Иван Вересов
Alter Ego — Обретение любви ( главы 23 - 25 )
Аннотация
Alter Ego — Обретение любви ( главы 23 - 25 )
Москва Международный Конкурс артистов балета. Катя и Сергей покоряют сцену Большого Театра, членов жюри конкурса и притязательную публику. Одного мастерства мало, нужны бойцовские качества и находчивость в борьбе с коварными конкурентами.
Alter Ego — Обретение любви ( главы 23 - 25 )
Москва Международный Конкурс артистов балета. Катя и Сергей покоряют сцену Большого Театра, членов жюри конкурса и притязательную публику. Одного мастерства мало, нужны бойцовские качества и находчивость в борьбе с коварными конкурентами.
Глава 23 Рождение Звезды
Это был четвертый день Конкурса, накануне Катя приходила в себя. Она танцевала первый тур и свои вариации, и номера с Сергеем, потому, что он вытащил на жеребьевке один и тот же день, что и Катя. И свалилось на нее две вариации, а еще и Диана и Актеон и Флорина и Голубая птица.Сергей только за голову схватился, он не представлял, как Кэтрин такое выдержит. А она успокаивала.
- Подумаешь, а как мы Жизель танцевать будем? Там больше и также в один день, через антракт. Тут вон перерыв даже больше.
- Да ты сломаешься! В первый же день. И как меня угораздило вытащить так неудачно очередность! Давай попросим поменять.
- И не подумаю, - хорохорилась она, - пускай сразу меня увидят, со всех сторон. А потом зато два дня перерыв. В первый отдохну, потом отрепетируем все, как следует. Уклон на новой сцене говорят не очень, да нам то что, мы и на понтоне Лебединое адажио танцевали. Сережа, перестань ты дергаться!
Катя говорила это, а сама не знала, что такое настоящий страх сцены, когда ноги не держат, их сводит судорогой, а в голове весь порядок перепутывается и упасть можно на ровном месте.
Сколько было споров по поводу обязательной вариации Кати, Виктуся хотела, чтобы взяли Флорину из " Спящей красавицы", но Катя настояла на Маше из " Щелкунчика" как ни странно и мсье Поль ее поддержал, он считал, что Кэтрин в ней идеальна.
- Тут нечего поправлять, только выйти и показаться и уже можно давать первое место! - восклицал он на репетициях. И невозможно было не согласиться, руки, ноги, голова спина, стопы, па де буре, позы, прыжки - все настолько хорошо, что не хотелось разбирать и оценивать, а смотреть, смотреть еще и еще...
Все восторгались ее легкостью и грациозностью, безупречной техникой, беспечностью и свободой. И вряд ли поверили бы, что на первом туре за секунды до выхода на сцену у Кати случился ступор. Она задервенела, глаза остановились, потом руки, ноги, губы затряслись, она цеплялась за Сергея, а он, как чувствовал, не пошел в зал, все время был рядом с ней. И когда она бессвязно начала лепетать.
- Сережа, я не смогу, я упаду...страшно, страшно...прости я не смогу... - Просто приподнял ее за талию и перенес в сторону с прохода к кулисам.Участница за которой была Катина очередь уже дотанцовывала коду.
Сергей крепко взял Кэтрин за плечи, оттеснил в свободный угол, стал разминать кисти рук, пальцы.
- Ничего, сейчас это пройдет. Чужая сцена, бывает...ну, посмотри на меня, ты сотни раз танцевала эту вариацию, и весь спектакль. Тебе тут делать нечего...
- Не могу...
Сергей притянул ее к себе, положил ладонь на затылок, осторожно, чтобы не помять ажурную диадему, заставил уткнуться лицом в свою парадную рубашку.
- Не смотри, ну их, послушай меня, представь, что это не вариации, а адажио и я там с тобой на сцене. Все время на вытянутую руку и не дам упасть. Катя! Поняла? Думай что я рядом.
- Ноги трясутся!
- Это мы сейчас... - Он опустился перед ней на колени и стал гладить и разминать икры, бедра. Катя задышала ровнее, перестала дрожать. - вот видишь все прошло, иди канифолься. А я рядом буду...
- Екатерина Звягинцева! - Прозвучал бесцветный женский голос из репродуктора. И дальше тишина ожидания.
- Иди, Катя, иди, станцуй для меня! Ты такая красивая. - Сергей, обнимая ее, как Одетту в Адажио из Лебединого озера, повел Катю к третьей кулисе.
Шаг на пальцах...второй, третий пор де бра, арабеск, поза... и вот, на сцене Принцесса. Заискрились под боковыми софитами блестки на пачке, алмазным блеском сверкнула диадема. А в оркестре волшебная россыпь колокольчиков! Они вокруг, как светлячки, танцуют вместе с ней.
Сказочная страна, а никакая не чужая сцена!
Так хорошо вариацию Маши Катя еще никогда не танцевала. Техника, доведенная до автоматизма спасла ее в первые секунды, а потом она только и повторяла про себя.
" Я танцую для Сережи..." от этого становилось легко, она как будто чувствовала его руки. Музыка стала для нее Сергеем и она полностью отдалась ритму, звукам, привычной уже близости, единению.
Ей стало весело! Как на выпускном "Щелкунчике" и даже лучше, в тысячу раз лучше, у нее теперь был Принц! Не во сне, а наяву. Самый лучший. И Катя танцевала для него...
Публика устроила Кэтрин авацию и второй раз вызвала на поклон, они громко кричали " браво", Катя кланялась и счастливо улыбалась. Сцена приняла ее.
Сергей встретил Катю в кулисе, с раскрытыми обьятиями, она повисла у него на шее.
- Ты смотрел, да? Да? Тебе понравилось?
- Это было восхитительно, ты лучшая Маша.
- Я бы хотела с тобой станцевать!
- Мы станцуем...
Катя снова уткнулась ему в грудь, теперь не потому, что пряталась от страха, а чтобы быть совсем близко в радости.
- Смотри, ой, я тебе рубашку гримом измазала!
- Сохраню, как реликвию. Наше боевае знамя, - засмеялся Сергей, -Катя... ты так танцевала! Легко... Ты правда лучшая, и ножки самые красивые. Мне есть чем гордится.
- Почему?
- Потому, что ты моя...партнерша, - добавил он, заметив, что к их разговору прислушивается кудлатый оператор с камерой, он снимал за кулисами и путался у всех под ногами.
- Я рада, так рада! Прямо сейчас пошла бы туда снова, - она сделала сисон в сторону сцены.
- Отдохни, у тебя еще Жизель
- Да, да! Сережа, спасибо...это ты лучший
С этой же радостью станцевала она потом и вариацию Жизели и снова зал рукоплескал ей.
На первом туре все судьи поставили Кэтрин высший бал. А минута страха осталась между Катей и Сергеем и сблизила их еще больше.
Один раз преодолев, она уже не боялась, а лишь загоралась ярче, волнение перерождалось в восторг, наслаждение, хотелось испытывать это снова и снова.
Программу первого тура старших Катя станцевала с Сергеем блестяще. Его запредельные прыжки, пируэты и вращения привели в восторг и публику и Катю. Она не ожидала, что на сцене с Сергеем все будет вот так. Когда внутри все дрожит от возбуждения и желания быть в его руках на глазах всех этих людей, под слепящими софитами. И танцевать, танцевать, танцевать! С ним, для него, еще и еще...
По результатам Кати и Сергей вышли вперед, с хорошим отрывом, каждый в своей группе дуэтов.
Теперь им предстоял Корсар и Весенние воды. Второй тур переломный, если Сергей подтвердит успех, то на третьем останется только удержать. В Жизели он был уверен, Поль Шарден выстраивал программу по восходящей. Пламя Парижа у Кэтрин и гранд па де де из второго акта Жизели должны были добить комиссию.
А вот Корсар? Как же правильно и правдиво показать любовт раба, в том, что Солор любит Медору Сергей не сомневался, но, вместе с тем, он сознает всю несбыточность этой любви.
В первый поклон перед ней, прекрасной, недосягаемой не Медорой, а его Катей, вложил Сергей собственные сомнения, а она поняв стала разрешать их одно за другим. Она освобождала его, позволяла любить. Свободу воли - вот что давала она его чувствам. И, приняв это, Сергей, а с ним и Солор обретал крылья.
- Сережа!! Как хорошо, ты не делал такого раньше, не просто прыгнуть и скрутить. - Катя обнялв его прямо в первой кулисе, - Прыгал тоже здорово! Летал. Но он же... Она не могла говорить, потому, что надо было дышать после коды.
- На поклон, на поклон, - торопил их помошник режиссера по сцене и Катя не досказала, только взглядом. Сергей кивнул согласно.
- Да, все ты верно поняла. Идем кланятся
- А потом скорей переодеваться! Весенние воды так хочу!
И желание ее вырвалось в стремительной отчаянной смелости, неудержимой страсти. Через три номера, когда Катя влюбленной вакханкой выбежала на сцену, Юрий Григоров отложил в сторону листы с пометками и неотрывно следил за ней, со своего председательского места. В глазах его было удивление и радость, подобная той, что отражается во взгляде астрофизика при рождении новой звезды.
После бессмертных Весенних вод Нессерера зал поднялся и аплодировал стоя. Это уже была победа. На поклоны Кэтрин и Сергей выходили пять раз вместо одного! Они вывели и Стасика, который на удивление хорошо держался на авансцене и кланялся с олимпийским достоинством. Хотя чему было удивляться - играл он как Бог. Ни один оркестр не смог бы добиться того живого звука, какой он извлекал из рояля, той легкости, блеска, полета. И это уже был не дуэт, а трио - танцовщики и пианист виртуоз на равных.
Рояль, выдвинутый из кулисы на сцену, смотрелся органично, он стал неотьемлемой частью номера, а сам номер из исторического наследия превратился в современный хореографический performance. Это было необычно, поднималось на новую ступень среди похожих блестящих классических па де де.
Все это вместе - смелость и горячность Кати, сила и страсть Сергея, струящиеся костюмы, невероятная беглость пальцев и гибкость мелодий Стасика слились в единый радостный чувственный поток, он сверкал и стремился вперед, сметая преграды.
Так Весенние воды Катя о Сергей еще не танцевали. Одно дело в классе, или на репетиции, другое - перед публикой. Когда зал на каждую " рыбку" замирает, а потом плещет аплодисментами. Они соединяются с чудесной музыкой Рахманинова, подхватывают и несут. Пенистые брызги, вышедшего из берегов ручья, разливы половодья, игра солнечного света в прозрачных каплях. Зелень леса, синева неба, белизна облаков. Лебеди! " Весна идет....Весна идет..." Финальная поддержка на одной руке, бег Сергея, полет Кати, она парила над любимым, как волшебная Птица. И так они скрылись в кулисе, весь номер от начала до конца - движение, ни одной остановки. Вспышка и сияние...
Григоров задумчиво и отчего-то печально смотрел им вслед, потом отделил один лист из стопки и стал писать на нем, не глядя на новую пару из Москвы. Дальше конкурсный день пошел своим чередом.
После триумфальных поклонов Звягинцевой и Залесского взгляды следующих участников - пары из Большого театра, казалось прожгут насквозь творение Жана Клода Бертье - легкозеленые одежды Весенних вод.
Действия Председателя жюри, оживление и шушуканье остальных членов комиссии не остались незамечеными. Закулисье и конкурсные кулуары загудели, как разворошенный улей, репортеры заметались, выхватывая горячие предположения. Но результаты второго тура должны были обьявить только на следующий день. Кате предстояло выступление в своей возрастной группе, теперь его с нетерпением ожидала пресса и весь балетный мир.
***
- Выпей кефир и ложись спать! Завтра в одинадцать начало, а до этого надо разогреться хорошенько, репетиций больше не будет, сразу на сцену. Может и со Стасиком пройти не получится, классов не будет.
Сергей пытался урезонить Катю, но безуспешно, она не могла усидеть на месте, возбуждение после выступления не проходило.
- Зачем нам еще проходить, мы и так все выдолбили, и Шопениану, и Фестиваль цветов ночью разбуди - станцуем. Завтра самый легкий день. Да не хочу я спать! Давай телевизор включим, новости, там обязательно будет про Конкурс!
- Нет, не будем мы ничего смотреть.
- Ну, Сереженька, почему? - Катя присела рядом на диван и тормошила Сергея, - а ты улегся.
- Час ночи, ты тоже сейчас ляжешь.
- Диктатор, я не хочууууу! Если нельзя телевизор, давай на сайте Конкурса, там точно видео выложили. Мы же никого не видели, ни москвичей, ни испанцев, ни японцев. Посмотрим немножко, полчасика, Сережааааа!
- Нет, после конкурса посмотришь все, что захочешь. Макс снимает все дни, у него в зале два оператора.
- Но я должна результаты знать, критику, что говорят.
- Зачем? - Сергей перехватил ее руки, сжал осторожно, - ты первая, лучше всех, я и без критиков знаю. Ложись, пожалуйста, а то я без тебя не усну.
- Почему?
- Обнимать некого
- Уууууу... Ну ладно, я послушаю. Если тебе надо кого-то обнимать. Хотя, мог бы и подушку.
- Нет, - Сергей притянул ее к себе, - мне надо Катю... Выпей кефир и ложись. Я тебе сказку расскажу.
- Про кого?
- Про Флорину и Голубую птицу, ты знаешь про них?
- Не очень, они приехали в гости к Авроре на свадьбу. А почему он птица?
- Вот ляжешь, тогда расскажу.
- Хорошо, - Катя зевнула, - правда надо лечь, я наверно устала. Давай про Флорину...
Она полезла Сергею под бок.
- А кефир?
- Не хочу. Мы что, без одеяла спать будем? А будильник ты поставил, вдруг проспим? - Она снова зевнула.
- Стасик не даст, он придет за нами.
- Ладно. Ну, начинай, - она прижалась щекой к груди Сергея. Так привычно и хорошо вместе. С той ночи в гостевом домике они не избегали откровенных прикосновений, но по-настоящему близки еще не были. Конкурсная горячка не оставляла Кате времени подумать об этом. Если честно, она боялась направлять мысли в опасное русло, давать волю сомнениям. Сейчас все хорошо, завтра второй тур, потом третий - и домой.
- Давным давно, в одном дальнем королевстве, - тихо начал Сергей, путая ее волосы, - жил был мудрый Король. И была у него дочь, прекрасная принцесса Флорина...
***
Разбудил их телефонный звонок.
- Мммм...это Макс, что он так рано? - глянул на мобильный Сергей.
- Какой рано? Это ты спишь, как медведь! Ответь ему, я в душ пока. Приходи...
Макс спросил как дела, сообщил номер класса, где можно разогреться, предложил довезти до Новой сцены.
Сергей вежливо отказался, сказал, что они доберутся сами.
Макс не выдержал - взорвался
- Что, обиделся? А что такого я себе позволил, придумал чего не было?
- Максим, не время, давай не будем, - Сергей прислушался к шуму воды в ванной, он не хотел, чтобы Катя становилась свидетельницей их разговора. В конечном счете, Макс был прав, он умело и успешно руководил делами, освобождал Сергея для творчества, решал множество проблем. За все это Сергей был ему благодарен, как и за спокойные годы вместе, подобие семьи, общий дом. Но все это, как сказала Катя, было " в прошлой жизни". Там Сергей без проблем согласился бы и на замену дуэта сольным номером, и на общение с Эгле, да на что угодно, если это пломогло бы улучшить результат. Только идиот откажется от шанса взять Гран При с таким фондом. Учитывая возраст Сергея - идиот вдвойне, но он ни за что не согласился бы теперь.
- Хорошо, не будем, проехали. Но ты не сердишься, Серж? Ну брякнул я лишнее. Может я ревную, - Маск засмеялся, - так мир?
- Мир, мир, Катю не серди, а то...
- Еще по морде получу?
- Ну, вроде того.
- Дааа, она меня удивляет. И танцует, как... Не знаю с кем и сравнить.
- Вот и не сравнивай. Короче, встречаемся на Новой сцене, в вестибюле. Извини, мне собраться надо.
Кате про этот разговор он ничего не стал рассказывать, а она и не спрашивала. Все это отодвинулось в сторону, стало не существенным перед главным делом - выходом на сцену.
И спасибо Максиму, что он устроил им отдельный класс, пусть не большой, но с хорошим полом и с инструментом. Стасик сыграл и станок, и места из Шопенианы.
- Ну, а Фестиваль цветов под запись пройдем, Стасик, понажимай нам магнитофон. - Попросила Катя.
Фестиваль прошли под музыку пешком, скорее для страховки и чтобы настроиться. Катя нервничала из- за костюма.
- Времени там мало будет, чтобы переодеться, вдруг не успеем? Меня зашивать надо на второй выход, - тревожно повторяла она.
- Все мы успеем, костюмерша у нас опытная, и Макс там будет рядом, подстрахует.
- А он умеет?
- Макс все умеет. Ну что? Отпускаем Стасика? И ему надо переодеться в концертное для поклона. - Сменил тему Сергей. Он тоже чувствовал себя вздернуто и никак не мог понять почему. Из всех дней конкурса программа второго тура Кати была для них самой легкой. "Весенние воды" уже показали, теперь чистенько и с настроением романтично "Шопениану" и весело "Фестиваль". Ну а последний рывок еще через два дня, можно будет отдохнуть.
- Ладно, отпускаем, дальше мы уже сами и надо мне причесаться, - сошла с позиции Катя, - все, Стасик, спасибо тебе! Забирай магнитофон, ноты не забудь! На сцене встречаемся.
Публика. приняла пару Звягинцева Залесский, как любимцев, а киношниками вновь был замечен доброжелательный взгляд Григорова, в прямой трансляции этот кадр сейчас же засветили крупным планом. Пошли толки и предположения комментаторов.
Соперничать с Катей могла только семнадцатилетняя японка. Она была опытнее, и техника жестче, нервы крепкие. Но не такая пластичная, хоть и сильно растянута, скорее гимнастка, чем балетная и голова крупнее. Проигрывала японская пара и из- за роста партнера, тут с Сергеем и сравнивать было смешно. Техничный коренастый японец уступал Залесскому и в росте, и в сложении.
Но интрига держалась, японская пара вместе смотрелась не плохо, а в технике может и превосходила лидеров первого тура. Как пройдет второй?
***
Катя выпорхнула из гримерки, пробежала по коридору до сцены. В закулисной толкучке высмотрела Сергея, он беспокойно оглядывался, искал ее глазами и вот увидел, улыбнулся.
Она подумала: Он мог бы просто выходить на сцену и улыбаться и ничего больше, даже не танцевать и то бы его публика любила. Но и танцует божественно, какой в Шопениане сейчас был!
Катя поразилась, и как это она раньше не понимала? Совсем иначе, другой, не Альберт, хотя и с виллисой, но он весь ее, не хочет знать иного мира, кроме туманных грез. Его прыжок за ней последний за кулисы - как полет.
- Весь мой, - прошептала Катя.
- Что? Я не понял, - Сергей пробрался через стоящих в кулисах, тут были гримеры и костюмеры, педагоги и самые театральные театралы, фанаты, кто неведомыми путями просачиваются, через строгий кордон служебного входа, или находят место в театре, чтобы "служить". Уборщиками, портнихами, осветителями, рабочими. Кем угодно, за мизерные зарплаты, но только чтобы иметь возможность, стоя в кулисах, через прострелы боковых софитов видеть тех, кого они считали иной расой, отделенной от мира порталом сцены.
- Не важно, Сережа, я...знаешь...ты так сегодня Седьмой вальс танцевал...
- Да как обычно, ты что, Катя, опять боишься? Идем в сторону, а то костюм испортят. Тут все, как с ума посходили.
Сергей потянул ее за руку в "карман сцены" куда сдвигали рояль. Инструмент уже зачехлили, но Станислав еще не ушел он стоял спиной к сцене и о чем-то спорил с Максимом.
- Смотри, Стасик еще тут, идем, я ему хочу сказать спасибо, прямо сейчас! Он так удобно играл, вот на пролеты, как будто сам поддержки делал. И как это он может? Такой день сегодня хороший! Стасик! Она замахала ему, а помреж тут же напустился на тех, кто был к нему ближе.
- Тише! Ну что за базар тут устроили, спектакль идет! Сейчас всех выгоню. Какой у вас номер? - повернулся он к Кате.
- Двенадцатый, - сказал Макс, - они со Стасиком подошли и вдвоем оглядывали Катин костюм. Он был весь в блестках, стразах и мелких цветочках из лент. Множество маленьких полураскрытых бутонов вишни усыпали подол и корсаж. Бледно розовые и нежно белые на фисташково зеленом фоне, как живые, хотелось вдохнуть их аромат. И прическа Кати тоже была убрана цветами, на темных волосах они смотрелись в сто раз лучше диадемы.
У Сергея все проще - белый романтический колет со скромной вышивкой и оливковое трико, но при этом не балетные туфли, а мягкие кожаные сапоги, они придавали облику мужественности. Костюм без блесток или страз - чтобы ничего не отвлекало от пышного цветочного наряда партнерши, но стараниями маститого кутюрье он так хорошо подчеркивал фигуру, что Сергей вроде и был одет, а вроде и нет, каким образом этого достигал Бертье - оставалось загадкой.
- Неотразимы оба, - констатировал Макс, - костюмы на миллион баксов!
- Вас бы вызвали, еще целый номер с вариациями ждать, - продолжал разводить строгость помреж по сцене. Он не сидел за пультом, а бегал из кулисы в кулису и зашикивал всех, кто попадался под руку. На спектаклях с примами и премьерами такого бы он себе не позволил, ну а с встрепанными ошарашенными новой обстановкой участниками конкурса почему и не побыть начальником.
- Прыщ на ровном месте, проворчал себе под нос Максим, но не настолько тихо, чтобы конопатый помреж не услышал.
- Мы тут в сторонке, - примирительно сказал Сергей, - да, Стас, спасибо, ты Шопена играешь, как Бог и ооочень удобно и душевно, танцевать под тебя одно удовольствие.
- Да! Стасик, ты чудесный, мы тебя любим-любим! - Катя была оживлена, ей скорее хотелось на сцену. Глаза у нее сияли
- Любим-любим... повторил Макс и приобнял Станислава, - Катя права, я из зала смотрел, необыкновенно красиво получилось и зря рояль не выкатывали, на концертах обязательно надо так делать, особый шарм. Даже если с кордебалетом, все равно хочется рояль. Ладно не отвлекайтесь, ваш выход уже. Удачи
Сергей и Катя отошли в третью кулису и приготовились. Их объявили, Сергей ждал начала музыки, чтобы вывести Катю на сцену. И музыка пошла, только не Хельстед, а Минкус и это был не Фестиваль Цветов, а Дон Кихот, па де де, которое следовало за номером Залесского и Звягинцевой.
Катя не поняла сначала, потом с ужасом посмотрела на Сергея.
- Что это?
- Фонограмму перепутали, сейчас я до пульта добегу, стой тут.
На пульте уже поняли ошибку и связались с радиоузлом, который был расположен на втором ярусе. Когда Сергей протолкался к режиссерскому пульту, то услышал конец разговора.
- Как это нет фонограммы? Не может быть!
Около пульта уже стоял и Максим. Он молча ждал.
По связи был слышен матерный ответ звукооператора Пульту
- Нет фонограммы, я запускаю следующий номер.
- Нет, подождите, - Сергей толкнул Макса в плечо, - ну что ты стоишь, как столб, делай что-нибудь!
Закулисье всколыхнулось, разноязычно залопотало и даже при этом слышно стало, как зашумел и зрительный зал, раздались нетерпеливые хлопки.
- Не может быть, чтобы фанеры не было, - пробормотал Макс.
- Может! Ты про русскую подлянку забыл! Если мы сейчас не выйдем Катю с Конкурса снимут. Где Стас?
- Я тут, - Стасик стоял за спиной Максима.
- Ноты у тебя есть? Какие-нибудь, все равно что...ну?!
- Есть! Бабочка, но мы же ее давно о не репетировали!
- Ничего станцуем, дома репетировали. Расчехляйте рояль, давайте его на сцену.
- А что вы тут командуете, - очнулся режиссер, - отойдите. Я объявляю следующий номер.
- Макс!!! - Сергей вырвал микрофон у режиссера. - Радиоузел? Это сцена. У нас все нормально, номер Залесский Звягинцева пойдет под рояль.
- А что объявлять? - запросил Радио узел.
- Ничего, мы выходим без музыки, станцуем - объявите, конец связи.
Зрительный зал уже хлопал и свистел, Сергей сунул микрофон обратно режиссеру и повторил
- Рояль на сцену по сигналу пианиста, Максим, давай, найди кто это сделает. Стас, ты сейчас будешь мне помогать, я тебя прошу играть, а ты отказываешься, а потом соглашаешься.
- Что? - Станислав не понял, в каком смысле соглашаюсь?
- В прямом, ну представь себе, что ты Ганс, говори руками! Понял? - и не дожидаясь ответа Сергей бросился к Кате. Она послушно стояла там, где он ее оставил, глаза мокрые, руки дрожат.
- Катя, ну что ты, Катюша, все хорошо!
- Сережа, музыки нет!
- Мы Бабочку танцуем, только сначала пантомима. Давай повеселим публику, а то слышишь, что в зале творится?
- Слышу... какую пантомиму? Я не смогу.
- Еще как сможешь, у тебя всегда получалось, идем. Выходим и слушаем, как колокол в Жизели, а ты на меня смотри и повторяй сначала, потом диалог. Тебя же учила Вика?
- Учила...
- Вот и покажи, что ты умеешь. Пантомима без музыки. Идем! Мы им сейчас устроим классический балет, ну, не зачтут, так не зачтут, хоть Бабочку станцуем, костюм твой покажем.
Он подал Кате руку и она вложила в нее свою.
- Ты лучше всех, - зашептал он наклоняясь к ее уху, - хочу танцевать только с тобой, всю жизнь , - и повел Кэтрин на сцену.
А дальше они начали разыгрывать старинную пантомиму, как в английском театре, но расцвеченную языком хореографии.
Вышли, как будто собираются танцевать Фестиваль цветов. Встали. Музыки нет. Сергей сделал у уха жест повелительницы виллис
"Я прислушиваюсь" - Катя повторила его.
Выдержав паузу Сергей красиво сказал ей руками:
"Музыки нет, я ничего не слышу"
Катя покачала головой и повторила. Потом - пор де бра над головой - спросила:
"Как же мы будем танцевать" И закрыла лицо ладонями, стала изображать слезы, потом рыдания - вздрагивая плечами.
Зал притих и с интересом следил за необычным диалогом, происходившим в полной тишине, только пуанты Кати дробно стучали по сцене.
Но так выразительны были лица героев, убедительны позы и жесты. Публика сопереживала и симпатизировала.
Сергей стал утешать партнершу, как в Жизели, отвел ее ладони от лица, заглянул в глаза, и сказал
"Все хорошо, не плачь"
Потом пошел гранд жете ан турнан, закончил позой, посмотрел в кулису и отправился за сцену вытаскивать Стасика. Тот стоял наготове, с круглыми глазами и выражением ужаса на лице и ждал. Сергей успел сказать ему только.
- Сначала не соглашайся, делай отрицательные жесты и мотай головой.
На сцене он подвел Стасика к Кате и начал объяснять, каждое слово озвучивая пантомимой.
"Это пианист" - жест с бегающими по клавиатуре пальцами - " мы сможем танцевать под музыку" - жест пор де бра - танцы. И обращение к Стасику "пожалуйста начинай"
Станислав, хоть и выступал в амплуа артиста миманса в первый раз, но справился хорошо, он стал решительно отказываться, причем свободно ходил по сцене, а Сергей и Катя за ним и по очереди, и вместе они картинно и трогательно заламывая руки, прижимая их к сердцу, уговаривали неумолимого Стасика.
Внимание зала было возвращено, Стасик вошел в роль и на равных вел диалог с балетной парой. Он смог сказать им:
" На чем же я буду играть?"
И в это время из кулисы выехал рояль. За время импровизированной пантомимы Макс успел найти трех рабочих сцены в чистых комбинезонах. Рабочие споро выкатили инструмент и вынесли банкетку.
- А ноты? - зашипел отвернувшись к Сергею Стасик, - они остались в кармане на ящике.
Сергей вышел на авансцену и сокрушенно развел руками, показывая
" Рояль есть, но играть невозможно - нет нот"
В зале засмеялись, представление нравилось публике. Заминка с фонограммой была сглажена.
Катя подхватила игру и сказала:
"Подожди, я сейчас что-нибудь придумаю" и убежала за кулисы, к счастью про ноты подумал и Макс, он нашел их и подал ей. Катя вернулась и с реверансом протянула ноты Стасику.
Вдвоем с Сергеем она отвела пианиста за рояль, тем временем с колосников спустили микрофон подзвучки.
"Теперь мы можем начинать" с поклоном сначала Кате, потом зрительному залу сказал Сергей и сделал приглашающий жест в сторону Стасика
" Маэстро музыку"
Зал дружно зааплодировал.
Катя поклонилась и ушла за кулисы, а Сергей под переливчатые арпеджио Стасика сделал новый круг гранд жете -поиск Бабочки.
Катя вышла уже в образе, замерла в изящной позе "бабочка на цветке" из которой Сергей поднял ее.
Зазвучала обворожительная певучая тема Оффенбаха, началось Адажио.
И вдруг Сергей вспомнил тот день в Лейдене, их прогулку, вечер и... любовь. То, как они были нежны друг с другом, раскрылись, доверились. Все это он и говорил Кате, теперь уже не пантомимой, а танцем. Он берег ее, лелеял, носил на руках. А она трепетала руками крылышками. И, наконец уснула, а Сергей прикрыл ее собой. Они не стали делать красивую позу поддержка на колено партнера, а повторили мизансцену из спектакля и легли на сцене.
Зал взорвался овацией и криками "Браво"
Сергей и Катя раскланялись, она убежала, он остался на вариации -мазурку. Задорное, юное веселье передавал в музыке Стасик и приумножал это танцем Сергей. Вариация сравнимая по сложности прыжков и вращений с Джеймсом из "Сильфиды" была исполнена идеально. Знатоки балета и комиссия любовались стопами Сергея, точностью ног, пируэтами, заносками, бризе, мягкими текучими руками. Великолепным прыжком и статью. Обычная публика восхищалась танцем в целом. Он был доходчив, красноречив, убедителен.
А Катя в своих вариациях очаровала всех изяществом и безупречными пуантами. И конечно фуэте, которое в Бабочке выглядело необычайно эффектным.
Но что потом в один голос отмечали критики, в отзывах об этой паре - Катя и Сергей танцевали друг для друга. Техника казалась незаметной, главным становились чувства. Партнеры снова и снова признавались друг другу в любви. Открыто, при всех, не смущаясь делились своей радостью с целым миром.
- Я люблю тебя, только тебя и всегда буду с тобой, - говорил Сергей.
- Я люблю тебя и хочу каждый вечер засыпать в твоих руках, - отвечала Катя.
Их Адажио "Бабочка" и музыка, и танец - трогало до слез, заставляло сердце трепетать, а душу парить.
И это снова была победа.
Глава 24 Катя потерялась
Зал не затихал.- На поклон, на поклон! - Запыхтел помреж, - устроили тут цирк...
- Сережа, что теперь будет? - Брови Кати страдальчески надломились.
- Ничего, Катюша, ничего, идем.
- Нет, я не могу больше!
- НАДО!
Сергей чуть не насильно вытащил ее под свет рампы.
Удлиненным полумесяцем надвигался из партера на сцену освещенный оркестровыми лампами стол комиссии, дальше - темный провал зрительного зала.
- Браво, браво, браво! - Выделялся из рукоплесканий и криков публики один особенно пронзительный девчачий голос.
Катя засмеялась, стала раскланиваться, Сергей вывел ее вперед, отступил, но она вдруг покачнулась и упала бы, если бы он не подхватил ее на руки.
- Воздушный поцелуй залу, - с улыбкой премьера произнес. Сергей, он держал ее з спину и под коленки, не подавая виду, что и сам испугался за партнершу.
Из последних сил сдерживая слезы она обняла Сергея за шею и также лучезарно улыбаясь, послала в зал воздушный поцелуй. Со стороны все это выглядело, как красивый поклон-поддержка, только опытный глаз мог бы различить игру и настоящее.
В кулисе Катя разрыдалась чуть не в голос, Сергей, продолжая держать ее на руках, быстрым шагом двинулся в коридор к женским гримуборным.
- Пропустите, пожалуйста, - просил он, а люди расступались плохо, всем было любопытно, что же произошло.
- Что, что там? Травма у Звягинцевой?
- Надо врача? Где врач!
- Да пропустите же вы!- подоспел Максим, его окрик возымел действие.
- Тише! Спектакль идет! Устроили тут... Снова взорвался помреж. - Уйдите все со сцены, все кто не занят! Освободите кулисы, номер двадцать один и номер четырнадцать приготовились, ваш выход. Где номер четырнадцать?!
- Сергей, что что с ней? - Макс пытался заглянуть Кате в лицо, но она пряталась на груди Залесского.
Стасик бежал за ними, он отстал потому, что пробирался с левой стороны сцены за задником, и ничего не понял. Услышал только про травму и врача.
- Что случилось? Катя упала? - Стасик тоже пытался разглядеть причину, но осматривал руки и ноги.
- Отстантье вы от нее! - Сергей остановился не спуская Катю на пол, - уйдите, нет никакой травмы, переволновалась она, истерика. Воды принеси, Макс, это ты виноват, что фанеру потерли!
- А я при чем? Я что звукооператор?
- Надо было проверить, - поддержал Сергея Стасик.
- Не ссорьтесь пожалуйслта.... Ааааааа....рыдала Катя, - что мы наделали? Что теперь будет?
У Максима зазвонил мобильный, он достал его, чтобы сбросить звонок, но взглянув на номер и воскликнул.
- Да тише вы! Секретарь комиссии звонит!
- Сережа, ну что ты меня держишь, пусти! - зашептала Катя
- Сиди уже, опять упадешь...чего он там, Макс?
- Да, спасибо, конечно. - Максим сделал страшные глаза с выражением " заткнитесь все", - нет, нет, с Катей все хорошо, большое спасибо, я ей передам... Он разьеденился и стоял молчал, изумленно глядя на Катю.
- Ну что? - Дернул его за рукав Стасик, - что там? Не засчитали?
- Засчитали. Юрий Николаевич спрашивал все ли с ней хорошо. Просил передать извинения за фонограмму, сказал что разберется. Еще...секретарь говорит Катя прошла с Бабочкой на третий тур, единогласно.
- Юрий Николаевич? - переспросил Стасик.
- Да, - Максим посмотрел на мобильный так, как будто телефон был из золота и алмазов, - Григорович Юрий Николаевич. Да!!!- вдруг закричал он на весь коридор, - я знал! - он широко развел руки и бросился обнимать в охапку сразу всех: Стасика и Сергея с Катей.
***
Катя сидела на банкетке в гримуборной и развязывала каски. Грим у нее расплылся от того, что вытирала слезы, но она так и не взглянула в зеркало, все еще всхлипывала и бубнила себе под нос.
- Узелок завязался, зараза...
Сергей стоял перед ней с пластиковой бутылкой минеральной воды.
- На, выпей, без газа. А я развяжу.
- Ты сам весь мокрый, переодеться надо, продует. - она подняла голову. Сергей расхохотался. - Что? У тебя тоже нервы? - встревожилась Катя.
- Нет, это у тебя грим. Посмотри на себя....ха-ха-ха....Бабочка.
Катя повернулась к зеркалу.
- Ой! Это я в коридоре такая была?
- Нууу... Да, вроде того.
- Дай скорее полотенце! Нет, сначала костюм надо снять. Нет, прежде узелок этот...вот что ты смеешься? Я знаешь как испугалась с пантомимой. Но мне понравилось! Так было, ты такой - а где же музыка? Как мы будем танцевать, а я давай плакать, а тут Стасик такой строгий... А-ха-ха.... Вот что Григорович подумал, что мы совсем того?
- Я думаю он сказал - молодцы. - Сергей отдал Кате воду и начал бороться с узелком, - вот же затянулся...
- Давай разрежем.
- Нет, ты что?
- А что?
- Примета плохая, и вообще, перешивать потом, не дергайся, я развяжу...вот...сейчас...вот и все. Снимай. Ножки не натерла?
- Нет. Дурачок суеверный... Сережа...
Он смотрел снизу, в ее милое измазанное гримом лицо с потеками слез и видел другую Катю. Ту, что на сцене с трепетом крыльев Бабочки говорила с ним. Осталось ли это сейчас?
- Сережа, что? Совсем ужасная да?
- Да, прямо как та колдунья, хозяйка Фарфареллы, как же ее звали...
- Вот я как сейчас прысну на тебя водой, будешь знать " колдунья", скажи спасибо, что мне колет твой жалко.
- Спасибо...
- Да ты меня нарочно смешишь!
- Конечно, - признался Сергей, - чтобы ты не плакала.
- Да, я почему-то все время плачу, а раньше не было такого, даже если пальцы собью и то не плачу. Это плохо?
- Не знаю, иногда можно, наверное, но не часто. А то мне тебя жалко. Все, развязал, снимай. Осторожно. - он освободил ножку Кати от каска, взял ее ступню в ладони, - ничего, не сбила вроде. Давай теперь костюм помогу снять, ты же зашитая, тут точно резать придеться. Вставай, спиной повернись. Где ножницы?
- У костюмерши.
- Ну тогда грим снимай, я пойду костюмершу поищу, не в шопенке же тебе в гостиницу ехать.
Он вышел, плотно прикрыл дверь. Комнатка была маленькая, похожа скорее на шкаф, чем на гримуборную, но отдельная и даже с душем и кондиционером. Правда без окна, от этого Кате стало неприятно. Стены словно сближались, надвигались.
- Что за глупость в самом деле, - Катя сказала это вслух, чтобы ободрить саму себя, но плечи непроизвольно зябко передернулись при звуке голоса искаженного деревянными перегородками. - Точно здесь шкаф, как у Раскольникова, - продолжала Катя, в поисках жакета раскапывая вещи в рюкзаке. - Прибила бы этого звукооператор! - Это она говорила уже своему чумазому отражению в трехстворчатом зеркале. На нее смотрели сразу три Кати - одна в эфасе, а другие боком. - Какой ужас, какой ужас...
Катя взяла с подзеркальника бутылочку с репейным маслом, пропитала им салфетку из вафельного полотенца, таким способом можно было легко и быстро снять любой, самый плотный грим. Она стирала его со щек, вместе с гримом уходили и бороздки от слез. Вот же дура, чего ревела!
Катя приблизила лицо к зеркальной поверхности, сморщила нос, широко открыла глаза, критически пригляделась, по кукольному похлопала накладными ресницами, осторожно отлепила их с верхних век, убрала в круглую пластмассовую коробочку. Там хранилось несколько пар, в том числе и темно синие для Флорины, и золотистые для Дианы.
Теперь Катя снимала статки грима с глаз специальным молочком. И еще раз намазаша все лицо и протерла мягкой салфеткой. Разобрала прическу, сложила в другую коробочку шпильки, невидимки.
Наконец, в зеркале появилась каждодневная не сценическая Катя. Оставалось только собрать волосы в хвост, кичку закручивать не хотелось. Мыться тоже не очень, лучше в гостинице, чем здесь, в сомнительной душевой. Да и холодно.
Что-то ее тревожило, не конкурсное. Взгляд Сергея! Почему он так смотрел, хотел спросить важное и не спросил. Страные у них отношения, вроде близкие, совсем близкие. Катя улыбнулась отражению, ей приятны и беспокойны были эти мысли.
Да, они спят вместе и моются и...Сережа трогает ее, целует везде, это не стыдно, ведь они решили пожениться, а жениху и невесте можно. Да и просто можно, дело не в свадьбе, а в любви. Сережа много раз говорил, что любит.
И он всегда танцует с ней через любовь. В глазах его, в руках всегда любовь - поднимает бережно, касается нежно.
Катя знала и любила его руки, пальцы, его горячий взгляд, улыбку немного печальную и смущенную.
Жалко, что во время танца целоваться нельзя, в некоторых местах в адажио так хочется! В Бабочке много раз хотелось. Поямо там, на сцене целовала бы его! Катя почувствовала, что снова готова расплакаться. И с чего? Все хорошо, номер засчитали, на третий тур пропустили. Просто...она прерывисто вздохнула, прижала ладони к лицу, запрещая себе слезы. А как он ее на руках нес и не давал самой идти. Это от любви, не из одного беспокойства? От любви!
- Да чтоже это такое? Не буду я плакать! Не хочу! Сережа не велел...
Она выключила кондиционер, собрала грим, реснички, кисточки, молочко, гель, масло и остальные мелочи в большую косметичку, затолкала ее в рюкзак. Костюм уже страшно раздражал, он был сырой, хотелось содрать его поскорей, надеть любимую футболку, теплый жакет, джинсы и уйти отсюда на воздух. Как плохо, что окна нет! И Сережа запропал куда- то.
- Надо ему позвонить, - Катя натянула гетры, сунула ноги в лосиные меховые тапки, порылась в малом отделении рюкзака, вынула телефон, набрала номер Сергея, из кармана жакета раздался ответный сигнал, - А, он же мне свой телефон отдал. Все! Не могу тут сидеть, пойду его искать, и костюмершу с ножницами...
Она кинула телефон обратно в рюкзак и решительно вышла из гримерки.
Это была плохая, нет, очень плохая идея - искать Сергея в незнакомом театре! Катя сейчас же потерялась в однообразии длинных коридоров. Она забрела сначала снова на сцену, потом в буфет и, наконец, на первый этаж, остановилась у поста охраны.
Люди шли через небольшой вестибюль туда и оттуда, застекленная дверь выпускала из театра на улицу, другая, распашная открывалась в начало коридора, который вел в здание театра похожее на Лабиринт Кентавра. Между ними в центре поскрипывал у поста охраны турникет - вертушка.
Катя слишком поздно подумала о том, что когда ухдила, надо было запомнить номер гримуборной. И взять с собой телефон. Но свой телефон она оставила вместе с Сережиным, в кармане жакета. Жакет надо было надеть, холодно и сквозняки. Неуютный театр.
- Вы девушка кого ждете? - Высунулся из-за орг стекла вахтерской будки охранник.
Катя поняла, что выглядит странновато. С наскоро скрученной прической, без макияжа, в тюлевлй шопенке полосатых шерстяных гетрах и теплых, обшитых мехом тапках. В репетиционном зале такое сочитание никого бы не удивило бы, но тут, на выходе из театра...
- Нет, я... Заблудилась наверно.
- Так давайте я по местному позвоню, кого набрать?
- Я не знаю. Мне надо Сережу...
- Кого? - не расслышал он.
- Сергея Залесского.
- А это кто?
- Танцовщик.
- Ну, милая барышня, - охраник был седой, в летах, тучный. А Катя напуганная стройная, гибкая, как тростинка девчонка. Видно поэтому он счел возможной некоторую фамильярность. - Тут сегодня столько этих танцовщиков. Давайте я лучше в режиссерское управление позвоню. Они там разберуться. Вас как зовут?
- Катя Зягинцева.
Охранник набрал на дистанционной рации короткий из пяти цифр номер, приосанился, кашлянул и исполненный собсвенной значимости произнес.
- Шестой подьезд, балетная пристройка, тут у меня девочка стоит, потерялась. Еще раз, как вас? - глянул он на Катю.
- Звягинцева... Екатерина.
- Звягинцева Екатерина, - повторил за ней охраник, - так вы бы прислали кого на шестой, забрать ее.
Но раньше, чем на другом конце связи ответили из распашных дверей в вестибюль вышел потянутый не высокий, средних лет мужчина, тоже седой, но гораздо строже и солиднее охранника. Быстро направился к двери, на Катю сначала и не взглянул и только миновав турникет, затормозил резко, обернулся, удивленно вскинул глаза. Кустистые брови поползли вверх.
- Звягинцева...мм.... Екатерина Викторовна?
- Да, - Катя по школьной привычке сделала реверанс. Не по театральному суров был этот человек, да и знакомым показался. Где она могла его видеть?
А он вдруг улыбнулся, вернулся через вертушку и проянул ей руку.
- Николаев Петр Евгеньевич.
Только тут Катя вспомнила, она видела его на Сайте конкурса, где фото членов жюри, а Николаев - ответственный секретарь, он откуда-то из правительства, Максим еще говорл об этом.
Охраник почтительно встал руки по швам и доложил
- Меры приняты, я вызвал из режиссерского отделения...
- Не надо, я сам провожу, - отмахнулся Николаев, - ну что, мало вам на сегодня потрясений? А партнер ваш где?
- А он пошел костюмершу с искать, мне костюм не снять, ножницы надо, - Катя завела руку за спину, дотронулась до крючков.
- Вот оно что, сейчас мы поищем. И портниху, и ножницы. -:Петр Евгеньевич неожиданно галантно протянул руку в сторону распашной двери, предлагая Кате пройти вперед, - сейчас разберемся.
Охраник стоял до тех пор, пока секретарь и Звягинцева не скрылись в коридоре и только тогда сел, долго шумно выдохнул и принялся вытирать лоб клетчатым бязевым платком.
***
Катя шла за Николаевым, который уверенно шагал по лабиринту закулисных коридоров и лестниц. Было очевидно, ориентируется он тут, как у себя дома. А Катя через три поворота уже не могла определить в какой стороне выход на улицу.
Чрево театра скрыто от зрителя, он допущен в зал, чтобы из партера, бельэтажа и с ярусов заглядывать в удивительное "зеркало сцены".
Но сцена — только вершина айсберга, обманчиво безобидная, на глубине же целый мир. В него ведет Заветная дверь, закрытая на засов и охраняемая от фанатов строгой билетершей. Лишь избранные, приближенные могут попасть за кулисы. Там начинается настоящий, не приукрашенный декорациями и подсветкой театр: гримуборные, репетиционные залы, режиссерские управления, буфеты, цеха костюмеров, бутафоров, машинистов сцены, осветителей. Пять-шесть этажей Фабрики Иллюзий по производству Катарсиса.
Идешь, блуждаешь, заглядываешь в гардеробы, в оркестровые фойе: на столах раскрытые футляры музыкальных инструментов, чехлы скрипок, флейт, труб. Сами инструменты в руках музыкантов.
В одном фойе разыгрываютя струнные, в другом - духовые. Это похоже на разноголосие оркестра перед началом спектакля, до того, как за минуту до появления дерижера все приводит к согласию всемогущий камертон "ля".
Оркестровая яма, как Чистилище, пространство между Идеальным и Реальным. Первое — для зрителя, второе — для тех, кто добровольно посвятил себя труду в замкнутом мире. На репетициях между ними перекидывают мост и над оркестром открывается проход прямо из зрительного зала на сцену. На спектаклях Реальное и Идеальное — разделены.
Катя в первый раз в жизни оказалась в чужом театре одна, в Голландии ее опекали Виктория и целая команда поддержки из балетной студии. Со всей очевидностью можно было утверждать, что бредовая идея отправится на поиски Сережи обречена на провал.
Единственной надеждой в незнакомом переплетении коридоров и тупиков стал Николаев.
Они дошли до лестницы, под ней стояло огромное корыто с водой, похожее на поилку для коров, в углу напротив огнетушитель, над ним на стене был укреплен допотгпный телефон а вертушкой и в рамке рядом с ним список внутренних номеров.
Катя испугалась, только теперь она подумала, что совсем не знает секретаря жюри. Но страх остаться одной был сильнее.
— Нам наверх? - обреченно спросила она, оглядывая корыто.
Николаев обернулся, увидел ее лицо и рассмеялся.
— Извините, я не подумал, что вы здесь ничего не знаете, веду вас, как Сусанин поляков. Не удивляйтесь, это уборщицы тут инвентарь полощут, по лестнице наверх карман сцены с противоположной стороны от того места, где я вас нашел. Можно сказать мы прошли под ней.
Катя смутно помнила, кто такой Сусанин, кажется это русский разведчик, или нет... Сцена это хорошо, надо вернуться туда.
Но Николаев прошел первый пролет лестницы и стал подниматься дальше.
— А куда мы идем? - Катя приостановилась. На лестние сильно дуло, без кофты, в сырой шопенке ей стало холодно до дрожи.
— Ко мне в кабинет.
— Зачем?
— Чтобы те, кто наверно уже ищут вас смогли сделать это легче и бестрее. Из кабинета я позвоню в радиоузел, они сделают обьявление по внутренней связи. А мы пока выпьем кофе... И вы накинете что-нибудь, а то простудитесь перед третьим туром.
Они поднялись еще на этаж, оказались на третьем, снова пошли по коридору. Здесь уже не было похоже на театр, скорее на учереждение. Равные промежутки от двери до двери, а напротив глухая стена.
Катя про себя машинально считала шаги: «раз, два, три, четыре, пять – дверь, раз два три четыре пять – дверь…» через три счета Николаев остановился.
- Добрались, - он достал их кармана ключ с кожаным брелоком, открыл и радушно пригласил, - Входите, пожалуйста, располагайтесь, будьте моей гостьей.
- Спасибо.
В надежде согреться Катя охотно вошла и...остановилась в удивлении. Не ожидала она увидеть такой спартанской простоты, почему-то думала, что у Николаева шикарный кабинет, с большим столом, дорогой мебелью.
На деле же – окно без шторы, плюшевый диванчик, как в гримуборной, шкаф, у стены стулья у стола офисное кресло с высокой спинкой, стол заложен папками, бумагами. На столе раскрытый ежедневник, перекидной календарь, письменный прибор, ноутбук и стационарный телефон. За него Николаев и взялся, но потом положил трубку и снова обратился к Кате.
- Ну, что же вы, проходите, присаживайтесь, сейчас я найду чем бы вас утеплить. И чайник поставлю. Прятать приходится, пожарники проверяют, - заговорщицки подмигнул он. Лицо его сделалось добрым, как будто секретарь жюри снял маску. Он раскрыл шкаф, достал зеленую бархатную ткань, развернул и протянул Кате, - вот, только из прачечной, она мягкая и теплая, закутайтесь. Это штора, повесить не успели. С конкурсом вашим голова у меня пухнет.
Катя стояла неподвижно, тогда он сам подошел, накинул ей на плечи бархат, подвел к диванчику.
Вернулся к шкафу, достал чайник.
- Спасибо, но может лучше объявление сначала? Я очень хочу домой. - попробовала возразить Катя, секретарь жюри пропустил ее последние слова мимо ушей..
- Понимаю, переволновались. Как такое могло выйти? С фонограммой…
- Макс говорит это нарочно – Катя спохватилась, что зря это сказала, но было уже поздно. Получилось, что она ябедничает, хочет подставить звуковиков.
- Ну что вы, не может быть. Перепутали, на нерве все. А кто это Макс?
- Наш импресарио, но он русский, - и снова она прикусила язык, когда слово вылетело. Что за человек этот Николаев! Так и хочется все ему рассказать, пожаловаться, чтобы он посочувствовал. Или это от усталости она так раскисла.
- Русский, но прилетел с вами из Амстердама .
- Раньше он тут жил, это друг Сережи.
- Залесского?
- Да, они вместе работали в Петербурге.
- Вот оно что, ну посидите здесь, я схожу воды наберу. Только не убегайте!
И как это он догадался, Катя в самом деле готова была потихонечку уйти из кабинета Николаева и теперь уже знакомым путем вернуться на сцену. Там она рано или поздно найдет Сережу, или он ее. Но последние слова секретаря удержали ее на месте. Невежливо сбегать, он хочет помочь и пытается сделать как лучше. Сережа, если вернулся уже в гримерку, то беспокоится, наверно. Почему она свой телефон не взяла? Сейчас бы он ей позвонил…нет! Не позвонит он и не войдет, ключ от гримуборной у нее, она его с собой утащила. Надо было в дверях оставить… Надо было сидеть и ждать Сергея! А теперь вон что вышло, Николаев этот, чай…глупость какая-то!
Ладно, пусть чай, только скорее, может она и успеет вернуться до того, как Сережа схватится искать.
— Не заскучали? — Николаев вернулся с чайником, включил его и сел рядом с Катей на диван.
Сначала ей показалось, что он втиснулся в ее личное пространство, расстояния между ними было слишком мало. Это вызвало тревогу, но мимолетную. Потом все улеглось, но Катя вспомнила о запертой гримуборной и опять заволновалась.
— А можно обьявление поскорее? Я ведь унесла ключ от гримерки, там все наши вещи и Сережин телефон.
— Да, да, конечно, обьявление, — секретарь перешел за стол и стал звонить по стационарному телефону. В ожидании ответа снова заговорил с Катей:
— Давно вы с Залесским танцуете?
— Нет, с весны.
— И такую программу подготовили, это же...а вот, ответили! Радиоузел? Это Николаев. Примите текст. Обьявление по громкой связи...
Николаев продиктовал текст и снова занялся чаем. Домовито по хозяйски освободил край стола, с верхней поки шкафа достал салфетку, чашки, сахар, заварку и пакет с печеньм. - Только вы же человеческую еду не употребляете? А балетного у меня ничего нет.
- Человеческую еду? - засмеялась Катя, - Это почему же, я люблю печенье, даже пирожки.
- Неужели? А как же запрет на мучное?
- Это миф, немножко можно.
Катя согрелась в бархатной шторке, расслабилась, встряска от пережитого волнения отодвинулась в прошлое. Сейчас было хорошо, спокойно. Она не могла объяснить почему испытывает безоговорочное расположение к этому приятному взрослому мужчине. Он вышел из ряда строгих персон за поруклуглым столом жюри и превратился в кого-то близкого. Никогда еще не доверялась она незнакомому человеку так бездумно и поспешно.
-- Вы с Сергеем постоянная пара? – спросил Николаев
-- Да, -- без тени сомнения ответила Катя и удивилась собственной уверенности.
Откуда она может знать такое? Никаких обязательств они с Сережей друг другу не давали. Не по работе, ни по жизни.
- И оба из России, - он налил в чашку кипяток, положил пакетик с заваркой, - Сколько сахара?
- Совсем не надо, я не сладкий пью, - Катя приняла у секретаря чашку, с удовольствием втянула носом душистый пар, - да мы оба из России, но я уехала гораздо раньше, а Сережа меньше года.
- Вы очень хорошо говорите по-русски. А не хотели бы поработать в Большом театре? Вместе с Залесским, разумеется.
- В Большом? Нет, - Катя отпила из чашки, - сейчас точно нет, у нас премьера в Голландии – Жизель, необыкновенный проект Максима и Адриана.
- А кто это Адриан?
- Муж моей тети, как это у русских называется…
- Разве вы не русская? Это называется дядя
- Правда? Я думала все сложнее. По происхождению русская, да, но я так давно уже не живу в России
- На самом деле, все гораздо проще, уверяю вас. Я полагаю Адриан кузен принцессы Максимы, он член Парламента?
Катя подумала, что ее предположения об осведомленности Николаева не так уж и беспочвенны. Но вида не подала.
- Да, по материнской линии он родственник принцессы, старинная итальянская фамилия. Он меценат, глава благотворительного фонда и много кто еще, но для меня просто Адриан.
- Понимаю. Ну а Сергей? – Николаев не завершил вопрос, но Катя поняла. Смутилась. – Извините, тут же отступил он, я как медведь в посудной лавке, спрашиваю о личном. Не обижайтесь, вы так с ним танцуете, что невольно задумываешься и о ваших отношениях. Мастерством такого единения не достичь, я наверно и не видел еще ничего подобного, только слышал, в мемуарах читал. А вы показали мне истинную пару. Если бы вы согласились танцевать в Большом!
- Нет, нет… в ближайшие годы это невозможно. Мои планы все в Нидерландах, там еще и наша школа, девочки. И… я не хочу возвращаться в Россию. Даже для работы. Не хочу жить тут, мне тяжело?
-Почему?
Катя грела руки об чашку и молчала. Не хотела вспоминать, говорить, что он знает, этот Николаев! Да если бы не конкурс она бы ни за что не поехала в Москву. На самом деле и насчет конкурса сомневалась, Максим и Адриан уговорили. Но лучше сказать правду, секретарь не дурак, вон седой уже - поймет и отвяжется.
- Почему…все просто – детский дом, - вздохнула она.
- Извините, -повторил он, - Я не знал.
- Странно, а мне кажется вы все про нас знаете, - она подняла глаза и посмотрела на него в упор.
Николаев усмехнулся, покачал головой.
- Нет, это совсем не то, о чем вы подумали. Я не особист и к театру не приставлен. У мен тут функции другие, чисто организационные и представительские. Но…у Сергея ведь гражданство российское? Или двойное?
- Российское… а это плохо?
- В теперешней ситуации не очень хорошо. Если его захотят оставить, то предлог найти не трудно. Семья его здесь, отец, мать, да мало ли...
- Что значит оставить!? Он свободный человек…
- Конечно, конечно, это я перестраховываюсь. Все будет хорошо, уверяю вас, конкурс закончится и вы уедете. Вдвоем. Не те времена в самом деле, когда людей не выпускали из страны, или принуждали вернуться. Пейте чай, вот печенье, - он высыпал угощение из пакета на бумажную тарелку, - извините за сервировку. Недаром говорят – стань артистом и всю жизнь с бумажек будешь есть.
Катя даже не улыбнулась. Ей расхотелось и пить, и есть. Она почувствовала себя неуютно, всякое доверие к Николаеву исчезло. Теперь она думала о нем плохо, что он нарочно ее сюда притащил и сейчас будет шантажировать, вербовать или что-то в этом роде.
Может быть мы…вы…еще раз попросите объявить? Или проводите меня до гримерки, я лучше там Сережу подожду, - попросила она.
- Напугал я вас… ну что делать, хотел, как лучше. Предупрежден – значит вооружен. Хорошо если разговор наш пустым окажется. Но если нет. Вот вам моя визитка, звоните в любое время. Договорились? Он достал из ящика стола карточку, протянул Кате, а чашку с недопитым чаем забрал.
- Хорошо, я позвоню
Катя встала, хотела снять импровизированное покрывало, но Николаев не позволил.
- Нет, нет, оставьте пожалуйста, потом отдадите. В коридорах дует. И давайте договоримся, пусть наше чаепитие останется в тайне. Так будет лучше для всех, не хватало еще сплетен, что вам подсуживают из дружбы. Вдруг я влияю на мнение жюри. – пошутил он.
- А вы можете?
- Могу, - это прозвучало серьезно, без тени улыбки, - но в вашем случае это излишне, вы и так лучшие. Отдыхайте и настраивайтесь на третий тур, не думайте ни о чем, кроме танца.
И снова Катю поразило выражение его лица. Неужели притворяется? Так хороший он или плохой? Выспрашивал, или правда хочет помочь? Катя окончательно запуталась, а Николаев сказал.
- А вы правы, давайте повторим объявление.
Глава 25 Дверь и прочие недоразумения
Костюмершу Сергей отыскал достаточно быстро, но это не значило, что так же быстро она дойдет до гримуборной, где он оставил Катю. Сакраментальное: "Вас много, а я одна" стало жестоким ответом на просьбы. Включив все свое премьерское обаяние Залесский смог вымолить лишь ножницы. Клятвенно заверив, что лично вернет их, он отправился назад.В извилистых коридорах столкнулся с Максом, который имел изумительную способность отыскивать своих в незнакомых местах.
- Ну что ты мечешься? Не переоделся еще, а где Катя?
- В гримерке ждет, - на ходу отвечал Сергей, а Стас где?
- Да ну его, фанат ненормальный, говорит пойду поиграю пока вы собираетесь, в гостинице инструмента нет. Нашел класс.
- Мы сейчас быстро, Кате не переодеться, она ножницы забыла, а костюмерша не идет, хорошо вот ножницы дала.
Макс слушал, уткнувшись в смартфон, потом толкнул Сергея в бок
- Ты смотри, уже ролик с вашей Бабочкой выложили на Ютубе, народ лайкает активно. Нет худа без добра.
- Ничего себе "нет худа без добра", ты идиот чтоли, а истерика у Кати? Она на сцене упала, хорошо я успел подхватить.
- Издержки производства. - Махнул рукой Макс, - подумаешь упала. После номера уже не страшно. Открывай давай.
Это они дошли до гримерки. Сергей не успел возмутиться на последние слова Макса, его беспокоило другое. Дверь оказалась заперта.
- Чем я открою?
- Хороший вопрос, ключом наверно. - Максим выжидательно смотрел на Залесского.
- Так у меня нет его, Катя в комнате осталась. Закрылась? - Сергей с чего-то испугался за нее. - А я же мобильный не взял, он там остался, внутри.
- Сейчас я ей позвоню, - Макс отлип от просмотра Ютуба и набрал Катин номер. За дверью зазвонил ее телефон. И никакого движения. Три, четыре, пять сигналов...
Сергей не выдержал и застучал в дверь.
- Катя! Это я, открой!
Телефон продолжал звонить.
- Может она твой по ошибке взяла и вышла куда-то, давай тебе попробую позвонить...
И снова сигнал вызова за дверью и - ничего.
- Да что такое?! - Сергей уже со всей силы молотил в дверь кулаком, из соседних гримерок повысовывались любопытные.
- Постой не стучи... - Макс приложил ухо к двери, прислушался. Позвал
- Кэт, ты там? У тебя все хорошо? Открой пожалуйста!
- С чего ей может быть хорошо?! - У Сергея руки взмокли от волнения, - надо дверь ломать... наверно она в обморок упала снова.
Он отступил насколько позволяла ширина коридора и приготовился.
Стой, ты что собрался дверь выбивать? Мало тебе травм? - Максим схватил Сергея за плечи, - не дури, сейчас разберемся, вызовем пожарную охрану, вахту...у них ключи должны быть запасные от всех комнат. Я на сцену пойду к пульту.
- Нет! Это долго, нельзя ждать, ей точно плохо там!
Народ стал выходить из гримерок
- А сто, сто у вас? - застрекотала с акцентом низкорослая бойкая кореянка, - помось надо?
- Опять что-то случилось со Звягинцевой?
- Кто тут стучит, как ненормальный? Спектакль же идет!
Посыпались вопросы и возмущения.
- Ничего не надо, отойдите, пожалуйста от двери, - просил Сергей. Он едва сдерживался, чтобы не закричать, беспокойство за Катю зашкаливало и перемыкало здравый смысл. - Макс, пусти!
-Да стой же ты! - мешал ему осуществить намерение Максим. Любопытных прибавлялось, они уже запрудили коридор. - Хорошо! Отойди, тогда я сам! Черт бы вас побрал с вашими истериками, - взорвался Макс, - сейчас ногу свернешь ведь, дурак!
Он оттолкнул Сергея в сторону, сконцентрировался перед дверью и один раз ударил ногой в область замка. Хлипкий евростандарт поддался с первого фронт кика*, замок с мясом вывернулся из косяка, и дверь затрещала и просела вовнутрь. Макс рванул ее на себя и вошел в гримерку первым, Сергей за ним. Комната была пуста, на диване лежал рюкзачок Кати и в нем вибрировал и звонил мобильник Залесского.
Максим прислонился к раздолбанному косяку и засмеялся
- Ну что с вами делать? Больные же на голову. Я ведь сказал, позовем пожарников, они бы открыли.
- Что здесь происходит? - Тот самый вахтер со служебного подъезде, а с ним еще один, в форме со знаком, наподобие шерифского и, вероятно, выше рангом, семенили по коридору. - Что это за безобразие?
- Помяни черта, а он уже и тут, - продолжал смеяться Макс.
- Максим, но Катя тогда где? Почему гримуборная закрыта была?
- Откуда я знаю... спросим у нее...
"Внимание, внимание... - ожила внутренняя связь, - Сергей Залесский подойдите к режиссерскому управлению балета, повторяю: Сергей Залесский подойдите пожалуйста к режиссерскому управлению балета. Вас там ждут"
- Режиссерское балета где тут у вас, - отсмеявшись спросил Макс у багрового от возмущения пожарника.
- Это...это... - тот пыхтел и не находил слов, - это вы что натворили?! Кто это сделал? - вместо ответа задавал вопросы пожарник поглавнее.
- Я, - повинился Макс, у нас было подозрение, что девушке стало плохо и она не может открыть.
- Да вы знаете сколько это стоит, только ремонт сделали...
- Я представляю
Сергей тем временем метался по гримерке. Он уже вытряхнул Катин рюкзак на диван и на пол и теперь просматривал сообщения на ее телефоне.
- Ничего нет, никто ей не звонил. А, вот, она мне звонила...
- Значит искать тебя пошла, телефон забыла, а комнату закрыла. Успокойся уже, идем к пульту, или к режиссерскому управлению, объявили же. - Увещевал Макс.
- Ты иди, а я тут буду ждать, нет я тоже с тобой... нет, лучше тут, а вдруг она в это время придет и разминемся...
- Сережа! Сережа, - услышали они Катин голос.
Она бежала по коридору с противоположной стороны, навстречу целому наряду вновьприбывших форменных пожарников. За ней быстрым шагом поспевал Николаев.
- Катя! - Сергей вышел из комнаты, она с разбега ткнулась ему в грудь, он обнял ее при всех, без всякого стеснения, привычно. Стал спрашивать, - Вот куда ты пропала? Я же просил подождать.
- Я заблудилась, тебя не было долго, я пошла поискать и ... хорошо Петр Евгеньевич меня спас, согрел, чаем напоил и дозвонился до радиорубки. - она обернулась к Николаеву и снова к Сергею, - А ты почему объявление не слушаешь?
- Я слушаю...
- Здравствуйте Петр Евгеньевич, - Макс протянул руку подошедшему Николаеву, они поздоровались.
- Петр Евгеньевич! Они дверь выбили, - слезно воскликнул вахтер с подъезда, второй пожарник был так возмущен, что только крутил головой и пыхтел, ничего не мог произнести.
Тут все свидетели происшествия начали говорить разом и уже ничего нельзя было разобрать.
- Успокойтесь, успокойтесь, - повысил голос Николаев, со стороны он смахивал сейчас на участкового Аниськина или следователя, - все прояснилось уже. Извините за шум.
- Да, извините, психанули, думали Кэтрин плохо стало, - объяснил Макс.
Катя вошла в гримерку вместе с Сергеем и только руками всплеснула
- Это что такое? Тут воры были? Почему мои вещи все на полу?
- Это я вытряхнул, - сказал Сергей.
- Зачем? - воскликнула Катя и принялась собирать одежду, каски, баночки с гримом, - ничего не понимаю...
- Телефон искал, - Сергей стал ей помогать, так они оба теперь ползали на коленках по полу. А Макс и Николаев осматривали дверь.
- Это кто так мастерски ногу приложил? - оценил последствия удара секретарь. - Точно за замком, уметь надо...
- Это я, - развел руками Максим, - голову не включил. День сегодня безумный какой-то. Мы все возместим, - попытался он охладить возмущение пожарников, - это недоразумение. Извините!
- Да, извините, - он неуместно улыбался, Катя нашлась, остальное его мало беспокоило.
Сергей поднялся, помог встать Кате, положил рюкзак обратно на диван.
- Можно я переоденусь все-таки? - ко всем сразу обратилась Катя, - Я домой хочу!
- Мы выходим, выходим, переодевайтесь, отдыхайте и...звоните, если что, - Николаев посмотрел на Катю, в упор и многозначительно, она торопливо, едва заметно кивнула, но от Макс засек их диалог.
- Петр Евгеньевич, так теперь акт надо составить?
- Можно и акт, придется вам Максим пройти с нами, - глаза Николаева смеялись, но в целом вид был предельно серьезен.
Сломанную дверь кое-как прикрыли, Сергей оглядел Катю.
- Давай костюм снимать уже. Правильно помреж сказал — цирк устроили...маски шоу в театре.
— Что? — не поняла Катя.
— Да ничего, ничего, это программа есть такая дурацкая, но смешная, если хочешь я покажу тебе.
— Хочу...
– Поворачивайся, ножницы-то я добыл. Вот...а что это на тебе за мантия?
— Ой! Я же шторку Петру Евгеньевичу не отдала.
— Это шторка? Как ты вообще к нему попала? — Сергей осторожно разрезал нитки вдоль застежки, потом расстегнул крючки.
— Да он меня на выходе из театра нашел, а потом я к нему пошла в кабинет, он... знаешь...он про тебя спрашивал, про Макса. Только...я обещала не передавать это никому.
Руки Сергея замерли на нижних крючках и в лице он изменился, но голосом себя не выдал, а Катя стояла спиной и не заметила его замешательства.
— Все? Снимаем? — она стянула вниз корсаж, вздохнула, — Наконец-то, сушить все надо.
– А что он спрашивал?
— Разное. Почему мы не работаем в России, про родных твоих, хотя...мне кажется он и так все знает. И я не поняла...хороший он, или плохой. Он напугал меня немного, сказал, что тебя могут не отпустить с нами. Правда могут?
Она скинула костюм на пол, через ноги, вышагнула из него, повернулась к Сергею. Стояла так, в трико, гетрах и с обнаженной грудью.
— Ничего они не могут, — с убеждением заверил Сергей, положил ей руки на плечи, притянул к себе, — раньше могли.
Он говорил так, но сам до конца не был уверен в правдивости своих слов. Черт его знает, что они там могут, а чего нет.
— Хорошо...а Максиму я не буду рассказывать? Он заругает, что я пошла и все так получилось несуразно.
— Максу лучше не надо, я и так его завел, он дверь выбил! Это надо было видеть. Я сам хотел, а он не давал...
— А зрителей много было. Мы прославились! А- ха-ха... Дай мне футболку и кофту. Теперь тебя надо раздевать, а...вещи твои где?
— В гримерке моей.
— Тогда пошли, пошли. Ты уже высох совсем... Нет, ну надо же...Вот Виктусе расскажем... А-ха-ха... Бери рюкзак, пошли.
Сергей шел рядом с Катей и думал, как сильно изменилось его отношение к ней. В тот день, когда они в первый раз встретились в репитиционном зале, она ему нравилась в танце, а в остальном — нет. Даже раздражала. Ее желание прикасаться, она постоянно трогала его, прислонялась просто так, без причины, потому, что хотела этого, а у него и не спрашивала можно ли.
Она вообще не спрашивала, но утверждала. Из тех немногих первых слов он вспоминал: " я хочу с тобой танцевать" , а еще — "поедешь с нами", и что "вилисы жестокие и злые", и "Жизель утащит Альберта."
А потом она сказала: "Ты — Альберт." Сергею стало не комфортно, почти страшно, Кэтрин, как будто привязала его к себе. Их отношения нельзя было назвать любовью, нечто другое, потустороннее, в первую очередь танец, и во вторую, и у третью. Сначала танец... И Сергей уже не мог избавиться от зависимости, от своей одержимости Катей. И оттуда же росли страхи потерять ее, что исчезнет, рассеется, как туман, уйдет под землю.
***
Сергей только успел переодеться и собраться, как в гримуборную с лучезарной улыбкой ввалился Максим. Смартфон он нес перед собой, как знамя победы. В качестве свиты победителя сопровождал Стасик, он прижимал к сердцк толстую папку с нотами.
— Количество лайков растет! Кто бы мог подумать, классический номер и такой успех. Кэтрин — ты звезда. Тебя уже называют Бабочка.
— А, что я говорил, — обрадовался Сергей— Фарфарелла.
— И это балет Марии Тальони, — глядя поверх их голов произнес Максим.
О, Сергей слишком хорошо знал это выражение лица Макса. Рождение новой идеи-фикс.
— Это все достижимо, уверяю вас! Должны быть эскизы и нотации. Сюжет сказочный, костюмы можно такие сделать, не хуже, чем в Ла Скала.
— Давай сначала сделаем Жизель, — остудил порыв Сергей, — или хотя бы третий тур без эксцессов дотанцуем. Ты лучше за звуковиками последи.
— А нам Стасик все сыграет, — веселилась Катя, от ее прежнего беспокойства и следа не осталось. Она вообще легко переходила от одного настроения к другому.
Сергей поражался, как он мог думать о ней в начале, что Катя "замороженная", она совершенно открыта на эмоции, правда с теми, кому доверяет.
— Ладно, ладно, — Макс вернулся с небес мечтаний на землю Московии, — вот вернемся в Лейден, вы будете доделывать Жизель, а я...
— А ты сейчас отвезешь нас в гостиницу и пока мы будем мыться закажешь столик в ресторане, - Сказал Сергей, – завтра день свободный, давайте сегодня посидим, расслабимся, а то невозможно так на взводе, мозги уже закипели.
— Да! Ой, как хорошо! Я хочу пойти куда нибудь, Сережа, ты гений, это как раз то, что надо. Я хоть платье свое новое выгуляю. И Стасик пойдет с нами, — ухватила она за рукав готового ретироватлся пианиста, — один день можно провести с друзьями, а не с клавиатурой.
***
Ресторан выбрали в том же отеле, где жили. Это было удобно во всех отношениях, домой возвращаться легко — по лестнице поднялся и уже в номере, обстановка относительно привычная, да и накормят хорошо. Местная кухня выдержала придирчивую проверку Макса.
Вся компания собралась за столиком и в ожидании официанта обсуждала Бабочку. Из прочих закулисных конкурсных тем эта вышла в фавориты. Максим все мучил Ютуб. Теперь уже не со смартфона, а с планшета. Он открывал сайты новостей и ролики с видео.
— Только посмотрите, Бабочка наша разлетается. На Ютубе уже двадцать тысяч лайков! Еще и комментарии пишут! Мы приобщаем массы к клкссическому балету...
— А что пишут? — спроила Катя.
— А вот... Никогда не думала, что это так красиво, до этого увлекалась хип хопом, теперь думаю заняться балетом
Смех не дал ему продолжать. Смеялся сам Максим, и Катя, и Сергей...
— Прелесть какая! Читай, читай еще, — просила Катя.
— Вот еще... Мои любимцы в Конкурсе Екатерина Звягинцева и Сергей Залесский показали необычный номер, который выделялся среди ослальных. Особенно поразил финал.
Или вот... Их чувства настолько искренни, что не надо слов. Это любовь языком танца.
— Это правда, — вдруг подал голос молчаливый Стасик, — и в Седьмом вальсе, и в Весенних водах, и в Бабочке, всегда любовь.
— Что же делать, раз партии такие, — попытался вернуть все в шутку Сергей. Ему не хотелось говорить вслух про эту сторону их с Катей отношений. Но Макс, как назло, продолжал.
— А есть и прямой вопрос, вернее целый диалог с обсуждением на страницу:
" Эта прекрасная пара и в жизни остается парой? Они женаты?"
"Нет, еще, но уже собираются."
" Как же хорошо, желаю ребятам счастья, чтобы и в жизни все было жы так же прекрасно."
"В жизни так не бывает, театральные браки показуха."
— Ну дальше тут ерунда всякая, домыслы фанатов. Я пропущу, сами почитаете перед сном. — Макс пролистывал комментарии, Стасик заглядывал в планшет из-под его руки,
— Стой, стой, тут интересное, про технику, видно кто-то из балетоманов.
— Да! Идеальные стопы, правильные руки. Даже и про Стаса есть — живой звук сопровождения придает выступлению особое настроение. Единение музыки о пластики...И вот еще! восхитительная синхронная полетность. А ведь правда! Именно синхронная, этот ваш выход в Пламя Парижа, на миллион баксов.
— Тебе лишь бы баксы, - посерьезнел Сергей.
— А тебе нет? — вдруг озлился Максим, — Может, на патриотизм пробило? Остаться не думаешь в Рашке и вместе со всеми говно есть?
— Макс, ты чего? — Катя испугалась, из всех вопросов этот был для нее самым болезненным. А вдруг Сережа и правда решит остаться, как говорил Николаев – предложат ему контракт в Большом, а тут у него семья...
— Если бы ты жил, как я, то не спрашивал бы, — тяжело взглянув на Максима тихо ответил Сергей, — ты в элитной школе учился, и жил с окнами на Суворовский проспект, а я в гнилой хрущевке с трещиной в стене и с видом из окон на мусорные баки. Но не в жилье дело. У таких, как ты было все по партийной линии, а у таких, как я — обьедки с барского стола и лозунги — Потерпите граждане, все у вас будет, светлое будущее не за горами. И терпели. Отец мой всю жизнь баранку крутил, а ничего кроме больной спины и геммороя не выкрутил. А я ... Вот так мне все это...— Сергей провел краем ладони по шее.
— Да ладно тебе, я же пошутил, - попытался оправдаться Макс.
— Не пошутил ты! Мы не первый год вместе, я знаю, что ты и теперь так про нас думаешь. Товар, который можно выгодно продать, в Голландии подороже, чем в России. Дягелев хренов, только тебе до него кишка тонка.
— Да ты офонарел чтоли? — Максим не готов был к такому, он никогда не слышал от Залесского упреков. Да, они ссорились, но не так. Сейчас Сергей поставил их по разные стороны баррикад и Максим завелся. В чем его вина? В том, что он зарабатывал деньги на балете, но не все же себе, ведь делился.
— Дягелев, не Дягелев, но тебе, Залесский грех жаловатлся, при Кате постыдился бы, скотина ты неблагодарная! Забыл, чем ты занимался, когда тебя из балета вышвырнули со свернутым коленом?
— Не забыл! Именно, что не забыл...
В шумном говоре и волнах фоновой музыке ресторанного зала голоса их тонули, людям за соседними столиками было безразлично. Но Катя и Стасик в ужасе смотрели на спорящих.
Если Кэтрин уже была свидетельницей подобной ссоры, то для Стаса это оказалось громом среди ясного неба, он был наслышан о предвдущих отношениях Сергея и Макса и даже ревновал к Залесскому. Сейчас обида застилала все остальное, Станислав встал из-за стола.
— Не буду я тут с вами...не хочу. А ты Сергей...как ты можешь?
— Представь могу! Вы только посмотрите, молчальница Вера уста разомкнула, возлюбленного защищает.
— Сережа! – тут встала и Катя, — идем Стас, пусть эти два идиота сами ужинают. А мне расхотелось... Она вышла из за стола.
Неизвестно, чем бы все это закончилось, но межлу столиков, на встречу Кэтрин лавировал официант с бутылкой вина. Подошел, поклонился и сообщил.
— Это комплимент от гостей из вип зала, они приглашают Сергея Залессокого и его друзей к своему столу для приятной беседы.
— Что за гости еще? Да пошли вы все! - Сергей раздраженный ссорой с Максимом ответил грубо. Официант опешил.
Катя опомнилась первая, вернулась на свое место рядом с Сергеем.
— Ну что вы, перестаньте! Еще подраться не хватает, скандал устроить для прессы. — она схватила Сергея за руки, дернула, — прекрати, слышишь, ты не прав! Макс хорошее делает.
— Много ты знаешь...ладно, Максим, Стасик, извините...перегнул.
— Миритесь сейчас же! А кто нас приглашает? — спросила Катя у официанта.
— Третий вип зал, я провожу, если желаете, — тот облегченно вздохнул и принял обычное доброжелательно непроницаемое выражение.
— Желаем? — Максим обвел взглядом Стасика, Катю и Залесского.
— Пошли, пока не подрались, — отвел глаза Сергей.
На самом деле ему хотелось в номер, остаться с Кэтрин наедине, обнять ее, положить голову на колени, целоваться, расслабиться. Надо было ужин в номер заказать.
Катя все еще держала его за руки. Он слегка пожал их, давая ей понять, что все хорошо. Беспокойство на лице Кэтрин сейчас же сменилось радостью.
Но радость угасла, когда раздвинулись бамбуковые занавески Vip зала номер три и Кэтрин увидела за столом раскрашенную, как манекен Эгле Каменскую в умопомрачительном сверкающем бисером наряде. Мировая звезда обворожительно улыбнулась во все свои крупные ухоженные зубы, мужчины, сидящие за столиком поднялись, приветствуя Катю.
Максим подошел и поцеловал руку Эгле, Сергей остался стоять рядом с Катей и только поклонился, а Стасик оробел и даже не поздоровался, он скромно держался позади друзей.
- Аааа, вот и вы, юноша! – пропела Эгле и сразу стало ясно, что остальных позвали сюда ради Залесского. Каменская прекрасно знала, что один он не придет. – Вы были очень убедительны в этом туре. Не переживайте, у нас тут тесный круг, про общение конкурсантов с членами жюри никто не узнает. Проходите, присаживайтесь. Будем знакомится.
Она картинно подперла подбородок рукой и ждала, пока приглашенные займут места за столом, а свободных оказалось именно три, это наводило на мысль, что свидание было запланировано.
Сергей хорошо знал этот «круг», даже не высшего света, а еще выше. Те, кто владели капиталами и властью и приблизились к сильнейшему миру сего. На них словно особый глянец был наведен, что в одежде с тысячными деталями, вроде Patek Philippe или Baldinini, что на лицах, разглаженных дорогими процедурами и усилиями пластических хирургов, но главное – глаза, которые смотрят на мир избирательно, замечая лишь то, что достойно быть замеченным.
Сергей общался с ними особенным образом, в качестве товара. Его покупали за деньги, сначала в прямом смысле, потом только танец. Он всегда пытался отгородиться, сказать себе, что существует сам по себе, и есть в нем та часть, которую невозможно купить…
- Это господин Штайнберг, он русский, не смотря на фамилию. Давайте сейчас не будем выяснять, кто чем занимается. Просто мои хорошие друзья, - говорила Эгле, - это Микки и его очаровательная сестра, господина Проничева вы знаете по пресс конференции, - все кого она представила дружелюбно кивали, но мужчины не сделали попытки протянуть руку. Никаких поползновений на дружеское знакомство. - а вот Генри Андерсен, мой муж, – тут она сделала многозначительную паузу, - давайте мы все остальное потом, а сейчас выпьем немножко, расслабимся.
- Спасибо, я за рулем, - сейчас же отозвался Макс.
- Ну, Максим, вы разве не тут живете? – искоса глянула на него Эгле.
- Тут, но мне надо еще съездить…
- Хорошо, тогда вам минеральную воду, а остальным шампанское?
- Я вообще не пью, - сообщил Стасик при этом «очаровательная сестра Микки» ему благосклонно улыбнулась. Он смутился и покраснел.
- И мы не будем, - и за себя, и за Катю сказал Сергей, так что спасибо большое за приглашение, но…
- Нет! Нет! – широко повела руками Эгле, пальцы и кисти ее играли, как у фокусника. Каменская говорила ими больше, чем словами. Сейчас ее руки выражали крайнюю степень несогласия. – Я все понимаю, устали волновались. Тогда по бокалу минеральной водички за встречу. Я оооочень жду вашего выступления Кэтрин, очень, очень жду.
Она говорила это глядя на Сергея, не отрываясь, пристально, до тех пор, пока он не опустил глаза. Тогда Эгле усмехнулась уголками губ: «значит, помнишь…» Ее нисколько не заботило, что и Катя поймет это.
- Сережа, может мы тогда пойдем? – спросила Катя.
- Да, сейчас пойдем. – он накрыл ее руку своей.
- Пойдете, конечно, только два слова, вернее деловое предложение от Генри. Он фотограф модного дома «Блейз» вы конечно слышали? Британский мировой бренд, один из спонсоров Конкурса.
- Да, конечно, - подтвердил Максим.
- И мы хотели бы… Генри хотел бы, да Генри? - тот энергично закивал, - Хотели бы пригласить вас, Сергей, на фотосессию. Может быть Красная площадь, или Александровский сад, там фонтаны. Или на фоне Большого театра, на лестнице, надо посмотреть, что лучше сочетается с костюмами…
Она говорила о выборе места, подразумевая согласие Сергея, как уже решенное.
- Эгле, пусть они отработают Конкурс, получат свои медали, - засмеялся Генри, - дай им в себя прийти.
- Да ради Бога, я только господина Залесского хочу на завтра ангажировать, остальные могут отдыхать, - приподняла плечо Эгле.
- Нет, не все, не все, мы бы хотели Станислава пригласить на вечер. Поиграть нам перед ужином, - перебила Каменскую сестра Микки, а тучный Микки сонно кивнул. - что-нибудь из классики.
Стас беспомощно оглянулся на Макса.
- А почему бы и нет? – приподнял бровь Максим, - смокинг у него есть, мы с удовольствием придем, поиграем.
Сестра Микки надула губы. Она явно не рассчитывала на бонус в виде Максима.
- Не перебивай меня, Ирина, я с мысли сбилась, - Эгле коснулась висков, - ах да, Большой театр. Все начинается с лестницы, - она продолжала ощупывать Сергея взглядом.
- Я признателен за такое заманчивое предложение, еще и на фоне Большого, но не смогу принять.
- Почему? У вас завтра выходной, я смотрел по графику выступлений и репетиций. Ничего. В залах и на новой сцене весь день будут хореографы, - Эгле непритворно изумилась, ей даже играть не пришлось.
- Я не только завтра не смогу, а вообще.
- То есть как?! – Эгле широко раскрыла глаза и сочувственно улыбнулась Залесскому. Бедный мальчик разве не знает, что Эгле Каменской отказывать нельзя, - это очень привлекательный контракт, я вас уверяю, юноша. Подумайте…
- Я уже подумал.
Эгле нахмурилась, от этого лицо ее приобрело хищное выражение Одиллии, глаза стали злыми.
- Подумайте еще…
Повисла напряженная тишина. Все ждали чем же закончатся переговоры.
- Мы пойдем, пожалуй, - Сергей поднялся, подал руку Кате.
- Дело в том, - вмешался Макс, - что у Залесского подобный контракт с модным домом Бертье, Сергей лицо бренда и прочее.
- Я не знала, - Эгле справилась с собой и снова стала милой Одеттой.
- И нам, действительно пора, - Максим поддержал Залесского.
- А музыкальный вечер? Мы договорились? – забеспокоилась сестра Микки
- Договорились, Ирина, договорились, позвоните мне. Макс с голливудской улыбкой, как будто это он был лицом модного дома, достал из кармана визитку и положил на стол, - Сразу предупреждаю, игра Станислава стоит дорого, но для вас это конечно не проблема. А сейчас, - он поклонился Эгле и снова поцеловал ей руку, - позвольте нам вернуться в общий зал, ужин мы заказали, не хотелось бы есть его холодным.
- До встречи, Максим, до встречи, - отвечала она. Тонкие губы сжались в змеиную улыбку. Последние слова Эгле адресовала Сергею, – У меня есть и другие предложения, юноша, например, Хозе… мы еще поговорим об этом. После Конкурса, или раньше...идите ужинать, вам силы надо восстанавливать.
***
Ужин был окончательно испорчен, да и устали все до последней степени, когда уже ничего не хочется, только в постель упасть. Сергей пытался шутить, хотя бы, чтобы Катя улыбнулась. Он видел, как задел ее тон Каменской.
- А скажи мне Макс, когда это я стал лицом бренда Жана Бертье?
- Небольшая ложь во благо. Ты же не хотел становиться новым брендом Эгле Каменской. - тут же парировал Максим
- Вот почему у тебя, Макс, такой поганый язык? – возмутилась Катя, - даже есть расхотелось! Все, Сережа, с меня хватит. За глаза и за уши! Или мы вместе домой, или я одна.
- Вместе, вместе, идите с миром, а мы со Стасиком ваши порции съедим. - хмыкнул Максим, пододвигая к себе тарелку Кэтрин, - А язык мой соответствует окружающей действительности, милая барышня. Той самой исконно русской, коей вы сегодня имели возможность в полной мере насладиться.
- Да ладно тебе, исконно русской. Исконно театральной, так вернее. А Большой театр такой гадюшник, вот тебе бы туда с твоим языком, - продолжал подкалывать Сергей, - мою отбивную тоже можешь доесть, обжора.
- Зачем мне в Большой? Мне и с вами не плохо. Я ведь серьезно про Бабочку думаю. - признался Макс уже более дружелюбно. Поесть он и правда любил, но при этом оставался поджарым, к тому же фанатично посещал тренажерный зал и бассейн, так что наеденные каллории моментально сгорали.
- Было бы хорошо Бабочку, - сказала Катя и зевнула, прикрыв рот ладошкой, - но спать-то как хочется. Сережа! Если мы сейчас же не уйдем я тут усну, или тебе придется меня нести домой. На ручках.
- А-ха…нести…я тебя и так все время ношу…
- Как чемодан?
- Без ручки.
- Ах ты…
- Ну вот, хоть развеселилась, - Сергей был доволен, что рассеял ее мрачное настроение. И он давно уже заметил, что Стасику и Максу хочется остаться вдвоем. – Доброй ночи, господа. И звонками в девять часов прошу нас не беспокоить, так рано мы не встанем. Идем, Катюша…
Они шли по банкетному залу к выходу, а Максим провожая их взглядом заметил.
- Все-таки красивая пара! А ты Стасик молодец. Даже спасибо не сказали, засранцы, а ведь ты их спас.
- Я испугался так, как никогда не боялся, даже на экзаменах, или на выпускном. Я тогда играл первую часть концерта Грига для фортепиано с оркестром, - похвалился Станислав, и ждал реакции Макса, но той не последовало. Стасик сник, - Да... а Серж мне говорит: «иди на сцену и делай, как Ганс» а у меня ноги к полу приросли и колени затряслись…и как это Катя с Сергеем танцуют и не падают? Я не думал, что ноги могут трястись также, как у пианистов руки.
Оставшись один на один с Максимом Стасик повел себя гораздо свободнее, разговорился. Макс слушал его с улыбкой, но думал о своем. Мыслями он был уже далеко впереди настоящего времени.
- А у тебя сегодня и руки тряслись? – рассеяно спросил Макс.
- Нет, руки у меня на сцене давно не трясутся, я люблю играть. Но не пантомиму же устраивать.
- Кстати, об играть. Пойдем к этой…к Ирине? Она на тебя как кошка смотрела.
- Да брось ты. Играть я пойду, если ты скажешь.
- Завтра подумаем. Давай немножко выпьем? Ну вот столько, - Максим показал два сантиметра между большим и указательным пальцами.
- Я не пью! И не буду. А ты можешь, зря мы что ли вино заказывали?
- Вот почему ты такой зануда «не буду, не буду» почему ты не пьешь?
- А чтобы руки не тряслись.
- Ну и ладно, а я выпью, - Макс налил полбокала, пригубил, - Правда, отличное вино! Хоть понюхай…
- Отстань. - отмахнулся Стасик.
- Я с собой бутылку заберу, пожалуй. Гран-При будет чем отметить.
- А думаешь дадут?
- Катьке – точно, если все гладко пройдет послезавтра, Серж бы мог получить, но он не хочет сольный номер танцевать, только в дуэте. Уперся, как осел.
- Это чтобы Катю не обидеть. - Стасик влюбленно смотрел, на Макса, как тот закупоривает бутылку туго свернутой бумажной салфеткой. Максим перехватил взгляд, тут же прикрыл глаза ресницами, закончил с бутылкой, еще отпил из бокала, провел пальцами по губам и сказал вкрадчиво.
- Ну и дурак Залесский, квартиру бы купил в Питере, он хотел. Ладно, пошли, любовь моя, спаситель Отечества…
2 комментария