Я не тот, чей винтарь для стрельбы снаряжён холостыми.
И пробитое сердце умеет два шага бежать.
И убитые кони в галопе становятся злыми.
Когда ноги не держат и, в небо взмывает душа.
Когда грива в последнем аллюре усыпана иньем.
И по крупу лишь дрожь, и крещендо её не унять
И лазурное небо, обильно омытое кровью,
Сберегает любовь, ту, что люди не могут понять.
И пробитое сердце умеет два шага бежать.
И убитые кони в галопе становятся злыми.
Когда ноги не держат и, в небо взмывает душа.
Когда грива в последнем аллюре усыпана иньем.
И по крупу лишь дрожь, и крещендо её не унять
И лазурное небо, обильно омытое кровью,
Сберегает любовь, ту, что люди не могут понять.