Три богатыря и Соловей-разбойник

- Илюш, костыли вот купила, последняя модель, - обрадовано сказала мать, прислоняя к печке два костыля, связанные между собой красной атласной лентой.
Илья отвернулся, сдерживая слезы, к стене. Мать не понимала, отец не понимал, соседи не понимали. Не понимали того, что он не просто жопу на печке греет, а лень ему просто ногами двигать. Нечувствительные какие-то, нечуткие, злые люди, подумал Илья Муромец, вытирая слезы рукавом. Тридцать три года валялся, думал он, и еще столько же пролежу, пока какая-нибудь родственная душа не поймет.
Родственные души объявились на следующее утро, опрокинув все, что только можно, во дворе, испугав корову в сарае, от чего она, проломив хлипкую стенку, возомнила себя диссидентом, которому срочно понадобилось политическое убежище, и умотала к соседям, упавшим в обморок от такого счастья.
- Хай, теть Маш! – донеслось от входа, и Илюша приподнялся на локтях.
Через минуту в избу ввалились двое. Добрыня Никитич и Алеша Попович, держась друг за друга, сделали два синхронных шага вперед и уперлись лбами в печь.
- Вдупель. - констатировал Илья, грозно глядя на друзей. - Повод был?
- Илюха, ты даже не представляешь, - икнул Алеша. - Да, Добрый?
Добрый попытался стать злым и трезвым, но у него не получилось. Пихнув хворого кулаком в бок, Алеша зашептал:
- Вставай, дело есть.
- Не могу! – в изнеможении откинулся Илья и уперся взглядом в потолок. - Ты же знаешь, мне лень, а это серьезное заболевание.
Скупая слеза выкатилась из его прекрасного глаза и стекла по румяной крепкой щеке.
- Вставай! – очнулся Добрый. - У нас проблема. Хрен один появился по фамилии Соловьев, надо бы пацану показать, кто тут главный, а то слишком много себе позволяет.
- Шта?!! – взвился Илья и стройной курочкой спрыгнул с печки. - Такого не вынесу! И давно он тут ошивается?
Добрыня прищурился. Он умел считать только до двух, Алеша был умнее, он учился в городе пять лет, и умел считать до четырех.
- А енот его знает, - махнул Алеша рукой и случайно ударил Добрыню по заднице, - мы что, считаем? Мы не мелочимся. Добрый, да?
После Алешиного удара Добрый стал совсем добрым и погладил Алешу по спине:
- Ты такой у меня нежный.
- Креста на вас нет! - раздвинул друзей в разные стороны Илья. - Потом друг друга обнюхивать будете… и как вы можете? Жесть какая…
- Шевели костылями, неистовый, – обозлился Алеша. - Пока ты сопли на оглоблю наматываешь, Соловьев снова что-нибудь непотребное сделает.


Сели на коней, поехали. Илюша в центре, по бокам Алеша и Добрыня. Илюшин конь шел прямо, а те, что справа и слева, с трудом отдирали от земли кривые подковы, потому что мальчики любили, выпив, погонять без прав по пустым проселочным дорогам.
- Соловьев этот – сука страшная, - рассказывал Алеша, пока ехали к месту битвы. - Живет один. Уродина уродиной. Башка, как глобус, весь в татухах, в одном ухе кольцо, в другом два кольца.
- Есть у него одна особенность, - вспомнил Добрый, - свистеть любит. Как загнет шансон, так земля раскалывается. Вчера так свистел, что орел в небе умер, на меня упал и мне голову клювом проломил.
- Точно! Я так ржал! – вспомнил Алеша, но Илья долбанул его по колену дубиной:
- Не смейся над бойфрендом, негоже это!
- Я ведь и отомстить могу, - задумчиво протянул Алеша.
- Напугал ежа убогий, - прогудел Илья и тут же дал по тормозам. - Никак приехали?
Они остановились посреди дороги, которая была вспахана, словно по ней проехались сразу десять бульдозеров, а посреди этого безобразия прогуливался какой-то худенький мужичок.
- Ёп, Илья, это же он, - пошептал Добрыня. - А я тут вспомнил, что у нас с Алешей дела были. Стирка, уборка, собес...
- Стоять, девочки, - прогудел Илья, соскакивая на землю и складывая руки рупором. - Эй, мужчина неизвестной национальности! А что это вы тут, итит, делаете? Насколько я в курсе, орнитологи вашу породу еще не вывели!
Мужичок поднял голову, в ушах качнулись кольца, блеснули на солнце, Алеша с Добрыней обнялись от страха, а Илья, наоборот, смело ждал от мужика ответа.


Татушечный подошел поближе, засунул руки в карманы обтягивающих красных штанишек и посмотрел Илюше в глаза. Голова его блестела, словно яйцо, натертое маслом. Татуировка на шее кричала "Царя в Президенты!", плавно исчезая последними буквами под воротником черной кожаной косухи.
Илья, не видевший нормального человеческого тела тридцать лет и три года, почувствовал, что у него под кольчугой что-то обрадовалось и подняло голову.
- А тебе что, не нравится, что я тут жалом вожу? – спросил мужик с вызовом.
- Да хоть членом води, - ответил Илья. - Только не тут, а у себя в штате Калифорния. Ты Соловьев?
- Иц ми или ай эм, не помню, как правильно, - улыбнулся мужик застенчиво.
- Кажется, ай ду… - неуверенно произнес Илья.
- Да нет, - не согласился мужик. – Может, их бин?
- Их-то? – покосился Илья на Алешу с Добрым. - Их не только бин, их еще и ибн хочется иногда, как растревожат душу своими нежностями… как красные муравьи друг за другом ходят.
- А ты Илья Муромец? - усмехнулся Соловьев. - Мне говорили, что ты страшный, как кирпич, а ты ничего... Печенька!
- Да ладна-а-а… - смутился Илья и затеребил конский повод, покраснев, как томатный сок. - Скажешь тоже. Не смущай, ну тя в жопу.
- Приглашаешь? – оживился Соловьев.
- Настырный, - прошептал Алеша в ухо Добрыне и сжал могучими руками плечи любимого. - Смотри, как он Илюшку клеит, аж завидно.
- Не трогай меня! – горячо зашептал Добрыня. - От твоих прикосновений у меня реакция начинается… Ну вот, уже тут как тут, тебя почуял, смотри, какой борзый! Устроил мне тут солнцестояние!!! И как я теперь с колом в штанах воевать буду?
- Прости, родной, - сказал Алеша, млея от радости. - Но я как тебя вижу, сразу силу воли теряю. Как вспомню твой стриптиз в курятнике, так сапоги сами с ног слетают. Ты такой накачанный, бицухи твои, трехглавая мышца, топик серебряный, корсет на шнурочках… ммм, ты у меня самый замечательный.
А Илья тем временем уже под ручку с Соловьевым шагал по полю, постепенно уходя к горизонту.
- Хорошо тут у нас, красиво, спокойно, - агитировал Илья Соловьева, у которого слюни уже из ушей капали. - Оставайся, сруб поставим, бобров заведем. Буду работать богатырем на полставки, накопим на нового коняку…
- Нравятся мне твои мысли, - не выдержал Соловьев, кивнул и убил покачнувшимся в ухе кольцом низко летящую ворону. - Я такого дядю, как ты, только во сне видел.
Взявшись за руки, они медленно брели по разрытому полю, переступая через навозные кучи и даря друг другу смущенные улыбки.


- Ушли, - посмотрел им вслед Алеша. - Жалко как, даже не побарахтались.
- Ай, какой ты у меня игрун, однако, а как со стороны, так тебе лишь бы е*ашить кого-нить, - улыбнулся Добрыня. - Ну, побарахтайся со мной, хомка...
- А ну тебя, - слегка оттолкнул его Алеша. Добрый отлетел на двадцать метров, потеряв по пути шлем, сапоги и золотой браслет с щиколотки. - Не умеешь ты быть нежным. Так засадишь, что у меня потом желудок болит.
- Хреново даешь, значит! - разозлился Добрыня. - Все тебе не так, то жарко, то "Дом-2" пропустил, то уснешь в процессе, откалывай тебя потом.
- Ухожу от тебя, - заплакал Алеша, надвигая шлем на брови. - Найду кого-нибудь другого, заживем, как в сказке.
- Да кому такой пудель понравится, - пренебрежительно бросил Добрыня. - Ты ж только внешне сильный, а внутри ты истеричка и находка для Зигмунда Фрейда!
- Скотина! – замахал руками Алеша, залез на испуганного коня и двинулся обратно. - Ненавижу тебя, всю жизнь мне испортил!
Добрыня, увидев, что дело плохо, напялив один сапог, побежал за Алешей, схватил его за ногу и повис на ней, словно сопля на перилах.
- Не уходи, Алешенька!
Алеша остановился, вытер слезы, перевалил Добрыню через колени, от чего его лошадка уехала в землю по самые локти, и повез его до ближайшего леса, чтобы там помириться в тишине и покое.


Соловьев прислонил Илюшу к стволу старого дуба и, сверкнув в улыбке дорогими имплантами, обнял его за плечи.
- Романтика, - шептал он. - Тебе нравится?
- Я пока не понял, - опустил глаза Илья. - А вот ты мне точно нравишься.
- И я, как тебя увидел, сразу понял, что мы поладим.
- А это как? – не понял Илья. - Намекаешь?
- Показать?
Илья был развернут лицом к стволу дуба и расцелован в мощные лопатки. Почувствовав что-то иноземное, он попытался сбежать со спущенными штанами, но Соловьев нежно прошептал ему, что нужно быть мужественным. Мужества хватило ровно на пять минут, после чего Илюша понял, что Соловьев не такой уж и плохой, каким сначала представлялся. Он все делал нежно, гнал в ухо Илюше какую-то пургу про созвездия, а потом ускорился, да так разошелся, что земля заходила под ними ходуном, и прозревшие кроты испуганно ломанулись из трещин в разные стороны.
- Ить! Это что? – испугался Илья.
- Ты за дерево держись, - посоветовал ему Соловьев, изображая дятла. - Это бонус такой… привыкнешь!
И вдруг так засвистел, да с подвывертом, что дуб, который Илюша обнимал изо всех сил, вырвался из земли с корнем, полетел куда-то к черту, на нем, вцепившись в кору зубами, мычал от страха Илюша, а сверху лежал и оглушительно свистел лысый татуированный Соловьев, забывший предупредить, что всегда свистит, как придурочный, в момент наивысшего наслаждения.


Илюша вынес на улицу сначала стол с посудой и самоваром, а потом два стула, на которых уже сидели бледные родители. Повод собраться был банален, как таблица умножения: Илья со своим сожителем Соловьевым, и Алеша с Добрыней решили собраться одной компанией, чтобы вспомнить былое, посмеяться от души и обсудить скорый переезд в Киев-град.
- Телевизор купим, - мечтал Алеша, засовывая в рот сразу пять блинов. - Добрыня по нему кулаком стукнет и экран плоским станет.
Добрыня ласково погладил Алешу по шее.
- Заботливый у меня богатырь, люблю тебя, сам не знаю за что.
- За то, что я твои фантазии в жизнь претворяю, - зарделся Алешенька. - Жаль, правда, телегу сломали, но конь ты был ничего…
- И мы по соседству поселимся, - улыбнулся Илья, накрывая ладонью руку Соловьева. - Будем охранниками подрабатывать, на рынке шмотки продавать, выживем.
И, наклонившись к окольцованному уху любимого, Илья шепнул тихо, чтобы никто не услышал:
- Только свисток свой всоси поглубже, а то от Киев-града на другой день одни хроники останутся.
- Б*я-я-а-а, - покраснел Соловьев. - Не напоминай. Но я буду стараться, зайка.
- Сам зайка. Дай чмоки сделаю, - поцеловал его в лысину Илья и посмотрел на своих родителей:
- А вы че такие грустные, дети солнца?
Родители сидели безмолвно и были счастливы, потому что от ненависти до любви бывает один Соловей-разбойник, а остальное все равно переврут в учебниках.