Мальчик по вызову

Меня разбудил небрежный толчок в бок моего "соратника по несчастью". То, что он будит меня подобным образом, не предвещало ничего хорошего. Боже, как хотелось спать!

Последний мой вызов к мужчине, не по летам одурневшему, измотал меня до полуобморочного состояния. Чтобы удовлетворить все его капризы, потребовались неимовернейшие усилия...

Я все же продолжал не подавать признаков жизни, надеясь, что пронесет и обслуживать клиента поедет кто-нибудь другой. Но, увы. Мой коллега, если можно его так назвать, видя, что я притворяюсь спящим, завопил с остервенением:

- Я что, один за всех тут трахаться должен?! Вставай, несчастный! Твоя очередь! Если немедленно не оторвешь свою задницу от кровати, будешь иметь дело с Шурочкой, - и ткнул меня еще раз.

Хотя мне и не хотелось иметь дело с Шурочкой (это наш главный), я все же буркнул в ответ, чтобы не было обидно за нарушенный сон:

- Скажите пожалуйста, цаца какая. Меня тоже затрахали до посинения. И что?!

Не дождавшись ответа, я отправился в соседнюю комнату, где глуповатая, облондиненная, вроде бы пока девушка, звавшаяся Натали принимала "заказы". В мозгу у меня вертелось: "Лишь бы не баба или какой-нибудь доисторический старикашка". Без стука я вошел в прибежище Натали, зевая и тараща заспанные глазки. Она, по всей видимости приняв это за улыбку и строенье глазок, натянула на лицо тупейшую из улыбок, захлопала глазами со скоростью света и, пытаясь казаться кокеткой, произнесла:

- Просили прислать кого-нибудь помоложе и поопытнее.

- Тьфу! Точно, доисторический старикашка! - вырвалось у меня.

Озлобленный, я выхватил листок с адресом из рук Натали и огрызнулся снова:

- Блин! Еще и у черта на конце!

Натали обиженно надула губки. От ее вида мне стало совсем тошно, и я поспешил удалиться.

Шофер вез меня в машине по указанному адресу. Так как ехать было далеко, я предался размышлениям о своей доле...

Работенка моя, конечно, не пыльная, хоть и с людьми связана. Человек и не к такому привыкает. Подцепить, конечно, можно что-нибудь "неожиданное", но ведь всякая гадость лечится. Со спидаком, конечно, сложнее, но это дело каждого. Любишь себя - предохраняйся. Кто мешает, спрашивается? Да никто, кроме собственной лени. Хорошая все-же вещь - резина. Конечно, неудобная, но верная. Это не собака, это РЕЗИНА - друг человека!

Не знаю, к чему бы привели мои рассуждения, но авто притормозило. Я вышел и велел шоферу ждать.

В темном доме одно единственное окно было слабо освещено ночником. По моим скромным подсчетам, там-то я и понадобился. Я взглянул на часы: "Господи, ну кому вздумалось меня вызывать в пол-третьего ночи!!! Приспичит же. Да еще пешком на седьмой этаж. Очуметь можно".

Я шагнул в темноту подъезда. Каждая ступень была шагом к вершине Голгофы. И вот она - "заветная" дверь. Натянув услужливую улыбку и глубоко вдохнув, чтобы снять легкое напряжение, я хотел было постучать, но дверь отворилась сама от прикосновения моей руки.

Я очутился в прихожей, слабо освещенной светом, пробивавшимся из комнаты, очевидно, спальни. Я кашлянул, и голосом желавшим всего наилучшего, произнес:

- Доброй ночи. Вызывали?

В ответ из комнаты, излучавшей свет, донесся дивный юношеский голосок:

- Только Вас и жду. Проходите скорей...

"О, не все так плохо" - мелькнуло у меня в голове, и я поспешил в комнату.

Это явно была спальня, как я и предполагал (хм, чутье на спальни). Здесь царил полумрак, стены были увешаны репродукциями картин и говорили о хорошем вкусе хозяина. Посреди этой комнаты царственно возвышалась кровать, делавшая спальню малюсенькой (и где только покупают такие сексодромы). Именно на этой постели и возлегало, утопая в голубых простынях, чудо, вызвавшее меня.

Чудо умело говорить.

- Я Вас заждался. Располагайтесь, как Вам будет удобней, - заискивающе произнесло оно.

Я молчал. Я был слишком занят разглядыванием этого пленительного божества. Его темные, слегка вьющиеся волосы, прядями падали на его лицо и удачно контрастировали с нежным цветом его лица. Глаза, изумрудные глаза смотрели на меня по-детски наивно и лукаво. Они излучали просьбу и желание не тянуть с услугой. Да, воистину это были самые красивые глаза и самое прекрасное лицо из всех видимых мной! Я был очарован.

Сообразив, что пауза затянулась, я, преодолевая смущение, взял его за изящную руку.

- Какая горячая рука, и как часто бьется твой пульс, - произнес я, чувствуя, что начинаю краснеть.

Заметив мое замешательство, он ответил, явно играя со мной:

- Может это и не дает мне уснуть. Помоги мне. Успокой мое тело.

Он выбрался из-под простыни и лег поверх нее. На нем ничего не было, кроме кокетливых трусиков с надписью "Yes!".

Я был в экстазе от его безупречного тела. Этот изгиб украшенной загаром спины был создан для того, чтобы его покрыли поцелуями. Это тело просило им обладать и было создано для этого. Мне не терпелось. Приготовив все необходимое, надев резинку, я с дрожью в голосе произнес:

- Оголи... - и замешкался.

- Что оголи? - спросил он, полуобернувшись ко мне и одобряюще улыбаясь.

Заикаясь и запинаясь, я выдавил из себя:

- Ягодицы... Ягодицы оголи.

Он поспешно спустил свои трусики.

Вам еще никогда не доводилось и не доведется увидеть нечто более прекрасное, чем эта восемнадцатилетняя упругая попка. Как завороженный, я положил свою руку на нее, смазал ее и... сделал инъекцию анальгина с димедролом для снятия жара. Помассировав уколотое место, я в последний раз бросил взгляд на эту роскошь и стал снимать резиновые перчатки (эх, резина, друг человека!).

Собравшись, я попрощался, чтобы возвратиться на станцию скорой медицинской помощи, где работал вот уже год, чтобы продолжать смотреть седьмой сон, который уже видели мои коллеги-медики.