Деньги

За столом в кафе двое, молодой и постарше. Постарше - Павел Иванович, я его знаю. Известный гей. О чем они говорили, Павел Иванович мне потом рассказал. 
-И, ты знаешь, мне даже иногда стыдно делается. Я, какой-то блин парикмахер, пусть и хороший, получаю раза в четыре больше учителя или врача. Они вон сколько учились, а я просто курсы закончил. 
-Ну, Макс, ты, наверное, по тренингам разным ездишь, по соревнованиям. Там тоже участие денег стоит.
-Так потому и стоит, что у всех бабло есть. Знаешь, сколько платит средняя тетка за окраску волос? Сто тире двести баксов. А в Москве триста. 
-Молодец, че. Впахиваешь, небось? 
-Да, пашу много. Скучноватая работа, если честно. Всю жизнь я этим не собираюсь заниматься. Я, вообще-то, психолог по профессии. Вот построю пару квартир, сдам и буду заниматься, чем хочу. 
-Ты бы моделить мог. Повезло с внешностью мальчику. 
-Спасибо. Ну я так, снимаюсь иногда. Для инсты. Хобби. 
-Я, наверное, бедноват для тебя. Неказист. Тебя, небось, в другие заведения водят.
-Я спонсора не ищу. Мне нравятся мужчины постарше, но не из-за денег. Мужик это тот, кто знает, что делать. Плюс опыт. Если нужно, я и за тебя в ресторане заплачу. Но в столовую ходить не буду. Я не привык себе в чем-то отказывать. Только лучшее. Я и не откладываю ничего, как-то все уходит. 
-Одеваешься модно...
-Ну да. Плюс клубы. Я ж молодой. 
-Поехали ко мне?
-Я на транспорте не езжу. 
-Я так и подумал.
-Только, пожалуйста, не эконом. А то еще жигули пришлют с киргизом. 
Павел Иванович заказал такси. Не эконом. Он немного стеснялся своей обычной квартиры, у него не бомжатник, но без блеска как-то. Макс вел себя корректно, сидел в икеевском кресле, курил свои тонкие черные сигареты. У Павла Ивановича, к счастью, нашлось немного виски, Макс попросил со льдом. 
Я так понял, что у них там был секс. Подробностей Павел Иванович мне не рассказывал, да я и не хотел знать. Через несколько часов Макс уехал домой. Они поцеловались на прощание.
Ночью Павел Иванович мечтал о всяких гейских райских кущах с этим Максом и считал в уме, какую сумму ему надо будет снять с книжки. А на следующий день Макс написал Павлу Ивановичу сообщение, что не видит себя вместе с ним, сорри. Павел Иванович вспомнил о тех мальчиках, которым он тоже писал что-то подобное после первой ночи, это чуть утешало, но на душе все равно было мерзопакостно. Однако, тургеневской девушкой Павел Иванович давным давно перестал быть, так что уже вечером он пил кофе с кем-то другим, в том же, кстати, кафе, и потом привел к себе домой этого другого. Потом у Павла Ивановича был еще кто-то, потом еще, но клин никак не вышибался, тот Макс не выходил из головы, видимо, задел у Павла Ивановича важные гейские струны. 
Через три недели после встречи с Максом Павел Иванович зашел к нам в гости на день рождения моей супруги. Они дружат с института. Мы с Еленой женаты не так давно, браки у обоих не первые, и я уважительно отношусь к ее друзьям. Даже приветливо. Не могу  сказать, что являюсь таким уж рьяным любителем геев, но считаю себя культурным человеком, вежливо интересуюсь. За коньячком с эклерами Павел Иванович признался, что вот надо же, несчастно влюблен, в кои-то веки, и рассказал нам с Еленой эту немудреную историю. 
-Пашка, а ты напиши ему, вдруг он передумал, -посоветовала моя супруга, знаток психологии. -Напиши напиши, денег не стоит. Он же мальчишка, сегодня хочу, завтра не хочу. 
Мы встретились с Павлом Ивановичем снова примерно через месяц, это было уже восьмое марта. Павел Иванович снова пришел с цветами. 
-Ну что твоя зимняя любовь? Как звали-то его? Максим, что ли?
-Какой Максим? А, Макс. Хм.
-Ты ж ему хотел написать. 
-Я? Это вроде ты хотела. 
-Так ты написал?
-Да. 
Павел Иванович положил себе в чай сахару, долго перемешивал, как бы думая, с чего начать, а потом рассказал нам нижеследующую историю. Привожу ее почти дословно, так как имею обыкновение записывать интересные впечатления как можно быстрее, пока не забыл. У меня уже накопилось около ста тридцати тысяч печатных знаков этого своеобразного дневника. Думаю об издании. 
"Пишу, значит, ему. Привет, мол, как дела, хочешь, в кино сходим. Ведь мы не ссорились с тобой, чего бы нам не общаться. Мы ведь можем дружить, не всех же е***ь. Все понимаю, обещаю не приставать. Просто скучно чего-то. А сам - прям так хочу его видеть, хоть плачь, а еще больше хочу разлюбить, избавиться, но мало что с собой поделать могу. Ну и, конечно, надеюсь, не так уж и глубоко внутри, вдруг он по новому кругу мной заинтересуется. И вот он ответил, мы созвонились, рассказывает, мол дела хреново: ошпарил себе ноги супом, да так сильно, что на работу до сих пор не ходит, лечится. Кастрюлю уронил, варил гостям бульон для минестроне и вот. Ходит к лучшим профессорам, не в обычную же поликлинику, мажется дорогими импортными мазями, больничный платить перестали, денег взял в долг и, короче трудности. Я говорю, мол, ну теперь-то экономишь, не ходишь по ресторанам? Хожу. Я не привык себе в чем-то отказывать. Скоро на работу пойду, в другой салон, справлюсь. Спрашиваю, и сколько мазь стоит? Восемьсот рублей. Два тюбика в день уходят. Еще на неделю осталось, а дальше ченить придумаю. 
Макс, давай, я тебе немного хоть денег дам. Отдашь, когда сможешь, чего уж тут. 
Говорит, нет, что ты, не надо, я сам справлюсь, большой уже. Поговорили. 
А вечером следующего дня пишет, что мол вакансия в новом хорошем салоне ушла, надо ждать новую, а за копейки он работать не собирается. И что если я хочу, то могу купить ему тюбиков 10. Или двадцать. И название написал, какое-то французское средство. Отдам, не волнуйся. Наверное, осенью. 
Ну, я посмотрел сразу же в сети, сколько оно стоит, нашел за четыреста пятьдесят рублей, пишу ему, что ведь не восемьсот совсем. А он: надо же, я в аптеке ближайшей за восемьсот покупаю, даже не пришло в голову, что есть дешевле. Я говорю, ну ты и балбес, я тебе закажу штук пятнадцать этих тюбиков, потом зайдешь ко мне, заберешь. А денег давать не буду, а то ты в ресторане проешь. Обиделся, мол ты меня совсем за идиота считаешь, ну хорошо, купи, я зайду, только побыстрее. 
Купил ему через интернет-аптеку на шесть тысяч этой мази. Расход у меня был, вообще-то, запланирован: в нашей парфюмерии я давно присмотрел духи, принюхался или, как сейчас говорят, прислушался. Проверял, как они звучат через день, через два, специально не мыл это место на коже. Ну, куплю через пару месяцев, подкоплю, мне не к спеху. 
Пришел. Видно, что неудобно ему, не в своей тарелке. На вот, держи свое французское спасение. Надеюсь, шрамов не останется. Берет пакет, смотрит чек. Ах, так тут всего-то шесть тысяч, господи. И так, с разочарованием на меня смотрит. 
И вот тут я начал его ненавидеть. От любви до ненависти всего один шаг, и я шагнул. Вообще отрезало, не надо мне ни бабок этих назад, ни видеть его вообще."
-Денег тебе жалко, Пашка, вот и все. Сам на себя и злишься за эту жалость. 
-Ну да, жалко. Если б он на самом деле бедствовал, а то ведь я в столовой питаюсь, а этот забаловок эти деньги за мой борщ с котлетой официантам на чай кидает, даже больше, и я ему еще помогать должен.
-Ты разве должен? Сам же вызвался. 
-Ну да. Потому и злюсь.