цирк, подобравший Реми, мог уехать куда угодно. Поэтому оставалось одно: сидеть и ждать. 
 
Все трое были уже вымотаны поисками, требовалось элементарно осесть и взять передышку. Чтобы было на что жить лекарь и его помощники нанялись в дом богатого вельможи. Азединне в качестве наставника – гувернёра для хозяйского сынка, Ахмед в сад, следить за цветами, а Гафар на конюшню. Своих лошадей пришлось продать, так как содержать их было негде, а кормить не на что. Да и не удобно жить в городе и передвигаться по узким улочкам на лошади, когда как под ногами часто была вода. Тут в пору лодку покупать, но даже она была пока без надобности. Вырученные деньги Азединне потратил на новую одежду и съём квартиры. Правда, от последнего пришлось отказаться, так как всем полагался полный пансион в доме сеньора Андреа Конти. 
 
В виду того, что теперь Азединне имел постоянную работу и бесплатное жильё, он успокоился, перестал с маниакальной привычкой искать Реми среди людей на улице. Да и заботы появились иные. Сынишке хозяина – Марио было всего пять лет, и мальчик требовал особого внимания, был болезненным, слабым. Азединне узнал, что он плод связи Андреа с супругой – Лаурой, которая являлась его двоюродной сестрой по крови. В этом кровосмесительном браке предыдущих два ребёнка не выжило, остался только Марио. Азединне было положено следить за его образованием и здоровьем одновременно. Это, впрочем, значительно повышало его жалование. Однако был существенный минус данной ситуации: Азединне вынужден находиться с Марио почти неотлучно, а значит, он не имел возможности свободно заниматься поисками. Письма, приходившие ему из разных областных управ, пока не радовали наличием информацией о Реми. «Ищем, ждите!» или «Такого пока не зарегистрировано!» - был их ответ.
 
Понадобился год, чтобы жизнь пришла в спокойное русло и можно было без нервотрёпки дождаться очередного карнавала в Венеции.