Вершина

Я был влюблен в него еще в школьные годы. Поначалу мы были лучшими друзьями, но потом что-то произошло. Мне тогда было четырнадцать лет. Что-то неуловимо изменилось, когда я осознал, чем для меня стал Эд – так я привык его называть. Полное его имя было Эдуард. Я ничем не выказывал своих чувств, продолжая оставаться другом не разлей вода. Вернее, выказывал, наверное, но не открыто и не прямо. Мы никогда не расставались. Он записался на прыжки с парашютом, и я потащился вслед за ним. Он занялся альпинизмом, и я стал убеждать его и себя, что мне нравятся горы. Догадывался ли он о моей любви? Наверное, да. Хотел ли меня, или жалел и прощал, как друга? Теперь я об этом не узнаю никогда. Мы не говорили на эту тему. Но нас связывала близость куда более прочная, чем физические отношения. Он всегда чувствовал меня, узнавал мое настроение, находил нужные слова и понимал. Эд был для меня родственной душой, и я боялся разрушить эту таинственную, незримую связь, грубым прикосновением земных желаний. Эд очень любил высоту, а я любил его. Он был вершиной моих мечтаний и моей любви, моим вторым солнцем.
В тот день мы поднялись на Эльбрус, на его западную вершину. Эд всегда хотел ее покорить. С нами было еще семеро человек. До наивысшей точки оставалось около ста метров. С этого места подъем становился особенно неудобным, нам никак не удавалось надежно зафиксировать необходимые крепления. Следовало остановиться, но Эд неумолимо хотел дойти до конца. Мы застряли на небольшом выступе, представляющем собой что-то вроде небольшой площадки шириной метра в полтора. Погода портилась, ветер стал усиливаться. Руководитель экспедиции сказал:
– Наверное, стоит вернуться. Это слишком опасно.
– Не для того я преодолел более пяти тысяч метров, чтобы развернуться назад. Осталось совсем немного, здесь есть за что уцепиться. Я пойду первым.
Эд был смелым и решительным, и я восхищался им, его целеустремленным намерением, его бесстрашием. Конечно, я пойду вслед за ним. Я вовсе не такой смелый, просто не могу отпустить его одного. Его смелости, впрочем, вполне хватало на нас двоих.
Руководитель кивнул и с опаской произнес:
– Смотри, будь осторожен. Если почувствуешь себя неустойчиво, сразу возвращайся.
Он взглянул на говорившего. Решительный, исполненный силы и уверенности взгляд. Красивое, одухотворенное лицо. Высокий, статный, словно полубог, Эд стоял на холодном ветру и у его ног стелились причудливым изменчивым ковром вечно прекрасные облака. Таким я его запомнил.
– Ты со мной? – обратился он ко мне.
– Да, – коротко ответил я.
Конечно же, я с тобой. Всегда и везде, ты ведь знаешь.
Эд укрепил страховочную систему, тщательно проверил остальное снаряжение, и двинулся вперед. Я последовал за ним, осторожно ступая на покрытую льдом каменистую породу, ища хотя бы маленькую зацепку. Но находил ее с большим трудом. Я не смотрел вниз. Эд учил меня никогда не оглядываться, видеть перед собой только цель. Я и видел ее, но моей целью была вовсе не вершина, а тот, кто на нее так стремился. Эд находился на пару метров выше меня, я старался не отставать. Остальные оставались внизу и наблюдали за нами. Подъем был невероятно долгим и трудным. Наконец, цель была почти достигнута, и мне пришла в голову мысль, что сейчас, находясь на этой головокружительной высоте, возвышающей нас над миром, самое время сказать ему главные слова. Только он и я, и облака, плывущие под нами. Я оторвался от этих мыслей оттого, что в лицо мне полетел камень.
– Осторожно, держись!
Крик Эда заставил меня очнуться, и в следующий миг его тело со свистом пролетело мимо меня. Крепление сорвалось, когда он достиг самой верхней точки. Я среагировал моментально. Не раздумывая ни секунды, я кинулся вслед за ним в пропасть, попытавшись схватить его за вытянутую руку. Наши пальцы разделял какой-то сантиметр. Наши глаза встретились в последний раз, а через несколько мгновений сантиметр превратился в сотни бесконечных метров и его силуэт поглотили туманные облака. Моего Эда не стало. А вместе с ним не стало и части меня. Моей лучшей части. Предательская веревка зацепилась мне за ногу и не позволила устремиться следом за самым дорогим человеком на свете. Бессмысленное спасение, обрекающее на бессмысленную теперь жизнь.
Ему, наверное, было больно, когда он разбивался об острые камни. Но мне в этот миг было гораздо больнее. Я вдруг ощутил себя одиноким на этой вершине, во внезапно опустевшем мире. Вглядываясь в облака, я хотел разглядеть его взмывающую к небесам душу. Зачем теперь жить? И как жить? Этого я не знал. Одно знал точно – больше я никогда не поднимусь на такую высоту.



* * *

Мир не для человека –
Он создан лишь для птиц.
Они одни в полете
Не ведают границ.
Их крылья обнимают
Бесстрашно высоту,
Свободно воплощая
Извечную мечту
Людскую о полете –
Ведь наш удел мечтать,
А их удел кружиться,
Парить и покорять
Неведомые дали.
Их родина – простор.
Лишиться этой выси –
Жестокий приговор.
Мы ангелы без крыльев –
Наказаны за зло.
И лишь из нас немногим
Немного повезло –
Тем, кто бывает в небе
И, если захотят,
Худые руки-крылья
Раскинув, полетят.
Хотя бы на мгновенье –
Благословен тот миг.
В такое же мгновенье,
Наверно, мир возник.
Коварный страх наполнит
Людское естество,
Но над природным страхом
Вновь духа торжество
Одержит верх и будет
Он отдан красоте,
Свободному полету
И сбывшейся мечте.
По каменистым скалам
Однажды поднимусь
И к пропасти приближусь.
Зов этой бездны пусть
До умопомрачения, до боли
Натянет ощущений тетиву.
И лишь на грани, на краю обрыва
Я ощутить сумею, что живу...