Гранатовое дерево

 
 
Глава 10.
 
         Шло время. Азединне работал в доме сеньора Конти уже второй год. За первый год ему удалось не только чему – то научить маленького Марио, но и укрепить его здоровье. После занятий он занимал его физическими нагрузками. В начале второго года даже удалось постепенно научить мальчика плавать. Это дополнительно укрепило его иммунитет и мышцы. Азединне лечил Марио, естественно, своими средствами, получив на это негласное одобрение самого хозяина. Мальчик за пару этих лет подрос, окреп, перестал болеть от малейшего дуновения ветра и сырости. Даже на щёчках появился здоровый румянец. 
 
         Андреа Конти буквально боготворил гувернёра своего сына и потому, любая просьба относительно его сына, самого Азединне или его людей, выполнялась. Как только подошло время знаменитого карнавала, Азединне попросил очередной месячный отгул для себя и своих людей. Андреа был против такого большого отпуска, так как Марио требовал постоянного внимания ещё и из-за подвижного характера. Только после того, как Азединне пообещал оставить все инструкции и лекарства, а также поговорить с Марио, Андреа пошёл на уступки. Однако давал лишь две недели, ссылаясь на то, что в доме никто не справится с характером и здоровьем Марио так, как справляется Азединне.
— Но мне мало двух недель, сеньор, - настаивал Азединне.  – У меня в городе неотложные серьёзные дела, поэтому мне и моим людям нужно больше времени.
— Я настолько привык к вам, привык видеть Марио здоровым и счастливо бегающим по дому, поэтому отпускать вас так надолго не могу. Я забыл, когда он последний раз чихал или кашлял. Может, это и не моё дело, но позвольте узнать, что за дела у вас в городе, сеньор Дарио?
— Вы, правы, сеньор Андреа, это дело касается только меня, и я имею полное право вам ничего не объяснять. Скажу лишь, что этого времени я ждал, как чуда! В прошлом году мои дела не увенчались успехом. Я не хотел бы повторения провала. Чтобы найти того, кого я по собственной глупости потерял, требует времени в поиске. Поэтому, двух недель недостаточно! Я ведь сказал вам прежде, что оставлю для Марио всё необходимое, как и в прошлый раз! – настаивал Азединне.
— В прошлый раз этот сорванец чуть дом вверх дном не перевернул!  - произнес с сожалением Конти. Он и сам давно привязался к учителю сына, а потому, не желал отпускать. - Вы просто лишаете меня опоры, Дарио. 
— Если дерево приучить к постоянной опоре, оно не сможет стоять без него! Вот почему у саженцев со временем убирают опорные колышки, чтобы деревце могло само быстрее окрепнуть и держать свой ствол самостоятельно. Ведь меня не будет лишь месяц! И кто знает, быть может, когда я вернусь, надобность во мне отпадёт!
— Не думаю…
— Марио уже семь лет, он входит в силу, а потому перестаёт болеть по пустякам, - заверял Азединне. – Да и учить его может любой другой гувернёр. Отпустите на месяц, прошу, сеньор Конти!
— Ладно, бог с вами, идите. Разрешаю вам месяц не работать, но жить продолжайте здесь. Пожалуйста, выполните хотя бы эту просьбу. Марио тоже к вам привязан и ему будет невыносимо не видеть вас целыми днями. Четыре недели для него непосильное ожидание. И, если он со скуки будет шалить, как делал это в прошлом году, я не вынесу!
— Как скажите. Я построюсь видеться с сеньором Марио каждый день. Скажем, что у него каникулы и он может не учить уроков и ложиться спать на полчаса позже целых четыре недели. А в остальном, режим дня, а также все процедуры и нагрузки следует оставить. Тогда он даже не поймёт, что меня нет рядом. 
— Договорились!  - рекомендации Азединне пришлись хозяину по душе, а потому, он согласился окончательно.
 
         На следующий же день Азединне, повидав с утра Марио и оставив все наставления, отправился в город на поиски любимого. Было договорено, что целый день все трое ходят по городу, ищут выступления трупп бродячих артистов. Особенно сильно мужчин интересовали цирковые труппы, а конкретно, цирки с шатрами. Первое время, дня три, никаких цирков в город не приезжало. Азединне, Ахмед и Гафар слонялись по улицам и площадям, наблюдали уличные попойки возле таверн и пивных, свадьбы простых горожан и одиночные выступления юных танцовщиков, акробатов и фокусников. 
 
Азединне даже остановился около шарманщика с обезьянкой, с болью в сердце вспоминая, как он с родителями и братьями у себя в городе слушал на площади одного их таких шарманщиков. Только вместо обезьянки у него был попугай, который вытаскивал за монетки предсказания. Мама просила отца не брать тогда предсказание, но он посмеялся и сказал, что в эту чушь не верит. Просто весело и надо дать умному попугаю заработать себе и хозяину на еду. Попугай же, вытащил предсказание о том, что незнакомец принесёт в дом беду. Папа и сам был не рад, что купил предсказание, но с того для просил жену всё же не пускать незнакомцев в дом. Ах, как же был прав тот попугай! Просто до жуткой дрожи в теле! Невесело вздохнув, Азединне подал шарманщику монетку, но смотреть на кульбиты обезьянки не стал. У него самого вся жизнь – сплошные кульбиты!
 
Через три дня город заполонили бродячие цирки. Одних приглашали к самому королю, другие только на центральных площадях выступали, а третьи ближе к окраинам города. Много было на улицах театральных представлений и людей в карнавальных костюмах и масках. Первые две недели были потрачены на то, чтобы посетить все представления цирков. Даже за кулисы заглянуть пришлось и с директорами цирков поговорить. Реми по-прежнему нигде не было. С каждым днём надежда таяла, а время словно сквозь пальцы уходило, что сильно беспокоило Азединне. Посещения выступлений уличных артистов тоже ничего не давали. Пришлось на третьей неделе идти на окраины, искать Реми в тех цирках, которые остановились на малых торговых площадях, да и сами имели небольшие по численности труппы. 
 
Ахмеда и Гафара уже тошнило от просмотра этих выступлений, но что поделать, если нужно было отыскать одного единственного мальчишку, который своим отсутствием не давал их хозяину спокойно жить.  А кроме этого, приходилось мириться с тем, что их грозного вида побаивались местные жители и шарахались. Впрочем, Ахмед и Гафар уже привыкли к этому. Работали они отдельно друг от друга, а днем и вечером встречались в харчевне «Хромая утка», чтобы поесть и обсудить результаты поиска: где были, что видели, с кем и о чем разговаривали. 
 
Однажды Гафар пришёл в харчевню очень возбуждённый, чего за ним вообще никогда не наблюдалось. Обычно он был немногословен и скуп на эмоции. А тут, просто не мог подобрать слова, чтобы сказать, что узнал.
— Не знаю, с чего начать, господин! - ответил он Азединне на вопрос, что он такого узнал, что выбило его из душевного равновесия? 
— Начни с начала! – посоветовал Азединне. Он видел, что Гафару надо выговориться. Из той какофонии, что он может сейчас рассказать, придётся вычленять только нужную информацию.
— Сначала, курица! – он схватил со стола жареную курицу и оторвав ножку, начал жадно поглощать. Азединне переглянулся с Ахмедом. Тот с интересом смотрел на друга, но пожал плечом, показывая Азединне, что тоже ничего не понимает. Что ж, похоже надо набраться терпения, чтобы дождаться рассказа Гафара. Наконец, он начал говорить в перерывах между поеданием несчастной курицы. – Вы же знаете, что после каждого представления надо искать директора цирка и говорить с ним?
— Ну! – в голос ответили Азединне и Ахмед. Они даже толком не притронулись к той самой курице, давая возможность высказаться Гафару. Он поглощал её с такой скоростью, что они не успевали есть то, что уже отрезали себе.
— Так вот, я сходил на одно из представлений! Не то, чтобы оно необычное или артисты особенные…Ничего такого! Но я не помню их в прошлом году, может упустили! После представления, как водится, я нашёл директора. Им оказался некто сеньор Триллионе. На мои расспросы он рассказал, что пару лет назад его труппа остановилась на отдых у реки недалеко от монастыря святого Патриция. Монахи их не жалуют, поэтому, пришлось найти место подальше от монастырских стен. Там они и сами отдыхали от представлений и дороги, а также давали передышку животным. – Гафар запихал в рот очередной кусок курицы и буквально набил ей рот. Азединне и Ахмеду снова пришлось ждать, когда он проглотит курицу. Самого чёрта он что ли увидел вместо этого директора? 
— Не томи, Гафар!  - зашипел на него Азединне на арабском. Они вообще, старались говорить по-арабски, когда бывают в людных местах. Делалось это, чтобы никто не подслушал. – Хватит уже терпение испытывать! Что он рассказал дальше!
— В один прекрасный момент они увидели, что по реке плывёт парень. – Гафар поторопился доесть курицу и запил водой, чтобы продолжить.  – Я уточнил, не было ли у него на шее ошейника. Директор сказал, что они сняли этот ошейник, бросили в огнь, а его одежу облили кровью петуха, недавно поджаренного и оставили недалеко от монастыря. Я эту информацию у него вообще из глотки вырвал. Он говорить не хотел, юлил. Но я ему объяснил, что его ищет учитель из Туниса, что я и мой друг уже с ног сбились в его поисках. Я пригрозил, что спалю его цирковой шатёр, если он не скажет, куда делся парень. Чтобы он не сомневался, я имя его назвал - Реми и итальянское – Роландо. И про ошейник сказал, что на нём было имя подлого вора. Триллионе поверил мне, понимая, что эту информацию мало кто мог знать. Он сказал, что парень доехал с ними в качестве лекаря до Венеции, а потом сошёл. Реми говорил ему, что хочет открыть свою аптеку или поработать на первых парах в любой аптеке в качестве подмастерья. Хотел денег подкопить и потом уже свою открывать.  – Гафар снова набил рот курицей. «Куда в него столько лезет? Уже почти всю курицу уговорил!» -  удивлялся Азединне, но ждал терпеливо, хотя сердце снова кольнуло в груди от осознания того, что они упустили Реми. Прожевав, наконец, очередной кусок, Гафар продолжил. – А ещё директор сказал, что Роландо, так его в цирке звали, навещал их в прошлом году, сказал, что работает в какой – то аптеке и он там как компаньон. Хозяин держит помещение и торгует, а он собирает материал для снадобий, изготавливает и помогает продавать. И живёт там же. А вот, где находится эта самая аптека, он не знает! Сказал, что я могу спалить его купол цирка, но он всё равно не скажет, в каком месте сейчас живёт и работает Роландо. Он не сказал это никому. 
— Это уже что – то!  - выдохнул Азединне.
— Осталось найти аптеку, - добавил Ахмед.
— Верно, но это не проблема. В городе ведь полно аптек. Мы снова потеряем много времени, если просто будем ходить и искать аптеки. Поэтому, надо искать целенаправленно, ребята!
— Это как? – не понял Гафар, дожевывая курицу.
— Я попробую попросить помощи у сеньора Конти. Он работает в городской управе, может достать список адресов всех аптек города. 
— Адресов? Точно! – осенило Ахмеда.
— Вы гений, господин Азединне! – крякнул довольно Гафар, проглотив кусок курицы.
— Спасибо, Гафар, я знаю, - польщённо улыбнулся Азединне. 
— Думаю, правильнее будет снова разделиться, - предложил Ахмед. – Так быстрее обойдём все аптеки, а то выходные заканчиваются!
— Верно мыслишь, Ахмед! – одобрил Азединне. – Думаю, что сеньор Конти не откажет.
— Я кое-чего не пойму! – Гафар резко перестал есть и посмотрел на Азединне.
— Чего именно?
— Того, как мы его проглядели в прошлом году! Если Реми был в городе, но за прошедшее время мы его так и не встретили! Мир тесен, а Реми так и не показался! Мы жили рядом все это время, а наши пути так и не пересеклись! Как так?
— Я понял тебя…понял, - Азединне успокоительно потрепал Гафара за плечо. – Так бывает. Бывает и такое, что люди живут на одной улице и не видятся годами, а поехали в другую страну и там встретились! Так же и здесь! Видимо, мы с ним не один раз разминулись. Мы же не знали до сегодняшнего дня, где его искать. Теперь знаем и найти будет легче. 
— А кода вы поговорите с Конти? – спросил Ахмед.
— Чем быстрее, тем лучше! – ответил Азединне, а потом посмотрел на Гафара. – Ладно, Гафар, доедай уже курицу и пошли домой, я хочу поговорить с сеньором Конти уже сегодня. На составление списка тоже время надо, а у нас оно на исходе. 
— Я быстро!
 
От несчастной курицы остался лишь скелет и гузка, которую Гафар с удовольствием проглотил. Выйдя их харчевни, Азединне с помощниками пошел прямиком в дом Конти. Было ещё не очень поздно, поэтому, сеньор Конти не спал, работал в своём кабинете. Азединне скромно постучался и вошёл. 
— О, Дарио! Добрый вечер! Вы уже вернулись? 
— И вам доброго вечера, сеньор. Не совсем…
— Что-то тревожит? – поинтересовался сеньор Конти, откладывая бумаги.
— Да, я с просьбой к вам. Поверьте, если бы не нужда, я справился бы сам.
— Присядьте и расскажите, что случилось.
— Видите ли, сеньор, - начал Азединне, садясь в кресло напротив стола сеньора Конти.  – Как я и говорил ранее, я искал кое – кого, когда был в отгулах или на выходных. Все пороги карабинеров уже оббил, да без толку! Сегодня поступила информация, что человек, которого я ищу, работает в одной из аптек города. Как вы понимаете, адресов всех аптек я не знаю, а искать нужную аптеку можно годами. Но, если вы мне поможете, я быстрее отыщу его. 
— Позвольте узнать, а кто этот человек, что вы так упорно ищете его уже второй год?
— Это мой ученик, сеньор Андреа. Если бы это не было так важно для меня, то я давно бы отпустил его.
— Он много для вас значит?
— Да, он мне как сын и я не могу себе позволить потерять его раз и навсегда.
— А что будет, когда вы его найдёте? – вопрос сеньора Андреа не был праздным.
— Пока не знаю, сначала надо найти, - решил увильнуть Азединне от прямого ответа, но хозяин не дал этого сделать.
— Ответьте на вопрос, Дарио! Вы же понимаете, что, если я лишусь вашей помощи, мой сын снова может заболеть.
— Простите, сеньор, но я планирую вернуться с ним в Тунис. Там у меня дом и семья. Нас ждут. Я не могу жить здесь вечно, все нужные рекомендации я оставлю. В случае острой необходимости, вы можете вызвать меня, я приеду, но уже морем. Поверьте, я так же, как и вы беспокоюсь о здоровье сеньора Марио, но не могу позволить себе быть с ним до конца дней и положить свою жизнь на алтарь его здоровья.
— Я понимаю это, - тяжко вздохнул Андреа. Перспектива потерять личного семейного лекаря была ужасной. Однако Конти понимал, что не может держать Дарио возле сына вечно, а решение принимать надо. В конце концов, нового учителя он найти сможет, а вот лекаря? Возможно, что своей помощью Дарио, он поспособствует тому, что тот покинет его дом быстрее. Тем более, что причин отказать в помощи у него нет, а возможность помочь – есть. – Ну, хорошо. Чего вы хотите конкретно?
— Вы ведь бываете в управе. Не могли бы вы достать в Службе регистрации адреса всех аптекарских магазинов, ларьков, лавок? Я не имею и малейшего представления о том, где именно он работает. За оставшиеся дни отгула, может чуть больше, как список увижу, мы с Ахмедом и Гафаром обойдём все аптеки. А дальше по ситуации.
— Понятно, - снова выдохнул Андреа. – Будет вам список. Завтра подам заявку на него, скажу, что хочу проверить их работу, как налоги платят. Я ведь налоговой системой занимаюсь в управе, мне не откажут. 
— Покорно благодарю, сеньор Андреа. 
— Пока рано благодарить! Вы лучше к своему подопечному зайдите. Он весь день спрашивал о вас, все уши мне, матери и нянькам прожужжал. Не думаю, что он спит, хотя его уже отправили в кровать, насколько мне известно.
— Да, время его сна, – Азединне бросил взгляд на каминные часы. - Я видел, что свет в его комнате ещё горит. Зайду обязательно, - пообещал Азединне, улыбаясь хозяину. На сердце стало легче, так как Конти не отказал, а повидаться с Марио ему нетрудно.
 
         Азединне прошёл в комнату маленького хозяина. Он действительно не спал. Уснул лишь тогда, когда оказался в объятиях учителя, которого обожал. Ни одна нянька и даже родители не могли уговорить Марио лечь спать, пока не придёт гувернёр и домашний лекарь в одном лице.
 
         На следующий же день утром, сеньор Конти подал в управе заявку на список адресов. Попросил сделать это срочно, так как у него и других дел полно, кроме как ждать, когда список аптек будет готов. Впрочем, понадобилось пара дней и на третий список был готов. Конти вручил Азединне список, продлив время отгулов, так как все дни ожидания списка Азединне был дома, с Марио, как и Ахмед с Гафаром на своих рабочих местах. Как только список был получен, Азединне, Ахмед и Гафар принялись за поиски. Было договорено, что если они найдут Реми, то показываться не будут, а сообщат Азединне и покажут, где видели. В том случае, если Реми найдёт сам Азединне, то днём во время сиесты или вечером после поисков сообщит об этом помощникам и поиски прекратятся. Встречаться следовало всё в той же харчевне.
 
         Дня два поисков результата не дали. Мужчины, как и предполагалось ранее, разделились и проверили все аптеки, каждый в одном конкретном районе. С каждым днём, они подбирались ближе к городским окраинам. Список проверенных аптек уменьшался, а Реми всё не был найден. На самом деле аптек был не так много, как Азединне думал раньше, но находились они на значительном отдалении друг от друга. Что в свою очередь, усложняло поиск их места нахождения, ведь искать приходилось «ногами». Нанимать экипажи было дорого.
 
Азединне шёл по одной из улиц Венеции, уже довольно далеко от центра, с которого они начали поиски аптек. Отчаяние и душевная усталость засели в области груди, но Азединне упорно шёл по улице, в поисках очередной аптеки. Сказать, что Азединне устал и физически, ничего не сказать. Наконец, он увидел впереди, на противоположном конце улицы, вывеску «Аптечная лавка Эспозито».
— Ты-то мне и нужна! – выдохнул Азединне с облегчением, сверяясь с адресом в списке. Становилось жарко, а потому, следовало побыстрее найти крышу над головой, а заодно, выведать информацию у аптекаря, который держал эту лавку. Азединне и его помощники опрашивали так всех аптекарей, которых встречали, не знают ли они среди своих коллег Роландо Полетти или Реми Далерана? Обычно им отвечали отрицательно, но это не останавливало мужчин, и они задавали этот вопрос всем фармацевтам. В данном случае Азединне хотел поступить точно так же.
 
         Подойдя ближе, Азединне остановился. Внезапно дверь лавки открылась и из неё вышли двое молодых людей, один из которых… Реми! Оба светились от счастья. Второй был настолько смелым, что, провожая первого, слегка коснулся его лица и что - то тихо пожелал. Вольность по нынешним временам несусветная! Тот ответил своей лучезарной улыбкой и взвалив полупустой короб из лозы на плечо, кивнул на прощанье. Азединне от этой сцены немного стало не по себе. Даже зубы сжал до ощутимого скрежета. Кулаки же сжал так, что бумага со списком чуть не порвалась. Разумеется, устраивать сцену ревности на улице он не мог. Парень распрощался с напарником, а это видимо был он, и пошёл своей дорогой. К счастью Азединне, дорога молодого человека шла аккурат в его сторону. Лекарь быстро пересёк дорогу, чуть не попав под бричку, и встал на пути Реми.
— Ну наконец – то! – с нескрываемым облегчением выдохнул он, не пропуская задумавшегося парня пройти мимо. Желание обнять, наконец, своего мальчика было непреодолимым, но пришлось сдержаться, потому, что парень поднял глаза и в ужасе отступил на несколько шагов.
— Что значит ваше «наконец - то», сеньор? – спросил парень ледяным тоном. Этот вопрос ненадолго ввёл Азединне в ступор. Какая резкая метаморфоза?
— То и значит! Наконец – то я тебя нашёл, Реми!
— Вы ошиблись, сеньор. Я Роландо и советую вам оставить меня в покое, пока я не позвал карабинеров! – со всей серьёзностью заявил Реми. Азединне было не понятно, почему его мальчик так ведёт себя? Нет, конечно он уже не мальчик. Перед Азединне стоял тот же Реми, но выше на целую голову по сравнению с тем, что было, крепче, чуть более широкий в плечах, до боли знакомыми чертами лица и чёрными как смоль прямыми волосами, собранными в низкий хвост, но всё тот же Реми с небесно-синими глазами. Да и от одежды, что он носил в Тунисе, не осталось ничего! Одет на европейский манер в простую, но добротную одежду. Однако серьёзный тон парня не убедил Азединне последовать совету.
— Это ты мне заявляешь после того, что я сколько времени искал тебя? 
— Я должен быть благодарен? – съязвил Реми, тем же холодным тоном, словно перед ним действительно чужой человек.
— Хотя бы рад видеть! – отозвался Азединне, спрятав улыбку. – Реми, послушай!
— Сеньор, я уже сказал вам, что я – Роландо и прошу, не задерживайте меня. Скоро совсем жарко станет, у меня ещё много дел. 
— Я знаю КТО ты и НЕ ошибаюсь! – настаивал на своём Азединне. 
— Роландо, милый, он пристаёт к тебе? – неожиданно за спиной Реми показался второй молодой человек, которого Азединне видел рядом с Реми ранее.
— Нет, Антонио, всё нормально, - отозвался нехотя Реми. – Он обознался и уже уходит. 
— А понятно, а то я уже хотел кричать карабинеров!
— Не стоит, дорогой, я справлюсь. 
 
         Азединне не понравилось, как этот Антонио смотрел на ЕГО Реми и называл «милым»! И совсем понятным был ответ Реми парню. Что это ещё за «дорогой»? 
— Никуда я не пойду! – отозвался Азединне.  – Во всяком случае, пока мы не поговорим.
— Нам не о чем разговаривать, мужчина. Пропустите, мне нужно идти! Возвращайтесь туда, откуда приехали! 
— Да, пропустите его, пока не нажили неприятностей! Идите, куда шли! – вторил Антонио.
 
         За спиной молодых людей показались патрулирующие улицы вооружённые карабинеры. Если этот Антонио поднимет шум, быть беде. Разбирайся потом в участке. Азединне хотелось этого избежать, а потому, он решил временно сдаться. Проигранное сражение не означает проигранную войну! Поэтому, стоило обсудить ситуацию с помощниками и уже решать, что делать.
— Ну, хорошо, молодые люди, увидимся позже! – Азединне отошёл на шаг вправо, пропуская Реми. Антонио остался стоять на месте и смотреть, как Реми скроется за поворотом. То, какими глазами смотрел этот Антонио на Реми, наводило Азединне на мысль, что они не просто партнёры по общему делу аптеки, но между ними что – то гораздо большее, возможно они близки.
 
Азединне ничего не оставалось, как пройти мимо Антонио и аптеки. Проходя мимо дома, где располагалась аптечная лавка, он обратил внимание, что на втором этаже располагаются жилые комнаты. На это указывали плотные шторки, когда как на окнах первого этажа, где была лавка, штор не было. Что ж, стоило подумать, как поговорить с Реми тет-а-тет без свидетелей. Причина такого отстранённого поведения Реми отдалённо была ясна Азединне. Парень был похищен, скорее всего ждал, что его найдут и спасут. А ему пришлось, не дожидаясь этого, бежать. Потом скитаться с цирком по городам, после чего искать своё место под солнцем Венеции. Обидишься тут! На весь свет в целом и на Азединне в частности! С другой стороны, Реми не ребёнок, чтобы так сильно обижаться и держать дистанцию с ним. На что ещё может обижаться Реми? На то, что Азединне не нашёл и не спас его сразу или всё же на тот случай, когда не удалось выяснить кем они друг другу приходятся? Да, скорее всего всё сразу, но Азединне этого не узнает, пока не поговорит с Реми, и не признается ему в реальных чувствах, и не попросит за свою слабость прощения и не вернёт своего мальчика домой! А если Реми не простит, что тогда? Ведь на обиду он имеет полное право! Тогда придётся возвращаться ни с чем. Дома по мимо Реми есть дела.
 
Азединне сделал небольшой крюк, свернул на параллельную улицу и вернулся в харчевню. Ахмеда и Гафара ещё не было, да и не придут они раньше солнцепёка, до которого ещё час – полтора. По жаре искать не имеет смысла, хоть они и привыкшие, но не факт, что во время сиесты им откроют, чтобы поговорить. Он заказал себе поесть и выпить. Да, выпить! Сейчас у него было такое состояние, словно внутри натянутая до невозможного струна. Ещё – немного и у Азединне случится нервный срыв. А как ещё это объяснить? Ищешь, ждёшь, мечтаешь о встрече и хочешь обнять, а тут, такой жёсткий отпор! Чтобы не допустить этого срыва, надо выпить, немного расслабиться. Вина, как и пива он не пил никогда. Даже в монастыре не желал причащаться вином, считая его перебродившим, кислым соком. Что ж, придётся попробовать, пока помощников нет. Они выпивку точно не одобрят!
 
Не успел он выпить третью кружку пива, как пришли один за другим Ахмед и Гафар. Они очень удивились, почему их хозяин взялся за алкоголь. Оба сразу поняли, что если Азединне взялся кружку с пивом, произошло что – то серьёзное.
— Что случилось, господин Азединне? – спросил Ахмед.
— Не припомню, чтобы вы пиво пили, - добавил Гафар, поморщив носом. 
— Я тоже не припомню такого, ребята! Но, повод есть!
— Конец света что –ли?   - съязвил Гафар.
— Хуже! – буркнул Азединне и приложился к кружке с пенным напитком. Его товарищи переглянулись, мол, «чего это с ним?» и Ахмед спросил:
— Что может быть хуже этого, господин Азединне? А ну, дайте сюда! – он вырвал кружку из рук лекаря и отдал проходящей мимо официантке с пышным бюстом. Туда же ушли и две пустые кружки. Девушка, томно улыбаясь постоянным клиентам, даже не остановилась и унесла кружки на подносе в неизвестном направлении. Азединне тоскливо взглянул на уходящую от него кружку с пивом и обратил внимание на помощников. Ахмед и Гафар смотрели на него так, словно хотели убить взглядом. Им ли не знать, что, правоверным мусульманам алкоголь не полагается, а потому, нечего глушить в нём горе. Известная истина: не поможет!
— Рассказывайте, что произошло! – сказал Ахмед строго.
— Я так понимаю, сегодня вы Реми не нашли?
— Нет, конечно! – отозвались те.
— А вот я нашёл!
— Так это же хорошо! – возразил Ахмед, обрадовавшись новости.
— Тогда я не пойму, в чём причина такого смурно́го настроения! –добавил Гафар. – Чего мы не знаем?
— Ребят, я хоть и нашёл его, но он меня не узнал...
— Как так? – удивлённо спросил Ахмед.
— Ну, точнее узнал! Но, близко не подпустил и сказал, что не знает меня, просил уйти туда, откуда пришёл! Представляете моё состояние?!  - жаловался Азединне едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.
— Не понял? Что с ним произошло? – выдал Гафар.
— А я знаю?  - крякнул Азединне, тихо рыгнув в кулак. – Если бы я знал, не сидел бы здесь и не жевал бы сопли. Не глушил бы горе в пиве!
— С ним поговорить надо, иначе не узнаете, почему он так себя повёл, - предложил рассудительный Ахмед. 
— Какой умный ты у нас, Ахмед! Ты думаешь, я не знаю этого и не пробовал? – отозвался Азединне.  – Он слышать ничего не хочет!  Меня видеть не хочет! Да ещё в добавок ко всему, вокруг него пляшет ещё один паренёк. Смазливый такой, видимо его партнёр по аптеке. Карабинеров грозился вызвать, если не уйду. Я не стал шум поднимать, не в моих правилах. Но, что делать теперь, я не знаю. 
— Зато я знаю! – глаза Гафара загорелись огнём и Азединне от этого даже передёрнуло.
— Ну!
— У нас в местном участке карабинеров заявление о пропаже Реми есть?
— Ты же знаешь, что я подавал. Что из этого? Мы сами быстрее нашли, чем эти ищейки доморощенные.
— А то, что надо подать прошение об изъятии Реми, как раба. Дать адрес, его арестуют, доставят в участок. Потом вызовут вас для того, чтобы вы его опознали и забрали. Всё, он ваш!
— Гафар! – снова пьяно рыкнул Азединне. – Ты в своём уме?
— А что я такого сказал? – не понял Гафар, пожимая плечами.
—А то, что, если я так сделаю, он вообще обозлится на меня и тогда я ничего хорошего не добьюсь. Ты бы видел, с каким видом он меня послал на все четыре стороны! А если я обращусь к карабинерам ещё раз и его насильно мне доставят, я никогда не вымолю прощения. Он мальчишка хоть и молодой, но цену себе знает! Сам воспитал его. Если учесть, что он целых два года жил самостоятельно, то тем более, стал недоступен!
— Господин Азединне прав, Гафар, - отозвался Ахмед. – Здесь надо действовать куда мягче и хитрее. Не хочет идти к Азединне, так мы приведём его! Вспомним молодость, а Гафар?!  - Ахмед шутливо толкнул Гафара в бок намекая на приключения прошлого.
— А чего нет – то! – заулыбался другу Гафар, а потом обратился к Азединне.  – Вы только адрес скажите, мы его быстро доставим.
— Ребят, вы собираетесь его похитить? – Азединне зажал рот рукой, словно боялся сказать последнее слово громко. Похищение – вне закона. Он же не Абеле, чтобы так опускаться.
— А что такого? Если по заявлению в участке карабинеров он ваш раб, то вы берёте своё! На это даже никто не обратит внимание. 
— Гафар! – зашипел на помощника Азединне. – Ты меня пугаешь! Нет, и ещё раз нет! Мы не будем его похищать! Это то же самое, как доставить его в участок и вызвать меня, чтобы забрал. Мне же с ним поговорить только. А вот, пожаловать к нему в дом, можно. Скорее всего он живёт там же, где и лавка, только на втором этаже. Когда я шёл мимо лавки, заметил на втором этаже окна с плотными занавесками. Явно, спальня. Нагрянем, прижмём тёпленького к стенке и поговорим, никуда не денется. Только вот… - Азединне задумался. Ласковые обращения парней друг к другу наводили на мысль, что они не только близки, а могли вместе спать. Вдруг окажется, что этот Антонио будет в той же комнате или на одном этаже с Реми?
— «Только» что? – спросил Ахмед, спуская Азединне с небес внутренних рассуждений на землю реальности.
— А если этот парень будет с ним на втором этаже в соседней комнате или что хуже, в одной? Что тогда делать?
— Как что? Тихо уберём! – фыркнул довольно Гафар.
— Это как? – для уточнения спросил Азединне. Убивать парня он не собирался.
— Предоставьте это нам, господин Азединне, - ответил за друга Ахмед.  – Ваша задача – разбудить Реми и поговорить с ним. Наша - провести вас в дом, в спальню и на некоторое время вывести «соперника» из строя. А дальше, по ситуации. 
— По-хорошему, забрать бы Реми с собой! – предположил Гафар.
— Гафар, ты снова за своё? – передёрнуло Азединне. – Я же сказал, никаких похищений!
— А кто говорит про похищение? Он сам, добровольно пойдёт!  - пояснил тот. – Если, конечно, вы уговорите его! Мы вмешиваться в разговор не будем. Наша задача заняться этим Антонио и дать вам поговорить с Реми.
— Ага, как же! Пойдёт!   - усомнился Азединне. – Да он упёртый как тот…баран, что рогами стену ближайшей мечети держит! 
— Это будет зависеть от того, что вы ему будете говорить, - успокаивал Ахмед. – Пока вы думаете, что и как сказать, нам надо проследить пару дней за его домом. Нужно понять, по какому режиму живут наши ягнятки! Наверняка, раз они торгуют лекарствами, у них есть время на перерывы или уходы за травами недалеко от города. Сиеста нам в помощь, в конце концов! А нет, луна – лучший спутник вора!
— И потом, надо знать, как примерно устроен дом внутри, а для этого туда надо попасть, – поддержал рассуждения Ахмеда Гафар. - Например, зайти в качестве клиента, попросить мазь от мозолей. Я с этими вашими поисками, все ноги стёр! Так мазь будет самый раз!
— А чего не сказал? Я бы тебе сделал! – возразил Азединне. Голова от двух кружек хмельного пива с непривычки уже кружилась, и он постепенно начинал терять сообразительность. 
— Да я не про это говорю, - возразил Гафар. – Я говорю о правдоподобности причины обращения к аптекарю. Меня и Ахмеда парни не знают, а потому, ничего не заподозрят. 
— Но для того, чтобы пробраться беспрепятственно в дом, нужен план и немного времени. Могут понадобиться кое – какие вещи, - добавил от себя Ахмед. 
 
         Азединне слушал мужчин в пол-уха. Он уже порядком устал от всего и желал бы отдохнуть.
— Ладно, делайте что считаете нужным: следите, думайте, как забраться, ищите необходимое. Оба не показывайтесь, только один.  А я подумаю, что сказать ему. – Азединне поднял к потолку глаза и простонал: - Аллах всемилостивый, что я говорю и творю?! Видел бы меня учитель Сиразетдине! Одним выговором не отделался бы! Точно живого места на мне не оставил бы за такое непотребство, как вламываться в чужой дом! Это же, как и похищение – противозаконно!
— Так, кажись его понесло не в ту сторону! – заключил Ахмед, глядя на излияния Азединне. – Надо его срочно уводить отсюда!
— И побыстрее! – согласился Гафар.  – Ещё немного и мы увидим пьяные слёзы взрослого мужика. Скоро он себя ещё больше жалеть начнёт, а потом самому стыдно будет!
 
         Ахмед и Гафар быстро расплатились за Азединне, и подняв с места с обеих сторон, вывели из харчевни. Пришлось вести его в дом сеньора Конти и провожать до комнаты, зайдя с черного входа. Воспитаннику, как и его родителям, видеть наставника и лекаря в одном лице в столь неподобающем виде не обязательно. Уложив Азединне на постель, они оставили его одного, чтобы проспался. Вроде выпил немного, но с непривычки такое бывает. Азединне недолго лежал, уткнувшись в одну точку затуманенным взглядом. Пока никто не видит, он от обиды и безысходности всё же пустил слезу, немного повыл в подушку, а затем провалился в какой – то головокружительный сон, сменившийся спокойным без сновидений. В это время Ахмед и Гафар в тайне от остальных слуг и даже хозяев начали обсуждать «спасение Реми» и на всякий случай, готовили все необходимые предметы для посещения аптекарского дома.
 
 
         Глава 11.
         
         Два дня, как и был уговор с Азединне, Гафар и Ахмед наблюдали за аптечной лавкой Эспозито. Эти два дня Азединне на улице вблизи лавки даже не показывался, давая молодым людям ложную уверенность в том, что их оставили в покое, он уехал и больше не потревожит. 
 
Гафар заходил в лавку, чтобы купить мазь от мозолей и ещё по мелочи, когда Реми на месте не было. Купил, естественно. Но! Пока покупал, заговаривал зубы Антонио и осматривал окружающую обстановку. За прилавком была дверь, а потому, лестница на второй этаж скорее всего за ней. Сама лавка небольшая, если в ней устроить потасовку - не развернёшься. Только положить на пол связанного человека. Стало быть, куда деть Антонио во время «визита», чтобы не мешался, он нашёл!
 
В конце второго дня наблюдений, Ахмед прошёлся вокруг дома, где располагалась лавка, так как всегда в запасе должен быть дополнительный путь отступления на случай провала. Минус состоял в том, что дом, как и большинство домов в Венеции, стоял практически впритык к соседним домам. Лишь с левой стороны был полуметровый зазор. Пройдя его, Ахмед обнаружил, что позади дома есть дверь во внутренний небольшой дворик, где собственно и выращивались основные компоненты для снадобий: ромашка, календула, фенхель, душица, зверобой, тысячелистник и другие. Ахмед обратил внимание, что каждая трава растёт в своём деревянном ящике или бочонке, отдельно от других. Всё расставлено компактно и с учётом переносимости растениями друг друга. Господин Азединне как-то говорил, что это очень важно. Здесь сохранялся тот же принцип. Между импровизированными клумбами есть где пройти и поливая один ящик, нельзя задеть ненароком другой. И что уж совсем примечательно – ни одного сорняка!
 
По обоим сторонам входной двери во двор были окна, зашторенные занавесками. Из чего Ахмед сделал вывод, что парни тщательно скрывают свою личную жизнь. И, конечно, здесь уже нет самой лавки и можно пройти на второй этаж. Ахмед огляделся вокруг. Ещё была сиеста, а потому, народа не было, и он свободно прошёл через задний двор к двери. Изучив то, как она закрыта, вернулся на улицу. Гафар уже ждал его. План был предельно ясен, но перед его выполнением следовало хорошенько отдохнуть.
 
Дома Азединне внимательно выслушал помощников.  План ему не очень нравился, так как придётся как последим ворам вламываться в чужой дом. Мужчины его успокоили, мотивируя тем, что не для того они столько времени искали Реми, чтобы разводить сантименты и оставлять всё как есть. Надо хватать его и увозить куда подальше от этого места и от этого человека – Антонио. И потом, раз другого, более дипломатического способа нет, выход один: брать напором! 
 
— Не могу я так, ребята!
— А мы можем с вами тут без конца пропадать и ждать Реми? – нашёлся Ахмед.  – Если честно, я уже домой хочу! Я господина Фираса два года не видел! 
— Я согласен с Ахмедом, господин Азединне, - вмешался Гафар. – Сколько уже можно торчать в этой варварской стране? Поехали уже домой!
— Поедем, не переживайте!  - успокаивал помощников Азединне. - Письмо о возвращении домой я отослал Фирасу ещё на второй день, как нашли Реми. Я сказал ему, что мы вернёмся в любом случае: с Реми или без него. Не одни вы соскучились по дому и хозяину. Меня ведь тоже ждут. Фирас хоть и писал, что с моими мальчиками всё в порядке, они ни в чём не нуждаются, но, дом есть дом, вы правы. Если мне не удастся убедить Реми поехать домой, больше я ничего делать не буду, мы увольняемся и плывём в Тунис морем первым же кораблём, прихватив Луи. 
— Да продлит Аллах ваши годы, господин Азединне, за такие правильные слова! – Ахмед вознёс взор и руки к небу, благодаря Аллаха за правильно принятое решение Азединне. 
— Аминь! Пусть продлит! – повторил Гафар за Ахмедом жест.
 
         Закончив с работой, Азединне предупредил хозяина, что пойдёт проветрится с друзьями. Сеньор Конти спокойно отпустил гувернёра сына, не подозревая, что тот что – то задумал. Любой человек устаёт и ему нужен отдых, необходимо отвлечься и пообщаться с людьми за пределами его дома. 
 
Уже смеркалось, когда Азединне и его помощники вышли на улицу и направились к дому аптеки Эспозито. Когда они подошли к дому, лавка была закрыта, а в спальне на верху горел тусклый огонёк. Хозяева не спали, а потому, стоило немного подождать, когда ночь совсем спустится, заставляя всех укладываться на сон. Гафар остался на улице, спрятавшись между домами напротив лавки, чтобы проследить, когда погаснет свет в окне. Азединне и Ахмед прошли между соседним домом и лавкой, к её заднему двору. Там, как и с улицы было видно, что хозяева не спят, так как на первом этаже, где скорее всего была печь и обеденное место, за шторками был свет. Пришлось томительно в течение двух часов ждать, пока Реми и Антонио погасят везде свет. 
— Да чем же они там занимаются, что не гасят свет? – тихо ворчал Азединне.
— Успокойтесь, господин Азединне, уснут!  - успокаивал его Ахмед. - Нам главное войти бесшумно, а там действуем по оговорённому плану. 
— Скорей бы, а то скоро сам ворвусь и без лишних церемоний…
— Тише! – шикнул Ахмед на Азединне глядя на окна. Там за шторкой появились две движущиеся тени. Азединне тоже обратил внимание на их передвижения. Через минуту свет в комнате на первом этаже погас. 
— Ну наконец – то! Идём? – облегчённо выдохнул Азединне.
— Не время, ещё Гафар не пришёл. Отсюда окон спальни не видно, - остановил его Ахмед. – Сейчас торопиться - смерти подобно, так что ждём! 
 
         Как только пришёл Гафар и подтвердил, что и в окнах над дверью лавки погас свет, Ахмед вышел из тени дома, где они прятались, и неслышно огибая все кадки, ящики и прочие ёмкости с травами, пробрался к двери. Так как она была закрыта изнутри лишь на примитивный крючок, тихонько поднять его через щель длиной спицей, труда не составило.  Одна из нянек Марио, с помощью этой спицы вязала, и даже не заметила пропажи. Ахмед был ей очень благодарен за то, что она забыла своё вязание на тумбе в гостиной комнате дома. 
 
         Крючок поддался и капнув припасённого масла на петли, Ахмед очень осторожно её отварил. После этого, он повернулся к соучастникам и махнул рукой. Те очень быстро и по возможности, не создавая лишнего шума, подбежали к дому. Как только они скрылись за дверью, Ахмед прикрыл её так же тихо. Затем, Гафар словно кошка пробрался в лавку, чтобы проверить наличие засова на двери. Точнее того, что он закрыт. Его задачей было слегка забаррикадировать дверь, чтобы в случае «побега», жертва не могла сразу дотянуться до засова и позвать на помощь или просто сбежать. Только после этого Ахмад и Гафар тихонько поднялись на второй этаж. Там действительно, была одна единственная спальня, в которую вела дверь из небольшого коридорчика. На всякий случай, Ахмед зашторил окно коридора, чтобы никто случайно их не увидел.
 
         Подойдя к двери, Ахмед и Гафар прислушались. Было тихо, поэтому, кинув друг другу начали действовать. Снова в ход пошёл маленький пузырёк с маслом, чтобы смазать петли. Такая осторожность была не случайной. Если молодые люди подскочат раньше времени, поднимут крик, считай, план провалился и придётся или бежать, или действовать более жёстко. Ни то, ни другое их не устраивало. А как известно, в таких домах двери обязательно скрепят, выдавая гостей. Правда, оставались ещё деревянные скрипучие половицы, но мужчины решили проблему своеобразным способом. Обычно скрепят те половицы, по которым чаще всего ходят. Поэтому, все трое шли вдоль стен, друг за другом, наблюдая, куда наступал предыдущий человек. Ахмед такие половицы чувствовал, поэтому, шел первым. Он вымерял каждый шаг. За ним шёл Гафар и замыкал цепочку Азединне. Так и дошли до двери.
 
          Ахмед очень осторожно, придерживая дверь на петлях, чтобы не скрепили, если масло не успело добраться до самого основания, открыл её. Молодые люди в комнате спали, как и предполагал Азединне на одной постели. Невысокая кровать имела не столь широкие габариты, чтобы свободно уместить двоих, однако, парни прекрасно на ней помещались и лежали, обнявшись друг с другом. Азединне слегка передёрнуло от подтверждения своих подозрений, но он сдержался, чтобы не выдать себя раньше времени.
 
         Как только мужчины заняли свои позиции: Ахмед у головы Антонио, Гафар у его ног, а Азединне возле Реми. Последний коротко бесшумно вздохнул и кивнул. Этот молчаливый жест обозначал сигнал к началу действий. Ахмед и Гафар очень ловко скрутили заснувшего Антонио, быстро закрыли кляпом рот и уволокли вниз, в лавку. От шуршания и мычания, а также от одного единственного возгласа, который успел в ходе борьбы издать Антонио, прежде чем ему заткнули рот, проснулся и Реми.  Он увидел Азединне и собрался закричать, как тот навалился всем телом, прижимая к кровати и затыкая ему рот ладонью. 
— Тише, Реми! Тише! Это я, Азединне!
— Чего тебе надо? – Реми промычал в руку бывшего хозяина и учителя.
— Не сердись, нам надо поговорить. По-хорошему ты не захотел, пришлось применить чудеса изобретательности. Если обещаешь не кричать, я отпущу руку, мы поговорим, и я уйду. Обещаешь не кричать?
— Угу! – ответил Реми согласием. По сути, выбора у него не было, а Азединне всё равно не отстанет, пока не добьётся своего. Так было всегда, так чего теперь дёргаться?
 
         Азединне осторожно убрал руку от рта Реми, будучи готовым, что он всё же может нарушить обещание и сделать попытку закричать. Об этом его предупредил Ахмед, когда они шли к лавке Эспозито. 
— Ну, вот и умница, - спокойно сказал Азединне. – А теперь сядь, поговорим. 
         После того, как Реми уселся на кровати, закрываясь от Азединне покрывалом, словно стеснялся, спросил:
— Где Антонио, что вы с ним сделали?
— Не переживай, с твоим Антонио всё в порядке. Мои ребята просто вывели его подышать воздухом, пока мы с тобой поговорим. Ничего с ним не случится! Пока мы всё не проясним и не придём хоть к какому – то решению, я не уйду. 
— Задавай свои вопросы и проваливай!
— Фу, как грубо! Это всё, что ты можешь мне сказать, после того, как я два года беспрестанно искал тебя, своими обращениями на уши поставил консульства, карабинеров и даже местных лекарей и аптекарей? 
— И зачем я тебе?
— Что значит зачем, не понял?
— Ты так и не ответил мне на вопрос, кто я тебе?
— Любимый! – ответил Азединне с ходу.
— Не перебивай! У меня складывалось абсолютно другое мнение. 
— Объяснись! – потребовал Азединне.
— Посуди сам! Со своими парнями гарема ты спал, когда хотел и сколько бы не пожелал! Меня ты звал к себе, да, не отрицаю! Однако я не понимал до конца, почему ты мне отказываешь? Почему не брал полноценно? Я что, дефективный какой или урод? И то объяснение, что ты мне давал, меня не устраивало. В семнадцать лет я не был ребёнком. Есть такое понятие, как возраст согласия. Я был согласен, и не раз тебе об этом намекал, даже говорил на прямую! Ты же, отшучивался или игнорировал вообще! А в результате, самое большее, что мне доставалось, это поверхностные ласки, шлепки и наказания за нерадивое поведение, словно я малолетний пацан!
 
         Слушая то, что говорит сейчас Реми, Азединне понимал, что не совсем был готов это услышать. Что угодно, но не обвинения в том, что он был к Реми равнодушен. Сам Реми, раз дали такую возможность, выговаривал как есть, ничего не стесняясь и никого не боясь. Даже не переживая, что может сделать больно или убить своими словами. Наболело, видимо! Парень чуть не плакал. Впрочем, слёзы только наполнили влагой глаза, они блестели в темноте, но дальше этого не проливались. Хотя, Реми самому было больно говорить это, он едва себя сдерживал, но и Азединне было, что сказать на обвинения любимого. Как любой лекарь, Азединне решил, что он даст сначала выговориться Реми, а потом сам скажет своё веское слово.
— А это твоё колебание, когда я тебя прямым текстом спросил, кто я тебе? Если бы ты действительно любил меня, то сразу бы сказал мне об этом. Остановил бы, не дал уйти. Моё положение в твоём доме было лишь номинально высоким. Да, я пользовался уважением у твоих мальчиков в гареме, но самого меня ты близко не подпускал, ругал за то, что прошусь к тебе. Ребята мне говорили, что хозяин сам решает кого и когда звать, но… - Реми на мгновение замолчал, отводя от Азединне взор, обдумывая слова, затем продолжил. – Но ты сам говорил, кто такой я, а кто, к примеру, Хасе? Мол, я ближе к тебе! Как я ещё должен был это понимать? Ты не давал чётких объяснений! Вроде и не раб, но и свободы ноль! Зачем я тебе?
— Всё сказал? – похолодевшим голосом ответил Азединне. 
— Пока да!
— Значит, пока и помолчи, прежде чем выскажусь я, - отозвался Азединне. Он сидел на кровати напротив Реми и без устали смотрел ему в глаза. Тот, на удивление, взгляд выдерживал, даже сохранял спокойствие и не впадал в истерику.
— Я весь сплошное внимание!
— Давай по порядку! Да, ты прав, что обижен на меня за то молчание. Я и сам долго злился на себя за это. Но поверь, я не знал, честно не знал, что тебе ответить тогда, как признаться в том, что на самом деле берегу тебя и не хочу портить раньше времени. Тебя и так в двенадцать лет изнасиловали, я лишь желал оттянуть событие, когда ты полноценно станешь моим. Да, я отшучивался, но в любой шутке есть доля правды. Если я говорил, что ты мал, значит, я считал, что не совсем созрел для этого. Созреть надо было и мне, чтобы перестать воспринимать тебя не как мальчика, которого вылечил после изнасилования и вырастил, а как взрослого парня, моего любимого. Чтобы ты был хоть как-то готов, я ласкал тебя без проникновения. Доволен?
— Не совсем, - выдохнул Реми.
— Чем конкретно ты не доволен?
— Я сам просил тебя лечь со мной в постель ни как с ребёнком, а как с полноценным партнёром! С одной стороны, я понимал, что для полноценного секса у тебя есть парни гарема, но всё же! Я ПРОСИЛ ТЕБЯ САМ! – Реми выплюнул последнюю фразу прямо в лицо Азединне.
— Знаешь, слово «беречь» для тебя, видимо, ничего не значит? Я берёг тебя, потому, что любил! И сейчас люблю!
— Как могло сохраниться за два года поисков то, во что я не верил?
— Если ты не верил или я не говорил, не означает, что этого не было. И это эгоизм с твоей стороны, так думать! А теперь продолжу, если позволишь. А то мы до утра так не договоримся!
— Продолжай, - тихо ответил Реми, опуская глаза. Он понимал, что Азединне прав. 
— Итак, следующая претензия: ты говоришь, что я лишь номинально дал тебе более высокое положение. С этим я в корне не согласен. Если бы ты был мне безразличен, я не устроил бы тебя в школу, за обучение в которой исправно платил. Ни одного из своих парней я не обучал ни в школе, ни своему мастерству! Да, за тот бунт я строже с тебя спросил, чем с остальных! Но в том то и дело! Если бы ты был безразличен мне, я бы и пальцем не пошевелил позвать тебя к себе, а наказал бы точно так же, как был наказан Хасе.
— Допустим… - нехотя соглашался Реми. – Тогда почему я был в подвешенном состоянии? В школе оформлен как твой приёмный сын, а дома, по сути – раб, которого ты учишь своему делу, чтобы потом продать дороже или просто выгнать взашей на самостоятельные хлеба! 
— Я собирался дать тебе вольную, как только тебе исполнится восемнадцать, но ты сбежал. Тогда и хотел устроить тебе вхождение во взрослую жизнь!
— Ах, я ещё и заплатить постелью за свою свободу был должен?
— Не лезь в бутылку, Реми!   - предостерёг Азединне парня, чтобы он всё же знал границы дозволенного. – Ты трактуешь события, как тебе удобно. Если планировал сбежать, так и скажи. 
— Я не планировал! Это само по себе получилось! Я всё на свете проклял, лишь бы вернуться к тебе, когда меня похитил Абеле! Всё ждал, что ты бросишься меня искать, но не дождался тебя ни в порту, ни в монастыре. Ты не представляешь, что я пережил!
— Так расскажи! Чего мне это представлять? Где он тебя встретил?
— Недалеко от порта. Я уже шел в порт, чтобы наняться лекарем на какой – нибудь корабль. На худой конец – юнгой. Они меня выследили и не дали уйти. Притащили на корабль Абеле и оставили в каюте. Я бился, требовал, чтобы меня вернули, но Абеле и слушать не хотел. Я пытался убеждать его, что свободен, но он не верил. Чтобы не орал, они меня наркотиками накачали через питьё. Пока я в отключке был, нацепили ошейник с гравировкой имени Абеле. Он поначалу терпелив был, но я сопротивлялся, и он начал насиловать. Так всю дорогу. Потом в монастырь увёз и там продолжал бить, издеваться и насиловать.
— Я был в монастыре, но ты уже два дня как сбежал, Реми. Похоже, мы разминулись, - ответил Азединне. На душе лекаря было гадко и тошно. Хотелось прибить Абеле на месте и как жаль, что он этого не сделал сразу. Не меньше хотелось прижать к себе Реми, посочувствовать и пожалеть, почувствовать биения его сердца, дыхание и поцеловать. Но парень отстранился и не желал, чтобы его трогали, а тем более жалели. – Потом что было?
— По реке сбежал, меня цирк нашёл. С ними до Венеции доехал, по пути лечил, кого приходилось из артистов и даже животных. Потом я от них ушёл. Работал у одного лекаря, помогал со снадобьями. Он много пил, но дело своё знал и платил неплохо. Мне удалось подкопить и сбежать. Потом я встретил Антонио, он сын лекаря, но сам делу отца учился плохо. Он согласился на то, чтобы мы работали как компаньоны. Я изготавливаю, он продаёт. Это всё! Как ТЫ меня нашёл?
— Случайно! Так как первый год не увенчался успехом, мы ждали снова, что цирк, который тебя подобрал, приедет. Чтобы дождаться, пришлось наняться в богатый дом в услужение, как гувернёр и лекарь для маленького хозяина. Гафар всё же нашёл этот цирк и поговорил с директором. Тот и указал на то, что ты работаешь в лавке, но адреса не назвал. Ты, видимо не сообщил и он отказался говорить.
— Он действительно не знал…Что дальше?
— А дальше всё просто. Я достал через своего хозяина список аптечных лавок. Их немного, но бог мой, они в разных концах города и далеко друг от друга. Город большой. И, если бы мы искали без списка, то ещё бы год ушёл! А тут, справились за пару дней. И вот я здесь! Как считаешь, достойны мои скитания того, чтобы ты вернулся ко мне? Давай вернёмся в Тунис?
— В качестве кого?
— А в качестве кого бы ты хотел? 
— Не начинай, Азединне! Я задал конкретный вопрос и хочу услышать чёткий ответ! 
— Любимого, конечно! Обещаю, недомолвок больше не будет!
— Ага, а гарем свой куда денешь? Ты ведь без них как без рук!
— Ревнуешь что ли? – прыснул недоверчиво Азединне. – Раньше не жаловался.
— Раньше я другим был! А может ты хотел сказать – любимого раба? Нет, Азединне, я не вернусь туда, где был рабом. Я на родине, к чему и стремился. А ты возвращайся, если так хочется, но только без меня! Если ты закончил, то покинь мой дом и верни моего любимого Антонио! – выпалил Реми, боясь, что Азединне может применить силу и увести с собой как телка́ на верёвочке.
— Это последнее твоё слово, Реми?
— Не называй меня этим рабским именем! Я – Роландо и уже говорил тебе об этом! – напомнил парень.
 
         Слова Реми сильно потрясли Азединне. И, хоть он и был готов к отказу, но надеялся, что разговор всё решит. Не решил! Что ж, Реми свободен, так пусть живёт так, как выбрал сам. Тяжко вздохнув, Азединне встал с кровати и упавшим голосом произнёс.
— Раз так, ты навсегда останешься в моей памяти как Реми, иного не требуй! Неволить я тебя не стану, ты свободен. Я отзову все письма в посольства и консульства, а также от карабинеров. Но помни, отойдя от обрыва, к нему не возвращаются!
— К прошлому нет возврата! Мы оба стали другими и теперь вряд ли сойдёмся! Уходи!
— Как скажешь! Это твоё решение!
 
         Азединне последнее слово оставил за собой. Он спустился вниз и наблюдал картину. Гафар сидел на полу, облокотившись спиной о прилавок. На его коленях покоилась голова Антонио, а Ахмед сидел на парне верхом и на ломаном итальянском поучал «пленника».
— Тебе ничего не грозит! Не мычи! Сколько надо, столько будут говорить! Ты же не дашь! Я тебе объяснил уже! Нечего тут мычать! Что? Сколько именно? Да хоть до утра! А ты лежи смирно, пока я тебя не отключил с помощью тяжелого предмета!  - парень задёргался, пытаясь скинуть Ахмеда. Гафар только тихо посмеивался от такой реакции молодого человека. А между тем, Ахмед продолжал уговаривать его. - И нечего дёргаться! Незачем кричать!  И не надо никого звать на помощь! Кто виноват, что твой дружок не захотел нормально поговорить с нашим хозяином? Пусть теперь отдувается! И не смей жаловаться, когда мы тебя отпустим! Только попробуй сказать кому слово, и я сам лично вырву тебе язык! Ты тогда совсем говорит не сможешь!
— Ахмед, прекращай уже его пугать!  - произнёс тихо Азединне, проходя в лавку.  – Развязывай его, пусть топает к своему любезному!
— В смысле? А разве Реми не идёт с нами?
— Не идёт! Побыстрее, пожалуйста и уходим! А вам, молодой человек, - он обратился к Антонио. – Я бы посоветовал не пренебрегать предупреждениями моих людей. Если рот откроете, они закроют вам его навсегда. Поверьте мне, с этими двумя шутки плохи!
 
         На это Антонио отрицательно помотал головой, мол не будет болтать и его освободили от пут. Он сразу бросился наверх, к Реми, а трое мужчин беспрепятственно вышли на улицу тем же путём, что и пришли, а затем направились в дом Конти. По дороге, Гафар спросил:
— Что теперь, господин Азединне? 
— Да ничего, Гафар! Миссия по поиску Реми выполнена. Он найден, но отказался возвращаться! У него новая любовь! У нас есть время, чтобы собраться и отплыть в Тунис. Ахмед!
— Да, господин?
— Завтра утром узнай в порту, какой ближайший торговый корабль есть до Туниса или будет идти мимо, но нас высадит. Сторгуйся о цене за четверых человек. 
— Сделаю!
— Гафар!
— Слушаю!
— Заканчиваем дела. Я отпишу во все посольства и участки. Твоя задача доставить письма. Что – то на прямую, что – то через посыльных.
— Сделаю! – так же коротко ответил Гафар.
— А мне нужно съездить за Луи и забрать его у родственников, чтобы доставить к Фирасу. Соскучился уже наверно. А потом я подумаю, где нового ученика поискать. На этот раз пусть платит!
 
***
         В это время в комнате Реми, Антонио тихо подошёл к постели и молча обнял его. Через некоторое время, когда Реми прекратил выть, Антонио спросил:
— Кто эти люди? Один, кажется заходил на днях в лавку, мазь покупал. 
— Это мой бывший и какие – то головорезы! Я не знаю их! – рыдал Реми.
— Что им было нужно?
— Хотели забрать с собой!
— А ты?
— Я по-твоему совсем идиот, чтобы свободы лишаться?! Где он был эти два года? Что, Венеция такая огромная, что нельзя было меня найти?
— Поплачь! Это прошлое!
— Я распрощался с ним, Антонио! Я больше его не увижу!
— Так это же хорошо!
— Это было бы хорошо, если бы не одно «НО»!
— Какое?
— Я до сих пор люблю его!
— Вот тебе раз! Ты говорил, что любишь меня и никого больше не надо!
— Говорил!  - снова завыл Реми. - Я и тебя люблю и его!
— Раз выгнал его, значит не любишь на самом деле!  –  заявил Антонио. 
— Да я из гордости его выгнал! Из принципа, понимаешь? Он отверг меня раньше, там в Тунисе.
— Понятно! Хватит оплакивать прошлое! Сделанного не вернуть! Давай спать ложиться! Погоди, я принесу тебе воды с успокоительными каплями и ляжем.
         Когда Антонио ушёл, Реми постарался успокоиться, но на душе было тошно и жутко. Его не оставляло ощущение, что сейчас, прогнав Азединне, он натворил что – то непоправимое, плохое, гадкое.
 
         Заявлять карабинерам Антонио, как и Реми не стал. Однако, сам Реми прорыдал несколько дней подряд, не мог работать, не желал никого видеть. В лавке, пока было чем торговать, Антонио справлялся сам. А потом, Реми бегал каждый день в порт Венеции, чтобы высмотреть «прошлое». Зачем, он и сам не знал.
 
***
 
Ближайший торговый корабль отправлялся из Венеции в Алжир с заходом в Тунис лишь через три дня. Этого было достаточно, чтобы огорчить своим отъездом сеньора Конти и, конечно Марио. Мальчик очень сильно плакал, просил наставника не уезжать, но тот словно окаменел и не слышал детской мольбы. Маленькому хозяину и его отцу он лишь пообещал прибыть, если случится что-то серьёзное. Стоит только написать письмо. 
 
Как только стало известно, что корабль будет через три дня, Азединне снова отписал Фирасу, что возвращается. Один. С ним будут лишь люди, которых Фирас любезно предоставил в помощь и Луи, которого они забрали у родственников по доверенности. Также, Азединне в письме кратко рассказал о вкладе Ахмеда и Гафара в поиске Реми. А почему не поехал Реми, Азединне обещал рассказать по приезду.
 
Через три дня Азединне стоял на палубе торгового судна вместе со своими помощниками, к которым уже успел привыкнуть и привязаться. Он был благодарен им за терпение и ту неоценимую помощь, которую они оказали в поиске Реми. Да, за скромную плату, но всё же! Азединне с тоской смотрел на отдаляющийся берег. Больше его ничего не связывало с Реми, с той жизнью, что была эти два года. Сердце лекаря болело, было безнадёжно разбито, свет вокруг померк, всё стало уныло, надежды рухнули. Было жаль потраченных средств, времени и нервов, потому, что результат себя не оправдал. Было больно от осознания того, что сколько бы он не сделал для этого мальчика, он остался неблагодарным, эгоистом. Можно, конечно, такое поведение объяснить тем, что парень поменял местожительство, окружение, и они сделали его другим. Но ведь внутри он должен был остаться прежним, с прежними чувствами, мыслями, совестью, отношениям к поступкам. Да, Азединне дал слабину, не сказал сразу о чувствах, введя его в непонимание. Но, если бы он знал, чем это закончится, не медлил бы и минуты. 
 
Вот она, какая жестокая штука – любовь! Ты чувствуешь её, бережёшь человека, заботишься о нём, а что получаешь в награду? Слово «уходи»? Да, это будет уроком для Азединне! Нечего растрачивать себя на пустое, на то, что приносит лишь боль и страдания! Отныне, Азединне никого в своё сердце не пустит! Сам будет пользоваться, как пользовался! Благо, положение позволяет. Но чтобы полюбить снова – нет! 
 
Неожиданно, ему показалось, что на берегу мелькнула знакомая до боли фигура. Он потряс головой, но наваждение не растаяло. Азединне попросил у капитана подзорную трубу и глянул на берег. 
— Реми? – прошептал Азединне. Это действительно был он. На фоне темных волос его лицо казалось абсолютно белым. Трубу выхватил Ахмед и тоже посмотрел в неё.
— Ничего интересного, - выдал он. – Показалось!
— Не думаю!  Мы не так далеко отплыли, чтобы я не мог его узнать! - ответил Азединне.
— А я сказал, показалось! – твёрдо заверил Ахмед.
 
         Трубу перехватил Гафар и тоже посмотрел.
— Ну, точно, показалось! Такое бывает, когда от берега отходишь. Воздух от жары ходит по поверхности моря и привидеться может что угодно!
 
Луи лишь скромно стоял рядом и грустил, что прощается с родиной, возможно навсегда. Разговоры взрослых он особо не слушал, хотя в своё время с Реми он подружился. Ему было странно видеть, что рядом с Азединне нет Реми?
 
         Оба помощника хитро смотрели на Азединне. Было очевидно, что они тоже узнали Реми, но старались поддержать Азединне. Последнее время он превратился в мрамор. Лицо осунулось, перестал нормально есть и пить, ничего не хочет делать, ничто его не радовало. А всё из-за Реми! Но, как говорится: с глаз долой, из сердца вон! Чего теперь страдать, если парень сам подписал себе приговор? На самом деле, не насильно же везти его в Тунис! Пусть теперь живёт, как хочет и делает, что хочет!
 
***
 
Прибыв на место через недели три с небольшим, Азединне ждал приём по истине, как будто он султан! Ферас постарался!  Сначала он встретил Азединне в порту, принял вещи и погрузил на собственную бричку. Фирас заключил друга в объятья в знак приветствия, они потёрлись носами, как и полагается при встрече. А вот любимчика своего Фирас обнял ещё крепче. Затем, все четверо доехали до дома Азединне, где его встретили с радостью, громким возгласами, обниманием и, конечно пиром, музыкой и танцами. Азединне наконец – то просиял. Правда, в глазах осталась печаль и тоска. Но всё же, ощущение, что он, наконец – то вернулся домой, его не покидало и грело израненную душу. Ахмед и Гафар даже по-доброму позавидовали Азединне, сказав, как можно было так на долго уехать из дома, где его все любят. 
 
Его встречали все, кто мог прийти. Кроме повзрослевших на два года парней гарема, были Хасе и его отец, Саха, Равиль, счетовод Камиль – ага, Баязид – ага и даже отец Вали! И, конечно, сам Фирас и Луи. Праздновали приезд хозяина весело и шумно. Даже Полночь показала несколько трюков, которые она выучила благодаря Юсуфу. Он признался, кстати, что так как ездить на ней было некуда, он научил её трюкам и зарабатывал этим на торговой площади. Азединне только порадовался мастерству и находчивости Юсуфа и даже мысли не возникло, чьим подарком является Полночь. А в ходе бесед с Фирасом во время застолья, Азединне сделал ему предложение выучить Луи.
 
Гуляли, ели, пили, много общались и танцевали целых три дня. На третью ночь парни уговорили Азединне на постель, попросили выбрать любого, так как все соскучились и желали наверстать упущенное. Естественно, выбрать сразу и всех он не смог, но так как соскучился, не отказал в первую очередь «гостям» - Сахе и Равилю. На следующую ночь были Вали с Калебом, а позже Селим с Юсуфом. Все парни старались отвлечь Азединне от горя потери. Он сам по просьбе Фираса рассказал о причинах отказа Реми вернуться. Естественно, парни узнали и о том, как он скитался в поисках своего мальчика эти два года, про вероломное предательство Абеле, про помощь консула Набрели, про сеньора Конти и его сына Марио, про цирк и как искали аптечные лавки, как нашли и разработали план проникновения в дом Реми, как поговорили и что сказал Реми на прощанье. Все сочувствовали Азединне, но о чем он их сразу попросил, не выражать сожаления и не жалеть его самого. А в постели парни проявляли инициативу и чудеса изобретательности, лишь бы отвлечь хозяина и помочь забыть Реми. Пусть с ними он поймёт, как много потерял, уехав из дома в поисках одного неблагодарного эгоистичного щенка.
 
После того, как все эмоции улеглись, Азединне отправил с парнями сообщения всем бывшим пациентам сообщение о своём возвращении и готовности их посетить в случае необходимости. Вновь занялся изготовлением лекарств, но уже не для того, чтобы содержать малый гарем. Его он решил не набирать, хотя Баязид – ага дал недвусмысленно понять, что готов предоставить любое количество мальчиков по первому слову Азединне. Но, если честно, пока Азединне было не до «малого» гарема. 
 
В целом он погрузился в работу с головой. На удовлетворение вниманием парней едва оставалось время и силы. Немного помогали молитвы, он не переставал совершать намазы и наконец, совершил хадж в Мекку. Всей душой он старался забыть Реми, его взгляд, улыбку. Они меркли перед тем, какие убийственные слова он говорил на прощанье. С каждым днём образ Реми тускнел. Парням было запрещено говорить о нём и тем более, называть его имя, особенно в присутствии хозяина. Может поэтому, когда Реми нет рядом, никто о нём не говорит, Азединне начал успокаиваться. Даже ученика себе взял. Фирас согласился отдать Луи в обучение за относительно небольшую плату. Парнишка подрос и окреп за два года, набрался сил и был готов к покорению вершин знаний. Азединне был очень доволен старательным учеником. 
 
Говорят, время лечит. Только вот, сроки излечения у каждого свои. Свой он и у Азединне. Как-то долго и тяжело Азединне старался забыть мальчика, в которого вложил душу, силы, полюбил, но из-за того, что вовремя не смог признаться, потерял. Со временем, Реми перестал сниться Азединне в кошмарах, и он перестал просыпаться с криками и в холодном поту. Иногда помогала опиумная настойка, но привыкать к ней было нельзя. Однако сколько не горюй, а время безудержно идёт. Азединне успокоился, перестал себя мучить и отпустил наконец Реми, вырвал из сердца. Вырвал, дав себе слово никого больше туда не впускать, чтобы не страдать, и чтобы не болело.
 
 
 
Глава 12.
 
         Прошло более шести месяцев после того, как Азединне вернулся из Италии ни с чем. Жизнь снова вошла в привычное русло, работа не давала скучать, парни гарема как всегда занимались каждый своими обязанностями, регулярно дом Азединне навещал счетовод, Луи учился, Баязид – ага так и не уговорил Азединне набрать новый малый гарем. Чтобы поддержать друга, наведывался и Фирас. И вроде бы всё как всегда, но чего–то явно не хватало. Вырванный из сердца кусок не давал иногда покоя, рана до конца не затянулась. Иногда он вспоминал Реми, но уже спокойно. Внутренне он благодарил парня за урок жизни. А вот вырвать Реми из памяти  насовсем, не получалось.
 
         А недавно Калеб уговорил Азединне взять пару щенков. Мол, их пытались ограбить незадолго до приезда господина, нужна охрана! Старый пёс давно умер, после него никого не брали. А без разрешения хозяина взять и не могли. Да и остатки пищи девать некуда, их даже бедным не раздашь. Азединне всегда говорил, что нужно отдавать только те остатки пищи, которые вполне пригодны и их можно отдать, но это должна быть нетронутая пища, оставшаяся от приготовления, а никак не надкусанная, начатая или испорченная. Естественно, Азединне пожурил Калеба и ребят за столь нерациональное использование средств, можно ведь готовить меньше, чтобы не оставалось. С другой стороны, собака действительно нужна, а то мало ли кому взбредёт в голову снова залезть в дом. Поколебавшись некоторое время, Азединне согласился и сам сходил с Калебом на рынок, чтобы купить щенков арабской борзой. Для будущих охранников пришлось соорудить два лежака на ножках в тени дома, чтобы собакам было удобнее спать. Вали даже миски из глины для них изготовил. Правда, таких щенков не оказалось и Азединне обратился к Фирасу за помощью. Тот нашёл щенков у одного своего друга, и он любезно подарил их за символическую плату. Счастью Калеба не было предела, радовался, как ребёнок! Азединне вообще говорил, что можно было с таким же успехом взять и обычных дворовых псов, но Калеб настоял на том, что порода арабских гончих – самая лучшая на свете! И это ничего, что данную породу собак нужно кормить специально приготовленной лёгкой, но сытной пищей! Но, в доме лекаря они замечательно будут питаться остатками пищи, не помрут.  Тем более, что еда всегда свежая и вкусная. На том и сошлись.
 
         Щенки прибавили радости и хлопот всем, кто жил в доме Азединне. Даже спокойная Полночь косила глазом на двух неугомонных малышей, носящихся по двору. Ребята поочерёдно с ними играли и не давали грызть что попало и шкодить. Юсуф начал их учить командам и приучать к прямым обязанностям. Лаяли они немного, но в основном по делу.  Почему – то за два месяца, что пока адаптация, щенки не взлюбили счетовода Камиля - агу, а также поставщика Баязида – агу, который всё же не оставлял попыток уговорить Азединне купить мальчиков или взять больных на лечение. Фираса и Луи воспринимали как своих. Остальные ребята и сам Азединне были для них стаей.   
 
         В одно прекрасное утро Азединне собрался по делам на рынок. Кроме этого, надо было навестить несколько пациентов, которых лечил. Приготовив в саквояж всё необходимое, он вышел из лаборатории во двор. И тут же обратил внимание, что Бари и Поло, так назвали щенков, беспокойно бегали вдоль калитки, потявкивали, махали неуверенно хвостиками и что – то пытались рассмотреть через резные щели.  Азединне подошёл ближе.    
— А ну, брысь, мелкота! Дайте пройти! Чего вы тут трётесь? – лекарь отогнал щенков и открыл калитку.
 
         Тот, кого он увидел стоящим на пороге, видимо не решался постучать, а теперь молча смотрел виноватыми глазами. Собственно, Азединне уже и не надеялся увидеть его. Даже больше, пытался забыть. И зачем он только вернулся? Первым из ступора вышел Азединне и спросил:
— Вам что – то нужно, молодой, человек?
— Да, поговорить… - тихо ответил тот.
— У меня нет времени на пустые разговоры. И вы, кажется, сами дали понять, что прекрасно обойдётесь без меня. 
— Не смог…- также тихо ответил парень, всё также виновато гладя на лекаря Далерана.
— И что? Моя какая проблема?   - холодно ответил Азединне. – Что, ваш любезный дал вам под зад и выгнал из дома? Или обидел чем, а вы через три моря сюда пожаловали, поплакаться?
— Что? Нет! – спохватился парень, хотя в словах Азединне была доля правды. – Н-не совсем. Но, думаю, я смогу всё объяснить…
— Не утруждайте себя! Я не нуждаюсь в ваших объяснениях, молодой человек! Мне своих проблем хватает, а теперь отойдите, я спешу к пациентам!
— Но…могу ли я надеяться, что позже…
— Не думаю! Ни позже! Никогда!  - строго ответил парню Азединне. Он специально называл его на «вы», чтобы показать, как он к нему относится и что Реми теперь для него абсолютно чужой человек. - Ступайте куда хотите и делайте всё, что вам заблагорассудится, а меня и дорогу в мой дом забудьте, пожалуйста.
— Но, я всё же хотел бы…
— Меня не интересуют желания чужого человека… Реми! – наконец Азединне назвал его имя. – Или как вас называть, Роландо? Мне без разницы! Дайте пройти или я вызову своих ребят, чтобы они показали вам дорогу туда, где вам самое место!
— П – прости, я подожду более подходящего времени! – не сдавался тот.
— Ждите, кто не даёт, только подальше отсюда!
 
         Азединне едва сдержался от того, чтобы толкнуть его и пройти. Он просто отступил на шаг и повернул в сторону, чтобы обойти парня. Злясь на всё на свете, Азединне пошёл на рынок. Ему удалось немного успокоиться, пока отдавал Сахе лекарства на продажу. Идти в таком раздражённом состоянии к пациентам было нельзя. И, хотя лекарь даже словом не обмолвился, кого сейчас видел, Саха и Хасе заметили в глазах хозяина вновь появившуюся грусть, а потому по привычке, отвлекли Азединне разговорами, рассказали, как вчера шла торговля, что заказывали. Хасе даже байку рассказал, как у него с прилавка одна пара туфель ушла незаметно. Видимо, кто – то очень ушлый «приделал ноги» его туфлям. Азединне посмеялся и успокоившись окончательно, переключился на посещение пациентов. 
 
         Возвращаясь от последнего пациента за день, Азединне обнаружил, что Реми всё ещё сидит у калитки его дома. 
— О, у меня появился сторожевой пёс? Интересно, зачем мне бездомный пёс для охраны? Вроде взяли недавно двоих! – съязвил Азединне подойдя к Реми.
— Говори, что хочешь, Азединне, - Реми подскочил на ноги и с вызовом посмотрел в глаза лекаря, – но я не уйду, пока мы не поговорим. Я понимаю, что сильно обидел тебя, поэтому, приехал вымаливать прощение!
— О, как погляжу, мы поменялись местами! Хм, славно! – снова язвительно ответил Азединне, криво улыбаясь. – Прощение? А не поздно для раскаяния? Нет? 
— Просить прощение никогда не поздно! – заверил тот.
— Я другого мнения! Раньше надо было говорить о прощении, милый мой! Сейчас я не настроен говорить об этом. Я больше полугода пытался тебя забыть, а ты явился вновь! Зачем ты явился? Мучить меня?
— Да нет же! Азединне, послушай! Просто выслушай меня, прошу!
— Я достаточно наслушался, Реми! Так сильно, что уже тошнит. Так что избавь меня от своих душевных излияний!
— Я не уйду, пока ты не выслушаешь меня! С места не сойду!
— Ну, что ж, как любого свободного человека, не имею возможности неволить тебя! Сиди на этом месте сколько угодно, но я не собираюсь тратить своё драгоценное время на тебя! Других дел полно! Не теряй время напрасно! Лучше будет, если ты уедешь туда откуда пришёл и забудешь меня.
— У меня нет средств на обратный путь, я всё отдал, а те мизерные остатки, что были, у меня украли! Так что мне идти некуда!
— И ты решил прийти ко мне? Странно, не находишь?
— Я к тебе и шёл! 
— Ну-ну! И надеялся, что приму с распростёртыми объятиями?
— Я поговорить надеялся!
— Мы уже поговорили! А теперь пропусти, я тороплюсь домой, к своим мальчикам, которые меня просто обожают и не предадут, как это сделал ты, найдя себе Антонио! 
 
         Азединне уже откровенно раздражал этот разговор, и он решил, что больше не будет вступать с Реми в переговоры. Всё пустое! Он ушёл в дом и ему было всё равно, останется Реми на месте или уйдёт. Ребят Азединне предупредил, что за калиткой сидит Реми, и чтобы никто не смел с ним разговаривать и тем более кормить. Парни чуть не обиделись, так как они и сами не стали бы с ним заговаривать и даже радоваться его появлению. А про кормить, вопрос спорный, ведь он может в этом нуждаться.
— Пусть просит в другом месте! – заявил Азединне и пошёл в дом.
 
         На следующий день ситуация повторилась. Азединне утром обнаруживал сидящего на земле Реми, встречался с ним своим безразличным с его взглядом, наполненным надеждой. После этого, лекарь молча шёл по делам, а Реми усаживался на своё место. Что он пил и ел, Азединне не волновало, как и то, что парню приходилось спать прямо там, где сидел. С каждым днём лекарь наблюдал, как его верный пёс, сидевший у калитки, выглядел всё хуже и хуже. Нет, дело было здесь не в голоде и жажде, точнее не только в них. Время от времени плечи парня содрогались от кашля, а лицо с каждым днём серело. Азединне понимал, что скорее всего, Реми не здоровится.  Но за помощью он не обращается, так как платить ему нечем. А посему, пусть сидит себе, пока может. 
 
Парни, кстати, выходили, видели Реми, но всё, что парень получил от бывших «коллег» - это злые насмешки, пинки и требования валить со своей чахоткой куда подальше. Не хватало им у дома заразы! Когда Азединне об этом узнал, долго ругал парней, зачем подходили, мол, не известно, чем болен, могли заразиться. После этого велел всем до единого отмыться и отогреться в купальне. После этого, ни один из парней к Реми не подходил.
 
         Прошла неделя. Целых семь дней Реми упорно не отходил от дома лекаря. Пищу ему подавали сердобольные прохожие. Кто –то даже покрывало дал, чтобы ночью не мёрзнуть. А вот что с его организмом происходило, Реми понять не мог. Когда он плыл на корабле в Тунис, всё было хорошо. Однако при вхождении в Средиземное море случился шторм. Так как Реми не хватило денег на пассажирский билет, он нанялся помощником судового доктора. Обычно врач на корабле был один, но Реми попросился помогать, лишь бы доставили до Туниса.  А вот к шторму Реми был не готов. Мало того, что ему пришлось действовать на ровне со всей командой, терпеть холодную воду, которая без конца окатывала и сильный ветер, который сдувал с палубы, постоянную качку, которая не давала нормально удерживать равновесие, так в добавок ко всему, чуть за борт не вылетел. Хорошо, боцман за штанину поймал и втянул обратно. 
 
         После шторма вся команда поздравляла Реми с «боевым крещением». Тогда никто на корабле не погиб, не потерялся и не заболел. А всё благодаря правильным действиям всей команды. А вот Реми понял, что служба на корабле всё-таки не его. Он лучше себя чувствует на твёрдой земле. Чтобы парень не получил переохлаждения, матросы влили в Реми приличную дозу рома и укутали в одеяла. Это временно помогло, так как по прибытии в Габес, Реми слегка знобило. В порту от температуры он потерял сознание, а когда очнулся, денег, как и документов при нём уже не было. 
 
         А тут ещё Азединне слушать не хочет, и ребята гарема над ним потешаются.
— Поделом тебе, Реми!   - говорил парень сам с собой в конце недели сидения у дома лекаря. – А чего ты собственно ожидал? Что он примет тебя, всё поймёт и простит? Теперь вот, сиди как пёс и помирай от голода!
 
         Реми зашёлся кашлем, но старался не кашлять громко, так как из калитки выглядывал Калеб и ругал его. Знобить не переставало, одеяльце, что подарил ему один прохожий дедушка не помогало согреться. Иногда всё же подступал жар и Реми скидывал одеяло. Кожа была едва влажноватой, липкой. В голове начался какой-то непонятный туман. Мысли путались и жутко хотелось спать. 
— Нет, не спать! Похоже на пневмонию или что – то вроде этого… - шептал себе под нос Реми. – Значит, так и помру, как пёс! Да что же это за судьба такая? Какой же я дурак! Почему ты меня не забрал тогда?
 
         Реми всхлипнул и немного поскулил в кулак, чтобы никто не слышал. Что толку жалеть себя, если сам выбрал свою судьбу? Реми почувствовал, что стало совсем жарко, хотелось пить и прохлады. Оглядевшись вокруг, Реми не нашёл подходящего дерева или кустарника, чтобы можно было лечь туда.   Оставалось одно – тень от дома, возле которого сидел. Едва найдя силы, чтобы подняться, он побрёл вдоль стены. Ноги не слушались, силы словно покинули его. Опираясь плечом и руками о стену, Реми дошёл до угла. Он встал на колени, так как силы окончательно его начали покидать, пополз подальше от глаз людских. Свалившись обессиленно на землю, Реми провалился в какое – то забытье. Сколько он так пролежал, неизвестно. Иногда он просыпался, видел перед собой землю, но через некоторое время закрывал глаза и проваливался в какой – то кошмарный сон, время от времени заходясь кашлем.
 
         ***
Азединне уже второй день не наблюдал Реми у калитки. В первый же день, когда он не обнаружил «верного пса» у стены дома, Азединне буркнул себе под нос:
— Вот и вся твоя любовь Реми!
 
         Но когда лекарь не увидел Реми и на второй день, Азединне стало интересно, где он. Его беспокоило, что парень плохо выглядел последние пару дней, но списывал это на голод. Однако брать на себя грех доведения до смерти он не желал. В конце концов, ему почти ничего не стоит осмотреть парня и прописать лечение. На обратном пути от пациентов, Азединне решил поинтересоваться у соседей, не видели ли они парня, что сидел здесь уже неделю. И как оказалось, беспокоился Азединне не зря. 
 
         Спросив о парне Дельфу́за – агу, дедушку, что часто сидел у своего дома и играл в нарды со своими друзьями, Азединне пошёл его искать. Старик сказал, что позавчера парень встал и пошёл вдоль стены за дом. А куда делся, он не знает. Эти слова подтвердили и друзья Дельфузы. Оставалось пойти туда, куда ушёл Реми, а уйти далеко он не мог, по той простой причине, что там тупик. Пройдя вглубь тупика за своим домом, Азединне чуть плохо не стало от того, что увидел. Он не мог понять, жив Реми или уже нет? Парню явно было плохо, но не поздно ли лекарь спохватился? Стоя рядом, он пытался понять, дышит ли парень. Как только он заметил слабое движение грудной клетки, подошёл ближе. Прикрыв рот краем головного платка, он осмотрел молодого человека.
— Ещё немного и конец! – прошептал Азединне сам себе.  – Что я творю?
 
         Он побежал в дом и велел Вали приготовить изолятор, а Калеба и Юсуфа попросил помочь принести Реми в комнату. Калеб было фыркнул, кто за лечение Реми платить будет, но получив затрещину от Азединне, покорно пошёл за хозяином в тупик за их домом. Положив Реми на его же одеяло, парни занесли его во двор, а затем, в комнату для изоляции больных.
— Всё – таки, ты сюда зашёл, гадёныш, - прошептал злобно Калеб, пока Азединне не слышал. Сказано это было самому Реми, находящемуся практически без сознания. Он был обижен на Реми за то, что сделал с их хозяином. Только он знает, сколько бессонных ночей провёл Азединне, пытаясь уснуть после кошмаров с участием Реми. Причину плохо скрываемых слёз своего обожаемого господина Калеб тоже знал.
 
         Реми осторожно уложили на постель, всегда готовую принять нового постояльца отдельной комнаты. Азединне сразу велел нагреть воды, чтобы обмыть тело Реми. Сам пошёл за некоторыми снадобьями. Набрав несколько склянок, Азединне первым делом очень осторожно, по ложке влил пару настоек. Одну, чтобы жар сбить, вторую, чтобы прочистить лёгкие. Чтобы не подхватить от больного заразу, лекарь обмотал лицо платком в несколько слоёв. Никому, кроме него нельзя было заходить в комнату во избежание заражения. Впрочем, парни и не собирались туда заходить.
 
         Первая ночь в доме Азединне для Реми была решающей. Если в эту ночь Реми сдастся, то уже ничего ему не поможет. У него начался бред. Он метался, кричал, пытался вставать, бежать куда – то, кашлял словно громы и молнии метал. Потом снова ненадолго засыпал. Азединне поил его время от времени всем, что было необходимо, даже смазал грудь и спину мазью с особым прогревающим составом. Каждый раз стирая со лба Реми пот влажной тряпочкой, Азединне думал о том, простит ли он себе то, что парень пришёл к нему сам, хотел покаяться, но ему такой возможности не дали. Теперь парень одной ногой в известном месте и вытащить его будет сложно. И как теперь договориться с собственной совестью, ведь он видел, что Реми заболевает, но ничего не сделал, чтобы помочь. Чего, спрашивается, ждал? 
— Лечи вот его теперь!  - сам себе сказал тихо Азединне.
 
         Калеб и другие парни позволили себе выказать недовольство решением хозяина, но кто же их мнения будет спрашивать? Как можно было лечить человека, который предал, доведя их господина почти до депрессивного состояния. Однако Азединне был не в том настроении, чтобы позволить им ворчать.
— Уймитесь! Аллах велел прощать. Я лишь вылечу его, чтобы не брать греха на душу и отправлю на все четыре стороны.
— А платить он чем будет? – не унимался Вали.
— И ты туда же? А я вылечу его в качестве благотворительности. Если конечно получится! Бедным надо помогать, Вали. Не у всех есть возможность заплатить, а у него вообще денег нет, как я понял. 
— Но, хозяин… - начал было возмущаться Вали. Его поддерживали все ребята, что были на месте: Калеб, Юсуф и Селим. 
— Так, защитники моей чести!   - вырвалось у Азединне. – Прекратите немедленно! Марш по своим делам! Вам, что заняться нечем? Сейчас найду!
 
         Парней, как и не было на месте, сразу у всех нашлось, чем себя занять. Однако отношения к Реми это не исправило. Они искренне не понимали, почему парень отказал их господину, хотя, раньше смотрел на него влюблёнными глазами, был любимцем, забирающим себе львиную долю ночей хозяина. Все четверо очень уважали и любили Азединне, а потому не принимали факт предательства Реми.
 
         Ночь прошла тяжело, Реми не давал и минуты покоя Азединне. Слушать то, что в бреду говорил Реми было для Азединне как больно, так и неприятно. К утру Реми притих и уснул под действием лекарств, стал откашливать значительно легче. Азединне ушёл к себе, чтобы немного отдохнуть. Прошла неделя. Азединне даже ученику запретил приходить, пока с больным не справится и на ноги не поставит. И к пациентам не ходил, отослав лекарства с инструкциями. 
 
Реми с каждым днём становилось лучше, но только физически. Психологически он был подавлен и не хотел жить. Азединне особо с ним не разговаривал, только относительно лечения. Реми делал пару попыток поговорить, начать тот разговор, который задумал ещё две недели назад, но Азединне избегал этой темы. Как только Реми просил лекаря поговорить о том, что тогда произошло в лавке Эспозито, Азединне вставал и уходил. 
 
         Но, видимо, судьбе – злодейке это было недостаточно. Мало того, что Азединне не желал с ним говорить, так ещё и ребята, с которыми он прожил около пяти лет, не желали с ним говорить, злобно шутили, специально громко говорили о нём в уничижительном тоне, сидя в обеденное время под гранатовым деревом. Они делали это специально, чтобы Реми мог их прекрасно слышать и сделал соответствующие выводы. Ведь хозяин запретил на прямую разговаривать с Реми, в чём – то упрекать или просто заходить в комнату к больному. А так они негласно выражали своё недовольство. Азединне не приветствовал такого рода травли, поэтому, когда проснулся днём после одной из бессонных ночей, услышал громкий смех и разговоры своих парней в гареме. Подойдя ближе, но не показываясь, он послушал, что они говорят. Это возмутило его, хотя они были правы! Но их ли это дело?
— Погодите у меня, засранцы! – пробурчал себе под нос Азединне и вышел к ним. Те стушевались и сразу замолчали. – Чего замолкли, болтуны? Вы что, женщины - торговки на базаре? Что вы себе позволяете? Разве можно обсуждать личные отношения господина? Вот продам вас, будете знать, как вести себя! Совсем от рук отбились!  - кричал на парней Азединне, обрушивая на них всё своё негодование. Те упали ниц, моля не продавать их. Тем временем Азединне продолжал. – Я вам покажу, как не в своё дело лезть! Вот побудете у меня на хлебе и воде, а в придачу, месяц не пущу в постель! Будете знать, как обсуждать и обижаться на решение хозяина! На себя обижайтесь, негодники! Кормлю вас, работу даю по интересам, кров имеете над головой, постельного голода давно не знаете! Что вам ещё надо, моего разочарования в вас?
— Не надо продавать, господин, - взмолились парни. – Шайтан попутал! Мы не нарочно! Не будем больше! Простите!
— Так! Заткнулись все и марш по делам! – рявкнул строго Азединне. -  Раз болтаете, значит поели и отдохнули! Сейчас же приступайте к своим обязанностям, пока сам лично каждого не отходил плетьми!
 
         Парни во мгновении ока разбежались по своим местам. Калеб на кухню, Селим ушёл в дом местного муллы расписывать двор, Юсуф должен был отвести Полночь к морю в тихое место и как следует помыть, Вали был занят уборкой в доме и в переднем дворе. Разошлись, одним словом. Азединне, стоя на месте, посмотрел в проём открытой двери отдельной комнаты. Через него была видна половина тахты, на которой лежал Реми, а, следовательно, и сам парень. Они встретились взглядами. У лекаря кольнуло в сердце от того, как больной смотрел на него. В глазах парня читалась боль вперемешку с отчаянием и мольбой о прощении. Похоже, теперь действительно нужно поговорить и поставить все точки над «i», раз их отношения стали так явно задевать других домочадцев. Ведь невозможно вечно уходить от разговора и давать повод другим злословить. Дав себе обещание, что они просто поговорят и это не повлияет на то, останется ли Реми в доме лекаря, Азединне тяжко вздохнул и направился в комнату, где лежал его пациент. 
— Вот только не надо смотреть на меня глазами несправедливо обиженной, побитой собаки! – сказал Азединне Реми, когда зашёл в комнату, присаживаясь на тахту.
— Почему несправедливо? Они правы! Я дурак и предатель!
— Мы все глупости совершаем, от этого даже султаны не застрахованы. А мы с тобой простые смертные люди. Что ж, если ты созрел, мы можем поговорить. Но не более. Сейчас, как понимаешь, ты не в том положении, чтобы диктовать свои условия. У тебя был шанс в Италии, но ты его предпочёл упустить. Я выслушаю тебя и лишь потом приму решение. Скорее всего, как только ты выздоровеешь окончательно, то уйдёшь.
— Я понимаю и давно готов к разговору… - прошептал Реми.
— Тогда я слушаю тебя. Что ты хотел мне сказать две недели назад, стоя перед калиткой моего дома?
— Когда ты ушёл, я понял, что совершил самую глупую и непростительную ошибку в своей жизни. Только когда в порту я увидел, что ты уплываешь, то хотел броситься в море, чтобы догнать корабль, но он уже был довольно далеко. 
— Значит, мне не показалось… - тихо ответил Азединне, думая о чем-то своём. – Продолжай.
— А потом я вернулся в лавку и долго ругался с Антонио. Ушел наверх и не выходил ещё дня три. Я рыдал от потери, не знал, как жить дальше. Проклял всё на свете, свою гордыню, твою нерешительность! Почему ты насильно меня не увёз? Я понимал, что сильно обидел тебя, предав и свои собственные чувства. Сказав «уходи», я хотел, чтобы ты остался. Все твои ответы на мои претензии были верными, я был не так уж и прав, предъявляя их тебе. А самое ужасное, я сам в них не верил. Во мне тогда говорила детская обида. Вместо того, чтобы, задав вопрос, дождаться ответа, я сбежал. Струсил, но по сути, сбежал я от себя и от того непонимания, которое увидел в наших отношениях. Если бы не Абеле, я поскитался бы и вернулся. Только сейчас я понимаю, что у меня не хватило бы смелости взять просто так и уплыть от тебя.   Прости, Азединне! Я настоящий дурак!   - Реми сидел на тахте, Азединне рядом и оба смотрели в глаза дуг другу. У Азединне не было и мысли не верить тому, что говорит Реми. Парень тихо плакал, пока, не впадая в истерику, так как на неё не было просто сил. 
— Да, ошибка была действительно очень глупой и прощение - вопрос спорный. А что, этот Антонио, как отнёсся ко всему этому?
— Он ревновал и сильно. Поначалу, мы просто ругались. А потом, когда он понял, что я впал в депрессию, стал бить, насильно выгонял на поиски трав и корений, иногда были нужны минералы. Того, что росло в садике – не хватало. Первые два раза я сходил, но приносил мало. От этого он зверел ещё больше и уже не просто ругал и бил, а лишал еды. Сказал, что я не заработаю на нормальную еду, пока не начну приносить достаточно сырья и готовить много лекарств. Поэтому, давал лишь горбушку хлеба на день и всё. А тут ещё я ошибаться в пропорциях начал, клиенты стали жаловаться. Тогда совсем туго стало. Антонио говорил, что заставляет меня больше работать и стимулирует избиением ради общего блага. Но, мне кажется, он отрабатывал на мне своё раздражение от ревности к тебе. С каждым разом я понимал, что он не любил меня, как говорил, он пользовался мной. Тогда я совсем впал в уныние, не понимал, как можно было тебя променять на это чудовище? В одну прекрасную ночь, пришлось подлить в его питьё снотворное, а когда он уснул, я собрал вещи, все деньги, что имелись и сбежал. Утром попросился на корабль. Как пассажира меня не взяли, но судовой врач взял в качестве подмастерья за небольшую плату. За время пути я всё думал, как ты примешь меня? Был готов к отказу, но что так жёстко, нет. Тогда я решил, что буду ждать разговора с тобой столько, сколько понадобится. Прости меня, Азединне! – уже в голос завыл Реми. Наконец-то он дал волю эмоциям. – Что угодно сделаю, только прости! Хочешь, рабом твоим стану, ошейник надену, с собаками есть буду и спать на земле, только не прогоняй! Я совсем измучился, понял, что не могу без тебя! Потому, что люблю!
— Эк, ты братец мой, отхватил! – выдохнул Азединне.  -  Мне ещё один раб, тем более объедающий моих собак, не нужен. А вот простить ли тебя? И действительно, любишь ли ты меня? Здесь я в праве не верить тебе! 
— Не верь, настаивать не буду, только не гони! Прошу! – выл Реми, утирая слёзы то краем одеяла, то рукавом. У парня все же медленно начиналась истерика. – Я понимаю, что неблагодарная тварь и трусливый шакал, но сильно раскаиваюсь в том, что сделал по собственной глупости из-за гордыни! Никогда себе этого не прощу! Только ты прости! Умоляю!
— Ладно, чего уж там! Всякое бывает. Оба хороши, наговорили друг другу непонятно что! Поистине, как сказал мудрейший Омар Хайям: «Молчанье - щит от многих бед, а болтовня всегда во вред. Язык у человека мал, а сколько жизней он сломал?» Иди ко мне, - Азединне сделал то, чего желал уже очень давно, что старался забыть, а мысли об этом гнал куда подальше. Его сердце не вынесло больше той боли, что мучила уже больше двух с половиной лет. Он не выдержал ни слёз Реми, ни его мольбы и притянув к себе, обнял. Реми продолжал плакать в объятиях Азединне, уже не сдерживаясь. Слёзы, которые он так долго сдерживал, вырвались наружу. Также слёзы появились и на глазах Азединне. Он ведь и сам долго прятал боль внутри. Теперь, что называется, обоих прорвало. 
 
         Постепенно всхлипывания Реми становились реже, он начинал успокаиваться в тёплых и уютных объятиях Азединне. 
— Ты простишь меня? – настаивал на ответе Реми.
— Уже простил, глупыш. Я давно простил тебя. Ещё тогда, когда ты пришёл ко мне. Это как тебя пробило, что ты плыл сюда через три моря на последние деньги? И поговорить хотел, а я не дал. Я ведь старше, мог и выслушать. И ты прости меня за упрямство и молчание.
— Я простил, Азединне, - тяжко, пытаясь сдержать очередной всхлип, ответил Реми. – Там, в Италии я сполна был наказан твоим отъездом и понял, настолько сильно люблю тебя, что лучше умру, чем буду жить вдали.
—  Я понял, милый, понял. Всё, успокаивайся, - Азединне погладил Реми по спине и чмокнул в голову. Боже, как давно он об этом одновременно мечтал, а по воле обстоятельств - боролся с этим.
— Значит, мир? – уточнил Реми, поднимая, наконец глаза на Азединне.
— Мир! – спокойно ответил Азединне, глядя спокойно в заплаканные глаза упрямого любимого.
— Ты обещал, что недопонимания больше не будет. 
— Обещал и выполню.
— Значит, не выгонишь меня?
— Нет, живи, как жил. Будем считать, что любой человек имеет право на ошибку, также, как и право исправить её. А ты у меня, как блудный сын. Погулял и вернулся!
— Сын?  - не понял Реми.
— Любимый! – поправился Азединне улыбаясь. – Мой упрямый, любимый мальчик…
— А где я жить буду и как же ребята?
— Здесь и живи, как раньше, если хочешь. О ребятах не беспокойся. Как только выздоровеешь, поговорим с ними, попросишь прощения. Они тоже очень переживали за нас и их гнев в отношении тебя вполне объясним. Прости, но выгнать их только потому, что ты вернулся, не могу. Они мои главные помощники в таком большом доме. Он наследие моего учителя и запускать его я не хочу. 
— Что ты такое говоришь? Да у меня и в мыслях не было! Я соскучился, рад их видеть, но понимаю, что перед ними виноват не меньше, чем перед тобой! Я сквозь сон слышал слова Калеба, когда он и ещё кто – то несли меня с улицы сюда, но даже не обиделся на его слова. 
— А что он сказал? Я не слышал.
— Он прошептал, - уточнил Реми, но решил парня до конца не выдавать. – Уже не важно. Когда я с ним поговорю, пусть он скажет мне это в глаза. Обязательно попрошу у него прощения! Он простит, я знаю. 
— Конечно, простит. Несмотря на порой грозный вид, сердце у него доброе. И остальные простят. А сейчас ложись, тебе нужно отдыхать. Чуть позже поесть принесу. 
— Я уже вставать могу, мне лучше, - заверил Реми.
— Рано ещё, полежи, - Азединне нажал слегка на плечи Реми, чтобы заставить лечь. Тот не сопротивлялся и улёгся на подушку. 
 
         Со спокойным сердцем Азединне вышел из комнаты, где находился Реми. Он ушёл к себе и лёг на тахту, уставившись в потолок. Впервые на душе было спокойно, а умиротворение охватило его полностью. Этого он не чувствовал давно и уже не надеялся, что когда – то придёт успокоение в связи с потерей Реми. Теперь этот великовозрастный сорванец дома, и всё обязательно наладится. Нет, всё же стоило насильно привезти его в Тунис, может и не было бы столько мучений с обеих сторон. Но теперь он Реми точно никуда не отпустит и не даст сбежать. В конце концов, для самого Реми побег стал жизненным уроком. 
 
         Полежав ещё немного, Азединне пошёл в лабораторию, чтобы заняться снадобьями. Потерянную неделю нужно было навёрстывать, а потому, следовало поторопиться с выполнением заказов, раз всё выяснилось. Остаток дня Азединне провёл за работой, в перерывах заходя к Реми, удостоверяясь, что он поел, принял лекарства и лежит, а не пытается найти занятие на свой многострадальный зад.  
 
Вечером, когда пришли все парни и поужинали, Азединне собрал их в переднем дворе, чтобы поговорить без лишних ушей. Он сел на одну из тахт, что стояли здесь и сообщил о том, что блудливый бычок в лице Реми вернулся домой насовсем. Запретил его до выздоровления обсуждать, а как только он будет готов, выслушать. Азединне объяснил парням, что любит их так же, как и Реми. Если бы любой из них был похищен или сбежал и вернулся, то он принял бы их обратно без каких-либо условий. Азединне настаивал на том, что любой человек может совершать ошибки, ведь он живой, а не дерево или плошка на столе. Аллах всегда поддержит человека на пути исправления, равно как и умение другого человека простить его. Поэтому он просил ребят подумать над своим отношением к Реми. Тем самым лекарь подготавливал почву для того, чтобы Реми позже мог поговорить с парнями, попросить прощения и не быть «забитым камнями». Нет, в обиду, конечно Азединне Реми не даст, но всё же, если парни не примут его извинений, тому придётся крайне тяжело находиться дома. Азединне, подобно имаму провел проповедь о всепрощении, терпении и добре. Ибо, как сказал наимудрейший Омар Хайям: 
Не зли других и сам не злись,
Мы гости в этом бренном мире.
И, если что не так — смирись!
Будь поумней и улыбнись.
Холодной думай головой.
Ведь в мире все закономерно:
Зло, излучённое тобой,
К тебе вернется непременно…
 
И, кажется ему удалось убедить парней, особенно несговорчивого Калеба, в том, что нужно дать шанс Реми высказаться и самим сказать то, что хотели. Поговорить, чтобы раз и навсегда закрыть тему обсуждений. Оставалось дождаться, когда Реми окончательно выздоровеет и сможет провести этот непростой разговор.
 
Глава 13.
         Ещё около недели Реми отлёживался. Постепенно, благодаря лечению, кашель сводился на нет, а температуры вообще не было. С каждым днём кожа розовела, заменяя собой серость. Теперь она не была ни мокрой, ни липкой. В глазах парня появился блеск, он хорошо ел и уже не хотел лежать подолгу. Из комнаты ему выходить было нельзя, но Азединне принёс ему книги, чтобы он смог скоротать досуг.
 
         Наконец, кашель прекратился и Азединне диагностировал у Реми полное выздоровление. Реми этим же вечером попросил Азединне собрать парней гарема для разговора. Всё это время они с ним практически не разговаривали, а Калеб даже злобно улыбался, когда еду приносил, словно он в неё плюнул. Но, так как ему было запрещено вредить больному, он сдерживался. Появление Калеба, который всегда защищал его, вызывало у Реми неподдельный страх. Раньше вкусным чаще других баловал, а теперь смотрел как на первейшего врага на своей территории. Азединне он ничего не рассказывал, так как знал, что любимый сделает со своим поваром – садовником. Калеб ведь раб, его можно быстро продать. Впрочем, это на крайний случай, а вообще – то хозяин и плетьми отходить может. Тогда Калеб ещё сильнее обозлится на Реми. Поэтому, он решил, что первый, кому он посмотрит в глаза при всех, всё объяснит и попросит прощения – будет Калеб. 
 
         Азединне внял просьбе Реми и, когда все парни вернулись с работы, в том числе Саха, Равиль и Хасе, собрал их во дворе гарема. Реми сел под деревом рядом с Азединне и опустив глаза начал говорить:
— Ребята, я попросил собрать вас, чтобы очень серьёзно поговорить, всё объяснить. Я понимаю, что вам пришлось туго без Азединне, но позвольте всё объяснить.
— Неужели? – тихо спросил Калеб.
— Калеб! – предостерёг парня Азединне.
— Простите, господин!
— Я просил выслушать! – напомнил строго Азединне.
— Да, извините, я слушаю.
— Продолжай, Реми, - разрешил Азединне, глядя на виновато сидящего Реми.
— Да, спасибо, - поблагодарил Реми и продолжил. – Ребят, по неопытности и из-за гордыни я совершил неимоверную глупость – сбежал. Да, это был побег. Тогда не думал о том, что будет с Азединне и с вами, когда я исчезну. Я возгордился тем, что свободен и подумал, что имею права ничего не объясняя, уйти. Своим поведением я навлёк беду. На себя прежде всего. В результате, меня похитили и силой увезли в Италию. За время пути я много раз вспоминал не только Азединне, но и вас. То, как вкусно готовит лепешки и нектары Калеб, как красиво рисует Селим, как общается с Полночью Юсуф, какие удобные туфли делает Хасе. Вспоминал и то, как красиво танцует Саха, а Равиль подыгрывает ему на инструментах. Вспоминал и то, как Вали занимался с ребятами малого гарема, удивляясь, откуда у него столько терпения, какие удобные туфли делает Хасе.  К сожалению, я потерял их, когда меня похитили, Хасе… - Реми посмотрел виновато на Хасе, но тот улыбнулся и ответил:
— Ничего, новые тебе сошью, лучше прежних.
— Спасибо, Хасе. А ещё большее количество раз я ругал себя за, что сбежал, лишив себя всего что имел здесь. Поэтому, хочу у каждого из вас попросить прощения за своё поведение. За эти два с лишним года поисков, за ваше одинокое существование, выживание без господина Азединне. Я многое бы отдал, чтобы всё вернуть. Но, к сожалению, это невозможно. Сейчас я всё осознал, так как был сполна наказан жизнью. Но не смогу спокойно жить, пока не попрошу прощения у каждого из вас. Калеб, - обратился Реми к первому помощнику господина. Голос дрожал немного, так как горло сдавило от волнения, но Реми старался не выдавать этого. Всё же, он очень волновался, переживал, как каждый из парней примет его слова.
— Да, Реми, - ответил тот.
— Я прошу у тебя прощение, что, не посоветовавшись с тобой, убежал. Ведь именно ты первый рассказывал мне, как хорошо с господином, защищал, когда меня пытались обижать в школе, и когда я чего – то не мог сделать – ты приходил на помощь. Вместо этого, я струсил и ушёл из дома. Простишь ли ты меня?
— Аллах простит! Если господин принял тебя, несмотря на стойкое сопротивление, то и мне ничего не остаётся. 
— А что твоё собственное сердце говорит по этому поводу? – настаивал Реми.
— Моё сердце давно в панцире, как черепаха. Могу сказать лишь одно: ты жив, и ты здесь благодаря только господину. У меня нет выбора, Реми. Я прощаю тебя, но пообещай мне кое – что.
— Что именно?
— Что, если что – то случится, беги не куда глаза глядят, а беги к нам, к твоим друзьям, к господину. Мы всегда тебя выслушаем и поможем советом или делом. Ты уже не сопливый пацан, чтобы топать ножкой из гордости и принципа. Думай головой, а не ногами!
— Спасибо за совет, Калеб. Обещаю, я больше не сбегу. Я… - Реми расчувствовался, встал и подошёл к Калебу. Присев, он обнял парня, но тот, обняв в ответ, прошептал Реми на ухо:
— Обидишь его – заберу себе!
— Нет, не обижу! Ни за что в жизни! – так же шепотом ответил Реми и поспешил отстраниться. Он вернулся на своё место и продолжил. – Юсуф. 
— Да? – отозвался тот.
— Азединне рассказывал, что ты занимался обучением Полночи и вы с ней зарабатывали на рыночной площади. Прости, своим побегом я вызвал отъезд господина из дома. По сути, вы все остались без средств к существованию. Если бы я знал, на что обреку вас всех, и тебя в том числе, ни в коем случае не сбежал. Мне приходилось зарабатывать самостоятельно, и я знаю, что это такое, когда каждая медная монетка на вес золота. Прости, Юсуф!
— Ты прощён. Я давно не злюсь на тебя и даже немного благодарен. Если бы ты не сбежал, я не взялся бы за обучение Полночи. Она оказалась довольно способной. Я не узнал бы об этом, если бы не твоя выходка.
— Спасибо, Юсуф, - поблагодарил Реми. В глазах его собеседника было какое – то умиротворение и добрый свет. Реми окончательно успокоился. Голос перестал дрожать, появилась уверенность. Затем, Реми продолжил. – Вали и Селим. Не меньше я виноват и перед вами. Ты, Вали, приглядывал за малый гаремом, а отъезд хозяина ставил под удар саму идею лечения и выкупа таких ребят. Господин рассказал мне, что Фирасу - аге по прибытии пришлось продать ребят по доверенности или даровать свободу. Получается, что ты остался не у дел. Не сбеги я тогда, всё могло сложиться иначе. Я совсем ни о чём не думал. Прости меня, Вали!
— Ты прощён, Реми. Но, знаешь, что я тебе скажу? 
— Скажи, если хочется, - ответил Реми, поглядывая на Азединне. Тот сидел и спокойно улыбался, давая понять, что всё идёт хорошо. Тем более, что каждому из парней было позволено высказаться здесь и сейчас, чтобы потом не упрекать Реми ни в чём. Реми же должен был выслушать всё, что скажут и принять к сведению.  
— Если бы ты не был похищен, то мы нашли бы тебя. Тогда мы обыскали весь город, особенно порт. Тебя нигде не было. Мы нашли только еду в платке и туфли, которые тебе шил Хасе. Но, поверь, если бы мы тогда тебя обнаружили, я бы сам лично так всыпал, то наказание господина показались тебе лёгкой нотацией! Ни один мальчик из «малого» гарема не позволял себе такие глупости. Да, шкодили, шутили, баловались. Ты и сам с ними иногда хулиганил. Они дети! Но чтобы так опрометчиво сбежать? Никогда! У них было чёткое понимание, что ни господин Азединне, ни его гарем, им не враги. А сам хозяин заботится не только об их здоровье, но и судьбах! Заботился он и о тебе! Учил тебя в школе и дома, как не учил никого! Попробуй сбежать ещё раз, Реми! Я сам пущусь за тобой и точно пощады не жди! Выдам тебе на бобы! - Вали потряс кулаком невзирая на присутствие хозяина рядом. Тот сам разрешил говорить то, что наболело, так пусть послушает вместе с Реми. 
— Не сбегу, - улыбнулся Реми, давая обещание и Вали.
— Кстати, не советую тебе попадаться на глаза моему отцу, если будешь в том районе, где он живёт, – вспомнил вдруг «евнух» «малого» гарема.  - Он сказал, что взгреет тебя сразу, как увидит и ты даже вырваться не сможешь! Он знает о том, как господин искал тебя и очень недоволен твоим поведением.
— Спасибо, учту, - сконфузился Реми. Ему было и стыдно, и одновременно приятно, что о его проделке уже знают за пределами дома и сочувствуют Азединне. Тем не менее, он продолжил. – Селим, и ты прости! Тебе пришлось брать больше заказов, работать днём и ночью, лишь бы заработать на хлеб себе и ребятам. Если бы не я, тебе не пришлось бы так много работать.  
— Ты прощён, - спокойно ответил Селим. - Но только благодаря господину. Признаюсь, благодаря поиску новых мест работы, я познакомился с новыми заказчиками, у меня их стало больше. Теперь я могу при желании работать самостоятельно. Это вряд ли произошло, если бы ты не сбежал.  Конечно, вольную я просить не буду, мне и тут хорошо. Но поверь, если ты выкинешь что – то подобное, я присоединюсь к Вали. Обещаю! 
— Спасибо, Селим. Я знал, что ты простишь! – улыбнулся Реми Селиму. С каждым разом Реми понимал, что ему становится всё легче и легче на душе, словно с плеч по кускам сваливалась гора. Но надо было уже заканчивать. Оставались Саха, Равиль и Хасе. Они хоть и были свободны, но без господина они теряли покровительство. Фирас–ага замещал Азединне в его отсутствие, но как узнал Реми от самого Азединне, делал он это на своих условиях. Надо же ему как-то было оправдать свои расходы? - Саха, Равиль и Хасе. Ребята, своим побегом я подставил и вас, лишив опоры и помощи в заработке в лице господина. Вам и так непросто было, а тут платить Фирасу – аге процент выше, чем брал хозяин. Простите, пожалуйста! 
— Да чего уж там!  - отозвался Хасе.  – Что было – то было!
— Всякое в жизни бывает Реми, но мы справились!  - согласился Равиль.
— Просто думай наперёд, Реми, - добавил от себя Саха. – Может тогда, многих последствий удастся избежать.  
— Спасибо, ребята. Так я прощён?
— Да! – хором ответили парни, искренне улыбаясь. 
— Есть у кого – то из вас сказать, что – то ещё? – спросил Азединне, который до сих пор молча слушал парней, порываясь вмешаться, когда слышал предупреждения о расправе. Но всё же, решил предупредить. – Все высказались? Говорите здесь и сейчас, потому, что завтра вы уже не сможете поднять эту тему. Я запрещу её обсуждать, так как уже всё будет сказано. - Все приглянулись, безмолвно спрашивая друг друга о том, все ли высказались. Оказалось, что все. – Ну, раз, если вам нечего сказать, послушайте меня. Да, Реми поступил неправильно, ошибся. Он понял вину, покаялся и вернулся. Больше эту тему мы НЕ поднимаем. Если кто – то из вас даст волю языку, как сейчас, то будет немедленно продан, а свободных я обложу таким процентом с дохода, что вам будет проще удавиться. Всем всё ясно?
— Ясно! – прогудели парни.
— Ну, что ж, раз все высказались, завтра приглашу Фираса- агу. Он хоть и ругал меня за молчание и нерасторопность, но также сильно, как и вы, переживал за Реми. А что самое ценное, помог с поисками и предоставил людей. Также с завтрашнего дня Реми возвращается к своим обязанностям ученика лекаря. В школу он, конечно, ходить уже не будет, но потерянное время он должен наверстать и продолжить обучение как лекарь. Ты согласен, Реми?
— Конечно, согласен! – просиял парень, влюблённо и с благодарностью глядя на Азединне.
 
         На следующее утро, как и было обещано, прибыл Фирас. Реми очень его боялся и волновался, как пройдёт беседа с ним. Фирас и Реми с разрешения хозяина, уединились в доме, и Фирас по полной программе выдал Реми за побег! Тот и ревел и прощения просил, а отделался не только нотацией, но даже подзатыльником. Фирас имел на это полное право, так как сам переживал за Азединне, много с ним говорил о Реми, устроил незапланированное путешествие по морю, кишащее пиратами, пришлось людей давать, много с документами улаживать. Да много чего ещё. В результате, Реми и Фирасу дал обещание, что не сбежит больше никогда!
 
         А у Азединне с того дня теперь было два ученика. Точнее ученик и ассистент. Если Луи в основном осваивал теорию и отрабатывал навыки на парнях гарема своего учителя или слуг в холостятском доме Фираса, то Реми полноценно ассистировал Азединне у пациентов. Правда, многое пришлось вспоминать, читая книги и беседуя с Азединне. Зато у Сахи на продажу появилось в два раза больше снадобий. Хасе справил Реми новые туфли и тот был готов ездить с Юсуфом на лошади за некоторыми ингредиентами далеко в горы или степь. Вскоре у Реми появились и свои пациенты, для которых он делал снадобья на заказ.
 
         О постели Азединне и Реми пока речи не шло. Азединне продолжал тянуть с тем, чтобы, наконец, устроить полноценную ночь любви. Постоянно что – то мешало: то занятость Азединне, собственная усталость или отсутствии дома Реми, так как поездки за материалом для работы требовали ночёвок, если не под открытым небом, то в шатре или ближайшей гостинице точно. Азединне доверял Реми, а потому спокойно отпускал его с Юсуфом, который был ещё и охранником Реми. С собой они, кстати, брали одного из щенков. Обычно их сопровождал Бари, так как был самым смышлёным и обученным на защиту. Поло больше нравилось охранять двор и дом. Это нельзя было не учитывать. 
 
Были случаи, когда Луи приглашал Реми к себе с несколькими ночёвками, чтобы помог подготовиться к сдаче экзаменов. Азединне пройдя с Луи какой – либо раздел врачевания, устраивал парню проверки усвоенных знаний и навыков. И, так как учитель был крайне требователен, Луи иногда проверки проваливал. А потому, помощь Реми была просто необходима. Пару раз заболевал Саха и Реми подменял его, а уставший вечером доходил до подушки и падал без сил. Естественно, речи не было о том, чтобы чем – то заняться с Азединне. И, хотя, они спали чаще всего вместе в комнате лекаря, секса полноценного так и не было.
 
Казалось бы, Реми достаточно повзрослел и окреп для этого. Однако постоянно случалось то, что мешало заняться любовью с ночи до утра. Сам Реми даже не смел заикаться о том, чтобы попросить Азединне о сексе с проникновением. Уроки, усвоенные ранее, не прошли зря. Реми просто ждал, когда Азединне сам предложит это. А ждать пришлось довольно долго, аж до своего самого дня рождения. 
 
В этот день, Азединне с утра куда – то делся. Просто ушёл и всё. Парни не могли сказать, куда именно ушёл их господин. Даже Калеб, который вставал раньше всех понятия не имел, почему лекарь встал ни свет, ни заря и, совершив намаз, быстро ушёл, даже не позавтракав. Реми был в растерянности и не понимал, что могло произойти. Чтобы не впадать в панику, Реми начал соображать, куда мог уйти Азединне так рано. Саквояжа в лаборатории  нет, значит, он мог пойти к клиентам. Или его вызвали, но Калеб сказал, что господин ушёл сам. Странно всё это. Иначе, Азединне разбудил бы Калеба и попросил закрыть за ним калитку. А так, Калеб сквозь сон слышал только тихую молитвы хозяина, шаги по двору и скрип петель калитки. Едва перекусив, Реми занялся своими делами, попутно получая от ребят поздравления с днем рождения. В такие дни, обычно, его просто поздравляли, а вечером был небольшой пир с танцами, песнями и подарками. 
 
Азединне в своё время ввёл эту традицию, так как она напоминала ему о семье, когда он жил в Италии. Родители Азединне устраивали небольшие домашние праздники с поздравлениями с днём рождения. Обычно, никого не звали, кроме самих членов семьи, но небольшой обед и скромные, но всегда нужные подарки - были. Эту привычку Азединне сохранил, живя в Тунисе. Так он поздравлял каждого парня своего основного гарема, а раньше, поздравлял и Реми. Но что случилось сегодня? Азединне ничего не сказал и рано утром, ещё до рассвета – ушёл. Реми не знал, что и думать.
 
— Да быть того не может! – ворчал Реми. – Ну, не сбежал же он на самом деле? И парни какие – то странные. В глаза не смотрят, быстро поели и по делам. И Луи чего – то не идёт? Совсем ничего не понимаю. 
 
         В это время, в калитку постучались и на пороге оказался мальчик лет десяти с запиской. В записке значилось, что Азединне в доме Фираса и просит Реми подойти срочно туда. Тут Реми вообще ничего не понял.
— А зачем? – зачем – то спросил он у мальчика.
— Не знаю! – пожал тот плечом. – На словах велели передать, что это очень срочно и задерживаться нельзя.
— Ну, нельзя, так нельзя, - вздохнул Реми. Выхода у него не было, а потому пришлось пойти, лишь предупредив Калеба, что уходит. Тот безразлично махнул рукой, мол, иди и занялся своими делами.
 
         Реми гложили сомнения, а не обман ли это? Ведь так и украсть могут. Второго возвращения не будет. Азединне просто не примет его. Можно, конечно предположить, что это проделки Абеле. Но, как Реми об этом узнает, если не пойдёт? Уже пара месяцев прошла со дня, когда Реми вернулся домой. Этого времени Абеле хватит, чтобы два раза сплавать до Туниса и обратно. Одно успокаивало: этого мальчика с запиской он один раз видел в доме Фираса, когда помогал Луи с подготовкой к экзамену. Но ведь один раз ничего не значит, мальчик вполне мог случайно там оказаться. Одним словом, Реми шёл по улице вслед за провожатым, не особо понимая, что происходит.
 
         Совсем успокоился, когда увидел дом Фираса – аги. Мальчик проводил его в главный зал дома и попросил подождать здесь. Реми был знаком дом, но он только сейчас заметил, что произошли некоторые перестановки. Откуда – то выбежал радостный Луи.
— Реми! Ну, наконец – то! – подросток бросился к Реми и крепко обнял его. Парень заметил, что в глазах его друга какой – то необычный блеск. Такой бывает лишь когда человек возбуждён. – С днем рождения, братец!
— Привет, Луи! Спасибо! А где Азединне?
— Он пару минут назад ушёл вместе с Фирасом! Вы разминулись! Но, ничего, мы найдём, чем заняться! 
— Не понял? А мы должны чем – то заняться?  - не понял Реми.
— Ну, да!  - радостно заявил Луи. - Он оставил кошель с деньгами и попросил пройтись с тобой по базару, купить, что пожелаешь! День рождения всё-таки!
— Постой, постой, Луи! – не сдавался Реми. Сомнения всё ещё терзали его. – А как же… занятия?
— Да какие занятия, Реми! Учитель сказал, что сегодня у нас с тобой выходной! И завтра тоже!
— А завтра-то зачем?
— А я знаю? Увидишь хаджу Азединне, сам и спросишь! Он меня в такие тонкости не посвящал! Так мы идём?
— Идём!
 
         Парни быстро вышли из дома, взяв с собой двух охранников. Фирас беспокоился за безопасность своего мальчика и потому, приставил к нему двух рослых обученных парней. Повторения ситуации с Реми он не желал, а потому, строго на строго запретил Луи одному выходить из дома. Решение господина – закон, а потому, Луи спорить не стал. Реми тоже знал, что без охраны теперь никуда и потому не просил Луи оставить этих бугаев дома. 
 
         На базаре они что называется, потерялись! По пути накупили сладостей и тут же с удовольствием съели. Обошли все ряды с фруктами, специями, посудой, украшениями, тканями, коврами, оружием, шкатулками искусной работы и прочими сувенирами. Луи как заполошенный носился от прилавка к прилавку, таская за собой Реми. Даже игру придумал: сначала обнадёжит продавца, расспросит его о товаре, а потом фыркает, что товар не подходит, цена не устраивает или спросил из интереса! После чего брал Реми за рукав и смело топал дальше, вызывая у продавцов недоумение. Мол, зачем спрашивать, если покупать не собирался? Один продавец даже чуть в драку не полез, но наличие охраны его остановило. И, если бы не два бугая рядом, такая шутка с рук Луи не сошла бы ни за что! А так, похулиганили немного!
 
         В результате, Реми купил себе дивной красоты халат и к нему тюрбан и пояс. Денег хватило только на это. И как следствие, Луи с Реми пришли с базара часа через четыре. И хотя, сладостей они съели много, есть хотелось всё равно. Дома Луи сразу потребовал обед и сказал, чтобы подали в главную залу. Пока несли обед, Луи и Реми расположились на подушках и обсуждали поход по базару. Оказалось, что Реми давно так не отдыхал. 
— Было весело! - сказал Реми, вспоминая, как Луи шутил с продавцами.
— Да, и не говори! – ответил Луи, довольно улыбаясь.
— А теперь признавайся, хитрец! Зачем ты так долго мотал меня по базару? – Реми резко сменил тему. То, что Луи уж больно долго не хотел идти домой, придираясь к каждому продавцу, наводило на подозрения.
— Как зачем? Купить тебе подарок! – выдал тот не моргнув глазом.
— Это понятно, а что ещё?   - не поверил Реми. - Почему Азединне ушёл, не дождавшись меня?
— Так надо было, Реми! – сразу сдался Луи. – Не имею сил и желания лгать тебе. 
— Я слушаю! 
— Сначала обед! Слова не скажу, пока желудок не набью!  - резко заявил Луи. Он понимал, что время ещё не вышло, надо придержать Реми как можно дольше, пока не пришлют записку, что пора бы вернуть Реми домой.
— Как скажешь? – спокойно улыбнулся парень. Ему стало приятно, что Луи не стал отпираться и готов рассказать правду или хотя бы раскрыть её часть. Его воспитывал торговец и довольно хитрый. А потому, Луи знал себе цену и действовал обдуманно. Если Фирас приказал ему что-то, он выполнит поручение.
 
         После легкого обеда, Луи поведал следующее.
— Всего я сказать тебе не могу… - начал Луи.
— Кто бы мог сомневаться! – перебил Реми.
— Не перебивай или я замолчу, и ты вообще ничего не узнаешь, - строго предупредил Луи.
— Извини, продолжай.
— Так вот, деньги на подарок тебе оставил Фирас – ага. Потому, я и не смотрел в сторону чего – то дешёвого! Он дал распоряжение, не экономить на тебе. Азединне - ага приходил ещё неделю назад, они с Фирасом долго о чём – то разговаривали, а меня позвали только когда всё было решено. Моей задачей было, сходить на базар и купить тебе подарок. Потом, я должен доставить тебя домой в целости и сохранности. Но сначала нужно дождаться записку с вызовом. Это всё! О большем не спрашивай, меня во все детали разговора не посвящали. Так что я рассказал, как есть!
— А почему Фирас – ага сам не сходил со мной?
— Как ты себе это представляешь? Он очень занятой человек. Даже мне не каждый день его внимание достаётся! Жен-то своих он видит через раз! Что уж о тебе говорить?
— А, ясно! – сконфузился слегка Реми. Действительно, кто такой ему Фирас –ага, чтобы водить по базару? У него для этого есть Луи и жёны! – И сколько времени тебе надо меня занимать?
— Осталось немного, думаю, скоро придёт Аким и принесёт записку от господина, - пояснил Луи. Видя, что настроение гостя ухудшается, он предложил. – Эй, Реми, чего скис?! Пошли в сад, там в фонтане рыбки есть. Давай покормим?
— Не хочется! 
— Тогда я тебе на сазе поиграю, хорошо? Не грусти! 
— Я не грущу, я не понимаю, зачем это надо?
— Если бы я знал, зачем это надо, то всё равно бы не сказал. Полагаю, Фирас не открылся мне полностью, так как знает о наших дружеских отношениях. Он опасался, что я разболтаю! А я может даже и проговорился бы! Так что не сердись, но я не в курсе, что они задумали.
 
         Через полчаса прибежал тот самый мальчик десяти лет – Аким. Он принёс от господина Фираса записку, что можно приехать. Бричка уже была готова! Луи быстро запрыгнул на неё, приняв мешок с халатом и тюрбаном, дал сесть Реми. Через десять минут бричка подъехала к дому лекаря. Луи спрыгнул первым и снова принял из рук Реми мешок с подарком. Калитка была открыта, было видно, что их ждали. Парни чуть он неожиданности не присели, когда увидели, что их ждало! По всему двору были развешаны цветные ткани, молоденькие танцовщицы под задорную музыку, специально нанятых музыкантов, вышли вперёд и своим зажигательным танцем приветствовали вошедших. У основной стены между двором и гаремом были накрыты столы, которые буквально ломились от яств.  Правда, Луи незаметно исчез куда – то вместе с подарочным мешочком. Реми стоял посреди двора и не знал, что и думать. Девицы не только телом показывали своё желание, но и в открытую флиртовали, посылая имениннику страстные взгляды. Они кружили вокруг него, завлекая в танец, но он и шага не мог ступить. Каждая манила за собой, словно хотела забрать себе. Краем глаза Реми видел смеющихся парней гарема Азединне, а также Хасе, и Саху с Равилем. Они хлопали в такт музыке и откровенно завидовали, что целых пять красавиц завлекают одного единственного парня.  
 
         Наконец, музыка прекратилась и вперёд вышел Фирас. 
— Ну, наконец – то! Именинник пожаловал! 
— Здрасьте! – опешил Реми.   – А где Азединне?
— Скоро придёт, не волнуйся! Мы долго думали и решили, как поздравить тебя с Днём рождения и показать, как тебя здесь любят несмотря ни на что! – Фирас подошёл ближе и обнял оторопевшего Реми. 
— С-спасибо! И всё же, где Азединне? – повторил парень как мантру. Отсутствие хозяина дома его напрягало. 
— Да сдался он тебе! Сказал же, сейчас придёт! – смешливо ответил Фирас, отстраняясь от парня.  – Ты лучше присядь с нами и принимай поздравления!
— Я …я всё же хотел бы… - мямлил Реми. Никто так и не желал ему говорить. Где хозяин дома.
 
         Реми усадили на почётное место за накрытый стол. Танцовщицы пока отошли, а музыканты продолжали тихо наигрывать мелодии. Фирас начал говорить.
— Не передать словами, как мы рады, что несмотря на все невзгоды ты вернулся домой, Реми! И в этот день твоего рождения мы хотим пожелать тебе долгих лет жизни, много солнечных дней, благословлённых Аллахом…
— Иншала-а-а-а, - повторили хором гости.
— Житейской мудрости востока! – продолжил Фирас. -  И сколько бы не мотало тебя по свету, знай! Тебя любят и ждут. Гони прочь печаль и грусть. Радуйся каждому дню, что дарует тебе Всевышний! Цени тех, кто рядом и не забывай тех, кто делал тебе добро хоть раз!
— Иншала-а-а-а, - снова повторили хором гости.
— Мы собрались, чтобы поздравить тебя, пожелать всего самого лучшего и, конечно, подарить тебе подарки. Этот праздник для тебя! Сегодня всё для тебя!
— Спасибо, Фирас – ага! – скромно поблагодарил Реми. – Спасибо, ребята! Я не знаю, что ещё сказать, правда! Я поражен! Так приятно быть дома, принимать поздравления и быть на празднике в честь меня! Достоин ли я такого праздника после того, как… - он не успел сказать, как из гарема вышел Азединне.  – Азединне!
— Привет, Реми! Слышал, ты соскучился?
 
         В руках Азединне был поднос. Реми подскочил к господину, чтобы обнять, но поднос не дал этого сделать. На нём лежали два свитка.   
— Что это? – спросил Реми, глядя на свитки.
— Твоя вольная и разрешение на самостоятельную практику.
— Вольная? – не поверил своим ушам Реми. Ведь Азединне говорил, что он свободен.
— Ну, да! Тебя же ребёнком привезли сюда как раба! Так вот, чтобы ни у кого не возникало сомнений, что ты свободен, можешь показать им этот документ!
— А второй? Ну, я подумал, что тебе пора бы уже своё дело иметь!
— Азединне! Спасибо! - в глазах Реми загорелся огонь. – Это самый лучший в мире подарок!
— Пожалуйста!
         Реми схватил с подноса свитки, и обнял Азединне.
— Кхе-кхе, малыш! – обнимая Реми, сказал Азединне. Парень довольно крепко обнял и дыхания чуть хватало.  – Есть ещё один…
— Ещё? – Реми отстранился от Азединне и посмотрел в глаза. – Куда больше-то?
— Ну…не совсем подарок! Его я смогу тебе преподнести только вечером, когда уйдут гости, - Азединне подмигнул Реми и тот всё понял, о каком подарке идёт речь. – А сейчас давай сядем и позволим всем тебя поздравить!
 
         Как только Реми сел на своё место, Азединне сел рядом и гости были приглашены к угощению. Пока все ели, смеялись, музыканты снова сменили мелодию на более ритмичную и в центр выбежали танцовщицы. Через некоторое время, Азединне дал знак и все по очереди начали поздравлять Реми. И сколько же он выслушал приятных слов пожеланий в свой адрес? Не обделили его и подарками. Луи похвастался, что они купили сегодня на базаре. Фирас сразу попросил Реми примерить его и показаться. Луи сразу же вынул из холщового мешка халат, тюрбан и пояс. Удивительно, но они даже не помялись. Луи быстро помог Реми накинуть халат, подвязаться и надеть на голову тюрбан.
—Великолепный халат! – оценил Азединне.
— Ты посмотри, как он ему идёт! – добавил Фирас, нахваливая Луи, хотя прекрасно знал, что покупка именно этого халата тоже была спланирована.  – У моего мальчика отличный вкус! Посмотри, что он выбрал для Реми? Словно шили специально на заказ!
— Точно! – довольно ответил Азединне.
 
         Реми крутился в этом халате, то направо, то налево. Сам тоже был доволен выбором. В таком нестыдно и в гости сходить и по базару пройтись и самому гостей встретить. Гуляния продлились до позднего вечера, пока Калеб не зажёг фонари во дворе. Все устали. Танцовщиц и музыкантов давно отпустили, всё, что было приготовлено, съели и выпили. Оставались только фрукты, немного мяса барашка, щербета и абрикосового нектара. Фирас, глядя на то, как устало зевал Луи, предпочёл забрать его домой пораньше. Всех ребят гарема, Азединне отправил отдыхать. В том числе и Калеба. Тот быстро отдал собаками остатки мяса, чтобы до завтра не испортились, и пошёл спать.
 
Эпилог.
 
         Наконец, во дворе стало тихо.
— Ну, не желаешь получить третий подарок? – тихо спросил Азединне у Реми, хитро улыбаясь.
— Если это то, о чём я думаю…
— Да я по твоим глазам давно понял, что ты ждёшь этого, а сказать не решаешься. Я подумал, почему бы мне самому не взять инициативу на себя, раз ты молчишь.
— Так я же не готов! – спохватился Реми. Азединне в это время обнимал его, но был вынужден отпустить, так как Реми резко отстранился, чтобы посмотреть Азединне в лицо.   Тот быстро нашёл решение.
— Ну, мы можем начать с купальни! Там сейчас не занято, так что…
— И чего мы сидим? – растянул Реми довольную улыбку.
— А я не знаю, чего ждёшь ТЫ? У меня-то как раз всё готово!
         И действительно, купальня давно была готова к приёму посетителей. Масла и мыло стояли на краю чаши, ожидая своего часа. Рядом лежали чистые простыни - полотенца для обтирания и даже некоторые приспособления для растяжки. Три деревянных груши - пробки разного размера Реми видел в первый раз. И где только Азединне мог их достать? Впрочем, выяснять это сейчас не было и малейшего желания. Потом спросит при случае.
 
         Азединне подвёл Реми к краю ванны.
— Азединне… - прошептал Реми, пытаясь задать вопрос.
— Доверься мне, - ответил Азединне так же тихо.  – Я всё сделаю сам. Считай это тоже моим подарком. Приготовься, это до утра.
 
         Реми несмело кивнул. Он не понимал, почему вдруг застеснялся Азединне. Никогда не стеснялся. А тут словно в того самого ребёнка превратился, который прибыл сюда рабом и по воле случая оказался в доме лекаря. Меж тем, Азединне снял пояс и спустил к ногам подаренный Фирасом халат. За каждую снятую вещь Азединне дарил Реми неторопливый чувственный поцелуй. Реми почувствовал, как его стало бросать в жар от того, как Азединне растягивает удовольствие. Наконец, вслед за халатом и поясом с Реми слетели рубаха и штаны. Хорошо, хоть босиком были, в купальню в обуви и не ходят. Сам Азединне не разрывая зрительный контакт, продолжал целовать, и, параллельно снимал вещи и с себя. Движения его были плавными, словно он ленив или объелся до невозможного, но при этом чёткими, без лишних усилий.
 
         Когда оба остались голышом, Азединне подал Реми руку и помог опуститься в ванну. Теплая вода не была горячей или остывшей, она приятно обволакивала тело и расслабляла его. Реми понял, для чего Азединне погрузил его в воду и немного напрягся. Груши и масло не давали ему покоя, ведь раньше этого делать не приходилось. Однако с учётом того, что у самого Реми давно никого не было, проход затянулся и пробки эти на пару с маслом были очень даже кстати. Можно сказать, комплемент от хозяина дома виновнику торжества!
 
         Азединне сел на внутренний бортик и посадил Реми на колени к себе лицом. Снова подарив глубокий поцелуй своему упрямому мальчику, Азединне спросил:
— Расскажешь, как вы с Луи на базар сходили?
— А ты халат не видел? – едва переводя дыхание, ответил Реми.  – Ты коварный шайтан, раз отправил меня с малолеткой гулять по базару!   Ай! – Азединне слегка прикусил кожу у соска Реми, как бы наказывая за слова. – Он таскал меня от одного прилавка к другому, пока не устали. Мы мимо этого халата раза три прошли, а он всё с продавцами ругался, дразнил без конца! Маленький негодник! Вот, попадётся мне!
— Хороший мальчик, всё сделал как надо, - промурлыкал польщённо Азединне. Идея включить в план Луи, принадлежала ему, но Реми знать об этом пока не обязательно.
— Я так ревновать буду! – фыркнул Реми, за что получил второй ласковый укус.  – Ах-х!
— Ладно, не будем о нём, - согласился Азединне. После этого он занялся сосками Реми, поигрывая ими своим языком. Реми прижался чуть плотнее и нацеловывал шею Азединне, как бы в ответ на его действия. Азединне не оставил без внимания лицо Реми, шею, скулы и даже ложбинку между шеей и плечом. Всё это очень нежно ласкалось языком, а в ответ, Реми обнимал Азединне, отвечал на его поцелуи своими тихими стонами удовольствия. Так как Реми подставлял для ласк то правую часть тела, то левую, он постоянно елозил и в определённый момент почувствовал, что ему в промежность упёрлось что-то твёрдое и горячее. Во всяком случае, горячее, чем была вода в чаше.
— Ой, кажется, кто – то торопится? – прошептал Реми на ухо Азединне и тут же игриво куснул его за мочку.
— Проказник! Мы ещё даже не начинали! Давай – ка мы тебя растянем, пока я не кончил раньше времени?
— А я думал, как всегда, поцелуемся и разбежимся! – вновь съязвил Реми, хитро глядя на Азединне и сразу был наказан шлепком по бедру. – Йя-й- й!
— Я же сказал, до утра! Много болтаешь, молодой человек! Становись на колени, я немного тебя растяну.
— Как? Так сразу, без продолжения прелюдии? – снова не удержался Реми, за что получил шутливый шлепок по второму бедру. От чего Реми игриво надул губки и слез с Азединне, чтобы принять требуемую позу. Здесь кое – кто хочет повиновения, одновременно доставляя удовольствие, он это получит. – Ну и пожалуйста!
 
         Предварительно поработав мылом, Азединне приступил к делу. Первыми в ход пошли пальцы. Азединне обильно смочил руку и проход Реми ароматным маслом, ввёл один палец. Реми только слегка дёрнулся, так как почувствовал небольшое давление, но больно ему не было. Напротив, пальцы Азединне словно жили своей жизнью и знали, что делать. Азединне начал с того, что погрузил один палец внутрь лишь на фалангу. А дальше ввёл палец немного глубже, осуществляя круговые, слегка надавливающие движения, словно хотел раздвинуть отверстие в стороны. Сфинктер в узком проходе рефлекторно сжался, но услышав знакомое «расслабься», Реми постарался расслабить мыши и тогда дело пошло. Второй палец не заставил себя ждать и принялся помогать первому. Реми только чувствовал небольшое давление. А потом стало совсем интересно: Азединне перестал растягивать, не касаясь ничего, кроме одной мышцы прохода. Реми тихо застонал, прикусывая губы, так как Азединне достал простату. Достав «второе сердце», Азединне не начал торопиться, а напротив, сосредоточенно ласкал простату медленными круговыми и поглаживающими движениями, стараясь не давить сильно.  Стимуляция длилась некоторое время, сколько именно, сказать трудно, так как Азединне не торопился. Азединне обещал не торопиться, он это делал.
 
         Затем в ход пошли пробки-груши. Одна за другой они растягивали проход. Реми постанывал и к моменту третьей груши уже чуть громче.
— Да, мальчик, услади мой слух, не сдерживайся! – поощрял ласково Азединне. Он методично растягивал проход, понимая, что не желает причинять своему сокровищу лишнюю боль во время настоящего акта, который он планировал провести в спальне. От каждого движения груши взад-вперёд, Реми выгибался и едва держался руками за бортик купальной чаши. Оно и понятно, секса давно не было, проход сужен, придётся потерпеть. Наконец, оставив самую большую пробку внутри прохода Реми, Азединне присел на бортик и сам.
— Уважишь?
 
         Реми правильно понял команду и опустившись коленями на дно чаши, взял в рот всё ещё эрегированный член Азединне. Глянув на размер, он понял, почему Азединне так долго берёг его, не трогал, а теперь подготавливал грушами. Ведь раньше до того, чтобы Азединне показывал Реми своё возбуждение, не доходило. Он вспоминал, как минет делал ему сам Азединне, как ласкал языком, как дул в уретру. Невольно он вспоминал секс с Антонио, но таких ласк, такого трепетного, уважительного отношения к себе Реми не видел, не чувствовал, не ощущал. О насиловании Абеле вообще вспоминать не хочется. Реми делал минет умело, но слишком пропился. Несколько раз был близок к рвотному рефлексу. Видно, по привычке.
— Не надо так давиться, мой хороший! Куда бежишь? – тихо спросил Азединне умиляясь старательности Реми. Он запустил в его волосы руку и приостановил, контролируя процесс. Благодаря этому, парень сразу настроился на более размеренный темп и не так глубоко. За это следовало похвалить. – Во-о-о-от, хороший мальчик!
 
         Как только Азединне почувствовал, что разрядка близка, он остановил Реми и за волосы легонько потянул вверх.
— Иди ко мне… - прозвучала ласковая просьба. Реми снова получил поцелуй, долгий и нежный. – Давай немного отдохнём?
— Угу, - согласился Реми, и они вместе опустились в чашу, но уже сели на самое дно. Азединне посадил Реми к себе спиной и обнял. Пробка немного причиняла Реми дискомфорт, когда он присел на дно, но в целом не мешала наслаждаться вниманием любимого.
— Глупыш ты мой! Как же я соскучился! - сказал Азединне, целуя плечи Реми. Тот млел под ласками и очень хотел, чтобы это не заканчивалось. Чтобы было удобнее, он положил свою голову на плечо Азединне.
— Я тоже! Уже два месяца прошло, как я вернулся, а до сих пор не могу себе простить побег.
— Не кори себя, милый. И хватит былое вспоминать! Оно ушло и пусть себе дальше уходит. Возврата к нему нет.
— Ага, зато я понял, что отсутствие сообразительности заставляет работать ноги! – хмыкнул Реми, смеясь над собой.
— Ну, теперь-то сообразительности у тебя прибавилось, так что наперёд думать будешь. Сбежишь снова - назад не приму!
— Я и не собирался, - обиделся Реми, за что получил ещё один страстный поцелуй. Они посидели, нежась в тёплой воде, лаская друг другу тело.
— Ну, отдохнул немного? – спросил Азединне Реми, придерживая парня кончиками пальцев за подбородок, чтобы видеть глаза, когда телесных ласк было уже достаточно.
— Да, можем продолжить.
— Тогда вставай. Одно колено на бортик. Я выну грушу и попробую войти. Придётся потерпеть!
— Приступай, не такое терпел!  - Азединне чётко увидел, как в глазах его любимого мальчика едва промелькнула грусть. Сразу стало ясно, что он имеет в виду. Абеле ведь больше месяца насиловал парня. Такое за день не забудешь, а может и за всю жизнь.
 
         Тем не менее, Реми сделал, что попросили. Он поднялся из воды и облокотившись руками о пол, поставил одно колено на край чаши. Азединне, стоя позади него не удержался, чтобы не покрыть поцелуями всю спину любимого.
— Да чего ж ты тянешь? – взмолился вдруг Реми.
— А я никуда не тороплюсь! Чего тебе не в терпёж, не понимаю! Столько ждал, а насладиться процессом не хочешь!
— Прости, я уже на пределе.
— На пределе чего?
— Терпения, Азединне! Вынь ты её! – потребовал Реми, так и не меняя позы. Азединне лишь хмыкнул и сделал одолжение, осторожно стал вынимать пробку. Однако этого показалось мало, а потому, он подвигал грушу туда-сюда, подёргал её слегка, чтобы обострить немного ощущения у Реми, прежде чем вынуть. Тот успокоился, перестал что – то требовать и просто наслаждался процессом. Наконец, ненавистная пробка была вынута. Азединне не жалея набрал масла в руку, смазал себе член и остатки намазал на слегка растянутое колечко Реми. Прислонив головку к проходу, Азединне дал возможность Реми почувствовать, что сейчас будет, но парень снова ощутимо сжался.
— Расслабься, сказал! Что ж ты у меня сегодня такой нетерпеливый и нервный?! Не думаю, что сейчас дам тебе похожий опыт, – успокаивал Азединне парня, который девственником не был, но сидело в нём что – то, что не давало снова расслабиться.  – Я понимаю, что тебе трудно, но и мне не просто! Ну, Реми…
— Прости, я снова вспомнил боль.
— Надеюсь, что не причиню тебе боли больше того, чем ты уже получал от других. Я подготовил тебя. Немного потерпи и ты узнаешь, как это хорошо, не больно и приятно. Готов?
— Да…
 
         Азединне вошёл медленно, плавными короткими рывками проталкивая член внутрь прохода. Реми почувствовал небольшую боль, но больше давление. Он инстинктивно сжал мышцами член Азединне внутри, чем доставил ему острых ощущений. Подхватив одной рукой Реми под живот, а другой придерживая его в нужном положении, Азединне начал неторопливые движения внутри прохода, совершая бёдрами прямые и кругообразные движения. Реми поначалу стонал сдержанно, зная, что рядом за парой стен спал Калеб. Будет неловко утром услышать его смех по поводу того, что чья – то жаркая ночь не дала уснуть тем, кто этой же ночью решил просто спать. Вскоре, сдерживаться сил не было и Реми уже стонал в голос. Азединне того и надо было. Его мальчику хорошо, а уж как ему самому хорошо!!!
 
         После первого семяизвержения у обоих, Азединне решил снова дать передышку. На этот раз обошлись без воды. Азединне сел на край чаши, а Реми лицом к нему. Так они лениво целовались и ласкали друг друга, пока не почувствовали новое желание. Реми немного призывно поводил бёдрами по коленям Азединне.
— Чего заёрзал?
— Ещё!
— О, гляньте – ка! Наконец – то разогрелся!
— Не то слово! – хихикнул Реми и на всякий случай предупредил. - Если мы не продолжим, я возьму груши и сам запихаю их в себя!
— Что, до такой степени охота?
— Азединне! – Реми сделал попытку встать, но ему не позволили.
— Стой - стой! Куда собрался, маленький шантажист!  - Азединне придержал Реми и вернул на место. - Сейчас пойдём. Заворачиваемся в простыни и топаем в дом. Там в спальне давно всё готово! Только пожелай!
 
         Они очень быстро пересекли двор и поднялись на второй этаж в комнату Азединне. Постель была устлана чистой простынёй, везде горели свечи и пахло ароматными мешочками. В спальне запах от горящих свечей смешивался с ненавязчивыми запахами бергамота и масла аира. На столике у окна красовалась чаша с фруктами и кувшин нектара с двумя кубками. Романтика, одним словом! Реми не ожидал такого поворота событий! Его не просто пригласили в спальню, чтобы продолжить заниматься сексом! С ним продолжат заниматься любовью! Он осмотрел всё это великолепие и счастливо обернулся на стоящего позади него Азединне.
— Это всё для меня?
— А для кого же ещё, любимый?! Или ты здесь видишь кого – то другого?
— Нет! - Реми радостно повис на шее Азединне, прошептав: - Я люблю тебя! Люблю!
— Я тоже, Реми, люблю тебя!  - Азединне вновь поцеловал Реми да так, что он поплыл окончательно.
 
         Подхватив парня на руки, Азединне сделал несколько шагов по направлению к кровати. Он бережно положил Реми на подушки, убирая простыню, в которую был завёрнут Реми и скинул свою. Двум мужчинам рядом друг с другом было так жарко, что прохлада ночи практически не ощущалась.
— Я тебе девушка, что ли? – хитро глядя на Азединне, спросил Реми, показывая тем самым, что жест любимого не совсем приемлем.
— Я же сказал, всё сегодня для тебя! Я так соскучился, не представляешь! Прости, если обидел.
— Ты не обидел, Азединне! Ты смутил! – лицо Реми действительно зашлось румянцем, хотя оно было уже слегка красноватым после купальни. А вот кончики ушей и выдавали то самое смущение. – И, да, ты прощён! Продолжим?
— Продолжим, - Азединне расплылся в улыбке и навис над Реми.     
— А что, мне совсем ничего нельзя делать? – решил уточнить Реми.
— Что пожелаешь?
— Тебя пожелаю! – Реми подобно чертёнку посмотрел на любимого, выдавая, когда –то тайное желание. Давай перепробуем всё, чтобы до утра не уснуть!
— Об этом не беспокойся, залюблю до полусмерти! Ещё просить прекратить будешь!
— Не дождёшься! Слишком долго я этого ждал. А ты слишком много болтаешь!
— Тогда держись, дерзкий чертёнок! Я покажу тебе, чего ты так долго ждал!
 
         И Азединне приступил к делу. Сделав ещё один минет Реми, он поменял позу. Стоя на кровати и поставив Реми на колени к стене, Азединне обнял его за грудь и шею, а сам при помощи самого Реми медленно вошёл. Стена была нужна Реми, чтобы опереться руками, так удобнее держать равновесие. Немного поработав в таком положении, Азединне положил Реми на спину на кровати и подняв его ноги так, чтобы кончиками больших пальцев они упирались всё в ту же стену, вошёл снова. По-прежнему медленно и плавно. Чтобы Реми не заснул, Азединне менял темп с медленного на средний, потом на быстрый и снова на медленный. От круговых движений бедер Азединне, Реми стенал так, словно собрался рожать, если бы был женщиной. Чтобы партнёру было удобнее, он, удерживал свои ноги под коленями. Реми уже не сдерживался, услаждая слух Азединне, заводя его ещё больше. По мимо процесса соития, Азединне успевал зацеловывать Реми везде, где мог достать. К утру на парне ни одного живого места от засосов не останется! Сам же Реми постоянно старался сжимать член Азединне, когда он был внутри. Лекарь кончил снова, второй раз на ночь, и только после этого, решил дать обоим передышку.
 
         Поблагодарив Реми за удовольствие поцелуем, Азединне принёс на кровать поднос с фруктами. Реми схватил виноград и айву одновременно, стал жадно поедать.
— Проголодался? – хмыкнул Азединне, глядя на Реми.
— Устал немного, освежиться не помешает!
— Тоже верно.
— Чем продолжим?
— Увидишь! Один сюрприз для тебя есть.
— А это не все сюрпризы? Я думал, ты исчерпал все запасы! Или вы с Фирасом всё до мелочей обсудили? – лукаво улыбаясь, ответил Реми. Однако упоминание друга немного раззадорило самого Азединне, и он решил преподать парню очередной урок.
— Не все! Такое я ни с кем ещё не пробовал, ты будешь первым. Можешь начать ревновать, но именно Фирас подсказал мне эту идею. А ты думаешь, почему Луи такой довольный вечно ходит? Вот, секрет Фираса!
— Да ладно!  - не поверил Реми и решил съязвить на свой страх и риск. – Можно подумать, со своими гаремными мальчиками ты не всё перепробовал! Уж мне ли не знать, какие они довольные были после ночей с тобой! Соловьями заливались! А Фирас тебе практический урок случайно не показал? Нет?
— Ну держись, умник! – реакция Азединне была незамедлительной. Поднос с фруктами со звоном полетел на пол, а Реми, оказался прижатым к постели. – Ревнуешь, что ли?
— Может и ревную! Право имею! Ты теперь мой и никому тебя не отдам! Даже Калебу или ещё кому! – заявил Реми.
— Ты серьёзно?
— Серьёзней некуда! Я хочу быть единственным в твоей постели. В нашей постели!
— Я подумаю!
— Ага, подумай! А теперь давай продолжим, а то скоро утро, а я так и не удовлетворён!
— Вот ненасытный! Ну, ладно! Тогда попрыгаем.
— Это как на лошадке? – оживился Реми.
— Почти!
 
         Азединне улёгся так, чтобы ноги ступнями полностью упирались в стену и скомандовал:
— Милости прошу, господин лекарь Реми Далеран, на «верховую прогулку»!
— О, вы так любезны, хаджа Азединне ибн Далеран! – подхватил Реми игру и повинуюсь приглашающему жесту руки Азединне, насел на его член.  – О, да-а-а-а-а!
 
         Скачки продолжались до тех пор, пока оба партнёра не выдохлись от постоянной смены темпа движения. Азединне подтрунивал над Реми, когда при смене темпа называл ассоциации, связанные со скачкой на лошади по определённой местности. Реми смеялся, но темпа не сбавлял, а потому и силы постепенно улетучивались.
 
         Потом была поза стоя на полу у стены. Азединне обнимал и одновременно целовал Реми, а тот, будучи насаженным на его член старался подмахивать, чтобы немного облегчить напряжение Азединне. Потом это надоело и Реми оказался прижатым к письменному столу животом. После чего дружно кончили в раз. 
 
         Но даже этого оказалась мало и Азединне с Реми переместились на кровать. Они решили приласкать друг другу уставшие от работы члены и анусы. Для этого подошла поза «шестьдесят девять». Вдоволь налакавшись, удовлетворив друг друга, мужчины выпили немного абрикосового нектара, заели остатками фруктов и блаженно улеглись спать, так как уже был близок рассвет. Предварительно смазав воспалённый проход специальной мазью, которую Азединне предусмотрительно приготовил, они с Реми улеглись спать. Спать легли и домочадцы, которые от громких стонов Реми не могли нормально уснуть этой ночью.
 
         Естественно, все проспали, никто никуда не пошёл, чтобы немного отоспаться, пока не жарко.
 
         Утро было поздним, но прекрасным. Первым проснулся Реми, так как в проходе немного саднило. Он тихонько встал и взяв баночку с мазью, побежал в купальню. Не успел он помыться и начать самолечение, как в купальню зашёл Азединне.
— Доброе утро, - поприветствовал он улыбаясь.
— Утро! – насупившись ответил Реми, пытаясь достать пальцами с мазью проход.
— Почему не разбудил? – Азединне без лишних слов подошёл ближе и набрав на пальцы мазь, свободной рукой убрал руку Реми. Затем очень осторожно проник пальцами в слегка воспалённый проход, поцеловал парня в плечо. – Я бы тебе помог сразу…
— Я сам могу… - промычал Реми. – Раньше…
— Раньше было некому сделать это! Я прав? – перебил Азединне любимое перекати-поле. - А сейчас учись уже доверять и не бойся простить о помощи.
— Постараюсь! – Реми повернулся к Азединне лицом и тот увидел на глазах слёзы.
— Что случилось? Тебе больно? Где именно! Ты только скажи! – забеспокоился Азединне.
— Я счастлив, Азединне. Понимаешь! Счастлив!
— А почему тогда плачешь?
— Я не плачу, это слёзы радости! А я дурак!
— Ну всё – всё! Успокойся, любимый! – Азединне обнял Реми, прижимая его нагое тело к своему. Он-то был в одних штанах и рубахе. – Я понял! Поверь, я счастлив не меньше тебя. У меня есть теперь то, к чему я так давно стремился. Ты дома, со мной рядом, в моей постели! Чего ещё надо для счастья?
— Быть единственным! – напомнил Реми, обнимая Азединне.
— Ты у меня и так один!
— А как же твой гарем?
— Глупыш! Нет, ты точно глупенький! – хмыкнул Азединне.  
— Это ещё почему? – Реми резко отстранился от любимого, чтобы посмотреть в его глаза. Что он имеет в виду?
— Да потому, что, выписывая вольную тебе, я выписал её Селиму, Юсуфу и Вали. Калеба отпустить не могу, он у меня на хозяйстве. А вот Селиму пора своё дело иметь. Я и мастерскую ему приглядел. Юсуф и Вали тоже помощники, а потому теперь мы будем им платить за работу. 
— Платить? – не понял Реми.
— Да, и тебе пара уже своё дело начинать. Своих пациентов ты уже немного наработал, если что, я помогу тебе. 
— А где ребята жить будут?
— Где и жили, здесь!   - продолжал пояснять Азединне, видя непонимающую мордашку Реми, пояснил: - Гарем оставлять нельзя. Там растёт гранатовое дерево, наследие моего учителя. Оно начинало болеть, когда учитель продал всех своих парней и сам умер. Оно ожило, как только в гареме появились жильцы. Бросать дерево на произвол судьбы нельзя, оно много значит для меня. Уйдут ребята, оно снова начнёт чахнуть. Они ведь и сами, как плоды этого дерева. А так, в качестве платы за проживание здесь они будут следить за ним, за всем домом и растениями, что во дворе. Питомцы тоже нуждаются во внимании. А как ты понимаешь, мы с тобой будем заняты и не сможем заботиться о них полноценно.
— А если тебе меня будет мало? – усомнился Реми.
— Не будет! Мне никто больше не нужен, - заверил Азединне, а в знак верности своих слов, нежно поцеловал своё колючее сокровище в губы. Реми успокоился и дал завершить процедуру, которую Азединне начал, но не завершил, так как Реми рано повернулся к нему лицом.
 
         Этот день они посвятили друг другу. Вместе поели, потом наслаждались ласками в комнате Азединне, которую Реми теперь считал общей. Ближе к вечеру их навестили Фирас и Луи. Как и водится, Луи увёл Реми в гарем, чтобы тот рассказал, как прошла ночь, а Фирас и Азединне уединились в свободной комнате на первом этаже, чтобы побеседовать о своём. 
 
         Через неделю, когда все эмоции улеглись, Азединне собрал всех парней гарема, чтобы возвестить о принятом решении. И, если Калеб был рад за парней, то сами парни в восторге не были. У них отнимали спокойную размеренную жизнь рядом с господином и лишали покровительства. Но когда Азединне сказал им, что они продолжают жить в доме как нанятые слуги, парни успокоились. Полный пансион и скромное жалование – не так уж и плохо для бывших рабов. Селим бросился в ноги к господину, чтобы поблагодарить его, узнав, что у него будет своя мастерская. Вали заявил, что и сам никуда не уйдёт, так как возвращаться к жизни в доме отца он не желает. Отец сразу заставит жениться, а он девушек не любит. Он дескать, господина любит и Селима любит. А потому, никуда не пойдёт. Азединне был доволен тем, что Вали останется в его доме как помощник, да ещё и с парой! Теперь точно в свою постель этих двоих звать не надо.
 
Впрочем, то же самое заявил и Юсуф. Он сказал, что без Калеба никуда не уйдёт! Откровенно говоря, для самого Калеба, это тоже было открытием. Он чуть не плача обнял Юсуфа и спросил его.
— И ты молчал?
— Ага, скажи тебе, когда ты на господина смотришь, как будто он бог египетский! – обиженно ответил Юсуф и обратился к Азединне. – Не надо мне свободы, господин! Только бы рядом с ним жить и работать.
— Ну вы даёте, ребята! Может, мне ещё Саху с Равилем и Хасе вернуть для полного счастья? – с долей сарказма спросил Азединне. Он был в некотором шоке от увиденного. Думал, что сам шокирует парней новостью о свободе, а они не хотят, словно привязанные.
— А можно? – наивно спросил Юсуф.
— Да что с тобой, Юсуф?   - не выдержал Азединне. В это время Юсуф ещё больше расстроился и Калеб его сильнее обнял, словно закрывая от гнева господина.  – Я вас и не выгоняю никуда! Ну, раз вы согласны жить как пара – живите, мне только легче будет, что не придётся вас звать в свою постель. Как вы понимаете, я сделал выбор в пользу одного единственного человека. Он теперь тоже свободен, как и вы. И, если мы всё выяснили, то завтра я вызову счетовода, мы рассчитаем ваше жалование с учетом аренды жилья. В целом, ваше жизнь не изменится: будете жить, как жили. Вопросы, замечания, предложения?
— Нет! – ответили парни хором.
— Тогда по своим рабочим местам, занимайтесь тем от чего я вас оторвал. 
 
         Парни разошлись, кто куда, а Азединне спросил Реми, стоявшего всё это время за его спиной и не проронившего ни слова с самого начала разговора.
— Ну, ты доволен?
— Несомненно! Как я могу вас отблагодарить, мой господин – любимый?
— Язвишь всё? Не прекратишь, от-де-ла-ю, как бог черепаху! – Азединне шепотом предупредил Реми, на ухо.
— Буду язвить! Я же вижу, тебя это заводит! Так что, мой зад всегда к вашим услугам, сеньор! – засмеялся Реми и побежал в дом, желая, чтобы Азединне последовал за ним. Однако лекарь не собирался этого делать. Тем более, что в калитку постучались, он сам пошёл открывать. На пороге стоял парнишка лет шестнадцати с запиской из дома одного его пациента. Нужно было срочно уйти. А вот вечером этот колючий кустик верблюжьего лакомства по имени Реми будет в постели любовно отделан с особым удовольствием!