Цикл 35. Папа Костя, папа Макс

После череды хмурых, по-настоящему осенних дней, первое октября встретило меня воистину праздничным утром. Лучи недавно проснувшегося солнца, пробивались сквозь достаточно плотную ткань бордовых портьер, что закрывали окно в нашей спальне. Тихо, чтобы не потревожить Костю, поднимаюсь с кровати, и подкладываю в кольцо его рук вместо своего субтильного тела, подушку. На цыпочках выхожу из комнаты. На часах без пяти семь. Терпеть не могу вставать в такую рань, но сегодня я проснулся с удовольствием. Ведь именно в этот день ровно… эээ… глубокомысленно морщу лоб и произвожу незамысловатый расчет: 2009 вычесть 1991… Восемнадцать лет назад, именно первого октября, началась наша с Костей история Любви. Мой рыжий кот заслужил, чтобы я накормил его праздничным завтраком перед уходом на работу.
 
***
 
     Быстренько ополоснувшись в душе, я иду на кухню и приступаю к одному из своих любимых занятий – готовке. Приготовление различных блюд, особенно для любимого мужчины, для меня не обременение, а радость и творческий процесс, позволяющий проявить себя. За эти годы я изрядно поднаторел в этом деле. В начале нашей совместной жизни, у меня получалось не всегда готовить съедобно, но спасибо моей маме, которая помогла мне подружиться с кастрюлями, сковородками, приправами и прочими бойцами кулинарной армии. Теперь, на кухне я чувствую себя настоящим генералом. К сожалению, из-за изрядно «подпорченной» алкоголем и наркотиками  печени, я не всегда могу в полной мере могу насладиться приготовленными мной блюдами. Ведь рыжий любит тяжёлую, мужскую пищу: всё мясное, жирное, острое, масляное, в общем, то, что моя печёнка переносит с большим трудом. Я накладываю себе подобные блюда в маленькую, десертную тарелочку, чтобы попробовать – вкусно ли получилось, и даже такие небольшие «дозы», мой организм иногда воспринимает в штыки. Зато я обожаю смотреть, как Костя, с космической скоростью сметает всё, приготовленное мной, и, словно мальчишка, вылизывает тарелки так, что их можно не мыть.
Так – на часах 7:15. Костя просыпается в 7:40, принимает душ – ещё 10—15 минут. Решаю, что самые «сливки» я оставлю на праздничный ужин, а сейчас порадую его куриными рулетами с сыром и чесноком. В темпе беру заранее отмоченное и промаринованное куриное филе, отбиваю, щедро посыпаю специями, растираю выжатым чесноком и… В кухню заваливается Костя.
- Засранец! – шлепает меня по заднице. – Уже на кухне химичишь! Мне в объятия подушки подкладываешь…
- Я рассчитывал, что ты не заметишь подмены, - лёгко улыбаюсь я, и продолжаю колдовать над филе.  – Спал бы ты себе и спал, у тебя ещё 20 минут есть.
-  Ещё чего! Не люблю спать, когда тебя под боком нет. Я сквозь сон, значит, начинаю подушку тискать – ноль эмоций, - хохочет Костя. – Думаю, что это такое?... Макс охренел совсем! А ты, оказывается, уже трудишься… С годовщиной тебя, Максик! – рыжий подходит ко мне, и приподнимает меня от пола. Я звонко целую его в лоб:
- Костя, у меня руки грязные, дай я с курятиной разделаюсь… Ты пока в душ иди.
Но Константин садится на диванчик и начинает наблюдать за мной, не упуская из виду ни одного моего движения.
- Рыжий! – смущённо улыбаюсь я. – Перестань на меня так смотреть.
- Что-то не так? – приподнимет бровь.
- Ох, - тру сыр на тёрке. – Ещё немного, и… не я буду курицу готовить, а ты меня жарить начнёшь, на свой вертел насадив.
- Вот пошляк! – Костя закатывает глаза.
- Весь в тебя, - до чего же прекрасное утро, неужели его может хоть что-то испортить?
- Ладно-ладно, - лыбится Костик. – Во избежание спонтанной порции секса, пойду в душ.
- Давай-давай, - я, тем временем, раскладываю получившиеся рулеты на противень.
 
***
 
- Знаешь, -  говорит Костя с набитым ртом. – Когда я был молодым, думал, что никто не может готовить вкуснее, чем моя мама. Оказывается, я ошибался.
- О, и кто же этот человек, превзошедший Людмилу Михалну? – изображаю непонимание.
- Да вот, - пожимает плечами Котов. – Есть один парень… Блондинчик такой, красивый-красивый. Рядом со мной сейчас сидит.
Оглядываюсь по сторонам, а потом театрально тыкаю себя пальцем в грудь:
- Неужели я?
- Ужели-ужели, - Костя притягивает меня к себе, и целует в щёку масляными губами. От него пахнет букетом специй и чесноком.
- Я совсем не подумал… - закусываю губу. – Ты на работу идёшь, а я тебя чесночным блюдом накормил.
- Ладно тебе, - гладит меня по спине. – Я ж в офисе целоваться ни с кем не собираюсь.
В моей памяти тут же всплывает февральская история с практикантом Лёней.
- Точно не собираешься? – нахмурившись, серьёзно спрашиваю я.
- Макс, - протягивает Костя, и сажает меня к себе на колени. Я запускаю пальцы в его ещё влажные, зачёсанные назад волосы. – Умоляю, забудь это… Признаю, я рыжий дурак, повёл себя отвратительно. Но… Ты ведь знаешь, что мне ни с кем, кроме тебя счастья не будет, - начинает жадно целовать меня в шею, в подбородок, в щёки.
- Знаю, - мягко улыбаюсь я, и накрываю его губы своими, даря нежный поцелуй.
Костя, одной рукой придерживает меня за затылок, не желая отпускать. Вторая рука прошлась вниз по спине и собственнически сжала бедро. Я, не отрываясь от его сочных губ, скольжу пальчиками по груди Костика.
- Какое замечательное начало дня, - шепчу ему на ушко.
- Это точно. Продолжение, надеюсь, будет таким же, - рыжий отводит мои длинные волосы в сторону и начинает покрывать плечи короткими, но страстными поцелуями.
Смотрю на часы - мать моя женщина, Костя может опоздать на работу.
- Костик, - задыхаясь от удовольствия, проговариваю я. – Время…
Но рыжий не слушает меня, напротив, полностью стягивает с моего тела шёлковый халат, который тут же соскальзывает на пол.
- Рыжий, - в моём голосе звучит протест, но, на самом деле, я очень хочу, чтобы Котов не останавливался. Его грубая ладонь гладит мой плоский живот, а потом спускается чуть ниже, сжимая восставший член.
- Ай, - выдыхаю я. – Костя… Сейчас отдамся… - тянусь к его нижней губе, слабо прикусываю. – Опоздаешь.
- Насрать, - рычит мой мужчина. – Я начальник, мне всё можно. И вообще, у меня праздник.
- Тогда… Встань, - хитро улыбаюсь и облизываю губы. Эту просьбу Костя выполнил моментально. Срываю полотенце, повязанное вокруг его бёдер. Поднимаю голову, а Костя смотрит на меня сверху вниз, пошленько улыбаясь.
- Ну, - нетерпеливо тянет он и накручивает мои волосы на кулак. Я обвожу языком его налитую кровью головку, потом скольжу по стволу  вверх-вниз, заставляя Костю судорожно вздохнуть.
- Не мучай меня, - шипит он и натягивает мои волосы.
Хищно улыбнувшись, беру в рот. Какой у него всё-таки большой. Мне кажется, что я использую всю вместимость своего рта и глотки, но ему всё мало. Он ежесекундно надавливает на мой затылок, задавая ритм.
- Ох, ах, какой у тебя ротик, - пыхтит рыжий. Любит он комментировать процесс. Я, в меру возможностей, подключаю к процессу язычок.
- Да-да, вот так, - шепчет Костя. Одной рукой нежно сжимаю его яички, а другой глажу по упругой заднице.
На обеденном столе завибрировал Костин телефон.
- Твою …, - выплёвывает Костик, однако не убирает руки с затылка, продолжая наслаждаться теплом моего рта.
Телефон всё звонит.
- Какие настырные! – рыжий неохотно отпускает меня и берёт трубку. Я, восстановив дыхание, тянусь рукой к его влажному члену.
Костя с серьёзным выражением лица слушал что-то, а я, назло ему, начинаю ласкать его достоинство.
- Ммм, - выдавливает рыжий. Я хихикаю и целую его в ягодицу.
- Не парься, Егор, - наконец-то, с некоторым напряжением проговаривает Костик. –  Всё уладим. Но… Я задержусь…
Крепко-крепко сжимаю ладошкой его член и быстро двигаю вверх-вниз.
- Я в пробке стою-у-у-у-у! – страдальчески выдаёт Костя и сбрасывает вызов.
- Паразит, - в шутку ругается он. – Я по телефону с администратором разговариваю, а ты… За такие штучки я тебя анально покараю!
- Я этого и жду, - с придыханием произношу я, и, спустившись с диванчика, поворачиваюсь к Косте спиной, отклячив задницу. Рыжий пару раз болезненно шлепает по ягодицам, а потом, навалившись на меня, шепчет:
- Нет-нет, повернись. Хочу видеть твоё лицо, когда я тебе засажу по самое не балуй…
Я покорно поворачиваюсь и быстро целую его в губы. После, рыжий достаёт из нижней полочки вездесущий крем «Тик-так», который рассован нами во всех комнатах на всякий случай.
- Ну, держись, - угрожающе рычит Костик и обильно смазывает себя. Я, тем временем, устраиваюсь на диванчике поудобнее и развожу ноги.
- Ооох, - закусываю губу – рыжий одним рывком входит в меня, и начинает двигаться в неистовом темпе, задевая простату.
Он придерживает меня за бедра, рычит, безостановочно вбиваясь в моё тело. Протягиваю руку вперёд и щипаю его за сосок. Рыжий шипит, резко толкнувшись в меня.
Его шершавая ладонь ложится на мой член и начинает двигаться в такт с толчками. Я выкрикиваю в голос и пробую обхватить своими ногами Костину талию. До чего же хорошо! Извиваюсь под ним, на лбу выступила испарина, от сладкого удовольствия, доставляемого каждым толчком, перед глазами всё плывёт.
- А-а-а, - всхлипываю я. – Не могу больше… Я больше не… ооо… - Костя сжимает  мой член и я кончаю, заливая спермой свой живот.
Рыжий совершает ещё несколько особо глубоких, грубых движений, и, зажмурившись, изливается в меня:
- Макс, - выдыхает он. – Ох, - заваливается на меня, придавливая своей массой. Я обнимаю его и глажу по взмокшей спине.
 
   Восстановившись через пару минут, рыжий поднимается, и, задрав руку вверх нюхает свою волосатую подмышку. Я хохочу, наблюдая за ним.
- Что смешного? – фыркает Костя. – Опять в душ надо идти.
Мне по-прежнему смешно. Передразниваю Костика: поднимаю руку вверх и с таким же озадаченным, как у него,  лицом, нюхаю свою, гладко выбритую.
- Вот придурок! – Костя сам ржёт как конь. – Сейчас как ткну твою морду протокольную в свои «кусты», посмотрю, как ты у меня посмеёшься.
Схватив за руку, Костик тащит меня в душ, где мы проводим ещё пятнадцать минут.
 
***
 
   В спешке завязываю Костику галстук – сколько лет носит «классику», а этой несложной манипуляции так и не научился.
- Особые пожелания относительно праздничного меню будут? – деловито интересуюсь я, наблюдая, как рыжий одевает пальто.
- У тебя всё вкусно… - причмокивает Костя. – Поэтому, я готов съесть всё. Даже тебя, - Котов выпрямляется и прикасается к моим волосам. – Главное, чтобы мы с тобой не поругались к вечеру… Знаешь ведь, какие мы скандалисты…
- Думаю, твои опасения беспочвенны. Поводов-то никаких нет, - улыбаюсь я. – К тому же, сегодня такой день, грех ругаться.
- Действительно, - Костя целует меня в губы. – Ладно, я поеду. Свалю с работы пораньше, так что, будь готов.
- Я итак всегда готов, как пионер, - принимаю стойку смирно.
Рыжий снова целует меня в губы, и выходит из квартиры. Запирая за ним дверь, слышу, как он топает, сбегая вниз по лестнице.
Иду на кухню, смотрю в окно, поджидая, когда Костик выедет из гаража. Вот и его Шевроле. Улыбаюсь и припадаю лбом к стеклу, провожая моего мужчину взглядом.
 
***
 
    В самых радостных чувствах, я развалился на кровати. Улыбаюсь, как дурак. Закутываюсь в одеяло, утыкаюсь лицом в Костину подушку и незаметно для себя погружаюсь в дрёму. На душе легко-легко, поэтому, перед глазами возникают какие-то яркие, светлые образы, не имеющие чётких форм. Из сладкой дремоты меня вывел пронзительный звонок в дверь. Наверное, Костя вернулся, забыл что-нибудь. Накидываю на себя халат и бегу открывать.
   На пороге стоит Алёнка.
- Привет, папульчик! - целует меня в щёку. – Я тут гимназию прогуливаю, решила зайти…
- То, что прогуливаешь – это плохо, - назидательно произношу я. – Но, то, что заглянула – замечательно! Целую неделю не виделись.
- Соскучилась! – улыбается она. Смотрю на её лицо и понимаю – что-то не так. Алёна – Костя в женском обличии, поэтому мне не составляет большого труда читать эмоции по её выражению лица.
- Что случилось? – спрашиваю я. Аленка протягивает мне своё короткое чёрное пальтишко, оставшись в ярко-оранжевых колготках и коротком чёрном платье,  которое было подпоясано широким лакированным ремнём.
- С чего ты взял? – хмыкает она, начав расшнуровывать высокие лакированные сапоги на массивном десятисантиметровом каблуке.
- Я слишком хорошо знаю твоего папу. А ты его копия… - пожимаю плечами.
- Сейчас разуюсь, и всё расскажу, - дочка, прыгая на одной ноге, стягивает сапог.
 
     Смотрю на неё. До чего же красивая девчонка!  Густые рыжие волосы длиной до лопаток, фигурка – люкс. На лицо – вылитая папаша, только черты женственные и на носу немного веснушек.  Единственное, что меня не устраивает…
- Алёнка, сколько раз повторять, не мажь глаза так сильно, – строго выговариваю я. – Такой макияж тебя старше делает… А ведь тебе всего 16.
- Ну папа Мааакс, - артачится она. – Мне так нравится. Выглядит прикольно!
- Ага-ага, - недовольно поджимаю губы. – Тебе ещё начёс, как 80-ых сделать – будешь как стриптизёрша из клипа Motley Crue – Girls, girls, girls.
- Там, между прочим, отборные тётки снимались, - возражает доча.
- Вот именно, что тётки, а ты – молодая девушка, - настаиваю я.
- Папа, - улыбается она и слабо толкает меня в плечо. – Дай что-нибудь пожевать вкусненькое, - Алёнка идёт на кухню. Я следую за ней.
 
 
 
 
***
 
   Алёна разваливается на диване, а я ставлю в микроволновку  куриные рулеты, которые не доел Костя.
- Колись, в чём дело, - требую я.
- Да… - тянет Лёля и хмурится. – Дед меня достал.
- Ну, этот даже мёртвого достанет, - соглашаюсь.
- Я ним вчера поцапалась… - продолжает девчонка. – Как результат: он меня выгнал из дома.
Резко поворачиваюсь и, выпучив глаза, смотрю на Алёнку – такого поворота я не ожидал.
- Забей, - машу рукой. – Дед Ефим очень сложный и нервный человек… А ты можешь пожить у нас. Места хватит на всех – квартира-то большая.
- Боюсь, что папа Костя будет не рад этому известию, - хмыкает Алёна.
 
    Достаю сигарету из пачки, которая лежала на столе, прикуриваю. Костя, действительно не обрадуется. Он заботливый муж и прекрасный любовник, но абсолютно никакой отец. Несколько раз, Константин забывал, когда День Рождения у своей собственной дочери. Хорошо, что я напоминал ему. Я знаю, он любит Алёнку, но не особо стремится проводить с ней время. Зато я компенсирую недостаток внимания кровного отца, и с Алёной у нас сложились доверительные, дружеские отношения. Что говорить -  я люблю её, как свою собственную дочку.
  Сразу вспомнился случай годовой давности, когда Алёне исполнилось 15. Дед Ефим наказал её за какой-то проступок, и запретил ей отмечать День Рождения. Конечно, Лёлька сразу пожаловалась мне, и я решил, что праздник пройдёт у нас. Когда я сообщил об этом Косте, он, сначала издал череду невнятных кряхтяще-рычащих звуков, а потом, скуксившись процедил:
- Сколько человек придёт?
- Семь, - ответил я. Рыжий стал мрачнее тучи.
- Что это у Алёнки столько подруг?… И всё к нам припрутся?…
- Тебе жалко что ли? – недоумеваю я.
- Конечно! – фыркает Костя. – Представь себе, столько девок в доме! Это же кошмар! А потом ещё их вечером развозить придётся… А готовить, а посуду мыть?
- Неужели тебе будет сложно развезти девочек? Насчёт готовки и посуды не волнуйся – я всё беру на себя, как всегда.
- Всё равно, мне не нравится эта затея.
- Всё равно, Алёнкин День Рождения пройдёт у нас, - настаивал я.
- Только никакой выпивки! – стукнул кулаком по столу Костя.
- Ой-ой, бутылочку вина на семерых можно раздавить! Вот, мне мамочка с тринадцати лет наливала по праздникам. Бокальчик вина или шампанского…
- Оно и видно, - усмехнулся рыжий. В итоге, Константин согласился отметить День Рождения у нас, а к середине праздника, он даже начал улыбаться и радоваться вместе со всеми.
 
- Алёна, - докурив, сажусь рядом с дочкой и обнимаю её. – Костя поворчит и перестанет… Ты, всё-таки его родная дочурка. Всё будет хорошо.
Алёнка улыбается и целует меня в щёку.
- А теперь, выкладывай причину ссоры с дедом, - командую я.
Дочка как-то нахохливается, словно воробышек и отводит взгляд в сторону.
***
 
- Алёна, не томи! – обнимаю дочку, она утыкается своим симпатичным личиком в мою шевелюру.
- Макс… - шепчет она. – Помнишь я тебе рассказывала про парня… Про Диму.
- Конечно! – киваю головой и вспоминаю, как восторженно она отзывалась об этом молодом человеке, с которым познакомилась где-то в середине августа в парке. Я тогда порадовался за мою девочку: она влюбилась.
- Лёля, он тебя бросил? – опережая Алёнку, спрашиваю я. – Даже если так, плюнь…! Ты же у меня красавица, у тебя ещё всё впереди! – начинаю успокаивать её банальными, но верными словами.
- Папуль, я сама его бросила… Неделю назад, - с нотками гордости в голосе, поведала Алёна.
- Почему? – недоумевал я. – Он тебя обижал? Или… ты его разлюбила?
- Он меня обманывал, - девушка выпрямилась, как струна и поджала губы. Сейчас она напомнила мне императрицу, которая обсуждает со своим тайным советником проступок приближённого вельможи.
- Изменял? – судорожно тянусь за очередной сигаретой. На лице и в глазах Алёнки ни эмоции, каменная маска.
- Он женат. У него есть дочка, - бесстрастно проговорила моя девочка. – Всё это время он скрывал сей факт, пока я совершенно случайно не заглянула в его паспорт.
- Лёля! – восклицаю я. – Как так?... Ты же сказала мне, что он учится на втором курсе финэка!
- Прости, - дрогнул голос, каменная маска рассыпалась на сотню кусочков. – Я солгала тебе, чтобы не нервировать. Ему двадцать пять, - девочка виновато заглянула мне в глаза.
- Алёна! – от негодования, срываюсь на крик, пальцы дрогнули, сигарета упала на пол, - Я понимаю: любви все возрасты покорны… Но… Алёна… - не могу подобрать слов, и обречённо качаю головой. – Скажи, он знал, что тебе всего 16?
- Нет, - усмехается.- Когда мы познакомились с Димой в парке, я сказала что мне 19. Он до сих пор не знает правды о моём возрасте.
- Ну… в какой-то мере, вы квиты, - хмыкаю я. – Что дальше? Ты узнала, о том, что он женат… и?
- Я спросила у него, типа: «Зачем ты мне мозги пудрил?». А он ответил: «Лёля, ты такая милашка… Разве нам плохо вместе… Жену я люблю как жену… А тебя – как женщину...» В общем, полную ахинею нёс. Меня это рассердило, и я сказала, не хочу иметь ничего общего с «женатиком». Я ведь прекрасно понимаю, что он не бросит супругу ради меня, да мне этого и не надо. Я развернулась и ушла, попросив Диму, чтобы он забыл обо мне.
- Правильно, - поддерживаю дочку и глажу её по голове. – Он тебе звонил после этого разговора? – снова закуриваю – нервы.
- Да, - кивает Алёна. – Что-то мямлил, но когда я напрямик послала его на три буквы, он звонить перестал, - усмехается.
- Молодец, отвадила, - смеюсь и ворошу её волосы на затылке. – Алён, а в чём причина ссоры с дедом?
- А, это… - дочка как-то странно улыбается. – Поругалась я с дедом из-за того… что… - Алёнка вздыхает.
- Ну? – жадно затягиваюсь, тысячи догадок буквально раздирают меня.
- Вчера я делала тест на беременность, - буднично проговорила Алёна. Я подавился табачным дымом.
- Где? Как? Зачем? – от шока, я чуть не сожрал сигарету, которую держал во рту.
- Папа! – с лёгкой укоризной буркнула Алёна. – «Зачем-зачем»? – передразнила меня. – Сам догадайся. В туалете, закрылась, чтоб никто не запалил, - вздыхает.
- Дед-то здесь каким боком? – полная картина всё никак не складывалась у меня в голове.
- А таким, - Лёлька нервно застучала пальцами по столешнице. – Он, видите ли, заподозрил неладное, и начал под дверью туалета тереться. Думал, я курю там. Всё орал: «Открой, открой». А как я открою? Мне же нужно подождать, когда полоски проявятся. Дед психанул и выломал дверь вместе со шпингалетом, он же мужик здоровый… Увидел коробочку от теста и полоску, которую я в руках держала. Что тут было! – Алёнка обхватила голову руками. – Столько матов в свой адрес я никогда в жизни не слышала.  Бабуля хотела его унять, а он в порыве ярости её толкнул, она упала… В общем, он мне даже вещи не разрешил собрать, я едва одеться успела, как он меня за дверь выставил, - дочка тяжёло вздохнула.
- Где ты ночевала? – взволнованно спрашиваю я, уставившись на Алёнку.
- У Лики перекантовалась, а как проснулась - сразу к тебе, - спокойно пояснила Лёля.
- Почему ты не пришла сюда вчера? – восклицаю я.
- Папа, неужели ты не понимаешь? – Лёлька кривит губы. – Лично я уверена: реакция папаши на моё ночное появление, была бы не менее бурной, чем у деда… Особенно, если бы я рассказала причину…
- Нда… - обессилено откидываюсь на спинку диванчика и снова тянусь за сигаретой. Но, вспомнив про положение Алёны, подавляю в себе желание закурить и кладу руки на колени.
 - Ты беременна? – тихо спрашиваю я.
- Наверное… Да, - Алёна накрывает мои руки своими холёными ладошками. – Я не успела результат узнать… Из-за деда. Но… Знаешь, я прямо чувствую, что жду ребёнка. И ещё… у меня задержка почти десять дней.
- Лёля, - закусываю губу и старательно подбираю слова. – Может быть, тебе кажется?... Может быть, у тебя сбой какой-нибудь произошёл, я не знаю… - закидываю голову вверх. – Хочешь, я тебе сейчас хоть десять тестов куплю…? Всё точно выясним?
- Папа, давай завтра? – скуксилась Алёнка.
- Хорошо-хорошо, - киваю и, положив ладони на плечи Лёльки, пристально глядя ей в глаза, спрашиваю. – Если что… Ты хочешь этого ребёнка?
- Да, - она ответила твёрдо, без раздумий. – Пап… мне почему-то кажется, что если я сейчас не рожу, то уже никогда…
- Хватит, - перебиваю я. – Правильно… Аборт – опасно… и… это же как убийство… Алёна, я с тобой, - пытаюсь успокоить её, хотя, Алёнка, в отличие от меня, почти не волнуется. Сидит с лёгкой улыбкой, а у меня глаза на мокром месте.
- Ты как-то совсем спокойна… - удивляюсь.- Окажись я на твоём месте, наверное все глаза бы выплакал.
- А что реветь-то? – пожимает плечами дочка. – Сама в чём-то виновата… Связалась с этим мутным типом. Против влюблённости не попрёшь, - улыбается Алёна. Я обнимаю её и глажу по спине.
- Правда одна проблема - где мне жить?... – тянет Алёнка.
- Ты дурочка что ли? – возмущенно всплескиваю руками. – Дед выгнал тебя – ну и хрен с ним. Будешь жить с нами… дома…
- А папа Костя? – недоверчиво хмурится Алёна.
- Пусть только попробует слово против сказать! Я его так обработаю! – уверяю я, прекрасно понимая, что вечером меня ждёт очень сложный разговор с Константином.
 
***
 
     Пока Алёнка ела куриные рулеты, я начал собираться.
- Лёль, тарелки помой, - кричу я из комнаты. Слышу, как Алёна поднялась и включила воду на кухне,  выполняя мою просьбу.
    Я быстро натянул на себя узкие тёмно-синие джинсы, почти такие же я носил в начале 90ых, и футболку с лого Hard Rock Cafe. Перед зеркалом, которое растянулось почти до потолка, начинаю торопливо расчесывать волосы. В некоторых местах они запутались, и приходится прикладывать некоторые усилия, чтобы привести такие пряди в порядок. Тем временем, Лёля разобралась с посудой и вошла в нашу с Костей спальную.
- Ты куда-то уходишь? – спрашивает она, усевшись на кровати.
- Мы уходим, - поправляю я.
- Куда? – удивляется Алёна.
- Вещи собирать, - бросаю я. – Тебе же нужны тетради, учебники… Ноутбук свой возьмёшь, шмотки…
- Папа, не надо! Дед всё равно дверь не откроет, - артачится Алёна.
- Тебе, может быть, не откроет, - криво улыбаюсь я. – А вот мне… - усмехаюсь. – Поверь, Ефим Данилыч не сможет себе отказать в удовольствии в очередной раз полить меня грязью.
- Не надо, - плаксиво выговаривает Лёля.
- Тебе нужны вещи? – повышаю голос я.
- Нужны… - обречённо соглашается Алёнка.
- Тогда не спорь! – приказываю я, направляясь в прихожую.
- Папа, не надо себя мучить! – канючит Алёна, а я с бесстрастным лицом надеваю высокие коричневые сапоги, куда без особых проблем заправляю джинсы. – Максик, - Лёля топает ногой. – Дед опять наговорит тебе гадостей… Я же знаю, как ты болезненно реагируешь на все его выпады, хоть и виду не подаёшь.
- Алёна, - строго произношу я, натягивая коричневую короткую кожаную ветровку, стилизованную под косуху, - Разговор окончен. Я сейчас пойду машину из гаража возьму, а ты, - даю дочке ключи от квартиры. – Одевайся и спускайся во двор.
- Папа, - недовольно бурчит Алёна.
- Кстати, насчёт ругани твоего деда, - хмыкаю. – Я имел счастье столкнуться с ним около недели назад… Не думаю, что за это время, он успел придумать свежие оскорбления. Одевайся! – цыкнув, я закрываю дверь и сбегаю вниз по лестнице.
 
***
 
    До квартиры, где жила Алёнка, мы доехали без эксцессов. Пробок на дороге не было, гаишники не тормозили. На весь салон моей ярко-синей Mitsubishi Lancer  играли Dokken, Лёлька подпевала, а я старался не отвлекаться и следить за дорогой. Очень хотелось курить, поэтому, мне постоянно приходилось себя одёргивать – ведь со мной в машине беременная дочка.
- Приехали, - как-то грустно констатировала Алёна, когда мы повернули во двор.
- Ага, - кивнул я и затормозил у подъезда. – Лёлька, я сейчас покурю на улице, а ты в машине посиди, не дыши никотином.
- Хорошо, - улыбнулась Алёнка. Я вылез из авто и устроился на обшарпанной скамейке. Дочка с какой-то нежностью всё это время наблюдала за мной, словно желая поддержать, успокоить. На самом деле, у меня подгибались колени, и стоял ком в горле. На протяжении восемнадцати лет, мне так и не удалось наладить отношения с Костиным отцом. Мне кажется, что он возненавидел меня с первого взгляда… Запалив нас тем тёплым июньским вечером, став свидетелем того, как его сын, на которого он возлагал большие надежды, кружил на своих сильных руках какое-то бесполое существо с длинными блондинистыми волосами.
Алёнка вышла из машины и, уперев руки в бока, нависла надо мной.
- Ты уже почти до фильтра докурил, - проговорила она.
- Я и не заметил, - бросаю бычок под скамейку и уверенным шагом направляюсь к подъезду. Однако, как только я переступил его порог, всё бесстрашие куда-то улетучилось.
- Па! – фыркнула Алёна, толкнув меня в спину.
- Иду-иду, - пробубнил я и, зажмурившись, незаметно для себя взбежал по лестнице на третий этаж. Заношу руку над кнопкой звонка…
- Ты уверен? – озабоченно интересуется Алёна. Корчу ей рожу в ответ, и что есть мочи нажимаю на кнопочку.
За дверью послышалась возня. Я приложил ухо к двери, чтобы лучше услышать происходящее.
- Люда, даже не думай открывать! – рычит дед.
- Ефим, может быть, это не Алёнушка, - возражает Костина мама - замечательная, терпеливая женщина, которая, в отличие от отца, нашла в себе силы принять сына таким, какой он есть. С ней у меня сложились достаточно тёплые отношения.
- Пойду посмотрю, - цедит дел Ефим. – Если  эта малолетняя проститутка – ни за что не открою.
Лёлька, стоящая позади меня обиженно зашипела.
Я услышал громкие шаги, какой-то шорох – наверное, дед смотрел в глазок.
- Ооо, - удовлетворённо потянул Ефим. Зазвенели ключи, щёлкнул замок.
- Надо же кто пришёл! – едко проговорил дед, окидывая меня взглядом.
- Позвольте Алёне собрать вещи,  - выдавливаю я.
- Правильно! – хлопнул в ладоши Костин отец. – Я с этой малявкой 16 лет помучился, теперь ваша очередь.
- Ефим, не надо! – в прихожей появилась Людмила Михайловна.
- Молчать, когда я говорю! – рявкнул  Данилыч. – Иди лучше, помоги ей вещи собрать.
Лёлька не снимая обуви, юркнула в прихожую, а потом в свою комнату. Тетя Люда прошла за ней со скорбным выражением лица. Я остался в узком коридоре один на один с Костиным отцом.
      Они очень похожи друг на друга: внешностью, характером, манерой говорить. Костя, как и его отец, высокий, статный, плечистый, с аристократичными чертами лица. Сейчас, правда, когда-то огненно-рыжая шевелюра Данилыча немного «побледнела», а вместо подтянутого живота образовалось небольшое «пивное пузцо». Ещё меня очень пугали густые рыжие  усы деда Ефима и его привычка зловеще шевелить ими. Сейчас он кружил вокруг меня, как коршун над добычей, страшно шевелил усами и готовился вылить на меня очередное ведро грязи.
- Вот, что получилось из Алёнки! – наконец-то проговорил он. – Думал, хоть внучка будет приличной… Ан нет! Шестнадцать лет, а уже залетела.
- Алёна очень хорошая, зря Вы так! – уверенно возражаю я.
- Все вы хорошие, - рычит Ефим, я вздрагиваю. – И она, прошмандовка хорошая. И сын-педераст, тоже хорош! А ты, - выкрикивает он. – А ты вообще, лучше всех, создание бесполое! Гермафродит! Анд… этот… Андрогин, твою мать! Я с бабкой хотел из неё человека сделать, а твоё тлетворное влияние всё равно перевесило!
- Да с чего Вы взя… - начинаю я.
- Молчать! – орёт дед, брызжа слюной. Я вжимаюсь в стену.
- Боишься? – усмехается он, склоняясь надо мной. – Вон как в угол забился.
Мне на самом деле очень не по себе. Понимаю, что с Данилычем лучше не пререкаться лишний раз, так как у него есть большая склонность к рукоприкладству, которая, к сожалению, передалась сыну по наследству. Но мне стало так обидно и за Алёнку, и за себя, что я решил подерзить:
- Ничего я не боюсь, - презрительно фыркаю я.
- Чего же тогда в стенку вжался? – усмехается.
- Вы просто плюётесь сильно. Не хочу, чтобы слюни на меня летели, - язвительно произношу я. Ох, зря я это сказал.
- Ты ещё мне поп*зди здесь! – Ефим заорал так, что казалось, стены в квартире затрясутся. – Ты себя в зеркало видел? Посмотри на себя, на кого ты похож! Тебе уже 35 лет, а ты стоишь передо мной, как какая-то модель анорексичная, пидарюга херов! Нарядился в курточку, в джинсы узкие, мальчик-зайчик. Тощий, патлатый… Скажи, что в тебе Константин нашёл? – дед захлёбывается от гнева. – Тварь ты белобрысая, вот ты кто! Жизнь и ему сломал, и мне сломал! Алкаш, наркоман! И почему ты не сдох в молодости от передоза? Как хорошо бы тогда было!
После этих слов, мне показалось, что мне нож всадили в сердце. Количество ведёр дерьма вылитых на меня за эти годы Костиным отцом, не поддается подсчёту, но раньше он никогда не говорил такого…
- Почему я не сдох? – выкрикиваю я. – Сыну своему скажи спасибо! Он меня буквально с того света вытащил и на ноги поставил! – мне больно, я хочу уйти, я хочу уткнуться в Костину грудь и заплакать. Но обстоятельства таковы, что я стою перед этим разъярённым, сильным мужчиной, и чувствую себя травинкой, которую можно легко сорвать, скомкать и растоптать.
После этих слов, Ефим припадает к стене и хватается за сердце:
- Вот повезло мне! – грустно смеётся он. – Сын – пидар, внучка – блядь! «Невестка» - хамло и утырок. Всё, не могу больше терпеть этого… Вон! – возопил он. – Вон! – я не успел глазом моргнуть, как дед схватил меня за куртку и пинками погнал из квартиры. Спустя несколько мгновений за дверь вылетел Алёнкин чемодан, а ещё через пару секунд, споткнувшись о порог, прямо мне в руки выкатилась дочка, прижимая к себе ноутбук.
- Чтобы глаза мои вас больше не видели! – распинался Данилыч.
- Ефим, успокойся, - Людмила Михайловна пыталась унять мужа. – Максим, Алёна, подождите!
Костина мама закрыла входную дверь и вышла к нам на лестничную клетку. Я сел на ступеньки, тётя Люда устроилась рядом со мной.
- Максимушка, не принимай близко к сердцу, - проговорила она.
- Я уже привык, - вздыхаю. – Простите… я тоже хорош… Довёл Ефима Данилыча до белого каления.
- Ты же правду говорил, - гладит меня по голове, как маленького мальчика.
- Простите, - снова шепчу я и хлюпаю носом. – Как ты после сегодняшнего «концерта» с Данилычем сладишь?...
- Всё хорошо будет, - мягко улыбается тётя Люда и проводит тёплым пальцем по моей щеке. – Слажу… Мне не привыкать.
- У тебя просто неземное терпение, - хвалю Людмилу Михайловну.
- Как и у тебя, - ворошит мне волосы. – Костик-то весь в отца, весь в отца…
- Да и я тоже хорош, - усмехаюсь.
- Два сапога пара. Главное, что вы счастливы, - тётя Люда поднимается со ступенек. 
- Они ещё здесь? – ревёт за дверью Костин отец.
- Ушли-ушли! – врёт Людмила. – Ну, детки, бывайте! Алёнушка, позвони, расскажи, как устроишься, что папа сказал! – шепчет она, со слезами на глазах. Целует Алёнку в обе щёки, потом меня. Я быстро поднимаю с пола Лёлькину сумку, и мы с дочкой сбегаем вниз.
 
***
 
     О случившемся скандале я старался не думать. Хотя, особо и времени не было. Сначала, я помог Алёне разложить вещи в комнате, которая раньше являлась гостевой.
Лёлька меняла постельное бельё на кровати. Она подняла подушку, чтобы снять наволочку и увидела под ней легендарный тюбик «Тик-так».
- Папа… - сдавленно хихикнула она, протягивая мне крем.
- А что? – делаю невинные глаза. – Вдруг гостю понадобится губы или щёки смазать…
   
    Однако, в памяти тут же всплывает история использования этого крема «по назначению», случившаяся не далее, чем позавчера. Когда Костя пришёл с работы, мы немного повздорили, и я, обидевшись, отсиживался в этой комнате, читая книгу. Через некоторое время, сюда ворвался мой мустанг, книга, конечно, полетела в сторону, мы обменялись парой крепких словечек, после – парой жарких поцелуев, так что губы в кровь, а потом начали «мириться». «Мирились» мы долго и громко. Даже соседи с верхнего и нижнего этажа стучали по стояку. По результатам «перемирия» вся простынь была измазана этим кремом и нашей спермой. Костя развалился на этой полутора спальной тахте,   довольный и уставший, я лежал рядом, прижавшись к нему, зарывшись пальчиками в густых рыжих кудряшках на его лобке. Задница и низ живота приятно ныли после оргазма, горло немного саднило, после того, как  Костя «поорудовал» там своим достоинством, а на шее притаились розоватые следы от засосов. Рука рыжего неспешно гладила меня по спине и ягодицам…
 
- Ну-ну, - засмеялась Алёна, вырвав меня из сладких воспоминаний. – Ты ври, да не завирайся, папуля. У тебя уже щёки пунцовыми стали…  Я же всё понимаю.
- Раз понимаешь, дай сюда! – выхватываю у неё из рук тюбик. – Для меня, между прочим, это жизненно необходимый предмет! – поднимаю палец вверх, и, хохоча, бегу на кухню.