Допустимые отклонения

- Богдан, ты извини… это жена звонила. Мне срочно домой надо… Ну, ты понимаешь?
Богдан понимал, поэтому кивнул и махнул рукой. Мол, чеши уже лесом, подкаблучник. Друг ещё немного помялся, помямлил про то, как ему неловко бросать Богдана в трудную минуту, и, покачиваясь, скрылся в тумане. Причём буквально. В этом городе запросто можно попасть в такую штуку прямо посреди цивилизации. Никакого порядка. Богдан вздохнул. За этот вечер он потерял всех друзей. То есть не буквально, хотя и такое было, а очень даже фигурально.
Они начали пить в шесть часов вечера большой компанией из семи человек. Перемещаясь от бара к бару. Бессистемно и по-мужски. К восьми их стало четверо, и пропажу товарищей заметил даже Богдан, который вообще мало что замечал. Просто не любил замечать. Особенно, когда занят. А он был очень занят утоплением своего горюшка. Его невеста бросила, это повод.
К десяти их осталось двое. А к полуночи последний из бойцов дезертировал с линии фронта. Богдан остался один-одинёшенек на пустой улице. Ему стало грустно, и решение пойти куда глаза глядят пришло само собой. То есть ноги его пошли сами и понесли неведомо куда. Район был незнакомый, но, судя по ветхости строений, – всё ещё центр города. Туман не мешал. Он даже помогал, потому что оправдывал нежелание выбирать хоть какое-то направление.
- Бл**ь! Куда прёшь?! – взвизгнул кто-то в длиннющем красном пальто и взмахнул ручкой с нереальными краснющими ногтями.
Богдан увернулся от пощёчины и подхватил шаткую фигурку. Как эти женщины вообще ходят на своих каблучищах? Прямо перед глазами возник красногубый рот и прошипел змеючно:
- Убери от меня свои лапы, му*ак.
Следующая пощёчина до Богдана долетела. Хотя и не в полном объёме, потому что женщина поскользнулась вновь, и щёку лишь приятно мазнуло гладкой ладонью. На этот раз дамочка всё же навернулась, потому что Богдан лапы послушно убрал.
Высокая. Да что там, высоченная! Даже сидя на земле, женщина доставала Богдану до… Высокая, да. Это при том, что Богдан и сам не маленький.
- Может, поможешь мне встать, дебил? – поинтересовалась дама, протягивая ему руку, и алые ногти застыли на уровне груди Богдана, будто собираясь вырвать его сердце.
Женщина оказалась не только высокой, но ещё и неимоверно тяжёлой. Богдан с трудом поставил на ноги эту каланчу, путающуюся в собственном пальто, попутно обшарив все выпуклые места, ненароком. Ничего так, мягкая где надо, а талия осиная. Бёдра только узковаты, но Богдан любил и таких, лишь бы характер был. У этой точно был. И пахла она восхитительно…
- Не лапай! – рыкнула на него фурия, но драться больше не решилась. – Проводи лучше, скользко тут. И дебилов развелось…
Богдан покивал, дебилов и впрямь нынче много. Галантно протянул даме руку, согнутую в локте, как учили когда-то. Учить-то учили, и как с дамами обращаться Богдан знал на зубок, он даже вальс танцевать умел, но вот самих дам пока почти не встречал.
Хорошо, что Богдан в любом состоянии держался ровно и уверенно, а то навернулись бы вместе. Женщина почти повисла на нём всем своим немалым весом, ежеминутно поскальзывалась, тихо материла городские власти, коммунальные службы, погоду и Богдана. Богдан не обижался, ясно же, что это она не со зла, а просто за компанию. Да и кто их знает, этих женщин, может и вправду чем виноват. Так что теперь, разбираться что ли? Богдан благоразумно помалкивал.
- Всё, я пришла. Свободен, - неожиданно сказала женщина странным голосом, будто разминала связки.
Богдан слышал такое, у него сестра долго училась пению. Потом, к счастью, вышла замуж, и ей стало не до этого.
Богдан посмотрел на мигающую вывеску. «КЮРА АО». Контора какая-то, что ли? Это чего, посреди ночи работают? Вот у них начальник – изверг.
Дама неваляшкой докатилась до входа и была подхвачена охранником у двери, ловко, как кручёный мяч с хитрой подачи.
- Спасибо, зайка, - улыбнулась женщина этому декоративному церберу, и Богдан отчего-то заревновал. – Погода сегодня – полный пи***ц. Не замёрз тут?
- Спрашиваешь! Яйца уже квадратные. Вано сменить обещал, чтоб я чаю попил хоть, так нет его, суки. Нае*ал, - почему-то весело заявил охранник. – Ты там пни этого гавнюка каблучком, а то я в статую тут превращусь.
- Шикарно будешь смотреться, - засмеялась женщина низкими гортанными переливами с хрипловатым налётом, от которого неожиданно запершило в горле. – Скажу уж…
Красное пальто мелькнуло в дверном проёме, как парус из сказки. Мазнул по ушам отголосок тихой приятной музыки, будто прощальное дуновение ветра. Да, Богдан всегда был романтиком, и это постоянно создавало ему проблемы. Это чепуха, что женщины любят всякие романтичные штуки. Они их пугаются. А потом сбегают, так и не согласившись стать верной законной подругой до скончания веков.
- Чего застыл-то? – внезапно спросил охранник. – Шуруй внутрь, околеешь тут.
- Я? – Богдан удивлённо ткнул себя пальцем в грудь.
- Ты. А кто ж ещё-то? Я на работе, - хохотнул охранник. - Давай, не стесняйся. Время раннее, не все наши ещё подтянулись, контингент пока приличный. Не тушуйся. Все когда-то в первый раз заходят.
Богдан разинул рот, но тут же захлопнул в связи с погодными условиями. Перечитал вывеску. «КЮРА АО». Может, турагентство? В принципе, можно и зайти. Давно пора куда-нибудь съездить, отдохнуть, как люди. К тому же там эта длинная с красными ногтями. Последний аргумент оказался решающим, и Богдан смело шагнул навстречу неизвестности, пожалев только, что нечего выпить для храбрости.
Выпить нашлось внутри. Контора оказалась небольшой уютной кафешкой. Тёплый полумрак, богатый ассортимент в баре, живая музыка. За столиками сидело человек десять от силы. Тихие, приличные на вид люди. Хорошо одетые мужчины, нарядные бабы, простые забулдыги, пара странноватых парней в ярких тряпках. Молодёжная мода всегда была бельмом на глазу отставных студентов. Богдан хорошо помнил, как передёргивало мать от его цветных ирокезов, джинсов, драных до состояния марли, и клёпаных курток. А бабка её утешала и подтрунивала, вспоминая, как та сама изводила родителей, разгуливая полуголой в боевом раскрасе индейцев на тропе войны. Так что Богдан мудро не замечал глупый вид пацанов. У каждого поколения свои бирюльки.
Посетители кафе на Богдана посматривали с любопытством, но в целом доброжелательно. Это радовало. Неприятно, когда завсегдатаи демонстрируют презрение чужаку. Даже если тебе посрать на всех, аппетит уже не тот.
Дылды в красном пальто нигде не было.
- Может быть, оставите куртку здесь? – окликнули его справа. – И вам удобнее, и гигиеничнее будет. Едят тут, а вы в верхней одежде.
Богдан обернулся. Оказалось, что тут даже гардероб есть. Бритый налысо тощий парнишка в интеллигентской клетчатой рубашке приглашающе тянул ручонки к парке Богдана. Будто пытался её подманить, чтобы сцапать и уволочь в уголок. Богдан злорадно посмотрел на куртку, та не шелохнулась. Тогда он, вздохнув, неохотно приблизился, выложил на стойку содержимое карманов.
- Возьмите только нужное, - улыбнулся парнишка. – У нас не воруют.
- Нигде не воруют, - скептически усмехнулся Богдан, но взял лишь кошелёк и телефон, а остальное сгрузил во внутренний карман куртки и застегнул молнию.
Парень утащил парку в конец первого ряда крючков, ещё не заполненного до конца. И повесил рядом с длиннющим красным пальто, аккуратно пристроенным на «плечиках». Тем самым.
- А хозяйка этого пальто где? – спросил Богдан и ещё раз внимательно всмотрелся в полумрак зала.
- Влада у бара. Замёрзшая пришла, злющая, - сообщил парнишка почему-то веселым голосом.
- Где? Не вижу.
- Так вон же, справа.
Богдан сначала не понял, а потом увидел. Нет, он узрел. В глубокой тени, создаваемой перекрестиями света низких ламп, сидела женщина его мечты. Во всяком случае, длинные ноги в гладких чулках, выставленные в разрезе платья, точно были от неё, идеальной модели женщины. Аэродинамика, чёткие линии, высокий клиренс, дорогой перламутр покрытия. Богдан затрепетал хорошо знакомой трелью влюблённости. В душе запорхали неистовые бабочки, а в паху разгорелся пожар безумной страсти.
- А ты какого *уя тут делаешь? – поинтересовалась дама, едва он только приблизился.
Заметила! Узнала! Это половина успеха! И ведь действительно, дама. Нет не так, Дама. Восхитительная в своём вечернем туалете, достойном графини или какой-нибудь… очень дамы, да. На шее бархотка с камеей. Какой вкус! Идеальные завитки волос. Ровный румянец. Аристократичные породистые черты лица. Умеренное декольте, приоткрывающее сладкую ложбинку меж пышных грудей, скромно прячущихся за винно-красным шёлком. Узкий поясок, многократно обвивающий тонкий стан и ложащийся игривыми кистями на гладкое бедро. Грация в каждом движении. Шикарный жест, которым она стряхнула пепел от папиросы в изящную пепельницу. Манящее покачивание соскользнувшей с совершенной пяточки туфельки на высоком хищном каблуке. А всё вместе производило впечатление настоящей дамы, о какой Богдан мог только мечтать.
- Ты тупой? – спросила Влада.
Какое божественное имя – Влада. Как оно ей подходит. Влада. Тут и право обладания, и покладистость, и ладность фигуры.
- Мась, налей дебилу водки. Похоже, у него мозг ссохся, размочить надо, - обратилась дама к бармену, почти воркуя.
Богдана снова кольнула игла ревности. Он выпил предложенную рюмку, не почувствовав вкуса напитка, и отказался от порезанного дольками лимона. Лимонов он на сегодня сожрал достаточно под коньячок. Влада одобрительно хмыкнула и протянула ему серебряный портсигар с папиросами. Богдан с благодарным кивком взял одну. Уселся на высокий табурет у стойки. Блаженно принюхался к угощению. Табак был отменный, ароматный, с явной добавкой какой-то трубочной смеси. Богдан прикурил от протянутой барменом зажигалки, затянулся. С наслаждением выпустил дым. Спустя три затяжки, медленных, тщательно смакуемых, он с сожалением затушил истлевшую папиросу. Жаль, что не удалось растянуть хотя бы на шесть затяжек.
- Силён… - уважительно протянула Влада, прицокнув язычком.
Богдану налили ещё водки. Потом ещё. А потом мир подёрнулся дымкой, и начались странности. Первым делом к Богдану подошёл рыжий мальчик в распашонке до колен и спросил, не угостит ли его чем-нибудь такой приятный мужчина. Богдан немного удивился наглости молодёжи. А Влада расхохоталась своим невообразимым смехом и прогнала нахалёнка.
Потом они с дамой имели светскую беседу. Тоже довольно странную. Сначала Богдан что-то путано рассказывал о себе. Потом Влада с улыбкой снова уточнила, что он забыл в этом «гадюшнике». Богдан заступился за уютную кафешку, бойко и горячо нахваливая атмосферу, освещение и интерьер, а также чистоту крепких напитков. Влада смеялась так, будто слушала свежий анекдот. Она вообще очень много и искренне смеялась. Настолько много, что Богдан немного смутился.
- Я кажусь тебе смешным? – спросил он и напрягся в ожидании ответа.
- Ну… - Влада неопределённо взмахнула ручкой, рассыпая пепел по барной стойке, и задорно улыбнулась, - допустимые отклонения.
Спустя ещё пару рюмок Влада заставила Богдана выпить зелёного чая без сахара и съесть какого-то безумно вкусного горячее варева, которое назвала крем-супом. Богдан съел бы ещё с десяток таких крошечных порций, но постеснялся показаться даме проглотом. Ей же всю жизнь ему готовить, кормить. Зачем пугать раньше времени? Да, Богдан уже точно знал, что не упустит женщину своей мечты и непременно женится на ней вне зависимости от её личных планов. Хватит с него неудач. В этот раз он не будет разводить романтику и молить о согласии. Мужик он или погулять вышел? То есть, вышел, конечно, и гуляет, но мужик.
Беседа перешла к темам спорта, политики, автомобилей и живописи. Богдан был приятно удивлён тем, насколько дама оказалась подкована в большинстве вопросов. Они азартно поспорили о бразильском стиле футбола, пенсионном страховании и о том, являются ли комиксы настоящим искусством, но в отношении дисков, карбюраторов и моторных масел нашли полное взаимопонимание. Влада стремительно превращалась из банальной женщины мечты в архиманиакальную идею-фикс. Богдан чётко понял, что больше не сможет без неё жить и никогда не посмотрит на другую женщину с такой неизбывной любовью и обожанием.
- Всё, Мурзик, мне нужно немного оправдать свою хвалёную зарплату. Посиди тут, - приятно пропела Влада, и Богдан с гордостью отметил, как изменился её тон, и что он сам явно перестал быть дебилом и хером с горы.
Предстоящая разлука несколько напрягала, Богдан предчувствовал душевные страдания и приготовился как следует поскучать. Однако в туалет хотелось давно и болезненно, а в присутствии дамы интересоваться маршрутом у бармена он не решался. Теперь представился случай, и Богдан не преминул им воспользоваться, стоило Владе исчезнуть из поля зрения, полыхнув язычком алого пламени на шёлковом подоле.
Богдан легко разыскал туалет с изображением писающего мальчика в половину двери. Ряд писуаров пустовал, зато обе наглухо закрытые кабинки были заняты и, судя по звукам, не всем оказалась полезна местная еда. Богдан пристроился точно посередине ряда, по его наблюдениям, эти писуары использовались реже и были значительно чище. Расстегнул штаны, вытащил измождённого друга и с облегчённым выдохом приступил к важному делу.
Ему помешал давешний рыжик: пристроившись у соседнего писуара и выгнувшись немыслимой любопытной дугой, он уставился на интимный процесс. Член Богдана и так пребывал в состоянии стресса от долго сдерживаемых потоков. Стресса, усугубленного ещё и предсказуемым побочным эффектом от алкоголя, в просторечье именуемым «кому бы присунуть», то есть желанием абсолютно неосуществимым на данный момент и от того особенно томительным. А от повышенного внимания нахалёнка член совсем сник. Прекратить процесс блаженного сливания жидкости он уже не мог, зато стал менее… управляем и норовил спрятаться, оросив штанину. Богдан пресёк эти поползновения, но отнёсся с пониманием к текущей проблеме товарища.
- Брысь! – рявкнул он на ухо пацану командирским голосом.
И с весёлым удовольствием пронаблюдал, как тот подпрыгнул от неожиданности, забрызгал часть стены и соседний писуар, быстро запаковал своё хозяйство и вылетел вон. Следом что-то грохнулось в одной из кабинок, звуки в ней затихли. В другой же напротив перешли в первоклассное соло, громкое и выразительное, на одной длинной переливчатой ноте облегчения. Пошло, видать, там дело у мужика.
Вернувшись в зал, Богдан получил от бармена совет сесть за столик у сцены, на которой музыканты неспешно наигрывали что-то ненавязчиво модное, и ещё чашку мочегонного зелёного чая, от которого Богдан решил воздержаться, и попросил ещё тарелку того супа, только побольше. Официантка прискакала через несколько минут, видимо, блюдо было дежурным. Хорошее заведение. Надо бы чаще сюда заходить. Богдан похлебал вкуснятины. Осмотрелся. Народу прибавилось. В расплывчатом мареве чуток расфокусированного зрения ему показалось, что солидный мужик у окна слишком не по-семейному обнимает сынишку. Но этот сынишка выглядел достаточно взрослым, чтобы решать проблемы самостоятельно, к тому же никакого недовольства не выказывал, а лишь индифферентно пялился вникуда, автоматически перемалывая челюстями картошку фри.
Внезапно все оживились, даже полусонный лысый бородач за соседним столиком открыл оба глаза и оторвался от изучения этикетки на своей бутылке. Все смотрели на сцену, Богдан тоже посмотрел. Автоматически хлебнул ещё супа и уронил ложку. На сцене возвышалась Влада. Невероятная. Сверкающая в свете направленного на неё прожектора, или что там за хрень под потолком у них висит. Богдан забыл, как дышать. А потом и вовсе забыл о необходимости такой жизненно важной функции организма, стоило Владе запеть.
Её низкий голос был очень хорош. Пусть не такой, как у эстрадных див, но зато как Влада передавала с его помощью эмоции. Простенькая блюзовая песенка о любви с привязчивым лёгким мотивом звучала в её исполнении глубже и, как ни странно, нежнее. Богдан окончательно пропал. Потому что дама, отлично разбирающаяся в автомобилях, умела чувствовать. Она точно знала, о чём поёт. И это Его Женщина. Во всех смыслах. Или не во всех, но только пока.
Песня следовала за песней. После особенно романтичной композиции парни за соседним столом неожиданно принялись целоваться. Богдан неловко огляделся по сторонам, выясняя, видел ли это ещё кто-нибудь, высматривая, с кем бы ошарашенно переглянуться и поржать… Кандидатов не было. Ещё одна пара мужиков так же увлечённо целовалась, а компания парней за соседним столиком поглядывала на них то ли со снисходительной мудростью пессимистов, то ли с откровенной завистью. Ржать точно никто не собирался. Богдан усиленно заморгал в растерянности. Совсем близко кто-то вздохнул. Богдан дёрнулся. На соседнем стуле сидел непонятно откуда взявшийся мужик в отличном костюме.
- Влада очень талантливая, - сообщил он Богдану очевидное. – Голоса, конечно, никакого. Да и на лицо – натуральная лошадь. Но талант неоспорим. Тем и берёт.
- Сам ты… лошадь, - зашипел Богдан на этого типа.
Вот правильно Влада говорила, дебилов развелось, что грязи.
- О, прости, - доброжелательно вскинул руки мужик. – Я не знал, что ты влюблён. У нас тут это не частое явление, знаешь ли. Жёсткий мэн стайл, понты и розовые сопли о несуществующих чувствах. Впрочем, я злой человек и склонен преувеличивать. Вон те ребята, - тип указал на давешних отца с сыном, - они очень давно вместе. Ты не смотри, что Давид несколько… в возрасте. Заяц тоже не так юн, как кажется, и подозреваю, он родился уже взрослым. Я в их отношения верю. Иногда.
Богдан не стал демонстрировать глубину шока, в котором оказался по самую маковку.
- Типа, у вас это нормально?
- Это везде нормально, - фыркнул мужик и игриво подмигнул. – А в нашем уютном мужском клубе - в особенности.
Богдан, с трудом поскрипывая шестерёнками, начал понимать, где оказался. Кто такие эти мужчины, парни и мальчики. Он с подозрением присмотрелся к женщинам. Женщины выглядели более чем подозрительно, особенно та, в жёлтом платье и диких чулках в клеточку. Мужик явно перехватил его взгляд и отчётливо хохотнул:
- Догадываюсь, о чём ты думаешь, но нет, это как раз самая настоящая женщина. То есть родилась таковой. Ума не приложу, зачем она сюда таскается. Но ведёт себя тихо-мирно, мы привыкли. Вроде как родная уже.
Богдан проморгался, но жёлтая осталась мужеподобной тумбой с неженским лицом. Врёт он всё, этот типчик в костюмчике. Прям все тут… Богдан отчётливо вспомнил рыжика, опасливо поискал его глазами.
- Коська не злой, дурной немного, - сразу понял его мужик. – Ты не сердись на него. Характер такой… больной немножко. А так безобидный.
Богдан сглотнул, и его взгляд упёрся в высоченную Владу. Мир пошатнулся, дал суровый крен влево, но не рухнул. Женщина мечты вкупе с идеей-фикс удержала его на крепких, чуть широковатых плечах. Как она там сказала? Допустимые отклонения? Допустимые? Богдан сжал зубы, останавливая пьяное торнадо мыслей, образов, смутных видений. Подозвал официантку и потребовал ещё водки.
Будет трудно. Особенно жениться.
Мужик ещё что-то рассказывал про посетителей кафе, про жизнь в целом, морщился от вонючего дыма крепких сигарет Богдана, пил, философствовал, снова пускался в сплетни. Богдан щурился и слушал в пол-уха, прикуривал новую. Влада уже ушла со сцены, и мир слегка провис, надавливая на темечко. Богдан смирился с тем, что его жизненной необходимостью оказался мужик в юбке. Бывает и хуже. Хуже, когда вроде и баба, и между ног, как надо, и сиськи по полпуда, а на деле ни то ни сё, ни любви, ни ласки, ни поговорить, и от одного взгляда её суровых мужицких глаз внутри сжимается пружина соперничества за права на яйца. Кто и что их делает такими? Богдан думал не раз и не два, но не нашёл ответа, кроме банального «жизнь». А вот так, как Влада, выносить в мужском теле концентрат истинной женщины, не всякой бабе дано. Ну и хуй с ним, с хуем, Богдан привыкнет. А в морду не скажет никто, что пидор, когда его женщина круче любой, что родилась с дыркой в нужном месте. И пусть это попробует кто-нибудь оспорить. А детишек они усыновят, штук пять-шесть. Богдана накрыло волной романтичности, крепкой и вкусной, как папиросы Влады. Душа зацвела. Бутоны надежд лопнули махровыми розами, развернули свои лепестки и заполнили пустоту. Голова окончательно закружилась.
Богдан потёр глаза, повернулся к мужику, но на месте того маячило красное пятно. Сфокусировал взгляд. В расплывающихся линиях появился определённый смутно знакомый порядок.
- Влада, - улыбнулся он.
- Нажрался всё-таки, - вздохнула дама. – Что ж вы все… то алкаши, то… - она отчаянно махнула рукой.
- Ты выходишь за меня замуж, - как можно трезвее сообщил ей Богдан. – Завтра… Хотя нет, завтра у меня командировка в Рязань. Вернусь и поженимся. Тебе что привезти?
- Грибы с глазами, - процедила Влада. – Пиз*уй домой, проспись. Я скажу Маське, чтоб такси тебе вызвал.
- Нет, я люблю тебя и никуда не пойду, - твёрдо поклялся в вечной верности Богдан.
- О-*у-еть… И часто это с тобой? – сочувственно спросила Влада, устало облокотившись о стол.
Богдан сначала кивнул, в том смысле, что часто. Потом помотал головой, давая понять, что вот чтоб прям так, в первый раз же ж. А потом схватил Владу за руку и потянул к себе, чтобы закрепить отношения глубоким поцелуем. Влада не оценила его любовного порыва и так дала в ухо, что искры из глаз полетели, а голову заполнил тёмный туман. Сквозь вязкую субстанцию пробивались ощущения и звуки. Богдан отдыхал. Потом враги голосом Влады требовали назвать место дислокации его части. Богдан был почти уверен, что не выдал военную тайну. Потом его куда-то тащили, матерясь и порыкивая. Зачем-то пытались на него что-то напялить, толстое и шуршащее, щекочущее щёки мехом. Богдан был против и выражал протест. Русские не сдаются! Кажется, он упал. Или пытался ещё немного отдохнуть. А потом лица коснулся первый осенний морозец.
Послушно сделав несколько шагов, Богдан понял, что вот теперь хорошо, теперь мир свеж и почти безупречен. Наши победили. Он приоткрыл глаза и увидел внизу полы длиннющего красного пальто. Проведя анализ ситуации и сопоставив факты, пришёл к выводу, что его бренное тело волочёт женщина мечты. Ещё один плюс в пользу её сильной природы. Баба бы так легко не тащила. Ну, не совсем легко, пыхтя, рыча сквозь зубы проклятия, изредка хлюпая мокрым носом, но упрямо тащила. Богдан приосанился, но чуть не завалился на спину и в дальнейшем вёл себя дисциплинированно, даже старался идти сам.
Мозг прощёлкнул и выдал новую порцию гениального. Надо объяснить Владе, что он не против того, что она мужик. Богдан попытался. Но он и так не был мастером разговорного жанра ввиду своей молчаливости, а из-за всех переживаний у него выходило что-то малопонятное даже ему самому. Сначала он пытался рассказать о толерантности и других умных вещах, но Влада его явно не слушала. Тогда Богдан начал врать. Врать душевно, цветисто и с огоньком. Рассказал о том, что ему очень нравятся мужики, да и вообще он только и делает, что с мужиками спит, прям работать некогда, поесть забывает.
- Ты пожарник, что ли? – заржала Влада и покачнулась, они упали на промерзшую зелёную траву.
Богдан распахнул глаза. Над ним качалось светлеющее серо-фиолетовое небо. Надо же, туман рассеялся.
- Вла-а-а-да, - разулыбался Богдан, - Я вот такую… такого всю жизнь искал.
- Долбоё*, всё пальто испачкал, - ворчала Влада, пытаясь подняться.
Богдан притянул её к себе, не давая сбежать. Заглянул в глаза. Ну да, на мужика похожа немножко, но для него точно самая красивая. И никакая не лошадь, просто очень интересная, нрде… нар… нидринартна… необычная. В глазах Влады что-то мелькнуло, мудрое и печальное.
- Ну вот скажи мне, Мурзик, вот какого *уя, как встретишь мужика, который тебе понравится так, что вот сердце ёкает, так он обязательно либо алкаш, либо дебил, либо гей, либо всё вместе? Я что, не так как-то устроена? Вот за что мне это?
- А эти… геи-то тебе чем не нравятся? Я не очень разбираюсь… типа, не туда как-то? Ну… жопой, типа? – Богдан сник под насмешливым взглядом.
- Мужиков любишь?
- Ну! Обожаю ж, мля. На*уй баб! – Богдан потянулся за решающим поцелуем, но нарвался на удар локтём под рёбра, скукожился и жалобно посмотрел на свою даму сердца.
- А я не мужик, - злобно зашипела Влада, схватила его руку и сунула себе между ног.
У Богдана весь хмель слетел, и проснулось в штанах. Он даже не сразу врубился, что не так. Потом допёрло, когда и слова Влады доползли до мозга. Члена не было. Богдан просунул руку поглубже, получил по морде, но успел убедиться в отсутствии яиц. Задумался ненадолго. С некоторым неожиданным для себя сожалением пересмотрел план женитьбы. Понял, что кругом сплошная выгода и экономия - детей можно самим делать. Пожал плечами.
- Допустимые отклонения.
Весь оставшийся путь до дома Влады Богдан каялся во вранье и объяснял, что слегка преувеличил некоторые факты. Посвятил Владу в план их дальнейшей совместной жизни. Та всё ещё злилась. Долго. Но когда Богдан начал объяснять ей причины своего решения, про женщину мечты, про истинную женственность и… В общем, едва стал заметен интерес со стороны Влады, Богдана понесло и весьма удачно. Откуда только красноречие взялось? В прихожей они уже целовались.

Спустя четыре месяца Влада и Богдан завели щенка. Влада назвала его Казимиром Богдановичем и повсюду таскала с собой, даже когда щенок вырос, и его лапы уже свешивались до пола. Богдан не возражал, он был счастлив и убеждён, что Его Женщина сама отлично знает, как надо. Тем более что с таким щеночком она смотрелась ещё оригинальнее. И только спустя две попытки сделать Владе женский паспорт и пожениться он впервые загрустил.
- Непутёвые мы все какие-то, - сказал он, отлёживая брюхо на диване и глядя на то, как Казик уплетает семена из коробки с надписью «Трава для собак». – Неправильные.
Влада улеглась на него сверху, обняла руками и ногами, ткнулась носом в шею.
- А мне нравится. Какие есть. Лишь бы совпадали друг с другом. Вон Казик семена жрёт, а мне всё равно лень было их проращивать. Совпадаем.
- Допустимые отклонения? – хохотнул Богдан не устаревающей семейной шутке.