Мир? Сиквел к Цикл 35

Мир?// опять сиквел к 35    
 
В квартире непривычная тишина. Люда уехала на несколько дней из города в деревню к сестре. Алёнка уже полгода не живёт с нами. Дрянная она девчонка, много крови мне попортила своими выходками, но без неё как-то тоскливо. Мы с ней помирились после осенней ссоры, но возвращаться домой она не хочет. У отцов, ей, видите ли, больше нравится. Конечно, она у этих педиков в полной вседозволенности живёт. Балуют они Лёльку. За поступление в университет, они её в тур по Европе отправили. Я в этом возрасте о подобном и мечтать не мог.
       Не хватает мне внучки. Не хватает вечно орущей музыки из её комнаты, компаний друзей, которых я постоянно разгонял. Не хватает её вечного: «Ну, дедулечка, прости» и тонких блинов на завтрак.       Ещё мне не хватает сына. Единственного, на которого я так надеялся. Ведь рос же нормальным парнем, от девчонок отбоя не было. И – бац! Связался с непонятным существом. Ненавижу этого белобрысого ублюдка, который отобрал у меня Костю, который сломал ему жизнь, из-за которого рухнули все мои надежды. Ненавижу сына, который повёлся на этого смазливого педераста. Тушу сигарету в пепельнице, от накатившей злости бросаю бычок на пол. Почти двадцать лет я не общался с сыном, не разговаривал с ним спокойно, по душам. Любая встреча переходит  в перебранку.
      Жена и Алёнка любят «Максика», стараются изменить моё мнение о нём. Глупые бабы. Говорят: «Ты послушай нас, мы расскажем, как они живут». А я знать не хочу этого! Что тут думать - живут они как пидары, пали на самое дно. Моральные уроды. Чёрт, но как же мне не хватает сына!
 
***
 
     В холодильнике пусто. Осталась одна сосиска, яйцо и кусок сыра. Этим не насытишься. Решаю поехать в Ленту – самый большой гипер-маркет города и основательно затариться там. Машина барахлит, приходится добираться на автобусе. Всего лишь полдень, а солнце печёт безжалостно, температура воздуха +30. Раньше я любил такую погоду, но возраст и больное сердце берут своё.
 
      
        Выйдя на нужной остановке, покупаю в киоске бутылку холодного пива. Иду не спеша, с удовольствием попивая хмельной напиток. Вижу, что вся стоянка перед Лентой заставлена, мест свободных – раз-два и обчёлся. Наблюдаю смешную картину: на одно освободившееся место претендуют сразу две тачки. Справа поспешает простенький чёрный Hyundai Accent, а слева мчится мощный Land Cruiser Prado глубокого бордового цвета. Подмечаю, что у Хёндая шансов занять место больше, однако, в последний момент, джип ускоряется, и можно сказать, перед самым носом «Акцента», занимает позицию. Я уже почти подошёл к крыльцу маркета, но решил остановится – взяло любопытство, кто это такой шустрый. С пассажирского сидения выпрыгнула хрупкая блондинка, одетая во всё белое… Или нет… Щурюсь, приглядываюсь и вижу – никакая это не девчонка. Это же Костин белобрысый хрен! Ну да, точно он – невысокий, тощий, патлатый, на предплечье пара татуировок. Твою ж мать, на кого он похож! Тридцать пять лет, а он нарядился в узкие, драные  белые джинсы и в такую же рваную майку с чёрной надписью на английском языке. Мгновениями позже, из машины вальяжно вылез Костя. Стыдоба, тоже напялил на себя дырявую джинсу и непонятную зелёную футболку. Обнимает своего глиста за талию – совести совсем нет, на людях уже жмутся – и они вместе направляются к другому входу. Уроды. 

***
 
     В Ленте я старался не столкнуться с этой парочкой, но как назло, рыжая башка моего сына, постоянно маячила в опасной близости от меня. Он как херов царь Дадон шёл по маркету, расталкивая всех своей тележкой, а его Максим семенил рядом с ним, и время от времени, отточенными движениями, складывал в корзину нужные продукты.
      Спешно направляюсь в секцию с полуфабрикатами – готовить я не умею, ведь с 20 лет за мной ухаживает жена, поэтому замороженные котлеты – идеальный продукт для такого как я. Рядом с этой секцией расположен рыбный отдел. Вижу, что эти два придурка возятся там. Раздраженно крякаю, и, бросив в тележку упаковку с котлетами, иду к огромному отделу с пивом. Некоторое время брожу между рядов с бутылками, выбираю. Вижу, что в конце отдела – акция – ящик Tuborg за полцены. Увы, он остался всего один. Тороплюсь туда, и вдруг, из-за стеллажа  появляется Костя, в наглую хватает мой ящик и кладёт в свою сраную тележку.  Расталкивая других покупателей, пробираюсь к нему. Он уже развернулся и собирается уходить. Понимаю: глупо тормозить сына, с которым я уже столько лет на ножах, из-за ящика пива. Ведь здесь огромный выбор – я без проблем могу приобрести любое другое. Но рука невольно тянется к его плечу. Хватаю Костю за футболку. Он резко тормозит.
- Что за х…? – восклицает он, прежде чем повернуться ко мне. Да уж, мой сын утончёнными манерами никогда не отличался. Впрочем, как и я сам.
- Па… - удивлённо выдыхает он, увидев меня, но тут же исправляется. Гневно сдвигает брови и холодно произносит:
- Отец, это ты…
Надо как-то начать разговор.
- Здравствуй, сын, - раздражённо выговариваю я.
- Ага, здравствуй, - Костя кивает и смотрит по сторонам – выискивает в толпе своего любовника.
- Ты взял мой ящик пива, - бухаю я, лишь бы что-нибудь сказать.
- На нём написано, что он твой? – фыркает Костя.
- Не написано, - соглашаюсь я.
  Константин ухмыляется, а потом поднимает руку вверх и машет ей, подзывая Максима, который терся неподалёку.
Не выдерживаю, и в очередной раз срываюсь:
- Ну что, пидерские покупки делаете?
- Почему же «пидерские», - хмыкает сын. – Обыкновенные, - скорчив кислую мину, он добавляет. – Хотел тебе ящик пива отдать, да передумал.
- Потому что ты гомосек хренов, - выплёвываю я. Некоторые люди оглядываются на нас.
- Макс, - Костя подзывает своего «мальчика». – Иди сюда скорей.
   Этот недоносок подбегает, держа в руках прозрачный пакет с филе какой-то рыбы красных пород. Увидев меня, он нервно дёргается и прячется за широкую спину Кости.
- Прячься-прячься, - презрительно выговариваю я. – Что, в глаза мне стыдно смотреть?
- Помалкивал бы, маразматик, - гавкает Костя, заступаясь за него.
- Фильтруй свою речь, урод! – рычу я. – Не дорос, чтобы такими словами на родного отца при людях…
- А родной отец, значит, может нас на весь магазин оскорблять? –  с моей же интонацией рявкает Костя.
- Что есть, то и говорю! – выкрикиваю я. Как же я зол! Обмениваемся с сыном яростными взглядами. Сивый педик вцепился в Костину футболку и переминается с ноги на ногу позади него.
- Всю жизнь себе поломал! – шиплю я.
- Твоя коронная фраза, отец! Я её уже тысячу раз слышал, – сын наигранно аплодирует, некоторые люди с любопытством наблюдают за нашим скандалом.  – Ты за двадцать лет ни разу не удосужился поинтересоваться, как я живу! – выплёвывает Костя. – Не знаешь, а постоянно пропизд*ваешь, что у меня, якобы, «вся жизнь сломана». Прежде чем заявлять такое – будь любезен, проверь, истинны твои слова или нет! Пожалуйста, хоть сейчас поехали к нам. Посмотри, как мы живём,  а потом делай выводы! – на одном дыхании выпалил Костя.
  
    В чём-то он прав – я ведь в течение этих лет, ни разу не справлялся о существовании сына. Я никогда не обсуждал этой темы с женой, которая в отличие от меня, близко общалась с Константином и Максом. Для меня это было своего рода табу. Не знаю, сколько времени мне отпущено – год,  а может быть, впереди у меня ещё двадцать лет жизни. Приходит осознание того, что пора… Пора,  либо подтвердить все мои догадки, относительно поломанной жизни сына, либо, наоборот, опровергнуть их. К тому же, когда мне ещё выпадет возможность пообщаться с ним? Как бы то ни было, я соскучился по сыну. Но я не уверен: смогу ли я простить Костю.
- А, - машу рукой. – Поехали, так и быть, - стараюсь говорить так, словно я делаю одолжение своим согласием.
Рыжий криво улыбается, а в глазах мелькает радостная искорка.
- Вот и замечательно. Макс, - обращается к «жене». – Мы всё купили?
Этот придурок стоит будто замороженный: не шелохнётся и ни слова выдавить из себя не может.
- Максим? – Костя встряхивает его, и тот приходит в себя. Отрицательно кивает.
- Иди тогда, докупи, что надо, - распоряжается сын. – А я с… отцом… Мы пока очередь займём.
Сивый послушно направляется к овощному отделу.
 
***
 
- Пошли в крайнюю кассу, там очередь короче, - предлагает сын.
- Пойдём, - соглашаюсь я, и делаю шаг вперёд, но Костя меня останавливает.
-Отец, брось ты свою тележку, а полуфабрикаты давай мне.
Вполне разумное решение: у Костьки вся корзинка забита продуктами, а у меня одна упаковка с котлетами – смысл нам с этими тележками толкаться.  Перекладываю котлеты, и мы молча направляемся к кассе.
       Через несколько минут, за нами встают пара гастарбайтеров. Перед нами всего три женщины, но очередь продвигалась вяло – домохозяйки основательно закупились. 
         Максим пришёл вовремя – стоящая перед нами дама расплатилась, и сын начал выкладывать товары из тележки. Я вышел из очереди и встал по другую сторону кассы – зачем создавать толпу, я лучше буду складывать пробитые продукты в сумки. Костя взял от своего педика пакет с помидорами и китайским салатом.
      
          Расплатившись, Костя взял два тяжёлых пакета, а «жена» достала у него ключи от машины из заднего кармана джинсов.
- Отец, прихвати ящик пива, видишь, у меня руки заняты, - просит сын и направляется к выходу. Максим шагает налегке за ним. Я беру в охапку ящик Туборга и тоже выхожу из Ленты.
Сивый открыл Косте багажник, чтобы тот загружал продукты. Я встал рядом с сыном.
- А чего ты пакет своему… - воздерживаюсь от ругательства. – Дал бы хоть один пакет своему Максиму.
- Ещё не хватало, чтобы он тяжести таскал, - сварливо возразил Костя и захлопнул багажник. – Садись на заднее сидение.
 
***
 
        Да, машина у сына шикарная! Не едет, а летит. Сидения кожей обтянуты, навороченная магнитола, GPS-навигатор и даже мини-телевизор. Хорошо!
     Только собираюсь поинтересоваться – долго ли деньги на такую тачку копил, как Костя резко затормозил. Не удалось ему разъехаться. Смотрю в окно – «дамская» машина – Daewoo Matiz, ну и за рулём, соответственно, баба. Не может развернуться и преграждает нам дорогу.
- Ядрена вошь! – рычит Константин. – Накупят всякие курицы машин…
- Костик, не заводись, - пропел сивый и погладил его по бедру. Меня передёрнуло от этого жеста. Зато сын действительно притих, сник.
- Долго на такую тачку копил? – наконец-то решаюсь спросить я.
- Ха! – горделиво усмехается Костя. – Вообще не копил, - важно сообщает он. – Я последние…
- Восемь лет, - уточняет Максим.
- Да.  Последние восемь лет, я каждые два года автомобили меняю. Старую машинку продаю, новую покупаю. Конечно, денег добавлять приходится. Но оно того стоит. Вот, недавно только загнал Chevrolet Blazer. До этого был Nissan Terrano. А мой самый первый джип - Hyundai Santa Fe, - Костя рассказывал про свои «игрушки» с нескрываемым удовольствием.
- Судя по всему, тачки твоя страсть? – предполагаю я.
- Ага, - кивает он. Я радуюсь – не совсем сын опидарел. Машины – увлечение для настоящих мужиков.
- Только… - добавляет он после некоторого молчания. – Моя главная страсть – во-о-от, рядом со мной сидит. - Костя гладит свою «жену» по предплечью.
        Лучше бы он этого не делал. Ох, как хочется что-нибудь резкое сказать в их адрес, но сдерживаюсь. Всё выскажу, когда посмотрю на их убогую педерастическую жизнь. И тогда я в выражениях стесняться не буду.
 
***
 
- Костя, зачем ты на Петербургскую выехал? – разочарованно проговорил Максим. – Там же дорогу ремонтируют… Вместо трёх, только одна полоса работает, пробки жуткие! Лучше б через виадук переехали на Ломоносова, а оттуда, через Нехинскую – к нам… Поверь, быстрее было бы! 
      
        Ну и нытик же этот глист белобрысый.
 
- Знаю, - раздражённо цедит сын. – Отвлёкся и по привычке поехал так.
- Ну вот. Теперь на жаре охренеем тащится… Десять километров в час! – не унимается сивый.
- От того, что ты ноешь, мы быстрее ехать не будем, - замечает Костя. – Сейчас доедем до поворота на Германа, и оттуда, мимо вокзала погоним к нам, в Белый Город.
- Значит, вы в этом элитном районе поселились? – интересуюсь я.
   
       Да уж, денег у них, видно, куры не клюют. Людка говорила, что у Кости бизнес, но я не думал, что настолько успешный. Район хоть и находится на окраине города, зато квартиры там шикарные и дворы вылизанные, безо всяких гопников на скамейках. Сам там не был, но в местной газете читал.
- Шесть лет назад, - хвастливо говорит Костя. – Мы до этого на Коровникова жили. В «трёшке», улучшенной планировки. Но… как-то подумали, и решили, что посолиднее можно квартиру купить. Вот и приобрели четырёхкомнатную, 140 метров площадь.
- Общая? – уточняю я.
- Неа, жилая. Общая – 165, или около этого.
- Ничего себе, - присвистываю я. – Дорогая, наверное, хата?
- Нормальная, - улыбается Костя. – Нам повезло: мы покупали как раз в то время, когда цены на недвижимость снизились. А «трёшку» нашу, я сумел выгодно продать.
- Вот барыга, - шутливо произношу я.
- Есть такое, - соглашается сын.
 
        Хоть меня отвращает ориентация Кости, где-то в глубине души, я начинаю гордиться им. Я за всю жизнь работы главным инженером на оборонном предприятии столько бабок не заработал, а он в 36 лет так разжиться смог. Эх, была бы у него жена нормальная, а не эта ошибка природы…
 
***
 
      Костя действительно лохонулся, повернув на Петербургскую. Давно я в таких пробках не стоял. Водители психуют, гудят – будто бы это поможет. В машине работает кондиционер, но и это не спасает от резкого запаха автомобильных выхлопов и горячего асфальта, которым покрывают свободную проезжую часть. Закроешь окно – не смотря на климат-контроль –  внутри погано, душно. Температура на улице подскочила, наверное, под сорок градусов. Видно, как близко к раскалённой земле, плавится воздух.  Если откроешь окно – в машину тут же врывается гадкий запах газов и смолы. Сын распорядился «задраить люки», но от этого стало не легче. Казалось, что салон пропитался уличной вонью. Ехали медленно, урывками. Не успеет Костя разогнаться, как приходится тормозить. Так мы проехали половину Петербургской улицы, оставалось совсем немного, чтобы повернуть на Германа. Ещё минут десять в пробке – и мы свободны.
 
       Вдруг, Максим сгибается пополам и закрывает лицо ладонями.
- Что такое? – тут же среагировал Костя.
Сивый молчит, лишь вздыхает.
- Укачало? Тебе плохо? – волнуется сын. Макс кое-как кивает
- *баный в рот! – выплёвывает Константин. – Блядь,  и что всех приспичило ехать по этой улице? Ебан*ты, - психует рыжий.
- Тебе очень плохо? Задыхаешься? – расспрашивает он.
- Да… да, - едва слышно говорит Максим.
- Потерпи, - просит Костя.
До поворота на Германа оставалось немного – около 30 метров. В принципе, можно было бы срезать на угол – проехав по пешеходной полосе, мы как раз стоим около тротуара. Я надеюсь, Костя этого не сделает.
- Застряли! – рявкает сын, и ударяет по гудку.
- Костя, надеюсь, ты не будешь… - но он уже газует, и резко выезжает на тротуар. Хорошо, что ментов поблизости нет, и пешеходов не так уж много.
 
      Срезав угол, мы оказываемся на почти пустой проезжей полосе улицы Германа. Проехав немного, мы сворачиваем в ближайший двор.  Костя глушит двигатель, достаёт из бардачка нашатырный спирт и выскакивает на улицу. Сивый сидит всё также – согнувшись пополам и тяжело дыша.
- Максим, - Костя открыл дверь у его сидения. – Пошли на скамейку, в тень.
«Жена» обнимает моего сына за шею, и безвольно, словно тряпичная кукла повинуется ему. Константин вынимает тщедушное тело Макса из автомобиля и несёт к скамейке, стоящей у ближайшего подъезда. Я не мог слышать, о чём они разговаривали, зато видел каждое их движение.
     
          Сначала Костя старательно совал в нос своему педику склянку с нашатырём, тот, бледный, как поганка, с трудом вдыхал его пары. У дома напротив, сидело несколько бабок, которые с любопытством наблюдали за происходящим. Во дворе гуляли дети. Но моему сыну, по-моему, было плевать на всё. Он стянул с сивого майку и начал, словно веером, махать ей у головы Максима. Тот упирался ему в плечи и что-то говорил. Внезапно, к моему величайшему стыду и к радости бабок, Костя начинает жарко целовать этого задрота в шею. Старухи, выпучив глаза, смотрят на это, дети прекратили играть в мяч – не каждый день, наверное, приходится наблюдать такое. Худые руки Макса скользят по спине сына. Очевидно, что ему полегчало. Костя гладит «жинку» по щекам, взволнованно смотрит в его глаза и дует в лицо.
        Когда же они прекратят эту вакханалию? Педерасты! Вот, сын что-то спрашивает у своего глиста, тот отрицательно качает головой. Тогда, Костя берёт его на руки и под удивлённые взгляды ветхих старушенций, направляется к машине.
 
        Боже, дай мне сил не обматерить этих гомиков за такое «шоу»!

Мир?// опять сиквел к 35, часть 2

*** 
- Ты бы его ещё трахнул на скамейке! – не выдерживаю я, и гневно рявкаю, когда Костя начинает заводить двигатель.
- Обязательно трахнул бы! – выплёвывает сын. – Если Макс чувствовал бы себя лучше.
- Хамло! Нахал! – выкрикиваю я. Ну и послал Господь сынка! Грубиян. Хотя, это простительно, я сам манерами не отличаюсь. Педик – вот это, да, наказание! За что, спрашивается?
- Слушай, - шипит рыжий и поворачивается ко мне. Взглядом метаем друг в друга молнии.
- Пожалуйста, перестаньте! – плаксиво просит сивый. – Костя, следи за дорогой.
Сын тут же берёт себя в руки, раздражённо фыркает, и отворачивается от меня. Я надменно скрещиваю руки на груди и злобно выглядываю на «жену». Надо же, как он на моего сына влияет.
 
      К счастью, до Костиного дома мы доехали без происшествий. В салоне играла их поганая американская музыка. *бучий хэви-метал, будь он неладен. Уверен: Константин назло врубил это музло – лишь бы мне досадить. Ебанат натрия, блин.
 
***
 
       Да уж, элитный район. Кажется, что тротуары здесь с мылом моют. Аллейки тенистые со скамейками. Фонари на фигурно выкованных столбах. Въезд во двор преграждают вычурные чугунные ворота. Наверное, они с термодатчиками – стоило Костьке к ним подъехать, они начинают медленно открываться.
 
       Живут они в трёхэтажном доме, похожем на замок. Также, есть цокольный этаж, который отведён под гаражи. Всего два подъезда, наверное, на каждом этаже пара квартир, не больше.
- Макс, - обращается сын к своей «жене». – Я с отцом возьму продукты, а ты машину в гараж ставь. Догонишь.
Парни меняются местами. А я достаю из багажника жрачку и ящик пива. Белобрысый съезжает вниз, по спуску в гараж, а мы заходим в подъезд. Ого! Да прямо здесь жить можно! За каким-то хреном стоит скамеечка, на подоконниках – цветы, а в углу разросшийся фикус. В обнесённом стеклопакетами блоке, сидит консьержка и смотрит телевизор. Завидев Костю она улыбается и кивает ему, сын кивает ей в ответ. На меня она смотрит с неподдельным любопытством – наверное, думает, кто это такой к ним припёрся.
     
      Костя поставил тяжёлые пакеты на пол, но дверь почему-то открывать не спешил.
- У Макса ключи, - поясняет он. – Подождём.
 
      Мои догадки подтвердились: на этаже по две квартиры. Слышу, как наверху хлопнула дверь, и вниз понеслись трое детей: двое шестилетних пацанов-близнецов и девчонка, годиков четырех, не больше.
- Здрасте, дядя Костя! – хором выкрикивают они, и не дождавшись ответа, летят вниз по лестнице.
Несколько раз щёлкнул замок, а потом цоканье шпилек отдалось эхом от высоких стен. На горизонте появилась дамочка, примерно Костиного возраста, может, на парочку лет моложе. Симпатичная, должен сказать. Вся при всём: знатный бампер, покатые бёдра – вот бы Костьке такую жену!  Блондинка, правда, крашеная.
- Добрый день, Константин, - расплывается в милейшей улыбке.
- Добрый, - бурчит сын и смотрит в сторону.
- А у меня к тебе вопрос… по компьютерной части. Ты же в этом спец, - дамочка стягивает майку пониже, чтобы оголить и без того выпирающую грудь, поправляет волосы.
- Что такое, Ирина? – недовольно спрашивает сын и хмурится. Вот дурак! Такая баба с ним откровенно заигрывает, а он – ноль эмоций. Да любой нормальный мужик на неё запрыгнул бы – стоило пальчиком наманикюренным поманить. Хотя, Костя-то ненормальный. Пидар он. Обречённо прижимаюсь спиной к холодной стене, выкрашенной в нежно-голубой. Вот блять, даже стены в подъезде ихнего «петушиного» цвета.
- У меня ноутбук не включается. Идет заставочка, а потом чёрный экран! Ты ведь мне поможешь? – она немного выгибается вперёд, чтобы груди четвёртого размера «выкатились» за пределы декольте. Зря старается. Константин - кремень. Упрямо смотрит на её лицо. Хотя,  у любого другого мужчины, глаза давно бы в её дойки убежали бы! Я, женатый человек, и то, еле сдерживаюсь, чтобы не пялиться. Слишком уж вид спереди провокационный.
- Ирочка, - поддельно-приторный голос Макса заставляет меня вздрогнуть.
Сивый поднялся на нашу лестничную клетку и гаденьким взглядом посмотрел на неудавшуюся соблазнительницу.
- Если у тебя проблемы с ноутом – не беда. Я могу зайти к тебе завтра же.  У Кости, много дел. И… - он расплывается мерзкой улыбке. – Думаю, твой супруг будет не в восторге от визита моего мужчины! – гневно выплюнул он и начал открывать дверь.
Ирина приосанилась, бросила колкий взгляд на Костю с Максимом, и, спустившись по лестнице, заявила:
- Спасибо! Но я, пожалуй, вызову программиста из фирмы. Ноутбук ещё на гарантии… Так что…
- Вот и правильно, - расплывается в улыбке Костя. Макс, тем временем открыл дверь, и мы вошли в квартиру.
 
***
 
      Не так я представлял их жилище. Думал, без женской руки у них будет повсюду грязь, бутылки пивные и бычки разбросаны по углам. Не тут-то было. Обстановочка как во дворце. Все четыре комнаты изолированные. Огромная квадратная прихожая, от которой идут ответвления в каждую комнату и на кухню, а так же двери в ванную и туалет. Полы застелены дубовым ламинатом. На стенах - дорогие обои с ненавязчивым узором.
- Где руки помыть можно? – спрашиваю я.
- Первая дверь направо, - объясняет Костя.
 
        Резная дверь из натурального дерева вела меня в шикарную ванную. Ё-моё, да наша с Людкой спальная меньше, чем их ванная комната! Просторная душевая кабина. Зеркало, растянувшееся почти во всю западную стену. Большое джакузи, куда свободно поместится пять человек. Почему-то сразу представилось, какие «игрища» они устраивают здесь. Брр!
      Рядом с джакузи повешены полочки с косметикой. Одна из них буквально ломится он различных средств, Алёнкина, наверное. Спрошу у Кости – не жирно ли ей в шестнадцать лет столько препаратов на веснушчатую мордашку мазать. Намыв руки, и напоследок окинув «дворцовую» ванную, иду в прихожую. Все двери, ведущие в комнаты, открыты настежь - так хоть какой-то сквозняк создаётся. Ох, лучше б они были заперты! Вижу, как в большой комнате, уже переодевшиеся в домашние шорты, жмутся эти поганые педики.
- Вот швабра! – надув губы фыркает сивый. – Эта Ирка, как сюда переехала, так сразу начала тебе глазки строить. Надо было раньше думать, прежде чем за такого страшного и жирного мужика замуж выходить!
- Зато денег у него куры не клюют, - усмехается Костя.
- Зато перед тобой хвостом крутит, - ревниво выговаривает белобрысый. – И вообще, Костя, ты бабам нравишься. Очень нравишься! Тебя одного оставить страшно!
- Да ладно тебе! – хохочет сын и обнимает свою «жену». – Зато они мне совсем-совсем не нравятся. Особенно такие свиноматки, с выменем чуть ли не пятого размера, – тьфу ты, они целуются. При этом у них на рожах нарисовано такое неподдельное удовольствие, что я решаю ворваться в комнату и прекратить этот Содом.
-  Постеснялся бы при отце… - выплёвываю я.
- Вы уже руки помыли? – сивый отталкивает от себя Костю и густо краснеет.
- Ёпт, - едва слышно бурчит сын. – Макс, - командно заявляет он. – Иди на кухню, приготовь пожрать.
«Жена» кивает и ретируется.
 
- Смотри, отец, как мы живём, - Костя обводит рукой комнату. – Это зал.
          Вижу, что зал. Большущая комната, на полу бежевый ковёр с длинным ворсом. На стене висит плоский LCD-телевизор, диагональю в метр, наверное, а может, даже больше. Богатый кожаный гарнитур. Стеллажи с книгами и какими-то редкими сувенирами. Наверное, привезены из других стран. На западной стене несколько фотографий, сделанных в разное время. Но лица на них одни и те же. Костя и его сивая «жена». У Костьки, дурака, рожа везде счастливая, глаза светятся. А глист белобрысый, прямо таки млеет в его объятьях. Смотреть противно.
- Веди в другую комнату.
- Пошли, - мы с Костей направляемся в спальную.
 
       Эта комната не уступает по размерам предыдущей. В северном углу раскинулась огромная тахта с мягкой, высокой, обитой багряным бархатом спинкой.
- Ну и сексодром, - удивляюсь я.
- На заказ делали, - замечает Костя.
Позади меня, висит большущая фотография, заключённая в узорчатую рамку. На ней Костя и Максим в образе «жениха и невесты». Сын облачён в чёрный фрак, галстук-бабочку, в общем, всё как положено. Действительно, не жених, а загляденье. На руках он держит своего педика. Его длинные белобрысые волосы развеваются на ветру. Глаза немного подведены черным карандашом. Одежда весьма вызывающая: до неприличия узкие белые брюки и блестящая майка, слегка обнажающая соски.
- Что ж рожа у тебя везде такая довольная? – сокрушаюсь я.
- Мне с Максом хорошо, потому и рожа такая, - усмехается Костя.- Это одно из моих любимых фото. Десять лет назад сделано. Правда, Максим красивый? - сын, взглядом, искрящимся нежностью, смотрит на эту фотографию.
      Я тоже смотрю на неё, но раздражённо, морща лоб. Конечно, если быть объективным, Костин избранник хорош собой. Он женственный, но в нём нет отвратительной слащавости, присущей всяких голубым мальчикам-певцам, которые маячат по центральным каналам телевиденья. У него приятная внешность, с этим не поспоришь. Но почему… Почему вся эта красота досталась моему сыну? Неужели этот сивый гомосек не мог охмурить кого-нибудь другого? За что эта блондинистая напасть коснулась именно моей семьи?
- Всё готово! – зовёт Максим из кухни.
- Пошли, отец, - Костя толкает меня в спину. – Попробуешь, как мой Макс готовит.
- Ага, - киваю я. – Чисто тут у вас, - констатирую факт. – Домработницу нанимаете? – ехидно интересуюсь.
- Макс лучше любой из них, - подмигивает сын.
- Вот тебе и наркоман, - протягиваю я. – Чистюля!
- Ты что несёшь? Слышал звон, да не знаешь где он, – вспыхивает Костя. – Макс давно завязал. Максимум, что он себе позволяет – травы пыхнуть. И то, не часто.
- Остынь, - приказываю я,  и усаживаюсь на мягкую тахту. – Лучше скажи, не вредно твоей дочке столько косметики использовать? Я посмотрел на полку в ванной – целый магазин.
- Это не Алёнкино, - сын прислоняется к дверному косяку и насмешливо смотрит на меня. – Это всё Макс использует.
- Ну ни ху* себе! – недоумеваю я.
Вот педрило блондинистое!
- Ладно, отец, пошли! –  Костя выходит из комнаты. – Сейчас вискаря хряпнем.
 
***
 
      Большая, светлая, уютна кухня. У плиты хлопочет Максим. На обеденном столе стоят какие-то слоёные салаты, щедро покрытые майонезом и тёртым сыром. Сажусь на кухонный диван и наблюдаю за «женой» сына. Его длинные сивые волосы заплетены в толстую косу. Из одежды – узкие изодранные джинсы.
- Подождите, Ефим Данилыч, сейчас Костя выпивку принесёт, - на секунду он поворачивается ко мне. – Манты буем кушать.
- Полуфабрикатные что ли? – презрительно хмыкаю я.
- Обижаете, - надувает губы и лезет в морозилку. – Я вчера, пока Костя на работе был, сделал тесто и фарш оригинальный, со специями. А потом, мы с ним вечером вместе их лепили, – сивый вытащил поднос, заваленный круглыми, аккуратно вылепленными мантами.
    
         Пока он бросает их в кипящую кастрюлю, я рассматриваю Максима. Какой же он всё-таки худой! И в чём душа держится? Вот что Костя в нём нашёл, окромя красивой мордашки? Даже ухватиться не за что, разве что за жопу, обтянутую джинсой.  На предплечье какие-то наркоманские татуировки, а спереди, в области печени я успел заметить послеоперационный шрам. Допился, наверное.
- Макс, что пить будем – Дэниелс или Рэд Лэйбл? – рявкает Костя из зала, где расположен бар.
- Давай Лэйбла махнём! – предлагает сивый.
Через несколько мгновений, в кухню приходит Костя, держа в руках две бутылки дорогого виски. Максим спешно ставит на стол специальные стаканы, Костя быстро заполняет их. Сивый всё суетится у плиты.
- Макс, садись уже, - командует сын.
- Манты надо помешать, - тихо сообщает он.
- Садись, - он дёргает его за руку и усаживает к себе на колени. Блондин отводит глаза и краснеет – стесняется меня. А Косте, зато – хоть бы хны! Сидит в каких-то цветастых шортах, придерживает "жену" за талию и, прищурившись, смотрит мне в глаза.
- Ну что, за встречу? – поднимает стакан сын.
- Давай! – соглашаюсь я, и мы чокаемся. По ходу, культурой пития никто из нас не обладает, и мы залпом приговариваем содержимое стакана.
    
        Костя тяжело вздыхает, смотрит по сторонам, а потом ловит взгляд Максима. С минуту они «разговаривают» взглядами. По результатам «обсуждения», сын хватает бутылку с виски и снова щедро заполняет стаканы.
- Ещё по одной, но, уже не чокаясь! – говорит он. Макс первым хватает стакан и резко осушает его. Вторым приходит к «финишу» Костя. Я отпил лишь половину. Заинтересованно смотрю на сына.
 
***
 
- Оте… - сын мнётся и нервно сжимает худые бока своего избранника, - Папа! – в сердцах выговаривает Костя.
Давно он меня так не называл. В последние двадцать лет, он меня то «отец», то «маразматик» нарекал. А здесь – «папа»! Должно быть, серьёзный разговор впереди. 
 
- Папа, - повторяет Костя. – Мы давно должны были обсудить… всё, что произошло. Прошу тебя, не перебивай, выслушай, - выжидающе смотрит на меня.
Киваю в знак согласия – когда-нибудь это должно было случится.
- Папка, ты пойми, - утыкается носом в худосочное плечо «жены», - Максим – не моя прихоть. Поверь, будь он всего лишь моей… э… шалостью, всё было бы иначе. Он мне бы надоел уже через погода, и я нашёл бы себе нового мальчика, а потом ещё и ещё! Я люблю его, уже двадцать лет люблю! – выдыхает он и обращает свой взгляд на Макса. Тот силится что-то сказать, а потом, немного заплетающимся языком тараторит:
- Ефим Данилыч, мы не нарочно!
- Что «не нарочно»? – горько смеюсь я.
- Полюбили друг друга… не нарочно… так получилось, - обнимает рыжего за шею.
- Так получилось, - хмыкаю. – Я всё в голову взять не могу, - сокрушаюсь. – Костя, как так могло произойти? Ты ведь был нормальным парнем! Девки телефон разрывали, звонили и звонили!
- Пап, мало ли что было! – восклицает сын. – Я не помню, сколько девчонок я поимел до Макса, но точно знаю лишь одно – мне было по х*й на них. Они же сами давали, я к ним не лез… Что, я отказываться буду? Никаких чувств ни к одной не было – тупо трахался, и всё. А… увидел Максима… - с неподдельной нежностью смотрит на него, тот целует сына в щёку. – Знаешь, через несколько часов, проведённых с ним, я понял, что хочу быть с Максом. И… когда я поцеловал его, - Костя закрыл глаза и вздохнул. – Я осознал, что он мне нужен, что я не смогу без него. Это очень сложно объяснить, папа. Я сам не знаю, откуда взялись эти чувства. Просто поверь: это был как удар молнией.
 
         Смотрю на эту парочку. Блять! Их взгляды светятся любовью. Чувствуется, что парням хорошо вместе. Костя держит «жену» у себя на коленях бережно, ласково, как редкую, хрупкую статуэтку. Он гладит сивого  по бледным плечам, тот стеснительно улыбается, уставившись в пол. Вынужден признать: они хорошо смотрятся вместе. Даже гармонично. Но… о какой гармонии может идти речь? Два мужика… Как между людьми одного пола, может родится такое чувство, которое держит их вместе на протяжении почти двадцати лет? Я решительно не понимаю этого, но нарисовавшаяся картина говорит сама за себя: они счастливы друг с другом. Здоровый, сильный Костя, с огненной шевелюрой, и бледный, словно вылепленный из снега, хрупкий Максим. Сын целует «жинку» с острый подбородок, а потом переводит взгляд на меня. И вижу в его глазах мольбу: папа, пожалуйста, пойми нас.
- Батя,  - касается моего плеча. – Ты не думай, что у нас в жизни всё легко складывалось.
- Правда-правда, - активно кивает Максим. – От одного меня сколько хлопот… Как Костя со мной возился… - сын сильнее прижимает к себе худое тельце сивого.
- Папа… Ты представить не можешь, сколько непонимания вокруг. Ведь большинство населения не принимает таких отношений, - с горечью сообщает Костя. – Эти косые взгляды…Когда мы на Коровникова жили, и когда сюда переехали… как нас смотрели. Будто мы пришельцы с другой планеты. Два парня живут вместе – кошмар какой! – наигранно воскликнул Костик. – Когда Макс лежал по больницам - косились медсёстры, шептались за спинами. Или в гостиницах постояльцы с соседних номеров пялятся – ещё бы, в одноместном люксе поселились два мужика! И так везде! – ударяет кулаком по столу. – Прибавь к этому, мягко говоря, испорченные отношения с тобой…
 
Качаю головой. Не могу найти слов.
- Но… - Костя улыбается. – Я ни минуты не пожалел о своём выборе, - заявляет сын. Максим гладит его по густым волосам и кивает.
- Папа, - у сына дрогнул голос. – Понимаю, что двадцать лет раздора сложно перечеркнуть одним застольем. Однако, я должен спросить, - его янтарные глаза буквально прожигают меня. – Ты готов простить и принять… не только меня… - Костя берёт Максима за руку. – Нас. Ты готов помирится?
 
        Макс разливает виски в стаканы и берёт один из них. Парни выжидающе смотрят на меня. Костька нервничает и добела сжимает тонкую кисть своего избранника. Голова пухнет от обилия мыслей. Что делать в такой ситуации? Простить – значит пойти против моих принципов. Послать эту парочку куда подальше – порвать отношения с сыном навсегда. Самое сложное в моей жизни решение.

Мир?// опять сиквел к 35, часть 3, предпоследняя

*** 
      Что же вы на меня так уставились? Или, моё «благословление» для вас действительно важно? Педики…
- Педики, - произношу вслух, но беззлобно, а даже как-то озорно. Костя улавливает мою интонацию и поднимает стакан.
- Педики, мы, педики, - согласно хохочет он, и тянется чокнуться со мной, но Максим останавливает его руку.
- Ефим Данилыч, - пристальный взгляд больших серых глаз. – Точно мир?
- Бог с вами, мир!... Куда ж я денусь… Мир, конечно, - киваю я. Как же я соскучился по своему пацану за эти восемнадцать чёртовых лет! Жизнь, всё-таки, полна неожиданностей: разве мог я с утра, проснувшись в душной комнате «хрущовки» подумать, что сегодня, я наконец-то помирюсь с сыном?
 
      Белобрысый радостно улыбается и отпускает Костину руку. 
     А дальше понеслось застолье. Я от пуза наелся салата с сёмгой, приготовленного Максом, и расхваливал его на все лады, ибо он действительно оказался очень вкусным и сытным. Моя Людка такого никогда не готовила. На второе пошли манты: под тоненьким, почти прозрачным слоем теста, скрывалось большое количество ароматного мяса. Вот это я понимаю! Не то что магазинные, в которых на тесто не скупятся, а фарша – с гулькин нос.
        За поглощением кулинарных шедевров Максима и бесконечными разговорами за жизнь, мы не заметили, как приговорили запасы спиртного на столе. В кухне, как и на улице, стояла жарища. Из-за погодных условий у меня участилось сердцебиение, но сегодня такое событие, такой повод, что двух бутылок вискаря на троих, да с такой качественной закусью, мне показалось недостаточно.
 Называется, собрались три выпивохи – стоило мне намекнуть, как Костька тут же подорвался и притаранил ещё две бутылки. Первая – какой-то коньяк, а вторая – Jack Daniels. Хорошо мы соображаем на троих, ох хорошо!
 
- Неужели живёте вот так, душа в душу? Или передо мной рисуетесь? – затягиваясь сигаретой, интересуюсь я, когда мы приговорили бутылку коньяка.
- Так и живём, - спокойно ответил Костя, разливая по стаканам виски.
- И не ссоритесь? – искренне удивляюсь. Если они не ругаются, то что-то не так у них в семье… или однополые отношение правильнее «натуральных».
- О-о-о, - в один голос протягивают парни.
- Лаетесь, значит? – ухмыляюсь я.
- Ещё бы! – улыбаясь, соглашается Максим. – У нас такие скандалы бывают… В кино таких не снимают, - после этих слов, Костя строго смотрит на него и толкает локтём в бок, чтобы он замолчал.
- Ругаемся, пап, куда без этого, - кивает сын. – Это же нормально.
- Действительно, - поднимаю очередной стакан. – Если ссоритесь в меру, то всё в порядке.
- Вот и выпьем… за то… чтобы все и всегда ссорились в меру, - заплетающимся языком предложил Максим. Белобрысый самый пьяный из нашей компании. Ему бы уже не надо употреблять, а его худосочные ручонки так и тянутся к бутылке.
- Давайте, - Костя обнимает своего любимого за талию и чокается со мной.
 
   Не знаю, сколько времени мы провели за непринуждёнными разговорами. Впрочем, самого содержания этих разговоров, особенно под конец застолья, я вспомнить не могу.
 
   Я не заметил, как меня сразил сон. Парни, чтобы не потревожить меня, ушли. С трудом открыв глаза, я понял, что лежу на кухонном диване. Со стола всё было убрано, тарелки помыты. Мне показалось, что за окном уже утро, однако часы развеяли мои предположения. Было всего 21:15. Удивительно.
 
***
 
- Костя! – слышу сварливое восклицание Максима из глубины комнат.  Прислушиваюсь. Неужели ссорятся?
- Костик, перестань же… Здесь папа… Неудобно, - ломается белобрысый.
Понимаю:  Костька наелся, напился, теперь пришло время и плоть удовлетворить.
- Неудобно шубу в трусы заправлять, - смеется сын.
- Прекрати, котяра! – требовательно, но с каким-то странным придыханием произносит Максим.
- И не подумаю, - с пошленькими интонациями отвечает Костя.
- Ко… ммм… стя… Н-н-н-ахал! – стонет сивый, и, судя по звукам, выкручивается из рук сына. Топот Макса. Тяжёлые шаги Константина.
- Как ты не понимаешь! – белобрысый старается говорить тише, но я всё равно слышу каждое его слово. – Мы только помирились с твоим отцом… Думаешь, он  сразу взял и отошёл от двадцати лет раздора? Даже если это так… не думаю, что ему понравится слушать мои всхлипы, стоны и повизгивания. Давай не будем  нервировать батю, а?
- Значит, будем сидеть, телевизор смотреть? – недовольно, я бы даже сказал, озлобленно выговаривает Костя.
- Да! – Максим топает ногой. – Можешь на меня обидеться… Но я считаю, что твои действия в данном случае… неприличны. И… я уверен на 100% - Ефим Данилыч не готов к ТАКИМ, - сивый интонационно выделил это слово. – Звукам. Костик, я не хочу, чтобы твой папа обо мне плохо думал…
 
      Максим прав:  не смотря на заключённый мир, я не готов быть невольным свидетелем их гомосексуальных «радостей». Откровенно говоря, не желаю ни слышать, ни видеть, и, конечно же, даже представлять не хочу, как они делают «это»… В жопу… Меня передёргивает от ужаса. Чувствую – если я сейчас же не избавлюсь от этих гадких мыслей, то всё съеденное и выпитое мной, окажется на полу. Так, Данилыч, успокойся. Совершаю несколько глубоких вдохов и закрываю глаза. Надо подумать о чем-нибудь более... приятном.
           Кряхтя, усаживаюсь на диване. Сердечный ритм никак не приходит в норму. Не беда – приеду домой, выпью своих таблеток, и мне обязательно полегчает. Сколько раз так было...
- Ну, парни, идите, провожайте меня! – кричу я. Честно говоря, я бы с радостью остался здесь, в этой чистой, просторной квартире. Посидел бы с мальчишками на балконе, поболтал – ведь столько всего хочется узнать, расспросить у них. Но шестое чувство подсказывает, что мне лучше уйти.
Немного пошуршав в соседней комнате, ребята ввалились в кухню