Трудности совместного проживания

Кирилл

 Я разбудил маленький Везувий. Нет, я, конечно, не жалею, но устал уже порядком. Тёма – бомба замедленного действия, и, кажется, я-таки нашел, где у нее спусковой механизм. Вот смотрю на него сейчас и думаю, откуда в этом маленьком тельце столько неуемной энергии? А этот чертенок вымотал меня и спит себе преспокойненько. А меня мысли всякие мучают. Первый раз в жизни стало страшно, что партнер уйдет, страшно, что найдет себе кого-нибудь еще. Что кто-нибудь третий нам может помешать.
 Вот только боялся я не совсем того, точнее того, но не оттуда. Третий пришел, когда не ждали, причем, в самый не подходящий момент!

Неделей раньше

 Я так и не смог заснуть, хотя поспал ночью всего ничего. А вот Тёма вырубился. Правда, ненадолго. Скорее, от переживаний, чем от физической усталости. Уткнулся мне в шею, немного похихикал и затих. После его «хи-хи» я и не смог заснуть. Что-то мне кажется, что я крупно попал. Тёмочка ведь не наивный скромный мальчик, как мне казалось раньше. Это мелкая расчетливая и очень хитрая тварюшка. Да, я, вроде, люблю его, но мне отчего-то страшно. Не знаю, о чем нам говорить, когда он проснется. Как он отнесется к тому, что произошло? Ведь часто так бывает, что первый партнер ассоциируется с болью и второго раза потом не случается. Хотя, такое больше свойственно женскому полу, но кто эту бестию знает.
 По моим внутренним часам прошло около получаса до того, как Тёма завозился у меня под боком.
 – Доброе утро, – сладко потянувшись, язва легонько чмокнула меня в щеку и плавно переместилась в положение сидя. Шальные серые глаза уставились на меня с немым вопросом.
 – Доброе, только день уже давно. Как ты? – приподнимаюсь на локтях, усаживаясь так, чтобы наши глаза были на одном уровне, а то эта ухмылочка меня слегка смущает.
 – Я отлично! Зад болит немного, а так – здорово.
 – Радует твое жизнерадостное настроение.
 – А ты не рад? – улыбка резко пропадает с мордахи, брови сходятся над переносицей.
 – Рад, просто волнуюсь немного, – касаюсь большим пальцем складочки на лбу, разглаживая ее. Какой же он все-таки красивый! Даже когда хмурится.
 – По-моему, волноваться должен я. Это у меня был первый опыт, – под моим пальцем складочка разглаживается, и уголки губ снова ползут вверх.
 – Ты волновался до, я после. Все нормально. Хочешь ванну принять или кофе?
 – Какой ты заботливый! Хочу.
 Оригинальный ответ на вопрос «ванну или кофе». Ладно, будет кофе в ванную. Аккуратно, чтобы не уронить своего мальчика, выбираюсь из постели, натягиваю плавки и иду исполнять желания. Я сегодня добрый.
 Да, Тема, кажется, вполне счастлив, значит, можно расслабиться. Бросать меня никто не собирается, обвинять и обижаться тоже. Жизнь прекрасна! Набираю ванну горячей воды с пеной, зову Артёма и иду на кухню. Кофе-суррогат, кипяток, блюдце. Все, я готов. А пока язва будет мыться-расслабляться, я, пожалуй, вздремну.
 – Тём, тебе кофе сюда или на кухне оставить? – заглядываю в уборную.
 – Лучше, конечно, в кружку. Но я сегодня не прихотлив, можешь и сюда, – и глазками в меня стреляет.
 Вот ведь язва! Весь такой разрумянившийся, влажный, в пене. Черт, я же устал как собака, только что сексом занимался, а у меня опять стоит. Такими темпами Тёма меня в могилу сведет.
 – Иди сюда, – томно тянет язва и проводит язычком по колечку в губе.
 А, чтоб тебя! Стягиваю трусы и забираюсь к нему. Артём шустро обхватывает меня ногами за поясницу и тянет к себе, впиваясь в губы требовательным поцелуем. Так, и кто у нас тут актив после этого? Пора брать себя в руки, Кирилл Вячеславович!
 Одной рукой упираясь в край ванны за Тёмкиной головой, второй подтягиваю его за талию к себе, перехватывая инициативу. Нет, котенок, тут главный я. Но как же меня сводит с ума это чертово колечко! Артём вцепляется мне в плечи, прижимаясь еще ближе. Не разрывая поцелуя, усаживаю его себе на колени и начинаю оглаживать руками. Его тело скользкое от пены, горячее от воды и возбуждения, податливое и такое желанное. Прохожусь пальцами по впадинке позвоночника вниз, потом вверх по ребрам, касаюсь сосков – опять металл. Вспоминаю, что кроме губ, есть у Тёмы еще одно местечко, которое мне хочется целовать бесконечно. Отстраняюсь от своего мальчика, отклоняю его немного назад, на секунду перехватывая затуманенный шальной взгляд, и припадаю губами к соску. Наградой мне служит протяжный стон. Чудо выгибается в моих руках и сильнее впивается пальцами в плечи. Почти больно, но от того еще слаще. Перехватываю его поудобнее, снова впиваясь в губы, и свободной рукой нахожу наши стояки. Второго подхода Тёма может и не выдержать, а вот руки мне не только в носу ковыряться нужны. Секс бывает разным, мой хороший. И я научу тебя всему, что знаю сам.
 Мой горячий мальчик подается вперед, инстинктивно ищет более удобную позу, а как только находит, откидывает голову назад и стонет в голос. Да, шея у тебя тоже замечательная, и завтра в универ ты пойдешь в свитере с высоким горлом! Какой же ты горячий, родной и невероятный. Люблю тебя.
 – Кир, пожалуйста… – стонет чудо.
 – Что?
 – Я хочу…
 – Сейчас, мой маленький, сейчас, – ускоряю движения рукой, доводя нас обоих до разрядки. Сейчас тебе и этого хватит. Мне, думаю, тоже.

 После мы вместе приняли душ, и я, наконец-таки, добрался до постели. Отключился я раньше, чем лег, где-то на полпути к подушке. Проснулся уже вечером от запаха – Тёмка готовил что-то вкусное на кухне. Как же я соскучился по его стряпне! Что-то, последнее время у нас на плите все чаще появлялись макароны с тушенкой и жареная картошка. А сейчас пахнет жареным мясом и пряностями. Обожаю Тёмкину готовку. Вот что значит, вырасти с матерью, тем более с такой, как Ира. Что-то я больно сомневаюсь, что она после смерти дяди Димы сильно часто готовила. Она же с головой ушла в бизнес, чтобы горе свое перекрыть. Видимо, оттого Тёма так хорошо этим делом и занимается. Да и не только этим, как выяснилось давеча.
 Выбираюсь из-под одеяла, натягиваю штаны с футболкой – так, на всякий случай. Иду на кухню. Это, по-моему, первый раз, когда мы вот так вот сидим и мирно ужинаем, непринужденно болтаем, а еще периодически отбираем друг у друга кусочки жаркого и отдаем свои. Жизнь прекрасна! После ужина Тёмка пошел к себе заниматься. Я сначала думал увязаться за ним, но потом решил не мешать и отправился к себе. Когда уже далеко за полночь взлохмаченная макушка заглянула в мою спальню, подумал, что он хочет «Спокойной ночи» пожелать, но чудо быстро скинуло с себя лишнюю одежду и забралось ко мне под одеяло. Сграбастав язву, я потушил свет и заснул под его мерное дыхание.
Наблюдать, как Тёмка с утра, шипя и плюясь ядом, собирается в универ – одно удовольствие. Ну, ничего, водолазка у него вполне себе милая, а засос за ухом даже и не видно. Почти. А если кто увидит, так подумают, что язва себе девочку завел. Он же у нас гомофоб знатный, вряд ли кто-то догадается, что его девочка вовсе и не девочка, а очень даже мальчик.
 Весь день хожу в приподнятом настроении, на меня даже косятся. Хочется скорее потискать язвочку, а мне еще на работу сегодня. Думаю, домой даже заходить не стоит, а то рискую на работу просто не попасть. Потому решаю двинуть прямым ходом до офиса. День проходит гладко, весело и с задором. Клиенты и те не так раздражают, почти даже милые люди.
 Может Тёме позвонить? Или потерпеть? До конца рабочего дня остался всего час. А, ладно, позвоню, пусть ждет. Захожу в подсобку, достаю телефон и только начинаю искать Тёмин номер, как на дисплее высвечивается входящий вызов от Сани.
 – Да? – чего это он решил позвонить? Никак беспокоится?
 – Привет, герой-любовник. Тебя где носит? – насмешливый голос в трубке.
 – Я вообще-то на работе, какие-то проблемы?
 – Да есть одна проблемка, сидит тут напротив, дуется, что ты ему не звонишь – не пишешь.
 – А у самого смелости не хватает? – при упоминании Тёмы на душе сразу теплеет. Теперь я точно знаю, где он и что делает.
 – Не хватило, как видишь. Я тебя не отвлекаю?
 – Да нет, у меня перерыв пять минут. Я его только стал набирать, и ты звонишь.
 – Понятно, подожди-ка минутку, – Саня прикрывает динамик рукой, что-то говорит, потом тишина и через полминуты снова объявляется в эфир. – Кир, я так понимаю, у вас все хорошо?
 – Более чем. Тебе Тёма не рассказывал?
 – Нет, он увиливает от прямого ответа. Прилетел сегодня после лент, весь счастливый, в эмоциях, а толком ничего не рассказывает. Вы переспали?
 Блин, вот вроде раньше спокойно говорил на эту тему, а сейчас как-то неловко. Все-таки Артём для меня нечто большее, чем просто партнер по сексу.
 – Да, можно я не буду рассказывать в подробностях? – мямлю в трубку.
 – Блин, партизаны. Ладно, можно без подробностей. Скажи, Артём счастлив?
 – Тебе виднее.
 – Значит, счастлив. Я рад за вас, – черт, он ведь до сих пор его любит. По голосу слышно, как ему тяжело говорить подобное.
 – Саш, прости, а?
 – За что?
 – За то, что Тёма со мной.
 – Знаешь, Кир, тебе не за что извиняться. Это его выбор, не наш. Ты за меня не парься, у меня Дэн есть, как-нибудь справлюсь.
 – У вас с Дэном все по-прежнему?
 – Мы исправимся, обещаю.
 – Не обижай его, он парень хороший. Ему просто по жизни с парнями не везет.
 – Не обижу, он мне нравится, я ему, вроде, тоже. Может, чего и получится.
 – Получится, я уверен.
 – Ладно, я отключаюсь, а то на балкон вышел, а тут не жарко. Да и мальчики на меня косятся уже.
 – Дэн у тебя?
 – Да.
 – Сань, а можно тебя попросить?
 – О чем?
 – Проводите Тёму домой, а? А то поздно уже, я волнуюсь.
 В трубке резко заржали так, что я даже убрал ее подальше, дабы не лишиться слуха и присутствия духа. Ну вот что я такого смешного сказал? Ночь на дворе, темно уже, а Тёма у меня такой невинный, наивный и хорошенький. Вдруг, кто пристанет?
 – Проводим, мамочка, не переживай.
 – Вот чего ты ржешь? Ты его видел? Он же хрупкий, как стеклышко.
 – Кир, ты в своем уме? Этот мальчик уже полгода в тренажерку регулярно ходит, да и борьбой он занимается. Он легко любого наркомана или гопника отпинает, мама не горюй.
 Я вчера, конечно, ощутил силу мышц чуда, но значения не придал.
 – Ну, а вдруг толпа?
 – Бля, да не ссы. Проводим мы твое сокровище. Вернем в целости и сохранности. Лады, я отключаюсь, замерз как собака. До связи.
 – До связи, – отключаюсь и зависаю на пару минут.
 А ведь Тёма на самом деле не такой уж и хрупкий. Мускулатура у него вполне себе ничего, поджарый, крепенький. Тоже, что ли, в тренажерку походить, вспомнить молодость? А то наваляет мне язва как-нибудь для профилактики.

 Неделя пролетела незаметно. Тёма окончательно перебрался жить в мою комнату, устроив из своей кабинет. Я, конечно, не против, но вот перерывчик я бы взял. Каждодневный секс по приходу домой, а еще и перед сном иногда, выматывают пожестче работы. Это чудо недолюбленное, видимо, решило взять меня измором. Я же как-то не привык к такому режиму.
 А сегодня еще и Дэн с Саней обещали нарисоваться. Если опять будем пить, Тёма потом меня в койку потащит. Чувствую, там я и сдохну от передоза счастьем.
 С работы я пришел уже несколько уставший с единственным желанием доползти до койки и отрубиться до понедельника, как минимум. Но мечтам не суждено было сбыться. Парни сидели уже у нас, на столе – вино и закуска. Тёмка чуть не с порога ко мне бросился, чмокнул и снова свинтил. Может, прокрадусь незаметно в спальню, а они пусть без меня сегодня?
 – Кир, ты чего копаешься, тебя только ждем, – вопит язва.
 Мда, незаметно не получилось. Ладно. Скидываю верхнюю одежду и ползу на кухню. Интересная картина, Дениска на коленях у Саши, то ли вылизывает ему ухо, то ли нашептывает что-то интересное. Кажется, у ребят отношения стремительно налаживаются, и я рад за них.
 – Давай, падай уже, – машет мне Саня, не отпуская Дэна с колен, хотя тот и попытался вывернутся, как только понял, что я вошел. Стесняется, что ли?
 – Я смотрю, вы нашли общий язык? – обращаюсь к парочке.
 – Не только язык, – ухмыляется в ответ рыжий, все-таки вырвавшись у Сашки и пристроившись на стул рядом.
 – За что пьем-то хоть? – спрашиваю без особого энтузиазма. Что-то я и правда устал слегка.
 – Как за что? – Денис чуть со стула не соскочил. – Ты только представь, можно обжиматься с парнем при Тёме и не бояться получить за это в глаз!
 – Это смотря с чьим парнем ты решишь пообжиматься, – фыркает чудо, подбираясь ко мне поближе и разливая вино по бокалам. – А вообще, Дэн прав, и пьем мы за мое осознание себя и прекращение выедания мозга окружающим.
 – Хороший повод.

 Выпил я немного, но сморило быстро. Как уходили парни, помню смутно, я тогда уже клевал носом. Тёмка практически на себе оттащил меня в спальню, раздел, уложил и даже ничего не потребовал – свалил на кухню убираться. Я сквозь сон почувствовал, как ко мне под бок забралась теплая тушка, и выключился до утра.

 Проснулся я раньше Тёмы и имел возможность наблюдать его спящим. Мальчик мой уткнулся мне носом в плечо и тихонько посапывал. Никогда до сих пор по утрам мне не было так приятно просыпаться. Раньше у меня не было под боком этого существа, моего чуда. Хочется поцеловать его в ушко, но от этого он сразу проснется, а мне так не хочется его будить. Легонько касаюсь кончиками пальцев его щеки. Такой мягкий, родной, любимый. Почему-то именно сегодня понимание этого приходит особенно остро. Я чувствую, что это не просто влюбленность, это нечто большее.
 Сколько мы с ним знаем друг друга, я уже и не вспомню. Мне было лет пять, а может, и меньше. Ира пришла тогда к нам в гости и притащила этого карапуза. Из всего вечера я четко запомнил только одно. Я забежал на кухню к взрослым и радостно спросил: «У меня теперь есть братик?». Мне, конечно, объяснили, что Тёмочка мне не брат, он друг, и мы можем с ним играть. Я тогда жутко расстроился, я так хотел братика. Несмотря на это мое личное горе, мы с Артемом быстро подружились. Я старался вести себя с ним как старший, всегда защищал, повсюду таскал за собой, за что частенько получал то от матери, то от Иры.
 А потом все рухнуло в одночасье. Со смертью дяди Димы все изменилось. Первые дни мать запрещала мне ходить в гости к Артёму. Это позднее я понял, что она просто не хотела, чтобы я лез к ним, когда у них такое горе. А потом все дружно начали жалеть Артёмку, сочувствовать, что мальчик папу потерял, и он замкнулся. Сначала перестал приходить к нам домой, потом отказался гулять со мной, а в итоге и вовсе стал игнорировать. Я психовал, но сам, по сути, был ребенком и просто забил на него. Я хотел брата, а получил незнакомца.
 Зато сейчас я очень даже рад, что Тёма мне вовсе не родственник. Мало того, что я люблю парня, так если этот парень еще и моим братом оказался бы, то тут вообще была бы клиника. Хотя, если бы Артём был мне братом, ничего бы этого и не было. Все слишком хорошо, чтобы быть правдой.

 Забывшись в своих воспоминаниях, целую язвочку в шею, отчего тот сразу морщится и просыпается.
 – Доброе утро, котенок.
 – Доброе, – мурлычет чудо в ответ.
 – Прости, я тебя разбудил.
 – Не извиняйся, я рад так просыпаться.
 – Вставать будем или поваляемся немного?
 – Не будем. Ты вчера слишком рано уснул и сегодня придется отрабатывать, – сощурив глазищи, томно тянет мой мальчик.
 – Суккуб! – в притворном ужасе отстраняюсь от Тёмки. – Откуда только это все взялось? Хочу назад ботаника-гомофоба!
 – Ботаника-гомофоба пожрал развратный демон, придется тебе с этим смириться.
 Артём ловко переворачивает меня на спину и садится на бедра. Да, за неделю мальчик освоился и превратился в ненасытного монстра. Мне остается только расслабиться и готовиться получать удовольствие. А уж его он доставлять умеет.
 Мы уже были близки к развязке, когда случилось то, что должно было случиться.
 – Твою за ногу! Да чтоб я сдохла!!!
 От этого вопля я шарахнулся так, что едва не проломил стену, а Тёмку с меня как ветром сдуло. О том, что он в комнате, я узнал по тихому и слегка задавленному «Мама?».
 Хотя башкой я шибанулся не слабо, но ума прикрыться хватило. Хотя, одеяло меня вряд ли теперь спасет. Ирин взгляд не обещал мне ничего хорошего.
 – Оба немедленно оделись и на кухню. Живо! – выкрикнула фурия и, развернувшись на сто восемьдесят, ушла, хлопнув дверью.
 – Кир? – пропищало чудо откуда-то из-под стола, по-моему. – Что делать?
 – Одевайся и жди, – да, я старший, мне и ответ нести. – Я с Ирой сам поговорю. Убьет, значит убьет. Отмазываться не получится. Если услышишь крики, выбирайся в окно и проси у соседей политического убежища.
 – Кир, не шути! – Тёмка выскакивает из-за стула, за которым, оказывается, прятался от матери. – Я серьезно. Ты понимаешь, что мы вляпались?
 – Тём, вляпался тут я один, в худшем случае. Тебе она ничего не сделает, поорет и успокоится, – я встаю и прижимаю к себе дрожащего мальчика. – Все будет хорошо, ну не убьет же она меня в самом-то деле.
 – А тебе, что она тебе сделает?
 – Надеюсь, просто скажет выметаться из квартиры и чтобы к тебе больше на километр не приближался.
 – Я не хочу, чтобы ты уходил, Кир.
 – Тём, давай я с ней пока поговорить попробую. Может, обойдемся малой кровью.
 Выпустив чудо из хватки, начинаю одеваться. И какая-то уверенность на меня находит нездоровая, что я, даже не задумавшись, вышел на кухню и с порога заявил:
 – Ира, я люблю его и никуда не уеду. Хочешь заяву на меня накатать, валяй, отсижу свое, выйду и все равно к Артёму вернусь. А родителям расскажешь, так я и от них отрекусь ради Тёмы. И спрятать ты его от меня не сможешь. Украду.
 – Какая пламенная речь, – как-то устало выдыхает табачный дым женщина. – А меня для начала ты выслушать не хочешь? И где второй?
 – Я его в тылу оставил, там безопаснее, – закрываю дверь на кухню, чтобы Тёма нас не слышал, и для надежности прислоняюсь к ней спиной.
 – Значит, вы теперь встречаетесь?
 – Да. Ира, это не просто блажь, я, правда, люблю его.
 – А он?
 – Не знаю. Ему хорошо.
 – Я заметила, – усмехается Ирина и, затянувшись, замолкает, глядя в окно отсутствующим взглядом на падающий снег.
 Я молчу. Я просто не знаю, что сказать. Я боялся чего угодно – что Тёме наскучит секс со мной, что раскрывшись, он захочет попробовать новых ощущений на стороне, что просто не любит меня и может уйти. Но вот то, что о нас узнает его мать, я как-то не подумал. А теперь поздно. А еще приходит мысль, что сделают МОИ родители, когда узнают. Не уверен, что останусь после этого жив, ну, или хотя бы здоров.
 – Ир? – несмело окликаю женщину.
 – Мне нужно подумать, – устало выдает Тёмина мать и, затушив сигарету, встает и выходит в коридор. Молча обувает сапоги, одевает шубу, сгребает ключи от машины и квартиры и также молча выходит за дверь.
 Минут пять я стою в полном ступоре. Меня не убили сразу и это хорошо. Но и приговора не вынесли, а вот это уже хуже. Когда она вернется и что решит, я не знаю. Неизвестность просто убивает. Я услышал, как Тёмка вышел из комнаты и подошел ко мне. Но я даже не обернулся. Меня словно заморозило. Эта недосказанность давит на плечи стопудовой ношей. И непонятно, то ли идти вещи собирать, то ли сухари сушить, то ли вернуться в комнату, сграбастать Тёму в охапку и никогда больше не отпускать.
 Я просидел в коридоре перед дверью не меньше часа. Я ждал.
 – Кир, тебе смс пришло, – из дум меня вырвал взволнованный Тёмин голос.
 Мой мальчик стоял напротив и протягивал мне трубку. Я только протянул руку, как увидел его мордаху. Всю зареванную, красную. Он переживает, ему страшно, а я, скотина такая, бросил его одного!
 Я машинально глянул на дисплей: «Новое сообщение: Ирина». Меня словно током прошило. Я вскочил как ужаленный и, открыв смс, прочитал: «Обидишь моего сына, яйца оторву. Приеду на следующей неделе. И да, в следующий раз закрывайте, пожалуйста, дверь своей спальни».
 На осознание текста у меня ушло еще не меньше минуты.
 – Кир, все так плохо? – шмыгнув носом, пропищал котенок.
 И тут меня прорвало. Я сгреб его в охапку и стал покрывать поцелуями, шепча ему всякую романтичную дребедень и не спуская идиотской улыбки с довольной морды.
 – Все замечательно, котенок. Все просто невероятно!
 Нам только что подписали пожизненную амнистию. Все-таки, я всегда знал, что эта женщина невероятна. А я, кажется, серьезно попал, но я от этого только счастлив.

Конец

 Красноярск, апрель 2010 – июль 2011