Негодяй

"Почему именно я? Почему именно в мою жизнь влез этот гад, который ломает ее по своему усмотрению? Чем я провинился? Что, я такой страшный грешник? Почему где-то живут и любят нормальные преданные парни? А вот этот... почему именно он со мной?"

Он стоит перед зеркалом и занимается разглядыванием своей физиономии. Хорош, негодяй, ой, как хорош. До дрожи в руках, до перехваченного спазмом горла, до боли в животе.

- Ты куда-то собрался?

- В клуб, куда ж еще. Пойдешь?

- Что я там забыл?

- Ну как знаешь. Тогда ложись спать и не жди меня.

Разумеется. Даже если бы я решил его ждать, мне пришлось бы делать это до утра. Негодяй не наблюдает часов, в отличие от меня. Устраивать сцены бесполезно - он искренне не понимает, в чем провинился. Ну гулял. Ну развлекался. Если я не могу составить ему компанию, то это мои проблемы.

Ненавижу - до зубовного скрежета. Ненавижу эти невинные глаза. Ненавижу эту улыбку. Ненавиииижуууу! Сто раз клялся себе - все, хватит, завтра же выкину его за дверь. Вот пусть только придет, пусть только заявится со своих гулянок.

Он приходил - довольный, уставший от очередных приключений с каким-нибудь ослом. Зубоскаля, делился впечатлениями.

Лез целоваться....

Я вылезал часа через три из постели - опустошенный, без единой мысли в гулкой голове. А он спал себе до вечера, до очередной гулянки.

- Ты куда?

- В клуб.

На работе начальник отдела смотрит сочувственно, предлагает съездить в отпуск; он уверен, что я переутомился. Кой черт переутомился. Да, я сижу над этим чертовым проектом до позднего вечера - нет у меня сил идти домой и вновь, и вновь видеть этого юного негодяя, вылезающего из душа, расхаживающего голышом по квартире с мокрым полотенцем на голове. Иногда мне везет - я не застаю его дома. Тогда можно выдохнуть и налить себе... чего-нибудь покрепче, чтобы спать, спать, спать - без снов, без кошмаров, не слышать, как под утро щелкает в замке ключ, не ощущать чужие запахи в своей постели.

Когда-нибудь я его убью.

Я часто представляю себе - вот он спит, а я беру нож - длинный тонкий хлебный нож с волнистым краем. Склоняюсь над спящим, трогаю за влажное плечо. Он открывает глаза и последнее, что видит в этой жизни - свою собственную кровь, которая фонтаном бьет из разрезанного горла, последнее, что слышит - свой хрип.

Убью, убью, убью - сегодня же, пусть только посмеет вернуться.

Он возвращается, и ничего не происходит.

У негодяя совершенное тело - так, наверное, выглядел юный Ганимед. Ровный загар - негодяй обожает валяться на солнце совсем голым. Ни единого пятнышка, ни единой царапины, шрамика, какой-то памятной отметины. Бархатная, ароматная от всевозможных импортных гелей и лосьонов, кожа. Когда я целую его впалый живот, он вздрагивает и замирает. Когда я спускаюсь ниже, его пальцы впиваются в мой затылок, а в его горле бьется слабый стон, от которого я теряю голову и забываю, на каком я свете. Под моими ладонями - шелк его бедер, под моими губами - напряженно вздрагивающая плоть, готовая взорваться. Мой рай, мой ад - жаркая глубина его тела, ждущая, ненасытная, высасывающая все силы до последней капли. Во впадинах ключиц дрожат капли пота, я слизываю их. Остро-соленый вкус, восточная пряность, не имеющая цены.

По потолку мечутся тени - от сквозняка огонек ароматной свечки летает из стороны в сторону, готовый вот-вот погаснуть. В следующий раз куплю сандаловую палочку.

В жизни негодяя я - всего лишь эпизод, а мой дом - место очередной лежки между двумя влюбленностями. Когда я представляю себе, сколько мужчин брали это тело, слышали этот стон, касались этих жадных губ, я схожу с ума. Когда я представляю себе, сколько их еще будет - мне хочется выть от бессилия и отчаяния. Ревность, ревность - она сжигает меня, скручивая судорогой мое тело, впиваясь раскаленным шилом в мой мозг. Я выкинул в мусорку хлебный нож, но я не могу выкинуть из дома вилки, молоток, бельевую веревку. А еще есть подушка. Если плотно-плотно прижать ее к лицу, то через какое-то время негодяй умрет.

Глаза вылезут из орбит, распухнет язык, судорожно прикушенный белыми - без единой пломбы - зубами. А лицо... оно посинеет и станет похоже на жуткую маску, висящую в коридоре напротив двери.

Рано или поздно жажада убийства перевесит во мне все остальное. Не допусти, Господи, пусть он бросит меня раньше. Сам.

- Ты куда?

- В клуб.

- А придешь когда?

- Не знаю.

Наверное, так сходят с ума - в темноте и одиночестве. В кухне мерно капает вода из крана. Мысль - надо поставить новую прокладку. Вторая мысль - зачем? Если я убью негодяя, меня посадят. Мне будет все равно - течет кран или нет. Надо отвлечься. Например, вынести ведро. На улице дождь, гроза. Полезно немного промокнуть. Может быть, я заболею. Вот интересно - если я тяжело заболю - негодяй будет за мной ухаживать? Приносить мне чай с лимоном в постель, следить, чтобы я вовремя глотал таблетки? Будет класть узкую прохладную ладонь мне на лоб, проверяя, нет ли жара? Черта с два. Я о нем слишком хорошо думаю.

Перед входом в парадную прямо на асфальте сидит какая-то пьянь, от которой за версту несет блевотиной. Суки!

Засрали, зассали весь подъезд!

Размахиваюсь, бью ногой пьяни в бок. Мужик валится навзничь. К запаху рвоты примешивается резкий запах мочи.  

Бью еще раз, и еще, и еще... Мужик что-то хрипит, я не слушаю. На, рвань! получай! получай! получай!...

Не помню, как я добираюсь до квартиры. Кроссовки оставляют на полу бурые следы. Сажусь у телефона. Пальцы дрожат, но я все-таки набираю эти две цифры.

- Милиция? Кажется, я убил человека...